Грустная история

   
    «Какой же русский не любит быстрой езды?…»,-  вспоминается   меткое замечание известного классика, а  от себя я добавлю- «… и путешествий по нашей замечательной и прекрасной планете Земля».
  Волей случая мне удалось побывать во многих местах нашей страны, и даже несколько раз за её пределами.
     А вот с нашей ближайшей соседкой- Белоруссией, знакомство не состоялось, хотя проездом там бывал. 
   И чтобы исправить это, я решил купить путёвку в белорусский санаторий ,и тем самым «убить сразу двух зайцев» - подлечиться-отдохнуть, и ознакомится с достопримечательностями  соседнего братского народа.
  Прибыв в офис турагенства на ул. Маяковского, я обнаружил там довольно  большое количество людей, решивших, как и я воспользоваться его услугами.
   Помещение офиса было довольно большое и удобное для посетителей- удобные диваны и столики с проспектами различных отелей и здравниц.
  Рядом со мной на диване оказался пожилой мужчина, с знаком «ЖБЛ» ( житель блокадного Ленинграда) на лацкане пиджака.
   Я поинтересовался у него о его планах на отдых и лечение ,а также рассчитывал  получить рекомендацию в какой-нибудь  санаторий в Белоруссии, где он бывал, поскольку у меня конкретного плана поездки не было.
   Однако, в разговоре выяснилось, что он хочет заказать места в гостинице и посетить Бешкек, где у него много «неродных родственников», а также посетить могилы своих родителей.
  Я ему сказал, что знаю эпопею с эвакуацией ленинградцев в период блокады в республики Средней Азии, поскольку сам был тоже  эвакуирован по Дороге Жизни.
  Он с недоверием посмотрел на меня и спросил:
-« А почему Вы значок «ЖБЛ» не носите? Он у Вас есть?  И удостоверение?»
    Я ответил, что всё есть. А не ношу  знак потому, что он "намертво" прикреплён к  моему «парадному» пиджаку, который я одеваю по «особым» случаем.    
   А «намертво»- потому, что свой я умудрился как-то потерять, и  потом с трудом нашёл  ему замену.
  Больше для поддержания разговора я  спросил его о месте жительства его семьи в блокаду, и о его родителях, которых эвакуировали из Ленинграда.
- «Видимо, ваши отец и мама были не простые люди. Я знаю, что семьями эвакуировали  из Ленинграда не всех - только хороших специалистов, учёных, артистов».
  Он посмотрел мне в глаза и сказал:
-« Мне тяжело вспоминать то время, и я лишний раз стараюсь этого не делать. Нервы, знаете, что-то в последнее время совсем…
   Но вам отвечу. В Бешкеке я жил у приёмных родителей, которых считаю своими самыми родными.
   Нет, конечно, у меня был настоящие мама и папа, которые меня, как первенца очень любили. Но мама умерла от голода весной 1942 года, когда мне было три года.  А отец воевал на Ленинградском фронте и его судьба мне была не известна. Меня на улице нашли девушки из МПВО и отвели в детский дом.
  Потом  наш детский дом сначала по Ладоге вывезли на Большую землю, а затем целый железнодорожный состав, а это несколько сот ленинградских ребятишек отправили  в Бешкек.
   Нас там даже временно разместить было негде, поэтому попросили местных жителей взять нас  к себе в семью кто сколько может. И буквально за полдня вокзал опустел.
   Меня приютила у себя пожилая русская пара, проживающая в пригороде города в маленьком домике - мазанке.
   Потом в Чуйской долине  было организовано несколько детских домов, где выхаживали маленьких ленинградских дистрофиков
    Детей, у которых не было документов, а таких было большинство, некоторые приёмные семьи потом усыновили и удочерили.
    Меня мои приёмные родители усыновить не могли из-за  своего преклонного возраста, но относились ко мне , как к родному. Да и я их звал мамой и папой.
   Почему именно в Бешкек было решено направить наш эшелон, я узнал уже  значительно позже.               
    Дело оказалось в том, что почти всё его  население было русскоговорящим, и преимущественно состояло из бывшие русских и украинских переселенцев, переехавшие в крепость и уездный город Пешпек ( потом Бешкек)  ещё в конце 19-го века.
   Всё-таки национальная среда  и культура среднеазиатских народов сильно отличается от нашей.
Это и сыграло главную роль в выборе Бешкека.
 В 1948 году воспитанники детских домов вернулись в родной Ленинград. С ними был и  я.
  Конечно, мы все хотели и мечтали  найти  в Ленинграде своих  потерянных родителей, а я своего отца или  хотя бы родственников.
 Огромную помощь в этом   мне оказала моя третья мама- Вера Алексеевна, воспитательница нашего детского дома. Я ей бесконечно благодарен!
   Визуально я помнил наш дом, вернее парадный вход и парадную  с большой стеклянной дверью и блестящей бронзовой ручкой, находящейся  недалеко от Невы.
  И вот я,  с Верой Алексеевной , в её выходные, обходили квартал за кварталом центральные районы города в поисках похожей парадной.
   И один раз я каким-то  неведомым чувством « узнал это место», прежде чем даже  увидел глазами саму парадную.             
   Это был большой четырёхэтажный дом на Восьмой линии Васильевского острова.
      Это была первая победа!
  Вечерами, когда жильцы дома вернулись с работы, мы с Верой Алексеевной обходили коммунальные квартиры в поисках человека, знавшего Людмилу или «тётю Люсю», жившую в этом доме перед войной или в блокаду.
 И нам сказочно повезло- одна девочка 14-15 лет вспомнила, что в их квартире до войны жила «тётя Люся» с маленьким мальчиком.               
   Это была вторая и главная победа! 
Дальше был ЖЭК, где я узнал фамилии  моей мамы и отца, а значит и свою настоящую фамилию. 
     Затем был Военкомат, призвавший отца на войну, его направление в воинскую часть.
Затем работники военкомата помогли найти адрес отца, вернувшегося с войны, но  прописанного в другом районе города.
     Нашу комнату передали другим людям ещё в 1946 году, когда в город стали возвращаться в город эвакуированные ленинградцы и приезжать на работу «лимитчики».
   По указанному адресу мы отца не нашли, так как он оказался после обострения  тяжёлого ранения в военном госпитале. Там и состоялась наша радостная и незабываемая  встреча после шести лет разлуки.
   Когда я закончил школу, а  отца отпустили на несколько дней  из госпиталя домой, он решил, что мы должны обязательно  съездить в Бешкек к моим приёмным родителям, познакомится и поблагодарить их за их доброту и заботу обо мне в тяжёлые военные годы.
  Он очень хотел поехать, торопился…
 Видимо, чувствовал, что немного ему осталось… Но...
Потом, ещё в советское время, я бывал несколько раз в Бешкеке , пока были живы мои приёмные родители.
   Потом был долгий перерыв, связанный с «известными событиями».
Вот я и решил, видимо в последний раз, навестить  могилы моих дорогих приёмных родителей…
Сын отговаривает, невестка тоже…
Вот сижу и думаю.
Не знаю, получится ли…
Вот такая грустная история…»
                Записал О.К.