Мой брат хирург

 Приняв твёрдое решение – стать настоящим врачом, не просто врачом, а врачом-хирургом, мой брат Валерий очень серьёзно относился к освоению своей будущей профессии. Присутствовать на операциях в качестве ассистента он начал ещё на ранних курсах медицинского института.
 
 Меня в то время полностью охватило увлечение радиотехникой. Я мог часами разбирать несложные схемы различных радиоустройств, размещённых в журнале «Юный техник». Начал посещать радиокружок в Доме пионеров, где с такими же увлечёнными ребятами со всего города обменивался знаниями и необходимыми для поделок радиодеталями.

 Радиодетали для нашего творчества, мы находили, где только можно и нельзя. В магазинах их почти не продавали, поэтому найти на свалке разбитый приёмник или магнитофон, было огромной удачей.
 
 Иногда помогали воинские части, направляя по запросам руководителей радиокружка списанные, устаревшие приборы. Их мы аккуратно разбирали, полученные запчасти использовали для своих поделок.

 На одной из таких разборок мне достался небольшой металлический короб, из которого торчало несколько проводов, а всё пространство между ними было залито битумной смолой. Пытаясь выбить устройство из короба, я натёр на пальце мозоль, который благополучно лопнул, чего я в пылу усердия совершенно не заметил.

 Проблемы начались через несколько дней. Мой палец стал нестерпимо болеть, средняя часть его в районе лопнувшей мозоли начала опухать. Приехавший в это время на практику мой брат Валерий установил однозначный диагноз – панариций.
 
 Идти в больницу я категорически отказывался, решили лечить вначале народными методами. Мой раздувшийся палец помещали в горячую воду, прикладывали различные мази, но боль не унималась.

 Боль всё усиливалась, палец уже не помещался среди своих собратьев. Спать с такой болью я уже не мог, а только жалобно скулил. Идти в больницу по-прежнему не желал и категорически отказывался.

 Несколько лет до этого я увлёкся изготовлением чучел для биологического кабинета школы, этому меня научил старший брат. Его чучела огромных филинов украшали школьный кабинет биологии многие годы. Мной были изготовлены чучела воробьёв, чаек, вороны и степного орла, которого принесли мне из степи мои одноклассники. Много лет потом ученики нашей школы изучали строение птиц по наглядным пособиям изготовленным мной.

 Поэтому у меня дома были скальпель, набор шприцов со стерилизатором, формалин и новокаин в ампулах. Игла же для шприца, почему-то оказалась всего одна, от длительного использования кончик её затупился, а поздним вечером купить новую в аптеке уже не представляло возможности.

 Будущий хирург всё же уговорил меня попробовать вскрыть нарыв дома, на что я согласился, потому что всецело доверял брату. Он попытался сделать несколько уколов новокаина для обезболивания, но иголка шприца ни как не желала прокалывать мне кожу. Я уже дико орал.

 Тогда брат предложил понемногу начать вскрывать нарыв скальпелем, периодически поливая место разреза обезболивающим, я уже был согласен и на это. Оказывается новокаин, совсем не устраняет боль, когда тебе режут палец и поливают разрез обезболивающим. Помучавшись со мной полчаса, всё же сделав небольшой разрез для оттока скопившегося гноя, Валерий предложил подождать до утра, а утром он сделает мне операцию в нормальной операционной местной больницы, где он проходил практику. Наложив марлевый тампон с солевым физиологическим раствором, он перебинтовал мне руку, отложив дальнейшие действия до утра, так как моё терпение уже закончилось.

 Рано утром, когда солнышко ещё только собиралось выйти из-за горизонта, мы с братом уже шли в операционную. Вернее он шёл, а я обречённо брёл рядом с ним, держа больную правую руку левой рукой. Сонные нянечки ещё только сладко потягивались в коридорах хирургического корпуса.

 От боли, после бессонной ночи, мне уже было всё равно, только бы избавиться от этой напасти. Брат усадил меня у операционного столика, провёл все стерилизационно-обеззараживающие мероприятия, облачился в хирургический халат, в это время к нам присоединилась дежурная медсестра в качестве ассистента студентка-практикантка.
 
 Валерий сделал мне два укола обезболивающего, тут из надрезанной нами дома раны обильно потёк гной. Мы были почти у цели, лишь моя боль не позволила нам завершить начатую операцию дома. Брат сделал мне глубокий разрез для оттока жидкости, вставил туда турунду с солевым физиологическим раствором и опять перебинтовал рану. Через пятнадцать минут операция была проведена успешно, боль понемногу затихла и рука уже почти не болела.
 
 Придя домой, я просто уснул богатырским сном и проспал до самого вечера. После этого мне пришлось несколько раз промывать рану в слабом растворе марганцовки, после удаления турунды рана благополучно затянулась. Так что теперь у меня на среднем пальце правой руки осталась метка от моего брата – аккуратный небольшой шрам, теперь уже почти незаметный.

 Осваивая профессию врача, брату Валерию пришлось сталкиваться с рядом курьёзных и к тому же комических случаев. Расскажу об одном из них.

 На кафедре направили его на практику к считавшемуся лучшим диагносту. Это был своеобразный, довольно крупный старик, лет семидесяти четырёх, фронтовик, почти полностью глухой, но сохранивший военную выправку.
 
 Принимать больных он начинал исключительно после обеда, не ранее четырёх часов. Это обстоятельство нисколько не смутило моего брата, наоборот он нашёл в этом ряд плюсов, до четырёх часов вечера можно было заняться своими делами, ну а потом, после приёма больных, после трёх-четырёх часов приёма, как он предполагал, можно и отдохнуть до следующего дня.
 
 Первый звонок предупреждения прозвучал в его голове, когда подойдя к дверям кабинета, он обнаружил толпу больных в количестве более двадцати человек и все исключительно пенсионного возраста. Пройдя в кабинет, Валерий расположился за столом, рядом со скучающей медсестрой и приготовился записывать симптомы и диагнозы.
 
 Пожилой врач, открыл окно, вальяжно усевшись напротив него в мягкое кресло, закурил сигарету и пригласил посетителя. Это была пожилая женщина. Скромно усевшись на предложенный ей стул, сложив свои руки поверх затёртого ридикюля, с надеждой уставилась на доктора.

 Откинувшись на спинку кресла, выпустив облако дыма в открытое окно, доктор громогласно обратился к посетительнице исключительно на «ты»: «Рассказывай, что болит!».

 Не спеша, медленно покуривая сигарету, совершенно не перебивая говорившую расспросами, доктор делал вид, что слушает больную, при этом думая о своём, его взгляд скользил по веткам деревьев за окном, по бегущим куда-то облакам. Монолог посетительницы продолжался не менее двадцати минут,  Валерий недоумённо уставился на медсестру, та сидя за столом совершенно безучастно, ничего не записывала, а поймав вопросительный взгляд Валерия, лишь иронически пожала плечами.
 
 Наконец больная выговорилась и замолчала. Вскользь взглянув на неё врач, как все глухие люди очень громко её спросил: «Скажи-ка мне, а вот когда ты приседаешь, то боль усиливается?».
 
«Да, да!» – радостно залепетала старушка.

«А когда ногу поднимаешь, в колене хрустит?» – опять спросил доктор.

«Ой, ещё как хрустит!» – радостно отозвалась старушка.

«Знаешь, как твоя болезнь называется?» – сохраняя театральную паузу, изрёк доктор.

«Ой, как доктор?» – елейно залепетала старушка.

«Твоя болезнь называется – старость!» – громко прокричал доктор.

«Да Вы что?» – изумилась старушка и в благолепии сложила ладошки на груди.

«Да! Когда ты была молодая, то ходила на танцы, танцевала, приседала, и ничего не болело, а теперь у тебя всё болит! Правильно?» – даже не ожидая утвердительного ответа, громко прокричал доктор.
 
«Ой, какой хороший доктор, внимательный, выслушает, всё знает, не то, что молодые врачи – таблеток напихают и всё!» – вещала о своём старушка.

«Мажь мазью со скипидаром и иди с Богом, больше тебе ничего не поможет! – ответил ей врач, глянув в сторону двери, громко прокричал, – Следующий!».

 Приём больных, в таком духе продолжался до глубокой ночи до последнего посетителя. Валерий понял, что тут он ничему не научится, а только время потеряет. Он обратился к руководителю практики, чтобы его направили туда, где он сможет на практике применить свои навыки.
 
 Выслушав причины просьбы замены места прохождения практики, руководитель долго смеялся, отметив при этом, что описанная ситуации полностью соответствует характеру особенностей того доктора. На следующий день Валерий был направлен руководителем, для прохождения практики, в травмпункт, там он получил практику по хирургии в полном объёме.
 
 Там приходилось одновременно накладывать швы на разбитую пивной кружкой голову, шить резаную рану руки другого пострадавшего и разнимать драку между ними. Пройденная практика в экстремальных условиях помогла ему оперативно действовать и принимать нестандартные решения в дальнейшей работе на поприще хирургии.
 
 Расскажу о нескольких из них. Прибыв по распределению в одну из Калужских поликлиник, Валерий принял хирургическое отделение. Холодным морозным днём, к нему в отделение ворвался необычный посетитель. Это был вооружённый ружьём пьяный мужчина, который привёз, травмированную им же жену, и  стал угрожать врачам, что застрелит их, если она не выживет.

 Вызванный наряд милиции храбро сидел в служебном УАЗе и через мегафон предлагали ему отдать ружьё и сдаться. Пьяный мужчина на призывы милиционеров никак не реагировал, а только кричал и держал на мушке бригаду врачей. Пришлось Валерию взять инициативу в свои руки. Чтобы сбить с толку вооружённого налётчика, он предложил ему, как можно быстрее, вместе вытащить из его машины раненую им жену и перенести её в операционную.
 
 От неожиданности пьяный налётчик опустил ружьё и пошёл вслед за Валерием. У машины Валерий предложил ему быстрее взять жену на руки, так как она сильно истекает кровью. Сбитый таким поворотом событий мужчина, прислонив ружьё к автомобилю, подхватил на руки жену и послушно понёс её в операционную, Валерий постоянно торопил его, пытаясь нащупать у пострадавшей пульс.
 
 Доставив пострадавшую в операционный блок, Валерий немедленно приступил к операции, выпроводив мужчину в коридор. Мужчина растерянно побрёл к выходу из отделения, машинально вытирая окровавленные руки о штаны, там его уже ждал наряд милиции с наручниками.

 Совсем недалеко от того городишки, где Валерий стал заведующим хирургическим отделением, находилось небольшое село Зикеево. Это своеобразный сто первый километр, куда отселяли из больших городов «неблагонадёжных элементов». Много лет там существовал трепельный завод – очень вредное производство использующее полезное ископаемое – трепел, остатки морских организмов. Это вещество, состоящее из кремния, используется при производстве стройматериалов в качестве наполнителя, ранее его пропитывали нитроглицерином и изготавливали на его основе динамит.

 Вот с этого самого села привозят на скорой помощи женщину с ножевым ранением. Как положено об этом медики сообщают в милицию, откуда немедленно отправляется наряд из четырёх человек для задержания мужа этой женщины совершившего данное преступление.

 Тем временем, в этом селе шла грандиозная свадьба. Половина села, имевшие за спиной не один срок отсидки, гуляло и веселилось на этой свадьбе, в том числе и муж этой женщины. Подъехав к застолью милиционеры, без лишних разговоров попытались арестовать преступника, но не тут то было.

 Разгорячённая самогоном толпа гулявших на свадьбе, включая женщин, набросились на милицейский наряд. Отобрав у всех четверых пистолеты, порядочно избив при этом, одному из них, кажется старшему наряда, всадили заточку в ягодицу. С огромным трудом вырвавшись от разъярённой толпы, разбежавшись в разные стороны, прячась в ближайших лесах и болотах, одному из них удалось добраться до телефона и вызвать на помощь подкрепление.
 
 Прибывшая рота хорошо вооружённых солдат внутренних войск, немедленно приступила к наведению порядка в селе. В хирургическое отделение моего брата, сплошным потоком стали поступать пострадавшие. Нужно было кого-то шить, кого-то бинтовать, при этом мест в отделении было не так много. Пришлось полностью освободить одну, самую большую палату, установить в ней более пятнадцати коек, на которые укладывать пострадавших.

 Утром во время обхода, Валерий застал комичную картину: вдоль одной стены на койках лежали пострадавшие милиционеры, а вдоль трёх остальных, также на койках лежали пострадавшие мужики из села. При этом они со злобой смотрели друг на друга и только скрипели зубами.

 Как вы думаете, у хирурга нормированный рабочий день или нет? Проводя плановую операцию по удалению гипертрофированных вен из ног, мой брат даже не предполагал, что предстоит провести в операционной более двенадцати часов. Сама операция по удалению вен довольно длительная и занимает в среднем около трёх часов, но в этот день, на стадии завершения, дежурный хирург попросил срочно принять поступившего больного с аппендицитом, чтобы ему самому не терять время на помывку и облачение.

 Только окончили операцию по удалению аппендицита, снова бежит дежурный хирург. Два соседа вдрызг разругались, потому что один из них не собирал колорадского жука на своих делянках картофеля и жуки с его поля переползали на соседнее поле, где сосед регулярно уничтожал своих вредителей.
 
 Словесная перепалка закончилась выстрелом из ружья. Потерпевшей успел закрыть рукой лицо от заряда жаканом, были травмированы рука, предплечье, пробито лёгкое и задет перикард.
 
 Тут уже дежурному хирургу пришлось мыться и облачаться в хирургический халат и срочно идти на помощь Валерию. Кроме того был вызван торакальный хирург, которого доставили из области на вертолёте и он тоже вошёл в состав хирургической бригады.

 После двенадцати часов беспрерывных операций, почти под утро, Валерия доставили на машине домой. Он успел только принять душ, переодеться и опять должен был заступать на суточное дежурство по хирургическому отделению.
   
 Почти пятьдесят лет ежедневного, зачастую ненормированного труда на поприще хирургии, были оценены бюрократами из пенсионного фонда Краснодарского края, в виде минимальной пенсии. Поводом послужило то, что основное время трудового стажа пришлось на работу в Донецкой области, а Украина отказалась платить пенсии своим пенсионерам, при переезде в Россию учли только стаж на территории РСФСР. А люди тут при чём, если государства, бывшие когда-то единым целым, не могут взаимно договориться друг с другом.