Мег, Джо, Бет и Эми

 Автор: Луиза Мэй Олкотт. Авторское право с 1880 года.
***
«Иди же, моя маленькая книга, и покажи всем,
 Кто будет принимать и приветствовать тебя,
 Что ты хранишь в своей груди,
 И пожелай, чтобы то, что ты им покажешь, было благословенно».
 Для их же блага пусть они выберут
 Путь пилигримов, который намного лучше, чем твой или мой.
 Расскажи им о Милосердии; она одна
 Кто рано начал своё паломничество.
 Да, пусть юные девы учатся у неё ценить
 грядущий мир и быть мудрыми;
 ибо маленькие странницы могут следовать за Богом
 по путям, по которым ступали святые ноги."
***
Часть первая. ГЛАВА I. ИГРАЯ В ПАЛОМНИКОВ II. СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА
3.МАЛЬЧИК ЛОРЕНС 4. БРЕМЯ V. БЫТЬ ДОБРОСОСЕДОМ 6. БЕТ НАХОДИТ ДВОРЕЦ КРАСИВЫМ
7. ДОЛИНА УНИЖЕНИЯ ЭМИ,8. ДЖО ВСТРЕЧАЕТ АПОЛЛИОНА 9. МЭГ ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ЯРМАРКУ ТЩЕСЛАВИЯ X. ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР И ПОЧТАЛЬОН. XI. ЭКСПЕРИМЕНТЫ
XII. ЛАГЕРЬ ЛОУРЕНСА XIII. ВОЗДУШНЫЕ ЗАМКИ XIV. СЕКРЕТЫ XV. ТЕЛЕГРАММА
XVI. ПИСЬМА,17. МАЛЕНЬКИЙ ВЕРУЮЩИЙ,18. ТЕМНЫЕ ДНИ XIX. ЗАВЕЩАНИЕ Эми
XX. КОНФИДЕНЦИАЛЬНО XXI. ЛОРИ ПРОКАЗНИЧАЕТ, А ДЖО ЗАКЛЮЧАЕТ МИР.
XXII. УДОБНЫЕ ЛУГА 23. ТЕТЯ МАРЧ РАЗРЕШАЕТ ВОПРОС
 Часть вторая.
24. Сплетни 25. ПЕРВАЯ СВАДЬБА 26. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПОПЫТКИ
27. ЛИТЕРАТУРНЫЕ УРОКИ,28. ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ,29. ЗВОНКИ,30. ПОСЛЕДСТВИЯ
31. НАШ ЗАРУБЕЖНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ 32. Нежные тревоги 33. Дневник Джо
 34. Друг 35. Боль в сердце 36. Секрет Бет 37. Новые впечатления 38. На полке
 39. Ленивый Лоуренс XL. Долина теней XLI. Учусь забывать XLII. Совсем одна
43. Сюрпризы,44. МОЙ ГОСПОДИН И ГОСПОЖА, 45. МАРГАРИТА И ДЕМИ,46. ПОД ШАРФОМ
XLVII. ВРЕМЯ СБОРА УРОЖАЯ.
******
 ИГРАЕМ в ПИЛИГРИМОВ.


- Рождество не будет Рождеством без подарков, - проворчала Джо, лежа
на ковре.

"Это ужасно быть бедным!" - вздохнула Мэг, глядя на ее старый
платье.

— «Я не думаю, что это справедливо, что у одних девочек много красивых вещей,
а у других совсем ничего нет», — добавила маленькая Эми, обиженно шмыгнув носом.

 «У нас есть папа, мама и друг друга», — удовлетворённо сказала Бет из своего угла.

 Четырёх юных лиц, освещённых огнём, коснулось облегчение.
радостные слова, но снова погрустнели, когда Джо печально сказала:

 «У нас нет отца, и он ещё долго не будет с нами». Она не сказала «возможно, никогда», но каждая из них мысленно добавила это, думая об отце, который был далеко, там, где шли бои.

 С минуту все молчали, потом Мэг сказала изменившимся голосом:

 «Вы знаете, почему мама предложила не дарить подарки в этом году».
Рождество наступило потому, что всем предстоит тяжёлая зима; и
она считает, что мы не должны тратить деньги на удовольствия, когда наши мужчины
так страдают в армии. Мы мало что можем сделать, но мы можем порадовать наших малышей.
жертвует и должна делать это с радостью. Но, боюсь, я этого не делаю." и Мэг
покачала головой, с сожалением подумав обо всех красивых вещах, которые она
хотела.

"Но я не думаю, что от той малости, которую мы должны потратить, будет какая-то польза. У нас есть
у каждого по доллару, и армии от наших пожертвований не будет большой помощи
это. Я согласна ничего не ждать ни от мамы, ни от тебя, но я хочу
купить «Ундину» и «Синтрама» для себя; я так давно этого хотела, — сказала
Джо, которая была книжным червём.

"Я планировала потратить свои деньги на новую музыку, — сказала Бет, слегка вздохнув,
но никто этого не услышал, кроме щётки для камина и подставки для чайника.

«Я куплю красивую коробку цветных карандашей «Фабер»; они мне очень нужны», —
решительно сказала Эми.

"Мама ничего не говорила о наших деньгах, и она не захочет, чтобы мы
отказались от всего. Давайте каждый купит то, что хочет, и немного повеселимся;
— Я уверена, что мы достаточно усердно работаем, чтобы заслужить это, — воскликнула Джо, по-джентльменски разглядывая каблуки своих туфель.

 — Я знаю, что _я_ работаю, — почти весь день обучая этих надоедливых детей, когда
я так хочу наслаждаться жизнью дома, — снова начала жаловаться Мэг.

«Тебе и вполовину не так тяжело, как мне», — сказала Джо. «Как бы ты
как вам нравится часами сидеть взаперти с нервной, суетливой старушкой, которая заставляет вас бегать, никогда не бывает довольна и беспокоит вас до тех пор, пока вы не готовы выпрыгнуть из окна или расплакаться?

«Нехорошо так волноваться, но я думаю, что мыть посуду и наводить порядок — самая ужасная работа в мире». Это меня злит, и мои руки так затекают, что я вообще не могу нормально заниматься, — и Бет посмотрела на свои грубые
руки со вздохом, который в тот момент мог услышать любой.

"Не верю, что кто-то из вас страдает так же, как я, — воскликнула Эми, — ведь вам не
приходится ходить в школу с дерзкими девчонками, которые изводят вас, если вы не
учись на своих ошибках, смейся над своими платьями, клейми своего отца, если он не богат, и оскорбляй себя, если у тебя некрасивый нос.

"Если ты имеешь в виду _клевету_, я бы так и сказала, а не говорила о _клейме_, как будто папа — это бутылка из-под солений, — посоветовала Джо, смеясь.

"Я знаю, что имею в виду, и тебе не нужно быть такой _статичной_ по этому поводу. «Прилично
использовать хорошие слова и пополнять свой _словарный запас_», — с достоинством
ответила Эми.

"Не ссорьтесь друг с другом, дети. Разве ты не хочешь, чтобы у нас были деньги,
которые папа потерял, когда мы были маленькими, Джо? Боже мой! Какими бы мы были счастливыми и хорошими,
— Если бы у нас не было забот! — сказала Мег, которая помнила лучшие времена.

 — На днях ты сказала, что мы намного счастливее детей Кингов, потому что они всё время ссорятся и нервничают, несмотря на свои деньги.

 — Так и было, Бет.  Что ж, я думаю, что мы счастливее, потому что, хотя нам и приходится работать, мы развлекаемся и ведём себя довольно весело, как сказала бы Джо.

«Джо использует такие сленговые словечки!» — заметила Эми, с упрёком глядя на
длинную фигуру, растянувшуюся на ковре. Джо тут же села, засунула руки в карманы и
начала свистеть.

"Не надо, Джо, это так по-мальчишески!"

— Вот почему я это делаю.

— Я терпеть не могу грубых, невоспитанных девчонок!

— Я ненавижу манерных, писклявых девиц!

— «Птицы в своих маленьких гнёздышках согласны», — пропела Бет, миротворца, с таким забавным выражением лица, что оба резких голоса смягчились и превратились в смех, и «драка» на этом закончилась.

«Ну же, девочки, вас обеих можно винить», — сказала Мэг, начиная читать нотации в своей сестринской манере. «Ты уже достаточно взрослая, чтобы перестать
вытворять мальчишеские штучки и вести себя лучше, Джозефина. Когда ты была маленькой, это не так важно, но теперь ты такая высокая и задираешь нос.
волосы, ты должна помнить, что ты юная леди.

«Я не юная леди! И если из-за того, что я закручиваю волосы, я становлюсь юной леди, то я буду носить их распущенными, пока мне не исполнится двадцать!» — воскликнула Джо, стягивая сетку и встряхивая каштановой гривой.  «Мне ненавистна мысль о том, что я должна повзрослеть, стать мисс  Марч, носить длинные платья и выглядеть чопорной, как китайская роза!» В любом случае, быть девочкой — это плохо, ведь мне нравятся мальчишеские игры, работа и манеры! Я не могу избавиться от разочарования из-за того, что я не мальчик, и сейчас мне ещё хуже, потому что я умираю от желания подраться с папой, а я не могу
только и знай, что сиди дома и вяжи, как старая карга! — И Джо встряхнула
синий армейский носок так, что спицы зазвенели, как кастаньеты, а клубок
покатился по комнате.

"Бедняжка Джо! Это очень плохо, но ничего не поделаешь; так что тебе придётся довольствоваться тем, что ты носишь мальчишеское имя и играешь роль брата для нас, девочек, — сказала Бет, поглаживая грубую голову на своём колене рукой, которую даже мытьё посуды и вытирание пыли не могли сделать менее нежной.

 — Что касается тебя, Эми, — продолжила Мег, — ты слишком привередлива и чопорна. Сейчас ты ведешь себя забавно, но вырастешь манерным
гусь, если не будешь осторожен. Мне нравятся твои хорошие манеры и изысканные
выражения, когда ты не пытаешься быть элегантным; но твои абсурдные слова так же плохи, как сленг Джо.

 «Если Джо — сорванец, а Эми — гусь, то кто же я, пожалуйста?» — спросила Бет,
готовая выслушать лекцию.

«Ты милая, и больше ничего», — тепло ответила Мэг, и никто ей не возразил, потому что «Мышонок» был любимцем всей семьи.

 Поскольку юные читатели любят знать, «как выглядят люди», мы воспользуемся этим моментом, чтобы дать им небольшой портрет четырёх сестёр, которые сидели и вязали в сумерках, пока тихо падал декабрьский снег
Снаружи было холодно, а внутри весело потрескивал огонь. Это была уютная
старая комната, хотя ковёр был выцветшим, а мебель очень простой; на
стенах висели одна-две хорошие картины, полки были заставлены
книгами, в окнах цвели хризантемы и рождественские розы, и
комнату наполняла приятная атмосфера домашнего уюта.

Маргарет, старшей из четверых, было шестнадцать лет, и она была очень хорошенькой:
пухленькая, светловолосая, с большими глазами, густыми каштановыми волосами, милым
ротиком и белыми ручками, которыми она очень гордилась. Пятнадцатилетняя
Джо была очень высокой, худой и смуглой и напоминала жеребенка, потому что, казалось, никогда не знала, что делать со своими длинными конечностями, которые ей очень мешали. У нее был решительный рот, смешной нос и острые серые глаза, которые, казалось, видели все и были то свирепыми, то смешными, то задумчивыми. Единственной ее красотой были длинные густые волосы, но обычно она убирала их в сетку, чтобы они не мешали. У нее были круглые плечи.
У Джо были большие руки и ноги, одежда висела на ней мешком, и она выглядела
неуклюже, как девушка, которая быстро взрослеет.
женщина, и ей это не нравилось. Элизабет — или Бет, как все её называли, — была розовощёкой, гладковолосой, ясноглазой девочкой тринадцати лет, застенчивой, с тихим голосом и спокойным выражением лица, которое редко менялось. Отец называл её «Маленькое Спокойствие», и это имя ей очень шло, потому что она, казалось, жила в своём собственном счастливом мире, выходя из него только для того, чтобы встретиться с теми немногими, кому она доверяла и кого любила. Эми, хоть и была самой младшей, была очень важной персоной — по крайней мере, по её собственному мнению. Настоящая снегурочка с голубыми глазами и жёлтыми кудрявыми волосами.
на плечах, бледная и стройная, всегда держащаяся как подобает юной леди.
Следящей за своими манерами. Какими были характеры четырех
сестер, мы оставим выясниться позже.

Часы пробили шесть; и, заметен очаг, Бет положить пару
тапочки теплыми. Каким-то образом вид старых башмаков произвел на девочек хорошее
впечатление; потому что приближалась мама, и все просияли,
приветствуя ее. Мэг перестала читать лекцию и зажгла лампу. Эми встала с кресла, не дожидаясь
приглашения, а Джо забыла о своей усталости и села, чтобы поднести тапочки поближе к огню.

 [Иллюстрация: Бет поставила пару тапочек погреться]

"Они совсем износились; У мамы должна быть новая пара".

"Я подумала, что куплю ей немного на свой доллар", - сказала Бет.

"Нет, я сама!" - воскликнула Эми.

"Я самая старшая", - начала Мег, но Джо решительно перебила ее.--

— Теперь, когда папы нет, я глава семьи, и _я_ куплю ей тапочки, потому что он велел мне заботиться о маме, пока его не будет.

— Я скажу тебе, что мы сделаем, — сказала Бет. — Давайте каждый подарит ей что-нибудь на Рождество, а себе ничего не купим.

— Это так похоже на тебя, дорогая! Что мы получим? воскликнула Джо.

На минуту все серьезно задумались; затем Мэг объявила, как будто эта
идея была подсказана видом ее собственных хорошеньких ручек: "Я подарю
ей пару хороших перчаток".

"Армейские ботинки, лучшие, какие только есть", - воскликнула Джо.

"Несколько носовых платков, все подшитые", - сказала Бет.

«Я куплю маленький флакончик одеколона, он ей нравится, и он не будет стоить дорого.
Так что у меня останется немного денег на карандаши», — добавила Эми.

"Как мы будем дарить подарки?" — спросила Мэг.

"Положим их на стол, а потом приведём её и посмотрим, как она будет разворачивать свёртки.
Помнишь, как мы делали это на дни рождения?" — ответила Джо.

 [Иллюстрация: я так боялась, когда наступала моя очередь сидеть в большом кресле]

"Я так боялась, когда наступала моя очередь сидеть в большом кресле с короной на голове и видеть, как вы все подходите, чтобы вручить подарки и поцеловать. Мне нравились подарки и поцелуи, но было ужасно, когда вы сидели и смотрели на меня, пока я разворачивала свёртки," — сказала она.
Бет, которая в это время поджаривала хлеб для чая, сказала:

"Пусть мама думает, что мы покупаем что-то для себя, а потом удивим её
она. Завтра днем мы должны пройтись по магазинам, Мэг; еще столько всего нужно сделать
насчет спектакля к рождественскому вечеру, - сказала Джо, расхаживая взад и вперед,
заложив руки за спину и задрав нос кверху.

"Я не собираюсь больше играть после этого; я становлюсь слишком взрослой для
таких вещей", - заметила Мэг, которая, как всегда, была таким же ребенком в отношении
шуток с "переодеванием".

 «Я знаю, что ты не остановишься, пока можешь разгуливать в белом платье, распустив волосы, и носить украшения из золотой бумаги. Ты лучшая актриса из всех, что у нас есть, и всему придёт конец, если ты уйдёшь из театра».
— Доски, — сказала Джо. — Нам нужно порепетировать сегодня вечером. Иди сюда, Эми, и сыграй сцену с обмороком, потому что ты в ней как деревянная.

 — Я ничего не могу с собой поделать; я никогда не видела, чтобы кто-то падал в обморок, и я не хочу, чтобы у меня всё было в синяках и ссадинах, как у тебя. Если я смогу легко спуститься, я упаду; если не смогу, я упаду в кресло и буду вести себя
благородно; мне всё равно, даже если Хьюго подойдёт ко мне с пистолетом, — ответила
Эми, которая не обладала драматическим талантом, но была выбрана потому, что была достаточно маленькой, чтобы злодей мог унести её, когда она будет кричать.

 [Иллюстрация: сделайте так, возьмитесь за руки]

"Сделайте так, возьмитесь за руки и пройдитесь по комнате,
неистово крича: «Родериго! спаси меня! спаси меня!»" — и Джо убежала,
издавая мелодраматический крик, который был по-настоящему захватывающим.

Эми последовала за ней, но она вытянула руки перед собой и дёргалась, как будто её тащили на машине, а её «Ой!» больше напоминало
то, что в неё втыкают булавки, чем страх и боль. Джо издала отчаянный стон, а Мэг расхохоталась, в то время как Бет с интересом наблюдала за происходящим.

«Это бесполезно! Делай всё, что в твоих силах, когда придёт время, и если зрители будут смеяться, не вини меня. Давай, Мэг».

Затем всё пошло гладко, потому что дон Педро бросил вызов всему миру в своей речи, которая длилась две страницы без единого перерыва; ведьма Агарь произнесла ужасное заклинание над котлом с кипящими жабами, и это произвело странный эффект;
Родериго мужественно разорвал свои цепи, и Хьюго умер в муках от угрызений совести и мышьяка, издав дикий вопль: «Ха! Ха!»

 «Это лучшее, что у нас было», — сказала Мэг, когда мёртвый злодей сел и
потёр локти.

«Я не понимаю, как ты можешь писать и играть такие великолепные вещи, Джо. Ты настоящий Шекспир!» — воскликнула Бет, которая твёрдо верила, что её сёстры наделены удивительным талантом во всём.

 «Не совсем», — скромно ответила Джо. «Я думаю, что «Проклятие ведьмы», оперная трагедия, — довольно милая вещь, но я бы хотела попробовать «Макбета», если бы у нас был люк для Банко. Я всегда хотела сыграть роль убийцы. «Это кинжал, который я вижу перед собой?» — пробормотала Джо, закатывая глаза и хватаясь за воздух, как это делала знаменитая трагическая актриса.

— Нет, это вилка для тостов, на которой вместо хлеба лежит мамин
туфель. Бет в восторге от сцены! — воскликнула Мег, и репетиция
закончилась всеобщим смехом.

«Рада видеть вас такими весёлыми, девочки мои», — раздался весёлый голос у двери,
и актёры с публикой обернулись, чтобы поприветствовать высокую, по-матерински заботливую даму, которая выглядела по-настоящему восхитительно. Она была не
элегантно одета, но выглядела благородно, и девочки подумали, что серый плащ и старомодный чепец скрывали самую прекрасную мать на свете.

«Ну что, дорогие, как у вас дела сегодня? Мне нужно было столько всего сделать, чтобы подготовить коробки к завтрашнему отъезду, что я не вернулась домой к ужину. Тебе кто-нибудь звонил, Бет? Как твоя простуда, Мэг? Джо, ты выглядишь смертельно уставшей. Иди сюда и поцелуй меня, детка».

Задавая эти материнские вопросы, миссис Марч сняла с себя мокрую одежду,
надела тёплые тапочки и, сев в кресло, посадила Эми к себе на колени,
готовясь насладиться самым счастливым часом своего напряжённого дня. Девочки
суетились вокруг, стараясь сделать всё удобным, каждая по-своему. Мэг
Джо накрыла чайный стол; Джо принесла дрова и расставила стулья, роняя,
переворачивая и грохоча всем, к чему прикасалась; Бет бегала взад-вперёд между гостиной и кухней, тихая и занятая; а Эми давала указания всем, сидя со скрещенными руками.

Когда они собрались за столом, миссис Марч сказала с особенно
счастливым видом: «У меня есть для вас угощение после ужина».

Быстрая, яркая улыбка озарила всех, как луч солнца. Бет захлопала в ладоши, не выпуская из рук печенье, а Джо подбросила салфетку, крича: «Письмо! Письмо! Трижды ура отцу!»

— Да, милое длинное письмо. Он здоров и считает, что переживёт
холодную погоду лучше, чем мы опасались. Он шлёт вам, девочки,
всевозможные пожелания на Рождество и особое послание, — сказала миссис
Марч, похлопывая себя по карману, как будто там было сокровище.

"Поторопитесь и заканчивайте! Не останавливайся, чтобы покрутить мизинцем и погримасничать над тарелкой, Эми! — воскликнула Джо, поперхнувшись чаем и уронив хлеб с маслом на ковёр, торопясь добраться до угощения.

Бет больше не ела, а отошла в свой тёмный уголок и задумалась.
над грядущим наслаждением, пока остальные не будут готовы.

"Я думаю, что это было так великолепно в отца пойти в качестве капеллана, когда он был
слишком стар, чтобы быть составлен, и не достаточно сильны для солдата", - сказала Мэг
тепло.

"Разве я не хотел бы стать барабанщиком, _ivan_ - как это называется? — или медсестру, чтобы я могла быть рядом с ним и помогать ему, — со стоном воскликнула Джо.

"Должно быть, очень неприятно спать в палатке, есть всякую невкусную еду и пить из жестяной кружки, — вздохнула Эми.

"Когда он вернётся домой, мама? — спросила Бет с лёгкой дрожью в голосе.

— Недолго, дорогая, если только он не заболеет. Он останется и будет добросовестно выполнять свою работу, пока может, и мы не попросим его вернуться ни на минуту раньше, чем он сможет. А теперь иди и послушай письмо.

Они все подошли к камину: мама в большом кресле, Бет у её ног, Мэг и Эми примостились на подлокотниках кресла, а Джо прислонилась к спинке, где никто не увидел бы никаких признаков волнения, если бы письмо оказалось трогательным.

В те трудные времена было написано очень мало писем, которые не были бы трогательными, особенно те, что отправляли домой отцы.  В этом маленьком письме
В нём не было ни слова о пережитых трудностях, встреченных опасностях или
преодолённой тоске по дому; это было весёлое, обнадеживающее письмо, полное
живых описаний лагерной жизни, походов и военных новостей; и только в конце
сердце автора переполнилось отцовской любовью и тоской по маленьким девочкам
дома.

 [Иллюстрация: Это было весёлое, обнадеживающее письмо]

"Передайте им всем мою любовь и поцелуй. Передайте им, что я думаю о них днём,
молюсь за них ночью и нахожу утешение в их любви
в любое время. Кажется, что год — это очень долго, прежде чем я увижу их, но
напомните им, что пока мы ждём, мы можем работать, чтобы эти трудные дни не прошли впустую. Я знаю, что они вспомнят всё, что я им сказал, что они будут любящими детьми для вас, будут преданно выполнять свой долг, храбро сражаться со своими заклятыми врагами и так прекрасно побеждать, что, когда я вернусь к ним, я буду любить их ещё сильнее и гордиться ими, как никогда.

Все шмыгнули носом, когда дошли до этой части; Джо не стыдилась
крупной слезы, которая скатилась по ее носу, а Эми не обращала внимания на то, что ее кудри растрепались, когда она спрятала лицо на плече матери.
и всхлипнула: «Я эгоистичная девчонка! но я действительно постараюсь стать лучше,
чтобы он не разочаровался во мне со временем».

 «Мы все будем стараться!» — воскликнула Мэг. «Я слишком много думаю о своей внешности и ненавижу
работать, но больше не буду, если смогу».

«Я постараюсь быть такой, какой он любит меня называть, — «маленькой женщиной», а не грубой и необузданной. Но я буду выполнять свой долг здесь, а не где-то ещё», — сказала Джо, думая, что сдерживать свой гнев дома гораздо труднее, чем иметь дело с одним-двумя мятежниками на Юге.

Бет ничего не ответила, но вытерла слёзы синим армейским носком и
Она начала вязать изо всех сил, не теряя времени на выполнение
ближайших к ней обязанностей, и в глубине своей спокойной маленькой души
решила быть такой, какой отец надеялся её увидеть, когда наступит
счастливый день возвращения домой.

 [Иллюстрация: как вы играли в «Путь паломника»]

Миссис Марч нарушила молчание, последовавшее за словами Джо, и сказала своим весёлым голосом:
— Помнишь, как вы играли в «Путь пилигрима», когда были маленькими? Больше всего вам нравилось, когда я привязывала к вашим спинам свои сумки, давала вам шляпы и палки
и рулоны бумаги, и позволяли вам путешествовать по дому от
подвала, который был Городом Разрушения, вверх, вверх, на крышу,
где у вас были все прекрасные вещи, которые вы могли собрать, чтобы
построить Небесный Город.

«Как же это было весело, особенно когда мы проходили мимо львов, сражались с Аполлионом и
проходили через Долину, где жили гоблины!» — сказала Джо.

«Мне понравилось место, где связки падали и катились вниз по лестнице», —
сказала Мэг.

"Больше всего мне понравилось, когда мы вышли на плоскую крышу, где были наши
цветы, беседки и красивые вещи, и все стояли и пели для
«Радость там, наверху, на солнышке», — сказала Бет, улыбаясь, как будто тот приятный момент вернулся к ней.

 «Я мало что помню, кроме того, что боялась подвала и тёмного коридора, и мне всегда нравились пирожные и молоко, которые мы ели наверху. Если бы я не была слишком стара для таких вещей, я бы с удовольствием сыграла
в эту игру ещё раз, — сказала Эми, которая начала говорить о том, чтобы отказаться от детских вещей,
когда ей было двенадцать лет.

 «Мы никогда не бываем слишком стары для этого, моя дорогая, потому что мы
всё время так или иначе играем в эту игру.  Наше бремя здесь, наши
дорога перед нами, а стремление к добродетели и счастье
гид, который ведет нас через многие беды и ошибки в мирный
что это настоящий Небесный Город. Теперь, мои маленькие пилигримы, предположим, вы начнете снова.
не в игре, а всерьез, и посмотрим, как далеко вы сможете продвинуться.
прежде чем папа вернется домой.

"Правда, мама? Где же наши связки?" - спросила Эми, которая была очень
буквальное юная леди.

— «Каждая из вас только что рассказала, в чём заключается ваше бремя, кроме Бет; я
скорее думаю, что у неё его нет», — сказала её мать.

 «Да, есть; моё — это посуда, тряпки и зависть к девочкам с красивыми
«Пианино и боязнь людей».

Свёрток Бет был таким забавным, что всем хотелось рассмеяться, но
никто не смеялся, потому что это очень задело бы её чувства.

"Давайте сделаем это, — задумчиво сказала Мэг. «Это всего лишь другое название для того, чтобы стараться быть хорошими, и эта история может нам помочь, потому что, хотя мы и хотим быть хорошими, это тяжёлая работа, и мы забываем и не стараемся изо всех сил».

«Сегодня вечером мы были в болоте отчаяния, и мама пришла и вытащила нас, как Помощница в книге. Нам бы тоже нужен был список указаний, как у Кристиана». Что нам с этим делать? - спросила Джо, восхищенная
фантазия, которая придала немного романтики очень скучной задаче — выполнению её
обязанностей.

 «Посмотри под подушкой в рождественское утро, и ты найдёшь свой
путеводитель», — ответила миссис Марч.

 Они обсуждали новый план, пока старая Ханна убирала со стола; затем
появились четыре маленькие корзинки для рукоделия, и иголки замелькали,
пока девочки шили простыни для тёти Марч.  Шить было неинтересно, но сегодня вечером никто не ворчал. Они приняли план Джо разделить длинные швы на
четыре части и назвать их Европой, Азией, Африкой и Америкой,
и таким образом отлично ладили, особенно когда говорили о разных странах, через которые они проезжали.

 [Иллюстрация: никто, кроме Бет, не мог извлечь много музыки из старого
фортепиано]

 В девять они прекращали работу и, как обычно, пели перед сном.
Никто, кроме Бет, не мог извлечь много музыки из старого пианино, но она умела мягко нажимать на жёлтые клавиши и приятно аккомпанировать простым песням, которые они пели. У Мег был голос, как у флейты, и они с матерью руководили маленьким хором. Эми щебетала, как
Сверчок и Джо порхали по воздуху по своей воле, всегда
вылетая в неподходящем месте с кряканьем или треском, которые портили
самую задумчивую мелодию. Они всегда так делали с тех пор, как научились
шепелявить:

 «Скрип, скрип, маленькая звёздочка»,

 и это стало домашним обычаем, потому что мать была прирождённой певицей.
Первым звуком утром был её голос, когда она ходила по дому и пела, как жаворонок; и последним звуком вечером был тот же весёлый звук, потому что девочки никогда не вырастали из этой знакомой колыбельной.

 [Иллюстрация: В девять часов они прекратили работу и, как обычно, запели]




 [Иллюстрация: Счастливого Рождества]

 II.

 СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА.


 Джо проснулась первой на сером рассвете рождественского утра. У камина не висели чулки, и на мгновение она почувствовала такое же разочарование, как и много лет назад, когда её маленький носок упал, потому что был набит сладостями. Затем она вспомнила обещание матери и, сунув руку под подушку, вытащила немного
книга в малиновом переплёте. Она очень хорошо её знала, потому что это была та самая прекрасная старая история о лучшей жизни, которая когда-либо существовала, и Джо чувствовала, что это настоящий путеводитель для любого паломника, отправляющегося в долгое путешествие. Она разбудила Мэг словами «С Рождеством» и попросила посмотреть, что лежит у неё под подушкой. Появилась книга в зелёном переплёте с той же картинкой внутри и несколькими словами, написанными их матерью, что сделало их единственный подарок очень ценным в их глазах. Вскоре Бет и Эми проснулись, чтобы порыться и найти свои маленькие книжки — одну голубую, другую синюю, — и все сели
глядя на них и разговаривая о них, в то время как восток розовел от наступающего дня.

 Несмотря на своё тщеславие, Маргарет обладала милым и благочестивым характером,
который неосознанно влиял на её сестёр, особенно на Джо, которая очень нежно любила её и слушалась, потому что её советы были такими мягкими.

— Девочки, — серьёзно сказала Мэг, переводя взгляд с разбросанным по подушке волосам на двух малышек в ночных рубашках в соседней комнате, — мама хочет, чтобы мы читали, любили и берегли эти книги, и мы должны начать прямо сейчас. Раньше мы были прилежны, но с тех пор, как папа уехал, и началась вся эта война
беда выбила нас из колеи, мы пренебрегли многими вещами. Ты можешь поступать, как тебе заблагорассудится
но я буду держать свою книгу здесь, на столе, и немного читать
каждое утро, как только проснусь, потому что я знаю, что это пойдет мне на пользу и поможет
меня в течение всего дня".

Затем она открыла свою новую книгу и начала читать. Джо обняла
ее и, прижавшись щекой к щеке, тоже читала со спокойным выражением, которое
так редко можно увидеть на ее беспокойном лице.

«Как хорошо, что Мэг здесь! Пойдём, Эми, сделаем, как они. Я помогу тебе с трудными словами, а они объяснят, если мы не поймём».
- прошептала Бет, очень впечатленная красивыми книгами и примером своих сестер
.

"Я рада, что у меня голубая", - сказала Эми; и в комнатах стало очень тихо.
пока тихо переворачивались страницы, и зимнее солнце проникало внутрь, чтобы
коснуться светлых голов и серьезных лиц рождественским приветствием.

"Где мама?" - спросила Мэг, когда они с Джо сбегали вниз, чтобы поблагодарить ее за
полчаса спустя они получили подарки.

«Одному Богу известно. Какой-то бедняга пришёл просить милостыню, и твоя мама сразу же
пошла посмотреть, что ему нужно. Такой женщины никогда не было».
«Раздаю еду и напитки, одежду и еду на вынос», — ответила Ханна, которая жила с семьёй с рождения Мэг и считалась для них скорее подругой, чем служанкой.

 «Думаю, она скоро вернётся, так что поджарь свои лепёшки и приготовь всё», — сказала Мэг, просматривая подарки, которые были сложены в корзину и стояли под диваном, готовые к использованию в нужный момент.
— А где же флакончик одеколона Эми? — добавила она, когда маленькая бутылочка не появилась.


— Она взяла его минуту назад и ушла с ним, чтобы повязать ленту на
— Что-то в этом роде, — ответила Джо, пританцовывая по комнате, чтобы расправить ноги в новых армейских тапочках.

"Как красиво выглядят мои платки, правда? Ханна постирала и погладила их для меня, а я сама их разметила, — сказала Бет, с гордостью глядя на неровные буквы, которые дались ей с таким трудом.

"Благослови Господь это дитя! она взяла и написала на них «Мама» вместо «М.
Марч». Как забавно! — воскликнула Джо, беря одну из них.

"Разве это не правильно? Я подумала, что так будет лучше, потому что инициалы Мэг — «М. М.», и я не хочу, чтобы кто-то, кроме Марми, пользовался ими.
— сказала Бет с обеспокоенным видом.

"Всё в порядке, дорогая, и это очень милая идея — к тому же разумная, ведь теперь никто не ошибётся. Я знаю, что ей это очень понравится, — сказала
Мэг, нахмурившись в сторону Джо и улыбнувшись Бет.

"Вот и мама. Спрячь корзину, быстро! — воскликнула Джо, когда хлопнула дверь и в коридоре послышались шаги.

Эми вошла торопливо и смутилась, увидев, что все её сёстры
ждут её.

"Где ты была и что прячешь за спиной?" — спросила Мэг,
удивлённая тем, что, судя по капюшону и плащу, ленивая Эми вышла так рано.

«Не смейся надо мной, Джо! Я не хотела, чтобы кто-то узнал об этом раньше времени. Я просто хотела поменять маленькую бутылочку на большую, и я отдала _все_ свои деньги, чтобы купить её, и я правда стараюсь больше не быть эгоисткой».

Говоря это, Эми показала красивую фляжку, которая заменила дешёвую, и выглядела такой серьёзной и скромной в своём маленьком порыве забыть о себе, что Мэг тут же обняла её, а Джо назвала «козырем», в то время как Бет подбежала к окну и сорвала свою лучшую розу, чтобы украсить величественную фляжку.

"Видите ли, мне стало стыдно за свой подарок после того, как я почитала и поговорила о
сегодня утром я была хорошей, поэтому сбегала за угол и сменила его, как только встала.
и я очень рада, потому что мой теперь самый красивый ".

Еще один взрыв на улицу-дверь отправлен в корзину под диваном, и
девочкам, всегда идут на завтрак.

"С Рождеством, Марми! Многие из них! Спасибо вам за наши книги; мы читаем их.
некоторые из них мы читаем каждый день", - воскликнули они хором.

«С Рождеством Христовым, маленькие дочки! Я рад, что вы сразу начали, и надеюсь, что вы продолжите. Но я хочу сказать одно слово, прежде чем мы сядем. Недалеко отсюда лежит бедная женщина с маленьким новорождённым ребёнком. Шести
Дети сбились в кучу на одной кровати, чтобы не замёрзнуть, потому что у них нет огня. Там нечего есть, и старший мальчик пришёл сказать мне, что они страдают от голода и холода. Девочки мои, не дадите ли вы им свой завтрак в качестве рождественского подарка?

Все они были необычайно голодны, прождав почти час, и с минуту никто не произносил ни слова; всего минуту, потому что Джо порывисто воскликнула:

— Я так рада, что вы пришли до того, как мы начали!

— Можно я помогу отнести вещи бедным детям? — с готовностью спросила
Бет.

— Я возьму сливки и маффины, — добавила Эми, героически отказываясь от
статей, которые ей больше всего нравились.

Мэг уже накрывала на стол, иНГ хлеб в
большая тарелка.

"Я думала, ты сделаешь это", - сказала госпожа марта, улыбаясь, как будто удовлетворенный. "Вы все
пойдете и поможете мне, а когда мы вернемся, у нас будет хлеб и
молоко на завтрак, и приготовьте это к обеду".

Вскоре все было готово, и процессия тронулась в путь. К счастью, было рано, и они шли задворками, так что мало кто их видел, и никто не смеялся над странной процессией.

 [Иллюстрация: Процессия отправилась в путь]

 Это была бедная, голая, жалкая комната с разбитыми окнами, без огня, с рваными одеялами на кроватях, с больной матерью, плачущим ребёнком и группой бледных,
голодные дети свернулись калачиком под одним старым одеялом, пытаясь согреться.

Как вытаращились большие глаза и как улыбнулись синие губы, когда девочки вошли!

"Ach, mein Gott! это добрые ангелы приходят к нам!" - сказала бедная женщина,
плача от радости.

"Забавные ангелы в капюшонах и варежках", - сказала Джо, и они рассмеялись.

Через несколько минут действительно показалось, что там поработали добрые духи. Ханна, которая принесла дрова, разожгла огонь и заткнула разбитые окна старыми шляпами и своим плащом. Миссис Марч дала матери чай и кашу и утешила её обещаниями помощи, пока сама
одевала маленького ребенка так нежно, как будто это был ее собственный ребенок. Тем временем
девочки накрыли на стол, усадили детей вокруг огня и
накормили их, как голодных птиц, смеясь, разговаривая и пытаясь
понять забавный ломаный английский.

"Дас ист гут!" - "Умри добрее!" - восклицали бедняжки, пока ели.
и грели свои фиолетовые руки у уютного огня.

Девочек никогда раньше не называли «ангельскими детьми», и им это
очень понравилось, особенно Джо, которую с самого рождения считали «Санчо». Это был очень счастливый завтрак, хотя они и не
ничего из этого не вышло; и когда они ушли, оставив после себя уют, я думаю,
что во всём городе не было четырёх более весёлых людей, чем голодные
маленькие девочки, которые отдали свои завтраки и довольствовались
хлебом и молоком в рождественское утро.

"Это значит любить ближнего больше, чем себя, и мне это нравится," — сказала
Мэг, когда они раскладывали свои подарки, пока их мать была наверху,
собирая одежду для бедных Хаммелов.

Не очень роскошно, но в этих нескольких маленьких букетиках было много любви,
а в высокой вазе — красных роз, белых
Хризантемы и вьющиеся растения, стоявшие в центре, придавали
столу довольно элегантный вид.

"Она идёт! Бей в барабаны, Бет! Открой дверь, Эми! Трижды ура
Марми!" — кричала Джо, пританцовывая, пока Мэг вела мать к
почётному месту.

Бет сыграла свой самый весёлый марш, Эми распахнула дверь, и Мэг с большим достоинством
выступила в роли сопровождающей. Миссис Марч была удивлена и тронута.
Она улыбалась, вытирая глаза, рассматривая подарки и читая
приложенные к ним маленькие записки. Тапочки сразу же были надеты,
В карман ей сунули носовой платок, надушенный одеколоном Эми,
розу прикрепили к груди, а про красивые перчатки сказали, что они
«идеально подходят».

Было много смеха, поцелуев и объяснений в той простой, любящей манере,
которая делает эти домашние праздники такими приятными в тот момент,
такими милыми в воспоминаниях спустя долгое время, а затем все принялись
за работу.

Утренние благотворительные мероприятия и церемонии отнимали столько времени, что остаток
дня был посвящён подготовке к вечерним празднествам. Будучи
ещё слишком юными, чтобы часто ходить в театр, и недостаточно богатыми,
не могли позволить себе большие расходы на частные выступления, девушки включали
свой ум в работу и — нужда, как известно, мать изобретения — делали
всё, что им было нужно. Некоторые из их изделий были очень
удивительными: гитары из картона, старинные лампы из старомодных
банок из-под масла, покрытых серебряной бумагой, великолепные
халаты из старого хлопка, сверкающие оловянными блёстками с фабрики
по производству маринадов, и доспехи, покрытые такими же полезными
кусочками в форме ромбов, которые оставались на листах, когда
вырезали крышки из жестяных банок для консервов. Мебель была
перевернулся, и Большой палаты был ареной многих невинных
игрища.

Джентльменов туда не пускали; поэтому Джо играла мужские роли сколько душе угодно
и получила огромное удовлетворение от пары сапог из красновато-коричневой кожи
, подаренных ей подругой, которая знала даму, которая знала актера. Эти сапоги,
старая рапира и камзол с разрезами, который когда-то использовал художник для какой-то картины
, были главными сокровищами Джо и появлялись на всех мероприятиях. Из-за
малочисленности труппы двум главным актёрам пришлось играть по несколько
ролей, и они, безусловно, заслуживали похвалы
за усердную работу, которую они проделали, разучивая три или четыре разные роли,
переодеваясь в разные костюмы и управляя сценой.
Это была отличная тренировка для их памяти, безобидное развлечение,
которое занимало много часов, которые в противном случае были бы потрачены впустую, в одиночестве или в менее полезном обществе.

В рождественскую ночь дюжина девочек взобралась на кровать, которая была
сценой, и сидела перед синими и жёлтыми ситцевыми занавесками в
весьма лестном ожидании. За занавеской было много шорохов и шепотов, немного дыма от лампы и
иногда хихикать от Эми, которая была склонна впадать в истерику в
волнение момента. В настоящее время прозвучал звонок, занавески летали
только и оперной трагедии стали.

"Мрачный лес", согласно одной афише, был представлен
несколькими кустами в горшках, зеленым сукном на полу и пещерой на расстоянии
. Эта пещера была сделана из вешалки для одежды в качестве крыши, из буфетов в качестве стен, и в ней была небольшая печь, работавшая на полную мощность, с чёрным котлом на ней и старой ведьмой, склонившейся над ним. На сцене было темно, и свет от печи создавал прекрасный эффект, особенно когда из неё шёл настоящий пар
из чайника, когда ведьма сняла крышку. Прошло какое-то время, прежде чем первый трепет утих; затем злодей Хьюго вошёл с лязгающим мечом на боку, в сдвинутой набекрень шляпе, с чёрной бородой, в таинственном плаще и сапогах. Походив взад-вперёд в сильном волнении, он ударил себя по лбу и разразился дикой песней о своей ненависти к Родериго, своей любви к Заре и своём приятном решении убить одного и завоевать другую. Грубоватый голос Хьюго, который
иногда повышал тон, когда его переполняли чувства, был очень впечатляющим,
и зрители зааплодировали, как только он остановился, чтобы перевести дух. Поклонившись с видом человека, привыкшего к публичным похвалам, он прокрался в пещеру и приказал Агарь выйти, властно сказав: «Эй, прислужница! Ты мне нужна!»

[Иллюстрация: вышла Мег с седой гривой, свисающей на лицо]

Появилась Мэг с седыми космами, свисающими на лицо, в красно-чёрном
плаще, с посохом и каббалистическими знаками на плаще. Хьюго потребовал
зелья, чтобы Зара его полюбила, и зелья, чтобы уничтожить Родриго. Агарь
прекрасной драматической мелодией пообещала и то, и другое и принялась
вызывать духов.
дух, который принесёт любовное зелье:

 «Сюда, сюда, из своего дома,
 Воздушный дух, я призываю тебя!
 Рождённый из роз, питающийся росой,
 Ты можешь варить чары и зелья?
 Принеси мне сюда с эльфийской скоростью
 Ароматное зелье, которое мне нужно;
 Сделай его сладким, быстрым и сильным,
 Дух, ответь на мою песню!»

 [Иллюстрация: маленькая фигурка в облачном белом одеянии]

 Раздалась тихая музыка, и в глубине пещеры
появилась маленькая фигурка в облачном белом одеянии, с блестящими крыльями, золотыми
волосы и гирлянда из роз на голове. Размахивая палочкой, оно пело,--

 "Я иду сюда",
 Из моего воздушного дома,
 Издалека, в серебряной луне.
 Произнеси волшебное заклинание.,
 И используй его с толком,
 Или его сила скоро исчезнет!

И, бросив к ногам ведьмы маленький позолоченный флакончик, дух
исчез. Ещё одно заклинание Агари вызвало ещё одно видение, но не
прекрасное: с грохотом появился уродливый чёрный бес, прокаркал
что-то в ответ, швырнул в Хьюго тёмную бутылку и исчез с
издевательский смех. Пробормотав слова благодарности и положив зелья в свои
сапоги, Хьюго удалился; а Агарь сообщила собравшимся, что, поскольку он в прошлом
убил нескольких ее друзей, она прокляла его и
намеревается сорвать его планы и отомстить ему. Затем занавес
опустился, и зрители отдыхали и ели конфеты, обсуждая достоинства
пьесы.

Прежде чем занавес снова поднялся, было много стука молотков, но когда
стало ясно, какой шедевр столярного искусства был создан,
никто не жаловался на задержку. Это было поистине великолепно! Башня возвышалась
потолок; на полпути вверх появилось окно с горящей лампой,
а за белой занавеской появилась Зара в прекрасном голубом с серебром
платье, ожидающая Родриго. Он пришел в великолепном наряде: шляпа с плюмажем,
красный плащ, каштановые локоны, гитара и, конечно же, сапоги.
Опустившись на колени у подножия башни, он нежно спел серенаду.
Зара ответила и после музыкального диалога согласилась лететь. Затем последовал
грандиозный финал пьесы. Родериго достал веревочную лестницу с пятью
ступенями, поднял один конец и пригласил Зару спуститься. Она робко
Она выбралась из своей темницы, положила руку на плечо Родериго и уже
собиралась грациозно спрыгнуть вниз, как вдруг, «Увы! увы, Зара!» — она забыла
о своём шлейфе, который зацепился за окно; башня пошатнулась, наклонилась вперёд,
с грохотом рухнула и погребла под обломками несчастных влюблённых!

Раздался всеобщий крик, когда из-под обломков показались рыжие сапоги, а затем и золотистая голова, воскликнувшая: «Я же тебе говорила! Я же тебе говорила!»
С удивительным самообладанием дон Педро, жестокий отец, бросился внутрь, вытащил свою дочь и поспешно отвёл её в сторону.

«Не смейся! Веди себя так, будто всё в порядке!» — и, приказав Родериго встать,
изгнал его из королевства с гневом и презрением. Хотя Родериго был явно потрясён обрушившейся на него башней, он бросил вызов старому дворянину и отказался сдвинуться с места. Этот бесстрашный пример воодушевил Зару: она тоже бросила вызов своему отцу, и он приказал запереть их обоих в самых глубоких подземельях замка. Крепкий маленький слуга вошёл с цепями и увёл их,
выглядя очень напуганным и явно забыв речь, которую должен был произнести.

Действие третье происходило в замковом зале, и здесь появилась Агарь, пришедшая, чтобы
освободи влюблённых и закончи дело Гюго. Она слышит, как он приближается, и прячется; видит, как он наливает зелья в две чаши с вином, и велит робкому слуге: «Отнеси их пленникам в их темницы и скажи им, что я скоро приду». Слуга отводит Гюго в сторону, чтобы что-то сказать ему, и Агарь меняет чаши на две другие, безвредные. Фердинандо,
«прислужник», уносит их, а Агарь ставит обратно чашу с ядом, предназначенным для Родериго. Хьюго, испытывая жажду после долгой песни, выпивает его, теряет рассудок и, долго хватаясь за
и, топнув, падает ничком и умирает; в то время как Агарь сообщает ему, что она сделала
в песне изысканной силы и мелодии.

Это было поистине захватывающей сцены, хотя некоторые люди могли подумать
что неожиданно падает количества длинные волосы, а омрачило
эффект смерти злодея. Его позвали перед занавесом, и
он появился с соблюдением всех приличий, ведя за собой Агарь, чье пение было
признано более прекрасным, чем все остальное представление, вместе взятое
.

В четвертом акте был изображен отчаявшийся Родриго , готовый нанести удар ножом
сам, потому что ему сказали, что Зара его бросила. Как только
кинжал вонзается ему в сердце, под окном раздается прекрасная песня,
сообщающая ему, что Зара верна ему, но находится в опасности, и он может
спасти её, если захочет. Ему бросают ключ, который отпирает дверь, и в
порыве восторга он срывает с себя цепи и убегает, чтобы найти и спасти
свою возлюбленную.

Пятый акт начинается со сцены между Зарой и доном Педро. Он
хочет, чтобы она ушла в монастырь, но она и слышать об этом не хочет и после
трогательной мольбы вот-вот упадёт в обморок, когда вбегает Родриго и требует
Она протягивает ему руку. Дон Педро отказывается, потому что он не богат. Они кричат и
жестикулируют изо всех сил, но не могут прийти к согласию, и Родериго уже собирается увести измученную Зару, когда входит робкий слуга с письмом и сумкой от Агари, которая таинственным образом исчезла. Последняя сообщает собравшимся, что она завещает молодым несметные богатства, а дону Педро — ужасную судьбу, если он не сделает их счастливыми. Мешок открывают, и несколько кувшинов с монетами высыпают на сцену, пока она не покрывается блеском. Это полностью
смягчает «строгого отца»: он соглашается без возражений, все присоединяются к
радостному хору, и занавес опускается на влюблённых, преклонивших колени, чтобы
получить благословение дона Педро в позе, исполненной самой романтической грации.

 [Иллюстрация: влюблённые преклоняют колени, чтобы получить благословение дона Педро]

Последовали бурные аплодисменты, но они были неожиданно прерваны, так как
кровать, на которой был сооружён «круг для переодевания», внезапно
сломалась и придавила восторженную публику. Родериго и дон Педро бросились на
помощь, и всех вытащили целыми и невредимыми, хотя многие потеряли дар речи
со смехом. Едва волнение улеглось, как появилась Ханна и сказала:
«Миссис Марч просит передать, что она будет рада, если дамы сойдут к ужину».

 Это стало неожиданностью даже для актёров, и, увидев стол, они переглянулись в восторженном изумлении. Это было похоже на Марми — устроить для них небольшое угощение, но ничего подобного не случалось со времён былого изобилия. Там было
мороженое — на самом деле два блюда с ним, розовое и белое, — и торт, и
фрукты, и отвлекающие внимание французские конфеты, а в центре стола —
четыре больших букета цветов из оранжереи!

У них просто перехватило дыхание, и они уставились сначала на стол, а
потом на свою мать, которая, казалось, получала от этого огромное удовольствие.

"Это феи?" спросила Эми.

"Это Санта-Клаус," сказала Бет.

"Это мама сделала", — и Мэг улыбнулась своей самой милой улыбкой, несмотря на седую бороду
и белые брови.

— У тёти Марч случился припадок, и она прислала ужин, — воскликнула Джо, внезапно осенённая идеей.

"Всё не так. Ужин прислал старый мистер Лоуренс, — ответила миссис Марч.

"Дедушка мальчика Лоуренса! Что ему взбрело в голову? Мы его не знаем! — воскликнула Мег.

«Ханна рассказала одному из его слуг о вашем завтраке. Он странный старый джентльмен, но это ему понравилось. Он знал моего отца много лет назад; и сегодня днём он прислал мне вежливую записку, в которой выразил надежду, что я позволю ему выразить своё дружеское расположение к моим детям, отправив им несколько безделушек в честь этого дня. Я не мог отказать, и поэтому вечером у вас будет небольшой праздник, чтобы компенсировать завтрак из хлеба и молока».

«Этот парень вбил себе это в голову, я знаю, что это так! Он отличный парень,
и я бы хотел с ним познакомиться. Кажется, он хотел бы с нами познакомиться».
но он стесняется, а Мэг такая чопорная, что не позволяет мне заговорить с ним, когда мы проходим мимо, — сказала Джо, когда тарелки пошли по кругу, а лёд начал таять, исчезая из виду под удовлетворёнными возгласами «О!» и «А!».

"Вы имеете в виду людей, которые живут в большом доме по соседству, не так ли? —
спросила одна из девочек. «Моя мама знает старого мистера Лоуренса, но говорит, что он очень гордый и не любит общаться с соседями. Он держит своего внука взаперти, когда тот не катается верхом или не гуляет со своим наставником, и заставляет его усердно учиться. Мы пригласили его на нашу вечеринку, но он не пришёл».
пойдем. Мама говорит, что он очень милый, хотя с нами, девочками, никогда не разговаривает.

"Однажды наша кошка убежала, и он привел ее обратно, и мы поговорили через забор
и отлично поладили - все о крикете, и так далее
дальше, когда он увидел приближающуюся Мэг и ушел. Я собираюсь когда-нибудь познакомиться с ним поближе
потому что ему нужно веселье, я уверена, что нужно, - решительно сказала Джо.

 [Иллюстрация: мы разговаривали через забор]

"Мне нравятся его манеры, и он выглядит как маленький джентльмен, так что я не
возражаю против того, чтобы вы с ним познакомились, если представится подходящая возможность. Он принёс
Он сам принёс цветы, и я бы пригласила его войти, если бы знала,
что происходит наверху. Он выглядел таким грустным, когда уходил,
слыша наши забавы и, очевидно, не имея своих собственных.

— Хорошо, что ты этого не сделала, мама! — рассмеялась Джо, глядя на свои ботинки.
 — Но когда-нибудь мы сыграем ещё одну пьесу, которую он сможет увидеть. «Может быть, он поможет нам с актёрской игрой, разве это не здорово?»

 «У меня никогда раньше не было такого красивого букета! Какой он милый!» — и Мэг с большим интересом рассматривала свои цветы.

"Они и правда прекрасны! Но розы Бет кажутся мне ещё милее, — сказала миссис.
Марч, принюхиваясь к полузасохшему букету у неё на поясе,

 прижалась к ней и тихо прошептала: «Я бы хотела отправить свой букетик отцу. Боюсь, у него не такое весёлое Рождество, как у нас».

 [Иллюстрация: Хвостик]




 [Иллюстрация: Едим яблоки и плачем над «Наследником Редклиффа»]

 III.

 МАЛЬЧИК ЛОРЕНС.


"Джо! Джо! где ты?" — крикнула Мег, стоя у подножия лестницы, ведущей на чердак.

"Здесь!" — ответил хриплый голос сверху, и, поднявшись, Мег увидела
её сестра, поедающая яблоки и рыдающая над «Наследницей Редклиффа»,
завернувшись в одеяло на старом трёхногом диване у солнечного
окна. Это было любимое убежище Джо, и здесь она любила уединяться с
полудюжиной яблок и хорошей книгой, наслаждаясь тишиной и обществом
ручной крысы, которая жила неподалёку и не обращала на неё ни малейшего
внимания. Когда появилась Мэг, Скрэббл шмыгнул в свою нору. Джо смахнула слёзы со щёк и стала ждать новостей.

"Как здорово! Только посмотрите! Обычное приглашение от миссис Гардинер на завтрашний вечер!" — воскликнула Мег, размахивая драгоценной бумажкой, а затем
и продолжила читать его с девичьим восторгом.

"'Миссис Гардинер будет рада видеть мисс Марч и мисс Джозефину на
маленьких танцах в канун Нового года. Мамочка хочет, чтобы мы пошли;
что же нам надеть?"

— Какой смысл спрашивать об этом, если ты знаешь, что мы наденем наши поплиновые платья, потому что у нас больше ничего нет? — ответила Джо с набитым ртом.

 — Если бы у меня только было шёлковое платье! — вздохнула Мэг. — Мама говорит, что я смогу его надеть, когда мне исполнится восемнадцать, но два года — это слишком долго ждать.

«Я уверена, что наши родители выглядят как шёлковые, и они достаточно хороши для нас.
У тебя всё как новое, а я забыла про ожог и порез на своём.
Что мне делать? Ожог сильно заметен, и я не могу его вывести.

«Ты должна сидеть как можно тише и не поворачиваться спиной к зрителям;
спереди всё в порядке. У меня будет новая лента для волос, и мама одолжит мне свою маленькую жемчужную булавку, и мои новые тапочки прекрасны, и мои перчатки подойдут, хотя они не такие красивые, как мне хотелось бы.

«Мои испорчены лимонадом, и я не могу купить новые, так что мне придётся обойтись без них», — сказала Джо, которая никогда особо не беспокоилась о нарядах.

— У вас _должны_ быть перчатки, иначе я не пойду, — решительно воскликнула Мэг. — Перчатки
важнее всего на свете; без них вы не сможете танцевать, и
если у вас их не будет, я буду _так_ огорчена.

— Тогда я останусь дома. Я не очень люблю танцы в компании; это неинтересно.
кататься под парусом; Мне нравится летать и нарезать каперсы ".

"Ты не можешь просить маму на новые, они стоят так дорого, и вы не
так неосторожен. Она сказала, Когда ты испортил другим, что она не должна
вам что нибудь еще этой зимой. Ты не можешь заставить их работать? - спросила Мэг.
с тревогой.

«Я могу держать их скомканными в руке, чтобы никто не заметил, как они испачкались; это всё, что я могу сделать. Нет! Я скажу тебе, как мы можем справиться: каждый наденет по одной хорошей перчатке, а плохую возьмёт с собой; разве ты не видишь?»

 «У тебя руки больше моих, и ты ужасно растянешь мою перчатку», — начала Мэг, для которой перчатки были больной темой.

"Тогда я обойдусь без этого. Мне все равно, что скажут люди!" - воскликнула Джо, беря
свою книгу.

"Можешь взять ее, можешь! только не пачкай ее и веди себя прилично.
Не клади руки за спину, не пялься и не говори "Христофор
Колумб!", ладно?

«Не беспокойся обо мне; я буду вести себя как можно скромнее и не стану ввязываться ни в какие
передряги, если смогу этого избежать. А теперь иди и ответь на моё письмо, а я
закончу эту чудесную историю».

Итак, Мэг ушла, чтобы «принять с благодарностью», посмотреть на своё платье и весело напевать,
пришивая единственную настоящую кружевную оборку, пока Джо заканчивала свой рассказ, съела четыре яблока и поиграла в «Скрэббл».

 В канун Нового года в гостиной никого не было, потому что две младшие девочки
играли в горничных, а две старшие были поглощены
важным делом — «готовились к вечеринке». Просто как
туалеты были, там было очень много бегать вверх и вниз, смеясь
и говорил, и в свое время сильный запах жженого волоса проникнут
дом. Мэг захотелось завить несколько локонов вокруг лица, и Джо взялась защипывать
скрепленные пряди горячими щипцами.

 [Иллюстрация: Джо взялась защипать скрепленные пряди]

- Разве они должны так курить? - спросила Бет со своего насеста на кровати.

— Это отсыревшая одежда высыхает, — ответила Джо.

 — Какой странный запах! Как будто палёные перья, — заметила Эми, свысока разглаживая свои красивые локоны.

"Ну вот, теперь я сниму бумагу, и вы увидите облачко маленьких
локонов", - сказала Джо, откладывая щипцы.

Она сняла бумаги, но ни облачка локонов не появилось, потому что
волосы пришли вместе с бумагами, и перепуганная парикмахерша выложила ряд из
маленьких обгоревших пучков на бюро перед своей жертвой.

"О, о, о! что ты наделал? Я испорчена! Я не могу пойти! Мои волосы, о,
мои волосы! — взвыла Мэг, в отчаянии глядя на неровную прядь на лбу.

"Ну и везение! Не надо было просить меня об этом; я всегда всё порчу
— Всё. Мне так жаль, но щипцы были слишком горячими, и я всё испортила, — простонала бедная Джо, со слезами сожаления глядя на чёрные блинчики.

"Они не испорчены; просто взбейте их и завяжите лентой так, чтобы концы немного свисали на лоб, и это будет выглядеть по последней моде. Я видела, как многие девочки так делают, — утешила её Эми.

- Поделом мне за то, что я старалась быть в порядке. Жаль, что я не оставила свои волосы в покое, -
раздраженно воскликнула Мэг.

- Я тоже, они были такими гладкими и красивыми. Но он скоро снова отрастут,"
сказала Бет, чтобы поцеловать и утешить остриженная овца.

После нескольких незначительных оплошностей с Мэг наконец-то было покончено, и совместными усилиями всей семьи Джо уложили волосы и надели на неё платье.
Они очень хорошо смотрелись в своих простых нарядах: Мэг в серебристо-сером, с
синим бархатным шарфом, кружевными оборками и жемчужной булавкой; Джо в бордовом, с
жёстким, по-джентльменски строгим льняным воротником и одной-двумя белыми хризантемами в качестве единственного украшения. Каждый надел по одной красивой лёгкой перчатке и взял с собой по одной
грязной перчатке, и все заявили, что эффект «довольно лёгкий и приятный». Туфли Мэг на высоком каблуке были очень тесными и причиняли ей боль, хотя она и не
Она была в восторге, а девятнадцать заколок для волос Джо, казалось, воткнулись прямо ей в голову, что было не совсем удобно, но, боже мой, давайте будем элегантными, иначе мы погибнем!

 «Хорошего вечера, дорогие!» — сказала миссис Марч, когда сёстры изящно спускались по дорожке. «Не ешьте много за ужином и приходите в одиннадцать,
когда я пришлю за вами Ханну». Когда за ними захлопнулись ворота, из окна
донесся голос:

 «Девочки, девочки! У вас обеих есть красивые платки?»

— Да, да, очень мило, а у Мэг на рубашке одеколон, — воскликнула Джо и добавила со смехом:
— Я думаю, мама спросила бы об этом, если бы мы
— Мы все убегали от землетрясения.

 — Это один из её аристократических вкусов, и вполне уместный, потому что настоящую леди всегда можно узнать по аккуратным ботинкам, перчаткам и платку, — ответила Мэг, у которой было много собственных «аристократических вкусов».

 — А теперь не забудь убрать подальше эту плохую ширину, Джо. Мой пояс в порядке? и неужели мои волосы выглядят так уж плохо? — спросила Мег, отвернувшись от
зеркала в гардеробной миссис Гардинер после продолжительного разглядывания.

"Я знаю, что забуду. Если увидите, что я делаю что-то не так, просто напомните мне.
«Подмигни мне, пожалуйста», — ответила Джо, поправляя воротник и торопливо приглаживая волосы.

 «Нет, подмигивать не по-дамски; я подниму брови, если что-то не так, и кивну, если у тебя всё в порядке. Теперь держи плечи прямо,
делай короткие шаги и не пожимай никому руку, если тебя с кем-то знакомят: это не принято».

«Как вы научились всем этим правильным манерам? Я никогда не могла. Разве эта музыка не
веселая?»

 [Иллюстрация: миссис Гардинер поприветствовала их]

 Они спустились вниз, чувствуя себя немного робко, потому что редко ходили на вечеринки,
И, несмотря на неформальность этой небольшой встречи, для них это было событием.
Миссис Гардинер, величественная пожилая дама, любезно поприветствовала их и передала старшей из своих шести дочерей. Мэг была знакома с Салли и вскоре почувствовала себя как дома; но Джо, которая не очень-то любила девочек и девичьи сплетни, стояла, осторожно прислонившись спиной к стене, и чувствовала себя не в своей тарелке, как жеребёнок в цветнике. В другой части комнаты полдюжины весёлых
парней говорили о коньках, и ей очень хотелось пойти к ним, потому что катание на коньках было одной из радостей её жизни.
Она телеграфировала о своём желании Мег, но та так встревоженно вскинула брови, что она не осмелилась пошевелиться. Никто не подошёл к ней, и один за другим люди, стоявшие рядом с ней, расходились, пока она не осталась одна. Она не могла бродить и развлекаться, потому что была в обгоревшем платье, поэтому она довольно уныло смотрела на людей, пока не начались танцы. Мэг сразу же спросили, и она так быстро засеменила в своих тесных туфельках, что никто бы не догадался, какую боль она при этом испытывала. Джо увидела, что к ней приближается высокий рыжеволосый юноша, и, испугавшись, что он собирается заговорить с ней,
Она проскользнула в занавешенную нишу, намереваясь подглядывать и наслаждаться
тишиной. К несчастью, ещё один робкий человек выбрал то же
укрытие, и, когда занавеска за её спиной опустилась, она оказалась лицом к лицу с «мальчиком из Лоуренса».

 [Иллюстрация: лицом к лицу с мальчиком из Лоуренса]

"Боже мой, я не знала, что здесь кто-то есть!" - заикаясь, пробормотала Джо, готовясь
ретироваться так же быстро, как и влетела.

Но мальчик рассмеялся и любезно сказал, хотя и выглядел немного испуганным
,--

"Не обращайте на меня внимания; оставайтесь, если хотите".

"Я не побеспокою вас?"

— Ничуть. Я пришёл сюда только потому, что мало кого знаю, и поначалу чувствовал себя довольно странно, знаете ли.

— Я тоже. Пожалуйста, не уходи, если только ты не хочешь.

Мальчик снова сел и уставился на свои башмаки, пока Джо не сказала, стараясь быть вежливой и непринуждённой:


—— Кажется, я уже имел удовольствие видеть вас раньше; вы живёте неподалёку от нас, не так ли?

 — Соседняя улица, — и он поднял глаза и расхохотался, потому что чопорность Джо показалась ему забавной, когда он вспомнил, как они болтали о крикете, когда он принёс домой кошку.

 Это успокоило Джо, и она тоже рассмеялась, сказав:
самым сердечным образом:

 «Мы так хорошо провели время за твоим милым рождественским подарком».

 «Его прислал дедушка».

 «Но ты ведь вбил ему это в голову, не так ли?»

 «Как поживает ваша кошка, мисс Марч?» — спросил мальчик, стараясь выглядеть серьёзным,
но его чёрные глаза сияли от веселья.

— Очень мило, спасибо, мистер Лоуренс, но я не мисс Марч, я просто Джо, —
ответила юная леди.

"Я не мистер Лоуренс, я просто Лори."

— Лори Лоуренс, какое странное имя!

«Меня зовут Теодор, но мне не нравится это имя, потому что ребята называли
меня Дорой, и я заставила их называть меня Лори».

«Я тоже ненавижу своё имя — такое сентиментальное! Я бы хотела, чтобы все называли меня Джо,
а не Жозефиной. Как ты заставила мальчишек перестать называть тебя Дорой?»

«Я их отлупила».

«Я не могу отлупить тётю Марч, так что, думаю, мне придётся это терпеть», — и
Джо со вздохом смирилась.

"Вы не любите танцевать, Мисс Джо?" - спросила Лори, глядя, как если бы он
думал, что имя ей подходит.

"Я люблю это достаточно хорошо, если есть достаточно места, и каждый
живой. В таком месте, как это, я обязательно что-нибудь расстрою, наступлю людям на пятки
или сделаю что-нибудь ужасное, поэтому я стараюсь не проказничать, и
«Позволь Мег потанцевать. Ты не танцуешь?»

 «Иногда; видишь ли, я много лет провела за границей и ещё не бывала в обществе, чтобы знать, как у вас здесь принято».

 «За границей!» — воскликнула Джо. «О, расскажи мне об этом! Я очень люблю слушать, как люди рассказывают о своих путешествиях».

Лори, казалось, не знал, с чего начать, но Джо своими нетерпеливыми вопросами
быстро разговорила его, и он рассказал ей, как учился в школе в Веве, где
мальчики никогда не носили шляп, у них был целый флот лодок на озере, а на каникулах они
ходили в походы по Швейцарии со своими учителями.

— Как бы я хотела там побывать! — воскликнула Джо. — Ты был в Париже?

 — Мы провели там прошлую зиму.

 — Ты говоришь по-французски?

 — В Веве нам не разрешали говорить ни на каком другом языке.

 — Ну, скажи что-нибудь! Я могу читать, но не могу произносить.

— Как зовут эту юную мадемуазель в красивых туфлях? — добродушно спросил Лори.


"Как мило вы это делаете! Дайте-ка подумать, вы сказали: «Кто эта юная леди в красивых туфлях?», не так ли?"

"Да, мадемуазель."

"Это моя сестра Маргарет, и вы это знали! Как ты думаешь, она
красивая?

«Да, она напоминает мне немецких девушек, она выглядит такой свежей и
спокойная и танцует как леди.

Джо буквально расцвела от удовольствия, услышав эту мальчишескую похвалу в адрес своей сестры, и
пообещала повторить её Мег. Они подглядывали, критиковали и болтали,
пока не почувствовали себя старыми знакомыми. Смущение Лори вскоре прошло,
потому что джентльменское поведение Джо забавляло его и помогало расслабиться, и
Джо снова была сама собой, потому что о её платье забыли, и никто
не поднимал на неё брови. Ей «парень из Лоуренса» понравился больше, чем
когда-либо, и она несколько раз хорошенько его рассмотрела, чтобы потом описать
для девочек; потому что у них не было братьев, очень мало двоюродных братьев мужского пола, а мальчики
были для них почти неизвестными существами.

"Вьющиеся черные волосы; смуглая кожа; большие черные глаза; красивый нос; тонкие
зубы; маленькие руки и ноги; выше меня; очень вежливый для мальчика,
и вообще веселый. Интересно, сколько ему лет?

У Джо вертелось на языке спросить, но она вовремя сдержалась и с необычайным тактом попыталась выяснить это окольным путём.

"Полагаю, ты скоро пойдёшь в колледж? Я вижу, как ты корпишь над учебниками, — нет, я имею в виду, усердно учишься", — и Джо покраснела от ужасного
«Пеггинг», которое ускользнуло от неё.

Лори улыбнулась, но, казалось, не была шокирована и ответила, пожав плечами:

«Не раньше, чем через год или два; в любом случае, я не уйду раньше семнадцати».

«Тебе ведь только пятнадцать?» — спросила Джо, глядя на высокого парня, которому она
представляла, что ему уже семнадцать.

— Шестнадцать, в следующем месяце.

 — Как бы я хотела учиться в колледже! Ты не выглядишь так, будто тебе это нравится.

 — Я ненавижу это! Ничего, кроме зубрёжки и полётов. И мне не нравится, как ведут себя парни в этой стране.

 — А что тебе нравится?

«Жить в Италии и наслаждаться жизнью по-своему».

Джо очень хотелось спросить, каков его собственный путь, но его чёрные брови, когда он хмурился, выглядели довольно угрожающе, поэтому она сменила тему, сказав, пока её нога отбивала ритм: «Это великолепная полька! Почему бы вам не попробовать?»

 «Если вы тоже пойдёте», — ответил он, галантно поклонившись.

— Я не могу, потому что обещала Мег, что не буду, потому что… — Джо остановилась и
посмотрела на меня, не зная, то ли рассказать, то ли посмеяться.

"Потому что что?" — с любопытством спросила Лори.

"Ты не расскажешь?"

"Никогда!"

"Ну, у меня есть дурная привычка стоять перед огнём, и я обжигаюсь.
Я прожгла эту юбку, и, хотя она хорошо заштопана, это заметно, и Мэг велела мне сидеть смирно, чтобы никто не увидел. Можешь посмеяться, если хочешь; это забавно, я знаю.

Но Лори не засмеялся; он лишь на минуту опустил взгляд, и выражение его лица озадачило Джо, когда он очень мягко сказал:

— Неважно, я расскажу тебе, как мы можем это устроить: там есть длинный коридор, и мы можем танцевать там, и никто нас не увидит. Пойдём?

Джо поблагодарила его и с радостью пошла, жалея, что у неё нет двух красивых перчаток, как у её партнёра. Коридор был
они станцевали великолепную польку, потому что Лори хорошо танцевала и научила Джо немецкому шагу, который привёл Джо в восторг, потому что в нём было много размаха и прыти.
Когда музыка стихла, они сели на ступеньки, чтобы перевести дух,
и Лори как раз рассказывала о студенческом фестивале в
Гейдельберге, когда появилась Мэг в поисках сестры.  Она поманила их, и они подошли.
Джо неохотно последовала за ней в соседнюю комнату, где обнаружила её на
диване, бледную и держащуюся за ногу.

 [Иллюстрация: они сели на ступеньки]

«Я растянула лодыжку. Этот дурацкий высокий каблук подвернулся, и я упала. Так больно, что я едва могу стоять, и я не знаю, как доберусь до дома», — сказала она, раскачиваясь взад-вперёд от боли.

"Я знала, что ты поранишь ноги в этих дурацких туфлях. Прости. Но я не вижу, что ещё ты можешь сделать, кроме как взять карету или остаться здесь на всю ночь, — ответила Джо, нежно поглаживая больную лодыжку.

"Я не могу взять карету, это слишком дорого обойдётся. Осмелюсь сказать, что я вообще не могу её взять, потому что большинство людей приезжают на своих экипажах, а до конюшни далеко, и некого послать за ней.

— Я пойду.

 — Нет, конечно! Уже больше девяти, и темно, как в Египте. Я не могу остановиться здесь, потому что
в доме полно народу. У Салли гостит несколько девочек. Я отдохну, пока не придёт Ханна, а потом сделаю всё, что смогу.

— Я спрошу Лори, он пойдёт, — сказала Джо с облегчением, когда ей в голову пришла эта мысль.

 — Боже, нет! Не спрашивай и никому не говори. Принеси мне резиновые сапоги и положи эти тапочки к нашим вещам. Я больше не могу танцевать, но как только закончится ужин, следи за Ханной и скажи мне, как только она придёт.

— Они сейчас пойдут ужинать. Я останусь с тобой, я бы предпочёл.

— Нет, дорогая, беги и принеси мне кофе. Я так устала, что не могу пошевелиться!

 Так что Мэг откинулась на спинку кресла, спрятав ноги, а Джо, спотыкаясь, побрела в столовую, которую нашла, заглянув в буфетную и открыв дверь в комнату, где старый мистер Гардинер наслаждался небольшим приватным отдыхом. Метнув дротик в стол, она схватила кофе,
который тут же пролила, из-за чего передняя часть её платья стала такой же
неприглядной, как и задняя.

 «О боже, какая же я растяпа!» — воскликнула Джо, закончив с перчаткой Мэг,
вытерев ею своё платье.

— Я могу вам помочь? — раздался дружелюбный голос, и перед ней появилась Лори с полной чашкой в одной руке и тарелкой со льдом в другой.

 — Я пыталась достать что-нибудь для Мэг, она очень устала, и кто-то меня толкнул, и вот я здесь, в таком виде, — ответила Джо, уныло переводя взгляд с испачканной юбки на кофейного цвета перчатку.

 — Очень жаль! Я искал, кому бы это передать. Могу я отнести это
вашей сестре?

"О, спасибо! Я покажу вам, где она. Я не предлагаю взять это на себя
сам, потому что в этом случае я попал бы в еще одну передрягу."

Джо пошла первой, и Лори, словно привыкший обслуживать дам, придвинул маленький столик, принёс Джо вторую порцию кофе со льдом и был так любезен, что даже привередливая Мэг назвала его «милым мальчиком».
Они весело провели время за конфетами и кроссвордами и были заняты тихой игрой в «Базз» с двумя или тремя другими молодыми людьми, которые зашли в гости, когда появилась Ханна. Мэг забыла о своей ноге и поднялась
так быстро, что была вынуждена схватить Джо, вскрикнув от боли
.

- Тише! Ничего не говори, - прошептала она, добавив вслух: - Ничего страшного.
Я немного подвернула ногу, вот и всё, — и она, хромая, поднялась по лестнице, чтобы переодеться.

 Ханна ругалась, Мэг плакала, а Джо была в отчаянии, пока не решила взять дело в свои руки.  Выскользнув из комнаты, она сбежала вниз и, найдя слугу, спросила, может ли он вызвать ей карету.  Случилось так, что это был наёмный официант, который ничего не знал о местных окрестностях.
и Джо огляделся по сторонам за помощью, когда Лори, который слышал, что она
сказал, подошел и предложил перевозки своего деда, который только что
приду за ним, - сказал он.

"Еще так рано! Ты, наверное, еще не собираешься уезжать? - начала Джо с облегчением,
но не решалась принять предложение.

"Я всегда ухожу пораньше, правда! Пожалуйста, позвольте мне отвезти вас домой? Это по пути, знаете ли, и, говорят, идёт дождь."

Это решило дело, и, рассказав ему о происшествии с Мэг, Джо с благодарностью
согласилась и поспешила наверх, чтобы позвать остальных. Ханна
ненавидела дождь так же сильно, как кошка, поэтому она не стала возражать, и они
укатили в роскошном экипаже, чувствуя себя очень празднично и
элегантно. Лори села на козлы, чтобы Мэг могла вытянуть ноги, и
девушки свободно болтали во время поездки.

— Я отлично провела время. А ты? — спросила Джо, взъерошив волосы и устраиваясь поудобнее.

"Да, пока не поранилась. Подруга Салли, Энни Моффат, положила на меня глаз и попросила приехать и провести с ней неделю, когда приедет Салли.
Она будет весной, когда опера идет; и это будет
совершенно прекрасно, если мама разрешает только мне уйти", - ответила Мэг, аплодисменты
на этой мысли.

"Я видел, как ты танцевала с рыжеволосым мужчиной, от которого я убежала. Он был
милый?"

"О, очень! Его волосы темно-рыжий, не рыжий; и он был очень вежлив, и я
было вкусно redowa с ним".

«Он был похож на взбесившегося кузнечика, когда делал новый шаг. Мы с Лори не могли удержаться от смеха. Ты нас слышал?»

«Нет, но это было очень грубо. Чем ты там занимался всё это время, прячась там?»

Джо рассказала о своих приключениях, и к тому времени, как она закончила, они уже были дома. С благодарностью они пожелали друг другу «спокойной ночи» и прокрались внутрь, надеясь никого не потревожить; но как только их дверь скрипнула, две маленькие
головки в ночных колпачках приподнялись, и два сонных, но нетерпеливых голоса закричали:

"Расскажите о вечеринке! расскажите о вечеринке!"

С тем, что Мэг назвала «крайней бестактностью», Джо сохранила несколько
Конфетки для маленьких девочек; и вскоре они угомонились, наслушавшись
самых захватывающих событий вечера.

 «Я, право, чувствую себя настоящей леди, когда возвращаюсь домой с вечеринки в экипаже и сижу в халате, а горничная прислуживает мне», — сказала Мэг, пока Джо перевязывала ей ногу арникой и расчёсывала волосы.

«Я не верю, что благородным юным леди нравится хоть немного больше, чем нам, несмотря на наши сожжённые волосы, старые платья, по одной перчатке на каждую и тесные башмачки, которые натирают нам лодыжки, когда мы настолько глупы, что надеваем их».
И я думаю, что Джо была совершенно права.

 [Иллюстрация: Расскажите о вечеринке]




 [Иллюстрация: Котёнок застрял, как заноза, вне досягаемости]

 IV.

 БРЕМЯ.


"О боже, как же тяжело, кажется, брать наши рюкзаки и идти дальше," — вздохнул
Мэг, на следующее утро после вечеринки; теперь, когда праздники закончились,
неделя веселья не располагала к тому, чтобы с лёгкостью взяться за дело,
которое ей никогда не нравилось.

 «Я бы хотела, чтобы Рождество или Новый год длились вечно; разве это не было бы весело?»
 ответила Джо, уныло зевая.

«Нам не следует наслаждаться жизнью так, как мы делаем это сейчас. Но, кажется, так приятно устраивать маленькие ужины и дарить букеты, ходить на вечеринки, возвращаться домой, читать и отдыхать, а не работать. Это похоже на то, что делают другие люди, и я всегда завидую девушкам, которые так поступают; я так люблю роскошь», — сказала Мэг, пытаясь решить, какое из двух потрёпанных платьев выглядит менее потрёпанным.

«Что ж, мы не можем этого сделать, так что не будем ворчать, а возьмём
свои сумки и пойдём так же бодро, как Марми. Я уверена, что тётя
Марч для меня как настоящий морской волк, но, полагаю, когда я
научилась носить её, не жалуясь, она то падает, то становится такой лёгкой, что я не обращаю на неё внимания.

Эта мысль позабавила Джо и подняла ей настроение, но Мег не повеселела, потому что её ноша, состоящая из четырёх избалованных детей, казалась тяжелее, чем когда-либо. У неё не хватило духу даже на то, чтобы, как обычно, нарядиться, повязав на шею голубую ленту и уложив волосы самым подходящим образом.

 «Какой смысл хорошо выглядеть, если меня никто не видит, кроме этих злобных карликов, и никому нет дела, хороша я или нет?» — пробормотала она.
Она резко захлопнула ящик. «Мне придётся трудиться и мучиться всю свою жизнь, лишь изредка развлекаясь, и я состарюсь, стану уродливой и сварливой, потому что я бедна и не могу наслаждаться жизнью, как другие девушки.
Это позор!»

Мег спустилась вниз с обиженным видом и была совсем не в духе за завтраком. Все, казалось, были не в духе и были склонны к ворчанию. У Бет болела голова, и она лежала на диване, пытаясь утешить себя кошкой и тремя котятами; Эми переживала из-за того, что не выучила уроки, и не могла найти свои резиновые сапоги; Джо _бы_
Свистеть и поднимать шум, готовясь к отъезду, было очень некстати; миссис Марч была очень занята, пытаясь закончить письмо, которое нужно было отправить немедленно; а Ханна была не в духе, потому что ей не нравилось вставать поздно.

 «Никогда ещё не было такой сварливой семьи!» — воскликнула Джо, потеряв самообладание, когда опрокинула чернильницу, порвала обе шнуровки на ботинках и села на шляпу.

— Ты самая вредная из всех! — возразила Эми, стирая с доски
неправильно написанную сумму и слёзы, которые упали на неё.

 — Бет, если ты не уберешь этих ужасных кошек в подвал, я их
— утонула, — сердито воскликнула Мэг, пытаясь избавиться от котёнка,
который вскарабкался ей на спину и застрял там, как колючка,
недоступная для неё.

Джо смеялась, Мэг ругала, Бет умоляла, а Эми плакала, потому что не могла
вспомнить, сколько будет девять умножить на двенадцать.

— Девочки, девочки, помолчите хоть минутку! Я _должна_ отправить это с первым
почтовым отправлением, а ты отвлекаешь меня своими тревогами, — воскликнула миссис
Марч, зачеркивая третье испорченное предложение в своём письме.

Наступило кратковременное затишье, которое нарушила Ханна, вошедшая в комнату и положившая две
горячие пирожки на столе, и снова вышла. Эти пирожки были фирменным блюдом, и девочки называли их «маффинами», потому что других у них не было, и они считали, что горячие пирожки очень приятны для рук в холодное утро. Ханна никогда не забывала их готовить, какой бы занятой или ворчливой она ни была, потому что дорога была долгой и унылой; бедняжки не получали другого обеда и редко возвращались домой раньше двух.

"Приласкай своих кошек и избавься от головной боли, Бети. Прощай, мама.;
сегодня утром мы были сборищем негодяев, но мы будем приходить домой как обычно
ангелы. А теперь, Мэг! - и Джо потопала прочь, чувствуя, что паломники
отправляются в путь не так, как следовало бы.

Они всегда оглядывались назад, прежде чем завернуть за угол, потому что их мать
всегда была у окна, кивала, улыбалась и махала им рукой.
Почему-то казалось, что без этого они не смогли бы прожить день, потому что, каким бы ни было их настроение, последний взгляд на это
материнское лицо, несомненно, действовал на них как солнечный свет.

"Если бы мамаша вместо того, чтобы целовать нам руку, грозила бы нам кулаком, это было бы нам на пользу, потому что более неблагодарных негодяев, чем мы, ещё не было.
видел", - воскликнула Джо, взяв раскаяния удовлетворению в снежной ходьбы и
горький ветер.

"Не использовать такие ужасные выражения", - сказала Мэг, из глубины
Вейл, в котором она была окутана себя как монашка больного мира.

"Мне нравятся хорошие сильные слова, которые что-то значат", - ответила Джо, ловя
свою шляпу, когда она спрыгнула с ее головы, готовясь улететь прочь
совсем.

«Называйте себя как угодно, но я не негодяй и не подлец, и я не хочу, чтобы меня так называли».

«Ты жалкое существо, и сегодня ты явно не в духе, потому что не можешь
«Сиди на коленях у роскоши всё время. Бедняжка, подожди, пока я сколочу состояние, и ты будешь кататься в каретах, есть мороженое, носить туфли на высоких каблуках, цветы и танцевать с рыжеволосыми мальчиками».

 «Как ты смешна, Джо!» — но Мэг рассмеялась над этой чепухой и почувствовала себя лучше, несмотря ни на что.

«К счастью для тебя, я здесь, потому что, если бы я напускал на себя мрачный вид и старался быть таким же унылым, как ты, мы бы с тобой неплохо смотрелись. Слава богу, я всегда могу найти что-нибудь забавное, чтобы развлечься. Больше не каркай, а возвращайся домой весёлым, вот так-то».

Джо ободряюще похлопала сестру по плечу, когда они прощались на
день, и каждая пошла своей дорогой, обнимая свою маленькую тёплую
подстилку, и каждая старалась быть весёлой, несмотря на зимнюю
погоду, тяжёлую работу и неудовлетворённые желания любящей удовольствия
молодёжи.

 Когда мистер Марч потерял своё имущество, пытаясь помочь
несчастному другу, две старшие девочки попросили разрешения хоть как-то
помочь семье. Полагая, что они не могут слишком рано начать развивать в себе энергичность, трудолюбие и независимость, их родители
Она согласилась, и они оба принялись за работу с искренним усердием, которое, несмотря на все препятствия, в конце концов обязательно приносит успех. Маргарет нашла место гувернантки в детской и чувствовала себя богатой, несмотря на маленькое жалованье. Как она сама говорила, она «любила роскошь», и главной её проблемой была бедность. Ей было тяжелее, чем остальным, потому что она помнила времена, когда дом был прекрасен, жизнь полна удобств и удовольствий, а нужды не было и в помине. Она старалась не завидовать и не расстраиваться, но
было вполне естественно, что юная девушка должна стремиться к красивым вещам, к
Друзья, достижения и счастливая жизнь. В доме Кингов она каждый день видела всё, что хотела, потому что старшие сёстры детей как раз уезжали, и Мэг часто мельком видела изящные бальные платья и букеты, слышала оживлённые разговоры о театрах, концертах, катаниях на санях и всевозможных развлечениях, а также видела, как тратятся деньги на пустяки, которые были бы так дороги ей. Бедная Мэг редко жаловалась, но чувство несправедливости иногда заставляло её испытывать неприязнь ко всем, потому что она ещё не знала, как богата она благословениями, которые одни могут сделать жизнь счастливой.

Джо пришлась по душе тёте Марч, которая была хромой и нуждалась в помощнице. Бездетная пожилая леди предложила удочерить одну из девочек, когда начались проблемы, и была очень обижена, когда её предложение отклонили. Другие друзья сказали Марчам, что они потеряли всякую надежду на то, что их упомянут в завещании богатой пожилой леди; но непрактичные Марчи лишь сказали:

 «Мы не можем променять наших девочек на дюжину состояний». Богатые или бедные, мы будем
оставаться вместе и будем счастливы друг с другом.

Пожилая дама какое-то время не разговаривала с ними, но, встретив Джо,
У одной из подруг что-то в её комичном лице и прямолинейных манерах привлекло внимание пожилой дамы, и она предложила взять её в компаньонки. Джо это совсем не понравилось, но она согласилась, потому что ничего лучшего не предвиделось, и, к всеобщему удивлению, прекрасно поладила со своей вспыльчивой родственницей. Иногда случались бури, и однажды Джо ушла домой, заявив, что больше не может этого выносить; но тётя Марч
всегда быстро успокаивалась и снова посылала за ней с такой настойчивостью,
что она не могла отказаться, потому что в глубине души ей нравилась эта
пряная старушка.

Я подозреваю, что настоящей достопримечательностью была большая библиотека с прекрасными книгами,
которая была заброшена и покрылась пылью и паутиной после смерти дяди Марша. Джо
вспоминала доброго старого джентльмена, который позволял ей строить железные дороги и мосты
из своих больших словарей, рассказывал ей истории о странных картинках в
своих книгах по латыни и покупал ей имбирные пряники, когда встречал на
улице. Полумрак, пыль, бюсты, смотрящие с высоких книжных полок, уютные кресла, глобусы и, самое главное,
множество книг, среди которых она могла бродить, где ей вздумается, — всё это
Библиотека была для неё раем. Как только тётя Марч ложилась вздремнуть или
была занята с гостями, Джо спешила в это тихое место и, свернувшись калачиком в кресле, поглощала поэзию, любовные романы, историю,
путешествия и картинки, как настоящий книжный червь. Но, как и всякое счастье, оно длилось недолго. Как только она добралась до самого интересного в истории, до самого сладкого в песне или до самого опасного приключения своего героя, пронзительный голос позвал: «Жозефина!
 Жозефина!» — и ей пришлось покинуть свой райский уголок, чтобы смотать пряжу, постирать
пудель, или вместе читали «Очерки» Белшема по часу в день.

 [Иллюстрация: свернувшись калачиком в большом кресле]

 Джо мечтала сделать что-то грандиозное; она пока не знала, что именно, но отложила это на потом, а пока считала своим самым большим несчастьем то, что не могла читать, бегать и кататься верхом так, как ей хотелось. Вспыльчивость, острый язык и беспокойный нрав
постоянно втягивали её в неприятности, и её жизнь представляла собой череду
взлётов и падений, которые были одновременно комичными и трогательными. Но тренировки
То, что она получала у тёти Марч, было именно тем, в чём она нуждалась, и мысль о том, что она делает что-то, чтобы прокормить себя, делала её счастливой, несмотря на постоянные «Джози-фина!».

Бет была слишком застенчивой, чтобы ходить в школу. Её пытались туда отдать, но она так страдала, что от этой затеи отказались, и она делала уроки дома, с отцом. Даже когда он уехал, а её мать была призвана посвятить свои навыки и энергию обществам помощи солдатам, Бет преданно продолжала заниматься своим делом и делала всё, что могла. Она была маленькой хозяйкой и помогала Ханне поддерживать чистоту и порядок в доме.
она заботилась о работниках, никогда не думая о вознаграждении, а лишь о том, чтобы её
любили. Она проводила долгие тихие дни, не чувствуя себя одинокой или праздной, потому что её маленький
мир был населён воображаемыми друзьями, а она по своей природе была
трудолюбивой пчёлкой. Каждое утро нужно было брать и одевать шесть кукол, потому что
Бет всё ещё была ребёнком и любила своих питомцев так же сильно, как и прежде. Среди них не было ни одного целого или красивого; все они были изгоями, пока Бет не взяла их к себе. Когда её сёстры переросли этих кукол, они перешли к ней, потому что Эми не хотела иметь ничего старого или уродливого. Бет лелеяла их всех
по этой самой причине она относилась к ним с большей нежностью и устроила больницу для больных кукол. В их ватные внутренности никогда не втыкали булавки, не говорили с ними грубо и не били их, не пренебрегали ими, не огорчали их сердца, как самых отвратительных, но всех их кормили и одевали, ухаживали за ними и ласкали их с неизменной любовью. Один жалкий осколок _кукольной жизни_ принадлежал Джо;д, прожив бурную жизнь, превратился в развалину в
мешке с тряпками, из которого Бет вытащила его и отнесла в своё
убежище. На голову ему она повязала аккуратную маленькую
шапочку, а так как у него не было ни рук, ни ног, она спрятала
эти недостатки, завернув его в одеяло и отдав ему свою лучшую
кровать. Если бы кто-нибудь знал, сколько заботы она проявляла по отношению к этой
кукле, я думаю, это тронуло бы их сердца, даже если бы они
смеялись. Она приносила ей букеты, читала ей, выносила её на
Она дышала воздухом, спрятавшись под пальто; она пела ему колыбельные и никогда не ложилась спать, не поцеловав его грязное личико и нежно прошептав: «Надеюсь, ты хорошо проведёшь ночь, мой бедный малыш».

У Бет были свои проблемы, как и у всех остальных; и, не будучи ангелом, а будучи очень человечной маленькой девочкой, она часто «слегка всхлипывала», как говорила Джо, потому что не могла брать уроки музыки и играть на прекрасном пианино. Она так сильно любила музыку, так усердно старалась учиться и так терпеливо практиковалась на старом дребезжащем инструменте, что казалось, будто кто-то (не
намек на то, что тётя Марч) должна была помочь ей. Однако никто этого не сделал, и никто не видел,
как Бет вытирала слёзы с жёлтых клавиш, которые не настраивались,
когда она была совсем одна. Она пела, как птичка, о своей работе,
никогда не уставала играть для мамы и девочек и день за днём
с надеждой говорила себе: «Я знаю, что когда-нибудь получу свою музыку, если буду хорошо себя вести».

В мире много Бет, застенчивых и тихих, сидящих в углах, пока не понадобятся, и живущих ради других так радостно, что никто не замечает их жертв, пока маленький сверчок на камине не перестаёт стрекотать, и
Милое, солнечное создание исчезает, оставляя после себя тишину и тень.

Если бы кто-нибудь спросил Эми, какое самое большое испытание было в её жизни, она бы сразу ответила: «Мой нос». Когда она была маленькой, Джо случайно уронила её в угольный сарай, и Эми была уверена, что это падение навсегда испортило ей нос. Он был не большим и не красным, как у бедняжки
«Петреи»; он был просто довольно плоским, и никакие щипцы в мире
не могли придать ему аристократическую форму. Никто не обращал на него внимания, кроме неё самой,
и он изо всех сил старался вырасти, но Эми остро чувствовала, что ему не хватает
Греческий нос, и она рисовала целые листы с красивыми носами, чтобы утешить себя.

 «Маленькая Рафаэлла», как называли её сёстры, обладала явным талантом к рисованию и была счастлива, когда копировала цветы, рисовала фей или иллюстрировала истории причудливыми произведениями искусства. Учителя жаловались, что вместо того, чтобы решать примеры, она рисовала на доске животных; на чистых страницах атласа она копировала карты, а из всех её книг в неудачные моменты вылетали карикатуры самого нелепого вида. Она справлялась с уроками
Она старалась изо всех сил и умудрялась избегать выговоров, будучи образцом
поведения. Она была любимицей своих подруг, обладая
хорошим характером и счастливым умением нравиться без усилий.
 Её манеры и грация вызывали всеобщее восхищение, как и её
достижения: помимо рисования, она могла сыграть двенадцать мелодий,
вязать крючком и читать по-французски, не ошибаясь в произношении более
чем в двух третях слов. Она жалобно говорила: «Когда папа был богат, мы делали то-то и то-то», и это было очень трогательно. Девочки считали её длинные слова «безупречно изящными».

Эми была на верном пути к тому, чтобы её избаловали, потому что все её баловали, и её тщеславие и эгоизм росли как на дрожжах. Однако одна вещь несколько сдерживала её тщеславие: ей приходилось носить одежду своей кузины. У матери Флоренс не было ни капли вкуса, и Эми сильно страдала из-за того, что ей приходилось носить красный, а не синий чепец, неподходящие платья и вычурные фартуки, которые ей не шли. Всё было
хорошим, добротным и мало ношенным, но Эми очень страдала из-за
этого, особенно этой зимой, когда её школьное платье было унылого
фиолетового цвета с жёлтыми точками и без отделки.

«Единственное, что меня утешает, — сказала она Мэг со слезами на глазах, — это то, что мама не закатывает мне рукава, когда я веду себя плохо, как мама Марии Паркс. Дорогая, это действительно ужасно, потому что иногда она так плохо себя ведёт, что её платье задирается до колен, и она не может пойти в школу. Когда
Я думаю об этом _отвратительном_ поступке и чувствую, что могу смириться даже со своим плоским носом и фиолетовым платьем с жёлтыми звёздами.

Мэг была наперсницей и наставницей Эми, а Джо, по какой-то странной притягательности противоположностей, была подругой Бет. Только Джо застенчивая девочка рассказывала о своих чувствах.
мысли; и на свою большую, взбалмошную сестру Бет бессознательно
оказывала большее влияние, чем кто-либо в семье. Две старшие девочки
были много друг другу, но каждый взял один из младших в
ее содержание, и следил за ее по-своему; ", играя мать", они
назвал его, и поставил их сестры в местах, выброшенных кукол, с
материнский инстинкт "Маленькие женщины".

- Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать? «Это был такой унылый день, что мне
очень хочется развлечься», — сказала Мег, когда они вместе шили
тем вечером.

«Сегодня я провела с тётей странное время, и, раз уж мне это удалось, я расскажу вам об этом», — начала Джо, которая очень любила рассказывать истории. «Я читала этого бесконечного Белшема и бубнила себе под нос, как всегда, потому что тётя скоро засыпает, а потом я беру какую-нибудь хорошую книгу и читаю как одержимая, пока она не проснётся». Я действительно вздремнул, и, прежде чем она
начала клевать носом, я так зевнул, что она спросила, что я имел в виду,
открыв рот так широко, что мог бы проглотить всю книгу разом.

 [Иллюстрация: чтение этого вечного Белшема]

«Я бы с удовольствием, и покончила бы с этим», — сказала я, стараясь не быть дерзкой.

Затем она прочитала мне длинную лекцию о моих грехах и велела мне сесть и подумать о них, пока она на минутку «потеряет» себя. Она никогда не
приходит в себя очень быстро, поэтому, как только её шляпка начала покачиваться, как
перевёрнутая георгина, я выхватил «Викария Уэйкфилда» из кармана и
продолжил читать, поглядывая одним глазом на него, а другим — на тётю. Я как раз дошёл до того места, где они все упали в воду,
когда забыл и громко рассмеялся. Тётя проснулась и, будучи более добродушной после сна,
сказала мне
чтобы немного почитать и показать, какую легкомысленную работу я предпочитаю достойному и поучительному Белшэму. Я постаралась изо всех сил, и ей понравилось, хотя
она только сказала:

"'Я не понимаю, о чем это. Вернись и начни сначала, дитя.'

"Я вернулась и сделала «Первоцветы» настолько интересными, насколько могла.
Однажды я был настолько нехорош, что остановился на захватывающем месте и робко сказал:
— Боюсь, это вас утомляет, мэм; может, мне остановиться?

"Она подобрала вязание, которое выпало у неё из рук, пристально посмотрела на меня сквозь очки и сказала по-своему коротко:

«Закончите главу и не будьте такой дерзкой, мисс».

«Она призналась, что ей понравилось?» — спросила Мег.

«О, благослови вас Господь, нет! Но она дала старому Белшему передохнуть, и, когда я сегодня днём побежала за своими перчатками, она была так увлечена разговором с викарием, что не услышала, как я смеялась, танцуя джигу в холле, потому что наступало хорошее время». Какая приятная жизнь могла бы у неё быть, если бы она только
выбрала. Я не очень ей завидую, несмотря на её деньги, потому что, в конце концов, у богатых людей столько же забот, сколько и у бедных, я думаю, — добавила Джо.

"Это напомнило мне, — сказала Мэг, — что я должна кое-что рассказать. Это не
Забавно, как в истории Джо, но я много думала об этом, пока шла домой. Сегодня у Кингов я застала всех в суматохе, и один из детей сказал, что его старший брат сделал что-то ужасное, и папа отослал его. Я слышала, как миссис Кинг плакала, а мистер Кинг очень громко говорил, а Грейс и Эллен отвернулись, когда проходили мимо, чтобы я не видела, какие у них красные глаза. Я, конечно, не задавала никаких
вопросов, но мне было так жаль их, и я была рада, что
у меня нет буйных братьев, которые творят зло и позорят семью.

— Я думаю, что опозорить себя в школе гораздо хуже, чем всё, что могут сделать плохие мальчики, — сказала Эми, качая головой, как будто у неё был большой жизненный опыт. — Сьюзи Перкинс сегодня пришла в школу с красивым красным кольцом с сердоликом; я ужасно хотела его и изо всех сил желала быть на её месте. Ну, она нарисовала портрет мистера
Дэвис, с чудовищным носом и горбинкой, и словами: "Юные леди,
мой взгляд прикован к вам!", вылетающими у него изо рта, как у воздушного шарика. Мы были
смеясь над ним, когда вдруг его глаза _was_ на нас, и он
приказал Сьюзи принести свою дощечку. Она была ошеломлена испугом,
но она пошла, и, о, как ты думаешь, что он сделал? Он взял ее за ухо
за ухо, за ухо! только представьте, какой ужас! - и повел ее на сцену для декламации
и заставил ее простоять там полчаса, держа дощечку так, чтобы
все могли видеть ".

 [Иллюстрация: Он взял ее за ухо! за ухо!]

— «Разве девочки не смеялись над этой картиной?» — спросила Джо, которой это было
по душе.

"Смеялись? Ни одна! Они сидели тихо, как мышки, а Сьюзи рыдала, я
знаю, что она рыдала. Тогда я ей не завидовала, потому что чувствовала, что миллионы
После этого я бы не обрадовалась и сердоликовым кольцам. Я бы никогда, никогда не смогла бы пережить такое мучительное унижение. И Эми продолжила работу, гордясь своей добродетелью и тем, что ей удалось произнести два длинных слова на одном дыхании.

— Сегодня утром я видела кое-что, что мне понравилось, и хотела рассказать об этом за ужином, но забыла, — сказала Бет, приводя в порядок корзинку Джо, пока говорила. — Когда я пошла купить устриц для Ханны, мистер
Лоуренс был в рыбном магазине, но он меня не заметил, потому что я стояла за прилавком.
бочку, и он был занят с мистером Каттером, торговцем рыбой. Вошла бедная женщина
с ведром и шваброй и спросила мистера Каттера, не позволит ли он ей постирать
немного почистить рыбу, потому что у нее не было для нее ужина
детьми и была разочарована дневной работой. Мистер Каттер торопился.
он сказал "Нет" довольно сердито; поэтому она уходила, глядя
голодная и огорченная, когда мистер Лоуренс поймал большую рыбу на крючок
изогнутым концом своей трости и протянул ей. Она была так рада и
удивлена, что взяла его в руки и снова и снова благодарила его.
Он сказал ей: «Иди и приготовь её», и она поспешила прочь, такая счастливая!
Разве это не хорошо с его стороны? О, она выглядела такой забавной, обнимая большую скользкую рыбу и надеясь, что кровать мистера Лоуренса на небесах будет «мягкой».
 [Иллюстрация: мистер Лоуренс поймал большую рыбу]

Когда они посмеялись над историей Бет, они попросили рассказать её ещё раз.
Подумав немного, она серьёзно сказала:

«Сегодня, когда я сидела в гостиной и вырезала синие фланелевые жакеты, я очень беспокоилась об отце и думала, как одиноко и беспомощно мы должны себя чувствовать
быть, если что-то случится. Это был не мудрый поступок; но я
продолжал волноваться, пока старик пришел, с того, для некоторых
сушилка. Он сел рядом со мной, и я заговорил с ним, потому что он выглядел
бедным, усталым и встревоженным.

"У вас сыновья в армии?" Я спросил; ибо он принес не был
для меня.

"Да, мэм. У меня их было четверо, но двое погибли, один в плену, а
я еду к последнему, который очень болен и лежит в госпитале в Вашингтоне, — тихо ответил он.

"'Вы многое сделали для своей страны, сэр, — сказал я, испытывая теперь уважение, а не жалость.

«Ни на грош больше, чем я должен, мэм. Я бы сам пошёл, если бы от меня была хоть какая-то польза;
 но раз я бесполезен, я отдаю своих мальчиков и отдаю их бесплатно».

 Он говорил так весело, выглядел таким искренним и, казалось, был так рад отдать всё, что у него было, что мне стало стыдно за себя. Я отдала одного мужчину и подумала, что это слишком много, а он отдал четверых, не жалея их. Дома меня утешали все мои девочки, а его последний сын ждал за много миль, чтобы, возможно, попрощаться с ним! Я чувствовала себя такой богатой, такой счастливой, думая о своих благословениях, что собрала ему хороший узелок, дала немного денег и от всего сердца поблагодарила его за урок, который он мне преподал.

«Расскажи ещё одну историю, мама, — с моралью, как эта. Мне нравится
думать о них потом, если они настоящие и не слишком нравоучительные», —
сказала Джо после минутного молчания.

Миссис Марч улыбнулась и сразу же начала, потому что она много лет рассказывала истории этой
маленькой аудитории и знала, как им угодить.

«Жили-были четыре девочки, у которых было всё, что нужно: еда, питьё и одежда, много удобств и удовольствий, добрые друзья и родители, которые их очень любили, но они всё равно были недовольны». (Здесь слушатели украдкой переглянулись и начали шить
усердно.) «Эти девочки очень хотели быть хорошими и приняли много
прекрасных решений, но не очень хорошо их выполняли и постоянно говорили:
«Если бы у нас было это» или «Если бы мы только могли сделать то-то и то-то»,
 совершенно забывая о том, что у них уже было и что они действительно могли сделать. Тогда они спросили у старухи, какое заклинание поможет им стать счастливыми, и она сказала: «Когда вы чувствуете себя несчастными, подумайте о своих благословениях и будьте благодарны». (Здесь Джо быстро подняла взгляд, словно собираясь заговорить, но передумала, увидев, что история ещё не закончилась.)

«Будучи благоразумными девушками, они решили последовать её совету и вскоре с удивлением обнаружили, что у них всё хорошо. Одна из них обнаружила, что деньги не могут уберечь дома богачей от позора и горя; другая — что, несмотря на бедность, она была гораздо счастливее благодаря своей молодости, здоровью и хорошему настроению, чем одна раздражительная, слабая пожилая леди, которая не могла наслаждаться комфортом; третья — что, как бы неприятно ни было помогать готовить ужин, ещё хуже было просить его; а четвёртая — что даже кольца с сердоликом не так ценны, как хорошие
поведение. Поэтому они решили перестать жаловаться, наслаждаться теми благами,
которыми уже обладали, и стараться заслужить их, чтобы они не исчезли, а
увеличились; и я думаю, что они никогда не разочаровывались и не жалели о том,
что последовали совету старушки.

 «Ну, мама, это очень хитро с твоей стороны — обратить наши собственные
истории против нас и прочитать нам проповедь вместо романа!» — воскликнула Мег.

— Мне нравится такая проповедь. Отец часто нам её читал, — задумчиво сказала
Бет, расправляя иголки на подушке Джо.

«Я не жалуюсь так часто, как другие, и теперь я буду осторожнее, чем когда-либо, потому что я получила предупреждение после падения Сьюзи», — сказала
Эми с достоинством.

"Нам нужен был этот урок, и мы его не забудем. Если мы это сделаем, ты просто скажи
нам, как старушка Хлоя в "Дяде Томе": "Посмотри на своих марси, остынь!
дзынь marcies Обь ты!'" добавил Джо, кто не может, за жизнь родного,
помощь в получении кусочек удовольствия маленького проповедь, хотя она взяла
это близко к сердцу так же, как любой из них.

 [Иллюстрация: Хвостовая часть]




 V.

 ПО-СОСЕДСКИ.


 [Иллюстрация: По-соседски]

 «Что ты собираешься делать, Джо?» — спросила Мег однажды снежным днём, когда её сестра, шаркая ногами, прошла по коридору в резиновых сапогах, старом мешке и капюшоне, с метлой в одной руке и лопатой в другой.

— Выхожу на прогулку, — ответила Джо с озорным блеском в глазах.

 — Я думаю, двух долгих прогулок этим утром было бы достаточно! На улице холодно и уныло, и я советую вам оставаться в тепле и сухости у камина, как это делаю я, — сказала Мэг, поежившись.

«Никогда не следуй советам! Не могу весь день сидеть на месте, и, не будучи кошкой,
 я не люблю дремать у огня. Мне нравятся приключения, и я собираюсь
найти какое-нибудь».

 Мэг вернулась, чтобы поджарить ноги и почитать «Айвенго», а Джо
с большим энтузиазмом начала прокладывать тропинки. Снег был неглубоким, и вскоре она подмела дорожку вокруг сада, чтобы Бет могла гулять по ней, когда выглянет солнце, а куклам-инвалидам нужен был свежий воздух. Теперь сад отделял дом Марчей от дома мистера Лоренса. Оба дома стояли в пригороде, который всё ещё был похож на деревню, с рощами и лужайками, большими
Сады и тихие улочки. Низкая живая изгородь разделяла два поместья. С одной
стороны стоял старый коричневый дом, довольно голый и обветшалый, без
виноградных лоз, которые летом покрывали его стены, и цветов, которые
тогда его окружали. На другой стороне возвышался величественный каменный особняк,
свидетельствующий о всевозможных удобствах и роскоши, от большой каретной
и ухоженной территории до оранжереи и прекрасных вещей, мелькающих
за богатыми шторами. И всё же он казался одиноким, безжизненным,
потому что на лужайке не резвились дети, не было слышно голосов.
Материнское лицо всегда улыбалось из-за окон, и мало кто заходил внутрь и выходил наружу, кроме старого джентльмена и его внука.

 Живому воображению Джо этот прекрасный дом казался чем-то вроде зачарованного дворца,
полного великолепия и наслаждений, которыми никто не наслаждался.  Она давно
хотела увидеть эту скрытую красоту и познакомиться с «мальчиком Лоуренсом»,
 который, казалось, хотел, чтобы его узнали, если бы только знал, с чего начать. После вечеринки она была полна энтузиазма как никогда и
придумывала множество способов подружиться с ним, но его нигде не было видно
в последнее время, и Джо начал думать, что он ушел, когда она однажды подсмотрел
смуглое лицо в верхнем окне, задумчиво глядя вниз, в сад,
где Бет и Эми были снежного кома друга.

"Что мальчик страдает общество и удовольствие", - сказала она себе. "Его
дедушка не знает, что для него хорошо, и держит его замолчать все
в одиночку. Ему нужна компания весёлых мальчишек, с которыми можно было бы поиграть, или кто-нибудь молодой
и энергичный. Я бы с удовольствием пошёл и сказал об этом старому джентльмену!

Эта мысль позабавила Джо, который любил совершать смелые поступки и всегда был
шокируя Мег своими странными выходками. План «перебраться» не был забыт, и когда наступил снежный день, Джо решила попробовать, что можно сделать. Она увидела, как мистер Лоуренс уезжает, а затем вышла, чтобы прокопать себе путь к изгороди, где остановилась и осмотрелась.
Всё тихо, — шторы опущены на нижних окнах, слуг не видно,
и ничего человеческого не видно, кроме кудрявой чёрной головы, опирающейся на тонкую руку
у верхнего окна.

 «Вот он, — подумала Джо, — бедный мальчик! Совсем один и болен в этот унылый
день. Как жаль! Я брошу снежок и заставлю его выглянуть, и
тогда скажи ему что-нибудь доброе.

Вверх взметнулась горсть мягкого снега, и голова тут же повернулась,
показав лицо, которое в ту же минуту утратило вялый вид, большие глаза
прояснились, а рот начал улыбаться. Джо кивнула, засмеялась и
размахивая метлой, крикнула:

"Как дела? Ты болен?"

 [Иллюстрация: Лори открыла окно]

Лори открыла окно и прохрипела, как ворон:

 «Спасибо, мне уже лучше. Я сильно простудилась и неделю не выходила из дома».

 «Мне жаль. Чем ты себя развлекаешь?»

 «Ничем, здесь скучно, как в могиле».

— Ты что, не читаешь?

 — Не очень; мне не разрешают.

 — Может, кто-нибудь почитает тебе?

 — Иногда дедушка, но мои книги его не интересуют, а я не хочу всё время просить Брук.

 — Тогда пусть кто-нибудь придёт и посмотрит на тебя.

"Нет, кого я хочу видеть. Мальчики делают такой гвалт, и моя голова
является слабым".

"Нет ли здесь какой-нибудь симпатичной девушке, кто бы читал и развлекать вас? Девочки тихие,
и любят играть в медсестер.

"Не знаю ни одной".

"Ты нас знаешь", - начала Джо, затем рассмеялась и замолчала.

— И я тоже! Ты придешь, пожалуйста? — воскликнула Лори.

 — Я не тихая и не милая, но я приду, если мама разрешит. Я пойду
— спроси её. Закрой окно, как хороший мальчик, и подожди, пока я приду.

С этими словами Джо взвалила метлу на плечо и вошла в дом, гадая, что они ей скажут. Лори была в восторге от мысли, что у них будут гости, и суетилась, готовясь к приёму, потому что, как сказала миссис
Марч сказал, что он «маленький джентльмен», и оказал честь прибывшему гостю, пригладив свою кудрявую шевелюру, надев свежий воротничок и попытавшись прибраться в комнате, которая, несмотря на полдюжины слуг, была далеко не в порядке. Вскоре раздался громкий звонок, а затем решительный
раздался голос, спрашивающий «мистера Лори», и удивлённый слуга подбежал, чтобы объявить о приходе молодой леди.

 «Хорошо, проводите её, это мисс Джо», — сказал Лори, подходя к двери своей маленькой гостиной, чтобы встретить Джо, которая появилась, румяная, добрая и совершенно непринуждённая, с накрытым блюдом в одной руке и тремя котятами Бет в другой.

"Вот я и здесь, с чемоданами", - бодро сказала она. "Мама передавала тебе привет,
и была рада, если я смогу что-нибудь для тебя сделать. Мэг попросила меня принести немного
ее блан-манжа; она очень вкусно его готовит, и Бет подумала, что ее кошки
Это было бы утешением. Я знала, что ты будешь смеяться над ними, но я не могла отказаться,
она так хотела что-нибудь сделать.

Так случилось, что забавная просьба Бет была как раз кстати, потому что,
смеясь над котятами, Лори забыл о своей застенчивости и сразу же стал общительным.

— Выглядит слишком красиво, чтобы есть, — сказал он, улыбаясь от удовольствия, когда Джо
сняла крышку с блюда и показала бланманже, окружённое гирляндой из
зелёных листьев и алых цветов любимой герани Эми.

 — Это не что-то особенное, просто они все были добры и хотели показать это.
Скажите горничной, чтобы она убрала его к вашему чаю: он такой простой, что вы можете его съесть; а будучи мягким, он проскользнёт вниз, не причинив боли вашему больному горлу.
Какая уютная комната!

 — Она была бы такой, если бы за ней хорошо следили; но горничные ленивы, и я не знаю, как их заставить.  Но это меня беспокоит.

«Я всё исправлю за две минуты, нужно только вычистить очаг, вот так, — и расставить вещи на каминной полке, вот так, — и поставить книги сюда, а бутылки туда, и отодвинуть ваш диван от света, и немного взбить подушки. Ну вот, теперь всё в порядке».

Так и было, потому что, пока она смеялась и болтала, Джо расставила вещи по местам и придала комнате совсем другой вид. Лори наблюдал за ней в почтительном молчании, и когда она жестом пригласила его на диван, он сел со вздохом удовлетворения и благодарно сказал:

 «Как вы добры! Да, именно этого я и хотел. А теперь, пожалуйста, сядьте в большое кресло, а я пока развлеку вас».

"Нет, я пришла развлечь тебя. Хочешь, я почитаю вслух?" и Джо с любовью посмотрела
на несколько заманчивых книг поблизости.

"Спасибо; я все это прочитала, и, если вы не возражаете, я бы предпочла
поговорить", - ответила Лори.

— Ничуть не бывало; я буду говорить весь день, если вы только дадите мне слово. Бет говорит, что я
никогда не знаю, когда нужно остановиться.

 — Это та румяная Бет, которая часто сидит дома и иногда выходит с маленькой корзинкой? — с интересом спросила Лори.

 — Да, это Бет; она моя девочка, и она очень хорошая.

— Та, что покрасивее, — это Мэг, а кудрявая, кажется, — Эми?

 — Как ты это узнал?

 Лори покраснел, но ответил честно: «Ну, понимаешь, я часто слышу, как вы зовёте друг друга, и когда я здесь один, то не могу не смотреть».
У вас дома, кажется, вы всегда так хорошо проводите время. Прошу
прощения за грубость, но иногда вы забываете опустить штору на окне, где стоят цветы; и когда горят лампы, это похоже на то, как если бы вы смотрели на картину, чтобы увидеть огонь, а вы все сидите за столом с матерью; её лицо прямо напротив, и оно выглядит таким милым за цветами, что я не могу не смотреть на него. У меня нет
матери, знаешь ли, — и Лори поворошил угли, чтобы скрыть лёгкое
подергивание губ, которое он не мог контролировать.

Одинокий, голодный взгляд его глаз проникал прямо в сердце Джо.
 Она была так просто воспитана, что в её голове не было ничего лишнего,
и в пятнадцать лет она была такой же невинной и искренней, как любой ребёнок.  Лори был болен и одинок, и, чувствуя, как богата она любовью и счастьем,
она с радостью попыталась поделиться этим с ним.  Её лицо было очень дружелюбным, а резкий голос необычайно мягким, когда она сказала:

«Мы больше никогда не задергиваем эту занавеску, и я разрешаю тебе смотреть сколько
хочешь. Я бы только хотел, чтобы вместо того, чтобы подглядывать, ты заходила».
и посмотри на нас. Мама такая замечательная, она бы тебе очень помогла, и
Бет бы спела тебе, если бы я её уговорила, а Эми бы станцевала; мы с Мэг
заставили бы тебя смеяться над нашими забавными сценическими костюмами, и мы бы
весело провели время. Разве твой дедушка не разрешит?

— Думаю, разрешит, если твоя мама его попросит. Он очень добрый, хотя и не выглядит таким; и он позволяет мне делать почти всё, что мне нравится, только он боится, что я могу докучать незнакомцам, — начала Лори, всё больше и больше оживляясь.

"Мы не незнакомцы, мы соседи, и вам не нужно думать, что вы будете
беспокойство. Мы _want_ хотим узнать тебя, и я пытался сделать это так долго.
так долго. Мы здесь не так давно, ты знаешь, но мы успели
познакомиться со всеми нашими соседями, кроме тебя ".

"Видишь ли, дедушка живет среди своих книг, и его не очень волнует, что
происходит снаружи. Мистер Брук, мой наставник, здесь не живет, вы знаете, и
Мне не с кем ходить по гостям, так что я просто сижу дома и развлекаюсь, как
могу.

"Это плохо. Тебе нужно постараться и ходить в гости везде, куда тебя
зовут; тогда у тебя будет много друзей и приятных мест, куда можно пойти
— Не стесняйся, это ненадолго, если ты продолжишь в том же духе.

Лори снова покраснела, но не обиделась на то, что её обвинили в
стеснительности, потому что в Джо было столько доброты, что невозможно
было не воспринимать её прямолинейные речи так, как они были сказаны.

— Тебе нравится твоя школа? — спросил мальчик, сменив тему после небольшой паузы, во время которой он смотрел на огонь, а Джо с довольным видом оглядывалась по сторонам.

 — Не ходи в школу, я деловой человек — то есть девочка. Я хожу прислуживать своей двоюродной бабушке, и она тоже милая, хоть и ворчливая, — ответила Джо.

Лори открыл рот, чтобы задать ещё один вопрос, но вовремя вспомнил, что не стоит слишком часто вмешиваться в чужие дела, и снова закрыл его, чувствуя себя неловко. Джо нравились его манеры, и она не прочь была посмеяться над тётей Марч, поэтому живо описала ему суетливую старушку, её толстого пуделя, попугая, который говорил по-испански, и библиотеку, где она проводила время. Лори это очень понравилось, и когда она рассказала о чопорном старом джентльмене, который однажды пришёл ухаживать за тётей Марч, и в середине его прекрасной речи Полл
Сняв свой парик, к своему великому ужасу, мальчик откинулся назад и
смеялся до тех пор, пока по его щекам не потекли слёзы, а горничная
заглянула в комнату, чтобы узнать, в чём дело.

 [Иллюстрация: Пол снял свой парик]

"О! это мне очень кстати. Продолжайте, пожалуйста," — сказал он, вынимая лицо из диванной подушки, красное и сияющее от радости.

Очень довольная своим успехом, Джо «рассказала» обо всех их играх
и планах, о своих надеждах и страхах за отца, а также о самых интересных
событиях в маленьком мире, в котором жили сёстры. Затем они
Они заговорили о книгах, и, к радости Джо, она обнаружила, что Лори любит их так же сильно, как и она сама, и читает даже больше, чем она.

"Если они тебе так нравятся, приходи к нам в гости. Дедушки нет, так что тебе нечего бояться," — сказала Лори, вставая.

"Я ничего не боюсь," — ответила Джо, тряхнув головой.

— Не может быть! — воскликнул мальчик, глядя на неё с восхищением, хотя в глубине души он думал, что у неё были бы веские причины немного побаиваться старого джентльмена, если бы она встретила его в одном из его
настроений.

Атмосфера во всём доме была летней, и Лори водила Джо из комнаты в комнату, позволяя ей останавливаться и рассматривать всё, что ей нравилось.
Наконец они пришли в библиотеку, где Джо захлопала в ладоши и запрыгала, как всегда делала, когда была особенно рада. Она была заставлена
книгами, картинами и статуэтками, а также отвлекающими внимание
шкатулками, полными монет и диковинок, и сонными креслами, и
странными столами, и бронзой, и, что лучше всего, большим открытым
камином, вокруг которого была причудливая плитка.

 «Какое богатство!» —
вздохнула Джо, погружаясь в глубины бархатного кресла.
и огляделась с видом крайнего удовлетворения. «Теодор
Лоуренс, ты должен быть самым счастливым мальчиком на свете», — добавила она
впечатляюще.

 «Парень не может жить на одни книги», — сказал Лори, качая головой и
присаживаясь на стол напротив.

 Прежде чем он успел сказать что-то ещё, раздался звонок, и Джо вскочила,
испуганно воскликнув: «Боже мой!» «Это твой дедушка!»

«Ну и что, если так? Ты же ничего не боишься, знаешь ли, —
ответил мальчик с озорной улыбкой.

"Кажется, я немного его боюсь, но не знаю, почему я должен его бояться
— Мамочка сказала, что я могу прийти, и я не думаю, что тебе от этого хуже, — сказала Джо, взяв себя в руки, хотя и не отрывала взгляда от двери.

 — Мне стало намного лучше, и я тебе очень благодарна. Я только боюсь, что ты очень устала, разговаривая со мной; это было так приятно, что я не могла остановиться, — с благодарностью сказала Лори.

«Доктор хочет вас видеть, сэр», — и служанка, говоря это, поманила его рукой.

"Вы не против, если я оставлю вас на минутку? Полагаю, я должен с ним встретиться,"
сказал Лори.

"Не обращайте на меня внимания. Я здесь счастлив, как сверчок," ответил Джо.

Лори ушёл, и его гостья развлекалась по-своему. Она стояла перед прекрасным портретом старого джентльмена, когда дверь снова открылась, и, не оборачиваясь, она решительно сказала: «Теперь я уверена, что не должна его бояться, потому что у него добрые глаза, хотя рот у него мрачный, и он выглядит так, будто обладает огромной волей».
Он не такой красивый, как мой дедушка, но он мне нравится.

— Благодарю вас, мэм, — раздался позади неё грубый голос, и, к её великому ужасу, она увидела старого мистера Лоуренса.

Бедняжка Джо покраснела так, что уже не могла краснеть сильнее, и её сердце забилось.
Ей стало не по себе от того, что она сказала. На минуту ею овладело дикое желание убежать, но это было бы трусостью, и девочки посмеялись бы над ней, поэтому она решила остаться и выпутаться из этой передряги, как сможет. Присмотревшись, она увидела, что живые глаза под густыми седыми бровями были даже добрее нарисованных, и в них лукаво поблескивало, что значительно уменьшило её страх. Грубый голос звучал ещё грубее, чем обычно, когда старый джентльмен резко сказал после ужасной паузы: «Значит, ты меня не боишься,
а?»

«Не очень, сэр».

— И вы не считаете меня таким же красивым, как ваш дедушка?

 — Не совсем, сэр.

 — И у меня есть огромная воля, не так ли?

 — Я только сказала, что так думаю.

 — Но я вам нравлюсь, несмотря на это?

 — Да, сэр.

Этот ответ понравился старому джентльмену; он коротко рассмеялся, пожал ей руку и, поднеся палец к её подбородку, приподнял её лицо, серьёзно осмотрел его и отпустил, сказав с кивком: «У вас характер вашего дедушки, если не его лицо. Он был прекрасным человеком, моя дорогая; но, что ещё лучше, он был храбрым и честным, и
Я гордился тем, что был его другом".

 [Иллюстрация: положить палец под подбородком]

"Спасибо, сэр", - и Джо был довольно удобную после этого, для этого хорошо подходят
ее точно.

"Что вы делали с этим моим мальчиком, а?" был следующий
вопрос, заданный резко.

"Просто пытаюсь быть добрососедом, сэр"; и Джо рассказала, как был вызван ее визит
.

— Вы думаете, ему нужно немного взбодриться, не так ли?

 — Да, сэр, он, кажется, немного одинок, и, возможно, молодые люди пошли бы ему на пользу. Мы всего лишь девочки, но мы были бы рады помочь, если бы могли, потому что мы не забыли о великолепном рождественском подарке, который вы нам прислали, — с готовностью сказала Джо.

"Tut, tut, tut! это было делом мальчика. Как поживает бедная женщина?"

- Дела идут хорошо, сэр. - и Джо ушла, говоря очень быстро, рассказывая все.
о Хаммелях, которыми ее мать заинтересовала друзей побогаче, чем
они были на самом деле.

- Это просто способ ее отца творить добро. Я приеду повидаться с твоей матерью
в один прекрасный день. Скажи ей об этом. Вот и звонок к чаю; мы пьём его рано, из-за мальчика. Спускайтесь и продолжайте вести себя по-соседски.

 — Если вы не против, сэр.

 — Не стал бы вас просить, если бы не был против, — и мистер Лоуренс предложил ей руку с старомодной учтивостью.

«Что бы на это сказала Мэг?» — подумала Джо, когда её уводили прочь,
а в её глазах плясали весёлые огоньки, когда она представляла, как рассказывает эту историю
дома.

"Эй! Что это с ним стряслось?" — сказал старый джентльмен, когда Лори сбежал по лестнице и замер от удивления,
увидев Джо под руку с его грозным дедом.

"Я не знал, что вы придете, сэр", - начал он, когда Джо бросила на него торжествующий взгляд.
"Это очевидно, судя по тому, как вы с грохотом спускаетесь по лестнице.

Приходите пить чай." "Я не знал, что вы придете, сэр", - сказал он. "Я не знал, что вы придете".,
— Сэр, ведите себя как джентльмен, — и, потрепав мальчика по волосам, мистер Лоуренс пошёл дальше, а Лори за их спинами проделал несколько комичных движений, которые чуть не заставили Джо расхохотаться.

 Старый джентльмен почти ничего не говорил, пока пил свой четвёртый стакан чая, но наблюдал за молодыми людьми, которые вскоре разговорились, как старые друзья, и перемена в его внуке не ускользнула от его внимания. Теперь в лице мальчика были краски, свет
и жизнь, в его поведении — живость, а в смехе — искреннее веселье.

«Она права, парень действительно одинок. Я посмотрю, что эти девочки могут для него сделать», — подумал мистер Лоуренс, глядя и слушая. Ему нравилась
Джо, потому что её странный, прямолинейный характер подходил ему, и она, казалось, понимала мальчика почти так же хорошо, как если бы сама была им.

Если бы Лоуренсы были такими, как Джо называла их, «чопорными и чопорными», она бы с ними
не поладила, потому что такие люди всегда заставляли её чувствовать себя неловко; но,
обнаружив, что они непринуждённы и раскованны, она сама стала такой же и произвела хорошее
впечатление. Когда они встали, она предложила уйти, но Лори сказал, что ему
Ему хотелось показать ей ещё кое-что, и он повёл её в оранжерею, которую
осветили специально для неё. Джо казалось, что она попала в сказку, когда
ходила взад-вперёд по дорожкам, наслаждаясь цветущими стенами по
обеим сторонам, мягким светом, влажным сладким воздухом и чудесными
лианами и деревьями, которые свисали над ней, а её новый друг срезал
самые красивые цветы, пока не наполнил ими обе руки, а потом связал их,
говоря с улыбкой:
Джо хотелось видеть, как он смотрит на неё: «Пожалуйста, передай это своей маме и скажи ей, что мне очень
понравилось лекарство, которое она мне прислала».

 [Иллюстрация: пожалуйста, передайте это вашей матери]

Они застали мистера Лоренса стоящим у камина в большой гостиной,
но внимание Джо было полностью приковано к роялю, который стоял открытым.

"Вы играете?" спросила она, с уважением повернувшись к Лори.

"Иногда," скромно ответил он.

"Пожалуйста, сыграйте сейчас. Я хочу это услышать, чтобы рассказать Бет.

 — Может, сначала ты?

 — Не знаю как; я слишком глупа, чтобы учиться, но я очень люблю музыку.

 Лори играла, а Джо слушала, уткнувшись носом в подушку.
гелиотроп и чайные розы. Её уважение и почтение к «мальчику из Лоуренса»
 значительно возросли, потому что он играл замечательно и не важничал. Она хотела, чтобы Бет его услышала, но не сказала об этом, а только хвалила его, пока он не смутился, и его дедушка не пришёл на помощь. «Достаточно, достаточно, юная леди. Слишком много леденцов вредно для него. Его музыка неплоха, но я надеюсь, что он добьётся успеха и в более важных делах. Уходите? Что ж, я вам очень благодарен и надеюсь, что вы придёте ещё раз. Передавайте привет вашей матери. Спокойной ночи, доктор Джо.

Он любезно пожал ей руку, но выглядел так, будто что-то его расстроило.
Когда они вышли в коридор, Джо спросила Лори, не сказала ли она что-то не то. Он покачал головой.

"Нет, это я; ему не нравится, когда я играю."

"Почему?"

"Я как-нибудь расскажу тебе. Джон поедет с тобой домой, потому что я не могу."

— В этом нет необходимости; я не юная леди, и это всего лишь шаг. Позаботься о себе, хорошо?

— Да, но ты ведь придёшь ещё, я надеюсь?

— Если пообещаешь навестить нас, когда поправишься.

— Обещаю.

— Спокойной ночи, Лори!

— Спокойной ночи, Джо, спокойной ночи!

Когда все дневные приключения были рассказаны, семья почувствовала
желание отправиться в гости всем вместе, потому что каждый нашёл что-то очень
привлекательное в большом доме по другую сторону изгороди. Миссис Марч
хотела поговорить о своём отце со стариком, который его не забыл;
Мэг мечтала прогуляться по оранжерее; Бет вздыхала по роялю;
а Эми не терпелось увидеть прекрасные картины и статуи.

— Мама, почему мистеру Лоуренсу не нравилось, что Лори играет? — спросила Джо,
которая была любопытной девочкой.

 — Я не уверена, но думаю, что это из-за его сына, отца Лори,
женился на итальянке, музыкантше, чем вызвал недовольство старика, который
очень гордый. Женщина была хорошей, очаровательной и образованной, но ему она не понравилась
и он никогда не видел своего сына после того, как женился. Они оба умерли
когда Лори был маленьким ребенком, а потом дедушка забрал его домой.
Мне кажется, мальчик, родившийся в Италии, не очень силен, а старик
мужчина боится потерять его, поэтому он такой осторожный. Лори, естественно, увлекается музыкой, потому что он похож на свою мать, и я осмелюсь сказать, что его дедушка опасается, что он может захотеть стать музыкантом; в любом случае
В любом случае, его мастерство напомнило ему о женщине, которая ему не нравилась, и он
«нахмурился», как сказала Джо.

«Боже мой, как романтично!» — воскликнула Мэг.

«Как глупо!» — сказала Джо. «Пусть он будет музыкантом, если хочет, а не
портит себе жизнь, поступая в колледж, в который он не хочет идти».

- Вот почему у него такие красивые черные глаза и приятные манеры, я полагаю.
 Итальянцы всегда милые, - сказала Мэг, которая была немного
сентиментальной.

- Что ты знаешь о его глазах и манерах? Ты никогда с ним не разговаривала.
едва ли! - воскликнула Джо, которая не была сентиментальной.

«Я видела его на вечеринке, и то, что ты рассказываешь, показывает, что он знает, как себя вести. Это была милая маленькая речь о лекарстве, которое прислала ему мать».

«Полагаю, он имел в виду белошвейку».

«Какая же ты глупая, дитя! Он имел в виду тебя, конечно».

«Неужели?» — и Джо открыла глаза, как будто ей это раньше не приходило в голову.

— Я никогда не видела такой девушки! Ты не знаешь, что такое комплимент, когда его получаешь, —
сказала Мег с видом юной леди, которая знает всё об этом деле.

"Я думаю, что это полная чушь, и я попрошу тебя не быть глупой,
и испортишь мне удовольствие. Лори — хороший мальчик, и он мне нравится, и я не буду
говорить сентиментальных вещей о комплиментах и прочей чепухе. Мы все будем
хорошо к нему относиться, потому что у него нет матери, и он _может_ прийти
повидаться с нами, не так ли, Марми?

— Да, Джо, твоя маленькая подруга очень желанная гостья, и я надеюсь, что Мэг
помнит, что дети должны оставаться детьми как можно дольше.

— Я не называю себя ребёнком, и я ещё не подросток, — заметила
Эми. — Что скажешь, Бет?

— Я думала о нашем «Пути пилигрима», — ответила Бет, которая
не слышала ни слова. «Как мы выбрались из болота и прошли через калитку,
решив быть хорошими, и поднялись по крутому холму, стараясь изо всех сил; и что, может быть, вон тот дом, полный чудесных вещей, станет нашим
прекрасным дворцом».

«Сначала нам нужно пройти мимо львов», — сказала Джо, как будто ей
эта перспектива понравилась.

 [Иллюстрация: Хвост]




 VI.

 Бет находит дворец красивым.


 Большой дом действительно оказался красивым дворцом, хотя Бет потребовалось некоторое время, чтобы
чтобы все поместились, и Бет было очень трудно протиснуться мимо львов. Старый мистер
Лоуренс был самым большим из них, но после того, как он поздоровался, сказал что-то забавное или доброе каждой из девочек и поговорил о старых временах с их матерью, никто не боялся его, кроме робкой Бет. Другим львом был тот факт, что они были бедны, а Лори богат, и из-за этого они стеснялись принимать услуги, за которые не могли отплатить. Но
через некоторое время они поняли, что он считает их благодетелями и
не может выразить словами, насколько он благодарен миссис Марч.
Материнский приём, их весёлое общество и уют, который он ощущал в их скромном доме. Вскоре они забыли о своей гордости и
обменивались любезностями, не задумываясь о том, кто из них добрее.

 В то время происходило много приятных вещей, потому что новая
дружба расцветала, как трава весной. Все любили Лори, и он втайне сообщил своему наставнику, что «Марчи регулярно бывают у нас». С восхитительным юношеским энтузиазмом они приняли одинокого мальчика в свою компанию и уделяли ему много внимания, и он обнаружил, что
Было что-то очень очаровательное в невинном общении этих
простодушных девушек. Никогда не зная ни матери, ни сестёр, он быстро
почувствовал влияние, которое они на него оказывали, и их деятельная,
жизнелюбивая натура заставила его стыдиться праздной жизни, которую он
вёл. Он устал от книг и теперь находил людей такими интересными,
что мистеру Бруку приходилось составлять очень неудовлетворительные
отчёты, потому что Лори постоянно прогуливал и бегал к Марчам.

— Ничего страшного, пусть отдохнёт, а потом наверстает упущенное, — сказал
старый джентльмен. — Добрая соседка говорит, что он слишком много учится
жесткий, молодые и потребностей общества, развлечений и упражнений. Я подозреваю, что она
правильно, а то я нянчиться с парнем, как если бы я был его
бабушка. Пусть делает, что хочет, лишь бы был счастлив. Он не может
проказничать в том маленьком женском монастыре, а миссис Марч
делает для него больше, чем мы можем.

Конечно, какие хорошие времена у них были! Такие спектакли и сценки, такие
прогулки на санях и катание на коньках, такие приятные вечера в старой
гостиной, а иногда и весёлые маленькие вечеринки в большом доме. Мэг
могла гулять в оранжерее, когда ей вздумается, и наслаждаться
букеты; Джо с жадностью рассматривала новую библиотеку и доводила старого джентльмена своими критическими замечаниями; Эми копировала картины и наслаждалась красотой в своё удовольствие; а Лори играл роль «хозяина поместья» в самом восхитительном стиле.

Но Бет, хоть и тосковала по роялю, не могла набраться смелости, чтобы пойти в «Особняк блаженства», как его называла Мэг. Однажды она пошла с Джо, но старый джентльмен, не зная о её немощи, так пристально посмотрел на неё из-под своих густых бровей и так громко сказал «Эй!», что она так испугалась, что «у неё застучали зубы».
Она рассказала об этом матери и убежала, заявив, что больше никогда туда не вернётся, даже ради дорогого пианино. Никакие уговоры и соблазны не могли преодолеть её страх, пока мистер Лоуренс каким-то таинственным образом не узнал об этом и не взялся за дело. Во время одного из своих коротких визитов он искусно перевёл разговор на музыку и
рассказывал о великих певцах, которых он видел, о прекрасных органах, которые он
слышал, и делился такими очаровательными историями, что Бет не могла
оставаться в своём дальнем углу и подходила всё ближе и ближе, как будто
очарованная. У спинки его кресла она остановилась и стала слушать, широко раскрыв глаза и покраснев от волнения из-за этого необычного представления. Не обращая на нее внимания, как на муху, мистер Лоуренс продолжал говорить об уроках Лори и ее учителях. И вдруг, словно ему только что пришла в голову эта мысль, он сказал миссис
Марч:

«Мальчик теперь пренебрегает музыкой, и я рад этому, потому что он слишком увлёкся ею. Но пианино страдает от того, что им не пользуются. Не могли бы некоторые из ваших девочек забегать и иногда играть на нём, просто чтобы
держите его в тонусе, понимаете, мэм?

Бет сделала шаг вперед и крепко сжала руки, чтобы удержаться
от того, чтобы захлопать в ладоши, потому что это было непреодолимым искушением; и от
мысли о том, чтобы попрактиковаться на этом великолепном инструменте, у нее перехватило дыхание
. Прежде чем миссис Марч успела ответить, мистер Лоуренс продолжил со странным выражением лица
легкий кивок и улыбка,--

«Им не нужно ни с кем встречаться или разговаривать, но они могут забежать в любой момент, потому что я сижу в своём кабинете в другом конце дома, Лори часто бывает на улице, а слуги никогда не заходят в гостиную после девяти».

Тут он поднялся, словно собираясь уходить, и Бет решила заговорить, потому что
последнее предложение не оставляло желать лучшего. «Пожалуйста, передайте юным
леди то, что я говорю; а если они не захотят прийти, что ж, не беда».
 Тут маленькая ручка скользнула в его ладонь, и Бет посмотрела на него с
благодарностью на лице и сказала своим искренним, но робким голосом:

— О, сэр, им очень, очень не всё равно!

 [Иллюстрация: О, сэр, им очень не всё равно]

 — Ты та самая музыкальная девочка? — спросил он, не издав ни звука, и очень дружелюбно посмотрел на неё.

— Я Бет. Я очень люблю это место, и я приду, если вы уверены, что никто
меня не услышит и не побеспокоит, — добавила она, боясь показаться грубой и
трепеща от собственной смелости.

 — Ни души, дорогая. Дом пуст половину дня, так что приходите и барабаньте
сколько хотите, я буду вам очень признательна.

— Как вы добры, сэр!

Бет покраснела, как роза, под его дружелюбным взглядом, но теперь она не боялась и с благодарностью пожала его большую руку, потому что у неё не было слов, чтобы отблагодарить его за драгоценный подарок, который он ей преподнёс.
Пожилой джентльмен нежно убрал волосы с ее лба и,
наклонившись, поцеловал ее, сказав тоном, который мало кто когда-либо слышал,--

"Когда-то у меня была маленькая девочка с такими глазами. Благослови вас Бог, моя дорогая!
Всего доброго, мадам!" - и он в большой спешке удалился.

Бет была в восторге от своей матери, а затем поспешила сообщить эту радостную новость своей семье, состоявшей из инвалидов, так как девочек не было дома.
Как беззаботно она пела в тот вечер, и как все они смеялись над ней, потому что она разбудила Эми ночью, играя на пианино у неё на лице
ее сон. На следующий день, проводив старого и молодого джентльмена до выхода из дома
, Бет после двух или трех отступлений честно вошла в
вошла в боковую дверь и бесшумно, как мышь, прошла в
гостиную, где стоял ее кумир. Совершенно случайно, конечно, на пианино лежала какая-то
приятная, лёгкая музыка, и Бет, дрожащими пальцами, часто останавливаясь, чтобы прислушаться и оглядеться, наконец прикоснулась к большому инструменту и сразу же забыла о своём страхе, о себе и обо всём остальном, кроме невыразимого восторга, который дарила ей музыка, потому что она была похожа на голос любимого друга.

Она оставалась там до тех пор, пока Ханна не пришла, чтобы отвести её домой на ужин, но у неё не было аппетита, и она могла только сидеть и улыбаться всем в состоянии блаженства.

 После этого маленький коричневый капюшон почти каждый день проскальзывал через изгородь, и в большой гостиной поселился музыкальный дух, который приходил и уходил незамеченным. Она никогда не знала, что мистер Лоуренс часто открывал дверь своего кабинета, чтобы послушать старинные мелодии, которые ему нравились; она никогда не видела, как Лори караулил в холле, чтобы отпугнуть слуг; она никогда не подозревала, что тетради для упражнений и новые песни, которые она находила на полке, были
поместил это специально для нее; и когда он говорил с ней о домашней музыке
, она думала только о том, как он был добр, рассказывая о вещах, которые
так помогли ей. Поэтому она с удовольствием сама от всей души, и обнаружил, что
не всегда так, что ее желаний было все, что она надеялась.
Возможно, это было потому, что она была так благодарна за это благословение, что
выше было дано ей; во всяком случае, она заслуживала обоих.

 [Иллюстрация: мистер Лоуренс часто открывал дверь своего кабинета]

"Мама, я собираюсь сшить мистеру Лоуренсу пару тапочек. Он такой
он был добр ко мне, я должна поблагодарить его, и я не знаю другого способа. Я могу это сделать
это?" - спросила Бет через несколько недель после его богатого событиями звонка.

"Да, дорогой. Это доставит ему большое удовольствие и будет хорошим способом отблагодарить его
. Девочки помогут тебе с ними, а я заплачу за изготовление, — ответила миссис Марч, которая с особым удовольствием выполняла просьбы Бет, потому что та редко просила что-то для себя.

После долгих серьёзных обсуждений с Мэг и Джо был выбран фасон,
куплены материалы, и работа над тапочками началась.
весёлые анютины глазки на более тёмном фиолетовом фоне были признаны очень
подходящими и красивыми; и Бет работала допоздна, иногда отвлекаясь на трудные места. Она была ловкой маленькой рукодельницей,
и они были закончены до того, как кому-либо надоели. Затем она написала
очень короткую, простую записку и с помощью Лори тайком положила их на
письменный стол однажды утром, пока старый джентльмен ещё не проснулся.

Когда волнение улеглось, Бет стала ждать, что будет дальше.
Прошёл весь этот день и часть следующего, прежде чем она получила ответ
Она приехала, и она начала опасаться, что обидела свою ворчливую
подругу. На второй день после обеда она вышла по делам и
сделала бедной Джоанне, кукле-инвалиду, ежедневную гимнастику. Когда
она возвращалась домой, то увидела, как из окон гостиной выглядывают
три, нет, четыре головы, и как только они увидели её, несколько рук
замахали ей, и несколько радостных голосов закричали:

— Вот письмо от старого джентльмена! Пойдём скорее, прочитай его!

 — О, Бет, он послал тебе… — начала Эми, жестикулируя с неприличной энергией.
но продолжения она не добилась, потому что Джо заглушила ее, захлопнув окно.

Бет поспешила дальше, охваченная трепетом неизвестности. В дверях сестры
схватили ее и понесли в гостиную триумфальной процессией, все
указывая и все одновременно говоря: "Посмотри туда! — Посмотри-ка туда! — Бет посмотрела и побледнела от восторга и удивления, потому что там стоял маленький кабинетный рояль, на блестящей крышке которого лежало письмо, адресованное, как на вывеске, «мисс Элизабет Марч».

 — Мне? — ахнула Бет, хватаясь за Джо и чувствуя, что вот-вот упадёт в обморок, настолько это было ошеломляюще.

— Да, всё для тебя, моя дорогая! Разве это не чудесно с его стороны? Разве ты не
считаешь его самым дорогим стариком на свете? Вот ключ в
письме. Мы его не открывали, но нам не терпится узнать, что он
пишет, — воскликнула Джо, обнимая сестру и протягивая ей записку.

 — Ты прочитай! Я не могу, мне так странно! О, это так чудесно!" и Бет
уткнулась лицом в фартук Джо, очень расстроенная своим подарком.

 Джо развернула бумагу и рассмеялась, потому что первыми словами, которые она увидела,
были:

 "МИСС МАРЧ:

 " _Дорогая мадам_,--"

"Как приятно это звучит! — Я бы хотела, чтобы кто-нибудь написал мне об этом! — сказала Эми.
которая сочла старомодный адрес очень элегантным.

 «В моей жизни было много пар тапочек, но ни одни из них не подходили мне так хорошо, как ваши», — продолжила Джо.
«Ландыш — мой любимый цветок, и эти всегда будут напоминать мне о нежном дарителе. Я люблю платить по счетам, поэтому я знаю, что вы позволите «старому джентльмену» отправить вам кое-что, что когда-то принадлежало его маленькой внучке, которую он потерял. С искренней благодарностью и наилучшими пожеланиями, остаюсь,

 «Ваш благодарный друг и покорный слуга,

 «Джеймс Лоуренс».

- Вот так, Бет, я уверен, что это честь, которой можно гордиться! Лори рассказала мне
как мистер Лоренс любил умершую девочку и как бережно хранил
все ее вещички. Только подумай, он подарил тебе ее пианино.
Это приходит, когда у тебя большие голубые глаза и ты любишь музыку ", - сказала Джо, пытаясь
успокоить Бет, которая дрожала и выглядела более взволнованной, чем когда-либо
раньше.

"Посмотри на хитроумные кронштейны для свечей и на красивый зеленый шелк,
сморщенный, с золотой розой посередине, и на красивую стойку и
табурет в полном комплекте, - добавила Мэг, открывая инструмент и демонстрируя
его красоту.

"Ваш покорный слуга Джеймс Лоренс'; думать только о писательстве
для вас. Я скажу девочкам. Они подумают, что это великолепно", - сказала Эми,
большое впечатление Примечание.

"Попробуй, милая. Давай послушаем, как пиликает малышка", - сказала Ханна,
которая всегда принимала участие в семейных радостях и печалях.

Итак, Бет попробовала его, и все признали, что это самое замечательное пианино,
которое они когда-либо слышали. Оно, очевидно, было недавно настроено и приведено в порядок.
Но, несмотря на его совершенство, я думаю, что настоящее очарование заключалось в
самом счастливом из всех счастливых лиц, которое склонилось над ним, когда Бет с любовью
Она коснулась красивых чёрно-белых клавиш и нажала на яркие
педали.

"Тебе придётся пойти и поблагодарить его," — сказала Джо в шутку, потому что
мысль о том, что ребёнок действительно пойдёт, даже не приходила ей в голову.

"Да, я собираюсь это сделать. «Думаю, я пойду сейчас, пока не испугалась, думая об этом». И, к крайнему изумлению собравшейся семьи, Бет
неторопливо прошла по саду, через живую изгородь и вошла в дом Лоуренсов.

"Ну, я готова поклясться, что это самое странное, что я когда-либо видела! Эта
мелочь вскружила ей голову! Она бы никогда не пошла в здравом уме"
— воскликнула Ханна, глядя ей вслед, в то время как девочки лишились дара речи от этого чуда.

Они были бы ещё больше поражены, если бы увидели, что Бет сделала потом. Если вы мне поверите, она подошла и постучала в дверь кабинета, не дав себе времени подумать, и когда грубый голос крикнул: «Войдите!», она вошла и подошла прямо к мистеру Лоуренсу, который, казалось, был совершенно озадачен, и протянула ему руку, сказав с едва заметной дрожью в голосе: «Я пришла поблагодарить вас, сэр, за…» Но она не договорила, потому что он выглядел таким дружелюбным, что она забыла, что хотела сказать.
и, вспомнив, что он потерял любимую маленькую девочку, она
обняла его обеими руками за шею и поцеловала.

 [Иллюстрация: она обняла его обеими руками за шею и поцеловала]

Если бы у дома внезапно сорвало крышу, старый джентльмен не был бы так удивлён; но ему это понравилось — о, боже, да, ему это очень понравилось! — и он был так тронут и обрадован этим доверительным маленьким поцелуем, что вся его чопорность исчезла; он просто посадил её к себе на колени и прижался морщинистой щекой к её румяной щеке, чувствуя себя так, словно
он снова обрёл свою маленькую внучку. С этого момента Бет перестала его бояться и сидела, разговаривая с ним так непринуждённо, словно знала его всю жизнь; ведь любовь изгоняет страх, а благодарность может победить гордыню. Когда она пошла домой, он проводил её до калитки, сердечно пожал ей руку и, повернувшись, пошёл обратно, держась очень прямо и величественно, как красивый, статный пожилой джентльмен.

Когда девочки увидели это представление, Джо начала пританцовывать,
выражая своё удовлетворение; Эми чуть не выпала из окна от удивления.
— воскликнула Мег, воздев руки к небу, — ну, я верю, что миру приходит конец!




 VII.

 ДОЛИНА УНИЖЕНИЯ ЭМИ.


 [Иллюстрация: Циклоп]

«Этот мальчик — настоящий Циклоп, не так ли?» — сказала однажды Эми, когда Лори проскакал мимо на лошади, взмахнув кнутом.

"Как ты смеешь так говорить, когда у него есть оба глаза? И очень красивые, к тому же," — воскликнула Джо, которая обижалась на любые пренебрежительные замечания в адрес своего друга.

— Я ничего не говорила о его глазах, и я не понимаю, зачем тебе злиться, когда я восхищаюсь его верховой ездой.

— О боже мой! эта маленькая гусыня имеет в виду кентавра, а она назвала его циклопом, — воскликнула Джо, расхохотавшись.

"Тебе не нужно быть такой грубой; это всего лишь "ошибка в языке", как говорит мистер Дэвис
", - парировала Эми, заканчивая латынь Джо. "Я просто хотела бы, чтобы у меня было
немного денег, которые Лори тратит на эту лошадь", - добавила она, как бы обращаясь к
самой себе, но надеясь, что ее сестры услышат.

— Почему? — ласково спросила Мег, потому что Джо снова расхохоталась над второй ошибкой Эми.

«Мне так сильно это нужно; я ужасно задолжала, и в этом месяце не моя очередь
получать карманные деньги».

«Задолжала, Эми? Что ты имеешь в виду?» — и Мэг посерьёзнела.

— Ну, я должна по меньшей мере дюжину маринованных лаймов, и я не могу их заплатить, пока у меня не будет денег, потому что мама запретила мне что-либо покупать в магазине.

— Расскажи мне об этом. Лаймы сейчас в моде? Раньше прокалывали кусочки резины, чтобы сделать шарики, — и Мэг постаралась сохранить невозмутимый вид,
а Эми выглядела такой серьёзной и важной.

— Понимаете, девушки всегда их покупают, и если вы не хотите
чтобы тебя не считали злым, ты тоже должен это делать. Сейчас это не что иное, как лаймы, потому что
все сосут их за партами в школе и обмениваются ими на карандаши, бусы, бумажных кукол или что-то ещё на перемене. Если одна девочка нравится другой, она даёт ей лайм; если она злится на неё, она съедает лайм прямо у неё на глазах и даже не предлагает пососать.
Они по очереди ухаживали за мной, и у меня их было очень много, но я не вернула
их, а должна была, потому что это были долги чести, знаете ли.

 — Сколько будет стоить их вернуть и восстановить вашу репутацию? — спросила Мэг, доставая
кошелек.

- Четвертака было бы более чем достаточно, и еще оставь несколько центов на угощение
для тебя. Ты не любишь лаймы?

- Немного; можешь взять мою долю. Вот деньги. Продли это как можно дольше
ты же знаешь, что денег не так уж много.

"О, спасибо! Должно быть, так приятно иметь карманные деньги! Я устрою грандиозный пир, потому что на этой неделе я не ела лимонов. Я не решалась взять ни одного, потому что не могла их вернуть, и теперь я страдаю из-за этого.

На следующий день Эми немного опоздала в школу, но не смогла устоять перед искушением и с простительной гордостью продемонстрировала влажный пакетик из коричневой бумаги.
Посылка, прежде чем она спрятала её в самый дальний угол своего стола,
в течение следующих нескольких минут распространилась по «тусовке» новость о том, что Эми Марч получила двадцать четыре
вкусных лайма (один она съела по дороге) и собирается угощать
своих друзей, и внимание к ней со стороны подруг стало
совсем чрезмернымвосторженно. Кэти Браун тут же пригласила ее на свою следующую вечеринку
спот; Мэри Кингсли настояла на том, чтобы одолжить ей свои часы до перерыва; и
Дженни Сноу, юная леди-сатирик, которая подло подколола Эми по поводу ее
безвольного положения, быстро зарыла топор войны и предложила предоставить
ответы на некоторые ужасающие суммы. Но Эми не забыла язвительные замечания мисс Сноу о «некоторых людях, у которых не слишком длинный нос, чтобы учуять чужой лайм, и заносчивых людях, которые не слишком горды, чтобы попросить его», и она мгновенно разрушила надежды «этой Снежной девушки», сказав:
уничтожающая телеграмма: «Не нужно вдруг становиться такой вежливой, потому что ты ничего не получишь».

В то утро в школу заглянул важный гость, и прекрасно нарисованные Эми карты получили похвалу, которая задела мисс Сноу и заставила мисс Марч принять вид прилежной молодой павы. Но, увы, увы! Гордыня предшествует падению, и мстительная Снежная Королева добилась катастрофического успеха.
 Не успел гость произнести обычные банальные комплименты и раскланяться, как Дженни, под предлогом того, что хочет задать важный вопрос,
сообщила мистеру Дэвису, учителю, что Эми Марч хранила маринованные лаймы в своей
парте.

Теперь мистер Дэвис объявил лаймы контрабандным товаром и торжественно
поклялся публично выпороть первого, кто будет пойман на нарушении закона. Этот многострадальный человек сумел искоренить жевательную резинку после
долгой и бурной войны, сжёг конфискованные романы и
газеты, закрыл частную почтовую службу, запретил
искажение лиц, прозвища и карикатуры и сделал всё, что мог,
чтобы держать в узде полсотни непокорных девушек. Мальчики
Боже мой, как это утомительно для человеческого терпения! Но девушки утомляют ещё больше, особенно нервных джентльменов с деспотичным характером и не более склонных к преподаванию, чем доктор Блимбер. Мистер Дэвис знал в совершенстве греческий, латынь, алгебру и всевозможные ологии, поэтому его называли прекрасным учителем, а манеры, нравственность, чувства и примеры не считались чем-то важным. Это был самый неудачный момент для того, чтобы осуждать Эми, и Дженни это понимала. Мистер Дэвис, очевидно, в то утро выпил слишком крепкий кофе; на востоке
Ветер, который всегда вызывал у него невралгию, и ученики, которые, по его мнению, не ценили его так, как он того заслуживал, — всё это выводило его из себя. Поэтому, выражаясь выразительно, если не изящно, как школьница, «он был нервен, как ведьма, и зол, как медведь». Слово «лаймы» было для него как красная тряпка для быка. Его жёлтое лицо покраснело, и он застучал по столу с такой силой, что Дженни с необычной для неё скоростью вскочила на своё место.

«Юные леди, внимание, пожалуйста!»

При этом суровом приказе гул стих, и пятьдесят пар голубых, чёрных,
серых и карих глаз послушно устремились на его грозное лицо.

«Мисс Марч, подойдите к столу».

Эми встала, чтобы выполнить приказ, внешне сохраняя самообладание, но тайный страх терзал её, потому что лаймы тяготили её совесть.

"Возьмите с собой лаймы, которые лежат у вас на столе," — прозвучала неожиданная команда, которая остановила её прежде, чем она успела встать.

"Не берите все," — прошептала её соседка, молодая леди с сильным характером.

Эми поспешно вытряхнула полдюжины и положила остальные перед мистером
Дэвисом, чувствуя, что любой мужчина, у которого есть сердце, смягчится,
почувствовав этот восхитительный аромат. К сожалению, мистер Дэвис
Он особенно ненавидел запах модного маринада, и отвращение
добавило ему гнева.

"Это всё?"

"Не совсем," — запнулась Эми.

"Принеси остальное немедленно."

С отчаянием взглянув на свой набор, она повиновалась.

"Ты уверена, что больше ничего нет?"

"Я никогда не лгу, сэр."

— Так я и думал. А теперь возьми эти отвратительные штуки по две и выбрось их
в окно.

Раздался одновременный вздох, вызвавший небольшой порыв ветра, когда
последняя надежда угасла, а лакомство было вырвано из их жаждущих губ.
Сгорая от стыда и гнева, Эми шесть раз прошлась взад-вперёд по комнате;
и поскольку каждая обреченная пара - смотрит о! такой пухлый и сочный - выпал из ее рук
крик с улицы довершил мучения девушек
, ибо он сказал им, что их пиршество было в восторге от
маленькие ирландские дети, которые были их заклятыми врагами. Это... это было уже слишком
все бросили возмущенные или умоляющие взгляды на неумолимого
Дэвис, а один страстный любитель лайма разрыдался.

Когда Эми вернулась из своей последней поездки, мистер Дэвис многозначительно кашлянул.
и сказал в своей самой внушительной манере:

 «Юные леди, вы помните, что я сказал вам неделю назад. Мне жаль».
это случилось, но я никогда не позволяю нарушать свои правила и
_никогда_ не нарушаю своего слова. Мисс Марч, протяните руку.

Эми вздрогнула и спрятала руки за спину, бросив на него умоляющий
взгляд, который говорил за неё лучше, чем слова, которые она не могла произнести.
Она была любимицей «старого Дэвиса», как, конечно, его называли, и я считаю, что он бы нарушил своё слово, если бы возмущение одной неугомонной молодой леди не выразилось в шиканье. Это шиканье, каким бы слабым оно ни было, разозлило вспыльчивого джентльмена и решило судьбу виновницы.

«Ваша рука, мисс Марч!» — был единственным ответом на её безмолвную мольбу.
Слишком гордая, чтобы плакать или умолять, Эми стиснула зубы, вызывающе вскинула голову и, не дрогнув, вытерпела несколько жгучих ударов по своей маленькой ладони. Их было не так много, и они не были сильными, но для неё это не имело значения. Впервые в жизни её ударили, и позор в её глазах был таким же глубоким, как если бы он сбил её с ног.

 [Иллюстрация: Эми без колебаний выдержала несколько болезненных ударов]

"Теперь вы будете стоять на платформе до конца перемены," — сказал мистер Дэвис.
Он решил довести дело до конца, раз уж начал.

Это было ужасно.  Было бы достаточно плохо, если бы она села на своё место и увидела бы сочувствующие лица своих друзей или довольные лица своих немногочисленных врагов; но предстать перед всей школой с этим стыдом на лице казалось невозможным, и на секунду ей захотелось упасть прямо там, где она стояла, и разрыдаться. Горькое чувство
вины и мысль о Дженни Сноу помогли ей вынести это, и, заняв
позорное место, она уставилась на трубу над тем, что
Теперь она казалась морем лиц и стояла там, такая неподвижная и бледная, что
девочкам было очень трудно учиться, глядя на эту жалкую фигурку перед
ними.

В течение следующих пятнадцати минут гордая и чувствительная девочка
испытывала стыд и боль, которые она никогда не забудет. Другим это могло показаться смешным или незначительным, но для неё это был тяжёлый опыт, потому что в течение двенадцати лет своей жизни она руководствовалась только любовью, и подобный удар никогда не касался её прежде. Боль в руке и в сердце была забыта из-за жгучей мысли:

«Мне придётся рассказать об этом дома, и они будут так разочарованы во мне!»

Пятнадцать минут показались ей часом, но наконец они подошли к концу, и
слово «Перемена!» никогда ещё не казалось ей таким желанным.

"Вы можете идти, мисс Марч," — сказал мистер Дэвис, чувствуя себя неловко.

Он не скоро забыл укоризненный взгляд Эми, которым она одарила его, когда, ни слова не сказав никому, прошла в переднюю, схватила свои вещи и покинула дом «навсегда», как она страстно заявила самой себе. Она была в подавленном состоянии, когда вернулась домой, и когда старшая
Девочки приехали некоторое время спустя, и сразу же было созвано собрание. Миссис Марч почти ничего не сказала, но выглядела встревоженной и нежно утешала свою маленькую дочь. Мэг омыла
оскорблённую руку глицерином и слезами; Бет почувствовала, что даже её любимые
котята не смогли бы смягчить такое горе; Джо в гневе
предложила немедленно арестовать мистера Дэвиса; а Ханна погрозила
кулаком «злодею» и стала толочь картошку на ужин, как будто он был у неё
под пестиком.

 Никто не обратил внимания на побег Эми, кроме её подруг; но
Зоркие девицы обнаружили, что во второй половине дня мистер Дэвис был довольно благосклонен, но при этом необычайно нервничал. Перед самым закрытием школы появилась Джо с мрачным выражением лица, подошла к столу и передала письмо от матери, затем забрала вещи Эми и ушла, тщательно вытирая грязь с ботинок о коврик у двери, как будто стряхивала с ног пыль этого места.

— Да, ты можешь взять отпуск в школе, но я хочу, чтобы ты каждый день немного занималась с Бет, — сказала миссис Марч тем вечером. — Я не
Я не одобряю телесные наказания, особенно для девочек. Мне не нравится манера преподавания мистера
Дэвиса, и я не думаю, что девочки, с которыми ты общаешься, приносят тебе пользу, поэтому я спрошу совета у твоего отца, прежде чем отправлю тебя куда-нибудь ещё.

 «Это хорошо! Я бы хотела, чтобы все девочки ушли и испортили его старую школу». «Это просто сводит с ума — думать об этих чудесных лаймах», — вздохнула
Эми с видом мученицы.

"Я не жалею, что ты их потеряла, потому что ты нарушила правила и заслужила
наказание за непослушание, — последовал суровый ответ, который скорее
Это разочаровало юную леди, которая не ожидала ничего, кроме сочувствия.

"Вы хотите сказать, что рады, что я опозорила себя перед всей школой?"
воскликнула Эми.

"Я не должна была выбирать такой способ искупления вины," ответила её
мать, "но я не уверена, что это принесёт тебе больше пользы, чем более мягкий
метод. Ты становишься слишком тщеславной, моя дорогая, и тебе пора это исправить. У тебя много маленьких талантов и достоинств,
но не стоит их выпячивать, потому что тщеславие губит даже самых
талантливых людей. Не так уж велика опасность того, что настоящий талант или доброта
на это не стоит обращать внимания; даже если это так, осознание того, что вы владеете
чем-то и хорошо этим пользуетесь, должно удовлетворять вас, а главное очарование любой власти
— это скромность».

— Так и есть! — воскликнула Лори, которая играла в шахматы в углу с Джо. — Я
знала одну девушку, у которой был настоящий музыкальный талант, но она
об этом не знала. Она никогда не догадывалась, какие милые вещицы сочиняла,
когда была одна, и не поверила бы, если бы кто-нибудь ей сказал.

«Жаль, что я не знал ту милую девушку; может быть, она бы мне помогла, я такой
глупый», — сказала Бет, которая стояла рядом с ним и внимательно слушала.

— Ты ведь знаешь её, и она помогает тебе лучше, чем кто-либо другой, —
ответил Лори, глядя на неё с таким озорным выражением в своих
весёлых чёрных глазах, что Бет вдруг покраснела и спрятала лицо в
подушку дивана, совершенно потрясённая таким неожиданным открытием.

 [Иллюстрация: Ты ведь знаешь её]

Джо позволила Лори выиграть игру, чтобы отплатить за похвалу Бет, которую
невозможно было уговорить сыграть за них после того, как она сделала комплимент. Так что
Лори постарался изо всех сил и пел с удовольствием, пребывая в особенно
оживлённый, потому что в Марчах он редко проявлял угрюмую сторону своего характера. Когда он ушёл, Эми, которая весь вечер была задумчива, вдруг сказала, словно охваченная какой-то новой мыслью:

 «Лори — способный мальчик?»

 «Да, он получил прекрасное образование и очень талантлив; из него выйдет прекрасный человек, если его не избаловать», — ответила её мать.

— «И он не тщеславен, не так ли?» — спросила Эми.

 «Ничуть, именно поэтому он такой обаятельный, и мы все его так
любим».

 «Понятно, хорошо иметь достижения и быть элегантным, но не
«Выпендриваться или важничать», — задумчиво сказала Эми.

 «Эти вещи всегда видны и чувствуются в манере человека и его
разговоре, если они используются скромно; но нет необходимости их демонстрировать», — сказала миссис Марч.

— Не больше, чем носить все свои шляпки, платья и ленты сразу, чтобы люди знали, что они у вас есть, — добавила Джо, и лекция закончилась смехом.




 [Иллюстрация: Девочки, куда вы идёте?]

 VIII.

 Джо встречает Аполлиона.


«Девочки, куда вы идёте?» — спросила Эми, войдя в их комнату.
В субботу днём она застала их за сборами на прогулку с таким таинственным видом, что это возбудило её любопытство.

«Не обращай внимания, маленьким девочкам не следует задавать вопросы», — резко ответила Джо.

«Если и есть что-то, что ранит наши чувства в юности, так это когда нам говорят об этом, а когда нам велят «бежать, дорогая», это ещё больше нас расстраивает». Эми возмутилась из-за этого оскорбления и решила
выяснить секрет, даже если ей придётся дразнить её целый час. Повернувшись к Мэг, которая никогда ей не отказывала, она ласково сказала: «Ну же, расскажи мне! Я
Я думаю, ты могла бы отпустить и меня, потому что Бет возится со своим пианино, а мне нечем заняться, и я так одинока.

— Я не могу, дорогая, потому что тебя не пригласили, — начала Мэг, но Джо нетерпеливо перебила её:
— Мэг, замолчи, а то всё испортишь. Ты не можешь
пойти, Эми, так что не веди себя как ребёнок и не хнычь.

 «Ты куда-то идёшь с Лори, я знаю, что идёшь; вы вчера вечером
шептались и смеялись вместе на диване, а когда я вошла, вы
перестали. Ты не идёшь с ним?»

 «Да, идём; а теперь успокойся и не мешай».

Эми придержала язык, но воспользовалась глазами и увидела, как Мэг сунула веер в карман.


"Я знаю! Я знаю! Ты идёшь в театр на «Семь
замков»!" — воскликнула она и решительно добавила: "И я пойду, потому что мама сказала, что я могу посмотреть; и у меня есть мелочь, и это было подло — не сказать мне вовремя."

- Просто послушай меня минутку и будь хорошим ребенком, - успокаивающе сказала Мэг.
"Мама не хочет, чтобы ты ходила на этой неделе, потому что твои глаза еще недостаточно здоровы
чтобы выносить свет этого волшебного произведения. На следующей неделе ты можешь пойти туда
с Бет и Ханной и приятно провести время ".

«Мне это нравится не так сильно, как если бы я пошла с тобой и Лори. Пожалуйста, позволь мне; я так долго болела простудой, и, заткнись, я умираю от желания повеселиться. Ну же, Мэг! Я буду очень хорошей», — умоляла Эми, выглядя как можно более жалко.

"Давай возьмём её с собой. Я не думаю, что мама будет возражать, если мы хорошо её оденем, — начала Мег.

 — Если она пойдёт, то и я пойду, а если я не пойду, то Лори это не понравится, и это будет очень грубо с его стороны — пригласить только нас, а потом притащить Эми.  Я думаю, ей бы не хотелось навязываться там, где её не ждут, — сказала Джо
— сердито, потому что ей не хотелось возиться с непоседливым ребёнком,
когда она хотела повеселиться.

 Её тон и манеры разозлили Эми, которая начала обуваться, говоря самым раздражающим тоном:
— Я пойду; Мэг сказала, что я могу; и если я сама заплачу, Лори не будет иметь к этому никакого отношения.

«Ты не можешь сесть с нами, потому что наши места заняты, а ты не должен сидеть один. Лори уступит тебе своё место, и это испортит нам удовольствие. Или он найдёт для тебя другое место, а это неправильно, ведь тебя не приглашали. Ты не должен двигаться с места, так что можешь просто остаться там, где стоишь».
— Ты такая, — отругала её Джо, разозлившись ещё больше, потому что в спешке уколола палец.

Сидя на полу в одном ботинке, Эми начала плакать, и Мэг попыталась её успокоить, но тут Лори позвала их снизу, и девочки поспешили вниз, оставив сестру рыдать. Время от времени она забывала о своём взрослом поведении и вела себя как избалованный ребёнок. Как раз когда гости собирались уходить, Эми угрожающим тоном крикнула через перила:
— Ты ещё пожалеешь об этом, Джо Марч, вот увидишь.

— Фиг тебе! — ответила Джо, хлопнув дверью.

Они прекрасно провели время, потому что «Семь замков Алмазного озера»
были такими блестящими и чудесными, какими только может пожелать сердце. Но, несмотря на
забавных рыжих бесенят, сверкающих эльфов и великолепных принцев и
принцесс, Джо ощущала лёгкую горечь; сказка
Жёлтые кудри королевы напомнили ей об Эми, и в перерывах между актами она развлекалась, представляя, что бы сделала её сестра, чтобы заставить её «пожалеть об этом». Они с Эми часто ссорились, потому что обе были вспыльчивыми и склонными к насилию
когда была сильно расстроена. Эми дразнила Джо, а Джо раздражала Эми, и
время от времени случались вспышки гнева, которых обе потом сильно стыдились. Хотя Джо была самой старшей, она хуже всех умела себя контролировать, и ей было трудно обуздать свой вспыльчивый характер, из-за которого она постоянно попадала в неприятности. Её гнев никогда не длился долго, и, смиренно признав свою вину, она искренне раскаивалась и старалась вести себя лучше. Её
сёстры говорили, что им нравится доводить Джо до ярости,
потому что потом она становится ангелом. Бедняжка Джо отчаянно пыталась быть
Хорошо, но её заклятый враг всегда был готов вспыхнуть и победить её;
и потребовались годы терпеливых усилий, чтобы обуздать его.

Когда они вернулись домой, то застали Эми за чтением в гостиной.  Она приняла обиженный вид, когда они вошли; не подняла глаз от книги и не задала ни единого вопроса.  Возможно, любопытство победило бы обиду, если бы Бет не спросила её и не получила восторженное описание спектакля. Поднявшись наверх, чтобы убрать свою лучшую шляпку, Джо
первым делом посмотрела на бюро, потому что во время их последней ссоры Эми
Она успокоила себя, перевернув верхний ящик комода Джо вверх дном на
полу. Однако всё было на своих местах, и, бегло осмотрев
различные шкафы, сумки и коробки, Джо решила, что Эми
простила и забыла её проступки.

 Но Джо ошибалась, потому что на следующий день она сделала открытие, которое вызвало бурю. Мег, Бет и Эми сидели вместе ближе к вечеру, когда Джо ворвалась в комнату, взволнованная, и, задыхаясь, спросила: «Кто-нибудь брал мою книгу?»

Мег и Бет одновременно ответили «нет» и удивлённо посмотрели на неё; Эми ткнула её в бок.
Джо увидела, что она покраснела, и через минуту уже была рядом с ней.


"Эми, оно у тебя?"

"Нет, не у меня."

"Тогда ты знаешь, где оно?"

"Нет, не знаю."

"Это неправда!" - воскликнула Джо, взяв ее за плечи, и, глядя
достаточно жестокой, чтобы напугать гораздо смелее ребенка, чем Эми.

"Это не так. У меня его нет, не знаем где он сейчас, и не
помощи".

— Ты что-то знаешь об этом, и тебе лучше сразу рассказать, иначе я тебя заставлю, — и Джо слегка встряхнула её.

 — Ругай сколько хочешь, ты больше никогда не увидишь свою дурацкую старую книгу, —
воскликнула Эми, в свою очередь, разволновавшись.

— Почему бы и нет?

 — Я её сожгла.

 [Иллюстрация: Я её сожгла]

"Что?! мою маленькую книжечку, которую я так любила, над которой работала и которую собиралась
закончить до возвращения отца? Ты правда её сожгла? — спросила Джо,
бледнея, её глаза загорелись, а руки нервно сжали Эми.

"Да, сожгла! Я сказала тебе, что заставлю тебя заплатить за то, что ты вчера так рассердилась,
и я это сделала, так что...

Эми не договорила, потому что Джо вышла из себя и стала трясти Эми так, что у той застучали зубы, и она закричала в порыве горя и гнева:


«Ты злая, злая девчонка! Я никогда не смогу написать это снова, и я никогда не прощу тебя, пока жива».

Мэг бросилась спасать Эми, а Бет — успокаивать Джо, но Джо была вне себя от
злости и, отвесив сестре оплеуху, выбежала из комнаты на старый диван на чердаке и продолжила борьбу в одиночку.

Буря внизу улеглась, потому что миссис Марч вернулась домой и, услышав
эту историю, вскоре заставила Эми осознать, как плохо она поступила со своей
сестрой. Книга Джо была гордостью её сердца и ценилась ею
Джо показала их своей семье как многообещающий литературный проект. Это была всего лишь дюжина маленьких сказок, но Джо терпеливо работала над ними, вкладывая в свою работу всю душу, надеясь создать что-то достаточно хорошее, чтобы это можно было напечатать. Она просто переписала их с особой тщательностью и уничтожила старую рукопись, так что костёр Эми поглотил результат нескольких лет упорного труда. Другим это казалось небольшой потерей, но для Джо это было
ужасным бедствием, и она чувствовала, что этого никогда не исправить.
Бет оплакивала её, как умершую кошку, а Мэг отказывалась её защищать
Дорогая, миссис Марч выглядела серьёзной и огорчённой, и Эми почувствовала, что никто не будет её любить, пока она не попросит прощения за поступок, о котором теперь сожалеет больше, чем кто-либо из них.

Когда прозвенел звонок к чаю, появилась Джо, такая мрачная и неприступная, что Эми понадобилась вся её храбрость, чтобы робко сказать:

«Пожалуйста, прости меня, Джо. Мне очень, очень жаль».

«Я никогда тебя не прощу», — сурово ответила Джо и с этого момента полностью игнорировала Эми.

 Никто не говорил о большой беде, даже миссис Марч, потому что все по опыту знали, что, когда Джо в таком настроении, слова бесполезны.
и самым разумным было подождать, пока какой-нибудь случай или её собственная великодушия не смягчат обиду Джо и не уладят разлад. Это был невесёлый вечер, потому что, хотя они, как обычно, шили, пока их мать читала вслух Бремера, Скотта или Эджворта, чего-то не хватало, и мирная домашняя обстановка была нарушена. Они почувствовали это в полной мере, когда пришло время петь; Бет могла только играть, Джо стояла как вкопанная, а Эми расплакалась, так что Мэг и мама пели в одиночестве. Но, несмотря на их попытки быть весёлыми, как жаворонки, их голоса, похожие на флейты, не звучали
как обычно, и всё казалось не в лад.

Когда Джо получила свой поцелуй на ночь, миссис Марч нежно прошептала:

«Дорогая, не позволяй солнцу садиться на твоём гневе; простите друг друга,
помогите друг другу и начните всё сначала завтра».

Джо хотелось положить голову на эту материнскую грудь и выплакать всё своё горе и гнев; но слёзы были несвойственной мужчине слабостью, и она чувствовала себя такой глубоко уязвлённой, что на самом деле ещё не могла простить. Поэтому она
крепко зажмурилась, покачала головой и сказала грубовато, потому что Эми
слушала:

 «Это было отвратительно, и она не заслуживает прощения».

С этими словами она отправилась спать, и в тот вечер не было никаких веселых или доверительных разговоров
сплетен.

Эми была очень оскорблена тем, что ее попытки к миру были отвергнуты, и
начала жалеть, что смирилась, почувствовав себя более уязвленной, чем
когда-либо, и превозносить себя за счет своей высшей добродетели таким образом, что это было
особенно раздражающе. Джо по-прежнему была похожа на грозовую тучу, и
весь день все шло наперекосяк. Утром было очень холодно; она
уронила свою драгоценную подстилку в канаву, у тёти Марч случился нервный припадок, Мег была задумчива, Бет выглядела огорчённой и задумчивой, когда
она вернулась домой, а Эми продолжала отпускать замечания о людях, которые всегда
говорят о том, что нужно быть хорошими, но при этом не стараются, когда другие люди подают им пример.

«Все такие отвратительные, я попрошу Лори пойти со мной на каток. Он всегда добрый и весёлый, и он поможет мне исправиться, я знаю», — сказала Джо сама себе и ушла.

Эми услышала скрежет коньков и нетерпеливо воскликнула:

 «Ну вот! Она обещала, что в следующий раз я пойду с ней, потому что это последний каток, который у нас будет. Но бесполезно просить такую зазнайку взять меня с собой».

— Не говори так; ты была очень непослушной, и ей трудно простить потерю её драгоценной маленькой книжки; но я думаю, что теперь она могла бы это сделать, и, наверное, сделает, если ты попросишь её в нужный момент, — сказала Мег. — Иди за ними; ничего не говори, пока Джо не помирится с Лори, а потом найди минутку и просто поцелуй её или сделай что-нибудь доброе, и
Я уверена, что она снова станет твоей подругой, от всего сердца.

 «Я попробую», — сказала Эми, потому что совет ей понравился, и, поспешно собравшись, она побежала за подругами, которые уже скрылись за холмом.

До реки было недалеко, но оба были готовы еще до того, как Эми добралась до них
. Джо увидела, что она приближается, и повернулась спиной; Лори не видел, потому что он
осторожно катался на коньках вдоль берега, прощупывая лед, потому что похолоданию предшествовало теплое время суток
.

"Я буду продолжать до первого поворота, и посмотреть, если все в порядке, прежде чем мы
начать гонку", - Эми услышала, как он удара, глядя, как молодой
Русский, в подбитой мехом шубе и шапке.

Джо слышала, как Эми, запыхавшись после пробежки, топала ногами и дула на пальцы, пытаясь надеть коньки.
Но Джо не обернулась и
Она медленно плыла зигзагами вниз по реке, испытывая горькое, несчастное удовлетворение от того, что у её сестры
были неприятности. Она лелеяла свой гнев, пока он не разгорелся и не овладел ею, как это всегда делают злые мысли и чувства, если их не изгнать сразу. Когда Лори повернула за поворот, он крикнул ей:

 «Держись ближе к берегу, посередине небезопасно».

Джо услышала, но Эми как раз поднималась на ноги и не уловила ни
слова. Джо оглянулась через плечо, и маленький демон, которого она
в себе носила, прошептал ей на ухо:

 «Неважно, услышала она или нет, пусть сама о себе позаботится».

Лори исчезла за поворотом; Джо была как раз на повороте, а Эми,
далеко позади, направлялась к более ровному льду посреди реки. На минуту Джо остановилась со странным чувством в сердце;
 затем она решила идти дальше, но что-то удержало её и заставило обернуться как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эми взмахнула руками и упала с внезапным треском прогнившего льда, всплеском воды и криком, от которого у Джо замерло сердце от страха. Она попыталась позвать Лори, но голос пропал;
она попыталась броситься вперёд, но ноги, казалось, не слушались её
и на секунду она застыла, с ужасом глядя на маленький голубой капюшон над чёрной водой.
Что-то пронеслось мимо неё, и голос Лори закричал:

«Несите перила, скорее, скорее!»

Как она это сделала, она так и не узнала, но в следующие несколько минут она работала как одержимая, слепо подчиняясь Лори, который был совершенно спокоен, и, лёжа на земле, держал Эми за руку и хоккейную клюшку, пока Джо не вытащила из забора перекладину, и они вместе вытащили ребёнка, который был скорее напуган, чем ранен.

 [Иллюстрация: держит Эми за руку и хоккейную клюшку]

«А теперь мы должны как можно быстрее отвести её домой; накинем на неё наши вещи, пока я снимаю эти проклятые коньки», — воскликнул Лори, накидывая своё пальто на Эми и отстёгивая ремни, которые раньше казались ему такими запутанными.

 Дрожа, промокнув до нитки и плача, они привели Эми домой, и после этого волнующего приключения она заснула, закутанная в одеяла, перед горящим камином. Во время суматохи Джо почти не разговаривала, но металась вокруг, бледная и обезумевшая, с наполовину снятыми вещами, в разорванном платье, с порезанными и избитыми руками, исцарапанными льдом, перилами и неподатливыми пряжками. Когда Эми
Джо спокойно спала, в доме было тихо, а миссис Марч сидела у кровати.
Она позвала Джо к себе и начала перевязывать ей руки.

 «Ты уверена, что она в безопасности?» — прошептала Джо, с сожалением глядя на
золотую головку, которая могла навсегда исчезнуть из виду под коварным льдом.

— «Всё в порядке, дорогая, она не пострадала и, думаю, даже не простудится,
ты так разумно поступила, что накрыла её и быстро доставила домой», — весело ответила её мать.

 «Лори всё сделала, я только отпустила её. Мама, если она умрёт, это
Это была бы моя вина, — и Джо опустилась на колени у кровати, заливаясь
кающимися слезами, рассказывая обо всём, что произошло, горько осуждая себя за
черствость и рыдая от благодарности за то, что её пощадили и не
применили к ней суровое наказание, которое могло бы её постигнуть.

"Это всё из-за моего ужасного характера! Я пытаюсь его исправить; мне кажется, что я исправилась, но потом он
проявляется ещё сильнее, чем прежде. О мама, что мне делать? «Что же мне делать?»
в отчаянии воскликнула бедная Джо.

"Наблюдай и молись, дорогая; никогда не уставай стараться; и никогда не думай, что
исправить свою ошибку невозможно," — сказала миссис Марч, вытирая нос.
Она прижалась головой к её плечу и поцеловала мокрую щёку так нежно, что Джо
заплакала ещё сильнее, чем прежде.

"Ты не знаешь, ты не можешь себе представить, как это плохо! Кажется, я могу сделать всё, что угодно, когда я в ярости; я становлюсь такой дикой, что могу причинить боль любому и наслаждаться этим. Я боюсь, что однажды я сделаю что-то ужасное, испорчу себе жизнь и заставлю всех меня ненавидеть. О, мама, помоги мне, пожалуйста, помоги мне!

 «Я помогу, дитя моё, я помогу. Не плачь так горько, но запомни этот день
и поклянись всей душой, что никогда больше не испытаешь ничего подобного».
IT. Джо, дорогая, у всех нас есть свои искушения, некоторые гораздо серьезнее твоих,
и часто нам требуется вся наша жизнь, чтобы победить их. Ты думаешь, что у тебя самый ужасный характер в мире.
Но когда-то у меня был точно такой же.

- Твой, мама? Почему, ты никогда не злишься!" и на мгновение Джо
от удивления забыла о раскаянии.

«Я пытался излечиться от этого в течение сорока лет, но смог лишь
сдержать это. Я злюсь почти каждый день своей жизни, Джо, но я
научился не показывать этого, и я всё ещё надеюсь научиться не чувствовать этого, хотя, возможно, на это у меня уйдут ещё сорок лет».

Терпение и смирение на лице, которое она так любила, были для Джо лучшим
уроком, чем самая мудрая лекция, самое резкое порицание. Она сразу же почувствовала
утешение от сочувствия и уверенности, которые ей дарили;
знание о том, что у её матери был такой же недостаток, как у неё, и она пыталась его исправить,
позволяло ей легче переносить свой собственный недостаток и укрепляло её решимость избавиться от него;
 хотя для пятнадцатилетней девочки сорок лет казались слишком долгим сроком, чтобы наблюдать и молиться.

«Мама, ты злишься, когда плотно сжимаешь губы и иногда выходишь из комнаты, когда тётя Марч ругается или люди волнуются
— спросила Джо, чувствуя себя ближе и роднее с матерью, чем когда-либо прежде.

 «Да, я научилась сдерживать поспешные слова, которые рвутся с моих губ; и
когда я чувствую, что они вот-вот вырвутся против моей воли, я просто ухожу
на минутку и слегка встряхиваю себя, чтобы перестать быть такой слабой и порочной».
— ответила миссис Марч со вздохом и улыбкой, приглаживая и поправляя растрёпанные волосы Джо.

"Как ты научилась сидеть смирно? Вот что меня беспокоит — я
выпаливаю резкие слова, не успев подумать, и чем больше я говорю, тем хуже становится.
я становлюсь все хуже, пока не начинаю получать удовольствие от того, что задеваю чувства людей и говорю им
ужасные вещи. Расскажи мне, как ты это делаешь, мама, дорогая.

"Моя добрая мама всегда помогала мне ..."

- Так же, как ты делаешь это с нами... - перебила Джо, с благодарным поцелуем.

«Но я потерял её, когда был чуть старше тебя, и много лет мне
приходилось бороться в одиночку, потому что я был слишком горд, чтобы признаться в своей слабости кому-то ещё. Мне было тяжело, Джо, и я пролил немало горьких слёз из-за своих неудач, потому что, несмотря на все мои усилия, я, казалось, никогда не добьюсь успеха.
 Потом появился твой отец, и я был так счастлив, что мне стало легко.
Хорошо. Но со временем, когда у меня появилось четверо маленьких дочерей, а мы
стали бедными, старая беда вернулась, потому что я не терпелива по
натуре, и мне было очень тяжело видеть, что моим детям чего-то не хватает.

"Бедная мама! Что же тебе тогда помогло?"

"Твой отец, Джо. Он никогда не теряет терпения, никогда не сомневается и не
жалуется, но всегда надеется, работает и ждёт с таким воодушевлением,
что перед ним стыдно поступать иначе. Он помогал и утешал меня,
и показал мне, что я должна стараться проявлять все добродетели,
которыми я хотела бы обладать, чтобы мои девочки брали с меня пример. Было легче стараться
ради вас, а не ради себя; испуганный или удивлённый взгляд кого-то из вас, когда я говорила резко, упрекал меня больше, чем любые слова; а любовь, уважение и доверие моих детей были самой сладкой наградой, которую я могла получить за свои старания быть той женщиной, с которой они могли бы брать пример.

«О, мама, если я когда-нибудь буду хоть вполовину так же хороша, как ты, я буду довольна», — воскликнула Джо, глубоко тронутая.

«Я надеюсь, что тебе станет намного лучше, дорогая, но ты должна следить за своим «задушевным врагом», как называет его отец, иначе это может огорчить, если не
испортишь себе жизнь. Тебя предупреждали; помни об этом и постарайся всем сердцем и душой обуздать свой вспыльчивый нрав, пока он не принёс тебе ещё больше горя и сожалений, чем ты испытала сегодня.

 «Я постараюсь, мама, правда постараюсь. Но ты должна помочь мне, напоминать мне и удерживать меня от вспышек гнева. Я часто видела, как отец прикладывал палец к губам и смотрел на тебя с очень добрым, но серьёзным выражением лица, а ты всегда плотно сжимала губы или отворачивалась. Он что-то напоминал тебе?
тихо спросила Джо.

"Да, я просила его помочь мне, и он никогда не забывал об этом, но спас меня
от многих резких слов этим маленьким жестом и добрым взглядом.

Джо увидела, что глаза её матери наполнились слезами, а губы задрожали, когда она заговорила, и, испугавшись, что сказала слишком много, она с тревогой прошептала:
«Было ли неправильно смотреть на тебя и говорить об этом? Я не хотела быть грубой, но мне так приятно говорить с тобой обо всём, что я думаю, и я чувствую себя здесь в безопасности и счастлива».

«Моя Джо, ты можешь говорить своей матери всё, что угодно, потому что для меня величайшее счастье и гордость — чувствовать, что мои девочки доверяют мне и знают, как сильно я их люблю».

«Я думала, что огорчила тебя».

"Нет, дорогая, но отец напомнил мне, как сильно я скучаю по нему, как
я в долгу перед ним, и как преданно я должен смотреть и работать, чтобы сохранить его
дочурок безопасно и хорошо для него".

"Но ты сказал ему идти, мама, и не плачь, когда он пошел, и никогда не
теперь жаловаться, или вроде как, не нужна ли помощь", - сказал Джо, интересно.

«Я отдала всё, что могла, стране, которую люблю, и сдерживала слёзы, пока он не ушёл. Зачем мне жаловаться, если мы оба просто выполнили свой долг и в конце концов будем счастливы? Если я не нуждаюсь в
помоги, потому что у меня есть лучший друг, даже лучше, чем отец, который утешает и поддерживает меня. Дитя моё, в твоей жизни начинаются трудности и испытания, и их может быть много; но ты сможешь преодолеть и пережить их все, если научишься чувствовать силу и нежность твоего Небесного Отца так же, как и земного. Чем больше ты будешь любить Его и доверять Ему, тем ближе ты будешь чувствовать Его и тем меньше будешь полагаться на человеческую силу и мудрость. Его любовь и забота никогда не угасают и не меняются, их никогда не отнимут у вас, но они могут стать источником мира, счастья и
сила. Верьте в это всем сердцем и обращайтесь к Богу со всеми своими маленькими заботами, надеждами, грехами и печалями так же свободно и доверчиво, как вы обращаетесь к своей матери.

Джо лишь крепче прижала к себе мать, и в наступившей тишине самая искренняя молитва, которую она когда-либо возносила, осталась в её сердце без слов. В тот печальный, но счастливый час она познала не только горечь раскаяния и отчаяния, но и сладость самоотречения и самоконтроля. И, ведомая рукой матери, она приблизилась к Другу, который встречает каждого ребёнка с любовью, более сильной, чем любовь матери.
любого отца, нежнее, чем у любой матери.

Эми пошевелилась и вздохнула во сне, и Джо, словно желая немедленно исправить свою ошибку,
подняла голову с выражением, которого раньше никогда не было на её лице.

"Я позволила гневу затмить солнце; я не простила бы её, и сегодня,
если бы не Лори, могло быть слишком поздно! Как я могла быть такой злой?— сказала Джо полушёпотом, наклонившись над сестрой и
мягко поглаживая её по мокрым волосам, разбросанным по подушке.

 Словно услышав её, Эми открыла глаза и протянула руки.
улыбка, которая тронула сердце Джо. Они не произнесли ни слова, но крепко обнялись, несмотря на одеяла, и всё было
прощено и забыто в одном крепком поцелуе.




 [Иллюстрация: упаковка чемодана для поездки за границу]

 IX.

 Мэг отправляется на выставку.


«Я думаю, что это самая большая удача в мире, что эти дети заболели корью именно сейчас», — сказала Мэг однажды апрельским днём, когда она стояла в своей комнате, собирая чемодан для поездки за границу, в окружении своих сестёр.

«И как мило со стороны Энни Моффат не забыть о своём обещании. Целая
неделя веселья будет просто великолепной», — ответила Джо, похожая на ветряную мельницу, когда складывала юбки своими длинными руками.

 «И такая прекрасная погода; я так рада этому», — добавила Бет, аккуратно раскладывая ленты для волос и шейные платки в своей лучшей коробке, одолженной по такому важному случаю.

«Как бы я хотела хорошо провести время и надеть все эти красивые вещи», — сказала Эми с набитым булавками ртом, когда она художественно
набивала подушку своей сестры.

 «Как бы я хотела, чтобы вы все пошли со мной».но, раз вы не можете, я расскажу вам о своих приключениях, когда вернусь. Я уверена, что это меньшее, что я могу сделать, после того как вы были так добры, одолжив мне вещи и помогая собраться, — сказала Мэг, оглядывая комнату и свой очень простой наряд, который в их глазах казался почти идеальным.

— Что мама дала тебе из шкатулки с сокровищами? — спросила Эми, которая не присутствовала при открытии определённого кедрового сундука, в котором миссис
Марч хранила несколько реликвий былого великолепия в качестве подарков для своих девочек, когда придёт время.

— Пару шёлковых чулок, красивый резной веер и милую голубую
Поясок. Я хотела фиалковый шёлк, но нет времени его перешить, так что
придётся довольствоваться старым.

"Он будет хорошо смотреться с моей новой муслиновой юбкой, а поясок
прекрасно её дополнит. Жаль, что я не разбила свой коралловый браслет, он бы тебе
пошёл, — сказала Джо, которая любила давать и одалживать, но чьи вещи обычно были слишком потрёпанными, чтобы приносить пользу.

 — В шкатулке с сокровищами есть прекрасный старомодный жемчужный набор, но
мама сказала, что живые цветы — самое красивое украшение для молодой девушки,
а Лори обещала прислать мне всё, что я захочу, — ответила Мэг. — А теперь дай мне
Смотри, вот мой новый серый прогулочный костюм — только сверни перо в моей шляпке, Бет, — потом мой поплиновый костюм для воскресенья и небольшой вечеринки — он выглядит слишком тяжёлым для весны, не так ли? Фиалковый шёлк был бы так хорош; о, дорогая!

— Неважно, у тебя есть тартан для большой вечеринки, а в белом ты всегда выглядишь как ангел, — сказала Эми, размышляя о маленьком наряде, который привёл её в восторг.

 — У него не такой низкий вырез, и он недостаточно пышный, но сойдёт.  Мой синий домашний халат выглядит так хорошо, когда его перекидывают через руку и подшивают, что
Я чувствую себя так, будто у меня всё новое. Мой шёлковый саквояж совсем не модный,
а моя шляпка не похожа на шляпку Салли; я не хотела ничего говорить,
но я была очень разочарована своим зонтиком. Я сказала маме, что он должен быть
чёрным, с белой ручкой, но она забыла и купила зелёный, с желтоватой ручкой. Он прочный и аккуратный, так что я не должна жаловаться,
но я знаю, что мне будет стыдно за него рядом с шёлковым зонтиком Энни с
золотой верхушкой, — вздохнула Мег, с большим неудовольствием рассматривая маленький зонтик.

"Смени его, — посоветовала Джо.

"Я не буду такой глупой и не обижу маму, ведь она так старалась.
боль забрать свои вещи. Это бессмысленное понятие мое, и я не
собирается сдаваться ему. Мои шелковые чулки и две пары новых перчаток
мой комфорт. Ты очень добра, что одолжила мне свою, Джо. Я чувствую себя такой богатой,
и в некотором роде элегантной с двумя новыми парами, а старые почистила для общего пользования.
- и Мэг бросила освежающий взгляд на свой бардачок.

— «У Энни Моффат на ночных чепчиках синие и розовые бантики; не могла бы ты сделать такие же для меня?» — спросила она, когда Бет принесла стопку белоснежных муслиновых чепчиков, только что выстиранных Ханной.

 «Нет, не могла бы, потому что нарядные чепчики не будут сочетаться с простыми платьями без
любая обрезка на них. Бедные люди не должны подстраиваться, - решительно сказала Джо.

"Интересно, если я буду _ever_ быть достаточно счастлив, чтобы иметь реальную кружева на мой
одежда и бантики на мои шапки?" - спросила Мэг с нетерпением.

- На днях ты сказала, что была бы совершенно счастлива, если бы только могла
сходить к Энни Моффат, - заметила Бет в своей обычной спокойной манере.

— Так и есть! Что ж, я _рада_ и _не буду_ расстраиваться; но, кажется, чем больше получаешь, тем больше хочется, не так ли? Вот, теперь подносы готовы, и всё, кроме моего бального платья, которое я оставлю маме, чтобы она его упаковала, — сказала Мэг, взбодрившись и переводя взгляд с
полупустой сундук с многократно отглаженным и заштопанным белым
фартуком, который она с важным видом называла своим «бальным платьем».

На следующий день было тепло, и Мэг с шиком отправилась на две недели
развлечений и удовольствий.  Миссис Марч согласилась на этот визит
довольно неохотно, опасаясь, что Маргарет вернётся ещё более недовольной,
чем уезжала. Но она так сильно умоляла, и Салли обещала хорошо о ней позаботиться, и маленькое удовольствие казалось таким восхитительным после зимы утомительной работы, что мать уступила, и дочь отправилась впервые попробовать себя в светской жизни.

Моффаты были очень модными, и поначалу простодушная Мэг была немного смущена великолепием дома и элегантностью его обитателей. Но они были добрыми людьми, несмотря на легкомысленный образ жизни, который вели, и вскоре расположили к себе гостью. Возможно, Мэг чувствовала, сама не понимая почему, что они не были особенно образованными или умными людьми и что вся их позолота не могла полностью скрыть их заурядность. Конечно, было приятно путешествовать с шиком, ездить в роскошном экипаже, носить лучшее платье
Она каждый день надевала новое платье и ничего не делала, кроме как наслаждалась жизнью. Это ей очень шло, и вскоре она начала подражать манерам и разговорам окружающих, напускать на себя важность и любезничать, говорить по-французски, завивать волосы, примерять платья и говорить о моде так, как умела. Чем больше она видела красивых вещей у Энни Моффат, тем больше завидовала ей и мечтала разбогатеть. Дом теперь казался ей пустым и унылым,
когда она думала о нём, работа стала ещё тяжелее, чем прежде, и она чувствовала себя очень несчастной и измученной девушкой, несмотря на новые перчатки и шёлковые чулки.

Однако у неё не было времени на жалобы, потому что три молодые девушки
были заняты тем, что «хорошо проводили время». Они ходили по магазинам, гуляли,
катались верхом и весь день принимали гостей; ходили в театры и на оперы или
веселились дома по вечерам, потому что у Энни было много друзей, и она
умела их развлекать. Её старшие сёстры были очень милыми девушками, а одна из них
была помолвлена, что, по мнению Мэг, было очень интересно и романтично.
Мистер Моффат был толстым, весёлым пожилым джентльменом, который знал её отца, а миссис
Моффат была толстой, весёлой пожилой леди, которая так же сильно привязалась к Мэг, как и её отец
дочь сделала. Все гладили её, и «Дейзи», как её называли, была на седьмом небе от счастья.

Когда наступил вечер для "маленькой вечеринки", она обнаружила, что поплин
совсем не подходит, потому что другие девушки надевали тонкие платья,
и вели себя действительно очень прилично; так появился tarlatan,
выглядевший старше, хромее и потрепаннее, чем когда-либо, рядом с новым, накрахмаленным автомобилем Салли
one. Мэг увидела, как девочки посмотрели на него, а затем друг на друга, и ее
щеки загорелись, потому что при всей своей мягкости она была очень горда.
Никто не сказал об этом ни слова, но Салли предложила ей причесаться, а
Энни — повязать ей пояс, а Белль, её будущая невестка, похвалила её белые руки; но в их доброте Мэг видела лишь жалость к её бедности, и на сердце у неё было очень тяжело, когда она стояла в одиночестве, пока остальные смеялись, болтали и порхали, как невесомые бабочки. Тяжёлое, горькое чувство становилось всё сильнее, когда служанка принесла коробку с цветами. Прежде чем она успела заговорить, Энни сняла покрывало, и все
воскликнули, увидев прекрасные розы, вереск и папоротник внутри.

— Это, конечно, для Белль; Джордж всегда ей что-нибудь присылает, но это просто восхитительно, — воскликнула Энни, громко шмыгнув носом.

"Это для мисс Марч, — сказал мужчина. И вот записка, — добавила служанка, протягивая её Мег.

"Как интересно! От кого они? — Не знала, что у тебя есть любовник, — воскликнули
девушки, порхая вокруг Мэг в состоянии крайнего любопытства и удивления.

"Записка от мамы, а цветы от Лори, — просто сказала Мэг,
но всё же была рада, что он не забыл её.

"О, правда! — сказала Энни со странным выражением лица, когда Мэг сунула ей записку.
Она положила их в карман как своего рода талисман от зависти, тщеславия и ложной
гордости, потому что несколько нежных слов пошли ей на пользу, а цветы
подняли ей настроение своей красотой.

 Снова почувствовав себя почти счастливой, она положила несколько папоротников и роз для
себя, а остальные быстро собрала в изящные букеты для
груди, волос или юбок своих подруг, предложив их так мило, что
Клара, старшая сестра, сказала ей, что она «самая милая малышка, которую она
когда-либо видела», и они, казалось, были очарованы её вниманием.
 Каким-то образом этот добрый поступок развеял её уныние, и когда все остальные
Когда они пришли к миссис Моффат, она увидела в зеркале счастливое,
лучезарное лицо, когда приложила папоротники к своим волнистым волосам и
прикрепила розы к платью, которое теперь не казалось ей таким уж
потрёпанным.

В тот вечер она очень хорошо провела время, потому что танцевала
от души; все были очень добры, и она получила три комплимента.
Энни заставила её петь, и кто-то сказал, что у неё удивительно красивый голос;
майор Линкольн спросил, кто эта «свежая маленькая девочка с красивыми
глазами», а мистер Моффат настоял на том, чтобы потанцевать с ней, потому что она
«Не медлила, но была немного оживлена», как он изящно выразился. Так что в целом она прекрасно провела время, пока не услышала разговор, который сильно ее встревожил. Она сидела в оранжерее, ожидая, пока ее партнер принесет ей лед, когда услышала, как кто-то спросил по другую сторону цветочной стены:

 «Сколько ему лет?»

— Шестнадцать или семнадцать, я бы сказал, — ответил другой голос.

 — Это было бы здорово для одной из этих девушек, не так ли?  Салли говорит, что они теперь очень близки, и старик души в них не чает.

«Осмелюсь предположить, что миссис М. составила свои планы и будет хорошо разыгрывать свои карты,
как бы рано это ни случилось. Девушка, очевидно, ещё не думает об этом, — сказала миссис
Моффат.

"Она рассказала эту небылицу о своей маме, как будто знала, и покраснела, когда принесли цветы, довольно мило. Бедняжка! Она была бы такой милой, если бы только была одета по моде. Как вы думаете, она обидится, если мы предложим ей одолжить платье на четверг? — спросил другой голос.

 «Она гордая, но я не думаю, что она будет возражать, потому что это безвкусное платье — всё, что у неё есть.  Она может порвать его сегодня вечером, и это будет хорошим предлогом, чтобы предложить ей что-нибудь приличное».

«Посмотрим. Я приглашу юную Лоренс в качестве комплимента ей, а потом мы повеселимся».

 [Иллюстрация: появился партнёр Мэг]

 Здесь появился партнёр Мэг, и она выглядела раскрасневшейся и довольно взволнованной. Она была горда, и в тот момент её гордость была ей на руку, потому что помогала скрыть унижение, гнев и отвращение от того, что она только что услышала. Будучи невинной и ничего не подозревающей, она не могла не понимать сплетен своих подруг. Она пыталась забыть об этом, но не могла и продолжала повторять про себя: «Миссис М. сделала её
«планы», «эта ложь о её маме» и «толстая шарлатанка», пока она не была готова расплакаться и помчаться домой, чтобы рассказать о своих проблемах и попросить совета. Поскольку это было невозможно, она изо всех сил старалась казаться весёлой, и, будучи довольно взволнованной, она преуспела в этом настолько, что никто и не подозревал, каких усилий ей это стоило. Она была очень рада, когда всё закончилось, и она спокойно лежала в своей постели, где могла думать, удивляться и злиться, пока у неё не разболелась голова, а её разгорячённые щёки не охладились от нескольких искренних слёз. Эти глупые, но искренние слова открыли перед Мэг новый мир и сильно её расстроили
покой старого мира, в котором она до сих пор жила так же счастливо,
как в детстве. Её невинная дружба с Лори была испорчена глупыми разговорами, которые она подслушала; её вера в мать была немного поколеблена мирскими планами, которые приписывала ей миссис Моффат, судившая о других по себе; а разумное решение довольствоваться простым гардеробом, подходящим для дочери бедняка, было ослаблено ненужной жалостью девушек, которые считали потрёпанное платье одним из величайших бедствий на свете.

Бедняжка Мэг провела беспокойную ночь и встала с тяжёлой головой, несчастная, полусонная
Она злилась на своих подруг и отчасти стыдилась того, что не высказалась откровенно и не исправила ситуацию. В то утро все бездельничали, и только к полудню девушки нашли в себе силы взяться за работу. Что-то в поведении подруг сразу же поразило Мег: они относились к ней с большим уважением, подумала она;  проявляли живой интерес к тому, что она говорила, и смотрели на нее с любопытством. Всё это удивляло и льстило ей, хотя она и не понимала этого, пока мисс Белль не оторвала взгляд от книги.
Она писала и сентиментально говорила:

 «Дейзи, дорогая, я отправила приглашение твоему другу, мистеру Лоуренсу, на
четверг. Мы бы хотели с ним познакомиться, и это будет тебе только в плюс».

Мэг покраснела, но озорное желание подразнить девочек заставило ее ответить
скромно:

— Вы очень добры, но я боюсь, что он не придёт.

— Почему, _дорогая_? — спросила мисс Белль.

— Он слишком стар.

— Дитя моё, что ты имеешь в виду? Сколько ему лет, позвольте узнать? — воскликнула мисс
Клара.

— Кажется, почти семьдесят, — ответила Мэг, считая стежки, чтобы скрыть
веселье в глазах.

— Ах ты, хитрюга! Конечно, мы имели в виду молодого человека, — воскликнула мисс
Белль, смеясь.

"Его здесь нет; Лори всего лишь маленький мальчик, — и Мэг тоже рассмеялась,
увидев, какими странными взглядами обменялись сёстры, когда она так описала своего предполагаемого возлюбленного.

"Примерно твоего возраста, — сказала Нэн.

— Ближе к моей сестре Джо; в августе мне исполнится семнадцать, — ответила Мэг, тряхнув головой.

"Очень мило с его стороны посылать тебе цветы, не так ли?" — сказала Энни,
напустив на себя мудрый вид.

"Да, он часто посылает их всем нам, потому что у них полон дом гостей, и мы их так любим. Вы знаете, что моя мать и старый мистер Лоренс - друзья,
поэтому вполне естественно, что мы, дети, должны играть вместе"; и Мэг
надеялся, что они больше ничего не скажу.

"Очевидно, Дейзи еще не вышло", - сказала Мисс Клара Белль, с
кивают.

- Вполне пасторальное состояние невинности во всем, - ответила мисс Белл.
пожав плечами.

«Я собираюсь кое-что купить для своих девочек. Я могу вам чем-нибудь помочь, юные леди?» — спросила миссис Моффат, вплывая в комнату, как слон, в шёлке и кружевах.

"Нет, спасибо, мэм, — ответила Салли. — У меня есть новый розовый шёлк на
четверг, и мне ничего не нужно."

- Я тоже... - начала Мег, но остановилась, потому что ей пришло в голову, что она
хотела несколько вещей, но не могла их получить.

- Что ты наденешь? - спросила Салли.

"Снова мой старый белый, если я смогу заштопать его так, чтобы его было видно; к сожалению, он был
порван прошлой ночью", - сказала Мэг, стараясь говорить непринужденно, но чувствуя себя
очень неловко.

— Почему бы тебе не послать домой за другим? — сказала Салли, которая не была
наблюдательной молодой леди.

 — У меня нет другого. — Мэг стоило больших усилий сказать это, но Салли
этого не заметила и воскликнула с дружелюбным удивлением: —

— Только это? Как забавно... — Она не закончила свою речь, потому что Белль покачала
головой и вмешалась, любезно сказав:

 — Вовсе нет; какой смысл в большом количестве платьев, если она не выходит из дома? Нет необходимости отсылать домой, Дейзи, даже если бы у тебя была дюжина,
потому что у меня припасено милое голубое шелковое платье, которое я уже переросла, а ты
наденешь его, чтобы доставить мне удовольствие, правда, дорогая?

- Вы очень добры, но я не возражаю против своего старого платья, если вам оно не нравится.
оно вполне подходит такой маленькой девочке, как я, - сказала Мэг.

«А теперь позвольте мне доставить себе удовольствие и нарядить вас по-королевски. Я обожаю это делать
и ты станешь настоящей красавицей, если немного подкрасишься. Я
никому не позволю тебя увидеть, пока ты не закончишь, а потом мы ворвёмся к ним,
как Золушка и её крёстная, идущие на бал, — сказала Белль убеждающим тоном.

Мэг не могла отказаться от столь любезного предложения, потому что ей хотелось посмотреть,
станет ли она «маленькой красавицей» после того, как её приведут в порядок.
Она приняла предложение и забыла о своих прежних неприятных чувствах по отношению к Моффатам.

В четверг вечером Белль заперлась в комнате со своей горничной, и
вместе они превратили Мэг в прекрасную леди.  Они завивали и укладывали её волосы.
Они причесали её, припудрили шею и руки ароматной пудрой,
нанесли на губы коралловую помаду, чтобы они покраснели, и Гортензия
добавила бы «чуть-чуть румян», если бы Мэг не воспротивилась. Они
зашнуровали на ней небесно-голубое платье, которое было таким тесным,
что она едва могла дышать, и таким низким, что скромная Мэг покраснела,
увидев себя в зеркале. К ним добавились серебряные браслеты, ожерелье,
брошь и даже серьги, потому что Гортензия повязала их
кусочком розового шёлка, который не был виден. Бутон чайной розы на груди,
и _кружевной воротничок_ заставили Мег смириться с тем, что её красивые белые плечи
будут выставлены напоказ, а пара синих шёлковых сапожек на высоком каблуке
удовлетворила последнее желание её сердца. Кружевной носовой платок, веер из страусовых перьев и букет в серебряной вазе дополнили её образ, и мисс Белль оглядела её с удовлетворением маленькой девочки, нарядившей куклу.

— Мадемуазель очаровательна, очень мила, не так ли? — воскликнула Гортензия,
сжимая руки в притворном восторге.

 — Пойдёмте, покажитесь, — сказала мисс Белль, направляясь в комнату, где ждали остальные.

Когда Мэг, шурша длинными юбками, шла следом, в ушах у нее позвякивали серьги
, локоны развевались, а сердце билось, она чувствовала, что ее
наконец-то началось настоящее "веселье", потому что зеркало ясно сказало ей, что
она была "немного красивее". Ее друзья с энтузиазмом повторили приятную фразу
и в течение нескольких минут она стояла, как галка
в басне, наслаждаясь позаимствованными перьями, в то время как остальные болтали
как стая сорок.

«Пока я одеваюсь, ты, Нэн, поупражняйся с ней в том, как правильно носить юбку,
и эти французские каблуки, а то она споткнётся. Возьми своё серебро
«Бабочка, и поправь этот длинный локон с левой стороны её головы,
Клара, и пусть никто из вас не портит очаровательную работу моих рук», — сказала
Белль, поспешно удаляясь и явно довольная своим успехом.

"Я боюсь спускаться, я чувствую себя такой странной, скованной и полуодетой,"
— сказала Мег Салли, когда зазвонил колокольчик и миссис Моффат послала за юными леди, чтобы они немедленно пришли.

"Ты совсем не похожа на себя, но ты очень мила. Я не могу с тобой сравниться, потому что у Белль отличный вкус, а ты настоящая француженка, уверяю тебя. Пусть твои цветы свисают, не будь так осторожна с ними, и будь
уверена, что ты не споткнешься, - ответила Салли, стараясь не обращать внимания на то, что Мэг была
красивее ее самой.

 [Иллюстрация: Попросили представить]

Тщательно помня об этом предупреждении, Маргарет благополучно спустилась по лестнице,
и прошла в гостиную, где собрались Моффаты и несколько ранних
гостей. Очень скоро она обнаружила, что в изысканной одежде есть очарование
, которое привлекает определенный класс людей и обеспечивает
их уважение. Несколько молодых леди, которые раньше не обращали на неё внимания,
внезапно стали очень любезны; несколько молодых джентльменов,
который только пялился на нее на другой вечеринке, теперь не только пялился, но и
попросил, чтобы его представили, и наговорил всяких глупостей, но приятных
вещи для нее; и несколько пожилых дам, которые сидели на диванах и критиковали
остальная часть компании с интересом поинтересовалась, кто она такая.
Она услышала , как миссис Моффат ответила одному из них,--

«Дейзи Марч — отец полковник в армии — одна из наших первых семей,
но, знаете ли, судьба переменчива; близкие друзья Лоуренсов;
милое создание, уверяю вас; мой Нед от неё без ума».

«Боже мой!» — сказала пожилая дама, поднимая свой бокал, чтобы сделать ещё один глоток.
Мег, которая старалась делать вид, что ничего не слышала, была
потрясена враньем миссис Моффат.

 «Странное чувство» не проходило, но она представляла, как играет
новую роль благородной леди, и неплохо справлялась, хотя от
тесного платья у неё болела бок, подол постоянно мешал ей, и
она постоянно боялась, что серьги вылетят, потеряются или сломаются. Она обмахивалась веером и смеялась над неуклюжими шутками молодого джентльмена, который пытался быть остроумным, когда внезапно остановилась
смеялась и выглядела смущенной, потому что прямо напротив нее увидела Лори. Он
смотрел на нее с нескрываемым удивлением, а также неодобрением, подумала она
; ибо, хотя он поклонился и улыбнулся, все же что-то в его честном
взгляд заставил ее покраснеть и пожалеть, что на ней нет ее старого платья. В довершение всего
она увидела, как Белл толкнула Энни локтем, и обе перевели взгляды с нее на
Лори, которая, как она была рада видеть, выглядела необычно по-мальчишески застенчивой.

«Глупые создания, как вы могли вбить мне в голову такие мысли! Я не буду
думать об этом, и это ни капли меня не изменит», — подумала Мэг и прошла через
комнату, чтобы пожать руку своей подруге.

"Я рада, что ты пришел, я боялась, что ты не придешь", - сказала она с самым своим
взрослым видом.

"Джо хотела, чтобы я пришла и сказала ей, как ты выглядишь, что я и сделала"; ответил
Лори, не поднимая на нее глаз, хотя и слегка улыбнулся ей.
материнский тон.

— Что ты ей скажешь? — спросила Мэг, которой не терпелось узнать его мнение о ней, но в то же время она впервые чувствовала себя с ним неловко.

 — Я скажу, что не знаю тебя, потому что ты выглядишь такой взрослой и непохожей на себя, что я тебя боюсь, — сказал он, теребя пуговицу на перчатке.

"Как нелепо с твоей стороны! Девочки нарядили меня ради забавы, и мне это даже нравится
. Разве Джо не вытаращила бы глаза, если бы увидела меня? - спросила Мег, стремясь заставить его сказать.
считает ли он, что ей стало лучше или нет.

"Да, я думаю, что она бы так и сделала", - серьезно ответила Лори.

- Я тебе так не нравлюсь? - спросила Мэг.

— Нет, не хочу, — последовал резкий ответ.

 — Почему? — спросила она с тревогой.

 Он взглянул на её растрёпанные волосы, обнажённые плечи и фантастически украшенное платье с выражением, которое смутило её больше, чем его ответ, в котором не было и капли обычной вежливости.

 — Я не люблю суету и перья.

Это было уже слишком для мальчика, который был младше её, и Мэг
отошла, раздражённо сказав:

 «Ты самый грубый мальчик, которого я когда-либо видела».

Чувствуя себя очень расстроенной, она подошла к тихому окну, чтобы
охладить щёки, потому что из-за тесного платья они горели.  Пока она стояла там, мимо прошёл майор Линкольн, и через минуту она услышала, как он сказал своей матери:

«Они выставляют эту маленькую девочку дурой; я хотел, чтобы ты её увидел,
но они совсем её избаловали; сегодня она просто кукла».

— О боже! — вздохнула Мэг. — Лучше бы я была благоразумнее и надела свою одежду. Тогда я не вызывала бы отвращение у других людей и не чувствовала бы себя так неловко и стыдно.

Она прислонилась лбом к прохладному стеклу и стояла, наполовину скрытая за
занавесками, не обращая внимания на то, что начался её любимый вальс, пока кто-то
не коснулся её. Обернувшись, она увидела Лори, который с покаянным видом
сказал, отвесив самый изысканный поклон и протянув руку:

"Пожалуйста, простите мою грубость и потанцуйте со мной."

— Боюсь, вам это будет неприятно, — сказала Мэг, пытаясь
сделать оскорблённый вид, но безуспешно.

— Ничуть не бывало; я умираю от желания это сделать. Пойдём, я буду хорошим; мне не нравится твоё платье, но я думаю, что ты просто великолепна, — и он взмахнул руками, словно не мог выразить словами своё восхищение.

 Мэг улыбнулась и смягчилась, а когда они остановились, чтобы перевести дух, прошептала:

«Смотри, чтобы моя юбка не запуталась у тебя в ногах; она — бич моей жизни, и я была дурой, что надела её».

«Прикрепи её к шее, и тогда она будет полезной», — сказал Лори,
глядя на маленькие синие башмачки, которые он явно одобрял.

Они пошли прочь, быстро и грациозно, потому что, потренировавшись дома,
они хорошо подходили друг другу, и на весёлую молодую пару было приятно смотреть, как они весело кружатся в танце, чувствуя себя более дружелюбными, чем когда-либо, после их небольшой ссоры.

 «Лори, я хочу, чтобы ты оказал мне услугу, хорошо?» — сказала Мэг, когда он стоял, обмахивая её веером, когда у неё перехватило дыхание, что случилось очень скоро, хотя она и не призналась бы в этом.

"Не я!" - сказала Лори, с готовностью.

"Пожалуйста, не говорите дома о моем платье Сегодня вечером. Они не
поняли шутку, и она будет волноваться мама."

"Тогда зачем ты это сделала?" - так ясно говорили глаза Лори, что Мег
поспешно добавила,--

«Я сама расскажу им обо всём и признаюсь маме, какой глупой я была. Но я бы предпочла сделать это сама, так что ты не расскажешь, правда?»

 «Даю тебе слово, что не расскажу, только что мне говорить, когда меня спросят?»

 «Просто скажи, что я хорошо выглядела и хорошо провела время».

— Я скажу первое, от всего сердца, но как насчёт второго? Ты
не выглядишь так, будто хорошо проводишь время, не так ли? — и Лори
посмотрела на неё с таким выражением, что она прошептала:

 — Нет, не сейчас. Не думай, что я ужасная; я просто хотела немного развлечься,
но я считаю, что это не окупается, и мне это надоедает.

«А вот и Нед Моффат; что ему нужно?» — сказал Лори, нахмурив
чёрные брови, как будто он не считал своего молодого хозяина приятным
дополнением к компании.

"Он записался на три танца и, полагаю, пришёл за ними. Какая скука! — сказала Мэг, приняв томный вид, что очень позабавило
Лори.

Он не разговаривал с ней до ужина, когда увидел, что она пьёт шампанское с Недом и его другом Фишером, которые вели себя «как пара
«Из-за дураков», — сказал Лори сам себе, потому что чувствовал, что по-братски обязан присматривать за Марками и сражаться на их стороне, когда
нужен защитник.

 [Иллюстрация: я бы не стал, Мэг]

"Завтра у тебя будет раскалываться голова, если ты выпьешь слишком много.
Я бы не стал, Мэг; твоей матери это не понравится, ты же знаешь, — прошептал он,
наклонившись над её стулом, когда Нед отвернулся, чтобы наполнить её бокал, а Фишер
нагнулся, чтобы поднять её веер.

 «Сегодня я не Мэг; я «кукла», которая вытворяет всякие безумные
вещи. Завтра я сниму свои «перья и пышность» и буду
— Отчаянно рада снова тебя видеть, — ответила она с деланным смешком.

 — Хотел бы я, чтобы завтра было здесь, — пробормотал Лори, уходя.
Он был недоволен переменами, которые заметил в ней.

Мэг танцевала и флиртовала, болтала и хихикала, как и другие девушки.
После ужина она взялась за немецкий и с трудом его выучила, чуть не сбив с ног своего партнёра длинной юбкой и прыгая так, что это шокировало Лори, который наблюдал за ней и собирался прочитать ей лекцию. Но у него не было возможности прочитать её, потому что Мэг держалась от него подальше, пока он не пришёл пожелать ей спокойной ночи.

— Помни! — сказала она, пытаясь улыбнуться, потому что у неё уже начала раскалываться голова.


 — Тишина перед смертью, — ответил Лори с мелодраматическим жестом и ушёл.

Эта небольшая интрижка возбудила любопытство Энни, но Мэг была слишком
уставшей, чтобы сплетничать, и легла спать с ощущением, что побывала на
маскараде и не получила такого удовольствия, как ожидала. Весь следующий день
она чувствовала себя плохо, а в субботу отправилась домой, вполне довольная
проведёнными каникулами и чувствуя, что «посидела на роскошном ложе»
достаточно долго.

«Кажется, приятно быть в тишине и не думать о манерах всё время. Дом — это хорошее место, хоть и не роскошное», — сказала Мэг,
оглядываясь по сторонам с довольным видом, когда сидела с матерью и Джо в воскресенье вечером.

«Я рада это слышать, дорогая, потому что боялась, что после твоих прекрасных покоев дом покажется тебе скучным и бедным», — ответила её мать, которая в тот день много раз с тревогой поглядывала на неё, потому что материнские глаза быстро замечают любые перемены на лицах детей.

 Мэг весело рассказывала о своих приключениях и снова и снова повторяла, какая она
Она прекрасно провела время, но что-то всё ещё угнетало её, и, когда младшие девочки ушли спать, она задумчиво сидела, уставившись в огонь, почти ничего не говорила и выглядела обеспокоенной. Когда часы пробили девять и Джо предложила ложиться спать, Мэг внезапно встала со своего стула и, сев на табурет Бет, положила локти на колени матери и храбро сказала:

— Марми, я хочу исповедаться.

— Я так и думала; в чём дело, дорогая?

— Мне уйти? — робко спросила Джо.

— Конечно, нет; разве я не всегда тебе всё рассказываю? Мне было стыдно
не говорите об этом при детях, но я хочу, чтобы вы знали обо всех ужасных вещах, которые я натворила у Моффатов.

«Мы готовы», — сказала миссис Марч, улыбаясь, но выглядя немного встревоженной.

«Я говорила вам, что они нарядили меня, но я не говорила, что они напудрили, накрасили и завили мне волосы, и я стала похожа на манекен». Лори
подумал, что я невоспитанная; я знаю, что он так подумал, хотя и не сказал этого, а один мужчина назвал меня «куколкой». Я знала, что это глупо, но они льстили мне, говорили, что я красавица, и много всякой чепухи, так что я позволила им выставить меня дурочкой.

— Это всё? — спросила Джо, пока миссис Марч молча смотрела на поникшую голову своей хорошенькой дочери и не могла найти в себе сил, чтобы осудить её за маленькие шалости.

 — Нет, я пила шампанское, веселилась, пыталась флиртовать и вела себя отвратительно, — с упрёком сказала Мэг.

«Я думаю, есть кое-что ещё», — и миссис Марч погладила мягкую щёку, которая внезапно порозовела, когда Мэг медленно ответила:

 «Да, это очень глупо, но я хочу рассказать об этом, потому что мне не нравится, когда люди говорят и думают такое о нас с Лори».

Затем она рассказала о разных сплетнях, которые слышала у Моффатов.
Пока она говорила, Джо заметила, что её мать плотно сжала губы, словно недовольная тем, что такие мысли могли прийти в голову невинной Мэг.

"Ну, если это не самая большая чушь, которую я когда-либо слышала, — возмущённо воскликнула Джо. — Почему ты не вышла и не сказала им об этом прямо в лицо?"

«Я не могла, мне было так стыдно. Сначала я не могла не слышать, а потом мне стало так стыдно и я разозлилась, что забыла, что должна уйти».

 «Вот погоди, я увижу Энни Моффат, и я покажу тебе, как надо себя вести».
такая нелепая чушь. Идея иметь "планы" и быть доброй к
Лори, потому что он богат и, возможно, со временем женится на нас! Разве он не будет кричать,
когда я расскажу ему, что эти глупости говорят о нас, бедных детях?" и
Джо рассмеялась, как будто, поразмыслив, это показалось ей хорошей
шуткой.

- Если ты расскажешь Лори, я никогда тебе этого не прощу! Она не должна, правда,
мама? - спросила Мег с расстроенным видом.

"Нет, никогда не повторяй эту глупую сплетню и забудь ее как можно скорее"
"серьезно сказала миссис Марч. - Я поступил очень неразумно , отпустив тебя среди
люди, которых я так мало знаю, — добрые, осмелюсь сказать, но приземлённые,
невоспитанные и полные вульгарных представлений о молодёжи. Я не могу выразить словами, как я сожалею о том, что этот визит мог причинить тебе вред, Мэг.

«Не жалей меня, я не позволю этому причинить мне боль; я забуду всё плохое и
буду помнить только хорошее; потому что мне очень понравилось, и я очень
благодарна тебе за то, что ты меня отпустила. Я не буду сентиментальной или недовольной, мама;
 я знаю, что я глупая маленькая девочка, и я останусь с тобой, пока не научусь
заботиться о себе сама». Но приятно, когда тебя хвалят и восхищаются, и я
— Не могу не признаться, что мне это нравится, — сказала Мег, слегка смутившись от своего признания.

"Это совершенно естественно и совершенно безвредно, если эта симпатия не перерастает в страсть и не заставляет делать глупости или вести себя не по-девичьи.  Научитесь понимать и ценить похвалу, которая того стоит, и вызывать восхищение у достойных людей, будучи не только красивой, но и скромной, Мег.

Маргарет немного посидела, задумавшись, а Джо стояла, заложив руки за спину, и выглядела одновременно заинтересованной и немного озадаченной, потому что было непривычно видеть, как Мэг краснеет и говорит о восхищении, влюблённых и
что-то в этом роде; и Джо чувствовала, что за эти две недели её сестра невероятно повзрослела и уходила от неё в мир, куда она не могла последовать за ней.

"Мама, у тебя есть «планы», как сказала миссис Моффат?" — робко спросила Мэг.

"Да, дорогая, у меня их очень много; у всех матерей они есть, но мои, я подозреваю, немного отличаются от планов миссис Моффат. Я расскажу тебе о некоторых из них,
потому что пришло время, когда слово может направить эту романтичную маленькую головку и
твоё сердце в нужное русло, на очень серьёзную тему. Ты молода, Мэг, но
не слишком юна, чтобы понять меня; а материнские уста — самые подходящие
говори о таких вещах с такими девушками, как ты. Джо, возможно, со временем и до тебя дойдёт очередь, так что послушай мои «планы» и помоги мне осуществить их, если они хороши.

Джо подошла и села на подлокотник кресла с таким видом, будто они собирались приступить к какому-то очень важному делу. Взяв каждую из них за руку и с тоской глядя на их юные лица, миссис Марч сказала своим серьёзным, но весёлым тоном:

 [Иллюстрация: взяв каждую из них за руку, миссис Марч сказала: &c.]

"Я хочу, чтобы мои дочери были красивыми, успешными и хорошими; чтобы ими восхищались, любили и уважали; чтобы у них была счастливая юность, чтобы они были здоровы и
мудро выйти замуж и вести полезную, приятную жизнь, испытывая как можно меньше забот и печалей, которые Бог сочтет нужным послать. Быть любимой и избранной хорошим мужчиной — это лучшее и самое приятное, что может случиться с женщиной, и я искренне надеюсь, что мои девочки познают этот прекрасный опыт.
Это естественно — думать об этом, Мэг; правильно — надеяться и ждать этого, и разумно — готовиться к этому, чтобы, когда придёт счастливое время, вы могли чувствовать себя готовыми к обязанностям и достойными радости. Мои дорогие девочки, я амбициозна в отношении вас, но не для того, чтобы вы бросались в мир — выходили замуж
богатые мужчины просто потому, что они богаты, или у них есть роскошные дома, которые не являются домом, потому что в них не хватает любви. Деньги — это необходимая и ценная вещь, и, если ими правильно распоряжаться, это благородная вещь, но я не хочу, чтобы вы думали, что это первая или единственная цель, к которой нужно стремиться. Я бы предпочла видеть вас жёнами бедняков, если бы вы были счастливы, любимы, довольны, чем королевами на тронах, без самоуважения и покоя.

«У бедных девушек нет шансов, говорит Белль, если они сами не
проявят себя», — вздохнула Мэг.

 «Тогда мы останемся старыми девами», — решительно сказала Джо.

- Верно, Джо, лучше быть счастливыми старыми девами, чем несчастными женами или неопрятными
девушками, бегающими в поисках мужей, - решительно сказала миссис Марч.
- Не беспокойся, Мэг, бедность редко обескураживает искреннего влюбленного. Некоторые из
лучших и наиболее почитаемых женщин, которых я знаю, были бедными девушками, но настолько
достойными любви, что им не позволили остаться старыми девами. Отложите эти
дела на потом; сделайте этот дом счастливым, чтобы вы могли
стать хозяйками в собственных домах, если они вам будут предложены,
и довольствоваться этим домом, если они вам не будут предложены. Помните одно, девочки мои: мама всегда готова быть вашей
Наперсница, отец, который станет твоим другом; и мы оба верим и надеемся, что наши дочери, замужние или нет, будут гордостью и утешением нашей жизни.

— Так и будет, мама, так и будет! — вскричали они оба от всего сердца, когда она пожелала им спокойной ночи.




 X.

 П. К. И П. О.


 С наступлением весны в моду вошли новые развлечения, а
удлиняющиеся дни позволяли проводить долгие послеобеденные часы за работой и всевозможными играми.
 Нужно было привести в порядок сад, и у каждой сестры была своя четверть
маленький участок, на котором она могла делать всё, что ей нравилось. Ханна говорила: «Я бы
знала, кому принадлежит каждая из этих клумб, если бы увидела их в Чини».
 И она могла бы это сделать, потому что вкусы девочек различались так же сильно, как и их характеры. У Мэг были розы, гелиотроп, мирт и маленькое апельсиновое дерево.
Кровать Джо никогда не была одинаковой в разные сезоны, потому что она всегда экспериментировала. В этом году это была плантация подсолнухов, семена которых должны были прокормить «Тётю Кокл-топ» и её цыплят. У Бет были старомодные, ароматные
Цветы в её саду — душистый горошек и львиный зев, лапчатка, пионы,
анютины глазки и южная лилия, а также лебеда для птиц и кошачья мята для
кошек. У Эми в саду была беседка — довольно маленькая и тесная, но очень красивая, — с жимолостью и ипомеей, свисающими своими разноцветными рогами и колокольчиками в изящных венках, с высокими белыми лилиями, нежными папоротниками и множеством ярких, живописных растений, которые согласились бы там цвести.

В погожие дни они занимались садоводством, гуляли, катались на лодке по реке и собирали цветы.
А в дождливые дни развлекались дома — кто как умел.
новое — всё более или менее оригинальное. Одним из них был «П. К.», потому что, поскольку тайные общества были в моде, считалось правильным иметь одно из них; и, поскольку все девушки восхищались Диккенсом, они назвали себя «Клубом Пиквика». С небольшими перерывами они продолжали в том же духе в течение года и встречались каждую субботу вечером на большой мансарде. Церемония проходила следующим образом: три стула расставлялись в ряд перед столом, на котором стояла лампа, а также четыре белые карточки с большой буквой «П. К.» разных цветов на каждой и еженедельная газета.
под названием «Портфель Пиквика», в который каждый что-то внёс;
а Джо, который обожал перья и чернила, был редактором. В семь часов
четверо членов клуба поднялись в клубную комнату, повязали на головы
галстуки и с большой торжественностью заняли свои места. Мэг, как
старшая, была Сэмюэлем Пиквиком; Джо, будучи любителем литературы, — Огастесом
Снодграсс; Бет, потому что она была пухленькой и румяной, Трейси Тапман, и Эми,
которая всегда пыталась делать то, что у неё не получалось, были Натаниэлем Уинклем.
Пиквик, президент, читал газету, которая была полна оригинальных
рассказы, стихи, местные новости, забавные объявления и намёки, в которых
они добродушно напоминали друг другу о своих недостатках и
недостающих качествах.

 [Иллюстрация: мистер Пиквик]

 Однажды мистер Пиквик надел очки без стёкол, постучал по столу,
почесал в затылке и, пристально посмотрев на мистера
Снодграсс, откинувшись на спинку стула, чтобы удобнее устроиться, начал читать:


 «Портфель Пиквика».

 20 мая, 18--

 «Уголок поэта».

 ЮБИЛЕЙНАЯ ОДА.

 Мы снова встречаемся, чтобы отпраздновать
 Со значком и торжественным обрядом,
 Нашу пятьдесят вторую годовщину,
 Сегодня вечером в Пиквик-холле.

 Мы все здесь в полном здравии,
 Никто не ушел из нашей маленькой группы;
 Мы снова видим каждое хорошо знакомое лицо,
 И жмем каждому дружескую руку.

 Наш Пиквик, всегда на своем посту,
 С почтением приветствуем,
 В очках на носу он читает
 Наш хорошо иллюстрированный еженедельник.

 Хотя он простужен,
 Нам приятно слышать его речь.
 Ибо слова мудрости слетают с его уст,
 Несмотря на кряхтение или писк.

 Старый шестифутовый Снодграсс возвышается,
 С грацией слона,
 И сияет на компанию,
 С коричневым и весёлым лицом.

 Поэтический огонь горит в его глазах,
 Он борется со своей судьбой.
 Взгляните на его лоб,
 И на его нос, покрытый пятнами!

 А теперь наш мирный Тапмен,
 Такой румяный, пухлый и милый,
 давится от смеха над каламбурами
 и падает со своего места.

 Крошка Уинкл тоже здесь,
 Каждый волосок на месте,
 Образец благопристойности,
 Хотя он ненавидит умываться.

 Год прошел, а мы все еще объединяемся
 Шутить, смеяться, читать,
 И идти по пути литературы
 Это ведет к славе.

 Пусть наша газета долго процветает.,
 Наш клуб будет нерушимым,
 И в предстоящие годы их благословения изольются
 На полезных, веселых "P.C."

 А. Снодграсс.


 Брак в маскараде.

 История из Венеции.

 Гондола за гондолой подплывали к мраморным ступеням и оставляли свой
прекрасных пассажиров, чтобы пополнить блестящую толпу, заполнявшую
величественные залы графа де Аделона. Рыцари и дамы, эльфы и
пажи, монахи и цветочницы — все весело смешались в танце.
 Воздух наполняли нежные голоса и богатые мелодии, и маскарад
продолжался под звуки веселья и музыки.

 — «Видели ли вы сегодня вечером леди Виолу, Ваше Высочество?» — спросил галантный трубадур у королевы фей, которая плыла по залу, опираясь на его руку.

 «Да, разве она не прекрасна, хоть и грустна! Её платье хорошо
 к тому же избранная, потому что через неделю она выходит замуж за графа Антонио, которого она
 страстно ненавидит.

 "Клянусь честью, я завидую ему. Вон он идет, одетый как жених.
 если не считать черной маски. Когда это будет снято, мы увидим
 как он отнесется к прекрасной девушке, сердце которой он не может завоевать, хотя
 ее суровый отец отдает ее руку, - ответил трубадур.

 «Ходят слухи, что она влюблена в молодого английского художника, который бродит по её покоям и отвергнут старым графом», — сказала дама, когда они присоединились к танцующим.

 Веселье было в самом разгаре, когда появился священник и
 Уведя юную пару в нишу, обитую пурпурным бархатом, он жестом велел им преклонить колени. Мгновенно воцарилась тишина, и ни один звук, кроме журчания фонтанов или шелеста апельсиновых рощ, спящих в лунном свете, не нарушал тишину, пока граф де Аделон говорил:

 «Милорды и леди, простите меня за уловку, с помощью которой я собрал вас здесь, чтобы вы стали свидетелями свадьбы моей дочери. Отец, мы ждём твоих благословений.

 Все взгляды обратились к молодожёнам, и по толпе пробежал тихий ропот удивления, потому что ни жених, ни невеста
 Они сняли маски. Любопытство и изумление овладели всеми сердцами,
но уважение сдерживало все языки, пока не закончился священный обряд.
 Затем нетерпеливые зрители собрались вокруг графа, требуя объяснений.

 «Я бы с радостью их дал, если бы мог, но я знаю только, что это была прихоть моей робкой Виолы, и я уступил ей. А теперь, дети мои, пусть игра закончится. Снимите маски и примите моё благословение».

 Но ни один из них не преклонил колена, потому что молодой жених ответил тоном, который поразил всех слушателей, когда маска упала, открывая
 благородное лицо Фердинанда Деверё, художника-любовника; и,
прислонившись к груди, на которой теперь сверкала звезда английского
графа, стояла прекрасная Виола, сияющая от радости и красоты.

 «Милорд, вы презрительно велели мне забрать вашу дочь, когда я мог
похвастаться таким же высоким титулом и огромным состоянием, как у графа
 Антонио. Я могу сделать больше, ведь даже ваша амбициозная душа не сможет отказать графу Деверё и Де Веру, когда он предлагает своё древнее имя и несметные богатства в обмен на руку этой прекрасной леди, которая теперь моя жена.

 Граф стоял, словно окаменевший, и, повернувшись к изумлённой толпе, Фердинанд добавил с весёлой торжествующей улыбкой:
— Вам, мои доблестные друзья, я могу только пожелать, чтобы ваши ухаживания увенчались успехом, как мои, и чтобы вы все обрели столь же прекрасную невесту, как я, благодаря этому браку в маскараде.

 С. Пиквик.

 * * * * *

 Почему П. К. похожа на Вавилонскую башню? Она полна непокорных
членов.

 * * * * *

 ИСТОРИЯ КАБАЧКА.

 Однажды фермер посадил в своём саду маленькое семечко,
и через некоторое время оно проросло, превратилось в лиану и дало много кабачков. Однажды в октябре, когда они созрели, он сорвал один и отнёс на рынок. Торговец купил его и положил в свой магазин. В то же утро маленькая девочка в коричневой шляпке и синем платье, с круглым лицом и курносым носом, пошла и купила его для своей матери. Она принесла его домой, разрезала и сварила в большой кастрюле; сделала из него пюре с солью и маслом на ужин;
 а к остальному она добавила пинту молока, два яйца, четыре ложки
сахара, мускатный орех и несколько крекеров; выложила всё в глубокую
тарелку и запекала, пока оно не стало коричневым и аппетитным; а на
следующий день его съела семья по фамилии Марч.
 Т. Тумман.

 * * * * *

 Мистер Пиквик, _сэр_:--

 Я обращаюсь к вам по поводу греха. Грешник, о котором я говорю, — это человек по имени Уинкл, который создаёт проблемы в своём клубе, смеясь, и иногда не пишет свои статьи в эту прекрасную газету. Надеюсь, вы
 простите его за грубость и позвольте ему прислать французскую басню, потому что
он не может писать, не думая, так как у него много уроков
и нет мозгов. В будущем я постараюсь уделять время
и готовить какую-нибудь работу, которая будет _commy la fo_, что означает
«всё в порядке». Я спешу, так как скоро в школу.

 С уважением, Н. Уинкл.

 [Вышеизложенное является мужественным и благородным признанием прошлых
проступков. Если бы наш юный друг изучал пунктуацию, всё было бы хорошо.]


 ДОСАДНАЯ НЕПРИЯТНОСТЬ.

 В прошлую пятницу нас напугал сильный грохот в подвале, за которым последовали крики о помощи. Сбежавшись в подвал, мы обнаружили нашего любимого президента, распростёртого на полу. Он споткнулся и упал, когда ходил за дровами для домашних нужд. Перед нашими глазами предстала ужасная картина: мистер Пиквик упал головой и плечами в кадку с водой, опрокинул бочку с мягким мылом на своё мужественное тело и сильно порвал одежду. О том, чтобы быть удаленным от этого опасного
 В сложившейся ситуации выяснилось, что он не получил никаких травм, кроме нескольких ушибов, и, как мы рады сообщить, сейчас с ним всё в порядке.
 ПРИМЕЧАНИЕ.

 * *
 * ОБЩЕСТВЕННОЕ ПОХОРОНЫ. *
 * *
 * Наш печальный долг — сообщить о внезапной и загадочной *
 * исчезновение нашей любимой подруги, миссис Снежок Пэт *
 * Лапа. Эта милая и любимая кошка была любимицей большого *
 * круга преданных и восхищающихся ею друзей; её красота *
 * привлекала всеобщее внимание, её грация и достоинства *
 * покоряли сердца, и её потеря глубоко переживается всем *
 * сообществом. *
 * *
 * В последний раз её видели сидящей у ворот и наблюдающей за *
 * Мясная лавка; и есть опасения, что какой-то негодяй, соблазнившись *
 * её прелестями, подло украл её. Прошли недели, но никаких *
 * следов её не обнаружено; и мы теряем всякую *
 * надежду, привязываем к её корзинке чёрную ленту, откладываем её блюдо *
 * и плачем по ней, как по той, что потеряна для нас навсегда. *
 * *

 * * * * *

 Сочувствующий друг присылает следующую шутку: —


 СКОРБЬ

 По С. Б. ПЭТ ПОУ.

 Мы скорбим о потере нашего маленького питомца,
 И вздыхаем о ее несчастной судьбе,
 Ибо никогда больше она не будет сидеть у огня,
 И не будет играть у старых зеленых ворот.

 Маленькая могила, где спит ее младенец,
 Находится под каштаном;
 Но над ее могилой мы не можем плакать.,
 Мы не знаем, где она может быть.

 Её пустая постель, её ленивый клубок,
 Больше никогда её не увидим;
 Ни нежного стука, ни ласкового мурлыканья
 Не услышим у двери гостиной.

 Другая кошка приходит за своими мышами,
 Кошка с грязным лицом;
 Но она не охотится, как наша любимица,
 И не играет с такой же лёгкостью.

 Её крадущиеся лапы ступают в тот самый зал,
 Где играла Снежинка,
 Но она лишь плюёт на собак, которых наш питомец
 Так отважно прогонял.

 Она полезна и безобидна и старается изо всех сил,
 Но она некрасива.
 И мы не можем поставить её на твоё место, дорогая,
 и поклоняться ей так, как мы поклоняемся тебе.
 А. С.


 РЕКЛАМА.

 Мисс Орантия Благгейдж, опытная лекторша,
прочитает свою знаменитую лекцию «Женщина и её положение» в
 Пиквик-Холле в следующую субботу вечером, после обычных
представлений.

 Еженедельное собрание будет проходить на Кухне, где молодые
дамы будут учиться готовить. Ханна Браун будет председательствовать, и все
приглашаются на него.

 ОБЩЕСТВО ЧИСТЯКОВ соберётся в следующую среду и пройдёт парадом по
верхнему этажу клубного дома. Все члены должны явиться в
униформе и с метёлками в руках ровно в девять.

 МИССИС БЕТ БАУНСЕР на следующей неделе откроет свой новый ассортимент кукольных изделий
 Шляпных изделий. Поступили последние парижские новинки моды, и
 с уважением принимаются заказы.

 Новая игра появится в Barnville театра, в ходе
 несколько недель, которые превосходят все, что когда-либо видел на
 Американский этап. "ГРЕЧЕСКИЙ РАБ, или Константин-Мститель"
 так называется эта захватывающая драма!!!


 ПОДСКАЗКИ.

 Если бы С. П. не намыливал так сильно руки, он бы не
опаздывал на завтрак. А. С. просят не свистеть
 на улице. Т. Т., пожалуйста, не забудь салфетку Эми. Н. У.
 не стоит переживать из-за того, что на его платье не девять складок.


 ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫЙ ОТЧЁТ.

 Мэг — хорошо.
 Джо — плохо.
 Бет — очень хорошо.
 Эми — средне.


Когда президент закончил читать статью (которую, позвольте заверить моих читателей,
написали честные девушки), раздались аплодисменты, а затем мистер Снодграсс
поднялся, чтобы внести предложение.

"Господин президент и джентльмены," начал он, приняв парламентскую позу.
отношение и тон: «Я хочу предложить принять в клуб нового члена — того, кто по праву заслуживает этой чести, будет глубоко благодарен за неё и внесёт огромный вклад в развитие клуба, повысит литературную ценность газеты и будет очень весёлым и приятным. Я предлагаю принять мистера Теодора Лоренса в качестве почётного члена П. К. Давайте же, примите его».

Внезапная смена тона Джо заставила девушек рассмеяться, но все выглядели довольно
тревожно, и никто не проронил ни слова, пока Снодграсс занимал своё место.

"Мы поставим это на голосование," — сказал президент. "Все, кто за это предложение,
пожалуйста, выразите своё согласие, сказав «Да»."

Громкий ответ Снодграсса, за которым, к всеобщему удивлению, последовал робкий ответ Бет.

"Те, кто против, говорят «нет»."

Мэг и Эми были против, и мистер Уинкл встал, чтобы с большим изяществом сказать: «Мы не хотим никаких мальчиков, они только шутят и прыгают вокруг. Это женский клуб, и мы хотим, чтобы всё было по-девичьи».

— «Боюсь, он посмеется над нашей бумагой, а потом будет насмехаться над нами», —
заметила Пиквик, поправляя локон на лбу, как она всегда делала, когда сомневалась.

 Снодграсс встал, очень серьёзный.  — Сэр, даю вам слово джентльмена.
Джентльмен, Лори не сделает ничего подобного. Он любит писать, и
он задаст тон нашим статьям и не даст нам стать сентиментальными, разве ты не видишь? Мы так мало можем сделать для него, а он так много делает для нас, что я думаю, самое меньшее, что мы можем сделать, — это предложить ему место здесь и радушно принять его, если он придёт.

Этот хитрый намёк на обещанные выгоды заставил Тапмана вскочить на ноги.
Казалось, он окончательно принял решение.

"Да, мы должны это сделать, даже если нам _страшно. Я говорю, что он _может_ прийти,
и его дедушка тоже, если захочет."

Этот энергичный выпад Бет наэлектризовал клуб, и Джо встала со своего места.
Чтобы одобрительно пожать руку. "А теперь проголосуйте еще раз. Все!
помните, что это наша Лори, и скажите "Да!" - взволнованно воскликнул Снодграсс.

- Да! да! да! - ответили три голоса одновременно.

- Хорошо! Благослови вас господь! А теперь, поскольку нет ничего лучше, чем «убить время у
_привязи_», как характерно замечает Уинкль, позвольте мне представить
нового члена клуба, — и, к ужасу остальных членов клуба, Джо распахнула
дверь чулана и показала Лори, сидящую на мешке с тряпками, раскрасневшуюся
и сверкающую от сдерживаемого смеха.

 [Иллюстрация: Джо распахнула дверь чулана]

"Ты негодяй! ты предатель! Джо, как ты могла?" — закричали три девочки, когда
Снодграсс торжествующе вывел своего друга и, достав стул и значок,
быстро усадил его.

«Ваша хладнокровность, негодяи, просто поразительна», — начал мистер Пиквик, пытаясь нахмуриться, но у него получилась лишь дружелюбная улыбка. Однако новый член клуба не растерялся и, встав, с благодарностью поклонившись председателю, сказал самым приятным тоном: «Господин председатель и дамы — прошу прощения, джентльмены, — позвольте мне
представлюсь как Сэм Уэллер, скромный слуга клуба.

«Хорошо! Хорошо!» — воскликнула Джо, ударив по ручке старой грелки, на которую опиралась.

"Мой верный друг и благородный покровитель, — продолжил Лори, взмахнув рукой, — который так лестно представил меня, не должен нести ответственность за сегодняшнюю подлую уловку. Я всё спланировал, и она сдалась только после долгих уговоров.

— Ну же, не валяй дурака, ты же знаешь, что это я предложил
повесить шкаф, — вмешался Снодграсс, которому эта шутка очень понравилась.

— Не обращайте внимания на то, что она говорит. Это я, негодяй, сделал это, сэр, — сказал новый член клуба, кивнув мистеру Пиквику в духе Уэллера. — Но, честное слово, я никогда больше так не поступлю и отныне посвящаю себя интересам этого бессмертного клуба.

 — Слушайте! Слушайте! — закричала Джо, ударив крышкой по кастрюле, как по тарелке.

«Продолжайте, продолжайте!» — добавили Уинкл и Тапман, а президент благосклонно поклонился.

«Я лишь хочу сказать, что в знак моей благодарности за оказанную мне честь и в целях укрепления дружеских отношений между
В приграничных районах я устроил почтовое отделение в изгороди в нижнем углу сада. Это прекрасное просторное здание с навесными замками на дверях и всеми удобствами для почты, а также для женщин, если мне будет позволено так выразиться. Это старый домик для ласточки, но я заколотил дверь и сделал крышу открытой, так что там можно хранить всякие вещи и экономить наше драгоценное время. Там можно передавать письма, рукописи, книги и
пачки бумаг, и, поскольку у каждой страны есть ключ, это будет
очень удобно, как мне кажется. Позвольте мне вручить вам ключ от клуба, и,
с большой благодарностью за ваше одолжение, займите мое место.

Бурные аплодисменты, когда мистер Уэллер положил на стол маленький ключ, и
стихли; грелка стучала и бешено размахивала руками, и прошло некоторое время
прежде чем порядок был восстановлен. Последовала долгая дискуссия, и каждый из них
удивил, потому что каждый старался изо всех сил; так что это было
необычайно оживленное собрание, и оно не прерывалось до позднего часа, когда
расстались с тремя пронзительными возгласами "ура" в честь нового участника.

Никто никогда не жалел о том, что принял Сэма Уэллера в клуб, потому что более преданного,
послушного и весёлого члена клуба не могло быть. Он, безусловно, добавил
«Дух» собраний и «тон» газеты; его речи
волновали слушателей, а его статьи были превосходными,
патриотическими, классическими, комичными или драматичными, но никогда не сентиментальными. Джо
считала, что они достойны Бэкона, Мильтона или Шекспира, и, по её мнению,
переделывала свои собственные работы с хорошим эффектом.

Почтовая контора была замечательным маленьким учреждением и прекрасно процветала,
поскольку через неё проходило почти столько же странных вещей, сколько и через настоящую
контору. Трагедии и галстуки, поэзия и соленья, семена для сада и длинные
письма, музыка и имбирные пряники, резинки, приглашения, выговоры и
щенки. Старому джентльмену нравилось веселиться, и он развлекался, отправляя
странные посылки, загадочные послания и забавные телеграммы; а его садовник,
который был очарован прелестями Ханны, на самом деле отправил любовное письмо
Джо. Как они смеялись, когда тайна раскрылась, и не подозревали, сколько
любовных писем будет храниться в этом маленьком почтовом отделении в
последующие годы!




 [Иллюстрация: Джо провела утро на реке]

 XI.

 ЭКСПЕРИМЕНТЫ.


«Первое июня! Завтра Короли уезжают на побережье, и я свободна. Три месяца каникул — как же я буду наслаждаться ими!» — воскликнула Мэг,
вернувшись домой в один из тёплых дней и обнаружив Джо лежащей на диване в необычном состоянии истощения, в то время как Бет снимала с неё пыльные ботинки, а Эми готовила лимонад для всей компании.

«Тетя Марч уехала сегодня, и слава богу!» — сказала Джо. — «Я ужасно боялась, что она попросит меня поехать с ней; если бы она попросила, я бы почувствовала, что должна это сделать; но Пламфилд — это не то же самое, что
Понимаете, на церковном дворе было очень многолюдно, и я бы предпочла, чтобы меня отпустили. Мы спешили, чтобы успеть
высадить пожилую даму, и я пугалась каждый раз, когда она со мной заговаривала, потому что так спешила уйти, что была необычайно услужливой и милой и боялась, что она не сможет со мной расстаться. Я дрожала, пока она не села в карету, и в последний раз испугалась, потому что, когда карета тронулась, она высунула голову и сказала: «Джозефина, ты не…»
Я больше ничего не слышала, потому что трусливо повернулась и убежала; я действительно убежала и свернула за угол, где почувствовала себя в безопасности.

«Бедняжка Джо! Она вошла с таким видом, будто за ней гнались медведи», — сказала
Бет, по-матерински обнимая ноги сестры.

"Тётя Марч — настоящая заноза, не так ли?" — заметила Эми, критически пробуя
свою смесь.

— Она имеет в виду «вампир», а не «морская водоросль», но это не важно; слишком жарко, чтобы обращать внимание на части речи, — пробормотала Джо.

 — Чем ты будешь заниматься весь отпуск? — тактично сменила тему Эми.

 — Буду допоздна валяться в постели и ничего не делать, — ответила Мэг из глубины кресла-качалки. «Всю зиму я простужался и болел, и мне пришлось
Я целыми днями работаю на других людей, так что теперь я собираюсь отдыхать и веселиться от души.

 «Нет, — сказала Джо, — такой сонливый образ жизни мне не подходит. Я взяла с собой кучу книг и собираюсь проводить свои светлые часы за чтением, сидя на старой яблоне, когда у меня не будет л...»

"Не говори "жаворонки"!" - взмолилась Эми в ответ на пренебрежение к "самфайру"
поправка.

"Тогда я скажу "соловьи" вместе с Лори; это правильно и
уместно, поскольку он соловей".

«Не позволяй нам пока делать уроки, Бет, а играй с нами всё время,
и отдыхай, как и собирались девочки», — предложила Эми.

— Что ж, я пойду, если мама не возражает. Я хочу выучить несколько новых песен,
а моим детям нужно подготовиться к лету; они ужасно неряшливы и страдают от недостатка одежды.

 — Можно, мама? — спросила Мег, повернувшись к миссис Марч, которая сидела за шитьём в так называемом «уголке Марми».

"Вы можете провести свой эксперимент в течение недели и посмотреть, понравится ли он вам. Я
думаю, к вечеру субботы вы обнаружите, что все игры и отсутствие работы так же
плохи, как и вся работа и отсутствие игр ".

- О боже, нет! уверена, это будет восхитительно, - самодовольно сказала Мэг.

— А теперь я предлагаю тост, как говорит мой друг и напарник, Сэйри Гэмп.
Веселье навсегда, и никаких забот! — воскликнул Джо, поднимаясь со стаканом в руке, когда
ледяной лимонад пошёл по кругу.

Они все весело выпили и начали эксперимент с того, что бездельничали до конца дня. На следующее утро Мэг не появилась до десяти часов; её одинокий завтрак был невкусным, а комната казалась пустой и неубранной; Джо не наполнила вазы, Бет не протёрла пыль, а книги Эми были разбросаны по полу. Всё было аккуратно и приятно, кроме «уголка Марми», который выглядел как обычно; там Мэг сидела, «отдыхая и читая».
что означало «зевнуть» и представить, какие красивые летние платья она купит на свою зарплату. Джо провела утро на реке с Лори, а
днём читала и плакала над «Широким, широким миром» на яблоне. Бет начала с того, что вытащила всё из большого шкафа,
где жила её семья; но, устав ещё до середины, она оставила всё вверх тормашками и пошла слушать музыку, радуясь, что ей не нужно мыть посуду. Эми устроила себе ложе, надела своё лучшее белое
платье, пригладила локоны и села рисовать под цветущей жимолостью.
надеясь, что кто-нибудь увидит её и спросит, кто она такая. Но никто не появился, кроме любопытного длинноногого папаши, который с интересом рассматривал её работы. Она пошла прогуляться, попала под дождь и вернулась домой вся мокрая.

 [Иллюстрация: Эми села рисовать]

 За чаем они обменялись впечатлениями, и все согласились, что это был восхитительный, хотя и необычайно долгий день. Мэг, которая во второй половине дня пошла за покупками и купила «милый голубой муслин», обнаружила, что после того, как она отрезала лишнее, ткань не отстирывается, и это досадное недоразумение заставило её
слегка сердитая. Джо обожгла кожу на носу, катаясь на лодке, и заработала
сильную головную боль из-за слишком долгого чтения. Бет была обеспокоена беспорядком в своем гардеробе
и трудностью выучить три или четыре песни одновременно
; и Эми глубоко сожалела о том, что ее платье пострадало из-за Кэти
Вечеринка у Браунов должна была состояться на следующий день, и теперь, как и Флоре МакФлимси, ей «нечего было надеть». Но это были сущие пустяки, и они заверили мать, что эксперимент проходит успешно. Она улыбнулась, ничего не сказала и с помощью Ханны занялась их заброшенной работой по дому.
было приятно, а домашняя работа шла гладко. Поразительно, насколько странным и неудобным было положение дел, вызванное процессом «отдыха и веселья». Дни становились всё длиннее и длиннее; погода была необычайно переменчивой, как и настроение; всех охватило тревожное чувство, и Сатана нашёл множество занятий для праздных рук. В порыве роскоши
Мэг отложила в сторону кое-что из своих вещей, а затем обнаружила, что время тянется так медленно, что
она начала резать и портить свою одежду в попытках
украсьте их по-моффатовски. Джо читала до тех пор, пока у неё не заболели глаза, и ей надоели книги. Она так нервничала, что даже добродушная Лори с ней поссорилась, и так расстроилась, что отчаянно пожалела, что не уехала с тётей Марч. Бет неплохо ладила с ними, потому что постоянно забывала, что это должна быть «только игра, а не работа», и время от времени возвращалась к своим старым привычкам. Но что-то в воздухе действовало на неё, и не раз её спокойствие нарушалось. Настолько, что однажды она даже встряхнула бедную Джоанну.
и сказала ей, что она «пугливая». Эми пришлось хуже всех, потому что у неё было мало
ресурсов; и когда сёстры оставили её развлекать себя и заботиться о себе самой, она вскоре обнаружила, что это взрослое и важное маленькое «я» стало для неё тяжёлым бременем. Ей не нравились куклы, сказки были детскими, а рисовать всё время было нельзя; чаепития не приносили особой пользы, как и пикники, если они не были организованы должным образом. «Если бы можно было жить в
прекрасном доме, полном милых девушек, или отправиться в путешествие, лето было бы
восхитительным; но оставаться дома с тремя эгоистичными сёстрами и
Взрослого мальчика было достаточно, чтобы испытать терпение Боаза, — жаловалась мисс
Малапроп после нескольких дней, проведённых в удовольствиях, волнениях и скуке.

Никто бы не признался, что устал от эксперимента, но к вечеру пятницы каждый из нихпро себя она радовалась, что неделя почти закончилась. Надеясь, что урок запомнится им лучше, миссис Марч, у которой было хорошее чувство юмора, решила завершить испытание подобающим образом. Поэтому она дала Ханне выходной и позволила девочкам в полной мере насладиться игровой системой.

  Когда они проснулись в субботу утром, на кухне не было огня, в столовой не было завтрака, а матери нигде не было видно.

— «Боже милостивый! Что случилось?» — воскликнула Джо, в ужасе оглядываясь по сторонам.


Мэг побежала наверх и вскоре вернулась с облегчённым, но довольно
Она была сбита с толку и немного смущена.

"Мама не больна, просто очень устала, и она говорит, что собирается весь день тихо сидеть в своей комнате, а мы будем делать всё, что в наших силах. Это очень
Это странно с её стороны, она ведёт себя не так, как обычно; но она говорит, что у неё была тяжёлая неделя, так что мы не должны ворчать, а должны позаботиться о себе.

«Это довольно просто, и мне нравится эта идея; я так и рвусь что-нибудь сделать — то есть найти какое-нибудь новое развлечение, понимаете», — быстро добавила Джо.

На самом деле для всех них было огромным облегчением немного поработать,
и они взялись за дело с энтузиазмом, но вскоре поняли, что Ханна была права, когда говорила: «Ведение домашнего хозяйства — это не шутки». В кладовой было много еды, и пока Бет и Эми накрывали на стол, Мэг и Джо готовили завтрак, размышляя о том, почему слуги всегда говорят о тяжёлой работе.

"Я отнесу немного маме, хотя она сказала, чтобы мы не думали о ней"
"она сама о себе позаботится", - сказала Мэг, которая председательствовала и чувствовала
вполне по-взрослому выглядящая за чайником.

Так что поднос был приготовлен еще до того, как кто-либо начал, и поднесен к столу с
комплиментами от повара. Кипяченый чай был очень горьким, омлет
подгорели, а печенье было в пятнах от салератов, но миссис Марч
приняла угощение с благодарностью и от души посмеялась над ним после того, как Джо
ушла.

«Бедняжки, боюсь, им придётся нелегко, но они не пострадают, и это пойдёт им на пользу», — сказала она, доставая более вкусные блюда, которыми запаслась сама, и убирая плохой завтрак, чтобы не задеть их чувства, — маленький материнский обман, за который они были ей благодарны.

 Жалоб внизу было много, и главный повар сильно огорчился.
из-за своих неудач. «Ничего страшного, я приготовлю ужин и буду прислугой, а ты
будешь хозяйкой, держи руки в чистоте, принимай гостей и отдавай приказы», — сказала
Джо, которая знала о кулинарии ещё меньше, чем Мэг.

 Это любезное предложение было с радостью принято, и Маргарет удалилась в
гостиную, которую она поспешно привела в порядок, убрав мусор под диван и
закрыв жалюзи, чтобы не пришлось вытирать пыль. Джо, будучи абсолютно уверенной в своих силах и желая по-дружески помириться, немедленно оставила в офисе записку, приглашая Лори на ужин.

«Лучше бы тебе посмотреть, что у тебя есть, прежде чем приглашать гостей», —
сказала Мег, когда ей сообщили о гостеприимном, но опрометчивом поступке.

"О, у меня есть солонина и много картофеля, а ещё я возьму спаржу и омара «для остроты», как говорит Ханна. Мы возьмём салат и сделаем салат. Я не знаю как, но в книге написано. На десерт у меня будет бланманже и клубника, а также кофе, если вы хотите, чтобы всё было элегантно.

 «Не пробуйте слишком много блюд, Джо, потому что вы не сможете приготовить ничего, кроме имбирных пряников и конфет из патоки, которые можно есть. Я умываю руки.
званый ужин; и, поскольку ты сама пригласила Лори, ты можешь просто позаботиться о нём.

«Я не хочу, чтобы ты делала что-то, кроме как была с ним вежлива и помогла с пудингом. Ты ведь дашь мне совет, если я попаду в затруднительное положение?»
спросила Джо, немного обидевшись.

- Да, но я мало что знаю, кроме хлеба и нескольких мелочей. Тебе
лучше спросить разрешения у мамы, прежде чем что-нибудь заказывать, - благоразумно ответила Мег
.

"Конечно, я должен; я не дурак", и Джо ушел рассерженный на
сомнения в своих силах.

«Возьми, что тебе нравится, и не мешай мне; я иду ужинать и не могу беспокоиться о том, что происходит дома», — сказала миссис Марч, когда Джо заговорила с ней. «Мне никогда не нравилось заниматься хозяйством, и сегодня я собираюсь взять отпуск, читать, писать, ходить в гости и развлекаться».

Необычное зрелище — её занятая делами мать, удобно устроившаяся в кресле и
читающая ранним утром, — заставило Джо почувствовать, что произошло какое-то
природное явление, потому что затмение, землетрясение или извержение
вулкана вряд ли показались бы ей более странными.

«Что-то не так», — сказала она себе, спускаясь вниз.
Джо спустилась по лестнице. «Бет плачет, это верный признак того, что в этой семье что-то не так. Если Эми мешает, я её встряхну».

 Чувствуя себя не в своей тарелке, Джо поспешила в гостиную и увидела, что Бет рыдает над Пиппом, канарейкой, который лежал мёртвый в клетке, с жалобно вытянутыми лапками, словно умоляя о еде, без которой он умер.

«Это всё моя вина — я забыла о нём — не осталось ни семени, ни капли. О
Пип! О Пип! как я могла быть так жестока с тобой?» — воскликнула Бет, взяв бедное создание в руки и пытаясь его оживить.

 [Иллюстрация: О Пип! О Пип!]

Джо заглянула в его полуоткрытый глаз, потрогала его маленькое сердечко и, обнаружив, что он окоченел и остыл, покачала головой и предложила свою коробку из-под домино в качестве гроба.

"Положи его в духовку, может, он согреется и оживёт," — с надеждой сказала Эми.

«Он был голоден, и его нельзя запекать, теперь он мёртв. Я сошью ему саван, и его похоронят в саду; и у меня никогда больше не будет другой птицы, никогда, мой Пип! потому что я слишком плохая хозяйка», — пробормотала
Бет, сидя на полу и держа своего питомца в руках.

«Похороны будут сегодня днём, и мы все придём. Не плачь, Бети, мне очень жаль, но на этой неделе всё идёт наперекосяк, и Пипу пришлось хуже всех. Сшейте саван и положите его в мой ящик, а после званого ужина у нас будут маленькие скромные похороны», — сказала Джо, чувствуя, что взяла на себя слишком много.

Оставив остальных утешать Бет, она отправилась на кухню, которая
находилась в плачевном состоянии. Надев большой фартук,
она принялась за работу и сложила посуду в стопку для мытья, когда
обнаружила, что огонь погас.

"Вот приятная перспектива!" - пробормотала Джо, распахивая дверцу печи,
и энергично ковыряясь в золе.

Имея разгорался огонь, она думала, что она пойдет на рынок, а
вода с подогревом. Прогулка подняла ей настроение; и, льстя себе мыслью, что
она заключила выгодную сделку, она поплелась домой, предварительно купив очень
молодого омара, немного очень старой спаржи и две упаковки кислоты
клубника. К тому времени, как она убралась, ужин был готов, и
печь раскалилась докрасна. Ханна оставила подниматься буханку хлеба, Мег
замесила его заранее, поставила на очаг для второго подъёма и
забыла об этом. Мэг развлекала Салли Гардинер в гостиной, когда
дверь распахнулась, и на пороге появилась покрытая мукой, в фартуке, раскрасневшаяся и растрепанная
фигура, которая раздражённо спросила:

 «Послушайте, разве хлеба недостаточно, когда он стекает по сковородкам?»

Салли начала смеяться, но Мэг кивнула и подняла брови так высоко, как только могла, из-за чего привидение исчезло, а кислый хлеб без промедления отправился в печь. Миссис Марч вышла,
поглядывая то туда, то сюда, чтобы посмотреть, как идут дела, и сказав несколько утешительных слов Бет, которая сидела и шила саван, пока дорогая
Усопшая лежала в гробу из красного дерева. Странное чувство беспомощности
охватило девушек, когда серый чепец исчез за углом, и
отчаяние охватило их, когда через несколько минут появилась мисс Крокер
и сказала, что придёт на ужин. Эта дама была худой, жёлчной
старой девой с острым носом и пытливыми глазами, которая всё замечала
и сплетничала обо всём, что видела. Она им не нравилась, но их научили быть с ней добрыми просто потому, что она была старой и бедной, и у неё было мало друзей. Поэтому Мэг усадила её в кресло и попыталась развлечь.
пока она задавала вопросы, критиковала всё подряд и рассказывала истории о
знакомых людях.

Словами не передать, какие тревоги, переживания и усилия
пришлось приложить Джо в то утро, а ужин, который она подала, стал
постоянной шуткой. Боясь спрашивать совета, она старалась изо всех сил
и обнаружила, что для того, чтобы стать поваром, нужно нечто большее, чем
энергия и добрая воля. Она варила спаржу в течение часа и с огорчением обнаружила, что головки сварились, а стебли стали твёрже, чем когда-либо.
Хлеб подгорел до черноты, потому что заправка для салата так её раздражала, что
она откладывала всё остальное, пока не убедила себя, что не сможет приготовить это к столу. Лобстер был для неё тёмной лошадкой, но она колотила и тыкала в него, пока не очистила от панциря, и его жалкие останки не скрылись в зарослях листьев салата. С картофелем нужно было поспешить, чтобы не заставлять спаржу ждать, и он всё никак не готовился. Бланманже было комковатым, а клубника не такой спелой, как казалась,
потому что её умело «обезжирили».

«Что ж, они могут съесть говядину, хлеб с маслом, если голодны; только
«Как унизительно тратить всё утро впустую», —
подумала Джо, когда она позвонила в колокольчик на полчаса позже обычного и
стояла, разгорячённая, уставшая и расстроенная, глядя на угощение, приготовленное для
Лори, привыкшей ко всяким изыскам, и мисс Крокер, чьи любопытные глаза
заметили бы все промахи, а болтливый язык разнёс бы о них повсюду.

Бедняжка Джо с радостью спряталась бы под стол, пока все
пробовали и откладывали в сторону одно блюдо за другим. Эми хихикала, Мэг выглядела расстроенной,
мисс Кроукер поджимала губы, а Лори болтала и смеялась со всеми.
изо всех сил старался придать праздничный вид. Единственным сильным
преимуществом Джо были фрукты, потому что она хорошо их
подсластила и подала к ним кувшин жирных сливок. Её раскрасневшиеся щёки слегка
побледнели, и она сделала глубокий вдох, когда красивые
стеклянные тарелки пошли по кругу, и все с удовольствием
посмотрели на маленькие розовые островки, плавающие в море сливок.
Мисс Крокер попробовала первой, скривилась и поспешно выпила немного воды. Джо, которая отказалась, думая, что их может не хватить, потому что
они сильно уменьшились в количестве после сбора, взглянула на Лори, но он
Он мужественно ел, хотя его рот слегка кривился, и он не отрывал глаз от тарелки. Эми, которая любила изысканные блюда, взяла полную ложку, поперхнулась, закрыла лицо салфеткой и поспешно вышла из-за стола.

 [Иллюстрация: мисс Кроукер скривила лицо]

 «О, что это?» — воскликнула Джо, дрожа.

— Соль вместо сахара, а сливки кислые, — ответила Мэг, трагически взмахнув рукой.

Джо застонала и откинулась на спинку стула, вспомнив, что в последний раз посыпала ягоды сахарной пудрой из одной из двух коробок.
на кухонном столе и забыла поставить молоко в холодильник. Она покраснела и была готова расплакаться, когда встретилась взглядом с Лори, который, несмотря на все свои героические усилия, выглядел весёлым. Комедийная сторона ситуации внезапно поразила её, и она смеялась до слёз. Как и все остальные, даже
«Каркуша», как девочки называли старушку, и неудачный ужин
закончился весело, с хлебом и маслом, оливками и весельем.

 «У меня не хватит сил сейчас встать и уйти, так что мы протрезвеем
«Мы сами устроим похороны», — сказала Джо, когда они встали, и мисс Кроукер собралась уходить, желая рассказать эту историю за обеденным столом у другой подруги.

Они протрезвели ради Бет; Лори выкопал могилу под папоротниками в роще, и маленькая Пип была с плачем уложена в неё своей добросердечной хозяйкой и покрыта мхом, а на камень, на котором была высечена эпитафия, сочинённая Джо, пока она возилась с обедом, повесили венок из фиалок и подорожника:

 «Здесь покоится Пип Марч,  умерший 7 июня».
 Любил и оплакивал больную,
 И не скоро забудется.

По окончании церемонии Бет удалилась в свою комнату, переполненная
эмоциями и омарами; но там не было места для отдыха, потому что кровати
не были застелены, и она обнаружила, что её горе значительно
уменьшилось, когда она взбивала подушки и наводила порядок. Мэг помогла Джо убрать
остатки пиршества, что заняло половину дня и так утомило их, что они
согласились довольствоваться чаем и тостами на ужин.
Лори повезла Эми кататься на машине, что было актом милосердия, потому что
сметана, похоже, плохо повлияла на её настроение. Миссис Марч пришла
Вернувшись домой, она застала трёх старших девочек за работой в середине дня.
Взглянув на шкаф, она поняла, что эксперимент удался.

Не успели домохозяйки отдохнуть, как пришли несколько человек, и им пришлось
торопиться, чтобы подготовиться к их приходу. Затем нужно было приготовить чай,
выполнить поручения и отложить на потом одно-два необходимых дела по шитью.
Когда опустились сумерки, влажные и тихие, одна за другой они собрались на крыльце,
где прекрасно цвели июньские розы, и каждая из них застонала или
вздохнула, когда села, словно уставшая или встревоженная.

«Какой ужасный день!» — начала Джо, которая обычно говорила первой.


"Он показался короче, чем обычно, но _очень_ неудобным, — сказала Мег.

"Совсем не похоже на дом, — добавила Эми.

"Без Марми и малышки Пип это не может быть похоже на дом, — вздохнула Бет,
взглянув полными слёз глазами на пустую клетку над своей головой.

— Вот, мама, дорогая, и завтра у тебя будет ещё одна птичка, если ты
хочешь.

Пока она говорила, миссис Марч подошла и встала рядом с ними, выглядя так, будто её каникулы были не намного приятнее, чем у них.

"Вы довольны своим экспериментом, девочки, или хотите ещё один?
— спросила она, когда Бет прижалась к ней, а остальные повернулись к ней с просветлевшими лицами, как цветы поворачиваются к солнцу.

"Я не хочу!" решительно воскликнула Джо.

"И я тоже," — отозвались остальные.

"Значит, вы думаете, что лучше иметь несколько обязанностей и жить немного для других, да?"

"Бездельничать и развлекаться бесполезно", - заметила Джо, качая головой. "Я
устала от этого и собираюсь сразу же заняться чем-нибудь".

"Предположим, вы научитесь готовить простые блюда; это полезное умение, без которого
не должна быть лишена ни одна женщина", - сказала миссис Марч, неслышно рассмеявшись над
воспоминание о званом ужине у Джо, потому что она встретила мисс Крокер и
услышала её рассказ об этом.

"Мама, ты ушла и оставила всё как есть, просто чтобы посмотреть, как мы
справимся?" — воскликнула Мег, которая весь день что-то подозревала.

"Да, я хотела, чтобы ты увидела, как благополучие всех зависит от того, насколько добросовестно каждый выполняет свою часть работы. Пока мы с Ханной выполняли твою работу, ты неплохо справлялась,
хотя я не думаю, что ты была очень счастлива или дружелюбна, поэтому я
подумал, что в качестве небольшого урока я покажу тебе, что происходит, когда каждый думает только о себе. Тебе не кажется, что приятнее помогать
друг к другу, чтобы у нас были повседневные обязанности, которые делают досуг приятным, когда он наступает, и чтобы мы терпели и переносили тяготы, чтобы наш дом был уютным и милым для всех нас?

«Да, мама, да!» — закричали девочки.

«Тогда позвольте мне посоветовать вам снова взять на себя свои маленькие обязанности, потому что, хотя они иногда кажутся тяжёлыми, они полезны для нас и становятся легче, когда мы учимся их выполнять. Работа полезна, и для каждого найдётся дело; она
спасает нас от скуки и безделья, полезна для здоровья и духа, и
даёт нам ощущение силы и независимости лучше, чем деньги или
мода."

«Мы будем работать как пчёлки и получать от этого удовольствие; посмотрим, если не будем!» — сказала Джо. «Я
научусь готовить простые блюда для своего праздничного задания, и следующий званый ужин, который я устрою, пройдёт успешно».

«Я сошью комплект рубашек для отца вместо тебя, Марми». Я могу и буду, хотя и не люблю шить; это лучше, чем возиться со своими вещами, которые и так достаточно хороши, — сказала Мэг.

"Я буду каждый день делать уроки и не буду так много времени проводить за музыкой и куклами. Я глупая и должна учиться, а не играть, — сказала Мэг.
Таково было решение Бет, а Эми последовала их примеру, героически заявив: «Я научусь делать петли для пуговиц и следить за своей речью».

«Очень хорошо! Тогда я вполне удовлетворён экспериментом и надеюсь, что нам не придётся его повторять; только не доходите до другой крайности и не копайтесь в земле, как рабы». Уделяйте время работе и развлечениям; делайте каждый день полезным и приятным и доказывайте, что понимаете ценность времени, хорошо его используя. Тогда молодость будет восхитительной, старость принесёт мало сожалений, а жизнь станет прекрасной, несмотря на бедность.

«Мы будем помнить, мама!» — и они помнили.

 [Иллюстрация: «Мы будем работать как пчёлки»]




 XII.

 Лагерь Лоуренс.


 [Иллюстрация: Бет была почтальоном]

Бет была почтальоншей, потому что, находясь дома, она могла регулярно ходить на почту, и ей очень нравилось ежедневно открывать маленькую дверцу и раздавать почту. Однажды июльским днём она пришла с полными руками и разнесла по дому письма и посылки, как разносчик газет.

— Вот твой букет, мама! Лори никогда этого не забывает, — сказала она, ставя
свежий букет в вазу, которая стояла в «уголке Марми» и которую
заботливый мальчик постоянно пополнял.

"Мисс Мэг Марч, одно письмо и перчатка, — продолжила Бет, передавая
вещи сестре, которая сидела рядом с матерью и шила браслеты.

— Я оставила там пару, а здесь только одна, — сказала Мэг, глядя на серую хлопковую перчатку.

"Ты не уронила вторую в саду?"

"Нет, я уверена, что не уронила, потому что в кабинете была только одна."

«Ненавижу носить непарные перчатки! Ничего страшного, другую можно найти. Моё
письмо — это всего лишь перевод немецкой песни, которую я хотела послушать; я думаю, что это сделал мистер
 Брук, потому что это не почерк Лори».

Миссис Марч взглянула на Мег, которая выглядела очень хорошенькой в своём клетчатом
утреннем платье, с локонами, выбившимися на лоб, и очень женственной,
когда сидела за своим маленьким рабочим столиком, заваленным аккуратными
белыми рулонами, и не подозревала о мыслях своей матери, пока шила и пела,
а её пальцы летали, и она была занята своими мыслями.
девичьи фантазии, такие же невинные и свежие, как анютины глазки у неё на поясе, — миссис Марч улыбнулась и осталась довольна.

"Два письма для доктора Джо, книга и забавная старая шляпа, которая закрывала собой всё почтовое отделение, торчала снаружи, — сказала Бет, смеясь, и вошла в кабинет, где Джо сидела и писала.

"Какой хитрый этот Лори! Я сказала, что хотела бы, чтобы в моде были шляпы побольше, потому что я каждый жаркий день обжигаю лицо. Он сказал: «Зачем обращать внимание на
моду? Носите большую шляпу и будьте в ней
комфорты!» Я сказала, что надела бы её, если бы она у меня была, и он прислал мне эту, чтобы я примерила. Я надену её ради забавы и покажу
«Мне плевать на моду», — и, повесив старинную широкополую шляпу на бюст Платона, Джо стала читать письма.

 От одного из них, написанного матерью, у неё зарделись щёки и наполнились слезами глаза, потому что в нём говорилось:

 «Дорогая моя,

 я пишу тебе, чтобы сказать, с каким удовлетворением я наблюдаю за твоими попытками контролировать свой нрав. Вы ничего не говорите о своих испытаниях, неудачах или успехах и, возможно, думаете, что их не видит никто, кроме Друга, о помощи которого вы ежедневно просите, если я могу доверять потрёпанной обложке вашего путеводителя. _Я_ тоже
 я видела их всех и искренне верю в искренность вашего решения, поскольку оно начинает приносить плоды. Продолжайте, дорогая, терпеливо и смело, и всегда верьте, что никто не сочувствует вам так искренне, как ваша любящая

 «МАМА».

 «Это мне на пользу! Это стоит миллионов денег и похвал.
 О, мама, я стараюсь!» Я буду продолжать стараться и не устану, потому что
ты мне помогаешь.

Опустив голову на руки, Джо всплакнула над своим маленьким романом.
слёзы, потому что она думала, что никто не видит и не ценит её стараний быть хорошей; и это заверение было вдвойне ценным, вдвойне обнадеживающим, потому что оно было неожиданным и исходило от человека, чьё одобрение она ценила больше всего. Чувствуя себя сильнее, чем когда-либо, чтобы встретиться лицом к лицу со своим Аполлионом и победить его, она прикрепила записку к платью, как щит и напоминание, чтобы не застать её врасплох, и открыла другое письмо, готовая к любым новостям, хорошим или плохим. Крупным размашистым почерком Лори написала:

 «Дорогая Джо,
 Что за хо!

 Завтра ко мне придут английские девочки и мальчики, и я хочу хорошо провести время. Если будет хорошая погода, я поставлю палатку в Лонгмидоу и приглашу всю компанию на обед и крокет, разожгу костёр, устрою беспорядок по-цыгански и буду веселиться. Они хорошие люди и любят такие вещи.
 Брук поедет, чтобы поддержать нас, мальчиков, а Кейт Вон будет вести себя прилично с девочками. Я хочу, чтобы вы все приехали; я ни за что не отпущу Бет, и никто не будет её беспокоить. Не беспокойтесь о пайках — я обо всём позабочусь.
 в общем, приходите, там есть один хороший парень!

 «В страшной спешке,
 всегда ваша, Лори».

 «Вот это да!» — воскликнула Джо, влетая в комнату, чтобы сообщить новость Мэг.

 «Конечно, мы можем пойти, мама?» это будет так полезно для Лори, потому что я могу грести, а Мэг присмотрит за обедом, и дети будут чем-то полезны.

 — Надеюсь, Вонны не очень взрослые люди. Ты что-нибудь о них знаешь, Джо? — спросила Мэг.

  — Только то, что их четверо. Кейт старше тебя, Фред и
Фрэнк (близнецы) примерно моего возраста и маленькая девочка (Грейс), которой девять или
десять. Лори знал их за границей, и мальчики ему нравились; мне показалось, судя по тому, как он кривил губы, говоря о ней, что он не очень-то восхищался
Кейт.

«Я так рада, что мой французский маникюр в порядке; он как раз в тему и так
мне идёт!» — самодовольно заметила Мэг. «У тебя есть что-нибудь приличное, Джо?»

«Алый и серый лодочный костюм — то, что мне нужно. Я буду грести и
бродить по окрестностям, так что мне не нужен крахмал. Ты пойдёшь со мной,
Бети?»

«Если ты не позволишь ни одному из мальчиков заговорить со мной».

«Ни одному мальчику!»

«Мне нравится радовать Лори, и я не боюсь мистера Брука, он такой
— Хорошо, но я не хочу ни играть, ни петь, ни говорить. Я буду усердно работать и никого не буду беспокоить, а ты позаботишься обо мне, Джо, и я уйду.

 — Вот моя хорошая девочка, ты пытаешься бороться со своей застенчивостью, и я люблю тебя за это. Бороться с недостатками нелегко, как я знаю; и доброе слово
в некотором роде поднимает настроение. Спасибо тебе, мама", - и Джо поцеловала худенькую щечку
благодарный поцелуй, более ценный для миссис Марч, чем если бы он вернул
розовую округлость ее юности.

"У меня была коробка шоколадных конфет и фотография, которую я хотела скопировать", - сказала
Эми, показывая свою почту.

«И я получила записку от мистера Лоуренса, в которой он просит меня прийти и поиграть с ним сегодня вечером, до того, как зажгут лампы, и я пойду», — добавила Бет, чья дружба со старым джентльменом процветала.

 «А теперь давайте пробежимся по дому и сегодня сделаем двойную работу, чтобы завтра мы могли играть в своё удовольствие», — сказала Джо, готовясь заменить ручку метлой.

Когда на следующее утро солнце заглянуло в комнату девочек, обещая им погожий день, оно увидело забавную картину. Каждая из них подготовилась к празднику так, как считала нужным и правильным. У Мэг был дополнительный ряд
Джо обильно смазала её пострадавшее лицо холодным кремом, Бет уложила Джоанну в постель, чтобы
загладить приближающееся расставание, а Эми довела дело до конца,
прикрепив к её носу булавку, чтобы приподнять пострадавшую часть лица.
Это была одна из тех булавок, которыми художники закрепляют бумагу на
своих чертежных досках, поэтому она вполне подходила и была эффективна
для той цели, которой теперь служила. Это забавное зрелище, похоже, позабавило
солнце, потому что оно засияло так ярко, что Джо проснулась и
разбудила всех своих сестёр, от души посмеявшись над украшением Эми.

 [Иллюстрация: Эми довела дело до конца, приколотив себе на нос булавку для галстука]

 Солнце и смех были хорошими предзнаменованиями для весёлой вечеринки, и вскоре в обоих домах началась оживлённая суматоха. Бет, которая была готова первой, сообщала о том, что происходит у соседей, и оживляла туалеты своих сестёр частыми телеграммами из окна.

«А вот и человек с палаткой! Я вижу, как миссис Баркер собирает обед
в корзину и большой котелок. Теперь мистер Лоуренс смотрит вверх на
Небо и флюгер; я бы тоже хотела, чтобы он улетел. Вон Лори,
похожий на моряка, — славный мальчик! О, боже мой! вон карета,
полная людей, — высокая дама, маленькая девочка и два ужасных мальчика. Один
хромой; бедняжка, у него костыль. Лори нам этого не сказал. Быстрее, девочки! Уже поздно. Смотрите-ка, это же Нед Моффат, честное слово.
 Послушайте, Мэг, разве это не тот мужчина, который однажды поклонился вам, когда мы ходили по магазинам?

 — Да, это он. Как странно, что он пришёл. Я думала, он в горах. А вот и Салли; я рада, что она вернулась вовремя. — Я в порядке, Джо? — взволнованно воскликнула Мэг.

«Обычная маргаритка. Придерживай платье и поправь шляпку; в таком положении она выглядит
сентиментально и слетит при первом же дуновении ветра. А теперь,
давай же!»

«О, Джо, ты же не собираешься носить эту ужасную шляпку? Это слишком абсурдно!» «Ты не должна превращаться в парня», — возразила Мэг, когда Джо повязала красной лентой широкополую старомодную шляпу «Легхорн», которую Лори прислала в шутку.

 «Но я всё равно превращусь, потому что это так круто — такая тень, свет и простор. . Это будет весело, и я не против быть парнем, если мне удобно».
что Джо направился прочь, и остальные последовали за ним,--яркий маленький
группа сестер, все самые лучшие, в летних костюмах, с удовольствием
лица под веселенькую шляпку-полями.

Лори побежал навстречу, и представить их друзьями, в самые теплые
образом. Газон был в гостиной, и в течение нескольких минут
живой сцене был принят там. Мэг была рада видеть, что мисс Кейт, несмотря на свой возраст, одета просто, чему могли бы позавидовать американские девушки, и ей были очень приятны заверения мистера Неда
что он пришёл специально, чтобы увидеть её. Джо поняла, почему Лори «приукрашивал» свою речь, когда говорил о Кейт, потому что у этой юной леди был вид «не подходи, не трогай меня», что сильно контрастировало со свободным и непринуждённым поведением других девочек. Бет понаблюдала за новенькими мальчиками и решила, что хромой не «ужасен», а мягок и слаб, и она будет добра к нему из-за этого. Эми нашла
Грейс воспитанной и весёлой девочкой, и после нескольких минут молчаливого
разглядывания друг друга они внезапно стали очень хорошими подругами.

Палатки, обед и принадлежности для крокета были отправлены заранее, и вскоре все погрузились в лодки, а мистер Лоуренс остался на берегу, размахивая шляпой. Лори и Джо гребли в одной лодке, мистер Брук и Нед — в другой, а Фред Вон, непоседливый близнец, изо всех сил старался расстроить их, размахивая веслом, как взбесившийся водяной жук. Забавная шляпка Джо заслуживала похвалы, потому что была
полезной: она растопила лёд в самом начале, вызвав смех; она создавала освежающий ветерок, развеваясь на ветру, когда она
Она гребла и сказала, что из неё получился бы отличный зонт для всей компании, если бы пошёл дождь. Кейт была довольно удивлена поведением Джо, особенно когда та воскликнула: «Христофор Колумб!» — потеряв весло, а Лори сказал: «Дружище, я тебя не ушиб?» — споткнувшись о её ноги, когда занял его место. Но, несколько раз поднеся к глазам подзорную трубу, чтобы
рассмотреть странную девушку, мисс Кейт решила, что она «странная, но довольно умная», и улыбнулась ей издалека.

 [Иллюстрация: мистер Лоуренс машет шляпой]

Мэг, сидевшая в другой лодке, была в восторге от того, что оказалась лицом к лицу с гребцами, которые восхищались открывшимся видом и орудовали вёслами с необычайным «мастерством и ловкостью». Мистер Брук был серьёзным, молчаливым молодым человеком с красивыми карими глазами и приятным голосом. Мэг нравились его спокойные манеры, и она считала его ходячей энциклопедией полезных знаний.
Он почти не разговаривал с ней, но часто смотрел на неё, и она
была уверена, что он не испытывает к ней отвращения. Нед, будучи студентом,
конечно, важничал, как и все первокурсники.
нелегкий долг взять на себя; он был не очень умен, но очень добродушен и
в целом отличный человек для пикника. Салли Гардинер была
поглощена поддержанием в чистоте своего белого пикантного платья и болтовней с
вездесущим Фредом, который держал Бет в постоянном ужасе своими шалостями.

Это было далеко не до Longmeadowбыл; но был установлен шатер и калитки
когда они прибыли. Приятное зелёное поле с тремя раскидистыми дубами посередине и ровной полосой газона для
игры в крокет.

"Добро пожаловать в лагерь «Лоуренс»!" — сказал юный хозяин, когда они приземлились, и все
воскликнули от восторга.

«Брук — главнокомандующий, я — интендант, остальные — штабные офицеры, а вы, дамы, — свита. Палатка — для вашего удобства, а этот дуб — ваша гостиная; это — столовая, а третья — походная кухня. А теперь давайте поиграем, пока не стало жарко, а потом подумаем об ужине».

Фрэнк, Бет, Эми и Грейс сели смотреть, как играют остальные.
Мистер Брук выбрал Мэг, Кейт и Фреда; Лори взял Салли,
Джо и Неда. Англичане играли хорошо, но американцы играли лучше.
лучше, и пядь за пядью землю так сильно, как если
дух '76 вдохновил их. Джо и Фреду было несколько стычек, и
один раз чудом избежал высоких слов. Джо прошла последнюю калитку и
пропустила удар, и эта неудача сильно ее расстроила. Фред был
совсем рядом с ней, и его очередь дошла до нее; он нанес удар, его
мяч попал в калитку и остановился в дюйме не с той стороны. Никого не было поблизости, и, подбежав, чтобы осмотреть его, он слегка толкнул его
ногой, и оно сдвинулось всего на дюйм в нужную сторону.

"Я закончил!" Теперь, мисс Джо, я подсажу вас и залезу первым, - крикнул
молодой джентльмен, замахиваясь молотком для следующего удара.

 [Иллюстрация: Теперь, мисс Джо, я рассчитаюсь с вами]

"Вы толкнули его; я вас видела; теперь моя очередь", - резко сказала Джо.

— Честное слово, я его не трогал; может, он немного сдвинулся, но это допустимо; так что отойди, пожалуйста, и дай мне подойти к костру.

 — Мы в Америке не жульничаем, но ты можешь, если захочешь, — сердито сказала Джо.


 — Все знают, что янки — самые хитрые. Ну вот!
- ответила Фреда, отбрасывая свой мяч подальше.

Джо открыла рот, чтобы сказать что-то грубое, но вовремя сдержалась,
покраснела до корней волос и с минуту стояла, изо всех сил колотя по калитке,
пока Фред не ударил по колышку и с ликованием не объявил, что он выбыл. Она отошла за своим мячом и долго искала его в кустах,
но вернулась, спокойная и невозмутимая, и терпеливо ждала своей очереди. Ей потребовалось несколько ударов, чтобы вернуть
потерянное место, и, когда она добралась туда, другая сторона уже почти
выиграла, потому что мяч Кейт был предпоследним и лежал рядом со столбом.

— Клянусь Джорджем, с нас хватит! Прощай, Кейт. Мисс Джо должна мне, так что
с тобой покончено, — взволнованно воскликнул Фред, когда они все подошли
посмотреть на финиш.

«У янки есть привычка быть великодушными по отношению к своим врагам», — сказала Джо, бросив на юношу такой взгляд, что тот покраснел. «Особенно когда они их побеждают», — добавила она, оставив мяч Кейт нетронутым и выиграв игру ловким ударом.

Лори вскинул шляпу, но потом вспомнил, что не стоит ликовать из-за поражения своих гостей, и, не закончив выкрикивать поздравления, прошептал своему другу:

— Молодец, Джо! Он действительно жульничал, я видела; мы не можем сказать ему об этом, но он больше так не будет, поверь мне.

Мэг отвела её в сторону под предлогом того, что нужно заколоть выбившуюся прядь, и одобрительно сказала:


— Это было ужасно неприятно, но ты сдержалась, и я так рада, Джо.

— Не хвали меня, Мэг, потому что я могла бы надрать ему уши прямо сейчас. Я бы точно взорвалась, если бы не осталась среди крапивы, пока не взяла себя в руки и не прикусила язык. Теперь я успокоилась, так что надеюсь, что он не будет мне мешать, — ответила Джо, кусая губы.
Она сердито посмотрела на Фреда из-под своей большой шляпы.

"Время обедать," — сказал мистер Брук, взглянув на часы.
"Главный интендант, не могли бы вы разжечь огонь и принести воды, пока мисс
Марч, мисс Салли и я накрываем на стол? Кто умеет варить хороший кофе?"

"Джо умеет," — сказала Мэг, с радостью рекомендуя свою сестру. Поэтому Джо, чувствуя, что её поздние уроки кулинарии делают ей честь, отправилась присматривать за кофейником, пока дети собирали сухие ветки, а мальчики разводили костёр и набирали воду из ближайшего ручья. Мисс Кейт рисовала, а Фрэнк разговаривал с Бет, которая плела коврики из тростника.
чтобы использовать в качестве тарелок.

 Главнокомандующий и его помощники вскоре накрыли стол скатертью с
привлекательным набором блюд и напитков, красиво украшенных зелёными
листьями. Джо объявил, что кофе готов, и все приступили к сытному обеду,
поскольку молодость редко страдает от несварения, а физические упражнения
развивают здоровый аппетит. Это был очень весёлый обед, потому что всё казалось
свежим и забавным, и частые взрывы смеха пугали почтенную лошадь, которая паслась неподалёку. На столе царило приятное неравенство, из-за которого часто падали чашки и тарелки; жёлуди
в молоко, маленькие чёрные муравьи угостились угощением без приглашения,
а пушистые гусеницы спустились с дерева, чтобы посмотреть, что происходит. Трое белоголовых детей выглянули из-за забора,
и отвратительная собака залаяла на них с другого берега реки изо всех сил.

 [Иллюстрация: «Это был очень весёлый обед». — Стр. 156.]

— Здесь есть соль, если ты предпочитаешь её, — сказал Лори, протягивая Джо блюдце с ягодами.


 — Спасибо, я предпочитаю пауков, — ответила она, поймав двух неосторожных маленьких
те, кто умер от переедания. «Как ты смеешь напоминать мне об этом ужасном званом ужине, когда твой так хорош во всех отношениях?» — добавила Джо,
и они обе рассмеялись и ели из одной тарелки, потому что фарфора
не хватило.

"В тот день я необычайно хорошо провела время и до сих пор не могу забыть об этом.
Это не моя заслуга, ты же знаешь; я ничего не делаю; это вы с Мэг и Брук всё устраиваете, и я вам безмерно благодарен. Что мы будем делать, когда больше не сможем есть? — спросил Лори, чувствуя, что его козырь был разыгран, когда обед закончился.

«Поиграйте во что-нибудь, пока не станет прохладнее. Я принесла «Авторов», и, осмелюсь сказать, мисс
Кейт знает что-то новое и интересное. Пойди и спроси её; она приятная компания, и тебе стоит проводить с ней больше времени».

«А ты разве не приятная компания? Я думала, она подойдёт Бруку, но он продолжает разговаривать с Мэг, а Кейт просто смотрит на них через свой дурацкий бокал». Я ухожу, так что не пытайся читать мне нравоучения, Джо.

Мисс Кейт знала несколько новых игр, и, поскольку девочки не хотели, а мальчики не могли больше есть, они все отправились в гостиную играть в «Ригмароль».

«Один человек начинает рассказ, любую чепуху, какую вам угодно, и рассказывает столько, сколько ему вздумается, только не забывает останавливаться в какой-нибудь захватывающей точке, когда следующий подхватывает и делает то же самое. Это очень забавно, если сделано хорошо, и получается идеальная смесь трагического и комического, над которой можно посмеяться.
— Пожалуйста, начинайте, мистер Брук, — властным тоном сказала Кейт, чем удивила Мэг, которая относилась к наставнику с таким же уважением, как и к любому другому джентльмену.

 Лежа на траве у ног двух юных леди, мистер Брук послушно начал рассказ, не сводя с них своих красивых карих глаз.
на сверкающей солнцем реке.

"Однажды рыцарь отправился в путь на поиски счастья,
потому что у него не было ничего, кроме меча и щита. Он долго
путешествовал, почти двадцать восемь лет, и ему приходилось нелегко,
пока он не добрался до дворца доброго старого короля, который обещал
вознаграждение тому, кто приручит и выдрессирует прекрасного, но
дикого жеребёнка, которого он очень любил. Рыцарь согласился попробовать и продвигался медленно, но верно, потому что
жеребёнок был отважным и вскоре научился любить своего нового хозяина,
хотя и был своенравным и диким. Каждый день, когда он давал ему уроки,
Этот королевский любимец, рыцарь, ехал на нём по городу и повсюду искал одно прекрасное лицо, которое он много раз видел во сне, но так и не нашёл. Однажды, когда он скакал по тихой улице, он увидел в окне полуразрушенного замка это прекрасное лицо. Он был в восторге, спросил, кто живёт в этом старом
замке, и ему ответили, что несколько принцесс-пленниц, заколдованных
колдуньей, прядут весь день, чтобы накопить денег и выкупить свою свободу.
Рыцарь очень хотел освободить их, но он был беден и
Он мог только каждый день проходить мимо, высматривая милое личико и мечтая увидеть его при солнечном свете. Наконец он решил войти в замок и спросить, чем он может им помочь. Он подошёл и постучал; огромная дверь распахнулась, и он увидел...

 [Иллюстрация: Он вприпрыжку шёл по тихой улице]

"Восхитительно прекрасная дама воскликнула в восторге: «Наконец-то!» наконец-то! — продолжила Кейт, которая читала французские романы и восхищалась
стилем. — Это она! — воскликнул граф Гюстав и упал к её ногам в
экстазе радости. — О, встаньте! — сказала она, протягивая мраморную руку.
справедливость. - Никогда! пока ты не скажешь мне, как я могу спасти тебя, - поклялся рыцарь
, все еще стоя на коленях. "Увы, моя жестокая судьба обрекает меня оставаться здесь
пока мой тиран не будет уничтожен". "Где злодей?" "В лиловом
салоне. Иди, храброе сердце, и спаси меня от отчаяния". "Я повинуюсь и вернусь
победителем или мертвым!С этими волнующими словами он бросился прочь и, распахнув дверь лилового салона, уже собирался войти, как вдруг...

 [Иллюстрация: «О, встаньте», — сказала она]

"Ошеломляющий удар из большого греческого словаря, который старик в
«Чёрное платье выстрелило в него», — сказал Нед. «Сэр Как-его-там-зовут тут же пришёл в себя, вышвырнул тирана из окна и повернулся, чтобы присоединиться к даме, торжествуя, но с шишкой на лбу; обнаружил, что дверь заперта, разорвал занавески, сделал верёвочную лестницу, спустился наполовину, когда лестница сломалась, и он упал головой вниз в ров, глубиной в шестьдесят футов». Он плавал как утка, обплывал замок, пока не добрался до
маленькой двери, которую охраняли два здоровяка; он бил их головами друг о друга,
пока они не раскололись, как пара орехов, а затем, приложив немного усилий,
обладая невероятной силой, он вышиб дверь, поднялся на пару каменных ступенек
ступени покрыты пылью толщиной в фут, жабы размером с твой кулак, и
пауки, которые напугали бы вас до истерики, мисс Марч. На вершине
этих ступеней он наткнулся на зрелище, от которого у него перехватило дыхание и
похолодела кровь..."

 [Иллюстрация: Ошеломляющий удар из большого греческого словаря]

«Высокая фигура, вся в белом, с вуалью на лице и лампой в
опустошённой руке, — продолжала Мег. — Она поманила его, бесшумно скользя перед ним
по коридору, тёмному и холодному, как любая гробница. Теневые фигуры в доспехах
По обеим сторонам царила мёртвая тишина, лампа горела синим светом, и
призрачная фигура то и дело поворачивала к нему лицо, сверкая
ужасными глазами сквозь белую вуаль. Они подошли к занавешенной
двери, за которой звучала прекрасная музыка; он бросился вперёд, чтобы войти,
но призрак оттолкнул его и угрожающе помахал перед ним...

"Табакерка", - произнесла Джо замогильным тоном, от которого содрогнулись все присутствующие.
аудитория. "Спасибо", - вежливо сказал рыцарь, взял щепотку и
чихнул семь раз с такой силой, что у него отвалилась голова. 'Ha! ha!'
засмеялся призрак; и, подсмотрев через замочную скважину на
принцесс, прядающих изо всех сил, злой дух подобрал свою
жертву и положил ее в большую жестяную коробку, где было еще одиннадцать других
рыцари сбились в кучу без голов, как сардины, которые все поднялись
и начали...

 [Иллюстрация: Он чихнул]

— «Танцуй менуэт», — вмешался Фред, когда Джо сделала паузу, чтобы перевести дух. — «И пока они танцевали, старый разваливающийся замок превратился в военный корабль под всеми парусами. «Поднять грот-марсель, рифы на марселях, руль круто на борт, и на палубу!»
оружие! - заорал капитан, как португальский пират ховаи в виду, с
флаг черная, как чернила, летающих из ее фок-мачты. "Идите и побеждайте, мои
сердечные!" - говорит капитан; и начинается грандиозная драка. Конечно,
Британцы побеждают; они всегда побеждают ".

"Нет, они этого не делают!" - крикнула Джо в сторону.

"Взяв пиратского капитана в плен, проплыли над шхуной "слэп"
, палубы которой были завалены мертвецами, а подветренные шпигаты были забиты
кровь, ибо приказ был "Сабли, и крепкий орешек!" "Помощник Босена,
займи место на шпиле и срази этого негодяя, если он не
быстрее признавайся в своих грехах, - сказал британский капитан. Португалец
прикусил язык, как кирпич, и прошелся по доске, в то время как веселые татары
ликовали как сумасшедшие. Но "хитрый пес" нырнул, вынырнул под военным кораблем,
затопил его, и он пошел ко дну на всех парусах".
море, море, море", где...

 [Иллюстрация: Португалец прошел по доске]

— О, боже мой! Что же мне сказать? — воскликнула Салли, когда Фред закончил свою тарабарщину, в которой он наспех перемешал морские фразы и факты из одной из своих любимых книг. — Ну, они отправились на
На дне их встретила милая русалка, но она очень огорчилась,
увидев ящик с обезглавленными рыцарями, и любезно замариновала их в рассоле,
надеясь разгадать их тайну, потому что, будучи женщиной, она была
любопытна. Вскоре спустился ныряльщик, и русалка сказала: «Я дам тебе этот ящик с жемчугом, если ты поднимешь его наверх», потому что она хотела вернуть бедолаг к жизни, а сама не могла поднять тяжёлый груз. Так что ныряльщик поднял его и, открыв, был очень разочарован, не обнаружив жемчуга. Он оставил его на большом пустынном поле, где его нашёл...

«Маленькая девочка-гусыня, которая держала сотню жирных гусей на поле», — сказала
Эми, когда изобретение Салли перестало работать. «Девочке стало их жалко, и она спросила у старушки, что ей сделать, чтобы помочь им. «Твои гуси тебе подскажут, они всё знают», — ответила старушка. Поэтому она
спросила, что ей использовать для новых голов, раз старые потерялись,
и все гуси открыли свои сто ртов и закричали:

«Капуста!» — быстро продолжила Лори. «То, что нужно», — сказала
девушка и побежала за двенадцатью кочанами из своего сада. Она надела их,
рыцари тут же ожили, поблагодарили её и, радуясь, отправились в путь, так и не поняв, в чём дело, потому что в мире было так много других голов, похожих на их собственные, что никто не придал этому значения. Рыцарь, о котором я говорю, вернулся, чтобы найти красавицу, и узнал, что принцессы освободились и все вышли замуж, кроме одной. Он был в прекрасном расположении духа и, оседлав
жеребца, который был с ним и в горе, и в радости, поскакал к замку,
чтобы посмотреть, что там осталось. Выглянув из-за изгороди, он увидел свою королеву
чувства, собирающие цветы в ее саду. "Ты подаришь мне розу?"
сказал он. "Ты должен прийти и забрать ее. Я не могу прийти к тебе, это неприлично
- сказала она сладко, как мед. Он попытался перелезть через изгородь,
но она, казалось, становилась все выше и выше; тогда он попытался протиснуться сквозь нее,
но изгородь становилась все гуще и гуще, и он был в отчаянии. Поэтому он терпеливо
ломал ветку за веткой, пока не проделал маленькую дырочку, в которую
заглянул, умоляюще говоря: «Впусти меня! Впусти меня!» Но прекрасная
принцесса, казалось, не понимала, потому что спокойно собирала свои розы,
и оставил его пробивать себе дорогу. Сделал он это или нет, Фрэнк расскажет
тебе ".

 [Иллюстрация: Ты подаришь мне розу?]

"Я не могу, я не играю, я никогда этого не сделаю", - сказал Фрэнк, встревожены
сентиментальный затруднительное положение, из которого он должен был спасти вздорную пару.
Бет исчезла за спиной Джо, а Грейс спала.

— Значит, бедного рыцаря так и оставят торчать в изгороди? — спросил
мистер Брук, всё ещё глядя на реку и играя с дикой розой в
петлице.

"Полагаю, принцесса дала ему букет и открыла ворота, после того как
— Пока что, — сказал Лори, улыбаясь про себя, и бросил жёлуди в своего наставника.

"Что за чепуху мы придумали! Если потренироваться, мы могли бы сделать что-нибудь поумнее. Ты знаешь «Правду»? — спросила Салли после того, как они посмеялись над своей историей.

"Надеюсь, — серьёзно ответила Мэг.

"Я имею в виду игру?"

— Что это такое? — спросил Фред.

 — Ну, вы складываете руки, выбираете число и тянете по очереди, и
тот, кто вытянет число, должен правдиво ответить на любые вопросы, которые
зададут остальные. Это очень весело.

 — Давайте попробуем, — сказала Джо, которой нравились новые эксперименты.

Мисс Кейт и мистер Брук, Мэг и Нед отказались, но Фред, Салли, Джо и Лори
составили список и вытянули жребий, и он выпал Лори.

"Кто твои герои?" — спросила Джо.

"Дедушка и Наполеон."

"Какая из этих леди тебе кажется самой красивой?" — спросила Салли.

"Маргарет."

"Что тебе нравится больше всего?" - спрашивает Фред.

"Джо, конечно".

"Какие глупые вопросы вы задаете!" и Джо дал пренебрежительное пожатие плечами как
остальные смеялись над Лори прозаичный тон.

"Попробуй еще раз; Правда - неплохая игра", - сказал Фред.

— Это очень хорошо для тебя, — тихо ответила Джо.

Настала её очередь.

— В чём твой самый большой недостаток? — спросил Фред, проверяя, есть ли у неё то, чего не хватало ему самому.

"Вспыльчивость."

— Чего ты больше всего хочешь? — спросил Лори.

"Шнурки для ботинок," — ответила Джо, догадавшись и разрушив его замысел.

"Неверный ответ; ты должна сказать, чего ты на самом деле хочешь больше всего."

"Гений; вы не хотели бы отдать его мне, Лори?" - и она лукаво
улыбнулась на его разочарованное лицо.

"Какими достоинствами ты больше всего восхищаешься в мужчине?" - спросила Салли.

"Смелостью и честностью".

"Теперь моя очередь", - сказал Фред, протягивая руку последним.

— Давай отдадим это ему, — прошептала Лори Джо, которая кивнула и тут же спросила:
—

 — Ты ведь жульничала в крокет?

 — Ну, да, немного.

 — Хорошо! Ты ведь взяла свою историю из «Морского льва»? — сказала Лори.

 — Скорее.

— Разве вы не считаете английскую нацию идеальной во всех отношениях? — спросила
Салли.

"Мне было бы стыдно за себя, если бы я так не считала."

"Он настоящий Джон Булль. А теперь, мисс Салли, у вас будет шанс
не ждать, пока он сделает ход. Сначала я испытаю твои чувства, спросив,
не считаешь ли ты себя кем-то вроде кокетки, — сказала Лори, когда Джо
Фред кивнул, в знак того, что объявили мир.

"Ты, дерзкий мальчишка! я, конечно, нет", - воскликнула Салли, с воздуха
что доказал обратное.

"Что ты больше всего ненавидишь?" - спросил Фред.

"Пауков и рисовый пудинг".

"Что ты любишь больше всего?" - спросила Джо.

«Танцы и французские перчатки».

«Что ж, я думаю, «Правда» — очень глупая пьеса; давайте сыграем в «Авторов», чтобы освежить голову», — предложила Джо.

Нед, Фрэнк и девочки присоединились к ней, и пока они играли,
трое старших сидели в стороне и разговаривали. Мисс Кейт достала свой альбом для рисования.
Маргарет снова наблюдала за ней, пока мистер Брук лежал на траве с
книгой, которую он не читал.

"Как прекрасно у тебя это получается! Хотела бы я уметь рисовать, - сказала Мэг со смесью восхищения и сожаления в голосе.
- Почему ты не учишься? - спросила она.

- Почему ты не учишься? Я думаю, у вас вкус и талант к этому,"
любезно ответила Мисс Кейт.

— У меня нет времени.

 — Полагаю, ваша мама предпочитает другие занятия. Моя тоже, но я доказал ей, что у меня есть талант, взяв несколько уроков на дому, и тогда она разрешила мне продолжать. Разве вы не можете сделать то же самое со своей гувернанткой?

 — У меня её нет.

"Я и забыла; молодых девушек в Америке ходят в школу больше, чем с нами. Очень
прекрасные школы и они тоже, - говорит Папа. Вы идете в частную, я
предположим, что?"

- Я вообще туда не хожу, я сама гувернантка.

— О, конечно! — сказала мисс Кейт, но с таким же успехом она могла бы сказать: «Боже мой, как ужасно!» — потому что её тон подразумевал это, и что-то в её лице заставило Мэг покраснеть и пожалеть, что она была так откровенна.

Мистер Брук поднял глаза и быстро сказал: «Юные леди в Америке любят независимость так же сильно, как и их предки, и ими восхищаются и их уважают за то, что они сами себя обеспечивают».

— О да, конечно, это очень мило и правильно с их стороны. У нас есть много самых уважаемых и достойных молодых женщин, которые делают то же самое и работают на знать, потому что, будучи дочерьми джентльменов, они хорошо воспитаны и образованны, знаете ли, — сказала мисс Кейт покровительственным тоном, который задел гордость Мэг и сделал её работу не только более неприятной, но и унизительной.

— Вам понравилась немецкая песня, мисс Марч? — спросил мистер Брук, нарушив неловкую паузу.


"О да! Она была очень милой, и я очень благодарна тому, кто её перевёл.
— и опущенное лицо Мег просветлело, когда она заговорила.

 — Разве ты не читаешь по-немецки? — с удивлением спросила мисс Кейт.

 — Не очень хорошо. Мой отец, который учил меня, уехал, и я не очень быстро учусь одна, потому что мне некому поправлять произношение.

— А теперь попробуйте немного; вот «Мария Стюарт» Шиллера, а вот учитель, который
любит учить, — и мистер Брук положил книгу ей на колени с
приглашающей улыбкой.

 — Это так трудно, что я боюсь пробовать, — сказала Мэг, благодарная, но смущённая в
присутствии опытной молодой леди рядом с ней.

«Я прочту немного, чтобы подбодрить вас», — и мисс Кейт прочла один из самых
красивых отрывков совершенно правильно, но совершенно невыразительно.

Мистер Брук ничего не сказал, когда она вернула книгу Мэг, которая
невинно сказала:

«Я думала, это стихи».

«Некоторые из них — да. Попробуйте этот отрывок».

На губах мистера Брука появилась странная улыбка, когда он услышал плач бедной
Мэри.

Мег, послушно следуя за длинной травинкой, которой указывал ей новый учитель,
медленно и робко читала, неосознанно превращая грубые слова в поэзию
мягкими интонациями своего музыкального голоса.
«Страница за страницей» — гласила зелёная обложка, и вскоре, забыв о своём слушателе в
очаровании печальной сцены, Мэг читала, словно в одиночестве, придавая
трагичность словам несчастной королевы. Если бы она тогда увидела
карие глаза, то остановилась бы, но она не поднимала глаз, и урок
не был для неё испорчен.

— Очень хорошо! — сказал мистер Брук, когда она сделала паузу, совершенно не обращая внимания на её многочисленные ошибки и выглядя так, будто он действительно «любит учить».

Мисс Кейт отложила свой бокал и, окинув взглядом маленькую сцену перед собой, закрыла альбом для рисования, снисходительно сказав:

 [Иллюстрация: мисс Кейт отставила свой бокал]

"У вас приятный акцент, и со временем вы станете хорошим читателем. Я советую вам учиться, потому что немецкий — ценный навык для учителей. Я должна присмотреть за Грейс, она резвится;" и мисс Кейт удалилась, добавив про себя, пожав плечами: "Я пришла не для того, чтобы опекать гувернантку, хотя она и молода и красива. Какие странные эти
янки. Боюсь, Лори у них совсем избалуется.

«Я забыл, что англичане презирают гувернанток.
и не относитесь к ним, как мы это делаем", - сказала Мэг, глядя вслед удалявшейся
рисунок с раздраженным выражением.

"Репетиторы, кроме того, имеют довольно тяжелый момент он там, как я знаю, к моему
печаль. Там нет места, как Америка для американских рабочих, мисс Маргарет;"
мистер Брук выглядел таким довольным и жизнерадостным, что Мег устыдилась
сетовать на свою тяжелую судьбу.

— Тогда я рад, что живу в нём. Мне не нравится моя работа, но в конце концов я получаю от неё
удовольствие, так что я не буду жаловаться; я только хотел бы, чтобы мне
нравилось преподавать, как тебе.

 — Думаю, тебе бы понравилось, если бы у тебя был ученик по имени Лори. Мне будет очень жаль
— в следующем году я его потеряю, — сказал мистер Брук, деловито проделывая дырки в
газоне.

"Полагаю, он поедет в колледж?" — губы Мэг задали этот вопрос, но её
глаза добавили: «А что будет с тобой?»

"Да, ему давно пора ехать, он готов; и как только он уедет,
я стану солдатом. Я нужен."

— Я рада этому! — воскликнула Мэг. — Я думаю, каждый молодой человек
хотел бы отправиться туда, хотя матерям и сёстрам, которые остаются
дома, тяжело, — с грустью добавила она.

"У меня нет ни того, ни другого, и очень мало друзей, которым не всё равно, выживу я или умру, —
— сказал мистер Брук довольно резко, рассеянно положив увядшую розу в
вырытую им ямку и присыпав её землёй, как маленькую могилку.

"Лори и его дедушке было бы очень жаль, если бы с вами что-то случилось," — сердечно сказала Мэг.

— Благодарю вас, это звучит приятно, — начал мистер Брук, снова повеселев.
Но прежде чем он успел закончить свою речь, Нед, верхом на старой лошади, неуклюже подъехал, чтобы продемонстрировать своё мастерство наездника перед юными леди, и в тот день больше не было тишины.

 — Ты не любишь кататься верхом? — спросила Грейс у Эми, когда они остановились передохнуть.
после скачек по полю с остальными, во главе с Недом.

"Я в восторге от него; моя сестра Мэг каталась на нём, когда папа был богат, но сейчас у нас нет лошадей, кроме Эллен Три," — добавила Эми, смеясь.

"Расскажи мне об Эллен Три; это осёл?" — с любопытством спросила Грейс.

 [Иллюстрация: Эллен Три]

— Понимаете, Джо без ума от лошадей, и я тоже, но у нас есть только старое седло и нет лошади. В нашем саду растёт яблоня,
у которой есть хорошая низкая ветка; Джо надела на неё седло, привязала поводья
в той части, которая появляется, и мы улетаем на Эллен Три, когда захотим
.

"Как забавно!" - засмеялась Грейс. "У меня есть пони у себя дома, и ездить почти
каждый день в парке, с Фредом и Кейт, было очень приятно, мой
друзья тоже идут, и строки, полные дамы и господа."

- Дорогая, как очаровательно! «Надеюсь, когда-нибудь я поеду за границу, но я бы предпочла Рим, а не Роу», — сказала Эми, которая не имела ни малейшего представления о том, что такое Роу, и ни за что на свете не согласилась бы туда поехать.

 Фрэнк, сидевший прямо за девочками, услышал их разговор.
— сказал он и нетерпеливым жестом отодвинул от себя костыль, наблюдая за тем, как активные парни проделывают всевозможные забавные трюки. Бет, которая собирала разбросанные карточки с автографами, подняла взгляд и сказала в своей застенчивой, но дружелюбной манере:

 — Боюсь, вы устали; я могу вам чем-нибудь помочь?

— Поговори со мной, пожалуйста, мне скучно сидеть одному, — ответил Фрэнк, который, очевидно, привык к тому, что дома с ним носились.

 Если бы он попросил её произнести речь на латыни, это не показалось бы застенчивой Бет более невыполнимой задачей, но бежать было некуда
Теперь не было Джо, за которой можно было бы спрятаться, и бедный мальчик так тоскливо смотрел на
нее, что она отважно решила попробовать.

"О чем ты любишь говорить?" — спросила она, роясь в карточках и роняя половину,
когда пыталась их связать.

"Ну, я люблю слушать о крикете, лодках и охоте," — сказал
Фрэнк, который еще не научился выбирать развлечения по силам.

«Боже мой! Что же мне делать? Я ничего о них не знаю», — подумала
Бет и, забыв о несчастье мальчика в своём волнении, сказала,
надеясь разговорить его: «Я никогда не видела охоты, но, полагаю, ты всё о ней знаешь».

— Я однажды так и сделал, но больше никогда не смогу охотиться, потому что поранился, перепрыгивая через эти проклятые пятистворчатые ворота, так что ни лошадей, ни собак у меня больше нет, — сказал Фрэнк со вздохом, из-за которого Бет возненавидела себя за свою невинную оплошность.

 — Ваши олени гораздо красивее наших уродливых бизонов, — сказала она, обращаясь за помощью к прериям и радуясь, что прочитала одну из книг для мальчиков, которые так нравились Джо.

Буйволы оказались успокаивающими и приятными на вкус, и, стремясь развлечь другого,
Бет забыла о себе и совершенно не осознавала этого.
Сестры удивились и обрадовались, увидев, как Бет болтает с одним из ужасных мальчишек, от которых она просила защиты.

"Благослови её Господь! Она жалеет его, поэтому добра к нему," — сказала Джо, улыбаясь ей с площадки для крокета.

"Я всегда говорила, что она маленькая святая," — добавила Мэг, как будто в этом не могло быть никаких сомнений.

«Я уже очень давно не слышала, чтобы Фрэнк так смеялся», — сказала Грейс
Эми, когда они сидели и обсуждали кукол и делали чайные сервизы из
чашек из желудей.

"Моя сестра Бет — очень _привередливая_ девочка, когда ей это нравится, — сказала
Эми была очень рада успеху Бет. Она имела в виду «увлекательно», но, поскольку
 Грейс не знала точного значения ни одного из этих слов, «привередливая»
звучало хорошо и произвело хорошее впечатление.

 Импровизированный цирк, лисы и гуси, а также дружеская игра в крокет
завершили этот день. На закате палатку свернули, корзины упаковали,
калитки закрыли, лодки нагрузили, и вся компания поплыла вниз по
реке, распевая во весь голос. Нед, поддавшись сентиментальности,
напевал серенаду с печальным припевом:

 «Один, один, ах! горе, один».

и на словах:

 «Мы оба молоды, у каждого из нас есть сердце,
 О, почему мы должны так холодно стоять в стороне друг от друга?»

 он посмотрел на Мэг с таким безразличным выражением лица, что она
рассмеялась и испортила ему песню.

"Как ты можешь быть так жестока со мной?" — прошептал он под прикрытием
живого хора. «Ты весь день держалась рядом с этой чопорной англичанкой, а теперь игнорируешь меня».

«Я не хотела, но ты выглядел таким забавным, что я ничего не могла с собой поделать», —
ответила Мэг, пропустив мимо ушей первую часть его упрёка, потому что это было правдой: она действительно избегала его, вспоминая вечеринку у Моффатов и разговор после неё.

Нед был оскорблён и обратился за утешением к Салли, сказав ей довольно раздражённо: «В этой девушке нет ни капли кокетства, не так ли?»

«Ни капли, но она милая», — ответила Салли, защищая свою подругу, даже признавая её недостатки.

— «Во всяком случае, она не раненая лань», — сказал Нед, пытаясь быть остроумным и преуспевая в этом, как обычно преуспевают очень молодые джентльмены.

На лужайке, где они собрались, маленькая компания разошлась, сердечно пожелав друг другу спокойной ночи и попрощавшись, потому что Воны уезжали в Канаду.
Когда четыре сестры шли домой через сад, мисс Кейт оглянулась.
Она сказала им, без покровительственного тона в голосе: «Несмотря на их демонстративные манеры, американские девушки очень милы, когда с ними познакомишься».

«Я с вами совершенно согласен», — сказал мистер Брук.

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: Качается в гамаке]

 XIII.

 Воздушные замки.


Лори лежал, лениво покачиваясь в гамаке, в один из тёплых сентябрьских дней.
Он размышлял о том, чем заняты его соседи, но
Ему было лень идти и выяснять. Он был в одном из своих настроений, потому что день
выдался невыгодным и неудовлетворительным, и он хотел бы прожить его заново. Жаркая погода вгоняла его в лень, и он
отлынивал от занятий, испытывая терпение мистера Брука до предела,
раздражал своего деда, упражняясь по полдня, пугал служанок до полусмерти,
намекая, что одна из его собак сходит с ума, и, после ссоры с конюхом
из-за мнимого пренебрежения к его лошади, бросился в свою
Он лёг в гамак, чтобы поразмышлять о глупости мира в целом, пока умиротворение прекрасного дня не успокоило его вопреки его воле. Глядя в зелёный сумрак каштановых деревьев над головой, он мечтал о чём угодно и уже представлял, как плывёт по океану в кругосветное путешествие, когда звук голосов мгновенно вернул его на берег. Заглянув в гамак, он увидел, что Марчи
выходят, словно собираясь в какую-то экспедицию.

«Что, чёрт возьми, задумали эти девчонки?» — подумал Лори, открывая
он хотел хорошенько рассмотреть его сонные глаза, потому что во внешности его соседей было что-то довольно
необычное. На каждой была большая, развевающаяся
шляпа, коричневая полотняная сумка, перекинутая через плечо, и длинный
посох. У Мэг была подушка, у Джо - книга, у Бет - корзинка, а у Эми - портфель.
Все тихо прошли через сад, вышли через маленькую заднюю калитку и
начали взбираться на холм, который лежал между домом и рекой.

«Ну, это круто!» — сказал Лори сам себе, — «устроить пикник и ни о чём меня не спрашивать. Они не могут плыть на лодке, потому что у них нет ключа.
— Может, они его забыли? Я отнесу им и посмотрю, что происходит.

Хотя у него было с полдюжины шляп, ему потребовалось некоторое время, чтобы найти одну; затем он стал искать ключ, который в конце концов обнаружил в кармане; так что, когда он перепрыгнул через забор и побежал за ними, девушек уже не было видно. Пройдя кратчайшим путём к лодочному сараю, он
стал ждать, когда они появятся, но никто не пришёл, и он поднялся на холм, чтобы
понаблюдать. Часть холма была покрыта сосновой рощей, и из
глубины этого зелёного пятна доносился более отчётливый звук, чем тихий вздох
сосны или сонное стрекотание сверчков.

 «Вот это пейзаж!» — подумала Лори, выглядывая из-за кустов и
уже чувствуя себя бодрой и добродушной.

Это была довольно милая картина: сёстры сидели вместе в тенистом уголке, солнце и тень скользили по их лицам, ароматный ветерок развевал их волосы и охлаждал разгорячённые щёки, а маленькие лесные человечки занимались своими делами, как будто это были не незнакомки, а старые друзья. Мэг сидела на подушке, изящно вышивая своими белыми руками и выглядя свежей и милой, как роза, в своём розовом
платье, среди зелени. Бет сортировала шишки, которые в изобилии лежали под
сосной неподалёку, потому что из них она делала красивые вещи. Эми
рисовала группу папоротников, а Джо вязала и читала вслух. На лице мальчика
промелькнула тень, когда он наблюдал за ними, чувствуя, что должен уйти,
потому что его не пригласили; но он медлил, потому что дома ему было
очень одиноко, а эта тихая вечеринка в лесу была так привлекательна для
его беспокойного духа. Он стоял так неподвижно, что белка, занятая своим
делом, пробежала по сосне рядом с ним, внезапно увидела его и
Он запрыгал обратно, так громко ругаясь, что Бет подняла голову, увидела задумчивое лицо за берёзами и поманила его с ободряющей улыбкой.

 [Иллюстрация: это была довольно милая картинка]

 «Можно мне войти, пожалуйста? или я помешаю?» — спросил он, медленно приближаясь.

Мэг приподняла брови, но Джо вызывающе нахмурилась и сразу же сказала:
— Конечно, можешь. Мы должны были спросить тебя раньше, только мы думали, что тебе не понравится такая девчачья игра.

 — Мне всегда нравились твои игры, но если Мэг не хочет меня видеть, я уйду.

"Я не возражаю, если вы делаете что-то, это против правил
здесь простаивают", - ответила Мэг, серьезно, но милостиво.

"Премного благодарен; я сделаю все, что угодно, если вы позволите мне ненадолго остановиться, потому что там так же
скучно, как в пустыне Сахара. Мне шить, читать, лепить, рисовать,
или делать все сразу? Приводи своих мишек, я готова", - и Лори села,
с выражением покорности, восхитительным для созерцания.

"Закончи эту историю, пока я прилаживаю каблуки", - сказала Джо, протягивая ему книгу.

"Да, мэм", - последовал кроткий ответ, когда он начал, делая все возможное, чтобы доказать свою
в благодарность за то, что его приняли в «Общество трудолюбивых пчёл».

История была недолгой, и, когда она закончилась, он осмелился задать несколько вопросов в качестве награды за заслуги.

"Пожалуйста, мэм, могу я спросить, является ли это весьма поучительное и очаровательное учреждение новым?"

"Вы не могли бы ему рассказать?" — спросила Мэг у своих сестёр.

"Он будет смеяться", - предостерегающе сказала Эми.

"Какая разница?" сказала Джо.

"Думаю, ему это понравится", - добавила Бет.

"Конечно, я буду! Я даю тебе слово, что не буду смеяться. Рассказывай, Джо, и
не бойся.

"Сама мысль о том, что я тебя боюсь! Ну, видите ли, мы привыкли играть
«Путь паломника», и мы всерьёз занялись этим, всю
зиму и лето.

«Да, я знаю», — сказала Лори, мудро кивая.

«Кто тебе сказал?» — спросила Джо.

«Духи».

«Нет, я сама; я хотела развлечь его однажды вечером, когда вас всех не было, и
он был очень рад».— Это ужасно. Ему понравилось, так что не ругайся, Джо, — кротко сказала Бет.


"Ты не умеешь хранить секреты. Неважно, зато теперь не будет проблем.

— Продолжай, пожалуйста, — сказала Лори, когда Джо погрузилась в работу,
выглядя немного недовольной.

"О, она не рассказала тебе о нашем новом плане? Ну, то есть
старались не тратить наши праздники, но у каждого была задача, и работал в
он с воли. Отпуск почти закончился, все задания отработаны,
и мы очень рады, что не стали бездельничать ".

"Да, я тоже так думаю", и Лори подумала, что, к сожалению, его собственные ожидания
дн.

«Мама любит, чтобы мы как можно больше времени проводили на свежем воздухе, поэтому мы приносим сюда свою работу и хорошо проводим время. Ради забавы мы берём с собой вещи в этих сумках, надеваем старые шляпы, взбираемся на холм с помощью шестов и играем в паломников, как много лет назад. Мы называем этот холм «Восхитительной горой», потому что с него открывается вид на страну, где мы надеемся когда-нибудь жить».

Джо указала пальцем, и Лори села, чтобы посмотреть. Сквозь просвет в
дереве можно было увидеть широкую голубую реку, луга на другом берегу,
далёкие окраины большого города и зелёные холмы
который поднимался навстречу небу. Солнце стояло низко, и небеса распахивались от
великолепия осеннего заката. Золотые и пурпурные облака лежали на
вершинах холмов; и высоко поднимались в красноватом свете серебристо-белые
вершины, которые сияли, как воздушные шпили какого-то Небесного Города.

"Как это прекрасно!" - тихо сказал Лори, потому что он быстро видел и
чувствовал красоту любого рода.

«Так часто бывает, и нам нравится на это смотреть, потому что это всегда по-разному, но всегда прекрасно», — ответила Эми, жалея, что не может это нарисовать.

 «Джо рассказывает о стране, в которой мы надеемся когда-нибудь жить, — о настоящей
она имеет в виду деревню со свиньями, курами и сенокосом. Это было бы
здорово, но я бы хотела, чтобы та прекрасная страна наверху была настоящей, и мы могли бы
когда-нибудь побывать там, - задумчиво сказала Бет.

- Есть даже более прекрасная страна, чем эта, куда мы _будем_ отправляться, со временем, когда будем достаточно хороши, - ответила Мег своим нежным голоском.
- Я знаю, что это не так.

«Кажется, что ждать так долго, так трудно; я хочу улететь прямо сейчас, как
эти ласточки, и войти в те прекрасные ворота».

«Ты доберёшься туда, Бет, рано или поздно, не бойся этого», — сказала Джо.
«Это мне придётся бороться и работать, карабкаться и ждать, и
может быть, не получая в конце-то концов".

"Ты будешь со мной за компанию, если тебя это утешит. Я должен сделать
интернет-путешествия, прежде чем я войду в виду ваш Небесный Город. Если Я
приехали поздно, ты скажешь доброе слово для меня, не так ли, Бет?"

Что-то в лице мальчика встревожило его маленькую подругу, но она весело сказала, не сводя спокойных глаз с меняющихся облаков: «Если люди
действительно хотят попасть туда и действительно будут стараться всю свою жизнь, я думаю, они попадут внутрь, потому что я не верю, что на этой двери есть замки или стражники у ворот. Я всегда представляю, что там, как на картинке, где
Сияющие протягивают руки, чтобы поприветствовать бедного Кристиана, когда он
выходит из реки.

«Разве не было бы здорово, если бы все воздушные замки, которые мы строим,
стали реальностью, и мы могли бы в них жить?» — сказала Джо после небольшой паузы.

"Я построила столько замков, что мне было бы трудно выбрать, в каком из них я бы жила,"
— сказал Лори, лёжа на животе и бросая шишки в белку, которая его предала.

"Тебе придётся взять свою любимую. Какую?" — спросила Мэг.

"Если я скажу свою, ты скажешь свою?"

"Да, если девочки тоже скажут."

"Скажем. А теперь, Лори."

«После того, как я увижу столько всего в мире, сколько захочу, я бы хотел поселиться в
Германии и заниматься музыкой столько, сколько захочу. Я сам стану знаменитым
музыкантом, и всё мироздание будет стремиться услышать меня; и я никогда
не буду беспокоиться о деньгах или бизнесе, а просто буду наслаждаться
жизнью и делать то, что мне нравится. Это мой любимый замок». А у тебя, Мэг?

Маргарет, казалось, было немного трудно ответить, и она помахала рукой перед лицом, словно отгоняя воображаемых мошек, и медленно произнесла: «Мне бы хотелось красивый дом, полный всяких роскошных вещей».
— вкусная еда, красивая одежда, изящная мебель, приятные люди
и куча денег. Я буду хозяйкой всего этого и буду распоряжаться по своему усмотрению,
у меня будет много слуг, так что мне никогда не придётся работать. Как же я буду наслаждаться этим! Я не буду бездельничать, а буду творить добро и заставлю всех меня любить.

 [Иллюстрация: помахала перед её лицом тормозом]

— А ты бы не хотела, чтобы у твоего замка в воздухе был хозяин? — лукаво спросила Лори.


 — Я сказала «приятные люди», — и Мэг аккуратно завязала шнурок на ботинке, чтобы никто не видел её лица.

— Почему бы тебе не сказать, что у тебя будет прекрасный, мудрый, добрый муж и несколько ангелочков-детей? Ты же знаешь, что без этого твой замок не будет идеальным, — прямо сказала Джо, у которой пока не было нежных чувств и которая презирала романтику, разве что в книгах.

  — В твоём замке не будет ничего, кроме лошадей, чернильниц и романов, — раздражённо ответила Мэг.

— А разве я бы не хотел? У меня была бы конюшня, полная арабских скакунов, комнаты, заваленные книгами, и я бы писал из волшебной чернильницы, чтобы мои
произведения были так же знамениты, как музыка Лори. Я хочу сделать что-то
прежде чем я уйду в свой замок, — что-то героическое или чудесное,
что не забудут после моей смерти. Я не знаю, что именно, но я
ищу это и хочу однажды удивить вас всех. Думаю, я
буду писать книги, разбогатею и стану знаменитым: это мне подходит,
так что это моя любимая мечта.

«Я хочу остаться дома в безопасности с папой и мамой и помогать заботиться о семье», — удовлетворённо сказала Бет.

"Ты больше ни о чём не мечтаешь?" — спросила Лори.

"С тех пор, как у меня появилось моё маленькое пианино, я полностью удовлетворена. Я только хочу, чтобы мы все были здоровы и вместе; ничего больше."

«У меня так много желаний, но самое заветное — стать художницей, поехать в Рим, рисовать прекрасные картины и быть лучшей художницей во всём мире», — таково было скромное желание Эми.

"Мы амбициозные, не так ли? Каждый из нас, кроме Бет, хочет быть богатым, знаменитым и великолепным во всех отношениях. Я вот думаю, сбудутся ли когда-нибудь наши желания, — сказала Лори, жуя траву, как задумчивый телёнок.

"У меня в руках ключ от моего замка, но смогу ли я открыть дверь, ещё неизвестно, — загадочно заметила Джо.

"У меня есть ключ от моего замка, но мне не разрешают его попробовать. К чёрту колледж!"
— пробормотала Лори, нетерпеливо вздохнув.

"Вот мой!" — и Эми помахала своим карандашом.

"У меня его нет," — уныло сказала Мэг.

"Есть," — тут же сказала Лори.

"Где?"

"На твоём лице."

— Чепуха, от этого нет никакой пользы.

— Подожди и увидишь, не принесёт ли это тебе что-нибудь стоящее, — ответил
мальчик, смеясь при мысли о маленьком очаровательном секрете, который, как ему казалось, он знал.

Мэг покраснела, но не стала задавать вопросов и посмотрела на другой берег
реки с тем же ожиданием, что и мистер Брук, когда рассказывал историю о рыцаре.

«Если мы все будем живы через десять лет, давайте встретимся и посмотрим, у кого из нас сбудутся желания или насколько мы будем ближе друг к другу, чем сейчас», — сказала Джо,
которая всегда была готова к плану.

"Боже мой! Сколько мне будет лет — двадцать семь!" — воскликнула Мэг, которая уже чувствовала себя взрослой,
ведь ей только что исполнилось семнадцать.

— Нам с тобой будет по двадцать шесть, Тедди, Бет — по двадцать четыре, а Эми — по двадцать два. Какая почтенная компания! — сказала Джо.

"Надеюсь, к тому времени я сделаю что-нибудь, чем буду гордиться; но я такая ленивая, что, боюсь, буду «валять дурака», Джо."

«Тебе нужен стимул, говорит мама, и когда ты его получишь, она уверена, что ты будешь работать отлично».

 «Правда? Клянусь Юпитером, я буду, если только у меня будет возможность!» — воскликнула Лори, внезапно оживившись. «Я должна быть довольна тем, что угождаю дедушке, и я стараюсь, но, видишь ли, это идёт вразрез с моими интересами и даётся мне с трудом». Он хочет, чтобы я стал торговцем в Индии, как он, а я бы
предпочёл, чтобы меня застрелили. Я ненавижу чай, шёлк, специи и всякую
всячину, которую привозят его старые корабли, и мне всё равно, как скоро они
пойдут ко дну, когда я стану их владельцем. Поступление в колледж должно его удовлетворить, потому что если я
дай ему четыре года, и он должен будет отпустить меня из бизнеса; но он
упрямый, и я должен делать то же, что и он, если только не откажусь и не буду жить так, как жил мой отец. Если бы кто-нибудь остался со старым джентльменом, я бы сделал это завтра.

Лори говорил взволнованно и, казалось, был готов привести свою угрозу в исполнение при малейшем поводе, потому что он очень быстро взрослел и, несмотря на свою праздность, по-мужски ненавидел подчинение и по-мужски неустанно стремился познать мир.

«Я советую вам уплыть на одном из ваших кораблей и никогда не возвращаться домой
— Не говори так, пока не попробуешь сама, — сказала Джо, чьё воображение воспламенилось при мысли о таком дерзком поступке, а сочувствие было вызвано тем, что она назвала «проступками Тедди».

 — Это неправильно, Джо; ты не должна так говорить, а Лори не должна
следовать твоим плохим советам. Ты должен делать именно то, чего хочет твой дедушка,
мой дорогой мальчик, — сказала Мэг самым материнским тоном. — Старайся изо всех сил в колледже, и, когда он увидит, что ты стараешься ему угодить, я уверена, он не будет с тобой суров или несправедлив. Как ты и сказал, больше не с кем остаться
и любите его, и вы никогда не простите себя, если бросите его без его разрешения. Не унывайте и не беспокойтесь, но выполняйте свой долг, и вы получите свою награду, как и добрый мистер Брук, — вас будут уважать и любить.

 — Что вы о нём знаете? — спросил Лори, благодарный за добрый совет, но недовольный лекцией и рад был перевести разговор на другую тему после своей необычной вспышки.

— Только то, что твой дедушка рассказал нам о нём: как он хорошо заботился о своей
матери, пока она не умерла, и не поехал за границу в качестве гувернёра к какому-нибудь богатому
человек, потому что он не бросил бы её; и как он теперь заботится о пожилой женщине, которая ухаживала за его матерью; и никогда никому не рассказывает, но остаётся таким же щедрым, терпеливым и добрым, каким может быть.

 — Так и есть, дорогой старина! — сердечно сказала Лори, когда Мэг сделала паузу, раскрасневшись и с серьёзным видом рассказывая свою историю. «Это похоже на дедушку — узнавать о нём всё, не давая ему об этом знать, и рассказывать о его достоинствах другим, чтобы он им понравился. Брук не могла понять, почему твоя мама была так добра к нему, приглашала его ко мне и относилась к нему по-доброму. Он думал, что она просто
идеально, и говорил об этом много дней подряд, и говорил о тебе.
все в пламенном стиле. Если когда-нибудь мое желание исполнится, ты увидишь, что я сделаю для
Брук ".

"Начать делать что-то сейчас, не преследующих свою жизнь", - сказала Мэг
резко.

"Откуда вы знаете, что я делаю, Мисс?"

"Я всегда могу сказать по его лицу, когда он уходит. Если ты был
хорошим, он выглядит довольным и идёт быстро; если ты его изводил,
он трезв и идёт медленно, как будто хочет вернуться и сделать свою работу
лучше.

 «Что ж, мне это нравится! Значит, ты ведёшь учёт моих хороших и плохих поступков».
Ты ведь не против, Брук? Я вижу, как он кланяется и улыбается, проходя мимо твоего окна,
но я не знал, что ты завела телеграф.

 [Иллюстрация: я вижу, как он кланяется и улыбается]

"Мы не завели; не сердись, и, о, не говори ему, что я что-то сказала! Это было только для того, чтобы показать, что мне не всё равно, как у тебя дела, и то, что здесь говорится, — это конфиденциальная информация, ты же знаешь, — воскликнула Мег, сильно встревоженная мыслью о том, к чему может привести её неосторожная речь.

"Я_ не сплетничаю, — ответил Лори с «высокомерным» видом, как Джо называла его выражение лица, которое он иногда принимал.  — Только если
Брук собирается стать синоптиком, и я должна следить за тем, чтобы он сообщал о хорошей погоде.

 «Пожалуйста, не обижайся. Я не хотела читать нотации, рассказывать истории или вести себя глупо; я просто подумала, что Джо поощряет тебя в том, о чём ты потом пожалеешь. Ты так добр к нам, мы чувствуем себя так, будто ты наш брат, и говорим то, что думаем». — Простите меня, я хотела как лучше. И
Мэг протянула руку жестом одновременно ласковым и робким.

Стыдясь своего минутного раздражения, Лори пожал добрую маленькую руку
и честно сказал: «Это мне нужно просить прощения; я рассердился и
весь день не в духе. Мне нравится, когда ты указываешь мне на мои недостатки и ведёшь себя по-сестрински, так что не обращай внимания, если я иногда ворчу; я всё равно тебя благодарю.

Стремясь показать, что он не обиделся, он изо всех сил старался быть
как можно более приятным: накручивал вату для Мэг, декламировал стихи,
чтобы порадовать Джо, сбивал конусы для Бет и помогал Эми с её
папоротниками, доказывая, что он подходит для «Общества трудолюбивых пчёл».
В разгар оживлённой дискуссии о домашних привычках черепах (одна из этих
милых созданий приползла с реки) послышался слабый звук
Колокольчик предупредил их, что Ханна поставила чай «на заварку», и они как раз успеют вернуться домой к ужину.

"Можно я приду ещё раз?" — спросила Лори.

"Да, если ты будешь хорошей и полюбишь свою книгу, как велят мальчикам в букварях," — с улыбкой ответила Мэг.

"Я постараюсь."

— Тогда ты можешь прийти, и я научу тебя вязать, как это делают шотландцы.
Сейчас как раз есть спрос на носки, — добавила Джо, размахивая своим носком, как большим синим шерстяным знаменем, когда они прощались у ворот.

В тот вечер, когда Бет играла для мистера Лоуренса в сумерках, Лори, стоя в тени занавески, слушала маленького Дэвида,
чья простая музыка всегда успокаивала его угрюмый нрав, и наблюдал за стариком, который сидел, подперев голову рукой, и нежно вспоминал умершего ребёнка, которого так сильно любил. Вспомнив разговор, состоявшийся днём, мальчик сказал себе, решив с радостью принести эту жертву: «Я оставлю свой замок и останусь с дорогим старым джентльменом, пока я ему нужен, ведь я — всё, что у него есть».

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: Джо была очень занята]

 XIV.

 СЕКРЕТЫ.


Джо была очень занята на чердаке, потому что октябрьские дни становились всё холоднее, а дни после обеда — короче. В течение двух или трёх часов солнце
тёпло освещало высокое окно, и Джо сидела на старом диване,
занятая письмом, с разложенными перед ней на сундуке бумагами,
а Скрэббл, её ручной крыс, прогуливался по балкам над головой в сопровождении
своего старшего сына, славного молодого парня, который, очевидно, очень гордился
своими усами. Полностью погрузившись в работу, Джо строчила до тех пор, пока не заполнила последнюю страницу. Тогда она размашисто подписалась и отбросила ручку, воскликнув: —

— Вот, я постарался изо всех сил! Если вам не понравится, мне придётся подождать, пока
я не сделаю лучше.

Откинувшись на спинку дивана, она внимательно перечитала рукопись,
делая пометки то тут, то там и ставя множество восклицательных знаков,
которые выглядели как маленькие шарики; затем она перевязала её красивой красной
лентой и с минуту сидела, глядя на неё с серьёзным, задумчивым выражением,
которое ясно показывало, насколько серьёзна была её работа. Письменным столом Джо здесь
служила старая жестяная кухонная раковина, висевшая на стене. В нём она хранила свои
бумаги и несколько книг, надёжно спрятанные от Скрэббла, который, будучи
Джо, тоже любительница литературы, любила делать из книг, которые попадались ей под руку, передвижную библиотеку, поедая их страницы. Из этого жестяного контейнера Джо достала ещё одну рукопись и, положив обе в карман, тихо спустилась по лестнице, оставив своих друзей грызть её перья и пробовать её чернила.

Она надела шляпу и жакет как можно тише и, подойдя к
окну, выходящему на задний двор, выбралась на крышу низкого крыльца,
спустилась на поросший травой склон и окольным путём добралась до дороги.
Оказавшись там, она взяла себя в руки, остановила проезжавший мимо омнибус и забралась в него.
Она уехала в город, выглядя очень весёлой и загадочной.

Если бы кто-нибудь наблюдал за ней, он бы счёл её поведение странным, потому что, сойдя с поезда, она быстро пошла по оживлённой улице и с трудом нашла нужный дом. Войдя в подъезд, она посмотрела вверх на грязную лестницу и, постояв с минуту, внезапно выскочила на улицу и ушла так же быстро, как и пришла. Этот
маневр она повторила несколько раз, к большому удовольствию
черноглазого молодого джентльмена, сидевшего в окне здания
Напротив. Вернувшись в третий раз, Джо встряхнулась,
надвинула шляпу на глаза и поднялась по лестнице с таким видом, будто
собиралась выбить себе все зубы.

Среди прочих вывесок, украшавших вход, была вывеска дантиста, и, взглянув на пару искусственных челюстей, которые медленно открывались и закрывались, привлекая внимание к прекрасному набору зубов, молодой джентльмен надел пальто, взял шляпу и спустился, чтобы встать в дверях напротив, сказав с улыбкой и дрожью в голосе:

«Она, как обычно, пришла одна, но если ей будет плохо, ей понадобится помощь
— Кто-нибудь, помогите ей добраться до дома.

Через десять минут Джо сбежала по лестнице с очень красным лицом и
выглядела так, будто только что пережила какое-то тяжёлое испытание. Увидев
молодого джентльмена, она не обрадовалась и прошла мимо, кивнув ему, но он
последовал за ней и с сочувствием спросил:

«Вам было плохо?»

«Не очень».

«Ты быстро справился.»

«Да, слава богу!»

«Почему ты пошёл один?»

«Не хотел, чтобы кто-то знал».

«Ты самый странный парень, которого я когда-либо видел. Сколько у тебя было с собой?»

Джо посмотрела на подругу так, словно не понимала её, а затем начала
смеяться, словно её что-то очень позабавило.

"Есть две вещи, которые я хочу сделать, но мне нужно подождать неделю."

"Над чем ты смеёшься? Ты что-то задумала, Джо," — сказала
Лори, озадаченно глядя на неё.

"Ты тоже. — Что вы делали, сэр, в том бильярдной-салоне?

 — Прошу прощения, мэм, это был не бильярдный салон, а
гимнастический зал, и я брал урок фехтования.

 — Я рада этому.

 — Почему?

«Ты можешь научить меня, а потом, когда мы будем играть «Гамлета», ты можешь быть Лаэртом, а я
— Мы отлично сыграем сцену с фехтованием.

Лори разразился искренним мальчишеским смехом, который заставил нескольких прохожих невольно улыбнуться.

"Я научу тебя, будем мы играть «Гамлета» или нет; это очень весело, и это тебя исправит. Но я не верю, что это была единственная причина, по которой ты так решительно сказала «я рада». Не так ли?

«Нет, я была рада, что тебя не было в салуне, потому что я надеюсь, что ты никогда не ходишь в такие места. А ты ходишь?»

«Нечасто».

«Лучше бы ты этого не делала».

«В этом нет ничего плохого, Джо». У меня дома есть бильярд, но играть в него неинтересно, если ты не
У вас хорошие игроки, так что, поскольку я люблю это дело, я иногда прихожу и играю с Недом Моффатом или кем-нибудь из других ребят.

— О боже, мне так жаль, потому что вам будет нравиться всё больше и больше,
и вы будете тратить время и деньги, и станете такими же ужасными мальчишками. Я
надеялась, что вы останетесь респектабельными и будете радовать своих друзей, —
сказала Джо, качая головой.

«Разве человек не может время от времени немного развлечься, не
теряя при этом своей респектабельности?» — спросил Лори, выглядя раздражённым.

«Это зависит от того, как и где он развлекается. Мне не нравятся Нед и его
— Я бы хотел, чтобы ты держался от этого подальше. Мама не разрешит нам приглашать его к нам домой, хотя он и хочет прийти; и если ты вырастешь таким же, как он, она не захочет, чтобы мы резвились вместе, как сейчас.

 — А она не захочет? — с тревогой спросил Лори.

— Нет, она терпеть не может модных молодых людей и скорее запрёт нас всех в чулане, чем позволит нам с ними общаться.

— Ну, ей пока не нужно доставать свой чулан. Я не модный парень и не стремлюсь им быть. Но мне иногда нравятся безобидные развлечения, а вам?

«Да, никто не обращает на них внимания, так что веселитесь, но не слишком, хорошо? или
«Нашим хорошим временам придёт конец».

«Я стану дважды очищенным святым».

«Я терпеть не могу святых: просто будь простым, честным, уважаемым мальчиком, и
мы никогда тебя не бросим». Я не знаю, что бы я _сделал_, если бы вы вели себя как сын мистера Кинга; у него было много денег, но он не знал, как их тратить, напивался, играл в азартные игры, убегал, подделывал подпись своего отца, кажется, и в целом вёл себя ужасно.

 — Вы думаете, я могу поступить так же? Большое спасибо.

— Нет, я не… о, _умоляю_, нет! — но я слышу, как люди говорят о деньгах
Ты такая соблазнительная, и иногда я жалею, что ты не бедна; тогда бы я не беспокоилась.

 — Ты беспокоишься обо мне, Джо?

 — Немного, когда ты выглядишь угрюмой или недовольной, как иногда бывает; у тебя такая сильная воля, что, если ты однажды пойдёшь по неверному пути, боюсь, тебя будет трудно остановить.

Лори шёл молча несколько минут, и Джо наблюдала за ним, жалея, что не придержала язык, потому что его глаза были сердитыми, хотя губы всё ещё улыбались, словно в ответ на её предостережения.

"Ты собираешься читать мне лекции всю дорогу до дома?" — спросил он.

"Конечно, нет; а что?"

— Потому что, если вы согласны, я поеду на автобусе, а если нет, я бы хотел пройтись с вами и рассказать вам кое-что очень интересное.

 — Я больше не буду проповедовать, и мне бы очень хотелось услышать новости.

 — Ну что ж, тогда пойдёмте. Это секрет, и если я расскажу вам, вы должны рассказать мне свой.

— У меня их нет, — начала Джо, но вдруг остановилась, вспомнив, что они у неё есть.

"Ты же знаешь, что они у тебя есть, — ты ничего не можешь скрыть, так что признавайся, или я
не буду ничего рассказывать, — воскликнула Лори.

"Твой секрет — это что-то хорошее?"

"О, разве это не так! Всё о людях, которых ты знаешь, и это так весело! Тебе следовало бы
послушай, я так давно хотел тебе это сказать. Ну же, начинай.

"Ты ведь ничего не скажешь об этом дома, правда?"

"Ни слова."

"И ты не будешь дразнить меня наедине?"

"Я никогда не дразнюсь."

"Да, дразнишься; ты получаешь от людей всё, что хочешь. Я не знаю,
как тебе это удаётся, но ты прирождённая кокетка.

"Спасибо, продолжай в том же духе."

"Ну, я оставила два рассказа журналисту, и он должен дать ответ на следующей неделе," прошептала Джо на ухо своей наперснице.

"Ура мисс Марч, знаменитой американской писательнице!" закричала
Лори подбрасывал шляпу в воздух и ловил её, к большому удовольствию
двух уток, четырёх кошек, пяти кур и полудюжины ирландских детей, потому что
они уже были за городом.

 [Иллюстрация: Ура мисс Марч!]

"Тише! Осмелюсь сказать, что из этого ничего не выйдет, но я не могла успокоиться, пока не попробовала, и никому об этом не сказала, потому что не хотела, чтобы кто-то ещё разочаровался.

 «Это не может не получиться. Джо, ваши рассказы — это произведения Шекспира по сравнению с половиной того мусора, который публикуется каждый день. Разве это не будет
Приятно видеть их напечатанными, и разве мы не можем гордиться нашей писательницей?

Глаза Джо заблестели, потому что всегда приятно, когда в тебя верят, а похвала друга всегда слаще дюжины газетных статей.

"В чём твой секрет? Играй честно, Тедди, или я никогда больше тебе не поверю
", - сказала она, пытаясь погасить блестящие надежды, вспыхнувшие
при слове ободрения.

"Возможно, я попаду в переделку из-за того, что расскажу; но я не обещала этого не делать, так что я
сделаю, потому что у меня никогда не бывает легко на душе, пока я не расскажу тебе хоть малейшую крупицу
новостей, которые я получу. Я знаю, где перчатка Мэг.

— И это всё? — разочарованно спросила Джо, а Лори кивнула и подмигнула ей с загадочным видом.

 — На данный момент этого вполне достаточно, и ты согласишься, когда я скажу тебе, где это.

 — Тогда говори.

 Лори наклонилась и прошептала Джо на ухо три слова, которые произвели комичный эффект. Она стояла и с минуту смотрела на него, выглядя одновременно
удивленной и недовольной, затем пошла дальше, резко сказав: "Откуда ты
знаешь?"

"Видела это".

"Где?"

"Карман".

"Все это время?"

"Да, разве это не романтично?"

"Нет, это ужасно".

"Тебе это не нравится?"

— Конечно, нет. Это нелепо; это не будет разрешено. Терпение моё!
 Что бы сказала Мэг?

— Ты никому не должна рассказывать, запомни это.

— Я ничего не обещала.

— Это было понятно, и я тебе доверяла.

— Что ж, в любом случае, сейчас я этого не сделаю, но я в ужасе и жалею, что ты мне не сказал.

 — Я думал, ты обрадуешься.

 — Что кто-то придёт и заберёт Мэг? Нет, спасибо.

 — Тебе станет легче, когда кто-нибудь придёт и заберёт тебя.

— Я бы хотела посмотреть, как кто-нибудь попробует это сделать, — яростно воскликнула Джо.

 — Я бы тоже хотела! — и Лори усмехнулась при этой мысли.

"Я не думаю, что секреты подходят мне; Я чувствую смятение в своих мыслях с тех пор, как
ты сказал мне это", - сказала Джо довольно неблагодарно.

"Беги со мной вниз по этому склону, и все будет в порядке", - предложила
Лори.

Никого не было видно; перед ней заманчиво простиралась гладкая дорога; и,
не в силах устоять перед соблазном, Джо бросилась прочь, оставив позади шляпу,
расчёску и разбросав заколки для волос. Лори первым достиг цели и был вполне
доволен успехом своего плана, потому что его Аталанта, тяжело дыша,
подбежала к нему с развевающимися волосами и сияющими глазами.
глаза, румяные щёки и ни тени недовольства на лице.

 [Иллюстрация: Джо умчалась прочь]

"Хотел бы я быть лошадью, тогда я мог бы бежать много миль по этому чудесному воздуху,
и у меня не перехватывало бы дыхание. Это было великолепно, но посмотрите, в какого парня я превратился.
Иди, забери мои вещи, ты как херувим, - сказала Джо, опускаясь на землю.
под кленом, который устилал берег малиновыми листьями.

Лори неторопливо удалилась, чтобы вернуть утраченное имущество, а Джо заплела
свои косы, надеясь, что никто не пройдет мимо, пока она не приведет себя в порядок. Но
один все-таки умер, а кто должен быть, но Мэг, глядя в частности
леди в ее положении и фестиваль костюм, для которых она называет.

"Что ты здесь делаешь?" - спросила она, глядя на свою
растрепанную сестру с благовоспитанным удивлением.

- Собираю листья, - кротко ответила Джо, сортируя розовую горсть, которую она только что собрала.
только что сорвала.

— И заколки для волос, — добавила Лори, бросив полдюжины заколок на колени Джо.
 — Они растут на этой дороге, Мэг, как и расчёски, и коричневые соломенные шляпы.

 — Ты бежала, Джо, как ты могла? Когда ты перестанешь так делать?
шалишь? - с упреком спросила Мег, поправляя манжеты и
приглаживая волосы, с которыми ветер позволил себе вольности.

- Никогда, пока я не окоченею и не состарюсь, и мне не придется пользоваться костылем. Не пытайся
заставить меня повзрослеть раньше времени, Мэг: мне и так тяжело заставлять тебя меняться
внезапно; позволь мне быть маленькой девочкой столько, сколько я смогу. "

Говоря это, Джо наклонилась над листьями, чтобы скрыть дрожь в губах.
В последнее время она чувствовала, что Маргарет быстро превращается в женщину,
и секрет Лори заставлял её бояться разлуки, которая наверняка наступит
какое-то время, а теперь, казалось, совсем близко. Он заметил тревогу на её лице и отвлёк внимание Мэг, быстро спросив: «Где ты была, всё так хорошо?»

 «У Гардинеров, и Салли рассказывала мне о свадьбе Белль
 Моффат. Это было очень роскошно, и они уехали на зиму в Париж». Только подумай, как это, должно быть, восхитительно!

- Ты ей завидуешь, Мэг? - спросила Лори.

- Боюсь, что завидую.

- Я рада этому! - пробормотала Джо, рывком завязывая шляпу.

- Почему? - удивленно спросила Мэг.

«Потому что, если ты так сильно заботишься о богатстве, ты никогда не выйдешь замуж за
— Бедняжка, — сказала Джо, хмуро глядя на Лори, которая безмолвно предупреждала её, чтобы она следила за тем, что говорит.

 — Я никогда не выйду замуж, — заметила Мэг, с большим достоинством продолжая идти, в то время как остальные следовали за ней, смеясь, перешёптываясь, подпрыгивая на камнях и «ведя себя как дети», как сказала себе Мэг, хотя у неё и возникло искушение присоединиться к ним, если бы на ней не было её лучшего платья.

В течение недели или двух Джо вела себя так странно, что её сёстры были
озадачены. Она бросалась к двери, когда звонил почтальон; грубила
мистеру Бруку при каждой встрече; сидела, глядя на Мэг с несчастным видом.
Джо смотрела ей в лицо, время от времени подпрыгивая, чтобы пожать ей руку, а затем поцеловать её в очень загадочной манере. Они с Лори постоянно подавали друг другу знаки и говорили о «Расправленных орлах», пока девочки не заявили, что они обе сошли с ума. Во вторую субботу после того, как Джо вылезла из окна, Мэг, сидевшая у себя в комнате и шившая, была возмущена, увидев, как Лори гоняется за Джо по всему саду и в конце концов ловит её в беседке Эми. Что там происходило, Мэг не видела, но слышала
смех, за которым последовал гул голосов и шуршание газет.

«Что нам делать с этой девочкой? Она никогда не будет вести себя как юная леди», —
вздохнула Мег, неодобрительно наблюдая за гонкой.

 «Надеюсь, что нет; она такая забавная и милая», — сказала Бет, которая
никогда не показывала, что ей немного обидно из-за того, что у Джо есть секреты
от кого-то, кроме неё.

«Это очень утомительно, но мы никогда не сможем сделать так, чтобы она была как все», — добавила Эми,
которая сидела и делала себе новые оборки, а её локоны были уложены очень
изысканно — две приятные вещи, которые заставляли её чувствовать себя
необычайно элегантной и женственной.

Через несколько минут Джо впорхнула в комнату, плюхнулась на диван и сделала вид, что читает.

 [Иллюстрация: Джо плюхнулась на диван и сделала вид, что читает]

"У тебя там что-нибудь интересное?" снисходительно спросила Мэг.

"Ничего, кроме статьи; думаю, она не будет иметь большого значения," ответила Джо,
стараясь не показывать название газеты.

— Тебе лучше прочитать это вслух, чтобы развлечь нас и не натворить глупостей, — сказала Эми самым взрослым тоном.

"Как называется?" — спросила Бет, удивляясь, почему Джо прячет лицо под
простынёй.

"Соперничающие художники."

"Звучит заманчиво; прочти это", - сказала Мэг.

С громким "Хм!" и долгим вздохом Джо начала читать очень быстро.
Девочки слушали с интересом, потому что история была романтичной и в какой-то степени
трогательной, поскольку большинство персонажей в конце концов умерли.

"Мне нравится это в великолепной картине", - одобрительно заметила Эми, поскольку
Джо помолчала.

"Я предпочитаю любовную часть. Виола и Анджело - два наших любимых имени.
разве это не странно?" - сказала Мэг, вытирая глаза, ради "любви
часть" была трагической.

"Кто это написал?" - спросила Бет, которая мельком увидела лицо Джо.

Читатель внезапно выпрямился, отбросил газету, раскраснелся и со странной смесью торжественности и волнения
громко ответил: «Ваша сестра».

«Ты?» — воскликнула Мэг, уронив свою работу.

"Это очень хорошо, — критически заметила Эми.

"Я так и знала! Я так и знала! О, моя Джо, я так горжусь тобой! — и Бет подбежала, чтобы обнять сестру и порадоваться этому великолепному успеху.

Боже мой, как же они все были рады! Мэг не могла поверить, пока не увидела в газете слова «мисс Джозефина Марч».
Как любезно Эми критиковала художественные части
истории и предложил намекает на продолжение, которое, к сожалению
не могла быть осуществлена, как герой и героиня были мертвы, как у Бэт есть
взволнован, и пропустил и поют от радости; как Ханна пришла воскликнуть
"Ради всего святого, ну я же никогда!" в великом изумлении от "того, что Джо делает"; как миссис Марч была горда, когда узнала об этом; как Джо смеялась, со смехом восклицая: "Это Джо!".
doin's".
слезы стояли у нее на глазах, когда она заявила, что с таким же успехом могла бы быть павлином и покончить с этим.
и как можно было бы сказать, что "Распростертый орел" хлопает крыльями.
торжествующе над Домом Марча, по мере того как газета переходила из рук в руки
.

«Расскажи нам всё об этом». «Когда это случилось?» «Сколько ты за это получила?» «Что скажет отец?» «Не будет ли Лори смеяться?» — наперебой кричала семья,
собравшись вокруг Джо, потому что эти глупые, любящие люди радовались каждой маленькой семейной радости.

— Перестаньте болтать, девочки, и я вам всё расскажу, — сказала Джо,
задумываясь о том, что мисс Бёрни, должно быть, чувствовала себя более важной из-за своей «Эвелины», чем из-за «Соперников-художников». Рассказав, как она избавилась от своих сказок, Джо добавила: «А когда я пришла за ответом, мужчина сказал, что
Они оба ему нравились, но он не платил начинающим, а только позволял им печататься в его
газете и отмечал их статьи. По его словам, это была хорошая практика, и когда
новички становились лучше, он платил всем. Так что я отдала ему две
истории, и сегодня мне прислали вот это, и Лори застал меня с этим
и настоял на том, чтобы посмотреть, и я позволила, и он сказал, что
это хорошо, и я буду писать ещё, и он собирается заплатить за
следующий рассказ, и я так счастлива, потому что со временем я
смогу обеспечивать себя и помогать девочкам.

Джо поперхнулась и, завернувшись в бумагу,
Она украсила свой рассказ несколькими искренними слезами, потому что быть независимой и заслужить похвалу тех, кого она любила, было самым заветным желанием её сердца, и это казалось первым шагом к счастливому концу.




 XV.

 ТЕЛЕГРАМ.


 [Иллюстрация: ноябрь — самый неприятный месяц в году]

 «Ноябрь — самый неприятный месяц в году», — сказала она
Маргарет, стоя у окна в один из унылых дней и глядя на
замерзший сад,

 «Вот почему я родилась в нём», — задумчиво заметила Джо.
не замечая пятна на носу.

"Если бы сейчас случилось что-нибудь очень приятное, мы бы сочли это
восхитительным месяцем," — сказала Бет, которая во всём видела надежду, даже в ноябре.

"Осмелюсь сказать, но в этой семье никогда не случается ничего приятного,"
— сказала Мег, которая была не в духе. "Мы день за днём копаемся в земле,
без всякой перемены и почти без веселья. С таким же успехом мы могли бы быть на беговой дорожке.

 — Боже мой, как же мы устали! — воскликнула Джо. — Неудивительно, бедняжка, ведь ты видишь, как другие девушки прекрасно проводят время, пока ты трудишься,
год за годом. О, как бы я хотела устроить всё для тебя так же, как для своих героинь! Ты и так достаточно хороша собой и умна, так что я бы сделала так, чтобы какой-нибудь богатый родственник неожиданно оставил тебе состояние; тогда ты бы выскочила замуж за наследника, презирала бы всех, кто тебя отвергал, уехала бы за границу и вернулась бы домой, моя леди Такая-то, блистая великолепием и элегантностью.

«В наши дни люди не оставляют своим детям таких состояний; мужчинам приходится
работать, а женщинам — выходить замуж за деньги. Это ужасно несправедливый мир», —
с горечью сказала Мэг.

«Мы с Джо заработаем для вас целое состояние; просто подождите десять лет,
и увидите, если мы этого не сделаем», — сказала Эми, которая сидела в углу и лепила из глины «пирожки», как
Ханна называла её маленькие глиняные фигурки птиц, фруктов и лиц.

"Не могу дождаться, и, боюсь, я не очень-то верю в чернила и грязь, хотя
я благодарна вам за добрые намерения."

Мэг вздохнула и снова отвернулась к замёрзшему саду; Джо застонала и
в унынии оперлась локтями о стол, но Эми энергично
отмахнулась, а Бет, сидевшая у другого окна, сказала:
улыбаясь, «Сейчас произойдут две приятные вещи: мама идёт по улице, а Лори топаетпо саду, как будто хотел что-то приятное сказать.

Они оба вошли: миссис Марч со своим обычным вопросом: «Есть ли письмо от отца, девочки?» — и Лори, который в своей убедительной манере сказал: «Не хотите ли прокатиться? Я так много работал над математикой, что у меня в голове всё перемешалось, и я собираюсь освежить свой разум быстрой ездой». Это
скучный день, но воздух не плохой, и я собираюсь отвести Брук домой, так что
внутри будет весело, если снаружи не будет. Пойдём, Джо, вы с Бет пойдёте,
не так ли?

— Конечно, пойдём.

— Большое спасибо, но я занята, — и Мэг достала свою рабочую корзинку.
она согласилась с матерью, что для неё, по крайней мере, лучше не
часто ездить верхом с молодым джентльменом.

"Мы втроём будем готовы через минуту," — воскликнула Эми, убегая мыть
руки.

"Я могу вам чем-нибудь помочь, мадам мама?" — спросил Лори, наклоняясь
над стулом миссис Марч с ласковым взглядом и тоном, которые он всегда
ей придавал.

- Нет, спасибо, только позвоните в офис, если будете так добры, дорогая.
Сегодня у нас день писем, а почтальона еще не было. Отец как
как солнце, но есть некоторые задержки на пути, возможно."

Её прервал резкий звонок, и через минуту вошла Ханна с письмом.

 «Это одна из этих ужасных телеграфных штук, мама», — сказала она, протягивая его так, словно боялась, что оно взорвётся и причинит какой-нибудь вред.

 [Иллюстрация: одна из этих ужасных телеграфных штук]

Услышав слово «телеграмма», миссис Марч схватила её, прочла две строчки и побледнела так, словно маленькая бумажка попала ей в сердце. Лори бросилась вниз по лестнице за водой, а Мег и Ханна поддерживали её, пока Джо испуганным голосом читала вслух:

 «МИССИС МАРЧ:

 «Ваш муж очень болен. Приезжайте немедленно.
 С. Хейл,
«Блэк Хоспитал, Вашингтон».

 Как тихо было в комнате, пока они слушали, затаив дыхание, как странно
темнело за окном, и как внезапно, казалось, изменился весь мир,
когда девочки собрались вокруг матери, чувствуя, что всё их счастье и опора
вот-вот будут отняты у них.
Миссис Марч снова стала сама собой, перечитала послание и
протянула руки к дочерям, сказав тоном, которого они никогда не слышали:
«Я сейчас же пойду, но, может быть, уже слишком поздно. О дети, дети, помогите мне вынести это!»

Несколько минут в комнате слышались только всхлипывания, перемежающиеся
срывающимися словами утешения, нежными заверениями в помощи и
обнадёживающим шёпотом, который обрывался на слезах. Бедняжка Ханна первой пришла в себя и, не осознавая этого, подала всем остальным хороший пример, потому что для неё работа была панацеей от большинства бед.

 «Да хранит Господь дорогого человека! Я не буду тратить время на слёзы, а сразу же приготовлю твои вещи, мама», — сказала она с чувством, вытирая глаза.
Она вытерла лицо фартуком, крепко пожала хозяйке руку и ушла, чтобы работать за троих.

"Она права, сейчас не время для слёз. Успокойтесь, девочки, и дайте мне
подумать."

Они старались успокоиться, бедняжки, пока их мать сидела, бледная, но собранная, и отгоняла от себя горе, чтобы думать и строить планы.

"Где Лори?" - спросила она вскоре, когда собралась с мыслями
и решила, что нужно сделать в первую очередь.

"Здесь, мэм. О, позвольте мне что-нибудь сделать! - воскликнул мальчик, выбегая из комнаты.
в соседней комнате, куда он удалился, чувствуя, что их первая печаль была
слишком священной даже для его дружеских глаз.

"Отправьте телеграмму, что я приеду немедленно. Следующий поезд отправляется рано утром. Я поеду на нём."

"Что ещё? Лошади готовы; я могу поехать куда угодно, сделать что угодно," — сказал он, готовый лететь на край света.

— «Оставь записку у тёти Марч. Джо, дай мне ручку и бумагу».

 Оторвав чистую сторону одной из своих только что переписанных страниц, Джо поставила стол перед матерью, прекрасно зная, что деньги на долгое, печальное
путешествие должно быть оплачено, и она чувствовала, что может сделать что угодно, чтобы немного увеличить сумму для своего отца.

 «А теперь иди, дорогая, но не убивай себя, мчась во весь опор;  в этом нет необходимости».

Предупреждение миссис Марч, очевидно, было проигнорировано, потому что через пять минут
Лори пронесся мимо окна на своей быстрой лошади, словно спасаясь бегством.

— Джо, беги в палаты и скажи миссис Кинг, что я не могу прийти. По пути
захвати вот эти вещи. Я положу их, они понадобятся, а я должна подготовиться к уходу за больными. В больничных магазинах не всегда есть всё необходимое. Бет, сходи и
попроси у мистера Лоуренса пару бутылок старого вина: я не слишком горд, чтобы просить для отца; он должен получить самое лучшее. Эми, скажи
Ханне, чтобы она достала чёрный сундук; а ты, Мэг, помоги мне найти мои вещи, я совсем запутался.

Писательство, размышления и режиссура, все сразу, могли бы сбить с толку
бедную леди, и Мэг попросила ее немного посидеть спокойно в своей комнате и
дать им поработать. Все разлетелись, как листья от порыва ветра, и
тихий, счастливый дом опустел так внезапно, словно газета была
волшебным заклинанием.

Мистер Лоуренс поспешил обратно с Бет, неся все возможные утешения, какие только мог придумать добрый старый джентльмен для больной, и дружеские обещания защищать девочек в отсутствие матери, что очень её успокоило. Он предложил всё, что только можно, вплоть до своего собственного халата в качестве сопровождения. Но последнее было невозможно. Миссис
Марч и слышать не хотел о том, чтобы старый джентльмен отправлялся в дальнее
путешествие, но, когда он говорил об этом, на его лице было заметно облегчение,
поскольку беспокойство плохо сочетается с путешествиями. Он заметил этот взгляд, нахмурил свои густые брови.
Он нахмурил брови, потёр руки и резко удалился, сказав, что скоро вернётся. Никто не вспоминал о нём до тех пор, пока Мэг, пробегая через прихожую с парой галош в одной руке и чашкой чая в другой, внезапно не наткнулась на мистера Брука.

 [Иллюстрация: Она внезапно наткнулась на мистера Брука]

— Мне очень жаль это слышать, мисс Марч, — сказал он добрым, спокойным тоном, который очень приятно подействовал на её расстроенную душу. — Я
пришёл предложить себя в качестве сопровождающего вашей матери. У мистера Лоуренса есть для меня поручения в Вашингтоне, и это доставит мне настоящее удовольствие
— Я буду рад услужить ей там.

Резиновые сапоги были сброшены, и чай был уже почти готов, когда Мэг
протянула руку с таким благодарным выражением лица, что мистер Брук
почувствовал бы себя обязанным за гораздо большую жертву, чем та незначительная
жертва времени и комфорта, которую он собирался принести.

"Как вы все добры! Мама согласится, я уверена, и ей будет так приятно знать, что о ней кто-то заботится. Большое, очень большое спасибо!

Мэг говорила искренне и совсем забыла о себе, пока что-то в карих глазах, смотревших на неё, не напомнило ей о остывающем чае, и
Она прошла в гостиную, сказав, что позвонит матери.

К тому времени, как Лори вернулась с запиской от
тёти Марч, в которой была нужная сумма и несколько строк, повторяющих то, что она часто говорила раньше, — что она всегда говорила им, что Марч не должна идти в армию, всегда предсказывала, что из этого ничего хорошего не выйдет, и надеялась, что в следующий раз они прислушаются к её совету. Миссис Марч
бросила записку в огонь, деньги положила в сумочку и продолжила
приготовления, плотно сжав губы, что Джо поняла бы, если бы была там.

Короткий день подходил к концу; все остальные дела были сделаны, и Мэг с матерью
занялись необходимой рукоделием, пока Бет и Эми
пили чай, а Ханна закончила гладить, как она выразилась, «в два счёта»,
но Джо всё ещё не приходила. Они начали беспокоиться, и
Лори отправилась на её поиски, потому что никто никогда не знал, что взбредёт в голову Джо. Однако он скучал по ней, и она вошла с очень странным выражением лица, в котором смешались веселье и страх, удовлетворение и сожаление, что озадачило всю семью.
как и пачка банкнот, которую она положила перед матерью, сказав срывающимся голосом: «Это мой вклад в то, чтобы отцу было комфортно и чтобы он вернулся домой!»

«Дорогая, где ты их взяла? Двадцать пять долларов! Джо, надеюсь, ты не наделала глупостей?

"Нет, это моё честно заработанное; я не просила, не одалживала и не крала их. Я заработала их,
и не думаю, что вы будете меня винить, ведь я продала только то, что принадлежало мне.

Сказав это, Джо сняла шляпку, и все ахнули, потому что
все её пышные волосы были коротко подстрижены.

"Твои волосы! Твои прекрасные волосы!" "О Джо, как ты могла? Твои единственные...
«Красавица». «Моя дорогая девочка, в этом не было необходимости». «Она больше не похожа на мою Джо, но я всё равно её очень люблю!»

Когда все воскликнули, а Бет нежно обняла стриженую голову, Джо
приняла равнодушный вид, который никого не обманул, и сказала,
взъерошив коричневый кустик и стараясь выглядеть так, будто он ей нравится:
«Это не повлияет на судьбу страны, так что не плачь, Бет.
Это пойдёт на пользу моему тщеславию; я слишком гордилась своим париком». Будет
здорово, если я сниму эту тряпку с головы; она восхитительно лёгкая
светло и прохладно, и парикмахер сказал, что скоро я смогу отрастить кудряшки,
которые будут выглядеть по-мальчишески, мне пойдут и их будет легко укладывать. Я
довольна, так что, пожалуйста, возьми деньги и давай поужинаем.

 «Расскажи мне всё, Джо. Я не совсем довольна, но не могу тебя винить,
потому что знаю, как охотно ты пожертвовала своим тщеславием, как ты его называешь, ради любви». Но, моя дорогая, в этом не было необходимости, и я боюсь, что однажды ты об этом пожалеешь, — сказала миссис Марч.

 «Нет, не пожалею!» — решительно возразила Джо, чувствуя облегчение от того, что её шалость не была полностью осуждена.

— Что заставило тебя это сделать? — спросила Эми, которая скорее отрезала бы себе голову, чем свои красивые волосы.

 — Ну, мне очень хотелось сделать что-нибудь для отца, — ответила Джо, когда они собрались за столом, потому что здоровые молодые люди могут есть даже в трудные времена.  — Я ненавижу занимать деньги, как и мама, и я знала, что тётя Марч откажет; она всегда так делает, если просишь девять пенсов. Мэг
отдала всю свою квартальную зарплату за аренду, а я получила только
одежду, так что я чувствовала себя виноватой и должна была
найти какие-то деньги, даже если бы продала свой нос.

«Не нужно чувствовать себя виноватой, дитя моё: у тебя не было зимних вещей, и ты купила самые простые на свои заработанные тяжким трудом деньги», — сказала миссис Марч с таким взглядом, который согрел сердце Джо.

 «Сначала я и не думала продавать свои волосы, но по пути я всё время думала о том, что могла бы сделать, и мне казалось, что я могла бы заглянуть в богатые магазины и помочь себе». В витрине парикмахерской
я увидел пряди волос с ценами, и одна чёрная прядь, не такая густая, как моя, стоила сорок долларов. Внезапно я понял, что у меня есть то, из чего я могу сделать деньги, и, не раздумывая,
вошла, спросила, покупают ли они волосы и сколько они дали бы за мои.

 «Не понимаю, как ты осмелилась это сделать», — благоговейно сказала Бет.

 «О, это был невысокий мужчина, который, казалось, жил только для того, чтобы смазывать свои
волосы.  Сначала он уставился на меня, как будто не привык к тому, что девушки врываются в его магазин и просят продать им волосы. Он сказал, что ему всё равно, что у меня, что это немодный цвет и что он вообще не заплатил за него много.
Он сказал, что работа, которую я проделала, стоила дорого, и так далее.
 Было уже поздно, и я боялась, что если не сделаю это прямо сейчас, то
что мне вообще не следовало этого делать, а вы знаете, когда я что-то начинаю, мне не хочется бросать это на полпути, поэтому я попросила его взять его и объяснила, почему я так спешила. Это было глупо, я уверена, но это изменило его мнение, потому что я немного разволновалась и рассказала эту историю в своей извращённой манере, а его жена услышала и так любезно сказала:

«Возьми это, Томас, и угости юную леди; я бы сделал то же самое для нашего
Джимми, если бы у меня были волосы, которые можно продать».

«Кто такой Джимми?» — спросила Эми, которой нравилось, когда ей всё объясняли по ходу дела.

«Её сын, — сказала она, — служил в армии. Как дружелюбно это заставляет чувствовать себя незнакомцев, не так ли? Она болтала без умолку всё то время, пока мужчина стриг, и хорошо меня отвлекала».

 [Иллюстрация: мужчина стрижёт]

"Вам не было страшно, когда он сделал первый надрез?" спросила Мэг, вздрогнув.

«Я в последний раз взглянула на свои волосы, пока мужчина собирал свои вещи, и на этом всё закончилось. Я никогда не хнычу из-за таких пустяков, но, признаюсь, мне стало не по себе, когда я увидела свои дорогие старые волосы, разложенные на столе, и почувствовала на голове только короткие, жёсткие кончики. Это было почти
Казалось, что у меня оторвали руку или ногу. Женщина заметила, что я смотрю на неё, и
выбрала для меня длинный локон. Я подарю его тебе, Марми, просто
чтобы вспоминать былую славу; ведь хлыст так удобен, что я не думаю,
что у меня когда-нибудь снова будет грива.

Миссис Марч сложила волнистый каштановый локон и убрала его вместе с коротким серым в свой стол. Она лишь сказала: «Спасибо, дорогая», но что-то в её лице заставило девочек сменить тему и как можно веселее заговорить о доброте мистера Брука и о том, что день будет прекрасным
завтра, и как они будут счастливы, когда отец вернётся домой, чтобы
его выхаживали.

Никто не хотел ложиться спать, когда в десять часов миссис Марч отложила
последнюю законченную работу и сказала: «Пойдёмте, девочки». Бет подошла к пианино и
сыграла любимый гимн отца. Все начали храбро, но одна за другой
сдались, пока Бет не осталась одна и не запела от всего сердца, потому что
музыка всегда была для неё сладким утешением.

«Ложитесь спать и не разговаривайте, потому что нам нужно рано встать, и нам понадобится весь сон, который мы сможем получить. Спокойной ночи, мои дорогие, — сказала миссис Марч, когда закончился гимн, потому что никто не захотел петь ещё один.

Они тихо поцеловали её и легли спать так же бесшумно, как если бы дорогая больная лежала в соседней комнате. Бет и Эми вскоре заснули, несмотря на все трудности, но Мэг лежала без сна, думая о самых серьёзных вещах, которые она когда-либо знала в своей короткой жизни. Джо лежала неподвижно, и её сестре казалось, что она спит, пока приглушённое рыдание не заставило её воскликнуть, когда она коснулась мокрой щеки:

"Джо, дорогая, что случилось? — Ты плачешь из-за отца?

 — Нет, не сейчас.

 — А из-за чего тогда?

 — Из-за моих… моих волос! — воскликнула бедная Джо, тщетно пытаясь скрыть свои чувства за подушкой.

Это совсем не показалось забавным Мег, которая нежно целовала и ласкала несчастную героиню.

"Мне не жаль, — с трудом выговорила Джо. — Я бы сделала это снова завтра, если бы могла. Это только тщеславная, эгоистичная часть меня плачет так глупо. Никому не говори, теперь все кончено. Я думал, ты
спишь, поэтому я просто тихонько постанывал для своей единственной красавицы. Как
получилось, что ты проснулась?"

"Я не могу уснуть, я так волнуюсь", - сказала Мэг.

"Думай о чем-нибудь приятном, и ты скоро заснешь".

«Я попробовал, но почувствовал себя бодрее, чем когда-либо».

— Что ты думаешь?

— Красивые лица, особенно глаза, — ответила Мэг, улыбаясь про себя в темноте.


— Какой цвет тебе больше всего нравится?

— Коричневый — то есть иногда; голубые тоже хороши.

Джо рассмеялась, и Мэг резко приказала ей замолчать, а затем дружелюбно пообещала завить ей волосы и уснула, мечтая о том, как будет жить в своём воздушном замке.

Часы отбивали полночь, и в комнатах было очень тихо, пока
фигура тихо переходила от кровати к кровати, поправляя покрывало,
подушку и останавливаясь, чтобы долго и нежно посмотреть на каждого
потерявшие сознание лица, целовать каждую губами, безмолвно благословляющими, и
молиться горячими молитвами, которые произносят только матери. Когда она приподняла
занавеску, чтобы выглянуть в мрачную ночь, луна внезапно выглянула из
за облаков и осветила ее светлым, доброжелательным лицом,
который, казалось, шептал в тишине: "Утешься, дорогая душа! Там
За облаками всегда светло".

 [Иллюстрация: Хвостовая часть]




 [Иллюстрация: Буквы]

 XVI.

 БУКВЫ.


На холодном сером рассвете сёстры зажгли лампу и прочли свою главу
с такой серьёзностью, какой никогда раньше не испытывали; теперь, когда
надвигалась настоящая беда, маленькие книги были полны помощи и утешения; и,
одеваясь, они решили попрощаться весело и с надеждой и отправить
мать в её тревожное путешествие, не омрачая его слезами и жалобами.
Когда они спустились вниз, всё казалось таким странным: снаружи было
так темно и тихо, а внутри — так светло и оживлённо.
Завтрак в столь ранний час казался странным, и даже знакомое лицо Ханны
Она выглядела неестественно, когда бегала по кухне в ночной рубашке.
Большой чемодан стоял наготове в коридоре, мамин плащ и шляпка лежали на диване, а сама мама сидела и пыталась есть, но выглядела такой бледной и измученной бессонницей и волнением, что девочкам было очень трудно сохранять решимость. Глаза Мэг наполнялись слезами, несмотря на все её усилия; Джо
не раз приходилось прятать лицо за кухонным полотенцем; а у маленьких девочек
было серьёзное, встревоженное выражение лиц, как будто горе было для них
чем-то новым.

Никто почти не разговаривал, но время шло, и они сидели в ожидании
— Девочки, я оставляю вас на попечение Ханны и под защиту мистера Лоренса, — сказала миссис Марч девочкам, которые суетились вокруг неё: одна складывала шаль, другая расправляла ленты на шляпке, третья надевала башмаки, а четвёртая застёгивала дорожную сумку. —

Дети, я оставляю вас на попечение Ханны и под защиту мистера Лоренса.
Ханна — сама преданность, а наш добрый сосед будет охранять вас, как своих собственных детей. Я не боюсь за вас, но беспокоюсь, что вы
должны правильно отнестись к этой проблеме. Не печальтесь и не тревожьтесь, когда я уйду,
и не думайте, что вы можете утешить себя праздностью и попытками
забудь. Продолжай заниматься своими делами, как обычно, потому что работа — это благословенное утешение.
 Надейся и занимайся чем-нибудь; и что бы ни случилось, помни, что ты никогда не останешься без отца.

 — Да, мама.

 — Мэг, дорогая, будь благоразумна, присматривай за сёстрами, советуйся с Ханной, а в случае затруднений обращайся к мистеру Лоуренсу. Будь терпелива, Джо, не впадай в уныние
и не делай опрометчивых поступков; пиши мне почаще и будь моей храброй девочкой, готовой
помочь и подбодрить нас всех. Бет, утешай себя музыкой и
будь верна своим домашним обязанностям; а ты, Эми, помогай, чем можешь,
будь послушной и оставайся в безопасности дома.

"Мы будем, мама! мы будем!"

Грохот приближающегося экипажа заставил их всех вздрогнуть и прислушаться.
Это была тяжелая минута, но девочки выдержали ее стойко: никто не плакал, никто
никто не убегал и не причитал, хотя на сердце у них было очень тяжело
они посылали отцу любовные послания, помня, как они
говорил, что, возможно, будет слишком поздно доставлять их. Они тихо поцеловали свою
мать, нежно прижались к ней и попытались весело помахать руками
, когда она уезжала.

Лори и его дедушка пришли проводить её, и мистер Брук
выглядел таким сильным, разумным и добрым, что девочки прозвали его
«Мистер Грейтхарт» на месте.

"До свидания, мои дорогие! Да благословит и сохранит нас всех Господь!" — прошептала миссис Марч,
целуя одно милое личико за другим, и поспешила в карету.

Когда она отъезжала, выглянуло солнце, и, оглянувшись, она увидела, что оно
сияет на группе у ворот, словно доброе предзнаменование. Они тоже это увидели,
улыбнулись и помахали ей, и последнее, что она увидела, когда свернула за угол, — это четыре сияющих лица, а за ними, словно телохранители, старый мистер Лоуренс, верная Ханна и преданный Лори.

 [Иллюстрация: Она уехала]

"Как все добры к нам!" - сказала она, обернувшись, чтобы найти новое доказательство этого.
почтительное сочувствие на лице молодого человека.

"Я не понимаю, как они могут помочь ему," ответил мистер Брук, так смеялись
заразительно, что миссис марш не мог удержаться от улыбки; и так долго
путь начался с хорошего предзнаменования солнца, улыбок, и веселых
слова.

«Такое ощущение, что произошло землетрясение», — сказала Джо, когда их соседи
ушли домой завтракать, оставив их отдыхать и приходить в себя.

 «Кажется, будто половина дома исчезла», — печально добавила Мэг.

Бет открыла рот, чтобы что-то сказать, но смогла лишь указать на стопку аккуратно
починенных чулок, лежавших на мамином столе, и показать, что даже в
последние мгновения своей жизни она думала о них и работала ради них. Это была
мелочь, но она тронула их до глубины души, и, несмотря на
все их храбрые решения, они не выдержали и горько заплакали.

Ханна мудро позволила им выплеснуть свои чувства, а когда
ливень начал стихать, она пришла на помощь, вооружившись кофейником.

"А теперь, мои дорогие барышни, вспомните, что говорила ваша мама, и не волнуйтесь.
Давайте выпьем по чашечке кофе, а потом приступим к работе и будем
гордостью семьи.

Кофе был лакомством, и Ханна проявила большой такт, приготовив его в то
утро. Никто не мог устоять перед её убедительными кивками или
ароматным приглашением, исходившим от кофейника. Они подошли к
столу, сменили носовые платки на салфетки и через десять минут снова
были в порядке.

«Надейся и занимайся делом» — вот наш девиз, так что давайте посмотрим, кто запомнит его лучше всех. Я, как обычно, поеду к тёте Марч. О, она не…
— Но лекция-то будет! — сказала Джо, потягивая вино с возвращающимся к ней воодушевлением.

 — Я поеду к своим Кингам, хотя предпочла бы остаться дома и присмотреть за
хозяйством, — сказала Мег, жалея, что у неё так покраснели глаза.

 — В этом нет необходимости; мы с Бет прекрасно справимся с хозяйством, —
важно заявила Эми.

«Ханна скажет нам, что делать, и когда ты вернёшься домой, у нас всё будет в порядке», — добавила Бет, без промедления доставая швабру и таз для мытья посуды.

 «Я думаю, что тревога — это очень интересно», — задумчиво заметила Эми, поедая сахар.

 Девочки не могли не рассмеяться и почувствовали себя лучше, хотя Мэг
Она покачала головой, глядя на юную леди, которая могла найти утешение в
сахарнице.

 При виде перевернутых чашек Джо снова посерьезнела, и когда они
вышли из дома, чтобы заняться своими повседневными делами, то с грустью
посмотрели на окно, в котором привыкли видеть лицо своей матери. Его не было, но
Бет вспомнила о маленькой семейной церемонии, и вот она уже кивала им,
как румяный мандарин.

— Это так похоже на мою Бет! — сказала Джо, помахивая шляпой с благодарным выражением лица.
 — До свидания, Мегги; я надеюсь, что «Короли» сегодня не будут тренироваться. Не беспокойся об отце, дорогая, — добавила она, когда они прощались.

- И я надеюсь, что тетя Марч не сдохнет. Тебе идут волосы, и они
выглядят очень по-мальчишески мило, - ответила Мег, стараясь не улыбнуться при виде
кудрявой головки, которая выглядела комично маленькой на плечах ее высокой сестры.

- Это мое единственное утешение. - и, прикоснувшись к шляпе а-ля Лори, ушла.
Джо чувствовала себя как остриженная овца в зимний день.

Новости от отца очень утешали девочек, потому что, несмотря на то, что он был опасно болен, присутствие самых лучших и заботливых медсестёр уже пошло ему на пользу. Мистер Брук каждый день отправлял бюллетень, и, по мере того, как
Глава семьи, Мэг, настояла на том, чтобы читать депеши, которые с каждой неделей становились всё более воодушевляющими. Поначалу каждый стремился писать, и пухлые конверты аккуратно засовывались в почтовый ящик то одной, то другой из сестёр, которые чувствовали себя довольно важными благодаря своей вашингтонской переписке. Поскольку в одном из этих конвертов были характерные для той вечеринки записки, мы украдём воображаемое письмо и прочитаем их:

 «Моя дорогая мама,

 «Невозможно передать, как мы обрадовались твоему последнему письму, потому что новости были настолько хорошими, что мы не могли удержаться от смеха и
 плача из-за этого. Как добр мистер Брук, и как удачно, что дела мистера Лоуренса удерживают его рядом с вами так долго, ведь он так полезен вам и отцу. Девочки просто золото. Джо помогает мне с шитьём и настаивает на том, чтобы делать всю тяжёлую работу. Я бы боялась, что она переутомится, если бы не знала, что её «моральное состояние» долго не продлится. Бет выполняет свои обязанности как часы и никогда не забывает о том, что вы ей сказали. Она скорбит по отцу и выглядит серьёзной, за исключением тех моментов, когда играет на своём маленьком пианино. Эми хорошо заботится обо мне, и я
 Я очень забочусь о ней. Она сама причёсывается, и я учу её делать петли для пуговиц и штопать чулки. Она очень старается, и я знаю, что ты будешь довольна её успехами, когда приедешь. Мистер Лоуренс присматривает за нами, как старая курица-наседка, как говорит Джо, а Лори очень добрый и отзывчивый. Они с Джо нас веселят, потому что иногда нам становится грустно, и мы чувствуем себя сиротами, ведь ты так далеко. Ханна — настоящая святая; она совсем не ругается и всегда называет
 меня мисс «Маргарет», что вполне прилично, знаете ли, и относится ко мне как к родной.
 С уважением, мы все здоровы и заняты, но мы мечтаем, день и ночь, чтобы ты вернулась. Передавай от меня привет отцу, и, пожалуйста, верь мне, всегда твоя,
«Мэг».

 Эта записка, красиво написанная на ароматизированной бумаге, сильно отличалась от следующей, нацарапанной на большом листе тонкой иностранной бумаги, украшенной кляксами и всевозможными завитушками и буквами с хвостиками:

 «Моя драгоценная Марми, —

 — выпьем за дорогого отца! Брук была в восторге от телеграммы
 сразу же, как только ему станет лучше. Я бросилась на чердак, когда пришло письмо, и попыталась поблагодарить Бога за то, что он был так добр к нам; но я могла только плакать и говорить: «Я рада!
 Я рада!» Разве это не то же самое, что обычная молитва? потому что я чувствовала, что в моём сердце их очень много. У нас такие забавные времена, и
теперь я могу наслаждаться ими, потому что каждый из них так отчаянно хорош,
что это похоже на жизнь в гнезде горлиц. Вы бы посмеялись, если бы увидели,
 как Мэг во главе стола пытается вести себя по-матерински. Она с каждым днём становится всё красивее,
и иногда я влюбляюсь в неё. Дети
 Настоящие архангелы, а я — ну, я Джо, и никогда не стану кем-то другим. О, я должна вам сказать, что чуть не поссорилась с Лори. Я высказала своё мнение по поводу какой-то глупости, и он обиделся. Я была права, но говорила не так, как следовало, и он ушёл домой, сказав, что не вернётся, пока я не попрошу прощения. Я заявила, что не буду, и разозлилась. Это продолжалось
весь день; мне было плохо, и я очень хотела тебя видеть. Мы с Лори оба такие гордые, что нам трудно просить прощения; но я думала, что он
придёт в себя, потому что я была права. Он не пришёл; и как раз в этот момент
 ночью я вспомнила, что ты сказал, когда Эми упала в реку.
 Я почитала свою маленькую книжку, почувствовала себя лучше, решила не давать гневу взять надо мной верх и побежала сказать Лори, что я сожалею. Я встретила его у ворот, он шёл за тем же. Мы оба рассмеялись, попросили друг у друга прощения и снова почувствовали себя хорошо и комфортно.

 "Я сделала "семечку" вчера, когда помогала Ханне стирать; и,
 поскольку отцу нравятся мои глупые вещицы, я положила ее, чтобы позабавить
 его. Обними его с самой большой любовью, которая когда-либо была, и поцелуй себя
 дюжину раз за твою
 "ШИВОРОТ-НАВЫВОРОТ, ДЖО".

 "ПЕСЕНКА Из "ПЕНЫ".

 "Королева моей ванны, я весело пою",
 Пока белая пена поднимается высоко;
 И крепко моюсь, ополаскиваю и отжимаю,
 И закрепите одежду, чтобы она высохла;
 Затем на свежем воздухе они качаются на качелях,
 Под солнечным небом.

 «Я бы хотел, чтобы мы могли смыть с наших сердец и душ
 Пятна прошедшей недели,
 И чтобы вода и воздух своим волшебством сделали
 Нас такими же чистыми, как они».
 Тогда на земле действительно был бы
 Славный день омовения!

 "На пути полезной жизни,
 Расцветет ли когда-нибудь душевная легкость;
 У занятого ума нет времени думать
 О печали, заботах или унынии;
 И тревожные мысли могут быть сметены прочь,
 Когда мы смело орудуем метлой.

 "Я рад, что мне дано задание,
 Трудиться изо дня в день;
 Ибо это приносит мне здоровье, силу и надежду,
 И я с радостью учусь говорить:
«Голова, ты можешь думать, Сердце, ты можешь чувствовать,
 Но, Рука, ты всегда будешь работать!'"

 «Дорогая мама, —

 «Мне остаётся только послать тебе свою любовь и несколько засушенных анютиных глазок, которые я храню в доме, чтобы отец мог их увидеть. Я читаю каждое утро, стараюсь быть хорошим весь день и засыпаю под отцовскую песенку. Я не могу сейчас петь «Землю
Леала», у меня наворачиваются слёзы. Все очень добры, и
мы счастливы, насколько это возможно без тебя. Эми хочет дочитать
страницу, так что я должна остановиться. Я не забыла накрыть
подставки, и я каждый день завожу часы и проветриваю комнаты.

 «Поцелуй дорогого отца в щёку, которую он называет моей. О, пожалуйста, поскорее приезжай
 к своей любимой
 «МАЛЕНЬКОЙ БЕТ».

 [Иллюстрация: я завожу часы]

 «МАМА, ДОРОГАЯ, —

 «У нас всё хорошо, я всегда делаю уроки и никогда не противоречу
 девочкам — Мэг говорит, что я имею в виду противоречу, поэтому я использую оба слова,
 и ты можешь выбрать наиболее подходящее. Мэг — моя большая поддержка.
Она разрешает мне каждый вечер есть желе с чаем, и это так полезно для меня. Джо
говорит, что это помогает мне сохранять спокойствие. Лори не такая
 Он ведёт себя так, как и должен вести себя сейчас, когда я почти достигла подросткового возраста. Он называет меня Цыпочкой и обижает, когда говорит со мной по-французски очень быстро, когда я говорю «Мерси» или «Бонжур», как Хэтти Кинг. Рукава моего синего платья совсем износились, и Мэг пришила новые, но они не подошли по размеру, и они более синие, чем платье. Я чувствовала себя плохо, но не расстраивалась. Я хорошо переношу свои невзгоды,
но мне бы хотелось, чтобы Ханна накрахмаливала мои фартуки и
каждый день давала мне гречку. Разве она не может? Разве я не сделала
красивый акцент? Мэг говорит, что у меня проблемы с пунктуацией и орфографией
 не стыдно и я mortyfied но, боже мой, у меня столько
 вещей, чтобы сделать, я не могу остановиться. Адью, я посылаю кучи любви
 Папа.
 "Ваша любящая дочь,
 "ЭМИ КЕРТИС МАРЧ".

 "ДОРОГАЯ МИСС МАРЧ",--

 "Я просто черкнул пару слов, чтобы сказать, что мы работаем по высшему разряду. Девочки умненькие и очень сообразительные. Из мисс Мэг выйдет отличная экономка; ей это нравится, и она удивительно быстро всему учится. Джо всех опережает.
 вперёд, но она не останавливается, чтобы сначала позвонить, и никогда не знаешь, что она собирается сделать. В понедельник она выстирала целую кучу одежды, но накрахмалила её до того, как выкрутить, и покрасила розовое ситцевое платье в синий цвет, так что я чуть не умерла со смеху. Бет — лучшая из маленьких помощниц, и она очень мне помогает, будучи такой предусмотрительной и надёжной. Она старается всё узнать и действительно ходит на рынок, несмотря на свой юный возраст; кроме того, она прекрасно ведёт бухгалтерию с моей помощью.
 Мы стали очень экономными, поэтому я не позволяю девочкам
 кофе ВГЕ только раз в неделю, согласно вашему желанию, и сохранить их
 на простой здоровой пищей. Эми Ли также о frettin, одет
 ее лучшую одежду и ели сладкое. Мистер Лори, как обычно, полон дурости
 и часто переворачивает дом вверх дном;
 но он подбадривает девочек, и поэтому я даю им волю.
 Старый джентльмен присылает кучу вещей, и они довольно поношенные,
но это ничего не значит, и я не вправе ничего говорить. Мой хлеб — это рис, так что на данный момент хватит. Я посылаю свой долг мистеру Марчу и
надеюсь, что он распрощался со своей Пьюмонией.
 «С уважением,
Ханна Маллет».

 [Иллюстрация: «С уважением, Ханна Маллет»]

 «Старшая медсестра палаты № 2,

 «На Раппаханноке всё спокойно, войска в отличном состоянии,
снабжение налажено, ополчение под командованием
 полковника Тедди всегда на посту, главнокомандующий генерал
 Лоуренс ежедневно инспектирует армию, квартирмейстер Маллетт следит за порядком в лагере, а майор Лайон по ночам несёт караульную службу. По получении хороших новостей был дан салют из двадцати четырёх орудий.
 из Вашингтона, и в штаб-квартире состоялся парад. Главнокомандующий шлёт наилучшие пожелания, к которым
от всего сердца присоединяется
«полковник Тедди».

 «Уважаемая мадам,

 «с маленькими девочками всё в порядке; Бет и мой мальчик ежедневно отчитываются;
 Ханна — образцовая служанка и охраняет милую Мэг, как дракон.
 Рада, что погода стоит хорошая; молюсь, чтобы Брук принесла пользу, и обращаюсь к вам за деньгами, если расходы превысят ваши ожидания. Не позволяйте своему мужу ни в чём нуждаться. Слава Богу, он поправляется.
 «Ваш искренний друг и слуга,
Джеймс Лоуренс».

 [Иллюстрация: Хвост]




 XVII.

 МАЛЕНЬКИЙ ВЕРНЫЙ.


 В течение недели добродетель, царившая в старом доме, могла бы обеспечить добродетелью весь
квартал. Это было поистине удивительно, потому что все, казалось, пребывали в
небесном расположении духа, а самоотречение было в моде. Избавившись от
первого беспокойства об отце, девочки незаметно расслабились.
Они немного похвастались своими заслугами и начали возвращаться к старым привычкам.
Они не забыли свой девиз, но, казалось, им стало легче надеяться и заниматься делами.
После таких огромных усилий они почувствовали, что
«Эндевор» заслуживает отдыха, и устроили ему настоящий праздник.

Джо сильно простудилась из-за того, что не позаботилась как следует утеплить остриженную голову, и
ей велели оставаться дома, пока она не поправится, потому что тётя Марч не
любила, когда люди читают с простудой в голове. Джо это понравилось, и
после энергичных поисков от чердака до подвала она устроилась на диване
чтобы вылечить её простуду с помощью мышьяка и книг. Эми обнаружила, что работа по дому и искусство плохо сочетаются друг с другом, и вернулась к своим пирожкам с мясом. Мэг каждый день ходила к своим ученицам и шила, или думала, что шила, дома, но много времени тратила на написание длинных писем матери или на то, чтобы снова и снова перечитывать депеши из Вашингтона. Бет продолжала заниматься, лишь изредка отвлекаясь на безделье или горе. Все мелкие обязанности выполнялись
каждый день, и многие из них выполнялись её сёстрами, потому что они были
забывчивы, и дом казался часами, у которых сломался маятник
а-в гостях. Когда на сердце у нее становилось тяжело от тоски по матери или страхов
по отцу, она уходила в определенный чулан, прятала лицо в
складках определенного дорогого старого платья, тихонько постанывала и молилась
ее маленькая молитва тихо, в одиночестве. Никто не знал, что ее взбодрило
после приступа трезвости, но все почувствовали, какой милой и отзывчивой была Бет,
и привыкли обращаться к ней за утешением или советом в своих маленьких делах
.

Все не осознавали, что этот опыт был испытанием характера, и,
когда первое волнение улеглось, почувствовали, что хорошо справились, и
заслуживали похвалы. Так они и поступили; но их ошибка заключалась в том, что они перестали преуспевать.
и они усвоили этот урок через много тревог и сожалений.

"Мэг, я хочу, чтобы вы пойти и посмотреть, Хуммельс; ты знаешь, мама говорила нам не
забыть о них", - сказала Бет, десять дней после отъезда Миссис Марч.

- Я слишком устала, чтобы идти сегодня днем, - ответила Мэг, удобно покачиваясь в кресле.
она шила.

— Ты не можешь, Джо? — спросила Бет.

— Слишком ветрено для меня с моей простудой.

— Я думала, тебе почти лучше.

— Мне достаточно хорошо, чтобы пойти на свидание с Лори, но недостаточно хорошо, чтобы
— Пойду к Хаммелам, — сказала Джо, смеясь, но немного стыдясь своей непоследовательности.

"Почему бы тебе самой не пойти? — спросила Мэг.

"Я ходила каждый день, но ребёнок болен, и я не знаю, что с этим делать. Миссис Хаммел уходит на работу, и Лотхен присматривает за ним;
но ему становится всё хуже и хуже, и я думаю, что тебе или Ханне нужно пойти.

Бет говорила серьёзно, и Мэг пообещала, что пойдёт завтра.

«Попроси Ханну приготовить что-нибудь вкусненькое и угости Бет; тебе пойдёт на пользу свежий воздух», — сказала Джо и добавила извиняющимся тоном: «Я бы пошла, но хочу закончить свою статью».

«У меня болит голова, и я устала, поэтому я подумала, что, может быть, кто-нибудь из вас пойдёт», —
сказала Бет.

"Скоро придёт Эми, и она сходит за нас, — предложила Мэг.

"Что ж, я немного отдохну и подожду её.

Бет легла на диван, остальные вернулись к работе, и
«Хаммелы» были забыты. Прошёл час: Эми не пришла; Мэг ушла в свою комнату, чтобы примерить новое платье; Джо была поглощена своей историей, а Ханна крепко спала у кухонного очага, когда Бет тихо надела капюшон, наполнила корзинку всякой всячиной для бедных детей и
Она вышла на холодный воздух с тяжёлой головой и печальным выражением в
своих терпеливых глазах. Она вернулась поздно, и никто не видел, как она
поднялась по лестнице и заперлась в комнате матери. Через полчаса Джо
пошла в «мамину комнату» за чем-то и нашла там Бет, которая сидела на
медицинском сундуке с очень серьёзным видом, красными глазами и
флаконом камфоры в руке.

— Кристофер Колумб! В чём дело? — воскликнула Джо, а Бет протянула руку, словно предостерегая её, и быстро спросила:

 — Ты болела скарлатиной, да?

 — Много лет назад, когда болела Мэг. А что?

"Тогда я скажу тебе. О, Джо, ребенок умер!"

"Какой ребенок?"

"У миссис Хаммел; он умер у меня на коленях, прежде чем она вернулась домой", - воскликнула Бесс.
всхлипывая.

"Моя бедная дорогая, как ужасно для тебя! — Я должна была пойти, — сказала Джо,
обнимая сестру и садясь в большое кресло матери с виноватым видом.

"Это было не страшно, Джо, просто очень грустно! Я сразу поняла, что ей плохо, но Лотхен сказала, что её мать пошла за доктором, поэтому я взяла
ребёнка и дала Лотти отдохнуть. Казалось, что он спит, но вдруг он
издал тихий писк, задрожал, а потом замер. Я попытался согреть его
Лотти дала ему немного молока, но он не пошевелился, и я поняла, что он
мёртв.

 [Иллюстрация: Он не пошевелился, и я поняла, что он мёртв]

"Не плачь, дорогая! Что ты сделала?"

"Я просто сидела и тихо держала его, пока не пришла миссис Хаммел с доктором. Он сказал, что ребёнок мёртв, и посмотрел на Генриха и Минну, у которых болело горло. «Скарлатина, мэм. Надо было раньше позвать меня», — сердито сказал он. Миссис Хаммел сказала ему, что она бедна и пыталась вылечить ребёнка сама, но теперь было слишком поздно, и она могла только попросить его помочь
другие, и доверяют благотворительности за его плату. Тогда он улыбнулся и стал
добрее; но это было очень грустно, и я плакала вместе с ними, пока он не обернулся,
внезапно, и сказал мне идти домой и немедленно принять белладонну,
иначе у меня была бы лихорадка.

- Нет, ты не сделаешь этого! - воскликнула Джо, крепко обнимая ее с испуганным видом.
Бет, если ты заболеешь, я никогда не смогу себе этого простить! Что _shall_
мы будем делать?

"Не бойся, я думаю, мне будет не так уж плохо. Я заглянула в
мамину книжку и увидела, что все начинается с головной боли, першения в горле и
странных ощущений, подобных моим, поэтому я приняла немного белладонны и чувствую
— Лучше, — сказала Бет, прикладывая холодные руки к горячему лбу и
стараясь выглядеть здоровой.

 — Если бы мама была дома! — воскликнула Джо, хватая книгу и
чувствуя, что Вашингтон находится очень далеко.  Она прочла страницу,
посмотрела на Бет, потрогала её голову, заглянула ей в горло, а затем серьёзно сказала:
«Ты каждый день беспокоишься о ребёнке больше недели, и среди тех, у кого он будет, есть и другие, так что я боюсь, что он будет и у тебя, Бет. Я позвоню Ханне, она всё знает о болезнях».

«Не позволяй Эми приходить; у неё никогда не было этого, и мне бы не хотелось заразить её».
— Ты не могла бы снова поговорить с Мэг? — с тревогой спросила Бет.

 — Полагаю, нет; мне всё равно, если я это сделаю; поделом мне, эгоистичной свинье, если я отпущу тебя и продолжу писать всякую чушь! — пробормотала Джо, направляясь к Ханне, чтобы посоветоваться с ней.

Добрая душа тут же проснулась и взяла всё в свои руки,
заверив Джо, что беспокоиться не о чем: у всех была скарлатина,
и при правильном лечении никто не умирал. Джо поверила ей и почувствовала
большое облегчение, когда они пошли звать Мэг.

«А теперь я скажу тебе, что мы будем делать», — сказала Ханна, осмотрев
и спросила Бет: «Мы пригласим доктора Бэнгса, чтобы он просто взглянул на тебя, дорогая, и убедился, что мы всё делаем правильно. Потом мы отправим Эми к тёте Марч на какое-то время, чтобы она была в безопасности, а одна из вас, девочки, может остаться дома и развлечь Бет на день-два».

— Я, конечно, останусь, я самая старшая, — начала Мег, выглядя встревоженной и
упрекающей себя.

"Я_ останусь, потому что это я виновата, что она заболела; я сказала маме, что
схожу с ней за покупками, но не сходила, — решительно заявила Джо.

"Что ты будешь пить, Бет? хватит и одного, — сказала
Ханна.

— Джо, пожалуйста, — и Бет прижалась головой к сестре с довольным видом, что окончательно решило этот вопрос.

 — Я пойду и скажу Эми, — сказала Мэг, чувствуя себя немного уязвлённой, но в целом испытывая облегчение, потому что ей не нравилось ухаживать за больными, а Джо нравилось.

 Эми сразу же воспротивилась и страстно заявила, что лучше заболеет, чем пойдёт к тёте Марч. Мэг уговаривала, умоляла и
приказывала — всё напрасно. Эми возражала, что никуда не пойдёт, и Мэг
в отчаянии оставила её, чтобы спросить у Ханны, что делать. Прежде чем она вернулась,
Вернувшись, Лори вошёл в гостиную и увидел, что Эми рыдает, уткнувшись головой в диванные подушки. Она рассказала ему свою историю, ожидая, что он её утешит, но
Лори только засунул руки в карманы и стал расхаживать по комнате, тихо насвистывая и глубоко задумавшись. Вскоре он сел рядом с ней и сказал самым вкрадчивым тоном: «А теперь будь благоразумной маленькой женщиной и делай, как тебе говорят». Нет, не плачь, но послушай, какой у меня замечательный план. Ты поедешь к тёте Марч, а я буду приходить и забирать тебя каждый день, на машине или пешком, и мы отлично проведём время.
— Разве это не лучше, чем хандрить здесь?

 [Иллюстрация: он сел рядом с ней]

"Я не хочу, чтобы меня отсылали, как будто я мешаю," — начала Эми обиженным голосом.


"Благослови тебя Господь, дитя, это для твоего же блага. Ты же не хочешь заболеть, правда?"

— Нет, я уверена, что нет, но, осмелюсь сказать, что заболею, потому что всё это время я была с
Бет.

— Именно поэтому вам следует немедленно уехать, чтобы избежать этого. Смена обстановки и забота помогут вам поправиться, осмелюсь сказать, или, если не полностью, вы перенесёте лихорадку легче. Я советую вам
для того чтобы быть как можно быстрее, для скарлатины-это не шутка, Мисс".

"Но это же скучно на тете марте, и она настолько крест", - сказала Эми, глядя
скорее испуганные.

- Скучно не будет, если я буду заглядывать к тебе каждый день, чтобы рассказать, как дела у Бет,
и сводить тебя куда-нибудь погулять. Я нравлюсь старушке, и я буду с ней как можно
милее, чтобы она не клевала нас, что бы мы ни делали.

"Ты покатаешь меня в повозке с Паком?"

"Клянусь честью джентльмена."

"И будешь приезжать каждый день?"

"А то как же."

— И вернёшь меня, как только Бет поправится?

— В ту же минуту.

— И пойдёшь в театр, правда?

 — В дюжину театров, если можно.

 — Ну… наверное… пойду, — медленно произнесла Эми.

 — Хорошая девочка! Позвони Мэг и скажи ей, что ты сдаёшься, — сказала Лори, одобрительно похлопав её по плечу, что разозлило Эми сильнее, чем «сдаваться».

Мэг и Джо прибежали посмотреть на совершённое чудо, а Эми, чувствуя себя очень важной и самоотверженной, пообещала пойти, если доктор скажет, что Бет плохо.

 «Как наша малышка?» — спросил Лори, потому что Бет была его любимицей, и он беспокоился о ней больше, чем хотел показать.

«Она лежит на маминой кровати, и ей лучше. Смерть ребёнка
расстроила её, но, осмелюсь сказать, она просто простудилась. Ханна
говорит, что она так думает, но она выглядит обеспокоенной, и это меня нервирует», — ответила
Мэг.

"Какой сложный этот мир!" — сказала Джо, нервно взъерошив волосы. «Не успеешь выбраться из одной передряги, как на тебя наваливается другая. Когда мамы нет, не за что ухватиться, так что я совсем растерялась».

 «Ну-ну, не надо строить из себя дикобраза, это тебе не идёт. Успокойся, Джо, и скажи мне, нужно ли мне телеграфировать твоей маме или нет».
— Что-нибудь случилось? — спросил Лори, который так и не смирился с потерей своей единственной красавицы-подруги.

 — Вот что меня беспокоит, — сказала Мэг. — Я думаю, мы должны сказать ей, если Бет действительно больна, но Ханна говорит, что мы не должны, потому что мама не может оставить отца, и это только заставит их волноваться. Бет не будет долго болеть, а Ханна знает, что делать, и мама сказала, что мы должны присматривать за ней, так что, я думаю, мы должны, но мне это кажется неправильным.

— Хм, ну, я не могу сказать; может, ты спросишь дедушку после того, как придёт доктор.

— Мы спросим. Джо, иди и немедленно позови доктора Бэнгса, — приказала Мег, — мы не можем
решай что-нибудь, пока он не закончит.

- Оставайся на месте, Джо; я мальчик на побегушках в этом заведении, - сказал
Лори, беря свою кепку.

- Боюсь, ты занята, - начала Мег.

- Нет, я сделала свои уроки на сегодня.

- Ты занимаешься во время каникул? - спросила Джо.

«Я следую хорошему примеру, который подают мне соседи», — ответил Лори, выпрыгивая из комнаты.

 «Я возлагаю большие надежды на своего мальчика», — заметила Джо, с одобрительной улыбкой наблюдая, как он перелетает через забор.

 «Он очень хорошо справляется — для мальчика», — несколько грубо ответила Мэг, потому что эта тема её не интересовала.

Пришёл доктор Бэнгс, сказал, что у Бет симптомы лихорадки, но он думает, что она
переболеет легко, хотя и выглядел встревоженным из-за истории с Хаммелем. Эми
велели немедленно уйти и дали ей что-то от простуды. Она
ушла в сопровождении Джо и Лори.

 Тётя Марч приняла их со своим обычным гостеприимством.

— Чего ты теперь хочешь? — спросила она, пристально глядя на него поверх очков,
а попугай, сидевший на спинке её стула, закричал:

 [Иллюстрация: Чего ты теперь хочешь?]

 — Уходи. Мальчикам сюда нельзя.

Лори удалилась к окну, и Джо рассказала свою историю.

"Не больше, чем я ожидал, если вы не допускаются к роясь среди
бедные люди. Эми может остаться и приносить пользу, если она не больна,
в чем я не сомневаюсь, она будет больна, - похоже, что так оно и есть. Не плачь, дитя,
меня беспокоит, когда я слышу, как люди шмыгают носом.

Эми была готова расплакаться, но Лори хитро потянула попугая за хвост,
из-за чего Полли издала удивлённое кряканье и воскликнула:

«Боже, благослови мои башмаки!» — так забавно, что вместо этого она рассмеялась.

«Что ты слышишь от своей матери?» — хрипло спросила пожилая женщина.

— Отцу намного лучше, — ответила Джо, стараясь сохранять трезвость ума.

"О, правда? Что ж, я думаю, это ненадолго; у Марша никогда не было
выносливости, — последовал бодрый ответ.

"Ха-ха! никогда не говори «умри», нюхни табачку, пока-пока!"
— завопила Полли, пританцовывая на жердочке и цепляясь за шапочку старушки, пока Лори подталкивал его сзади.

"Придержи язык, непочтительная старая птица! И, Джо, тебе лучше уйти
немедленно; неприлично так поздно бродить с таким взбалмошным мальчишкой, как..."

— Прикуси язык, непочтительная старая курица! — закричала Полли, падая на спину.
Она спрыгнула со стула и подбежала, чтобы клюнуть «болванчика», который трясся от смеха над последней фразой.

 «Не думаю, что я смогу это вынести, но я попробую», — подумала Эми, оставшись наедине с тётей Марч.

 «Убирайся, трусиха!» — закричала Полли, и от этой грубой фразы Эми не смогла сдержать всхлип.




 XVIII.

 ТЁМНЫЕ ДНИ.


 [Иллюстрация: у Бет действительно была лихорадка]

 У Бет действительно была лихорадка, и она чувствовала себя намного хуже, чем кто-либо, кроме Ханны и
доктор заподозрил неладное. Девочки ничего не знали о болезни, а мистеру
Лоуренсу не разрешали её навещать, так что Ханна делала всё по-своему, а занятой доктор Бэнгс старался изо всех сил, но многое оставлял на усмотрение превосходной сиделки. Мэг оставалась дома, чтобы не заразить Кингов, и вела хозяйство, чувствуя себя очень тревожно и немного виновато, когда писала письма, в которых не упоминала о болезни Бет. Она не могла
подумать, что это правильно — обманывать свою мать, но ей велели присматривать за
Ханной, а Ханна и слышать не хотела о том, чтобы «рассказывать миссис Марч и волноваться».
«Всего лишь из-за пустяка». Джо посвящала себя Бет день и ночь; это было нетрудно, потому что Бет была очень терпелива и безропотно переносила боль, пока могла себя контролировать. Но пришло время, когда во время приступов лихорадки она начала говорить хриплым, надломленным голосом, играть на одеяле, как на своём любимом маленьком пианино, и пытаться петь, хотя горло у неё было так распухшим, что не осталось ни звука. Она не узнавала знакомые лица вокруг себя, называла их не теми именами и умоляюще звала мать. Тогда Джо испугалась, а Мэг
она умоляла позволить ей написать правду, и даже Ханна сказала, что «подумала бы об этом, хотя опасности пока нет». Письмо из Вашингтона
усугубило их беспокойство, потому что у мистера Марча случился рецидив, и он не мог
подумать о том, чтобы вернуться домой в ближайшее время.

 Какими мрачными казались теперь дни, каким печальным и одиноким был дом, и как тяжело было на сердце у сестёр, пока они работали и ждали, а над некогда счастливым домом нависала тень смерти! Тогда случилось вот что:
Маргарет, сидя в одиночестве и часто роняя слёзы на свою работу, почувствовала, как
Она была богата тем, что дороже любой роскоши, которую можно купить за деньги, — любовью, защитой, покоем и здоровьем, настоящими благами жизни. Тогда Джо, жившая в тёмной комнате, где перед её глазами всегда была страдающая младшая сестра, а в ушах звучал её жалобный голос, научилась видеть красоту и нежность Бет, чувствовать, какое глубокое и нежное место она занимает в сердцах всех, и признавать ценность бескорыстного стремления Бет жить ради других и делать дом счастливым с помощью этих простых
добродетели, которыми могут обладать все и которые все должны любить и ценить больше, чем талант, богатство или красоту. И Эми, находясь в изгнании, страстно желала вернуться домой, чтобы работать на Бет, чувствуя, что теперь никакая работа не будет для неё тяжёлой или утомительной, и с сожалением вспоминая, как много дел выполняли за неё эти умелые руки. Лори
бродила по дому, как беспокойный призрак, а мистер Лоуренс запер
рояль, потому что не мог выносить напоминаний о юной соседке, которая
делала для него сумерки приятными. Каждый из них
Скучали по Бет. Молочник, пекарь, бакалейщик и мясник справлялись о её здоровье; бедная миссис Хаммел пришла попросить прощения за свою беспечность и купить саван для Минны; соседи присылали всевозможные утешения и добрые пожелания, и даже те, кто знал её лучше всех, были удивлены, обнаружив, как много друзей завела застенчивая маленькая Бет.

Тем временем она лежала на кровати рядом со старой Джоанной, потому что даже в своих странствиях не забывала о своей несчастной _протеже_. Она скучала по своим кошкам, но не хотела, чтобы их привели, чтобы они не заболели;
и в часы, когда она была в сознании, она беспокоилась о Джо. Она посылала
любовные послания Эми, просила передать матери, что скоро напишет, и часто
просила карандаш и бумагу, чтобы попытаться написать хоть слово, чтобы
отец не думал, что она его забыла. Но вскоре даже эти промежутки
сознания закончились, и она лежала час за часом, ворочаясь с боку на бок,
с бессвязными словами на устах, или погружалась в тяжёлый сон, который
не приносил ей облегчения. Доктор Бэнгс приходил дважды в день,
Ханна не спала по ночам, Мэг держала наготове телеграмму в своём столе
отправление могло произойти в любую минуту, а Джо так и не отошла от Бет.

Первое декабря было для них действительно зимним днем, потому что дул пронизывающий ветер
, быстро падал снег, и год, казалось, готовился к своей смерти.
Когда доктор Бэнгс пришел в то утро, он долго смотрел на Бет, подержал горячую
руку в своих ладонях минуту и осторожно положил ее, сказав вполголоса
Ханне,--

— Если миссис Марч _сможет_ оставить своего мужа, лучше будет, если за ней пришлют.

Ханна кивнула, не говоря ни слова, потому что её губы нервно дрожали. Мэг
опустилась на стул, чувствуя, как силы покидают её.
при звуке этих слов Джо, побледнев, с минуту стояла неподвижно, а затем бросилась в гостиную, схватила телеграмму и, накинув на себя что-то, выбежала в бурю. Вскоре она вернулась, и, пока она бесшумно снимала плащ, Лори вошла с письмом, в котором говорилось, что мистер Марч снова поправляется. Джо с благодарностью прочла это, но, казалось, тяжкий груз не
снял с её сердца, и её лицо было таким несчастным, что Лори быстро
спросила:

 «Что случилось? Бет стало хуже?»

 «Я послала за мамой», — сказала Джо, с трагическим видом
поправляя свои резиновые сапоги.

— Молодец, Джо! Ты сделала это по собственной инициативе? — спросил
Лори, усадив её в кресло в холле и сняв непокорные ботинки, увидев, как дрожат её руки.

"Нет, так велел доктор."

— О, Джо, всё не так плохо, как кажется? — воскликнул Лори с испуганным лицом.

— Да, это так; она не знает нас, она даже не говорит о
стаях зелёных голубей, как она называет виноградные листья на стене; она
не похожа на мою Бет, и нам некому помочь пережить это; мама и папа
ушли, а Бог, кажется, так далеко, что я не могу Его найти.

По щекам бедной Джо быстро потекли слёзы, она беспомощно протянула руку, словно нащупывая что-то в темноте, и Лорион
взял её руку в свою и прошептал, насколько мог, с комом в горле:

«Я здесь. Держись за меня, Джо, дорогая!»

Она не могла говорить, но «держалась», и тёплая хватка дружеской человеческой руки утешала её израненное сердце и, казалось, приближала её к Божественной руке, которая одна могла поддержать её в беде.
Лори хотелось сказать что-то нежное и успокаивающее, но подходящих слов не находилось, поэтому он стоял молча, нежно поглаживая её склоненную голову, как это делала её мать. Это было лучшее, что он мог сделать.
это было более утешительно, чем самые красноречивые слова, потому что Джо чувствовала невысказанное сочувствие и в тишине познавала сладостное утешение, которое любовь дарит в горе. Вскоре она вытерла слёзы, которые облегчили её страдания, и с благодарностью посмотрела на него.

 [Иллюстрация: нежно гладит её по голове, как это делала её мать]

— Спасибо, Тедди, мне уже лучше; я не чувствую себя такой несчастной и постараюсь
пережить это, если придётся.

 — Продолжай надеяться на лучшее; это поможет тебе, Джо. Скоро твоя мама
будет здесь, и тогда всё наладится.

"Я так рада, что отцу лучше; теперь она не будет так сильно переживать из-за расставания с ним
. О, я! действительно, кажется, что все неприятности свалились кучей, и я
взвалила на свои плечи самую тяжелую часть, - вздохнула Джо, растирая свой мокрый
носовой платок на коленях, чтобы он высох.

- Разве Мэг не справляется честно? - возмущенно спросила Лори.

— О да, она пытается, но она не может любить Бети так, как я, и она не будет скучать по ней так, как буду скучать я. Бет — моя совесть, и я не могу её бросить. Я не могу! Я не могу!

Джо уткнулась лицом во влажный носовой платок и отчаянно
заплакала, потому что до сих пор держалась мужественно и ни разу не проронила ни слезинки.
слеза. Лори провел рукою по глазам, но не мог говорить, пока он не
подчинивший кутузки ощущения в горле и сделала губы. Это
может быть, и не по-мужски, но он ничего не мог с этим поделать, и я рада этому.
Вскоре, когда рыдания Джо стихли, он с надеждой сказал: "Я не думаю, что она
умрет; она такая хорошая, и мы все так сильно ее любим, что я не верю
Бог еще заберет ее отсюда".

"Хорошие и дорогие люди всегда умирают", - простонала Джо, но перестала.
плакать, потому что слова подруги приободрили ее, несмотря на ее собственные.
сомнения и страхи.

«Бедняжка, ты совсем измотана. Ты не похожа на себя, когда грустишь. Остановись ненадолго, я мигом тебя подбодрю».

 Лори сбежала вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, а Джо положила свою усталую голову на маленький коричневый капюшон Бет, который никто не догадался убрать со стола, где она его оставила. Должно быть, в нём было что-то волшебное, потому что
покорный дух его нежной хозяйки, казалось, передался Джо, и, когда
Лори сбежала вниз с бокалом вина, она взяла его с улыбкой
и храбро сказала: «Я пью за здоровье моей Бет! Вы хороший доктор,
Тедди, и _such_ удобный друга; как я могу расплатиться с тобой?" она
добавлено, так как вина освежил ее тело, а теплые слова сделали ее
беспокойный ум.

"Я пришлю за мой счет, мало-помалу; и в эту ночь я отдам тебе кое-что
которые будут согревать моллюски вашего сердца лучше, чем Кварты вина,"
Лори сказал, сияя на ее лице подавлены удовлетворение
что-то.

— Что это? — воскликнула Джо, на минуту забыв о своих горестях и удивившись.

 — Я вчера телеграфировала твоей матери, и Брук ответила, что приедет
сегодня вечером, и всё будет хорошо.
Разве ты не рад, что я это сделала?

Лори говорил очень быстро, покраснел и заволновался, потому что держал свой план в секрете, боясь разочаровать девочек или навредить Бет. Джо побледнела, вскочила со стула и, как только он замолчал, бросилась к нему, обняла за шею и радостно закричала: «О Лори! О мама!» Я _am_ так
рад!" Она не плакала, но истерически смеялся и дрожал
и прильнул к ее другом, как будто она была немного сбит с толку внезапной
новости. Лори, хотя и была явно поражена, вела себя очень сдержанно.
Не волнуйся, он успокаивающе похлопал её по спине и, увидев, что она приходит в себя, робко поцеловал её пару раз, что сразу же привело Джо в чувство. Держась за перила, она мягко отстранила его, задыхаясь, и сказала: «О, не надо! Я не хотела; это было ужасно с моей стороны; но ты был так мил, что сделал это, несмотря на Ханну, и я не могла не наброситься на тебя». Расскажи мне всё об этом и больше не давай мне
вина, из-за него я веду себя так.

 — Я не против, — рассмеялся Лори, поправляя галстук. — Видишь ли, я
нервничал, и дедушка тоже. Мы думали, что Ханна слишком усердствует.
Это дело властей, и твоя мама должна знать. Она бы никогда не простила нас, если бы Бет... ну, если бы что-то случилось, понимаешь. Поэтому я уговорил дедушку сказать, что нам давно пора что-то предпринять, и вчера я помчался в контору, потому что доктор выглядел трезвым, а Ханна чуть не оторвала мне голову, когда я предложил отправить телеграмму. Я терпеть не могу, когда надо мной «командуют», так что это решило дело, и я сделал это. Я знаю, что твоя мама приедет, и
последний поезд приходит в два часа ночи. Я поеду за ней, а тебе
остаётся только сдерживать свой восторг и не пугать Бет, пока эта
благословенная леди не приедет.

"Лори, ты ангел! Как мне тебя отблагодарить?"

"Полетай на меня еще раз; мне это даже нравится", - сказал Лори с
озорным видом, чего он не делал уже две недели.

"Нет, спасибо. Я сделаю это по доверенности, когда приедет твой дедушка. Не дразни меня, а иди домой и отдохни, потому что ты не уснёшь до утра. Благослови тебя Господь,
Тедди, благослови тебя Господь!"

Джо попятилась в угол и, закончив свою речь, стремительно
скрылась на кухне, где села на комод и сказала собравшимся кошкам, что она «счастлива, о, очень счастлива».
«Счастлива!» — и Лори удалился, чувствуя, что всё прошло как нельзя лучше.

 «Это самый назойливый парень, которого я когда-либо видела, но я его прощаю и надеюсь, что миссис Марч приедет прямо сейчас», — сказала Ханна с облегчением, когда Джо сообщила ей хорошие новости.

Мэг пребывала в тихом восторге, а затем задумалась над письмом, пока Джо наводила порядок в комнате для больных, а Ханна «испекла пару пирогов на случай неожиданных гостей». Казалось, в дом ворвался свежий воздух, и нечто более прекрасное, чем солнечный свет, озарило тихие комнаты.
Казалось, что всё наполнилось надеждой: птичка Бет снова зачирикала, а на кусте Эми в окне появилась полураспустившаяся роза; огонь в камине горел с необычайной силой; и каждый раз, когда девочки встречались, их бледные лица озарялись улыбками, и они обнимали друг друга, ободряюще шепча: «Мама скоро приедет, дорогая!» «Мама идёт!» Все радовались, кроме Бет; она лежала в тяжёлом оцепенении,
не осознавая ни надежды, ни радости, ни сомнений, ни опасности. Это было жалкое зрелище: некогда румяное лицо стало таким измождённым и пустым, некогда занятые руки — такими безжизненными.
Она была слаба и истощена, некогда улыбающиеся губы безмолвствовали, а некогда красивые, ухоженные волосы спутались и разметались по подушке. Весь день она лежала так, лишь изредка приподнимаясь, чтобы пробормотать: «Воды!» — губы так пересохли, что едва могли произнести это слово. Весь день Джо и Мэг склонялись над ней, наблюдая, ожидая, надеясь и уповая на Бога и мать. Весь день шёл снег, дул пронизывающий ветер, и медленно тянулись часы. Но наконец наступила ночь, и каждый раз, когда били часы,
сёстры, всё ещё сидевшие по обе стороны кровати, смотрели друг на друга с
Глаза светились от радости, потому что с каждым часом помощь становилась всё ближе. Доктор сказал, что какие-то изменения, к лучшему или к худшему, вероятно, произойдут около полуночи, и тогда он вернётся.

Ханна, совершенно измученная, легла на диван у изножья кровати и крепко заснула; мистер Лоуренс расхаживал взад-вперёд по гостиной, чувствуя, что предпочёл бы столкнуться с батареей мятежников, чем с встревоженным лицом миссис Марч, когда она вошла; Лори лежал на ковре, притворяясь, что отдыхает, но задумчиво смотрел на огонь, и его чёрные глаза казались такими мягкими и ясными.

Девочки никогда не забывали ту ночь, потому что не могли уснуть,
стоя на страже, с тем ужасным чувством беспомощности, которое
овладевает нами в такие часы.

"Если Бог пощадит Бет, я больше никогда не буду жаловаться," —
серьёзно прошептала Мег.

"Если Бог пощадит Бет, я постараюсь любить и служить Ему всю свою жизнь," —
с таким же пылом ответила Джо.

«Как бы я хотела, чтобы у меня не было сердца, оно так болит», — вздохнула Мэг после паузы.

 «Если жизнь часто бывает такой тяжёлой, я не понимаю, как мы вообще сможем её пережить», — уныло добавила её сестра.

 Тут часы пробили двенадцать, и обе забыли обо всём, наблюдая за
Бет, потому что им показалось, что на её бледном лице что-то изменилось. В доме было тихо, как в могиле, и только завывания ветра нарушали глубокую тишину. Утомлённая Ханна продолжала спать, и никто, кроме сестёр, не заметил бледную тень, которая, казалось, упала на маленькую кровать. Прошёл час, и ничего не случилось, кроме того, что Лори спокойно ушла на станцию.
Прошёл ещё час, но никто так и не пришёл, и бедные девушки с тревогой думали о том, что могло случиться с ними во время
шторма, или о том, что могло произойти в пути, или, что хуже всего, о том, что могло случиться в
Вашингтоне.

 Было уже больше двух часов, когда Джо, стоявшая у окна и думавшая о том, как уныло
Джо, завернувшись в снежную простыню, услышала какое-то движение у кровати и, быстро обернувшись, увидела, что Мэг стоит на коленях перед креслом их матери, закрыв лицо. Джо охватил леденящий страх, и она подумала: «Бет умерла, а Мэг боится сказать мне».

 Она в мгновение ока вернулась на свой пост, и её взволнованным глазам показалось, что всё изменилось. Лихорадочный румянец и выражение боли
исчезли, и любимое маленькое личико выглядело таким бледным и умиротворённым в
полном покое, что Джо не хотелось ни плакать, ни горевать. Наклонившись,
Наклонившись над своей любимой сестрой, она поцеловала её во влажный лоб и тихо прошептала: «Прощай, моя Бет, прощай!»

Словно проснувшись от шума, Ханна вскочила с постели, подбежала к Бет, потрогала её руки, прислушалась к дыханию, а затем, накинув на голову фартук, села и стала раскачиваться взад-вперёд, бормоча себе под нос: «Лихорадка прошла, она спит, кожа у неё влажная, и она дышит спокойно. Хвала Господу!» О боже, я в восторге!

Прежде чем девочки успели поверить в счастливую правду, пришёл врач.
подтвердите это. Он был невзрачным мужчиной, но они сочли его лицо божественным, когда он улыбнулся и сказал, глядя на них по-отечески: «Да, дорогие мои, я думаю, что на этот раз девочка выживет. Не шумите в доме, пусть она поспит, а когда проснётся, дайте ей…»

Что они должны были дать, никто не слышал, потому что оба прокрались в тёмный
коридор и, сидя на лестнице, крепко обнимали друг друга, радуясь от
всего сердца, не находя слов. Когда они вернулись, чтобы их поцеловала и обняла
верная Ханна, они увидели, что Бет лежит, как обычно, с
Щека лежала на руке, ужасная бледность прошла, и она тихо дышала, как будто только что уснула.

 «Если бы только мама пришла сейчас!» — сказала Джо, когда зимняя ночь начала
спускаться на землю.

 «Смотри, — сказала Мег, подходя с белой полураскрытой розой, — я подумала, что завтра она вряд ли будет готова, чтобы положить её в руку Бет, если она… уйдёт от нас». Но она расцвела ночью, и теперь я хочу поставить её в свою вазу, чтобы, когда моя дорогая проснётся, первое, что она увидела, была маленькая роза и мамино лицо.

Никогда ещё солнце не всходило так красиво, и никогда ещё мир не казался таким прекрасным.
так прекрасно, как это было для усталых глаз Мэг и Джо, когда они выглянули
в окно ранним утром, после долгого и печального бдения.

 «Похоже на сказочный мир», — сказала Мэг, улыбаясь про себя, стоя за занавеской и любуясь этим ослепительным зрелищем.

 «Слушайте!» — воскликнула Джо, вскакивая на ноги.

Да, внизу у двери послышался звон колокольчиков, Ханна вскрикнула,
а затем радостным шёпотом раздался голос Лори: «Девочки, она пришла!
 она пришла!»




 [Иллюстрация: завещание Эми]

 XIX.

 ЗАВЕЩАНИЕ ЭМИ.


Пока всё это происходило дома, Эми переживала трудные времена у
тёти Марч. Она остро чувствовала своё изгнание и впервые в жизни
поняла, как сильно её любят и балуют дома. Тётя Марч никогда никого не
баловала; она этого не одобряла, но хотела быть доброй, потому что
хорошо воспитанная девочка ей очень нравилась, и тётя
В её старом сердце было место для детей племянника,
хотя она и не считала нужным в этом признаваться. Она действительно делала всё возможное,
чтобы Эми была счастлива, но, боже мой, каких ошибок она наделала! Некоторые старики
сохраняйте молодость в душе, несмотря на морщины и седые волосы, умейте сочувствовать
маленьким заботам и радостям детей, помогайте им чувствовать себя как дома и
скрывайте мудрые уроки за приятными играми, даря и получая дружбу самым милым образом. Но у тёти Марч не было этого дара, и она очень беспокоила
Эми своими правилами и приказами, чопорностью и длинными скучными разговорами. Найдя девочку более послушной и дружелюбной, чем её сестра,
старушка почувствовала, что обязана попытаться, насколько это возможно,
противодействовать пагубным последствиям домашней свободы и вседозволенности. Поэтому она взяла Эми под своё крыло и
Она учила её так, как её саму учили шестьдесят лет назад, — и этот процесс вызывал у Эми тревогу и заставлял её чувствовать себя мухой в паутине очень строгого паука.

 [Иллюстрация: Отполируйте ложки и толстый серебряный чайник]

 Она должна была каждое утро мыть чашки и полировать старомодные ложки, толстый серебряный чайник и стаканы, пока они не засияли. Затем она должна была вытереть пыль в комнате, и это была очень трудная работа! Ни одна пылинка не ускользала от взгляда тёти Марч, а у всей мебели были когтистые ножки и резные украшения, которые никогда не протирали как следует. Затем нужно было покормить Полли,
Расчёсывала комнатную собачку и по дюжине раз поднималась и спускалась по лестнице, чтобы принести что-нибудь или
доставить заказ, потому что старушка была очень хромой и редко вставала со своего большого
кресла. После этих утомительных трудов она должна была делать уроки, что было ежедневным испытанием всех её добродетелей. Затем ей разрешалось в течение часа заниматься спортом или играть, и разве ей это не нравилось? Лори приходил каждый день
и уговаривал тётю Марч, пока Эми не разрешили гулять с ним. Они
гуляли и катались верхом, и им было очень весело. После обеда
она должна была читать вслух и сидеть смирно, пока старушка спала, что она обычно и делала
Она занималась этим в течение часа, пока не дошла до первой страницы. Затем появились лоскутки
и полотенца, и Эми шила с внешней покорностью и внутренним бунтом
до самых сумерек, когда ей разрешили развлекаться, как ей нравится,
до чаепития. Хуже всего были вечера, потому что тётя Марч принималась рассказывать длинные истории о своей молодости, которые были настолько невыносимо скучными, что Эми всегда была готова пойти спать, намереваясь поплакать над своей тяжёлой судьбой, но обычно засыпала, не успев выдавить из себя больше пары слёз.

 Если бы не Лори и старая Эстер, служанка, она чувствовала бы себя
она бы никогда не пережила это ужасное время. Одного попугая было достаточно, чтобы она отвлекалась, потому что вскоре он почувствовал, что она им не восхищается, и отомстил ей, став как можно более озорным. Он дёргал её за волосы всякий раз, когда она подходила к нему, опрокидывал на неё хлеб и молоко, когда она только что убрала его клетку, заставлял Мопа лаять, клюя его, пока мадам дремала, обзывал её при гостях и вёл себя как отвратительная старая птица. Потом она не могла выносить собаку — толстую, злую тварь, которая рычала и лаяла на неё, когда она
Он умывался и лежал на спине, задрав ноги кверху, с самым идиотским выражением лица, когда хотел что-нибудь съесть, что случалось по дюжине раз на дню. Повариха была сварливой, старый кучер — глухим, а Эстер — единственной, кто хоть как-то обращал внимание на юную леди.

 [Иллюстрация: лежит на спине, задрав ноги кверху]

Эстер была француженкой, которая много лет жила с «мадам», как она называла свою хозяйку, и которая скорее тиранила пожилую даму, которая не могла без неё обойтись. Её настоящее имя было Эстель, но
Тётя Марч велела ей переодеться, и она послушалась при условии, что её никогда не попросят сменить религию. Она привязалась к
мадемуазель и очень развлекала её забавными историями о своей жизни во
Франции, когда Эми сидела с ней, пока она зашнуровывала ботинки мадам. Она также
позволяла ей бродить по большому дому и рассматривать любопытные и
красивые вещи, хранившиеся в больших шкафах и старинных сундуках.
потому что тётя Марч была скупой, как сорока. Больше всего Эми нравился индийский
шкаф, полный странных ящичков, маленьких отделений и потайных мест,
в которых хранились всевозможные украшения, некоторые из них были драгоценными, некоторые — просто любопытными, но все они были более или менее старинными. Рассматривать и раскладывать эти вещи доставляло Эми большое удовольствие, особенно шкатулки для драгоценностей, в которых на бархатных подушечках лежали украшения, украшавшие красавицу сорок лет назад. Там был гранатовый гарнитур, который тётя Марч надевала, когда выходила в свет, жемчуга, которые отец подарил ей на свадьбу, бриллианты её возлюбленного, траурные кольца и булавки из чёрного камня, странные медальоны с портретами умерших друзей и плакучими ивами из волос внутри;
детские браслетики, которые носила её маленькая дочка; большие часы дяди Марша с красной печатью, с которой играло столько детских рук, а в отдельной коробочке лежало обручальное кольцо тёти Марш, которое теперь было слишком маленьким для её толстого пальца, но бережно хранилось, как самая драгоценная вещь из всех.

 [Иллюстрация: я бы выбрала это]

— «Что бы выбрала мадемуазель, если бы могла?» — спросила Эстер, которая всегда сидела рядом, чтобы присматривать за ценностями и запирать их.

 «Мне больше всего нравятся бриллианты, но среди них нет ожерелья, и я
я люблю ожерелья, они мне так идут. Я бы выбрала это, если бы могла, - ответила Эми, с большим восхищением разглядывая нитку золотых бус
и эбенового дерева, с которой свисал такой же тяжелый крестик. - Я люблю ожерелья, они мне очень идут.
Я бы выбрала это, если бы могла, - ответила Эми, с восхищением глядя на нитку золотых бус.

- Я тоже жажду этого, но не как ожерелья; ах, нет! для меня это -
четки, и поэтому я должна пользоваться ими, как добрая католичка, - сказала Эстер,
с тоской разглядывая красивую вещицу.

«Это нужно использовать так же, как вы используете нитку пахнущих деревом бус,
навешанную над стаканом?» — спросила Эми.

"Воистину, да, чтобы молиться. Святым было бы приятно, если бы
Вы бы использовали такие прекрасные чётки по назначению, а не носили их как безвкусную безделушку.

 «Кажется, вы находите утешение в своих молитвах, Эстер, и всегда спускаетесь вниз спокойная и довольная. Я бы хотела так же».

«Если бы мадемуазель была католичкой, она бы обрела истинное утешение; но, поскольку этого не будет, было бы хорошо, если бы вы каждый день уединялись, чтобы размышлять и молиться, как это делала добрая хозяйка, которой я служила до мадам.
У неё была маленькая часовня, и в ней она находила утешение в своих бедах».

«Будет ли правильно, если я тоже буду так делать?» — спросила Эми, которая в своей
Она чувствовала себя одинокой, нуждалась в какой-то помощи и обнаружила, что склонна забывать свою маленькую книжечку, когда Бет нет рядом, чтобы напомнить ей о ней.

"Это было бы прекрасно и очаровательно, и я с радостью устрою для вас маленькую гардеробную, если вам это нравится. Ничего не говорите мадам, но когда она уснёт, пойдите и посидите немного в одиночестве, подумайте о хорошем и помолитесь Господу, чтобы он сохранил вашу сестру.

Эстер была по-настоящему благочестивой и искренней в своих советах, потому что у неё было
доброе сердце, и она очень переживала за сестёр в их тревоге. Эми
Ей понравилась эта идея, и она разрешила ей обустроить гардеробную рядом с её комнатой, надеясь, что это пойдёт ей на пользу.

"Хотела бы я знать, куда денутся все эти красивые вещи, когда тётя Марч
умрёт, — сказала она, медленно убирая сверкающие чётки и закрывая шкатулки с драгоценностями одну за другой.

"Тебе и твоим сёстрам. Я знаю это; мадам доверяет мне; я была свидетельницей
её завещания, и так тому и быть, — прошептала Эстер, улыбаясь.

"Как мило! но я бы предпочла, чтобы она отдала их нам сейчас. Прокрастинация
неприятна, — заметила Эми, в последний раз взглянув на бриллианты.

«Юным леди ещё рано носить такие вещи. У первой, кто выйдет замуж, будут жемчуга — так сказала мадам, и мне кажется, что маленькое бирюзовое кольцо подарят тебе, когда ты уедешь, потому что мадам одобряет твоё хорошее поведение и очаровательные манеры».

 «Ты так думаешь? О, я буду паинькой, если только получу это чудесное кольцо!» Оно намного красивее, чем у Китти Брайант. В конце концов, я люблю тётю
Марч, — и Эми с восторженным лицом примерила синее кольцо,
решив, что заслужит его.

 С того дня она была образцом послушания, и пожилая леди
Эстер с удовлетворением наблюдала за успехами своего обучения. Она поставила в
гардеробную маленький столик, перед ним — скамеечку для ног, а над ним —
картину, взятую из одной из запертых комнат. Она считала, что картина
не представляет особой ценности, но, посчитав это уместным, взяла её,
зная, что мадам никогда не узнает об этом, да и ей всё равно. Однако это была очень ценная копия одной из самых известных картин в мире, и любящие красоту глаза Эми никогда не уставали смотреть на милое лицо божественной матери, в то время как её собственные нежные мысли были заняты другим.
сердце. На стол она положила свой маленький Завет и сборник гимнов, держала
вазу, всегда полную лучших цветов, которые приносил ей Лори, и каждый
день приходила, чтобы «сидеть в одиночестве, думать о хорошем и
молиться дорогому Богу, чтобы он сохранил её сестру». Эстер подарила
ей чётки из чёрных бусин с серебряным крестом, но Эми повесила их
и не пользовалась ими, сомневаясь, что они подходят для протестантских
молитв.

Маленькая девочка была очень искренна во всём этом, потому что, оставшись одна
вне безопасного домашнего гнезда, она чувствовала потребность в чьей-то доброй руке, которая могла бы её поддержать
ей было так тяжело, что она инстинктивно обратилась к сильному и нежному
Другу, чья отцовская любовь так крепко окружает его маленьких детей.
Ей не хватало материнской помощи, чтобы понять себя и управлять собой, но,
зная, куда смотреть, она изо всех сил старалась найти путь и уверенно идти по нему.  Но Эми была юной пилигримиткой, и сейчас её бремя казалось ей очень тяжёлым. Она старалась забыть о себе, сохранять бодрость и довольствоваться тем, что поступает правильно, хотя никто этого не видит и не хвалит её за это. В
своей первой попытке быть очень-очень хорошей она решила составить завещание,
как сделала тётя Марч, чтобы, если она заболеет и умрёт, её
имущество было справедливо и щедро поделено. Ей было больно даже думать о том,
чтобы расстаться с маленькими сокровищами, которые в её глазах были так же драгоценны,
как драгоценности старой леди.

Во время одной из своих игр она написала важный документ, как могла, с помощью Эстер, которая разъяснила ей некоторые юридические термины. Когда добродушная француженка подписала документ, Эми почувствовала облегчение и отложила его, чтобы показать Лори, которую она хотела пригласить в качестве второго свидетеля. Поскольку день был дождливым, она поднялась наверх, чтобы развлечься.
Она выбрала одну из больших комнат и взяла с собой Полли в качестве компаньонки. В этой комнате был шкаф, полный старомодных костюмов, с которыми
Эстер разрешала ей играть, и это было её любимым развлечением — наряжаться в выцветшие парчовые платья и расхаживать взад-вперёд перед длинным зеркалом, делая величественные реверансы и шурша шлейфом, что доставляло ей удовольствие. Она была так занята в тот день, что не услышала звонка Лори и не увидела его лица, когда он заглянул к ней, пока она важно расхаживала взад-вперёд, обмахиваясь веером и покачивая головой.
На ней был большой розовый тюрбан, странно контрастировавший с её синим
парчовым платьем и жёлтой стёганой юбкой. Она была вынуждена идти осторожно, потому что на ней были туфли на высоких каблуках, и, как Лори потом рассказала Джо, было забавно смотреть, как она вышагивает в своём ярком костюме, а Полли семенит за ней, подражая ей, как мог, и время от времени останавливаясь, чтобы посмеяться или воскликнуть: «Разве мы не прекрасны? Пошёл прочь, трус! Придержи язык! Поцелуй меня, дорогой! Ха!
ха!

 [Иллюстрация: важно расхаживает взад-вперёд]

Имея с трудом сдерживал пышно, чтобы она
стоит обижать ее величества, Лори постучал, и был любезно принят.

- Присядь и отдохни, пока я уберу эти вещи; потом я хочу посоветоваться с
тобой по очень серьезному делу, - сказала Эми, показав ей свое
великолепие, и загнала Полли в угол. "Эта птица - испытание всей моей
жизни", - продолжила она, снимая розовую гору со своей головы, в то время как
Лори сел верхом на стул. «Вчера, когда тётя
спала, а я старался быть тихим, как мышь, Полли начала
Он кричал и хлопал крыльями в своей клетке, поэтому я пошёл выпустить его и нашёл там
большого паука. Я вытолкнул его, и он убежал под книжный шкаф; Полли
пошёл прямо за ним, наклонился и заглянул под книжный шкаф,
сказав по-своему, скосив глаз: «Выходи и прогуляйся, моя дорогая». Я
не мог удержаться от смеха, из-за чего Полли выругался, а тётя проснулась
и отругала нас обоих.

— Паук принял приглашение старика? — спросила Лори, зевая.


 — Да, он вышел, и Полли убежала, напуганная до смерти, и
Я вскарабкался на стул тёти и закричал: «Поймай её! Поймай её! Поймай её!»
Я погнался за пауком.

"Это ложь! О боже!" — закричал попугай, клюя Лори в пальцы ног.

— Я бы свернул тебе шею, если бы ты был моим, старый мучитель, — закричал Лори, потрясая кулаком перед птицей, которая склонила голову набок и серьёзно прокаркала: «Аллилуйя! Благослови твои пуговицы, дорогая!»

 — Теперь я готова, — сказала Эми, закрывая шкаф и доставая из кармана листок бумаги. «Я хочу, чтобы вы прочли это, пожалуйста, и сказали мне, законно это или нет. Я чувствовал, что должен это сделать, потому что жизнь непредсказуема и
Я не хочу, чтобы кто-то плохо отзывался о моей могиле.

 [Иллюстрация: Завещание Эми]

Лори прикусил губу и, отвернувшись от задумчивой собеседницы, с похвальной серьёзностью прочитал следующий документ, учитывая его орфографию:

 «МОЁ ПОСЛЕДНЕЕ ЗАВЕЩАНИЕ.

 «Я, Эми Кёртис Марч, находясь в здравом уме, дарю и завещаю всё своё земное имущество, а именно:

 «Моему отцу — мои лучшие картины, эскизы, карты и произведения искусства, включая рамы. А также 100 долларов, чтобы он мог делать с ними всё, что захочет.

 «Моей маме — всю мою одежду, кроме синего фартука с карманами, а также мой портрет и медаль, с большой любовью.

 «Моей дорогой сестре Маргарет — моё кольцо с бирюзой (если я его получу), а также мою зелёную шкатулку с голубями, кусок настоящего кружева для её шеи и мой набросок в память о моей «маленькой девочке».

 «Джо, я оставляю тебе свою брошь, ту, что была заделана сургучом,
а также свою бронзовую чернильницу — она потеряла крышку — и моего самого
дорогого гипсового кролика, потому что мне жаль, что я сжег её
историю.

 «Бет (если она будет жить после меня) я дарю своих кукол и маленький комод, свой веер, свои льняные воротнички и свои новые тапочки, если она сможет носить их, когда поправится. И я также оставляю ей в наследство своё сожаление о том, что когда-то смеялся над старой Джоанной.

 «Моему другу и соседу Теодору Лоуренсу я завещаю свой
портфель из болотной бумаги, свою глиняную модель лошади, хотя он
и сказал, что у неё нет шеи. Также в благодарность за его великую доброту в
час нужды я завещаю ему любое из моих художественных произведений,
которое ему понравится, но лучше всего Нотр-Дам.

 «Нашему почтенному благодетелю мистеру Лоуренсу я оставляю свою фиолетовую шкатулку с зеркальцем на крышке, которая будет хороша для его ручек и напомнит ему об ушедшей девочке, которая благодарит его за заботу о её семье, особенно о Бет.

 «Я хочу, чтобы моя любимая подружка Китти Брайант получила синий шёлковый фартук и моё кольцо с золотыми бусинами, а также мой поцелуй.

 «Ханне я дарю коробку для лент, о которой она мечтала, и все наши лоскутные одеяла».
 Я ухожу в надежде, что она вспомнит обо мне, когда вы её увидите.

 «И теперь, избавившись от своего самого ценного имущества, я надеюсь, что всё
 Я буду удовлетворён и не стану винить мёртвых. Я прощаю каждого из них
и верю, что мы все встретимся, когда прозвучит труба. Аминь.

 «К этому завещанию и документу я прикладываю свою руку и печать в этот 20-й день ноября. 1861 года.
 «ЭМИ КЁРТИС МАРЧ.

 {ЭСТЕЛЛЬ ВАЛНОР,
«Свидетели: {
 {ТЕОДОР ЛОУРЕНС.

Фамилия была написана карандашом, и Эми объяснила, что он должен был
переписать ее чернилами и запечатать для нее должным образом.

"Что вбило это тебе в голову? Кто-нибудь рассказывал вам о пожертвовании Бет
— Убрала её вещи? — серьёзно спросил Лори, когда Эми положила перед ним кусочек красной ленты,
воск для запечатывания, свечку и подставку.

Она объяснила, а затем с тревогой спросила: «А что насчёт Бет?»

«Прости, что я заговорила, но раз уж заговорила, то скажу тебе. Однажды ей стало так плохо,
что она сказала Джо, что хочет отдать своё пианино Мэг, своих кошек тебе,
а бедную старую куклу — Джо, которая будет рада этому ради неё. Она
жалела, что ей так мало что можно отдать, и оставила нам на память пряди
волос, а дедушке — свою любовь. Она никогда не думала о завещании.

Лори подписывал и запечатывал документы, пока говорил, и не поднимал глаз, пока на бумагу не упала крупная слеза. Лицо Эми было встревоженным, но она
только спросила: «Разве люди не добавляют к своим завещаниям что-то вроде постскриптумов?»

 «Да, они называются «кодицили».

— Тогда вложи в мою, что я хочу, чтобы все мои локоны отрезали и раздали моим друзьям. Я забыла об этом, но я хочу, чтобы это сделали, хотя это испортит мою внешность.

Лори добавил это, улыбаясь последней и величайшей жертве Эми. Затем он развлекал её в течение часа и с большим интересом выслушал все её испытания. Но
когда он собрался уходить, Эми задержала его, чтобы прошептать дрожащими губами:
«Неужели Бет действительно в опасности?»

«Боюсь, что да, но мы должны надеяться на лучшее, так что не плачь,
дорогая», — и Лори по-братски обнял её, что было очень утешительно.

Когда он ушёл, она отправилась в свою маленькую часовню и, сидя в сумерках,
молилась за Бет, проливая слёзы и страдая от боли в сердце,
чувствуя, что миллион бирюзовых колец не утешит её в потере
кроткой младшей сестры.

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: миссис Марч не отходила от Бет ни на шаг]

 XX.

 КОНФИДЕНЦИАЛЬНО.


Не думаю, что у меня найдутся слова, чтобы описать встречу матери и дочерей. Такие часы прекрасны, но их очень трудно описать, поэтому я предоставлю это воображению моих читателей, лишь сказав, что в доме царило искреннее счастье и что нежная надежда Мэг сбылась. Когда Бет проснулась после долгого исцеляющего сна, первое, на что она посмотрела, была маленькая роза.
и мамино лицо. Слишком слабая, чтобы чему-то удивляться, она лишь улыбнулась и
прижалась к любящим объятиям, чувствуя, что наконец-то утолила голод. Затем она снова уснула, а девочки
ждали свою мать, потому что она не разжимала тонкую руку, которая
держалась за неё даже во сне. Ханна «приготовила» для путешественника удивительный
завтрак, не в силах по-другому выразить своё волнение. Мэг и Джо
кормили мать, как послушные птенцы аиста, и слушали её шёпот.
Состояние отца, обещание мистера Брука остаться и ухаживать за ним, задержки,
вызванные бурей на обратном пути, и невыразимое
утешение, которое она испытала, увидев полное надежды лицо Лори, когда
приехала, измученная усталостью, тревогой и холодом.

Каким странным, но приятным был тот день! так ярко и весело снаружи,
потому что весь мир, казалось, радовался первому снегу; так тихо и
спокойно внутри, потому что все спали, проведя время за наблюдением, и
в доме царила субботняя тишина, а Ханна, покачиваясь,
стояла на страже у двери. С блаженным ощущением, что с плеч свалилась тяжесть,
Мэг и Джо закрыли свои усталые глаза и лежали, отдыхая, как потрёпанные бурей лодки, надёжно стоящие на якоре в тихой гавани. Миссис Марч не отходила от Бет, но отдыхала в большом кресле, часто просыпаясь, чтобы посмотреть на свою дочь, прикоснуться к ней и поразмыслить над ней, как скряга над найденным сокровищем.

Лори тем временем отправился утешать Эми и так хорошо рассказал свою историю,
что тётя Марч даже «всхлипнула» и ни разу не сказала: «Я же тебе говорила».
Эми в этот раз держалась так стойко, что я думаю, добрые мысли в маленькой часовне действительно начали приносить плоды. Она вытерла
она быстро вытерла слёзы, сдерживая нетерпение увидеться с матерью, и даже не вспомнила о бирюзовом кольце, когда пожилая дама от всего сердца согласилась с мнением Лори о том, что она вела себя «как настоящая маленькая леди». Даже Полли, казалось, была впечатлена, потому что он назвал её «хорошей девочкой», благословил её пуговицы и самым любезным тоном попросил её «пойти прогуляться, дорогая». Она бы с радостью вышла на улицу, чтобы насладиться ясной
зимней погодой, но, обнаружив, что Лори клонит в сон, несмотря на его мужественные попытки скрыть это, она убедила его отдохнуть
Она долго писала записку матери. Когда она вернулась, он лежал, подложив обе руки под голову, и крепко спал, а тётя Марч опустила шторы и сидела, ничего не делая, в необычном приступе добродушия.

Через некоторое время они начали думать, что он не проснётся до ночи,
и я не уверена, что он проснулся бы, если бы его не разбудил радостный крик Эми при виде матери. В тот день в городе, вероятно, было много счастливых маленьких девочек, но это моя
По её личному мнению, Эми была самой счастливой из всех, когда сидела на коленях у матери и рассказывала ей о своих испытаниях, получая утешение и компенсацию в виде одобрительных улыбок и нежных ласк. Они были одни в часовне, и мать не возражала, когда ей объяснили, зачем она там.

— «Напротив, мне это очень нравится, дорогая», — она перевела взгляд с пыльных чёток на потрёпанную книжицу и милую картинку с гирляндой из вечнозелёных растений. «Это отличный план — иметь место, куда мы можем прийти и побыть в тишине, когда нас что-то раздражает или огорчает. Там есть хорошие
В нашей жизни много трудностей, но мы всегда можем их преодолеть, если будем правильно просить о помощи. Я думаю, моя маленькая девочка учится этому?

 «Да, мама, и когда я вернусь домой, я хочу, чтобы в большом шкафу был уголок для моих книг и копии той картины, которую я пыталась нарисовать». Лицо женщины не очень хорошо получилось — оно слишком красивое, чтобы я могла его
нарисовать, — но ребёнок получился лучше, и мне он очень нравится. Мне нравится
думать, что когда-то Он был маленьким ребёнком, потому что тогда я не чувствую себя такой далёкой, и это помогает мне.

Когда Эми указала на улыбающегося младенца Христа на коленях у матери, миссис
Марч увидела что-то на поднятой руке, что заставило её улыбнуться. Она ничего не сказала, но Эми поняла её взгляд и после минутной паузы серьёзно добавила:

 «Я хотела поговорить с тобой об этом, но забыла. Сегодня тётя подарила мне кольцо; она позвала меня к себе, поцеловала, надела его мне на палец и сказала, что я её гордость и что она хотела бы, чтобы я всегда была рядом». Она попросила этого забавного охранника оставить бирюзу, потому что она слишком
большая. Я бы хотела их надеть, мама, можно?

"Они очень красивые, но я думаю, что ты ещё слишком мала для таких
— украшения, Эми, — сказала миссис Марч, глядя на пухлую маленькую ручку с
полосой небесно-голубых камней на указательном пальце и причудливым
кольцом, состоящим из двух крошечных золотых рук, сцепленных вместе.

 — Я постараюсь не быть тщеславной, — сказала Эми. «Не думаю, что он мне нравится только потому, что он такой красивый. Но я хочу носить его так, как девочка из рассказа носила свой браслет, чтобы он мне о чём-то напоминал».

«Ты имеешь в виду тётю Марч?» — смеясь, спросила её мать.

«Нет, чтобы он напоминал мне, что я не должна быть эгоисткой». Эми выглядела такой серьёзной и искренней, что её мать перестала смеяться и с уважением выслушала её план.

«В последнее время я много думала о своём «букете пороков», и
эгоизм — самый большой из них, так что я изо всех сил постараюсь избавиться от него, если смогу. Бет не эгоистична, и именно поэтому все её любят и так переживают, когда думают, что могут её потерять. Люди не стали бы так плохо относиться ко мне, если бы я была больна, и я не заслуживаю их любви; но я бы хотела, чтобы меня любили и скучали по мне многие друзья, поэтому я собираюсь изо всех сил стараться быть похожей на Бет.  Я склонна забывать о своих решениях, но если бы у меня всегда было что-то, что напоминало бы мне об этом, я бы
полагаю, я должен сделать лучше. Могу я попробовать этот способ?

"Да; но я больше верю в угол большого шкафа. Носи свое
кольцо, дорогая, и делай все, что в твоих силах; я думаю, ты преуспеешь, потому что искреннее
желание быть хорошей - это полдела. Теперь я должен вернуться к Бет. Не падай духом
не теряй присутствия духа, доченька, и мы скоро вернем тебя домой ".

В тот вечер, пока Мэг писала отцу о благополучном прибытии путешественника, Джо проскользнула по лестнице в комнату Бет и,
увидев мать на её обычном месте, постояла с минуту, переминаясь с ноги на ногу.
Она провела рукой по волосам, взволнованно и нерешительно глядя на мать.

"Что случилось, дорогая?" — спросила миссис Марч, протягивая руку с выражением лица,
просящим о доверии.

"Я хочу тебе кое-что сказать, мама."

"О Мег?"

"Как быстро ты догадалась! Да, это о ней, и хотя это мелочь
, это беспокоит меня ".

"Бет спит; говори тише и расскажи мне все об этом. Этого Моффата, надеюсь, здесь не было?
- Довольно резко спросила миссис Марч.

"Нет, я бы захлопнула дверь у него перед носом, если бы он это сделал", - сказала Джо,
устраиваясь на полу у ног матери. - Прошлым летом , Мэг
Мы оставили пару перчаток у Лоуренсов, и нам вернули только одну.
Мы совсем забыли об этом, пока Тедди не сказал мне, что они у мистера Брука. Он
держал их в кармане жилета, и однажды они выпадали, и Тедди пошутил над ним, а мистер Брук признался, что ему нравится Мэг, но он не осмеливается сказать об этом, потому что она такая юная, а он такой бедный. Теперь, разве это не _dread_ful
положение вещей?"

"Ты думаешь, Мэг переживает за него?" - спрашивала меня марта, с озабоченным
смотреть.

"Горе мне! Я ничего не знаю о любви и подобной чепухе! - воскликнула
Джо со смешной смесью интереса и презрения. "В романах девушки
Они показывают это, вздрагивая и краснея, падая в обморок, худея и
ведя себя как дураки. Теперь Мэг не делает ничего подобного: она ест,
пьёт и спит, как разумное существо: она смотрит мне прямо в лицо,
когда я говорю об этом мужчине, и лишь слегка краснеет, когда
Тедди шутит о любовниках. Я запрещаю ему это делать, но он не слушается меня, как должен был бы.

— Значит, ты считаешь, что Мэг не интересуется Джоном?

 — Кем? — воскликнула Джо, уставившись на меня.

 — Мистером Бруком. Теперь я называю его «Джоном»; мы так привыкли в больнице, и ему это нравится.

«О, боже! Я знаю, что ты примешь его сторону: он хорошо относится к отцу, и ты не прогонишь его, но позволь Мэг выйти за него замуж, если она этого хочет. Подлая
штучка! Ластиться к папе и помогать тебе только для того, чтобы ты
полюбила его», — и Джо снова сердито дернула себя за волосы.

«Дорогая моя, не сердись из-за этого, и я расскажу тебе, как всё произошло.
 Джон поехал со мной по просьбе мистера Лоуренса и был так предан бедному отцу, что мы не могли не полюбить его.  Он был совершенно откровенен и благороден в отношении Мэг, потому что сказал нам, что любит её, но будет зарабатывать на
прежде чем он попросил её выйти за него замуж. Он лишь хотел, чтобы мы
позволили ему любить её и работать на неё, а также дали ему право
заставить её полюбить его, если он сможет. Он действительно прекрасный
молодой человек, и мы не могли отказать ему в просьбе; но я не
согласна на то, чтобы Мэг связала себя узами брака в столь юном
возрасте.

"Конечно, нет; это было бы глупо! Я знала, что назревает что-то нехорошее;
Я чувствовала это, а теперь всё ещё хуже, чем я себе представляла. Я просто хотела бы сама выйти замуж
за Мэг и уберечь её в нашей семье.

Эта странная договоренность заставила миссис Марч улыбнуться, но она серьёзно сказала: «Джо, я
я доверяю тебе и не хочу, чтобы ты пока что-то говорил Мэг. Когда Джон
вернётся и я увижу их вместе, я смогу лучше судить о её чувствах к нему.

 «Она увидит его в этих прекрасных глазах, о которых она говорит, и тогда всё будет кончено. У неё такое мягкое сердце, что оно растает, как масло на солнце, если кто-нибудь посмотрит на неё сентиментально». Она читала
короткие отчёты, которые он присылал, чаще, чем твои письма, и щипала меня,
когда я говорил об этом, и ей нравятся карие глаза, и она не считает, что Джон — некрасивое имя, и она влюбится, и наступит конец мира и
весело и уютно проводить время вместе. Я всё это вижу! Они будут ворковать по всему дому, а нам придётся прятаться; Мэг будет поглощена этим и больше не будет мне полезна; Брук каким-то образом сколотит состояние, увезёт её и оставит нас без гроша; а я разобью себе сердце, и всё будет ужасно неудобно. О боже мой! почему мы все не мальчики, тогда бы не было никаких проблем.

Джо в отчаянии опустила подбородок на колени и погрозила кулаком
предосудительному Джону. Миссис Марч вздохнула, и Джо с облегчением
подняла голову.

— Тебе это не нравится, мама? Я рад. Давай отпустим его по делам и не скажем об этом ни слова Мэг, а будем счастливы все вместе, как всегда.

 — Я не должен был вздыхать, Джо. Это естественно и правильно, что вы все должны со временем обзавестись собственными домами, но я хочу, чтобы мои девочки оставались со мной как можно дольше, и мне жаль, что это случилось так скоро, ведь Мэг всего семнадцать, и пройдёт ещё несколько лет, прежде чем Джон сможет обеспечить ей дом. Мы с вашим отцом договорились, что она не должна ни с кем связывать себя узами брака до двадцати лет. Если они с Джоном любят друг друга,
с другой стороны, они могут подождать и проверить свою любовь. Она
добросовестна, и я не боюсь, что она будет плохо с ним обращаться. Моя
милая, добросердечная девочка! Я надеюсь, что у неё всё сложится хорошо.

"Не лучше ли было бы, если бы она вышла замуж за богатого мужчину?" — спросила Джо, когда голос её матери слегка дрогнул на последних словах.

«Деньги — это хорошая и полезная вещь, Джо, и я надеюсь, что мои девочки никогда не будут испытывать в них острую нужду и не будут слишком сильно ими увлекаться. Я бы хотел знать, что Джон прочно обосновался в каком-нибудь хорошем деле, которое приносило бы ему доход, достаточный для того, чтобы не влезать в долги и
Мэг в комфорте. Я не стремлюсь к огромному состоянию,
модному положению или громкому имени для своих девочек. Если бы
положение и деньги сопровождались любовью и добродетелью, я бы с
благодарностью приняла их и наслаждалась бы вашим благосостоянием;
но я по опыту знаю, как много настоящего счастья можно обрести в
простом маленьком доме, где зарабатывается на хлеб насущный, а
некоторые лишения делают немногочисленные удовольствия слаще. Я довольна тем, что вижу
Мэг, начни скромно, потому что, если я не ошибаюсь, она будет богата,
обладая сердцем хорошего человека, а это лучше, чем состояние.

— Я понимаю, мама, и полностью с тобой согласна, но я разочарована из-за Мэг,
потому что я планировала, что она со временем выйдет замуж за Тедди и будет жить в роскоши. Разве это не было бы чудесно? — спросила Джо, подняв голову и просияв.

 

 — Он моложе её, ты же знаешь, — начала миссис Марч, но Джо перебила её: —— «Совсем немного; он взрослый не по годам и высокий, и может вести себя как взрослый, если захочет. К тому же он богат, щедр и добр, и любит нас всех. И я говорю, что жаль, что мой план сорвался».

«Боюсь, Лори недостаточно взрослый для Мэг, и вообще слишком
Сейчас не стоит ни на кого полагаться. Не строй
планов, Джо, но позволь времени и их собственным сердцам свести твоих друзей. Мы не можем
безопасно вмешиваться в такие дела, и нам лучше не забивать себе голову «романтической
чепухой», как ты это называешь, чтобы это не испортило нашу дружбу.

— Ну, я не буду, но мне не нравится, когда всё путается и
переплетается, а если потянуть здесь и обрезать там, всё
выпрямится. Я бы хотела, чтобы ношение плоек на голове
помешало нам взрослеть. Но бутоны станут розами, а котята — кошками,
как жаль!

— Что это там про утюги и кошек? — спросила Мег, прокрадываясь в комнату с готовым письмом в руке.

"Всего лишь одна из моих глупых речей. Я иду спать, Пегги, — сказала
Джо, складываясь, как оживший пазл.

"Совершенно верно, и прекрасно написано. Пожалуйста, добавь, что я шлю тебе привет.
— Джон, — сказала миссис Марч, просмотрев письмо и вернув его.


"Вы называете его «Джон»? — спросила Мег, улыбаясь и глядя невинными глазами на мать.


"Да, он нам как сын, и мы его очень любим.
— ответила миссис Марч, пристально глядя на неё в ответ.

"Я рада этому, он так одинок. Спокойной ночи, мама, дорогая. Так приятно, что ты здесь, — тихо ответила Мэг.

Поцелуй, которым мать одарила её, был очень нежным, и, уходя, миссис Марч сказала со смесью удовлетворения и сожаления: «Она ещё не любит Джона, но скоро научится».

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: Буквы]

 XXI.

 Лори причиняет вред, а Джо наводит порядок.


На следующий день лицо Джо было непроницаемым, потому что тайна тяготила её,
и ей было трудно не выглядеть загадочной и важной. Мэг заметила это,
но не стала расспрашивать, потому что поняла, что лучше всего управлять Джо по закону противоположностей,
и была уверена, что ей всё расскажут, если она не будет спрашивать. Поэтому она была довольно удивлена, когда молчание не нарушилось, а Джо приняла покровительственный вид, что явно разозлило Мэг, которая, в свою очередь, приняла величественный вид и сосредоточилась на своей матери.
Это оставило Джо на произвол судьбы, потому что миссис Марч заняла её место в качестве
медсестры и велела ей отдыхать, заниматься физическими упражнениями и развлекаться после долгого
заточения. Эми уехала, и Лори был её единственным спасением. И как бы ей ни нравилось его общество, в тот момент она его скорее боялась, потому что он был неисправимым
дразнилкой, и она опасалась, что он выведает её секрет.

Она была совершенно права, потому что озорной мальчишка, едва заподозрив что-то неладное,
тут же решил во всём разобраться и устроил Джо тяжёлую жизнь. Он упрашивал, подкупал, высмеивал, угрожал и ругал; притворялся, что
Он притворился безразличным, чтобы выведать у неё правду; заявил, что знает, а потом сказал, что ему всё равно; и, наконец, благодаря своему упорству, он убедился, что это касается Мег и мистера Брука. Возмущённый тем, что его не посвятили в тайну, он принялся размышлять, как бы отомстить за это оскорбление.

Тем временем Мэг, по-видимому, забыла об этом и была поглощена приготовлениями к возвращению отца, но внезапно в ней что-то изменилось, и в течение одного-двух дней она была совсем не похожа на себя
сама. Она началась, когда говорил, покраснел, когда посмотрел, был очень
тихо и сидел за шитьем, с робкой, беспокойный взгляд на ее лице.
На расспросы матери она ответила, что с ней все в порядке, и Джо тоже.
она заставила джо замолчать, попросив оставить ее в покое.

"Она чувствует это в воздухе - любовь, я имею в виду, - и она движется очень быстро. У неё
большинство симптомов: она суетливая и раздражительная, не ест, лежит
без сна и хандрит в углах. Я застал её за пением той песни, которую он ей подарил,
и однажды она сказала «Джон», как ты, а потом покраснела как маков цвет.
— Что же нам делать? — спросила Джо, готовая к любым мерам, даже самым жестоким.


"Ничего, кроме как ждать. Оставьте её в покое, будьте добры и терпеливы, и с приездом отца всё уладится, — ответила её мать.


"Вот тебе записка, Мэг, вся запечатанная. Как странно! Тедди никогда не запечатывает мои, — сказала Джо на следующий день, раздавая содержимое маленького почтового ящика.

Миссис Марч и Джо были заняты своими делами, когда услышали, как Мег
что-то сказала, и, подняв глаза, увидели, что она смотрит на свою записку с испуганным
лицом.

"Дитя моё, что случилось?" — воскликнула её мать, подбегая к ней, а Джо попыталась
чтобы забрать газету, которая натворила бед.

"Это всё ошибка — он не отправлял её. О Джо, как ты могла так поступить?" и
Мэг закрыла лицо руками и заплакала, как будто у неё разрывалось сердце.

"Я! Я ничего не делала! О чём она говорит?" — в замешательстве воскликнула Джо.

В мягких глазах Мэг вспыхнул гнев, когда она вытащила из кармана смятую записку и бросила её Джо, с упрёком сказав:

«Ты написала это, а тот плохой мальчик тебе помог. Как ты могла быть такой грубой, такой злой и жестокой по отношению к нам обеим?»

Джо едва слышала её, потому что они с матерью читали записку, которая
было написано необычным почерком.

 [Иллюстрация: Джо и её мать читают записку]

 «Моя дорогая Маргарет, —

 «Я больше не могу сдерживать свою страсть и должен узнать свою судьбу, прежде чем вернусь. Я пока не решаюсь сказать твоим родителям, но думаю, они бы согласились, если бы знали, что мы обожаем друг друга. Мистер
 Лоуренс поможет мне найти хорошее место, и тогда, моя милая девочка, ты сделаешь меня счастливым. Я умоляю тебя пока ничего не говорить своей семье, но передать через Лори одно слово надежды «Ваш преданный Джон».

«О, маленький негодник! Так вот как он хотел отплатить мне за то, что я сдержала слово, данное маме. Я как следует отругала бы его и заставила бы просить прощения», — воскликнула Джо, горя желанием немедленно свершить правосудие. Но мать удержала её, сказав с редкостным для неё выражением лица:

 «Стой, Джо, сначала ты должна оправдаться». Ты так часто
шутила, что я боюсь, будто ты приложила к этому руку.

— Честное слово, мама, это не я! Я никогда раньше не видела эту записку и ничего о ней не знаю, честное слово! — сказала Джо так искренне, что
они поверили ей. «Если бы я _участвовала_ в этом, я бы сделала это лучше, чем сейчас, и написала бы разумную записку. Думаю, вы бы знали, что мистер Брук не стал бы писать такие вещи», — добавила она, презрительно бросая бумагу на стол.

 

 «Это похоже на его почерк», — запнулась Мег, сравнивая записку с той, что была у неё в руке.— О, Мег, ты не ответила на него? — быстро воскликнула миссис Марч.

 — Да, ответила! — и Мег снова спрятала лицо, охваченная стыдом.

 — Вот незадача! Позвольте мне привести этого несносного мальчишку, чтобы он всё объяснил и
получил нагоняй. Я не успокоюсь, пока не возьму его за шиворот, — и Джо направилась к
снова дверь.

"Тише! позволь мне самой разобраться с этим, потому что это хуже, чем я думала. Маргарет,
расскажи мне всю историю, - скомандовала миссис Марч, садясь рядом с Мэг, но при этом
не выпуская Джо из рук, чтобы она не улетела.

"Я получила первое письмо от Лори, который, похоже, ничего не знал об этом", - начала Мег, не поднимая глаз.
"Я не знаю, что это". «Сначала я забеспокоилась и хотела тебе сказать, но потом вспомнила, как тебе нравился мистер
Брук, и подумала, что ты не будешь возражать, если я сохраню свой маленький секрет на несколько дней. Я такая глупая, что мне нравилось думать, что никто не знает, и пока я
Я решала, что сказать, и чувствовала себя как девушки из книг, которым приходится
делать такие вещи. Прости меня, мама, теперь я расплатилась за свою глупость; я никогда больше не смогу смотреть ему в глаза.

"Что ты ему сказала?" — спросила миссис Марч.

"Я только сказала, что я слишком молода, чтобы что-то с этим делать; что я не хочу
иметь от тебя секретов, и что он должен поговорить с отцом. Я была очень благодарна ему за доброту и долгое время оставалась его другом, но не более того.

Миссис Марч улыбнулась, словно довольная, а Джо захлопала в ладоши и воскликнула со смехом:

«Ты почти такая же благоразумная, как Кэролайн Перси!
 Расскажи, Мэг. Что он на это ответил?»

«Он пишет совсем по-другому, говорит, что никогда не отправлял любовных писем и очень сожалеет, что моя озорная сестра Джо позволила себе так вольно обращаться с нашими именами. Это очень мило и уважительно, но подумай, как это ужасно для меня!»

Мэг прижалась к матери, выражая отчаяние, а Джо
ходила по комнате, обзывая Лори. Внезапно она
остановилась, подобрала две записки и, внимательно изучив их,
решительно заявила: "Я не верю, что Брук когда-либо видела ни одно из этих писем"
. Оба письма написал Тедди, и он хранит твое, чтобы потешаться надо мной, потому что
Я не стала бы раскрывать ему свой секрет ".

- Не имей никаких секретов, Джо; расскажи это маме и держись подальше от неприятностей,
как и следовало поступить мне, - предостерегающе сказала Мег.

- Благослови тебя Господь, дитя! Мама рассказала мне.

— Так и сделаем, Джо. Я успокою Мэг, а ты сходи за Лори. Я разберусь в этом деле до конца и немедленно прекращу подобные шалости.

Джо убежала, а миссис Марч мягко рассказала Мэг о настоящих чувствах мистера Брука.
"Теперь, уважаемые, какие они свои? Любите ли вы его настолько, чтобы ждать, пока он
можно сделать дом для вас, или вы будете держать себя вполне свободно для
настоящее?"

"Я была так напугана и волновалась, что не хочу иметь ничего общего"
с любовниками долгое время, возможно, никогда", - раздраженно ответила Мэг.
«Если Джон ничего не знает об этой чепухе, не говори ему,
и пусть Джо и Лори попридержат языки. Я не позволю себя обманывать,
изводить и выставлять дурой — это позор!»

Увидев, что обычно мягкий характер Мэг был задет, а её гордость уязвлена,
Эта озорная шутка, миссис Марч успокоила её, пообещав хранить молчание и быть осмотрительной в будущем. Как только в холле послышались шаги Лори, Мэг убежала в кабинет, и миссис Марч осталась наедине с виновником. Джо не сказала ему, зачем он нужен, опасаясь, что он не придёт; но он всё понял, как только увидел лицо миссис Марч, и стоял, крутя в руках шляпу, с виноватым видом, который сразу выдал его.
Джо отпустили, но он решил походить взад-вперёд по коридору, как
часовой, опасаясь, что заключённый может сбежать. Звук
Голоса в гостиной то поднимались, то затихали в течение получаса, но что произошло во время этого разговора, девочки так и не узнали.

 Когда их позвали, Лори стоял рядом с их матерью с таким
раскаявшимся видом, что Джо простила его на месте, но не сочла
разумным выдавать этот факт.  Мэг выслушала его смиренные извинения и была
очень рада, что Брук ничего не знала об этой шутке.

«Я никогда не скажу ему об этом до самой смерти, даже если меня будут пытать.
Так что ты простишь меня, Мэг, и я сделаю всё, чтобы показать, как сильно я тебя люблю».
— Мне очень, очень жаль, — добавил он, выглядя очень смущённым.

"Я постараюсь, но это было очень не по-джентльменски. Я не думала, что ты можешь быть таким хитрым и злым, Лори, — ответила Мэг, пытаясь скрыть своё девичье смущение за серьёзным укоризненным видом.

— Это было просто отвратительно, и я не заслуживаю, чтобы со мной разговаривали в течение месяца, но ты ведь поговоришь со мной, правда? — и Лори сложил руки в умоляющем жесте, говоря своим неотразимо убедительным тоном, что невозможно было хмуриться, глядя на него, несмотря на
за его скандальное поведение. Мэг простила его, и серьёзное лицо миссис Марч
расслабилось, несмотря на её попытки сохранять невозмутимость, когда она услышала, как он
заявляет, что будет искуплять свои грехи всевозможными покаяниями и
унижаться, как червь, перед оскорблённой девицей.

 Джо тем временем стояла в стороне, пытаясь ожесточил ее сердце против него, и
преуспел только в том, что придал ее лицу выражение полного
неодобрения. Лори посмотрел на нее раз или два, но, как она показала
никаких признаков смягчившись, он чувствовал, что ранен, и повернулся к ней спиной, пока
остальные были с ним сделали, когда он сделал ей низкий поклон, и пошел
без единого слова.

Как только он ушел, она пожалела, что не была более снисходительной; и когда
Мэг и её мать поднялись наверх, она почувствовала себя одинокой и затосковала по Тедди.
 Немного помедлив, она поддалась порыву и, вооружившись
с книгой, которую нужно было вернуть, Джо подошла к большому дому.

"Мистер Лоуренс дома?" — спросила Джо у горничной, спускавшейся по лестнице.

"Да, мисс, но я не думаю, что он сейчас принимает."

"Почему? Он болен?"

— Нет, мисс, но у него была ссора с мистером Лори, который из-за чего-то впал в ярость, что раздражает старого джентльмена, так что я не осмеливаюсь к нему приближаться.

 — Где Лори?

 — Заперся в своей комнате и не отвечает, хотя я стучала. Я не знаю, что делать с ужином, потому что он готов, а есть его некому.

«Я пойду и посмотрю, в чём дело. Я не боюсь ни одного из них».

Джо поднялась наверх и решительно постучала в дверь маленького кабинета Лори.

"Прекрати, или я открою дверь и заставлю тебя!" — крикнул молодой джентльмен угрожающим тоном.

Джо тут же постучала снова; дверь распахнулась, и она влетела внутрь,
прежде чем Лори успел прийти в себя от удивления. Увидев, что он действительно
_был_ не в духе, Джо, которая знала, как с ним обращаться, приняла покаянный
вид и, изящно опустившись на колени, кротко сказала:
"Пожалуйста, прости меня за то, что я так разозлилась. Я пришла, чтобы помириться, и не могу
уходи, пока я не закончил.

 «Всё в порядке. Вставай и не будь дурочкой, Джо», — таков был ответ кавалера на её просьбу.

 [Иллюстрация: «Вставай и не будь дурочкой»]

"Спасибо, я встану. Можно спросить, что случилось? Ты выглядишь не очень-то довольной.

«Я был потрясён и не вынесу этого!» — возмущённо прорычал Лори.

 «Кто это сделал?» — спросила Джо.

 «Дедушка, если бы это был кто-то другой, я бы…» — и раненый юноша закончил фразу энергичным жестом правой руки.

— Ничего страшного, я часто тебя трясу, и ты не возражаешь, — успокаивающе сказала Джо.

— Фу! ты девочка, и это весело, но я не позволю ни одному мужчине трясти
_меня_.

— Не думаю, что кто-нибудь захотел бы попробовать, если бы ты выглядела
так же, как грозовая туча, как сейчас. Почему с тобой так обращались?

— Просто потому, что я не сказала, зачем я нужна твоей матери. Я
обещал не рассказывать и, конечно, не собирался нарушать своё слово.

"Ты не мог удовлетворить своего дедушку как-нибудь по-другому?"

"Нет, он хотел знать правду, всю правду и ничего, кроме правды. Я бы рассказал о своей части истории, если бы мог, не упоминая
Вошла Мэг. Поскольку я не могла, я придержала язык и терпела нагоняй, пока
старый джентльмен не схватил меня за шиворот. Тогда я разозлилась и убежала, опасаясь, что
забудусь.

"Это было некрасиво, но он сожалеет, я знаю; так что иди вниз и помирись. Я
помогу тебе".

"Пусть меня повесят, если я это сделаю! Я не собираюсь выслушивать нравоучения и получать тумаки от каждого
из вас только за то, что немного повеселился. Я сожалею о Мэг и прошу
прощения как мужчина, но я не сделаю этого снова, если не был неправ.

«Он этого не знал».

«Он должен доверять мне, а не вести себя так, будто я ребёнок». Это бесполезно, Джо;
он должен понять, что я способна позаботиться о себе сама и мне не нужен ничей фартук, за который можно было бы ухватиться.

 «Ну и болван же ты!» — вздохнула Джо. — «Как ты собираешься уладить это дело?»

— Что ж, он должен извиниться, и поверьте мне, я не могу объяснить ему, из-за чего весь этот шум.

— Благослови вас Господь! Он этого не сделает.

— Я не спущусь, пока он этого не сделает.

— Тедди, будь благоразумным; пусть всё пройдёт, и я объясню, что смогу. Ты не можешь здесь остаться, так зачем же так драматизировать?

 «В любом случае, я не собираюсь здесь долго оставаться. Я ускользну и
Поезжай куда-нибудь, а когда дедушка заскучает по мне, он быстро
вернётся.

— Осмелюсь сказать, но тебе не стоит ехать и беспокоить его.

— Не читай мне нотаций. Я поеду в Вашингтон и навещу Брука; там весело, и
я отдохну после всех этих неприятностей.

— Как же тебе будет весело! «Я бы тоже хотела сбежать», — сказала Джо, забыв о своей роли наставницы и живо представляя себе военную жизнь в столице.

"Ну же, давай! Почему бы и нет? Ты иди и удиви своего отца, а я взбудоражу старину Брука. Это была бы отличная шутка; давай сделаем это, Джо. Мы уйдём
— Напиши, что у нас всё в порядке, и отправляйся в путь. У меня достаточно денег; это пойдёт тебе на пользу и не причинит вреда, когда ты поедешь к отцу.

На мгновение Джо показалось, что она согласится, потому что, каким бы безумным ни был этот план, он ей подходил. Она устала от забот и ограничений, жаждала перемен, и мысли об отце искушающе смешивались с новыми впечатлениями от лагерей и больниц, свободы и веселья. Её глаза загорелись, когда она с тоской
посмотрела в окно, но взгляд упал на старый дом напротив, и она
печально покачала головой.

— Если бы я был мальчиком, мы бы сбежали вместе и отлично провели время; но поскольку
я несчастная девочка, я должен вести себя прилично и остаться дома. Не искушай меня, Тедди, это безумный план.

— В этом-то и прелесть, — начал Лори, у которого разыгралось воображение,
и он был одержим желанием каким-то образом вырваться на свободу.

- Придержи язык! - крикнула Джо, затыкая уши. - "Чернослив и призмы"
- это моя судьба, и я могу смириться с ней. Я пришла сюда, чтобы
читать мораль, а не слушать о вещах, о которых я забываю думать ".

 [Иллюстрация: "Придержи язык!" - закричала Джо, закрывая уши]

"Я знаю, Мэг отвергла бы такое предложение, но я думала, что у тебя
больше духа", - вкрадчиво начала Лори.

"Плохой мальчик, помолчи! Сядь и подумай о своих собственных грехах, не заставляй
меня добавлять к моим. Если я заставлю твоего дедушку извиниться за тряску,
ты перестанешь убегать? - серьезно спросила Джо.

— Да, но ты этого не сделаешь, — ответил Лори, который хотел «помириться»,
но чувствовал, что сначала нужно успокоить его оскорблённое достоинство.

 — Если я могу справиться с молодым, то справлюсь и со старым, — пробормотала Джо, уходя и оставляя Лори склонившимся над железнодорожной картой.
опираясь на обе руки.

"Войдите!" — грубый голос мистера Лоуренса звучал ещё грубее, чем обычно, когда
Джо постучала в его дверь.

"Это всего лишь я, сэр, пришла вернуть книгу," — вежливо сказала она, входя.


"Хотите ещё?" — спросил пожилой джентльмен, выглядевший мрачным и раздражённым, но
старавшийся этого не показывать.

«Да, пожалуйста. Мне так нравится старина Сэм, что я, пожалуй, попробую второй
том», — ответила Джо, надеясь смягчить его, приняв вторую порцию «Джонсона» Босуэлла,
который рекомендовал это увлекательное произведение.

 Лохматые брови слегка приподнялись, когда он стал спускаться по ступенькам.
полка, на которой стояла джонсонианская литература. Джо вприпрыжку поднялась и,
сидя на верхней ступеньке, притворилась, что ищет свою книгу, но на самом деле была
раздумывая, как лучше познакомить с опасным объектом ее
визит. Мистер Лоренс, казалось, заподозрил, что в ее голове что-то зреет
потому что, несколько раз быстро обойдя комнату, он столкнулся с
обернувшись к ней, он заговорил так резко, что "Расселас" упала лицом вниз
на пол.

«Что натворил этот мальчишка? Не пытайся его выгораживать. Я знаю, что он
что-то натворил, судя по тому, как он себя вёл, когда вернулся домой. Я не могу
ни слова от него; а когда я пригрозила вытрясти из него правду, он убежал наверх и заперся в своей комнате.

«Он поступил плохо, но мы его простили и все обещали никому ничего не говорить», — неохотно начала Джо.

«Этого недостаточно; он не должен прикрываться обещанием, данным вами, мягкосердечными девочками. Если он сделал что-то не так, он должен признаться, попросить прощения и понести наказание. Выкладывай, Джо, я не собираюсь оставаться в неведении.

 Мистер Лоуренс выглядел таким встревоженным и говорил так резко, что Джо с радостью убежала бы, если бы могла, но она стояла на ступеньках.
и он стоял у подножия, как лев на тропе, так что ей пришлось остаться и
переждать.

 [Иллюстрация: Он стоял у подножия, как лев на тропе]

"Право, сэр, я не могу сказать; мама запретила. Лори призналась,
попросила прощения и была достаточно наказана. Мы не храним молчание
щит его, но кто-то другой, и это будет больше проблем, если вы
мешает. Пожалуйста, не; это была отчасти моя вина, но теперь все в порядке;
так что давайте забудем об этом, и говорить о 'Рамблер', или что-то
приятным".

"Повесить 'Рамблер! сойди и ты дашь мне слово, что это
Мой непоседливый мальчик не сделал ничего неблагодарного или дерзкого.
Если он это сделал, несмотря на всю вашу доброту к нему, я изобью его собственными руками.

Угроза прозвучала ужасно, но Джо не испугалась, потому что знала, что вспыльчивый старик никогда не поднимет руку на своего внука, что бы он ни говорил. Она послушно спустилась и
сделала вид, что не придала этому значения, насколько это было возможно, не выдавая Мэг и
не забывая о правде.

"Хм-м-м, если мальчик держал язык за зубами, потому что обещал, а не из упрямства, я его прощу. Он упрямый, и с ним трудно
— Справлюсь, — сказал мистер Лоуренс, взъерошив волосы так, что они встали дыбом, как будто он попал под ливень, и с облегчением разгладив морщины на лбу.

 — И я тоже, но доброе слово поможет мне, когда не помогут все королевские лошади и все королевские люди, — сказала Джо, пытаясь сказать доброе слово своему другу, который, казалось, выбирался из одной передряги только для того, чтобы попасть в другую.

«Ты думаешь, я не добр к нему, да?» — последовал резкий ответ.

«О, дорогой, нет, сэр, иногда вы слишком добры, а потом немного торопитесь, когда он испытывает ваше терпение.  Вам так не кажется?»

Джо была полна решимости высказать всё прямо сейчас и старалась выглядеть невозмутимой,
хотя после своей смелой речи она немного дрожала. К её большому облегчению
и удивлению, старый джентльмен лишь с грохотом швырнул очки на
стол и откровенно воскликнул:

 «Ты права, девочка, я прав!» Я люблю этого мальчика, но он испытывает моё терпение, и я не знаю, чем это закончится, если так будет продолжаться.

«Я скажу тебе, он убежит». Джо пожалела о своих словах в ту же минуту, как произнесла их; она хотела предупредить его, что Лори не потерпит чрезмерной строгости, и надеялась, что он будет более снисходителен к мальчику.

Румяное лицо мистера Лоуренса внезапно изменилось, и он сел, с тревогой взглянув на портрет красивого мужчины, висевший над его столом. Это был отец Лори, который в юности сбежал и женился вопреки воле властного старика. Джо показалось, что он вспомнил прошлое и сожалеет о нём, и она пожалела, что не придержала язык.

«Он не сделает этого, если только не будет очень сильно волноваться, и только иногда угрожает этим, когда ему надоедает учиться. Я часто думаю, что мне бы хотелось, особенно после того, как мне подстригли волосы; так что, если вы когда-нибудь будете скучать по нам, вы можете
— Разместите объявление о поиске двух мальчиков и поищите среди кораблей, идущих в Индию.

Она рассмеялась, произнося эти слова, и мистер Лоуренс, судя по всему, почувствовал облегчение, приняв всё это за шутку.

"Ты, распутница, как ты смеешь так говорить? Где твоё уважение ко мне и твоё воспитание? Благослови Господь мальчиков и девочек! Какие муки
они; все же мы не можем обойтись без них", - сказал он, пощипывая ее щечки
добродушно. - Иди и приведи этого мальчика вниз ужинать, скажи ему, что все в порядке.
и посоветуй ему не напускать на себя трагический вид перед своим
дедушкой. Я этого не вынесу.

"Он не придет, сэр; он плохо себя чувствует, потому что вы не поверили ему, когда
он сказал, что не может сказать. Я думаю, что тряска очень сильно задела его чувства".
сильно.

Джо попыталась принять жалкий вид, но, должно быть, потерпела неудачу, потому что мистер Лоренс начал
смеяться, и она поняла, что день выигран.

"Я сожалею об этом и должен поблагодарить его за то, что он не встряхнул меня", я полагаю
. Какого чёрта он от меня хочет? — и старый джентльмен
посмотрел на меня с лёгким укором за мою вспыльчивость.

"На вашем месте я бы написал ему извинение, сэр. Он говорит, что не спустится, пока не получит его, и рассуждает о Вашингтоне, и продолжает в том же духе.
— Абсурдный способ. Формальное извинение заставит его понять, насколько он глуп, и
смягчит его. Попробуйте; он любит веселье, а этот способ лучше, чем разговоры. Я отнесу это наверх и научу его выполнять свой долг.

 Мистер Лоуренс пристально посмотрел на неё, надел очки и медленно
произнёс: «Ты хитрая кошка, но я не против того, чтобы вы с Бет мной управляли». — Вот, дайте мне клочок бумаги, и покончим с этой чепухой.

Записка была написана в выражениях, которые один джентльмен использовал бы по отношению к другому, нанеся ему серьёзное оскорбление. Джо чмокнула его в макушку.
Мистер Лоуренс почесал лысину и побежал подсунуть извинения под дверь Лори, посоветовав ему через замочную скважину быть покорным, благопристойным и ещё кое-что из того, что невозможно. Обнаружив, что дверь снова заперта, она оставила записку, чтобы та подействовала, и тихо ушла,
когда молодой джентльмен съехал вниз по перилам и подождал её внизу,
сказав с самым добродетельным выражением лица: «Какая ты молодец, Джо! Тебя взорвали?» — добавил он,
смеясь.

"Нет, в целом он был довольно мягким."

«Ах! Я всё понял; даже ты отвернулся от меня там, и я почувствовал, что готов сдаться», — начал он извиняющимся тоном.

 «Не говори так; начни с чистого листа и начни сначала, Тедди, сын мой».

«Я всё время переворачиваю новые страницы и порчу их, как раньше портил
свои тетради; и я начинаю так много дел, что им никогда не будет
конца», — сказал он с грустью.

 «Иди и съешь свой ужин; после него ты почувствуешь себя лучше. Мужчины всегда ворчат, когда голодны», — и после этого Джо выскочила за дверь.

«Это «ярлык» на моей «секте», — ответил Лори, цитируя Эми, как он
Он послушно отправился отведать пирога с повидлом вместе со своим дедом, который был
весьма благочестив в своих поступках и чрезвычайно почтителен в обращении
весь остаток дня.

 Все думали, что на этом дело и закончилось, и тучка рассеялась, но
зло было сделано, потому что, хотя другие и забыли об этом, Мег помнила. Она никогда не упоминала о каком-то человеке, но часто о нём думала,
мечтала больше, чем когда-либо; и однажды Джо, роясь в столе сестры в поисках марок,
нашла клочок бумаги, на котором было написано: «Миссис
 Джон Брук»;
увидев это, она трагически застонала и бросила бумажку в огонь.
чувство, что проделка Лори ускорила для неё наступление злого дня.




 [Иллюстрация: вскоре Бет могла целыми днями лежать на диване в кабинете]

 XXII.

 УДОБНЫЕ ЛУГА.


 Последовавшие за этим мирные недели были подобны солнечному свету после бури.
Состояние больных быстро улучшалось, и мистер Марч начал поговаривать о возвращении в начале нового года. Вскоре Бет смогла целыми днями лежать на диване в кабинете,
сначала развлекаясь с любимыми кошками, а со временем
и с шитьём кукол, которым она давно не занималась. Её некогда активная
Конечности были такими негнущимися и слабыми, что Джо каждый день выносила её на прогулку по дому на своих сильных руках. Мэг радостно чернила и обжигала свои белые руки, готовя изысканные блюда для «дорогуши», а Эми, верная рабыня кольца, праздновала своё возвращение, раздавая столько своих сокровищ, сколько могла уговорить принять своих сестёр.

По мере приближения Рождества в доме начали происходить обычные таинственные события,
и Джо часто шокировала семью, предлагая совершенно невозможные
или невероятно абсурдные церемонии в честь этого необычайно весёлого
Рождество. Лори был столь же непрактичен и устроил бы
костры, фейерверки и триумфальные арки, если бы всё было по-егонему.
После множества стычек и обид амбициозная пара была
считать окончательно сломленной и ходила с унылыми лицами, которые
контрастировали с взрывами смеха, когда они собирались вместе.

Несколько дней необычайно мягкой погоды предвещали
прекрасное Рождество. Ханна «интуитивно чувствовала», что день будет необычайно
прекрасным, и она оказалась настоящей пророчицей, потому что
Казалось, что всё и все должны были увенчаться грандиозным успехом.
Во-первых, мистер Марч написал, что скоро приедет к ним; во-вторых, Бет в то утро чувствовала себя необычайно хорошо и, одетая в подарок матери — мягкую малиновую шаль из мериносовой шерсти, — с триумфом подошла к окну, чтобы посмотреть на Джо и Лори. Неутомимые сделали всё возможное, чтобы оправдать своё название, потому что, как эльфы, они трудились по ночам и приготовили забавный сюрприз. В саду стояла величественная снежная дева, увенчанная остролистом, с корзиной
Фрукты и цветы в одной руке, большой рулон новой музыки в другой,
идеальный радужный палантин на её холодных плечах и рождественская
песнь, слетающая с её губ на розовой бумажной ленте:

 «Юнгфрау Бет

 «Да благословит вас Бог, дорогая королева Бесс!
 Пусть ничто вас не тревожит,
 Пусть здоровье, мир и счастье
 Будут вашими в этот рождественский день.

 "Вот фрукты, чтобы покормить нашу трудолюбивую пчелку,
 И цветы для ее носика;
 Вот музыка для ее пианино,
 Афганец для ее пальцев ног.

 «Портрет Джоанны, смотри,
 Написанный Рафаэлем № 2,
 Который усердно трудился,
 Чтобы сделать его честным и правдивым.

 «Прими, пожалуйста, красную ленту,
 За хвост мадам Пуррер;
 И мороженое, приготовленное милой Пег, —
 Монблан в ведёрке.

 «Их самую большую любовь мои создатели вложили
 В мою снежную грудь:
 Прими это, альпийская дева,
 От Лори и от Джо.

 [Иллюстрация: Юнгфрау]

 Как Бет смеялась, когда увидела это, как Лори бегала вверх и вниз, чтобы принести
Подарки и какие нелепые речи произносила Джо, вручая их!

"Я так счастлива, что, если бы здесь был папа, я бы не смогла сдержать ни слезинки," — сказала Бет, довольно вздыхая, когда Джо унесла её в кабинет, чтобы она отдохнула после волнения и освежилась вкусным виноградом, который прислала «Юнгфрау».

— И я тоже, — добавила Джо, похлопывая по карману, в котором лежали долгожданные «Ундина» и «Синтрам».

 — Я уверена, что да, — отозвалась Эми, рассматривая гравюру «Мадонна с младенцем», которую подарила ей мама в красивой рамке.

— Конечно, я счастлива! — воскликнула Мег, разглаживая серебристые складки своего первого шёлкового платья, потому что мистер Лоуренс настоял на том, чтобы подарить ей его.

 — А разве я могу быть другой? — с благодарностью сказала миссис Марч, переводя взгляд с письма мужа на улыбающееся лицо Бет, и её рука погладила брошь из седых, золотистых, каштановых и тёмно-каштановых волос, которую девочки только что прикрепили ей на грудь.

Время от времени в этом мире, где каждый день — работа, случаются
восхитительные истории, и это так приятно. Через полчаса после того, как все
сказали, что они так счастливы, что могут обнять только одного
ещё капелька, и капелька упала. Лори открыл дверь гостиной и очень тихо просунул голову внутрь. С таким же успехом он мог бы сделать сальто и издать боевой клич индейцев, потому что его лицо было таким напряжённым, а голос таким предательски радостным, что все вскочили, хотя он всего лишь сказал странным, задыхающимся голосом: «Вот ещё один рождественский подарок для семьи Марч».

Не успел он произнести эти слова, как его куда-то унесло,
а на его месте появился высокий мужчина, закутанный по глаза,
опираясь на руку другого высокого мужчины, который пытался что-то сказать, но не мог. Конечно, началась всеобщая паника, и на несколько минут все, казалось, потеряли рассудок, потому что творились самые странные вещи, и никто не произносил ни слова. Мистер Марч стал невидимкой в объятиях четырех пар любящих рук; Джо опозорила себя, чуть не упав в обморок, и Лори пришлось приводить ее в чувство в чулане для фарфора; мистер
Брук поцеловал Мэг совершенно случайно, как он несколько невнятно объяснил; а Эми, такая величественная, споткнулась о табурет и, никогда
Остановившись, чтобы подняться, она обняла и заплакала над отцовскими ботинками самым трогательным образом. Миссис Марч первой пришла в себя и предупреждающе подняла руку: «Тише! Вспомни о Бет!»

Но было уже слишком поздно; дверь кабинета распахнулась, на пороге появилась маленькая красная фигурка, — радость придала сил слабым ногам, — и
Бет бросилась прямо в объятия отца. Неважно, что произошло сразу после этого; переполненные сердца
изливались, смывая горечь прошлого и оставляя только сладость настоящего.

Это было совсем не романтично, но громкий смех всех успокоил, потому что Ханну обнаружили за дверью, где она рыдала над жирной индейкой, которую забыла поставить, когда вбежала с кухни. Когда смех утих, миссис Марч начала благодарить мистера Брука за его заботу о её муже, и тут мистер Брук внезапно вспомнил, что мистеру Марчу нужен отдых, и, схватив Лори, поспешно удалился. Затем двум инвалидам было приказано отдыхать,
что они и сделали, сидя в одном большом кресле и оживлённо беседуя.

Мистер Марч рассказал, как ему хотелось удивить их, и как, когда наступила хорошая погода, доктор разрешил ему воспользоваться этим; каким преданным был Брук и каким благородным и честным молодым человеком он был в целом. Почему мистер Марч остановился на минутку и, бросив взгляд на Мэг, которая яростно ворошила угли в камине, вопросительно приподнял брови, глядя на жену, я предоставляю вам додумать самим. А также почему миссис Марч слегка кивнула и довольно резко спросила, не хочет ли он чего-нибудь съесть. Джо увидела и
Она поняла его взгляд и мрачно удалилась за вином и говяжьим бульоном, бормоча себе под нос, когда захлопывала дверь: «Ненавижу благородных молодых людей с карими глазами!»

Такого рождественского ужина, как в тот день, у них никогда не было. Толстая
индейка была загляденье, когда Ханна подала её на стол, фаршированную, подрумяненную и украшенную; то же самое можно было сказать о сливовом пудинге, который просто таял во рту; то же самое можно было сказать о желе, в котором Эми купалась, как муха в мёде. Всё получилось хорошо, и это было к лучшему, сказала Ханна.
«Потому что я так разволновалась, мама, что чуть не испортила всё».
Запеките пудинг и начините индейку изюмом, не говоря уже о том, что заверните
его в салфетку.

Мистер Лоуренс и его внук обедали с ними, а также мистер Брук, на которого
Джо мрачно уставилась, к безмерному удовольствию Лори. Во главе стола
стояли два кресла, в которых сидели Бет и её отец, скромно наслаждаясь курицей и фруктами. Они пили за здоровье, рассказывали истории, пели песни, «вспоминали», как говорят старики, и отлично проводили время. Была запланирована поездка на санях, но девочки не хотели оставлять отца, поэтому гости ушли пораньше.
Когда сгустились сумерки, счастливая семья собралась вокруг камина.

"Всего год назад мы сокрушались из-за унылого Рождества, которое
нам предстояло. Помните?" — спросила Джо, прервав короткую паузу,
последовавшую за долгим разговором о многом.

"В целом, довольно приятный год!" — сказала Мэг, улыбаясь огню
и поздравляя себя с тем, что она достойно обошлась с мистером Бруком.

«Думаю, это было довольно тяжело», — заметила Эми, задумчиво глядя на кольцо, на которое падал свет.

 «Я рада, что всё закончилось, потому что ты вернулась», — прошептала Бет, которая
Она сидела на коленях у отца.

"Довольно трудная дорога вам предстоит, мои маленькие пилигримы, особенно
вторая её часть. Но вы храбро держались, и я думаю, что
бремя скоро спадёт с ваших плеч," — сказал мистер Марч,
с отцовским удовлетворением глядя на четыре юных лица, собравшихся
вокруг него.

"Откуда вы знаете? Мама вам сказала?" — спросила Джо.

«Не так уж и много; по соломинке видно, в какую сторону дует ветер, и сегодня я сделал несколько
открытий».

«О, расскажите нам, что это за открытия!» — воскликнула Мэг, сидевшая рядом с ним.

«Вот одно из них», — и, взяв его за руку, лежавшую на подлокотнике кресла,
он указал на загрубевший указательный палец, ожог на тыльной стороне ладони и два-три маленьких твёрдых пятнышка на ладони. «Я помню время, когда эта рука была белой и гладкой, и ты заботилась о том, чтобы она такой и оставалась. Тогда она была очень красивой, но для меня она гораздо красивее сейчас, потому что в этих, казалось бы, изъянах я вижу маленькую историю. Из тщеславия была принесена жертва; эта загрубевшая ладонь заслужила нечто лучшее, чем мозоли;
и я уверена, что шов, сделанный этими проколотыми пальцами, прослужит долго.
В эти стежки вложено столько доброй воли. Мэг, дорогая моя, я ценю
женское мастерство, которое делает дом счастливым больше, чем белые руки или модные достижения. Я с гордостью пожимаю эту добрую, трудолюбивую маленькую руку и надеюсь, что меня не скоро попросят её пожать.

Если Мэг и хотела получить награду за часы терпеливого труда, то она получила её в крепком рукопожатии отца и одобрительной улыбке, которой он её одарил.

 «А как же Джо?» Пожалуйста, скажи что-нибудь хорошее, ведь она так старалась
и была так очень, очень добра ко мне, — сказала Бет на ухо отцу.

Он рассмеялся и посмотрел на высокую девушку, сидевшую напротив, с
на её смуглом лице было необычайно мягкое выражение.

"Несмотря на кудрявую причёску, я не вижу в ней «сына Джо», которого оставил год назад, — сказал мистер Марч. — Я вижу юную леди, которая поправляет воротник, аккуратно зашнуровывает ботинки и не свистит, не говорит на сленге и не лежит на ковре, как раньше. Сейчас её лицо довольно худое и бледное,
от напряжённого ожидания и беспокойства; но мне нравится на него смотреть, потому что оно стало
нежнее, а голос стал ниже; она не подпрыгивает, а двигается тихо,
и по-матерински заботится о каком-то маленьком человечке, который
радует меня. Я скучаю по своей дикой девочке, но если на её место придёт сильная, заботливая,
нежная женщина, я буду вполне удовлетворён. Я не знаю, отрезвила ли стрижка нашу чёрную овцу, но я знаю, что во всём Вашингтоне я не смог бы найти ничего достаточно красивого, чтобы купить это за двадцать пять долларов, которые прислала мне моя хорошая девочка.

На мгновение проницательный взгляд Джо потускнел, а её худое лицо порозовело в свете камина, когда она услышала похвалу отца, чувствуя, что заслужила её.

 «А теперь Бет», — сказала Эми, с нетерпением ожидая своей очереди, но готовая подождать.

«Она такая маленькая, что я боюсь много говорить, чтобы она совсем не ускользнула от меня, хотя она уже не такая застенчивая, как раньше», — весело начал их отец, но, вспомнив, как чуть не потерял её, прижал к себе и нежно сказал, касаясь её щеки своей: «Ты в безопасности, моя Бет, и я сохраню тебя, пожалуйста, Боже».

После минутного молчания он посмотрел на Эми, которая сидела у его ног на сверчке, и сказал, погладив её по блестящим волосам:

«Я заметил, что Эми ела за ужином бараньи ножки, выполняла её поручения».
Она провела весь день с матерью, уступила Мег своё место на ночь и со
всем терпением и добродушием обслуживала каждого. Я также заметил, что она
не очень волнуется, не смотрится в зеркало и даже не упомянула о
красивом кольце, которое носит; поэтому я пришёл к выводу, что она
научилась больше думать о других и меньше о себе и решила попытаться
сформировать свой характер так же тщательно, как лепит свои маленькие
глиняные фигурки.
Я рад этому, потому что, хотя я бы очень гордился изящной статуэткой,
сделанной ею, я буду бесконечно больше гордиться любимой дочерью.
с талантом делать жизнь прекрасной для себя и других.

«О чём ты думаешь, Бет?» — спросила Джо, когда Эми поблагодарила отца и рассказала о своём кольце.

"Сегодня я прочитал в "Путешествии пилигрима", как после многих неприятностей
Кристиан и Хоупфул пришли на приятный зеленый луг, где росли лилии.
цвели круглый год, и там они счастливо отдыхали, как и мы сейчас,
прежде чем отправиться в свое путешествие, - ответила Бесс, добавив, поскольку
она выскользнула из объятий отца и медленно подошла к инструменту.
"Сейчас время петь, и я хочу быть на своем старом месте. Я постараюсь
спой песню пастушка, которую слышали пилигримы. Я сочинила музыку для отца, потому что ему нравятся стихи.

И вот, сидя за милым маленьким пианино, Бет мягко коснулась клавиш и
своим нежным голосом, который они уже не надеялись услышать, запела под
собственное аккомпанемент причудливый гимн, который как нельзя лучше
подходил ей:

 «Тот, кто пал, не должен бояться падения,
 Тот, кто смиренен, не горд;
 Тот, кто скромен, всегда будет
 Направляем Богом.

 «Я доволен тем, что у меня есть,
 Будь то мало или много;
 И, Господи! довольства все еще я жажду,
 Потому что Ты спасаешь такое.

 "Полнота для них в тягость",
 Которые отправляются в паломничество;
 Здесь мало, а в будущей жизни блаженство,
 Лучше всего из века в век!"




 XXIII.

 ТЕТЯ МАРЧ РЕШАЕТ ЭТОТ ВОПРОС.


 [Иллюстрация: время от времени всплывает у нее в голове]

Словно пчёлы, кружащиеся вокруг своей матки, мать и дочери на следующий день
крутились вокруг мистера Марча, пренебрегая всем остальным, чтобы смотреть на него, прислуживать ему и
Послушайте нового больного, которого вот-вот убьёт доброта. Когда он сидел, откинувшись на спинку большого кресла, рядом с диваном Бет, а остальные трое стояли рядом, и Ханна время от времени заглядывала к ним, «чтобы посмотреть на милого человека», казалось, что для полного счастья им ничего не нужно. Но кое-что всё-таки было нужно, и старшие это чувствовали, хотя никто в этом не признавался. Мистер и миссис Марч с тревогой переглянулись,
следя глазами за Мэг. У Джо случались внезапные приступы трезвости, и было замечено, что она грозила кулаком мистеру Бруку.
зонтик, который остался в холле; Мэг была рассеянной, застенчивой и молчаливой, вздрогнула, когда зазвонил звонок, и покраснела, когда упомянули имя Джона; Эми сказала: «Все, казалось, чего-то ждали и не могли успокоиться, что было странно, ведь отец был дома», а Бет невинно поинтересовалась, почему их соседи не забежали, как обычно.

 [Иллюстрация: «Он сидел в большом кресле рядом с диваном Бет, а остальные
двое — неподалёку». — Стр. 277.]

Лори зашла днём и, увидев Мэг у окна, как будто удивилась.
Внезапно его охватил мелодраматический припадок, и он упал на одно колено в снег, бил себя в грудь, рвал на себе волосы и умоляюще складывал руки, словно прося о какой-то милости. Когда Мэг велела ему вести себя прилично и уйти, он выжал воображаемые слёзы из своего платка и, пошатываясь, завернул за угол, словно в полном отчаянии.

 «Что это значит?» — спросила Мэг, смеясь и притворяясь, что ничего не понимает.

"Он показывает тебе, каким будет твой Джон со временем. Трогательно, не так ли?
это?" - презрительно ответила Джо.

- Не говори "мой Джон", это неприлично и неправда, - но голос Мэг замер.
Она произнесла эти слова так, словно они были ей приятны. «Пожалуйста, не мучай меня, Джо; я же говорила тебе, что он мне не очень-то и нужен, и ничего не нужно говорить, но мы все должны быть дружелюбны и продолжать, как прежде».

 «Мы не можем, потому что кое-что уже было сказано, и проделки Лори испортили тебя для меня». Я вижу это, и мама тоже; ты совсем не похожа на себя прежнюю и, кажется, так далека от меня. Я не хочу докучать тебе и буду терпеть это как мужчина, но я бы хотела, чтобы всё было решено. Я ненавижу ждать; так что, если ты когда-нибудь решишься на это, поторопись и покончи с этим поскорее, — капризно сказала Джо.

— Я ничего не могу сказать или сделать, пока он не заговорит, а он не заговорит, потому что отец сказал, что я слишком молода, — начала Мег, склонившись над работой, с кривой улыбкой, которая говорила о том, что она не совсем согласна с отцом в этом вопросе.

«Если бы он заговорил, ты бы не знала, что сказать, но заплакала бы, или покраснела,
или позволила бы ему поступить по-своему, вместо того, чтобы твёрдо и решительно сказать «нет».

 «Я не такая глупая и слабая, как ты думаешь. Я знаю, что именно я должен сказать,
потому что я всё спланировал, так что меня не застать врасплох; никогда не знаешь, что может случиться, и я хотел быть готовым.

Джо не мог удержаться от улыбки важных воздуха, который Мэг
бессознательно предполагается, и который был, как стать красоткой цвет
различные по ее щекам.

"Не могли бы вы сказать мне, что бы вы сказали?" - спросила Джо более уважительно.

— Вовсе нет; тебе уже шестнадцать, ты достаточно взрослая, чтобы быть моей доверенной особой, и мой опыт, возможно, когда-нибудь пригодится тебе в подобных делах.

— Я не собираюсь заводить никаких дел; забавно наблюдать за тем, как другие волочатся за женщинами, но я буду чувствовать себя дурой, если сама займусь этим, — сказала Джо, встревожившись при этой мысли.

— Я думаю, нет, если бы ты очень сильно кого-то любила, а он любил бы тебя, — сказала Мэг, словно обращаясь к самой себе, и посмотрела на аллею, где она часто видела влюблённых, гуляющих вместе в летних сумерках.

 — Я думала, ты собираешься произнести свою речь перед этим мужчиной, — сказала Джо, грубо прерывая размышления сестры.

«О, я бы просто сказала, совершенно спокойно и решительно: «Спасибо, мистер
Брук, вы очень добры, но я согласна с отцом в том, что я слишком молода, чтобы вступать в какие-либо отношения в настоящее время. Так что, пожалуйста, не говорите больше ничего, и давайте останемся друзьями, как и прежде».

«Хм! Это довольно сухо и холодно. Я не верю, что ты когда-нибудь это скажешь,
и я знаю, что он не будет доволен, если ты это скажешь. Если он будет вести себя как отвергнутые влюблённые в книгах, ты сдашься, лишь бы не ранить его чувства».

 «Нет, не буду». Я скажу ему, что приняла решение, и с достоинством выйду из комнаты.

Мег встала, пока говорила, и уже собиралась отрепетировать достойный выход, когда шаги в коридоре заставили её сесть и начать шить так, словно от этого зависела её жизнь. Джо подавила смешок при виде такой внезапной перемены и, когда кто-то
скромно постучав, открыл дверь с мрачным видом, который был совсем не
гостеприимным.

"Добрый день. Я пришел за своим зонтиком, то есть посмотреть, как
себя чувствует ваш отец сегодня, — сказал мистер Брук, немного смутившись,
переводя взгляд с одного красноречивого лица на другое.

— Всё в порядке, он в шкафу, я его достану, а ты скажи, что ты здесь, — и, смешав в своём ответе отца и зонт, Джо выскользнула из комнаты, чтобы дать Мэг возможность произнести свою речь и проявить достоинство. Но как только она исчезла, Мэг начала
она бочком направилась к двери, бормоча:

 «Маме будет приятно тебя видеть. Пожалуйста, присядь, я позову её».

 «Не уходи, ты меня боишься, Маргарет?» — и мистер Брук выглядел таким
обиженным, что Мэг подумала, что, должно быть, сделала что-то очень грубое. Она покраснела до корней волос на лбу, потому что он никогда раньше не называл её Маргарет, и она с удивлением обнаружила, что это звучит естественно и мило. Желая показаться дружелюбной и непринуждённой, она протянула руку доверительным жестом и с благодарностью сказала:

 «Как я могу бояться, когда вы были так добры к отцу? Я только хотела бы, чтобы
— Я могла бы поблагодарить вас за это.

 [Иллюстрация: «Рассказать вам, как?»]

"Рассказать вам, как?" — спросил мистер Брук, крепко держа маленькую руку в своих и глядя на Мэг с такой любовью в карих глазах, что её сердце затрепетало, и ей одновременно захотелось убежать и остановиться, чтобы послушать.

— О нет, пожалуйста, не надо… я бы предпочла не надо, — сказала она, пытаясь отнять руку и выглядя испуганной, несмотря на свои слова.

 — Я не буду вас беспокоить, я просто хочу знать, хоть немного, но вы меня любите, Мэг.

 — Я так сильно тебя люблю, дорогая, — нежно добавил мистер Брук.Это был момент для спокойной, подобающей случаю речи, но Мэг не смогла её произнести.
Она забыла каждое слово, опустила голову и ответила: «Я не знаю» — так тихо, что Джону пришлось наклониться, чтобы расслышать этот глупый ответ.

Казалось, он решил, что это стоит того, потому что он улыбнулся про себя, как будто был вполне удовлетворён, с благодарностью пожал пухлую руку и сказал самым убедительным тоном: «Не могли бы вы попытаться выяснить? Я так хочу знать, потому что я не смогу спокойно работать, пока не узнаю, получу ли я в конце концов свою награду или нет».

— «Я слишком молода», — запнулась Мег, удивляясь, почему она так взволнована, но всё же наслаждаясь этим.

 «Я подожду, а тем временем ты могла бы научиться меня любить. Это был бы очень трудный урок, дорогая?»

 «Не был бы, если бы я захотела его выучить, но…»

 «Пожалуйста, выбери учёбу, Мег. Я люблю учить, и это проще, чем…»
— Немец, — перебил Джон, завладев другой рукой, так что она не могла отвернуться, когда он наклонился, чтобы посмотреть ей в лицо.

 Его тон был почти умоляющим, но, украдкой взглянув на него, Мэг увидела, что его глаза были не только нежными, но и весёлыми, и что на нём была
довольная улыбка человека, не сомневающегося в своём успехе. Это задело её; ей вспомнились глупые уроки кокетства Энни Моффат, и
любовь к власти, которая дремлет в груди лучших из маленьких женщин, внезапно пробудилась и овладела ею. Она чувствовала себя взволнованной и странной и, не зная, что ещё делать, поддалась порыву и, убрав руки, раздражённо сказала: «Я не
выбираю. Пожалуйста, уйдите и оставьте меня в покое!»

Бедный мистер Брук выглядел так, словно его прекрасный воздушный замок рушился.
Он был озадачен, потому что никогда раньше не видел Мэг в таком настроении, и это его смущало.

"Ты правда так думаешь?" — с тревогой спросил он, следуя за ней, когда она уходила.

"Да, думаю; я не хочу беспокоиться о таких вещах. Отец говорит, что мне не нужно; ещё слишком рано, и я бы предпочла не торопиться."

- Могу я надеяться, что ты со временем изменишь свое мнение? Я подожду и ничего не скажу
пока у тебя не будет больше времени. Не играй со мной, Мэг. Я не
думаю, что из вас".

"Не думай обо мне вообще. — Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал, — сказала Мэг, испытывая
порочное удовольствие от того, что испытывает терпение своего возлюбленного и свою собственную силу.

Теперь он был серьёзен и бледен и выглядел гораздо больше похожим на героев романов, которыми она восхищалась; но он не хлопал себя по лбу и не расхаживал по комнате, как они; он просто стоял и смотрел на неё так тоскливо, так нежно, что она почувствовала, как её сердце смягчается, несмотря на неё саму. Что случилось бы дальше, я не могу сказать, если бы в эту интересную минуту не вошла, прихрамывая, тётя Марч.

Пожилая дама не смогла устоять перед желанием увидеть своего племянника, потому что она
встретила Лори, когда та проветривала комнаты, и, услышав о приезде мистера Марча,
поехала прямо к нему. Вся семья была занята в задней части
дома, и она тихо пробралась внутрь, надеясь застать их врасплох
. Двоих из них она так удивила, что Мэг вздрогнула, как будто увидела привидение.
Мистер Брук исчез в кабинете.

"Боже мой, что все это значит?" - воскликнула пожилая леди, стукнув тростью.
переводя взгляд с бледного молодого джентльмена на алую молодую леди.

 [Иллюстрация: Боже мой, что это всё значит?]

"Это друг отца. Я так удивлена тебя видеть!" — пробормотала Мэг,
чувствуя, что сейчас ей прочитают лекцию.

"Это очевидно", вернулся, тетя Марта, садясь. "Да что ж такое
друг отца говорил, чтобы ты похож на пион? Происходит что-то нехорошее.
и я настаиваю на том, чтобы знать, что это такое ", - с другим стуком.

"Мы просто разговаривали. Мистер Брук зашел за своим зонтиком, - начала Мег,
желая, чтобы мистер Брук и зонтик благополучно убрались из дома.

— Брук? Наставник этого мальчика? Ах! Теперь я понимаю. Я всё знаю. Джо
прочитала не то письмо в одном из посланий твоего отца, и я заставила её рассказать мне. Ты ведь не приняла его, дитя? — воскликнула тётя
Марч, возмущённая до глубины души.

— Тише! Он услышит. Разве я не должна позвать маму? — сказала Мег, сильно встревожившись.

 — Пока нет. Я должна кое-что сказать тебе, и я должна немедленно принять решение.
 Скажи мне, ты собираешься выйти замуж за этого повара? Если да, то ни один пенни из моих денег не достанется тебе. Помните, что и быть очень благоразумной девочкой," сказал
старая леди выразительно.

Сейчас тетя Марта в совершенстве овладевает искусством поднять дух
оппозиция в самых добрых людей, и наслаждалась этим. Лучшие из нас
есть специи порочность в нас, особенно когда мы молоды и в
любовь. Если тетя Марта была Мег умоляла принять Джон Брук, она бы
Вероятно, она бы заявила, что не может об этом думать, но поскольку ей было категорически приказано _не_ любить его, она сразу же решила, что будет его любить. Склонность, а также извращенность облегчили ей это решение, и, будучи уже сильно взволнованной, Мэг с необычайным рвением выступила против старушки.

— Я выйду замуж за того, за кого захочу, тётя Марч, и вы можете оставить свои деньги кому угодно, — сказала она, решительно кивнув головой.

 — Вот так-то! Значит, вы так и поступите с моим советом, мисс? Вы ещё пожалеете об этом, когда попробуете любовь в коттедже и поймёте, что это не то.

«Это не может быть хуже того, что некоторые люди находят в больших домах», — возразила
Мэг.

Тетя Марч надела очки и посмотрела на девочку, потому что не узнавала её в этом новом настроении. Мэг сама себя не узнавала, она чувствовала себя такой храброй и независимой, такой счастливой, что может защитить Джона и заявить о своём праве любить его, если захочет. Тётя Марч поняла, что начала не с того, и, немного помедлив, начала заново, сказав как можно мягче: «А теперь, Мэг, дорогая моя, будь благоразумна и послушай моего совета. Я говорю это по-доброму и не хочу, чтобы ты испортила себе всю жизнь, совершив ошибку
в самом начале. Ты должна удачно выйти замуж и помогать своей семье; твой долг — найти богатого жениха, и это должно быть тебе внушено.

— Отец и мать так не думают; им нравится Джон, хотя он и беден.

— Твои родители, моя дорогая, не мудрее двух младенцев.

— Я рада этому, — решительно воскликнула Мэг.

Тетя Марч не обратила на это внимания и продолжила свою лекцию. «Этот Рук беден, и у него нет богатых родственников, не так ли?»

«Нет, но у него много добрых друзей».

«На одних друзьях не проживёшь; попробуй и увидишь, какими холодными они станут. У него
нет своего дела, не так ли?»

— Пока нет; мистер Лоуренс собирается ему помочь.

 — Это ненадолго. Джеймс Лоуренс — сварливый старик, на него нельзя
положиться. Значит, ты собираешься выйти замуж за человека без денег,
положения или бизнеса и продолжать работать усерднее, чем сейчас, когда ты
могла бы жить в комфорте, присматривая за мной и делая всё лучше? Я
думала, у тебя больше здравого смысла, Мэг.

«Я бы не смог добиться большего, даже если бы ждал полжизни! Джон добрый и мудрый;
 у него куча талантов; он готов работать и обязательно добьётся успеха, он
такой энергичный и храбрый. Все его любят и уважают, и я горжусь им
«Подумать только, что я ему нравлюсь, хотя я такая бедная, молодая и глупая», — сказала
Мэг, выглядевшая в своей искренности ещё красивее, чем обычно.

"Он знает, что у тебя богатые родственники, дитя; я подозреваю, что в этом и
заключается секрет его симпатии к тебе."

«Тетя Марч, как вы смеете так говорить?» Джон выше такой подлости,
и я не стану тебя слушать, если ты так говоришь", воскликнула Мег
с возмущением, забыв обо всем, но несправедливость старушки
подозрения. "Мой Джон женился бы ради денег не больше, чем я. Мы
готовы работать и намерены ждать. Я не боюсь быть бедной,
Потому что я до сих пор была счастлива и знаю, что буду счастливас ним, потому что он
любит меня, а я...

Мэг остановилась, внезапно вспомнив, что она ещё не приняла решения, что она велела «своему Джону» уйти и что он может слышать её противоречивые высказывания.

Тётя Марч была очень сердита, потому что она твёрдо решила, что её хорошенькая племянница должна удачно выйти замуж, и что-то в счастливом юном лице девушки заставило одинокую старушку почувствовать себя одновременно грустной и злой.

"Что ж, я умываю руки! Ты упрямое дитя, и из-за этого глупого поступка ты потеряла больше, чем можешь себе представить. Нет, я не остановлюсь;
Я разочарована в тебе и не в настроении сейчас видеть твоего отца.
Не жди от меня ничего, когда ты выйдешь замуж; о тебе должны заботиться друзья твоего мистера Бука. Я с тобой навсегда покончила.

И, хлопнув дверью перед лицом Мэг, тётя Марч в гневе уехала. Казалось, она забрала с собой всю храбрость девочки, потому что, оставшись одна, Мег какое-то время стояла, не зная, смеяться ей или плакать.
Прежде чем она успела принять решение, к ней подошёл мистер
Брук и на одном дыхании сказал: «Я не мог не услышать, Мег.
Спасибо, что защитил меня, а тёте Марч — за то, что доказала, что я тебе хоть немного небезразлична.

«Я не знала, насколько, пока она не оскорбила тебя, — начала Мэг.

«И мне не нужно уходить, я могу остаться и быть счастливой, могу я, дорогая?»

Это был ещё один прекрасный шанс произнести сокрушительную речь и величественно удалиться, но Мэг и не подумала ни о том, ни о другом и навсегда опозорила себя в глазах Джо, робко прошептав: «Да, Джон» — и уткнувшись лицом в жилетку мистера Брука.

Через пятнадцать минут после ухода тёти Марч Джо тихо спустилась по лестнице, на мгновение остановилась у двери гостиной и, не услышав ни звука,
Джо кивнула и удовлетворенно улыбнулась, сказав себе: «Она отослала его, как мы и планировали, и с этим делом покончено. Я пойду и послушаю, как они веселятся, и хорошенько посмеюсь над этим».

Но бедной Джо так и не удалось посмеяться, потому что она застыла на пороге, пораженная зрелищем, которое заставило ее смотреть, открыв рот почти так же широко, как глаза. Войдя, чтобы возликовать над поверженным врагом
и похвалить решительную сестру за изгнание нежелательного любовника,
я, конечно, был потрясён, увидев вышеупомянутое
враг безмятежно сидел на диване, а его властная сестра восседала на его коленях с выражением крайнего смирения на лице. Джо как будто ахнула, словно на неё внезапно обрушилась холодная душевая кабина, — от такого неожиданного поворота событий у неё перехватило дыхание. Услышав странный звук, влюблённые обернулись и увидели её. Мэг вскочила, выглядя одновременно гордой и смущённой, но «этот мужчина», как
Джо позвал его, рассмеялся и хладнокровно сказал, целуя изумлённую новенькую: «Сестрёнка Джо, поздравь нас!»

Это было уже слишком, — это было слишком оскорбительно, — и,
сделав несколько диких жестов руками, Джо исчезла, не сказав ни слова. Поднявшись наверх, она напугала больных, трагически воскликнув, врываясь в комнату: «О, кто-нибудь, сходите вниз! Джон Брук ужасно себя ведёт, и Мэг это нравится!»

Мистер и миссис Марч поспешно вышли из комнаты, а Джо, бросившись на кровать,
плакала и бурно ругалась, рассказывая ужасные новости Бет и Эми. Однако девочки сочли это очень
приятное и интересное событие, но Джо они не очень-то утешили, поэтому она
поднялась в своё убежище на чердаке и поделилась своими бедами с
крысами.

Никто так и не узнал, что происходило в гостиной в тот день, но
было много разговоров, и тихий мистер Брук поразил своих друзей
красноречием и воодушевлением, с которыми он излагал свои доводы,
рассказывал о своих планах и убеждал их устроить всё так, как он хотел.

Звонок к чаю прозвенел прежде, чем он закончил описывать рай, который
он собирался создать для Мэг, и он с гордостью повел ее ужинать.
они выглядели такими счастливыми, что у Джо не хватило духу ревновать или грустить. Эми
была очень впечатлена преданностью Джона и достоинством Мэг. Бет
сияла, глядя на них издалека, а мистер и миссис Марч
осматривали молодую пару с таким нежным удовлетворением, что было совершенно очевидно, что тётя Марч была права, называя их «неотмирными, как пара младенцев».
Никто особо не ел, но все выглядели очень счастливыми, и старая комната, казалось, удивительным образом преобразилась, когда там начался первый роман в семье.

 «Ты же не можешь сказать, что теперь ничего приятного не происходит, Мэг?» — сказала она.
Эми пыталась решить, как ей сгруппировать влюблённых на эскизе, который она
планировала сделать.

"Нет, я уверена, что не смогу. Сколько всего произошло с тех пор, как я это сказала! Кажется,
это было год назад, — ответила Мэг, пребывавшая в блаженном сне, высоко поднявшись над
такими обыденными вещами, как хлеб с маслом.

"На этот раз радости сменяются печалями, и я скорее думаю, что
перемены начались", - сказала миссис Марч. "В большинстве семей наступает время от времени
и потом, год, полный событий; этот был таким же, но он заканчивается
в конце концов, хорошо ".

"Надеюсь, следующий закончится лучше", - пробормотала Джо, которой было очень трудно
Джо увидела, что Мэг увлечена незнакомцем, и это её расстроило, потому что она очень любила нескольких
человек и боялась, что их привязанность к ней уменьшится или
исчезнет совсем.

 «Надеюсь, что на третий год всё будет лучше; я имею в виду, что так и будет, если
я доживу до осуществления своих планов», — сказал мистер Брук, улыбаясь Мэг, как будто теперь для него всё стало возможным.

— Тебе не кажется, что ждать придётся очень долго? — спросила Эми, которая спешила на свадьбу.

 — Мне ещё столькому нужно научиться, прежде чем я буду готова, что мне кажется, что это недолго, — ответила Мэг с милой серьёзностью на лице, которой я никогда раньше у неё не видела.

— Вам остаётся только ждать; я сделаю всю работу, — сказал Джон, приступая к своим обязанностям.
Он взял салфетку Мэг с таким выражением лица, что Джо покачала головой, а затем с облегчением сказала себе, когда хлопнула входная дверь: «Вот и Лори. Теперь мы немного поболтаем.»

Но Джо ошибалась: Лори вбежал, сияя от радости, с большим букетом, похожим на свадебный, для «миссис Джон Брук».
Он явно пребывал в заблуждении, что всё это дело — результат его превосходного руководства.

 [Иллюстрация: для миссис Джон Брук]

"Я знал, что Брук сделает всё по-своему, он всегда так поступает; когда он
решает что-то сделать, это делается, хоть небо рухни, — сказал Лори, когда
представил своё предложение и поздравил с ним.

"Большое спасибо за рекомендацию. Я принимаю это как добрый знак на будущее и приглашаю вас на свою свадьбу прямо сейчас, — ответил мистер Брук,
который чувствовал себя в мире со всем человечеством, даже со своим озорным учеником.

 «Я приду, даже если буду на краю света, лишь бы увидеть лицо Джо».
В таком случае, одно это стоило бы долгого путешествия. Вы не выглядите празднично, мэм, что случилось? — спросил Лори, следуя за ней в угол гостиной, куда все отошли, чтобы поприветствовать мистера Лоуренса.

"Я не одобряю этот брак, но я решила вынести его, и
не скажу ни слова против", - торжественно заявила Джо. "Ты не представляешь, как
мне тяжело расстаться с Мэг", - продолжила она с легкой дрожью в голосе
.

"Ты не бросаешь ее. Ты ходишь только наполовину, - утешающе сказала Лори.

«Это уже никогда не будет прежним. Я потеряла своего лучшего друга», — вздохнула
Джо.

«В любом случае, я у тебя есть. Я знаю, что от меня мало толку, но я буду
рядом с тобой, Джо, до конца своих дней; честное слово, буду!» — и Лори
имел в виду именно то, что сказал.

 «Я знаю, что будешь, и я очень тебе благодарна; ты всегда меня очень
поддерживаешь, Тедди», — ответила Джо, благодарно пожимая ему руку.

— Ну что ж, не расстраивайся, вот молодец. Всё в порядке, видишь ли. Мэг счастлива; Брук прилетит и сразу же обустроится;
 дедушка присмотрит за ним, и будет очень здорово увидеть Мэг в её собственном маленьком домике. После её отъезда у нас будет отличное время, потому что я
скоро мы закончим колледж, а потом поедем за границу или еще куда-нибудь.
приятное путешествие или что-то в этом роде. Разве это не утешит тебя?"

"Я скорее думаю, что так и было бы; но никто не знает, что может случиться через
три года", - задумчиво сказала Джо.

"Это правда. Разве тебе не хотелось бы заглянуть вперед и увидеть
где мы все будем тогда? — Да, — ответила Лори.

 — Я думаю, что нет, потому что я могла бы увидеть что-то грустное, а сейчас все выглядят такими
счастливыми, что я не верю, что их можно сильно улучшить, — и Джо медленно обвела взглядом
комнату, и её глаза засияли, потому что перспектива была приятной.

Отец и мать сидели вместе, тихо переживая первую главу романа, который начался для них около двадцати лет назад. Эми рисовала влюблённых, которые сидели в своём прекрасном мире, и свет, который падал на их лица, был так прекрасен, что маленькая художница не могла его повторить. Бет лежала на диване и весело болтала со своим старым другом, который держал её за руку, словно чувствовал, что она может вести его по мирному пути, по которому она шла. Джо развалилась на своём любимом низком
кресле с серьёзным, спокойным видом, который ей больше всего шёл, а Лори,
Опираясь на спинку её стула, он улыбнулся своей самой дружелюбной улыбкой и кивнул ей в длинное зеркало, в котором отражались они оба.

 * * * * *

 Так, вчетвером, они и остались, и занавес опустился на Мэг, Джо, Бет и Эми. Поднимется ли он когда-нибудь снова, зависит от того, как воспримут первый акт семейной драмы под названием «Маленькие женщины».




 [Иллюстрация: Дом маленьких женщин]




 Вторая часть




 [Иллюстрация: Голубятня]

 XXIV.

 Сплетни.


 Чтобы начать всё с чистого листа и отправиться на свадьбу Мэг со свободными
мыслями, будет неплохо для начала немного посплетничать о Марчах.
И здесь позвольте мне заметить, что если кто-то из старших посчитает, что в этой истории слишком много «любовных» сцен, как, боюсь, могут подумать они (я не боюсь, что молодые люди выскажут такое возражение), то я могу лишь сказать вместе с миссис Марч: «Чего вы ещё могли ожидать, когда у меня в доме четыре весёлые девушки и лихой молодой сосед по соседству?»

Прошедшие три года мало что изменили в жизни спокойной семьи. Война закончилась, и мистер Марч благополучно вернулся домой, занятый своими книгами и небольшим приходом, который нашёл в нём священника как по призванию, так и по благодати, — спокойного, прилежного человека, наделённого мудростью, которая лучше знания, милосердием, которое называет всех людей «братьями», благочестием, которое расцветает в характере, делая его благородным и прекрасным.

Эти качества, несмотря на бедность и строгую нравственность, которая
отделяла его от мирских успехов, привлекали к нему многих
замечательные люди, так же естественно, как пчёлы слетаются на сладкие травы, и так же естественно он давал им мёд, в котором за пятьдесят лет тяжкого опыта не было ни капли горечи. Серьёзные молодые люди находили в седовласом учёном юношу, такого же молодого душой, как и они сами; вдумчивые или встревоженные женщины инстинктивно делились с ним своими сомнениями и печалями, уверенные, что найдут у него самое нежное сочувствие, самый мудрый совет; грешники рассказывали о своих грехах чистосердечному старику, и он и обличал их, и спасал.
Одарённые люди находили в нём товарища; честолюбивые люди мельком видели
более благородные амбиции, чем их собственные; и даже мирские люди признавали, что его
убеждения были прекрасны и истинны, хотя «они не заплатили бы».

Посторонним казалось, что пятью энергичными женщинами управляют в доме, и во многом так оно и было; но тихий учёный, сидевший среди своих книг, по-прежнему был главой семьи, совестью дома, опорой и утешением; к нему всегда обращались занятые, встревоженные женщины в трудные времена, находя в нём мужа и отца в самом прямом смысле этих священных слов.

 Девочки отдали свои сердца на попечение матери, а души — отцу.
и к обоим родителям, которые так преданно жили и трудились ради них, они испытывали любовь, которая росла вместе с ними и нежно связывала их самой сладостной нитью, которая благословляет жизнь и переживёт смерть.

Миссис Марч такая же бодрая и жизнерадостная, хотя и немного поседела с тех пор, как мы виделись в последний раз. Сейчас она так поглощена делами Мэг, что
больницы и дома, где по-прежнему полно раненых «мальчиков» и вдов солдат,
явно скучают по визитам матери-миссионерки.

Джон Брук мужественно исполнял свой долг в течение года, был ранен, отправлен в
домой, и ему не разрешили вернуться. Он не получил ни звёзд, ни нашивок, но он
заслужил их, потому что охотно рисковал всем, что у него было; а жизнь и любовь
очень ценны, когда они в полном расцвете. Совершенно смирившись со своим
увольнением, он посвятил себя выздоровлению, подготовке к бизнесу
и заработку на дом для Мэг. Обладая здравым смыслом и твёрдой независимостью, которые были ему присущи,
он отказался от более щедрых предложений мистера Лоренса
и согласился на должность бухгалтера, чувствуя себя более удовлетворённым
честно заработанной зарплатой, чем риском, связанным с заёмными деньгами.

Мэг проводила время не только в ожидании, но и в работе, становясь более женственной,
мудрой в домашних делах и красивее, чем когда-либо, потому что любовь
великолепно украшает. У неё были девичьи амбиции и надежды, и она
немного разочаровалась в том, что новая жизнь должна была начаться так скромно.
Нед Моффат только что женился на Салли Гардинер, и Мэг не могла не
сравнивать их прекрасный дом и карету, множество подарков и великолепное
нарядное платье со своим собственным и втайне желать, чтобы у неё было
такое же. Но почему-то зависть и недовольство вскоре исчезли, когда она
подумала обо всех
Джон вложил всю свою любовь и труд в маленький домик, который ждал её;
и когда они сидели вместе в сумерках, обсуждая свои маленькие
планы, будущее всегда казалось таким прекрасным и светлым, что она забывала
о великолепии Салли и чувствовала себя самой богатой и счастливой девушкой во
всём христианском мире.

 Джо никогда не возвращалась к тёте Марч, потому что старушка так привязалась к ней.
Эми, которую она подкупила предложением брать уроки рисования у одной из
лучших учительниц, и ради этого преимущества Эми служила бы и более суровой
хозяйке. Поэтому она посвящала свои утра работе, а вечера —
послеобеденное время проводила в удовольствиях и прекрасно преуспевала. Джо тем временем посвятила себя
литературе и Бет, которая оставалась хрупкой еще долго после перенесенной лихорадки.
лихорадка осталась в прошлом. Не совсем инвалид, но никогда больше
румяное, здоровое создание, которым она была; но всегда полная надежд, счастливая и
безмятежная, занятая тихими обязанностями, которые она любила, друг каждого и незаменимый помощник.
ангел в доме, задолго до того, как те, кто любил ее больше всех, научились
знать это.

Пока «Распростертый Орел» платил ей по доллару за колонку,
Джо считала себя состоятельной женщиной и крутила романы
она усердно писала свои маленькие романы. Но в её деятельном и амбициозном уме зрели грандиозные планы, и на старой жестяной кухне на чердаке медленно росла стопка исписанных листов, которая однажды должна была вписать имя Марч в анналы славы.

  Лори, послушно поступив в колледж, чтобы угодить дедушке, теперь учился в нём самым простым способом, чтобы угодить самому себе. Всеобщий любимец благодаря деньгам, манерам, большому таланту
и доброму сердцу, из-за которого его хозяйка постоянно попадала в неприятности, пытаясь
Он был в большой опасности быть испорченным и, вероятно, стал бы таким, как и многие другие многообещающие мальчики, если бы у него не было талисмана против зла в виде доброго старика, который был заинтересован в его успехе, заботливой подруги, которая присматривала за ним, как за своим сыном, и, наконец, но не в последнюю очередь, знания о том, что четыре невинные девушки любили его, восхищались им и верили в него всем сердцем.

Будучи всего лишь «прекрасным человеческим мальчиком», он, конечно же, резвился и флиртовал,
выглядел щеголеватым, водянистым, сентиментальным или гимнастическим, в зависимости от моды в колледже
Он был рукоположен, над ним подшучивали, он сам подшучивал, говорил на сленге и не раз был на волосок от отлучения от церкви и исключения из школы. Но поскольку причиной этих проделок были хорошее настроение и любовь к веселью, ему всегда удавалось спастись искренним признанием, благородным искуплением или непреодолимой силой убеждения, которой он обладал в совершенстве. На самом деле он скорее гордился своими
чудесными спасениями и любил пугать девушек красочными рассказами о своих
победах над разгневанными наставниками, почтенными профессорами и поверженными врагами. «Люди моего круга» были героями в
в глазах девочек, которым никогда не надоедали подвиги «наших
парней», и которым часто позволяли наслаждаться улыбками этих
великих созданий, когда Лори приводил их домой.

Эми особенно
наслаждалась этой высокой честью и стала настоящей красавицей среди
них, потому что её светлость рано почувствовала и научилась
использовать свой дар очаровывать. Мэг была слишком поглощена своим личным и особенным Джоном, чтобы обращать внимание на других владык мира, а
Бет была слишком застенчивой, чтобы делать что-то большее, чем просто смотреть на них и удивляться, как Эми осмелилась
Джо чувствовала себя в своей тарелке и с трудом удерживалась от того, чтобы не подражать джентльменским манерам, фразам и поступкам, которые казались ей более естественными, чем приличия, предписанные для юных леди. Все они очень любили Джо, но никогда не влюблялись в неё, хотя очень немногие уходили, не воздав дань сентиментальному вздоху-другому у алтаря Эми. И если уж мы заговорили о чувствах,
то вполне естественно, что мы подошли к «Домику голубки».

Так назывался маленький коричневый домик, который мистер Брук
Лори приготовила первый дом для Мэг. Она назвала его в честь
нежных влюблённых, которые «жили вместе, как пара горлиц, сначала
воркуя, а потом воркуя». Это был крошечный домик с маленьким
садиком позади и лужайкой размером с носовой платок перед ним. Здесь Мэг хотела разбить фонтан,
кустарник и множество прекрасных цветов, хотя в тот момент
фонтан представлял собой потрёпанную урну, очень похожую на
ветхую помойную яму; кустарник состоял из нескольких молодых лиственниц,
не зная, жить ей или умереть; а на обилие цветов
намекали лишь ряды палочек, указывающих, где были посажены семена.
Но внутри всё было очаровательно, и счастливая невеста не находила изъянов
от чердака до подвала. Конечно, прихожая была такой узкой, что им повезло, что у них не было пианино, потому что оно не поместилось бы в ней целиком; столовая была такой маленькой, что в ней с трудом помещались шестеро; а кухонная лестница, казалось, была построена специально для того, чтобы слуги и посуда кубарем летели в угольный ящик. Но
Стоит привыкнуть к этим небольшим недостаткам, и ничто не может быть более совершенным, потому что здравый смысл и хороший вкус руководили обстановкой, и результат был весьма удовлетворительным. В маленькой гостиной не было ни мраморных столиков, ни длинных зеркал, ни кружевных занавесок, но была простая мебель, множество книг, одна-две красивые картины, ваза с цветами в эркере и разбросанные повсюду милые подарки, которые были тем милее, что несли в себе послания любви.

Не думаю, что Парийская Психея, которую подарил Лори, утратила свою красоту
потому что Джон мириться кронштейн оно стояло на; что любой драпировщик
может быть драпированные простые муслиновые занавески более изящно, чем Эми
художественные силы; или, что любой магазин-номер был лучше обеспечен хороший
пожеланий, веселых слов и счастливых надежд, чем та, в которую Джо и ее
мать убрать несколько ящиков Мэг, бочки и связки; и я морально
уверен, что spandy-новая кухня никогда не _could_ выглядело так, давай по
и опрятно, если Ханна не устраивали каждую кастрюлю и сковородку с десяток раз
за и положил в огонь все готово для освещения, в ту минуту "Ми. Брук
Я также сомневаюсь, что какая-либо молодая хозяйка когда-либо начинала свою жизнь с таким
обилием тряпок для пыли, держателей и мешочков для мелочей, потому что Бет
сделала их столько, что хватило бы до серебряной свадьбы, и изобрела три
разных вида салфеток для сервировки свадебного фарфора.

Люди, которые нанимают кого-то, чтобы сделать за них всю эту работу, никогда не знают, что они
теряют, потому что самые простые дела становятся приятнее, если их выполняют любящие руки,
и Мэг нашла столько доказательств этого, что всё в её маленьком гнездышке,
от кухонного роллера до серебряной вазы на столике в гостиной,
красноречиво говорит о домашней любви и нежной предусмотрительности.

Какие счастливые времена они планируют вместе, что торжественное покупок
экскурсии; какие забавные ошибки они совершили, и то, что крики смех
возник из-за нелепых сделок Лори. В своей любви к шуткам, это
хотя молодой человек, почти через колледж, как мальчика, как
никогда. Его последней причудой было приносить с собой во время еженедельных визитов
какие-нибудь новые, полезные и изобретательные вещи для молодой экономки. Сначала это был
мешочек с замечательными булавками для галстуков, затем — чудесная тёрка для мускатного ореха, которая
развалился на части при первой же попытке; средство для чистки ножей, которое испортило все
ножи; или щётка, которая аккуратно сметала ворс с ковра, оставляя
грязь; мыло, которое экономило труд и снимало кожу с рук;
надёжные клеи, которые крепко прилипали ко всему, кроме пальцев обманутого покупателя; и всякая жестяная посуда, от игрушечного копилки за несколько пенни до чудесного котелка, который мыл вещи на собственном пару, грозясь взорваться в процессе.

 Напрасно Мэг просила его остановиться.  Джон смеялся над ним, а Джо называла его
«Мистер Таддлс». Он был одержим манией покровительствовать изобретательности янки и следить за тем, чтобы его друзья были должным образом обустроены. Так что каждую неделю он наблюдал какую-нибудь новую нелепость.

Наконец-то всё было сделано, даже то, что Эми расставила разноцветные мыльницы в соответствии с цветом комнат, а Бет накрыла стол к первому обеду.

"Вы довольны? Кажется ли тебе, что это твой дом, и чувствуешь ли ты, что должна быть здесь счастлива? — спросила миссис Марч, когда они с дочерью шли по новому королевству, держась за руки. В тот момент они, казалось, прижимались друг к другу крепче, чем когда-либо.

— Да, мама, я совершенно довольна, спасибо вам всем, и я так счастлива, что не могу говорить об этом, — ответила Мэг, и её взгляд говорил лучше всяких слов.

 — Если бы у неё была хотя бы пара слуг, всё было бы в порядке, — сказала Эми, выходя из гостиной, где она пыталась решить, где лучше смотрится бронзовый Меркурий — на каминной полке или на комоде.

«Мы с мамой всё обсудили, и я решила, что сначала попробую её способ. Работы будет так мало, что с Лотти, которая будет выполнять мои поручения и помогать мне то тут, то там, у меня будет достаточно работы, чтобы
— чтобы я не ленилась и не скучала по дому, — спокойно ответила Мэг.

 — У Салли Моффат их четверо, — начала Эми.

 — Если бы у Мэг было четверо, дом бы их не вместил, и хозяину с хозяйкой пришлось бы ночевать в саду, — вмешалась Джо, которая, завернувшись в большой синий передник, наводила последний лоск на дверные ручки.

«Салли не жена бедняка, и многие служанки соответствуют её
благородному положению. Мэг и Джон начинают скромно, но у меня такое чувство, что
в маленьком доме будет столько же счастья, сколько и в большом. Для таких молодых девушек, как Мэг, было бы большой ошибкой оставаться
в одиночестве.
ничего не оставалось, кроме как наряжаться, отдавать приказы и сплетничать. Когда я только вышла замуж, я мечтала о том, чтобы моя новая одежда износилась или порвалась, чтобы я могла с удовольствием её починить, потому что мне порядком надоело заниматься всякой ерундой и чинить свой носовой платок.

«Почему ты не пошла на кухню и не устроила беспорядок, как Салли, которая, по её словам, делает это, чтобы развлечься, хотя у неё никогда ничего не получается, и слуги смеются над ней?» — сказала Мэг.

 «Через какое-то время я так и сделала, но не для того, чтобы «устроить беспорядок», а чтобы узнать у Ханны, как нужно делать
дела, чтобы моим слугам не пришлось надо мной смеяться. Это была игра».
Тогда я была по-настоящему благодарна за то, что у меня была не только воля, но и возможность готовить здоровую пищу для моих маленьких девочек и помогать себе, когда я больше не могла позволить себе нанять прислугу. Ты начнёшь с другого конца, Мэг, дорогая, но уроки, которые ты сейчас учишь, пригодятся тебе в будущем, когда Джон разбогатеет, потому что хозяйка дома, каким бы роскошным он ни был, должна знать, как нужно работать, если она хочет, чтобы ей хорошо и честно служили.

 — Да, мама, я в этом уверена, — сказала Мэг, почтительно слушая.
небольшая лекция, потому что лучшие из женщин будут рассуждать на
всепоглощающую тему домашнего хозяйства. «Знаете, мне больше всего нравится эта комната в моём детском домике», — добавила Мэг через минуту, когда они поднимались по лестнице и она заглянула в свой хорошо убранный шкаф для белья.

 Бет была там, аккуратно раскладывая белоснежные стопки на полках и радуясь красивому набору. Все трое рассмеялись, когда Мэг заговорила; ведь этот
гардероб был шуткой. Понимаете, сказав, что если Мэг выйдет замуж за «этого
 Брука», она не получит ни цента из своих денег, тётя Марч была скорее
в затруднительном положении, когда время утихомирило её гнев и заставило раскаяться в своём обете. Она никогда не нарушала своего слова и долго размышляла, как бы обойти это, и наконец придумала план, который мог бы её удовлетворить. Миссис Кэррол, матери Флоренс, было велено купить, сшить и промаркировать
большой запас постельного и столового белья и отправить его в качестве
_её_ подарка, что и было добросовестно сделано; но секрет
выплыл наружу, и семья очень обрадовалась, потому что тётя Марч
старалась делать вид, что ничего не знает, и настаивала, что не может
подарить ничего, кроме
старомодный жемчуг, давно обещанный первой невесте.

"Это по-женски, и я рада это видеть. У меня была молодая подруга, которая вела хозяйство с шестью простынями, но у неё были миски для закусок, и это её устраивало, — сказала миссис Марч, похлопывая по дамастовым скатертям с истинно женской оценкой их изысканности.

«У меня нет ни одной миски для пальцев, но это «набор», которого мне хватит на всю жизнь, говорит Ханна», — и Мэг выглядела вполне довольной, как и следовало ожидать.

 «Тудлс идёт», — крикнула Джо снизу, и они все спустились навстречу
Лори, чей еженедельный визит был важным событием в их спокойной жизни,

 высокий, широкоплечий молодой человек с коротко стриженными волосами, в фетровой шляпе и развевающемся пальто, быстро шёл по дороге, перешагнул через низкий забор, не останавливаясь, чтобы открыть калитку, и подошёл прямо к миссис Марч, протянув обе руки и сердечно сказав:

 «Вот я, мама!» — Да, всё в порядке.

Последние слова были ответом на взгляд, которым пожилая дама одарила его;
добрым вопросительным взглядом, который он встретил так откровенно, что
небольшая церемония завершилась, как обычно, материнским поцелуем.

«Миссис Джон Брук, с поздравлениями и наилучшими пожеланиями от создателя.
Благослови тебя Господь, Бет! Какое ты освежающее зрелище, Джо. Эми, ты становишься слишком красивой для одинокой женщины».

Пока Лори говорил, он передал Мэг свёрток в коричневой бумаге, поправил ленту в волосах Бет, уставился на большой передник Джо и принял позу, изображающую
восторг, перед Эми, затем пожал всем руки, и все начали
разговаривать.

"Где Джон?" — с тревогой спросила Мэг.

"Зашёл за разрешением на завтра, мэм."

— Какая команда выиграла последний матч, Тедди? — спросила Джо, которая упорно продолжала
несмотря на свои девятнадцать лет, она проявляла интерес к мужским видам спорта.

"Конечно, к нашему. Жаль, что вас там не было."

"Как поживает милая мисс Рэндал?" — спросила Эми с многозначительной улыбкой.

«Более жестокий, чем когда-либо; разве ты не видишь, как я тоскую?» — и Лори
звонко хлопнул себя по широкой груди и театрально вздохнул.

 «Что за последняя шутка? Разверни сверток и посмотри, Мэг», — сказала Бет, с любопытством глядя на узловатый свёрток.

«Это полезная вещь, которая может пригодиться в доме на случай пожара или воровства», —
заметила Лори, когда среди смеха девушек появилась сторожевая трещотка.

 [Иллюстрация: маленькая сторожевая трещотка]

"В любое время, когда Джона не будет дома, а вам станет страшно, миссис Мэг, просто высуньте её из окна, и она мигом поднимет на ноги всех соседей. Милая вещица, не так ли?" — и Лори продемонстрировала им её возможности, от которых они прикрыли уши.

"Вот вам и благодарность! И раз уж мы заговорили о благодарности, я хотел бы
упомянуть, что вы можете поблагодарить Ханну за то, что она спасла ваш свадебный торт от
уничтожения. Я видел, как он входил в ваш дом, когда проходил мимо, и если бы она
не защитила его, я бы его расколол, потому что он выглядел
— Как замечательно, что ты такой пухлый.

— Интересно, вырастешь ли ты когда-нибудь, Лори, — сказала Мэг тоном
матроны.

— Я стараюсь изо всех сил, мэм, но, боюсь, не могу стать выше, потому что
шесть футов — это всё, на что способны мужчины в наши дни, — ответил
молодой джентльмен, чья голова была примерно на уровне маленькой люстры.
— Полагаю, было бы кощунством есть что-либо в этой новой, сияющей чистотой беседке, так что, поскольку я ужасно голоден, я предлагаю сделать перерыв, — добавил он.

 — Мы с мамой подождём Джона. Нам нужно уладить кое-какие последние дела, — сказала Мэг, уходя.

— Мы с Бет пойдём к Китти Брайант, чтобы купить ещё цветов на завтра, — добавила Эми, повязывая живописную шляпку на свои живописные кудри и наслаждаясь эффектом, как никто другой.

 — Пойдём, Джо, не бросай меня. Я так устала, что не смогу добраться до дома без помощи. Не снимай фартук, что бы ты ни делала.
это особенно к лицу, - сказала Лори, когда Джо убрала его особенное
отвращение в свой вместительный карман и предложила ему руку, чтобы поддержать его
неуверенные шаги.

- А теперь, Тедди, я хочу серьезно поговорить с тобой о завтрашнем дне, - начала Джо,
они вместе прогуливались. «Ты должен пообещать, что будешь хорошо себя вести,
не будешь устраивать розыгрыши и не испортишь наши планы».

 «Никаких розыгрышей».

 «И не говори глупостей, когда мы должны быть трезвыми».

 «Я никогда этого не делаю, это ты у нас такой».

"И я умоляю вас не смотреть на меня во время церемонии; я буду
конечно, смеяться, если вы это сделаете ".

"Ты меня не увидишь; ты будешь плакать так сильно, что густой туман вокруг тебя
скроет перспективу".

"Я никогда не плачу, если только не от какого-нибудь сильного горя".

"Например, ребята, поступающие в колледж, а?" вмешалась Лори с
многозначительным смешком.

"Не будь павлином. Я только слегка постонал, чтобы составить девочкам компанию".

"Вот именно. Послушай, Джо, как дедушка на этой неделе; довольно дружелюбный?"

"Очень; а что, ты попал в передрягу и хочешь знать, как он это воспримет"
? - довольно резко спросила Джо.

— Ну что, Джо, ты думаешь, я бы посмотрела твоей матери в глаза и сказала: «Всё
в порядке», если бы это было не так? — Лори резко остановилась с обиженным видом.

"Нет, не думаю."

"Тогда не будь подозрительной; я просто хочу немного денег, — сказала Лори,
продолжая идти, успокоенная её сердечным тоном.

- Ты много тратишь, Тедди.

"Благослови тебя Господь, _ Я_ не трачу их; они каким-то образом расходуются сами по себе и исчезают"
я и оглянуться не успеваю.

"Вы настолько щедры и добросердечны, что позволяете людям брать взаймы, и
никому не можете сказать "Нет". Мы слышали о Хеншоу и обо всем, что вы для него сделали
. Если бы ты всегда тратил деньги таким образом, никто бы тебя не винил ",
тепло сказала Джо.

- О, он сделал гору из кротового холма. Ты же не хочешь, чтобы я позволил
этому славному парню работать до смерти, просто из-за отсутствия небольшой помощи
, когда он стоит дюжины таких, как мы, лентяев, не так ли?

- Конечно, нет, но я не вижу смысла в том, что у тебя семнадцать
жилеты, бесчисленные галстуки и новая шляпа каждый раз, когда ты приходишь домой. Я
думала, что ты уже перерос этот дендизм, но время от времени он
проявляется в новом месте. Сейчас в моде быть отвратительным,
чтобы голова выглядела как щётка для мытья полов, носить смирительную рубашку,
оранжевые перчатки и неуклюжие ботинки с квадратными носами. Если бы это было дешёвое уродство, я бы ничего не сказал, но оно стоит столько же, сколько и то, другое, и я не получаю от него никакого удовольствия.

Лори запрокинул голову и так искренне рассмеялся над этой атакой, что войлочный таз упал, и Джо наступила на него, что было воспринято как оскорбление.
Он воспользовался случаем, чтобы разглагольствовать о преимуществах
простого костюма, сложил потрёпанную шляпу и сунул её в карман.

"Не читай мне больше нотаций, добрая душа! У меня их и так хватает на всю неделю, и я люблю повеселиться, когда возвращаюсь домой. Завтра я оденусь, не считаясь с расходами, и доставлю удовольствие своим друзьям."

— Я оставлю тебя в покое, если ты _только_ отрастишь волосы. Я не аристократка, но мне не нравится, что меня видят с человеком, похожим на молодого боксёра, — строго заметила Джо.

«Этот скромный стиль способствует учёбе, вот почему мы его переняли», — возразила
Лори, которую уж точно нельзя было обвинить в тщеславии, ведь она добровольно
отказалась от красивой кудрявой причёски ради
чёлки длиной в четверть дюйма.

"Кстати, Джо, я думаю, что малыш Паркер действительно сходит с ума по Эми. Он постоянно говорит о ней, пишет стихи и ведёт себя очень подозрительно. «Ему лучше бы пресечь свою маленькую страсть в зародыше,
не так ли?» — добавила Лори доверительным тоном старшего брата после
минутного молчания.

— Конечно, он должен был; мы не хотим, чтобы в нашей семье кто-то женился в ближайшие
годы. Боже милостивый, о чём только думают дети? — и Джо выглядела
такой же возмущённой, как если бы Эми и маленький Паркер ещё не достигли
подросткового возраста.

 — Это быстротечный возраст, и я не знаю, к чему мы придём, мэм. Ты
совсем младенец, но ты уйдешь следующей, Джо, и нам останется только сокрушаться, -
сказал Лори, качая головой по поводу упадка времен.

"Не тревожьтесь, я не одна из приятных рода. Никто не захочет
меня, и это милость, ибо там всегда должна быть одна старая дева в
семья".

— «Ты никому не дашь шанса», — сказал Лори, искоса взглянув на меня, и на его загорелом лице появилось чуть больше краски, чем раньше. «Ты не
покажешь свою мягкую сторону, а если кто-то случайно заглянет
в неё и не сможет скрыть, что ему это нравится, ты отнесешься к нему как
Миссис Гаммидж сделала своему возлюбленному одолжение — окатила его холодной водой — и стала такой колючей, что никто не осмеливается ни прикоснуться к тебе, ни взглянуть на тебя.

 «Мне это не нравится; я слишком занята, чтобы беспокоиться о всякой ерунде, и я думаю, что это ужасно — так разрушать семьи. А теперь не
больше не будем об этом говорить; свадьба Мэг вскружила нам всем головы, и мы
говорим только о любовниках и подобных глупостях. Я не хочу ссориться,
так что давайте сменим тему, — и Джо выглядела готовой выплеснуть
холодную воду при малейшей провокации.

Какими бы ни были его чувства, Лори нашёл им выход в
долгом низком свисте и пугающем предсказании, когда они расставались у
ворот: «Помяни моё слово, Джо, ты следующая».

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: Первая свадьба]

 XXV.

 ПЕРВАЯ СВАДЬБА.


 В то утро июньские розы на крыльце проснулись рано и
всем сердцем радовались безоблачному солнцу, как дружелюбные маленькие
соседи, которыми они и были. Их раскрасневшиеся лица раскраснелись от волнения, когда они раскачивались на ветру, перешёптываясь друг с другом о том, что видели. Некоторые заглядывали в окна столовой, где накрывали стол, некоторые поднимались, чтобы кивнуть и улыбнуться сёстрам, которые одевали невесту, другие махали в знак приветствия тем, кто
которые приходили и уходили по разным делам в саду, на крыльце и в холле, и
все они, от самых розовых распустившихся цветов до самых бледных бутонов,
отдавали дань своей красотой и ароматом нежной хозяйке, которая так долго их любила и лелеяла.

Мэг и сама была похожа на розу, потому что всё самое лучшее и милое в её сердце и душе, казалось, расцвело на её лице в тот день, сделав его прекрасным и нежным, с очарованием, более прекрасным, чем красота. Ни шелка, ни кружев,
ни цветов апельсина у нее не было. "Я не хочу выглядеть странно или
нарядно сегодня", - сказала она. "Я не хочу модную свадьбу, но
только те, кого я люблю, и я хочу, чтобы они видели меня такой, какая я есть.

Поэтому она сама сшила себе свадебное платье, вложив в него нежные надежды и невинные мечты девичьего сердца. Сестры заплели ей красивые волосы, и единственными украшениями, которые она надела, были ландыши, которые «её Джону» нравились больше всего из всех цветов, что росли вокруг.

«Ты выглядишь в точности как наша дорогая Мэг, только такая милая и очаровательная, что я бы обняла тебя, если бы это не помяло твоё платье», — воскликнула Эми, с восторгом глядя на неё, когда всё было готово.

— Тогда я довольна. Но, пожалуйста, обнимите и поцелуйте меня, все, и не обращайте внимания на моё платье; я хочу, чтобы сегодня на нём было много таких складок, — и Мэг раскрыла объятия своим сёстрам, которые на минуту прижались к ней, чувствуя, что новая любовь не изменила старую.

«А теперь я завяжу Джону галстук, а потом посижу несколько минут с папой в кабинете», — и Мэг сбежала вниз, чтобы выполнить эти маленькие церемонии, а потом последовала за матерью, куда бы та ни пошла, чувствуя, что, несмотря на улыбку на лице матери,
В материнском сердце таилась тайная печаль, когда первая птица вылетела из гнезда.

Пока младшие девочки стоят вместе, наводя последние штрихи на свой простой наряд, возможно, самое время рассказать о некоторых изменениях, которые произошли в их внешности за три года, ведь сейчас все они выглядят лучше всего.

Черты лица Джо стали более мягкими; она научилась держаться непринужденно, если не грациозно. Кудрявые волосы, уложенные в толстую косу,
больше подходят к маленькой головке на высокой фигуре. На её смуглых щеках
заиграл румянец, глаза мягко сияют, и только
Сегодня с её острого языка слетают нежные слова.

Бет стала стройнее, бледнее и тише, чем когда-либо; её красивые,
добрые глаза стали больше, и в них читается выражение, которое печалит,
хотя сама она не грустит. Это тень боли, которая с таким трогательным терпением
лежит на её юном лице; но Бет редко жалуется
и всегда с надеждой говорит о том, что «скоро ей станет лучше».

Эми по праву считается «цветом семьи», потому что в свои шестнадцать
она выглядит и держится как взрослая женщина — не красавица, но
обладающая тем неописуемым очарованием, которое называют грацией.
Линии её фигуры, движения рук, струящееся платье, ниспадающие волосы — всё это было неосознанным, но гармоничным и привлекательным для многих, как сама красота. Нос Эми всё ещё портил её, потому что он никогда не станет греческим; то же самое можно сказать о её слишком широком рте и заметном подбородке. Эти черты придавали характер всему её лицу, но она никогда не замечала этого и утешала себя тем, что у неё удивительно светлая кожа, проницательные голубые глаза и кудри, более золотистые и пышные, чем когда-либо.

Все трое были одеты в тонкие серебристо-серые костюмы (свои лучшие платья для
лето), с розами в волосах и на груди; и все трое выглядели именно так, как и должны были выглядеть, — свежие, счастливые девушки, остановившиеся на мгновение в своей бурной жизни, чтобы с тоской в глазах прочитать самую милую главу в романе о женственности.

Никаких торжественных церемоний, всё должно было быть как можно более естественным и домашним. Поэтому, когда приехала тётя Марч, она была шокирована, увидев, как невеста бежит навстречу, чтобы поприветствовать и проводить её, как жених поправляет упавшую гирлянду, и мельком заметив, как священник-отец поднимается наверх с серьёзным видом.
с выражением лица и с бутылкой вина под каждой рукой.

"Честное слово, вот это да!" — воскликнула пожилая дама, занимая приготовленное для неё почётное место и с громким шорохом расправляя складки своего лавандового муара. "Тебя не должно было быть видно до последней минуты, дитя."

«Я не на выставке, тётушка, и никто не будет пялиться на меня,
критиковать моё платье или подсчитывать стоимость моего обеда. Я слишком счастлива,
чтобы беспокоиться о том, что кто-то говорит или думает, и я собираюсь
сыграть свою маленькую свадьбу так, как мне нравится. Джон, дорогой, вот твой молоток», — и ушла.
Мэг отправилась помогать «этому мужчине» в его крайне неподобающем занятии.

Мистер Брук даже не сказал «спасибо», но, наклонившись за неромантичным инструментом, он поцеловал свою маленькую невесту за раздвижной дверью
с таким видом, что тётя Марч вытащила из кармана носовой платок, а в её проницательных старых глазах внезапно выступили слёзы.

Грохот, крик и смех Лори, сопровождаемые неприличным восклицанием: «Юпитер Аммон! Джо снова опрокинула торт!» — вызвали
мгновенную суматоху, которая едва успела закончиться, как прибыла стайка кузенов,
и «вечеринка началась», как говорила Бет в детстве.

«Не подпускай этого молодого великана ко мне, он беспокоит меня больше, чем
комары», — прошептала старушка Эми, когда комнаты заполнились людьми, и
чёрная голова Лори возвышалась над остальными.

«Он обещал быть сегодня очень хорошим, и он может быть очень элегантным, если захочет», — ответила Эми и, ускользнув, предупредила Геркулеса, чтобы он остерегался дракона. Это предупреждение заставило его преследовать старую леди с такой преданностью, что она чуть не потеряла голову.

Свадебной процессии не было, но в комнате воцарилась внезапная тишина, когда мистер Марч и молодая пара заняли свои места под зелёной аркой.
Мать и сёстры столпились вокруг, словно не желая отпускать Мег;
отцовский голос не раз срывался, что, казалось, делало церемонию ещё более красивой и торжественной; рука жениха заметно дрожала, и никто не слышал его ответов; но Мег посмотрела прямо в глаза своему мужу и сказала: «Я согласна!» — с такой нежной уверенностью в своём лице и голосе, что сердце её матери возрадовалось, а тётя Марч громко шмыгнула носом.

Джо не заплакала, хотя однажды была очень близка к этому и удержалась от демонстрации чувств только потому, что Лори пристально смотрела на неё
Он пристально смотрел на неё со смешной смесью веселья и эмоций в своих
злобных чёрных глазах. Бет спрятала лицо на плече матери,
но Эми стояла, как изящная статуя, и луч солнца
коснулся её белого лба и цветка в волосах.

Боюсь, это было совсем не то, но как только она вышла замуж, Мэг воскликнула: «Первый поцелуй для мамочки!» — и, повернувшись, подарила его с любовью на устах. В следующие пятнадцать минут она была похожа на розу больше, чем когда-либо, потому что каждый воспользовался случаем и
привилегии в полной мере, от мистера Лоуренса до старой Ханны, которая,
украшенная чудесно сделанным головным убором, бросилась к ней в
коридоре, рыдая и смеясь: «Благослови тебя Господь, дорогая,
сто раз! Пирожок совсем не повредит, и всё выглядит чудесно».

После этого все пришли в себя и сказали что-то остроумное или попытались это сделать, что было так же хорошо, потому что смех рождается, когда на душе легко.
Не было никаких подарков, потому что они уже были в маленьком
домике, не было и изысканного завтрака, но был обильный обед
торт и фрукты, украшенные цветами. Мистер Лоуренс и тётя Марч
пожали плечами и улыбнулись друг другу, когда выяснилось, что вода, лимонад и кофе —
единственные напитки, которые принесли три Хебе. Однако никто ничего не сказал, пока Лори, который настоял на том, чтобы
обслуживать невесту, не появился перед ней с нагруженным подносом в руке и
озадаченным выражением лица.

«Неужели Джо случайно разбила все бутылки?» — прошептал он. «Или я просто обманываю себя, думая, что видел, как они валялись на полу этим утром?»

— Нет, твой дедушка любезно предложил нам своё лучшее вино, и тётя Марч
действительно прислала немного, но отец приберег немного для Бет, а
остальное отправил в Солдатский дом. Ты же знаешь, он считает, что вино
нужно пить только во время болезни, а мама говорит, что ни она, ни её
дочери никогда не предложат его ни одному молодому человеку под своей крышей.

Мэг говорила серьёзно и ожидала, что Лори нахмурится или рассмеётся, но он не сделал ни того, ни другого. Бросив на неё быстрый взгляд, он сказал в своей порывистой манере: «Мне это нравится! Потому что я видел достаточно зла, чтобы желать, чтобы другие женщины думали так же, как ты».

— Надеюсь, ты не стала мудрее благодаря опыту? — в голосе Мэг слышалось беспокойство.

"Нет, я даю тебе слово. И не думай обо мне слишком хорошо; это не одно из моих искушений. Я вырос там, где вино так же распространено, как вода, и почти так же безвредно, как вода, и я не люблю его, но когда его предлагает красивая девушка, не хочется отказываться, понимаете.

 — Но вы выпьете ради других, если не ради себя. Пойдёмте,
 Лори, обещайте мне и дайте мне ещё одну причину назвать этот день самым счастливым в моей жизни.

Требование, столь внезапное и серьезное, заставило молодого человека на мгновение заколебаться,
насмешки часто тяжелее переносить, чем самоотречение. Мэг знала, что если
он дал обещание, то сдержит его любой ценой, и, чувствуя свою силу,
воспользовалась ею, как женщина, ради блага своего друга. Она ничего не сказала,
но посмотрела на него снизу вверх с лицом, очень красноречивым от счастья,
и улыбкой, которая говорила: "Сегодня мне никто ни в чем не может отказать". Лори
конечно, не могла; и он с ответной улыбкой протянул ей руку,
сердечно сказав: "Обещаю, миссис Брук!"

"Я очень, очень вам благодарен".

— И я пью за твоё решение, Тедди, — воскликнула Джо, крестясь
Она плеснула ему лимонаду, взмахнула своим бокалом и одобрительно улыбнулась.

 Так был произнесён тост, дано обещание, которое было свято соблюдено, несмотря на многочисленные искушения, ибо девушки, руководствуясь инстинктивной мудростью, воспользовались счастливым моментом, чтобы оказать услугу своему другу, за что он благодарил их всю свою жизнь.

После обеда люди прогуливались по двору и саду, наслаждаясь солнечным светом. Мег и Джон
стояли вместе посреди лужайки, когда Лори охватило вдохновение, которое стало завершающим штрихом
эта немодная свадьба.

"Все женатые люди, возьмитесь за руки и пляшут вокруг новоиспеченный муж
и жена, как это делают немцы, а мы холостяков и старых дев гарцевать в
пар наружу!" - воскликнул Лори, прогуливались по тропинке с Эми, с
такие инфекционные духа и мастерства, что все остальные последовали их
пример безропотно. Мистер и миссис марта, тетя и дядя Кэрролл,
начал он; остальные быстро присоединились к; даже Салли Моффат, после недолгих
задумываясь, бросил ее за руку, и закинула Нед в кольцо.
Но самой удачной шуткой были мистер Лоуренс и тётя Марч, потому что, когда
Величественный пожилой джентльмен торжественно подкатил к пожилой даме, она просто
сунула трость под мышку и быстро запрыгала прочь, чтобы взяться за руки
с остальными и потанцевать вокруг новобрачных, в то время как молодёжь
порхала по саду, как бабочки в летний день.

Из-за нехватки воздуха импровизированный бал подошёл к концу, и люди
начали расходиться.

— Я желаю тебе добра, моя дорогая, от всего сердца желаю тебе добра, но я думаю, что ты об этом пожалеешь, — сказала тётя Марч Мег, добавив жениху, который вёл её к карете: — У тебя есть сокровище, молодой человек, и ты его заслуживаешь.

«Это самая красивая свадьба, на которой я когда-либо была, Нед, и я не понимаю почему, ведь в ней не было ничего особенного», — заметила миссис Моффат своему мужу, когда они уезжали.

«Лори, мой мальчик, если ты когда-нибудь захочешь заняться чем-то подобным, попроси одну из этих маленьких девочек помочь тебе, и я буду совершенно доволен», — сказал мистер Лоуренс, устраиваясь в кресле, чтобы отдохнуть после утреннего волнения.

«Я сделаю всё возможное, чтобы угодить вам, сэр», — ответил Лори необычайно почтительно,
аккуратно вынимая из петлицы цветок, который Джо вставила ему в петлицу.

Маленький домик был недалеко, и единственным свадебным путешествием Мэг была тихая прогулка с Джоном от старого дома к новому. Когда она спустилась вниз, похожая на хорошенькую квакершу в голубом костюме и соломенной шляпке, повязанной белым, они все собрались вокруг неё, чтобы попрощаться так нежно, словно она отправлялась в кругосветное путешествие.

«Не думай, что я от тебя отдалилась, мама, или что я меньше тебя люблю из-за того, что так сильно люблю Джона», — сказала она, на мгновение прижавшись к матери и вытирая глаза. «Я буду приходить каждый день, папа,
и надеюсь, что останусь на прежнем месте в ваших сердцах, хотя я и вышла
замуж. Бет будет часто со мной, а другие девочки
будут заглядывать время от времени, чтобы посмеяться над моими домашними хлопотами. Спасибо
вам всем за мой счастливый день свадьбы. До свидания, до свидания!

Они стояли и смотрели на неё с лицами, полными любви, надежды и нежной гордости, пока она уходила, опираясь на руку мужа, с букетом цветов в руках, и июньское солнце освещало её счастливое лицо. Так началась супружеская жизнь Мэг.




 [Иллюстрация: попытка художника]

 XXVI.

 ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПОПЫТКИ.


 Людям требуется много времени, чтобы понять разницу между талантом и
гениальностью, особенно амбициозным молодым мужчинам и женщинам. Эми постигала это
различие, претерпевая множество невзгод, потому что, принимая энтузиазм за
вдохновение, она с юношеской смелостью бралась за все виды искусства.
Долгое время в «пирожном» бизнесе было затишье, и она посвятила себя рисованию пером и тушью, в котором проявила такой вкус и мастерство, что её изящные работы оказались приятными и
и прибыльно. Но вскоре из-за перенапряжения глаз пришлось отложить перо и чернила, чтобы отважиться на попытку рисовать углем. Пока продолжалась эта напасть, семья жила в постоянном страхе перед пожаром, потому что запах горящего дерева стоял в доме в любое время суток; с пугающей частотой из чердака и сарая валил дым, повсюду валялись раскалённые угли, и Ханна никогда не ложилась спать без ведра воды и колокольчика у двери на случай пожара. Лицо Рафаэля было найдено
на нижней стороне плинтуса, а Вакх — на
глава пиво-бочонок; а пение херувимов украшали крышку
сахар-ведро, и попытки изобразить Ромео и Джульетта поставляется
kindlings в течение некоторого времени.

Для обожженных пальцев переход от огня к маслу был естественным, и Эми
взялась за рисование с неослабевающим рвением. Знакомый художник установлены ее
с его бросовый палитры, кисти и цвета, и она обмазывала
вдали, производя пастырской и морские виды, такие как никогда не были замечены на
суше или на море. Её чудовища в виде скота заняли бы призовые места на сельскохозяйственной выставке, а опасные крены её кораблей
У самого опытного мореплавателя это вызвало бы морскую болезнь, если бы полное пренебрежение всеми известными правилами кораблестроения и такелажа не заставило его расхохотаться при первом же взгляде. Смуглые мальчики и
темноглазые мадонны, смотрящие на вас из одного угла студии,
наводили на мысль о Мурильо; маслянисто-коричневые тени лиц с яркой полосой не в том месте — о Рембрандте; пышногрудые дамы и младенцы с водянкой — о Рубенсе; а Тёрнер появлялся в бурях с голубыми громами, оранжевыми молниями, коричневым дождём и фиолетовыми облаками с томатным пятном
в центре, что могло быть солнцем или буем, матросской рубашкой или
королевской мантией, в зависимости от того, что нравилось зрителю.

Затем последовали портреты углём, и вся семья висела в ряд,
выглядя такой дикой и нелепой, словно только что вылезла из угольной кучи. Превратившись в наброски, сделанные цветными карандашами, они стали лучше, потому что сходство было хорошим, а волосы Эми, нос Джо, рот Мэг и глаза Лори были признаны «удивительно красивыми». Затем последовали глина и гипс, и призрачные силуэты её знакомых бродили по углам дома или падали с полок.
Полки в шкафу были прикреплены к головам людей. Детей заманивали в качестве моделей,
пока их бессвязные рассказы о её таинственных поступках не заставили
относиться к мисс Эми как к юной ведьме. Однако её усилия в этом направлении
были внезапно прерваны несчастным случаем, который
угасил её пыл. Когда другие модели перестали её устраивать, она решила сделать слепок со своей красивой ноги, и однажды семья была встревожена странными звуками и криками. Бросившись на помощь, они увидели, как юная энтузиастка дико прыгает по сараю, крепко держась за ногу
в миске, полной гипса, который затвердел с неожиданной быстротой.
С большим трудом и некоторой опасностью её выкопали, потому что Джо так
хохотала, пока выкапывала, что её нож зашёл слишком далеко,
порезал бедную ногу и оставил неизгладимый след, по крайней мере,
от одной художественной попытки.

 [Иллюстрация: её нога крепко застряла в миске с гипсом]

После этого Эми притихла, пока мания делать наброски с натуры не заставила её
бродить по реке, полям и лесам в поисках живописных сюжетов и вздыхать
о руинах, которые можно было бы скопировать. Она постоянно простужалась, сидя на сырой траве, чтобы
«Восхитительный кусочек», состоящий из камня, пенька, одного гриба и сломанного стебля подорожника, или «небесная масса облаков», которая в готовом виде выглядела как изысканная коллекция перьевых подушек. Она пожертвовала своим цветом лица, плавая по реке под летним солнцем, чтобы изучить свет и тень, и наморщила нос, пытаясь найти «точки обзора» или как там называется это представление с прищуром и натянутой верёвкой.

Если «гений — это бесконечное терпение», как утверждает Майкл Анджело, то Эми
определённо могла претендовать на божественный дар, поскольку она упорно трудилась.
несмотря на все препятствия, неудачи и разочарования, твёрдо веря, что со временем она сделает что-то, что можно будет назвать «высоким искусством».

Тем временем она училась, занималась другими делами и наслаждалась жизнью, потому что решила быть привлекательной и успешной женщиной, даже если она никогда не станет великой художницей. Здесь ей повезло больше, потому что она была одной из тех счастливых созданий, которые без усилий доставляют удовольствие, везде заводят друзей и живут так изящно и легко, что менее удачливые души склонны верить, что такие люди рождаются под счастливой звездой.
Она всем нравилась, потому что одним из её достоинств был такт. Она инстинктивно чувствовала, что приятно и уместно, всегда говорила правильные вещи нужным людям, делала то, что подходило к месту и времени, и была настолько сдержанной, что её сёстры говорили: «Если бы Эми пошла в суд без предварительной репетиции, она бы точно знала, что делать».

Одной из её слабостей было желание вращаться в «нашем лучшем обществе».
не будучи до конца уверенным в том, что на самом деле является _лучшим. Деньги, положение в обществе,
модные достижения и элегантные манеры были наиболее желательны
В её глазах были вещи, и она любила общаться с теми, у кого они были, часто принимая ложь за правду и восхищаясь тем, что не заслуживало восхищения. Никогда не забывая о том, что по рождению она была дворянкой, она развивала свои аристократические вкусы и чувства, чтобы, когда представится возможность, она была готова занять место, от которого её теперь отделяла бедность.

«Моя леди», как называли её друзья, искренне желала быть настоящей
леди и в глубине души была ею, но ещё не знала, что деньги не могут купить
изысканность натуры, что положение не всегда даёт благородство, и
что истинная порода даёт о себе знать, несмотря на внешние недостатки.

"Я хочу попросить тебя об одолжении, мама, — сказала однажды Эми, входя с важным видом.

"Ну что, малышка, в чём дело? — ответила её мать, в глазах которой величественная юная леди всё ещё оставалась «малышкой».

«Наш класс рисования распускается на следующей неделе, и перед тем, как девочки разъедутся на лето, я хочу пригласить их сюда на день. Они сходят с ума от желания увидеть реку, нарисовать сломанный мост и скопировать кое-что из того, чем они восхищаются в моей книге. Они были очень добры ко мне во многих отношениях, и
Я благодарна им, потому что они все богатые и знают, что я бедная, но это никогда
не имело значения.

«А почему это должно было иметь значение?» — и миссис Марч задала вопрос с тем, что девочки
называли «возвышенным тоном Марии Терезии».

«Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что это _действительно_ меняет почти всё, так что не расстраивайся, как милая заботливая наседка, когда твоих цыплят клюют более умные птицы; знаешь, гадкий утёнок превратился в лебедя», — и Эми улыбнулась без горечи, потому что у неё был весёлый нрав и надежда.

Миссис Марч рассмеялась и, скрывая свою материнскую гордость, спросила:

— Ну что, лебедушка, какие у тебя планы?

 — Я бы хотел пригласить девочек на обед на следующей неделе, прокатить их по местам, которые они хотят увидеть, может быть, покататься на лодке по реке и устроить для них небольшой творческий праздник.

 — Звучит заманчиво. Что ты хочешь на обед? Полагаю, торт, сэндвичи, фрукты и кофе — это всё, что нужно?

— О боже, нет! У нас должен быть холодный язык и курица, французский шоколад и
мороженое. Девочки привыкли к такому, а я хочу, чтобы мой обед был
изысканным и элегантным, хотя я и зарабатываю на жизнь.

— Сколько там юных леди? — спросила её мать, начиная трезветь.

 — В классе их двенадцать или четырнадцать, но, осмелюсь сказать, не все придут.

 — Боже мой, дитя, тебе придётся нанять омнибус, чтобы развозить их.

 — Мама, как ты можешь такое говорить? Придет, наверное, не больше шести или
восьми, так что я найму пляжный фургон и позаимствую "вишневый баунс" мистера
Лоуренса. (Ханна произносит "шар-а-банк".)

"Все это будет дорого стоить, Эми".

"Не очень; я подсчитала стоимость и заплачу сама".

«Не кажется ли тебе, дорогая, что, поскольку эти девушки привыкли к таким вещам, и лучшее, что мы можем сделать, — это не вводить их ни в какие новшества, что какой-нибудь более простой план был бы для них приятнее, как перемена, если не больше, и гораздо лучше для нас, чем покупать или брать напрокат то, что нам не нужно, и пытаться следовать стилю, не соответствующему нашим обстоятельствам?»

«Если я не могу получить то, что мне нравится, я не хочу этого вообще». Я знаю,
что смогу прекрасно с этим справиться, если вы с девочками немного
поможете; и я не вижу причин, почему бы мне не справиться, если я готов за это заплатить.
— сказала Эми с решимостью, которая могла перерасти в упрямство.

Миссис Марч знала, что опыт — отличный учитель, и, когда это было возможно, она оставляла своих детей наедине с уроками, которые она с радостью преподала бы им, если бы они не возражали против советов так же сильно, как против соли и сенны.

— Что ж, Эми, если ты так решила и считаешь, что справишься без особых затрат денег, времени и нервов, я больше ничего не скажу. Поговори об этом с девочками, и что бы ты ни решила, я сделаю всё возможное, чтобы помочь тебе.

- Спасибо, мама, ты всегда так добра. - и Эми ушла излагать сестрам свой
план.

Мэг сразу согласилась и пообещала свою помощь, с радостью предложив все, что у нее было
, от самого маленького домика до самых лучших солонок.
Но Джо неодобрительно отнеслась ко всему проекту и поначалу не хотела иметь с ним ничего общего
.

«Зачем, ради всего святого, тебе тратить свои деньги, беспокоить семью и
переворачивать дом вверх дном ради кучки девиц, которым до тебя и дела нет? Я думал, у тебя слишком много гордости и здравого смысла, чтобы унижаться
«Ни одной смертной женщине не позволено носить французские сапоги и ездить в
_купе_», — сказала Джо, которую оторвали от трагической кульминации её
романа, и она была не в лучшем настроении для общественных мероприятий.

"Я не заискиваю и ненавижу, когда мне покровительствуют, так же сильно, как и ты!"
возразила Эми с негодованием, потому что они всё ещё ссорились, когда возникали такие вопросы. «Девочки заботятся обо мне, а я о них, и среди них много добрых, умных и талантливых людей, несмотря на то, что вы называете модным вздором. Вам не хочется, чтобы люди любили вас, чтобы вы
в хорошем обществе и совершенствовать свои манеры и вкусы. Я так и делаю, и я намерен использовать любую возможность, которая мне представится. _Ты_ можешь идти по жизни, расставив локти и задрав нос, и называть это независимостью, если хочешь. Это не мой путь.

Когда Эми развязывала язык и освобождала разум, она обычно одерживала верх, потому что здравый смысл редко покидал её, в то время как Джо
доводила свою любовь к свободе и ненависть к условностям до такой степени, что, естественно, проигрывала в споре.
аргумент. Определение Эми того, что Джо считает независимостью, было настолько удачным, что они обе расхохотались, и разговор принял более дружелюбный оборот. Вопреки своей воле, Джо в конце концов согласилась пожертвовать один день ради миссис Гранди и помочь сестре с тем, что она считала «глупой затеей».

 Были разосланы приглашения, почти все были приняты, и следующий понедельник был назначен для торжественного мероприятия. Ханна была не в духе, потому что её
работа на этой неделе была сорвана, и она предсказывала, что «если стирка и
глажка не будут сделаны как следует, то ничего хорошего не выйдет». Эта заминка
в "главной пружине домашнего машиностроения" оказало дурное влияние на весь концерн
но девизом Эми было "Ноль отчаяния", и, составив
решив, что делать, она продолжала делать это, несмотря на все препятствия.
Начнем с того, что приготовленное Ханной блюдо получилось невкусным: курица была
жесткой, язык пересоленным, а шоколад не взбивался должным образом.
Затем торт и мороженое обошлись дороже, чем ожидала Эми, как и повозка; и
различные другие расходы, которые поначалу казались незначительными,
впоследствии оказались довольно пугающими. Бет простудилась и слегла, у Мег
Необычное количество звонков удерживало её дома, и Джо была в таком
раздвоенном состоянии, что её поломки, несчастные случаи и ошибки были
необычно многочисленными, серьёзными и утомительными.

"Если бы не мама, я бы никогда не справилась," —
заявила Эми впоследствии и с благодарностью вспомнила, когда «лучшая шутка
сезона» была полностью забыта всеми остальными.

Если в понедельник погода будет неподходящей, юные леди должны прийти во
вторник — это условие раздражало Джо и Ханну до крайности. В понедельник утром погода была в том неопределённом состоянии, которое
Это раздражает больше, чем непрекращающийся дождь. Он моросил,
немного светило солнце, немного дул ветер, и он не мог определиться,
пока не стало слишком поздно для всех остальных. Эми встала на рассвете,
выгоняя людей из постелей и заставляя их завтракать, чтобы привести
дом в порядок. Гостиная показалась ей на редкость убогой, но, не тратя времени на вздохи по тому, чего у неё не было, она умело использовала то, что было, расставляя стулья на вытертых местах ковра, закрывая пятна на стенах картинами в плющевых рамках и
заполняя пустые углы самодельными статуэтками, которые придавали комнате художественный вид, как и прекрасные вазы с цветами, расставленные Джо по всему дому.

 Обед выглядел очаровательно, и, глядя на него, она искренне надеялась, что он будет вкусным, а взятые напрокат стекло, фарфор и серебро благополучно вернутся домой. Повозки были обещаны, Мэг и мама
были готовы оказать честь, Бет могла помочь Ханне за кулисами, Джо
взяла на себя обязательство быть такой же оживлённой и любезной, как
отсутствующий разум, головная боль и явное неодобрение всех и вся
Позволю себе, и, устало одеваясь, Эми подбадривала себя мыслями о том счастливом моменте, когда, благополучно закончив обед, она уедет с друзьями на целый день, чтобы насладиться искусством. «Вишнёвый прыжок» и «Сломанный мост» были её сильными сторонами.

 Затем последовали два часа ожидания, в течение которых она металась от гостиной к крыльцу, а общественное мнение менялось, как флюгер. Сильный ливень в одиннадцать, очевидно, охладил пыл молодых
дам, которые должны были прийти в двенадцать, потому что никто не пришёл, а в два часа
измученная семья уселась под ярким солнцем, чтобы съесть все, что осталось от угощения.
скоропортящиеся продукты, чтобы ничего не пропало.

"Нет сомнений насчет погоды сегодня; они обязательно придут, так что мы должны
облететь вокруг и быть готовыми к их появлению", - сказала Эми, когда солнце разбудило ее на следующее
утро. Она оживленно говорила, но в ее тайну души она пожелала она
ничего не сказал об этом во вторник, для нее интерес, как торт, становится
немного черствый.

«Я не могу достать омаров, так что сегодня вам придётся обойтись без салата», —
сказал мистер Марч, входя через полчаса с выражением
спокойного отчаяния на лице.

— Тогда возьми курицу, в салате жёсткость не будет иметь значения, — посоветовала
его жена.

"Ханна оставила её на кухонном столе на минутку, и котята
её слопали. Мне очень жаль, Эми, — добавила Бет, которая всё ещё была любительницей кошек.

"Тогда я _должна_ съесть омара, одного языка будет мало, — решительно сказала Эми.

"Мне что, бежать в город и требовать его?" — спросила Джо с великодушием мученицы.


"Ты бы принесла его домой под мышкой, без всякой бумаги, просто чтобы меня позлить. Я сама схожу, — ответила Эми, у которой начал закипать гнев.о
неудача.

 Накрыв голову густой вуалью и вооружившись изящной дорожной корзинкой, она
отправилась в путь, чувствуя, что прохладная поездка успокоит её взбудораженный дух и
подготовит к дневным хлопотам. После некоторой задержки она
добыла то, что хотела, а также бутылочку соуса, чтобы не терять время
дома, и снова отправилась в путь, довольная своей предусмотрительностью.

Поскольку в омнибусе был только один пассажир, сонная пожилая дама,
Эми спрятала вуаль в карман и, чтобы развеять скуку, попыталась
выяснить, куда делись все её деньги. Она так увлеклась своей картой,
Она была так поглощена своими мыслями, что не заметила вошедшего, пока мужской голос не произнёс:
— Доброе утро, мисс Марч, — и, подняв глаза, она увидела одного из самых элегантных друзей Лори по колледжу. Горячо надеясь, что он выйдет из кареты раньше, чем она, Эми совершенно не обращала внимания на корзину у своих ног и,
похвалив себя за то, что надела новое дорожное платье,
ответила на приветствие молодого человека с присущими ей любезностью и живостью.

Они прекрасно поладили, и вскоре главная забота Эми была забыта.
Узнав, что джентльмен уйдёт первым, она заговорила в особенно возвышенных тонах, когда вышла пожилая дама. Спотыкаясь на пути к двери, она опрокинула корзину, и — о ужас! — омар во всей своей вульгарной красе предстал перед высокородными глазами
Тюдоров.

— Боже мой, она забыла свой обед! — воскликнул юноша, очнувшись,
тыкая алого монстра тростью на место и готовясь передать корзину старушке.

 — Пожалуйста, не надо... это... это моё, — пробормотала Эми, покраснев почти так же, как её рыба.

 [Иллюстрация: Пожалуйста, не надо, это моё]

"О, правда, прошу прощения, это необычайно красивая вещь, не так ли?" — сказал
Тюдор, сохраняя самообладание и серьёзный вид, что говорило о его воспитании.

Эми быстро пришла в себя, смело поставила корзинку на сиденье и со смехом сказала:

— «Разве вам не хочется попробовать салат, который он готовит, и увидеть очаровательных молодых леди, которые будут его есть?»

Вот это был тактический ход, потому что были затронуты две главные слабости мужского ума: омар мгновенно оказался в ореоле приятных
Воспоминания и любопытство по поводу «очаровательных юных леди» отвлекли его от комичной ситуации.

 «Полагаю, он будет смеяться и шутить над этим с Лори, но я их не увижу. Это утешает», — подумала Эми, когда Тюдор поклонился и ушёл.

Она не упомянула об этой встрече дома (хотя и обнаружила, что из-за расстройства её новое платье сильно пострадало от струек пудры, стекавших по юбке), но продолжила приготовления, которые теперь казались ей ещё более утомительными, чем прежде, и в двенадцать часов всё снова было готово. Чувствуя, что соседи интересуются
В своих движениях она хотела стереть воспоминания о вчерашнем провале
сегодняшним грандиозным успехом, поэтому она приказала подать «вишнёвый пунш»
и торжественно уехала, чтобы встретить гостей и проводить их на банкет.

"Слышите шум, они едут! Я выйду на крыльцо, чтобы встретить их.
это выглядит гостеприимно, и я хочу, чтобы бедная девочка хорошо провела время.
после всех ее неприятностей, - сказала миссис Марч, подбирая действие к слову.
Но, бросив на нее один взгляд, она удалилась с неописуемым выражением лица.
в большом экипаже с совершенно потерянным видом сидели Эми и еще одна молодая леди.

«Беги, Бет, и помоги Ханне убрать половину вещей со стола; будет слишком нелепо накрывать на стол для двенадцати человек, когда за столом только одна девушка», — воскликнула
Джо, торопясь вниз по лестнице, слишком взволнованная, чтобы остановиться даже для того, чтобы посмеяться.

Вошла Эми, совершенно спокойная и любезная с единственным гостем, который
сдержал своё обещание; остальные члены семьи, будучи людьми
с актёрскими способностями, сыграли свои роли не менее хорошо, и мисс
Элиотт нашла их очень забавными, потому что было невозможно
полностью контролировать охватившее их веселье. После того как
переделанный обед был весело съеден,
Посетив студию и сад и с энтузиазмом обсудив искусство, Эми
заказала коляску (к сожалению, не элегантную, с вишнёвым сиденьем!) и
спокойно катала свою подругу по окрестностям до заката, когда «вечеринка
закончилась».

Когда она вошла, выглядя очень уставшей, но, как всегда, собранной,
она заметила, что все следы неудачной «вечеринки» исчезли,
кроме подозрительной складочки в уголках рта Джо.

«Ты прекрасно провела день, дорогая, — сказала её мать с таким уважением,
как будто пришли все двенадцать апостолов.

«Мисс Элиотт — очень милая девушка, и, кажется, ей у нас нравится, — с необычной теплотой заметила Бет.

 «Не могла бы ты поделиться со мной кусочком своего пирога? Мне очень нужно, у меня столько гостей, а я не могу приготовить такой же вкусный, как твой, — серьёзно спросила Мэг.

«Возьми всё; я здесь единственная, кто любит сладкое, и оно заплесневеет, прежде чем я успею его выбросить», — ответила Эми, со вздохом подумав о том, какой большой запас она сделала на такой случай.

 «Жаль, что Лори нет с нами, чтобы помочь нам», — начала Джо, когда они во второй раз за два дня сели за мороженое и салат.

Предостерегающий взгляд матери остановил дальнейшие замечания, и
вся семья ела в героическом молчании, пока мистер Марч мягко не заметил:
«Салат был одним из любимых блюд древних, и Эвелин» — тут
всеобщий взрыв смеха прервал «историю салатов», к большому
удивлению учёного джентльмена.

"Сложите всё в корзину и отправьте Хаммелям: немцы любят беспорядок. Меня тошнит от всего этого, и нет причин, по которым вы все должны умереть от переедания из-за того, что я была дурой, — воскликнула Эми, вытирая глаза.

«Я думала, что умру, когда увидела, как вы, девочки, болтаетесь
в этом, как его там, как два маленьких зёрнышка в очень большом орехе,
а мама ждёт с распростёртыми объятиями, чтобы принять толпу», —
вздохнула Джо, совершенно обессилев от смеха.

 «Мне очень жаль, что ты разочаровалась, дорогая, но мы все сделали
всё возможное, чтобы ты была довольна», — сказала миссис Марч тоном, полным
материнского сожаления.

"Я _am_ довольна; Я сделала то, за что бралась, и это не моя вина"
в том, что это не удалось; я утешаю себя этим", - сказала Эми с легкой
дрожью в голосе. "Я очень благодарен вам всем за помощь, и я буду
— Я буду ещё больше вам благодарен, если вы не будете упоминать об этом хотя бы месяц.

Несколько месяцев никто не упоминал об этом, но слово «_праздник_» всегда вызывало
всеобщую улыбку, а подарком Лори на день рождения Эми был крошечный коралловый
омар в форме брелока для её браслета.

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: Литературные уроки]

 XXVII.

 ЛИТЕРАТУРНЫЕ УРОКИ.


 Фортуна внезапно улыбнулась Джо и бросила ей на
дорогу монетку на счастье. Не золотую, конечно, но я сомневаюсь, что полмиллиона были бы
Это принесло бы ей больше настоящего счастья, чем та небольшая сумма, которая пришла к ней таким образом.

Каждые несколько недель она запиралась в своей комнате, надевала костюм для рисования и «погружалась в водоворот», как она выражалась, и писала свой роман от всего сердца и души, потому что, пока он не был закончен, она не могла обрести покой. Её «наряд для писанины» состоял из
чёрного шерстяного передника, о который она могла вытирать перо, когда хотела, и
шапочки из того же материала, украшенной весёлым красным бантом, в которую она убирала волосы, когда палуба была расчищена для боя. Эта шапочка
Она была маяком для пытливых взглядов своей семьи, которая в эти периоды держалась на расстоянии, лишь изредка заглядывая в гости, чтобы с интересом спросить: «Джо, гении горят?» Они не всегда осмеливались даже задавать этот вопрос, но наблюдали за колпаком и делали выводы. Если этот выразительный
предмет одежды был низко надвинут на лоб, это означало, что
идёт напряжённая работа; в волнующие моменты он лихорадочно
сдвигался набок, а когда автора охватывало отчаяние, он полностью
срывался и
брошенный на пол. В такие моменты незваный гость молча удалялся, и
никто не осмеливался обратиться к Джо, пока на его лбу не появлялся красный бант.

Она ни в коем случае не считала себя гением, но когда на неё находило вдохновение, она полностью отдавалась этому занятию и вела счастливую жизнь, не думая о нужде, заботах или плохой погоде, пока сидела в безопасности и радовалась в воображаемом мире, полном друзей, почти таких же реальных и дорогих ей, как и те, что были во плоти. Сон покидал её, она не притрагивалась к еде, день и ночь были слишком короткими, чтобы наслаждаться счастьем, которое
благословил ее только в такие моменты, и сделал эти часы стоит жить, даже
если они не принесли другие плоды. Божественный подъем обычно длился неделю
или две, а затем она выходила из своего "водоворота" голодной, сонной, сердитой
или подавленной.

Она как раз оправлялась от одного из таких приступов, когда ее уговорили
сопроводить мисс Крокер на лекцию, и в награду за ее добродетель
была вознаграждена новой идеей. Это был «Народный курс», лекция о
пирамидах, и Джо немного удивилась выбору такой темы для такой аудитории, но решила, что это какое-то великое социальное зло
можно было бы исправить положение или удовлетворить какую-нибудь великую нужду, показав величие фараонов зрителям, чьи мысли были заняты ценами на уголь и муку, а жизнь была потрачена на попытки разгадать более сложные загадки, чем Сфинкс.

Они пришли рано, и пока мисс Крокер натягивала чулок, Джо развлекалась, разглядывая лица людей, сидевших рядом с ними. Слева от неё сидели две матроны с массивными лбами
и в шляпках под стать им, обсуждая права женщин и занимаясь рукоделием.
Позади них сидела пара скромных влюблённых, бесхитростно держась за руки.
с другой стороны, мрачная старая дева, жующая мятные леденцы из бумажного пакета, и
пожилой джентльмен, дремлющий за жёлтой банданкой. Справа от неё, её единственным соседом был прилежный на вид юноша, погружённый в
газету.

Это был живописный лист, и Джо рассматривала произведение искусства, лежащее рядом с ней,
лениво размышляя о том, какое злополучное стечение обстоятельств привело к тому, что
мелодичная иллюстрация с изображением индейца в полном боевом облачении,
падающего с обрыва с волком у горла, в то время как два разъярённых молодых
джентльмена с неестественно маленькими ногами и большими глазами
наносили друг другу удары, оказалась здесь.
другая, а на заднем плане с широко открытым ртом улетала взъерошенная женщина. Остановившись, чтобы перевернуть страницу, парень заметил, что она смотрит на него, и с мальчишеской добротой предложил ей половину своей газеты, прямо сказав: «Хочешь почитать? Это первоклассная история».

Джо приняла это с улыбкой, потому что никогда не переставала любить парней, и вскоре оказалась втянутой в обычный лабиринт из любви, тайн и убийств, потому что эта история относилась к тому разряду лёгкой литературы, в которой страсти берут отпуск, а когда автор
Изобретение терпит неудачу, грандиозная катастрофа очищает сцену от одной половины
действующих лиц, оставляя другую половину ликовать по поводу их падения.

"Превосходно, не так ли?" — спросил мальчик, когда она дочитала до конца свою порцию.

"Думаю, мы с тобой могли бы справиться не хуже, если бы попытались," — ответила Джо,
забавляясь его восхищением этим мусором.

- Я бы считал себя очень везучим парнем, если бы мог. Говорят, она неплохо зарабатывает на жизнь подобными историями.
и он указал на имя
Миссис С. Л. А. Н. Г. Нортбери под названием рассказа.

"Ты ее знаешь?" - спросила Джо с внезапным интересом.

— Нет, но я читаю все её статьи, и я знаю парня, который работает в
офисе, где печатают эту газету.

 — Вы хотите сказать, что она неплохо зарабатывает на таких статьях? — и Джо
с большим уважением посмотрела на взволнованную группу и густо
разбросанные по странице восклицательные знаки.

"Думаю, да! Она знает, что нравится людям, и ей хорошо платят за
это.

Лекция началась, но Джо почти ничего не слышала, потому что, пока профессор
Сэндс рассказывал о Бельцони, Хеопсе, скарабеях и
иероглифах, она незаметно записывала адрес статьи.
и смело решила побороться за приз в сто долларов, обещанный в
колонке за сенсационную историю. К тому времени, как лекция закончилась и
аудитория проснулась, она сколотила себе великолепное состояние (не
первое, основанное на бумаге) и уже была погружена в сочинение своей
истории, не в силах решить, должна ли дуэль произойти до побега или после
убийства.

Она ничего не сказала о своём плане дома, но на следующий день приступила к работе, к большому
беспокойству своей матери, которая всегда выглядела немного встревоженной, когда
«гений принимался за дело». Джо никогда раньше не пробовала работать в таком стиле.
довольствуясь очень лёгкими романами для «Расправленного орла».
Её театральный опыт и разнообразная литература теперь сослужили ей
добрую службу, поскольку дали ей некоторое представление о драматическом
эффекте, а также обеспечили сюжет, язык и костюмы. Её история была
наполнена отчаянием и безысходностью настолько, насколько ей позволяло
ограниченное знакомство с этими неприятными эмоциями, и, поместив её в
Лиссабон, она завершила её землетрясением в качестве поразительной и
подходящей развязки. Рукопись
была отправлена частным образом с сопроводительной запиской, в которой скромно говорилось, что если
Рассказ не получил премии, на которую автор едва ли смела надеяться, но она была бы очень рада получить любую сумму, которую сочли бы достаточной.

Шесть недель — долгий срок для ожидания, а для девушки — ещё более долгий срок для хранения тайны, но Джо сделала и то, и другое, и уже начала терять всякую надежду когда-либо снова увидеть свою рукопись, как пришло письмо, от которого у неё перехватило дыхание: при вскрытии конверта ей на колени упал чек на сто долларов. С минуту она смотрела на него, как на змею,
потом прочла письмо и заплакала. Если бы милый
Если бы джентльмен, написавший это любезное письмо, знал, какое огромное
счастье он дарил другому человеку, я думаю, он посвятил бы этому занятию
свои свободные часы, если бы они у него были, потому что Джо ценила
письмо больше, чем деньги, потому что оно воодушевляло, и после многих
лет усилий было так приятно обнаружить, что она научилась чему-то, пусть
даже писать сенсационные истории.

 [Иллюстрация: чек на сто долларов]

Редко можно было увидеть более гордую молодую женщину, чем она, когда, собравшись с мыслями,
Она сама удивила семью, появившись перед ними с письмом в одной руке и чеком в другой и объявив, что выиграла приз. Конечно, это был большой праздник, и когда вышла статья, все её прочитали и похвалили. Хотя после того, как отец сказал ей, что язык хорош, романтическая линия свежа и искренна, а трагедия довольно захватывающая, он покачал головой и сказал в своей неземной манере:

«Ты можешь добиться большего, Джо. Стремись к высшему, и не думай о
деньгах».

 «Я думаю, что деньги — это самое лучшее. Что ты будешь с ними делать?»
такие бешеные деньги?" - спросила Эми, что касается магии, листок бумаги с
благоговейное глаз.

"Отправить Бет и мама на море на месяц или два", - ответил Джо
оперативно.

"О, как великолепно! Нет, я не могу этого сделать, дорогая, это было бы так эгоистично".
— воскликнула Бет, хлопнув в ладоши и глубоко вздохнув, словно тоскуя по свежему океанскому бризу. Затем она остановилась и отмахнулась от чека, который сестра держала перед ней.

 «Ах, но ты поедешь, я твёрдо решила; вот почему я старалась, и вот почему я преуспела. Я никогда не добиваюсь успеха, если думаю только о себе».
так что это поможет мне работать на тебя, разве ты не видишь? Кроме того, маме нужно
передохнуть, и она не оставит тебя, так что ты _должна_ поехать. Разве не будет здорово,
когда ты вернёшься домой пухленькой и румяной? Ура доктору Джо, которая всегда
вылечивает своих пациентов!

После долгих обсуждений они отправились на берег моря, и, хотя Бет не вернулась домой такой пухленькой и румяной, как хотелось бы, ей стало намного лучше, а миссис Марч заявила, что чувствует себя на десять лет моложе. Джо была довольна тем, как потратила свои призовые деньги, и с воодушевлением принялась за работу, стремясь заработать ещё больше этих восхитительных чеков.
В тот год она заработала несколько фунтов и начала чувствовать себя хозяйкой в доме, потому что с помощью пера её «мусор» превратился в удобства для всех.  «Дочь герцога» оплатила счёт мясника, «Призрачная рука» постелила новый ковёр, а «Проклятие Ковентри» стало благословением для Маршей в плане продуктов и платьев.

Богатство, конечно, вещь желанная, но и у бедности есть свои плюсы.
И одно из приятных последствий невзгод — это искреннее удовлетворение,
которое приходит от усердной работы головой или руками, а также от вдохновения.
Необходимости мы обязаны половиной мудрых, прекрасных и полезных благ этого мира. Джо наслаждалась этим ощущением и перестала завидовать более богатым девушкам, находя большое утешение в том, что может удовлетворять свои потребности и не должна ни у кого просить ни пенни.

 На её рассказы мало кто обращал внимание, но они находили спрос, и, воодушевлённая этим фактом, она решила сделать смелый шаг к славе и богатству. Переписав свой роман в четвёртый раз, она прочла его всем своим
близким друзьям и со страхом и трепетом отправила его трём
издатели, она наконец избавилась от него при условии, что сократит его на треть и уберёт все части, которые ей особенно нравились.

"Теперь я должна либо убрать его обратно в свою жестяную кухню, чтобы слепить из него что-нибудь, либо заплатить за его печать, либо разрезать его на части, чтобы угодить покупателям, и получить за него хоть что-то. Слава — это очень хорошо, когда она есть в доме, но наличные удобнее,
поэтому я хочу, чтобы вы поняли смысл собрания по этому важному
вопросу, — сказала Джо, созывая семейный совет.

 «Не порть свою книгу, девочка моя, потому что в ней больше, чем ты думаешь,
и идея хорошо проработана. Пусть это подождет и созреет", - таков был ее совет
отца; и он практиковал то, что проповедовал, терпеливо прождав
тридцать лет, пока созреют его собственные плоды, и не испытывая ни малейшего беспокойства.
спешите собрать его, даже сейчас, когда оно было сладким и спелым.

"Мне кажется, что Джо больше выиграет от участия в испытании, чем от
ожидания", - сказала миссис Марч. «Критика — лучшее испытание для такой работы, потому что она покажет ей как неожиданные достоинства, так и недостатки и поможет ей в следующий раз сделать лучше. Мы слишком пристрастны, но похвала и порицание
Посторонние люди окажутся полезными, даже если она получит мало денег.

 «Да, — сказала Джо, нахмурив брови, — в том-то и дело. Я так долго возилась с этой вещью, что уже и не знаю, хороша она, плоха или безразлична. Будет очень полезно, если на неё посмотрят хладнокровные, беспристрастные люди и скажут, что они о ней думают».

«Я бы не стал опускать ни слова; если вы это сделаете, то испортите всё, потому что
интерес к истории заключается скорее в мыслях, чем в действиях
людей, и всё будет непонятно, если вы не будете объяснять по ходу дела».
— сказала Мэг, которая была твёрдо убеждена, что эта книга — самый замечательный роман из когда-либо написанных.

"Но мистер Аллен говорит: «Опустите объяснения, сделайте его кратким и
драматичным, и пусть герои сами рассказывают историю», — перебила Джо,
обращаясь к заметке издателя.

"Делайте, как он говорит; он знает, что будет продаваться, а мы — нет. Напишите хорошую,
популярную книгу и заработайте как можно больше денег. Со временем, когда у вас
появится имя, вы сможете позволить себе отвлекаться и вводить в свои романы
философов и метафизиков, — сказала Эми, которая придерживалась
строго практического подхода к делу.

— Что ж, — сказала Джо, смеясь, — если мои люди «философичны и
метафизичны», то это не моя вина, потому что я ничего не знаю о таких вещах,
кроме того, что иногда слышу от отца. Если у меня в голове смешались
некоторые из его мудрых идей с моим романом, тем лучше для меня. А теперь, Бет,
что ты скажешь?

«Мне бы так хотелось, чтобы это поскорее напечатали», — вот и всё, что сказала Бет и улыбнулась, произнося это. Но в её голосе был неосознанный акцент на последнем слове, а в глазах, которые никогда не теряли детской непосредственности, застыл задумчивый взгляд, от которого сердце Джо на минуту похолодело от дурного предчувствия.
и решила, что её маленькое предприятие «скоро» окупится.

Итак, со спартанской твёрдостью молодая писательница положила своего первенца на стол и безжалостно порубила его, как какой-нибудь людоед. В надежде угодить всем она последовала совету каждого и, как старик и его осёл из басни, никому не угодила.

Её отцу понравилась метафизическая нотка, которая неосознанно
проявилась в ней, и он позволил ей остаться, хотя она и сомневалась в этом. Её мать считала, что там было слишком много описаний;
 поэтому почти всё было удалено, а вместе с этим и многие необходимые связи в
история. Мег восхищается трагедии; так Джо свалили агония костюм
ее, а Эми возражал против удовольствие, и, с самыми лучшими намерениями в
жизнь Джо, ГАС бодрый сцен, которые снял мрачный
герой истории. Затем, чтобы довершить разорение, она сократила его на одну
треть и доверчиво отправила бедный маленький роман, как подобранную
малиновку, в большой, суетливый мир испытывать судьбу.

Что ж, это было напечатано, и она получила за это триста долларов; кроме того,
было много похвал и обвинений, гораздо больше, чем она ожидала
она впала в замешательство, из которого ей потребовалось некоторое
время, чтобы прийти в себя.

«Ты сказала, мама, что критика поможет мне, но как она может помочь, если она настолько противоречива, что я не знаю, написала ли я многообещающую книгу или нарушила все десять заповедей?» — воскликнула бедная Джо, перебирая стопку рецензий, которые то наполняли её гордостью и радостью, то вызывали гнев и ужас. «Этот человек говорит: «Изысканная
книга, полная правды, красоты и искренности; всё в ней мило, чисто и
здорово», — продолжила озадаченная авторша. «Следующая: «Теория
книга плоха, полна болезненных фантазий, спиритуалистических идей и
неестественных персонажей. Теперь, поскольку у меня не было никакой теории, я не
верю в спиритизм и списал своих персонажей с натуры, я не понимаю, как
этот критик может быть прав. Другой говорит: «Это один из лучших
американских романов, вышедших за последние годы» (я знаю, что это не так);
а в следующей утверждается, что «хотя она оригинальна и написана с большой силой и чувством, это опасная книга». «Это не так! Некоторые высмеивают её, некоторые чрезмерно восхваляют, и почти все настаивают на том, что у меня была глубокая теория».
объясняю, что я написала это только ради удовольствия и денег. Я бы хотела, чтобы я напечатала это целиком или не печатала вовсе, потому что мне ненавистно, когда меня так недооценивают.

Её семья и друзья щедро утешали и хвалили её;
но это было тяжёлое время для чувствительной, энергичной Джо, которая так хорошо
хотела поступить и, очевидно, поступила плохо. Но это пошло ей на пользу, потому что те, чьё мнение имело реальную ценность, дали ей критику, которая является лучшим образованием для автора; и когда первая боль прошла, она могла посмеяться над своей бедной маленькой книжкой, но всё ещё верить в неё и чувствовать себя
она стала мудрее и сильнее благодаря испытаниям, которые выпали на её долю.

 «Я не гений, как Китс, и это меня не убьёт», — решительно сказала она.
«И в конце концов, я-то знаю, что это шутка, потому что сцены, взятые прямо из реальной жизни, объявляются невозможными и абсурдными, а сцены, которые я придумал в своей глупой голове, объявляются очаровательно естественными, нежными и правдивыми. Так что я буду утешать себя этим, а когда буду готов, снова поднимусь и выпью ещё».

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: Внутренний опыт]

 XXVIII.

 ДОМАШНИЙ БЫТ.


 Как и большинство других молодых жён, Мэг начала свою супружескую жизнь с твёрдым намерением быть образцовой хозяйкой. Джон должен был найти свой дом раем; он должен был всегда видеть улыбающееся лицо, каждый день наслаждаться роскошной едой и никогда не терять ни одной пуговицы. Она вкладывала в работу столько любви, энергии и жизнерадостности, что не могла не добиться успеха, несмотря на некоторые препятствия. Её рай не был безмятежным.
Маленькая женщина суетилась, слишком старалась угодить и
суетилась, как настоящая Марта, обременённая множеством забот. Иногда она слишком уставала, чтобы даже улыбнуться; у Джона начиналась изжога после изысканных блюд, и он неблагодарно требовал простой еды. Что касается пуговиц, она вскоре научилась гадать, куда они деваются, качать головой из-за беспечности мужчин и грозить, что заставит его пришивать их самому, а потом посмотрит, выдержит ли его работа нетерпеливые дёрганья и неуклюжие пальцы лучше, чем её.

Они были очень счастливы, даже после того, как обнаружили, что не могут жить
только любовью. Джон не считал, что красота Мэг померкла, хотя она
Она улыбалась ему из-за знакомого кофейника, и Мэг не упускала ни одной романтической детали при ежедневном расставании, когда муж после поцелуя нежно спрашивал: «Прислать тебе на ужин телятину или баранину, дорогая?» Маленький домик перестал быть роскошной беседкой, но стал домом, и вскоре молодая пара почувствовала, что это к лучшему. Сначала они играли в дочки-матери и резвились, как дети;
потом Джон взялся за дело, ощутив на своих плечах заботы главы семьи;
а Мэг лежала на своей шёлковой подушке
Она сняла с себя фартук, надела большой фартук и, как уже было сказано, с большим усердием, чем осмотрительностью, приступила к работе.

Пока продолжалась кулинарная лихорадка, она просматривала «Книгу рецептов» миссис Корнелиус,
как будто это было математическое упражнение, терпеливо и аккуратно решая задачи. Иногда её семью приглашали помочь расправиться с
излишками на слишком обильном пиру в честь успехов, или Лотти
отправляли с партией неудач, которые нужно было спрятать от посторонних
глаз в удобных желудках маленьких Хаммелей. Вечер с
Джоном за бухгалтерскими книгами обычно приводил к временному затишью в
Кулинарный энтузиазм сменялся приступом бережливости, во время которого беднягу
потчевали хлебным пудингом, картофельным пюре и подогретым кофе, что
мучило его душу, хотя он переносил это с похвальным
мужеством. Однако прежде чем было найдено золотое
середина, Мэг пополнила свой домашний скарб тем, без чего молодые
пары редко обходятся, — семейной банкой.

Желая, по-женски, чтобы в её кладовой было много домашних заготовок, она решила приготовить собственное смородиновое желе.
Джона попросили заказать домой дюжину или около того маленьких баночек и ещё
количество сахара, потому что их собственная смородина созрела и нуждалась в немедленной обработке. Поскольку Джон твёрдо верил, что «моя жена» способна на всё, и искренне гордился её мастерством, он решил, что она должна быть довольна, и их единственный урожай был заготовлен в самом приятном виде для использования зимой. Домой привезли четыре дюжины восхитительных маленьких горшочков, полбочки сахара и маленького мальчика, чтобы он собирал для неё смородину. С красивыми волосами, забранными под маленькую шапочку, с обнажёнными до
локтя руками и в клетчатом фартуке, который, несмотря на
Надев фартук, молодая хозяйка принялась за работу, не сомневаясь в успехе, ведь она сотни раз видела, как это делает Ханна. Поначалу её удивило количество банок, но Джон так любил желе, а красивые маленькие баночки так хорошо смотрелись бы на верхней полке, что Мэг решила заполнить их все и провела долгий день, собирая, варя, процеживая и возясь со своим желе. Она сделала всё, что могла; она спросила совета у миссис Корнелиус; она ломала голову, пытаясь вспомнить, что Ханна сделала, а она не сделала; она переварила, пересластила и сдержала, но эта ужасная штука не застыла.

Ей очень хотелось побежать домой, в фартуке и с фартуком на голове, и попросить маму помочь, но
они с Джоном договорились, что никогда не будут докучать никому своими
личными заботами, экспериментами или ссорами. Они посмеялись над этим
последним словом, как будто мысль, которую оно наводило, была совершенно
нелепой, но они придерживались своего решения и всегда справлялись
без посторонней помощи, и никто не вмешивался, потому что миссис Марч
посоветовала им так поступить. Итак, Мэг в одиночку боролась с неподатливыми сладостями весь тот жаркий
летний день, а в пять часов села на своей перевернутой с ног на голову кухне,
Она заламывала свои накрашенные руки, повышала голос и плакала.

Теперь, в начале новой жизни, она часто говорила:

"Мой муж всегда может привести домой друга, когда ему вздумается.  Я всегда буду готова; не будет ни суеты, ни
ругани, ни неудобств, а только чистый дом, весёлая жена и хороший
ужин. Джон, дорогой, никогда не спрашивай у меня разрешения, приглашай кого хочешь,
и будь уверен, что я тебя поприветствую.

Как это было мило, конечно! Джон просто сиял от гордости,
услышав это, и чувствовал, как хорошо иметь превосходство над
жена. Но, хотя у них время от времени бывали гости, это никогда не
происходило неожиданно, и у Мэг до сих пор не было возможности
проявить себя. Так всегда бывает в этой юдоли слёз; в таких
вещах есть неизбежность, которой мы можем только удивляться,
сожалеть и терпеть, как можем.

Если бы Джон не забыл о желе, то это действительно было бы непростительно с его стороны — выбрать именно этот день из всех дней в году, чтобы неожиданно пригласить друга на ужин. Он поздравил себя с тем, что
В то утро он заказал роскошный обед, уверенный, что он будет готов с минуты на минуту, и предвкушая, какой очаровательный эффект произведёт на его хорошенькую жену, которая выбежит ему навстречу. Он проводил друга в свой особняк с неудержимым удовлетворением молодого хозяина и мужа.

Мир полон разочарований, как обнаружил Джон, когда добрался до Дов-Кота. Входная дверь обычно гостеприимно распахнута, но сейчас она была не только закрыта, но и заперта, а вчерашняя грязь всё ещё покрывала ступеньки.
окна гостиной были закрыты и занавешены, портрета хорошенькой жены не было.
она шила на веранде, в белом, с маленьким бантиком на груди.
волосы или сияющая глазами хозяйка, застенчиво улыбающаяся, приветствуя своего гостя
. Ничего подобного, потому что не появилось ни души, кроме
кровожадного на вид мальчика, спящего под кустами смородины.

"Боюсь, что-то случилось. «Выйди в сад, Скотт, пока я
поищу миссис Брук», — сказал Джон, встревоженный тишиной и одиночеством.

 Он поспешил вокруг дома, ведомый резким запахом жжёного сахара, и
Мистер Скотт побрел за ним со странным выражением лица. Он сделал паузу
скрытно на расстоянии, когда Брук исчез; но он мог видеть
и услышать, и, будучи холостяком, с наслаждением предвкушали, что могущественно.

На кухне царили смятение и отчаяние; одна порция желе была
перетекла из кастрюли в кастрюлю, другая валялась на полу, а третья
весело горела на плите. Лотти с немецкой флегматичностью спокойно
ела хлеб и смородиновое вино, потому что желе всё ещё было
безнадёжно жидким, а миссис Брук, накрыв голову фартуком,
горько рыдала.

«Моя дорогая девочка, что случилось?» — воскликнул Джон, вбегая в дом с ужасными мыслями о том, что она ошпарилась, или о том, что случилось что-то плохое, и втайне ужасаясь при мысли о госте в саду.

 «О Джон, я так устала, мне жарко, я расстроена и волнуюсь! Я занималась этим, пока не выбилась из сил. «Приди и помоги мне, или я умру!» — и измученная домохозяйка бросилась ему на грудь, радушно
приветствуя его во всех смыслах этого слова, потому что её передник был
окроплен так же, как и пол.

"Что тебя беспокоит, дорогая? Случилось что-то ужасное?" — спросил
— встревоженный Джон нежно поцеловал макушку маленькой шапочки, которая была
набекрень.

"Да," — в отчаянии всхлипнула Мэг.

"Тогда говори скорее. Не плачь, я могу вынести что угодно, только не это.
Выкладывай, любовь моя."

"Желе... желе не застывает, и я не знаю, что делать!"

Джон Брук тогда рассмеялся так, как никогда не осмеливался смеяться впоследствии; и насмешливый Скотт невольно улыбнулся, услышав этот раскатистый хохот, который
поставил точку в горестях бедной Мэг.

"И это всё? Выбрось это в окно и больше не беспокойся об этом. Я куплю тебе кварты, если хочешь; но, ради всего святого, не надо
— У меня истерика, потому что я привёл Джека Скотта домой на ужин, и…

Джон не успел договорить, потому что Мэг оттолкнула его, трагически всплеснула руками и упала в кресло, воскликнув в порыве негодования, упрёка и отчаяния:

«Мужчина на ужине, и всё в беспорядке! Джон Брук, как ты мог так поступить?»

— Тише, он в саду! Я забыл это чёртово желе, но теперь уже ничего не поделаешь, — сказал Джон, с тревогой оглядываясь по сторонам.

 — Ты должен был сообщить мне об этом утром, и ты должен был
Я вспомнила, как была занята, — раздражённо продолжила Мэг, — потому что даже
голубки-черепашки клюют, если их потревожить.

"Я не знала об этом сегодня утром, и не было времени послать весточку, потому что
я встретила его по дороге.  Я и не подумала просить об отпуске, ведь ты всегда
говорила мне делать то, что мне нравится.  Я никогда раньше не пробовала, и будь я проклята, если
— Надеюсь, больше никогда этого не сделаю! — добавил Джон с обиженным видом.

"Я тоже на это надеюсь! Убери его немедленно; я не могу его видеть, а ужина
нет."

"Что ж, мне это нравится! Где говядина и овощи, которые я отправил домой, и
пудинг, который ты обещала?" — воскликнул Джон, бросаясь к кладовой.

«У меня не было времени что-нибудь приготовить; я собиралась поужинать у мамы. Прости,
но я была так занята», — и Мэг снова расплакалась.

Джон был мягким человеком, но он был человеком, и после долгого рабочего дня, когда он возвращался домой усталый, голодный и полный надежд, он обнаруживал в доме беспорядок, пустой стол и сердитую жену, что не способствовало спокойствию его духа и хорошему настроению. Однако он сдерживался, и небольшой скандал был бы исчерпан, если бы не одно неудачное слово.

«Это неприятность, я признаю, но если ты поможешь, мы справимся и ещё повеселимся. Не плачь, дорогая, просто постарайся.
подкрепись немного и приготовь нам что-нибудь поесть. Мы оба голодны,
как охотники, так что нам все равно, что это будет. Дайте нам холодного мяса и
хлеба и сыра; мы не будем просить желе.

Он хотел пошутить, но одно это слово решило его судьбу.
Мэг подумала, что это слишком жестоко — намекать на её печальную неудачу, и
последний проблеск терпения исчез, когда он заговорил.

"Вы должны выпутаться из этой передряги, как только сможете; я слишком привыкла
«стараться» ради кого-то. Это всё равно что предложить кость и вульгарный
хлеб с сыром в качестве компании. Я не потерплю ничего подобного в своём
«Отведи Скотта к матери и скажи ему, что я уехала, заболела, умерла — что угодно. Я не буду с ним видеться, а вы двое можете сколько угодно смеяться надо мной и моим желе: больше здесь вам ничего не достанется». Выпалив всё это на одном дыхании, Мэг сбросила передник и поспешно покинула поле, чтобы оплакать себя в своей комнате.

Что эти двое делали в её отсутствие, она так и не узнала, но мистер
Скотт не был «поднят к матери», и когда Мэг спустилась вниз после того, как они
вместе ушли, она обнаружила следы беспорядочного обеда
что наполнило её ужасом. Лотти сообщила, что они «съели
много и сильно смеялись, и хозяин велел ей выбросить все
сладости и спрятать горшки».

Мэг очень хотелось пойти и рассказать обо всём матери, но чувство стыда за свои недостатки, преданность Джону, «который, может, и жесток, но никто не должен об этом знать», сдерживали её. Прибравшись, она нарядно оделась и села ждать, когда Джон придёт и простит её.

К сожалению, Джон не пришёл, не увидев ситуацию в таком свете.
Он отшутился перед Скоттом, как мог, извинился перед своей маленькой женой и так радушно принял гостя, что тот остался доволен импровизированным ужином и пообещал прийти ещё раз. Но Джон был зол, хотя и не показывал этого; он чувствовал, что Мэг втянула его в неприятности, а потом бросила в трудную минуту. «Это было несправедливо —
сказать мужчине, что он может в любой момент привести домой кого угодно, и когда он
поверил тебе на слово, вспылить, обвинить его и бросить на произвол судьбы,
чтобы над ним смеялись или жалели его. Нет, чёрт возьми, это было несправедливо! и Мэг
«Она должна это знать». Он внутренне кипел от злости во время пира, но когда суматоха закончилась и он, проводив Скотта, побрёл домой, на него снизошло более мягкое настроение. «Бедняжка! Ей было тяжело, когда она так искренне старалась мне угодить. Конечно, она была неправа, но она была молода. Я должен быть терпеливым и научить её». Он надеялся, что она не ушла домой — он ненавидел сплетни и вмешательство. На минуту он снова встревожился при одной мысли об этом, но затем страх, что Мэг будет плохо, смягчил его сердце и заставил его идти быстрее.
Мэг решила быть спокойной и доброй, но твёрдой, очень твёрдой, и показать ей, в чём она не выполнила свой долг перед супругом.

 Мэг также решила быть «спокойной и доброй, но твёрдой» и показать ему, в чём он не выполнил свой долг. Ей хотелось побежать ему навстречу, попросить прощения, быть
поцелованной и утешенной, в чём она была уверена, но, конечно, она не сделала ничего подобного и, увидев приближающегося Джона, начала напевать, покачиваясь в кресле и занимаясь шитьём, как праздная леди в своей лучшей гостиной.

 Джон был немного разочарован, не обнаружив нежную Ниобу, но, чувствуя
что его достоинство требовало первого извинения, но он не стал его приносить, а просто неторопливо вошёл и лёг на диван, бросив весьма уместное замечание:

«У нас будет новолуние, дорогая».

«Я не возражаю», — столь же успокаивающе ответила Мэг.

Мистер Брук затронул ещё несколько тем, представляющих общий интерес,
а миссис Брук их пресекла, и разговор увял. Джон подошёл к одному из окон, развернул газету и закутался в неё,
образно говоря. Мэг подошла к другому окну и зашторила его, как будто
Розетки для её туфель были одним из предметов первой необходимости. Никто из них
не говорил; оба выглядели вполне «спокойными и решительными», и оба чувствовали себя крайне
неудобно.

 [Иллюстрация: Оба чувствовали себя крайне неуютно]

 «О боже, — подумала Мэг, — супружеская жизнь очень трудна и требует бесконечного терпения, а также любви, как говорит мама».
предлагала другие материнские советы, которые давала давным-давно и которые
встречала с недоверием.

"Джон — хороший человек, но у него есть недостатки, и ты должна научиться видеть их и мириться с ними, помня о своих собственных. Он очень решительный, но никогда
Он будет упрямиться, если вы будете мягко убеждать его, а не нетерпеливо возражать. Он очень точен и щепетилен в вопросах правды — это хорошая черта, хотя вы и называете его «придирчивым». Никогда не обманывайте его ни взглядом, ни словом, Мэг, и он даст вам уверенность, которой вы заслуживаете, и поддержку, в которой вы нуждаетесь. У него вспыльчивый характер, не такой, как у нас, — одна вспышка, и всё, — но белый, спокойный гнев, который редко вспыхивает, но если уж разгорелся, его трудно потушить. Будьте осторожны, очень осторожны, чтобы не навлечь на себя этот гнев, потому что мир и счастье зависят от его уважения. Будьте начеку
«Простите себя, первым попросите прощения, если вы оба допустили ошибку, и остерегайтесь мелких обид, недопониманий и поспешных слов, которые часто прокладывают путь к горькому разочарованию и сожалениям».

Эти слова вспомнились Мэг, когда она сидела и шила на закате, особенно последнее. Это было первое серьёзное разногласие; её собственные
поспешные слова показались ей глупыми и недобрыми, когда она
вспомнила о них, её гнев теперь казался детским, и мысли о том, что бедный Джон
вернётся домой и увидит такую сцену, растрогали её до слёз. Она
взглянула на него со слезами на глазах, но он их не заметил; она
отложила работу и встала,
она подумала: «Я буду первой, кто скажет: «Прости меня», но он, казалось, не слышал её. Она очень медленно прошла через комнату, потому что гордость было трудно проглотить, и встала рядом с ним, но он не повернул головы. На мгновение ей показалось, что она действительно не сможет этого сделать; затем пришла мысль: «Это только начало, я выполню свою часть работы, и мне не в чем будет себя упрекнуть», — и, наклонившись, она нежно поцеловала мужа в лоб. Конечно, это решило дело; покаянный поцелуй был лучше тысячи слов, и через минуту Джон уже посадил ее к себе на колени и нежно сказал:

«Было бы слишком жестоко смеяться над этими несчастными маленькими баночками с желе. Прости меня,
дорогая, я больше никогда так не буду!»

Но он смеялся, о, благослови тебя Господь, да, сотни раз, и Мэг тоже, и оба
заявляли, что это было самое вкусное желе, которое они когда-либо готовили, потому что в этой маленькой семейной баночке хранился мир в семье.

После этого Мэг пригласила мистера Скотта на ужин по особому случаю и
подала ему на первое блюдо приятный обед без жены-поварихи. В тот раз она была так весела и любезна и так очаровательно всё устроила, что мистер Скотт сказал Джону, что он счастлив.
приятель, и всю дорогу домой он качал головой, размышляя о трудностях холостяцкой жизни.

 Осенью Мэг столкнулась с новыми испытаниями и переживаниями.  Салли Моффат возобновила с ней дружбу, постоянно забегала в маленький домик, чтобы посплетничать, или приглашала «эту бедняжку» провести день в большом доме. Это было приятно, потому что в плохую погоду Мег часто
чувствовала себя одиноко; все были заняты дома, Джон отсутствовал до вечера, и ей
нечего было делать, кроме как шить, читать или бездельничать. Поэтому
Мег, естественно, стала гулять и сплетничать со своей подругой. Увидев
Красивые вещички Салли заставляли её мечтать о таких же и жалеть себя из-за того, что у неё их не было. Салли была очень добра и часто предлагала ей желанные безделушки, но Мэг отказывалась, зная, что Джону это не понравится. А потом эта глупая маленькая женщина сделала то, что Джону не понравилось ещё больше.

Она знала, сколько зарабатывает её муж, и ей нравилось чувствовать, что он доверяет ей не только своё счастье, но и то, что некоторые мужчины ценят больше, — свои деньги. Она знала, где они лежат, могла брать всё, что ей нравилось, и он лишь просил её считать каждую копейку.
оплачивай счета раз в месяц и помни, что она была женой бедняка.
До сих пор она преуспевала, была благоразумна и аккуратна, аккуратно вела свои маленькие
бухгалтерские книги и без страха ежемесячно показывала их ему. Но
той осенью змей проник в рай Мэг и искушал ее, как
многих современных Ев, но не яблоками, а одеждой. Мэг не нравилось, когда её жалели и заставляли чувствовать себя бедной; это раздражало её, но ей было стыдно признаться в этом, и время от времени она пыталась утешить себя, покупая что-нибудь красивое, чтобы Салли не думала, что ей приходится экономить.
После этого она всегда чувствовала себя виноватой, потому что красивые вещи редко были
необходимы; но они стоили так мало, что не стоило об этом беспокоиться;
поэтому мелочи накапливались неосознанно, и во время походов по магазинам она уже не была пассивным наблюдателем.

Но мелочи стоили дороже, чем можно было себе представить; и когда она подводила
итоги в конце месяца, общая сумма её пугала.
В тот месяц Джон был занят и оставил счета на неё; в следующем месяце он
отсутствовал; но в третьем у него была крупная квартальная выплата, и Мэг
она никогда этого не забывала. За несколько дней до этого она совершила ужасную вещь, и это тяготило её совесть. Салли покупала шёлк, и Мэг очень хотелось новый, просто красивый светлый шёлк для вечеринок, потому что её чёрный шёлк был таким обычным, а тонкие вещи для вечерних нарядов годились только для девушек. Тётя Марч обычно дарила сёстрам по двадцать пять долларов на Новый год.
Оставалось подождать всего месяц, а тут был прекрасный фиалковый шёлк по выгодной цене, и у неё были деньги, если бы она только осмелилась его взять. Джон всегда говорил, что то, что принадлежит ему, принадлежит и ей, но осмелится ли она?
Считал ли он правильным потратить не только предполагаемые пятьдесят фунтов, но и ещё пятьдесят фунтов из семейного бюджета? Вот в чём был вопрос. Салли убеждала её сделать это, предлагала одолжить деньги и, действуя из лучших побуждений, искушала Мэг сверх её сил. В какой-то злополучный момент продавец поднял вверх прекрасные, мерцающие
складки и сказал: «Это выгодная сделка, уверяю вас, мэм». Она ответила: «Я
возьму его», и его отрезали и оплатили, и Салли ликовала, и
она смеялась, как будто это было чем-то незначительным, и уехала
Она ушла, чувствуя себя так, будто что-то украла, и полиция преследовала её.

 [Иллюстрация: «Сделка, уверяю вас, мэм»]

 Вернувшись домой, она попыталась унять угрызения совести, разложив на кровати прекрасный шёлк; но теперь он казался не таким серебристым, в конце концов, он ей не шёл, а слова «пятьдесят долларов» словно отпечатались на нём. Она убрала его, но он не давал ей покоя — не радовал, как должно было бы новое платье, а пугал, как призрак глупости, от которой нелегко избавиться. Когда Джон в тот вечер достал свои книги,
Сердце Мэг упало, и впервые за всю свою супружескую жизнь она испугалась мужа. Добрые карие глаза, казалось, могли стать суровыми, и, хотя он был необычайно весел, ей показалось, что он раскусил её, но не собирается ей об этом говорить. Все счета были оплачены, книги в порядке. Джон похвалил её и открыл старую
кошельку, которую они называли «банком», когда Мэг, зная, что она
совсем пустая, остановила его руку и нервно сказала:

 «Ты ещё не видел мою личную записную книжку».

Джон никогда не просил показать её, но она всегда настаивала на этом, и
Раньше он наслаждался своим мужским удивлением при виде странных вещей, которые хотели женщины,
и заставлял его гадать, что такое «трубочка», яростно выяснять значение «обними меня покрепче» или удивляться, как маленькая вещица, состоящая из трёх бутонов роз, кусочка бархата и пары завязок, может быть шляпкой и стоить пять или шесть долларов. В тот вечер он выглядел так, будто ему хотелось посмеяться над её цифрами и притвориться, что он в ужасе от её расточительности, как он часто делал, особенно гордясь своей благоразумной женой.

Книжку медленно достали и положили перед ним.  Мэг
Она встала за его креслом, притворяясь, что разглаживает морщины на его усталом лбу, и, стоя там, сказала, и с каждым словом её паника нарастала:

«Джон, дорогой, мне стыдно показывать тебе мою книгу, потому что в последнее время я была ужасно расточительна. Я так много путешествую, что мне нужны вещи,
и Салли посоветовала мне купить это, так что я купила, и мои деньги на Новый год
частично покроют расходы, но я пожалела об этом, когда сделала это, потому что
знала, что ты подумаешь, что я поступила неправильно.

Джон рассмеялся, притянул её к себе и добродушно сказал:
"Не уходи и не прячься. Я не буду бить тебя, если у тебя есть пара убойных ботинок
Я довольно горжусь ногами моей жены и не возражаю, если у нее будут
заплатите восемь или девять долларов за ее ботинки, если они хорошие.

Это была одна из ее последних "мелочей", и взгляд Джона упал на нее
когда он говорил. «О, что он скажет, когда дойдёт до этих ужасных пятидесяти долларов!» — подумала Мэг, вздрогнув.

"Это хуже, чем ботинки, это шёлковое платье, — сказала она с отчаянным спокойствием, потому что хотела, чтобы худшее осталось позади.

"Ну, дорогая, какова «общая сумма», как говорит мистер Манталини?»

Это было непохоже на Джона, и она знала, что он смотрит на неё прямым взглядом, который она всегда была готова встретить и ответить таким же откровенным взглядом. Она перевернула страницу и одновременно подняла голову, указывая на сумму, которая была бы достаточно большой и без пятидесяти, но с этой прибавкой казалась ей ужасающей. На минуту в комнате воцарилась тишина; затем Джон медленно сказал, но она чувствовала, что ему стоило усилий не выказать недовольства:

«Ну, я не думаю, что пятьдесят — это много за платье, учитывая всё
«В наши дни, чтобы закончить его, нужны оборки и рюши».

«Оно не сшито и не отделано», — слабо вздохнула Мэг, потому что внезапное воспоминание о расходах, которые ещё предстоят, ошеломило её.

«Двадцать пять ярдов шёлка — это, конечно, многовато для одной маленькой женщины,
но я не сомневаюсь, что моя жена будет выглядеть так же хорошо, как жена Неда Моффата, когда наденет его», — сухо сказал Джон.

 «Я знаю, что ты злишься, Джон, но я ничего не могу с этим поделать. Я не хочу тратить твои деньги впустую, и я не думала, что эти мелочи так важны». Я
не могу устоять перед ними, когда вижу, что Салли покупает всё, что ей хочется, и жалеет меня
потому что я не знаю. Я стараюсь быть довольной, но это трудно, и я устала быть бедной.

 Последние слова она произнесла так тихо, что он, наверное, не услышал их, но он услышал, и они глубоко ранили его, потому что он отказывал себе во многих удовольствиях ради Мэг. Она могла бы откусить себе язык в ту же минуту, как сказала это, потому что Джон отодвинул книги и встал, сказав с лёгкой дрожью в голосе: «Я боялся этого; я стараюсь изо всех сил, Мэг». Если бы он отругал её или даже встряхнул, это не разбило бы ей сердце так, как эти несколько слов. Она подбежала к нему и обняла.
она заплакала, заливаясь слезами раскаяния: «О Джон, мой дорогой, добрый, трудолюбивый мальчик, я не это имела в виду! Это было так жестоко, так нечестно и неблагодарно, как я могла это сказать! О, как я могла это сказать!»

Он был очень добр, легко простил её и не упрекнул ни словом.
но Мэг знала, что она сделала и сказала то, что не скоро забудут, хотя он, возможно, никогда больше не упомянет об этом. Она
пообещала любить его и в горе, и в радости, а потом она, его жена,
упрекнула его в бедности после того, как он безрассудно растратил свои доходы.
Это было ужасно, и хуже всего было то, что Джон после этого вёл себя так спокойно, как будто ничего не случилось, за исключением того, что он остался в городе допоздна и работал по ночам, когда она уходила плакать в свою комнату. От угрызений совести Мег чуть не заболела, а известие о том, что Джон отменил заказ на новую шинель, повергло её в состояние отчаяния, которое было трогательно наблюдать. В ответ на её удивлённые расспросы о переменах он просто сказал: «Я не могу себе этого позволить, дорогая».
Мэг больше ничего не сказала, но через несколько минут после того, как он нашёл её в холле, она
она уткнулась лицом в старую шинель и плакала так, словно её сердце вот-вот
разобьётся.

В ту ночь они долго разговаривали, и Мэг научилась любить своего мужа
за его бедность, потому что она, казалось, сделала его мужчиной,
придала ему сил и храбрости, чтобы идти своим путём, и научила его
нежному терпению, с которым он переносил и утешал естественные желания
и неудачи тех, кого любил.

На следующий день она засунула свою гордость в карман, пошла к Салли, рассказала ей правду и попросила купить шёлк в качестве одолжения. Добрая миссис
Моффат охотно сделала это и проявила деликатность, не сделав ей подарок
сразу после этого. Затем Мэг заказала пальто домой, и,
когда Джон вернулся, она надела его и спросила, как ему нравится её новое
шёлковое платье. Можно себе представить, что он ответил, как
получил свой подарок и как всё было прекрасно. Джон вернулся домой
рано, Мэг больше не гуляла, а это пальто надевал по утрам очень
счастливый муж, а вечером снимала очень преданная маленькая жена. Так прошёл год, и в середине лета Мэг пережила
новое событие — самое глубокое и нежное в своей жизни.

Лори прокралась на кухню «Голубиного гнезда» однажды в субботу
с взволнованным лицом, и её встретили громом тарелок, потому что
Ханна хлопала в ладоши, держа в одной кастрюле, а в другой — крышку.


"Как маленькая мама? Где все? Почему ты не сказала мне,
когда я вернулась домой?" — начала Лори громким шёпотом.

"Счастлива, как королева, дорогая! Каждая их душа наверху на поклонении.;
мы не хотели, чтобы вокруг были крикуны. Теперь иди в гостиную, а я тебе их пришлю.
с этим несколько натянутым ответом Ханна
исчезла, восторженно хихикая.

Вскоре появилась Джо, гордо неся фланелевый сверток, разложенный на
большой подушке. Лицо Джо было очень серьезным, но ее глаза блестели, и
в ее голосе прозвучали странные нотки каких-то подавленных эмоций.

- Закрой глаза и вытяни руки, - призывно сказала она.

Лори поспешно отступил в угол и умоляюще сложил руки за спиной: «Нет, спасибо, я бы лучше не стал. Я уроню его или разобью, это точно».

 «Тогда ты не увидишь свою сестрёнку», — решительно сказала Джо, поворачиваясь, чтобы уйти.

«Я буду, я буду! Только вы должны будете отвечать за ущерб», — и, повинуясь приказу, Лори героически закрыл глаза, когда ему что-то положили на руки. Громкий смех Джо, Эми, миссис Марч, Ханны и Джона заставил его открыть глаза в следующую минуту и обнаружить, что он держит на руках двух младенцев вместо одного.

[Иллюстрация: Лори героически закрыл глаза, когда ему что-то положили на руки]

Неудивительно, что они смеялись, потому что выражение его лица было достаточно забавным,
чтобы привести в замешательство квакера, когда он стоял и дико смотрел на них, потеряв сознание
невинные для веселых зрителей, с таким ужасом, что Джо села
на пол и закричала.

"Близнецы, клянусь Юпитером!" - это было все, что он сказал в течение минуты; затем, повернувшись к
женщинам с умоляющим взглядом, в котором было комичное сожаление, он добавил: "Возьмите
их побыстрее, кто-нибудь! Я сейчас рассмеюсь и уроню их".

Джон спас своих малышей и зашагал взад-вперёд, держа по одному на каждой руке,
словно уже посвящённый в тайны ухода за детьми, а Лори
смеялся до слёз, пока они не потекли по его щекам.

"Это лучшая шутка сезона, не так ли? Я бы не хотел, чтобы ты рассказывал,
потому что я решила удивить тебя и льщу себя надеждой, что мне это удалось.
— сказала Джо, переводя дыхание.

"Я никогда в жизни не была так потрясена. Разве это не забавно? Это мальчики?
 Как ты собираешься их назвать? Давай ещё раз посмотрим. Поддержи меня,
Джо, клянусь жизнью, для меня их слишком много, - возразил Лори.
рассматривая младенцев с видом большого, доброжелательного ньюфаундленда.
разглядывая пару младенческих котят.

"Мальчик и девочка. Разве они не красавцы?" сказал гордый папа, сияя при виде
маленьких красных скрючков, как будто они были ангелочками без крыльев.

«Самые замечательные дети, которых я когда-либо видел. Кто из них кто?» — и Лори наклонился,
как трубочист, чтобы рассмотреть вундеркиндов.

  «Эми повязала мальчику синюю ленту, а девочке — розовую, по-французски, так что вы всегда сможете их различить. Кроме того, у одного глаза голубые, а у другого — карие.

 Поцелуй их, дядя Тедди», — сказала озорница Джо.«Боюсь, им это может не понравиться», — начал Лори с необычной для него робостью в таких вопросах.


"Конечно, понравится, они уже привыкли. Сделайте это прямо сейчас, сэр!"
приказала Джо, опасаясь, что он предложит кого-нибудь вместо себя.

Лори скривился и послушно клюнул в каждую щёку.
маленькая щёчка, которая вызвала ещё один смешок и заставила младенцев завизжать.

 «Ну вот, я так и знал, что им это не понравится! Это мальчик; посмотрите, как он пинается; он
здорово бьёт кулаками. А теперь, юный Брук, врежь
как следует мужчине твоего роста, а?» — воскликнул Лори, радуясь
удару по лицу крошечным кулачком, который бесцельно размахивал
руками.

- Его назовут Джоном Лоуренсом, а девочку Маргарет - в честь матери и
бабушки. Мы назовем ее Дейзи, чтобы не было двух Мэг, а я
полагаю, что манни будет Джек, если мы не найдем имя получше, - сказала
Эми с интересом тетушки.

— Назови его Демиджон, а для краткости зови его Деми, — сказала Лори.

 — Дейзи и Деми — просто идеально! Я знала, что Тедди так и сделает, — воскликнула Джо, хлопая в ладоши.

 Тедди действительно так и сделал, потому что до конца главы детей звали «Дейзи» и «Деми».




 XXIX.

 ЗВОНКИ.


 [Иллюстрация: Звонки]

"Пойдём, Джо, пора."

"Для чего?"

"Ты же не хочешь сказать, что забыла, что обещала сегодня сделать со мной полдюжины звонков?"

«Я совершила в своей жизни много опрометчивых и глупых поступков, но не думаю, что когда-либо была настолько безумна, чтобы сказать, что сделаю шесть звонков за один день, когда один-единственный звонок расстраивает меня на неделю».

 «Да, сделала; это была наша сделка. Я должна была закончить рисунок Бет для тебя, а ты должна была пойти со мной и навестить наших соседей».

«Если бы это было честно — так было в контракте, и я соблюдаю букву своего контракта, Шейлок. На востоке сгущаются тучи; это _не_ честно,
и я не пойду».

«Вот это уже отговорки. Прекрасный день, дождя не предвидится, а ты
Вы гордитесь тем, что держите слово, так что будьте благородны, приходите и исполните свой долг, а потом отдыхайте ещё шесть месяцев.

В тот момент Джо была особенно увлечена шитьём, потому что она была главной портнихой в семье и гордилась тем, что умеет обращаться с иголкой так же хорошо, как с пером. Было очень неприятно, когда её застали за примеркой и приказали в лучшем наряде отправиться с визитами в тёплый июльский день. Она ненавидела официальные визиты и никогда не наносила их, пока Эми не вынудила её пойти на сделку.
подкупила или пообещала. В данном случае выхода не было, и,
вскрикнув от возмущения и заявив, что чувствует запах грозы, она сдалась, отложила работу и, взяв шляпу и перчатки, с видом покорности судьбе сказала Эми, что жертва готова.

"Джо Марч, ты достаточно порочна, чтобы спровоцировать святого! Надеюсь, ты не собираешься звонить в таком виде, — воскликнула Эми, с удивлением глядя на неё.

"Почему бы и нет? Я опрятная, прохладная и удобная; вполне подходящая для прогулки по пыльной дороге в тёплый день. Если людям больше нравится моя одежда, чем я сама,
Что касается меня, я не хочу их видеть. Вы можете одеться и для того, и для другого, и быть настолько элегантной, насколько вам угодно: вам это идёт, а мне — нет, и украшения меня только беспокоят.

 «О боже!» — вздохнула Эми. — «Теперь она в дурном расположении духа и будет отвлекать меня, пока я не подготовлю её как следует». Я уверена, что мне совсем не
хочется идти сегодня, но это долг, который мы должны вернуть обществу, и
платить его должны только мы с тобой. Я сделаю для тебя всё, что угодно, Джо, если ты
только нарядишься и поможешь мне с церемонией. Ты так хорошо говоришь, так аристократично выглядишь в своих лучших нарядах и так хорошо себя ведёшь
«Если ты постараешься, то у тебя всё получится, и я буду тобой гордиться. Я боюсь идти одна;
приди и позаботься обо мне».

«Ты хитрая маленькая плутовка, раз так льстишь и упрашиваешь свою злую сестру. Мысль о том, что я аристократка и хорошо воспитана, а ты боишься идти куда-то одна! Не знаю, что из этого абсурднее». Что ж, я пойду, если придётся, и сделаю всё, что в моих силах. Ты будешь командовать экспедицией, а я буду слепо подчиняться; тебя это устроит? — сказала
Джо, внезапно сменив капризность на покорность, как у ягнёнка.

"Ты настоящий херувим! А теперь надень всё самое лучшее, и я расскажу тебе,
Я хочу, чтобы ты знала, как вести себя в каждом из этих мест, чтобы произвести хорошее
впечатление. Я хочу, чтобы ты нравилась людям, и они бы тебе нравились, если бы ты
только постаралась быть немного более приятной. Причешись как следует и вложи
розовую розу в шляпку; это тебе идёт, а в своём простом костюме ты выглядишь слишком
строго. Возьми свои лёгкие перчатки и вышитый носовой платок.
Мы заедем к Мэг и возьмём у неё белый зонт, а потом ты сможешь взять мой голубенький.

Пока Эми одевалась, она отдавала приказы, и Джо их выполняла, хотя и не без возражений, потому что она вздыхала, шурша одеждой.
в своей новой organdie, мрачно нахмурился в себя, как она связала шляпку
строки в безупречной лук, жестоко боролся с пинов как она
наденьте на нее ошейник, весь в морщинах ее характеристики в целом она взбила
платок, чей вышивка как раздражает ее нос, как
присутствует миссия в том, чтобы ее чувства; и когда она сжала руками
в плотные перчатки с тремя пуговицами и кисточками, как последний штрих
элегантность, она повернулась к Эми с имбецил выражение лица,
говоря безропотно,--

«Я совершенно несчастен, но если вы считаете меня привлекательным, я умру
счастливым».

«Вы очень хороши; медленно повернитесь и позвольте мне хорошенько вас рассмотреть». Джо повернулась, и Эми прикоснулась к ней то тут, то там, а затем откинулась назад, склонив голову набок, и любезно заметила: «Да, вы подойдёте; ваша голова — это всё, о чём я могла бы просить, потому что этот белый чепец с розой просто восхитителен. Расправьте плечи и свободно держите руки, даже если вам жмут перчатки». Есть одна вещь, которую ты можешь сделать хорошо, Джо, — это надеть шаль. Я не могу, но мне очень приятно тебя видеть, и я так рада, что тётя Марч подарила тебе эту чудесную шаль. Она простая, но
«Ты такой красивый, а эти складки на рукаве такие изящные. А подол моей мантии не задирается? Я люблю показывать свои сапоги, потому что у меня красивые ноги, хоть и не такой красивый нос».

 «Ты прекрасен и всегда будешь радовать меня», — сказала Джо, с видом знатока рассматривая синее перо на фоне золотистых волос. «Мне что, тащить своё лучшее платье по пыли или задрать его,
пожалуйста, мэм?»

«Держите его приподнятым, когда идёте, но опускайте в доме; вам больше всего идёт свободный стиль, и вы должны научиться грациозно опускать юбки. Вы
не наполовину застегнутой манжеты; делай это сразу. Вы никогда не будете смотреть
если вы не будете осторожны о мелких деталях, ибо они делают
в этом ублажать целые".

Джо вздохнула и принялась отрывать пуговицы от своей перчатки, застегивая
манжету; но, наконец, обе были готовы и уплыли, выглядя так, словно
"хорошенькие, как на картинке", - сказала Ханна, высунувшись из верхнего окна, чтобы
понаблюдать за ними.

«Джо, дорогая, Честеры считают себя очень элегантными людьми, поэтому
я хочу, чтобы ты вела себя как можно лучше. Не делай резких замечаний и не веди себя странно, хорошо? Просто будь спокойной, сдержанной и
«Тихо, — это безопасно и по-девичьи, и ты легко справишься за пятнадцать минут», — сказала Эми, когда они подошли к первому месту, взяв напрокат белый зонтик и пройдя осмотр у Мэг, с ребёнком на каждой руке.

"Дай-ка посмотреть. «Спокойно, прохладно и тихо» — да, думаю, это я могу обещать.
Я играла роль чопорной молодой леди на сцене, и я попробую
сыграть её. Мои способности велики, как ты увидишь; так что не волнуйся, дитя моё.

Эми выглядела успокоенной, но непослушная Джо приняла её слова на веру, потому что во время первого звонка она сидела, изящно выпрямив спину и расправив плечи.
правильно одетая, спокойная, как летнее море, прохладная, как снежный сугроб, и молчаливая, как сфинкс. Напрасно миссис Честер упоминала свой «очаровательный роман», а мисс Честер рассказывала о вечеринках, пикниках, опере и моде; на всё это она отвечала улыбкой, поклоном и скромным «да» или «нет». Напрасно Эми телеграфировала
словом «Говори», пыталась разговорить её и незаметно толкала
ногой. Джо сидела, словно ничего не замечая, с видом,
как у Мод, «безупречно правильным, восхитительно пустым».

"Что за надменное, неинтересное создание эта старшая мисс Марч!" - таково было
к сожалению, услышанное замечание одной из дам, когда за гостями закрылась дверь
. Джо смеялся бесшумно по залу,
но Эми посмотрел на него с негодованием по поводу невыполнения ее распоряжений, и очень
естественно, возложил всю вину на Джо.

"Как ты могла спутать меня так? Я просто хотел, чтобы ты вела себя должным образом.
достойно и собранно, и ты стала идеальной фигурой.
камень. Постарайся быть общительной в «Ягнятах», сплетничай, как другие девочки, и
интересуйся нарядами, флиртом и всякой ерундой, которая приходит в голову.
Они вращаются в высшем обществе, и для нас было бы полезно с ними познакомиться, и
я ни за что не упущу возможности произвести там хорошее впечатление.

«Я буду любезной, буду сплетничать и хихикать, ужасаться и восхищаться
любой мелочью, которая вам понравится. Мне это даже нравится, а теперь я
буду изображать так называемую «очаровательную девушку». Я умею это делать, потому что у меня есть Мэй
Честер в качестве образца, и я улучшу его. Посмотрим, не скажут ли «Ягнята»: «Какая Джо Марч живая и милая!»

Эми забеспокоилась, да и как иначе, ведь Джо стала странной.
Неизвестно было, где она остановится. Лицо Эми вытянулось, когда она увидела, как её сестра впорхнула в соседнюю гостиную, расцеловала всех молодых леди, любезно улыбнулась молодым джентльменам и присоединилась к беседе с воодушевлением, которое поразило всех присутствующих. Миссис Лэмб, у которой Эми была любимицей, завладела ею и заставила выслушать длинный рассказ о последнем нападении Лукреции, в то время как трое очаровательных молодых джентльменов крутились поблизости, ожидая паузы, чтобы броситься на помощь. В таком положении она была бессильна остановить Джо, которая, казалось,
одержимая духом озорства, она болтала так же многословно, как и старая
леди. Вокруг неё собралась группа людей, и Эми напрягала слух, чтобы
услышать, что происходит, потому что обрывки фраз вызывали у неё тревогу,
а округлившиеся глаза и поднятые рукиОна изнывала от любопытства, а частые взрывы смеха заставляли её
хотеть присоединиться к веселью. Можно представить, как она страдала,
подслушивая обрывки подобных разговоров:

 «Она прекрасно ездит верхом, кто её научил?»

 «Никто; она тренировалась, взбираясь на дерево, держась за поводья и
прямо сидя на старом седле». Теперь она ездит на чём угодно, потому что не знает, что такое страх, и конюх даёт ей лошадей
подешевле, потому что она так хорошо их обучает возить дам. Она так увлечена этим, что я часто говорю ей: если ничего не выйдет, она может стать
«Лошадница, и пусть так и живёт».

При этих ужасных словах Эми с трудом сдержалась, потому что
создавалось впечатление, что она довольно легкомысленная молодая леди,
что было ей особенно неприятно. Но что она могла сделать? Ведь
старушка была в самом разгаре своей истории, и не успела она
закончить, как Джо снова пустилась в откровения и совершила ещё
больше ужасных ошибок.

«Да, Эми была в отчаянии в тот день, потому что все хорошие животные ушли,
а из трёх оставшихся один был хромым, другой слепым, а третий таким упрямым, что
вы должны поставить грязи в рот, прежде чем он начнется. Хорошее животное для
сторона удовольствие, не так ли?"

"Что же она выберет?" - спросил один из смеющихся мужчин, которые поданы
предмет.

- Ни один из них; она услышала о молодом коне на ферме за рекой
и, хотя леди никогда не ездила на нем верхом, она решила попробовать,
потому что он был красив и резв. Её попытки были поистине жалкими: некому было подвести лошадь к седлу, поэтому она подвела седло к лошади. Боже мой, она действительно перетащила его.
Она взяла седло, надела его на лошадь и подъехала к амбару, к величайшему
удивлению старика!

 [Иллюстрация: она надела седло на лошадь]

"Она ездила верхом на лошади?"

"Конечно, ездила, и ей это очень понравилось. Я ожидал, что её
приведут домой в клочья, но она прекрасно справилась и была в центре внимания.

— Что ж, я считаю это смелым поступком! — и юный мистер Лэмб одобрительно
посмотрел на Эми, гадая, что такого могла сказать его мать, что девочка так покраснела и смутилась.

 Через мгновение она покраснела ещё сильнее и смутилась ещё больше, когда
Внезапный поворот в разговоре привёл к теме одежды. Одна из
молодых леди спросила Джо, где она взяла симпатичную невзрачную шляпку, которую надела на пикник, и глупая Джо вместо того, чтобы упомянуть место, где она была куплена два года назад, вынуждена была ответить с ненужной откровенностью:
«О, её нарисовала Эми; такие мягкие оттенки не купишь, поэтому мы рисуем свои в любом цвете, который нам нравится. Очень удобно иметь сестру-художницу».

«Разве это не оригинальная идея?» — воскликнула мисс Лэмб, которой Джо очень понравилась.

 «Это ничто по сравнению с некоторыми её блестящими выступлениями.
нет ничего такого, чего бы не смог сделать ребенок. Почему, она хотела пара синие ботинки для
Участник Салли, так что она просто нарисовал ее грязные белые самой прекрасной
оттенок небесно-голубого цвета вы когда-либо видели, и выглядели они точно, как и сатин,"
добавил Джо, с гордости за достижения своей сестры, что
раздраженный Эми, пока она не почувствовала, что было бы облегчением, чтобы бросить ее
футляр для визитных карточек на нее.

«На днях мы читали ваш рассказ и он нам очень понравился», —
заметила старшая мисс Лэмб, желая сделать комплимент даме-писательнице,
которая, надо признаться, в тот момент выглядела не очень.

Любое упоминание о ее "работах" всегда плохо действовало на Джо, которая либо
становилась жесткой и выглядела оскорбленной, либо меняла тему резким_
замечанием, как сейчас. "Жаль, что вы не нашли ничего лучшего для чтения. Я пишу
эту чушь, потому что она продается и нравится обычным людям. Ты
собираешься в Нью-Йорк этой зимой?"

Поскольку мисс Лэмб «наслаждалась» этой историей, её речь была не совсем
благодарной или хвалебной. Как только она произнесла эти слова, Джо поняла свою ошибку;
но, боясь усугубить ситуацию, она вдруг вспомнила, что должна была
сделать первый шаг к отступлению, и сделала это с
внезапность, которая оставила троих людей с незаконченными предложениями во рту
.

"Эми, мы _м_ должны_ идти. _Good_-by, дорогая; _do_ заходи к нам; мы
_pin_ ждем тебя в гости. Я не осмеливаюсь просить вас, мистер Лэмб; но если вы
не придете, не думаю, что у меня хватит духу отослать вас.

Джо произнесла это с такой забавной пародией на восторженный стиль Мэй Честер,
что Эми как можно быстрее вышла из комнаты, испытывая сильное
желание одновременно смеяться и плакать.

"Разве я не хорошо это сделала?" — спросила Джо с довольным видом, когда они
уходили.

«Хуже и быть не могло», — был сокрушительный ответ Эми. «Что
заставило тебя рассказывать эти истории о моём седле, шляпах, ботинках и
прочем?»

 «Ну, это же забавно и развлекает людей». Они знают, что мы бедны, поэтому нет смысла
притворяться, что у нас есть конюхи, что мы покупаем по три-четыре шляпы в сезон и
у нас все так же легко и прекрасно, как у них ".

"Тебе не нужно идти и рассказывать им обо всех наших маленьких хитростях и выставлять напоказ нашу
бедность таким совершенно ненужным образом. У тебя нет ни капли надлежащей
гордости, и ты никогда не научишься, когда придерживать язык, а когда говорить, -
в отчаянии сказала Эми.

Бедняжка Джо выглядела смущённой и молча тёрла кончик носа жёстким носовым платком, словно каясь в своих проступках.

"Как мне себя вести здесь?" — спросила она, когда они подошли к третьему особняку.

"Как тебе будет угодно; я умываю руки," — коротко ответила Эми.

"Тогда я буду веселиться. Мальчики дома, и мы хорошо проведём время. Видит Бог, мне нужно немного отвлечься, потому что элегантность плохо влияет на моё здоровье, — грубовато ответила Джо, расстроенная тем, что ей не удалось подобрать костюм.

 Радостный приём от трёх больших мальчиков и нескольких симпатичных детей
Джо быстро успокоила её расстроенных чувств и, оставив Эми развлекать хозяйку и мистера Тюдора, который тоже зашёл в гости, посвятила себя молодёжи и нашла эту перемену освежающей. Она с большим интересом слушала истории из колледжа, безропотно гладила овчарок и пуделей, искренне соглашалась с тем, что «Том Браун был душкой».
несмотря на неуместную форму похвалы; и когда один мальчик предложил ей
пойти посмотреть на его черепаху, она с готовностью согласилась,
и мама улыбнулась ей, поправляя шляпку, которая была сдвинута набок
в плачевном состоянии из-за сыновних объятий, медвежьих, но нежных, и
дорогих ей больше, чем самая безупречная _причёска_ из рук вдохновлённой француженки.

Предоставив сестру самой себе, Эми продолжила наслаждаться жизнью. Дядя мистера Тюдора женился на англичанке, которая приходилась троюродной сестрой живущему в Англии лорду, и Эми относилась ко всей этой семье с большим уважением, потому что, несмотря на своё американское происхождение и воспитание, она обладала тем почтением к титулам, которое присуще лучшим из нас, — той неосознанной верностью изначальной вере в королей, которая
самая демократическая нация на свете, переживавшая брожение умов с приходом
королевского златовласого паренька несколько лет назад, и это до сих пор
имеет какое-то отношение к любви, которую молодая страна испытывает к старой,
как большой сын к властной маленькой матери, которая держала его, пока
могла, и отпустила с прощальным выговором, когда он взбунтовался. Но даже удовольствие от разговора с дальним родственником из
британской знати не заставило Эми забыть о времени, и когда прошло
необходимое количество минут, она неохотно оторвалась от
в этом аристократическом обществе и поискала глазами Джо, горячо надеясь,
что её неисправимую сестру не обнаружат в таком положении, которое
навлекло бы позор на имя Марч.

 [Иллюстрация: могло быть и хуже]

Могло быть и хуже, но Эми считала, что и так плохо, потому что Джо сидела на
траве в окружении мальчишек, а грязная собака лежала на
юбке её праздничного платья и слушала, как она рассказывает
о проделках Лори своей восхищённой аудитории. Один маленький ребёнок
тыкал черепах любимым зонтиком Эми, а второй ел
Пряник поверх лучшего чепчика Джо, а третий играет в мяч её
перчатками. Но все веселились, и когда Джо собрала свои
повреждённые вещи, чтобы уйти, её провожатый пошёл с ней, умоляя
придти ещё раз: «Было так весело слушать о проделках Лори».

«Отличные мальчики, не так ли?» После этого я снова чувствую себя молодой и энергичной, —
сказала Джо, прогуливаясь и заложив руки за спину, отчасти по привычке, отчасти чтобы скрыть испачканный зонтик.

 — Почему ты всегда избегаешь мистера Тюдора? — спросила Эми, благоразумно воздержавшись от
комментариев по поводу потрёпанного вида Джо.

«Он мне не нравится; он важничает, задирает своих сестёр, беспокоит отца
и неуважительно отзывается о матери. Лори говорит, что он быстрый,
а я не считаю его желанным знакомым, поэтому оставляю его в покое».

 «Ты мог бы, по крайней мере, вести себя с ним вежливо». Ты холодно кивнула ему, а
только что вежливо поклонилась и улыбнулась Томми Чемберлену,
чей отец держит продуктовый магазин. Если бы ты просто поменяла местами кивок и
поклон, это было бы правильно, — осуждающе сказала Эми.

"Нет, не было бы, — возразила своенравная Джо. — Я не люблю, не уважаю и не
восхищаюсь Тюдором, хотя племянница племянника дяди его дедушки _ была_
троюродной сестрой лорда. Томми беден, застенчив, добр и очень
умен; я о нем хорошего мнения и хочу показать, что это так, потому что он
джентльмен, несмотря на свертки в оберточной бумаге.

"Бесполезно пытаться спорить с тобой", - начала Эми.

— Не в последнюю очередь, моя дорогая, — перебила Джо, — так что давай вести себя дружелюбно и оставим здесь визитку, раз уж Королей здесь нет, за что я им очень благодарна.

Визитка выполнила свою функцию, и девушки пошли дальше, а Джо
Когда мы добрались до пятого дома и нам сказали, что молодые леди заняты,
я возблагодарил судьбу.

"А теперь пойдёмте домой и не будем сегодня думать о тёте Марч. Мы можем забежать туда в любое время, и очень жаль тащиться по пыли в наших лучших фартуках и передниках, когда мы устали и раздражены."

"Говорите за себя, пожалуйста. Тетушка любит, чтобы мы оказывали ей
услугу, приезжая с шиком и нанося официальный визит; это пустяк,
но ей это нравится, и я не думаю, что это повредит вашим вещам
в такой же степени, как если бы грязные собаки и неряшливые мальчишки
их испортили
они. Наклонись и дай мне стряхнуть крошки с твоей шляпки.

"Какая хорошая девочка, Эми!" - сказал Джо, с покаянным взглядом
ее собственный поврежденный костюм, как и у ее сестры, которая была свежей и
безупречно до сих пор. "Хотел бы я, чтобы мне было так же легко делать маленькие вещи, чтобы
понравиться людям, как тебе. Я думаю о них, но на то, чтобы сделать их, уходит слишком много времени; поэтому я жду случая оказать большую услугу и упускаю из виду мелкие; но, как мне кажется, в конце концов они говорят лучше всего.

Эми улыбнулась и сразу же смягчилась, сказав с материнской заботой:

«Женщины должны научиться быть приятными в общении, особенно бедные, потому что у них нет другого способа отплатить за добро, которое они получают. Если бы вы помнили об этом и следовали этому, вас бы любили больше, чем меня, потому что вас больше».

«Я сварливая старуха и всегда такой буду, но я готова признать, что ты прав. Только мне легче рискнуть жизнью ради человека, чем быть с ним любезной, когда мне этого не хочется. Это большое несчастье — иметь такие сильные симпатии и антипатии, не так ли?»

«Ещё большее несчастье — не уметь их скрывать». Я не возражаю сказать, что я
Я не одобряю Тюдора так же, как и вы, но я не обязана говорить ему об этом, как и вы, и нет смысла портить себе настроение из-за него.

 «Но я думаю, что девушки должны показывать, что они не одобряют молодых людей, и как они могут это делать, кроме как своими манерами?» Проповедь ни к чему хорошему не приводит
к моему сожалению, я знаю это с тех пор, как мне пришлось управлять Тедди; но есть
много маленьких способов, которыми я могу повлиять на него без слов, и я
скажи, что мы хотели бы сделать это с другими, если сможем ".

"Тедди - замечательный мальчик, и его нельзя брать за образец других
— мальчики, — сказала Эми тоном, полным серьёзной убеждённости, который привёл бы в ужас «замечательного мальчика», если бы он это услышал. «Если бы мы были красавицами или богатыми и знатными женщинами, мы могли бы что-то сделать, но если мы будем хмуриться на одних молодых джентльменов, потому что они нам не нравятся, и улыбаться другим, потому что они нам нравятся, это ни на что не повлияет, и нас сочтут странными и пуританскими».

 «Значит, мы должны терпеть то, что нам не нравится, и людей, которых мы ненавидим, только потому, что мы не красавицы и не миллионерши?» Это хороший вид морали".
мораль.

«Я не могу с этим спорить, я знаю только, что таков мир, и люди, которые выступают против этого, только смеются над своими страданиями. Я не люблю реформаторов и надеюсь, что ты никогда не попытаешься стать одним из них».

 «Они мне нравятся, и я стану одним из них, если смогу, потому что, несмотря на насмешки, мир без них не обошёлся бы». Мы не можем прийти к согласию
по этому вопросу, потому что вы принадлежите к старой закалке, а я — к новой: вы будете чувствовать себя лучше, но я проведу время с большим удовольствием. Думаю, мне скорее понравятся удары дубинками и свист.

— Что ж, теперь возьми себя в руки и не беспокой тетю своими новыми идеями.

 — Я постараюсь, но я всегда не могу удержаться от того, чтобы не выпалить какую-нибудь особенно резкую фразу или революционное высказывание в её присутствии; это моя погибель, и я ничего не могу с этим поделать.

Они застали тётю Кэррол с пожилой дамой, увлечёнными каким-то очень интересным разговором.
Но они прервались, когда вошли девочки, и по их взглядам было понятно, что они говорили о своих племянницах. Джо была не в духе, и её дурное настроение вернулось; но
Эми, которая добродетельно исполняла свой долг, сохраняла самообладание и была довольна.
все были в самом ангельском расположении духа. Этот дружелюбный настрой
сразу же ощущался, и обе тётушки ласково называли её «моя дорогая»,
глядя на неё так, как они впоследствии выразились: «Этот ребёнок
с каждым днём становится всё лучше».

 «Ты собираешься помочь с ярмаркой, дорогая?» — спросила миссис Кэррол,
когда Эми села рядом с ней с доверчивым видом, который так нравится пожилым людям в молодых.

— Да, тётя. Миссис Честер спросила, не хочу ли я, и я предложила обслужить стол, потому что мне нечего предложить, кроме своего времени.

 — Я не хочу, — решительно вмешалась Джо. — Я терпеть не могу, когда мне покровительствуют, и
Честеры считают, что это большая честь — позволить нам помочь с их ярмаркой,
на которой будут присутствовать важные персоны. Я удивлена, что ты согласилась, Эми: они хотят, чтобы ты
работала.

 «Я готова работать: это нужно как вольноотпущенникам, так и Честерам,
и я думаю, что с их стороны очень любезно позволить мне разделить с ними труд и веселье.
 Покровительство не беспокоит меня, если оно искреннее».

 «Совершенно верно и правильно». Мне нравится твой благодарный дух, моя дорогая; мне
приятно помогать людям, которые ценят наши усилия: некоторые этого не
делают, и это тяжело, — заметила тётя Марч, глядя на Джо поверх очков.
которая сидела в стороне, раскачиваясь в кресле, с несколько угрюмым выражением лица.

 [Иллюстрация: Звонок в доме тёти Марч]

Если бы Джо только знала, какое великое счастье висело на волоске для одного из них, она бы в ту же минуту превратилась в ангелочка; но, к сожалению, у нас нет окон в груди, и мы не можем видеть, что происходит в умах наших друзей; и лучше для нас, что мы не можем этого видеть, в целом, но иногда это было бы таким утешением, такой экономией времени и нервов. Своей следующей речью Джо лишила себя
несколько лет удовольствия и своевременный урок в искусстве держать язык за зубами.

"Я не люблю одолжений; они угнетают и заставляют меня чувствовать себя рабыней. Я
предпочла бы делать всё сама и быть совершенно независимой."

"Кхе-кхе!" — тихо кашлянула тётя Кэррол, взглянув на тётю Марч.

— Я же тебе говорила, — сказала тётя Марч, решительно кивнув тёте Кэррол.

К счастью, Джо не осознавала, что натворила, и сидела, задрав нос, с революционным видом, который был совсем не привлекательным.

— Ты говоришь по-французски, дорогая? — спросила миссис Кэррол, положив руку на
Эми.

— Довольно хорошо, спасибо тёте Марч, которая позволяет Эстер разговаривать со мной так часто, как мне нравится, — ответила Эми с благодарным взглядом, и пожилая леди приветливо улыбнулась.

"Как у вас с языками?" — спросила миссис Кэррол у Джо.

"Не знаю ни слова; я очень глупа в том, что касается учёбы; терпеть не могу
— По-французски, это такой скользкий, глупый язык, — был _резкий_
 ответ.

 Дамы снова переглянулись, и тётя Марч сказала Эми: — Ты
теперь совсем сильная и здоровая, дорогая, я надеюсь? Глаза тебя больше не беспокоят, да?

"Вовсе нет, благодарю вас, мэм. Я очень хорошо, и хотела сделать великий
все следующей зимой, так что я может быть готов в Рим, если что
радостное время прибывает".

"Хорошая девочка! Ты заслуживаешь уйти, и я уверена, что когда-нибудь ты это сделаешь", - сказала
Тетя Марч, одобрительно похлопав Эми по голове, когда та подобрала мяч
для нее.

 «Перевяжи, запри на засов,
 Сядь у огня и крутись», —

 проворчала Полли, наклонившись со своего насеста на спинке её стула, чтобы
поглядеть в лицо Джо с таким комичным видом дерзкого любопытства, что
нельзя было не рассмеяться.

«Какая наблюдательная птичка», — сказала пожилая дама.

«Пойдём прогуляемся, дорогая?» — воскликнула Полли, подпрыгивая к буфету с видом, говорящим о том, что она объелась леденцами.

«Спасибо, я пойду. Пойдём, Эми», — и Джо завершила визит,
чувствуя, как никогда прежде, что визиты плохо влияют на её здоровье. Она по-джентльменски пожала им руки, но Эми
поцеловала обеих тётушек, и девушки ушли, оставив после себя
ощущение тени и солнечного света. Это впечатление заставило
тёту Марч сказать, когда они исчезли:

«Тебе лучше сделать это, Мэри; я дам тебе денег», — и тётя Кэрол решительно
ответила: «Я, конечно, сделаю это, если её отец и мать согласятся».

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: У вас будет другой стол]

 XXX.

 ПОСЛЕДСТВИЯ.


Ярмарка миссис Честер была настолько элегантной и изысканной, что молодые дамы из окрестностей считали за честь быть приглашёнными за стол, и все были очень заинтересованы в
Неважно. Эми пригласили, а Джо — нет, что было к лучшему для всех
сторон, так как в тот период своей жизни она была явно не в себе,
и потребовалось немало тяжёлых ударов, чтобы научить её ладить с людьми.
«Надменное, неинтересное создание» оставили в покое, но талант и вкус Эми были должным образом оценены предложением участвовать в выставке, и она приложила все усилия, чтобы подготовить и обеспечить подходящие и ценные экспонаты.

Всё шло гладко до дня открытия выставки, а затем произошла одна из тех мелких стычек, которые почти неизбежны.
Этого невозможно избежать, когда двадцать пять женщин, старых и молодых,
со всеми их личными обидами и предрассудками, пытаются работать вместе.

 Мэй Честер немного завидовала Эми, потому что та пользовалась большей
популярностью, чем она сама, и как раз в это время произошло несколько незначительных
событий, которые усилили это чувство. Изящные работы Эми, выполненные пером и чернилами,
полностью затмили расписные вазы Мэй — это был первый шип; затем
всемогущий Тюдор четыре раза танцевал с Эми на званом вечере и
только один раз с Мэй — это был шип номер два; но главный шип
Обида, которая терзала её душу и служила оправданием её недружелюбному поведению, была вызвана слухом, который кто-то из услужливых сплетников нашептал ей, что мартовские девушки смеялись над ней в «Ягнятах». Вся вина должна была пасть на Джо, потому что её озорная пародия была слишком правдоподобной, чтобы её не заметили, а весёлые «Ягнята» позволили шутке выйти наружу. Однако ни один намёк на это не дошёл до виновных, и можно себе представить, как расстроилась Эми, когда в самый вечер перед ярмаркой, когда она наводила последний лоск на свой красивый стол, миссис
Честер, которая, конечно, возмутилась предполагаемой насмешкой над её дочерью,
сказала мягким тоном, но с холодным взглядом:

"Я заметила, дорогая, что среди молодых леди есть недовольство по поводу того, что я отдаю этот стол кому-то, кроме моих девочек. Поскольку это самый заметный, а некоторые говорят, что и самый привлекательный стол из всех, и они главные устроительницы ярмарки, считается, что им лучше занять это место. Простите, но я знаю, что вы слишком искренне заинтересованы в
этом деле, чтобы обращать внимание на небольшое личное разочарование, и вы
можете сесть за другой стол, если хотите.

Миссис Честер заранее представляла, что ей будет легко произнести эту маленькую речь, но когда пришло время, ей оказалось довольно трудно произнести её непринуждённо, в то время как ничего не подозревающая Эми смотрела на неё с удивлением и тревогой.

Эми почувствовала, что за этим что-то стоит, но не могла догадаться, что именно, и тихо сказала, чувствуя себя уязвлённой и показывая, что она чувствует:

«Может быть, вы предпочли бы, чтобы я вообще не садилась за этот стол?»

— «Ну же, дорогая, не расстраивайся, прошу тебя; это просто вопрос целесообразности, понимаешь; мои девочки, естественно, возьмут на себя инициативу, и это
Стол считается их надлежащим местом. _Я_ думаю, что это очень подходит
вам, и я очень благодарна вам за ваши усилия, чтобы сделать его таким красивым;
но мы, конечно, должны отказаться от своих личных желаний, и я позабочусь о том, чтобы у вас было хорошее место в другом месте. Вам не нравится столик для цветов?
Маленькие девочки взялись за него, но они разочарованы. Вы могли бы сделать из него
очаровательную вещь, а столик для цветов всегда привлекателен, знаете ли.

«Особенно джентльменам», — добавила Мэй, и взгляд, которым она при этом одарила Эми, пролил свет на одну из причин её внезапного падения в глазах общества. Она сердито покраснела, но
Она не обратила внимания на этот девичий сарказм и ответила с неожиданной любезностью:

 «Как вам будет угодно, миссис Честер. Я немедленно уступлю вам своё место и присмотрю за цветами, если хотите».

 «Вы можете положить свои вещи на свой стол, если хотите», — начала она.
Мэй, испытывая лёгкое угрызение совести, смотрела на красивые полочки, раскрашенные ракушки и причудливые украшения, которые Эми так тщательно изготовила и так изящно расставила. Она хотела сказать это по-доброму, но Эми неправильно поняла её и быстро ответила:

— О, конечно, если они вам мешают, — и, быстро собрав свои работы в фартук, она ушла, чувствуя, что её и её произведения искусства оскорбили так, что это уже не простишь.

«Теперь она злится. О боже, лучше бы я не просила тебя говорить, мама», —
сказала Мэй, с грустью глядя на пустые места на своём столе.

«Девчачьи ссоры быстро забываются», — ответила её мать, чувствуя себя немного неловко из-за того, что сама в этом участвовала.

 Девочки с восторгом приветствовали Эми и её сокровища, и этот радушный приём немного успокоил её встревоженный дух, и она упала на
Она работала, полная решимости добиться успеха в цветоводстве, если не сможет добиться успеха в искусстве. Но
всё, казалось, было против неё: было поздно, и она устала; все были слишком заняты своими делами, чтобы помочь ей; а маленькие девочки только мешали, потому что суетились и болтали, как сороки, создавая большую неразбериху в своих наивных попытках сохранить идеальный порядок. Вечнозелёная арка не удержалась в вертикальном положении
после того, как она её установила, а зашаталась и грозила обрушиться ей на голову,
когда подвесные корзины наполнились; на её лучшую плитку попала вода
вода, которая оставила на щеке Купидона сероватую слезу; она ушибла руки, стуча молотком, и замёрзла, работая на сквозняке, и это последнее
несчастье наполнило её тревожными мыслями о завтрашнем дне. Любая девочка-читательница,
которая страдала от подобных несчастий, посочувствует бедной Эми и
пожелает ей успешно справиться с заданием.

 Когда она рассказала эту историю вечером, дома
возмутились. Её мать сказала, что это позор, но добавила, что она поступила правильно. Бет заявила, что вообще не пойдёт на ярмарку, а Джо спросила, почему она не взяла все свои красивые вещи и не оставила этих злых людей
обойдусь без неё.

"То, что они злые, не значит, что я должна быть такой же. Я ненавижу подобные вещи,
и хотя я считаю, что имею право обижаться, я не собираюсь это показывать.
Они почувствуют это лучше, чем гневные речи или обиженные поступки, не так ли, Марми?"

«Это правильный настрой, моя дорогая; поцелуй за удар — это всегда лучше всего,
хотя иногда это не так-то просто сделать», — сказала её мать с видом человека, который знает разницу между проповедью и практикой.

 Несмотря на различные вполне естественные искушения обидеться и отомстить,
Эми придерживалась своего решения весь следующий день, намереваясь победить врага добротой. Она начала хорошо, благодаря молчаливому напоминанию, которое пришло к ней неожиданно, но очень кстати. В то утро, когда она накрывала на стол, пока девочки в соседней комнате наполняли корзины, она взяла в руки своё любимое произведение — маленькую книгу, старинную обложку которой её отец нашёл среди своих сокровищ и в которой на пергаментных листах она красиво оформила разные тексты. Она переворачивала страницы, изобилующие изящными узорами, с очень простительными
Гордостью её глаза остановились на одном стихе, который заставил её остановиться и задуматься. В обрамлении
ярких алых, синих и золотых завитков, среди шипов и цветов,
маленькие добрые духи помогали друг другу взбираться вверх и спускаться вниз.
Это были слова: «Возлюби ближнего своего, как самого себя».

«Я должна, но не буду», — подумала Эми, переводя взгляд с яркой страницы на недовольное лицо Мэй за большими вазами, которые не могли скрыть пустоту, которую когда-то заполняла её красивая работа. Эми постояла с минуту, перебирая в руках листы и читая на каждом из них милый упрёк в свой адрес.
все душевные терзания и духовная немилосердность. Множество мудрых и истинно
проповедуемых нам каждый день проповедников-несознательных служителей на улице,
в школе, в офисе или дома; даже ярмарочный стол может стать кафедрой, если
на нём можно произнести добрые и полезные слова, которые никогда не будут лишними.
Совесть Эми тут же прочитала ей небольшую проповедь из этого текста, и она сделала то, что многие из нас не всегда делают, — приняла проповедь близко к сердцу и сразу же применила её на практике.

 Группа девочек стояла вокруг стола Мэй, восхищаясь красивой
вещи и обсуждали смену продавщиц. Они понизили голоса.
но Эми знала, что они говорили о ней, услышав одну сторону истории
и соответственно оценив. Это было неприятно, но на нее снизошло лучшее настроение
, и вскоре представился шанс доказать это. Она
услышала, как Мэй печально сказала,--

"Это очень плохо, ибо нет времени, чтобы сделать другие вещи, и я не
хотите завалить с барахлишком. Тогда стол был накрыт:
теперь он испорчен.

«Осмелюсь предположить, что она вернёт их, если вы её попросите», — предположил кто-то.

«Как я могла после всей этой суматохи?» — начала Мэй, но не договорила, потому что
из коридора донёсся приятный голос Эми:

«Если они тебе нужны, можешь взять их, не спрашивая. Я просто подумала, что могла бы предложить вернуть их, потому что они принадлежат твоему столу, а не моему». Вот они, пожалуйста, возьмите их и простите меня, если я
поспешила и унесла их прошлой ночью.

Пока она говорила, Эми вернула свой вклад, кивнув и улыбнувшись, и
снова поспешила уйти, чувствуя, что сделать что-то доброе
проще, чем остаться и получить за это благодарность.

«Ну, я бы назвала это милостью с её стороны, не так ли?» — воскликнула одна из девушек.

 Мэй не расслышала ответа, но другая юная леди, чей характер, очевидно, немного испортился из-за приготовления лимонада, добавила с неприятным смехом: «Очень мило, потому что она знала, что не продаст их за своим столом».

Теперь это было трудно; когда мы приносим небольшие жертвы, нам хочется, чтобы их
хотя бы ценили; и на минуту Эми пожалела, что сделала это,
почувствовав, что добродетель не всегда вознаграждается. Но это так, как она вскоре
обнаружила; её настроение начало улучшаться, а стол —
цветы распускались под её умелыми руками; девочки были очень добры, и это маленькое
действие, казалось, удивительным образом разрядило обстановку.

Это был очень долгий день, и он был тяжёлым для Эми, которая сидела за своим
столом, часто совсем одна, потому что девочки очень скоро уходили: мало кто
покупал цветы летом, и её букеты начинали увядать задолго до вечера.

Художественный стол был самым привлекательным в комнате; вокруг него весь день толпились люди, а посыльные постоянно сновали туда-сюда с важными лицами и грохочущими ящиками для денег. Эми часто смотрела на
Она с тоской смотрела на него, мечтая оказаться там, где она чувствовала себя как дома и была счастлива,
а не в углу, где ей нечем было заняться. Некоторым из нас это могло показаться не таким уж трудным,
но для хорошенькой, беззаботной девушки это было не только утомительно,
но и очень тяжело, а мысль о том, что вечером её найдут там родные, Лори и его друзья, превращала это в настоящее мученичество.

Она не возвращалась домой до ночи, а когда пришла, выглядела такой бледной и тихой,
что они поняли, что день был тяжёлым, хотя она не жаловалась и даже не рассказала, что делала. Мать дала ей
Бет помогла ей одеться и сделала очаровательный венок для волос, а Джо удивила свою семью, приведя себя в порядок с необычной тщательностью и мрачно намекнув, что скоро всё изменится.

«Только не делай ничего грубого, пожалуйста, Джо». Я не хочу, чтобы из-за этого поднимался шум, так что пусть всё
пройдёт само собой, и веди себя хорошо, — взмолилась Эми, уходя пораньше в надежде найти ещё цветов, чтобы украсить свой бедный маленький
столик.

"Я просто хочу быть очаровательной со всеми, кого знаю, и как можно дольше удерживать их в твоём уголке. Тедди и его
«Мальчики помогут, и мы ещё повеселимся», — ответила Джо,
перегнувшись через калитку, чтобы посмотреть, не идёт ли Лори. Вскоре в сумерках послышались знакомые шаги, и она выбежала ему навстречу.

"Это мой мальчик?"

"Как и эта девочка!" — и Лори взял её за руку с видом человека, чьё желание было исполнено.

«О, Тедди, что за дела!» — и Джо с сестринским рвением рассказала Эми о проступках Эми.

 «Скоро приедет компания наших ребят, и я буду не я, если не заставлю их купить все цветы, которые у неё есть, и разбить лагерь
— Потом она будет сидеть за своим столом, — сказала Лори, горячо поддерживая её.

"Цветы совсем не красивые, говорит Эми, а свежие могут не успеть. Я не хочу быть несправедливой или подозрительной, но я бы не удивилась, если бы их вообще не было. Когда люди делают что-то плохое, они, скорее всего, сделают что-то ещё, — с отвращением заметила Джо.

— Разве Хейз не дал тебе лучшее из того, что было в наших садах? Я велел ему.

— Я не знал этого; наверное, он забыл; а так как твой дедушка был
болен, я не хотел беспокоить его расспросами, хотя и хотел кое-что взять.

"Ну, Джо, как ты могла подумать, что есть необходимость спрашивать! Они
такие же твои, как и мои. Разве мы не всегда во всем идем наперекор?"
начала Лори тоном, который всегда заставлял Джо становиться колючей.

"Боже Милостивый, надеюсь, что нет! половина твоих вещей мне бы совсем не подошла
. Но мы не должны здесь бездельничать; я должна помочь Эми, так что
ты иди и приведи себя в порядок; и если ты будешь так любезна и
позволишь Хейзу отнести несколько красивых цветов в Холл, я буду
тебя вечно благодарить.

"Не могла бы ты сделать это сейчас?" — спросила Лори так многозначительно, что Джо закрыла
Она с негостеприимной поспешностью захлопнула ворота перед его носом и крикнула сквозь прутья:
— Уходи, Тедди, я занята.

Благодаря заговорщикам в ту ночь всё изменилось; для
Хейс прислал целую охапку цветов и красивую корзину, украшенную в его лучших традициях, в качестве центрального элемента; затем вся семья Марч собралась в полном составе, и Джо приложила немало усилий, потому что люди не только пришли, но и остались, смеясь над её глупостями, восхищаясь вкусом Эми и, очевидно, получая огромное удовольствие. Лори и его друзья галантно бросились в бой, раскупая букеты,
расположилась перед столом и сделала этот уголок самым оживлённым местом в
комнате. Теперь Эми была в своей стихии и из благодарности, если не из чего-то большего, была настолько бодрой и любезной, насколько это было возможно, — примерно в то же время она пришла к выводу, что добродетель, в конце концов, сама себя вознаграждает.

 [Иллюстрация: купила букеты]

Джо вела себя образцово-показательно, и когда Эми была счастлива в окружении своей свиты, Джо бродила по залу, собирая разные сплетни, которые просветили её на тему
Честер сменил тему. Она упрекала себя за то, что тоже
злилась, и решила как можно скорее оправдать Эми; она также
узнала, что Эми сделала с вещами утром, и сочла её образцом великодушия. Проходя мимо стола для рисования, она
взглянула на него в поисках вещей сестры, но не увидела их.
«Полагаю, спряталась с глаз долой», — подумала Джо, которая могла простить
себе собственные ошибки, но горячо возмущалась любым оскорблением, нанесённым её семье.

"Добрый вечер, мисс Джо. Как дела у Эми?" — спросила Мэй с
Она примирительно улыбнулась, потому что хотела показать, что тоже может быть
щедрой.

"Она продала всё, что стоило продавать, и теперь наслаждается жизнью. Цветочная витрина всегда привлекает, знаете ли,
особенно джентльменов."

Джо не смогла удержаться и дала ей лёгкую пощёчину, но Мэй восприняла это так смиренно,
что уже через минуту пожалела об этом и принялась расхваливать большие вазы,
которые всё ещё оставались непроданными.

"А где же подсвечник Эми? Мне захотелось купить его для отца," — сказала Джо, которой не терпелось узнать, как обстоят дела с работой её сестры.

«Всё, что принадлежало Эми, давно продано; я позаботилась о том, чтобы их увидели нужные люди, и они принесли нам неплохую сумму денег», — ответила
Мэй, которая в тот день преодолела множество мелких искушений, как и Эми.

Джо, очень довольная, поспешила обратно, чтобы сообщить хорошие новости; и Эми выглядела одновременно тронутой и удивленной, когда услышала слова и манеру Мэй.

«А теперь, джентльмены, я хочу, чтобы вы пошли и выполнили свой долг перед другими столами так же щедро, как вы выполнили его перед моим, особенно перед художественным столом», — сказала она, отдавая распоряжение «Тедди», как девушки называли своих подруг из колледжа.

"Заряжайся, Честер, заряжайся!" - вот девиз этого стола; но выполняй свой
долг, как подобает мужчинам, и ты получишь за свои деньги _искусство_ во всех смыслах
от слова", - сказал неугомонный Джо, когда преданная фаланга готовилась
выйти на поле боя.

"Слышать - значит повиноваться, но март намного прекраснее мая", - сказал литтл
Паркер изо всех сил старался быть одновременно остроумным и нежным, но Лори быстро его осадила, сказав: «Очень хорошо, сынок, для маленького мальчика!» — и проводила его, по-отечески потрепав по голове.

 «Купи вазы», — прошептала Эми Лори, когда они остались одни.
огонь на голову её врага.

К великой радости Мэй, мистер Лоуренс не только купил вазы, но и
прошёл по залу с одной из них под мышкой. Другие джентльмены
с такой же опрометчивостью приобретали всевозможные хрупкие безделушки и
потом беспомощно бродили по залу, обременённые восковыми цветами, расписными веерами, филигранными портмоне и другими полезными и уместными покупками.

Тётя Кэррол была там, услышала эту историю, обрадовалась и сказала что-то миссис Марч в углу, отчего та просияла от удовольствия и посмотрела на Эми с гордостью и сочувствием.
беспокойство, хотя она и не выдала причину своего удовольствия, пока не прошло несколько дней.

 Ярмарка была признана успешной, и когда Мэй пожелала Эми спокойной ночи, она не «разрыдалась», как обычно, а нежно поцеловала её и посмотрела так, словно говорила: «Прости и забудь». Это удовлетворило Эми, и, вернувшись домой, она увидела, что вазы стоят на каминной полке в гостиной, и в каждой из них — большой букет. «Вознаграждение за великодушие маршала», — с
торжеством объявил Лори.

"В вас гораздо больше принципов, щедрости и благородства, чем в ком-либо другом"
— Я никогда не ценила тебя так, как сейчас, Эми. Ты вела себя очень мило, и я
уважаю тебя всем сердцем, — тепло сказала Джо, когда они расчёсывали волосы
вместе поздно вечером.

"Да, мы все так считаем и любим её за то, что она так легко прощает. Должно быть, это было ужасно тяжело после стольких лет работы и
желания продавать свои собственные красивые вещи. Не думаю, что я смогла бы сделать это так же любезно, как ты, — добавила Бет, не вставая с подушки.

 — Что вы, девочки, не нужно меня так хвалить; я просто сделала то, что должна была сделать.  Вы смеётесь надо мной, когда я говорю, что хочу быть леди, но я имею в виду настоящую леди
Я стараюсь быть благородной в мыслях и поступках, насколько это в моих силах. Я не могу объяснить точно, но я хочу быть выше мелких подлостей, глупостей и недостатков, которые портят многих женщин. Сейчас я далека от этого, но я стараюсь изо всех сил и надеюсь, что со временем стану такой, как мама.

Эми говорила искренне, и Джо сказала, сердечно обняв её:

«Теперь я понимаю, что ты имеешь в виду, и я больше никогда не буду над тобой смеяться. Ты взрослеешь быстрее, чем думаешь, и я возьму у тебя уроки настоящей вежливости, потому что ты, кажется, постиг секрет. Попробуй,
дорогая, когда-нибудь ты получишь свою награду, и никто не будет рад этому больше, чем я.

Через неделю Эми действительно получила свою награду, и бедной Джо было трудно радоваться. Пришло письмо от тёти Кэррол, и лицо миссис Марч просияло так, что Джо и Бет, которые были с ней, спросили, что за радостные вести.

«Тетя Кэррол в следующем месяце уезжает за границу и хочет…»

«Я поеду с ней!» — воскликнула Джо, вскакивая со стула в неконтролируемом восторге.


«Нет, дорогая, не ты, а Эми».

«О, мама! Она слишком маленькая, сначала поеду я. Я так этого хотела».
«Это было бы так полезно для меня и так чудесно — я
должна пойти».

«Боюсь, это невозможно, Джо. Тётя решительно говорит, что Эми
не в том состоянии, чтобы диктовать нам условия, когда она предлагает такую услугу».

«Так всегда бывает. Эми развлекается, а я работаю». Это несправедливо, о, это несправедливо! — страстно воскликнула Джо.

 «Боюсь, отчасти это твоя вина, дорогая. Когда тётя говорила со мной на днях, она сожалела о твоих прямолинейных манерах и слишком независимом характере;
и вот она пишет, словно цитируя твои слова: «Я планировала
сначала хотел пригласить Джо; но поскольку "одолжения обременяют ее", а она "ненавидит французский",
Думаю, я не рискну пригласить ее. Эми более послушна, она станет
хорошей компаньонкой для Фло и с благодарностью примет любую помощь, которую может оказать ей путешествие
".

"О, мой язык, мой отвратительный язык! почему я не могу научиться держать язык за зубами? — простонала Джо, вспомнив слова, которые её погубили. Когда она услышала объяснение процитированных фраз, миссис Марч с грустью сказала:

 «Я бы хотела, чтобы ты уехала, но на этот раз надежды нет. Так что постарайся отнестись к этому с юмором и не омрачай радость Эми упрёками».
или сожалений.

 «Я постараюсь», — сказала Джо, подмигнув и опустившись на колени, чтобы поднять корзину, которую радостно опрокинула. «Я возьму с неё пример и постараюсь не только казаться счастливой, но и быть ею, и не лишать её ни минуты счастья; но это будет нелегко, потому что это ужасное разочарование», — и бедная Джо оросила маленькую толстую подушечку для иголок, которую держала в руках, несколькими горькими слезами.

— Джо, дорогая, я очень эгоистична, но я не могла тебя бросить, и я рада, что ты ещё не уходишь, — прошептала Бет, обнимая её вместе с корзинкой с такой нежностью, что Джо почувствовала себя спокойнее.
несмотря на острое сожаление, из-за которого ей хотелось дать себе пощёчину и
смиренно попросить тётю Кэррол оказать ей эту услугу и посмотреть, с какой
благодарностью она это воспримет.

К тому времени, как вошла Эми, Джо уже могла принять участие в семейном
празднике; возможно, не так искренне, как обычно, но без
сожаления по поводу удачи Эми. Сама юная леди восприняла эту новость как великое благо,
торжественно ликуя, и в тот же вечер начала собирать свои краски и карандаши,
оставив такие мелочи, как одежда, деньги и паспорта, тем, кто был менее поглощён
видениями в искусстве, чем она сама.

"Для меня это не просто увеселительная поездка, девочки," — внушительно сказала она,
очищая свою лучшую палитру. "Это решит мою карьеру, потому что, если у меня есть
какой-то талант, я узнаю об этом в Риме и сделаю что-нибудь, чтобы доказать
это."

— А если нет? — сказала Джо, с красными от слёз глазами пришивая новые воротнички, которые должна была передать Эми.

 — Тогда я вернусь домой и буду зарабатывать на жизнь преподаванием рисования, — ответила стремящаяся к славе с философским спокойствием, но при этой мысли скривила лицо и стала царапать палитру, словно одержимая.
прежде чем она откажется от своих надежд.

"Нет, ты не откажешься; ты ненавидишь тяжёлую работу, и ты выйдешь замуж за какого-нибудь богача и
будешь сидеть в роскоши до конца своих дней, — сказала Джо.

"Твои предсказания иногда сбываются, но я не верю, что это
сбудется. Я бы очень хотела, чтобы это было так, потому что, если я сама не могу быть художницей, я бы хотела помогать тем, кто может, — сказала Эми, улыбаясь, как будто роль леди Баунтифул подходила ей больше, чем роль бедной учительницы рисования.

 «Хм!» — сказала Джо со вздохом. — «Если ты этого хочешь, то получишь это, потому что твои желания всегда исполняются, а мои — никогда».

— Ты бы хотела поехать? — спросила Эми, задумчиво постукивая ножом по носу.


"Очень!"

"Ну, через год или два я пришлю за тобой, и мы будем искать на Форуме
реликвии и осуществим все планы, которые мы так часто строили."

"Спасибо; Я напомню тебе о твоем обещании, когда наступит этот радостный день,
если он когда-нибудь наступит", - ответила Джо, принимая неопределенное, но великолепное предложение
со всей благодарностью, на какую была способна.

Времени на подготовку было мало, и в доме царило брожение
пока Эми не ушла. Джо держалась очень хорошо до последнего проблеска синего
Лента исчезла, когда она вернулась в своё убежище, на чердак, и плакала, пока не выплакала все слёзы. Эми тоже стойко держалась, пока пароход не отплыл; затем, когда трап уже собирались убрать, она вдруг осознала, что скоро целый океан окажется между ней и теми, кто любил её больше всего, и она прижалась к Лори, который задержался до последнего, и со слезами на глазах сказала:

— О, позаботься о них ради меня, и если что-нибудь случится…

— Я позабочусь, дорогая, я позабочусь, и если что-нибудь случится, я приду и утешу тебя, — прошептал Лори, не подозревая, что ему придётся это сделать.
сдержать своё слово.

 И Эми уплыла, чтобы найти старый мир, который всегда нов и прекрасен для юных глаз, а её отец и друг смотрели на неё с берега, горячо надеясь, что счастливую девушку, которая махала им рукой, не постигнет ничего, кроме удачи.

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: мы с Фло заказали кэб]

 XXXI.

 НАШ ЗАРУБЕЖНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ.


 "Лондон.
 "ДОРОГИЕ ЛЮДИ,--

 "Вот я действительно сижу на передние окна гостиницы бани,
 Пикадилли. Это не фешенебельное место, но дядя останавливался здесь
 много лет назад и больше никуда не поедет; впрочем, мы и не собираемся
 оставаться надолго, так что это не имеет большого значения. О, я не могу передать словами
 как мне все это нравится! Я никогда не смогу, так что я дам вам только отрывки из моей записной книжки, потому что с тех пор, как я начал, я только и делал, что рисовал и писал каракули.

 «Я отправил письмо из Галифакса, когда чувствовал себя довольно несчастным, но
 после этого я чувствовала себя прекрасно, почти не болела, целыми днями была на палубе, где меня развлекало множество приятных людей. Все были очень добры ко мне, особенно офицеры. Не смейся, Джо, джентльмены действительно очень нужны на корабле, чтобы за них держаться или чтобы они за тебя держались; и поскольку им нечем заняться, хорошо, что они приносят пользу, иначе они бы, боюсь, закурили себя до смерти.

 [Иллюстрация: «Все были очень добры, особенно офицеры». — Стр. 378.]

 «Тетя и Фло всю дорогу чувствовали себя плохо и хотели, чтобы их оставили в покое».
 в одиночестве, поэтому, сделав для них всё, что мог, я пошёл и
повеселился. Такие прогулки по палубе, такие закаты, такой
великолепный воздух и волны! Это было почти так же захватывающе,
как скакать на быстрой лошади, когда мы так стремительно
мчались вперёд. Я бы хотела, чтобы Бет тоже
пришла, ей бы это очень пошло на пользу; что касается Джо, она бы
поднялась и села на грот-марса-гик, или как там называется эта
высокая штуковина, подружилась бы с инженерами и
поиграла бы на капитанской переговорной трубе, она была бы в
восторге.

 «Это было божественно, но я был рад увидеть ирландское побережье и нашёл его очень красивым, таким зелёным и солнечным, с коричневыми домиками то тут, то там, руинами на некоторых холмах и загородными поместьями джентльменов в долинах, с оленями, пасущимися в парках. Было раннее утро, но я не пожалел, что встал, чтобы увидеть это, потому что в бухте было полно маленьких лодок, берег был таким живописным, а небо над головой — розовым». Я никогда этого не забуду.

 «В Квинстауне один из моих новых знакомых покинул нас — мистер
 Леннокс, — и когда я сказал что-то о Килларнейских озёрах,
 он вздохнул и запел, взглянув на меня,--

 "О, ты когда-нибудь слышал о Кейт Кирни?
 Она живет на берегу Килларни;
 Судя по ее взгляду,
 Избегай опасности и лети,
 "Взгляд Кейт Кирни" - "Взгляд роковой".

 Разве это не бессмысленно?

 «Мы остановились в Ливерпуле всего на несколько часов. Это грязное, шумное место, и я был рад его покинуть. Дядя выбежал на улицу и купил пару перчаток из собачьей кожи, уродливые толстые ботинки и зонтик, а ещё первым делом побрился налысо.
 Тогда он льстил себе, думая, что выглядит как настоящий британец; но в первый раз, когда он попросил почистить ему ботинки, чистильщик понял, что в них стоит американец, и с ухмылкой сказал: «Вот так-то, сэр. Я навёл на них последний янки-блеск.» Это очень позабавило дядю. О, я должен рассказать вам, что сделал этот нелепый Леннокс! Он попросил своего друга Уорда, который приехал с нами, заказать для меня букет, и первое, что я увидела в своей комнате, был прекрасный букет с карточкой «С наилучшими пожеланиями от Роберта Леннокса». Разве это не было весело, девочки? Я люблю путешествовать.

 «Я никогда не доберусь до Лондона, если не буду торопиться. Поездка была похожа на прогулку по длинной картинной галерее, полной прекрасных пейзажей. Фермерские дома приводили меня в восторг: соломенные крыши, плющ до самых карнизов, решетчатые окна и дородные женщины с румяными детьми у дверей. Даже скот выглядел более спокойным, чем наш, потому что стоял по колено в клевере, а куры удовлетворённо кудахтали, как будто никогда не нервничали, в отличие от наших. Я никогда не видел такой идеальной палитры: трава такая зелёная, небо такое голубое, зёрна такие жёлтые, леса такие тёмные — я был в восторге
 Всю дорогу. И Фло тоже; мы перепрыгивали с одной стороны на другую,
пытаясь всё рассмотреть, пока неслись со скоростью шестьдесят миль в час. Тётя устала и уснула, но дядя читал путеводитель и ничему не удивлялся. Так мы и ехали: Эми, взлетев, — «О, должно быть, это Кенилворт, то серое место среди деревьев!»Фло, подбежав к моему окну, воскликнула: «Как мило! Мы должны как-нибудь сходить туда, папа?» Дядя, спокойно рассматривая свои сапоги, ответил: «Нет, дорогая, только если ты хочешь пива; это пивоварня».

 Пауза, потом Фло закричала: "Боже мой, там виселица и
 на нее поднимается человек". "Где, где?" - визжит Эми, уставившись на двух
 высокие столбы с поперечной балкой и несколькими свисающими цепями. - А
 угольная шахта, - замечает дядя, подмигивая. — Вот
 милое стадо ягнят, все лежат, — говорит Эми. — Видишь, папа,
 какие они хорошенькие! — сентиментально добавила Фло. — Гуси, юные
 леди, — отвечает дядя таким тоном, который заставляет нас замолчать, пока Фло не усаживается поудобнее, чтобы насладиться «Флиртами капитана Кавендиша», а я остаюсь наедине с пейзажем.

 "Конечно, когда мы добрались до Лондона, шел дождь, и не было
 ничего не видно, кроме тумана и зонтиков. Мы отдохнули, распаковали вещи,
 и немного походили по магазинам между ливнями. Тетя Мэри купила мне кое-что.
 Новые вещи, потому что я приехала в такой спешке, что не была готова и наполовину.
 Белая шляпаи голубое перо, муслиновое платье в тон и
самая прекрасная мантия, которую вы когда-либо видели. Покупки на Риджент-стрит
просто великолепны; вещи кажутся такими дешёвыми — красивые ленты всего по
шесть пенсов за ярд. Я сделала запас, но перчатки куплю в
Париже. Разве это не звучит элегантно и богато?

 «Мы с Фло, просто ради забавы, заказали кэб, пока тёти и дяди не было дома, и поехали прокатиться, хотя потом узнали, что молодым леди не следует ездить в них в одиночку. Это было так забавно! Когда нас заперли внутри,
 Деревянный фартук, мужчина ехал так быстро, что Фло испугалась и велела мне остановить его. Но он был где-то снаружи, и я не могла до него добраться. Он не слышал, как я кричала, и не видел, как я размахивала перед ним зонтиком, и мы беспомощно тряслись в повозке, мчась по поворотам с головокружительной скоростью. Наконец, в отчаянии, я увидела маленькую дверцу в крыше и, толкнув её, открыла.
Появился красный глаз, и писклявый голос сказал:

 «Ну что, мама?»

 «Я отдала приказ как можно более твёрдым голосом и захлопнула дверь.
 дверь, с 'Да, да, сударыня, - человек сделал его конной прогулке, как
 если идешь на похороны. Я ткнул еще раз и сказал: "Немного
 быстрее"; затем он ушел, как и прежде, беспорядочно, и мы
 смирились со своей судьбой.

 "Сегодня была ярмарка, и мы пошли в Гайд-парк, неподалеку, потому что мы
 более аристократичны, чем кажемся. Герцог Девонширский живёт неподалёку. Я часто вижу его лакеев, слоняющихся у задней калитки, а дом герцога Веллингтона находится неподалёку. Я видела такие зрелища, моя дорогая! Это было так же хорошо, как «Панч», потому что там были толстые вдовствующие герцогини
 разъезжали в своих красных и жёлтых каретах с великолепными
 лакеями в шёлковых чулках и бархатных камзолах позади и
 напудренными кучерами впереди. Изысканные горничные с самыми розовощёкими
 детьми, которых я когда-либо видел; красивые девушки, выглядевшие полусонными;
 щеголи в странных английских шляпах и лавандовых жилетах, слоняющиеся без дела, и высокие солдаты в коротких красных мундирах и фуражках, сдвинутых набок, выглядевшие такими забавными, что мне хотелось их зарисовать.

 «Гнилой ряд» означает «Королевский путь», но сейчас это больше похоже на школу верховой езды, чем на что-либо другое. Лошади
 Они великолепны, и мужчины, особенно конюхи, хорошо держатся в седле; но женщины напряжены и подпрыгивают, что не соответствует нашим правилам. Мне очень хотелось показать им стремительный американский галоп, потому что они торжественно трусили вверх и вниз в своих узких платьях и высоких шляпах, похожие на женщин в игрушечном Ноевом ковчеге. Все катаются — старики, полные дамы, маленькие дети, — а молодёжь здесь много флиртует. Я видел, как пара обменивалась бутонами роз, потому что принято носить их в петлице, и я подумал, что это довольно милая идея.

 «В половине пятого в Вестминстерском аббатстве; но не ждите, что я
опишу его, это невозможно, так что я лишь скажу, что оно было великолепным!
 Сегодня вечером мы идём на Фехтовальный турнир, что станет
подходящим завершением самого счастливого дня в моей жизни.

 «ПОЛНОЧЬ.

 «Уже очень поздно, но я не могу отправить письмо утром, не рассказав тебе о том, что случилось вчера вечером. Как ты думаешь, кто пришёл, когда мы пили чай? Английские друзья Лори, Фред и Фрэнк Вон! Я была так удивлена, потому что не должна была их знать
 они, если бы не карты. Оба высокие парни с бакенбардами.;
 Фред красив в английском стиле, а Фрэнк гораздо лучше, потому что
 он лишь слегка прихрамывает и не пользуется костылями. Они слышали
 от Лори, где мы должны были быть, и пришел, чтобы спросить нас своим
 дом; но дядя не пойдет, так мы должны перезвонить, и смотрите
 их, как мы можем. Они пошли с нами в театр, и мы отлично провели время, потому что Фрэнк был занят Фло, а мы с Фредом болтали о прошлом, настоящем и будущем, как будто знали друг друга всю жизнь. Передайте Бет, что Фрэнк попросил
 ее и был огорчен, узнав о ее плохом самочувствии. Фред рассмеялся, когда
 Я рассказал о Джо и передал его "почтительные комплименты большой
 шляпе". Ни один из них не забыл лагерь Лоуренс или то веселье, которое мы
 там провели. Кажется, это было сто лет назад, не так ли?

 "Тетя стучит в стену в третий раз, так что я _must_
 остановись. Я действительно чувствую себя рассеянной лондонской светской дамой, когда пишу здесь так поздно, в своей комнате, полной красивых вещей, а в голове у меня мешанина из парков, театров, новых платьев и галантных кавалеров, которые говорят «Ах!» и крутят свои светлые усы с истинно английским
 Ваше сиятельство. Я очень хочу увидеть вас всех и, несмотря на свою глупость, как всегда, ваша любящая
 ЭМИ.


 «Дорогие девочки, — «Париж.

» В своём последнем письме я рассказывала вам о нашем визите в Лондон, о том, как любезно
 вели себя Воны и какие приятные вечера они нам устраивали. Больше всего мне понравились поездки в Хэмптон-Корт и Кенсингтонский музей, потому что в Хэмптон-Корте я увидел рисунки Рафаэля, а в музее — залы, полные картин Тёрнера.
 Лоуренс, Рейнольдс, Хогарт и другие великие творцы. День в Ричмонд-парке был очаровательным, потому что мы устроили настоящий английский пикник, и я увидел больше великолепных дубов и групп оленей, чем смог бы изобразить; я также услышал соловья и увидел, как взлетают жаворонки. Мы
 «насладились» Лондоном по полной, благодаря Фреду и Фрэнку,
 и нам было жаль уезжать, потому что, хотя англичане не торопятся
 принимать вас, когда они решают это сделать, их гостеприимство
 не знает границ, я думаю. Воны надеются встретиться с нами в Риме
 следующей зимой, и я буду ужасно рад.
 Я буду разочарован, если они этого не сделают, потому что мы с Грейс большие друзья,
а мальчики очень милые, особенно Фред.

 «Ну, мы едва успели обосноваться здесь, как он снова появился,
сказав, что приехал на каникулы и собирается в Швейцарию.
 Сначала тётя выглядела серьёзной, но он так спокойно это воспринял, что она не смогла вымолвить ни слова. Теперь мы прекрасно ладим и очень рады, что он приехал, потому что он говорит по-французски как коренной житель, и я не знаю, что бы мы без него делали. Дядя не знает и десяти слов по-английски и настаивает на том, чтобы говорить по-английски очень громко, как будто это поможет
 люди понимают его. У тёти старомодное произношение,
 и мы с Фло, хотя и льстили себе, думая, что хорошо говорим по-английски,
 обнаружили, что это не так, и были очень благодарны Фреду за то, что он
 «разговаривал с нами», как это называет дядя.

 «Мы так чудесно проводим время! С утра до ночи я осматриваю достопримечательности, останавливаясь на приятные обеды в весёлых кафе и встречаясь со всевозможными забавными приключениями. Дождливые дни я провожу в Лувре, наслаждаясь картинами. Джо бы воротила свой дерзкий нос от некоторых из лучших, потому что она не
 душа для искусства; но у меня она есть, и я развиваю свой взгляд и вкус так быстро, как только могу. Ей больше понравились бы реликвии великих людей, потому что я показал ей треуголку Наполеона и его серый мундир, колыбель его ребёнка и старую зубную щётку; а также башмачок Марии-Антуанетты, кольцо Сен-Дени, меч Карла Великого и много других интересных вещей. Я буду говорить о них часами, когда приеду, но у меня нет времени писать.

 «Пале-Рояль — это райское место, — там столько безделушек
 и милых вещиц, что я почти отвлекаюсь, потому что не могу ничего купить
 их. Фред хотел угостить меня, но, конечно, я не позволила. Затем Буа и Елисейские поля — _очень красиво_.
 Я несколько раз видела императорскую семью: император — некрасивый, суровый мужчина, императрица — бледная и хорошенькая, но одета безвкусно, как мне показалось, — в фиолетовое платье, зелёную шляпу и жёлтые перчатки. Маленький Нап. Это красивый мальчик, который сидит, болтая со своим
учителем, и целует руки людям, когда проезжает в своей
четырёхколёсной карете с форейторами в красных атласных куртках и
конной стражей впереди и позади.

 [Иллюстрация: я несколько раз видела императорскую семью]

 «Мы часто гуляем по садам Тюильри, потому что они прекрасны,
 хотя старинные сады Люксембургского дворца мне нравятся больше. Пер-Лашез
 очень любопытен, потому что многие гробницы похожи на маленькие
 комнаты, и, заглянув внутрь, можно увидеть стол с изображениями
 или портретами умерших и стулья для скорбящих, которые приходят
 оплакивать умерших. Это так по-французски.

 «Наши комнаты находятся на улице Риволи, и, сидя на
балконе, мы смотрим вверх и вниз по длинной, блестящей улице. Это
 так приятно, что мы проводим там вечера, разговаривая, когда слишком устаём после рабочего дня, чтобы куда-то идти. Фред очень забавный и в целом самый приятный молодой человек из всех, кого я знаю, — кроме Лори, чьи манеры ещё очаровательнее. Я бы хотела
 Фред был смуглым, потому что я не люблю светловолосых мужчин; однако Воны
очень богаты и происходят из знатной семьи, так что я не стану придираться к их жёлтым волосам, потому что у меня волосы ещё желтее.

 «На следующей неделе мы отправляемся в Германию и Швейцарию, и, поскольку мы будем ехать быстро, я смогу лишь вкратце рассказать вам о себе.
 письма. Я веду дневник и стараюсь «правильно запоминать и чётко описывать всё, что вижу и чем восхищаюсь», как советовал отец.
 Это хорошая практика для меня, и с моим альбомом для рисования я смогу лучше рассказать вам о своём путешествии, чем в этих каракулях.

 «Прощайте, я нежно обнимаю вас. VOTRE AMIE».


 «Дорогая мама, — Хайдельберг.

 — Пока у нас есть час свободного времени перед отъездом в Берн, я постараюсь рассказать тебе, что произошло, потому что кое-что из этого очень важно, как ты увидишь.

 «Плавание по Рейну было идеальным, и я просто сидел и наслаждался им изо всех сил. Возьмите старые отцовские путеводители и почитайте о нём; у меня нет слов, достаточно красивых, чтобы описать его. В Кобленце мы прекрасно провели время, потому что несколько студентов из Бонна, с которыми Фред познакомился на лодке, устроили нам серенаду. Была лунная ночь, и около часа ночи нас с Фло разбудила
восхитительная музыка под нашими окнами. Мы вскочили и спрятались за шторами, но, осторожно выглянув, увидели Фреда и
 студенты, поющие внизу. Это было самое романтичное зрелище,
 которое я когда-либо видел, — река, лодочный мост, огромная крепость
 напротив, повсюду лунный свет и музыка, способная растопить каменное сердце.

 «Когда они закончили, мы бросили им цветы и увидели, как они
 хватают их, целуют невидимым дамам руки и уходят, смеясь, —
 наверное, курить и пить пиво. На следующее утро Фред показал мне один из смятых цветков, лежавших в кармане его жилета, и выглядел очень сентиментальным. Я посмеялся над ним и
 Я сказал, что это не я его выбросил, а Фло, что, похоже, вызвало у него отвращение,
потому что он выбросил его в окно и снова стал благоразумным.
 Боюсь, у меня будут проблемы с этим мальчиком, похоже на то.

 «Купальни в Нассау были очень весёлыми, как и в Баден-Бадене, где
 Фред проиграл немного денег, и я отругал его. Ему нужен кто-то, кто будет присматривать за ним, когда Фрэнка не будет рядом. Кейт однажды сказала, что надеется, что он скоро женится, и я вполне с ней согласна, что это было бы для него хорошо. Франкфурт был великолепен; я видела дом Гёте,
 Статуя Шиллера и знаменитая «Ариадна» Даннекера. Это было очень
красиво, но мне бы понравилось больше, если бы я лучше знала эту историю. Я не хотела спрашивать, потому что все знали её или делали вид, что знают. Я бы хотела, чтобы Джо рассказала мне о ней; мне следовало бы читать больше, потому что я поняла, что ничего не знаю, и это меня огорчает.

 «А теперь начинается серьёзная часть, потому что это случилось здесь, и Фреда больше нет. Он был таким добрым и весёлым, что мы все к нему привязались; я никогда не думала ни о чём, кроме путешествий
 дружба, пока не настала ночь серенад. С тех пор я начала чувствовать, что прогулки при луне, разговоры на балконе и ежедневные приключения были для него чем-то большим, чем просто развлечением. Я не флиртовала, мама, честное слово, но помнила, что ты мне говорила, и старалась изо всех сил. Я ничего не могу с этим поделать, если люди меня любят; я
не пытаюсь их переубедить, и меня беспокоит, если они мне не нравятся,
хотя Джо говорит, что у меня нет сердца. Теперь я знаю, что мама
покачает головой, а девочки скажут: «О, маленькая мерзавка,
которая только и делает, что продаёт себя!» Но я приняла решение, и, если Фред спросит меня,
 Я приму его предложение, хотя и не влюблена в него без памяти. Он мне нравится,
 и нам хорошо вместе. Он красив, молод, достаточно умён и очень богат, намного богаче, чем Лоуренсы. Не думаю, что его семья будет возражать, и я буду очень счастлива, потому что все они добрые, воспитанные, щедрые люди, и я им нравлюсь. Полагаю, Фред, как старший из близнецов, получит поместье, и какое великолепное! Городской дом на фешенебельной улице, не такой роскошный, как наши большие дома, но в два раза более удобный и полный изысканной роскоши, такой как
 Англичане верят в это. Мне это нравится, потому что это по-настоящему. Я видела посуду, фамильные драгоценности, старых слуг и
фотографии загородного поместья с парком, большим домом,
прекрасными садами и прекрасными лошадьми. О, это было бы всё, о чём я могла бы
мечтать! И я бы предпочла это любому титулу, который девушки так охотно
покупают, не имея за ним ничего. Может, я и корыстная, но я ненавижу бедность и не собираюсь терпеть её ни минуты дольше, чем смогу. Кто-то из нас должен удачно выйти замуж; Мэг не вышла, Джо не выйдет,
 Бет ещё не может, так что выйду я и устрою всё по-домашнему.
 Я бы не вышла замуж за человека, которого ненавижу или презираю. В этом вы можете быть уверены, и, хотя Фред не мой идеал, он очень хорош, и со временем я бы привязалась к нему, если бы он был очень привязан ко мне и позволял мне делать всё, что мне нравится. Поэтому я обдумывала этот вопрос всю прошлую неделю, потому что невозможно было не заметить, что я нравлюсь Фреду. Он ничего не говорил, но это было заметно по мелочам: он никогда не ходит с Фло, всегда садится рядом со мной в карете, за столом или на прогулке, выглядит сентиментальным, когда мы
 когда мы остаёмся одни, и хмурится, если кто-то другой осмеливается заговорить со мной. Вчера за ужином, когда австрийский офицер уставился на нас, а затем сказал что-то своему другу, щеголеватому барону, о «чудесной дурочке», Фред стал свирепым, как лев, и так яростно разрезал мясо, что оно чуть не вылетело у него из тарелки. Он не из тех холодных, чопорных англичан, а довольно вспыльчивый, потому что в нём есть шотландская кровь, о чём можно догадаться по его красивым голубым глазам.

 «Ну, вчера вечером мы поднялись в замок около захода солнца, —
 по крайней мере, все мы, кроме Фреда, который должен был встретиться с нами там после того, как зайдёт на почту за письмами. Мы прекрасно провели время, осматривая руины, подвалы, где хранится чудовищный тун, и прекрасные сады, разбитые курфюрстом много лет назад для своей английской жены. Больше всего мне понравилась большая терраса, потому что вид оттуда был божественный.
 Итак, пока остальные осматривали комнаты внутри, я сидел там,
пытаясь нарисовать голову серого каменного льва на стене,
окружённую алыми ветками ипомеи. Я чувствовал себя так, словно попал в роман,
сидя там и наблюдая за тем, как течёт Неккар
 Я шла по долине, слушая музыку австрийского оркестра внизу и ожидая своего возлюбленного, как настоящая девушка из сказки. У меня было предчувствие, что что-то должно произойти, и я была готова к этому. Я не краснела и не дрожала, а была совершенно спокойна и лишь немного взволнована.

[Иллюстрация: пытаюсь нарисовать голову льва из серого камня на стене]

 «Вскоре я услышал голос Фреда, а потом он торопливо прошёл через большую арку, чтобы найти меня. Он выглядел таким встревоженным, что я забыл о себе и спросил, в чём дело. Он сказал:
 он только что получил письмо с просьбой вернуться домой, потому что Фрэнк был очень болен; так что он сразу же уехал ночным поездом и успел только попрощаться. Мне было очень жаль его и досадно за себя, но только на минуту, потому что, пожимая мне руку, он сказал — и сказал так, что я не могла ошибиться, — «Я скоро вернусь; ты ведь не забудешь меня, Эми?»

 «Я не обещала, но я посмотрела на него, и он, кажется, был доволен,
и не было времени ни на что, кроме сообщений и прощаний,
потому что через час он улетел, и мы все очень по нему скучаем. Я знаю
 он хотел заговорить, но я думаю, судя по тому, что он однажды намекнул,
что он пообещал своему отцу не делать ничего подобного
ещё какое-то время, потому что он вспыльчивый парень, а старый джентльмен боится
иностранной невестки. Мы скоро встретимся в Риме, и тогда,
если я не передумаю, я скажу «Да, спасибо», когда он
спросит «Не хотите ли?»

 «Конечно, всё это очень личное, но я хотела, чтобы ты знал, что происходит. Не беспокойся обо мне; помни, что я твоя «благоразумная Эми», и будь уверен, что я не поступлю опрометчиво. Пришли мне что-нибудь.
 сколько угодно советов, я воспользуюсь ими, если смогу. Я бы хотела встретиться с тобой и поговорить по душам, Марми. Люблю тебя и верю тебе.

 «Всегда твоя ЭМИ».




 XXXII.

 НЕЖНЫЕ ПРОБЛЕМЫ.


"Джо, я беспокоюсь о Бет."

— Что ты, мама, она выглядит необычайно хорошо с тех пор, как родились дети.

— Меня беспокоит не её здоровье, а её настроение. Я уверена, что она о чём-то думает, и я хочу, чтобы ты выяснила, о чём именно.

— Что заставляет тебя так думать, мама?

«Она часто сидит одна и не разговаривает с отцом так, как раньше. На днях я застала её плачущей из-за младенцев. Когда она поёт, то всегда поёт грустные песни, и время от времени я вижу на её лице выражение, которого не понимаю. Это не похоже на Бет, и это меня беспокоит».

«Ты спрашивала её об этом?»

«Я пыталась раз или два, но она либо уклонялась от моих вопросов, либо выглядела такой расстроенной, что я прекращала. Я никогда не принуждаю своих детей к откровенности, и мне редко приходится долго ждать».

 Говоря это, миссис Марч взглянула на Джо, но лицо напротив казалось
Джо не подозревала ни о каком тайном беспокойстве, но Бет, задумчиво
пошивав минутку, сказала:

«Я думаю, она взрослеет и поэтому начинает видеть сны,
испытывать надежды, страхи и беспокойство, не понимая почему и не
умея их объяснить». Что ты, мама, Бет уже восемнадцать, но мы этого не осознаём и
относимся к ней как к ребёнку, забывая, что она женщина.

— Так и есть. Боже мой, как быстро ты взрослеешь, — ответила её мать,
вздохнув и улыбнувшись.

— Ничего не поделаешь, мама, так что тебе придётся смириться со всем этим
не волнуйся и позволь своим птичкам выпорхнуть из гнезда, одну за другой. Я обещаю, что никогда не буду улетать далеко, если это тебя утешит.

 «Это большое утешение, Джо; я всегда чувствую себя сильной, когда ты дома,
теперь, когда Мэг ушла. Бет слишком слаба, а Эми слишком мала, чтобы на них можно было положиться;
 но когда приходит время, ты всегда готова».

— Ну, ты же знаешь, я не против тяжёлой работы, а в семье всегда должен быть кто-то, кто
занимается уборкой. Эми прекрасно справляется с тонкой работой, а я — нет; но я чувствую себя в своей тарелке, когда нужно убрать все ковры или половину
Вся семья разом заболела. Эми отличилась за границей, но если дома что-то не так, я к вашим услугам.

"Тогда я оставляю Бет на ваше попечение, потому что она откроет своё нежное маленькое сердечко Джо раньше, чем кому-либо другому. Будьте очень добры и не позволяйте ей думать, что кто-то наблюдает за ней или говорит о ней. Если бы она только снова стала сильной и весёлой, у меня не было бы ни одного желания на свете.

"Счастливая женщина! У меня их куча."

"Моя дорогая, какие же они?"

"Я решу проблемы Бети, а потом расскажу тебе о своих. Они не
очень изношенные, так что они сохранятся ", - и Джо зашила, мудро кивнув,
что успокоило сердце ее матери, по крайней мере, на данный момент
.

Очевидно, поглощенная своими делами, Джо наблюдала за Бет; и,
после множества противоречивых предположений, наконец остановилась на одном, которое
казалось, объясняло произошедшую в ней перемену. Незначительное происшествие послужило Джо ключ
тайна, подумала она, и живой фантазии, любящее сердце не
отдых. Однажды в субботу днём, когда они с Бет были вдвоём, она делала вид, что усердно пишет, но, строча что-то, не сводила глаз с
её сестра, которая казалась необычайно тихой. Сидя у окна, Бет часто роняла работу на колени и в подавленном состоянии опускала голову на руки, глядя на унылый осенний пейзаж. Внезапно кто-то прошёл внизу, насвистывая, как оперный дрозд, и голос окликнул:

 [Иллюстрация: она опустила голову на руки]

"Всё спокойно! «Приду сегодня вечером».

Бет вздрогнула, наклонилась вперёд, улыбнулась и кивнула, глядя на прохожего,
пока его быстрые шаги не затихли вдали, а затем тихо сказала, словно про себя:

«Каким сильным, здоровым и счастливым выглядит этот милый мальчик».

 «Хм!» — сказала Джо, всё ещё глядя на лицо сестры. Яркий румянец исчез так же быстро, как и появился, улыбка сошла с лица, и вскоре на подоконнике блеснула слеза. Бет смахнула его и с опаской взглянула на Джо, но та с невероятной скоростью строчила,
по-видимому, поглощённая «Клятвой Олимпии». Как только Бет отвернулась, Джо
снова начала наблюдать за ней, заметила, как Бет несколько раз
тихонько подносила руку к глазам, и на её полуотвернутом лице прочла
нежную печаль, которая заставила её
собственные глаза наполнились слезами. Боясь выдать себя, она ускользнула, пробормотав
что-то о том, что нужно больше бумаги.

"Помилуй меня, Бет любит Лори!" - сказала она, сидя в своей собственной
комнате, бледная от потрясения от открытия, которое, как ей казалось, она только что сделала
. - Я никогда и не мечтал о таком. Что скажет мама? Интересно, любит ли он... — Джо остановилась и покраснела от внезапной мысли. — Если он не ответит мне взаимностью, как это будет ужасно. Он должен ответить; я заставлю его! — и она угрожающе покачала головой, глядя на озорного мальчика, который смеялся над ней с портрета на стене.
«О боже, мы взрослеем с удвоенной силой. Мэг вышла замуж и стала матерью, Эми процветает в Париже, а Бет влюблена. Я единственный
что имеет достаточно здравого смысла, чтобы держать подальше от греха". Джо сосредоточенно думала
минуту, не сводя глаз с фотографии; затем разгладила свои
морщины на лбу и сказала, решительно кивнув в сторону лица напротив:
"Нет, спасибо, сэр; вы очень обаятельны, но в вас не больше устойчивости,
чем во флюгере; поэтому вам не нужно писать трогательные записки и улыбаться в
таким вкрадчивым способом, потому что это ни к чему хорошему не приведет, и я этого не потерплю
."

Затем она вздохнула и погрузилась в раздумья, из которых не выходила до тех пор, пока ранние сумерки не заставили её спуститься вниз, чтобы сделать новые наблюдения, которые лишь подтвердили её подозрения. Хотя Лори флиртовал с Эми и шутил с Джо, его отношение к Бет всегда было особенно добрым и мягким, но так было со всеми, поэтому никому и в голову не приходило, что он заботится о ней больше, чем о других. Действительно, в последнее время в семье сложилось общее впечатление, что «наш мальчик» стал ещё больше любить Джо, которая, однако, не желала ничего слышать на эту тему и
яростно ругалась, если кто-то осмеливался предложить это. Если бы они знали о
различных нежных эпизодах прошлого года, или, скорее, о попытках нежных
эпизодов, которые были пресечены в зародыше, они бы с огромным
удовольствием сказали: «Я же тебе говорила». Но Джо ненавидела
«распутных» и не позволяла этого, всегда готовая пошутить или улыбнуться
при малейшем признаке надвигающейся опасности.

Когда Лори только поступил в колледж, он влюблялся примерно раз в месяц;
но эти короткие и пылкие увлечения не причиняли вреда и не доставляли особых хлопот
Джо, которая проявляла большой интерес к чередованию надежды, отчаяния и смирения,
выслушивала их еженедельные откровения. Но пришло время, когда Лори перестал поклоняться многим богам,
туманно намекал на одну всепоглощающую страсть и время от времени
предавался байроническим приступам мрачности. Затем он полностью избегал этой щекотливой темы, писал Джо философские заметки, стал прилежным студентом и заявил, что собирается «копать», намереваясь окончить учёбу с блеском. Это устраивало юную леди больше, чем сумерки
доверительные беседы, нежные прикосновения и красноречивые взгляды; ведь у Джо разум развился раньше, чем сердце, и она предпочитала воображаемых героев реальным, потому что, когда они ей надоедали, первых можно было запереть в жестяной кухне, а со вторыми было сложнее.

 Так обстояли дела, когда было сделано великое открытие, и в тот вечер Джо наблюдала за Лори, как никогда раньше. Если бы ей не пришла в голову эта новая мысль, она бы не увидела ничего необычного в том, что Бет была очень тихой, а Лори — очень доброй к ней. Но
дав волю своему живому воображению, оно поскакало прочь вместе с ней на
огромной скорости; и здравый смысл, изрядно ослабленный долгим курсом
написания романов, не пришёл ей на помощь. Как обычно, Бет лежала на
диване, а Лори сидел в низком кресле неподалёку, развлекая её всевозможными
сплетнями; она зависела от своего еженедельного «вращения», и он никогда
её не разочаровывал. Но в тот вечер Джо показалось, что Бет с особым удовольствием смотрит на оживлённое смуглое лицо рядом с ней и с большим интересом слушает рассказ о чём-то захватывающем
Крикетный матч, хотя фразы «пойман на лжи», «выбит с поля» и «нога нанесла три удара» были для неё так же понятны, как
санскрит. Ей также показалось, что в поведении Лори появилась какая-то мягкость, что он то и дело понижал голос, смеялся меньше, чем обычно, был немного рассеянным и с почти нежной заботливостью укрывал ноги Бет пледом.

"Кто знает? Случались и более странные вещи," — подумала Джо, суетившаяся по комнате. «Она сделает из него настоящего ангела, а он сделает из неё
жизнь восхитительно легка и приятна для дорогих людей, если только они любят друг друга.
 Я не понимаю, как он может с этим поделать; и я верю, что он бы так и сделал, если бы
остальные из нас не стояли у него на пути ".

Когда все, кроме нее, были убраны с дороги, Джо начала чувствовать, что
она должна как можно скорее избавиться от себя. Но куда ей идти?
и, сгорая от желания припасть к святыне сестринской преданности, она села, чтобы уладить этот вопрос.

 Старый диван был настоящим патриархом среди диванов — длинный, широкий, с мягкими подушками и низкий; немного потрёпанный, как и следовало ожидать, ведь
Девочки спали и валялись на нём, когда были маленькими, ловили рыбу, сидя на нём, катались на подлокотниках, устраивали под ним зверинец, когда были детьми, а когда стали взрослыми, клали на него усталые головы, мечтали и слушали нежные разговоры.
Они все любили его, потому что это было семейное убежище, и один из углов всегда был любимым местом Джо. Среди множества подушек, украшавших
почётную кушетку, была одна, жёсткая, круглая, покрытая колючим
конским волосом и с выпуклыми пуговицами на концах. Эта отвратительная
подушка была её особой собственностью и использовалась как оружие
защита, преграда или суровое наказание за слишком долгий сон.

Лори хорошо знал эту подушку и относился к ней с глубоким отвращением,
потому что в прежние дни, когда можно было резвиться, его безжалостно колотили ею,
а теперь она часто мешала ему занять самое желанное место — рядом с Джо на диване. Если «колбаса», как они её называли, стояла торчком, это означало, что он может подойти и отдохнуть; но если она лежала плашмя на диване, горе тому мужчине, женщине или ребёнку, которые осмеливались её потревожить! В тот вечер Джо забыла
забаррикадировалась в своем углу и не пробыла на своем месте и пяти минут, как
рядом с ней возникла массивная фигура, и обе руки легли на
Откинувшись на спинку дивана и вытянув перед собой длинные ноги, Лори воскликнул:
со вздохом удовлетворения,--

"Итак, _это_ наполняется ценой".

 [Иллюстрация: Итак, это наполняется ценой]

— «Никакого сленга», — отрезала Джо, швыряя подушку на пол. Но было уже слишком поздно,
для неё не осталось места, и, скатившись на пол, она таинственным образом исчезла.

"Ну же, Джо, не будь такой колючей. После того, как он изучил себя до костей,
— На этой неделе парень заслуживает ласки и должен её получить.

 — Бет тебя приласкает, я занята.

 — Нет, она не должна меня беспокоить, но тебе это нравится,
если только ты вдруг не разлюбил это. А ты разлюбил? Ты ненавидишь своего парня и хочешь запустить в него подушкой?

Редко можно было услышать что-то более льстивое, чем эта трогательная просьба,
но Джо охладила пыл «своего мальчика», повернувшись к нему с суровым вопросом:

 «Сколько букетов ты отправил мисс Рэндал на этой неделе?»

 «Ни одного, честное слово. Она помолвлена. А теперь…»

«Я рад этому; это одна из твоих глупых причуд — посылать
— Цветы и подарки девушкам, которым ты и в подметки не годишься, — осуждающе продолжила
Джо.

"Благоразумные девушки, которым я не безразличен, не позволят мне
отправлять им «цветы и подарки», так что же мне делать? Должно быть, мои чувства
угасли.

«Мама не одобряет флирт, даже в шутку, а ты отчаянно флиртуешь, Тедди».

«Я бы всё отдала, если бы могла ответить: «Ты тоже». Но я не могу, поэтому просто скажу, что не вижу ничего плохого в этой милой игре, если все понимают, что это всего лишь игра».

«Что ж, выглядит приятно, но я не могу понять, как это делается. Я
— Я пыталась, потому что в компании чувствуешь себя неловко, если не делаешь то же, что и все остальные, но, кажется, у меня не получается, — сказала Джо, забыв, что играет роль
Наставницы.

"Возьми уроки у Эми, у неё настоящий талант к этому."

"Да, она делает это очень красиво и, кажется, никогда не заходит слишком далеко." Я
полагаю, что для некоторых людей естественно угождать, не прилагая усилий, а для других — всегда говорить и делать что-то не то в неподходящем месте.

«Я рад, что ты не умеешь флиртовать; приятно видеть разумную, прямолинейную девушку, которая может быть весёлой и доброй, не выставляя себя дурой».
она сама. Между нами, Джо, некоторые из девушек, которых я знаю, действительно продолжают встречаться.
с такой скоростью, что мне за них стыдно. Я уверена, они не хотят причинить никакого вреда;
но если бы они знали, как мы, ребята, говорили о них потом, они бы исправились
я думаю, их пути изменились.

— Они делают то же самое, и, поскольку у них самые острые языки, вам, ребята, достаётся больше всего, потому что вы такие же глупые, как и они. Если бы вы вели себя прилично, они бы тоже так поступали, но, зная, что вам нравится их чепуха, они продолжают в том же духе, а потом вы их обвиняете.

 — Много вы знаете об этом, мэм, — сказал Лори свысока. — Мы
мы не любим резвиться и флиртовать, хотя иногда ведём себя так, будто любим.
 О хорошеньких скромных девушках никогда не говорят, кроме как уважительно,
среди джентльменов. Благослови Господь твою невинную душу! Если бы ты могла побыть на моём месте
хотя бы месяц, ты бы увидела вещи, которые тебя немного удивили бы. Честное слово, когда я вижу одну из этих легкомысленных девушек, мне всегда хочется сказать
вместе с нашим другом Коком Робином:

 «Да будет тебе, да будет тебе,
Дерзкий джигит!»

Невозможно было не рассмеяться над забавным противоречием между
рыцарским нежеланием Лори плохо отзываться о женщинах и его собственным
естественная неприязнь к неженственной глупости, образцы которой светское общество
показывало ему во множестве. Джо знала, что "юный Лоуренс" считался
самой подходящей партией_ у светских мамочек, вызывал улыбку у их
дочери, и дамы всех возрастов настолько льстили ему, что выставляли его щеголем
поэтому она наблюдала за ним довольно ревниво, опасаясь, что он будет избалован,
и обрадовалась больше, чем признавалась, обнаружив, что он все еще верит в
скромных девушек. Внезапно вернувшись к своему предостерегающему тону, она сказала, понизив голос:
— Если тебе так уж необходимо «пойти», Тедди, иди и посвяти себя
«Присмотрись к одной из «хорошеньких, скромных девушек», которых ты уважаешь, и не трать время на глупых».

«Ты правда так считаешь?» — Лори посмотрел на неё со странной смесью
тревоги и веселья на лице.

«Да, считаю, но тебе лучше подождать, пока ты закончишь колледж, а
тем временем подготовиться к поступлению». Ты и вполовину не так хороша, как... ну, может быть, та скромная девушка, — и Джо тоже выглядела немного странно, потому что имя чуть не сорвалось с её губ.

 — Это не так! — согласилась Лори с выражением смирения на лице.
Это было в новинку для него, и он опустил глаза, рассеянно наматывая на палец бахрому с фартука Джо.

 «Боже милостивый, так не пойдёт», — подумала Джо и добавила вслух: «Иди и спой мне. Я умираю от желания послушать музыку, и мне всегда нравились твои песни».  «Я бы лучше остался здесь, спасибо».

"Ну, не могу; нет. Иди и сделай что-нибудь полезное, так как
ты слишком большой, чтобы быть декоративными. Я думала, ты не любишь быть привязанным к
фартук-струна женщины?" - возразила Джо, процитировав некоторые бунтарские слова
его собственные.

"Ах, это зависит от того, кто наденет фартук!" и Лори дерзко дернула
кисточку.

— Ты уходишь? — спросила Джо, хватаясь за подушку.

Он тут же убежал, и как только зазвучала песня «Долой шляпы с Бонни Данди», она выскользнула из комнаты и не возвращалась, пока молодой джентльмен не ушёл в гневе.

 [Иллюстрация: «Долой шляпы с Бонни Данди»]

Джо долго не могла уснуть в ту ночь и уже начала засыпать, когда звук
сдавленного всхлипа заставил её подбежать к кровати Бет и тревожно
спросить: «Что случилось, дорогая?»

«Я думала, ты спишь», — всхлипнула Бет.

«Это старая боль, моя дорогая?»

— Нет, это что-то новое, но я могу это вынести, — и Бет попыталась сдержать
слезы.

 — Расскажи мне всё, и я вылечу тебя, как часто лечила других.

 — Ты не можешь, это не лечится, — голос Бет дрогнул, и она,
прижавшись к сестре, заплакала так отчаянно, что Джо испугалась.

— Где это? Мне позвать маму?

Бет не ответила на первый вопрос, но в темноте невольно прижала руку к сердцу, словно там была боль; другой рукой она крепко обняла Джо и торопливо прошептала: «Нет, нет, не зови её, не надо».
— Скажи ей. Мне скоро станет лучше. Ложись сюда и «постучи» по моей голове. Я буду
тихо лежать и усну, правда-правда.

Джо послушалась, но, когда она нежно провела рукой по горячему лбу и влажным векам Бет, её сердце переполнилось, и ей очень хотелось заговорить. Но, несмотря на юный возраст, Джо знала, что с сердцами, как с цветами, нельзя обращаться грубо, они должны раскрываться естественным образом. Поэтому, хотя она и считала, что знает причину новой боли Бет, она лишь сказала самым нежным тоном: «Тебя что-то беспокоит, дорогая?»

«Да, Джо», — после долгой паузы.

«Может, тебе станет легче, если ты расскажешь мне, что случилось?»

— Не сейчас, ещё нет.

 — Тогда я не буду спрашивать, но помни, Бети, что мама и Джо всегда рады тебя выслушать и помочь, если смогут.

 — Я знаю. Я расскажу тебе позже.

 — Тебе уже не так больно?

 — О да, намного лучше; тебе так удобно, Джо!

— Иди спать, дорогая, я останусь с тобой.

Так они и заснули, прижавшись щека к щеке, и на следующий день Бет снова была сама собой, потому что в восемнадцать лет ни голова, ни сердце не болят долго, а любящее слово может исцелить от большинства недугов.

Но Джо приняла решение и, поразмыслив над проектом несколько дней, поделилась им с матерью.

«На днях ты спросила меня, чего я хочу. Я расскажу тебе об одном из моих желаний, мама, — начала она, когда они остались наедине. — Я хочу уехать куда-нибудь этой зимой, чтобы сменить обстановку».

 «Почему, Джо?» — и её мать быстро подняла взгляд, как будто эти слова имели двойной смысл.

Не отрываясь от работы, Джо серьёзно ответила: «Я хочу чего-то нового; я чувствую себя беспокойной и хочу видеть, делать и узнавать больше, чем сейчас. Я слишком много размышляю о своих маленьких делах, и мне нужно встряхнуться, так что, если я смогу выкроить время этой зимой, я бы хотела немного попутешествовать и попробовать свои силы».

«Куда ты поедешь?»

«В Нью-Йорк. Вчера мне в голову пришла блестящая идея, и вот она. Вы знаете,
миссис Кирк написала вам, что ей нужна приличная молодая особа, чтобы учить её
детей и шить. Довольно трудно найти подходящую кандидатку, но я думаю, что
смогу, если постараюсь».

«Дорогая, отправляйся на службу в тот большой пансион!» — и миссис
Марч выглядела удивлённой, но не недовольной.

«Это не совсем то же самое, что пойти на службу, потому что миссис Кирк — ваша
подруга, добрейшая душа из всех, кто когда-либо жил, и она бы сделала
для меня что-нибудь приятное, я знаю. Её семья живёт отдельно от остальных, и никто
Там меня никто не знает. Мне всё равно, если узнают; это честная работа, и я не
стыжусь её.

— И я тоже, но как же твои сочинения?

— Тем лучше для разнообразия. Я увижу и услышу что-то новое, у меня появятся
новые идеи, и, даже если у меня там будет мало времени, я привезу домой
много материала для своих опусов.

— Я в этом не сомневаюсь, но это единственная причина твоего внезапного каприза?

— Нет, мама.

— Могу я узнать о других?

Джо подняла взгляд, Джо опустила взгляд, затем медленно сказала, покраснев:
— Может быть, это глупо и неправильно с моей стороны, но я боюсь, что Лори слишком сильно меня любит.

"Значит, вы не заботитесь о нем так, как, очевидно, он начинает заботиться о вас"
"?" и миссис Марч выглядела встревоженной, задавая этот вопрос.

"Помилуйте, нет! Я люблю этого дорогого мальчика, как и всегда, и безмерно им горжусь.
но ни о чем большем не может быть и речи.

- Я рад этому, Джо.

— Почему, пожалуйста?

 — Потому что, дорогая, я не думаю, что вы подходите друг другу. Как друзья вы очень счастливы, и ваши частые ссоры вскоре забываются, но я боюсь, что вы оба взбунтуетесь, если будете связаны узами брака. Вы слишком похожи.
и слишком любят свободу, не говоря уже о вспыльчивости и сильной воле, чтобы
счастливо жить вместе в отношениях, которые требуют бесконечного терпения и
выдержки, а также любви.

 «Именно такое чувство я испытывала, хотя и не могла его выразить. Я рада, что
вы думаете, будто он только начинает заботиться обо мне. Мне было бы очень неприятно сделать его несчастным, потому что я не могла бы влюбиться в этого милого старикашку просто из благодарности, не так ли?

 — Вы уверены в его чувствах к вам?

 — Щеки Джо вспыхнули, когда она ответила с видом
смешанное чувство удовольствия, гордости и боли, которое испытывают молодые девушки, говоря о своих первых возлюбленных, —

 «Боюсь, что так и есть, мама; он ничего не сказал, но выглядит очень взволнованным. Думаю, мне лучше уйти, пока ничего не случилось».

 «Я согласна с тобой, и если можно, ты уйдёшь».

Джо с облегчением вздохнула и после паузы сказала, улыбаясь: «Как бы удивилась миссис Моффат, если бы узнала, что ты не умеешь управлять. И как бы она обрадовалась, что Энни всё ещё может надеяться».

«Ах, Джо, матери могут по-разному управлять, но надежда — это
то же самое во всем - желание видеть своих детей счастливыми. Мэг такая, и я
доволен ее успехом. Тебя я оставляю, чтобы наслаждаться свободой, пока вы
принадлежностями его; ибо только тогда вы обнаружите, что есть что-то слаще.
Эми теперь мой главный ухода, но ее здравый смысл поможет ей. Что касается Бет, я
не питаю никаких надежд, кроме того, что с ней, возможно, все в порядке. Кстати, она выглядит
бодрее в последние день или два. — Вы с ней разговаривали?

 — Да, она призналась, что у неё проблемы, и пообещала рассказать мне попозже. Я
больше ничего не сказала, потому что, кажется, знаю, в чём дело, — и Джо рассказала свою историю.

Миссис Марч покачала головой и не стала смотреть на это так романтично, но выглядела серьёзной и повторила своё мнение о том, что ради Лори Джо должна на время уехать.

"Давайте ничего не будем говорить ему об этом, пока план не будет утверждён; тогда я сбегу, прежде чем он придёт в себя и начнёт драматизировать. Бет, должно быть, думает
Я собираюсь доставить себе удовольствие, потому что не могу говорить с ней о Лори; но она может погладить и утешить его после моего ухода и таким образом избавить его от этой романтической идеи. Он пережил столько мелких испытаний, что привык к ним и скоро забудет о своей любви.

Джо говорила с надеждой, но не могла избавиться от дурного предчувствия, что это «маленькое испытание» будет тяжелее остальных и что
Лори не сможет так же легко, как раньше, забыть о своей «любовной тоске».

План был обсуждён на семейном совете и одобрен, поскольку миссис
Кирк с радостью приняла Джо и пообещала сделать для неё уютный дом.
Преподавание сделало бы её независимой, а свободное время, которое у неё появилось бы,
можно было бы использовать с пользой для дела, занимаясь писательством, в то время как новые места и общество
были бы полезны и приятны. Джо понравилась эта перспектива, и она с нетерпением ждала
ушел, для дома-Гнездышко растет слишком узким для ее беспокойный
природа и дух приключений. Когда все было улажено, со страхом и
дрожа, она сказала Лори; но, к ее удивлению, он отнесся к этому очень спокойно.
В последнее время он был серьезнее обычного, но очень мил; и когда
его в шутку обвинили в том, что он начал с чистого листа, он серьезно ответил: "Поэтому я
есть; и я имею в виду, что этот останется повернутым ".

Джо испытала огромное облегчение от того, что именно в этот момент у него случился один из его праведных припадков, и с лёгким сердцем принялась за приготовления, — для Бет
Она казалась более жизнерадостной и надеялась, что делает всё возможное для всех.

"Я оставляю тебе на попечение одну вещь," — сказала она накануне отъезда.


"Ты имеешь в виду свои бумаги?" — спросила Бет.

"Нет, мой мальчик. Будь с ним очень добр, хорошо?"

"Конечно, я буду; но я не могу занять твое место, и ему будет тебя не хватать"
к сожалению.

"Это ему не повредит; так что помни, я оставляю его на твое попечение, чтобы ты досаждал ему,
баловал и поддерживал порядок".

"Я сделаю все, что в моих силах, ради тебя", - пообещала Бет, удивляясь, почему Джо так странно на нее посмотрела
.

Когда Лори сказала «до свидания», он многозначительно прошептал: «Это не поможет»
Немного пользы, Джо. Я слежу за тобой, так что будь осторожна, или я приеду и заберу тебя домой.




 [Иллюстрация: я развлекалась, роняя имбирные пряники на сиденье]

 XXXIII.

 ДНЕВНИК ДЖО.


 "НЬЮ-ЙОРК, ноябрь.

 "Дорогие Марми и Бет,--

 «Я собираюсь написать вам целую книгу, потому что мне есть что рассказать, хотя я и не благородная юная леди, путешествующая по
континенту. Когда я потеряла из виду дорогое сердцу лицо отца, я почувствовала
 Я немного загрустил и, возможно, пролил бы пару солёных слезинок, если бы
ирландская леди с четырьмя маленькими детьми, которые все время плакали,
не отвлекла меня, потому что я развлекался тем, что ронял имбирные пряники на сиденье каждый раз, когда они открывали рты, чтобы зареветь.

 «Вскоре выглянуло солнце, и, восприняв это как добрый знак, я тоже повеселел и от всего сердца наслаждался путешествием.

 «Миссис Кирк так любезно приняла меня, что я сразу почувствовал себя как дома, даже в этом большом доме, полном незнакомцев. Она подарила мне забавную маленькую
 Гостиная — это всё, что у неё было, но в ней есть печка и хороший стол у солнечного окна, так что я могу сидеть здесь и писать, когда захочу. Прекрасный вид и церковная башня напротив компенсируют множество лестниц, и я сразу же полюбила свою берлогу. Детская, где я буду учить и шить, — это приятная комната рядом с комнатой миссис.
 В гостиной Кирка две маленькие девочки, хорошенькие, но, по-моему, избалованные. Они привязались ко мне после того, как я рассказала им «Семеро козлят», и я не сомневаюсь, что стану образцовой гувернанткой.

 «Я буду обедать с детьми, если предпочту это большому столу, и сейчас я так и делаю, потому что я стесняюсь, хотя никто в это не поверит».

 "А теперь, моя дорогая, чувствуй себя как дома", - сказала миссис К. в своей
 материнской манере. "Я в разъездах с утра до ночи, как и ты
 могу предположить, что с такой семьей; но большое беспокойство исчезнет.
 я успокоюсь, если буду знать, что дети с вами в безопасности. Мои комнаты
 всегда открыты для вас, и ваши собственные будут настолько удобными, насколько я смогу это сделать
 . В доме есть приятные люди, если вы
 Чувствуйте себя как дома, и ваши вечера всегда будут свободны. Приходите ко мне, если что-то пойдёт не так, и будьте счастливы, насколько это возможно. Вот и звонок к чаю; я должна бежать и переодеть чепчик, — и она поспешила прочь, оставив меня обустраиваться в моём новом гнезде.

 «Спускаясь по лестнице, я вскоре увидел кое-что, что мне понравилось. Лестницы в этом высоком доме очень длинные, и когда я стоял в ожидании у подножия третьей лестницы, пока маленькая служанка с трудом поднималась по ней, я увидел, как джентльмен, шедший за ней, взял у неё из рук тяжёлый мешок с углём, отнёс его наверх и поставил у
 он открыл дверь неподалёку и ушёл, сказав с добрым кивком и иностранным акцентом:

 «Так будет лучше. Малышка ещё слишком мала, чтобы нести такую тяжесть».

 «Разве это не мило с его стороны? Мне нравятся такие вещи, потому что, как говорит отец,
 мелочи показывают характер. Когда я упомянула об этом миссис К. тем вечером, она рассмеялась и сказала:

 «Должно быть, это был профессор Бэр; он всегда так поступает».

 «Миссис К. сказала мне, что он из Берлина; очень образованный и хороший, но бедный, как церковная мышь, и даёт уроки, чтобы прокормить себя и
 двое маленьких племянников-сирот, которых он воспитывает здесь, согласно
 желанию его сестры, вышедшей замуж за американца. Не очень
 романтическая история, но она меня заинтересовала; и я был рад услышать
 что миссис К. предоставляет ему свою гостиную для некоторых из его учеников.
 Между ней и детской стеклянная дверь, и я собираюсь
 подглядеть за ним, а потом я расскажу тебе, как он выглядит. Ему почти сорок, так что в этом нет ничего плохого, Марми.

 «После чая и игр с маленькими девочками перед сном я
приступила к большой стопке бумаг и провела спокойный вечер за разговорами
 с моим новым другом. Я буду вести дневник-письмо и отправлять его
раз в неделю; так что спокойной ночи, и до завтра.

 «Во вторник вечером._

 «Сегодня утром в моей семинарии было оживлённо, потому что
дети вели себя как Санчо; и в какой-то момент я действительно подумал, что
должен их всех выпороть». Какой-то добрый ангел вдохновил меня попробовать
заниматься гимнастикой, и я продолжала до тех пор, пока они не
радовались возможности сесть и не двигаться. После обеда девочка
вывела их на прогулку, а я занялась рукоделием, как маленькая
Мэйбл, «с готовностью».
 имей в виду. Я благодарила судьбу за то, что научилась шить красивые пуговицы
 , когда дверь гостиной открылась и закрылась, и кто-то
 начал напевать,--

 'Kennst du das land,'

 как большой шмель. Это было ужасно неприлично, я знаю, но я
 не смогла устоять перед искушением; и, приподняв один конец
 занавески перед стеклянной дверью, я заглянула внутрь. Профессор Бэр был там, и пока он раскладывал свои книги, я хорошенько его рассмотрел. Обычный немец, довольно полный, с растрепанными каштановыми волосами
 у него была густая борода, хороший нос, самые добрые глаза, которые я когда-либо видел, и великолепный громкий голос, который приятно звучал после нашего резкого или невнятного американского бормотания. На нём была потрёпанная одежда, у него были большие руки, и на лице не было ничего по-настоящему красивого, кроме прекрасных зубов; но он мне понравился, потому что у него была красивая голова, на нём было очень чистое бельё, и он выглядел как джентльмен, хотя на его пиджаке не хватало двух пуговиц, а на одном ботинке была заплатка. Он выглядел трезвым, несмотря на то, что напевал, пока не подошёл к окну, чтобы полить гиацинты
 Он повернул луковицы к солнцу и погладил кошку, которая встретила его как старого друга. Затем он улыбнулся и, когда в дверь постучали, громко и оживлённо крикнул:

 «Входите!»

 «Я уже собирался бежать, когда заметил ребёнка с большой книгой и остановился посмотреть, что происходит.

 «Я хочу своего Бэрра», — сказала малышка, захлопывая книгу и
бегая навстречу ему.

 «Ты получишь своего Бэрра; иди же и обними его, моя Тина», — сказал профессор, догоняя её и
 Он засмеялся и поднял её так высоко над головой, что ей пришлось наклониться, чтобы поцеловать его.

 [Иллюстрация: «Ты будешь иметь своего Бэрра»]

 «А теперь я должна учить урок», — продолжила забавная малышка.
 Он посадил её за стол, открыл большой словарь, который она Он принёс и дал ей бумагу и карандаш, и она стала что-то писать, то и дело переворачивая страницу и водя по ней своим пухлым пальчиком, словно выискивая слово, и делала это так серьёзно, что я чуть не выдал себя смехом, в то время как мистер Бэр стоял, поглаживая её по красивым волосам с отеческим видом, и я подумал, что она, должно быть, его дочь, хотя она была больше похожа на француженку, чем на  немку.

 «Ещё один стук, и появление двух молодых леди заставило меня вернуться к работе, и я добродетельно оставался там всё время.
 Шум и болтовня, доносившиеся из-за соседней двери. Одна из девушек притворно смеялась и кокетливо говорила: «Ну что, профессор?» Другая произносила слова по-немецки с таким акцентом, что ему, должно быть, было трудно оставаться трезвым.

 «Оба, казалось, испытывали его терпение на прочность; я не раз слышал, как он решительно говорил: «Нет, нет, это не так; вы не слушаете, что я говорю»; а однажды раздался громкий стук, как будто он ударил книгой по столу, за которым последовало отчаянное восклицание: «Черт! сегодня всё идёт наперекосяк».

 «Бедняга, я его пожалела, а когда девочки ушли, ещё раз взглянула, чтобы посмотреть, выживет ли он. Казалось, он откинулся на спинку стула, уставший, и сидел с закрытыми глазами, пока часы не пробили два, после чего вскочил, положил книги в карман, словно собираясь на следующий урок, и, взяв на руки маленькую Тину, которая уснула на диване, тихо унёс её». Полагаю, у него тяжёлая жизнь.

 «Миссис Кирк спросила меня, не пойду ли я на пятичасовую службу.
 ужин; и, чувствуя легкую тоску по дому, я решила, что пойду,
 просто чтобы посмотреть, что за люди живут со мной под одной крышей.
 Поэтому я привела себя в приличный вид и попыталась проскользнуть за спину миссис
 Кирк; но поскольку она невысокая, а я высокий, мои попытки
 замаскироваться, скорее, провалились. Она уступила мне место рядом с собой,
 и после того, как мое лицо остыло, я набрался смелости и огляделся
 по сторонам. Длинный стол был заставлен тарелками, и все были заняты своим обедом, особенно джентльмены, которые, казалось, ели вовремя, потому что они _торопились_ во всех смыслах этого слова,
 исчезая, как только они заканчивали. Там был обычный набор
молодых людей, погружённых в себя; молодые пары,
погружённые друг в друга; замужние дамы, занятые своими детьми, и
пожилые джентльмены, занятые политикой. Не думаю, что мне захочется
много общаться с кем-то из них, кроме одной миловидной девушки,
которая выглядит так, будто у неё что-то на уме.

 «В самом конце стола сидел профессор,
отвечая на вопросы очень любознательного, но глухого
старика с одной стороны и рассуждая о философии с
 Француз — с другой. Если бы Эми была здесь, она бы навсегда отвернулась от него, потому что, как ни печально, у него был отличный аппетит, и он уплетал свой обед так, что это привело бы в ужас «её светлость». Я не возражала, потому что мне нравится «видеть, как люди едят с удовольствием», как говорит Ханна, а бедняге, должно быть, нужно было много есть после целого дня обучения идиотов.

 «Когда я поднималась наверх после ужина, двое молодых людей
поправляли свои шляпы перед зеркалом в холле, и я услышала, как один из них тихо спросил другого: «Кто это?»

 "Гувернантка или что-то в этом роде".

 "Какого черта она сидит за нашим столом?"

 "Подруга старой леди".

 "Красивая голова, но никакого стиля".

 "Ни капельки. Дай нам прикурить и пошли".

 «Сначала я разозлилась, а потом мне стало всё равно, потому что гувернантка — это то же самое, что и служанка, а у меня есть здравый смысл, если нет стиля, а это больше, чем есть у некоторых людей, судя по замечаниям элегантных созданий, которые ускакали прочь, дымясь, как неисправные дымоходы. Ненавижу обычных людей!»

 «Четверг._

 «Вчера был тихий день, я занималась преподаванием, шитьём и писала в своей маленькой уютной комнате, где горел свет и камин. Я узнала кое-какие новости и познакомилась с профессором. Кажется, Тина — дочь француженки, которая гладит бельё в прачечной. Малышка влюбилась в мистера Бэрра и ходит за ним по пятам по всему дому
 как собака, когда он дома, что его радует, так как он очень любит детей, хотя и холостяк. Китти и Минни
 Кирке тоже относится к нему с симпатией и рассказывает всевозможные истории о пьесах, которые он придумывает, о подарках, которые он приносит, и о великолепных рассказах, которые он сочиняет. Молодые люди, кажется, подшучивают над ним, называют его Старым Фрицем, Лагерным Пивом, Большой Медведицей и всячески обыгрывают его имя. Но он наслаждается этим, как мальчишка, говорит миссис К., и принимает это так добродушно, что они все его любят, несмотря на его иностранное поведение.

 «Юная леди — это мисс Нортон, богатая, образованная и добрая.
 Она заговорила со мной сегодня за обедом (потому что я снова сел за стол,
 так забавно наблюдать за людьми), и она попросила меня зайти к ней в комнату. У неё есть прекрасные книги и картины, она знакома с интересными людьми и кажется дружелюбной, так что я постараюсь быть милой, потому что я действительно хочу попасть в хорошее общество, только не такое, какое нравится Эми.

 «Вчера вечером я была в нашей гостиной, когда пришёл мистер Бэр с газетами для миссис Кирк. Её там не было, но Минни,
 которая была маленькой старушкой, очень мило представила меня: «Это
 мамина подруга, мисс Марч».

 «Да, и она весёлая, и мы её очень любим», — добавила Китти, которая
ужасно избалована.

 «Мы оба поклонились, а потом рассмеялись, потому что чопорное представление
и прямолинейное дополнение были довольно комичным контрастом.

 «Ах да, я слышала, что эти непослушные дети досаждают вам, мисс Марш.
 Если так будет и дальше, позовите меня, и я приду, — сказал он, угрожающе нахмурившись, что привело в восторг маленьких негодников.

 «Я пообещал, что так и сделаю, и он ушёл; но, похоже, я обречён часто его видеть, потому что сегодня, проходя мимо его дома, я
 выходя из дома, я случайно ударился о дверь своим зонтиком
 . Она распахнулась, и там стоял он в халате,
 с большим синим носком в одной руке и штопальной иглой в
 другой; казалось, он нисколько этого не стыдился, потому что, когда я объяснила
 и поспешил дальше, помахав рукой вместе с носком и всем остальным, сказав в своей обычной
 громкой, жизнерадостной манере,--

 [Иллюстрация: Он взмахнул рукой вместе с носком и всем прочим]

 «У вас прекрасный день для прогулки. _Bon voyage,
 мадемуазель._»

 «Я смеялся всю дорогу вниз по лестнице, но это было немного жалко,
 Кроме того, подумать только, что бедняге приходится самому чинить свою одежду.
 Я знаю, что немецкие джентльмены вышивают, но штопать чулки — это совсем другое дело, и не такое приятное.

 "_Суббота._

 "Ничего не случилось, о чем можно было бы написать, кроме визита к мисс
 Нортон, у которой целая комната, полная милых вещей, была очень мила, она показала мне все свои сокровища и спросила, не буду ли я иногда ходить с ней на лекции и концерты в качестве её сопровождающего, если мне это понравится. Она предложила это в качестве одолжения, но я уверена
 Миссис Кирк рассказала ей о нас, и она делает это из
доброты ко мне. Я горд, как Люцифер, но такие одолжения от
таких людей не обременяют меня, и я с благодарностью принимаю их.

 «Когда я вернулась в детскую, в гостиной стоял такой шум, что я заглянула туда. Мистер Бэр стоял на четвереньках, Тина сидела у него на спине, Китти вела его за верёвочку, а Минни кормила двух маленьких мальчиков семечками, пока они рычали и скакали в клетках, сделанных из стульев.

 «Мы играем в нарды», — объяснила Китти.

 "Это моя изнеженность!" - добавила Тина, держа профессора за волосы.
 [Иллюстрация: "Это моя изнеженность"]. "Это моя изнеженность!" - добавила Тина, держа профессора за волосы.

 [Иллюстрация: "Это моя изнеженность"]

 "- Мама всегда разрешает нам делать то, что мы любим в субботу днем,
 когда Франц и Эмиль пришел, не так ли, Мистер Bhaer? - спросил
 Минни.

 «Эффальунт» сел, выглядя таким же серьёзным, как и любой из них, и сказал мне:

 «Я дарю тебе своё пиво, так и есть. Если мы будем слишком громко шуметь, ты скажешь нам: «Тише!» — и мы будем вести себя тише».

 Я пообещал так и сделать, но оставил дверь открытой и наслаждался
 Они веселились так же, как и я, — я никогда не видел более славной забавы. Они играли в салочки и солдатиков, танцевали и пели, а когда начало темнеть, все забрались на диван вокруг профессора, и он рассказывал им очаровательные сказки о аистах на крышах и маленьких «кобольдах», которые катаются на падающих снежинках. Я бы хотел, чтобы американцы были такими же простыми и естественными, как немцы, не так ли?

 «Я так люблю писать, что мог бы писать вечно, если бы
меня не останавливали соображения экономии, потому что, хотя я и использовал
 бумага и чернила в порядке, я с трепетом думаю о марках, которые понадобятся для этого длинного письма. Передайте Эми мои наилучшие пожелания, как только сможете. Мои скромные новости покажутся вам очень скучными после её великолепия, но они вам понравятся, я знаю. Тедди так усердно учится, что не может найти времени, чтобы написать своим друзьям? Позаботься о нём за меня, Бет, и расскажи мне всё о малышах, и передай им от меня кучу любви.

 «От вашего преданного Джо.

 «P. S. Перечитывая своё письмо, я понимаю, что оно довольно банальное;
 но я всегда интересуюсь странными людьми, и мне действительно больше не о чем было писать. Благослови тебя Господь!

 «ДЕКАБРЬ.

 «Моя драгоценная Бетси, —

 «Поскольку это будет письмо-каракули, я адресую его тебе, потому что оно может тебя развлечь и дать тебе некоторое представление о том, что у меня происходит. Хотя это и тихо, но довольно забавно, так что, о, будь счастлива! После того, что Эми назвала бы Геркуланумом в области умственного и нравственного воспитания, мои юные идеи начинают
 стреляйте, и мои маленькие веточки будут гнуться, как я захочу. Они не так интересны мне, как Тина и мальчики, но я выполняю свой долг по отношению к ним, и они меня любят. Франц и Эмиль — весёлые мальчуганы, как раз по мне, потому что в них смешались немецкий и американский характеры, и они постоянно пребывают в приподнятом настроении. Субботние дни — это время безудержного веселья, независимо от того,
проводим ли мы их дома или на улице; в погожие дни они все
идут гулять, как в семинарии, а мы с профессором следим за
порядком; и тогда начинается такое веселье!

 "Мы теперь очень хорошие друзья, и я начала брать уроки. Я
 действительно ничего не могла поделать, и все получилось таким забавным образом
 , что я должна тебе рассказать. Начнем с начала: миссис Кирк
 однажды окликнула меня, когда я проходил мимо комнаты мистера Баэра, где она
 что-то рылась.

 "Ты когда-нибудь видела такую берлогу, моя дорогая? Просто подойди и помоги мне привести в порядок эти книги, потому что я всё перевернула вверх дном, пытаясь понять, что он сделал с шестью новыми платками, которые я ему недавно подарила.

 «Я вошла, и пока мы работали, я осмотрелась, потому что это было
 «Ден, конечно же, повсюду книги и бумаги; сломанная
мундштучная трубка и старая флейта на каминной полке, как будто
с ними покончено; на одном подоконнике щебечет потрепанная
птичка без хвоста, а на другом стоит коробка с белыми мышами;
 среди рукописей лежат недоделанные кораблики и обрывки
ниток; перед камином сохнут грязные маленькие сапожки;
 и следы горячо любимых мальчиков, ради которых он стал рабом, были видны по всей комнате. После тщательного обыска были найдены три пропавшие вещи — одна на
 Птичья клетка, одна покрытая чернилами, а третья сгоревшая дотла, так как использовалась в качестве подставки.

 «Ну и мужчина!» — добродушно рассмеялась миссис К., складывая реликвии в мешок для тряпья. «Полагаю, остальные разорваны, чтобы оснащать корабли, перевязывать порезанные пальцы или делать хвосты воздушным змеям. Это ужасно,
 но я не могу его ругать: он такой рассеянный и добродушный,
 что позволяет этим мальчишкам вытирать о себя ноги. Я согласилась стирать и чинить его вещи,
 но он забывает отдавать их мне, а я забываю их проверять, так что иногда он приходит в отчаяние.

 «Позвольте мне починить их, — сказала я. — Я не против, и ему не нужно об этом знать. Я бы хотела, — он так добр ко мне, приносит мои письма и одалживает книги.»

 «Так что я привела его вещи в порядок и связала две пары носков, потому что они были вытянуты из-за его странных заплаток. Никто ничего не сказал, и я надеялся, что он не узнает,
но однажды на прошлой неделе он застал меня за этим. Слушая
уроки, которые он даёт другим, я был так заинтересован и увлечён,
что мне захотелось учиться, потому что Тина то приходит, то уходит,
 дверь открыта, и я слышу. Я сидел у этой двери, дошивая последний носок и пытаясь понять, что он сказал новому студенту, такому же глупому, как я. Девочка ушла, и я подумал, что он тоже ушёл, было так тихо, и я
занялся тем, что бормотал что-то о глаголе и раскачивался взад-вперёд самым
абсурдным образом, когда маленькая ворона заставила меня поднять
голову, и я увидел мистера Бэрра, который смотрел на меня и тихо смеялся,
жестами показывая Тине, чтобы она его не выдавала.

 «Ну что ж! — сказал он, когда я остановился и уставился на него, как гусь, — ты подглядывал».
 на меня, наблюдает за вами, и это не плохо, но видите, я не
 pleasanting когда я говорю, хаф-твое желание для немецких?'

 "Да; но вы слишком заняты. Я слишком глуп, чтобы учиться, - я
 сплоховал, как красный, как пион.

 "'Прут! мы будем принимать время, и мы ни в коем случае не найти
 смысл. Вечером я с большим удовольствием дам вам небольшой урок, потому что, видите ли, мисс Марч, я должен заплатить этот долг, —
 и он указал на мою работу. — Да, они говорят друг другу, эти добрейшие дамы: «Он глупый старик, он не видит, что
 мы делаем; он никогда не заметит, что его носки больше не рвутся на пятках, он будет думать, что пуговицы вырастают заново, когда они падают, и верить, что шнурки завязываются сами. «Ах! но у меня есть глаза, и я многое вижу. У меня есть сердце, и я чувствую благодарность за это. Давайте, немного поупражняемся, а то больше ни одна добрая фея не поможет мне и моим».

 «Конечно, после этого я ничего не мог сказать, и, поскольку это действительно
прекрасная возможность, я заключил сделку, и мы начали. Я взял четыре урока, а потом погряз в грамматическом болоте.
 Профессор был очень терпелив со мной, но, должно быть, это было для него мучением, и время от времени он смотрел на меня с таким выражением лёгкого отчаяния, что я не знал, смеяться мне или плакать. Я пробовал и то, и другое, и когда я всхлипнул от полного унижения и горя, он просто швырнул грамматику на пол и вышел из комнаты. Я чувствовала себя опозоренной и покинутой навсегда, но ни капли не винила его и собирала свои бумаги, собираясь подняться наверх и
 Я сильно встряхнулся, когда он вошёл, бодрый и сияющий, как будто
я покрыл себя славой.

 «Теперь мы попробуем по-новому. Мы с тобой будем вместе читать эти милые
маленькие сказки и больше не будем копаться в той скучной книге, которая
стоит в углу и доставляет нам неприятности».

 «Он говорил так ласково и так заманчиво открывал передо мной сказки Ганса Христиана Андерсена, что мне стало ещё больше стыдно, и я приступила к уроку в таком духе, что, казалось, его это очень забавляло. Я забыла о своей застенчивости и принялась за дело.
 (никакое другое слово не выразит этого) изо всех сил, спотыкаясь на длинных словах, произнося их в соответствии с сиюминутным вдохновением и выкладываясь по полной. Когда я закончил читать первую страницу и остановился, чтобы перевести дыхание, он захлопал в ладоши и воскликнул по-своему сердечно: «Das ist gute! Теперь у нас всё хорошо! Моя очередь.
 Я говорю ему по-немецки: «Дай мне своё ухо». И он ушёл, рокоча
словами своим сильным голосом и с удовольствием, которое было приятно
видеть, а не только слышать. К счастью, это была история о «Константе».
 «Оловянный солдатик», знаете ли, забавный, так что я мог смеяться, и я смеялся, хотя и не понимал и половины из того, что он читал, но ничего не мог с собой поделать, он был таким серьёзным, я таким взволнованным, и всё это было так забавно.

 "После этого мы стали лучше ладить, и теперь я довольно хорошо читаю свои уроки
 , потому что такой способ обучения мне подходит, и я вижу, что
 грамматика подмешивается в сказки и поэзию, как таблетки
 в желе. Мне это очень нравится, и он, кажется, еще не устал от этого.
 - что очень мило с его стороны, не так ли? Я хочу угостить его
 Что-нибудь на Рождество, потому что я не осмеливаюсь предложить деньги. Скажи мне что-нибудь приятное, Марми.

 «Я рада, что Лори кажется такой счастливой и занятой, что он бросил курить и отрастил волосы. Видишь, Бет справляется с ним лучше, чем я. Я не ревную, дорогая; делай всё, что в твоих силах, только не превращай его в святого. Боюсь, я не смогла бы полюбить его без щепотки человеческой порочности. Прочти ему отрывки из моих писем. У меня нет времени писать много, и этого будет достаточно. Слава богу,
 Бет чувствует себя так комфортно.


 «ЯНВАРЬ.

 «С Новым годом вас всех, моя дорогая семья, в которую, конечно же, входит мистер Л. и молодой человек по имени Тедди. Не могу передать, как мне понравился ваш рождественский подарок, потому что я получила его только вечером и уже перестала надеяться. Утром пришло твоё письмо, но ты ничего не написал о посылке, а я так надеялась, что ты не забудешь обо мне. Я почувствовала себя немного подавленной.
 Я сидела в своей комнате после чая, и когда мне принесли большой, грязный, потрёпанный свёрток, я просто обняла его и запрыгала от радости. Он был таким _домашним_ и освежающим, что я села на пол, читала, рассматривала, ела, смеялась и плакала, как обычно, в своей нелепой манере. Это было именно то, чего я хотела, и тем лучше, что это было сделано, а не куплено.
 Новая «нагрудная повязка» Бет была великолепна, а коробка с имбирными пряниками Ханны станет настоящим сокровищем. Я обязательно надену те красивые фланелевые вещи, которые ты прислала, мама, и внимательно прочитаю книги, которые прислал папа
 пометил. Спасибо вам всем, огромное спасибо!

 [Иллюстрация: я сел на пол, читал, смотрел и ел]

 «Раз уж мы заговорили о книгах, напомню, что я разбогател на этой строчке, потому что на Новый год мистер Бэр подарил мне прекрасного
 Шекспира. Он очень дорожит этой книгой, и я часто любовался ею, когда она стояла на почётном месте рядом с его немецкой Библией, Платоном,
 Гомером и Мильтоном. Можете себе представить, что я почувствовал, когда он снял с неё обложку и показал мне моё имя на ней: «От моего друга Фридриха Бэра».

 «Ты часто говоришь, что тебе нужна библиотека: вот она, я дарю её тебе; потому что между этими обложками (он имел в виду переплёты) — множество книг в одной. Читай её внимательно, и она тебе очень поможет; потому что изучение характеров в этой книге поможет тебе читать их в жизни и рисовать их своим пером».

 «Я поблагодарил его, как только мог, и теперь говорю о «своей библиотеке», как будто у меня сотня книг». Я никогда раньше не знал, как много
в Шекспире всего было; но тогда у меня не было Бэра, который
мог бы мне это объяснить. Только не смейтесь над его ужасным именем; оно не
 произносится либо как «Бэр», либо как «Бир», как люди будут его произносить, но что-то среднее между этими двумя вариантами, как могут произнести только немцы. Я рад, что вам обоим нравится то, что я рассказываю вам о нём, и надеюсь, что когда-нибудь вы его познакомитесь. Мама восхищалась бы его добрым сердцем, а папа — мудрой головой. Я восхищаюсь ими обоими и чувствую себя богатым благодаря моему новому «другу» Фридриху Бэр.

 «Не имея много денег и не зная, что ему нравится, я купил несколько мелочей и разложил их по комнате, чтобы он неожиданно их нашёл. Они были полезными, красивыми или забавными —
 Подставка на его столе, маленькая вазочка для цветка — у него всегда есть цветок или немного зелени в стакане, чтобы он не завял, как он говорит, — и подставка для его вентилятора, чтобы ему не приходилось жечь то, что Эми называет «мушуар». Я сделала её такой, как придумала Бет, — большую бабочку с толстым телом, чёрно-жёлтыми крыльями, ватными усиками и глазами-бусинками. Это ему очень понравилось, и он поставил статуэтку на каминную полку в качестве _украшения_, так что в конце концов она оказалась неудачной. Несмотря на свою бедность, он не забыл ни слугу, ни ребёнка в доме, и ни одна душа
 здесь, от французской прачки до мисс Нортон, все о нём забыли.
 Я был так рад этому.

 «Они устроили маскарад и весело провели канун Нового года. Я
 не собиралась спускаться без платья, но в последнюю минуту
 Миссис Кирк вспомнила о какой-то старой парче, и мисс Нортон одолжила мне
 кружева и перья; поэтому я нарядилась миссис Малапроп и приплыла
 в маске. Никто не узнал меня, потому что я изменила свой голос, и
 никому и во сне не снилась молчаливая, надменная мисс Марч (потому что большинство из них думают, что
 Я очень чопорная и хладнокровная; и поэтому я должна
 щелкунчики) умели танцевать и одеваться, и разражались
 "милым сборищем эпитафий, похожим на аллегорию на берегах
 Нил."Мне это очень понравилось; и когда мы сняли маски, было
 забавно видеть, как они пялились на меня. Я слышал, как один из молодых людей сказал
 другому, что он знал, что я была актрисой; на самом деле, ему показалось, что он
 вспомнил, что видел меня в одном из небольших театров. Мэг оценит эту шутку. Мистер Бэр был Ником Боттомом, а Тина — Титанией, прекрасной маленькой феей в его объятиях. Смотреть, как они танцуют, было «настоящим пейзажем», если использовать теддизм.

 «В конце концов, я очень хорошо провёл Новый год, и когда я размышлял об этом в своей комнате, мне казалось, что я немного продвинулся вперёд, несмотря на свои многочисленные неудачи, потому что теперь я всё время весел, усердно работаю и проявляю больше интереса к другим людям, чем раньше, что меня радует. Благослови вас всех Господь! Всегда ваш любящий

 Джо».

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: в присутствии трёх джентльменов]

 XXXIV.

 ДРУГ.


Хотя Джо была очень счастлива в обществе, в котором жила, и очень занята повседневными делами, которые приносили ей хлеб насущный и делали его слаще от приложенных усилий, она всё же находила время для литературных трудов. Цель, которая теперь завладела ею, была естественной для бедной и амбициозной девушки; но средства, которые она использовала для достижения своей цели, были не самыми лучшими. Она видела, что деньги дают власть: поэтому она решила получить деньги и власть;
не для себя одной, а для тех, кого она любила больше, чем
себя.

Мечта о том, чтобы наполнить дом уютом, дать Бет всё, что она
захочет, от клубники зимой до органа в её спальне; самой ездить за
границу и всегда иметь _больше_ того, что ей нужно, чтобы она могла
позволить себе роскошь благотворительности, — вот уже много лет это был
самый заветный воздушный замок Джо.

 Опыт с призовой историей, казалось, открыл путь, который после
долгих путешествий и упорной работы мог привести к этому восхитительному
замку в Испании. Но новая катастрофа на время лишила её мужества, потому что
общественное мнение — это гигант, который пугает даже самых стойких.
стебли бобов были толще, чем у неё. Как и тот бессмертный герой, она немного отдохнула после первой попытки, которая закончилась падением и потерей самого красивого из сокровищ великана, если я правильно помню. Но дух «встать и пойти дальше» был так же силён в Джо, как и в Джеке, поэтому она снова вскарабкалась наверх, на этот раз с теневой стороны, и добыла больше сокровищ, но чуть не оставила позади то, что было гораздо ценнее мешков с деньгами.

Она начала писать сенсационные истории, потому что в те мрачные времена даже
идеальная Америка читала всякую чушь. Она никому не рассказывала, но придумала
«Захватывающая история», — и она смело отнесла её мистеру Дэшвуду, редактору «Еженедельного вулкана». Она никогда не читала «Сартора Резартаса», но у неё было женское чутьё, подсказывавшее ей, что одежда обладает более сильным влиянием на многих людей, чем достоинства характера или магия манер. Поэтому она
оделась как можно лучше и, пытаясь убедить себя, что не волнуется и не нервничает, храбро поднялась по двум парам тёмных и грязных ступеней и оказалась в беспорядочно обставленной комнате, окутанной клубами сигарного дыма, в присутствии трёх джентльменов, сидевших с
Каблуки у них были повыше, чем у шляп, и ни одна из них не потрудилась снять их при её появлении. Несколько смущённая таким приёмом, Джо замешкалась на пороге, бормоча в большом смущении:

 «Простите, я искала редакцию «Еженедельного вулкана». Я хотела увидеться с мистером Дэшвудом».

Спустилась самая высокая пара каблуков, поднялся самый прокуренный джентльмен,
и, бережно держа сигару в пальцах, он приблизился,
кивнув с выражением лица, на котором не было ничего, кроме сна. Чувствуя,
что она должна как-то уладить это дело, Джо достала свою
рукопись, и, краснея всё больше и больше с каждым предложением,
выпалил отрывки из небольшой речи, тщательно подготовленной по этому
случаю.

"Один мой друг попросил меня предложить...
рассказ... просто в качестве эксперимента... хотел бы узнать ваше
мнение... буду рад написать ещё, если это подойдёт."

Пока она краснела и мямлила, мистер Дэшвуд взял рукопись,
перелистывал её довольно грязными пальцами и
критически оглядывал аккуратные страницы.

"Не первая попытка, я полагаю?" — заметил он, увидев, что страницы
пронумерованы, покрыты только с одной стороны, и не перевязан лентой,--уверен
знак Начинающий.

- Нет, сэр; у нее был некоторый опыт, и она получила приз за рассказ в "
"Знамя Бларнистоуна".

- О, неужели? - и мистер Дэшвуд бросил на Джо быстрый взгляд, который, казалось,
отметил все, что на ней было, от банта на шляпке до
пуговиц на ботинках. — Что ж, вы можете оставить его у себя, если хотите. У нас таких вещей больше, чем мы знаем, с чем делать в данный момент; но я просмотрю его и дам вам ответ на следующей неделе.

Джо не хотелось уходить, потому что мистер Дэшвуд ей совсем не нравился, но в сложившихся обстоятельствах ей ничего не оставалось, кроме как поклониться и уйти, держась особенно прямо и величественно, как она обычно делала, когда была раздражена или смущена. В тот момент она была и раздражена, и смущена, потому что по понимающим взглядам, которыми обменивались джентльмены, было совершенно очевидно, что её маленькая выдумка о «подруге» была воспринята как хорошая шутка.
Шутка и смех, вызванный каким-то неслышным замечанием редактора, когда
он закрывал дверь, окончательно выбили её из колеи. Она почти решила никогда
вернувшись, она пошла домой и, чтобы избавиться от раздражения, принялась энергично шить
передники. Через час или два она уже достаточно успокоилась, чтобы посмеяться
над этой сценой и с нетерпением ждать следующей недели.

Когда она снова пришла, мистер Дэшвуд был один, чему она обрадовалась; мистер
Дэшвуд был гораздо бодрее, чем раньше, что было приятно; и мистер
Дэшвуд не был слишком увлечён сигарой, чтобы не помнить о манерах:
так что второе интервью прошло гораздо более комфортно, чем первое.

 «Мы возьмём это» (редакторы никогда не говорят «я»), «если вы не возражаете против нескольких
изменения. Он слишком длинный, но если убрать отмеченные мной отрывки,
то он будет как раз нужной длины, — сказал он деловым тоном.

Джо едва узнала свой собственный черновик, настолько смятыми и испещрёнными подчёркиваниями были его
страницы и абзацы; но, чувствуя себя так, как если бы заботливого родителя попросили
отрезать ножки у её ребёнка, чтобы он поместился в новую колыбель, она
посмотрела на отмеченные отрывки и с удивлением обнаружила, что все
моральные размышления, которые она тщательно вставляла в качестве
балласта для большей романтичности, были вычеркнуты.

— Но, сэр, я подумала, что в каждой истории должна быть какая-то мораль, поэтому я позаботилась о том, чтобы некоторые из моих грешников раскаялись.

Мистер Дэшвуд, редактор, расплылся в улыбке, потому что Джо забыла о своём «друге» и говорила как автор.

"Знаете, люди хотят, чтобы их развлекали, а не читали им проповеди. «Нравственность нынче не в моде», — что, кстати, было не совсем верным утверждением.

"Значит, вы считаете, что эти изменения пойдут на пользу?"

"Да, это новый сюжет, и довольно хорошо проработанный — язык хорош и так
далее, — любезно ответил мистер Дэшвуд.

"Что вы ... то есть, какая компенсация..." - начала Джо, не совсем понимая,
не зная, как выразиться.

"О, да, ну, мы даем от двадцати пяти до тридцати за вещи такого рода
рода. Заплатите, когда это выйдет, - ответил мистер Дэшвуд, как будто этот момент
ускользнул от него; говорят, такие мелочи часто ускользают от внимания редакции.
говорят.

— «Очень хорошо, можете оставить себе», — сказала Джо, возвращая рассказ с довольным видом, потому что после работы за доллар за колонку даже двадцать пять
долларов казались хорошей оплатой.

 «Мне сказать моей подруге, что вы возьмёте ещё один, если у неё будет лучше, чем
это? - спросила Джо, не сознавая, что сорвалась с языка, и
ободренная своим успехом.

"Что ж, мы посмотрим на это; не могу обещать, что соглашусь. Скажи ей, чтобы сделать это
короткий и острый, и не обращая внимания на мораль. А как зовут вашего друга
как ставить на него?" небрежным тоном.

— Ни в коем случае, если вам так угодно; она не хочет, чтобы её имя появлялось в печати, и у неё нет псевдонима, — сказала Джо, краснея против воли.

 — Как ей будет угодно, конечно. Рассказ выйдет на следующей неделе; вы заберёте деньги или я их пришлю? — спросил мистер Дэшвуд, который чувствовал себя
естественное желание узнать, кто может быть его новым автором.

"Я позвоню. Доброе утро, сэр."

Когда она ушла, мистер Дэшвуд закинул ноги на стол и изящно заметил:
"Бедная и гордая, как обычно, но она подойдёт."

Следуя указаниям мистера Дэшвуда и взяв за образец миссис Нортбери, Джо опрометчиво бросилась в бурлящее море сенсационной
литературы, но, благодаря спасательному кругу, брошенному ей подругой,
она выплыла, не сильно пострадав от ныряния.

 Как и большинство молодых писателей, она ездила за границу в поисках персонажей и
декорации; и бандиты, графы, цыгане, монахини и герцогини появлялись на её сцене и играли свои роли с такой точностью и воодушевлением, каких только можно было ожидать. Её читатели не обращали внимания на такие мелочи, как грамматика, пунктуация и правдоподобность, и мистер Дэшвуд любезно позволял ей заполнять его колонки по самым низким ценам, не считая нужным говорить ей, что настоящей причиной его гостеприимства было то, что один из его репортёров, получив более высокую зарплату, подло бросил его.

 Вскоре она заинтересовалась своей работой, потому что её тощий кошелёк пополнился.
По мере того, как шли недели, маленькая копилка, которую она собирала, чтобы следующим летом взять Бет с собой в горы, росла медленно, но верно. Одно беспокоило её, и это было то, что она не рассказала об этом дома. У неё было предчувствие, что отец и мать не одобрят этого, и она предпочитала сначала поступать по-своему, а потом просить прощения. Ей было легко хранить свой секрет, потому что в её рассказах не было имён; мистер
Дэшвуд, конечно, очень скоро всё понял, но пообещал молчать и, как ни странно, сдержал своё слово.

 Она подумала, что это не причинит ей вреда, потому что она искренне собиралась написать
ей нечего было стыдиться, и она успокаивала свою совесть предвкушением той счастливой минуты, когда она покажет свои заработки и посмеется над своим тщательно хранимым секретом.

Но мистер Дэшвуд отвергал все, кроме захватывающих историй, а поскольку захватывающие истории можно было написать, только терзая души читателей, приходилось рыться в истории и романах, на суше и на море, в науке и искусстве, в полицейских протоколах и в психиатрических лечебницах. Вскоре Джо обнаружила, что её
невинный опыт дал ей лишь несколько представлений о трагическом мире
что лежит в основе общества; поэтому, рассматривая это с точки зрения бизнеса, она приступила к восполнению своих недостатков с присущей ей энергией. Стремясь найти материал для рассказов и желая, чтобы они были оригинальными по сюжету, если не по мастерству исполнения, она искала в газетах новости о несчастных случаях, происшествиях и преступлениях; она вызывала подозрения у библиотекарей, спрашивая книги о ядах; она изучала лица на улице и характеры, хорошие, плохие и безразличные, вокруг себя; она рылась в пыли древних времён в поисках фактов или вымысла, настолько старых, что они были как
Она была как новенькая и предавалась безумию, греху и страданиям, насколько позволяли её ограниченные возможности. Она думала, что прекрасно преуспевает, но, сама того не осознавая, начала разрушать некоторые из самых женственных черт своего характера. Она жила в дурном обществе, и, хотя это было лишь воображением, его влияние сказалось на ней, потому что она питала своё сердце и воображение опасной и ненадёжной пищей и быстро стёрла с себя невинную оболочку, преждевременно познакомившись с тёмной стороной жизни, которая рано или поздно приходит ко всем нам.

Она начала чувствовать, а не видеть это, потому что, описывая
страсти и чувства других людей, она изучала и размышляла о своих собственных —
болезненное развлечение, которому здоровые молодые умы не предаются
добровольно. Злодеяние всегда влечёт за собой наказание, и, когда Джо больше всего нуждалась в наказании, она его получила.

Я не знаю, помогло ли ей в этом изучение Шекспира или природный женский инстинкт,
направленный на то, что было честным, храбрым и сильным; но, наделяя своих воображаемых героев всеми
Джо, которая искала совершенства во всём, что её окружало,
обнаружила живого героя, который заинтересовал её, несмотря на
множество человеческих недостатков. Мистер Бэр в одном из их
разговоров посоветовал ей изучать простых, искренних и милых
персонажей, где бы она их ни находила, как хорошую практику для
писателя. Джо приняла его совет, потому что она хладнокровно
обернулась и стала изучать его, что очень удивило бы его, если бы он
знал об этом, потому что достойный профессор был очень скромен в
своём тщеславии.

Джо поначалу не понимала, почему он всем нравится. Он не был ни
Он не был ни богатым, ни знатным, ни молодым, ни красивым; он не был ни очаровательным, ни внушительным, ни блестящим, и всё же он был так же привлекателен, как весёлый огонёк, и люди, казалось, собирались вокруг него так же естественно, как вокруг тёплого очага. Он был беден, но всегда, казалось, что-то дарил; он был чужаком, но все были его друзьями; он уже не был молод, но был так же беззаботен, как мальчик; он был некрасивым и странным, но многим его лицо казалось прекрасным, и его странности охотно прощали ради него самого.
Джо часто наблюдала за ним, пытаясь понять, в чём его очарование, и, наконец,
Он решил, что чудо сотворила его доброта. Если у него и была какая-то печаль, «она сидела, поджав хвост», и он показывал миру только свою солнечную сторону. На его лбу были морщины, но время, казалось, легонько коснулось его, вспомнив, каким добрым он был к другим. Приятные изгибы его губ были памятью о многих
дружелюбных словах и весёлом смехе; его глаза никогда не были холодными или жёсткими, а
его большая рука была тёплой и крепкой и выражала больше, чем
слова.

 Казалось, что даже его одежда была пропитана гостеприимством.
на его владельце. Они выглядели так, будто чувствовали себя непринуждённо и хотели, чтобы ему было
комфортно; его просторный жилет наводил на мысль о большом сердце
под ним; его потрёпанный сюртук был с претензией на светскость, а
мешковатые карманы явно свидетельствовали о том, что маленькие ручки часто
залезали в них пустыми, а вылезали полными; даже его ботинки были добродушными, а воротники никогда не были жёсткими и колючими, как у других людей.

«Вот оно!» — сказала себе Джо, когда наконец поняла, что
искренняя доброжелательность по отношению к окружающим может украсить и возвысить
даже толстого учителя немецкого языка, который ковырялся в своей тарелке, зашивая её.
носки, и на него было возложено имя Бэр.

Джо высоко ценила добро, но она также обладала чисто женским уважением к интеллекту, и небольшое открытие, которое она сделала о профессоре, значительно повысило её уважение к нему. Он никогда не говорил о себе, и никто не знал, что в его родном городе его очень уважали и ценили за образованность и честность, пока к нему не приехал земляк и в разговоре с мисс Нортон не раскрыл этот приятный факт. От нее Джо узнала об этом, и это понравилось ей еще больше
потому что мистер Баэр никогда не рассказывал об этом. Она почувствовала гордость, узнав, что он был
заслуженным профессором в Берлине, хотя всего лишь плохим специалистом по языкам в
Америка; и его домашняя, трудолюбивая жизнь была во многом украшена тем
оттенком романтики, который придало ей это открытие.

Другой и лучший дар, чем интеллект, был продемонстрирован ей самым
неожиданным образом. Мисс Нортон получила доступ в литературное общество,
которого у Джо не было бы ни малейшего шанса увидеть, если бы не она. Одинокая
женщина прониклась интересом к амбициозной девушке и любезно поделилась с ней многими
подарки такого рода как Джо, так и профессору. Однажды вечером она взяла их с собой
на избранный симпозиум, проводимый в честь нескольких
знаменитостей.

 [Иллюстрация: Избранный симпозиум]

Джо пошел готовы кланяться и поклоняться могучие те, кого она
поклонялись с юношеским задором издалека. Но в ту ночь её почтение к
гению подверглось серьёзному испытанию, и ей потребовалось некоторое время,
чтобы прийти в себя после открытия, что великие создания — всего лишь
мужчины и женщины. Представьте себе её смятение, когда она украдкой
бросила взгляд на робкого
восхищаясь поэтом, чьи строки напоминали о неземном существе, питающемся
«духом, огнём и росой», она увидела, как он поглощает свой ужин с
жадностью, от которой раскраснелось его интеллектуальное лицо. Отвернувшись
от павшего идола, она сделала другие открытия, которые быстро развеяли её
романтические иллюзии. Великий романист раскачивался между двумя графинами
с регулярностью маятника; знаменитый богослов открыто флиртовал с
одной из мадам де Сталь того времени, которая бросала убийственные взгляды на другую
Коринну, которая дружелюбно высмеивала её после того, как перехитрила её в
Попытки разговорить глубокого философа, который по-джонсоновски
попивал чай и, казалось, дремал, из-за болтливости дамы
были невозможны. Знаменитые учёные, забыв о моллюсках и
ледниковых периодах, сплетничали об искусстве, с характерной
энергией поглощая устриц и мороженое; молодой музыкант,
очаровывавший город, как второй Орфей, говорил о лошадях; а
представитель британской знати оказался самым заурядным человеком
из всей компании.

Не прошло и половины вечера, как Джо почувствовала себя совершенно _разочарованной_.
она села в углу, чтобы прийти в себя. Вскоре к ней присоединился мистер Бэр, выглядевший довольно растерянно, и вскоре несколько философов, каждый верхом на своём любимом коньке, подошли, чтобы устроить интеллектуальный турнир в перерыве. Разговор был далёк от темы.
Джо не понимала, но ей нравилось, хотя Кант и Гегель были для неё
неизвестными богами, а «субъективное» и «объективное» — непонятными терминами; и
единственным, что «выросло из её внутреннего сознания», была сильная головная боль
после того, как всё закончилось. Постепенно до неё дошло, что мир
разберут на части и соберут заново, и, по словам говорящих, на бесконечно более
прочных принципах, чем раньше; что религия вот-вот будет низведена до
ничтожества, а интеллект станет единственным Богом. Джо ничего не знала о
философии или метафизике, но её охватило странное волнение, наполовину
приятное, наполовину болезненное, когда она слушала, чувствуя, что
плывёт по течению времени и пространства, как воздушный шарик на
празднике.

Она огляделась, чтобы посмотреть, понравилось ли это профессору, и обнаружила его
Он посмотрел на неё с самым мрачным выражением лица, которое она когда-либо у него видела.
 Он покачал головой и жестом пригласил её уйти, но она была
в тот момент очарована свободой спекулятивной философии и
осталась на месте, пытаясь понять, на что мудрые джентльмены собирались
опираться после того, как уничтожили все старые верования.

Мистер Бэр был сдержанным человеком и не спешил высказывать своё мнение,
не потому, что оно было непостоянным, а потому, что он был слишком искренним и серьёзным, чтобы говорить легкомысленно. Он перевёл взгляд с Джо на нескольких других молодых людей,
Привлечённый блеском философской пиротехники, он нахмурил брови и
захотел заговорить, опасаясь, что какая-нибудь легко воспламеняющаяся юная душа
будет сбита с толку ракетами и обнаружит, когда представление закончится,
что у них осталась только пустая палочка или обожжённая рука.

Он терпел это так долго, как только мог, но когда к нему обратились за
мнением, он вспыхнул от искреннего негодования и защищал религию
со всем красноречием правды — красноречием, которое делало его ломаный
английский музыкальным, а его простое лицо — красивым. Ему пришлось нелегко, потому что
мудрецы хорошо спорили, но он не знал, когда его побеждали, и
стоял на своём, как мужчина. Каким-то образом, пока он говорил, мир снова стал
правильным для Джо; старые убеждения, которые просуществовали так долго,
казались лучше новых; Бог не был слепой силой, а бессмертие — не красивой сказкой, а благословенным фактом. Она почувствовала, что снова твёрдо стоит на ногах, и когда мистер Бэр замолчал,
Джо захотелось захлопать в ладоши и поблагодарить его.

Она не сделала ни того, ни другого, но запомнила эту сцену и подарила профессору
Она испытывала к нему глубочайшее уважение, потому что знала, каких усилий ему стоило заговорить тогда, потому что совесть не позволяла ему молчать. Она начала понимать, что характер — это лучшее достояние, чем деньги, положение в обществе, ум или красота; и почувствовала, что если величие — это то, что мудрый человек определил как «правду, почтение и доброжелательность», то её друг Фридрих Бэр был не только хорошим, но и великим.

 Эта вера укреплялась с каждым днём. Она ценила его внимание, она жаждала его
уважения, она хотела быть достойной его дружбы; и как раз в тот момент, когда
Желание было искренним, и она чуть не потеряла всё. Всё началось из-за
котелка: однажды вечером профессор пришёл к Джо на урок
с бумажным солдатским котелком на голове, который Тина надела на него,
а он забыл снять.

"Очевидно, он не смотрит в зеркало, прежде чем спуститься вниз," — подумала
Джо с улыбкой сказал: «Добрый вечер» — и сел, не замечая нелепого контраста между темой разговора и своим головным убором, потому что собирался прочитать ей «Смерть Валленштейна».

 [Иллюстрация: он не чокается перед тем, как войти]

Сначала она ничего не сказала, потому что ей нравилось слышать, как он смеётся своим громким,
отрывистым смехом, когда происходит что-нибудь забавное, поэтому она предоставила ему возможность самому во всём разобраться, а потом и вовсе забыла об этом, потому что слушать, как немец читает Шиллера, довольно увлекательное занятие. После чтения начался урок, который прошёл оживлённо, потому что Джо в тот вечер была в весёлом настроении, и от её глаз не сходило озорное выражение. Профессор
не знал, что и думать о ней, и в конце концов остановился, чтобы спросить с неподдельным
выражением лёгкого удивления:

— Мес Марш, почему ты смеёшься в лицо своему хозяину? Ты что, не уважаешь меня, что так себя ведёшь?

— Как я могу вас уважать, сэр, если вы забываете снимать шляпу?
— сказала Джо.

Подняв руку к голове, рассеянный профессор серьёзно ощупал
и снял маленькую треуголку, посмотрел на неё с минуту, а затем откинул
голову назад и рассмеялся, как весёлый контрабас.

"Ах! Теперь я его вижу; это тот чертёнок Тина, который выставляет меня дураком с моей шляпой.
Ну, это ничего; но смотри, если этот урок пройдёт не очень хорошо, ты тоже
будешь его носить."

Но урок не шёл ни в какую, потому что мистер Бэр
заметил картинку на шляпе и, развернув её, сказал с
выражением крайнего отвращения:

 «Я бы хотел, чтобы эти бумаги не попадали в дом; они не для того, чтобы их видели дети или читали молодые люди. Это плохо, и я не терплю тех, кто причиняет такой вред».

Джо взглянула на листок и увидела приятную иллюстрацию, на которой были изображены
сумасшедший, труп, злодей и гадюка. Ей это не понравилось, но
порыв, заставивший её перевернуть листок, был вызван не недовольством, а страхом.
потому что на мгновение ей показалось, что это «Вулкан». Однако это был не он, и её паника улеглась, когда она вспомнила, что даже если бы это был он и в нём была бы одна из её собственных историй, то не было бы имени, которое выдало бы её. Однако она выдала себя взглядом и румянцем, потому что, хоть профессор и был рассеянным, он видел гораздо больше, чем люди думали. Он знал, что Джо пишет, и не раз встречал её в редакции
газеты, но, поскольку она никогда не говорила об этом, он не задавал
вопросов, несмотря на сильное желание увидеть её работу. Теперь это
Ему пришло в голову, что она делает то, в чём ей стыдно признаться, и это его беспокоило. Он не сказал себе: «Это не моё дело».
Я не имею права ничего говорить, — как сделали бы многие другие; он помнил только, что она была молода и бедна, что она была далеко от материнской любви и отцовской заботы, и он был тронут до глубины души, побуждаемый таким же быстрым и естественным порывом, как тот, что заставил бы его протянуть руку, чтобы спасти ребёнка из лужи. Всё это пронеслось у него в голове за минуту, но на его лице не отразилось ни тени этого; и к тому времени, как
Бумага была перевёрнута, и Джо вдевала нитку в иголку, когда он вполне естественно, но очень серьёзно сказал:

 «Да, вы правы, что убираете это от меня. Мне не нравится думать, что хорошие молодые девушки должны видеть такое. Кому-то это нравится, но  я бы предпочёл, чтобы мои мальчики играли с порохом, а не с этим плохим мусором».

«Всё может быть не так уж плохо, только глупо, знаете ли; и если есть спрос на это, я не вижу ничего плохого в том, чтобы удовлетворять его. Многие очень уважаемые люди честно зарабатывают на жизнь тем, что называют сенсационными историями», — сказал он.
Джо так энергично почесывалась, что за ее булавкой тянулся ряд маленьких дырочек.

"На виски есть спрос, но я думаю, что нам с тобой не хочется его продавать. Если бы почтенные люди знали, какой вред они причиняют, они бы не считали, что жить честно — это правильно. Они не имеют права подмешивать яд в сахарную сливу и позволять детям ее есть. Нет, они должны немного подумать и вымести грязь с улицы, прежде чем делать это.

Мистер Бэр тепло улыбнулся и подошёл к камину, комкая в руках газету. Джо сидела неподвижно, словно огонь охватил её.
Щеки Джо горели еще долго после того, как треуголка превратилась в дым и безвредно улетела в трубу.

 «Я бы с удовольствием отправил за ним всех остальных», — пробормотал профессор, возвращаясь с облегчением на лице.

 Джо подумала, какой пожар устроила бы ее стопка бумаг наверху, и в ту минуту ее совесть была неспокойна из-за денег, которые она с трудом заработала.
Затем она с облегчением подумала: «Мои-то не такие; они
только глупые, но не злые, так что я не буду волноваться». И, взяв
книгу, она сказала с серьёзным видом:

 «Продолжим, сэр? Теперь я буду очень хорошей и послушной».

"Я буду на это надеяться", - вот и все, что он сказал, но он имел в виду больше, чем она себе представляла;
и серьезный, добрый взгляд, которым он одарил ее, заставил ее почувствовать, что слова
"Еженедельный вулкан" было напечатано крупным шрифтом у нее на лбу.

Как только она вошла в свою комнату, она достала свои бумаги и внимательно
перечитала каждый из своих рассказов. Будучи немного близоруким, мистер
Бэр иногда носил очки, и Джо однажды попробовала их, улыбаясь, когда увидела, как они увеличивают мелкий шрифт в её книге. Теперь она, казалось, тоже надела ментальные или моральные очки профессора.
Недостатки этих жалких историй бросались ей в глаза и приводили в ужас.

"Они и есть мусор, и скоро станут хуже, чем мусор, если я продолжу; ведь каждая из них сенсационнее предыдущей. Я слепо шла вперёд, причиняя боль себе и другим людям ради денег; я знаю, что это так, потому что не могу читать эти вещи всерьёз, не испытывая ужасного стыда; и что мне было делать, если бы их увидели дома или если бы они попали в руки мистера Бэрра?

 Джо вспыхнула от одной этой мысли и сунула весь свёрток в печь, чуть не спалив дымоход.

 [Иллюстрация: Джо засунула весь свёрток в печь]

"Да, это лучшее место для такой легковоспламеняющейся ерунды; я лучше сожгу дом,
чем позволю другим людям взорваться из-за моего пороха, — подумала она, наблюдая, как «Демон Юра»
взлетает, маленький чёрный уголёк с горящими глазами.

Но когда от всей её трёхмесячной работы не осталось ничего, кроме кучки
пепла и денег у неё на коленях, Джо выглядела серьёзной, сидя на
полу и размышляя о том, что ей делать с заработанными деньгами.

«Я думаю, что пока не причинила большого вреда и могу оставить это себе, чтобы отплатить за потраченное время», — сказала она после долгих раздумий и нетерпеливо добавила: «Я почти жалею, что у меня есть совесть, это так неудобно. Если бы мне было всё равно, поступаю ли я правильно, и я не чувствовала бы себя неловко, когда поступаю неправильно, я бы преуспела». Иногда я не могу не желать, чтобы отец и
мать не были так придирчивы к таким вещам.

Ах, Джо, вместо того, чтобы желать этого, поблагодари Бога за то, что «отец и мать
были придирчивы», и пожалей от всего сердца тех, у кого нет таких
опекуны, ограждающие их от принципов, которые могут показаться
нетерпеливой юности тюремными стенами, но которые станут надёжной основой
для формирования характера в зрелом возрасте.

Джо больше не писала сенсационных рассказов, решив, что деньги не
оправдывают её долю в сенсации; но, зайдя в другую крайность, как это свойственно людям её склада, она взяла курс на миссис Шервуд,
мисс Эджворт и Ханна Мор, а затем написали рассказ, который правильнее было бы назвать эссе или проповедью, настолько он морален
Вот оно. Она с самого начала сомневалась в этом, потому что её живое воображение и девичья романтичность чувствовали себя так же неуютно в новом стиле, как если бы она нарядилась в жёсткий и неудобный костюм прошлого века. Она разослала эту дидактическую жемчужину по нескольким издательствам, но покупателей не нашлось, и она была склонна согласиться с мистером Дэшвудом в том, что мораль не продаётся.

Затем она попробовала рассказать историю ребёнка, от которой могла бы легко избавиться,
если бы не была настолько корыстной, чтобы требовать за это грязную мзду. Единственный человек, который предложил ей достаточно, чтобы она решила попробовать
Юный автор детской литературы был достойным джентльменом, который считал своей миссией
обратить весь мир в свою веру. Но как бы ей ни нравилось писать для детей, Джо не могла согласиться с тем, чтобы всех её непослушных мальчиков съедали медведи или бросали на них бешеные быки, потому что они не ходили в определённую воскресную школу, а всех послушных детей, которые туда ходили, вознаграждали всевозможными благами, от позолоченных пряников до ангельских сопровождений, когда они покидали эту жизнь, напевая псалмы или проповеди. Так что из этих испытаний ничего не вышло, и Джо заткнула рот пробкой.
чернильница, и сказала в порыве очень похвального смирения:

 «Я ничего не знаю; я подожду, пока не научусь, прежде чем попробую снова, а
тем временем буду «подметать грязь на улице», если не смогу сделать лучше; по крайней мере, это честно».
Это решение доказало, что её второе падение с бобового стебля пошло ей на пользу.

Пока происходили эти внутренние перевороты, её внешняя жизнь была такой же насыщенной и безмятежной, как обычно; и если она иногда выглядела серьёзной или немного грустной, то никто этого не замечал, кроме профессора Бэра. Он делал это так незаметно, что Джо никогда не знала, что он наблюдает за ней, чтобы увидеть,
прими и воспользуйся его упрёком; но она выдержала испытание, и он был
доволен, потому что, хотя между ними не было сказано ни слова, он знал, что она
перестала писать. Он не только догадался об этом по тому, что второй палец её правой руки больше не был испачкан чернилами, но и по тому, что теперь она проводила вечера внизу, больше не встречалась с газетчиками и с упорным терпением занималась, что убедило его в том, что она решила занять свой ум чем-то полезным, если не приятным.

Он во многом помогал ей, проявив себя как настоящий друг, и Джо была
счастлив, ибо, в то время как ее ручки лежали без дела, она училась другие уроки
кроме немецкого, и закладки фундамента для ощущения историю ее
собственной жизни.

Зима была приятной и долгой, потому что она не покидала миссис Керк до июня.
Кирк. Все, казалось, сожалели, когда приходило время; дети
были безутешны, а волосы мистера Баэра встали дыбом по всей голове
, потому что он всегда дико ерошил их, когда был встревожен.

«Идёшь домой? Ах, ты рада, что у тебя есть дом, куда можно вернуться», — сказал он,
когда она рассказала ему об этом, и молча сидел в углу, теребя бороду.
пока она устраивала небольшую вечеринку в тот последний вечер.

Она собиралась уйти пораньше, поэтому попрощалась со всеми на ночь; и когда
подошла его очередь, она тепло сказала,--

"Теперь, сэр, вы не забудете приехать и увидеться с нами, если вам когда-нибудь путешествовать наш
так, ладно? Я никогда не прощу вас, если вы это сделаете, я хочу, чтобы все они
знаешь, мой друг".

"А ты знаешь? Мне прийти? спросил он, глядя на нее сверху вниз с нетерпением.
выражение, которого она не заметила.

"Да, приходи в следующем месяце; Лори тогда заканчивает школу, и тебе понравится
Начало как нечто новое".

"Это твой лучший друг, о котором ты говоришь?" - спросил он, в измененном
тон.

— Да, мой мальчик Тедди; я очень горжусь им и хотела бы, чтобы ты его увидел.

Джо подняла взгляд, не думая ни о чём, кроме собственного удовольствия от
перспективы показать их друг другу. Что-то в лице мистера Бэрра внезапно напомнило ей о том, что она может считать Лори не просто «лучшей подругой», и просто потому, что ей очень не хотелось выглядеть так, будто что-то не так, она невольно покраснела, и чем больше она старалась не краснеть, тем сильнее краснела. Если бы не Тина, сидевшая у неё на коленях, она не знала бы, что с ней было бы. К счастью,
Девочка была так тронута, что обняла её, и ей удалось на мгновение спрятать лицо, надеясь, что профессор этого не заметит. Но он заметил, и его лицо снова изменилось, на нём отразилось беспокойство, и он сердечно сказал:

 «Боюсь, у меня не будет на это времени, но я желаю другу больших успехов, а вам всем — счастья. Да благословит вас Господь!» — и с этими словами он тепло пожал им руки, подтолкнул Тину и ушёл.

Но после того, как мальчики легли спать, он долго сидел у камина с усталым выражением на лице и
чувством «_heimweh_», или тоски по дому.
На сердце у него было тяжело. Однажды, когда он вспомнил Джо, сидящую с маленьким ребёнком на коленях, и ту новую мягкость в её лице, он на минуту опустил голову на руки, а затем прошёлся по комнате, словно в поисках чего-то, чего не мог найти.

«Это не для меня; я не должен надеяться на это сейчас», — сказал он себе со вздохом, который был почти стоном; затем, словно упрекая себя за желание, которое он не мог подавить, он подошёл и поцеловал две взъерошенные головки на подушке, взял свой редко используемый меершаум и открыл «Платона».

Он старался изо всех сил и делал это мужественно, но я не думаю, что пара резвящихся мальчишек, трубка или даже божественный Платон были достойной заменой жене, ребёнку и дому.

Как бы рано ни было, на следующее утро он был на вокзале, чтобы проводить Джо;
и благодаря ему она начала своё одинокое путешествие с приятным воспоминанием о знакомом лице, улыбавшемся ей на прощание, с букетом фиалок, которые составляли ей компанию, и, самое главное, со счастливой мыслью:

«Ну вот, зима прошла, а я не написала ни одной книги, не заработала ни гроша».
но я нашёл друга, которого стоит иметь, и я постараюсь сохранить его в своей жизни
жизнь.




 [Иллюстрация: он усадил сестёр в карету]

 XXXV.

 СЕРДЦЕБИЕНИЕ.


 Какими бы ни были его мотивы, в тот год Лори учился не зря, потому что он окончил университет с отличием и произнёс латинскую речь с изяществом Филлипса и красноречием Демосфена, как говорили его друзья. Они все были там, его дедушка — о, такой гордый! — мистер и миссис
Марч, Джон и Мэг, Джо и Бет, и все восхищались им с искренним
восхищением, которое мальчики в то время не принимают всерьёз, но не могут не испытывать
от мира, не омраченного никакими триумфами.

"Я должен остаться на этот проклятый ужин, но завтра я вернусь домой пораньше; вы придете и встретите меня, как обычно, девочки?" — сказал Лори, усаживая сестер в карету после того, как радости дня закончились.
Он сказал «девочки», но имел в виду Джо, потому что она была единственной, кто соблюдал старый обычай. У неё не хватило духу отказать своему замечательному, успешному мальчику, и она тепло ответила:

«Я приду, Тедди, в любую погоду и буду маршировать перед тобой, играя на еврейской арфе «Да здравствует герой-победитель».

Лори поблагодарила её взглядом, который заставил её в панике подумать:
«О боже! Я знаю, что он что-нибудь скажет, и что мне тогда делать?»

Вечерняя медитация и утренняя работа несколько развеяли её страхи, и, решив, что она не настолько тщеславна, чтобы думать, что люди сделают ей предложение, когда она дала им все основания знать, каким будет её ответ, она отправилась в назначенное время, надеясь, что Тедди не сделает ничего, что могло бы задеть её чувства. Она заглянула к Мэг, освежилась и сделала глоток «Дейзи» и «Демиджона»,
Это ещё больше укрепило её решимость, но когда она увидела вдалеке
высокую фигуру, ей захотелось развернуться и убежать.

"Где твоя арфа, Джо?" — крикнул Лори, как только оказался на расстоянии
громкого голоса.

"Я её забыла;" — и Джо снова воспрянула духом, потому что это приветствие нельзя было
назвать любовным.

Раньше она всегда брала его под руку в таких случаях, а теперь не взяла, и
он не стал жаловаться, что было плохим знаком, но быстро заговорил о
разного рода отвлечённых предметах, пока они не свернули с дороги в
маленькая тропинка, ведущая домой через рощу. Затем он пошёл медленнее,
внезапно утратив свою привычную манеру говорить, и время от времени
возникала пугающая пауза. Чтобы спасти разговор от одного из
колодцев молчания, в которые он то и дело проваливался, Джо поспешно
сказала:

«Теперь у вас должен быть хороший долгий отпуск!»

«Я так и собираюсь».

Что-то в его решительном тоне заставило Джо быстро поднять взгляд и увидеть, что он смотрит на неё с выражением, которое убедило её в том, что настал тот самый страшный момент, и она протянула руку с мольбой:

«Нет, Тедди, пожалуйста, не надо!»

— Я скажу, и ты _должна_ меня выслушать. Это бесполезно, Джо; мы должны это обсудить, и чем скорее, тем лучше для нас обоих, — ответил он, раскрасневшись и взволнованно дыша.

 — Тогда говори, что хочешь; я послушаю, — сказала Джо с отчаянным терпением.

Лори был молодым любовником, но он был настроен серьёзно и намеревался «выговориться», даже если бы умер при этом. Поэтому он с характерной для него импульсивностью погрузился в эту тему, говоря голосом, который то и дело срывался, несмотря на мужественные попытки сохранять спокойствие:

«Я любил тебя с тех пор, как узнал, Джо; ничего не мог с собой поделать, ты была так добра ко мне. Я пытался показать это, но ты не позволяла; теперь
 я заставлю тебя услышать меня и дам тебе ответ, потому что я больше так не могу».

«Я хотела сохранить это для тебя; я думала, ты поймёшь…» — начала Джо,
обнаружив, что это гораздо сложнее, чем она ожидала.

 «Я знаю, что ты хотела; но девушки такие странные, никогда не знаешь, что они имеют в виду.
 Они говорят «нет», имея в виду «да», и сводят мужчину с ума просто ради забавы», — ответил Лори, опираясь на неоспоримый факт.

— _Я_ не хочу. Я никогда не хотел, чтобы ты так сильно заботился обо мне, и я уехал,
чтобы уберечь тебя от этого, если смогу.

 — Я так и думал; это было похоже на тебя, но это было бесполезно. Я любил тебя ещё сильнее, и я усердно трудился, чтобы угодить тебе, и я бросил бильярд и всё, что тебе не нравилось, и ждал, и никогда не жаловался, потому что надеялся, что ты полюбишь меня, хотя я и наполовину не так хорош, как ты... — тут он поперхнулся и не смог справиться с кашлем, поэтому стал обрывать лютики, чтобы прочистить «проклятое горло».

— Да, это так; ты слишком хорош для меня, и я так тебе благодарен
Я так горжусь тобой и люблю тебя, что не понимаю, почему я не могу любить тебя так, как ты хочешь. Я пыталась, но не могу изменить это чувство, и было бы ложью сказать, что я люблю тебя, когда это не так.

— Правда, Джо?

Он резко остановился и схватил её за руки, задавая свой вопрос с таким выражением лица, которое она не скоро забудет.

«Серьезно, правда, дорогая».

Они уже были в роще, рядом с калиткой, и когда последние слова
неохотно сорвались с губ Джо, Лори опустила руки и повернулась,
словно собираясь уйти, но в кои-то веки калитка оказалась для него слишком высокой.
поэтому он просто положил голову на покрытый мхом столб и стоял так неподвижно, что
Джо испугался.

 [Иллюстрация: он положил голову на покрытый мхом столб]

"О Тедди, мне так жаль, так ужасно жаль, я бы убил себя, если бы это
принесло хоть какую-то пользу! Я бы хотел, чтобы ты не принимал это так близко к сердцу. Я ничего не могу с этим поделать;
ты же знаешь, что люди не могут заставить себя любить других,
если они этого не хотят, — неэлегантно, но с сожалением воскликнула Джо,
мягко похлопав его по плечу и вспомнив, как он утешал её давным-давно.

"Иногда они это делают, — раздался приглушённый голос из-за стойки.

«Я не верю, что это настоящая любовь, и я бы предпочла не пробовать», — был решительный ответ.

 Последовала долгая пауза, во время которой на иве у реки беззаботно пел дрозд, а высокая трава шелестела на ветру.

 Джо очень серьёзно сказала, присев на ступеньку калитки:— Лори, я хочу тебе кое-что сказать.

Он вздрогнул, как будто в него выстрелили, вскинул голову и яростно закричал:

«Не говори мне этого, Джо, я не могу сейчас это вынести!»

«Не говорить чего?» — спросила она, удивляясь его вспыльчивости.

«Что ты любишь этого старика».

— Какой старик? — спросила Джо, подумав, что он, должно быть, имеет в виду своего дедушку.

 — Тот дьявольский профессор, о котором ты всегда писала. Если ты скажешь, что любишь его, я знаю, что сделаю что-нибудь отчаянное, — и он выглядел так, будто сдержит своё слово, сжимая кулаки и сверкая глазами от гнева.

Джо хотелось рассмеяться, но она сдержалась и тепло сказала, потому что тоже была взволнована всем этим:

 «Не ругайся, Тедди! Он не старый и не плохой, а хороший и добрый,
и он мой лучший друг после тебя. Пожалуйста, не впадай в ярость».
страсть; я хочу быть добрым, но знаю, что разозлюсь, если ты оскорбишь моего
профессора. Я и не думал, что полюблю его или кого-то ещё.

— Но через какое-то время ты полюбишь, и что тогда со мной будет?

— Ты тоже полюбишь кого-нибудь, как разумный мальчик, и забудешь обо всех этих
трудностях.

«Я не могу любить никого другого, и я никогда не забуду тебя, Джо, никогда!
никогда!» — с печатью, чтобы подчеркнуть его страстные слова.

«Что мне с ним делать?» — вздохнула Джо, обнаружив, что эмоции оказались более неуправляемыми, чем она ожидала.  «Ты не слышала, что я хотел сказать».
ты. Сядь и послушай, потому что я действительно хочу поступить правильно и сделать тебя
счастливым, - сказала она, надеясь успокоить его небольшим доводом, который
доказывал, что она ничего не знала о любви.

Увидев луч надежды в этой последней речи, Лори бросился на траву
у ее ног, оперся рукой о нижнюю ступеньку крыльца,
и посмотрел на нее с выражением ожидания на лице. Теперь такое положение дел не способствовало спокойной речи или ясным мыслям со стороны Джо, потому что как она могла говорить с мальчиком о серьёзных вещах, когда он смотрел на неё глазами, полными любви и тоски, а его ресницы всё ещё были влажными от горьких слёз?
два, которые она вырвала из его сердца? Она мягко отвернула его голову
в сторону и, поглаживая волнистые волосы, которые он отрастил ради неё, сказала:
— Как это трогательно, конечно!

— Я согласна с мамой, что мы с тобой не подходим друг другу,
потому что наш вспыльчивый характер и сильная воля, вероятно, сделали бы нас очень несчастными, если бы мы были настолько глупы, чтобы… — Джо немного помедлила, произнося последнее слово, но Лори произнесла его с восторженным выражением лица: —

Жениться… нет, мы не должны! Если бы ты любила меня, Джо, я был бы идеальным
святым, потому что ты могла бы сделать меня таким, каким захочешь.

«Нет, я не могу. Я уже пытался и потерпел неудачу, и я не стану рисковать нашим счастьем
ради такого серьёзного эксперимента. Мы не согласны и мы никогда не должны; так
мы будем дружить всю нашу жизнь, но мы не поедет и ничего делать
сыпь".

"Да, мы будем, если мы получим шанс", - пробормотал Лори бунтарски.

"Теперь, пожалуйста, будьте благоразумны и взгляните на это дело здраво", - взмолилась
Джо, почти потеряв рассудок.

«Я не буду вести себя разумно; я не хочу принимать то, что ты называешь «разумным
взглядом»; это не поможет мне, а тебя только ожесточит. Я не верю, что у тебя есть сердце».

«Лучше бы у меня его не было!»

В голосе Джо послышалась лёгкая дрожь, и, посчитав это добрым предзнаменованием,
Лори обернулся, собрав все свои силы убеждения.
сказал вкрадчивым тоном, который никогда еще не был таким опасным
вкрадчивым раньше,--

"Не разочаровывай нас, дорогая! Все этого ожидают. Дедушка поставил его
сердце при этом, свои люди, как он, и я не могу без тебя. Сказать
вы и давайте будем счастливы. Делать, делать!"

Лишь спустя несколько месяцев Джо поняла, откуда у неё взялись силы, чтобы
удержаться от решения, которое она приняла, когда решила, что не любит своего мальчика и никогда не сможет его полюбить. Это было очень трудно, но
она сделала это, зная, что промедление бесполезно и жестоко.

«Я не могу сказать «да» по-настоящему, поэтому я вообще ничего не скажу. Со временем ты поймёшь, что я права, и поблагодаришь меня за это», — торжественно начала она.

 «Меня повесят, если я это сделаю!» — Лори вскочила с травы, горя негодованием от одной этой мысли.

— Да, так и будет! — настаивала Джо. — Через какое-то время ты оправишься и найдёшь какую-нибудь милую, образованную девушку, которая будет тебя обожать и станет прекрасной хозяйкой в твоём прекрасном доме. Я бы не стала. Я некрасивый, неуклюжий, странный и старый, и тебе было бы стыдно за меня, и мы бы поссорились — мы и сейчас не можем этого избежать, понимаешь, — и я не люблю светское общество
и ты бы это сделал, и тебе бы не понравились мои каракули, и я не смогла бы жить дальше
без этого, и мы были бы несчастны, и жалели бы, что сделали это, и
все было бы ужасно!"

"Что-нибудь еще?" - спросила Лори, обнаружив, что ей трудно терпеливо выслушивать
этот пророческий взрыв.

"Ничего больше, за исключением того, что я не верю, что когда-нибудь выйду замуж. Я счастлива такой, какая есть, и слишком люблю свою свободу, чтобы торопиться отказаться от неё ради какого-то смертного.

— Я знаю лучше! — вмешалась Лори. — Сейчас ты так думаешь, но придёт время, когда ты будешь заботиться о ком-то и полюбишь его.
потрясающе, жить и умереть ради него. Я знаю, что ты это сделаешь, это твой путь,
и мне придется стоять рядом и смотреть на это ". и отчаявшийся влюбленный швырнул
свою шляпу на землю жестом, который мог бы показаться комичным,
если бы его лицо не было таким трагическим.

— Да, я буду жить и умру ради него, если он когда-нибудь придёт и заставит меня полюбить его вопреки моей воле, а ты должен сделать всё, что в твоих силах! — воскликнула Джо, теряя терпение из-за бедного Тедди. — Я сделала всё, что могла, но ты не хочешь быть благоразумной, и с твоей стороны эгоистично продолжать дразнить меня тем, чего я не могу
отдавай. Я всегда буду любить тебя, очень любить, как друга, но
Я никогда не выйду за тебя замуж; и чем скорее ты поверишь в это, тем лучше для нас обоих
итак, сейчас!

Эта речь была как огонь на порох. Лори смотрел на нее минуту, как
если он не знал, что делать с собой, затем резко повернулся
прочь, говорю, в отчаянной рода тон,--

— Когда-нибудь ты пожалеешь об этом, Джо.

— О, куда ты идёшь? — воскликнула она, потому что его лицо напугало её.

— К дьяволу! — был утешительный ответ.

На мгновение сердце Джо замерло, когда он спрыгнул с берега,
к реке; но нужно быть очень глупым, грешным или несчастным, чтобы
довести молодого человека до насильственной смерти, а Лори не был из тех,
кто сдаётся после первой же неудачи. Он и не думал о
мелодраматичном прыжке, но какой-то слепой инстинкт заставил его
бросить шляпу и пальто в лодку и изо всех сил грести вверх по реке,
преодолевая расстояние быстрее, чем во многих гонках. Джо глубоко вздохнула и разжала руки, наблюдая за тем, как бедняга пытается убежать от
проблем, которые он носил в своём сердце.

 «Это пойдёт ему на пользу, и он вернётся домой таким нежным, раскаявшимся
такое душевное состояние, что я не осмелюсь его увидеть ", - сказала она; добавив, пока
медленно шла домой, чувствуя себя так, словно убила что-то невинное,
и похоронила это под листьями,--

- А теперь я должна пойти и подготовить мистера Лоренса к тому, чтобы он был очень добр к моему бедному мальчику.
Я бы хотела, чтобы он полюбил Бет; возможно, со временем он полюбит, но я начинаю думать, что
ошибалась на ее счет. О боже! как могут нравиться девушкам любовники, если они им отказывают. Я думаю, это ужасно.

 Будучи уверенной, что никто не сможет сделать это лучше неё, она отправилась прямиком к мистеру Лоуренсу, храбро рассказала ему тяжёлую историю, а затем разрыдалась.
Она так горько плакала из-за собственной бесчувственности, что добрый старый
джентльмен, хоть и был сильно разочарован, не стал её упрекать. Ему было трудно понять, как какая-то девушка может не любить Лори, и он надеялся, что она передумает, но он знал даже лучше, чем Джо, что любовь нельзя заставить, поэтому он печально покачал головой и решил увести своего мальчика подальше от опасности, потому что прощальные слова Юного Импульсивного Джо беспокоили его больше, чем он мог признаться.

 Когда Лори вернулся домой, смертельно уставший, но совершенно спокойный, его дедушка
Он встретил его так, словно ничего не знал, и очень успешно поддерживал эту иллюзию в течение часа или двух. Но когда они сидели вместе в сумерках, которыми так любили наслаждаться, старику было трудно, как обычно, болтать, а молодому — ещё труднее слушать хвалу прошлогоднему успеху, который теперь казался ему напрасной тратой сил. Он терпел это, сколько мог, а потом подошёл к пианино и начал играть. Окна были открыты, и Джо, гулявшая в саду с Бет, на этот раз понимала музыку лучше своей сестры, потому что
он сыграл «Патетическую сонату» так, как никогда раньше не играл.

"Осмелюсь сказать, это очень хорошо, но настолько печально, что хочется плакать; сыграй нам что-нибудь повеселее, парень," — сказал мистер Лоуренс, чьё доброе старое сердце было полно сочувствия, которое он хотел выразить, но не знал как.

Лори перешёл на более оживлённый темп, играл с воодушевлением несколько
минут и, возможно, доиграл бы до конца, если бы в момент затишья не раздался голос миссис Марч:

 «Джо, дорогая, заходи, я хочу тебя видеть».

Именно то, что Лори хотел сказать, но с другим смыслом!
Он прислушался, сбился с такта; музыка закончилась оборванным аккордом, и
музыкант молча сидел в темноте.

"Я не могу этого вынести," — пробормотал старый джентльмен. Он встал, нащупал
путь к пианино, положил руку на широкие плечи и сказал нежно, как женщина:

"Я знаю, мой мальчик, я знаю."

Мгновение он не отвечал, а потом резко спросил:

«Кто тебе сказал?»

«Сама Джо».

«Тогда делу конец!» — и он нетерпеливо стряхнул руки деда,
потому что, хотя он и был благодарен за сочувствие, его мужская гордость
не могла вынести мужской жалости.

"Не совсем, я хочу сказать одну вещь, и потом будет конец
это," ответил мистер Лоуренс, с необычной мягкостью. "Ты не захочешь"
может быть, останешься сейчас дома?

"Я не собираюсь убегать от девушки. Джо не может помешать мне видеться с ней,
и я останусь и буду делать это столько, сколько захочу, - перебила Лори.
вызывающим тоном.

"Нет, если вы тот джентльмен, каким я вас считаю. Я разочарован, но
девушка ничего не может с этим поделать, и единственное, что вам остаётся, — это уехать на какое-то время. Куда вы поедете?"

"Куда угодно. Мне всё равно, что со мной будет;" и Лори встал,
безрассудный смех, который резал слух его дедушке.

 «Возьми себя в руки и не делай ничего опрометчивого, ради всего святого. Почему бы тебе не поехать за границу, как ты и планировал, и забыть об этом?»

 «Я не могу».

 «Но ты так хотел поехать, и я обещал, что ты поедешь, когда закончишь колледж».

— Ах, но я не собирался идти один! — и Лори быстро прошёл по комнате с выражением лица, которого его дедушка, к счастью, не видел.

"Я не прошу тебя идти одному; есть кое-кто, кто готов и рад пойти с тобой куда угодно в мире."

"Кто, сэр?" — остановился, чтобы послушать.

"Я сам."

Лори вернулся так же быстро, как и ушёл, и протянул руку, хрипло сказав:

 «Я эгоистичный грубиян, но... ты же знаешь, дедушка...»

 «Да поможет мне Господь, я знаю, потому что уже проходил через это, сначала в молодости, а потом с твоим отцом. А теперь, мой дорогой мальчик, просто сядь спокойно и выслушай мой план». «Всё улажено, и можно приступать», — сказал мистер Лоуренс, удерживая молодого человека, словно опасаясь, что тот вырвется, как это сделал его отец до него.

 «Ну что ж, сэр, в чём дело?» — и Лори сел, не выказывая ни малейшего интереса ни лицом, ни голосом.

«В Лондоне есть дела, за которыми нужно присматривать; я имел в виду, что вы должны ими заняться; но я сам могу сделать это лучше, а здесь всё будет в порядке, пока Брук будет всем управлять. Мои партнёры делают почти всё; я просто жду, пока вы займете моё место, и могу уехать в любой момент».

«Но вы ненавидите путешествия, сэр; я не могу просить вас об этом в вашем возрасте», — начал
Лори, который был благодарен за жертву, но предпочёл бы отправиться в путь
один, если бы вообще отправился.

 Старый джентльмен прекрасно это знал и особенно хотел
Он не стал этого делать, потому что по настроению, в котором пребывал его внук, он понял, что было бы неразумно оставлять его на произвол судьбы. Поэтому, подавив естественное сожаление при мысли о домашнем уюте, который он оставит позади, он решительно сказал:

 «Боже упаси, я ещё не на пенсии». Мне очень нравится эта идея; это
 пойдёт мне на пользу, и мои старые кости не пострадают, потому что путешествовать в наши дни почти так же легко, как сидеть в кресле.

Беспокойное движение Лори подсказало, что _его_ кресло не было удобным,
или что ему не понравился этот план, и старик поспешно добавил:

«Я не хочу быть обузой или помехой; я ухожу, потому что думаю, что ты будешь чувствовать себя счастливее, если я останусь. Я не собираюсь слоняться с тобой, но оставлю тебя в покое, чтобы ты могла пойти, куда тебе хочется, а я буду развлекаться по-своему». У меня есть друзья в Лондоне и Париже, и я хотел бы навестить их. А вы пока можете отправиться в Италию, Германию, Швейцарию, куда пожелаете, и наслаждаться картинами, музыкой, пейзажами и приключениями в своё удовольствие.

В тот момент Лори почувствовал, что его сердце разбито, а мир превратился в завывающую пустыню. Но при звуке определённых слов, которые
старый джентльмен, искусно вписанный в его заключительную фразу,
неожиданно вскочил, и в завывающей пустыне внезапно появился
зелёный оазис или даже два. Он вздохнул, а затем сказал
безжизненным тоном:

 «Как вам будет угодно, сэр; не важно, куда я пойду и что буду делать».

 «Для меня важно, запомни это, мой мальчик; я предоставляю тебе полную свободу, но я верю, что ты воспользуешься ею честно». Пообещай мне это, Лори".

"Все, что пожелаешь, сэр".

"Хорошо", - подумал старый джентльмен. "Сейчас тебе все равно, но потом
придет время, когда это обещание убережет тебя от беды, или я намного
ошибаетесь ".

Будучи энергичным человеком, мистер Лоуренс бил, пока железо было
горячо; и прежде чем пораженные достаточно воспрянули духом, чтобы взбунтоваться,
они ушли. В течение времени, необходимого для подготовки, Лори скважины
себя в качестве молодых джентльменов обычно делают в таких случаях. Он был угрюмым,
раздражительным и задумчивым по очереди; потерял аппетит, пренебрегал одеждой
и много времени посвящал бурной игре на пианино; избегал Джо,
но утешал себя тем, что смотрел на неё из окна с трагическим
выражением лица, которое преследовало её в ночных кошмарах и угнетало тяжёлым
Чувство вины днём. В отличие от некоторых страдальцев, он никогда не говорил о своей
безответной страсти и никому, даже миссис Марч, не позволял
утешать себя или выражать сочувствие. С одной стороны, это было облегчением для его друзей, но недели, предшествовавшие его отъезду, были очень тяжёлыми, и все радовались, что «бедняга, милый друг, уезжает, чтобы забыть о своих проблемах и вернуться домой счастливым». Конечно, он мрачно улыбался их заблуждениям, но не обращал на них внимания с печальным превосходством человека, который знал, что его верность, как и его любовь, неизменна.

Когда пришло время прощаться, он притворился весёлым, чтобы скрыть некоторые
неудобные чувства, которые, казалось, вот-вот должны были проявиться. Эта
весёлость никого не обманула, но они старались делать вид, что верят ему,
ради него самого, и он прекрасно держался, пока миссис Марч не поцеловала его
с материнской заботой в голосе. Тогда, чувствуя, что уходит слишком быстро,
он поспешно обнял их всех, не забыв огорчённую Ханну, и сбежал вниз по лестнице,
словно спасаясь от смерти. Джо последовала за ним через минуту, чтобы помахать ему рукой, если он оглянется. Он оглянулся
Он обернулся, вернулся, обнял её, когда она стояла на ступеньке выше него, и посмотрел на неё с таким выражением лица, что его короткая просьба прозвучала красноречиво и трогательно.

"О Джо, ты не можешь?"

 [Иллюстрация: О Джо, ты не можешь?]

"Тедди, дорогой, я бы хотела!"

Вот и всё, если не считать небольшой паузы; затем Лори выпрямился, сказал: «Всё в порядке, не обращай внимания» — и ушёл, не сказав больше ни слова. Ах, но всё было не в порядке, и Джо _обращала_ внимание, потому что, пока кудрявая голова лежала на её руке через минуту после её резкого ответа, она чувствовала себя так, словно
она заколола своего лучшего друга; и когда он ушёл, не оглянувшись, она поняла, что мальчик Лори больше никогда не придёт.

 [Иллюстрация: Хвост]




 XXXVI.

 СЕКРЕТ БЕТ.


 Когда Джо вернулась домой той весной, она была поражена переменами в
Бет. Никто не говорил об этом и, казалось, не замечал, потому что это произошло слишком
постепенно, чтобы напугать тех, кто видел её каждый день; но для глаз, обострившихся за время
отсутствия, всё было предельно ясно; и на сердце Джо легла тяжёлая ноша, когда она
она увидела лицо своей сестры. Оно не было бледным и лишь немного похудело по сравнению с осенью; но в нём было что-то странное, прозрачное, как будто смертная оболочка медленно исчезала, а бессмертная душа сияла сквозь хрупкую плоть невыразимо трогательной красотой. Джо видела
и чувствовала это, но ничего не сказала в тот момент, и вскоре первое впечатление
потеряло свою силу; Бет казалась счастливой, никто, похоже, не сомневался,
что ей лучше; и вскоре, занятая другими делами, Джо на время
забыла о своём страхе.

Но когда Лори ушла и снова воцарился покой, смутное беспокойство вернулось.
Она вернулась и преследовала её. Она исповедалась в своих грехах и была прощена;
но когда она показала свои сбережения и предложила поездку в горы, Бет
сердечно поблагодарила её, но попросила не уезжать так далеко от дома.
Ещё один небольшой визит на побережье пошёл бы ей на пользу, и, поскольку бабушку не удалось уговорить оставить детей, Джо взяла Бет с собой в тихое место, где она могла подолгу находиться на свежем воздухе и подставлять свои бледные щёки свежему морскому бризу.

Это было немодное место, но даже среди приятных людей
Там у девочек было мало друзей, они предпочитали жить друг для друга.
 Бет была слишком застенчивой, чтобы наслаждаться обществом, а Джо была слишком поглощена ею, чтобы заботиться о ком-то ещё.
Так что они были друг для друга всем, приходили и уходили, совершенно не замечая интереса, который вызывали у окружающих, наблюдавших с сочувствием за сильной и слабой сёстрами, которые всегда были вместе, словно инстинктивно чувствовали, что их ждёт долгая разлука.

Они чувствовали это, но ни один из них не заговорил об этом, потому что часто между нами
и теми, кто нам ближе и дороже всего на свете, существует сдержанность, которую
Джо чувствовала, что между её сердцем и сердцем Бет словно опустилась завеса, но когда она протянула руку, чтобы приподнять её, в тишине показалось что-то священное, и она ждала, что Бет заговорит. Она
удивлялась и была благодарна за то, что её родители, казалось, не замечали того, что видела она; и в те тихие недели, когда тень стала такой явной для неё, она ничего не говорила об этом дома, полагая, что всё прояснится, когда Бет вернётся. Она ещё больше удивлялась, догадывалась ли её сестра о жестокой правде и какие мысли были у неё на уме.
Она думала об этом в течение долгих часов, когда лежала на тёплых камнях,
положив голову на колени Джо, а ветер приятно обдувал её,
и море шумело у её ног.

 [Иллюстрация: она лежала, положив голову на колени Джо, а ветер приятно обдувал её]

 Однажды Бет сказала ей: Джо подумала, что она спит, так неподвижно она лежала, и,
отложив книгу, сидела, глядя на неё с тоской, пытаясь
увидеть признаки надежды в слабом румянце на щеках Бет. Но она не
могла найти ничего, что удовлетворило бы её, потому что щёки были очень худыми, а руки
Казалось, она была слишком слаба, чтобы удержать даже маленькие розовые ракушки, которые они собирали. Тогда ей с ещё большей горечью, чем когда-либо, пришло в голову, что Бет медленно отдаляется от неё, и она инстинктивно крепче обняла своё самое дорогое сокровище. На мгновение она потеряла способность видеть, а когда зрение вернулось, Бет смотрела на неё с такой нежностью, что ей почти не нужно было говорить:

«Джо, дорогая, я рада, что ты это знаешь. Я пыталась тебе сказать, но не смогла».
В ответ она почувствовала щекой прикосновение сестры, даже не
слезы; потому что, будучи глубоко тронута, Джо не плакала. Тогда она была слабее всех,
и Бет пыталась утешить и поддержать ее, обнимая
ее и нашептывая успокаивающие слова ей на ухо.

"Я знакома с ним довольно долго, дорогая, а теперь я привык к этому, это не
трудно придумать или медведя. Постарайся увидеть это таким образом и не беспокойся обо мне, потому что так будет лучше; так оно и есть.

 «Это из-за этого ты была так несчастна осенью, Бет? Ты не чувствовала этого тогда и так долго держала это в себе, не так ли?» — спросила Джо, отказываясь видеть или говорить, что так будет лучше, но радуясь тому, что Лори не
из-за проблем Бет.

"Да, тогда я перестала надеяться, но мне не хотелось в этом признаваться. Я пыталась
думать, что это просто больная фантазия, и никому не позволяла себя в этом упрекать. Но
когда я видела, что вы все такие здоровые и сильные, полные счастливых планов, мне было тяжело осознавать, что я никогда не смогу быть такой, как вы, и тогда я чувствовала себя несчастной, Джо.

— О, Бет, и ты не сказала мне, не позволила мне утешить тебя и помочь! Как
ты могла оттолкнуть меня и вынести всё это в одиночку?

 В голосе Джо звучал нежный упрёк, и её сердце разрывалось при мысли о
той одинокой борьбе, которая, должно быть, продолжалась, пока Бет училась говорить
попрощайся со здоровьем, любовью и жизнью и с таким воодушевлением прими свой крест.

"Возможно, это было неправильно, но я старалась поступать правильно; я не была уверена, никто ничего не сказал, и я надеялась, что ошибаюсь. Было бы эгоистично пугать вас всех, когда Марми так беспокоилась о Мэг, а Эми уехала, и ты был так счастлив с Лори, — по крайней мере, я так думала тогда.

«А я думала, что ты любишь его, Бет, и уехала, потому что не могла этого вынести», — воскликнула Джо, радуясь, что говорит правду.

 Бет была так поражена этой мыслью, что Джо улыбнулась, несмотря на боль, и тихо добавила: —

— Значит, ты не знала, дорогая? Я боялась, что так и есть, и всё это время представляла, как твоё бедное маленькое сердечко разрывается от любви и тоски.

 — Джо, как я могла, когда он так тебя любил? — спросила Бет, невинная, как ребёнок. — Я очень его люблю; он так добр ко мне, что я могу поделать? Но он никогда не мог быть для меня никем, кроме брата. Я
надеюсь, что когда-нибудь он действительно им станет.

"Не через меня", - решительно сказала Джо. - Эми осталась у него, и они оба
прекрасно подошли бы друг другу, но сейчас у меня нет сердца к таким вещам. Меня
не волнует, что станет с кем-либо, кроме тебя, Бет. Ты _ должен_ выздоравливать."

«Я хочу, о, как же сильно я хочу! Я стараюсь, но с каждым днём я теряю что-то и всё больше убеждаюсь, что никогда не верну это. Это как прилив, Джо, когда он начинается, он идёт медленно, но его нельзя остановить».

 «Его можно остановить, твой прилив не должен начинаться так скоро, девятнадцать — это слишком рано. Бет, я не могу тебя отпустить». Я буду работать, молиться и бороться с этим. Я сохраню тебя, несмотря ни на что; должны быть способы, ещё не слишком поздно. Бог не будет так жесток, чтобы забрать тебя у меня, — с бунтарским духом воскликнула бедная
Джо, потому что её дух был гораздо менее благочестивым и покорным, чем у
Бет.

Простые, искренние люди редко говорят о своём благочестии; оно проявляется в поступках, а не в словах, и оказывает большее влияние, чем проповеди или
протесты. Бет не могла рассуждать или объяснять веру, которая давала ей мужество и терпение, чтобы отказаться от жизни и с радостью ждать смерти.
 Как доверчивый ребёнок, она не задавала вопросов, а оставляла всё на
Бог и природа, отец и мать всех нас, были уверены, что только они могут научить и укрепить сердце и дух для этой жизни и
для жизни грядущей. Она не упрекала Джо святыми речами, а лишь
Она любила её ещё сильнее за её страстную привязанность и ещё крепче прижималась к
дорогой человеческой любви, от которой наш Отец никогда не отлучает нас,
но через которую Он приближает нас к Себе. Она не могла сказать: «Я
рада уйти», потому что жизнь была для неё очень сладка; она могла только всхлипывать: «Я
стараюсь быть готовой», крепко держась за Джо, когда первая горькая волна
этой великой печали накрыла их обоих.

Вскоре Бет сказала с вернувшейся к ней безмятежностью:

 «Ты расскажешь им об этом, когда мы вернёмся домой?»

 «Думаю, они поймут это без слов», — вздохнула Джо, потому что сейчас это казалось
ей, что Бет меняется с каждым днём.

"Возможно, нет; я слышала, что люди, которые любят сильнее всего, часто
не замечают таких вещей. Если они этого не видят, ты скажешь им за
меня. Я не хочу никаких секретов, и будет лучше, если ты их подготовишь. У Мэг
Джон и малыши утешат ее, но ты должна быть рядом с отцом и матерью.
правда, Джо?

"Если смогу; но, Бет, я пока не сдаюсь; Я собираюсь верить, что это
_ это_ больная фантазия, и не позволю тебе думать, что это правда", - сказала Джо, пытаясь
говорите бодро.

Бет полежала с минуту, размышляя, а потом сказала в своей тихой манере,--

"Я не знаю, как выразить себя, и не должен пытаться, никому, кроме
тебя, потому что я не могу высказаться, кроме как моей Джо. Я только хочу сказать
у меня такое чувство, что мне никогда не предназначалось долго жить. Я
не такой, как все вы; Я никогда не строил никаких планов относительно того, что я буду делать, когда
Я выросла; я никогда не думала о том, чтобы выйти замуж, как это делали все вы. Я не могла представить себя никем, кроме глупой маленькой Бет, которая слоняется
по дому, не принося никакой пользы нигде, кроме как там. Я никогда не хотела уезжать, и
сейчас самое трудное — это расставаться со всеми вами. Я не боюсь, но мне кажется,
как будто я буду тосковать по тебе даже на небесах.

Джо не могла говорить, и несколько минут не было слышно ничего, кроме
шелеста ветра и плеска прибоя. Мимо пролетела белокрылая чайка,
на серебристой груди которой сверкали солнечные блики. Бет
смотрела на неё, пока та не исчезла, и в её глазах была печаль. Маленькая
песочная птичка в сером оперении пробежала по пляжу, тихо «попискивая»
про себя, словно наслаждаясь солнцем и морем; она подошла совсем близко к Бет,
посмотрела на неё дружелюбным взглядом и села на тёплый камень, прихорашиваясь
его мокрые перья чувствовали себя как дома. Бет улыбнулась и почувствовала себя успокоенной, потому что
крошечное создание, казалось, предлагало свою маленькую дружбу и напоминало ей, что
приятным миром еще можно наслаждаться.

"Милая птичка! Посмотри, Джо, какая она ручная. Мне больше нравятся голуби, чем чайки.
они не такие дикие и красивые, но кажутся счастливыми и доверчивыми.
маленькие создания. Прошлым летом я называл их своими птичками, и мама
говорила, что они напоминают ей меня — суетливые, невзрачные создания, всегда
находящиеся рядом с берегом и всегда щебечущие эту довольную песенку
их. Ты чайка, Джо, сильная и дикая, любящая шторм и
ветер, летающая далеко в море и счастливая в полном одиночестве. Мэг - это
горлица, а Эми похожа на жаворонка, о котором она пишет, пытающегося взлететь
среди облаков, но всегда опускающегося обратно в свое гнездо. Дорогая
маленькая девочка! она такая амбициозная, но сердце у нее доброе и нежное; и
как бы высоко она ни взлетела, она никогда не забудет дом. Я надеюсь, что увижу её снова, но она кажется такой далёкой.

 «Она приедет весной, и я хочу, чтобы ты был готов к её приезду».
смотри на нее и наслаждайся ею. Я хочу, чтобы к тому времени ты была здоровой и румяной, -
начала Джо, чувствуя, что из всех перемен в Бет перемена в разговоре
была самой большой, потому что теперь это, казалось, не стоило никаких усилий, и она подумала
вслух, совсем не так, как застенчивая Бет.

"Джо, дорогая, не надейся больше; это ни к чему хорошему не приведет, я уверена в этом.
Мы не будем несчастны, но будем наслаждаться тем, что мы вместе, пока будем ждать. У нас будут счастливые времена, потому что я не сильно страдаю, и я думаю, что прилив легко отступит, если ты мне поможешь.

Джо наклонилась, чтобы поцеловать спокойное лицо, и этим безмолвным поцелуем она
Она посвятила себя душой и телом Бет.

Она была права: когда они вернулись домой, не было нужды в словах, потому что
отец и мать ясно увидели то, от чего они молились, чтобы их избавили. Уставшая после короткого путешествия, Бет сразу же легла спать,
сказав, что рада быть дома; а когда Джо спустилась вниз, она обнаружила, что ей не придётся выполнять тяжёлую задачу — рассказывать о тайне Бет. Её отец стоял, прислонившись головой к каминной полке, и не обернулся, когда она вошла; но мать протянула руки, словно прося о помощи, и Джо без слов подошла, чтобы утешить её.

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: Он поспешил навстречу ей]

 XXXVII.

 НОВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ.


В три часа пополудни весь светский мир Ниццы можно увидеть на Английской набережной — очаровательном месте. Широкая
променадная дорожка, окаймлённая пальмами, цветами и тропическими кустарниками, с одной стороны ограничена морем, с другой — большой аллеей, вдоль которой расположены отели и виллы, а за ними — апельсиновые сады и холмы.
Здесь представлены многие языки, на которых говорят, и многие костюмы, которые носят; и в солнечный день это зрелище такое же весёлое и яркое, как карнавал. Надменные
англичане, оживлённые французы, сдержанные немцы, красивые испанцы, уродливые
русские, кроткие евреи, беззаботные американцы — все они ездят, сидят или прогуливаются здесь, обсуждая новости и критикуя прибывших знаменитостей — Ристори или Диккенса, Виктора Эммануила или королеву Сандвичевых островов. Экипажи так же разнообразны, как и компания, и
привлекают не меньше внимания, особенно низкие коляски-баронеты, в которых
дамы сами правят парой резвых пони, прикрываясь яркими сетками, чтобы их пышные юбки не вываливались из миниатюрных экипажей, а
маленькие грумы сидят позади них.

 По этой дорожке в Рождество медленно шёл высокий молодой человек, заложив руки за спину и с несколько отсутствующим выражением лица.
Он был похож на итальянца, одет как англичанин и держался как американец — сочетание, которое заставляло многие женские взгляды одобрительно скользить по нему, а многих денди — завидовать.
в чёрных бархатных костюмах, с розовыми галстуками, в перчатках из оленьей кожи и с
оранжевыми гвоздиками в петличках, они пожимали плечами и завидовали
его росту. Там было много хорошеньких лиц, которыми можно было любоваться,
но молодой человек почти не обращал на них внимания, разве что
время от времени поглядывал на какую-нибудь блондинку или даму в голубом. Вскоре он вышел на
прогулочную аллею и остановился на мгновение на перекрёстке, словно
не зная, пойти ли ему послушать оркестр в общественном саду или
прогуляться по пляжу в сторону Касл-Хилл. Быстрая рысь пони
шаги заставили его поднять глаза, когда один из маленьких экипажей, в котором находилась
одинокая дама, быстро проехал по улице. Дама была молодой, светловолосой,
и одета в голубое. Он смотрел с минуту, затем все его лицо просветлело.
и, размахивая шляпой, как мальчишка, он поспешил ей навстречу.

"О, Лори, это действительно ты? Я думала, ты никогда не придёшь! — воскликнула Эми,
бросив поводья и протянув обе руки, к большому
возмущению французской мамаши, которая поторопила свою дочь,
чтобы та не упала духом, увидев вольные манеры этих
«безумных англичан».

«Меня задержали по дороге, но я обещал провести Рождество с тобой, и вот я здесь».

«Как твой дедушка? Когда ты приехал? Где ты остановился?»

«Очень хорошо — вчера вечером — в Шовене. Я заходил в твой отель, но вас не было».

«Мне так много нужно сказать, я не знаю, с чего начать!» Садитесь, и мы сможем поговорить по душам; я собирался прокатиться и очень хотел company.
 Фло копит деньги на сегодняшний вечер.

 — Что там будет, бал?

 — Рождественская вечеринка в нашем отеле. Там много американцев, и
они устраивают её в честь этого дня. Вы, конечно, пойдёте с нами? Тётя
буду очарован".

"Спасибо. Куда теперь? - спросил Лори, откинувшись назад и скрестив руки на груди.
поступок, который устраивал Эми, предпочитавшую водить машину; для нее
кнут-зонтик и синие поводья на спинах белых пони позволяли ей
бесконечное удовлетворение.

- Сначала я схожу к банкиру за письмами, а потом на Касл-Хилл;
вид такой чудесный, и мне нравится кормить павлинов. Вы когда-нибудь
бывали там?

"Часто, много лет назад; но я не против взглянуть на это".

- А теперь расскажи мне все о себе. Последнее, что я о тебе слышал, это то, что твой
дедушка написал, что ждет тебя из Берлина.

— Да, я провела там месяц, а потом присоединилась к нему в Париже, где он обосновался на зиму. У него там друзья, и он находит, чем себя развлечь; так что я приезжаю и уезжаю, и мы отлично ладим.

 — Это приятное знакомство, — сказала Эми, уловив что-то в манере Лори, но не понимая, что именно.

— Ну, видишь ли, он терпеть не может путешествовать, а я терпеть не могу сидеть на месте, так что мы оба довольны, и никаких проблем. Я часто бываю с ним, и он наслаждается моими приключениями, а мне нравится чувствовать, что кто-то рад меня видеть, когда я возвращаюсь после своих странствий. Грязная старая дыра, не так ли? — сказал он.
— добавила она с отвращением, когда они ехали по бульвару к площади Наполеона в старом городе.

"Грязь живописна, так что я не против. Река и холмы восхитительны, а эти виды узких улочек приводят меня в восторг. Теперь нам придётся подождать, пока пройдёт эта процессия; она направляется в церковь Святого Иоанна.

Пока Лори безучастно наблюдала за процессией священников под балдахинами, монахинь в белых вуалях с зажжёнными свечами и братством в синих одеяниях, распевающим псалмы, Эми наблюдала за ним и испытывала новое чувство
Она почувствовала, как её охватывает робость, потому что он изменился, и она не могла узнать в угрюмом мужчине, стоявшем рядом с ней, того весёлого мальчика, которого оставила в прошлом. Он был красивее, чем когда-либо, и, как она подумала, сильно изменился к лучшему; но теперь, когда радость от встречи прошла, он выглядел усталым и подавленным — не больным и не несчастным, но старше и серьёзнее, чем должен был стать за год или два благополучной жизни. Она не могла этого понять и не решалась задавать вопросы, поэтому покачала головой и поправила своих пони, когда процессия двинулась дальше по
под арками моста Паглиони и исчезла в церкви.

"Que pensez vous_?" — сказала она, демонстрируя свой французский, который с тех пор, как она приехала за границу, улучшился в количестве, если не в качестве.

"Эта мадемуазель хорошо провела время, и результат очарователен, — ответил Лори, кланяясь, приложив руку к сердцу и восхищённо глядя на неё.

Она покраснела от удовольствия, но почему-то этот комплимент не удовлетворил её так, как те прямые похвалы, которые он обычно говорил ей дома, когда прогуливался вокруг неё во время праздников и говорил, что она
«В целом, неплохо», — с широкой улыбкой и одобрительным похлопыванием по
голове. Ей не понравился новый тон, потому что, несмотря на
выражение лица, он звучал равнодушно.

«Если он будет расти таким, я бы предпочла, чтобы он остался мальчиком», — подумала она со странным чувством разочарования и неловкости, стараясь при этом казаться беззаботной и весёлой.

 У Авигдора она нашла драгоценные письма из дома и, передав поводья Лори, с наслаждением читала их, пока они ехали по тенистой дороге между зелёными изгородями, где чайные розы цвели так же свежо, как в июне.

«Бет очень плохо, мама говорит. Я часто думаю, что мне следовало бы вернуться домой, но
все говорят: «Оставайся», и я остаюсь, потому что у меня никогда больше не будет такого шанса», — сказала Эми, задумчиво глядя на одну из страниц.

"Я думаю, ты права; дома ты ничего не могла бы делать, и для них большое утешение знать, что ты здорова, счастлива и так наслаждаешься жизнью, моя дорогая."

Он подошёл чуть ближе и стал больше похож на себя прежнего, когда сказал это.
И страх, который иногда сжимал сердце Эми, отступил,
потому что его взгляд, его поведение, его братское «дорогая моя» словно убеждали её.
что, если случится какая-нибудь неприятность, она не останется одна в чужой стране.
Вскоре она рассмеялась и показала ему маленький набросок Джо в её
школьной форме, с гордо вздыбленным бантом на фуражке, а из её рта
вылетают слова: «Гений пылает!»

Лори улыбнулся, взял рисунок, положил его в карман жилета, «чтобы его не сдуло», и с интересом выслушал оживлённое письмо, которое Эми ему зачитала.

«Это будет по-настоящему весёлое Рождество: подарки утром,
ты и письма днём, а вечером — вечеринка», — сказал он.
Эми, когда они приземлились среди руин старого форта, и стая великолепных павлинов
собралась вокруг них, покорно ожидая, когда их покормят.
Пока Эми, смеясь, стояла на берегу над ним и бросала крошки
ярким птицам, Лори смотрел на неё так же, как она смотрела на него,
с естественным любопытством, желая увидеть, какие перемены
принесло время и разлука. Он не нашёл ничего, что могло бы его смутить или разочаровать, но многое, чем можно было восхищаться и
одобрять, поскольку, если не обращать внимания на некоторые манеры и
речь, она была такой же живой и грациозной, как и всегда, с добавлением
то неописуемое нечто в одежде и манерах, что мы называем элегантностью. Всегда зрелая не по годам, она приобрела некий _апломб_
как в поведении, так и в разговоре, что делало её более светской, чем она была на самом деле; но её прежняя вспыльчивость время от времени давала о себе знать, её сильная воля по-прежнему была при ней, а её природная прямота не была испорчена иностранным лоском.

Лори не читал всего этого, пока наблюдал, как она кормит павлинов, но
увидел достаточно, чтобы удовлетворить своё любопытство, и унёс с собой
милую маленькую картинку с улыбающейся девушкой, стоящей на солнце.
Мягкий оттенок её платья, свежий румянец на щеках, золотистый блеск волос
делали её заметной фигурой на фоне приятной картины.

Когда они поднялись на каменное плато, венчающее холм, Эми помахала
рукой, словно приглашая его в своё любимое место, и сказала, указывая то
туда, то сюда: —

"Ты помнишь, собор и Корсо, рыбаки тянут
их сачками в заливе, и прекрасного дороге в Вилла-Франка, Шуберта
Башня, чуть ниже, и, что лучше всего, вон то пятнышко далеко в море, которое
говорят, это Корсика?"

— Я помню, он мало изменился, — ответил он без особого энтузиазма.

 — Что бы Джо отдала за то, чтобы увидеть это знаменитое пятнышко! — сказала Эми, пребывая в хорошем настроении и желая видеть его таким же.

 — Да, — только и сказал он, но повернулся и напряг зрение, чтобы разглядеть остров, который теперь, благодаря более могущественному узурпатору, чем даже Наполеон, привлёк его внимание.

«Взгляни на это ради неё, а потом приходи и расскажи мне, чем ты всё это время занимался», — сказала Эми, усаживаясь поудобнее, чтобы как следует поговорить.

Но она не добилась своего, потому что, хотя он присоединился к ней и ответил на все её вопросы,
задавая свободные вопросы, она смогла узнать только то, что он путешествовал по континенту
и был в Греции. Итак, проторчав без дела час, они снова поехали
домой; и, засвидетельствовав свое почтение миссис Кэррол, Лори оставил
их, пообещав вернуться вечером.

Об Эми должно быть записано, что она намеренно "трахнулась" в ту ночь.
Время и разлука подействовали на обоих молодых людей; она увидела своего старого друга в новом свете, не как «нашего мальчика», а как красивого и приятного мужчину, и почувствовала вполне естественное желание
найти благоволение в очах его. Эми знала, что ее положительные моменты, и сделал большую часть
им, со вкусом и умением денег на бедных и довольно
женщина.

Tarlatan и тюль дешево в Ницце, так она окутала себя в них
в таких случаях, и, следуя толковым английским мода простых
платье для маленьких девочек, встал очаровательного маленького туалета со свежим
цветы, несколько безделушек, и всякие изысканные приборы, которые были
недорогие и эффективные. Надо признаться, что художник
иногда овладевал этой женщиной и предавался старинным
_Причёски_, величественные позы и классические драпировки. Но, дорогая, у всех нас есть свои маленькие слабости, и нам легко прощать их молодым, которые радуют наши глаза своей красотой и веселят наши сердца своим бесхитростным тщеславием.

«Я хочу, чтобы он думал, что я хорошо выгляжу, и сказал об этом дома», — сказала Эми сама себе, надевая старое белое шёлковое бальное платье Фло и прикрывая его облаком свежей иллюзии, из-под которой её белые плечи и золотистая голова выглядывали с очень художественным эффектом. Она уложила волосы
Она не понимала, зачем собирать густые волны и кудри в
узел, как у Гебы, на затылке.

"Это не модно, но мне идёт, и я не могу позволить себе выглядеть
глупо," — говорила она, когда ей советовали завивать, накручивать или
заплетать волосы, как того требовал последний писк моды.

Не найдя достаточно красивых украшений для этого важного события, Эми украсила свои шерстяные юбки розовыми гроздьями азалии и обрамляла белые плечи нежными зелёными лозами. Вспомнив о расписных сапогах, она с девичьим удовлетворением осмотрела свои белые атласные туфельки и
прошлась по комнате, любуясь своими аристократическими ногами в полном одиночестве.

"Мой новый веер в тон моим цветам, перчатки выглядят очаровательно, а
настоящее кружево на тетушкином мушуаре придает воздушность всему моему платью. Если бы я только
имеет классический нос и рот, я был бы совершенно счастлив", - сказала она,
инженерные себя с критической точки зрения, и свечку в каждой руке.

Несмотря на это несчастье, она выглядела необычайно весёлой и грациозной, когда
уходила; она редко бегала — это не соответствовало её стилю,
думала она, потому что, будучи высокой, она больше подходила для величественной и юной
чем спортивная или пикантная. Она расхаживала взад-вперед по длинному салону,
ожидая Лори, и однажды встала под люстру, которая хорошо освещала ее волосы; затем она передумала и отошла в другой конец комнаты, словно стыдясь своего девичьего желания, чтобы первое впечатление было благоприятным. Так случилось, что она не могла поступить лучше, потому что Лори вошёл так тихо, что она его не услышала. Она стояла у дальнего окна, полуобернувшись и придерживая одной рукой платье.
Стройная белая фигура на фоне красных штор была так же эффектна, как удачно расположенная статуя.

 «Добрый вечер, Диана!» — сказал Лори с удовлетворением, которое ей нравилось видеть в его глазах, когда он смотрел на неё.

— Добрый вечер, Аполлон! — ответила она, улыбаясь ему в ответ, потому что он тоже выглядел необычайно _элегантно_, и мысль о том, что она войдёт в бальный зал под руку с таким представительным мужчиной, заставила Эми от всего сердца пожалеть четырёх невзрачных
мисс Дэвис.

"Вот ваши цветы; я сама их составила, вспомнив, что вы
«Мне не нравится то, что Ханна называет «книжным червем», — сказала Лори, протягивая ей изящную цветочную композицию в вазе, о которой она давно мечтала, ежедневно проходя мимо витрины Кардильи.

 [Иллюстрация: Вот ваши цветы]

 «Как вы добры!» — с благодарностью воскликнула она. — Если бы я знала, что вы приедете, я бы приготовила для вас что-нибудь сегодня, но, боюсь, не такое красивое, как это.

— Спасибо, оно не такое, каким должно быть, но вы сделали его лучше, — добавил он, когда она надела серебряный браслет на запястье.

— Пожалуйста, не надо.

- Я думал, тебе нравятся подобные вещи?

— Только не от тебя; это звучит неестественно, а мне больше нравится твоя прежняя прямота.

— Я рад, — ответил он с облегчением, затем застегнул на ней перчатки и спросил, не криво ли у него повязан галстук, как он обычно делал, когда они вместе ходили на вечеринки дома.

Компания, собравшаяся в тот вечер в длинной столовой, была такой, какую можно увидеть только на континенте. Гостеприимные американцы пригласили всех своих знакомых в Ницце и, не имея предубеждения против титулов, заручились поддержкой нескольких, чтобы придать блеск своему рождественскому балу.

Русский князь снизошёл до того, чтобы часок посидеть в углу и поболтать
с грузной дамой, одетой, как мать Гамлета, в чёрный бархат, с жемчужной
повязкой под подбородком. Польский граф, восемнадцати лет от роду,
посвятил себя дамам, которые называли его «очаровательным милым», а
немецкий Серен Что-то, придя на ужин в одиночестве, рассеянно бродил
по залу в поисках того, что можно было бы съесть. Личный секретарь барона Ротшильда, носатый еврей в узких ботинках, приветливо улыбался миру, словно имя его хозяина венчало его золотым нимбом;
Француз, знакомый с императором, пришёл, чтобы удовлетворить свою страсть к танцам,
а леди де Джонс, британская матрона, украсила сцену своим маленьким
семейством из восьми человек. Конечно, там было много легконогих, звонкоголосых
Американские девушки, красивые, но безжизненные на вид англичанки и несколько простых, но пикантных французских девиц; а также обычная компания путешествующих молодых джентльменов, которые весело проводили время, в то время как матери всех национальностей стояли вдоль стен и благосклонно улыбались им, когда те танцевали со своими дочерьми.

 Любая девушка может представить себе состояние Эми, когда она «вышла на сцену».
В тот вечер она опиралась на руку Лори. Она знала, что хорошо выглядит, ей нравилось танцевать, она чувствовала, что ступает по родной земле в бальном зале, и наслаждалась восхитительным ощущением власти, которое приходит к молодым девушкам, когда они впервые открывают для себя новое и прекрасное королевство, которым они рождены править благодаря своей красоте, молодости и женственности. Она пожалела девушек Дэвис,
которые были неуклюжими, некрасивыми и без сопровождения, если не считать угрюмого отца и трёх ещё более угрюмых тётушек, и, проходя мимо, она дружелюбно им поклонилась. Это было хорошо с её стороны, так как позволило им увидеть
Она поправила платье и сгорала от любопытства, гадая, кто же этот
знатный незнакомец. При первых звуках оркестра Эми зарделась,
глаза ее заблестели, а ноги нетерпеливо застучали по полу, потому что
она хорошо танцевала и хотела, чтобы Лори это знал. Поэтому потрясение,
которое она испытала, когда он совершенно спокойным тоном спросил:


«Не хотите ли потанцевать?»

— Обычно так делают на балу.

Её удивлённый взгляд и быстрый ответ заставили Лори как можно скорее исправить свою ошибку.

"Я имел в виду первый танец. Могу я оказать вам честь?"

- Я могу дать тебе один, если отложу Подсчет. Он божественно танцует; но он
Простите, а вы-старый друг," сказала Эми, надеясь, что
имя будет иметь хороший эффект, и Лори показывают, что она не должна была быть
шутки плохи.

"Милый маленький мальчик, но довольно коротковат для опоры на Шест"

 "Дочь богов,
 Божественно высокая и божественно красивая".

Однако это было всё, чего она добилась.

 Компания, в которой они оказались, состояла из англичан, и Эми
была вынуждена чинно пройти через котильон, чувствуя себя
в то время как она с удовольствием танцевала бы «Тарантула». Лори уступил
её «милому мальчику» и пошёл выполнять свой долг перед Фло, не позаботившись
об Эми, чтобы она разделила с ним грядущие радости. Это предосудительное
отсутствие предусмотрительности было должным образом наказано, потому что она
сразу же занялась собой до ужина, намереваясь смягчиться, если он проявит хоть
какие-то признаки раскаяния.
Она с притворным удовлетворением показала ему свою бальную карточку, когда он, вместо того чтобы поспешить,
прогуливался, чтобы пригласить её на следующий танец, великолепную
польку-редову; но его вежливые извинения не смутили её, и когда
она ускакала галопом с графом и увидела, как Лори села рядом со своей тетей
с искренним выражением облегчения на лице.

Это было непростительно; и Эми долгое время не обращала на него внимания.
разве что время от времени перебрасывалась парой слов, когда подходила к своей компаньонке:
в перерывах между танцами, для необходимой заколки или минутного отдыха. Однако ее гнев
возымел хороший эффект, поскольку она спрятала его под улыбкой и
казалась необычайно жизнерадостной и блестящей. Лори с удовольствием следил за ней глазами, потому что она не скакала и не прогуливалась, а танцевала с воодушевлением и грацией, превращая это восхитительное времяпрепровождение в то, чем оно и должно быть. Он очень
Естественно, я стал изучать её с этой новой точки зрения и ещё до того, как вечер подошёл к концу, решил, что «из маленькой Эми выйдет очень очаровательная женщина».

Это была оживлённая сцена, потому что вскоре дух светского сезона овладел всеми, и рождественское веселье заставило всех сиять, радоваться и веселиться. Музыканты играли на скрипках, трубах и барабанах,
как будто им это нравилось; все, кто мог, танцевали, а те, кто не мог,
с необычайной теплотой любовались своими соседями. Воздух был наполнен Дэвисами,
и множество Джонсов резвились, как стайка молодых жирафов.
Золотой секретарь пронёсся по комнате, как метеор, вместе с
роскошной француженкой, которая устилала пол своим розовым атласным шлейфом.
 Безмятежный тевтонец нашёл стол для ужина и был счастлив,
непрерывно поглощая еду, и привёл в ужас _гарсонов_ своими
размерами. Но друг императора покрыл себя славой, потому что он
танцевал всё, независимо от того, знал он это или нет, и импровизировал
пируэты, когда фигуры сбивали его с толку. Мальчишеская непосредственность этого
дородного мужчины была очаровательна, потому что, несмотря на то, что он
«был в теле», он
Он танцевал, как резиновый мячик. Он бежал, он летел, он скакал; его лицо
сияло, лысая голова блестела; полы его сюртука дико развевались,
туфли буквально сверкали в воздухе, и когда музыка смолкла, он
вытер пот со лба и улыбнулся своим товарищам, как французский
Пиквик без очков.

Эми и её Поул отличались таким же энтузиазмом, но более изящной ловкостью, и Лори поймал себя на том, что невольно подпевает ритмичному подъёму и спуску белых тапочек, которые летели мимо так же неутомимо, как если бы были крылатыми. Когда маленький Владимир наконец отпустил
Она заверила его, что он «огорчён тем, что ему приходится так рано уезжать», и была готова отдохнуть и посмотреть, как её непокорный рыцарь вынесет своё наказание.

 Оно оказалось успешным, потому что в двадцать три года угасшие чувства
находят утешение в дружеском обществе, а молодые нервы трепещут, молодая кровь бурлит, и здоровый молодой дух воспрядает, когда его очаровывают красота, свет, музыка и движение. Лори проснулась,
когда он встал, чтобы уступить ей своё место; и когда он поспешил уйти, чтобы принести ей ужин, она сказала себе с довольной улыбкой:

«Ах, я думала, что это пойдёт ему на пользу!»

— Ты похожа на героиню «Женщины, которая сама себя нарисовала» Бальзака, — сказал он, обмахивая её одной рукой, а в другой держа её кофейную чашку.

 — Мои румяна не стираются, — и Эми потёрла свою сияющую щёку и с серьёзной простотой показала ему свою белую перчатку, что заставило его рассмеяться.

— Как ты это называешь? — спросил он, касаясь складки на её платье,
которая задралась и оголила его колено.

"Иллюзия."

"Хорошее название; это очень красиво — новинка, не так ли?"

"Это старо как мир; ты видел это на десятках девушек, но до сих пор не
знал, что это красиво — _глупо_!"

«Я никогда раньше не видел его на тебе, поэтому и ошибся, понимаешь».

«Ничего подобного, это запрещено; я лучше выпью кофе, чем буду принимать комплименты
прямо сейчас. Нет, не разваливайся, это меня нервирует».

Лори выпрямилась и покорно взяла свою пустую тарелку, испытывая странное
удовольствие от того, что «маленькая Эми» командует им; теперь она
перестала стесняться и чувствовала непреодолимое желание поиздеваться
над ним, как это делают девочки, когда повелители мира проявляют
хоть какие-то признаки покорности.

 «Где ты всему этому научилась?» — спросил он,
вопросительно глядя на неё.

— Поскольку «что-то в этом роде» — довольно расплывчатое выражение, не могли бы вы любезно
объяснить? — ответила Эми, прекрасно понимая, что он имеет в виду, но
злорадно предоставляя ему возможность описать то, что неописуемо.

— Ну... общая атмосфера, стиль, самообладание,
эта... эта... иллюзия... ну, вы понимаете, — рассмеялся Лори,
сдаваясь и помогая себе выйти из затруднительного положения новым словом.

Эми была польщена, но, конечно, не показала этого и скромно ответила:
— Жизнь за границей шлифует человека, несмотря ни на что. Я учусь и развлекаюсь. А что касается этого, — она слегка указала на себя.
платье — «ну, тюль дешёвый, цветы можно достать бесплатно, а я привыкла извлекать максимум из своих скромных возможностей».

Эми немного пожалела о последнем предложении, опасаясь, что оно не в её вкусе; но Лори она понравилась ещё больше, и он восхищался и уважал её за храброе терпение, которое позволяло извлекать максимум из возможностей, и за жизнерадостность, которая скрывала бедность за цветами.
Эми не знала, почему он смотрел на неё с такой добротой, почему он заполнил
её книгу своим именем и посвятил ей себя до конца
вечер прошёл самым восхитительным образом; но импульс, вызвавший эту приятную перемену, был результатом одного из новых впечатлений, которые они оба неосознанно получали и отдавали.




 [Иллюстрация: Деми и Дейзи]

 XXXVIII.

 НА ПОЛКЕ.


 Во Франции молодые девушки скучают до тех пор, пока не выйдут замуж,
когда их девизом становится «Да здравствует свобода». В Америке, как известно всем, девочки рано подписывают декларацию о независимости и наслаждаются своей
свобода с республиканским задором; но молодые матроны обычно отрекаются от престола
вместе с первым наследником и уходят в затворничество, почти такое же
строгое, как во французском монастыре, хотя и не такое спокойное. Нравится им это или нет, но как только свадебное волнение уляжется, их фактически ставят на полку, и большинство из них могут воскликнуть, как это сделала на днях одна очень красивая женщина: «Я как никогда хороша, но никто не обращает на меня внимания, потому что я замужем».

Не будучи красавицей или даже светской дамой, Мэг не испытывала
Это несчастье длилось до тех пор, пока её детям не исполнился год, потому что в её маленьком мире
преобладали первобытные обычаи, и она обнаружила, что ею восхищаются и
любят больше, чем когда-либо.

 Поскольку она была женственной маленькой женщиной, материнский инстинкт был очень
сильным, и она полностью посвятила себя детям, забыв обо всём и обо всех. День и ночь она размышляла о них с неустанной преданностью и тревогой, оставляя Джона на милость прислуги, поскольку кухней теперь заведовала ирландка. Будучи домоседом, Джон явно скучал по жене.
внимание, к которому он привык; но, поскольку он обожал своих
малышей, он с радостью отказался от своего комфорта на какое-то время,
полагая, по своему мужскому невежеству, что покой скоро восстановится. Но прошло
три месяца, а покой так и не вернулся; Мэг выглядела измождённой и
нервной, дети отнимали у неё каждую минуту, домом никто не занимался,
а Китти, кухарка, которая называла жизнь «эйзи», держала его на коротком
поводке. Когда он выходил утром, его сбивали с толку мелкие поручения,
которые давала ему пленённая мама; если он весело возвращался вечером,
чтобы обнять свою семью, он был остановлен возгласом «Тише!» они просто спят
после целого дня беспокойства ". Если бы он предложил немного развлечься дома, "Нет,
это потревожило бы детей". Если он намекал на лекцию или концерт, ему
отвечали укоризненным взглядом и решительным "Оставь моих детей
ради удовольствия, никогда!" Его сон был нарушен младенческими воплями и видениями
призрачной фигуры, бесшумно расхаживающей взад и вперед во время ночных дежурств
; его трапезы прерывались частым бегством птиц.
председательствующий гений, покинувший его, наполовину помог, если бы приглушенное чириканье
— донеслось из гнезда наверху; и когда он вечером читал газету,
колики Деми попали в список новостей, а падение Дейзи повлияло на
цены на акции, потому что миссис Брук интересовали только внутренние новости.

Бедняге было очень неуютно, потому что дети лишили его жены; дом превратился в детскую, и из-за постоянного «убаюкивания» он чувствовал себя жестоким захватчиком всякий раз, когда входил в святая святых — детскую. Он терпел это шесть месяцев, а когда не появилось никаких признаков улучшения, сделал то, что делают другие отцы-изгнанники
что делать, — пытался найти утешение в другом месте. Скотт женился и поселился неподалёку, и Джон стал забегать к нему на час-другой вечером, когда его собственная гостиная была пуста, а жена пела колыбельные, которым, казалось, не было конца. Миссис Скотт была живой, симпатичной девушкой, которой ничего не оставалось, кроме как быть любезной, и она успешно справлялась со своей задачей. В гостиной всегда было светло
и уютно, шахматная доска была готова, пианино настроено,
было много весёлых сплетен и аппетитный ужин.

Джон предпочёл бы сидеть у собственного камина, если бы не было так одиноко;
но поскольку это было невозможно, он с благодарностью довольствовался тем, что было под рукой, и наслаждался обществом своей соседки.

Мэг поначалу одобрила новую договоренность и почувствовала облегчение, узнав, что Джон хорошо проводит время, а не дремлет в гостиной или бродит по дому, будя детей. Но со временем, когда беспокойство из-за прорезывания зубов прошло и малыши стали ложиться спать в положенное время, давая маме возможность отдохнуть, она начала скучать по Джону и находить свою рабочую корзинку скучной компанией, когда он не сидел напротив.
его старый халат, уютно обжигающий его тапочки на каминной решетке.
Она не просила его остаться дома, но чувствовала себя оскорбленной, потому что он знал об этом
не зная, что она хочет его, не будучи предупрежденной, совершенно забыв о том, что
много вечеров он напрасно ждал ее. Она нервничала и была измотана
наблюдением и беспокойством, и пребывала в том неразумном расположении духа,
которое иногда испытывают лучшие из матерей, когда домашние заботы
угнетают их. Недостаток физической активности лишает их жизнерадостности, а чрезмерная
преданность этому кумиру американских женщин, чайнику, заставляет их чувствовать себя
если бы они состояли только из нервов и не имели мышц.

 «Да, — сказала бы она, глядя в зеркало, — я старею и становлюсь уродливой.
 Джон больше не находит меня интересной, поэтому он бросает свою увядшую жену
и уходит к своей хорошенькой соседке, у которой нет недостатков». Что ж, дети любят меня; им всё равно, что я худая и бледная, и у меня нет времени завивать волосы; они моё утешение, и когда-нибудь Джон увидит, чем я с радостью пожертвовала ради них, не так ли, моя драгоценная?

На это трогательное обращение Дейзи ответила бы воркованием, а Деми — карканьем, и Мэг сменила бы свои причитания на материнскую радость, которая
Это на время успокоило её. Но боль усилилась, когда политика поглотила Джона, который постоянно забегал к Скотту, чтобы обсудить интересные моменты, совершенно не подозревая, что Мэг скучает по нему.
Однако она не проронила ни слова, пока однажды мать не застала её в слезах и не потребовала объяснить, в чём дело, потому что упадок духа Мэг не ускользнул от её внимания.

«Я бы никому не сказала, кроме тебя, мама, но мне действительно нужен совет, потому что, если Джон будет так долго тянуть, я могу овдоветь», —
ответила миссис Брук, вытирая слёзы о нагрудник Дейзи с обиженным видом.

— Как дела, дорогая? — с тревогой спросила её мать.

 — Он весь день где-то пропадает, а по вечерам, когда я хочу его видеть, он постоянно ходит к Скоттам.  Несправедливо, что на меня взвалили самую тяжёлую работу, а развлекаться мне не дают.  Мужчины очень эгоистичны, даже лучшие из них.

«Как и женщины; не вини Джона, пока сама не поймёшь, в чём ты неправа».

«Но он не должен пренебрегать мной».

«А ты не пренебрегаешь им?»

«Мама, я думала, ты примешь мою сторону!»

— Да, я сочувствую, но, по-моему, это твоя вина, Мэг.
 — Я не понимаю, как.

«Позволь мне показать тебе. Разве Джон когда-нибудь пренебрегал тобой, как ты это называешь, в то время как ты считала своим долгом проводить с ним вечера, его единственное свободное время?»

«Нет, но я не могу делать это сейчас, когда у меня на руках двое детей».

«Я думаю, ты могла бы, дорогая, и я думаю, что ты должна». Могу ли я говорить совершенно свободно, и не забудете ли вы, что мать может как обвинять, так и сочувствовать?

— Конечно, буду! Говорите со мной так, как будто я снова маленькая Мэг. Я часто чувствую, что нуждаюсь в наставлениях больше, чем когда-либо, с тех пор как эти малыши во всём полагаются на меня.

Мэг придвинула свой низкий стул к стулу матери и, немного
не отрываясь от своих занятий, две женщины качались в креслах и с любовью беседовали друг с другом, чувствуя, что узы материнства делают их ближе, чем когда-либо.

"Вы совершили лишь ту ошибку, которую совершают большинство молодых жён, — забыли о своём долге перед мужем в любви к своим детям. Очень естественная и простительная ошибка, Мэг, но её лучше исправить, прежде чем вы разойдётесь в разные стороны, потому что дети должны сближать вас, а не разделять, как если бы они были только вашими, а Джону ничего не оставалось, кроме как поддерживать их. Я замечал это уже несколько недель, но не
— Я говорила, будучи уверенной, что это случится в нужный момент.

— Боюсь, что нет. Если я попрошу его остаться, он подумает, что я ревную, а
я бы не стала оскорблять его такой мыслью. Он не видит, что я хочу его,
и я не знаю, как сказать ему об этом без слов.

«Сделай так, чтобы ему было приятно, и он не захочет уходить. Моя дорогая, он тоскует по своему маленькому дому, но без тебя это не дом, а ты всегда в детской».

 «Разве я не должна быть там?»

 «Не всё время; слишком долгое пребывание взаперти заставляет тебя нервничать, и тогда ты не подходишь ни для чего. Кроме того, ты кое-что должна и Джону».
Что касается детей, не пренебрегайте мужем ради детей, не выгоняйте его из детской, но научите его помогать. Его место там так же, как и ваше, и дети нуждаются в нём; дайте ему почувствовать, что у него есть своя роль, и он будет выполнять её с радостью и преданностью, и вам всем будет лучше.

 — Вы правда так думаете, мама?

«Я знаю это, Мэг, потому что я сам это попробовал, а я редко даю советы, если не убедился в их целесообразности. Когда вы с Джо были маленькими, я поступал так же, как и вы, чувствуя, что не выполняю свой долг, если не посвящаю себя
полностью на тебя. Бедный отец занялся своими книгами после того, как я отказалась от всех предложений помощи, и оставил меня одну проводить эксперимент. Я боролась, как могла, но Джо была для меня слишком тяжёлым бременем. Я чуть не избаловала её. Тебе было плохо, и я беспокоилась о тебе, пока сама не заболела. Тогда отец пришёл на помощь, спокойно всё уладил и стал таким полезным, что я поняла свою ошибку и с тех пор не могу без него. В этом секрет нашего домашнего счастья: он не позволяет делам отвлекать его от маленьких забот и
Обязанности, которые касаются всех нас, и я стараюсь не позволять домашним заботам разрушать мой интерес к его увлечениям. Во многих вещах мы делаем всё по отдельности, но дома мы всегда работаем вместе.

"Это так, мама, и я очень хочу быть для своего мужа и детей такой же, какой ты была для своих. Покажи мне, как это сделать, и я сделаю всё, что ты скажешь.

"Ты всегда была моей послушной дочерью. Что ж, дорогая, на твоём месте я бы позволила
Джону больше заниматься Деми, потому что мальчик нуждается в
обучении, и начинать уже можно. Тогда я бы сделала то, что часто делала
Я предложила, чтобы Ханна пришла и помогла вам; она отличная няня, и вы можете доверить ей драгоценных малышей, пока будете заниматься домашними делами. Вам нужна физическая нагрузка, Ханне понравится отдых, а Джон снова обретёт свою жену. Больше гуляйте, будьте бодры и заняты, ведь вы — источник радости в семье, и если вам грустно, то и погода не радует. Тогда я бы постаралась проявить интерес к тому, что нравится Джону, — поговорила бы с ним,
позволила бы ему почитать тебе, обменялась бы идеями и помогла бы друг другу. Не замыкайся в себе из-за того, что ты женщина,
но пойми, что происходит, и подготовься, чтобы принять участие в мировой работе, потому что всё это влияет на тебя и твоих близких.

 «Джон такой разумный, я боюсь, что он подумает, что я глупая, если буду задавать ему вопросы о политике и прочем».

 «Не думаю, что он так подумает; любовь покрывает множество грехов, и у кого ты могла бы спросить более свободно, чем у него?» Попробуйте и посмотрите, не покажется ли ему ваше общество более приятным, чем ужины у миссис Скотт.

 «Я попробую. Бедный Джон! Боюсь, я очень пренебрегала им, но я
думала, что поступаю правильно, а он ничего не говорил».

«Он старался не быть эгоистом, но, мне кажется, чувствовал себя довольно несчастным.
Сейчас как раз то время, Мэг, когда молодые супруги склонны отдаляться друг от друга, и именно в это время они должны быть как можно ближе друг к другу, потому что первая нежность быстро проходит, если не позаботиться о том, чтобы сохранить её, а для родителей нет ничего прекраснее и ценнее первых лет жизни их детей, которые они могут воспитывать. Не позволяйте Джону быть чужим для
малышей, потому что они сделают больше для его безопасности и счастья в этом
мире испытаний и искушений, чем что-либо другое, и через них вы
вы научитесь узнавать и любить друг друга так, как должны. А теперь, дорогая,
прощай; подумай над наставлениями матери, поступи так, как считаешь нужным,
и да благословит вас всех Господь!

 Мэг подумала, сочла это правильным и поступила так, как считала нужным, хотя
первая попытка была не совсем такой, как она планировала. Конечно,
дети тиранили её и правили домом, как только поняли, что пинки и крики приносят им всё, что они хотят.
 Мама была покорной рабыней их капризов, но папу было не так-то просто
подчинить, и иногда он досаждал своей нежной супруге попытками
в отцовской строгости со своим непослушным сыном. Ибо Деми унаследовал от своего отца немного твёрдости характера — мы не будем называть это упрямством, — и когда он что-то решал, то никакие королевские лошади и люди не могли изменить его упрямый маленький ум. Мама считала, что малыш ещё слишком мал, чтобы
учить его бороться с предрассудками, но папа считал, что никогда не
поздно научиться послушанию. Поэтому мастер Деми рано понял, что, когда
он пытался «бороться» с «парпаром», ему всегда доставалось больше всего.
И всё же, как и англичанин, Бэби уважал человека, который его покорил, и
любил отца, чьё «Нет, нет» было более убедительным, чем все мамины
ласковые поглаживания.

Через несколько дней после разговора с матерью Мэг решила
устроить вечер с Джоном. Она заказала хороший ужин, привела в порядок
гостиную, нарядно оделась и рано уложила детей спать, чтобы ничто
не помешало её эксперименту. Но, к сожалению, самым непреодолимым предубеждением Деми было нежелание ложиться спать, и в ту ночь он решил устроить скандал. Бедная Мэг пела и танцевала, рассказывала истории
и перепробовала все уловки, чтобы усыпить её, но всё было напрасно,
большие глаза не закрывались; и ещё долго после того, как Дейзи ушла спать,
как и положено добродушной толстушке, непослушная Деми лежала,
уставившись на свет, с самым обескураживающе бодрым выражением лица.

«Будет ли Деми лежать смирно, как хороший мальчик, пока мама спустится и подаст
бедному папе его чай?» — спросила Мег, когда дверь в коридор тихо закрылась и
знакомые шаги на цыпочках направились в столовую.

 «У меня есть чай!» — сказал Деми, готовясь присоединиться к веселью.

— Нет, но я приберегу для тебя несколько маленьких пирожных на завтрак, если ты уйдёшь
прощаться, как Дейзи. Ты ведь уйдёшь, милый?

 — Угу! — и Деми крепко зажмурился, словно пытаясь уснуть и приблизить желанный день.

Воспользовавшись благоприятным моментом, Мэг ускользнула и сбежала вниз, чтобы поприветствовать мужа с улыбкой на лице и маленьким голубым бантиком в волосах, который приводил его в восторг. Он сразу же заметил его и с радостным удивлением сказал:

 «Ну-ка, мамаша, какие мы сегодня весёлые. Ты ждёшь гостей?»

 «Только тебя, дорогой».

 «Это день рождения, годовщина или что-то ещё?»

- Нет, я устала быть неряхой, поэтому переоделась для разнообразия. Ты всегда
готовься к столу, как бы ты ни устал; так почему
я не должен, когда у меня есть время?"

"Я делаю это из уважения к тебе, моя дорогая", - сказал старомодный Джон.

— То же самое, то же самое, мистер Брук, — рассмеялась Мэг, снова выглядевшая молодой и красивой, и кивнула ему из-за чайника.

 — Что ж, это просто восхитительно, как в старые добрые времена. На вкус очень хорошо. Я пью за ваше здоровье, дорогая. — И Джон отпил чаю.с видом
спокойного восторга, который, однако, продлился недолго, потому что, когда он поставил чашку, дверная ручка таинственно заскрипела, и послышался нетерпеливый голосок:

"Опи, я хочу есть!"

"Это тот непослушный мальчик. Я сказала ему, чтобы он ложился спать один, а он вот он,
внизу, мёрзнет, как цуцик, на этом холсте, — сказала
Мэг, отвечая на звонок.

 [Иллюстрация: «Доброе утро»]

"Доброе утро, — радостно объявил Деми, входя в комнату в длинной ночной рубашке, изящно перекинутой через руку, и с каждым локоном
весело подпрыгивая, он скакал вокруг стола, с любовью поглядывая на «пирожные».

"Нет, ещё не утро. Ты должен пойти спать и не беспокоить бедную маму; тогда ты сможешь съесть маленький пирожок с сахаром."

"Я люблю парпар," — сказал хитрец, готовясь взобраться на отцовское колено и насладиться запретными радостями. Но Джон покачал головой и сказал Мег:

 «Если ты сказала ему оставаться наверху и ложиться спать одному, заставь его сделать это, иначе он никогда не научится тебя слушаться».

 «Да, конечно. Пойдём, Деми», — и Мег увела сына, чувствуя себя немного виноватой.
сильное желание отшлепать мало marplot, который прыгал рядом с ней,
страдая от заблуждения, что взятка должна была быть введена в качестве
как только они добрались до детской.

И он не ошибся; ибо что недальновидная женщина на самом деле дал ему
кусок сахара, засунул его в свою кровать, и запретил больше
прогулки до утра.

— Исс! — сказал Деми-лжец, блаженно посасывая сахарную косточку и считая свою первую попытку в высшей степени успешной.

Мэг вернулась на своё место, и ужин протекал приятно, когда
маленький призрак снова зашагал и разоблачил мамины проступки
смело требуя:

 «Ещё судар, мармар».

 «Так не пойдёт, — сказал Джон, ожесточаясь против очаровательного маленького грешника. — Мы никогда не будем знать покоя, пока этот ребёнок не научится как следует ложиться спать. Ты слишком долго был его рабом; дай ему один урок, и на этом всё закончится». Уложи его в постель и оставь его, Мэг.

— Он не останется там; он никогда не остаётся, если я не сижу рядом с ним.

— Я с ним разберусь. Деми, иди наверх и ложись в свою постель, как велит тебе мама.

— С'ант! — ответил юный бунтарь, присаживаясь на желанное
"cakie", и начинают жрать же со спокойной дерзостью.

"Ты никогда не должен говорить, что папа; я понесу тебя, если ты не пойдешь
себя."

"Иди своей дорогой, я не люблю парпар", - и Деми спрятался под юбку своей матери
в поисках защиты.

Но даже это убежище оказалось бесполезным, потому что его отдали врагу со словами: «Будь с ним помягче, Джон», и это повергло виновного в смятение, потому что, когда мама бросила его, настал судный день.
 Лишившись своего пирога, лишившись своей забавы и будучи унесённым сильной рукой на ненавистную кровать, бедный Деми не мог сдержать свой гнев, но
открыто бросал вызов папе, пинался и громко кричал всю дорогу
доверху. Как только его уложили в постель на одну сторону, он перекатился на
другую и бросился к двери, но его бесславно поймали за край
маленькой тоги и снова уложили, и это оживлённое представление
продолжалось до тех пор, пока у молодого человека не закончились
силы, и он не принялся реветь во всё горло. Это вокальное упражнение обычно
покоряло Мэг, но Джон сидел неподвижно, как столб, который, по
народному поверью, глух. Ни уговоров, ни сахара, ни колыбельной, ни
история; даже свет был погашен, и только красное пламя костра
освещало «большую тьму», на которую Деми смотрел скорее с любопытством,
чем со страхом. Этот новый порядок вещей вызывал у него отвращение, и он уныло завыл,
зовя «Мармар», когда его гнев утих и воспоминания о нежной рабыне
вернулись к пленному автократу. Жалобный вой,
последовавший за страстным рёвом, тронул сердце Мэг, и она подбежала,
чтобы умоляюще сказать:

«Позволь мне остаться с ним; он будет хорошим, Джон».

«Нет, дорогая, я сказал ему, что он должен лечь спать, как ты ему велела, и он
— Должен, если я останусь здесь на всю ночь.

 — Но он будет плакать до изнеможения, — взмолилась Мег, упрекая себя за то, что бросает своего мальчика.

 — Нет, не будет, он так устал, что скоро уснёт, и тогда всё будет решено, потому что он поймёт, что должен быть сильным.  Не вмешивайся, я с ним разберусь.

«Он мой ребёнок, и я не позволю, чтобы его дух был сломлен грубостью».

«Он мой ребёнок, и я не позволю, чтобы его характер был испорчен потаканием. Спустись, моя дорогая, и оставь мальчика мне».

Когда Джон говорил таким властным тоном, Мэг всегда подчинялась и никогда не жалела о своей покорности.

- Пожалуйста, дай мне поцеловать его один раз, Джон.

— Конечно. Деми, скажи «спокойной ночи» маме и дай ей отдохнуть,
потому что она очень устала, заботясь о тебе весь день.

Мэг всегда настаивала на том, что поцелуй одержал победу, потому что после него
Деми всхлипывал тише и лежал неподвижно в ногах кровати, куда он забрался в душевной муке.

"Бедный маленький человечек, он измучен сном и плачем. Я укрою его
, а потом пойду и успокою сердце Мэг", - подумал Джон, подкрадываясь к
кровати, надеясь найти своего непокорного наследника спящим.

Но это было не так; на мгновение, когда отец взглянул на него, глаза Деми
Он открыл глаза, его маленький подбородок задрожал, и он поднял руки, сказав с покаянной икотой: «Я умер».

Сидя на лестнице снаружи, Мэг удивилась долгой тишине, наступившей после шума, и, представив себе всевозможные невероятные происшествия, проскользнула в комнату, чтобы развеять свои страхи. Деми крепко спал; не в своей обычной позе, раскинувшись на кровати, а свернувшись калачиком в объятиях отца и держа его за палец, словно чувствуя, что правосудие смягчается милосердием.
и уснул более грустным и мудрым ребёнком. Так и держа его, Джон с женским терпением ждал, пока маленькая ручка не разжалась, и, пока ждал, заснул, уставший от этой возни с сыном больше, чем от всей своей дневной работы.

 

 Мэг стояла, глядя на два лица на подушке, улыбалась про себя, а потом снова ушла, сказав довольным тоном:«Мне не нужно бояться, что Джон будет слишком строг с моими детьми: он _действительно_ знает, как с ними обращаться, и будет мне большим подспорьем, потому что Деми _действительно_ становится для меня слишком тяжёлым бременем».

Когда Джон наконец спустился вниз, ожидая увидеть задумчивую или укоризненную жену, он был приятно удивлён, обнаружив, что Мэг спокойно вышивает шляпку, и что она попросила его почитать что-нибудь о выборах, если он не слишком устал. Джон сразу понял, что происходит какая-то революция, но благоразумно не стал задавать вопросов, зная, что Мэг была такой открытой, что не смогла бы сохранить тайну даже под страхом смерти, а значит, вскоре всё прояснится. Он с величайшей готовностью прочел длинное рассуждение
и затем объяснил его самым ясным образом
в то время как Мэг старалась выглядеть глубоко заинтересованной, задавала умные
вопросы и не позволяла своим мыслям уплывать от состояния страны к состоянию её шляпки. Однако в глубине души она решила, что политика так же плоха, как и математика, и что задача политиков, похоже, состоит в том, чтобы обзывать друг друга; но она держала эти женские мысли при себе и, когда Джон сделал паузу, покачала головой и сказала с тем, что она считала дипломатичной двусмысленностью:

— Что ж, я действительно не понимаю, к чему мы клоним.

Джон рассмеялся и с минуту наблюдал за ней, пока она держала в руках красивую
Она надела на руку кружевную перчатку с цветами и рассматривала её с неподдельным интересом, который не смогла пробудить его речь.

"Она старается полюбить политику ради меня, так что я постараюсь полюбить шляпы ради неё, это будет справедливо," — подумал Джон Справедливый и добавил вслух:

"Очень мило; это то, что вы называете утренней шляпкой?"

 [Иллюстрация: «Дорогой мой, это шляпка»]

"Дорогой мой, это шляпка! Моя самая лучшая шляпка для концертов и театров.
Шляпка."

"Прошу прощения, она была такой маленькой, что я, естественно, принял ее за одну из
«Эти летящие вещи, которые ты иногда носишь. Как ты их удерживаешь?»

«Эти кусочки кружева крепятся под подбородком с помощью розочки, вот так», — и Мэг продемонстрировала, надев шляпку и глядя на него с невозмутимым удовлетворением, перед которым невозможно было устоять.

«Это любовь с первого взгляда, но я предпочитаю лицо внутри, потому что оно снова выглядит молодым и счастливым», — и Джон поцеловал улыбающееся лицо, к большому неудовольствию бутона розы под подбородком.

 «Я рада, что тебе нравится, потому что я хочу, чтобы ты как-нибудь вечером сводил меня на один из новых концертов; мне действительно нужна музыка, чтобы настроиться. Ты не мог бы, пожалуйста?»

— Конечно, я сделаю это от всего сердца, или где-нибудь ещё, где ты захочешь. Ты так долго была взаперти, что это пойдёт тебе на пользу, а я получу удовольствие. Что взбрело тебе в голову, матушка?

«Ну, я на днях поговорила с бабушкой и рассказала ей, как нервничаю, злюсь и чувствую себя не в своей тарелке, и она сказала, что мне нужно измениться и меньше заботиться о других. Поэтому Ханна будет помогать мне с детьми, а я буду больше заниматься домашними делами и время от времени немного развлекаться, чтобы не превратиться в суетливую, измотанную старуху до того, как
время. Это всего лишь эксперимент, Джон, и я хочу попробовать ради тебя,
как и ради себя, потому что в последнее время я постыдно пренебрегала тобой, и
я собираюсь сделать так, чтобы дом стал таким, каким был раньше, если смогу. Надеюсь, ты не возражаешь?

Неважно, что сказал Джон или как близко к полному краху была маленькая шляпка.
Всё, что нам нужно знать, — это то, что Джон, судя по изменениям, которые постепенно происходили в доме и его обитателях, не возражал. Это, конечно, был не
райский уголок, но всем стало лучше после раздела
трудовая система; дети процветали под отцовским правлением, потому что точный и
последовательный Джон привнёс в Бэбидом порядок и послушание, а Мэг
восстановила своё здоровье и успокоила нервы благодаря
многочисленным полезным упражнениям, небольшим радостям и
многочисленным доверительным беседам со своим здравомыслящим мужем.
Дом снова стал похож на дом, и Джон не хотел его покидать,
разве что вместе с Мэг. Скотты приехали к Брукам.
Теперь все считали маленький домик весёлым местом, полным
счастья, довольства и семейной любви. Даже весёлая Салли Моффатт любила туда приходить
там. «Здесь всегда так тихо и приятно; это мне на пользу, Мэг», —
говорила она, оглядываясь по сторонам с тоской, словно пытаясь
найти очарование, чтобы использовать его в своём большом доме, полном
великолепного одиночества, потому что там не было шумных, весёлых
ребят, а Нед жил в своём собственном мире, где ей не было места.

Это семейное счастье пришло не сразу, но Джон и Мэг
нашли к нему ключ, и каждый год супружеской жизни учил их, как
им пользоваться, открывая сокровищницы настоящей домашней любви и взаимопонимания
отзывчивость, которой может обладать беднейший из людей и которую не может купить богатейший.
Это своего рода полочка, на которую могут согласиться молодые жены и матери.
быть уложенными в безопасности от беспокойства и лихорадки мира, находя
верных любовников в маленьких сыновьях и дочерях, которые цепляются за них,
не боящийся горя, бедности или возраста; идущий бок о бок в ясную
и ненастную погоду с верным другом, который, в истинном смысле
старое доброе саксонское слово, "домашний оркестр", и знание, как узнала Мег,
что самое счастливое царство женщины - это дом, ее высшая честь - искусство
управляя им не как королева, а как мудрая жена и мать.

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: Сидел на камне и играл на свирели, пока его козы прыгали вокруг]

 XXXIX.

 ЛЕНИВЫЙ ЛОРЕНС.


 Лори поехал в Ниццу, намереваясь остаться на неделю, а остался на месяц. Он устал бродить в одиночестве, и привычное присутствие Эми, казалось, придавало очарование домашнего уюта незнакомым местам, в которых она бывала. Он скучал по «ласкам», которые раньше получал, и наслаждался
Она снова почувствовала это, потому что ничье внимание, каким бы лестным оно ни было, не было и вполовину таким приятным, как сестринское обожание домашних девочек. Эми никогда не гладила его, как другие, но теперь она была очень рада его видеть и буквально вцепилась в него, чувствуя, что он — представитель дорогой семьи, по которой она скучала больше, чем могла признаться. Они, естественно, находили утешение в обществе друг друга и
много времени проводили вместе, катаясь верхом, гуляя, танцуя или бездельничая, потому что в Ницце
никто не может быть очень трудолюбивым в разгар сезона. Но, пока
По-видимому, беззаботно развлекаясь, они полусознательно делали открытия и формировали мнение друг о друге. Эми ежедневно поднималась в глазах своего друга, но он опускался в её глазах, и каждый чувствовал правду ещё до того, как было сказано хоть слово. Эми старалась угодить ему, и ей это удавалось, потому что она была благодарна за многочисленные удовольствия, которые он ей доставлял, и отплачивала ему маленькими услугами, которым женщины умеют придавать неописуемое очарование. Лори не прилагал никаких усилий, а просто плыл по течению, насколько это было возможно.
Он пытался забыть и чувствовал, что все женщины должны сказать ему доброе слово,
потому что одна из них была холодна с ним. Ему не стоило труда быть щедрым,
и он отдал бы Эми все безделушки в Ницце, если бы она их взяла; но в то же время он чувствовал, что не может изменить мнение, которое она о нём составила, и он скорее боялся проницательных голубых глаз, которые, казалось, смотрели на него с полупечальным, полупрезрительным удивлением.

«Все остальные уехали на день в Монако; я предпочёл остаться дома и писать письма. Они уже готовы, и я еду в Вальрозу, чтобы
скетч, ты придешь?" - спросила Эми, присоединившись к Лори в один прекрасный день.
когда он, как обычно, зашел около полудня.

"Ну да, но не слишком ли тепло для такой долгой прогулки?" он ответил
медленно, потому что затененный салон выглядел привлекательно после яркого света снаружи.

— Я возьму маленькую карету, а Батист будет править, так что тебе ничего не останется, кроме как держать зонтик и следить за тем, чтобы перчатки были в порядке, — ответила Эми, саркастически взглянув на безупречных детей, которые были слабым местом Лори.

 — Тогда я с удовольствием поеду, — и он протянул ей руку.
блокнот для набросков. Но она сунула его под мышку, резко сказав:

 «Не утруждайся, для меня это не составит труда, но ты, похоже, не в состоянии
это сделать».

Лори приподнял брови и неторопливо последовал за ней, когда она сбежала
вниз по лестнице; но когда они сели в карету, он сам взял
вожжи в руки, а маленькому Батисту ничего не оставалось, кроме как
сложить руки и заснуть на своём сиденье.

Они никогда не ссорились — Эми была слишком воспитанной, а Лори
сейчас было лень. Поэтому через минуту он с любопытством заглянул ей под
поля шляпы. Она ответила улыбкой, и они пошли дальше вместе.
в самой дружелюбной манере.

Это была прекрасная поездка по извилистым дорогам, изобилующим живописными
сценами, которые радуют взоры любителей прекрасного. Вот древний монастырь,
откуда доносились торжественные песнопения монахов. Там пастух с босыми ногами, в деревянных башмаках, остроконечной шляпе и грубой куртке, перекинутой через плечо, сидел на камне и играл на свирели, а его козы прыгали среди скал или лежали у его ног. Мимо проходили смирные ослики мышиного цвета, нагруженные
корзинами со свежескошенной травой, а между зелёными стогами сидела хорошенькая девушка в
_капалине_ или старушка, прядущая пряжу.
Она шла, постукивая веретеном. Смуглые дети с мягкими глазами выбегали из
причудливых каменных лачуг, чтобы предложить букетики цветов или гроздья
апельсинов, еще не упавших с ветки. Сморщенные оливковые деревья
покрывали холмы своей темной листвой, в садах висели золотистые
плоды, а вдоль дороги цвели огромные алые анемоны; а за зелеными
склонами и скалистыми вершинами на фоне голубого итальянского неба
резко выделялись белые Приморские Альпы.

Вальроза вполне оправдывала своё название, потому что в этом климате вечного
лета повсюду цвели розы. Они свисали с арки,
Они расположились между прутьями больших ворот, радушно приветствуя
прохожих, и выстроились вдоль аллеи, ведущей через лимонные деревья и
перистые пальмы к вилле на холме. В каждом тенистом уголке, где
скамейки приглашали остановиться и отдохнуть, было множество цветов; в
каждом прохладном гроте мраморная нимфа улыбалась из-под цветочного
покрывала, а в каждом фонтане отражались алые, белые или бледно-розовые
розы, склонившиеся, чтобы улыбнуться собственной красоте. Розы покрывали стены дома, свисали с карнизов, карабкались по колоннам и буйно разрастались на балюстраде
с широкой террасы открывался вид на солнечное Средиземное море и
город с белыми стенами на его берегу.

"Это настоящий рай для молодожёнов, не так ли? Вы когда-нибудь видели такие
розы?" — спросила Эми, остановившись на террасе, чтобы насладиться видом и
восхитительным ароматом, который доносился оттуда.

— Нет, я не чувствую таких шипов, — ответил Лори, засунув большой палец в рот после тщетной попытки сорвать одинокий алый цветок, который рос прямо над его головой.

 — Попробуй спуститься пониже и сорви те, у которых нет шипов, — сказала Эми, сорвав три крошечных кремовых цветка, усеявших стену.
позади нее. Она положила их в свою бутоньерку, как мир-жертву, и он
с минуту постояла, глядя на них со странным выражением, в
итальянская сторона его натуры была примесью суеверия, и
он был просто в таком состоянии полу-сладкий, половина-горькая тоска,
когда творческие молодые люди находят смысл в мелочах, и корм для
романтика везде. Он подумал о Джо, когда потянулся за колючей красной розой, потому что яркие цветы шли ей, и она часто носила такие из оранжереи у себя дома. Бледные розы, которые подарила ему Эми, были
То, что итальянцы кладут в руки покойникам, а не в свадебные венки, и
на мгновение он задумался, было ли это предзнаменование для Джо или для него самого; но
в следующий миг его американский здравый смысл взял верх над сентиментальностью,
и он рассмеялся так искренне, как Эми не слышала с тех пор, как он приехал.

"Это хороший совет; тебе лучше последовать ему и поберечь пальцы," — сказала она, думая, что её речь его позабавила.

«Спасибо, я так и сделаю», — ответил он в шутку, а через несколько месяцев сделал это всерьёз.

 «Лори, когда ты поедешь к дедушке?» — спросила она, устроившись на деревенской скамейке.

— Очень скоро.

 — Вы говорили это дюжину раз за последние три недели.

 — Осмелюсь заметить, что краткие ответы экономят время.

 — Он ждёт вас, и вам действительно стоит пойти.

 — Гостеприимное создание! Я знаю.

 — Тогда почему вы этого не делаете?

 — Полагаю, из-за врождённой порочности.

— Вы имеете в виду природную лень. Это действительно ужасно! — и Эми выглядела серьёзной.

 — Не так уж плохо, как кажется, потому что, если я уйду, он будет только мучиться, так что я могу остаться и мучить вас ещё немного, вы это лучше перенесёте; на самом деле, я думаю, вам это очень идёт, — и Лори
Он устроился поудобнее на широком выступе балюстрады.

Эми покачала головой и с видом покорности открыла свой альбом для рисования; но она решила прочитать лекцию «этому мальчику» и через минуту начала снова.

"Что ты сейчас делаешь?"

"Наблюдаю за ящерицами."

— Нет-нет, я имею в виду, что вы собираетесь и хотите сделать?

 — Выкурить сигарету, если вы мне позволите.

 — Как вы меня провоцируете! Я не одобряю сигары и позволю вам выкурить одну при условии, что вы позволите мне изобразить вас на эскизе; мне нужна фигура.

 — С превеликим удовольствием. Как вы хотите, чтобы я позировал, — в полный рост или
на три четверти, на голове или на пятках? Я должен со всем уважением предложить
лежачее положение, затем примите и вы такое же и назовите это "_Dolce far
niente "._"

- Оставайся как есть и ложись спать, если хочешь. _ Я_ намерена усердно работать, -
сказала Эми самым энергичным тоном.

— Какой восхитительный энтузиазм! — и он прислонился к высокой вазе с видом полного удовлетворения.

 — Что бы сказала Джо, если бы увидела тебя сейчас? — нетерпеливо спросила Эми, надеясь расшевелить его упоминанием имени своей ещё более энергичной сестры.

 — Как обычно: «Уходи, Тедди, я занята!» — он рассмеялся, но
Смех был неестественным, и тень пробежала по его лицу, потому что
произнесённое вслух знакомое имя задело незажившую рану. И тон, и тень поразили Эми, потому что она уже видела и слышала их
раньше, и теперь она подняла взгляд как раз вовремя, чтобы заметить новое выражение на
лице Лори — жёсткий, горький взгляд, полный боли, недовольства и
сожаления. Оно исчезло прежде, чем она успела его рассмотреть, и на
лице снова появилось безразличное выражение. Она с удовольствием наблюдала за ним, думая о том, как он похож на итальянца, когда лежит, наслаждаясь
солнце с непокрытой головой и глазами, полными южной мечтательности; он, казалось, забыл о ней и погрузился в раздумья.

"Ты похож на статую молодого рыцаря, спящего на своей могиле," — сказала она, внимательно рассматривая его чёткий профиль на фоне тёмного камня.

"Хотел бы я быть им!"

"Это глупое желание, если только ты не испортил себе жизнь. Ты так
изменилась, что я иногда думаю... — тут Эми остановилась, бросив на Лори полуробкий,
полузадумчивый взгляд, более многозначительный, чем её незаконченная фраза.

Лори увидела и поняла, что она испытывает нежное беспокойство, и не стала продолжать.
чтобы выразить это, и, глядя ей прямо в глаза, сказал, как обычно говорил её матери:

 «Всё в порядке, мэм».

Это удовлетворило её и развеяло сомнения, которые начали её беспокоить в последнее время.  Это также тронуло её, и она показала, что это так, сердечным тоном, которым сказала:

 «Я рада этому!» Я не думала, что ты был таким уж плохим мальчиком, но мне казалось, что ты мог потратить деньги в этом развратном Баден-Бадене, потерять голову из-за какой-нибудь очаровательной француженки с мужем или вляпаться в какую-нибудь историю, которую молодые люди считают необходимой частью жизни.
заграничный тур. Не стой там на солнце; иди сюда, ляг на траву
и «давай будем друзьями», как говорила Джо, когда мы садились в
углу дивана и делились секретами.

 [Иллюстрация: Лори бросился на газон]

Лори послушно плюхнулся на траву и начал развлекаться, втыкая маргаритки в ленты шляпы Эми, которая лежала рядом.

"Я готов к секретам;" — и он поднял взгляд с явным интересом в глазах.

"Мне нечего рассказать; можешь начинать."

"Мне нечего рассказать. Я подумал, может быть, у вас есть какие-нибудь новости
из дома.

 «Ты слышала обо всём, что произошло за последнее время. Ты нечасто слушаешь новости? Я
думала, Джо будет присылать тебе целые тома».

 «Она очень занята; я так часто переезжаю, что невозможно быть постоянной,
ты же знаешь». — Когда ты начнёшь своё великое произведение искусства, Рафаэлла? — спросил он, резко сменив тему после очередной паузы, во время которой он
гадал, знает ли Эми его секрет и хочет ли она поговорить об этом.

 — Никогда, — ответила она с унылым, но решительным видом. . — Рим лишил меня тщеславия, потому что, увидев тамошние чудеса, я почувствовала себя слишком
«Я слишком ничтожен, чтобы жить, и в отчаянии отказался от всех своих глупых надежд».

 «Зачем тебе это, когда у тебя столько энергии и таланта?»

 «Именно поэтому, потому что талант — это не гениальность, и никакое количество энергии не может сделать его таковым. Я хочу быть великим или никем. Я не буду заурядным ремесленником, поэтому больше не собираюсь пытаться».

«И что же вы теперь будете делать, позвольте спросить?»

«Отточу свои другие таланты и стану украшением общества, если мне представится такая возможность».

Это была характерная речь, и она звучала дерзко, но дерзость становится
молодые люди, и амбиций у Эми был хороший фундамент. Лори улыбнулась,
но ему понравилось настроение, с которым она взялась за новую цель, когда
заветное один умер, и не сокрушается.

"Отлично! и вот тут, как мне кажется, вступает в игру Фред Вон".

Эми хранила благоразумное молчание, но в ее опущенном лице читалось осознание.
это заставило Лори сесть и серьезно сказать,--

— Теперь я буду играть роль брата и задавать вопросы. Можно?

— Я не обещаю отвечать.

— Твое лицо ответит, если не ответит язык. Ты не светская дама.
пока ещё недостаточно, чтобы скрывать свои чувства, моя дорогая. В прошлом году я слышал слухи о вас с Фредом, и, по моему личному мнению, если бы его не вызвали домой так внезапно и не задержали так надолго, из этого могло бы что-то выйти — эй?

«Это не мне решать», — чопорно ответила Эми, но её губы улыбались, а в глазах предательски сверкали искорки, выдававшие, что она знает о своей власти и наслаждается этим знанием.

"Надеюсь, ты не помолвлена?" — Лори внезапно стал очень серьёзным, как старший брат.

"Нет."

«Но ты будешь, если он вернётся и как следует оттрахает тебя.
— Вы ведь не откажетесь?

 — Очень вероятно.

 — Значит, вы любите старину Фреда?

 — Мог бы, если бы постарался.

 — Но вы не собираетесь стараться до подходящего момента? Боже мой, какая неземная предусмотрительность! Он хороший парень, Эми, но не тот мужчина, который, как мне казалось, тебе бы понравился.

«Он богат, он джентльмен, и у него восхитительные манеры», — начала Эми, стараясь говорить спокойно и с достоинством, но чувствуя себя немного неловко, несмотря на искренность своих намерений.

— Я понимаю, светские львицы не могут жить без денег, так что вы хотите
найти хорошую партию и начать с этого? Совершенно верно, как и подобает.
мир меняется, но это звучит странно из уст одной из дочерей твоей матери.

«Тем не менее, это правда».

Короткая речь, но спокойное решение, с которым она была произнесена,
любопытно контрастировало с юным оратором. Лори инстинктивно почувствовал это
и снова лёг, испытывая разочарование, которое не мог объяснить. Его взгляд и молчание, а также
некоторое внутреннее неодобрение, которое он испытывал,
раздражали Эми и заставили её решиться прочитать лекцию без промедления.

"Я бы хотела, чтобы вы оказали мне любезность и немного взбодрились, — резко сказала она.

"Сделайте это ради меня, пожалуйста, дорогая.

— Я могла бы, если бы постаралась, — и она выглядела так, будто хотела бы сделать это в
самой краткой форме.

 — Тогда попробуй, я разрешаю, — ответил Лори, которому нравилось дразнить кого-то после долгого воздержания от любимого занятия.

 — Ты бы разозлился через пять минут.

 — Я никогда на тебя не злюсь. Чтобы разжечь огонь, нужны два кремня: ты холодна и мягка, как снег.

 «Ты не знаешь, на что я способен; снег при правильном применении даёт
свет и тепло. Твоё безразличие наполовину притворно, и хорошая
встряска это докажет».

«Постучи, это не причинит мне вреда, а тебя, может, развлечёт, как сказал тот здоровяк, когда его маленькая жена била его. Рассматривай меня как мужа или как ковёр и бей, пока не устанешь, если тебе нравится такое занятие».

Будучи решительно настроенной и желая увидеть, как он стряхнет с себя апатию, которая так на него повлияла, Эми отточила свой язык и карандаш и начала:

«Мы с Фло придумали для тебя новое имя — Ленивый Лоуренс. Как тебе
нравится?»

Она думала, что это его разозлит, но он лишь сложил руки под
головой и невозмутимо ответил: «Неплохо. Спасибо, дамы».

— Ты хочешь знать, что я на самом деле думаю о тебе?

— Очень хочу.

— Что ж, я презираю тебя.

Если бы она сказала «я ненавижу тебя» капризным или кокетливым тоном, он бы рассмеялся, и ему бы это даже понравилось; но серьёзный, почти печальный оттенок её голоса заставил его открыть глаза и быстро спросить:

— Зачем, если не секрет?

— Потому что, имея все шансы быть хорошей, полезной и счастливой, вы
ошибаетесь, ленитесь и страдаете.

— Грубо выражаетесь, мадемуазель.

— Если вам нравится, я продолжу.

— Пожалуйста, продолжайте, это довольно интересно.

— Я думал, тебе это понравится; эгоистичным людям всегда нравится говорить о
они сами".

"Я эгоистичен?" Вопрос вырвался непроизвольно и прозвучал в тоне
удивления, ибо единственной добродетелью, которой он гордился, была
щедрость.

"Да, это очень эгоистично", - продолжила Эми, в спокойный, холодный голос, в два раза
эффективно, просто то, как злой. - Я покажу тебе, как это делается, потому что я
изучал тебя, пока мы резвились, и я совсем не удовлетворен
тобой. Ты пробыл за границей почти шесть месяцев и ничего не сделал.
только зря тратишь время и деньги и разочаровываешь своих друзей.

- Разве человек не может получить удовольствие после четырех лет тяжелой работы?

«Ты выглядишь так, будто ничего не ел; во всяком случае, насколько я могу судить, тебе от этого не лучше. Когда мы впервые встретились, я сказал, что ты поправился. Теперь я беру свои слова обратно, потому что ты и вполовину не так хорош, как когда я оставил тебя дома». Ты стала отвратительно ленивой; тебе нравится
сплетничать и тратить время на пустяки; ты довольна тем, что глупые люди
ласкают тебя и восхищаются тобой, вместо того чтобы любить и уважать
тебя. С деньгами, талантом, положением, здоровьем и красотой — ах, тебе
это нравится, старая Тщеславность! но это правда, так что я не могу не сказать
Со всеми этими великолепными вещами, которыми можно пользоваться и наслаждаться, ты не можешь найти себе занятия, кроме как бездельничать; и вместо того, чтобы быть тем человеком, которым ты мог бы и должен был быть, ты всего лишь... — Она остановилась, и в её взгляде были боль и жалость.

 — Святой Лаврентий на поле для игры в регби, — добавил Лори, невозмутимо заканчивая фразу. Но лекция начала действовать, потому что в его глазах появился
живой блеск, а на лице вместо прежнего безразличия появилось
выражение, наполовину сердитое, наполовину обиженное.

"Я так и думал, что вы так это воспримете. Вы, мужчины, говорите нам, что мы ангелы, и утверждаете, что мы
Мы можем сделать из тебя кого угодно, но как только мы искренне попытаемся сделать тебе что-то хорошее, ты смеёшься над нами и не слушаешь, что доказывает, чего стоит твоя лесть. — Эми с горечью заговорила и отвернулась от раздражающего мученика у её ног.

Через минуту чья-то рука накрыла страницу, так что она не могла рисовать, и голос Лори произнёс, забавно подражая раскаивающемуся ребёнку: —

— Я буду хорошей, о, я буду хорошей!

Но Эми не смеялась, потому что была серьёзна, и, постукивая карандашом по протянутой руке, сказала:

«Тебе не стыдно за такую руку? Она такая же мягкая и белая, как у
женщины, и выглядит так, будто никогда ничего не делала, кроме как носила лучшие перчатки Жувена и собирала цветы для дам. Ты не денди, слава Богу!
 поэтому я рада, что на ней нет бриллиантов или больших печаток, только та маленькая, которую Джо подарила тебе давным-давно. Боже мой, как бы я хотела, чтобы она была здесь и помогла мне!

 — Я тоже!

 Рука исчезла так же внезапно, как и появилась, и в эхе её желания было достаточно энергии, чтобы удовлетворить даже Эми. Она взглянула на него с новой мыслью в голове, но он лежал, наполовину прикрыв лицо шляпой.
лицо, словно в поисках тени, а усы скрывали его рот. Она видела только, как вздымается и опускается его грудь при долгом вдохе, который мог быть вздохом, а рука с кольцом опустилась в траву, словно пряча что-то слишком ценное или слишком нежное, чтобы говорить об этом. В ту же минуту различные намёки и мелочи обрели форму и значение в сознании Эми и рассказали ей то, в чём сестра никогда ей не признавалась. Она вспомнила,
что Лори никогда не говорил о Джо по собственной воле; она вспомнила тень на его лице,
которая была сейчас, перемену в его характере и то, как он был одет
маленькое старое кольцо, которое не было украшением для красивой руки. Девушки
быстро распознают такие знаки и чувствуют их красноречивость. Эми
подумала, что, возможно, причиной перемен были любовные переживания, и теперь она была в этом уверена. Её проницательные глаза наполнились слезами, и, когда она заговорила снова, её голос был удивительно мягким и добрым, когда она хотела этого.

«Я знаю, что не имею права так с тобой разговаривать, Лори, и если бы ты не был самым милым парнем на свете, ты бы очень на меня разозлился.
Но мы все так тебя любим и гордимся тобой, что мне невыносима мысль о том, что они
Дома в тебе разочаруются, как разочаровался я, хотя, возможно, они поймут перемены лучше, чем я.

«Думаю, поймут», — донеслось из-под шляпы мрачным тоном, таким же трогательным, как и надломленным.

"Они должны были сказать мне, а не позволять мне действовать наугад и ругать их,
когда я должен был быть добрее и терпеливее, чем когда-либо. Мне никогда не нравилась эта мисс Рэндал, а теперь я её ненавижу! — сказала хитрая Эми, желая на этот раз быть уверенной в своих словах.

«Повесить мисс Рэндал!» — и Лори сдернула с него шляпу.
это не оставляло сомнений в его чувствах к этой молодой леди.

"Прошу прощения, я думала..." — и тут она дипломатично замолчала.

"Нет, ты не думала, ты прекрасно знала, что я никогда не питал чувств ни к кому, кроме
Джо." Лори сказал это своим прежним порывистым тоном и отвернулся,
пока говорил.

— «Я так и думал, но поскольку они ничего не сказали об этом, а ты уехала, я решил, что ошибся. И Джо не была добра к тебе? Я был уверен, что она очень тебя любит».

 «Она была добра, но не так, как нужно, и ей повезло, что она уехала».
она не любила меня, если я такой никчёмный, каким ты меня считаешь. Но это её вина, и ты можешь ей об этом сказать.

Когда он это сказал, на его лице снова появился жёсткий, горький взгляд, и это встревожило
Эми, потому что она не знала, как его утешить.

 «Я была неправа, я не знала». Я очень сожалею, что была так зла, но я не могу не желать, чтобы ты перенёс это лучше, Тедди, дорогой.

 «Не надо, это её имя для меня!» — и Лори быстро поднял руку, чтобы остановить Джо, которая говорила полудобрым-полуукоризненным тоном. — «Подожди, пока сам не попробуешь», — добавил он тихо, как
он выдергивал траву пучками.

"Я бы мужественно приняла это и добилась уважения, если бы меня не любили," — сказала
Эми с решимостью человека, который ничего об этом не знал.

Теперь Лори льстил себе, говоря, что он _справился_ с этим на удивление хорошо,
не жалуясь, не прося сочувствия и унося свои проблемы, чтобы пережить их в одиночестве. Лекция Эми заставила его взглянуть на ситуацию по-новому, и впервые он понял, что было слабостью и эгоизмом с его стороны пасть духом при первой же неудаче и замкнуться в угрюмом безразличии. Он почувствовал себя так, словно его внезапно вырвали из задумчивого сна, и понял, что не может пойти
снова заснул. Вскоре он сел и медленно спросил:

 «Как ты думаешь, Джо презирала бы меня так же, как ты?»

 «Да, если бы она увидела тебя сейчас. Она ненавидит ленивых людей. Почему бы тебе не сделать что-нибудь выдающееся и не заставить её полюбить тебя?»

 «Я старался изо всех сил, но это было бесполезно».

 «Ты имеешь в виду, хорошо окончить школу?» Это было не больше того, что ты должен был сделать ради своего дедушки. Было бы стыдно потерпеть неудачу после того, как ты потратил столько времени и денег, когда все знали, что ты можешь добиться успеха.

 — Я потерпел неудачу, что бы ты ни говорил, потому что Джо не любит меня, — начал Лори, уныло опустив голову на руку.

«Нет, ты не сделал этого, и в конце концов ты сам так скажешь, потому что это пошло тебе на пользу и
доказало, что ты можешь что-то сделать, если постараешься. Если бы ты взялся за
какое-нибудь другое дело, то вскоре снова стал бы жизнерадостным и счастливым
и забыл бы о своих проблемах».

 «Это невозможно».

 «Попробуй и увидишь». Вам не нужно пожимать плечами и думать: «Много она
знает о таких вещах». Я не притворяюсь мудрой, но я наблюдаю и вижу гораздо больше, чем вы можете себе представить. Меня
интересуют чужие переживания и противоречия; и,
Хотя я не могу объяснить, я помню и использую их в своих интересах. Люби
Джо все свои дни, если захочешь, но не позволяй этому испортить тебе жизнь, потому что
это неправильно — отказываться от стольких хороших подарков из-за того, что ты не можешь получить того, кого хочешь. Ладно, я больше не буду читать тебе нотации, потому что знаю, что ты проснёшься и станешь мужчиной, несмотря на эту бессердечную девушку.

Несколько минут они молчали. Лори сидел, вертя в руках маленькое кольцо, а Эми наносила последние штрихи на набросок, над которым работала во время разговора. Вскоре она положила его ему на колено и просто спросила:

 «Тебе нравится?»

Он посмотрел и улыбнулся, не в силах сдержаться, потому что это было
великолепно сделано — длинная, ленивая фигура на траве, с вялым лицом,
полузакрытыми глазами и рукой, держащей сигару, из которой
выходил маленький завиток дыма, окружавший голову мечтателя.

 «Как хорошо вы рисуете!» — сказал он с искренним удивлением и
удовольствием от ее мастерства, добавив с полуулыбкой:

— Да, это я.

 — Как и ты: это то, какой ты был, — и Эми положила рядом с рисунком, который он держал в руках, ещё один.

 Он был не так хорош, но в нём была жизнь и дух.
Это искупало многие недостатки и так живо напоминало о прошлом, что
лицо молодого человека внезапно изменилось, когда он посмотрел на картину.
Это был лишь грубый набросок Лори, укрощающего лошадь; шляпа и пальто были сняты, и каждая линия активной фигуры, решительного лица и властной позы была полна энергии и смысла. Красивый жеребец, только что усмирённый, стоял, выгнув шею, под туго натянутым поводком, нетерпеливо перебирая ногами и навострив уши, словно прислушиваясь к голосу, который его усмирил. В взъерошенной гриве всадника ветер трепал его волосы и торчащие вверх пряди.
В этой позе было что-то от внезапно остановленного движения, от
силы, смелости и юношеской жизнерадостности, которые резко контрастировали с
расслабленной грацией наброска «Dolce far niente». Лори ничего не
сказал, но, переводя взгляд с одного на другого, Эми заметила, как он
покраснел и поджал губы, словно прочитал и принял тот небольшой
урок, который она ему преподала. Это её удовлетворило, и, не дожидаясь, пока он заговорит, она сказала в своей обычной весёлой манере:

 [Иллюстрация: грубый набросок Лори, укрощающей лошадь]

 «Разве ты не помнишь тот день, когда ты играл с Паком в «Реджи», и мы все
Смотрели? Мэг и Бет испугались, но Джо хлопала в ладоши и прыгала, а
я сидел на заборе и рисовал тебя. На днях я нашёл этот набросок в своём портфолио, подправил его и сохранил, чтобы показать тебе.

«Очень признателен. С тех пор ты сильно улучшил свои навыки, и я поздравляю
тебя». Могу ли я осмелиться предположить, что в «Раю для молодожёнов» в пять часов
ужин в вашем отеле?

Лори встал, пока говорил, с улыбкой и поклоном вернул ей фотографии
и посмотрел на часы, словно напоминая, что даже нравоучительным лекциям
должен быть конец. Он попытался вернуть себе прежний непринуждённый, равнодушный вид,
но теперь это была притворная бравада, потому что воодушевление было сильнее, чем он мог себе признаться. Эми почувствовала холодок в его голосе и сказала себе:

«Теперь я его обидела». Что ж, если это пойдёт ему на пользу, я рада; если он возненавидит меня, мне жаль; но это правда, и я не могу взять свои слова обратно.

Они смеялись и болтали всю дорогу до дома; а маленький Батист, шедший позади, думал, что месье и мадемуазель в прекрасном расположении духа.
Но оба чувствовали себя неловко; дружеская откровенность была нарушена,
солнечный свет померк, и, несмотря на их видимую веселость,
В сердце каждого из них таилось тайное недовольство.

"Увидимся ли мы с вами сегодня вечером, _mon fr;re_?" — спросила Эми, когда они расставались у дверей её тёти.

"К сожалению, я занят. _Au revoir, мадемуазель_" — и
Лори наклонился, словно чтобы поцеловать ей руку, на иностранный манер, который шёл ему больше, чем многим другим мужчинам. Что-то в его лице заставило Эми быстро и тепло сказать:

 «Нет, будь самим собой со мной, Лори, и расстанься по-старому.  Я бы предпочла крепкое английское рукопожатие всем этим сентиментальным
приветствиям во Франции».  «До свидания, дорогая», — и с этими словами, произнесёнными в приятном ей тоне,
Лори ушла от неё, пожав руку с такой силой, что это было почти больно.

На следующее утро вместо обычного звонка Эми получила записку, которая заставила её улыбнуться в начале и вздохнуть в конце:

 «Мой дорогой наставник,

 пожалуйста, передайте привет вашей тёте и порадуйтесь за себя, потому что «Ленивый Лоуренс» отправился к своему дедушке, как и подобает хорошему мальчику. Приятной вам зимы, и пусть боги даруют вам
счастливый медовый месяц в Вальрозе! Я думаю, Фреду не помешало бы взбодриться. Передайте ему мои поздравления.

 «С благодарностью, Телемах».

 «Хороший мальчик! Я рада, что он ушёл», — сказала Эми с одобрительной улыбкой; в следующую минуту её лицо омрачилось, она оглядела пустую комнату и добавила с невольным вздохом:

 «Да, я рада, но как же я буду по нему скучать!»




 [Иллюстрация: Долина теней]

 XL.

 ДОЛИНА ТЕНЕЙ.


 Когда первая горечь прошла, семья смирилась с неизбежным
и старалась переносить это с радостью, помогая друг другу возросшей
привязанность, которая возникает, чтобы нежно связывать семьи во времена
бедствий. Они отложили в сторону своё горе, и каждый из них внёс свой вклад в то,
чтобы этот последний год был счастливым.

 Самая приятная комната в доме была отведена для Бет, и в ней было собрано всё, что она больше всего любила, — цветы, картины, её пианино, маленький рабочий стол и любимые кошки. Лучшие книги отца
находились там, в мамином кресле, на письменном столе Джо, в лучших
зарисовках Эми; и каждый день Мэг приводила своих малышей в
любовное паломничество, чтобы подарить тётушке Бет солнечный свет. Джон
тихонько откладывал небольшую сумму,
чтобы он мог наслаждаться, угощая больную теми фруктами, которые она любила и о которых мечтала; старая Ханна никогда не уставала готовить изысканные блюда, чтобы удовлетворить капризный аппетит, и роняла слёзы, пока работала; а из-за моря приходили маленькие подарки и весёлые письма, которые, казалось, приносили с собой тепло и аромат из стран, где не бывает зимы.

Здесь, в своей домашней святыне, сидела Бет, спокойная и занятая, как всегда. Ничто не могло изменить её милую, бескорыстную натуру, и даже готовясь покинуть этот мир, она старалась сделать его счастливее.
те, кто должен остаться позади. Слабые пальцы никогда не сидели сложа руки, и
одним из ее удовольствий было мастерить маленькие вещицы для школьников.
ежедневно проходя туда-сюда, она бросала из окна пару варежек для
пара фиолетовых рук, игольница для какой-нибудь маленькой многодетной матери
куклы, салфетки для юных писателей, продирающихся сквозь леса крючков для горшков,
альбомы для вырезок для глаз, любящих картинки, и всевозможные приятные приспособления,
пока неохотно взбирающиеся по лестнице познания не нашли свой путь,
так сказать, усыпанный цветами, и не стали считать нежного дарителя
что-то вроде феи-крёстной, которая сидела там наверху и осыпала их подарками,
чудесным образом подходящими к их вкусам и потребностям. Если Бет и хотела какой-то
награды, то находила её в ярких маленьких лицах, которые всегда тянулись к её
окну, кивали и улыбались, а также в забавных маленьких письмах, которые
приходили к ней, полные клякс и благодарностей.

Первые несколько месяцев были очень счастливыми, и Бет часто оглядывалась
по сторонам и говорила: «Как здесь красиво!» — когда они все вместе сидели в её
солнечной комнате, а малыши пинались и кричали на полу, мама и
сёстры, работавшие неподалёку, и отец, читавший своим приятным голосом мудрые старые книги, которые казались полными добрых и утешительных слов, столь же применимых сейчас, как и много веков назад; маленькая часовня, где священник-отец учил свою паству тяжёлым урокам, которые должны усвоить все, пытаясь показать им, что надежда может утешить любовь, а вера делает возможным смирение. Простые проповеди, которые проникали прямо в души тех, кто их
слушал, потому что сердце отца было отдано религии священника, а
частые срывы в голосе придавали особую выразительность словам, которые
он произносил или читал.

Хорошо, что это мирное время было дано им в качестве подготовки к грядущим печальным часам, потому что вскоре Бет сказала, что игла «такая тяжёлая», и отложила её навсегда; разговоры утомляли её, лица тревожили, боль завладела ею, и её спокойный дух был печально встревожен недугами, терзавшими её слабую плоть. Ах, я! такие тяжёлые дни, такие долгие-долгие ночи, такие измученные сердца и мольбы, когда те, кто любил её больше всех, были вынуждены видеть протянутые к ним тонкие руки, слышать
горький крик: «Помогите мне, помогите мне!» — и ощущение, что помощи нет.
Печальное затмение безмятежной души, острая борьба молодой жизни со
смертью; но и то, и другое было, к счастью, недолгим, а затем, когда
естественное сопротивление было подавлено, прежний покой вернулся,
став ещё прекраснее, чем прежде. Когда её хрупкое тело было разбито, душа Бет окрепла, и, хотя она мало говорила,
окружающие чувствовали, что она готова, видели, что первый призванный
паломник тоже был самым сильным, и ждали вместе с ней на берегу,
пытаясь разглядеть Сияющих, которые должны были встретить её, когда она
переплывёт реку.

Джо ни на час не отходила от неё с тех пор, как Бет сказала: «Я чувствую себя сильнее, когда ты рядом». Она спала на кушетке в комнате, часто просыпаясь, чтобы подбросить дров в камин, покормить, поднять или прислуживать терпеливому созданию, которое редко о чём-то просило и «старалось не доставлять хлопот». Весь день она не отходила от Бет, завидуя любой другой сиделке и гордясь тем, что её выбрали, больше, чем любой другой честью, которую она когда-либо получала в своей жизни. Драгоценные и полезные часы
для Джо, потому что теперь её сердце получило то, в чём нуждалось; уроки
терпения преподавались ей так нежно, что она не могла не усвоить их
Милосердие ко всем, прекрасный дух, способный прощать и по-настоящему
забывать зло, верность долгу, которая делает самое трудное лёгким, и
искренняя вера, которая ничего не боится, но безоговорочно доверяет.

Часто, проснувшись, Джо заставала Бет за чтением её потрёпанной маленькой
книжки, слышала, как она тихо напевает, чтобы скоротать бессонную ночь, или видела, как она опускает лицо в ладони, и сквозь прозрачные пальцы медленно текут слёзы. Джо лежала, наблюдая за ней, и думала слишком глубоко, чтобы плакать, чувствуя, что Бет по-своему, просто и бескорыстно,
пытаясь отвыкнуть от прежней, дорогой сердцу жизни и подготовиться к
жизни грядущей с помощью священных слов утешения, тихих молитв и музыки,
которую она так любила.

Увидев это, Джо поняла больше, чем из самых мудрых проповедей, самых святых гимнов, самых пылких молитв, которые только может произнести человек. Её глаза, омытые слезами, и сердце, смягчённое самой нежной печалью, увидели красоту жизни её сестры — безмятежной, бескорыстной, но полной подлинных добродетелей, которые «благоухают и цветут в прахе», — самоотверженности, которая делает самых скромных
Земля запомнила, что быстрее всего на небесах, — истинный успех, который возможен для всех.

Однажды вечером, когда Бет просматривала книги на своём столе в поисках чего-нибудь, что помогло бы ей забыть смертельную усталость, которую было почти так же трудно переносить, как боль, она перевернула страницу своей старой любимой книги «Путь паломника» и нашла маленький листок, исписанный рукой Джо. Имя бросилось ей в глаза, а размытые строчки убедили её в том, что на них
пали слёзы.

"Бедняжка Джо! Она крепко спит, так что я не буду будить её, чтобы попросить разрешения; она показывает
«Я возьму все её вещи, и не думаю, что она будет возражать, если я посмотрю на это», —
подумала Бет, взглянув на сестру, которая лежала на ковре с щипцами рядом, готовая проснуться в ту же минуту, как полено развалится на части.


 «Моя Бет.

 «Сидящая терпеливо в тени,
 пока не придёт благословенный свет,
 безмятежное и святое присутствие»
 Освящает наш беспокойный дом.
 Земные радости, надежды и печали
 Исчезают, как рябь на берегу
 Глубокой и торжественной реки,
 Где теперь стоят её покорные ноги.

 «О, сестра моя, уходя от меня,
Уходя от человеческих забот и ссор,
Оставь мне в дар те добродетели,
 Которые украшали твою жизнь.
 Дорогая, завещай мне то великое терпение,
 Которое способно поддерживать
 Бодрый, не жалующийся дух
 В его темнице боли.

 «Дай мне, ибо я остро нуждаюсь в этом,
 О том мужестве, мудром и нежном,
Которое сделало путь долга
 Зелёным под твоими босыми ногами.
 Дай мне эту бескорыстную натуру,
 Чтобы с божественной любовью
 Может помиловать неверной дорогой любви --
 Кроткое сердце, прости меня!

 "Таким образом, наше расставание ежедневно loseth
 Что-то его горькую боль,
 И, узнавая это трудный урок,
 Моя большая потеря будет мне на пользу.
 Ибо прикосновение горя сделает
 Мою дикую натуру более безмятежной,
 Вдохнет в жизнь новые устремления,
 Новую веру в невидимое.

 "Отныне я в безопасности на другом берегу реки.,
 Я буду видеть вечно.
 Любимый домашний дух
 Ждет меня на берегу.
 Надежда и вера, рождённые моим горем,
Станут ангелами-хранителями,
 И сестра, ушедшая раньше меня,
 Их руками приведёт меня домой.

 Размытые и затёртые, неровные и слабые, эти строки вызвали на лице Бет невыразимое облегчение, потому что она сожалела лишь о том, что сделала так мало; и это, казалось, убеждало её в том, что её жизнь не была напрасной, что её смерть не приведёт к отчаянию, которого она боялась. Пока она сидела, сжимая в руках сложенную бумагу,
обугленное полено развалилось. Джо вскочила, разожгла огонь и подкралась к
Джо подошла к кровати, надеясь, что Бет спит.

"Не спит, но такая счастливая, дорогая. Видишь, я нашла это и прочитала; я знала, что тебе будет всё равно. Я была для тебя всем этим, Джо?" — спросила она с тоской и смиренной серьёзностью.

"О, Бет, очень, очень!" — и Джо опустила голову на подушку рядом с головой сестры.

«Тогда я не буду чувствовать себя так, будто зря прожил свою жизнь. Я не так хорош, как ты меня представляешь, но я _пытался_ поступать правильно; и теперь, когда уже слишком поздно начинать поступать лучше, так приятно знать, что кто-то так сильно меня любит и чувствует, что я им помог».

«Больше, чем кто-либо в этом мире, Бет. Раньше я думал, что не смогу тебя отпустить, но я учусь чувствовать, что не теряю тебя, что ты будешь для меня важнее, чем когда-либо, и смерть не сможет нас разлучить, хотя кажется, что может».

«Я знаю, что это невозможно, и я больше не боюсь этого, потому что я уверена, что по-прежнему буду твоей Бет, буду любить тебя и помогать тебе больше, чем когда-либо. Ты должна занять моё место, Джо, и стать всем для отца и матери, когда меня не станет. Они обратятся к тебе, не подведи их; и если тебе будет трудно работать одной,
помни, что я не забываю тебя и что ты будешь счастливее, если будешь делать это
это лучше, чем писать великолепные книги или объездить весь мир; ведь любовь — это единственное, что мы можем взять с собой в могилу, и это делает конец таким лёгким.

«Я постараюсь, Бет», — и тут же Джо отказалась от своего старого стремления, посвятив себя новому и лучшему, признав тщетность других желаний и ощутив благословенное утешение веры в бессмертие любви.

Так проходили весенние дни, небо становилось яснее, земля — зеленее, цветы распускались рано и пышно, а птицы возвращались, чтобы попрощаться с Бет, которая, как усталый, но доверчивый ребёнок, цеплялась за них.
к рукам, которые вели её всю жизнь, как отец и мать нежно вели её по Долине Теней и отдали её Богу.

Редко, разве что в книгах, умирающие произносят запоминающиеся слова, видят видения или уходят с блаженными лицами; и те, кто провожал многих уходящих, знают, что для большинства конец наступает так же естественно и просто, как сон. Как и надеялась Бет, «прилив отступил легко», и в тёмный час перед рассветом, на груди, где она сделала свой первый вдох, она тихо сделала свой последний вдох, не попрощавшись, но бросив один любящий взгляд и тихо вздохнув.

Со слезами, молитвами и нежными руками мать и сёстры подготовили её к долгому сну, который больше никогда не омрачит боль. Благодарными глазами они видели прекрасное спокойствие, которое вскоре сменило жалкое терпение, так долго терзавшее их сердца, и с благоговейной радостью чувствовали, что для их любимой смерть была добрым ангелом, а не призраком, внушающим страх.

 Когда наступило утро, впервые за много месяцев огонь погас, место Джо было пустым, и в комнате было очень тихо. Но птица беззаботно
пела на распускающейся ветке неподалёку, а подснежники только что расцвели
в окно, и весеннее солнце, словно благословляя, озаряло безмятежное лицо на подушке — лицо, полное безмятежного покоя,
и те, кто любил его больше всего, улыбались сквозь слёзы и благодарили Бога
за то, что Бет наконец-то поправилась.

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: Сидит, глядя на бюсты]

 XLI.

 УЧИМСЯ ЗАБЫВАТЬ.


Лекция Эми пошла Лори на пользу, хотя, конечно, он осознал это
не сразу; мужчины редко это делают, потому что, когда советниками выступают женщины,
Повелители мира не прислушиваются к советам, пока не убедятся, что это именно то, что они собирались сделать; тогда они действуют по-своему, и, если всё идёт хорошо, они отдают слабейшему сосуду половину заслуг; если всё идёт плохо, они великодушно отдают ему всё. Лори вернулся к дедушке и был так послушен в течение нескольких недель, что старый джентльмен заявил, что климат Ниццы чудесным образом пошёл ему на пользу и что ему стоит попробовать ещё раз. Молодой джентльмен не мог бы пожелать себе ничего лучшего, но даже слоны не смогли бы затащить его обратно
после того, как его отругали; гордость не позволяла, и всякий раз, когда желание становилось очень сильным, он укреплял свою решимость, повторяя слова, которые произвели на него глубочайшее впечатление: «Я презираю тебя». «Иди и сделай что-нибудь замечательное, что заставит её полюбить тебя».

Лори так часто размышлял об этом, что вскоре заставил себя признаться, что был эгоистичен и ленив; но когда человек сильно страдает, он должен потакать своим прихотям, пока не переживёт это. Он чувствовал, что его угасшие чувства были
Теперь она была совсем мертва, и, хотя он никогда не переставал быть верным
плакальщиком, не было повода носить траур с таким размахом. Джо
_не_ полюбила бы его, но он мог бы _заставить_ её уважать и восхищаться им,
сделав что-то, что доказало бы, что отказ девушки не испортил ему жизнь. Он
всегда собирался что-то сделать, и совет Эми был совершенно ненужным. Он лишь ждал, когда вышеупомянутые увядшие чувства будут достойно погребены; когда это произошло, он почувствовал, что готов «спрятать своё разбитое сердце и продолжать трудиться».

Как Гёте, когда его охватывали радость или горе, изливал их в песне, так и Лори
решил запечатлеть свою любовную печаль в музыке и сочинить Реквием, который
должен был терзать душу Джо и растопить сердце каждого слушателя. Поэтому
в следующий раз, когда старый джентльмен заметил, что он стал беспокойным и угрюмым,
и приказал ему уйти, он отправился в Вену, где у него были друзья-музыканты,
и принялся за работу с твёрдым намерением отличиться.
Но то ли скорбь была слишком велика, чтобы воплотиться в музыке, то ли музыка
была слишком эфемерна, чтобы возвысить смертную печаль, но вскоре он обнаружил, что Реквием
в данный момент это было ему не по силам. Было очевидно, что его разум ещё не
пришёл в рабочее состояние, и его идеи нуждались в прояснении; часто,
погрузившись в жалобную мелодию, он ловил себя на том, что напевает
танцевальную мелодию, которая живо напоминала ему рождественский бал в
Ницце, особенно толстого француза, и на время останавливала его
трагические размышления.

Затем он попробовал сочинить оперу, потому что поначалу
ему казалось, что нет ничего невозможного.
но и здесь его подстерегли непредвиденные трудности. Он хотел, чтобы его героиней была Джо, и обратился к своей памяти, чтобы она подсказала ему нежные
воспоминания и романтические видения его любви. Но память предала его и, словно одержимая порочным духом девушки, вспоминала только странности, недостатки и причуды Джо, показывала её только в самых несентиментальных аспектах: как она колотит по матам с повязкой на голове, как забаррикадировалась диванной подушкой или как поливала его холодной водой, как Гаммидж, — и непреодолимый смех портил задумчивую картину, которую он пытался нарисовать. Джо ни за что не
поступила бы в Оперу, и ему пришлось отпустить её со словами «Благослови Господь».
«Что за мучение эта девушка!» — и он взъерошил волосы, как и подобает рассеянному композитору.

 Когда он огляделся в поисках другой, менее упрямой девушки, которую можно было бы увековечить в мелодии, память услужливо подсказала ему одну. У этого призрака было много лиц, но у него всегда были золотистые волосы,
он был окутан прозрачным облаком и парил перед его мысленным взором в приятном хаосе из роз, павлинов, белых пони и
голубых лент. Он не дал этому безмятежному призраку никакого имени, но
принял его за свою героиню и очень полюбил, как и следовало ожидать.
ибо он одарил её всеми дарами и милостями, какие только есть на свете, и провёл её невредимой через испытания, которые уничтожили бы любую смертную женщину.

Благодаря этому вдохновению какое-то время он творил как никогда, но постепенно работа утратила своё очарование, и он перестал сочинять, а вместо этого сидел, размышляя, с пером в руке, или бродил по весёлому городу в поисках новых идей и отдыха для своего разума, который, казалось, в ту зиму был в несколько взбудораженном состоянии. Он мало что делал, но много думал и
чувствовал, что в нём что-то меняется, несмотря на него самого. «Это
«Возможно, это закипает гениальность. Я дам ей закипеть и посмотрю, что из этого выйдет», — сказал он, втайне подозревая, что это не гениальность, а нечто гораздо более обыденное. Что бы это ни было, оно таило в себе какую-то цель, потому что он всё больше и больше
разочаровывался в своей бесцельной жизни, начал тосковать по настоящей и серьёзной работе,
которая захватила бы его душу и тело, и в конце концов пришёл к мудрому
выводу, что не каждый, кто любит музыку, является композитором. Вернувшись с одной из грандиозных опер Моцарта,
великолепно исполненных в Королевском театре, он окинул взглядом свою
Он сыграл несколько лучших партий, сел и уставился на бюсты
Мендельсона, Бетховена и Баха, которые благосклонно смотрели на него в ответ; затем
внезапно он разорвал свои ноты одну за другой, и, когда последняя
выпала из его рук, он сказал себе:

 «Она права! Талант — это не гениальность, и ты не можешь сделать его таким». Это
музыка лишила меня тщеславия, как Рим лишил ее ее самой, и я
больше не хочу быть обманщиком. Что мне теперь делать?"

На этот вопрос было трудно ответить, и Лори начал жалеть, что ему не пришлось
зарабатывать на хлеб насущный. Сейчас, если вообще когда-либо, произошел подходящий случай.
возможность «отправиться к дьяволу», как он однажды выразился,
потому что у него было много денег и нечем было заняться, а Сатана, как известно,
любит давать работу полным и праздным рукам. У бедняги было достаточно искушений как извне, так и изнутри, но он довольно хорошо им противостоял, потому что, как бы он ни ценил свободу, он больше ценил честность и доверие, поэтому обещание, данное дедушке, и желание честно смотреть в глаза женщинам, которые его любили, и говорить: «Всё хорошо», — помогали ему оставаться в безопасности и сохранять спокойствие.

Очень вероятно, что какая-нибудь миссис Гранди заметит: "Я в это не верю; мальчики
останутся мальчиками, молодые мужчины должны сеять свой дикий овес, а женщины не должны
ожидать чудес". Осмелюсь сказать, что вы этого не понимаете, миссис Гранди, но это правда
тем не менее. Женщины работают очень много чудес, и у меня есть убеждения
что их может выполнить даже повышение уровня зрелости по
отказ Эхо таких высказываний. Пусть мальчики остаются мальчиками, чем дольше, тем лучше, и пусть молодые люди сеют свой овёс, если им так хочется; но
матери, сёстры и друзья могут помочь сделать урожай небольшим, и
не дайте многим плевелам испортить урожай, веря и показывая, что вы верите, в возможность быть преданными добродетелям, которые делают мужчин самыми мужественными в глазах хороших женщин. Если это и есть женское заблуждение,
то позвольте нам наслаждаться им, пока мы можем, потому что без него теряется половина красоты и романтики жизни, а печальные предчувствия омрачают все наши надежды на храбрых, нежных маленьких мальчиков, которые всё ещё любят своих матерей больше, чем самих себя, и не стыдятся этого.

Лори думал, что задача забыть свою любовь к Джо поглотит его целиком.
Он потратил на это все свои силы, но, к его великому удивлению, с каждым днём ему становилось всё легче. Сначала он отказывался в это верить, злился на себя и не мог этого понять; но наши сердца — любопытные и противоречивые создания, и время и природа творят своё дело вопреки нам. Сердце Лори не болело; рана продолжала заживать с поразительной быстротой, и вместо того, чтобы пытаться забыть, он обнаружил, что пытается вспомнить. Он не предвидел такого поворота событий и не был к нему готов. Он был разочарован.
Он сам удивился своей непостоянности и испытал странную смесь разочарования и облегчения от того, что смог так быстро оправиться от такого сокрушительного удара. Он осторожно раздувал угли своей угасшей любви, но
они отказывались разгореться в пламя: было лишь приятное тепло,
которое согревало и приносило пользу, не доводя до лихорадки, и он
с неохотой был вынужден признать, что мальчишеская страсть
постепенно угасала, уступая место более спокойному чувству, очень нежному,
немного грустному и всё ещё обиженному, но оно, несомненно, со временем пройдёт,
братская любовь, которая будет длиться до конца.

 Когда слово «братская» промелькнуло в его сознании в одной из этих
мечтательных мыслей, он улыбнулся и взглянул на портрет Моцарта,
который висел перед ним:

 «Что ж, он был великим человеком, и когда у него не стало одной сестры, он взял другую и был счастлив».

Лори не произнёс этих слов, но подумал о них, а в следующий миг поцеловал старое маленькое кольцо, сказав себе:

«Нет, я не забуду! Я не забыл, я никогда не смогу забыть. Я попробую ещё раз, а если и это не поможет, то…»

Не закончив фразу, он схватил перо и бумагу и написал:
Джо, скажи ей, что он не может ни на что решиться, пока есть хоть малейшая надежда, что она передумает. Может ли она, не может ли она позволить ему вернуться домой и быть счастливым? В ожидании ответа он ничего не делал, но делал это энергично, потому что был в лихорадке нетерпения. Наконец ответ был дан, и он окончательно утвердился в своём решении, потому что Джо решительно не могла и не хотела. Она была поглощена Бет и больше не хотела слышать слово «любовь». Затем она попросила его быть счастливым с кем-то другим, но всегда хранить для неё уголок своего сердца
его любящая сестра Джо. В постскриптуме она желала его не говорить Эми
что Бет стало хуже; она возвращается домой весной, и нет
нужно огорчить до конца ее пребывания в отеле. Этого было бы достаточно времени,
пожалуйста, не Бог, но Лори должен часто писать ей, и не давай ей почувствовать себя
одиноким, тосковал по дому, или тревожно.

"Так вот, сразу. Бедная маленькая девочка, боюсь, ей будет грустно возвращаться домой, — и Лори открыл свой стол, как будто письмо Эми было логичным завершением предложения, оставшегося незаконченным несколько недель назад.

Но в тот день он не написал письмо, потому что, когда он искал свой лучший блокнот, то наткнулся на кое-что, что изменило его намерения. В одной части стола, среди счетов, паспортов и деловых документов, валялось несколько писем Джо, а в другом отделении лежали три записки от Эми, аккуратно перевязанные одной из её голубых лент и нежно напоминающие о маленьких увядших розах, спрятанных внутри. С полураскаявшимся, полунасмешливым выражением лица Лори собрала все письма Джо, разгладила, сложила и аккуратно положила в маленькую
Он выдвинул ящик стола, постоял с минуту, задумчиво вертя кольцо на пальце, затем медленно снял его, положил вместе с письмами, запер ящик и отправился на мессу в церковь Святого Стефана, чувствуя себя так, словно только что состоялись похороны. И хотя он не был подавлен горем, это казалось ему более подходящим занятием, чем написание писем очаровательным юным леди.

 [Иллюстрация: задумчиво вертя кольцо на пальце]

Однако письмо пришло очень скоро, и на него был незамедлительно дан ответ, ибо Эми
_Он_ скучал по дому и признавался в этом самым восхитительно доверительным
образом. Переписка процветала, и письма летели туда-сюда с неизменной регулярностью всю раннюю весну. Лори
продавал свои бюсты, делал афиши своей оперы и возвращался в Париж,
надеясь, что кто-нибудь скоро приедет. Он отчаянно хотел отправиться в
Мило, но не раньше, чем его попросят; а Эми не стала бы его просить, потому что
как раз в тот момент у неё был собственный небольшой опыт, из-за которого ей
хотелось избегать любопытных взглядов «нашего мальчика».

Фред Вон вернулся и задал вопрос, на который она когда-то
решила ответить «Да, спасибо», но теперь она сказала «Нет, спасибо»,
вежливо, но твёрдо, потому что, когда пришло время, её мужество покинуло её,
и она обнаружила, что дело не только в деньгах.2-я позиция была необходима, чтобы удовлетворить новую страсть, которая наполняла её сердце нежными надеждами и страхами. Слова «Фред — хороший парень, но совсем не тот мужчина, который, как я
думал, тебе когда-нибудь понравится», и лицо Лори, когда он их произнёс,
продолжали возвращаться к ней так же настойчиво, как и её собственное лицо,
когда она сказала взглядом, если не словами: «Я выйду замуж за деньги».
Ей было неприятно вспоминать об этом сейчас, она хотела бы забрать свои слова обратно, они звучали так не по-женски. Она не хотела, чтобы Лори считала её бессердечной, расчётливой
женщиной; теперь она не стремилась быть королевой общества.
она старалась быть милой женщиной; она была так рада, что он не возненавидел её за те ужасные вещи, которые она говорила, а воспринял их так прекрасно и стал добрее, чем когда-либо. Его письма были таким утешением, потому что письма из дома приходили очень нерегулярно и были далеко не такими приятными, как его письма, когда они приходили. Отвечать на них было не только удовольствием, но и обязанностью, потому что бедняга был несчастен и нуждался в ласке, а Джо упорно оставалась бессердечной. Ей следовало приложить усилия и попытаться полюбить его;
это было бы не так уж трудно, многие люди гордились бы и радовались, если бы
такой милый мальчик заботится о них; но Джо никогда бы не повела себя так, как другие девочки,
так что ничего не оставалось, кроме как быть очень доброй и относиться к нему как к
брату.

Если бы ко всем братьям относились так же, как к Лори в тот период, они были бы гораздо счастливее. Теперь Эми никогда не читала ему нотаций; она спрашивала его мнение по всем вопросам; она интересовалась всем, что он делал, делала для него очаровательные маленькие подарки и отправляла ему два письма в неделю, полные весёлых сплетен, сестринских откровений и увлекательных зарисовок милых сцен из её жизни. Немногие братья
Мы не будем намекать, что Эми делала что-то из этих милых и глупых вещей, когда носила их письма в карманах своих сестёр,
старательно читала и перечитывала их, плакала над короткими письмами, целовала длинные и бережно хранила их. Но той весной она определённо стала немного бледной и задумчивой, потеряла интерес к обществу и часто уходила рисовать в одиночестве. Когда она возвращалась домой, ей почти нечего было показать, но, осмелюсь сказать, она изучала природу, часами сидя со скрещенными руками на террасе в Вальрозе или рассеянно делая наброски
ей в голову приходило всякое: то листый рыцарь, вырезанный на надгробии, то
молодой человек, спящий в траве с надвинутой на глаза шляпой, то
кудрявая девушка в роскошном наряде, прогуливающаяся по бальному залу под руку с высоким джентльменом, причём оба лица были размыты в соответствии с последней модой в искусстве, что было безопасно, но не совсем удовлетворительно.

Её тётя подумала, что она сожалеет о своём ответе Фреду, и, сочтя бесполезными отрицания и невозможными объяснения, Эми предоставила ей думать, что ей вздумается, позаботившись о том, чтобы Лори знала, что Фред уехал.
Египет. Вот и всё, но он понял это и с облегчением сказал себе с почтенным видом:

 «Я был уверен, что она передумает. Бедняга! Я всё это прошёл и могу посочувствовать».

С этими словами он испустил глубокий вздох, а затем, как будто исполнил свой
долг перед прошлым, положил ноги на диван и наслаждался письмом Эми
с наслаждением.

Пока эти перемены происходили за границей, дома начались неприятности; но
письмо, в котором говорилось, что Бет терпит неудачу, так и не дошло до Эми, и когда "The
next" нашел ее, трава над головой ее сестры была зеленой. Печальная новость встретила
Она была в Веве, потому что жара выгнала их из Ниццы в мае, и они медленно
ехали в Швейцарию через Геную и итальянские озёра. Она очень хорошо это переносила и спокойно подчинялась семейному решению
не сокращать свой визит, потому что, раз уж было слишком поздно прощаться с Бет,
ей лучше остаться и позволить отсутствию смягчить её горе.
Но на сердце у неё было очень тяжело; она тосковала по дому и каждый день
с тоской смотрела на озеро, ожидая, что Лори приедет и утешит её.

Он приехал очень скоро, потому что в одном конверте были письма для них обоих.
но он был в Германии, и письмо дошло до него только через несколько дней. Как только он
прочитал его, он собрал свой рюкзак, попрощался с товарищами-пешеходами
и отправился выполнять своё обещание с сердцем, полным радости и печали,
надежды и ожидания.

 Он хорошо знал Веве и, как только лодка причалила к маленькому причалу,
поспешил вдоль берега в Ла-Тур, где Карролы жили на пансионе. Гарсон был в отчаянии из-за того, что вся семья отправилась на прогулку к озеру; но нет, светловолосая мадемуазель могла быть в саду замка. Если бы месье потрудился присесть
спустившись вниз, мгновение ока должно было представить ее. Но месье не мог ждать
даже "мгновения ока" и посреди речи удалился, чтобы
сам найти мадемуазель.

Приятный старый сад на берегу прекрасного озера, с каштанами
шелестящими над головой, повсюду вьющимся плющом и черной тенью от башни
, падающей далеко на солнечную воду. В углу широкой низкой
стены стояло кресло, и сюда Эми часто приходила почитать, поработать или
насладиться красотой вокруг. В тот день она сидела здесь,
подперев голову рукой, с тоской в сердце и тяжёлыми глазами.
Она думала о Бет и гадала, почему Лори не пришёл. Она не слышала, как он пересёк двор, и не видела, как он остановился в арке, ведущей из подземного хода в сад. Он постоял с минуту, глядя на неё новыми глазами, видя то, чего никто никогда не видел, — нежную сторону характера Эми. Всё в ней безмолвно говорило о любви и печали: смятые письма на коленях, чёрная лента, стягивающая волосы, женская боль и терпение на лице; даже маленький чёрный крестик на шее казался Лори трогательным.
Он подарил его ей, и она носила его как единственное украшение. Если у него и были какие-то сомнения по поводу того, как она его встретит, то они развеялись в ту же минуту, как она подняла глаза и увидела его. Бросив всё, она подбежала к нему, воскликнув с неподдельной любовью и тоской:

 «О Лори, Лори, я знала, что ты придёшь ко мне!»

 [Иллюстрация: О Лори, Лори, я знала, что ты придешь]

 Думаю, тогда все было сказано и решено, потому что, когда они на мгновение застыли в молчании, склонив темную голову
в знак защиты над светлой, Эми почувствовала, что никто не сможет утешить и
Лори поддерживал её так же хорошо, как и Эми, и Лори решил, что Эми — единственная женщина в мире, которая может занять место Джо и сделать его счастливым. Он
не сказал ей об этом, но она не была разочарована, потому что оба чувствовали правду, были довольны и с радостью оставили всё как есть.

Через минуту Эми вернулась на своё место, и, пока она вытирала слёзы,
Лори собрал разбросанные бумаги, найдя в старых письмах и набросках
хорошие предзнаменования для будущего. Когда он сел рядом с ней,
Эми снова смутилась и покраснела, вспомнив о своём импульсивном приветствии.

«Я ничего не могла с собой поделать; мне было так одиноко и грустно, и я была так рада тебя видеть. Я так удивилась, когда подняла глаза и увидела тебя, как раз когда начала бояться, что ты не придёшь», — сказала она, тщетно пытаясь говорить
как можно естественнее.

"Я пришёл, как только услышал. Я бы хотел сказать что-нибудь, чтобы утешить тебя
в связи с потерей милой маленькой Бет, но я могу только чувствовать, и... — Он не смог продолжить, потому что тоже внезапно смутился и не знал, что сказать. Ему хотелось положить голову Эми себе на плечо и сказать, чтобы она хорошенько поплакала, но он не осмелился и вместо этого
вместо этого он протянул ей руку и сочувственно сжал ее, что было лучше всяких слов.


"Тебе не нужно ничего говорить; это утешает меня", - мягко сказала она. Бет
здорова и счастлива, и я не должен желать ее возвращения; но я боюсь возвращаться домой,
как бы мне ни хотелось увидеть их всех. Мы не будем говорить об этом сейчас, потому что это заставляет
меня плакать, и я хочу наслаждаться тобой, пока ты остаешься. Тебе не нужно сразу возвращаться, хорошо?

«Не нужно, если я тебе нужен, дорогая».

«Нужен, очень нужен. Тётя и Фло очень добры, но ты, кажется, одна из нас, и было бы так приятно побыть с тобой немного».

Эми говорила и выглядела так, словно тосковала по дому, и её сердце было полно печали,
что Лори сразу же забыл о своей застенчивости и дал ей то, чего она хотела, — привычные ласки и весёлый разговор, в которых она нуждалась.

 «Бедняжка, ты выглядишь так, словно сама себя измучила! Я
позабочусь о тебе, так что больше не плачь, а лучше пойдём со мной
прогуляться; ветер слишком холодный, чтобы сидеть на месте, — сказал он
полуласково-полукомандирским тоном, который нравился Эми, повязал ей
шляпу, взял её за руку и начал расхаживать взад-вперёд по
Они шли по солнечной дорожке под каштанами с распустившимися листьями. Он чувствовал себя увереннее на своих двоих, а Эми было очень приятно опираться на сильную руку, видеть знакомое лицо, улыбающееся ей, и слышать добрый голос, который говорил только для неё.

Причудливый старый сад укрывал в своих объятиях множество влюблённых пар и, казалось, был создан специально для них, такой он был солнечный и уединённый, и ничто, кроме башни, не возвышалось над ними, а широкое озеро уносило прочь эхо их слов, когда они плыли по его волнам. В течение часа эта новая пара гуляла и разговаривала или отдыхала на стене, наслаждаясь сладостными ощущениями, которые
Это придало очарования времени и месту, и когда неромантичный звонок к обеду
отвлек их, Эми почувствовала, что оставила своё бремя одиночества и
печали в саду замка.

 В тот момент, когда миссис Кэррол увидела изменившееся лицо девочки, её осенила новая мысль, и она воскликнула про себя: «Теперь я всё понимаю — девочка тосковала по юному Лоуренсу. Боже мой, я и подумать не могла о таком!

С похвальным благоразумием добрая леди ничего не сказала и не выказала никаких признаков понимания, но сердечно попросила Лори остаться и умоляла
Эми должна была наслаждаться его обществом, потому что это принесло бы ей больше пользы, чем долгое
одиночество. Эми была образцом послушания, и, поскольку её тётя была очень
занята Фло, ей пришлось развлекать своего друга, и она сделала это с
большим успехом, чем обычно.

В Ницце Лори бездельничал, а Эми его ругала; в Веве Лори никогда не бездельничал, а постоянно гулял, катался верхом, плавал на лодке или занимался, проявляя при этом невероятную энергию, в то время как Эми восхищалась всем, что он делал, и следовала его примеру так далеко и быстро, как только могла. Он сказал, что перемена произошла из-за климата, и она не стала ему перечить, радуясь переменам.
как оправдание для её собственного восстановленного здоровья и духа.

 Бодрящий воздух пошёл им обоим на пользу, а физические упражнения благотворно сказались как на разуме, так и на теле. Казалось, что там, среди вечных холмов, они яснее
видели жизнь и свой долг; свежий ветер развеивал унылые сомнения,
обманчивые фантазии и мрачные мысли;
Тёплый весенний солнечный свет пробуждал в них всевозможные стремления, нежные
надежды и счастливые мысли; казалось, что озеро смывает с них
прошлое, а величественные старые горы благосклонно взирают на них,
говоря: «Дети, любите друг друга».

Несмотря на новую печаль, это было очень счастливое время, настолько счастливое, что
Лори не мог заставить себя нарушить его ни словом. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после удивления от быстрого выздоровления его первой и, как он твёрдо верил, единственной любви. Он утешал себя
мыслью о том, что сестра Джо была почти такой же, как и сама Джо, и убеждением, что невозможно было бы полюбить какую-либо другую женщину, кроме Эми, так скоро и так сильно. Его
первое ухаживание было бурным, и он вспоминал о нём с улыбкой.
Он смотрел на это как бы сквозь призму долгих лет, испытывая чувство сострадания, смешанное с сожалением. Он не стыдился этого, но отнёсся к этому как к одному из горько-сладких событий своей жизни, за которые он мог быть благодарен, когда боль утихла. Он решил, что его второе ухаживание должно быть как можно более спокойным и простым; не было нужды устраивать сцену, едва ли нужно было говорить Эми, что он любит её; она знала это без слов и давно дала ему ответ. Всё произошло так естественно, что
никто не мог пожаловаться, и он знал, что все будут довольны, даже
Джо. Но когда наша первая маленькая страсть угасает, мы склонны быть
осторожными и медлить со второй попыткой; поэтому Лори позволял дням идти своим чередом,
наслаждаясь каждым часом и оставляя на волю случая произнесение слова,
которое положило бы конец первой и самой сладкой части его нового романа.

Он скорее представлял себе, что _развязка_ произойдёт в саду замка при лунном свете, самым изящным и благопристойным образом, но всё оказалось с точностью до наоборот, потому что дело было улажено на озере в полдень несколькими резкими словами. Они были
Всё утро мы плыли от мрачного Сен-Гингольфа к солнечному
Монтрё, с Савойскими Альпами с одной стороны, Мон-Сен-Бернаром и
Дент-дю-Миди с другой, милым Веве в долине и Лозанной на холме
позади, под безоблачным голубым небом и ещё более голубым озером
внизу, усеянным живописными лодками, похожими на белокрылых
чаек.

Они говорили о Бонниваре, проезжая мимо Шильона, и о
Руссо, глядя на Кларан, где он написал «Элоизу».
Никто из них не читал её, но они знали, что это история любви, и каждый
Втайне она задавалась вопросом, было ли это хотя бы вполовину так же интересно, как у них. Во время небольшой паузы, возникшей между ними, Эми
погружала руку в воду, а когда она подняла взгляд, Лори опирался на вёсла, и выражение его глаз заставило её поспешно сказать, просто чтобы что-то сказать:

«Ты, должно быть, устал; отдохни немного, а я покатаюсь на лодке; это пойдёт мне на пользу;
с тех пор, как ты приехал, я совсем обленился и разнежился».

«Я не устал, но ты можешь взять весло, если хочешь. Места
достаточно, хотя мне приходится сидеть почти посередине, иначе лодка не
аккуратный, - ответил Лори, как будто ему это даже понравилось.

Ощущение, что она не исправила дела, Эми взяла предложенный третьих
сиденья, тряхнула волосами на лице, и принял весло. Она гребла
так же, как она делала многие другие вещи; и, хотя она использовала обе руки,
и Лори, но один, весла следили за временем, и лодка пошла ровно
через воду.

 [Иллюстрация: Насколько хорошо мы работаем вместе]

— «Как хорошо мы ладим, не так ли?» — сказала Эми, которая возражала против молчания
в тот момент.

"Так хорошо, что я бы хотела, чтобы мы всегда плыли в одной лодке. А ты,
— Эми? — очень нежно.

 — Да, Лори, — очень тихо.

 Затем они оба перестали грести и неосознанно добавили к исчезающим пейзажам, отражающимся
в озере, милую маленькую
_сцену_ человеческой любви и счастья.




 XLII.

 В ОДИНОЧКУ.


Было легко обещать себе самоотречение, когда ты был поглощён
другим человеком, а сердце и душа были очищены прекрасным примером; но когда
голос, дававший советы, смолк, урок закончился, возлюбленный
исчез, и не осталось ничего, кроме одиночества и горя, тогда Джо
оказалось, что ее обещание очень трудно сдержать. Как она могла «утешать отца и мать», когда её собственное сердце разрывалось от непрекращающейся тоски по сестре? Как она могла «сделать дом весёлым», когда казалось, что весь его свет, тепло и красота покинули его, когда Бет покинула старый дом ради нового? И где во всём мире она могла «найти какую-нибудь полезную, радостную работу», которая заменила бы любящее служение, которое было её собственной наградой? Она слепо и безнадёжно пыталась выполнить свой
долг, втайне восставая против него, потому что он казался ей несправедливым
что её немногочисленные радости должны были померкнуть, бремя стать тяжелее, а жизнь
становиться всё труднее и труднее по мере того, как она трудилась. Казалось, что одни люди купались в лучах
солнца, а другие — в тени; это было несправедливо, потому что она старалась изо всех сил,
чтобы быть хорошей, но никогда не получала награды, только разочарования,
проблемы и тяжёлую работу.

Бедняжка Джо, для неё это были мрачные дни, потому что что-то вроде отчаяния охватывало её, когда она думала о том, что проведёт всю свою жизнь в этом тихом доме, посвятив себя рутинным заботам, нескольким маленьким радостям и долгу, который, казалось, никогда не станет легче. «Я не могу этого сделать. Я не создана для такой жизни
«Я знаю, что сорвусь и сделаю что-нибудь отчаянное, если кто-нибудь не придёт и не поможет мне», — сказала она себе, когда её первые попытки не увенчались успехом, и она впала в угрюмое, подавленное состояние, которое часто наступает, когда сильной воле приходится смириться с неизбежным.

Но кто-то пришёл и помог ей, хотя Джо не сразу узнала своих добрых ангелов, потому что они были в знакомых образах и использовали простые заклинания, наиболее подходящие для бедных людей. Часто она просыпалась ночью,
думая, что Бет зовёт её, и когда она видела маленькую пустую кровать
она заплакала горькими слезами непокорной печали: «О, Бет,
вернись! «Вернись!» Она не напрасно протянула к ней руки, полные тоски, потому что мать, услышав её рыдания, как и едва различимый шёпот сестры, пришла утешить её не только словами, но и нежной лаской, которая успокаивает прикосновением, слезами, которые были безмолвным напоминанием о более глубоком горе, чем у Джо, и прерывистым шёпотом, более красноречивым, чем молитвы, потому что надежда на лучшее шла рука об руку с естественной скорбью. Священные моменты, когда сердце говорило с
сердце в тишине ночи, превращающее несчастье в благословение,
которое утоляло горе и укрепляло любовь. Чувствуя это, бремя Джо
казалось, что легче переносить, пошлина выросла слаще, и жизнь выглядела более
прочный, видно из безопасного укрытия на руках у матери.

Когда ноющее сердце немного успокоилось, встревоженный разум тоже обрел
однажды она пришла в кабинет и, склонившись над доброй седой головой, поднявшейся, чтобы поприветствовать её спокойной улыбкой, сказала очень смиренно:

«Отец, поговори со мной, как ты говорил с Бет. Мне это нужно больше, чем ей, потому что я совсем другая».

«Моя дорогая, ничто не может утешить меня так, как это», — ответил он с дрожью в голосе, обнимая её обеими руками, как будто он тоже нуждался в помощи и не боялся просить о ней.

 [Иллюстрация: Джо и её отец]

Затем, сидя в маленьком кресле Бет рядом с ним, Джо рассказала о своих
бедах: о горечи утраты, о бесплодных попытках, которые её обескураживали, о
недостатке веры, из-за которого жизнь казалась такой мрачной, и обо всём
том печальном смятении, которое мы называем отчаянием. Она полностью
доверилась ему, он оказал ей необходимую помощь, и они оба нашли утешение
в действии; ибо настало время, когда они могли говорить друг с другом не только как отец и дочь, но и как мужчина и женщина, способные и готовые служить друг другу с взаимной симпатией и любовью. Счастливые,
задумчивые времена в старом кабинете, который Джо называла «церковью
одного прихожанина» и из которого она выходила с новым
мужеством, вернувшимся весельем и более покорным духом. Родители,
которые научили одного ребёнка встречать смерть без страха, теперь
пытались научить другого принимать жизнь без уныния и недоверия и
использовать её
прекрасные возможности с благодарностью и силой.

У Джо были и другие помощники - скромные, полезные обязанности и радости, которым
нельзя было отказать в их участии в служении ей, и которые она постепенно научилась
видеть и ценить. Метлы и кухонные полотенца уже никогда не были такими отвратительными, как раньше.
когда-то они были, потому что Бет руководила и тем, и другим; и что-то от
ее домашний дух, казалось, витал вокруг маленькой швабры и старой
щетки, которые никогда не выбрасывали. Используя их, Джо поймала себя на том, что напевает песни, которые напевала Бет, подражая её аккуратности, и
то тут, то там добавляя небольшие штрихи, которые делали всё свежим и уютным, что было первым шагом к тому, чтобы сделать дом счастливым, хотя она и не знала об этом, пока Ханна не сказала, одобрительно сжав её руку:

 «Ты такая заботливая, ты решила, что мы не будем скучать по этому миленькому ягнёнку, если ты поможешь нам в этом». Мы не много говорим, но мы это видим, и Господь благословит вас за это, если не благословит.

Пока они вместе шили, Джо заметила, как сильно изменилась её сестра
Мэг: как хорошо она говорила, как много знала о хороших, женственных поступках.
импульсы, мысли и чувства, как она была счастлива с мужем и
детьми и как много они делали друг для друга.

"Брак — это, в конце концов, отличная вещь. Интересно, смогла бы я расцвести так же, как ты, если бы попробовала?" — сказала Джо,
делая воздушного змея для Деми в детской, где всё вверх дном.

«Это как раз то, что тебе нужно, чтобы пробудить нежную, женственную половину твоей натуры, Джо. Ты как колючий каштан, снаружи жёсткий, но внутри шелковистый, с нежным ядром, если только до него добраться. Любовь однажды заставит тебя открыть своё сердце, и тогда жёсткий каштан
— Сваливаются.

— Мороз вскрывает каштаны, мэм, и нужно хорошенько встряхнуть, чтобы они
свалились. Мальчишки сходят с ума, и я не хочу, чтобы они меня поймали, —
ответила Джо, налегая на воздушного змея, которого не поднимет ни один ветер,
потому что Дейзи привязалась к нему.

Мэг рассмеялась, потому что была рада увидеть проблеск былого духа Джо, но
она считала своим долгом отстаивать своё мнение всеми доступными ей
способами, и сестринские беседы не прошли даром, особенно потому, что
двумя самыми действенными аргументами Мэг были дети, которых Джо нежно любила.
Горе — лучший открыватель для некоторых сердец, и сердце Джо было почти готово к этому: ещё немного солнечного света, чтобы орех созрел, и тогда не нетерпеливая рука мальчика, а мужская рука осторожно снимет его с колючек и обнаружит крепкое и сладкое ядро. Если бы она подозревала об этом, то замкнулась бы и стала ещё более колючей, чем обычно.
К счастью, она не думала о себе, поэтому, когда пришло время,
она упала.

 Теперь, если бы она была героиней нравоучительной книги, то в этот период своей жизни
должна была бы стать настоящей святой, отказавшейся от
мир, и она творила добро в смирительной рубашке, с брошюрами в кармане. Но, видите ли, Джо не была героиней; она была всего лишь обычной девушкой, которая боролась за выживание, как и сотни других, и она просто проявляла свою натуру, грустя, злясь, впадая в уныние или проявляя энергичность в зависимости от настроения. Очень благородно с нашей стороны говорить, что мы будем хорошими, но мы не можем сделать всё сразу,
и требуется долгое усилие, сильное усилие и усилие в совокупности,
прежде чем некоторые из нас встанут на правильный путь. Джо зашла так далеко, что научилась выполнять свой долг и чувствовать себя несчастной, если не делала этого.
Нет, но делать это с радостью — это совсем другое дело! Она часто
говорила, что хотела бы сделать что-то прекрасное, каким бы трудным это ни было, и теперь её желание исполнилось, ведь что может быть прекраснее, чем посвятить свою жизнь отцу и матери, стараясь сделать их дом таким же счастливым, каким он был для неё? И если для того, чтобы сделать что-то выдающееся, нужны трудности, то что может быть сложнее для беспокойной, амбициозной девушки, чем отказаться от собственных надежд, планов и желаний и с радостью жить ради других?

 Провидение приняло её слова всерьёз; вот в чём заключалась задача, а не в том, что она
ожидала, но лучше, потому что "я" не играла в этом никакой роли: теперь, сможет ли она
сделать это? Она решила, что попробует; и в своей первой попытке она
нашла подсказки, которые я предложил. Еще был дан ей, и она
взял его, не как награду, а как утешение, как Кристиан взял
закуска предоставляемой маленькая беседка, где он отдыхал, как он поднялся
холм называется сложности.

"Почему ты не пишешь? «Это всегда делало тебя счастливой», — сказала однажды её
мать, когда Джо охватило уныние.

"У меня нет желания писать, а если бы и было, то никому нет дела до моих вещей."

— Мы так и сделаем; напишите что-нибудь для нас, а остальной мир не берите в голову.
 Попробуйте, дорогая; я уверена, вам это пойдёт на пользу и очень нас порадует.

 — Не думаю, что у меня получится; — но Джо достала свой стол и начала перебирать
получившиеся рукописи.

Через час после этого её мать заглянула к ней, и там она сидела, что-то царапая, в своём чёрном переднике и с сосредоточенным выражением лица, что заставило миссис Марч улыбнуться и уйти, довольная успехом своего предложения. Джо так и не узнала, как это произошло, но в этой истории было что-то такое, что тронуло сердца тех, кто её читал, потому что
Когда её семья посмеялась и поплакала над ним, отец, вопреки её воле, отправил его в один из популярных журналов, и, к её крайнему удивлению, за него не только заплатили, но и попросили ещё. После публикации маленького рассказа последовали письма от нескольких человек, которые хвалили его, газеты перепечатали его, а незнакомцы и друзья восхищались им. Для такого маленького рассказа это был большой успех, и Джо была ещё больше удивлена, когда её роман одновременно хвалили и осуждали.

«Я этого не понимаю. Что может быть такого в простой маленькой истории
— Как же так, чтобы люди так хвалили это? — сказала она, совершенно сбитая с толку.

"В этом есть правда, Джо, в этом и заключается секрет; юмор и пафос делают это
живым, и ты наконец-то нашла свой стиль. Ты писала, не думая о славе или деньгах, и вкладывала в это своё сердце, дочь моя; ты пережила горькое, теперь настала пора сладкого. Делай всё, что в твоих силах, и будь счастлива, как счастливы мы, в своём успехе.

«Если в том, что я пишу, и есть что-то хорошее или правдивое, то это не моё; я
обязана этим тебе, маме и Бет», — сказала Джо, более тронутая словами отца, чем любой похвалой со стороны.

Итак, наученная любовью и горем, Джо написала свои маленькие рассказы и разослала их, чтобы найти друзей для себя и для них, и обнаружила, что мир очень добр к таким скромным странникам, потому что их любезно принимали и отправляли домой приятные подарки для их матери, как послушных детей, которых настигает удача.

Когда Эми и Лори написали о своей помолвке, миссис Марч испугалась, что Джо
будет трудно радоваться этому, но вскоре её опасения рассеялись,
потому что, хотя поначалу Джо выглядела серьёзной, она восприняла это очень спокойно.
и была полна надежд и планов "Детский", прежде чем она прочитала
письмо дважды. Это был своего рода письменный дуэт, в котором каждый прославлял другого
по-любовному, очень приятно читать и приятно думать
, поскольку ни у кого не было никаких возражений.

"Тебе нравится, мама?" - спросила Джо, когда они положили на стол мелко исписанный лист бумаги.
простыни, и посмотрели друг на друга.

— Да, я надеялся, что так и будет, с тех пор, как Эми написала, что отказалась от
Фреда. Тогда я был уверен, что на неё нашло что-то лучшее, чем то, что вы называете
«духом авантюризма», и кое-что в её поведении наводило на такие мысли.
Письма заставили меня заподозрить, что любовь и Лори одержат верх.

 «Какая ты проницательная, Марми, и какая молчаливая! Ты не сказала мне ни слова».

 «Матерям нужны проницательные глаза и сдержанный язык, когда им приходится присматривать за девочками. Я почти боялась внушать тебе эту мысль, чтобы ты не написала и не поздравила их до того, как всё решится».

«Я уже не такая легкомысленная, как раньше; ты можешь мне доверять, я достаточно трезва и рассудительна, чтобы быть чьим-то доверенным лицом».

 «Так и есть, дорогая, и я должна была сделать тебя своей, только мне казалось, что тебе будет больно узнать, что твой Тедди любит кого-то другого».

«Ну что ты, мама, неужели ты думала, что я могу быть такой глупой и эгоистичной после того, как я отказала ему в любви, когда она была самой свежей, если не самой лучшей?»

«Тогда я знала, что ты искренна, Джо, но в последнее время я думала, что если бы он вернулся и снова попросил тебя, ты, возможно, дала бы другой ответ». Прости меня, дорогая, я не могу не видеть, что ты очень одинока,
и иногда в твоих глазах появляется голодный взгляд, который трогает моё сердце;
поэтому я подумала, что твой мальчик мог бы заполнить пустоту, если бы попытался сейчас.

«Нет, мама, всё так, как есть, и я рада, что Эми научилась любить».
он. Но в одном ты права: я одинока, и, возможно, если бы Тедди
попытался еще раз, я бы сказала "Да", но не потому, что я люблю его больше
больше, но потому, что я больше забочусь о том, чтобы меня любили, чем когда он ушел ".

"Я рад этому, Джо, потому что это показывает, что ты преуспеваешь. Есть много тех, кто любит тебя, так что постарайся довольствоваться отцом и матерью, сёстрами и братьями, друзьями и детьми, пока лучший из всех любовников не придёт, чтобы дать тебе награду.

 «Матери — лучшие любовники в мире, но я не против шепнуть маме, что хотел бы попробовать всё. Это очень любопытно, но
Чем больше я пытаюсь удовлетворить себя всевозможными естественными привязанностями, тем больше, кажется, я хочу. Я и не подозревала, что сердце может вместить так много; моё сердце такое эластичное, что теперь оно никогда не кажется полным, а раньше я была вполне довольна своей семьёй. Я этого не понимаю.

 — Я понимаю, — и миссис Марч улыбнулась своей мудрой улыбкой, когда Джо перевернула страницу, чтобы прочитать, что Эми сказала о Лори.

«Так прекрасно, когда тебя любят так, как Лори любит меня. Он не сентиментален, не говорит об этом много, но я вижу и чувствую это во всём, что он говорит и делает, и это делает меня такой счастливой и скромной, что я, кажется, не
чтобы быть такой же девушкой, какой была я. Я никогда не знала, каким добрым, щедрым и нежным
он был, пока не узнала, потому что он позволяет мне читать его сердце, и я нахожу в нём
благородные порывы, надежды и цели, и я так горжусь тем, что оно принадлежит
мне. Он говорит, что чувствует себя так, словно теперь может отправиться в благополучное плавание
со мной на борту в качестве помощника капитана и с большой любовью в качестве балласта. Я молюсь, чтобы так и было,
и стараюсь быть такой, какой он меня считает, потому что я люблю своего отважного капитана всем сердцем, душой и телом и никогда не покину его, пока Бог позволяет нам быть вместе. О мама, я и не подозревала, насколько этот мир похож на рай
могло бы быть, если бы два человека любили друг друга и жили друг для друга!

 «И это наша хладнокровная, сдержанная и практичная Эми! Воистину, любовь творит чудеса. Как же они, должно быть, счастливы!» — и Джо аккуратно сложила шуршащие страницы, как будто закрывала обложку чудесного романа, который держит читателя в напряжении до самого конца, когда он снова оказывается один в этом мире, где каждый день — работа.

Вскоре Джо поднялась наверх, потому что было дождливо, и она не могла
идти. Беспокойство овладело ею, и снова вернулось прежнее чувство,
не так горько, как раньше, но с печальным смирением она задавалась вопросом, почему у одной сестры есть всё, о чём она просит, а у другой — ничего. Это было неправдой;
она знала это и пыталась не думать об этом, но природная тяга к привязанности была сильна, и счастье Эми пробудило в ней голодную тоску по кому-то, кого можно было бы «любить всем сердцем и душой и цепляться за него, пока Бог не позволит им быть вместе».

На чердаке, где заканчивались беспокойные странствия Джо, стояли в ряд четыре маленьких
деревянных сундучка, на каждом из которых было написано имя владельца, и каждый
из них был наполнен реликвиями детства и юности, которые теперь навсегда остались в прошлом. Джо
Она заглянула в них, а когда дошла до своей, то оперлась подбородком на край стола и рассеянно уставилась на беспорядочную коллекцию, пока её взгляд не упал на стопку старых тетрадей. Она вытащила их, перевернула и заново пережила ту приятную зиму в доме доброй миссис Кирк. Сначала она улыбнулась, потом задумалась, потом загрустила, а когда дошла до короткого послания, написанного рукой профессора, её губы задрожали, книги соскользнули с колен, и она сидела, глядя на дружеские слова, словно они обрели новый смысл и затронули её сердце.

«Подожди меня, друг мой. Я, может, и опоздаю немного, но я обязательно приду».

 «О, если бы он только пришёл! Такой добрый, такой хороший, такой терпеливый со мной всегда; мой дорогой старый Фриц, я и вполовину не ценила его, когда он был со мной, но теперь я бы очень хотела его увидеть, потому что все, кажется, уходят от меня, и я совсем одна».

И, крепко сжимая в руке клочок бумаги, словно это было обещание, которое ещё предстояло
выполнить, Джо положила голову на удобный мешок из-под тряпок и заплакала,
словно в противовес дождю, стучавшему по крыше.

 [Иллюстрация: Джо положила голову на удобный мешок из-под тряпок и заплакала]

Было ли это жалостью к себе, одиночеством или плохим настроением? Или это было пробуждение
чувства, которое терпеливо ждало своего часа, как и его вдохновитель?
 Кто знает?




 [Иллюстрация: внушительный, похожий на живого человека призрак склоняется над ней]

 XLIII.

 СЮРПРИЗЫ.


Джо лежала в одиночестве в сумерках на старом диване, смотрела на огонь и думала. Это был её любимый способ проводить время в сумерках; никто её не беспокоил, и она лежала на маленькой красной подушке Бет, придумывая истории, мечтая или размышляя о чём-то нежном
мысли о сестре, которая, казалось, никогда не была далеко. Её лицо выглядело усталым,
мрачным и довольно грустным, потому что завтра был её день рождения, и она
думала о том, как быстро летят годы, как она стареет и как мало
она, кажется, успела сделать. Почти двадцать пять, а показать нечего. Джо ошибалась:
показать было что, и со временем она это поняла и была благодарна за это.

«Старая дева, вот кем я стану. Литературная старая дева с пером вместо мужа,
семьёй из историй вместо детей и через двадцать лет
кусочек славы, возможно; когда, как и бедный Джонсон, я стану старой и не смогу
наслаждаться ею, одинокой и не смогу разделить её, независимой и не нуждающейся в ней.
Что ж, мне не нужно быть ни сварливой святой, ни эгоистичной грешницей; и, осмелюсь сказать,
старым девам очень удобно, когда они к этому привыкают; но... — и Джо вздохнула, как будто перспектива не казалась ей привлекательной.

Поначалу это редко бывает так, и тридцать кажется концом всего для
двадцатипятилетних; но всё не так плохо, как кажется, и можно жить
довольно счастливо, если у тебя есть что-то, на что можно опереться.
В двадцать пять лет девушки начинают говорить о том, что они старые девы, но втайне
решают, что никогда ими не станут; в тридцать они ничего не говорят об этом,
но спокойно принимают этот факт и, если они благоразумны, утешают себя,
вспоминая, что у них впереди ещё двадцать полезных, счастливых лет, в которые
они могут научиться стареть достойно. Не смейтесь над
старыми девами, дорогие девушки, ведь зачастую в сердцах, которые так тихо бьются под скромными платьями,
скрываются очень нежные, трагические романы, и многие молчаливые жертвы, принесённые ради молодости, здоровья, амбиций, самой любви,
увядшие лица прекрасны в глазах Бога. Даже с грустными, угрюмыми сёстрами
нужно обращаться по-доброму, потому что они упустили самую сладкую часть
жизни, если не по какой-то другой причине; и, глядя на них с сочувствием,
а не с презрением, цветущие девушки должны помнить, что они тоже могут
упустить время расцвета; что румяные щёки не вечны, что в каштановых волосах
появятся седые пряди, и что со временем доброта и уважение станут такими же
сладкими, как любовь и восхищение сейчас.

Джентльмены, то есть мальчики, будьте вежливы со старыми девами, независимо от того,
как беден, прост и чопорен, ибо единственное рыцарство, которое стоит иметь, — это то,
которое готово оказывать почтение старым, защищать слабых
и служить женщинам, независимо от ранга, возраста или цвета кожи. Просто вспомните
добрых тётушек, которые не только читали вам нотации и суетились, но и
нянчились с вами и баловали вас, слишком часто без благодарности;
помогали вам выпутаться из передряг, давали «советы» из своего
маленького запаса, накладывали швы своими терпеливыми старческими
пальцами, делали шаги своими послушными старческими ногами, и
благодарите милых старушек за их внимание
что женщины любят получать подарки, пока живут. Озорницы
быстро замечают такие черты и любят вас за них ещё больше;
 и если смерть, почти единственная сила, которая может разлучить мать и сына,
лишит вас вашего, вы наверняка найдёте тёплый приём и материнскую заботу у какой-нибудь тёти Присциллы, которая сохранила самый тёплый уголок своего одинокого старого сердца для «лучшего племянника на свете».

Джо, должно быть, заснула (как, осмелюсь предположить, и мой читатель во время этой
короткой проповеди), потому что внезапно перед ней предстал призрак Лори
Она увидела его — осязаемого, похожего на живого призрака, — склонившегося над ней с тем самым выражением лица, которое он обычно принимал, когда был чем-то доволен и не хотел этого показывать. Но, как Дженни в балладе, —

 «Она не могла поверить, что это он», —

и лежала, глядя на него в изумлённом молчании, пока он не наклонился и не поцеловал её. Тогда она узнала его и вскочила, радостно крича: —

— О, мой Тедди! О, мой Тедди!

— Дорогая Джо, значит, ты рада меня видеть?

— Рада! Мой благословенный мальчик, словами не передать мою радость. Где Эми?

— Твоя мама забрала её к Мэг. Мы остановились там по пути, и
«Мою жену было не вытащить из их лап».

«Твою — что?» — воскликнула Джо, потому что Лори произнёс эти два слова с
неосознанной гордостью и удовлетворением, которые выдали его.

"О, чёрт возьми! теперь я это сделал;" и он выглядел таким виноватым, что Джо набросилась на него, как молния.

"Ты женился!"

«Да, пожалуйста, но я больше никогда этого не сделаю», — и он опустился на колени,
покаянно сложив руки и с лицом, полным озорства, веселья
и триумфа.

"Вы действительно женаты?"

"Очень, спасибо."

"Боже, помилуй нас! Что ужасного ты сделаешь дальше?" — и Джо упала в
она села, задыхаясь от возмущения.

"Характерное, но не совсем лестное поздравление, —
ответила Лори, всё ещё в подавленном состоянии, но сияя от
удовольствия.

"Чего ещё можно ожидать, когда у тебя перехватывает дыхание, когда ты крадёшься, как вор, и выпускаешь кошек из мешка? Вставай, глупый мальчишка, и расскажи мне всё.

— Ни слова, если только ты не позволишь мне вернуться на прежнее место и не пообещаешь не
баррикадироваться.

Джо рассмеялась, чего не делала уже много дней, и похлопала по дивану,
приглашая его, и сказала сердечным тоном:

«Старая подушка на чердаке, и она нам сейчас не нужна, так что иди сюда и
признайся, Тедди».

«Как приятно слышать, как ты называешь меня Тедди! Никто, кроме тебя,
так меня не называет», — и Лори сел с довольным видом.

«Как тебя называет Эми?»

«Мой господин».

"Это на нее похоже. Что ж, ты выглядишь именно так", и глаза Джо ясно выдали
что она нашла своего мальчика симпатичнее, чем когда-либо.

Подушка исчезла, но, тем не менее, там была баррикада -
естественная, воздвигнутая временем, отсутствием и переменой взглядов. Оба почувствовали это,
и с минуту смотрели друг на друга, как будто этот невидимый барьер отбросил
на них легла лёгкая тень. Однако она тут же исчезла, потому что Лори
сказал, тщетно пытаясь сохранить достоинство:

 «Разве я не похож на женатого мужчину и главу семьи?»

 «Ничуть, и никогда не будешь похож. Ты стал выше и красивее, но
ты всё такой же негодяй, как и всегда».

— Ну же, Джо, ты должна относиться ко мне с большим уважением, — начала
Лори, которой всё это очень нравилось.

 — Как я могу, когда сама мысль о том, что ты вышла замуж и остепенилась, так
невероятно смешна, что я не могу удержаться от смеха! — ответила Джо,
улыбаясь во весь рот, так заразительно, что они снова рассмеялись, а затем
Мы устроились поудобнее, чтобы как следует поговорить, по старой доброй традиции.

"Незачем тебе выходить на холод за Эми, они все сейчас придут. Я не мог ждать, я хотел сам рассказать тебе о большом сюрпризе и «первым снять сливки», как мы говорили, когда ссорились из-за сливок.

— Конечно, ты это сделал и испортил свою историю, начав не с того конца.
А теперь начни с начала и расскажи мне, как всё произошло; я сгораю от любопытства.

— Ну, я сделал это, чтобы порадовать Эми, — начал Лори с блеском в глазах, от которого
Джо воскликнула: —

«Ложь номер один: Эми сделала это, чтобы угодить вам. Продолжайте и говорите правду, если можете, сэр».

«Теперь она начинает приукрашивать; разве не забавно её слушать?» — сказала
Лори огню, и огонь засиял и заискрился, словно соглашаясь. «Знаете, это всё равно, что мы с ней — одно целое». Мы планировали вернуться домой с Кэрролами месяц или больше назад, но они внезапно передумали и решили провести ещё одну зиму в Париже. Но дедушка хотел вернуться домой; он поехал, чтобы порадовать меня, и я не могла отпустить его одного, как не могла оставить Эми; а миссис Кэррол выучила английский
представления о сопровождающих и такой бред, и не позволил Эми пришла
с нами. Так что я просто поселился трудность, сказав: 'Давай поженимся,
и тогда мы можем сделать как нам нравится".

"Конечно, любила; у тебя всегда есть вещи, которые тебе подходят".

"Не всегда", - и что-то в голосе Лори заставило Джо поспешно сказать,--

— «Как вам удалось уговорить тётю?»

«Это было нелегко, но мы уговорили её, потому что у нас было много веских причин. Не было времени писать и просить об отпуске, но вам всем это нравилось, вы постепенно соглашались, и это было только
«Хватая Время за уздечку», как говорит моя жена.

«Разве мы не гордимся этими двумя словами и разве нам не нравится их произносить?»
перебила Джо, обращаясь к огню и с восторгом наблюдая, как в глазах, которые были такими трагически мрачными, когда она видела их в последний раз, вспыхнул счастливый огонёк.

«Возможно, пустяки; она такая очаровательная малышка, что я не могу не гордиться ею. Ну что ж, дядя и тётя были там, чтобы соблюсти приличия; мы были так поглощены друг другом, что не могли быть полезны друг другу, и это очаровательное соглашение облегчило бы всё для всех; так что мы сделали это».

«Когда, где, как?» — спросила Джо в порыве женского интереса и любопытства, потому что она не могла в это поверить.

 «Шесть недель назад, у американского консула в Париже; очень скромная свадьба, конечно, потому что даже в нашем счастье мы не забыли о нашей дорогой малышке Бет».

 Джо взяла его за руку, когда он это сказал, и Лори нежно погладил маленькую красную подушечку, которую хорошо помнил.

«Почему ты не сказал нам об этом потом?» — спросила Джо более спокойным тоном,
когда они посидели молча с минуту.

«Мы хотели сделать вам сюрприз; мы думали, что поедем прямо домой».
Сначала; но дорогой старый джентльмен, как только мы поженились, обнаружил, что не сможет подготовиться меньше чем за месяц, и отправил нас проводить медовый месяц туда, куда мы захотим. Эми однажды назвала Вальрозу настоящим домом для новобрачных, поэтому мы отправились туда и были счастливы, как люди бывают счастливы лишь раз в жизни. Боже мой! Разве это не любовь среди роз!

Лори, казалось, на минуту забыл о Джо, и Джо была этому рада, потому что
то, что он говорил ей всё это так свободно и естественно, убеждало её, что он всё простил и забыл. Она попыталась отстраниться.
руку; но, словно догадавшись о мысли, которая вызвала этот полунепроизвольный порыв, Лори крепко сжал её и сказал с мужественной серьёзностью, которой она никогда раньше в нём не замечала:

«Джо, дорогая, я хочу сказать тебе кое-что, а потом мы забудем об этом навсегда». Как
я и сказал тебе в своём письме, когда писал, что Эми была так добра ко мне, я
никогда не перестану любить тебя; но любовь изменилась, и я научился
видеть, что так лучше. Эми и ты поменялись местами в моём
сердце, вот и всё. Я думаю, так и должно было быть, и это
произошло бы естественным образом, если бы я подождал, как ты
пыталась меня заставить; но я никогда
Я мог быть терпеливым, и поэтому у меня болело сердце. Тогда я был мальчишкой, упрямым и вспыльчивым, и мне потребовался суровый урок, чтобы понять свою ошибку. Потому что это была ошибка, Джо, как ты и сказала, и я понял это, выставив себя дураком. Честное слово, в какой-то момент я был настолько растерян, что
Я не знал, кого люблю больше, тебя или Эми, и пытался любить их обеих
одинаково, но не мог, и когда я увидел её в Швейцарии, всё
сразу встало на свои места. Вы оба заняли свои места, и
я почувствовал, что со старой любовью покончено, прежде чем началась новая.
«Я мог бы честно разделить своё сердце между сестрой Джо и женой
Эми и любить их обеих. Ты поверишь в это и вернёшься в те счастливые времена, когда мы впервые встретились?»

«Я поверю в это всем сердцем, но, Тедди, мы никогда больше не сможем быть мальчиком и девочкой: счастливые времена не вернутся, и мы не должны этого ожидать». Теперь мы мужчина и женщина, и нам предстоит серьёзная работа, потому что время игр
закончилось, и мы должны перестать резвиться. Я уверен, что ты это чувствуешь; я вижу, как ты
меняешься, и ты заметишь перемены во мне. Я буду скучать по своему мальчику, но я
Я буду любить этого мужчину так же сильно и восхищаться им ещё больше, потому что он станет тем, на кого я надеялась. Мы больше не сможем быть маленькими подружками, но мы будем братом и сестрой, будем любить друг друга и помогать друг другу всю жизнь, правда, Лори?

Он не сказал ни слова, но взял протянутую ему руку и на минуту прижался к ней лицом, чувствуя, что из могилы юношеской страсти восстала прекрасная, крепкая дружба, которая благословит их обоих. Вскоре Джо весело сказала, потому что не хотела, чтобы возвращение домой было печальным:

«Я не могу поверить, что вы, дети, действительно поженились и собираетесь вести хозяйство. Кажется, только вчера я застёгивала
фартук Эми и дёргала тебя за волосы, когда ты дразнился. Боже мой, как летит время!»

«Поскольку один из детей старше тебя, тебе не нужно говорить как бабушка». Я льщу себе, думая, что я «выросший джентльмен», как Пегготи сказала о Дэвиде; и когда вы увидите Эми, то поймёте, что она довольно не по годам развитая, — сказала Лори, забавляясь своим материнским тоном.

 — Вы, может, и немного старше меня по годам, но я намного старше по духу.
— Чувствую, Тедди. Женщины всегда так чувствуют, а этот последний год был таким тяжёлым, что мне кажется, будто мне сорок.

— Бедняжка Джо! Мы оставили тебя одну справляться с этим, а сами развлекались. Ты
_действительно_ старше; вот одна морщинка, а вот другая; если ты не улыбаешься, твои глаза выглядят грустными, и когда я только что коснулся подушки, то увидел на ней слезу. Тебе пришлось многое пережить, и ты пережила всё это в одиночку.
Каким эгоистичным чудовищем я был! — и Лори в отчаянии взъерошил себе волосы.

Но Джо лишь перевернула предательскую подушку и ответила тоном, который она
постаралась сделать как можно более весёлым: —

— Нет, мне помогали отец и мать, милые малыши утешали меня, а мысль о том, что вы с Эми в безопасности и счастливы, помогала мне переносить трудности. Иногда я чувствую себя одинокой, но, смею сказать, это хорошо для меня, и…

 — Ты никогда больше не будешь одинока, — перебил её Лори, обнимая её, словно ограждая от всех бед. «Мы с Эми не можем без тебя, так что ты должна прийти и научить «детей» вести хозяйство, и во всём быть на равных, как мы раньше, и позволить нам тебя погладить, и мы все будем счастливы и дружны».

«Если бы я не мешала, это было бы очень приятно. Я уже начинаю чувствовать себя совсем молодой, потому что, когда ты пришёл, все мои беды, казалось, улетучились. Ты всегда был утешением, Тедди», — и Джо положила голову ему на плечо, как много лет назад, когда Бет болела, и
Лори сказала ей держаться за него.

Он посмотрел на неё, гадая, помнит ли она то время, но Джо улыбалась про себя, как будто все её беды действительно исчезли с его приходом.

"Ты всё та же Джо, проливаешь слёзы по одной минуте, и
следующий смех. Ты сейчас выглядишь немного порочной; в чем дело, бабушка?

"Мне было интересно, как вы с Эми ладите друг с другом".

"Как ангелы!"

"Да, конечно, поначалу; но по каким правилам?"

"Я не возражаю сказать вам, что теперь она так думает; по крайней мере, я позволяю ей так думать.
знаете, это доставляет ей удовольствие. Со временем мы будем меняться, потому что, как говорят, брак удваивает обязанности и сокращает права вдвое.

 «Ты продолжишь в том же духе, а Эми будет управлять тобой до конца твоих дней».

 «Ну, она делает это так незаметно, что я не думаю, что буду возражать».
намного. Она из тех женщин, которые умеют хорошо править; на самом деле, мне это даже нравится.
потому что она наматывает одну на палец так же мягко и
красивая, как моток шелка, и заставляет тебя чувствовать, что она все это время делает тебе одолжение.
"

"Если бы я когда-нибудь дожила до того, чтобы увидеть тебя мужем-подкаблучником и наслаждаться этим!
- воскликнула Джо, воздев руки.

Было приятно видеть, как Лори расправляет плечи и с мужским
презрением улыбается в ответ на эти намёки, говоря с высокомерным
видом:

 «Эми слишком хорошо воспитана для этого, а я не из тех, кто подчиняется».
к этому. Мы с женой слишком уважаем себя и друг друга, чтобы тиранить или ссориться.

Джо это понравилось, и она подумала, что новое достоинство ей к лицу, но мальчик, казалось, очень быстро превращался в мужчину, и к её радости примешивалось сожаление.

"Я в этом уверена; вы с Эми никогда не ссорились, как раньше. Она — солнце, а я — ветер, как в той басне, и солнце лучше справилось с мужчиной, как ты помнишь.

 — Она может не только освещать его, но и дуть на него, — рассмеялся Лори. — Я получил такую лекцию в Ницце! Даю тебе слово, это было намного хуже, чем
ни одной из твоих ругани — настоящий скандалист. Я как-нибудь расскажу тебе об этом, а _она_ никогда не расскажет, потому что, сказав мне, что презирает меня и стыдится меня, она отдала своё сердце презренному и вышла замуж за бездельника.

 «Какая низость! Что ж, если она будет тебя оскорблять, приходи ко мне, и я тебя защищу».

— Я выгляжу так, будто мне это нужно, не так ли? — сказала Лори, вставая и принимая позу, которая внезапно сменилась с величественной на восторженную, когда раздался голос Эми:

 «Где она? Где моя дорогая старушка Джо?»

Ввалилась вся семья, и каждого снова обнимали и целовали, а после нескольких тщетных попыток усадили, чтобы на них посмотрели и порадовались. Мистер Лоуренс, бодрый и энергичный, как всегда, так же сильно изменился к лучшему после своего заграничного путешествия, как и остальные, потому что его чопорность, казалось, почти исчезла, а старомодная учтивость приобрела лоск, который сделал её ещё более любезной. Было приятно видеть, как он улыбается «своим детям», как он называл юную пару;
ещё приятнее было видеть, как Эми проявляет к нему дочернюю заботу и привязанность
что полностью покорило его старое сердце; и лучше всего было наблюдать за тем, как Лори
кружится вокруг них двоих, словно никогда не уставая любоваться
этой милой картиной.

 В ту же минуту, как она взглянула на Эми, Мэг осознала, что её собственное
платье не парижское, что юная миссис Моффат будет полностью
затмевать юную миссис Лоуренс, и что «её светлость» в целом
была очень элегантной и грациозной женщиной. Джо подумала, глядя на эту пару:
«Как хорошо они смотрятся вместе! Я была права, и Лори нашёл
красивую, умную девушку, которая станет ему лучшей женой, чем неуклюжая
старина Джо, и пусть он будет для тебя гордостью, а не обузой. Миссис Марч и её муж улыбались и кивали друг другу со счастливыми лицами, потому что видели, что их младший сын преуспел не только в мирских делах, но и в любви, уверенности и счастье.

Лицо Эми излучало мягкий свет, свидетельствующий о спокойном сердце, в её голосе появилась новая нежность, а холодная, чопорная манера поведения сменилась мягким достоинством, женственным и обаятельным. Ничто не портило её, и сердечная мягкость её манер была ещё заметнее.
очаровательнее, чем новая красота или прежняя грация, потому что это сразу же выдавало в ней истинную леди, которой она надеялась стать.

"Любовь много сделала для нашей маленькой девочки," — тихо сказала её мать.

"У неё всю жизнь был перед глазами хороший пример, моя дорогая," — прошептал в ответ мистер Марч, с любовью глядя на измождённое лицо и седую голову рядом с ним.

Дейзи не могла отвести глаз от своей «бедняжки-тётушки», но
привязалась к ней, как комнатная собачка, к чудесной хозяйке замка, полной
очаровательных достоинств. Деми сделала паузу, чтобы обдумать новые отношения, прежде чем
он скомпрометировал себя опрометчивым принятием взятки, которая приняла соблазнительную форму семейства деревянных мишек из Берна. Однако фланговый манёвр привёл к безоговорочной капитуляции, поскольку Лори знал, где его найти.

«Молодой человек, когда я впервые имел честь познакомиться с вами, вы
ударили меня по лицу: теперь я требую удовлетворения как джентльмен», —
и с этими словами высокий дядя принялся подбрасывать и тискать маленького племянника
так, что это не только оскорбило его философское достоинство, но и доставило
удовольствие его мальчишеской душе.

 [Иллюстрация: высокий дядя принялся подбрасывать и тискать маленького племянника
 племянник]

"Будь я благословен, если она не в шелках с головы до ног? Разве это не восхитительно?
видеть, как она сидит там, прекрасная, как скрипка, и слышать, как люди
зовут малышку Эми, мисс. Лоуренс?" пробормотал старый Ханна, которая не могла
устоять часто "просвечивает" через горку как она наиболее стола в
решительно беспорядочном порядке.

Боже милостивый, как же они говорили! Сначала один, потом другой, потом все
вместе, пытаясь рассказать историю трёх лет за полчаса. К счастью, чай был под рукой, чтобы сделать перерыв и
угостить их чем-нибудь, потому что они бы охрипли и упали в обморок, если бы
продолжали в том же духе. Какая счастливая процессия направилась в
маленькую столовую! Мистер Марч гордо вёл «миссис Лоуренс»; миссис
 Марч так же гордо опиралась на руку «моего сына»; старый джентльмен взял
Джо, прошептав: «Теперь ты должна быть моей девушкой» и бросив взгляд на
пустой угол у камина, заставила Джо прошептать в ответ дрожащими
губами: «Я постараюсь занять её место, сэр».

Близнецы припрыгивали позади, чувствуя, что близится тысячелетие.
Все были так заняты с новичками, что им оставалось только веселиться по своей воле, и можете быть уверены, что они воспользовались этой возможностью по максимуму. Разве они не тайком отхлебывали чай, набивали карманы имбирными пряниками,
получали по горячему печенью и, в довершение всего, не прятали
по аппетитному пирожному в свои крошечные карманы, где они
тревожно прилипали и крошились, показывая им, что и человеческая
натура, и выпечка хрупки? Мучимые чувством вины за спрятанные
пирожные и опасаясь, что зоркие глаза Додо их заметят,
в тонких одеждах из батиста и мериноса, скрывавших их добычу, маленькие
грешники привязались к "Дранпе", на котором не было очков.
Эми, которой раздавали что-то вроде прохладительных напитков, вернулась в гостиную под руку с
отцом Лоуренсом; остальные разбились на пары, как и раньше, и это
лишило Джо общения. В тот момент она не возражала против этого,
поскольку задержалась, чтобы ответить на нетерпеливый вопрос Ханны,--

"Будет ли мисс Эми ездить в своём экипаже (_купе_) и пользоваться всеми этими прекрасными серебряными
посудными изделиями, которые хранятся у неё в чулане?"

"Не стоит удивляться, если она ездит на шести белых лошадях, ест с золотой посуды и
«Она каждый день носила бриллианты и кружева. Тедди считает, что для неё нет ничего невозможного», — с бесконечным удовлетворением ответила Джо.

"Больше ничего нет! Ты будешь на завтрак картофельное пюре или рыбные шарики?
— спросила Ханна, которая мудро сочетала поэзию и прозу.

"Мне всё равно», — и Джо закрыла дверь, чувствуя, что еда — неподходящая тема для разговора. Она постояла с минуту, глядя на исчезающую вдали компанию, и, когда Деми в клетчатой юбке взбиралась по последней ступеньке, её охватило внезапное чувство одиночества, такое сильное, что она огляделась мутным взглядом, словно пытаясь найти, на что опереться.
потому что даже Тедди бросил ее. Если бы она знала, какой подарок на день рождения приближался с каждой минутой, она бы не сказала себе: «Я немного поплачу, когда лягу спать; сейчас не время грустить». Затем она прикрыла глаза рукой — одной из её мальчишеских привычек было никогда не знать, где лежит её носовой платок — и едва успела улыбнуться, как в дверь веранды постучали.

Она открыла дверь с гостеприимной поспешностью и вздрогнула, как будто её напугал ещё один призрак.
Перед ней стоял высокий бородатый джентльмен, сияя улыбкой
Он вышел из темноты, словно полуночное солнце.

 «О, мистер Бэр, я так рада вас видеть!» — воскликнула Джо, вцепившись в него, словно боясь, что ночь поглотит его, прежде чем она успеет его впустить.

 [Иллюстрация: О, мистер Бэр, я так рада вас видеть]

— А я к мисс Марш, — но нет, у вас вечеринка, — и профессор замолчал, когда до них донеслись голоса и топот танцующих ног.


"Нет, у нас никого нет, только семья. Моя сестра и друзья только что вернулись домой, и мы все очень счастливы. Заходите, присоединяйтесь к нам.

Хотя мистер Бэр был очень общительным человеком, я думаю, что он
ушёл бы с достоинством и вернулся бы в другой день, но как он мог,
когда Джо закрыла за ним дверь и лишила его шляпы? Возможно,
её лицо сыграло в этом не последнюю роль, потому что она забыла
скрыть свою радость при виде его и показала её с откровенностью,
которая оказалась непреодолимой для одинокого мужчины, чей приём
превзошёл все его самые смелые надежды.

«Если я не буду месье де Тропом, я с радостью увижу их всех. Ты
был болен, друг мой?»

Он задал вопрос резко, потому что, когда Джо повесил пальто, свет
Он взглянул на её лицо и заметил перемены в нём.

"Не больна, но устала и опечалена. У нас были неприятности с тех пор, как я видел вас в последний раз."

"Ах, да, я знаю. У меня сердце кровью обливалось, когда я это услышал;" и он
снова пожал ей руку с таким сочувствием на лице, что Джо почувствовала,
будто никакое утешение не сравнится с взглядом добрых глаз и пожатием
большой тёплой руки.

— Папа, мама, это мой друг, профессор Бэр, — сказала она с таким выражением лица и тоном, полным гордости и удовольствия, что с таким же успехом могла бы протрубить в трубу и торжественно открыть дверь.

Если у незнакомца и были какие-то сомнения по поводу того, как его примут, то они рассеялись в ту же минуту, когда он получил радушный приём. Все приветствовали его по-доброму, сначала ради Джо, но очень скоро он понравился им сам по себе. Они ничего не могли с этим поделать, потому что у него был талисман, открывающий все
сердца, и эти простые люди сразу же прониклись к нему симпатией,
чувствуя себя ещё более дружелюбно настроенными из-за того, что он был
беден, потому что бедность обогащает тех, кто живёт выше неё, и является
верным пропуском к по-настоящему гостеприимным людям. Мистер Бэр
сидел и оглядывался вокруг с видом путешественника, который постучался в
странная дверь, и, когда она открывается, он оказывается дома. Дети
подлетели к нему, как пчёлы к улью, и, усевшись ему на колени, принялись развлекать его, роясь в его карманах, дёргая его за бороду и исследуя его часы с мальчишеской дерзостью. Женщины одобрительно переглянулись, и мистер Марч, почувствовав, что нашёл родственную душу, открыл свои лучшие запасы ради гостьи, в то время как молчаливый Джон слушал и наслаждался беседой, но не произнёс ни слова, а мистер Лоуренс не мог уснуть.

Если бы Джо не была занята чем-то другим, поведение Лори позабавило бы её.
Лёгкое чувство, не то чтобы ревность, но что-то вроде подозрения, заставило этого джентльмена сначала держаться в стороне и наблюдать за новичком с братской осмотрительностью. Но это длилось недолго.
Он заинтересовался, сам того не замечая, и, прежде чем понял это, оказался втянутым в разговор, потому что мистер Бэр хорошо говорил в этой дружеской атмосфере и отдавал себе в этом отчёт. Он редко обращался к Лори, но часто смотрел на него, и на его лице появлялась тень, словно он сожалел о чём-то.
Он вспоминал свою утраченную молодость, глядя на молодого человека в расцвете сил. Затем его взгляд
обращался к Джо с такой тоской, что она наверняка ответила бы на немой вопрос,
если бы увидела его; но у Джо были свои заботы, и, чувствуя, что им нельзя доверять, она предусмотрительно
опустила их на маленький носок, который вязала, как примерная тётушка.

Время от времени она украдкой бросала взгляд, который освежал её, как глоток свежей воды
после долгой прогулки по пыльной дороге, потому что эти косые взгляды
показывали ей несколько благоприятных предзнаменований. Лицо мистера Бэрра утратило рассеянное выражение, и
Он выглядел таким живым и заинтересованным в этот момент, таким молодым и
красивым, подумала она, забыв сравнить его с Лори, как она обычно сравнивала
незнакомых мужчин, к их большому неудовольствию. Затем он, казалось,
вдохновился, хотя погребальные обычаи древних, к которым
свёлся разговор, вряд ли можно было назвать волнующей темой.
Джо буквально сияла от триумфа, когда Тедди сдался в споре, и
подумала про себя, глядя на сосредоточенное лицо отца: «Как бы ему
понравилось каждый день разговаривать с таким человеком, как мой профессор!»
Наконец, мистер Бэр был одет в новый чёрный костюм, который делал его ещё более похожим на джентльмена, чем когда-либо. Его густые волосы были подстрижены и гладко зачёсаны, но долго не держались в порядке, потому что в волнующие моменты он взъерошивал их, как обычно, и Джо нравилось, что они торчат, а не лежат, потому что она считала, что это придаёт его красивому лбу сходство с Юпитером. Бедняжка Джо, как же она превозносила этого простого человека,
сидя так тихо и спокойно за вязанием, но ничего не упуская из виду, даже тот факт, что у мистера Бэра на безупречных манжетах были золотые пуговицы!

«Бедняжка! Он не мог бы одеться тщательнее, даже если бы собирался на свидание», — сказала Джо сама себе, и тут же внезапная мысль,
рождённая этими словами, заставила её так сильно покраснеть, что ей пришлось уронить мяч и наклониться за ним, чтобы скрыть лицо.

Однако этот манёвр не увенчался успехом, на который она рассчитывала, потому что,
когда профессор как раз поджигал погребальный костёр, он
в переносном смысле уронил свой факел и нырнул за маленьким голубым шариком. Конечно, они крепко стукнулись головами.
они увидели звёзды, и оба, раскрасневшиеся и смеющиеся, вернулись на свои места без мяча, жалея, что оставили его.

Никто не знал, чем закончился вечер, потому что Ханна ловко увела детей в ранний час, покачивая их, как два розовых маковника, а мистер
Лоуренс отправился домой отдыхать. Остальные сидели у камина и болтали, совершенно не обращая внимания на время, пока Мэг, чей материнский инстинкт подсказывал ей, что Дейзи упала с кровати, а Деми поджёг свою ночную рубашку, изучая строение спичек, не собралась уходить.

«Мы должны спеть по-старому, как в добрые старые времена, ведь мы снова все вместе», — сказала Джо, чувствуя, что хорошая песня станет безопасным и приятным способом выплеснуть ликующие эмоции, переполняющие её душу.

Их было не так много. Но никто не счёл эти слова необдуманными или
неправдивыми, потому что Бет всё ещё казалась им мирным
присутствием, невидимым, но более дорогим, чем когда-либо, потому что
смерть не могла разрушить союз, который любовь сделала неразрывным. Маленький стул стоял на своём прежнем месте; аккуратная корзинка с незаконченной работой.
когда игла стала «такой тяжёлой», она всё ещё лежала на своём привычном месте;
любимый инструмент, к которому теперь редко прикасались, не был перемещён; а над ним
лицо Бет, безмятежное и улыбающееся, как в былые дни, смотрело на них, словно говоря: «Будьте счастливы. Я здесь».

«Сыграй что-нибудь, Эми. Пусть они услышат, как ты повзрослела», — сказала
Лори с простительной гордостью за свою многообещающую ученицу.

Но Эми прошептала, не сводя с него глаз и крутя в руках выцветший табурет:

«Не сегодня, дорогой. Я не могу блистать сегодня».

Но она продемонстрировала нечто большее, чем блеск или мастерство, потому что она спела
Песни Бет с нежной мелодией в её голосе, которой не смог бы научить ни один учитель, трогали сердца слушателей с большей силой, чем любое другое вдохновение. В комнате было очень тихо, когда чистый голос внезапно сорвался на последней строчке любимого гимна Бет. Было трудно сказать:

 «Нет на земле горя, которое не исцелил бы Бог».

и Эми прижалась к мужу, который стоял позади неё, чувствуя, что
её возвращение домой было бы не таким идеальным без поцелуя Бет.

 «А теперь мы должны закончить с песней Миньон, потому что её поёт мистер Бэр», — сказала
Джо, прежде чем пауза стала мучительной, и мистер Бэр откашлялся с довольным «Гм!» и шагнул в угол, где стояла Джо,
сказав:

 «Вы будете петь со мной? Мы отлично поём вместе».

 Приятная выдумка, кстати, потому что Джо разбиралась в музыке не больше, чем кузнечик. Но она бы согласилась, даже если бы он предложил ей спеть целую оперу, и продолжала бы мурлыкать, блаженно не обращая внимания на такт и мелодию.
Это не имело большого значения, потому что мистер Бэр пел как настоящий немец, от души и хорошо, и Джо вскоре перешла на тихое мурлыканье, чтобы послушать.
к мягкому голосу, который, казалось, пел только для неё.

 [Иллюстрация: мистер Бэр сердечно пел]

 «Знаешь ли ты страну, где цветёт лимонник?»

Раньше это была любимая фраза профессора, потому что «das land» означало для него Германию; но теперь он, казалось, с особой теплотой и мелодичностью произносил эти слова:

 «Туда, о, туда я могла бы отправиться с тобой,
О, мой возлюбленный!»

и одна из слушательниц была так взволнована этим нежным приглашением, что ей
захотелось сказать, что она знает эту страну и с радостью отправится туда,
когда ему будет угодно.

Песня имела большой успех, и певец удалился, увенчанный лаврами. Но через несколько минут он совершенно забыл о манерах и уставился на Эми, которая надевала шляпку, потому что её представили просто как «мою сестру», и с тех пор, как он приехал, никто не называл её новым именем. Он совсем потерял голову, когда Лори сказал самым своим игривым тоном:На прощание он любезно сказал:

"Мы с женой очень рады с вами познакомиться, сэр. Пожалуйста, помните, что
вас всегда ждут у нас."

Затем профессор так сердечно поблагодарил его и так внезапно просиял от удовольствия, что Лори подумал, что это самый очаровательно-демонстративный старик из всех, кого он когда-либо встречал.

«Я тоже уйду, но с радостью вернусь, если вы позволите, дорогая мадам, потому что небольшое дело в городе задержит меня здесь на несколько дней».

Он говорил с миссис Марч, но смотрел на Джо, и голос матери дрогнул.
Миссис Марч не была настолько слепа к интересам своих детей, как предполагала миссис Моффат.

"Я подозреваю, что это мудрый человек, — заметил мистер Марч с безмятежным удовлетворением, сидя на ковре у камина, после ухода последнего гостя.

"Я знаю, что он хороший человек, — добавила миссис Марч с явным одобрением, заводя часы.

«Я думала, он тебе понравится», — вот и всё, что сказала Джо, прежде чем уйти к себе в
комнату.

 Она гадала, что за дела привели мистера Бэрра в город,
и в конце концов решила, что его назначили на какую-то важную должность.
где-то, но был слишком скромен, чтобы упомянуть об этом. Если бы она видела его лицо, когда он, находясь в безопасности в своей комнате, смотрел на портрет суровой и чопорной молодой леди с пышной причёской, которая, казалось, мрачно вглядывалась в будущее, это могло бы пролить свет на эту тему, особенно когда он выключил газ и поцеловал портрет в темноте.




 [Иллюстрация: миссис Лоренс сидит на коленях у своей матери]

 XLIV.

 МИСТЕР И МИССИС.


"Пожалуйста, мадам, не могли бы вы одолжить мне мою жену на полчаса?
прибыл багаж, и я разбирала парижский наряд Эми, пытаясь
найти то, что мне нужно ", - сказала Лори, придя на следующий день, чтобы найти
Миссис Лоуренс сидит на коленях у своей матери, как будто ее сделали "малышкой".
снова.

"Конечно. «Уходи, дорогая, я и забыла, что у тебя есть другой дом, кроме этого», — и миссис Марч прижала к груди белую руку с обручальным кольцом, словно
прося прощения за свою материнскую жадность.

"Я бы не пришла, если бы могла, но я не могу жить без моей маленькой женщины, как..."

«Как флюгер без ветра», — предположила Джо, когда он сделал паузу в поисках сравнения.
Джо снова стала такой же дерзкой, как и прежде, с тех пор, как Тедди вернулся домой.

"Именно так, потому что Эми большую часть времени держит меня на западном ветру, лишь изредка поворачивая на юг, и с тех пор, как я женился, у меня не было ни одного восточного ветра; я ничего не знаю о северном ветре, но я совершенно здоров и бодр, не так ли, моя леди?"

«Пока стоит прекрасная погода; не знаю, как долго она продержится, но я не
боюсь штормов, потому что учусь управлять своим кораблём. Возвращайся домой, дорогая,
и я найду твой ломик; полагаю, ты за ним и рыщешь
— среди моих вещей. Мужчины такие беспомощные, мама, — сказала Эми с видом матроны, что привело в восторг её мужа.

 — Что вы будете делать, когда обустроитесь? — спросила
Джо, застёгивая плащ Эми так же, как она застёгивала её передники.

"У нас есть свои планы; мы пока не собираемся много говорить о них, потому что мы
совсем новые метлы, но мы не намерены бездействовать. Я иду в
бизнес с преданностью, которые будут радовать дед, и доказать
ему, что я не испорчен. Мне нужно что-то, чтобы держать меня ровно.
Я устал бездельничать и намерен работать как мужчина.

"И Эми, что она собирается делать?" - спросила миссис марта, удобный
Решение Лори, и та энергия, с которой он говорил.

"После того, как мы будем вести себя вежливо и продемонстрируем нашу лучшую шляпку, мы поразим вас
элегантным гостеприимством нашего особняка, блестящим
обществом, которое мы соберем вокруг себя, и благотворным влиянием, которое мы окажем
воздействуйте на весь мир в целом. Вот и всё, не так ли, мадам
Рекамье? — спросила Лори, вопросительно глядя на Эми.

"Время покажет. Уходи, Нахалка, и не шокируй мою семью своим
обзывала меня у них в глазах, - ответила Эми, решив, что
должен быть дом с хорошей женой, прежде чем она откроет салон красоты в качестве
королевы общества.

"Какими счастливыми кажутся эти дети вместе!" - заметил мистер Марч, обнаружив, что ему
трудно погрузиться в свои рассуждения об Аристотеле после ухода молодой пары
.

— Да, и я думаю, что это надолго, — добавила миссис Марч с удовлетворённым видом
пилота, благополучно доставившего корабль в порт.

 — Я знаю, что так и будет. Счастливая Эми! — Джо вздохнула, а затем широко улыбнулась, когда
профессор Бэр нетерпеливо толкнул ворота.

Позже вечером, когда он успокоился по поводу разбойника с большой дороги, Лори вдруг сказал своей жене, которая суетилась вокруг, расставляя свои новые художественные сокровища:

"Миссис Лоуренс."

"Милорд!"

"Этот человек собирается жениться на нашей Джо!"

"Надеюсь, что так, не так ли, дорогая?"

— Что ж, любовь моя, я считаю его козырем в полном смысле этого выразительного слова, но я бы хотела, чтобы он был немного моложе и намного богаче.

 — Лори, не будь слишком привередливой и приземлённой. Если они любят друг друга, то не имеет значения, сколько им лет и насколько они бедны.
Женщины _никогда_ не должны выходить замуж за деньги... — Эми осеклась, когда слова сорвались с её губ, и посмотрела на мужа, который ответил со злорадной серьёзностью:

 — Конечно, нет, хотя иногда можно услышать, как очаровательные девушки говорят, что собираются это сделать.  Если мне не изменяет память, ты когда-то считала своим долгом выйти замуж за богача; возможно, именно поэтому ты вышла за такого бездельника, как я.

«О, мой дорогой мальчик, не надо, не надо так говорить! Я забыла, что ты богат, когда сказала «да».
Я бы вышла за тебя, даже если бы у тебя не было ни гроша, и иногда
«Хотел бы я, чтобы ты была бедной, чтобы я мог показать, как сильно я тебя люблю», — и Эми, которая была очень гордой на людях и очень любящей наедине, предоставила убедительные доказательства правдивости своих слов.

 «Ты ведь не думаешь, что я такая корыстная, какой пыталась быть когда-то, правда?» У меня бы разбилось сердце, если бы ты не верила, что я с радостью поплыл бы с тобой в одной лодке, даже если бы тебе пришлось зарабатывать на жизнь, гребя на озере.

 «Я что, идиот и грубиян? Как я мог так думать, когда ты отказалась ради меня от более богатого мужчины и не позволяешь мне дать тебе половину того, что я хочу дать сейчас, когда я
Имеете ли вы на это право? Бедняжки, девочки делают это каждый день, и их учат думать, что это их единственное спасение; но у вас были лучшие учителя, и, хотя я когда-то дрожала за вас, я не была разочарована, потому что дочь была верна материнским наставлениям. Я сказала об этом маме вчера, и она выглядела такой радостной и благодарной, как будто я дала ей чек на миллион, чтобы она потратила его на благотворительность. Вы не слушаете моих нравоучений, миссис Лоуренс, — и Лори сделал паузу, потому что взгляд Эми был рассеянным, хотя и был прикован к его лицу.

 — Да, слушаю и в то же время восхищаюсь ямочкой у вас на подбородке. Я
Не хочу вас смущать, но должна признаться, что я больше горжусь своим
красивым мужем, чем всеми его деньгами. Не смейтесь, но ваш нос
_так_ меня успокаивает, — и Эми нежно погладила его с
художественным удовлетворением.

Лори за свою жизнь получил много комплиментов, но ни один из них не подходил ему так, как этот, что он и не скрывал, хотя и посмеялся над своеобразным вкусом своей жены, когда она медленно произнесла:

«Можно задать тебе вопрос, дорогой?»

«Конечно, можно».

«Тебя не будет волновать, если Джо выйдет замуж за мистера Бэрра?»

«О, в этом-то и проблема, не так ли?» Я думал, что в этом что- то есть.
ямочка, которая тебе не шла. Не будучи собакой на сене, но
счастливейшим человеком на свете, уверяю тебя, я могу танцевать на свадьбе Джо с
сердцем легким, как мои пятки. Ты сомневаешься в этом, мой дорогой?

Эми посмотрела на него и осталась довольна; ее последний маленький страх ревности
исчез навсегда, и она поблагодарила его с лицом, полным любви и
доверия.

«Хотел бы я что-нибудь сделать для этого старого профессора. Может,
придумаем какого-нибудь богатого родственника, который обязательно умрёт в
Германии и оставит ему небольшое состояние?» — сказал Лори, когда они
Они начали расхаживать взад-вперёд по длинной гостиной, взявшись за руки, как они
часто делали, вспоминая сад замка.

 [Иллюстрация: Они начали расхаживать взад-вперёд]

"Джо узнает о нас и всё испортит; она очень гордится им, как и он, и вчера сказала, что считает бедность прекрасной вещью."

"Да благословит её Господь! она так не подумает, когда у неё будет муж-писатель и дюжина маленьких профессоров и профессорш, которых нужно содержать. Мы
сейчас не будем вмешиваться, но будем ждать своего часа и окажем им услугу в
вопреки их воле. Я в долгу перед Джо за часть своего образования, а она
верит в то, что люди честно платят свои долги, так что я обойду ее стороной
таким образом."

"Как восхитительно иметь возможность помогать другим, не правда ли? Это было
всегда одной из моих мечтаний - обладать способностью отдавать даром; и, благодаря
вам, мечта сбылась ".

"Ах! мы принесём много пользы, не так ли? Есть один вид бедности,
которому я особенно люблю помогать. О нищих позаботятся,
но бедные джентльмены страдают, потому что они не просят, а люди
не решался предложить милосердие; но есть тысячи способов помочь
их, если только умеет делать это настолько деликатно, что оно не
обидеть. Должен сказать, мне больше нравится обслуживать разлагающегося джентльмена, чем
болтливого попрошайку; Я полагаю, это неправильно, но я обслуживаю, хотя это и
труднее ".

"Потому что это занимает джентльмен, чтобы сделать это", - добавил другой член
внутренние общество восхищение.

«Спасибо, но, боюсь, я не заслуживаю такого приятного комплимента. Но я хотел сказать, что, пока я бездельничал за границей, я видел много талантливых молодых людей, которые шли на всевозможные жертвы и испытывали настоящие
трудности, чтобы они могли осуществить свои мечты. Некоторые из них — замечательные ребята, работающие как герои, бедные и одинокие, но полные
мужества, терпения и амбиций, что мне стало стыдно за себя, и я
захотел как следует их поддержать. Это люди, которым приятно помогать, потому что, если у них есть талант, для меня честь служить им и не дать таланту пропасть или задержаться из-за нехватки топлива, чтобы поддерживать огонь. Если у них его нет, мне приятно утешать этих бедняг и не давать им отчаиваться, когда они это понимают.

— Да, конечно; и есть ещё один класс людей, которые не могут просить и страдают в
молчании. Я кое-что знаю об этом, потому что принадлежала к нему до того, как ты сделала из меня принцессу, как король сделал нищенку-служанку в старой сказке.
 . Амбициозным девушкам приходится нелегко, Лори, и часто они видят, как молодость,
здоровье и драгоценные возможности утекают сквозь пальцы, просто потому, что им не хватает небольшой помощи в нужный момент. Люди были очень добры ко мне, и всякий раз, когда я вижу, как девушки
борются за выживание, как это делали мы, я хочу протянуть им руку
помощи, как мне помогли.

«И ты будешь такой же ангелоподобной, как и есть!» — воскликнула Лори, решив с пылом филантропа основать и финансировать учреждение для молодых женщин с творческими наклонностями. «Богатые люди не имеют права сидеть сложа руки и наслаждаться жизнью или позволять своим деньгам накапливаться, чтобы другие их тратили. Оставлять наследство после смерти не так разумно, как разумно распоряжаться деньгами при жизни и наслаждаться тем, что делаешь людей счастливыми. Мы сами хорошо проведём время и добавим остроты своему удовольствию, подарив
у других людей щедрый нрав. Будешь ли ты маленькой Доркас, которая ходит,
выпуская из большой корзины утешения и наполняя её добрыми делами?

 «От всего сердца, если ты будешь храбрым святым Мартином, который,
 gallantly riding through the world, останавливается, чтобы поделиться своим плащом с нищим».

 «Это сделка, и мы получим от неё максимум!»

Так что молодая пара пожала друг другу руки и с радостью зашагала дальше,
чувствуя, что их уютный дом стал ещё уютнее, потому что они надеялись
сделать другие дома ещё уютнее, веря, что их собственные ноги будут ступать ещё увереннее.
Они шли по цветущей тропинке, не замечая неровностей, и чувствовали, что их сердца ещё теснее связаны любовью, которая может с нежностью вспоминать тех, кто менее счастлив, чем они.

 [Иллюстрация: Хвост]




 XLV.

 МАРГАРИТА И ДЕМИ.


Я не могу считать, что выполнил свой долг как скромный историк семьи Марч,
не посвятив хотя бы одну главу двум самым дорогим и важным её членам. Дейзи и Деми уже достигли зрелого возраста.
осмотрительность; потому что в этом быстром мире дети в возрасте трёх-четырёх лет отстаивают свои
права и добиваются их, чего не могут многие из их старших товарищей.
 Если когда-либо и существовала пара близнецов, которым грозило полное избалование
всеобщей любовью, то это были эти болтливые Бруки. Конечно, они были самыми замечательными детьми из всех, что когда-либо рождались, о чём можно судить по тому, что они научились ходить в восемь месяцев, бегло говорить в двенадцать месяцев, а в два года уже занимали свои места за столом и вели себя с достоинством, которое очаровывало всех, кто их видел. В три года Дейзи потребовала «иглу», и
Она действительно сшила сумку с четырьмя стежками; она также навела порядок в буфете и управлялась с микроскопической плитой так ловко, что у Ханны на глаза навернулись слёзы гордости, в то время как Деми
учил буквы вместе с дедушкой, который изобрёл новый способ обучения алфавиту, показывая буквы руками и ногами, таким образом объединяя гимнастику для головы и ног. У мальчика рано проявился талант к механике, который радовал его отца и отвлекал мать,
потому что он пытался подражать каждой машине, которую видел, и превращал детскую в
хаотичное состояние, с его "блеском для шитья" - таинственной структурой из
бечевки, стульев, прищепок и катушек, чтобы колеса "наматывались и
рана"; также на спинке большого кресла висела корзина, в которую он
тщетно пытался посадить свою слишком доверчивую сестру, которая с женственной
преданность, позволила стукнуть ее маленькой головкой, пока ее не спасли, когда
юная изобретательница с негодованием заметила: "Да ведь это мой официант,
и я пытаюсь ее подтянуть".

Несмотря на совершенно разные характеры, близнецы удивительно хорошо ладили друг с другом и редко ссорились чаще трёх раз в день. Конечно, Деми
тиранил Дейзи и отважно защищал её от всех остальных
агрессоров; в то время как Дейзи превратила себя в рабыню и обожала
брата как единственное совершенное существо в мире. Дейзи была розовощёкой, пухленькой, солнечной
малышкой, которая находила путь к сердцу каждого и устраивалась там. Одна из очаровательных девочек, которые, кажется, созданы для того, чтобы их
целовали и обнимали, украшали и обожали, как маленьких богинь, и
выставляли на всеобщее обозрение по всем праздникам. Её маленькие
достоинства были настолько милы, что она была бы настоящей ангелочкой, если бы не
Маленькие шалости не мешали ей быть восхитительно человечной. В её мире всегда была хорошая погода, и каждое утро она подходила к окну в своей маленькой ночной рубашке, выглядывала и говорила, независимо от того, шёл ли дождь или светило солнце: «О, какой печальный день, какой печальный день!» Все были её друзьями, и она так доверчиво дарила поцелуи незнакомцам, что даже самые закоренелые холостяки сдавались, а те, кто любил детей, становились её преданными поклонниками.

 [Иллюстрация: Меня любит каждый]

 «Меня любит каждый», — сказала она однажды, разведя руки в стороны и держа в них ложку.
в одной руке, а кружку — в другой, словно стремясь обнять и накормить весь мир.

 По мере того, как она росла, её мать начала чувствовать, что Голубятня будет благословлена присутствием такой же безмятежной и любящей обитательницы, как та, что помогла сделать старый дом родным, и молиться о том, чтобы её не постигла такая же потеря, которая недавно показала им, как долго они принимали у себя ангела. Её дедушка часто называл её «Бет»,
а бабушка неустанно заботилась о ней, словно пытаясь искупить какую-то прошлую ошибку, которую не видел никто, кроме неё.

Деми, как истинный янки, был любознательным, хотел знать
всё и часто сильно расстраивался из-за того, что не мог получить
удовлетворительные ответы на свои постоянные вопросы «Зачем?».

Он также обладал философским складом ума, к большой радости своего
деда, который вёл с ним сократические беседы, в которых не по годам развитый
ученик иногда ставил в тупик своего учителя, к нескрываемому удовольствию
женщин.

 [Иллюстрация: Что заставляет мои ноги двигаться, дранпа?]

«Что заставляет мои ноги двигаться, дранпа?» — спросил молодой философ, оглядываясь по сторонам.
эти активные части его тела с задумчивым видом, отдыхая после ночной прогулки.

"Это твой маленький разум, Деми," — ответил мудрец, уважительно поглаживая жёлтую голову.

"Что такое маленький мой?"

"Это то, что заставляет твоё тело двигаться, как пружина заставляет вращаться колёса в моих часах, когда я их тебе показывал.

— «Открой меня, я хочу посмотреть, как он заводится».

«Я не могу этого сделать, как и ты не можешь открыть часы. Бог заводит тебя, и ты идёшь, пока Он не остановит тебя».

«А я?» — карие глаза Деми расширились и заблестели, когда он понял.
новая мысль. «Я ранен так же, как стражник?»

«Да, но я не могу показать тебе, как это делается, потому что это происходит, когда мы не видим».

Деми ощупал свою спину, словно ожидая, что она будет такой же, как у стражника, а затем серьёзно заметил:

 «Я думаю, что Дод делает это, когда я сплю».

Последовало подробное объяснение, которое он слушал так внимательно, что
его встревоженная бабушка сказала:

«Дорогая, ты считаешь разумным говорить с этим ребёнком о таких вещах?
У него появляются большие шишки над глазами, и он учится задавать самые
неудобные вопросы».

«Если он достаточно взрослый, чтобы задавать вопросы, то он достаточно взрослый, чтобы получать
правдивые ответы. Я не вкладываю мысли в его голову, а помогаю
ему раскрыть те, что уже есть. Эти дети мудрее нас,
и я не сомневаюсь, что мальчик понимает каждое моё слово.
А теперь, Деми, скажи мне, где ты держишь свои мысли?»

Если бы мальчик ответил, как Алкивиад: «Клянусь богами, Сократ, я не могу
сказать», его дедушка не удивился бы, но когда, постояв немного на одной ноге, как задумчивый молодой аист, он
Ответил тоном спокойной уверенности: «В моём маленьком животике».
Старый джентльмен мог только присоединиться к бабушкиному смеху и закрыть тему
метафизики.

Возможно, у матери были бы основания для беспокойства, если бы Деми не предоставил убедительных доказательств того, что он настоящий мальчик, а не начинающий философ. Часто после разговора, во время которого Ханна зловеще кивала и пророчила: «Этому ребёнку не долго осталось жить в этом мире», он оборачивался и развеивал её страхи своими проделками, которыми милые, грязные, непослушные маленькие негодники отвлекают и радуют своих родителей.

Мэг придумала много моральных правил и старалась их соблюдать, но какая мать устоит перед хитроумными уловками, изобретательными увёртками или спокойной дерзостью миниатюрных мужчин и женщин, которые так рано проявляют себя как искусные хитрецы?

"Больше никаких изюминок, Деми, от них тебя стошнит," — говорит мама юному созданию, которое с неизменной регулярностью предлагает свои услуги на кухне в день сливового пудинга.

«Мне нравится болеть».

«Я не хочу, чтобы ты был здесь, так что уходи и помоги Дейзи испечь пирожки».

Он неохотно уходит, но его грехи тяготят его душу, и,
и когда появляется возможность исправить это, он перехитрил маму, заключив
хитрую сделку.

"Теперь вы были хорошими детьми, и я сыграю с вами во что угодно," — говорит
Мэг, поднимаясь наверх с помощниками-поварами, когда пудинг уже
готов.

"Правда, Мармар?" — спрашивает Деми, и в его напудренной голове
возникает блестящая идея.

— Да, конечно, всё, что ты скажешь, — отвечает недальновидная родительница,
готовясь спеть «Трёх котят» полдюжины раз или отвести семью в «Купи булочку за пенни»,
несмотря ни на ветер, ни на погоду. Но Деми ставит её в тупик своим холодным ответом:

— Тогда мы пойдём и съедим весь изюм.

Тетя Додо была главной подругой и наперсницей обоих детей, и троица перевернула весь дом вверх дном. Тётю Эми они ещё не знали, тётя Бет вскоре превратилась в приятное смутное воспоминание, но тётя Додо была живой реальностью, и они пользовались ею по максимуму, за что она была им очень благодарна. Но когда пришёл мистер Бэр, Джо
забыла о своих подружках, и на их маленькие души навалились
тревога и уныние. Дейзи, которая любила раздавать поцелуи,
Её лучший клиент обанкротился; Деми, с детской проницательностью,
вскоре обнаружила, что Додо больше нравится играть с «медведем», чем с ней;
но, несмотря на обиду, он скрывал своё горе, потому что у него не хватило духу
оскорбить соперника, у которого в кармане жилета была целая горсть шоколадных
конфет, а часы можно было достать из футляра и свободно потрясти перед
пылкими поклонниками.

Некоторые люди могли бы счесть эти приятные вольности взятками;
но Деми не видела в этом ничего плохого и продолжала покровительствовать
«Человек-медведь» с задумчивой любезностью, в то время как Дейзи дарила ему свою маленькую привязанность при каждом третьем зове и считала его плечо своим троном, его руку — своим убежищем, а его дары — бесценными сокровищами.

Джентльмены иногда испытывают внезапные приступы восхищения по отношению к
молодым родственникам дам, которых они почитают, но эта
фальшивая набожность не идёт им на пользу и никого ни капли не обманывает.
Преданность мистера Бэр была искренней, но не менее действенной,
поскольку честность — лучшая политика как в любви, так и в юриспруденции.
Он был одним из тех мужчин, которые проводят время дома с детьми, и выглядел
особенно хорошо, когда маленькие лица приятно контрастировали с его мужественным лицом. Его дела, какими бы они ни были, занимали его изо дня в день,
но вечером он почти всегда выходил, чтобы посмотреть на... ну, он всегда спрашивал о мистере Марче, так что, полагаю, он и был причиной интереса. Превосходный папаша
находился в заблуждении, что он был, и наслаждался долгими беседами
с родственными душами, пока случайное замечание его более наблюдательного
внука внезапно не просветило его.

Однажды вечером мистер Бэр остановился на пороге кабинета,
Он был поражён зрелищем, открывшимся его взору. Мистер Марч лежал ничком на полу,
подняв свои респектабельные ноги, а рядом с ним, тоже ничком,
лежал Деми, пытаясь повторить его позу своими короткими ногами в алых чулках.
Оба пресмыкающихся были так серьёзно поглощены своим занятием,
что не замечали зрителей, пока мистер Бэр не рассмеялся своим звучным смехом,
а Джо не воскликнул с возмущённым лицом:

«Отец, отец, вот и профессор!»

Чёрные ноги опустились, а седая голова поднялась, и наставник
сказал с невозмутимым достоинством:

— Добрый вечер, мистер Бэр. Извините, что отвлекаю вас, мы как раз заканчиваем урок. А теперь, Деми, нарисуй букву и скажи, как она называется.

 — Я знаю, как она называется! — и после нескольких судорожных попыток красные ножки приняли форму циркуля, и сообразительный ученик торжествующе закричал: — Это «Мы», драна, это «Мы»!

 [Иллюстрация: Дранпа, это мы]

 «Он прирождённый Уэллер», — рассмеялась Джо, когда её родитель собрался с силами, а
её племянник попытался встать на голову, чтобы выразить
своё удовлетворение тем, что школа закончилась.

— Где ты сегодня была, малышка? — спросил мистер Бэр, поднимая гимнастку.


"Я ходила к маленькой Мэри."

"И что ты там делала?"

"Я её поцеловала," — начала Деми с наивной откровенностью.

"Прут! Ты рано начинаешь. Что на это сказала маленькая Мэри?"
— спросил мистер Бэр, продолжая исповедовать юного грешника, который стоял на коленях,
исследуя карман жилета.

"О, ей понравилось, и она поцеловала меня, и мне понравилось. Разве маленьким
мальчикам не нравятся маленькие девочки?" — добавил Деми с набитым ртом и
с видом вялого удовлетворения.

«Ты не по годам развитая! Кто тебе это в голову вбил?» — сказала Джо, наслаждаясь невинными откровениями так же, как и профессор.

 «Это не в моей голове, это в моём ротике», — ответил Деми, высунув язык с шоколадной конфетой на нём, думая, что она имеет в виду кондитерские изделия, а не идеи.

«Тебе стоит приберечь немного для маленького друга: сладости для сладенького,
милая», — и мистер Бэр предложил Джо немного шоколада с таким видом, что она
задумалась, не является ли шоколад нектаром, который пьют боги. Деми тоже заметила
улыбку, она произвела на неё впечатление, и она бесхитростно спросила:

— А разве хорошим мальчикам не нравятся хорошие девочки, «Профессор»?

Как и юный Вашингтон, мистер Бэр «не умел лгать», поэтому он дал несколько расплывчатый ответ, что, по его мнению, иногда они так и делали, и сделал это таким тоном, что мистер Марч отложил щётку для одежды, взглянул на Джо, который смущённо отвёл взгляд, а затем опустился в кресло с таким видом, будто «незрелая девчонка» подкинула ему в голову мысль, которая была одновременно и сладкой, и кислой.

Почему Додо, когда она поймала его в чулане с фарфором через полчаса, чуть не задушила его в нежных объятиях вместо того, чтобы отшлёпать за то, что он там оказался, и почему она
После этого неожиданного подарка в виде большого куска хлеба с джемом
эта проблема, над которой Деми ломал голову, так и осталась нерешённой.

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: Мистер Бэр и Джо наслаждаются прогулкой]

 XLVI.

 ПОД ЗОЛОТЫМ ЗОДИАКОМ.


Пока Лори и Эми совершали супружеские прогулки по бархатным коврам,
наводили порядок в доме и планировали счастливое будущее, мистер
Бэр и Джо наслаждались прогулками по другим дорогам и
мокрым полям.

"Я всегда гуляю ближе к вечеру, и я не знаю, почему я должна
отказаться от этого только потому, что я часто встречаю профессора по
дороге домой, — сказала Джо сама себе после двух-трёх встреч, потому что,
хотя до дома Мэг можно было дойти по двум дорогам, по какой бы из них
она ни пошла, она обязательно встретит его, когда он будет возвращаться. Он всегда быстро шёл и, казалось, не замечал её, пока не оказывался совсем рядом. Тогда он смотрел так, словно его близорукие глаза не узнавали приближающуюся даму.
в тот момент. Потом, если она собиралась к Мэг, у него всегда было что-нибудь для детей; если она поворачивалась лицом к дому, он просто спускался к реке и собирался вернуться, если только они не устали от его частых визитов.

 В таких обстоятельствах Джо ничего не оставалось, кроме как вежливо поприветствовать его и пригласить войти. Если она и уставала от его визитов, то с совершенным мастерством скрывала свою усталость и следила за тем, чтобы на ужин подавали кофе, «поскольку Фридрих — я имею в виду мистера Бёра — не любит чай».

На второй неделе все уже прекрасно понимали, что происходит, но
все старались делать вид, что не замечают перемен в лице
Джо. Они никогда не спрашивали, почему она пела о своей работе,
трижды в день укладывала волосы и так расцвела после вечерних занятий; и
ни у кого, казалось, не было ни малейшего подозрения, что профессор Бэр,
разговаривая с отцом о философии, давал дочери уроки любви.

Джо не могла даже признаться в своих чувствах, но упорно пыталась
подавить их и, не сумев этого сделать, вела довольно беспокойную
жизнь. Она смертельно боялась, что над ней будут смеяться за то, что она сдалась.
после её многочисленных и пылких заявлений о независимости. Лори внушал ей особый страх, но, благодаря новому управляющему, он вёл себя с похвальной сдержанностью, никогда не называл мистера Бэрра «старым приятелем» на людях, никогда даже намёком не упоминал о том, что Джо похорошела, и не выражал ни малейшего удивления, когда почти каждый вечер видел шляпу профессора на столике в холле. Но он радовался втайне и с нетерпением ждал того времени, когда сможет подарить Джо тарелку с изображением медведя и потрёпанного посоха в качестве герба.

В течение двух недель профессор приходил и уходил с любовной регулярностью;
затем он отсутствовал целых три дня и никак не давал о себе знать, —
это заставило всех посерьёзнеть, а Джо сначала погрустнеть, а затем — увы, романтика! — очень рассердиться.

"Осмелюсь предположить, что он почувствовал отвращение и ушёл домой так же внезапно, как и пришёл. «Конечно, мне-то что, но я-то думала, что он придёт и попрощается с нами, как джентльмен», — сказала она себе, с отчаянием глядя на ворота, когда надевала вещи для обычной прогулки в один из унылых дней.

«Тебе лучше взять с собой маленький зонтик, дорогая; похоже, будет дождь», — сказала
её мать, заметив, что на ней новая шляпка, но не упомянув об этом.

"Да, мамочка, тебе что-нибудь нужно в городе? Мне нужно забежать и купить
бумагу, — ответила Джо, поправляя бант под подбородком перед зеркалом, чтобы не смотреть на мать.

- Да, я хочу немного силезской саржи, бумагу с иголками номер девять и
два ярда узкой лавандовой ленты. Ты надела толстые ботинки,
и что-нибудь теплое под плащ?

"Я думаю, что да", - рассеянно ответила Джо.

«Если ты случайно встретишь мистера Бэрра, пригласи его домой на чай. Я очень хочу
повидать этого милого человека», — добавила миссис Марч.

Джо услышала это, но ничего не ответила, только поцеловала мать и быстро ушла,
думая с благодарностью, несмотря на боль в сердце:

«Как она добра ко мне!» Что делают девушки, у которых нет матерей, которые помогли бы им в трудную минуту?

Галантерейные магазины находились не среди контор, банков и оптовых складов, где чаще всего собираются джентльмены, но Джо оказалась в этой части города ещё до того, как выполнила хоть одно поручение.
слонялся вокруг, как будто ожидая какого-то одного, исследовав машиностроения
документы в одно окно и образцы шерсти в другой стране с наиболее
Неженский интерес; кувыркаясь через бочки, наполовину задушен
по убыванию тюки, и бесцеремонно кинул на занятых мужчин, которые выглядели так, как
если они задавались вопросом, "как, черт возьми, она там оказалась." Капля дождя на ее щеке
напомнила ей о несбывшихся надеждах и загубленных лентах; ибо
капли продолжали падать, и, будучи не только любовницей, но и женщиной, она
чувствовала, что, хотя было уже слишком поздно спасать свое сердце, она могла бы
шляпка. Теперь она вспомнила о маленьком зонтике, который забыла взять в спешке, но сожалеть было бесполезно, и ничего нельзя было сделать, кроме как одолжить зонтик или промокнуть насквозь. Она посмотрела вверх, на
надвигающиеся тучи, вниз, на алый бант, уже покрывшийся чёрными пятнами,
вперёд, на грязную улицу, затем бросила долгий, задумчивый взгляд назад,
на какой-то грязный склад с вывеской «Хоффман, Шварц и Ко» над дверью,
и сказала себе с суровым упрёком:

«Так мне и надо! Зачем я надела всё самое лучшее?»
и спустился сюда, чтобы пофлиртовать в надежде увидеть профессора? Джо, мне стыдно за тебя! Нет, ты не пойдёшь туда, чтобы одолжить зонт или узнать у его друзей, где он. Ты пойдёшь прочь и будешь выполнять свои поручения под дождём, и если ты простудишься и испортишь свой чепец, то это не больше, чем ты заслуживаешь. А теперь!

С этими словами она так стремительно бросилась через дорогу, что едва не
попала под проезжавший мимо грузовик и упала в объятия статного пожилого джентльмена, который сказал: «Прошу прощения, мэм».
и выглядел смертельно оскорблённым. Немного испугавшись, Джо выпрямилась,
расправила носовой платок поверх лент и, оставив соблазн позади, поспешила дальше, чувствуя, как намокают ноги, и слыша, как хлопают зонтики над головой. То, что один из них, довольно потрёпанный, остался неподвижно висеть над незащищённым зонтиком, привлекло её внимание, и, подняв голову, она увидела, что мистер Бэр смотрит вниз.

 [Иллюстрация: подняв глаза, она увидела мистера Бэрса]

"Я рад знакомству с этой сильной духом леди, которая так смело идёт вперёд, несмотря на
— Конские копыта, и так быстро по такой грязи. Что ты здесь делаешь, друг мой?

 — Я за покупками.

 Мистер Бэр улыбнулся, переводя взгляд с фабрики по производству солений на одной стороне улицы на оптовую торговлю шкурами и кожей на другой, но вежливо сказал только:

 — У тебя нет зонтика. Можно я тоже пойду и возьму для тебя пакеты?

— Да, спасибо.

Щеки Джо покраснели, как её лента, и она задумалась, что он о ней думает.
Но ей было всё равно, потому что через минуту она уже шла под руку со своим профессором, чувствуя себя так, словно солнце внезапно
разразилась с необычайной яркостью, что в мире снова все в порядке,
и что одна совершенно счастливая женщина в тот день гребла по мокрому снегу
.

"Мы думали, ты ушел", - поспешно сказала Джо, потому что знала, что он смотрит
на нее. Ее шляпка была недостаточно велика, чтобы скрыть лицо, и она боялась, что он
может подумать, что радость, которую она выдавала, нескромна.

«Неужели ты думала, что я уйду, не попрощавшись с теми, кто был так добр ко мне?» — спросил он с таким укором, что она почувствовала себя так, словно оскорбила его этим предположением, и искренне ответила: —

— Нет, я не знал. Я знал, что ты занят своими делами, но мы
скучали по тебе — особенно отец и мать.

 — А ты?

 — Я всегда рад вас видеть, сэр.

Стремясь говорить как можно спокойнее, Джо сделала свой голос довольно холодным, и
ледяное односложное слово в конце, казалось, охладило профессора,
потому что его улыбка исчезла, и он серьёзно сказал:

«Я благодарю вас и зайду ещё раз перед уходом».

«Значит, вы уходите?»

«Мне больше нечего здесь делать; дело сделано».

— Надеюсь, успешно? — сказал Джо, и в его коротком ответе прозвучала горечь разочарования.

"Мне следовало бы думать так, ибо я хаф-путь открыт для меня, по которому я могу сделать
мой хлеб и GIF мои J;nglings сильно помочь".

"Скажите, пожалуйста! Я хотела бы знать все о... о мальчиках, - нетерпеливо сказала Джо.


"Это так мило с вашей стороны, я с радостью расскажу вам. Мои друзья нашли для меня место в колледже, где я преподаю, как дома, и зарабатываю достаточно, чтобы облегчить жизнь Францу и Эмилю. За это я должна быть благодарна, не так ли?

— Конечно, должна. Как чудесно, что ты будешь заниматься любимым делом и мы сможем часто видеться с тобой и мальчиками! — воскликнула Джо, обнимая меня.
парни как предлог для удовлетворения, которое она не могла не выдать.

"Ах! но, боюсь, мы не будем часто встречаться; это место на Западе".

"Так далеко!", и Джо оставил ее юбки на произвол судьбы, как бы это не
важно теперь то, что стало с ее одеждой или она сама.

Мистер Баэр умел читать на нескольких языках, но он еще не научился разбираться в женщинах.
женщины. Он льстил себе, думая, что хорошо знает Джо, и поэтому был очень удивлён противоречиями в её голосе, лице и манерах, которые она демонстрировала ему в тот день, потому что она была сама не своя.
За полчаса она сменила дюжину настроений. Когда она встретила его,
то выглядела удивленной, хотя нельзя было не заподозрить, что она пришла именно с этой целью. Когда он предложил ей руку, она взяла ее с таким видом, который наполнил его восторгом; но когда он спросил, скучала ли она по нему, она ответила так холодно и официально, что он впал в отчаяние. Узнав о его удаче, она чуть не захлопала в ладоши: неужели радость была только для мальчиков? Затем, услышав, куда он направляется, она сказала:
«Так далеко!» — с таким отчаянием в голосе, что он вознёсся на вершину блаженства
надежда; но в следующую минуту она снова сбила его с толку, сказав, как будто была полностью поглощена этим вопросом:

 «Вот место, где я могу выполнить свои поручения; вы войдёте? Это не займёт много времени».

 Джо очень гордилась своими способностями к покупкам и
особенно хотела произвести впечатление на своего спутника аккуратностью и скоростью, с которой она выполнит поручение. Но из-за волнения, в котором она пребывала, всё пошло наперекосяк: она опрокинула поднос с иглами, забыла, что силезскую нить нужно «крутить» до тех пор, пока она не будет отрезана, дала не ту нить
Она смутилась и, чтобы скрыть замешательство, попросила у продавщицы ситца лавандовую ленту. Мистер Бэр стоял рядом, наблюдая, как она краснеет и
ошибается, и по мере того, как он наблюдал, его собственное замешательство, казалось, рассеивалось,
потому что он начинал понимать, что в некоторых случаях женщины, как и сны,
противоречат сами себе.

Когда они вышли, он с более весёлым видом сунул свёрток под мышку и зашлёпал по лужам, словно ему это даже нравилось.

"Не стоит ли нам немного пройтись по магазинам, как вы это называете, и устроить прощальный ужин сегодня вечером, если я нанесу свой последний визит к вашей
— Милый дом? — спросил он, останавливаясь перед витриной, полной фруктов и
цветов.

"Что мы купим? — спросила Джо, не обращая внимания на последнюю часть его
речи и с притворным восторгом вдыхая смешанные ароматы, когда они вошли
в магазин.

"Можно им купить апельсины и инжир? — спросил мистер Бэр с отеческой
заботой.

"Они едят их, когда могут достать.

— «Ты любишь орехи?»

 — «Как белка».

 — «Гамбургский виноград; да, мы обязательно выпьем за Отечество».

 Джо нахмурился, увидев такую расточительность, и спросил, почему он не купил
горсть фиников, бочонок изюма и мешочек миндаля, и дело с концом? Тогда мистер Бэр конфисковал её кошелёк, достал свой и завершил сделку, купив несколько фунтов винограда, горшок розовых маргариток и хорошенькую баночку мёда, которую можно было рассматривать как полупинту. Затем, набив карманы узловатыми свёртками и
дав ей цветы, чтобы она их подержала, он поднял старый зонт, и они
снова отправились в путь.

 «Мисс Марш, я хочу попросить вас об огромной услуге», — начал профессор
после прогулки по мокрому тротуару.

"Да, сэр", - и сердце Джо начал бить так сильно она боялась, что он будет
его услышать.

"Я осмеливаюсь сказать это, несмотря на дождь, потому что у меня осталось так мало времени
".

- Да, сэр. - и Джо чуть не раздавила маленький цветочный горшок от неожиданности.
она сжала его.

«Я хочу купить маленькое платье для моей Тины, но я слишком глупа, чтобы идти
туда одной. Не могли бы вы подсказать мне, что выбрать, и помочь?»

 «Да, сэр», — и Джо внезапно почувствовала себя такой спокойной и хладнокровной, как будто
вошла в холодильник.

 «Может быть, ещё шаль для матери Тины, она такая бедная и больная, и
муж такой помощи. Да, да, толстый, теплый платок будет
дружелюбный дело принимать маленькая мама".

"Я сделаю это с удовольствием, Мистер Bhaer. Я собираюсь очень быстро, и он
становится все милее с каждой минутой", - добавил Джо к себе; затем, с умственной
встряхнуть, она вступила в дело с энергией, которую было приятно
вот.

Мистер Бэр оставил всё ей, поэтому она выбрала красивое платье для Тины, а
затем заказала шали. Продавец, будучи женатым мужчиной,
соизволил проявить интерес к паре, которая, судя по всему,
покупала вещи для своей семьи.

— Ваша дама, возможно, предпочтёт это; превосходная вещь, очень приятного цвета, довольно скромная и благородная, — сказал он, встряхивая удобную серую шаль и накидывая её на плечи Джо.

 [Иллюстрация: Вам это подходит, мистер Бэр?]

— Вас это устраивает, мистер Бэр? — спросила она, повернувшись к нему спиной и чувствуя глубокую признательность за возможность скрыть своё лицо.

 — Превосходно, мы это возьмём, — ответил профессор, улыбаясь про себя, и заплатил за товар, пока Джо продолжала рыться на прилавках, как заправский охотник за скидками.

— Теперь мы можем идти домой? — спросил он, как будто эти слова были ему очень приятны.

— Да, уже поздно, и я так устала, — голос Джо звучал более жалко, чем она сама ожидала.
Казалось, что солнце зашло так же внезапно, как и появилось, мир снова стал грязным и унылым, и она впервые почувствовала, что у неё замерзли ноги, болит голова и что её сердце холоднее первого и полнее боли второго. Мистер
Бэр уезжал; она была ему нужна только как друг; всё это было ошибкой, и чем скорее это закончится, тем лучше. С этой мыслью в голове
Она так поспешно махнула рукой, подзывая приближающийся омнибус, что ромашки вылетели из горшка и сильно пострадали.

"Это не наш омнибус," — сказал профессор, отмахиваясь от нагруженного транспорта и останавливаясь, чтобы поднять бедные цветочки.

"Прошу прощения, я не разглядел название. Ничего страшного, я могу дойти пешком. «Я привыкла ковылять по грязи», — ответила Джо, сильно подмигнув,
потому что она скорее умерла бы, чем открыто вытерла глаза.

Мистер Бэр увидел капли на её щеках, хотя она отвернулась.
Казалось, это зрелище очень тронуло его, потому что, внезапно наклонившись, он спросил тоном, который много значил для него:

 «Дорогая моя, почему ты плачешь?»

 Если бы Джо не была новичком в подобных делах, она бы сказала, что не плачет, что у неё болит голова, или придумала бы какую-нибудь другую женскую отговорку, подходящую к случаю. Но вместо этого это недостойное создание ответило с неудержимым всхлипыванием:

— Потому что вы уезжаете.

— Ах, Боже мой, это так хорошо! — воскликнул мистер Бэр, умудрившись пожать ему руку, несмотря на зонт и пакеты. — Джо, у меня ничего нет
но я так сильно тебя люблю, что пришёл посмотреть, не поможешь ли ты мне, и я
ждал, чтобы убедиться, что я для тебя больше, чем просто друг. Так ли это?
Можешь ли ты найти в своём сердце местечко для старого Фрица? — добавил он, не
переводя дыхания.

— О да! — сказала Джо, и он был вполне удовлетворён, потому что она положила обе руки ему на локоть и посмотрела на него с выражением, которое ясно показывало, как она была бы счастлива идти по жизни рядом с ним, даже если бы у неё не было лучшего укрытия, чем старый зонт, если бы он нёс его.

 Это было, конечно, предложение в затруднительных обстоятельствах, потому что, даже если бы он
Желая сделать это, мистер Бэр не мог опуститься на колени из-за грязи; он также не мог протянуть Джо руку, разве что в переносном смысле, потому что обе его руки были заняты; и уж тем более он не мог позволить себе проявлять нежные чувства на улице, хотя и был рядом с ней. Поэтому единственным способом выразить свой восторг для него было смотреть на неё с выражением, которое так преображало его лицо, что казалось, будто в каплях, сверкавших на его бороде, были маленькие радуги. Если бы он не
очень сильно любил Джо, я не думаю, что он смог бы сделать это _тогда_, потому что она
Она выглядела далеко не прекрасно: её юбки были в плачевном состоянии, резиновые сапоги промокли до щиколоток, а шляпка превратилась в лохмотья. К счастью,
мистер Бэр считал её самой красивой женщиной на свете, а она находила его более «похожим на Юпитера», чем когда-либо, хотя поля его шляпы совсем обвисли, и с них на плечи стекала вода (потому что он держал зонт над Джо), а перчатки нуждались в починке.

Прохожие, вероятно, сочли их парой безобидных сумасшедших, потому что они
совершенно забыли про автобус и неторопливо прогуливались, не обращая ни на кого внимания
сгущающихся сумерек и тумана. Им было всё равно, что о них подумают, потому что
они наслаждались счастливым часом, который редко выпадает на долю человека, волшебным мгновением, которое дарует молодость старым, красоту некрасивым, богатство бедным и даёт человеческим сердцам предвкушение рая.
Профессор выглядел так, словно завоевал королевство, и мир больше ничего не мог предложить ему в качестве награды; а Джо плелась рядом с ним, чувствуя, что всегда была на своём месте, и удивляясь, как она могла выбрать что-то другое. Конечно, она была первой
говорить — я имею в виду, понятно говорить, потому что эмоциональные замечания, последовавшие за её порывистым «О, да!», не были связными или поддающимися пересказу.

"Фридрих, почему ты не…"

«О боже, она называет меня именем, которое никто не произносит с тех пор, как умерла Минна!»
воскликнул профессор, остановившись в луже и глядя на неё с благодарным восторгом.

«Я всегда называю тебя так про себя — я забыл; но я не буду, если тебе это не нравится».

«Нравится? Это приятнее для меня, чем я могу выразить. Говори «ты», и
я скажу, что твой язык почти так же прекрасен, как мой».

"Не слишком ли сентиментально "ты"?" - спросила Джо, про себя думая, что это
милое односложное слово.

"Сентиментальный? ДА. Спасибо Готт, мы, немцы, считаем настроения, и сохранить
себя молодой МИТ она. Английский " ты " так холодно, сказать: 'Ты'
«Дорогая моя, это так много значит для меня», — взмолился мистер Бэр, больше похожий на
романтичного студента, чем на серьёзного профессора.

"Ну, тогда почему ты не сказал мне всё это раньше? — смущённо спросила Джо.

"Теперь я должен показать тебе всё своё сердце, и я с радостью это сделаю,
потому что ты должна заботиться о нём в будущем. Видишь, моя Джо, — ах,
дорогое, забавное маленькое имя!--У меня было желание сказать кое-что в тот день, когда я прощался с тобой в Нью-Йорке.
но я думал, что мой красивый друг помолвлен с
тобой, и поэтому промолчал. Ты уже сказал "Да", тогда, если я _had_
говорил?"

"Я не знаю; боюсь, что нет, для меня не было сердца, только тогда".

- Прут! в это я не верю. Он спал, пока сказочный принц не пришел
из леса и не разбудил его. Ну что ж, "Умри первой любовью и умри
лучшей", но этого я и не ожидал.

"Да, первая любовь - самая лучшая; так что будь доволен, у меня никогда не было такой любви".
еще один. Тедди был всего лишь мальчиком и вскоре справился со своей маленькой причудой, - сказала
Джо, стремясь исправить ошибку Профессора.

"Хорошо! тогда я буду отдыхать счастливой и уверенной, что ты дашь мне все. Я
ждала так долго, что стала эгоисткой, как ты увидишь, профессор.

"Мне это нравится", - воскликнула Джо, в восторге от своего нового имени. — А теперь скажи мне, что
привело тебя сюда, когда я так сильно нуждалась в тебе?

— Вот это, — и мистер Бэр достал из кармана жилета маленький потрёпанный листок.

Джо развернула его и смутилась, потому что это был один из её собственных
она время от времени отправляла туда свои стихи.

"Как это могло привести тебя сюда?" — спросила она, гадая, что он имеет в виду.

"Я нашёл его случайно; я узнал его по именам и инициалам, и в
нём был один маленький стишок, который, казалось, звал меня.  Прочти и найди его;
 я прослежу, чтобы ты не промокла."

Джо послушалась и торопливо пробежала глазами строки, которые она
назвала

 «НА ГАРДЕРОБЕ».

 «Четыре маленьких сундучка в ряд,
Покрытые пылью и временем,
 Все вылеплено и наполнено давным-давно,
 Детьми, которые сейчас в расцвете сил.
 Рядом висели четыре маленьких ключика,
 С выцветшими ленточками, смелые и веселые
 Когда они были прикреплены к ним, с детской гордостью,
 Давным-давно, в дождливый день.
 Четыре маленьких имени, по одному на каждой крышке,
 Вырезаны мальчишеской рукой,
 А под ними спрятаны
 Истории группы happy
 Когда-то я играл здесь и часто останавливался,
 чтобы послушать милый припев,
 который звучал на крыше под летним дождём.

 «Мэг» на первой крышке, гладкой и светлой.
 Я смотрю на неё любящими глазами,
 Потому что здесь, сложенная с известной заботой,
 Лежит красивая коллекция,
 Свидетельница мирной жизни, —
 Подарки для нежного ребёнка и девочки,
 Свадебное платье, линии для жены,
 Крошечный башмачок, детский локон.
 В этом первом сундуке не осталось игрушек,
 Ибо все увлечены,
 В преклонном возрасте, чтобы снова
 Вновь сыграть в маленькой пьесе Мэг.
 Ах, счастливая мать! Я знаю,
 Ты слышишь, как сладко звучит припев,
 Колыбельные, всегда тихие и нежные,
 Под летним дождём.

 «Джо» на следующей крышке, поцарапанной и изношенной,
 И в пестром хранилище
 Безголовых кукол, порванных школьных тетрадей,
 Птиц и зверей, которые больше не говорят;
 Трофеи, привезённые домой с волшебной земли,
 По которым ступали лишь юные ноги,
 Мечты о будущем, которого никогда не было,
 Воспоминания о прошлом, всё ещё приятном.
 Полунаписанные стихи, безумные истории,
 Апрельские письма, тёплые и холодные,
 Дневники своенравного ребёнка,
 Намёки женщины, рано состарившейся;
 Женщина в одиноком доме,
 Слышащая, как печальный рефрен, —
 'Будь достойна любви, и любовь придёт'
 Под падающим летним дождём.

 "Моя Бет! пыль всегда сметают
 С крышки, на которой написано твоё имя,
 Словно любящие глаза, которые плачут,
 Словно заботливые руки, которые часто приходят.
 Смерть канонизировала для нас одну святую,
 которая была не столько человеком, сколько божеством,
 И всё же мы лежали с нежной печалью,
 Как реликвии в этой домашней святыне.--
 Серебряный колокольчик, так редко звонивший,
 Маленький чепчик, который она надевала в последний раз,
 Прекрасная мертвая Кэтрин, которая висела
 Ангелы носили его над ее дверью;
 Песни, которые она пела без плача,
 В своей тюрьме боли,
 Вечно они сладко звучат
 С падающим летним дождем.

 "На полированном поле последней крышки".--
 Легенда, ставшая справедливой и правдивой.--
 Галантный рыцарь несёт на своём щите
«Эми» золотыми и синими буквами.
 Внутри лежат ленты, которыми были перевязаны её волосы,
 Туфельки, которые отплясали свой последний танец,
 Увядшие цветы, заботливо уложенные,
 Веера, чьи воздушные порывы остались в прошлом,
 Весёлые валентинки, пылкие чувства,
 Мелочи, сыгравшие свою роль
 В девичьих надеждах, страхах и стыде, —
 История девичьего сердца,
 Теперь познающего более прекрасные и правдивые чары,
 Слышащего, как весёлый припев,
 Серебряный звон свадебных колоколов
 Под летним дождём.

 «Четыре маленьких сундучка в ряд,
Потемневшие от пыли и изношенные временем,
 Четыре женщины, познавшие горе и радость
 Любить и трудиться в расцвете сил.
 Четыре сестры, разлученные на час,
 Ни одна не потеряна, одна лишь ушла раньше,
 Созданные бессмертной силой любви,
 Самые близкие и дорогие навсегда.
 О, когда эти наши тайные сокровища
 Будут открыты взору Отца,
 Пусть они будут богаты золотыми часами,
 Делами, которые станут прекраснее на свету,
 Жизнью, чья отважная музыка будет звучать ещё долго,
 Как воодушевляющий мотив,
 Души, которые с радостью воспарят и запоют
 В лучах долгого солнечного света после дождя.

 «Дж. М.»

 «Это очень плохие стихи, но я чувствовала это, когда писала их однажды, когда мне было очень одиноко, и я хорошенько поплакала в подушку. Я никогда не думала, что они дойдут до того, что будут рассказывать истории», — сказала Джо, разрывая стихи, которыми профессор так дорожил.

«Пусть летит, она выполнила свой долг, а я возьму новую, когда дочитаю
всю эту коричневую книгу, в которой она хранит свои маленькие секреты», — сказал мистер
Бэр с улыбкой, наблюдая, как обрывки уносит ветер.
"Да, — серьёзно добавил он, — я прочёл это и подумал про себя: «Она
она печальна, она одинока, она нашла бы утешение в настоящей любви. У меня
сердце полно, полно для неё; не пойти ли мне и не сказать ли: «Если это не слишком бедный дар за то, что я надеюсь получить, прими его во имя Господа?»

 «И вот ты пришёл и обнаружил, что это не слишком бедный дар, а единственное драгоценное, что мне было нужно», — прошептала Джо.

«Сначала у меня не хватило смелости подумать об этом, как бы радушно вы меня ни
приветствовали. Но вскоре я начал надеяться, а потом сказал: «Я получу её, даже если мне придётся умереть за это», — и я сделаю это!» — воскликнул мистер Бэр с вызовом.
Джо кивнула, как будто стены тумана, окружавшие их, были преградами, которые он
должен был преодолеть или отважно разрушить.

Джо подумала, что это прекрасно, и решила быть достойной своего рыцаря,
хотя он и не явился на белом коне в великолепном облачении.

"Почему ты так долго не появлялся?" — спросила она, обнаружив, что ей так приятно задавать личные вопросы и получать восхитительные ответы, что
она не могла молчать.

«Это было нелегко, но у меня не хватало духу забрать тебя из этого
такого счастливого дома, пока я не смог бы найти тебе другой, после
Возможно, потребуется много времени и упорного труда. Как я могу просить вас пожертвовать стольким
ради бедного старика, у которого нет ничего, кроме небольшого образования?

— Я рада, что ты беден; я бы не вынесла богатого мужа, — решительно сказала Джо и добавила более мягким тоном: — Не бойся бедности; я знаю её достаточно давно, чтобы перестать бояться и с радостью работать на тех, кого люблю; и не называй себя старым — сорок лет — это расцвет жизни. Я бы не перестала любить тебя, даже если бы тебе было семьдесят!

Профессор счёл это настолько трогательным, что был бы рад воспользоваться своим
носовым платком, если бы мог его достать. Поскольку он не мог, Джо вытер ему лицо.
Она подняла на него глаза и, смеясь, сказала, забирая у него один или два свёртка:

 «Может, я и упрямая, но никто не может сказать, что я вышла из своей сферы,
потому что особая миссия женщины — осушать слёзы и нести бремя. Я буду нести свою долю, Фридрих, и помогать зарабатывать на дом.
Решайся на это, или я никогда не уйду, — решительно добавила она, когда он попытался забрать у неё ношу.

"Посмотрим. Хватит ли у тебя терпения ждать долго, Джо? Я должна уйти
и заниматься своей работой в одиночестве. Сначала я должна помочь своим мальчикам, потому что даже ради тебя
я не могу нарушить слово, данное Минне. Можешь ли ты простить меня за это и быть счастливой
пока мы надеемся и ждём?

 «Да, я знаю, что могу, потому что мы любим друг друга, и это облегчает всё остальное. У меня есть свой долг и работа. Я не смог бы наслаждаться жизнью, если бы пренебрегал ими даже ради тебя, так что нет нужды торопиться или проявлять нетерпение». Ты можешь делать своё дело на Западе, я могу делать своё здесь, и мы оба будем счастливы, надеясь на лучшее и оставляя будущее на волю Божью.

 «Ах! Ты даришь мне такую надежду и мужество, а я не могу ничего дать тебе взамен, кроме полного сердца и этих пустых рук», — воскликнул профессор, совершенно потрясённый.

 [Иллюстрация: «Под зонтиком»]

Джо никогда, никогда не научится вести себя подобающим образом, потому что, когда он сказал это, стоя на ступеньках, она просто взяла его за руки и нежно прошептала: «Теперь не пусто», — и, наклонившись, поцеловала своего Фридриха под зонтиком. Это было ужасно, но она бы сделала это, даже если бы стайка длиннохвостых воробьёв на изгороди была людьми, потому что она действительно была очень далеко и не обращала внимания ни на что, кроме собственного счастья. Хотя это произошло в такой простой форме, это был
кульминационный момент в их жизни, когда, повернувшись лицом к ночи и
Буря и одиночество сменились домашним уютом, теплом и покоем, которые ждали их с радостным «Добро пожаловать домой!» Джо ввела своего возлюбленного и
закрыла дверь.

 [Иллюстрация: Хвост]




 [Иллюстрация: Время сбора урожая]

 XLVII.

 ВРЕМЯ СБОРА УРОЖАЯ.


В течение года Джо и её профессор работали, ждали, надеялись и любили, иногда встречались и писали такие объёмные письма, что, по словам Лори, рост цен на бумагу был оправдан. Начался второй год
довольно мрачно, потому что их перспективы не улучшались, а тётя Марч
внезапно умерла. Но когда их первое горе прошло — они любили
старушку, несмотря на её острый язык, — они поняли, что у них есть
причина для радости, потому что она оставила Пламфилд Джо, что
открывало перед ними множество возможностей.

«Это прекрасное старинное поместье, и оно принесёт хорошую прибыль, если, конечно, вы собираетесь его продать», — сказала Лори, когда они все обсуждали этот вопрос несколько недель спустя.

 «Нет, не собираюсь», — решительно ответила Джо, поглаживая толстого пуделя.
которого она усыновила из уважения к его бывшей любовнице.

"Ты же не собираешься там жить?"

"Да, собираюсь."

"Но, моя дорогая, это огромный дом, и на его содержание уйдут
большие деньги. Только для ухода за садом и огородом нужны два-три человека, а фермерство, как я понимаю, не по части Бэрра.

 — Он попробует свои силы в этом, если я предложу.

 — И ты рассчитываешь жить за счёт урожая? Звучит как райский уголок, но это будет адски тяжёлая работа.

«Урожай, который мы собираемся собрать, будет прибыльным», — и Джо рассмеялась.

— Из чего же будет состоять этот прекрасный урожай, мэм?

 — Из мальчиков. Я хочу открыть школу для маленьких мальчиков — хорошую, счастливую, похожую на дом, где я буду заботиться о них, а Фриц — учить.

 — Это по-настоящему по-джойански! Разве это не в её духе? — воскликнула она.
Лори, обращаясь к семье, которая выглядела такой же удивленной, как и он.

"Мне это нравится", - решительно заявила миссис Марч.

"Я тоже", - добавил ее муж, который приветствовал мысль о возможности
попробовать сократовский метод воспитания на современной молодежи.

"Это будет огромная помощь для Джо", - сказала Мэг, поглаживая голову своего
одним всепоглощающим сына.

«Джо может сделать это и быть счастливой. Это великолепная идея. Расскажите нам об этом», — воскликнул мистер Лоуренс, которому очень хотелось помочь влюблённым, но он знал, что они откажутся от его помощи.

 «Я знала, что вы поддержите меня, сэр. Эми тоже — я вижу это по её глазам,
хотя она благоразумно ждёт, пока всё обдумает, прежде чем заговорить». А теперь, дорогие мои, — серьёзно продолжила Джо, — просто поймите,
что это не новая моя идея, а давно лелеемый план. До того, как появился мой
Фриц, я думала о том, что, когда я сколочу своё состояние и никто
Если бы я был нужен дома, я бы снял большой дом и взял бы на попечение нескольких бедных, одиноких мальчишек, у которых нет матерей, и заботился бы о них, и сделал бы их жизнь весёлой, пока не стало слишком поздно. Я вижу, как многие гибнут из-за отсутствия помощи в нужный момент; я бы с радостью сделал для них всё, что угодно.
Кажется, я чувствую их желания и сопереживаю их проблемам, и, о,
мне бы так хотелось быть для них матерью!

Миссис Марч протянула руку Джо, которая взяла её, улыбаясь, со слезами на глазах, и продолжила в том же восторженном тоне, которого они давно не слышали.

«Однажды я рассказал Фрицу о своём плане, и он сказал, что это именно то, что ему нужно, и согласился попробовать, когда мы разбогатеем. Благослови его Господь, он всю жизнь этим занимался — помогал бедным мальчикам, я имею в виду, а не разбогател; этого ему никогда не добиться; деньги не задерживаются в его кармане надолго, чтобы их накопить». Но теперь, благодаря моей доброй старой тётушке, которая любила меня больше, чем я того заслуживал, я богат, по крайней мере, мне так кажется, и мы можем прекрасно жить в
Пламфилде, если у нас будет процветающая школа. Это как раз то место, где
должны быть мальчики, дом большой, а мебель прочная и простая.
Внутри достаточно места для десятков человек, а снаружи великолепные угодья.
Они могли бы помогать в саду: такая работа полезна для здоровья, не так ли
сэр? Тогда Фриц сможет тренироваться и учить по-своему, и отец будет
помогать ему. Я смогу кормить, нянчиться, гладить и ругать их; и мама будет
моей дублершей. Я всегда мечтала о множестве мальчиков и никогда не была
довольна тем, что у меня их было мало; теперь я могу заполнить весь дом и
наслаждаться маленькими милыми созданиями в своё удовольствие. Подумайте, какая роскошь — мой собственный Пламфилд и
множество мальчиков, которые будут наслаждаться им вместе со мной!

Джо взмахнула руками и восторженно вздохнула, а вся семья разразилась хохотом, и мистер Лоуренс смеялся до тех пор, пока они не подумали, что у него случится апоплексический удар.

 «Я не вижу ничего смешного», — серьёзно сказала она, когда её услышали.
«Нет ничего более естественного и подобающего, чем для моего профессора открыть школу, а для меня — предпочесть жить в собственном поместье».

 «Она уже важничает», — сказала Лори, которая восприняла эту идею как отличную шутку. «Но могу я поинтересоваться, как вы собираетесь содержать это заведение? Если все ученики — маленькие оборванцы, я
боюсь, что ваш урожай не принесет прибыли в мирском смысле, миссис Баэр.

- Не будь мокрым одеялом, Тедди. Конечно, у меня будут богатые ученики,
кроме того, - возможно, начну с них вообще; потом, когда у меня будет толк,,
Я могу взять одного-двух оборванцев, просто для острастки. Дети богатых людей
часто нуждаются в заботе и утешении, так же как и дети бедных. Я видел, как несчастных маленьких созданий отдавали слугам или заставляли отстающих
идти вперёд, когда это было настоящей жестокостью. Некоторые из-за плохого обращения
или пренебрежения становились непослушными, а некоторые теряли своих матерей. Кроме того, лучшие должны были
в возрасте, когда они хромают, и именно в это время им больше всего нужны терпение и доброта. Люди смеются над ними, торопят их, стараются не показывать им на глаза и ждут, что они сразу превратятся из милых детей в прекрасных юношей. Они не особо жалуются — отважные маленькие души, — но они это чувствуют. Я кое-что пережил в этом возрасте и знаю всё об этом. Я испытываю особый интерес к таким маленьким мишкам и
хочу показать им, что вижу в них добрых, честных, искренних мальчиков,
несмотря на неуклюжие руки и ноги и непослушные головы.
У меня тоже есть опыт, ведь я вырастил мальчика, который стал гордостью и
опорой своей семьи.

«Я подтвержу, что вы пытались это сделать», — сказала Лори с благодарным
взглядом.

«И я преуспел больше, чем надеялся, потому что вот он ты, надёжный, здравомыслящий деловой человек, который делает много хорошего со своими деньгами и откладывает на чёрный день не доллары, а благословения для бедных. Но ты не просто деловой человек: ты любишь хорошие и красивые вещи, наслаждаешься ими сам и позволяешь другим пользоваться ими вполовину, как ты всегда делал в прежние времена. Я горжусь тобой, Тедди, потому что с каждым годом ты становишься лучше, и все это чувствуют.
это, хотя вы и не позволяете им говорить об этом. Да, и когда у меня будет моя паства.,
Я просто укажу на вас и скажу: "Вот ваша модель, ребята ".

Бедная Лори не знала, куда смотреть, ибо человек он хоть и был, то
старых стыдливости над ним, как этот взрыв похвалы сделал все
лица свою очередь, одобрительно на него.

«Послушай, Джо, это уже слишком», — начал он по-мальчишески.
«Вы все сделали для меня больше, чем я когда-либо смогу отблагодарить вас,
разве что постараюсь не разочаровать вас. В последнее время ты довольно холодно
относилась ко мне, Джо, но, тем не менее, я получил лучшую помощь, так что, если я
«Если мы вообще поладили, то можете благодарить за это этих двоих», — и он нежно положил одну руку на седую голову своего дедушки, а другую — на золотистую голову Эми, потому что эти трое никогда не расставались.

 «Я правда думаю, что семья — это самое прекрасное в мире!» — воскликнула Джо, которая в тот момент была необычайно воодушевлена. «Когда у меня появится свой ребёнок, я надеюсь, что он будет таким же счастливым, как те трое, которых я знаю и люблю больше всего. Если бы Джон и мой Фриц были здесь, это был бы настоящий рай на земле», — добавила она уже тише. И в ту ночь, когда она вернулась в свою комнату после счастливого вечера,
семейные советы, надежды и планы - ее сердце было так полно счастья,
что она могла успокоить его, только опустившись на колени у пустой кровати, всегда рядом с
своей собственной, и с нежностью думая о Бет.

В целом это был удивительный год, потому что все, казалось, происходило
необычайно быстро и восхитительно. Почти до того, как она поняла,
где она находится, Джо обнаружила, что вышла замуж и поселилась в Пламфилде. Затем, как грибы после дождя, появилась семья из шести или семи мальчиков, которые удивительно быстро росли, как бедные, так и богатые, потому что мистер Лоуренс был
постоянно находил какой-нибудь трогательный случай нищеты и умолял
Баэров сжалиться над ребенком, и он с радостью платил мелочь за
его поддержку. Таким образом, хитрый старый джентльмен обвел вокруг пальца гордую Джо и
представил ее в стиле мальчика, который ей больше всего нравился.

Конечно, это было в горку, как и Джо делал смешные ошибки, но
мудрый профессор смело повел ее в спокойных водах, и самые
разгул оборванец был завоеван в конце. Как же Джо наслаждалась своей
«мальчишеской свободой» и как бы горевала бедная, милая тётя Марч
если бы она была там, то увидела бы, как священная территория чопорного, упорядоченного
Пламфилда наводнена Томами, Диками и Гарри! В конце концов, в этом была своего рода поэтическая справедливость, потому что старушка наводила ужас на мальчишек на много миль вокруг, а теперь изгнанники свободно лакомились запрещёнными сливами, не обращая внимания на ругательства, и играли в крикет на большом поле, куда раздражительная «корова с помятым рогом» обычно приглашала неосторожных юнцов, чтобы их отшлёпать. Это место стало чем-то вроде мальчишеского рая, и Лори предложил назвать его
«Бэр-Гартен» — в честь своего хозяина и в честь его
обитателей.

 Это никогда не было модной школой, и профессор не сколотил
состояние, но это было именно то, чем Джо хотел его видеть, — «счастливое,
домашнее место для мальчиков, которым нужны были наставления, забота и доброта».
Вскоре все комнаты в большом доме были заняты; у каждого маленького участка в
саду вскоре появился свой хозяин; в амбаре и сарае появился настоящий зверинец,
потому что домашних животных разрешалось держать; и три раза в день Джо улыбалась своему Фрицу, сидя во главе длинного стола, по обеим сторонам которого стояли
о счастливых молодых лицах, которые все повернулись к ней с нежными глазами,
доверительные слова и благодарные сердца, полные любви к «Матери Бэр».
Теперь у неё было достаточно мальчиков, и она не уставала от них, хотя они и не были
ангелами, и некоторые из них доставляли профессору и профессорине много хлопот и беспокойства. Но её вера в то, что в сердце самого непослушного, дерзкого, самого соблазнительного маленького сорванца есть что-то хорошее, давала ей терпение, мастерство и со временем привела к успеху, потому что ни один смертный мальчик не смог бы долго продержаться, если бы Отец Бхаэр светил на него так же благосклонно, как солнце, а Мать Бхаэр прощала его семьдесят раз
семь. Для Джо очень ценной была дружба с мальчиками; их
раскаянные вздохи и шёпот после проступков; их забавные или трогательные
секреты; их приятные увлечения, надежды и планы; даже их
несчастья, потому что они только больше привязывали их к ней.
 Были медлительные мальчики и застенчивые мальчики; слабые мальчики и буйные мальчики;
Мальчики, которые шепелявили, и мальчики, которые заикались; один или два хромых; и
весёлый маленький мулат, которого не могли взять в другое место, но которому были рады в «Бэр-Гартене», хотя некоторые предсказывали, что его приём разрушит школу.

Да, Джо была там очень счастливой женщиной, несмотря на тяжёлую работу,
беспокойство и постоянный шум. Она искренне наслаждалась этим и находила
аплодисменты своих мальчиков более приятными, чем любую похвалу в мире,
потому что теперь она рассказывала истории только своей пастве восторженных
верующих и поклонников. Шли годы, и у неё появились собственные сыновья, которые
сделали её ещё счастливее, — Роб, названный в честь дедушки, и Тедди,
весёлый малыш, который, казалось, унаследовал от отца его
солнечный нрав, а от матери — живой характер. Как же они выросли
Как они выживали в этом водовороте мальчишек, было загадкой для их бабушек и
тётушек; но они цвели, как одуванчики весной, и их грубоватые
няни любили их и хорошо о них заботились.

В Пламфилде было много праздников, и одним из самых
увлекательных был ежегодный сбор яблок, потому что тогда Марки,
Лоренсы, Бруки и Бэрры собирались в полном составе и устраивали
праздник. Через пять лет после свадьбы Джо наступил один из таких плодотворных праздников —
тёплый октябрьский день, когда в воздухе витала бодрящая свежесть,
поднимавшая настроение и заставлявшая кровь бурлить.
Здоровая кровь струилась по жилам. Старый сад был одет в праздничный наряд;
 золотарник и астры окаймляли поросшие мхом стены; кузнечики бойко прыгали
по пожухлой траве, а сверчки стрекотали, как сказочные музыканты на
празднике; белки были заняты своим маленьким урожаем; птицы
щебетали, прощаясь, с ольхи на дороге; и каждое дерево было готово
обрушить на землю дождь из красных или жёлтых яблок при первом же
потряхивании.
Все были там; все смеялись и пели, взбирались наверх и падали
вниз; все заявляли, что никогда ещё не было такого идеального дня или
такая весёлая компания, чтобы насладиться этим; и каждый предавался простым радостям этого часа так свободно, как будто в мире не было ни забот, ни печалей.

 Мистер Марч безмятежно прогуливался, цитируя Тассера, Коули и Колумеллу в разговоре с мистером Лоуренсом, наслаждаясь

 «вишнёвым соком нежного яблока».

Профессор носился взад-вперёд по зелёным проходам, как отважный тевтонский
рыцарь с копьём вместо пики, ведя за собой мальчишек, которые
составили из себя отряд крюков и лестниц и творили чудеса.
земля и высокие кувырки. Лори посвятил себя малышам,
катал свою маленькую дочь в корзинке-бушеле, водил Дейзи по птичьим гнездам
и не дал любителю приключений Робу сломать себе шею. Миссис
Марч и Мэг сидели среди груд яблок, как пара Помонов, и сортировали
поступающие пожертвования, в то время как Эми с прекрасным
материнским выражением на лице рисовала различные группы и
наблюдала за одним бледным мальчиком, который сидел, восхищённо глядя на неё, с маленьким костылём рядом.

 В тот день Джо была в своей стихии и носилась повсюду, задрав подол платья.
Она стоит, шляпа у неё не на голове, а под мышкой, и ребёнок у неё на руках,
готовый к любому приключению, которое может случиться. Маленький Тедди жил как в сказке, потому что с ним никогда ничего не случалось, и Джо никогда не беспокоилась, когда один мальчик забрасывал его на дерево, другой катал на спине, а снисходительный папаша, пребывавший в заблуждении, что дети могут переваривать всё, от маринованной капусты до пуговиц, гвоздей и собственных маленьких ботинок, угощал его кислыми щами. Она знала, что маленький Тед со временем вернётся целым и невредимым.
румяная, грязная и безмятежная, она всегда встречала его с сердечным
поцелуем, потому что Джо нежно любила своих малышей.

 [Иллюстрация: Тедди вёл счастливую жизнь]

 В четыре часа наступило затишье, и корзины оставались пустыми, пока
сборщики яблок отдыхали и обсуждали цены и синяки. Затем Джо и Мэг
вместе с несколькими мальчиками постарше разложили ужин на траве,
потому что чаепитие на свежем воздухе всегда было главным событием дня. В такие дни земля
буквально текла молоком и мёдом, потому что ребята
от них не требовали, чтобы они сидели за столом, но позволяли им угощаться, как им нравится, — свобода была тем соусом, который больше всего любила мальчишеская душа.
 Они в полной мере воспользовались этой редкой привилегией:
кто-то попробовал приятный эксперимент — пить молоко, стоя на голове,
кто-то добавил очарования игре в чехарду, поедая пирог в перерывах между
прыжками, печенье разбрасывали по полю, а яблоки-перевёртыши
висели на деревьях, как новый вид птиц. У маленьких девочек была своя чайная вечеринка, и Тед бродил среди угощений по собственному желанию.

Когда никто уже не мог больше есть, профессор предложил первый традиционный тост, который всегда поднимали в таких случаях: «Тетя Марч, да благословит её Господь!» Тост был от всего сердца произнесён добрым человеком, который никогда не забывал, как много он ей обязан, и молча выпит мальчиками, которых научили чтить её память.

"А теперь за шестидесятилетие бабушки! Долгих ей лет, трижды по три!"

Как вы можете себе представить, это было сделано с умыслом, и, раз начавшись,
выкрикивания было трудно остановить. Предлагали выпить за здоровье всех,
от мистера Лоуренса, которого считали их особым покровителем, до
удивлённая морская свинка, которая забрела не в своё дело в поисках
своего юного хозяина. Деми, как самый старший внук, преподнёс
королеве дня различные подарки, которых было так много, что их
доставили на праздничную сцену на тачке. Некоторые из них были забавными,
но то, что показалось бы изъяном другим, было украшением для
бабушки, потому что все подарки детей были их собственными. Каждая
ниточка
Крошечные пальчики Дейзи, которые она вложила в подшивку носовых платков,
были для миссис Марч лучше, чем вышивка. Коробка для обуви Деми была настоящим чудом
механического мастерства, хотя крышка не закрывалась; скамеечка для ног Роба
поскрипывала на своих неровных ножках, что, по её словам, очень успокаивало; и ни одна
страница дорогой книги, которую подарил ей ребёнок Эми, не была так хороша, как та, на
которой пьяными буквами было написано: «Дорогой бабушке от её маленькой Бет».

Во время этой церемонии мальчики таинственным образом исчезли, и, когда
миссис Марч попыталась поблагодарить своих детей и расплакалась, а Тедди
вытер ей глаза своим передником, профессор вдруг запел.
Затем голоса над ним подхватили слова, и с деревьев
От дерева к дереву разносилась музыка невидимого хора, когда мальчики от всего сердца пели песенку, которую Джо написал, Лори положил на музыку, а профессор научил своих ребят исполнять её наилучшим образом. Это было что-то совершенно новое, и это имело огромный успех, потому что миссис Марч не могла оправиться от удивления и настаивала на том, чтобы пожать руку каждому из бескрылых птиц, от высоких Франца и Эмиля до маленького квартерона, у которого был самый нежный голос.

После этого мальчики разбежались, чтобы в последний раз повеселиться, оставив миссис Марч и
её дочерей под праздничным деревом.

[Иллюстрация: «Миссис Марч и её дочери под праздничным деревом». — Стр. 583]

"Не думаю, что мне стоит снова называть себя «Несчастной Джо», когда моё самое заветное желание так чудесно исполнилось, — сказала миссис Бэр, вынимая маленький кулачок Тедди из кувшина с молоком, в котором он восторженно взбивал его.

«И всё же твоя жизнь сильно отличается от той, которую ты представляла себе так давно. Помнишь наши воздушные замки? — спросила Эми, улыбаясь и наблюдая, как Лори и Джон играют в крикет с мальчиками.

«Дорогие друзья! Мне приятно видеть, что они забыли о делах и
развлекаются целый день, — ответила Джо, которая теперь говорила о людях как о
своих детях. — Да, я помню, но жизнь, которой я хотела тогда, теперь кажется мне эгоистичной,
одинокой и холодной. Я ещё не оставила надежды написать хорошую книгу, но я могу подождать, и я уверена, что она станет лучше благодаря таким впечатлениям и иллюстрациям, как эти, — и Джо указала на оживлённых парней вдалеке и на своего отца, который опирался на руку профессора, пока они прогуливались под солнцем, погружённые в свои мысли.
о разговорах, которые так нравились им обеим, а затем о её матери,
сидящей на троне среди своих дочерей, с их детьми на коленях и у ног,
как будто все они находили помощь и счастье в лице, которое никогда не старело для них.

"Мой замок был самым близким к воплощению из всех. Я, конечно, просила о роскошных вещах,
но в глубине души я знала, что буду довольна, если у меня будет маленький дом, Джон и несколько милых детей, таких как эти. Слава Богу, они все у меня есть, и я самая счастливая женщина на свете. — Мэг положила руку на голову своего высокого мальчика с выражением нежности и
Я очень довольна.

"Мой замок сильно отличается от того, что я планировала, но я бы не стала его менять.
Хотя, как и Джо, я не отказываюсь от всех своих творческих надежд и не
ограничиваюсь тем, что помогаю другим воплощать их мечты о красоте. Я
начала лепить фигурку младенца, и Лори говорит, что это лучшее, что
я когда-либо делала. Я и сама так думаю и собираюсь сделать это из мрамора, чтобы, что бы ни случилось, я могла сохранить образ моего маленького ангела.

Пока Эми говорила, крупная слеза упала на золотистые волосы спящего ребёнка у неё на руках, потому что её единственная любимая дочь была хрупкой малышкой.
создание и страх потерять ее были тенью на солнечном свете Эми.
Этот крест многое сделал и для отца, и для матери, потому что одна любовь и
горе тесно связали их вместе. Натура Эми становилась все слаще,
глубже и нежнее; Лори становилась все серьезнее, сильнее и
непреклоннее; и обе узнавали, что такое красота, молодость, удача и даже любовь.
себя, не может уберечь заботу и боль, потерю и печаль от самых благословенных;
ибо--

 «В каждой жизни должен быть дождь,
 Должны быть тёмные, грустные и унылые дни».

«Ей становится лучше, я в этом уверена, моя дорогая. Не отчаивайся, но надейся и будь счастлива», — сказала миссис Марч, когда добросердечная Дейзи наклонилась с её колен, чтобы прижаться своей румяной щекой к бледной щеке своей маленькой кузины.

 «Я и не должна отчаиваться, пока у меня есть ты, чтобы подбадривать меня, Марми, и Лори, чтобы взвалить на себя половину всех забот», — тепло ответила Эми. «Он никогда не показывает мне, что волнуется, но он так мил и терпелив со мной, так предан Бет и всегда так внимателен и заботлив ко мне, что я не могу не любить его. Так что, несмотря на мою единственную неприятность, я могу сказать вместе с Мэг: «Слава Богу, я счастливая женщина».

«Мне не нужно это говорить, потому что все видят, что я гораздо счастливее, чем заслуживаю», — добавила Джо, переводя взгляд со своего доброго мужа на пухлых детей, которые валялись на траве рядом с ней. «Фриц седеет и толстеет; я худею, как тень, и мне уже тридцать; мы никогда не разбогатеем, а Пламфилд может сгореть в любую ночь, потому что этот неисправимый Томми Бэнгс будет курить сигары из папоротника под одеялом, хотя он уже трижды поджигал себя. Но, несмотря на эти неромантичные факты, мне не на что жаловаться, и
Я никогда в жизни не был таким весёлым. Простите за это замечание, но, живя среди мальчишек,
 я не могу не использовать их выражения время от времени.

 «Да, Джо, я думаю, что твой урожай будет хорошим», — начала миссис Марч,
спугнув большого чёрного сверчка, который не сводил глаз с Тедди.

 «Не такой хороший, как твой, мама». Вот оно, и мы никогда не сможем отблагодарить вас в полной мере
за терпеливый посев и жатву, которые вы проделали, - воскликнула Джо.
с любовной пылкостью, которую она так и не смогла перерасти.

"Я надеюсь, что с каждым годом будет больше пшеницы и меньше плевел", - тихо сказала Эми.«Большой сноп, но я знаю, что в твоём сердце найдётся для него место, дорогая Марми», —нежно добавила Мег.
 Тронутая до глубины души, миссис Марч могла только протянуть руки, словно
чтобы обнять детей и внуков, и сказать с лицом и голосом, полными материнской любви, благодарности и смирения: —«О, мои девочки, как бы долго вы ни прожили, я никогда не смогу пожелать вам большего счастья, чем это!»
*******************
 Луиза М. Олкотт
Серия «Маленькие женщины».