Ex homo sapiens ad cosmicam

ex homo sapiens ad cosmicam
  В ряде работ мы подчёркивали, что самой фундаментальной задачей человечества предстаёт создание новых космических интеллектуально-информационных существ в качестве продолжателей вселенской эволюции. Но тут пока слаба именно фундаментальная сторона понимания и проектирования таких существ. Природа самого человека не познана достаточно для этой цели. На самом низком материальном уровне  человек, как и все биологические существа, является сборкой из клеток, которые в свою очередь являются сборками молекул. Первичные молекулы не имеют временнОй динамики, но некоторые сложные молекулярные цепи имеют временнУю динамику в качестве параллельной записи историзма своей жизни.  Сборки типа клеток и организмов имеют выраженную временнУю координату. Параллельно биохимическим процессам формируются и идут электромагнитные процессы. Поэтому биологические существа могут рассматриваться в параллелизме этих материальных процессов. С развитием генетики открылась третья конституэнта параллелизма – информационная. Стало ясно, что биологические существа запрограммированы. Определение жизни стало требовать уточнений. Распад или становление сборок молекул, клеток, органов сами по себе не определяют  смысла жизненных процессов. Главными характеристиками в самом широком определении жизни любой сборки является программирование, достижение,  функционирование и самопознание своей целостности. Мы должны распространить такое определение жизни естественным образом на всю вселенную, метагалактики, галактики, звёзды, планеты и множество других образований и существ. С этой точки зрения, смерть является потерей целостности сборки, соответственно, потерей функций этой сборки при её распаде на сборки более низкого структурного уровня. Стало быть, возникает ревизия понятия души, которая с новой точки зрения содержит, во-первых, исчезнувшие функции сборки, включая поддерживающие эти функции программные модули, во-вторых, записанную на внешние носители памяти совокупность образов распавшейся сборки и ничего более этого. В религиозном плане актуальным становится рассмотрение влияния образов, записанных в память, на оставшиеся в живых сборки, находившиеся в контактах. Важно отметить, что концепция целостности в мегамасштабах требует отказаться от конечности скорости взаимодействия, добавив дальнодействие с бесконечной скоростью обмена знанием (наподобие принципа Паули для фермионов в квантовой теории).
  За запрограммированностью всех явлений, разумеется, стоят фундаментальные законы природы.Но тут возникают трудности познания этих связей, поскольку неизбежно при углублении в подобный предмет встаёт проблема роли, участия вселенского  Разума. Констатация доминирования Разума ни у кого не вызывает сомнения. Но с разумностью человек связывал себя и гипотетические сверхсущества. А в чём и как манифестирует Разум, остаётся на уровне догадок и гипотез.  И, конечно, мир образов на различных носителях памяти во вселенной, мир высших абстракций логики и математики, автономных от материальности, не нуждающихся в пространстве и времени, врывается как высшая реальность, имеющая свои законы, от познания которых мы пока далеки. Но не признать существование нефизического, особенного, интеллектуального взаимодействия (типа дальнодействия между фермионами в принципе Паули) мы не можем. Поэтому настоящая цифровизация и создание космического интеллектуального виртуального существа, а до этого информационного электромагнитного существа  должны неизбежно  включать в себя познание и осознание виртуального интеллектуального мира как приближения к абсолюту, к модели, парадигме, мифологеме неопределяемого Единого.
  В концепции расширенного определения жизни во вселенной неизбежно возникает целая иерархия интеллектуально развитых существ. Для существ ступенькой ниже представители более высокой ступени предстают в земном понимании как боги.  Боги, когда-то бывшие на планете Земля, придумали. точнее, адаптировали структуру биоробота, состоящего на самом низкотемпературном уровне из кристаллов, на более тёплом уровне из длинных молекул, затем из клеток и даже автономно передвигающегося существа, когда  биохимической и электромагнитной автономностями стали управлять генно-информационные  программы. Для роботов-рабов этого было, в принципе, достаточно. Собственно, это были вирусы, бактерии, водоросли, грибы, растения, животные. Когда сроки наказания и пребывания богов на планетах-лагерях истекли, встал вопрос о преемственности. Поскольку надо было продолжить в лагере управление хотя бы в экспериментальных целях, для функции управления надо было устроить причастность наследующих управляющих существ к абсолюту как к базе абстрактного знания и ведущих вселенских программ. Вопрос встал о мере. Доступ к вселенскому разуму содержал внутри себя парадоксы, противоречия, точнее, бесконечно множащуюся многогранность. На практике в этом лагере в трёхмерности достаточно было различать 12 граней (додекаэдрическая симметрия), с учётом антимира 24 грани, но примитивная мысль чаще всего ограничивалась двумя сторонами-противоположностями, что, конечно, искажало естественную картину, превращая мир в грубую однозначную модель, в вечную войну, в противостояние, в чёрно-белую или серую жизнь. В конце концов боги приняли компромиссное решение, разрешив расширение доступа лишь для тех особей, которые продвинутся в абстрактном мышлении и регулярных связях с единой программной операционной вселенской системой. Это интеллектуальное нематериальное дальнодействие при наличии природных способностей и  весьма трудоёмкой практики множащихся связей с абсолютом, вселенским разумом может превратить управляющее существо в бога, в высшее существо как субъект управления от имени вселенского разума...
 На самом деле зачатки нефизического интеллектуального взаимодействия проявляются при возникновении вселенной на уровне фундаментальных частиц. Фермионы, обменивающиеся бозонами полевым способом или взаимодействующие с бесконечной скоростью безэнергетически с помощью знания, интеллектуального дальнодействия как между собой (принцип Паули), так и с абсолютом, являются основаниями вселенных. Как на разных уровнях происходит взаимодействие посредством чистого знания, остаётся загадкой и требует создания теории знания. Автор пытался в этом направлении сконструировать уравнение и ввести понятия ноуледжона (кванта знания), информона (кванта информации) и интента (микропрограммы). На высоких уровнях вселенской организации становятся важными избирательные алгоритмы, фильтры, решета (подобно решету Эратосфена для нахождения простых чисел). Избранность интеллектуальных существ единой программой (или программой Единого) не связана напрямую с генетикой, только лишь с природными способностями – она связана больше с воображением, мыслительными усилиями, интеллектуальными трудами, практикой повторений и умножения связей с абстрактными образами, с абсолютом, вселенским разумом. Интересно и поучительно тут отметить, что появление квантовой теории привело к существенному перевороту в представлениях и понятиях. В некоторых учебниках по квантовой механике  дуализм частица-волна представляют как единое энергетическое целое, сочетающее в себе свойства и частицы, и волны. На самом деле это не так. Волна, волновая функция тут представляет  собой волну вероятности – математическое понятие (квадрат модуля волновой функции является плотностью вероятности нахождения частицы). Физические волновые проявления могут возникать или не возникать в результате экспериментов. «Макс Борн использовал эту идею волны вероятности и дал на языке формализма ясное определение математической величины, которую можно интерпретировать как волну вероятности. Волна вероятности являлась не трёхмерной волной типа радиоволн или упругих волн, а волной в многомерном конфигурационном пространстве. Эта абстрактная математическая величина стала известной благодаря исследованиям Шредингера» (Вернер Гейзенберг.Физика и философия. Часть и целое. – М.:1989, с.9). В основаниях квантовой теории произошёл переход от классического описания поведения куска энергии к описанию вероятности распределения этой энергии, т.е. важнейшим посредником включилось знание.
  При регулярных контактах посредством сновидений, иллюзий, галлюцинаций может происходить устойчивое образное повторение, тождественное религиозному богоявлению. И есть исходные парадигматические мифологемы, гораздо более устойчивые и содержательные, чем врождённые способности и бессознательные спорадические контакты. Невозможно не согласиться с тезисом о первостепенной роли парадигматической мифологемы. Действительно, самые ранние важнейшие космического масштаба мифологемы повторяются с удивительной регулярностью и открываются именно продвинутым, избранным по интеллектуальным трудам и достижениям посвящённым, а не ленивым и малограмотным профанам. Примером такой мифологемы и даже моделью вселенной является образ крылатой змеи, контакт с которой открывает пути познания истины вселенского устройства. Этот образ повторяется в ведущих мифологемах земных цивилизаций.
    Во всяком случае мифологемы, воспринимаемые  индивидуально или коллективно осознанно как устойчиво повторяющиеся управляющие и ментально возвышающие программы, парадигмы, цели, решения, записи на скрижалях вселенской памяти, имеют первостепенное значение для реализации феномена богоявления.



ДЛЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО ЧТЕНИЯ
ВЕРНЕР ГЕЙЗЕНБЕРГ
«Современное естествознание проникает в наше время в другие части света, где культурные традиции сильно отличаются от европейской цивилизации. Наступление новой естественнонаучной и технической деятельности должно вызвать там гораздо более сильные потрясения, чем в Европе, так как изменения в условиях жизни, происходившие в Европе постепенно в течение 2 — 3 столетий, там должны произойти в течение нескольких десятков лет. Нужно ожидать, что эта новая деятельность во многих случаях проявляется как разрушение старой культуры, как бесцеремонное и варварское вмешательство, нарушающее зыбкое равновесие, на котором зиждется всё человеческое счастье. Этих последствий, к сожалению, нельзя избежать, с ними надо примириться как с характерной чертой нашего времени. И все же даже в этом отношении революционный дух современной физики до некоторой степени может помочь привести в соответствие древние традиции с новыми тенденциями в мышлении. Так, например, большой научный вклад в теорию физики, сделанный в Японии после войны, может рассматриваться как признак определённой взаимосвязи традиционных представлений Дальнего Востока с философской сущностью квантовой теории. Вероятно, легче привыкнуть к понятию реальности в квантовой теории в том случае, если нет привычки к наивному материалистическому образу мыслей, господствовавшему в Европе ещё в первые десятилетия нашего века.
Естественно, эти замечания не должны пониматься как недооценка вредного влияния, которое, вероятно, привносится или ещё будет привнесено старыми культурными традициями в процессе научного прогресса. Но так как всё это развитие давно вышло из-под контроля человека, то мы должны признать его как одну из существенных черт нашего времени и попытаться, насколько возможно, связать это развитие с теми человеческими ценностями, которые являлись целью древних культурных и религиозных традиций.
При этом имеет смысл привести одну притчу из истории религии хасидов. Жил старый раввин, священник, который был известен своей мудростью и к которому люди шли за советом. Пришел к нему один человек в отчаянии от всех происходивших вокруг него изменений и стал жаловаться на всё то зло, которое происходит по причине так называемого технического прогресса. „Разве имеет цену весь технический хлам, — сказал он, — когда думают о действительной ценности жизни?“
Раввин ответил: „Всё в мире может способствовать нашему знанию: не только то, что создал бог, но и всё то, что сделал человек“.
—Чему мы можем научиться у железной дороги? — спросил в сомнении пришедший.
Тому, что из-за одного мгновения можно упустить всё.
— А у телеграфа?
— Тому, что за каждое слово надо отвечать.
— У телефона?
— Тому, что там слышат то, что мы здесь говорим.
Пришедший понял, что думал раввин, и пошёл своей дорогой.
Наконец, современное естествознание врывается в те страны, в которых в течение нескольких десятилетий создавались новые положения веры как основа для новых могучих общественных сил. В этих странах современная наука обнаруживает себя как в отношении содержания этих положений веры, ведущих свое начало от европейских философских идей XIX в. (Гегель и Маркс), так и в отношении феномена веры, который не признаёт никакого компромисса с другими взглядами. Так как современная физика из-за своей практической пользы и в этих странах играет большую роль, то едва ли можно избежать того, что и там будет ощущаться ограниченность новых положений веры теми, кто действительно понимает современную физику и её философское значение. Поэтому, для будущего будет, по-видимому, плодотворным духовный обмен между естествознанием и новым политическим учением. Естественно, что не надо переоценивать влияние науки. Но открытость современного естествознания, вероятно, в состоянии помочь большим группам людей понять, что новые положения веры для общества не так важны, как предполагалось до сих пор. Таким образом, влияние современной науки может оказаться очень благотворным для развития терпимости к иным идеям и потому стать весьма полезным...
Язык, по крайней мере в определённой степени, уже приспособился к действительному положению вещей. Но он не является настолько точным языком, чтобы его можно было использовать для нормальных процессов логического вывода, этот язык вызывает в нашем мышлении образы, а одновременно с ними и чувство, что эти образы обладают недостаточно отчетливой связью с реальностью, что они отображают только тенденции стать действительностью. (Вернер Гейзенберг. Физика и философия. Часть и целое. – М.:1989. с.83).
КАРЛ ГУСТАВ ЮНГ
Карл Густав Юнг – великий швейцарский психолог и психиатр. Последователь Фрейда. Основатель «аналитической психологии». Задачей аналитической психологии Юнг считал толкование архетипических образов. Ввел технику «свободных ассоциаций». Развил учение о коллективном бессознательном, в образах которого (так называемых архетипах) видел источник общечеловеческой символики, в том числе мифов и сновидений. Ввел термины «интраверсия» (погруженность в самого себя) и «экстраверсия» (постоянное стремление к конфликтам с другими людьми). Центром личности Юнг считал «самость» - стремление к индивидуальности.
Основные положения теории личности. Психика человека включает три уровня: сознание (делится на персону и Ego), индивидуальное и коллективное бессознательное. Определяющая роль в структуре личности отводится коллективному бессознательному, которое имеет врождённый характер и образуется из следов памяти, оставленных всем прошлым человечества. Коллективное бессознательное проявляется у отдельных людей в виде архетипов ("первичная модель", прообраз) — общих для всех людей направления идей, обобщенного опыта предков.
Персона — самый поверхностный слой-маска в структуре сознания. Она включает социальные роли. Это наше публичное лицо. Здесь важное значение придается анализу различного рода символов покрытия себя (одежда), рода занятий (орудия труда, портфель) или социального статуса (автомобиль, дом, диплом). Однако основную роль в сознательной жизни человека играет не Персона, а более глубокие слои сознания — Ego. Являясь одним из основных архетипов личности, Ego создает ощущение осознанной связанности и непрерывности течения мыслей, чувств и действий. Хотя Ego и возникает из бессознательного, но имеет только сознательное содержание, которое образовалось из личного опыта.
Индивидуальное бессознательное складывается из переживаний, бывших когда-то осознанными, а затем забытых и вытесненных из сознания. Оно включает в себя "Тень" (что человек считает низким и аморальным в себе), "Анима (у мужчин) и Анимус (у женщин)"(вытесненные из сознания нежелательные представления о себе как о мужчине или женщине) , а также "Самость"(внутренний руководящий фактор целостной личности, некая "идеальная личность").
Архети;п  — универсальные изначальные врождённые психические структуры, составляющие содержание коллективного бессознательного, распознаваемые в нашем опыте и являемые, как правило, в образах и мотивах сновидений. Те же структуры лежат в основе общечеловеческой символики мифов, волшебных сказок.


МИРЧА ЭЛИАДЕ
«...начиная с Ксенофана (приблизительно 565-470 до н. э.), первого, кто отверг «мифологичность» богов Гомера и Гесиода, понятие mythos утратило у греков всякое религиозное и метафизическое значение. Противопоставленный как логосу, так позднее и истории, mythos в конце концов стал  обозначать «то, чего не существует в действительности». В свою очередь, иудаизм и христианство отбросили в сферу «иллюзии» и «обмана» всё, что не было узаконено и канонизировано одним из двух Заветов. Мы же придаем слову «миф» совсем не этот смысл (хотя он и самый распространённый). Нас интересует, если говорить точнее, не та ментальная стадия, не тот исторический момент, где миф  стал вымыслом. В первую очередь мы будем исследовать те общества, где миф является (или был до самого последнего времени) «живым» в том смысле, что он предлагает людям примеры для подражания и этим сообщает значимость человеческой жиз ни. Понять структуру и функцию мифов в таких традиционных обществах — значит не только прояснить некий этап в истории человеческой мысли, но и лучше понять одну из важнейших категорий современной жизни».
Мирча Элиаде. Аспекты мифа. – М.:2010, с.11-12.


ПЬЕР ТЕЙЯР ДЕ ШАРДЕН
«Зачем стремиться увидеть? И почему специально направлять взор на человека?
Видеть . Можно сказать, что в этом вся жизнь, если не в конечном счете, то, во всяком случае, по существу. Существовать полнее — это все больше объединяться: таково резюме и итог данного произведения. Но, как это будет показано, единство возрастает лишь на основе возрастания сознания, то есть видения. Вот, несомненно, почему история живой природы сводится к созданию — в недрах космоса, в котором можно различать все больше, — все более совершенных глаз. Не измеряются ли совершенство животного, превосходство мыслящего существа силой проникновения и синтетической способностью их взгляда? Стремиться видеть больше и лучше — это не каприз, не любопытство, не роскошь. Видеть или погибнуть. В такое положение поставлено таинственным даром существования все, что является составным элементом универсума. И таково же, следовательно, но на высшем уровне, положение человека.
Но если действительно столь жизненно важно и приятно знать, то зачем все же обращать наше внимание преимущественно на человека? Не достаточно ли — до скуки — человек описан? И не привлекательна ли наука как раз тем, что направляет наш взор на предметы, на которых мы можем наконец отдохнуть от самих себя?
Мы вынуждены рассматривать человека как ключ универсума по двум причинам, которые делают его центром мира.
Прежде всего субъективно, для самих себя, мы неизбежно — центр перспективы . В силу наивности, по-видимому, неизбежной в первый период, наука вначале воображала, что она может наблюдать явления в себе такими, какими они протекают независимо от нас. Инстинктивно физики и натуралисты вначале действовали так, как будто их взгляд сверху падает на мир, а их сознание проникает в него, не подвергаясь его воздействию и не изменяя его. Теперь они начинают сознавать, что даже самые объективные их наблюдения целиком пропитаны принятыми исходными посылками, а также формами или навыками мышления, выработанными в ходе исторического развития научного исследования.
Дойдя до крайней точки в своих анализах, они уже толком не знают, составляет ли постигаемая ими структура сущность изучаемой материи или же отражение их собственной мысли. И в то же время они замечают — как обратный результат их открытий, — что сами целиком вплелись в то сплетение связей, которое рассчитывали набросить извне на вещи, что они попались в собственную сеть. Метаморфизм и эндоморфизм, сказал бы геолог. Объект и субъект переплетаются и взаимопреобразуются в акте познания. Волей-неволей человек опять приходит к самому себе и во всём, что он видит, рассматривает самого себя.
Вот кабала, которая, однако, тут же компенсируется некоторым и единственным в своем роде величием.
То, что наблюдатель, куда бы он ни шел, переносит с собой центр проходимой им местности, — это довольно банальное и, можно сказать, независимое от него явление. Но что происходит с прогуливающимся человеком, если он случайно попадает в естественно выгодную точку (пересечение дорог или долин), откуда не только взгляды, но и сами вещи расходятся в разные стороны? Тогда субъективная точка зрения совпадает с объективным расположением вещей, и восприятие обретает всю свою полноту. Местность расшифровывается и озаряется. Человек видит».
(Пьер Тейяр де Шарден. Феномен человека. – М.: Прогресс,1965. с.1)
"Сознание с полной очевидностью проявляется лишь у человека, следовательно, это единичный случай, не интересный для науки". Так, может быть, сказали бы мы раньше. Теперь мы скажем иначе: "Сознание проявляется с очевидностью у человека, следовательно, обнаруживаемое в этой единичной вспышке, оно имеет космическое распространение и как таковое окружено ореолом, продлевающим его в пространстве и времени беспредельно".
Отсюда следуют определенные выводы. И я не представляю себе, как можно было бы от них уйти, сохраняя в то же время хорошую аналогию со всей остальной наукой. В глубине нас самих, бесспорно, обнаруживается внутреннее, открываясь как бы через разрыв в центре существ. Этого достаточно, чтобы в той или иной степени это «внутреннее» существовало везде и всегда в природе. Раз в одной точке самой себя ткань универсума имеет внутреннюю сторону, то она неизбежно двусторонняя по самой своей структуре , т. е. в любой области пространства и времени, так же, как она, например, по структуре зерниста. Таким образом, у вещей имеется не только внешнее, но и сопротяженное ему, нечто внутреннее .
(Пьер Тейяр де Шарден. Феномен человека. – М.: Прогресс,1965. с.9)
«В заключение мне остается лишь уточнить свою мысль по трем вопросам, которые обычно затрудняют моих читателей: а) какое место оставлено свободе (и, значит, возможности гибели мира); б) какое значение придается духу (по отношению к материи); в) какое различие имеется между богом и миром согласно теории космического свертывания?
Что касается шансов на успех космогенеза, то из занятой здесь позиции нисколько не следует, я настаиваю на этом, что конечный успех гоминизации обеспечен с необходимостью, фатально. Без сомнения, «ноогенетические» силы сжатия, организации и интерьеризации, под действием которых происходит биологический синтез мышления, ни в какой момент не ослабляют своего воздействия на человеческую ткань — из этого вытекает отмеченная выше возможность уверенно предвидеть, если все пойдет хорошо , некоторые точные направления будущности. [53]Но по самой своей природе, об этом не следует забывать, упорядочивание крупных комплексов (то есть организация их всё более невероятных, хотя и связанных между собой, состояний) происходит в универсуме (особенно в случае человека) лишь двумя связанными между собой способами: 1) в результате пробного использования благоприятных случаев (появление которых вызывается игрой больших чисел) и 2) во второй фазе, путём сознательного изобретения. Это означает, что как бы упорно и настоятельно ни действовала космическая сила свертывания, ее действие внутренне затрудняется неопределенностью формирования факторов двоякого рода: внизу — случайности, вверху — свободы. Заметим, однако, что при развитии процессов в очень больших ансамблях (подобных ансамблю, который составляет человеческая масса) увеличивается тенденция «неминуемости», вместе с увеличением втянутых в процесс элементов растут шансы на успех со стороны случая, уменьшаются шансы на отказ или ошибку со стороны свободы. [54]
Что касается значения духа, то я замечу, что с феноменалистической точки зрения, которой я систематически придерживаюсь, материя и дух выступают не как «предметы» ("choses"), «натуры» ("natures"), а как простые, связанные между собой переменные, для которых необходимо определить не скрытую сущность, а функциональную кривую от пространства и времени. И я напоминаю, что на этом уровне размышления «сознание» выступает и должно рассматриваться не как своего рода особенная и наличная сущность, а как «эффект» ("effect"), как специфическое свойство сложности.
И, наконец, чтобы раз и навсегда покончить с опасениями «пантеизма», постоянно высказываемыми некоторыми сторонниками традиционного спиритуализма по поводу учения об эволюции, как не видеть, что в случае конвергентного универсума , как я его представил, универсальный центр объединения (как раз для осуществления своей функции движущего, собирающего и стабилизирующего начала) никоим образом не возникает из слияния и смешения элементарных центров, которые он объединяет, а должен рассматриваться как предсуществующий и трансцендентный. Если хотите, весьма реальный, но абсолютно закономерный «пантеизм» (в этимологическом значении слова), ибо если в конечном счете мыслящие центры мира действительно образуют "единое с богом", то это состояние достигается не путём отождествления (бог становится всем), а путем дифференцирующего и приобщающего действия любви (бог весь  во всём )...
(Пьер Тейяр де Шарден. Феномен человека. – М.: Прогресс,1965. с.102).