И стоял в селе хлебосольный дом...

От тяжелого труда на земле в райские кущи мегаполисов бежит человек, где Эдем этот сегдня волею и властью момоны выродился в ад цифровизации и урбанизации,  где он, замурованный в склепах малогабаритного жилья между временем, занятым сном и беготней в погоне за куском хлеба, еще лупится в ящик, вымывающий у него последние остатки сознания, превращаясь сам в цифру и некое подобие животного, функции которого — поел, полупился в ящик, сдернул, а у кого есть денежка и при работе (а она есть не у всех и сутью своею у всех водится в изобилии у многих может только по разумению пациентов 6-й палаты) смотал между этими делами в Анталью.
Об этом кричал пророк и философ Шукшин, суетливые восторги в адрес которого чаще всего провинциально банальны и отдают дешевым фольклором,  в своем бессмертном рассказе "Верую!"

"Поп легко одной рукой поднял за шкирку Максима, поставил рядом с собой.
— Повторяй за мной: верую!
— Верую! — сказал Максим.
— Громче! Торжественно: ве-рую! Вместе: ве-ру-ю-у!
— Ве-ру-ю-у! — заблажили вместе. Дальше поп один привычной скороговоркой зачастил:
— В авиацию, в механизацию сельского хозяйства, в научную революцию-у! В космос и невесомость! Ибо это объективно-о! Вместе! За мной!..
Вместе заорали:
— Ве-ру-ю-у!
— Верую, что скоро все соберутся в большие вонючие города! Верую, что задохнутся там и побегут опять в чисто поле!.. Верую!"
...
Как это актуально, как каждый брошенный в селе дом (а посчитайте, сколько сегодня их в каждом селе, с обезглавленным производством) этим пророчеством именно и кричит.
В. Шукшин был пророк. А пророки чаще всего в слоге своем и в пророчествах меньше всего медоточивы и чаще всего — прекрасно порой косноязычны.
Это к качеству как бы тяжеловесности его прозы.
...
Жили на земле обустроив ее, дом свой построив на ней дядя Кирилл Семенович Абраменко и тетя Зоя Макаровна. Большой хлебосольный дом.
А потом состарившись, уехали в мегаполис доживать там свой век и в нем в мир иной ушли.
...
А это то — что от этого дома осталось.
 И об этом, сбивающиеся на плач, стихи моего брата.
...
К сказанному стоит присовокупить отрывок из статьи "Пока не поздно" другого выдающегося русского писателя и мыслителя Александра Проханова с его зашкаливающей правды словами:

"Великолепны современные Москва и Санкт-Петербург, Казань и Нижний Новгород. Они, как лучистые звёзды, сияющие в необозримых туманах русских пространств. Это города Русской Мечты. И люди из тусклых городков и деревень стремятся в эти волшебные чертоги. Ищут в этих чертогах себе применение, берутся за любую работу — охранниками, сторожами, водителями такси, ютятся по углам, сколачивают свои деньги на однокомнатные квартирки, где нет места полноценной семье, где люди не хотят рожать, не хотят и не имеют возможности множить свой род. И сегодняшние гигантские мегаполисы, слепящие своей красотой, являются чёрными дырами, которые втягивают в себя русский народ и там его уничтожают.

Возникает жуткий образ, что эти сверкающие, божественной красоты города суть крематории, в которых сжигается русский народ, оставляя после себя пустые деревни, чахлые городки, унылые, прежде кипящие жизнью губернии.

Разговор о расселении людей из больших городов в агломерации, где человек обретает пространство, в котором он множится, плодится, длит свой род, расширяет его в бесконечность, эти разговоры тянутся десятилетиями, и впустую. Государство не может накинуть узду на стихийно разрастающиеся мегаполисы, на убывающее население в сёлах и малых городах".

https://ok.ru/profile/459972409179/statuses/156810596627291

Абраменко Кириллу Семеновичу
и Зое Макаровне посвящается

Заглянул вчера я к дяде в дом.
Дом, где проходило мое детство.
Сколько он затратил в его силы —
Это были трудовые средства.

В улице одним из лучших был.
Проезжая, глаз не отрываешь.
Дяди нет, как дом осиротел —
Грусть, да и тревогу навевает.

А хозяин дома был хорош!
И хозяйка хоть, и моя тетя…
Я от них голодным не ходил
Встретят обогреют и проводят.

А в дорогу скажут: «Приходи!
Приходи, коль если соберешься».
И не раз я в спину не слыхал
Гость незваный, снова ты к нам прешься.

А зимою жуть и холода
Помню, как, бывало, к ним заскочишь —
И на печку быстро лезешь сам,
Сам и разрешения не просишь.

Как приятно вспомнить чудо-печь.
Полежишь. Прогреются все кости.
Вот и уже и дядя в дом вошел…
«Дед, а на печи у нас ведь гости».

С дядей я успел поговорить.
За компанью выпил стакан чаю.
Кратко рассказал, что на селе.
А за точность я не отвечаю.

Тетка напоследок в сумку мне
Положила теплую краюшку:
«Приходи к нам завтра на обед.
Завтра на будут галушки».

5 сентября 2024 г.