Глава 2

   Катерина окончательно пришла в себя и вновь обрела всегдашнюю практичность и рациональность. Бывают войны ее, бывает, что нужно выступить союзником, но бывают войны, которые не имели к ней отношения. Эта война была точно не ее.
Ее незваный гость снова прикрыл глаза и замер. Не было видно даже, что он дышит. В какой-то момент Катя невольно подумала… Наконец он очнулся от анабиоза, медленно открыл глаза и отрешенно произнес:
   – Странное ощущение. Никогда не думал, что переживу подобное. Последнее, что я помню, как мы играли в Столешниковом. Мы захватывали штаб наполеоновской контрразведки.
   – Захватывали штаб? – недоверчиво переспросила Катя.
   – Детьми играли. Все. Потом ничего. Потом этот жуткий звенящий колокол вместо головы и вы…
   – Ну да, ну да… Сколько же вы вчера выпили?..
   Он слегка пожал плечами:
   – Не знаю. Я вообще не пью…
   – Вообще, это понятно, – усмехнулась Катя. – А вчера сколько?
   – Да нет, – тем же тоном ответил он. – Я иногда на отдыхе могу попробовать местной текилы. Лошадку. Ну две. И все, собственно.

   Катя внимательно взглянула на гостя. Чистая, ровная,  ухоженная кожа лица, без намека на мешки под глазами, подтверждала его слова.
   – Так, – она взяла с подоконника зарядку и подключила смартфон. Через пару минут он уже запустился, и она строгим голосом произнесла:
   – Посмотрите на меня.
   Он слегка приподнял голову.
   – А, ну да, – Катя присела перед ним и щелкнула кнопкой камеры.
   – Зачем? – недоуменно проговорил он.
   – Будем вас идентифицировать! – усмехнулась Катя.
   Она быстро обрезала кадр, оставив только лицо, и открыла браузер.
   – Сейчас попробуем найти ваше фото в сети. Вы ведь наверняка участвовали в каких-нибудь выставках, форумах, да и соцсети никто не отменял.
   – Соцсети? – с сомнением переспросил он.
   – Ну да! ВКонтакте, Одноклассники, Сетка… – Катин палец привычно перебирал кнопки на экране, а сама она уже победно ликовала, радуясь своей идее.

   Однако через пару минут она уселась на пуфик, разочарованно глядя на экран с бесстрастным сообщением «Подобных изображений не найдено».
   – Ну что там? – в его голосе явно слышался интерес.
   – Пусто. Ничего. – Катя с легкой злостью посмотрела на смартфон и зажала его в руках.
   – Ничего удивительного, – вдруг совершенно спокойным голосом проговорил он. – Мы работаем в закрытом сегменте рынка. Ни в каких соцсетях…
   – Да в каком сегменте? Какого такого рынка? – воскликнула Катя. – Кто «мы»? И мне совершенно все равно, кто «вы»! Мне нужно понять, кто вы! Мы. Вы… О, господи, вы совсем меня запутали… Мы, вы...
   – Прошу вас, не расстраивайтесь! – в его глазах читалось такое неподдельное сочувствие, что удивленная Катерина даже не нашлась, что ответить. – Мы все в этом мире лишь к концу своего пути понимаем, кто мы. А кому-то не дано этого понять и на смертном одре.

   Катерина смотрела на гостя во все глаза, словно увидела его только что. Перед нею сидел интеллигентный, воспитанный, явно серьезный и непростой человек, дорого и со вкусом одетый, говоривший языком Бердяева, но никак не слесаря Кузьмича. И что это все значит? И зачем это все? Ей? Черт возьми, лучше бы лифт пошел в депо…
   Внезапная мысль пронзила ее и без того кипевший мозг. Она вскочила и почти бегом понеслась в спальню. Шкаф, дверца. Вторая. Фальшпанель. Она резко дернула рукоятку сейфа и от неожиданности тихо вскрикнула. Дверца была заперта, и грубоватая стальная ручка слегка оцарапала ладонь. Катя метнула взгляд на тумбочку. Маленькие бриллиантовые сережки и цепочка с подвеской лежали на месте, а вот перстня… Тьфу, зараза! Перстень красовался на пальце, она его так и не сняла.
   Немного успокоившись, хозяйка вернулась в гостиную. Гость сидел в той же позе, глядя прямо перед собой.
   – Как ваша голова? Может быть, аспирин? Кстати, у меня есть немного текилы. Впрочем, если вы и вправду не пили, то лучше не надо.
   Он молча пожал плечами, словно постеснялся снова сказать «не знаю». Секунду подумав, Катерина вышла и вернулась с тонометром.
   – Засучите рукав! – деловито распорядилась она.
   – Зачем это? – слабо поинтересовался он, но Катя уже сама молча подворачивала рукав рубашки, бросив внимательный взгляд на сгиб локтя. Кожа была девственно чиста.
   – Вы гипертоник? – спросила она через минуту. – 180 на 110, это не шутки! Пожалуй, пора вызывать «неотложку»!
   Он слегка вздрогнул и повел головой.
   – Нет. Не надо. Да. Это бывает. Почти нормально.
   – Что значит «нормально»?! – возмутилась Катя. – Вы хотите получить гипертонический криз? А потом что, инсульт? У меня дома?! Так, сейчас…
   Она решительно встала.
   – Прошу вас, не нужно…
   – Ладно, хорошо. У меня есть мексидол, сейчас принесу. По крайней мере, миллиметров двадцать он сбросит.

   Покопавшись в аптечке и наполнив еще полстакана воды, она вернулась и протянула ему таблетку.
   – Посмотрите на меня, – неожиданно попросил он.
Катя удивленно взглянула ему в лицо.
   В этот момент у нее в глазах словно взорвалась ракета. Через секунду яркая вспышка сменилась ровным белым туманом. Она явно почувствовала, что улыбается этому туману, а в груди стало как-то необычайно легко. Настолько легко, что перестало чувствоваться даже усилие собственного дыхания. В ушах слегка зашумело, и она провалилась во что-то белое и невероятное мягкое…


* * *

   Нежная трель будильника заставила Катю разлепить глаза, и она лениво уставилась в белоснежную ровность потолка. Ей было так хорошо, что страшно было пошевелиться – не спугнуть бы это парящее счастье, что наполняло всю ее суть. «Хорошо-то как!» Эта простая и до жуткости приятная мысль заставила ее вновь прикрыть глаза. Впрочем, следующая мысль была менее приятна, хотя и более практична: «Эх, на работу же!»
   Спустив ноги с кровати и привычно сунув их в тапки, она бодро зашагала обычным утренним маршрутом.
   Умываясь, Катерина удовлетворенно поглядывала в зеркало. На отдохнувшем лице не было и следов от затянувшейся и довольно бурной вечеринки.
   Выйдя на кухню, она машинально взглянула на метеостанцию и на секунду замерла. Часы показывали два часа пополудни. Сегодня же недельная планерка у шефа! В десять! Она бегом вернулась в спальню, схватила смартфон и начала лихорадочно бегать пальцами по экрану. Но аппарат не откликнулся.
   – Черт!! – зарычала она от досады, огляделась в поисках зарядки и рысцой побежала в гостиную.
   Увидев белый провод, выглядывавший из-за спинки дивана, она уселась рядом и воткнула его в аппарат. В этот момент ее внимание привлек лист бумаги, лежавший на сервировочном столике. Катя нахмурилась. Она точно помнила, что не оставляла никаких бумажек, тем паче там, где им не место. Отложив смартфон, она взяла аккуратно сложенный вдвое листок и развернула. Он был исписан мелким ровным почерком:

«Екатерина, прошу простить меня за невольное вторжение и все хлопоты, что я Вам причинил. Свои извинения я принесу лично, завтра в 20:00. А сегодня у Вас выходной. О работе не беспокойтесь, руководство в курсе. Я Вам позвоню. С искренним уважением, Эдуард»

   У Кати бешено заколотилось сердце. Так это… Не сон??? Странный мужик в ее гостиной, который ни черта помнил – это ей не приснилось?! Она в панике оглядела комнату. Все было в полном порядке, все вещи стояли на своих местах, плед на диване чуть съехал тоже явно в момент, когда она села. Прижав руки к груди, где в диком темпе пахал миокард, она обошла квартиру. Все на месте. Даже босоножки, в которых она вчера была, стояли в своем углу в прихожей. Между тем, в кране была вода, а нога, которую она подвернула утром, не болела. Подвернула? Она? Утром? В общем, все было как обычно, если не считать дурного сна и этого клочка бумаги. Клочка, в котором было написано…
   «Так, стоп, Катька! А что написано-то? Что за хлопоты он причинил? Вчера в ресторане была какая-то разборка, да. Точно! Но…»
   Попытка выстроить логическую защиту провалилась, разбившись о «невольное вторжение». Потому что записка была в ЕЕ квартире!
   Модные туфли, носки с неброским рисунком, белоснежная, почти не мятая рубашка, расстегнутая до самого ремня, за что он потом так смущенно извинялся. И породистое лицо с деревенским синяком над правым виском.
   Эта яркая картина всплыла мгновенно и во всех подробностях. Катя мучительно напряглась, пытаясь вспомнить, как он ушел, куда делся. Да, как появился, он и сам не знал, но вот как ушел… Кажется, она меряла ему давление. Точно. Катя пронеслась на кухню и распахнула свой аптечный ящик. Бокс с тонометром лежал на обычном месте. Она лихорадочно схватила прибор, включила и вызвала память последнего измерения. 123/79. Это были ее цифры где-то двухнедельной давности.
   Она вернулась в гостиную и включила смартфон. Пара пропущенных звонков, десяток сообщений – все незначительное. Немного подумав, она набрала номер.
   – Юль, привет! Ты как? Жива? Ясно… Да ничего! Слушай, ты же до конца была? Ну да, вместе. Черт, да не помню я. Так, погоди. Там из чужих был кто, не помнишь? Ну незнакомых, каких чужих! А тебя кто отвозил? Юляшка, родная, а теперь вспомни… Я с кем уехала? Хватит ржать! Я серьезно! Саша-Маша повезли? А почему они? Ладно, ясно. Все, пока-пока.
   Все двенадцать девчонок и трое ребят, до которых она дозвонилась, в один голос сказали, что на вечеринке были только свои, разъезжались по-разному, ее вызвались подвезти Сашка с Машей, неразлучные маркетологи, которых так и звали – Саша-Маша. Странно только. Они ведь живут совсем в другом районе.
   Катя глянула на часы. Половина третьего. Ехать на работу уже нет смысла. Звонить больше некому. Да и незачем – показания, что называется, сходятся. Впрочем, есть еще человек, с кем можно поговорить. Ее, конечно, на вечеринке не было, да это и неважно уже. Она схватила телефон и быстро набрала номер.
   – Мила? Можешь говорить? Привет. Да, я. Послушай, я очень нарушу твои планы, если приглашу на кофе? Часов на шесть? Завтра? Ох, мне бы… Ладно. Прекрасно, спасибо тебе. Давай тогда завтра в «Бар Лускони», в кабинете. Спасибо, жду.
   Миокард угомонился, голову успокоил намеченный план. Все остальное должен забрать душ. «Хорошая мысль!» – подумала она и пошла в ванную, на ходу стягивая халат.
   «Подойдя к ванне, она прокусила губу, чтобы не закричать от ужаса. В узком белоснежном ложе, скрючившись и неловко подломив руку, лежал ее утренний гость. Его белая рубашка была вся в темно-красных пятнах…»
   – Да, Катька, тебе точно или начинать детективы писать! – попробовала она насмешкой остудить расшалившееся воображение. – Или нервы пора лечить…
Сорок минут спустя Катерина была снова чиста, бела, неимоверно хороша собой, абсолютно самоуверенна и чертовски голодна. Завтра она будет ужинать в «Бар Лускони». В ресторанчике очень недурная кухня, борщ – так просто вовсе неземного вкуса. Но тема встречи вряд ли поспособствует пищеварению. Если вообще будет время взять в руки приборы. Но это завтра. А сейчас…

Сама готовить Катя не любила. Нет, умела – и не только пожарить картошку на сметане или сотворить пудинг. Но двухэтажный холодильник бережно хранил лишь немного сливочного масла, обезжиренного творога, пару йогуртов и коллекцию сыра, от классики типа «Маасдама» и «Ламбера» до «Буффелкаас», лосиного «Moose cheese», а иногда даже «Casu marzu».

Дело в том, что готовить ей было попросту некогда. Десять часов своей жизни Катя ежедневно отдавала работе, час-полтора уходили на дорогу, час она носилась по дому, «наводя порядок» (проверяя, сильно ли за день подсохла земля у многочисленных цветов и по-прежнему ли прямо висят картины). «Плановые мероприятия» завершали стирка, глажка и «душевные процедуры», как сама Катя любовно-насмешливо отзывалась о своей страстной любви к приему душа. Ну согласитесь, когда тут готовить?

Да и некому. Сама Катерина гурманом не была, легко могла и чашкой кофе с сыром перебиться. А гостей у себя она не любила. Шумные, неаккуратные. Даже самые близкие и хорошие девчонки. О мужчинах уж лучше и не упоминать. Пару раз, когда она решилась отметить у себя Новый год и собственный день рождения, пригласив родителей и пару-тройку подруг, запомнились ей надолго. Неделю после каждого такого сабантуя она восстанавливала свою норку, часами ища то одно, то другое. Гости брали с полок книги, статуэтки, даже бонсай – «я просто посмотрю!», через минуту уже бежали к другой полке, оставив взятую вещь буквально где придется. Но только не там, где она мирно жила до этого половецкого набега.

   При мысли о еде тихо урчавший желудок издал истошный вопль, и Катя, отчаянно крякнув, снова взяла смартфон. Яндекс? Самокат? Вкусвилл? При всем богатстве выбора выбор оказался невелик.
   – Эль Чико? Здравствуйте! Примите заказ на доставку. Ваш фирменный гамбургер, Энсалада дель Мар. Да. Да, белый.
   В предвкушении такого подарка желудок тут же присмирел, а Катя принялась готовить стол.
   Через полчаса заиграл звонок домофона. Катя  в этот момент была в гостиной, и коридор до прихожей она пролетела птицей, на ходу доставая из кармана приготовленную сотенную бумажку на чай. Распахнув дверь, она протянула было руку за пакетами, но мальчишка-курьер, темненький, лет двадцати, немного отпрянул и глянул на нее так, словно увидел живого пророка. Впрочем, нет. Скорее, живую русалку… Тут Катя боковым зрением увидела себя в огромном зеркале встроенного гардероба. Во весь рост и, что называется, во всей красе. Поясок ее зеленого шелкового халата, и впрямь похожего на русалочью чешую, от пробежки по коридору – как бы это выразиться… – распоясался, легкомысленно открыв всю прелесть ее декольте.
   – Глазки простудишь! – насмешливо шикнула она на обалдевшего пацана, вырвала у него пакеты, сунула бумажку и захлопнула дверь.
   Повернувшись, она снова глянула в зеркало.
   Из зазеркалья на нее смотрела царица Екатерина, Екатерина III, как частенько звали ее за глаза и коллеги, и подружки. Ну, с царицей все понятно: круглолицая, словно ожившее царственное полотно XIX века, с премилыми ямочками на пухлых щечках, губы, в которых угадывается задорная улыбка, даже если хозяйка серьезна. Маленький точеный носик – мечта любого скульптура, а под неприлично пышными бровями – огромные кошачьи серо-голубые глаза. В общем, одно слово – кошка. Катя мотнула головой, и ее аппетитный бюст прикрыл тугой русый хвост, завершая картинку.

За умение одеваться стильно, а порой и роскошно, чем она подчас грешила на работе, но больше за невозмутимость и некоторую надменность, с которой Катя второй раз повторяла кому-нибудь распоряжение (обычно ее понимали с первого…), ее окрестили барыней. А потом кто-то из маркетологов, ища подходящую картинку, наткнулся на портрет Екатерины III и ахнул: «Так это же наша Катерина!». Забавная новость быстро разлетелась по офисам. Долетела она, конечно, и до Кати. Катерина посмеялась, но запомнила. И на ближайшем корпоративе подбила Настю из отдела снабжения на «сюрприз». Когда до нее дошла очередь произнести тост, Настя встала и громко заявила:
   – Российская империя в царствование Екатерины III значительно расширила свои пределы в Средней Азии, добилась умиротворения Кавказа и повысила свой авторитет на международной арене. Давайте выпьем за процветание России и Эй-Ти Текнолоджис, за Екатерину Третью! – и подняла бокал в сторону Кати.
Мхатовская пауза заполнилась вытаращенными глазами и отвисшими челюстями. И только шеф, хитро ухмыльнувшись, поднял бокал:
   – Верно сказала, за Екатерину! И за наш общий успех!

   Разложив почти рождественский ужин и натянув перчатки, Катя стала уплетать «самый вкусный гамбургер, который можно купить за деньги», тихонько мурча от удовольствия. Покончив с гамбургером, она принялась за испанский морской салат, ничуть не заботясь о полнейшем гастрономическом безобразии такого сочетания…
Гастрономические изыски от известнейшего в городе ресторана наполнили воздух легкостью, звуки красками, а жизнь смыслом.
   По всем законам жанра здесь стоило бы упомянуть бокал хорошего итальянского белого вина, и прямо так хорошенько упомянуть. Но Екатерина никогда не нарушала собственного правила. Она не садилась за руль даже «понюхав» пятьдесят грамм пива. Этой ее «слабостью», нужно признать, часто и нагло пользовались все ее подружки. Да и ребята, бывало, эксплуатировали ее как бесплатное такси. Впрочем, они так думали. На самом деле это Катерина решала, кого она подвезет. Если подвезет. Сама же она вызывала такси только в самых крайних случаях. А сегодня у нее было предчувствие, что сегодня машина ей еще потребуется.
   Наконец на тарелках осталась лишь пара крошек. Она убрала со стола и умылась. В животе стало тесновато, на душе тепло, но в голове снова тревожно.
   «Что это было? Даже вот сейчас – как рассказать, объяснить, сформулировать?» – думала она, сидя за чистым столом. Как объяснить, что она всегда все контролирует – и уж тем более то, а главное, сколько она того выпивает. И что никогда до этого она даже представить себе не могла, что наутро не вспомнит, как добралась домой накануне…
   – Это же бред. Нонсенс. Так не бывает. Так не может быть, потому что не может быть никогда!
   Катя хмурилась все больше, хотя и старалась просто рассуждать, отбросив эмоции и «непередаваемые» утренние впечатления. Спустя пару минут, еще немного пожевав эти невкусные мысли, она решительно поднялась и пошла одеваться. «Да, сама я ни к чему не приду, да и Милу я дернула не кофе же пить, в конце концов!»
Интуиция ее не обманула. Ей просто захотелось на воздух, но выйдя из дома, немного неожиданно для себя она двинулась к стоянке. Открыла ворота и села в машину. Скучавший двигатель довольно заурчал. Этот тихий мерный звук действовал на Катю словно «Ом шанти» – мантра спокойствия.
   Выехав из двора, она на секунду удивилась отсутствию машин. Потом вспомнила – сегодня же на центральном стадионе очередной матч, и улица перекрыта. Она доехала до перекрестка, где у бетонного блока гордо стоял ни много ни мало римский центурион в звании лейтенанта. Завидев черный тонированный мерседес, нагло несущийся по закрытой улице прямо на него, центурион выхватил свою полосатую центурионскую палку, но взмахнуть ею не успел. Катя уже опустила стекло и, обворожительно улыбнувшись властителю дорог, резко свернула под временный знак в поворот.
   Спустя полчаса дерганий и легкого, но глубокомысленного рычания Катя вырвалась на трассу. Она любила иногда выехать на этот небольшой скоростной участок сразу за городом. Там можно было погонять всласть на вполне себе приличной скорости, потренировать и заспанный аккумулятор и обленившийся двигатель, и проветрить собственную голову, выбрасывая ненужные мысли и освобождая место для новых.
   Наконец, выпустив пар и вдоволь надышавшись скоростью, Катя вдруг всем своим существом ощутила, что хочет воды. Нет, не пить, запас в две-три бутылки в двери был всегда. Ей страшно захотелось посидеть у большой воды. Воображение тут же услужливо нарисовало просторный песчаный берег в «Алых парусах».
   – Ну нет. Сначала зону прибоя пусть почистят, – нахмурилась Катя.
Воображение не сдалось, и перед глазами возник красивый, аккуратный причал в «Дельфине».
   – А там людей всегда как на ярмарке в воскресенье! – капризно наморщила носик  Катя.
   Воображение тихо удивилось, а разум тут же бесстрастно констатировал: «Сегодня пятница, пятое июля». Воображение залезло в память, и быстро покопавшись, нарисовало уютные кабинки с видом на запад, стоявшие в углу парка, у самой воды.
   – И что? Там клево, но сейчас там уже все занято. Плюс кучи восторженных детей и взволнованных мамаш, – Катя словно отбивалась от навязчивых коммивояжеров. Она уже знала, куда поедет. Интуиция торжествующе показала воображению длинный язык, взяла Катю за руку и привычно открыла Яндекс.Карты, чтобы глянуть пробки.
   Но навигатор показал, что Катя стоит в чистом поле. Она убрала телефон обратно в держатель и прибавила скорость. Навстречу ей плотными колоннами шли машины, грузовики… Ну как шли – стояли в обычной пятничной пробке, кто пытаясь пораньше попасть домой в спальном районе города, а кто уже спеша побыстрее смыться из этого самого города.
   Катя попала в «зеленую волну», и уже через двадцать минут она неслась по набережной водохранилища. Поставив машину у местной кафешки, она взяла стаканчик капучино и пошла в сторону смотровой площадки. И вот наконец она стояла, опершись на невысокий парапет, смотрела на ленивую воду, далекий левый берег и заросший пышной зеленью остров, потягивала горячий шоколад и думала.

Нужно сказать, это было ее самым любимым занятием. Она начинала думать, едва открыв глаза утром и продолжала, уже прикрыв их маской для сна, глубоким вечером. Но нет, что вы! Вы решили, что глубокой ночью Катерина вела бездумный образ жизни? Ни в коем случае! Ночью ее деятельный мозг, получив полную свободу, начинал безнаказанно бесчинствовать, отправляя распоясавшиеся мысли в такие дебри сознания, куда днем Катя и помыслить… Нет, не боялась. Она попросту туда не думала. Как и все мы.

Ведь наше сознание – когда оно в сознании – работает «канкретно па панятиям», оно ограничено догмами, нормами, правилами, шаблонами и прочими стереотипами. Именно поэтому за полотенцем мы идем в ванную или лезем в комод, серьги и помаду ищем на прикроватной тумбочке (ну, максимум, под ней) и безмерно удивляемся, вытаскивая из стиралки один носок. Или два разных.

Именно поэтому вспомнить, что зарядка от телефона забыта в ванной, а дезика в спальне нет, потому что он закончился и на автомате улетел в мусор, мозг в состоянии осознать только когда мы без сознания. И поэтому же решения многих задач, особенно изящные решения нерешаемых задач приходят во сне. «Ой, а что, так можно было?!» Легко. Достаточно перед сном грамотно сформулировать вопрос мозгу, который делает вид, что засыпает, и отдаться в нежные руки Морфея. Мозг все сделает сам.

Но сейчас Кате было не до сна. Перед ней не стояла задача. Даже хуже: это Катя стояла – перед проблемой. Перед проблемой выбора решения. А проблема состояла в том, что выбора, собственно, не было. Говорят, что выбор есть всегда. Мы вот однажды пришли к выводу, что так оно и есть. А одна хорошая Катина подруга, Нелька Разумовская, как-то в пылу спора заявила ей, мол, когда человек не знает, что стоит перед выбором, это не выбор. Катя тогда задумалась, что это – недостаток входных данных для анализа и оценки ситуации или тупо софистика? Но Нелька в силу исключительно практичного ума и особой житейской мудрости была далека от классической философии и уж тем паче какой-то там софистики.

Как бы там ни было, сейчас с выбором действительно было туговато. Просто выбирать было не из чего. Она всем своим существом чувствовала, что нужно что-то делать, но не могла понять что. А еще она ощущала, что чего-то не сделала. Причем это что-то было такое простое, логичное и очевидное, что… В груди загорелся знакомый фитиль, от которого в голове тут же стало жарко. Все мысли собрались в греческую фалангу и…