Письма Учителю. Порка

 "         Отвлечемся, граф, от вчерашней грустности. 

 Пролистаем Ваш 1881 к весне. Вновь случайная встреча. Судя по строчкам дневника, старик заинтересовал Вас.

 Рычагов Иван Иванович, участник русско-турецкой. Под Севастополем ранен в плечо и ногу. С тех пор и кандыбит по белу свету.

 Служил на корабле боцманматом.

 Споткнулся, Лев Николаевич, на этом слове.

 Оказывается, отнюдь не боцман, его помощник. Судя по воспоминаниям самого Ивана Ивановича, марсовый.

 "На мачте в 35 сажен. Лестниц уж нет, ногу завернешь, а руками работаешь."

 Волна с колокольню. Когда уходит, опять на мачту. Как тараканы.

 Привел ужасающую статистику потерь во время русско-турецкой  1828-1829:

 " Пошло их 15 партий из Тульской губернии по 500 человек, а вернулось 40 человек."

 Простой народ, расхожий материал. Поманят, поманят, да в мясорубку. А чтобы не брыкался, перед вечным освобождением от земных тягот, ещё и накажут.

 "Пороли на пушке линьками по 500."

 Эволюция орудий наказаний весьма примитивна. Что есть под рукой палача, то и годится. Батоги, розги, кнуты и плети. Ну и Ваши, "послебальные" шпицрутены. Ну и тот безвестный, испоротый до смерти, некая мифическая реинкарнация Императора.

 Вернемся, однако, к морской экзотике телесных наказаний. Соленый матросский юмор, утешением на раны поротого.

 -Поцелуй, -говорил в таких случаях Иван Иванович, -дочь пушкаря.

 Судя по записи, пороли и его, наказывал и сам. Тем, что под рукой, обрывок веревки с узлом на конце. Некий морской садомазохизм, узаконенный общей системой насилия.

 Думаю, все эти приемы перешли в великосветские салоны. Но в отличие от тех бедолаг, здравствуют, принося оргазм поротому буржуину.

                Ваш ученик ЕС.

 A propos!

 Удивительно то, что "поцелуй дочки пушкаря" официально закончился ещё при Вашей жизни. Но думаю, неформально здравствует и даже процветает. Особенно сейчас"