Крестник Господа. Книга

Мнение писателя.

Новая книга Александра Пархоменко "Крестник господа" – это фантастика с претензией на некую историческую составляющую. На протяжении всего повествования главный герой все время в кого-то воплощаясь и перевоплощаясь, предстает то в образе Джордано Бруно, то Френсиса Дрейк, то Вольфа Мессинга; его кидает из одного времени в другое, из новейшей истории в глубокую старину, и только в конце повествования становится понятно, что во всем этом есть ирония Бога.
Само повествование для меня, например, было интересно деталями быта той эпохи, в которой из раза в раз оказывался герой. Ибо всё вкруг нас состоит из деталей, замет времени, и по этим заметам и определяется его ценность, особенности поведения героев, выстраивание мысли, особенности языка.
Язык эпохи должен быть воспроизведен с большой точностью – в этом его основная ценность, а вот удалось это автору или нет – это решит читатель.

Александр Покровский,
писатель-маринист, автор более сорока книг, по мотивам которых поставлен художественный фильм «72 метра» и телесериалы «Робинзон» и «Горюнов».

Предисловие

Все началось с того, что я, пытаясь доискаться до правды о судьбе состава из 12 вагонов, который весной 1945 года вышел из Бреслау (нынешний польский Вроцлав) в направлении Вальденбурга, однако в пункт назначения не прибыл. Имевшиеся о составе сведения позволяли предположить, что бронированный эшелон перевозил значительные материальные ценности. Но то ли компетентные органы в итоге сочли эту информацию неподтверждённой, то ли следствие зашло в тупик, однако «золотой бронепоезд» с годами превратился в легенду, занимавшую разве что авантюристов. И вот, ковыряясь в архивах одной из библиотек, случайно наткнулся на довольно толстую стопку листов, перетянутых лохматыми кусками истрепанного шпагата, исписанных твердой рукой, разборчивым аккуратным почерком, на вполне себе современном русском языке. И это очень хорошо, что на великом и могучем – будь они на каком-нибудь другом, я не обратил бы на них никакого внимания, так как весьма посредственно знал английский и немецкий, другими же не владел вовсе. Представляю Вашему вниманию отсканированные первые три страницы рукописи.
   
                Картинки сюда не вошли.
 
Сохранились они не в очень хорошем состоянии: что-то вытерлось до полной не читаемости, некоторые листы обгрызли мыши, другие обгорели или были оборваны, отдельные и вовсе отсутствовали. Но, тем не менее, смысл написанного, был удивительно прозрачен, до полной ясности и понимания.
Поначалу, я воспринял эти записки, как фантазии некоего непризнанного автора, желающего пропиариться за счет оригинального литературного хода, эдакой множественной художественной гиперболы , но было в них что-то такое, что ставило под сомненье мои поспешные выводы. Я прочел их от начала до конца, удивился, перечитал заново, более внимательно, сопоставил и сопряг все изложенные в рукописи материалы и факты, и решил – чем черт не шутит – поискать в магазинах, библиотеках и архивах, уже не рукописные наброски, а реально изданные книги, ведь автор утверждал, что их должно быть множество – выпуска разных редакций, практически во всех более менее развитых странах, где только существовало издательское дело, и на всех языках.
Это была непростая задача хотя бы потому, что (как писал выше) языками я не владел, или владел весьма в малом объеме. Пришлось нанять переводчика, причем, не одного.
Выслушав поставленную задачу, они посмотрели на меня, как на полного идиота, но ни один не отказался ее выполнять. Этому в немалой степени способствовали приличные деньги, предложенные каждому в качестве аванса, а так же сумма, озвученная к получению по окончания поисков – вне зависимости приведут они к положительному результату или нет. Но еще больше их заинтересовал финансовый бонус при успешном конце предприятия. Короче, через неделю мы взялись за дело.
Где только за последующие годы нам не довелось работать! Начав, понятно, с России и Украины, мы понемногу переместились на просторы Европы, а потом обследовали кладовые мудрости Страны Восходящего Солнца и Поднебесной. Этого оказалось недостаточно и, переплыв океан, я и мои помощники взялись за Соединенные Штаты и Канаду. Вот краткий перечень только библиотек, где мы с упорством роящего землю крота, ковырялись в пыльных архивах: Российская государственная библиотека в Москве; хранилище Института научной информации по общественным наукам РАН – там же; Российская национальная библиотека в Санкт-Петербурге; в Новосибирске пару недель провели в Государственная публичная научно-техническая библиотека СО РАН; Национальная библиотека Украины имени В. И. Вернадского в Украине; Британская библиотека в Лондоне; Королевская библиотека Дании; в Париже – Национальная библиотека Франции; Национальная библиотека Испании; в Германии – Немецкая национальная библиотека и Берлинская государственная библиотека; Национальная библиотека Швеции в Стокгольме. В Японии – Национальная парламентская библиотека, расположенная в Токио, Киото. В Китае – Национальная библиотека Китая, Пекин. На Североамериканском континенте: в Канаде всего одну – Библиотека и Архив Канады, расположенную  в столице государства Оттаве; а вот в Америке посетили целых шесть или семь, здесь упомяну лишь библиотеку Конгресса в столице и Нью-Йоркскую публичную библиотеку. Впечатляющий список, не правда ли?
А ведь это касалось лишь официальных мест хранения книг! А сколько книжных магазинов и лавок, сколько букинистических заведений, торгующих старинными изданиями, антикварных забегаловок, магазинов старой книги и тому подобного мы посетили в странах, где добивались разрешения на посещение библиотек! И не сосчитаешь.
Скажу по секрету – моя команда провела несколько дней даже в Апостольской библиотеке Ватикана! Хоть вход туда разрешен только исследователям и ученым, известным своими научными открытиями, университетским преподавателям и аспирантам, которые представят документы о необходимости использования материалов библиотеки, мы, не имеющими чести отнести себя ни к одной из вышеперечисленных категорий ученых, смогли-таки проникнуть в этот чудесный во всех отношениях храм науки и искусства. Да, да, святые отцы тоже не лишены чувства алчности и корыстолюбия.
Поначалу нам не везло – первые годы ушли впустую, если не считать, конечно, того обстоятельства, что наши исследования были сопряжены с посещением многих красивейших мест и стран, исследования временно превратились в эдакую туристическую поездку, на которую я никогда не решался из-за своей природной лени, а мои помощники – из-за нехватки средств. Но вот на четвертый год поисков крупный успех ждал нас там, где мы меньше всего на него рассчитывали, а именно в букинистической лавке города Копенгагена. Растрепанный тощенький экземпляр книги на немецком языке с название «Человек без имени» наконец реально подтвердил подлинность найденной мной в Польской библиотеке рукописи.
Мы столь бурно отпраздновали этот потрясающий успех, что на следующий день не смогли приступить к работе – требовался реабилитационный период. Я радовался самой находке, мои помощники – верхней планке обещанного материального вознаграждения.
Но это было только начало. Я прямо «проглотил» найденный экземпляр книги, и мой интерес перерос в стадию одержимости. Пообещав переводчикам столько же, сколько они уже заработали, через день возобновили работу. Она значительно упростилась, потому что теперь мы знали, по крайней мере, одно из возможных названий книги неизвестного автора. И это оказалось не кажущейся простотой – совсем скоро был найден второй экземпляр, полностью копирующий первый, потом второй – потолще. Третий был еще объемнее.
Я проверял и перепроверял изложенные в них исторические факты, сравнивал их с различными источниками информации, доступными в нынешнее время. Иногда они полностью совпадали, чаще имели незначительные различия, несколько раз прочитанное вызывало удивление и недоумение, так как более нигде не имело подтверждение. Но изложенное, несомненно, было написано человеком, непосредственно принимавших участие в описываемых событиях.
Все расставил на свои места четвертый, и на сегодняшний момент последний найденный экземпляр книги. Дочитав его до конца, я сказал: «Как все просто». После чего выдал моим слегка обалдевшим от такой поспешности помощникам обещанное вознаграждение и свернул дальнейшие поиски, потому что, если принять на веру откровения последней главы, искать больше было нечего!
Именно этот экземпляр я и представляю Вам, уважаемый читатель. Конечно, я слегка адаптировал его к реалиям нынешнего времени, исправил стилистические неточности, кое-где добавил необходимые пояснения в сносках, для интереса и наглядности снабдил иллюстрациями к отдельным главам книги. Но авторский текст сохранен полностью, даже те необходимые, на мой взгляд, вставки, что мне пришлось сделать, я постарался встроить в него гармонично и ненавязчиво, так, чтобы их нельзя было обнаружить в представленном варианте рукописи. Кое-что (и немало) пришлось и исключить, а то получалось слишком длинно, а некоторые эпизоды повторялись, только оценивались по-разному, с разных точек зрения и разными же людьми.
Я дал книге новое название и в авторстве указал свое имя вовсе не из тщеславия, а потому что, оговорюсь – если верить последней главе, все, что Вы прочтете в последующем, написано и мною в том числе. А может только мной.
Я сам до конца не могу постичь нового знания – иногда верю тому, что прочел, иногда все воспринятое зрением кажется полным бредом. Я запутался. Вероятнее всего мне вовсе не стоило опубликовывать этих записей, так как, выходило, что достаточно того, что их прочитал я. Но вдруг я ошибаюсь, или стал жертвой ловкой мистификации? Не знаю…
А потому, читайте на здоровье, а вот верить или не верить в них Вам – решайте сами!
Приятного чтения.            

Пояснительная записка

У каждого человека есть день рождения. Я имею ввиду не тот день, который он отмечает как праздник, а тот, в который он просто родился. Это естественно и логично, и большинство людей на земле помнят дату своего появления на свет и, действительно, частенько устраиваю застолья в честь очередного прожитого года. Их не смущает то, что промелькнувшие триста шестьдесят пять или шесть (в зависимости от того високосный год или нет) дней еще немного приблизили живущего к значительно более значимой дате в жизни каждого человека – его смерти. Ну, ведь, реально – рождается человек беспомощным малюсеньким комочком податливой плоти; ничего собой не представляет, нуждается в поминутном уходе и заботе; кем он станет в будущем и станет ли вообще – вопрос открытый, возможно даже такое, что мать его позже будет горько сожалеть, что в свое время не сделала аборт. Короче, ничего не ясно. А вот уход в мир иной – это настоящая церемония, ритуал, на котором подводятся итоги жизненного периода существования человека, теперь покойного, даже в таком качестве собравшего на свои похороны близких, истинно скорбящих, родственников, и лицемеров, не видевших покойного годами, а то и десятилетиями,  пришедших выпить и закусить на халяву; обязательных наследников и тех, кто считает себя таковыми; просто любопытствующих; временно объединившихся и примирившихся между собой друзей и врагов. Последних непременно, потому что лишиться единственного врага, все равно, что потерять смысл жизни.
С теми или иными вариациями это ждет каждого: кого-то зачуханные могильщики с вечно черными ногтями завернут в относительно чистый кусок ткани и сбросят в неглубокую ямку с мутной водой на дне, присыпят глинистой землей вперемешку с битым стеклом и, может даже, выпьют суррогатной водки с одним – двумя корефанами покойного, пришедшими не столько проводить того в последний путь, сколько найдя это подходящим и извиняющим поводом для того чтобы в очередной раз напиться. А кого-то похоронят в полированном гробу из красного или черного дерева, а может и палисандра, с золочеными накладками и вычурными титановыми ручками, который спустят на специальном лифте в трехметровую могилу, накроют бетонной плитой, а сверху установят склеп с резными стенами, на которых высечены в камне мудрые слова философов прошлого, и входными дверьми, похожими на врата Исаакиевского собора. Абсолютно большая половина человечества в таком «домике» не то чтобы жить согласилась – мечтать об этом не может! Несправедливость социального устройства мира наглядно видна и после смерти, с той лишь ремаркой, что покойному теперь это уже все равно.
Как бы там ни было – люди рождаются и умирают; и если отбросить скорлупу человеческой разумности, цивилизованности и прогресса в целом, то в жизненном цикле каждого индивида важны только эти два судьбоносных события. Никто не знает, когда он умрет, некоторые не имеют понятия и о дне начала своего существования, но каждый точно знает, что одно произошло, а другое обязательно произойдет тоже. Каждый из живущих… Но не я!
Не стоит думать, что я незаконнорожденный неудачник и потому не знаю место и время своего рождения, или у меня проблемы с памятью, и я тупо забыл про это – вовсе нет. Просто не знаю, рождался ли я где-нибудь и когда-нибудь или существовал всегда. Любой вампир, обреченный на вечную жизнь, однажды стал таким в результате укуса другого живого мертвеца, но он точно знает, что когда-то родился нормальным человеком (если, конечно, верить в эту чушь). Горец Дункан Маклаут тоже не упал с неба, а был произведен на свет обычной женщиной. Да вообще, любой бессмертный герой фантастических произведений – если на минуточку допустить, что вымысел автора это замаскированное документальное изложение – когда-то был произведен на свет. Каждый такой долгожитель всегда начинает исповедь с того, что сообщает миру, сколько веков или тысячелетий он успел разменять. Хороший пример тому Гассан Абдурахман ибн Хоттаб, даже в анкете для устройства на работу честно писавший, что ему исполнилось три тысячи семьсот тридцать три года. Пожалуй, только Бог существовал всегда, но даже Он уйдет в небытие, если не останется хотя бы одного живого существа, верящего в него. Но я точно не Он: ходить по воде не умею, прикосновением не исцеляю, воду в вино не превращаю, Землю и небо не создавал, творить чудеса не могу, судьбы мира не вершу, чувствую боль, испытываю страх, неуверенность и сомнения.
Если я когда-то и появился на свет естественным путем, то это было настолько давно, что память не в силах охватить столь колоссальный временной промежуток, и именно это – то, что я до сих пор жив, заставляет меня ужасаться от предчувствия, что мне никогда не дано умереть. Заинтриговал?
На самом деле все очень просто – реинкарнация, переселение душ. Эту идею исповедуют многие мировые религии, но мы традиционно связываем ее с именем Сидхартха Гаутамы царевича Шакьямуни – Буддой. Гаутама учил, что в каждом существует частица божественного света – атман, который раз за разом воплощается на Земле, чтобы помочь человеку достичь просветления. Рост идет от низших форм жизни к высшим. Тот, кто стал человеком, уже не перейдет в низшее царство, пока не закончится определенный эволюционный цикл, после, кажется, трехсот девяноста двух воплощений. Потом производится оценка накопленных знаний и содеянных деяний, и в зависимости от ее результата, либо становишься просветленным, либо снова эволюционируешь в низшее царство. В буддизме есть такое понятие «бодхисаттва». Бодхисаттва – это люди, которые достигли того самого просветления, но сознательно выбрали бесконечное перерождение, с целью помочь страдающему человечеству. Примерно так, насколько я помню из прочитанного и услышанного по теме. Но все это вопросы веры, а она, как известно, в доказательствах не нуждается, ибо какая же это вера, если она научно обоснована; вера подразумевает абсолютное незнание предмета культа.
Цепь перевоплощений – это упорядоченный переход из одной жизни в другую, по экспоненте. При таком развитии событий религиозные догматы выглядят вполне логично и даже объяснимо. В моем же случае все перепуталось. И уж точно, перевоплощался я больше нескольких сотен раз, несоразмеримо больше. Хотя никакого просветления не ощущаю и бодхисаттвой себя не считаю. Дело в том, что мой цикл перевоплощений не последовательный, а хаотичный. Я не проживаю жизнь за жизнью, а непостижимым образом переношусь из одной в другую без какой-либо системы. В одном воплощении живу всего несколько часов, в другом – несколько месяцев: не помню случая, чтобы просуществовал в реальном отрезке времени более полугода. Потом я теряю сознание, впадаю в транс, что ли, или просто засыпаю, а очнувшись, обнаруживаю себя совсем в другом месте и году; бывает и по другому – раз! и все, без всякого там забытья. Причем, воспоминания о прошедшем воплощении сохраняются, но я странным образом мгновенно «вплываю» кем являюсь в новой своей материализации. При этом я точно знаю, что  лишь временно занимаю чье-то место. Из прошлых жизней сохраняются знания и умения, память; возраст может быть разный, имя и социальный статус другие, но лишь для тех, кто окружает меня в новом воплощении, для себя же я всегда один и тот же безымянный долгожитель в бесконечном пространственно-временном сегменте. Вот, например, был я рабовладельцем в Северной Америке девятнадцатого века Клинтоном Мак-Манамом, лег спать в одной из многочисленных спален своего загородного поместья, а проснулся посреди Индийского океана на корабле «Святой Патрик» французским приватиром  Жаком Дардье. И при этом, я продолжал оставаться самим собой!
Непостижимым образом я знал все языки и наречия тех людей в кого перевоплощался. Причем эти знания проявлялись весьма странным образом: если я в данный момент был португальцем – говорил только на португальском, совершенно не понимая других языков, если англичанином – соответственно, общался на английском language , если русским – то вещал на великом и могучем, ни слова не разбирая на других.   
Может быть, читать про это и интересно, но быть главным героем таких телепортаций – просто жуть! Ведь я не обладаю навыками кораблевождения, постановки парусов и абордажного боя, а все это мне может понадобиться сию же минуту. Да, у меня остается опыт сотен и сотен жизней, и это меня зачастую выручает, но именно капером я мог воплотиться в первый раз и, черт возьми, – именно таких умений в моей копилке знаний может и не быть! И еще одно: одежда, наряд, так сказать, вызывали недоумение у людей того времени, куда я попадал неожиданно для себя – переносился в том, в чем был одет в предыдущем воплощении, с тем, что держал в руках или при себе. Хорошо если успевал незаметно изменить облик сообразно эпохи, а если нет – возникали определенные трудности с объяснениями. Впрочем, как-то же я прожил свой непонятно бесконечный срок, и хотя на тот свет меня периодически отправляли, но я возрождался в своем старом облике в новой жизни, и никто даже не смог покалечить навсегда, ведь раны, полученные в одном воплощении, в другом не проявлялись.
Так вот и живу, непонятно где и когда. Сто раз зарекался никогда и никому об этом не говорить – не поверят, сочтут сумасшедшим, да и зачем? – но вот пришла в голову мысль изложить все это на бумаге – она, как говориться, все стерпит, – издать написанное и попытаться распространить сочинения во всех местах и временах, где мне еще предстоит побывать – не важно, в прошлом они или будущем. Если держать рукописи или их распечатанный вариант постоянно при себе, то они переносятся из одной жизни в другую вместе с автором. Причем последнему вовсе не обязательно раскрывать свое настоящее имя (тем более что я его не знаю), и привлекать к себе ненужное внимание.
Мысль фиксировать все происходившее со мной пришла в голову еще и потому, что я стал попадать во временные отрезки, где уже бывал, но не обязательно в тот же момент, из которого перенесся в другое существование, хотя случалось и такое. Позднее заметил, что не попадал я только в те жизни, которые обрывались для меня таким образом, который для других всегда назывался смертью.
Зачем я вообще это затеял? Сам не знаю, но что-то подсказывает мне: именно так и нужно поступить. Почему? Недоуменно жму плечами. Может быть потому, что это, наконец, упокоит мою душу и тело; а может потому, что просто нельзя, чтобы мир не узнал о существовании вечного пространственно-временного странника. О побудительных причинах остается только догадываться.      
Пользуясь случаем, что заканчиваю (или начинаю?) свое повествование в технологически продвинутом веке, и, надеясь, что еще не раз попаду в такой, перекинул резервные копии воспоминаний на магнитные носители – дискеты, CD диски, флэш-карты. Теперь я никогда не разлучаюсь ни с ним, ни с рукописными вариантами и уже несколькими экземплярами изданных книг, и могу вносить в них изменения и дополнения по мере того, как переношусь в новое место пребывания. Где-то это делаю вручную – то гусиным пером, то прихваченной из двадцатого века шариковой ручкой, или на печатной машинке, а в более позднем времени – на компьютере. Ничего более совершенно я пока не видел. Видимо, время идет одинаково для всех, и для просветленных и для не достигших такого уровня, но стремящихся к нему, и для простых смертных, и даже для меня – исключения из всех мыслимых правил; и попасть в то, что еще ни для кого не происходило, попросту невозможно. Из этого я делаю вывод, что потолок моего существования пока находится где-то в первой половине XXI века.
Несколько раз приходилось обращаться к помощи доверенных лиц – мои приключения иногда напрочь лишали возможности делать записи собственноручно. В таких случаях я представлялся писателем фантастом, просил не надоедать с возможными вопросами, а деньги которые при этом платил за пустяковый, в сущности, труд – запись надиктованного текста, решали абсолютно все вопросы таким образом, как мне того хотелось, включая, разумеется и конфиденциальность работ.
Что будет со мной дальше, узнаю ли я когда-нибудь свое настоящее имя, удастся ли мне прервать цепь бесконечных перевоплощений, и обрести покой в каком-нибудь одном – я не ведаю. А потому если Вам, открывшему эту книгу и углубившемуся в ее чтение, вдруг покажется, что уже где-то видели нечто подобное – не удивляйтесь – возможно, это действительно так. Только Вы листали главы более раннего варианта, и теперь можете ознакомиться с дополненным, включающим в себя что-то новенькое, или наоборот, читали более полный трактат, а эти записи покажутся купированными издательской цензурой.
Описать все, через что мне довелось пройти невозможно – отчасти потому, что подводит память, но в основном из-за того, что слишком много, часто и бестолково скакал я из одной жизни в другую: абсолютное большинство пережитого мной, не представляет никакого интереса в виде литературного изложения, а громоздить здесь все подряд, означает заранее обречь на провал мою начинающуюся карьеру писателя. Да и не о ней я беспокоюсь, а об отсутствии интереса к моим откровениям читающей публики. Поэтому для начала опишу несколько наиболее интересных, во всяком случае, с моей точки зрения, воплощений. Заранее предупреждаю: Вам они могут таковыми не показаться, так как я пишу чистую правду, без всяких художественных гипербол, приукрас и домыслов. Что ж, de gustibus et coloribus non est disputandum.
Возможно ближе к концу, если таковому суждено будет когда-нибудь наступить, эти записки покажутся куда более любопытными, чем вначале. Хочу так же принести свои извинения, если по каким-либо причинам не смогу вообще закончить это повествование так, как это принято в классической литературе – кто знает, к чему меня приведут мои временные мытарства.
Что же, и Вам и мне стоит вооружиться терпением, а себе заодно хочу пожелать ясности мысли и легкости слога, положенного на бумагу. Я постараюсь, чтобы мои записки имели художественную форму, а не строго документальный стиль изложения, и даю свое разрешение тому, кто заинтересуется ими и, возможно, захочет переиздать прочитанное, вносить сюда свои правки, не искажающие, однако, смысловое наполнение этих воспоминаний, а лишь делающие его наиболее доступным для восприятия читателя того времени, в котором будут внесены изменения; переводить на другие языки. Начну, по вполне понятным причинам, не сначала, но с прошлого достаточно отдаленного, чтобы о нем никто из ныне живущих ничего не мог знать и помнить наверняка. Итак, полетели