Не поздно

Ноябрьская пора всегда нагоняла на Аркадия Петровича особое уныние. С каждым прожитым годом разочарование ощущалось сильнее. Пятого числа ему исполнялся полтинник, а праздновать было неохота, да и откровенно говоря, не с кем.
 
А все потому, что нрав у мужчины был тяжелый.
 
Встал не с той ноги – целый день плохое настроение. Улыбался он редко, в разговорах чаще молчал, а на лице маской застыла угрюмость. Мнение отвоевывал до последнего, победного, сжигая за собой мосты и отношения.
 
Первой ушла жена, устав от постоянных ссор и скандалов, что мужчина посчитал за предательство. Вторым покинул родное гнездо старший сын. После армии, Иван осел в том же городе, где и служил.

Младшая дочь Маша, не дождавшись совершеннолетия, упорхнула под крыло к родной тетке, как только представилась возможность.
 
Года растянулись бесцветным полотном, словно повиснув в Безвременье.
 
Дети окончательно выросли, у них свои семьи. И даже пара мелких карапузов. С дедушкой внуки виделись редко, а уж когда он стал поучать родителей, что к чему, так и вовсе связь оборвали. Буквально из-за мелочи.
 
«Ну и пусть, пусть все уходят. Проживу и так!» – стоял на своем Аркадий Петрович, оставшийся в гордом одиночестве.
 
Уже ничего не изменить, и былое не вернуть. Такие мысли закрепились в голове мужчины. Неизменность и несгибаемость стали его кредо.
 
С соседями по подъезду он ссорился два раза в неделю, постоянно отчитывал молодежь и ругался с дворниками. Ни дня спокойствия.
 
Накануне пятого числа Аркадий раскритиковал соседку за выставленные цветы на лестничной площадке, мол, мешают его передвижениям.
 
– Бирюк! – в сердцах воскликнула женщина, и захлопнула дверь.
 
Аркадий молча ушел к себе в квартиру и долго просидел в кресле, уставившись на фотографию в рамке. С нее улыбались жена и дети. Первое сентября. Иван тогда перешел в третий класс, а Маша пошла в первый. Все было по-другому.
 
В груди резко защемило, отозвавшись болью в руке. Трудно дышать. Мужчина с трудом поднялся, попытавшись дойти до стационарного телефона в прихожей. Но не успел, ноги подкосились на полпути и Аркадий упал.
 
«Как жаль, что я…» – только и успел подумать он, как его накрыла темнота.
 
Белый потолок и стены. Люди в халатах размытыми пятнами сновали перед глазами. Резкий запах лекарств. Сознание возвращалось медленно и болезненно, мужчина слышал обрывки рваных фраз.
 
«Если бы не соседка! Едва успели. Еще чуть-чуть и…»
 
– Отец! Ты очнулся! – услышал Аркадий рядом, приходя в себя. Иван? Но он же в другом городе? Так почему?
 
– Папа-папочка, скажи что-нибудь, – Маша, и она здесь?

Дочь тараторила что-то, сбиваясь и путаясь во фразах, она всегда так делала, волнуясь. А Аркадий потрясенно молчал, слушая ее речь, и слабо улыбался. Каким же дураком он был все это время! Считал, что в его возрасте уже поздно что-то менять.
 
Не поздно. Никогда не бывает поздно, если человек сам этого желает. И у них теперь все будет хорошо.