Сила месмеризма

Автор: Даниэль Фромон. НАПЕЧАТАНО для НИХИЗЛИСТОВ. МОСКВА, 1891 год.
***
Брэкли-Холл был прекрасным старинным поместьем в живописной сельской местности Девона. На протяжении веков он принадлежал Этериджам.
 Парк был покрыт густыми лесами и простирался до самого побережья,
открывая во всех направлениях самые очаровательные виды.

 Мистер Этеридж был мужчиной лет сорока, необычайно красивым, с явными чертами итальянской крови, которая текла в его жилах. Он выглядел как мужчина, испытывающий сильные любовные страсти, но его манеры были нежными, как у женщины, он пользовался всеобщей популярностью во всём графстве.

Его жена была необычайно красивой женщиной. Она происходила из старинного испанского рода и вышла замуж в шестнадцать лет. Мистер Этеридж познакомился с ней в доме друзей, и, поскольку они полюбили друг друга, их совместные уговоры преодолели возражения, выдвинутые из-за её молодости. На самом деле горячая кровь, которая текла в её жилах, сделала её красоту почти необычной для более флегматичных рас.
Ей шёл тридцать пятый год, и она была в расцвете своей красоты. Изящная головка венчала шею и плечи, белые, как алебастровая кожа, большие влажные глаза и длинные опущенные ресницы, нос идеальной формы и две пухлые алые губы, которые, казалось, были созданы для поцелуев.

 Она была великолепна: высокая, с широкими бёдрами и пышной грудью, упругость которой делала бюстгальтер совершенно ненужным. Это было очевидно, когда она поднимала и опускала эти две прекрасные выпуклости, их форма была идеально очерчена даже до сосков под её хорошо сидящим платьем.
Ее взгляд был электрическим, и было невозможно встретиться с ней взглядом
невозмутимая, она излучала атмосферу сладострастия самой невероятной силы
сводящей с ума. Ее дочь Этель, которая всего несколько месяцев назад окончила школу в Париже, была точной копией своей очаровательной матери по характерным чертам лица. Ей только что исполнилось семнадцать, и она была высокой, грациозной телосложения, с идеальной фигурой. Тонкость ее талии прекрасно контрастировала с восхитительной полнотой груди и шириной бедер.
У неё были такие же живые глаза, как у матери, но они были наполнены
влажностью, которая сводила с ума, и выражение каждого
Каждая черта её прекрасного лица и трепещущая фигура говорили о пылкости
темперамента и сладострастной распущенности, которые могли бы соблазнить даже отшельника.  Ясным летним днём 18... года отец, мать и
дочь ждали на железнодорожной станции, с тревогой ожидая прибытия
остального члена семьи, Фрэнка, который, будучи на год старше Этель,
оканчивал своё образование в Германии и теперь возвращался, чтобы
поселиться в Брэкли. Наконец поезд прибыл, и они с трудом узнали красавца,
высокий и красивый молодой человек, который вскочил, чтобы поприветствовать их. Через несколько часов после выхода из дома родители заметили особенный
изменения, которые произошли в их сына. Мечтательная истома, казалось,
овладела им вместо буйного потока животного  настроя, который характеризовал его в детстве. У него была странная привычка выглядеть так, как будто он пытался прочесть сами мысли тех, с кем он вступал в контакт.
Миссис Этеридж особенно это заметила, но, решив, что он устал после долгого путешествия, ничего не сказала. Но самым поразительным было то, что
произведено на Этель; ее брат, казалось, был совершенно не в состоянии отвести от нее глаз. Ее исключительная красота и безымянное очарование, которое пронизывало ее, казалось, что она имела для него непреодолимое влечение. Каждый раз, когда его взгляд остановился на ней, она сильно дрожала, и казалось, трудясь под каким-то таинственное и мощное влияние. Ее прелестная грудь вздымалась, а влажность в глазах усилилась, и она все еще казалась необычно возбужденной после того, как ее брат вышел из комнаты, чтобы переодеться к ужину.
Несколько друзей были приглашены на обед, и Фрэнк оказался в нужном месте.
между его матерью и сестрой. Он попеременно поглядывал на две прекрасные груди, хорошо видные в низко вырезанных платьях, которые были на них надеты, и его лицо вспыхнуло, и на мгновение ему показалось, что он вот-вот упадет в обморок, но почти сразу же, взяв себя в руки, он продолжил ужинать и присоединился к разговору.
 Во время ужина он снова осмелился взглянуть на сестру, и, когда она наклонилась вперед, он увидел прекрасную долину между снежными холмами.
Он случайно прижался коленом к её колену, и она тут же с нежностью посмотрела на него, а её грудь взволнованно вздымалась и опускалась, она машинально прижалась к нему. Больше ничего не произошло в тот вечер, но они провели в гостиной очень приятный вечер, и Этель с Фрэнком, казалось, сблизились больше, чем обычно. Они не виделись четыре года, и их воссоединение, казалось, доставило им обоим огромное удовольствие. Миссис Этеридж тоже прониклась к сыну огромной любовью.

Перед сном Фрэнк предложил прогуляться по окрестностям, так как ему не терпелось заново познакомиться со всеми местами.
Это было так привлекательно для него, когда он был мальчиком, и Этель радостно согласилась. Было решено, что они встретятся в шесть
часов, что давало им два часа до завтрака.
 Когда Этель отправилась спать, она была в диком волнении и
не могла выбросить из головы образ своего любимого брата.
Наконец она провалилась в беспокойный сон, и после того, как дико металась
по сторонам, внезапно проснулась и обнаружила, что тратит, ее ночная рубашка
и сорочка пропитались, а ее прелестное влагалище пульсировало от
экстази. Ей было не привыкать к этому ощущению (как поймет читатель
впоследствии узнать), как она по привычке дала результат с ней
пальцы; но это выбросов, казалось, еще безумно интересной, чем она
когда-либо чувствовал раньше, и была произведена обычным способом. Наконец
она снова заснула, но ей постоянно снился ее брат.
Он, со своей стороны, мысленно упражнял силу, которую приобрел в
Германия (особенности того, как он получил эти сведения, будут должным образом объяснены позже), и этого было достаточно, чтобы объяснить состояние его сестры.  Ровно в шесть часов утра следующего дня брат и сестра
Они встретились в холле. Она бросилась к нему в объятия и с большой любовью
обняла его. «Дорогой брат, — сказала она, — как я рада, что ты вернулся к нам; для меня это как будто новый мир».
 «Моя дорогая сестра, — ответил он, — это я счастлив. Я не могу выразить тебе, как я рад и счастлив находиться в твоём обществе после столь долгого отсутствия».Снова обнявшись, они отправились на прогулку. Этель показывала
все свои любимые цветы и места, которые ей нравились, пока они не оказались
в очаровательной маленькой рощице, нависающей над пляжем.
— Фрэнк, дорогой, — сказала она, — у меня болит голова. Давай сядем здесь и немного отдохнём, пока боль не пройдёт.
 — Конечно, дорогая, и я думаю, что могу облегчить твою головную боль с помощью простого способа, которому научился в Германии.
Затем он сел напротив неё и, взяв её за большие пальцы,
держал их на ладони левой руки, а правой водил от её головы к ногам,
одновременно глядя ей в глаза буквально пожирающим взглядом.
По мере того, как он продолжал, влага в её прекрасных глазах
становилась всё более заметной, пока её веки наконец не закрылись, а голова не опустилась на грудь.
После непродолжительных объятий её брат, не сводя с неё глаз, постепенно разжал её руки и они упали ей на колени. Он был очень взволнован, его ноздри расширились, он тяжело дышал, а глаза, казалось, горели в глазницах.
Он осторожно положил Этель на спину и, убедившись, что она погрузилась в глубокий гипнотический сон, положил одну дрожащую руку ей на бедро и постепенно поднимал её, пока не нащупал очаровательную выпуклость груди, а затем другой рукой нашёл её.
Он прижался к этим вздымающимся холмикам, которые прекрасно ощущались под её тонким муслиновым платьем. Затем он опустился на колени рядом с ней и полностью обнажил её грудь; она была действительно прекрасна, два маленьких розовых соска были напряжены и, казалось, просили, чтобы их поцеловали. На ней не было корсета, и его рука скользнула по её прекрасной бархатистой коже вниз, к очаровательному животу. Затем, поднявшись, он наклонился вперёд и постепенно приподнял её платье спереди.

Сначала показались её изящные лодыжки, затем набухшие икры,
красивые колени и великолепные бёдра. Фрэнк почувствовал головокружение и
ему стало плохо, и он был вынужден отказаться от дальнейших исследований, пока не пришёл в себя.
 Через несколько мгновений он осторожно раздвинул эти божественные бёдра, и его взгляд был прикован к милой маленькой вагине сестры, которая теперь была полностью открыта.  Две прекрасные коралловые губки, слегка приоткрытые, влажные и пульсирующие, первыми привлекли его внимание.  Он раздвинул их ещё больше пальцем и увидел прекрасно различимый клитор.
Не в силах сопротивляться искушению, он прижался губами к
прекрасному месту и стал ласкать клитор языком. Почти сразу же она начала корчиться и изворачиваться, и он почувствовал, как её теплый поток излучения в рот, как она провела с мычу. Затем он остановился и, выпустив свой распирающий член, начал медленно охлаждаться сам, глядя на изысканных красавиц, представленных его взору.С судорожных толчков спермы вылетела из него, пока он стонал от удовольствие.

Теперь, опасаясь разоблачения, он осторожно вытер вагину сестры своим
носовым платком, который после этого страстно поцеловал, поправил её платье,
убрал все следы своих похождений и принялся будить сестру. Усадив её у дерева, он снова начал делать пассы, на этот раз в противоположном направлении, и вскоре она открыла глаза.
Мгновение она рассеянно смотрела на него, а затем обвила его шею руками и
поцеловала. «О, — сказала она, — я спала, и мне снился такой
восхитительный сон». «Голова не болит?» — спросил он.
— О, — ответила она, — у меня действительно болела голова, но никаких
симптомов не осталось.

Она, очевидно, совершенно не осознавала, что произошло, и её брат
предложил продолжить прогулку.

За завтраком миссис Этеридж сказала: «Вы хорошо погуляли сегодня
утром, дети мои, и вы оба выглядите довольно румяными».

Так и было, но она не знала причины.

После завтрака мистер Этеридж обратился к сыну: «Мы с твоей мамой
обязаны сегодня днём поехать в Линтон по семейным делам, и я
боюсь, что мы не сможем вернуться допоздна, но я не сомневаюсь,
что ты сможешь развлечь себя. Этель, я уверен, сделает всё
возможное, чтобы ты не заскучал, впервые вернувшись домой после
столь долгого отсутствия».

Когда они начали, Фрэнк проводил Этель в её гостиную и попросил её спеть и сыграть для него, чтобы он мог услышать, как далеко она продвинулась.

 Она сразу же выполнила его просьбу, и он сел рядом с ней, пристально наблюдая за тем, как вздымается и опускается её прекрасная грудь, пока она пела ему очаровательную песенку, полную простой естественной нежности.  На самом деле он безумно желал свою собственную сестру, а почему бы и нет?

В древнейшей истории нашей расы инцест не считался грехом; почему же
мы должны считать его таковым сейчас? С другой стороны, что может быть более
Ничто не возбуждает так сильно, как осознание того, что ты предаёшься всем
чувствам похоти вместе с человеком, с которым тебя связывают узы крови и родства.

Когда она закончила, он сгорал от желания насладиться ею, но не осмелился и с трудом
вышел из комнаты, сказав, что ему нужно написать несколько писем.

Он пошёл в свою спальню, но по пути увидел, что соседняя дверь
открыта, и узнал платье, которое его сестра надевала накануне вечером,
висевшее на стене. Её постель была ещё не заправлена, на ней
лежала ночная рубашка, а рядом с кроватью — пара
Она оставила там свои трусики, когда меняла нижнее бельё. Он бросился к кровати, поцеловал ночную рубашку и буквально прижался губами к той части её трусиков, которая прикрывала её милую маленькую киску. Он был так возбуждён, что едва сдерживался, чтобы не кончить на месте. Услышав приближающиеся шаги, он немедленно направился в свою комнату, запер дверь на засов и сорвал с себя брюки. Сложив подушку вдвое, он вставил свой возбуждённый член между складками и, крепко зажав его между бёдрами, бросился вперёд на
в постель и, думая о своей дорогой сестре, несколько раз дернувшись назад
и вперед, провел восхитительно время. Затем он лег и обдумал
наилучший способ достижения своих желаний, поскольку он решил, что будет
наслаждаться своей сестрой всеми мыслимыми способами, какими бы ни были последствия
, какими бы они ни были.

Его размышления были прерваны звонком к обеду. Он спустился в столовую, и вид сестры пробудил в нём желание с удвоенной силой. Он пожирал её глазами, и она снова испытывала то же беспокойство и дискомфорт, что и в
утром; её щёки раскраснелись, грудь взволнованно вздымалась, она
сжала бёдра, глубоко вздохнула и казалась совсем не похожей на себя.

Увидев это, он отвёл взгляд и заговорил на отвлечённые темы.  Когда слуги вышли из комнаты, он предложил ещё раз прогуляться по саду, так как день был чудесный.  Она с радостью согласилась, и они отправились в путь.

Отойдя на некоторое расстояние от дома, она сказала: «Фрэнк, дорогой мой, в этой чаще есть такой милый летний домик, куда я часто прихожу почитать.
Пойдём туда и отдохнём?»

Фрэнк был в восторге от этой идеи. Это было очаровательное маленькое убежище,
полностью скрытое деревьями и обставленное с роскошью: бархатный
диван, мягкое кресло и кушетка, занимавшая всю одну сторону,
приглашали отдохнуть.

 Они сели, и Фрэнк обнял сестру за соблазнительную талию,
и не смог удержаться от того, чтобы не поцеловать эти милые пухлые губки. Она дрожала,
как осинка, и когда он посмотрел в её влажные глаза,
странные симптомы вернулись.

 Фрэнк больше не мог сопротивляться, но, взяв её за большие пальцы, начал
магнетические пассы, и она быстро упала в его объятия, по-видимому, в
глубокий сон. Теперь он хотел убедиться, что его попытка произвести желаемый эффект полностью удалась.
и поэтому, обняв ее.
положив на диван, он сказал: "Этель, ты знаешь
где ты находишься?"

"С моим дорогим братом", - ответила она.

"Ты любишь его?"

"Безумно", - последовал ответ.

"Что бы ты хотела сделать, чтобы доказать эту любовь?"

"Все, что он пожелает".

"Встань".

Она так и сделала.

- Расстегни платье, сними его.

Она немедленно подчинилась.

«Расстегните свои юбки и снимите их; теперь снимите тапочки и чулки».

Милая девушка сделала в точности то, о чём её просили, всё в той же мечтательной, вялой манере. Теперь она стояла в одной сорочке и панталонах, и
Фрэнку показалось, что он вот-вот упадёт в обморок. Эта великолепная девушка, стоявшая перед ним, с прекрасными лодыжками, икрами и босыми ногами, а также очаровательными грудями, выглядывавшими из-под расшитой сорочки, представляла собой самое сладострастное зрелище.

"А теперь, моя дорогая, — сказал он, — сними свои панталоны."

Она сделала это, и он схватил их и покрыл поцелуями.

"Теперь сорочка."

Это тоже было быстро снято, и она предстала перед ним совершенно
обнажённой. Боже! Какое зрелище! Белизна её кожи, сияющей, как алебастр,
изысканные очертания её тела и трепетное движение каждой мышцы
создавали сочетание похотливого возбуждения, которое совершенно
не поддаётся описанию.

Затем он приказал ей лечь на спину, поднять колени и прижать пятки к ягодицам, после чего ввести палец в эту божественную
киску и дрочить.

Она так и сделала.

"Как ты себя чувствуешь, дорогая? Ты собираешься кончить? Я хочу, чтобы ты
кончила прямо сейчас."

Всё её тело напряглось.

"Держи бёдра широко раздвинутыми, — сказал он, — чтобы я мог видеть каждую
пульсацию, которая сотрясает твою вагину, когда из неё сочится
прекрасная любовная жидкость."

Она подчинилась, и он с глубоким вздохом увидел, как она хлынула
и покрыла её ласкающую руку.

Он бросился вперёд и яростно трахнул её, а затем, сидя в кресле, сказал: «Этель, встань».

Она повиновалась и, следуя его указаниям, опустилась перед ним на колени,
расстегнула его брюки, просунула руку и вытащила его член; затем она сосала его, пока он не взвыл от удовольствия.
Он наполнил её рот своей спермой. Затем он велел ей встать на колени на кушетку, а сам, подойдя сзади, нежно раздвинул ягодицы её божественной попки и обнажил маленькое отверстие, расположенное между ними. Он сосал его, пока снова не кончил, сжимая её бёдра и кончая со спазматической силой.

Ему не терпелось трахнуть её, но он не осмеливался, и через некоторое время он
приказал ей одеться, а затем повторил движения в обратном направлении, пока она не пришла в себя, и, к его большому удовольствию, она, очевидно, ничего не знала о том, что произошло.

Мистер и миссис Этеридж не вернулись, когда они добрались до дома,
и они нашли записку, в которой говорилось, что их задержали и они не смогут вернуться
до следующего дня.

 Прочитав это, Фрэнк сразу же вспомнил, что спальня его сестры находится
недалеко, и решил, что бы ни случилось, удовлетворить своё сильное желание
относительно неё этой же ночью.

Прежде чем уйти, он крепко обнял её, прижав её грудь к своей
груди и прижав свой живот к её животу; к своему огромному удовольствию,
он почувствовал, как она задрожала от волнения, когда её голова
упала ему на плечо.

Он пожелал ей спокойной ночи и ушел в свою комнату.

Как только он убедился, что в доме тихо, он осторожно приоткрыл свою
дверь и на цыпочках прокрался в комнату сестры. К его великой радости
она была расстегнута.

Он вошел и увидел свою сестру, лежащую на своей белоснежной кровати, которая была
освещена лучами луны.

Она спала; несколько мгновений он наблюдал за тем, как поднимается и опускается ее грудь,
и за изысканной красотой ее лица, а затем снова начал гипнотизировать
ее. Она слабо застонала и казалась беспокойной.

"Спи", - сказал он, и она сразу успокоилась.

— Этель, — продолжил он, — ты знаешь, кто с тобой говорит?

— Да, мой дорогой брат.

Затем он стянул с кровати покрывало и осторожно лёг рядом с ней, обнажённый.

— Дорогая моя, — сказал он, — сними ночную рубашку и сорочку.

Она приподнялась на кровати, сделала это, а затем снова легла.

Он обнял её, совершенно опьяненный предвкушением блаженства.

 Соприкосновение её кожи с его кожей, осознание того, что она не понимает, что он делает, и что это его собственная сестра, почти сводили его с ума.

Он был буквально поглощен похотью и обнимал ее со всех сторон
. Просунув руки между ее бедер, он положил голову на
ее божественный живот. Затем он переместил его на ее грудь, затем поместил свой член
между этими твердыми и набухшими грудями, затем между ее бедер.
Затем он надел его на палец внутри губ ее влагалище, а нашли его
удивительно, что он легко вошел.

«Слава богу, — пробормотал он, — её ласкали, возможно, трахали, и я не причиню ей вреда».

Он хотел, чтобы она взяла его член и вставила его в эту божественную дырочку,
и, к его огромной радости, ему почти без труда удалось погрузиться в неё.

Затем он лежал без сил, и спазм охватил его и устремился в самые сокровенные глубины влагалища его сестры.

Несколько мгновений он лежал в глубокой прострации, когда внезапно почувствовал, как влагалище его сестры сжимается и пульсирует вокруг его члена, который всё ещё был внутри неё. Это возбудило его ещё сильнее, и, положив обе руки ей под ягодицы, он с силой прижал её промежность к себе, входя в неё и выходя из неё с глубоким и убийственным для тела
толчки. Они оба кончили одновременно, и после короткой паузы он
встал и посмотрел на неё, затем, желая, чтобы она надела ночную рубашку
и сорочку, вернулся в свою комнату, опасаясь, что может заснуть и его обнаружат утром.

 Ложась в постель, он заметил луч света в тёмном углу своей комнаты
и, осмотрев обшивку, обнаружил щель, через которую прекрасно видел комнату сестры. Она всё ещё мирно спала, и он вдруг понял, что забыл разбудить её от гипнотического сна, который, очевидно, всё ещё
Он одолел её.

Он немедленно приступил к необходимому процессу и, к своей радости, обнаружил, что это возымело тот же эффект, несмотря на разделявшую их стену.

Она приподнялась на кровати и, поменяв позу, легла спокойно и естественно.

Он снова лёг в постель, но был встревожен и возбуждён и не мог уснуть; его член всё ещё был твёрд, и каждый нерв пульсировал.

Он ворочался так с час или около того, как вдруг
услышал шёпот в соседней комнате и, заглянув в щель
в комнату сестры, увидел зрелище, которое привело его в ужас.
Он был очарован и задохнулся от восторга.

Он увидел на её кровати совершенно обнажённую фигуру,
обладавшую самыми изысканными формами, не уступавшими формам самой Этель. Она стояла на коленях и стягивала одежду с его сестры, приподняв её ночную рубашку, и жадно смотрела на её промежность. «Какая она мокрая и липкая сегодня, мисс.
Должно быть, вам приснился такой мокрый сон».

Милая незнакомка погрузила в него пальцы и потёрла ими
во влажной среде, а затем заменила их языком, сладострастно посасывая
губы и клитор и проникая бархатным кончиком как можно глубже.
входил во влагалище, пока Этель не пробормотала: "Он снова кончает",
Мейбл. О! О! Соси сильнее, моя дорогая. Теперь он узнал в незнакомке
горничную, которая не раз привлекала его внимание
за то короткое время, что он пробыл в доме.

Его сестра теперь искала влагалище Мейбл и, вставив палец, начала
двигать им взад-вперёд, обхватив свои прекрасные ягодицы
свободной рукой и погружая язык в розовую дырочку.

Они извивались, как две змеи, их тела выгибались, а затем они упали
Они лежали, распластавшись друг на друге, и каждый мускул их тел вибрировал, пока они
испытывали все муки сладострастия.

 Фрэнк схватил свой член и дрочил в такт их
движениям, извергая поток спермы в тот самый момент, когда две прекрасные
девушки потеряли сознание в блаженных конвульсиях.

Когда он снова посмотрел, Этель посадила горничную к себе на колени,
поглаживала её живот и сосала соски, то и дело
пропуская руку между её бёдрами. Затем она перевернула её
животом вниз, так что их влагалища соприкоснулись, и
Снова просунув руку между бёдрами Мейбл, она потёрла обильную
жидкость, которой их вагины изливались в её открытую
заднюю дырочку, а затем, вставив палец, протолкнула его на всю
длину, пока Мейбл пыталась освободиться.

Наконец ей это удалось, и служанка легла на спину.
Этель перевернулась над ней, и звук их взаимного сосания, когда их головы оказались между бёдрами друг друга, довёл Фрэнка почти до безумия.

Они раскачивались взад-вперёд и прижимались друг к другу изо всех сил.
силы, пока не стало очевидно, что они снова кончают. Тем не менее
гамма-излучение продолжалось, пока они, казалось, не были совершенно измотаны; и Мейбл,
безумно целуя Этель, вышла из комнаты, очевидно, чтобы вернуться в свою,
пока другие слуги не проснулись, так как день уже начинался.

 

 Фрэнк был совершенно сбит с толку, но теперь решил, что воспользуется своими
знаниями и соблазнит свою любимую сестру без помощи месмеризма, не
пройдёт и нескольких дней.Мистер и миссис Этеридж вернулись около полудня, и Фрэнк снова был поражён редкой красотой своей матери и пышностью её великолепных
грудь. Он пристально посмотрел на неё, и, как ни странно, она, казалось, была
впечатлена его взглядом почти так же, как его сестра в первый раз.

 Фрэнк почувствовал трепет восторга, когда ему в голову пришла мысль
о том, что он может насладиться прелестями своей матери, но он чувствовал, что если ему это когда-нибудь удастся, то нужно будет соблюдать крайнюю осторожность.

 Днём он снова прогулялся с сестрой, и вскоре они оказались в беседке.

Они сидели рядом на диване, и Фрэнк крепко обнял её,
прижимая к себе с чувственной энергией. Она посмотрела ему в глаза
и тяжело вздохнула. Его рука скользнула вниз и прижалась к ее щеке.
ягодицы, которые, как он почувствовал, подрагивали под ее ягодицами.

"Ты не должен этого делать, - пробормотала она, - мне от этого становится дурно".

"Тебе нравится, когда Мейбл делает то же самое?" - спросил Фрэнк.

Она побледнела от ужаса.

- Не бойся, моя дорогая, - продолжал Фрэнк. «Я всё знаю, я видел, как ты обнималась прошлой ночью, но упомянул об этом, чтобы заверить тебя, что твой секрет в безопасности. Но не позволишь ли ты мне теперь некоторые маленькие привилегии?»

«О, мой дорогой, ты же мой брат!»

«Тем больше удовольствия», — взмолился Фрэнк.

Её голова упала ему на плечо, и он осмелился просунуть пальцы
под её платье и нежно погладить её соски большим и указательным
пальцами.

Она задрожала от восторга.

Затем он положил её руку себе на брюки, чтобы она
почувствовала, как под ними пульсирует его член.  Она судорожно сжала его. Теперь он
аккуратно толкнул её назад и просунул руку под одежду,
аккуратно раздвигая её ноги и бёдра, пока наконец не добрался
до её промежности, которая была влажной и готовой к соитию.

Она разорвала на нём брюки, сказав: «О! Дорогая, прости меня, я ничего не могу с собой поделать», — и стала водить рукой по его члену взад-вперёд.

 Фрэнк начал ласкать её, сначала нежно, постепенно увеличивая скорость и глубину проникновения, пока она не вскрикнула от восторга и не кончила. Он подавил в себе желание последовать её примеру и,
усевшись в кресло, притянул её к себе, поставил колени между её бёдрами и
позволил ей постепенно сесть, пока его член проникал в неё.

Они страстно обнялись, проникая языками в рты друг друга,
и даже кусали друг друга в порыве страсти, пока
очередной оргазм не облегчил их лихорадочную похоть.

Затем они снова легли на диван, и Этель залилась слезами.

"О! Мой брат, — всхлипывала она, — что мы наделали и каковы будут
последствия?"

Фрэнк пытался утешить её, и через некоторое время ему это удалось, и она успокоилась, так что они смогли продолжить прогулку и вернуться домой.



Теперь пришло время объяснить причину, по которой Фрэнк обладал такой поразительной гипнотической силой и чувственностью.

Когда он впервые пришёл в школу в Германии, он был совершенно невинным, но
его школьные товарищи быстро посвятили его во все тайны дрочки и
отсасывания, а также трахали друг друга между бёдрами, в то время как
третий сзади получал в рот головку его члена каждый раз, когда его
выдвигали вперёд, и высасывал каждую каплю спермы, которую мог
получить.

Однажды, проходя мимо одной из комнат хозяина, он заглянул внутрь и увидел, как тот делает загадочные движения перед бледным, болезненным мальчиком, который славился среди своих товарищей огромным размером своего члена и яиц.

Он с любопытством наблюдал и увидел, что мальчик, по-видимому, заснул.
Затем учитель снял с него брюки, с
явным удовольствием касаясь интимных частей тела мальчика. Затем он заправил рубашку
под жилет, обнажив весь живот, ягодицы, бедра,
и свой прекрасный член.

Мастер смотрел с восторгом, и Фрэнк увидел по шишке, которая внезапно
появилась у него в штанах, что его член, очевидно, встал торчком и стал
твердым.

Затем он сказал: «Встань на колени на этом диване и обопрись руками о его спинку, я сделаю это!»

Фрэнк был сильно удивлен, увидев мальчика повиноваться, как будто он
ходьба во сне.

Мастер взял из соседней тумбой береза и пошла к начальнику
дивана, потом, наклонившись на распростертое тело мальчика начало
пороть его на его дно и внутреннюю часть его бедер, но не
серьезно.

Затем он расстегнул собственные брюки, и бросился его колют в
состояние славное развития, кожей и сильно.

Фрэнк едва сдерживался, чтобы не броситься к ней и не
попросить разрешения пососать её, но он сдерживался из-за страха, а также из-за того, что
Любопытство по поводу того, что должно было произойти, следовало умерить.

Хозяин обратился к мальчику: «Подними голову, возьми мой член в рот и соси его, пока я не кончу».

Жертва подчинилась так же механически.

Битьё розгами возобновилось, и по мере того, как возбуждение хозяина нарастало, удары становились сильнее, а задница мальчика краснела и воспалялась.

Он также начал трахать мальчика в рот, толкаясь вперёд и назад, когда внезапно отбросил берёзу и, схватив мальчика за голову, засунул свой член ему в рот так глубоко, как только мог.
Он кончил, задыхаясь, и сказал: «Проглоти всё — моя сперма
должна попасть тебе в горло — если это тебя не убьёт».

Когда он вытащил свой вонючий член, сперма блестела на губах
мальчика и вокруг них, но он, несомненно, проглотил почти всё, кроме
нескольких капель.

Господин подошёл к дивану и, проведя рукой под животом мальчика, нащупал его прекрасный член, но тот не был твёрдым.
 Он немного раздвинул бёдра и пощекотал яички, но член всё равно не затвердел.  Тогда он снял с него кожу и, наклонившись, взял головку
между его губами. Это не помогло. Он снова начал хлестать его, останавливаясь на мгновение, чтобы потереть его яички и сбрызнуть одеколоном.

Член хозяина снова яростно затвердел, поэтому, отбросив берёзу, он взял маленький горшочек с холодными сливками и достал приспособление, чем-то напоминающее искусственный член (на самом деле это был фаллоимитатор), которое он обильно смазал мазью, затем, взяв ещё немного на палец, подошёл к мальчику и, раздвинув ягодицы, начал смазывать им тугую, сморщенную попку, постепенно
Он вводил палец всё глубже и глубже. Затем он взял
фаллоимитатор и, приложив его к отверстию, медленно ввёл, пока тот
не погрузился в анус по всей длине; оставив его там, он снова
осмотрел член мальчика и, очевидно, был рад обнаружить, что тот
наконец-то встал так же твёрдо, как и его собственный.

Затем он вынул фаллоимитатор и, намазав свой член холодным кремом, встал на колени на диване позади мальчика и, направив головку своего члена на хорошо увлажнённое отверстие, раздвинул ягодицы мальчика обеими руками и в конце концов смог полностью войти в него.
Затем он взялся за дело обеими руками, которые просунул под живот мальчика, схватил его великолепный член и яйца и, трахая его сзади, одновременно дрочил его, то останавливаясь, то снова ускоряясь, пока, наконец, мальчик не кончил обильно в тот же момент, когда хозяин излился в него.

 Фрэнк отошёл в сторону, опасаясь, что его обнаружат, так как хозяин, очевидно, закончил на сегодня. Он был озадачен тем, каким загадочным образом мальчик, казалось, потерял сознание, и тем фактом, что
Большой член, проникающий в анальное отверстие, также привёл его в
изумление.

 Он решил попробовать добиться этого результата с тем самым мальчиком, который спал в его комнате, и посмотреть, каково это.  И можно добавить, что в тот же вечер он успешно осуществил свой план, к большому удивлению и крайней радости мальчика, которого уже оперировали подобным образом, вероятно, много раз.

Вскоре после этого он заговорил о необычайной силе, которой, казалось, обладало одно существо над другим, лишая его сознания, а затем подчиняя
они должны были подчиняться их приказам.

Это относилось к молодому студенту из соседнего колледжа, с которым он
сблизился настолько, что они даже занимались сексом. Этот друг
объяснил теорию и практику месмеризма, и вскоре Фрэнк обнаружил, что тоже может успешно экспериментировать.

Этот молодой студент был также страстным сластолюбцем самого откровенного толка и предложил Фрэнку попробовать загипнотизировать его сестру, очаровательную девушку лет пятнадцати, которая гостила у него несколько дней в ожидании приезда отца. Друг Фрэнка предложил
они должны были пойти в один дом, куда он обычно заходил,
чтобы провести эксперимент. На самом деле этот дом принадлежал даме, которая позволяла разыгрывать там самые странные сцены необузданной похоти,
созерцание которых доставляло ей изысканное удовольствие.

Они сразу же отправились в путь в компании сестры его друга, и по прибытии
госпожа провела их в свою гостиную (полностью
понимая, что их визит должен был подарить ей несколько обычных
сладострастных удовольствий, которые она так любила), и Фрэнк сразу же
приступил к эксперименту с фройляйн.

Некоторое время никакого видимого эффекта не наблюдалось, но, наконец, ее глаза
, казалось, расширились, затем веки опустились, и она, казалось, уснула.

"Теперь, Фрэнк, - сказал его друг, - поговори с ней".

Он так и сделал и, к своему восторгу, обнаружил, что у него все отлично получилось.

Теперь студентка сказала Фрэнку, что он должен увидеть, как он ее трахает.

Он вздрогнул от изумления.

— Да её же никогда не трогали! И я никогда не видел её вагину!

— Тем лучше, — ответил его друг, — потому что я решил, что ты осквернишь её в моём присутствии.

 — А теперь, Фрэнк, — продолжил он, положив руку на свой член и
начиная ласкать его, "никто, кроме нас самих, никогда ничего не узнает"
об этом. Мне так не терпится увидеть ее обнаженное тело и этот милый член,
проникающий в него. Я вижу, ты сделаешь это, - сказал он, чувствуя, как поднимается член.
под его ласкающей рукой.

Фрэнк был готов ко всему. Он подошел к ней, расстегнул ее платье,
обнаружил розовые соски, выступающие из снежных холмиков груди. Он
в восторге ласкал их пальцами, и они, казалось, становились такими дерзко твёрдыми,
что он не мог устоять перед соблазном пососать эти восхитительные маленькие
клубнички любви. Но его друг начал терять терпение, и он продолжил
поднять ее платье в стойке, демонстрируя милую розовую ****у, с
едва ли волосы на ней.

"Я помогу тебе раздеть ее", - сказал брат и поднял ее.
вскоре она оказалась обнаженной в их руках.

Фрэнк исследовал это восхитительно тугое маленькое влагалище; было невозможно
просунуть внутрь даже кончик пальца.

"Как я могу трахнуть это?" - сказал он.

"Ерунда!" - сказал брат. "Пососи это и смочи".

Фрэнк так и сделал, и, судя по извивам обнаженного тела прекрасной
девушки, она явно наслаждалась этим. Затем его место занял ее брат
и попытался просунуть язык внутрь. Наконец он встал и сказал:
«Фрэнк, боюсь, тебе придётся засунуть свой член ей между бёдер и кончить там, она такая маленькая и тугая, а я буду сосать головку твоего члена с другой стороны».

Так и было сделано, и после того, как Фрэнк приказал ей одеться, ему удалось снова овладеть ею, и они покинули дом.

Этот маленький инцидент породил в сознании Фрэнка безумное желание
проникнуть в девственную вагину. Он упивался агонией своей жертвы,
предвкушая её, и, рассказав о своём желании другу, сказал: «Я
Я поговорю с одной дамой, которую очень хорошо знаю.

Это была хозяйка дома, в котором они побывали с его сестрой. У неё была восемнадцатилетняя девушка французского происхождения, которую жестокие родители выгнали из дома, и она фактически осталась без друзей.

 Мадам Г---- с радостью взяла её к себе, понимая, что сможет делать с ней всё, что вздумается, без страха и риска.

Это была жертва, которую Фрэнк должен был подвергнуть пыткам, при условии, что
мадам Г---- должна была присутствовать при всём происходящем.
и таким образом получить свою долю от этого сладострастного пиршества.

На следующий день Фрэнк получил разрешение отсутствовать до вечера и
сопровождал своего друга в упомянутый дом.

Их провели в очаровательный будуар, где их ждала мадам
Г----. Это была хорошенькая пухленькая женщина, каждая черта
которой выдавала крайне похотливый темперамент. Она была полностью
укутана в халат из чёрного бархата, который подчёркивал ослепительную белизну её кожи; её розовые маленькие ножки были обуты в крошечные туфельки, а ноги, очевидно, были босыми.

Мягкий тёплый воздух наполнял комнату, а благоухающий и волнующий аромат
распространялся повсюду. Пол был покрыт толстым бархатным
ковром с ворсом; стулья и просторный диван тоже были обиты
бархатом и снабжены роскошными подушками. В центре комнаты
стоял необычный предмет мебели, похожий на аналой.
Крест Андрея, установленный горизонтально и поддерживаемый массивным
пьедесталом, который с одной стороны был срезан, чтобы соответствовать
форме креста в нижней части.

Она встала и поприветствовала их, нежно обняв обоих, и
прижала Фрэнка к себе так пылко, что его член тут же встал
. Убедившись, что это так, она взяла его руку и положила
ее под свой халат; он вздрогнул, обнаружив, что это была
единственная вещь, скрывающая ее наготу.

Он любовно надавил на ее живот и, положив руку на стык
ее бедер, обнаружил самое изысканное влагалище и возбужденный и
твердый клитор. Она не позволила ему продолжить, так как хотела лишь
убедиться, что он достаточно возбуждён для работы, которую ему предстояло
выполнить.

Все расселись, выпили немного бургундского и буквально набросились на
коллекцию книг, фотографий и картин, которые она поставила перед
ними. Они были самого пугающе-возбуждающего характера, изображая
похоть и жестокость во всех проявлениях; главными произведениями
были «Жюстина» и «Жюльетта» маркиза де Сада в десяти томах с
сотней стальных пластин, а также его «Философия в будуаре» и другие
Французские произведения, помимо английских эротических книг, таких как «Фанни Хилл», «
Роман о страсти», «Письма из Парижа», «Любопытные случаи из практики порки»,
_Фиби Киссаген_, _Новый эпикуреец_ и другие, слишком многочисленные, чтобы их
упоминать.

Увидев, что они оба в полубессознательном состоянии, она встала и позвонила в колокольчик.
Через несколько мгновений дверь открылась, и вошла удивительно красивая девушка.

"Садитесь," — сказала мадам Г----, — "я хочу с вами поговорить."

Она повиновалась, явно напуганная видом двух странных молодых джентльменов.

Мадам заперла дверь и, положив ключ на каминную полку, повернулась к своей жертве.

"Мари, — сказала она, обращаясь к девушке, — эти два симпатичных молодых человека собираются тебя трахнуть. Ты знаешь, что это значит?"

Бедняжка начала всхлипывать и дрожать с головы до ног.

"О! Мадам, — сказала она, — смилуйтесь! Я так напугана — умоляю, отпустите меня!"

"Нет, — прогремел её мучитель, — я не отпущу тебя. Твои крики не услышат за пределами этой комнаты, и я намерен наслаждаться твоими мучениями, пока ты будешь страдать здесь. Схватите ее, - добавила она, обращаясь к Фрэнку.
и его другу, которые, очевидно, были охвачены тем же чувством
неуправляемой похоти.

Они вскочили и крепко обняли ее.

"Разденьте ее".

Они пытались это сделать, но ее борьба была такова, что они не смогли
добиться успеха.

Мадам Г---- подошла к ней и, схватив за руки, сжала их, как в тисках, а другу Фрэнка велела держать её за ноги. Затем Фрэнк разорвал на ней платье и, бросив её на пол, совместными усилиями им удалось полностью его снять. С неё сорвали корсет, нижние юбки, панталоны, чулки — всё, что было на ней, и в конце концов она лежала на полу, извиваясь и крича, совершенно обнажённая.

«Поднимите её на крестообразный стол», — сказала мадам.

И с некоторым трудом им удалось уложить жертву на стол.
она лежала на спине, вытянув ноги и руки на четырёх перекладинах
креста и надёжно зафиксированная в таком положении с помощью скрытых пружин.

Там лежала её прекрасная обнажённая фигура, каждый мускул которой содрогался от страха и
возмущённой скромности.

Затем мадам Г. начала сосать её груди, гладить живот и внутреннюю поверхность бёдер,
приказывая Фрэнку ласкать её промежность. Он с радостью подчинился и начал сосать, заставляя её
бороться всё сильнее и сильнее, потому что, несмотря на весь свой страх и
потрясение от того, что её нагота была выставлена напоказ, она
возбуждалась и через несколько мгновений обильно кончила.

Это был сигнал, которого ждала мадам. «Теперь, — воскликнула она, — ваша
девственность будет разрушена — потеряна и уничтожена«Трой!»

Фрэнк и его друг разделись догола, мадам тоже сбросила с себя
единственное платье.

Следуя её указаниям, Фрэнк подошёл к нижнему концу стола-креста и,
встав между ног жертвы, приставил свой член к её истекающей
соком вагине, а его друг занял позицию на другом конце стола,
направив свой разгорячённый член прямо на испуганное лицо.

Мадам, в свою очередь, опустилась на колени на пюпитр, из задней части которого
торчал фаллоимитатор, который тут же вошёл в её готовую к этому вагину по самую
наклонившись вперёд, она посоветовала сосать и кусать нежные
соски своей жертвы.

 Фрэнк сделал резкий выпад и, доведённый до безумия криками
агонии и беспомощными попытками бедной девушки сопротивляться,
мгновенно погрузился в неё, его безжалостный член разрывал или
прорывал все девственные преграды, пока девственная кровь не
потекла по его яичкам и не стекала по её ягодицам.

Его друг начал дрочить, и мадам Г. тоже
яростно двигалась вперёд-назад на фаллоимитаторе, а Фрэнк
Он трахал девушку, глубоко и мучительно вводя свой член в её тело.

 Жертва потеряла сознание от боли и эмоций, и, увидев это,
Мадам яростно укусила её за грудь, и она пришла в себя с криком боли,
когда Фрэнк кончил в её израненное тело, а его друг залил её лицо спермой,
вылившейся из его члена.  В то же время Мадам обильно кончила на свой дилдо. Это только усилило ярость её мучителей,
и, вскочив на ноги, они охотно согласились с предложением мадам
выпороть её.

Перевернув свою жертву так, что она теперь лежала на животе, с
вставленным в её вагину огромным фаллоимитатором, они
принялись за дело с помощью трёх огромных берёзовых прутьев,
хлеща её по ягодицам, бёдрам, внутренней стороне бёдер и даже по
губам её вагины, плотно обхватившим огромный фаллоимитатор, пока
её кожа не стала ярко-красной.

Затем, передохнув, мадам Г---- взяла ещё один фаллоимитатор и, раздвинув пошире ягодицы, с адской силой ввела его в её судорожно сжатую и мучительную дырочку.

Мучения жертвы были почти невыносимы для человеческого духа.

"Теперь, — воскликнула мадам, дико сверкая глазами, как одержимая, — я сяду на неё верхом, и Фрэнк тоже должен сесть на неё лицом ко мне."

Это было немедленно исполнено, и член Фрэнка с лёгкостью вошёл в вагину перед ним. Их резкие движения вверх и вниз привели к тому, что фаллоимитатор, погружённый в вагину почти раздавленной жертвы, трахал её.

"Быстрее, быстрее," кричала мадам Г-----. "Я кончаю-- я кончаю-- я кончаю!"

Их движения были быстрыми и яростными, и как раз в тот момент, когда их сперма потекла
С судорожными толчками друг Фрэнка вонзил две булавки в
дрожащие ягодицы жертвы, причиняя ей самую изысканную пытку.

Она жалобно стонала, но это лишь сильнее разжигало дьявольскую похоть
её мучителей, и, присоединившись друг к другу на диване, они
прибегали ко всем возможным извращениям, возбуждённые зрелищем
страдающей девушки.

Они сосали и дрочили, кончая друг на друга во всех направлениях.
Затем, поднявшись, Фрэнк вытащил дилдо из задницы
страждущей девушки и заменил его своим членом, который был скользким от
Он расстегнул ширинку и начал трахать её там, в то время как его друг просунул свой член под одну из её вытянутых рук так, что головка тёрлась о один из её сосков.

Мадам Г----, не теряя времени, снова уселась на бёдра жертвы и, потираясь своей раскрытой вагиной о выделения, которые всё ещё оставались на её спине после предыдущего траха, который там произошёл, дрочила себя, пока Фрэнк усиливал её возбуждение и удовольствие, вводя свой влажный палец в сморщенную задницу, которую она выставила на всеобщее обозрение, к её огромному удовольствию.

Все они кончили одновременно, даже жертва, которая не смогла сопротивляться
эффект от фаллоимитатора, все еще находящегося в ее влагалище. Теперь она была буквально
завалены мужество, и силы иссякли, как и другие возобновлено
их одежды.

Легко предположить, что это необычное приключение поврежден
Ум Франк Этеридж, и его безумно похотливый темперамент не
больше вызывает недоумение читателя.



Чтобы вернуться к нашей истории. Через несколько дней после того, как Фрэнк и Этель сознательно
занялись сексом, мистер и миссис Этеридж были вынуждены посетить Лондон, и
брат с сестрой решили воспользоваться случаем.

Фрэнку за это время удалось соблазнить и трахнуть горничную, которая приходила к его сестре в комнату в ту памятную ночь.

Он уговорил сестру взять её в постель и предаваться всевозможным видам возбуждающей похоти и трибадизму, которые они только могли придумать.

Это было исполнено, и Фрэнк со своего наблюдательного пункта в
щели увидел, как они, совершенно обнажённые, лежат на внешней стороне
кровати, горничная сверху на своей хозяйке, и они буквально пожирают
друг друга.

Затем он спустился вниз и, тихо войдя в комнату, голый, как он был сделан
знак сестре. Она мгновенно схватила тело горничной
над собой, так что та не могла высвободиться из положения, в котором находилась
.

Теперь приблизился Фрэнк; и, предварительно обильно смазав маслом
свой член, он встал на колени над лицом сестры и внезапным толчком
бросившись вперед, он засунул его в нижнюю яму изумленной горничной.

Она испуганно закричала, но Этель, приподняв бёдра, буквально вдавила голову девушки между ними и заглушила её крики.

Фрэнк продолжал толкать свой член внутрь и наружу, наслаждаясь этим очаровательным отверстием, в то время как его сестра, на мгновение оторвавшись от восхитительной киски, которую она сосала, взяла его скользкие яйца в рот и так возбуждающе обвела их языком, что он тут же кончил, и его сперма потекла по лицу его довольной сестры.

 Мейбл тоже кончила в тот же момент, так что Этель чуть не задохнулась.

Теперь Мейбл была готова присоединиться к чему угодно, и все
возможные ухищрения были пущены в ход, чтобы
чтобы доставить им взаимное удовольствие.

Наконец Фрэнк удалился в свою комнату и крепко спал до позднего утра, когда проснулся с таким ужасным стояком и таким чувством ненасытной похоти, что едва смог спрятать свой член в брюки и прилично выглядеть за завтраком.

Он легко убедил сестру присоединиться к нему в тёплой ванне, которую Мейбл
приказала немедленно приготовить, а затем, когда они погрузятся в неё,
она должна была запереться в спальне Этель, чтобы другие слуги
случайно не узнали, что происходит.

Войдя в ванну, они легли бок о бок, и их охватило восхитительное чувство
неги.

 Рука Этель скользила по обнажённому телу брата под водой,
и он не бездействовал.

 Затем, поднявшись, они встали лицом друг к другу, и, слегка раздвинув её
бёдра, брат быстро ввёл в неё свой возбуждённый и пульсирующий член.  Они начали нежно трахаться, лаская друг друга.

Однако судороги быстро приближались, и в тот момент, когда они оба кончили,
они опустились в тёплую воду.
Приятное тепло ароматной ванны вызывало самые восхитительные ощущения,
пронизывающие их до самых ягодиц, пока их проворные пальцы возбуждённо
работали, усиливая их похотливую страсть, а их действия вокруг
ещё более чувствительных органов размножения вызывали у них небесное
восхищение.

За день до возвращения родителей Фрэнк и Этель сидели в летнем домике,
лаская друг друга, когда
Фрэнк сказал, что желание, которое он давно испытывал, увидеть
великолепную наготу своей матери и, если возможно, трахнуть и оттрахать её, усилилось
С каждым днём его желание становилось всё сильнее, и он решил попробовать с помощью месмеризма.

 Этель, сильно покраснев, была явно взволнована этой идеей и призналась, что уже некоторое время испытывает те же чувства по отношению к своему отцу.

 «Тогда, дорогая моя, — продолжил её брат, — мы сделаем это».

Мейбл вошла и прервала их разговор, начав мастурбировать перед ними,
пока они делали то же самое друг с другом, после чего все вернулись в дом.

Мистер и миссис Этеридж приехали на следующий день около часа. Они
Они с большой теплотой обнимали своих детей, но и представить себе не могли,
какие похотливые чувства вызывают у них эти ласки.



 Прежде чем рассказать о том, что произошло впоследствии,
стоит взглянуть на школьные годы Этель, чтобы понять её
похотливые желания и пылкий темперамент.

Школой в Париже, в которую её определили, руководила дама высокого роста, похожая на Юнону, с манерами, которые, на первый взгляд, были мягкими, но скрывали под собой огонь неистовой похоти, которую она удовлетворяла особым образом.

Она приняла Этель очень радушно и, нежно поцеловав её,
отдал ее на попечение молодой леди года на три-четыре
старше, которая была бы ее особой подругой и делила бы с ней постель.

Она была впоследствии введена в других барышень, и сразу
чувствовал себя совсем как дома.

Когда они легли спать, компаньонка Этель, Минетта, настояла на том, чтобы помочь ей раздеться, и, хотя Этель, по своей природной застенчивости, не очень-то это любила, она не хотела показаться злой или неблагодарной, поэтому позволила ей это сделать.

 Минетте удалось во время этой процедуры, по-видимому, случайно, довести её до оргазма.
Этель как можно больше прикасалась к обнажённому телу Этель, что
вызывало румянец на её лице, когда она чувствовала прикосновение мягкой,
нежной руки.

Этель легла в постель, предварительно оказав аналогичную помощь
Минетта, которая не обладала застенчивостью своей младшей подруги, но
прежде чем надеть ночную рубашку, полностью обнажила своё тело перед
глазами Этель, которая была несколько удивлена, увидев такие большие
выпуклые груди и обилие волос на её промежности.

Она сразу же обняла Этель, когда та легла в постель, и попыталась
они переплели ноги, что несколько удивило новую ученицу, и она
держала их близко друг к другу, не понимая смысла таких
действий.

Перед сном они легли отдельно, и Этель, уставшая до изнеможения,
быстро погрузилась в освежающий сон.

Ей снилось, что каждая частичка её тела наполняется самыми
приятными ощущениями, но она не могла понять, в чём дело, и, проснувшись утром, с удивлением обнаружила, что одна рука Минетты лежит у неё между бёдрами, а другая — на её маленьких грудях.

 Её подруга спала или притворялась спящей и была совершенно
Она лежала обнажённая, соскользнувшее одеяло валялось рядом. Она лежала на спине, широко раздвинув ноги, её влажная промежность была слегка приоткрыта и время от времени судорожно сокращалась, пока она тихонько вздыхала и улыбалась во сне.

Этель охватило безымянное чувство, и, движимая любопытством, она осмелилась взглянуть поближе на набухшую вагину, которая, казалось, притягивала её взгляд, и увидела маленький мясистый бугорок, торчащий из-под соблазнительных ярко-красных губ.

 Поражённая, поскольку у неё самой ничего подобного не было, она
Она осторожно прикоснулась к нему пальцами. Он пульсировал, и Минетта слегка вздохнула и сказала приглушённым шёпотом: «О, продолжай, потри его, моя дорогая Клара, это так восхитительно!»

Она, очевидно, спала и представляла, что с ней кто-то есть.

Этель, сама не понимая, что делает, начала растирать маленький бугорок и ещё больше удивилась, обнаружив, что Минетта беспокойно двигается, разводит и сводит ноги, пока наконец не услышала глубокий вздох, и Минетта не замерла.

Этель почувствовала странную пульсацию, и её палец тут же стал влажным.
из влагалища её партнёрши по постели хлынула тёплая струя густой кремообразной слизи.

Это так подействовало на неё, что она убрала палец и снова легла отдельно от своей спутницы.

Вскоре спящая проснулась, и они оделись. Минетта снова стала настаивать на различных поглаживаниях и ласках, которые теперь произвели на Этель очень странный эффект, совершенно непонятный для неё, в то время как Минетта, казалось, тоже была сильно возбуждена.

Однако они спустились к завтраку без дальнейших приключений,
если не считать того, что другая ученица, мадемуазель Розали, озорная блондинка,
потихоньку передал Этель стихотворение на английском, которое она
притворилась, что сама не умеет читать, но которое, возможно, могло бы заинтересовать
"прекрасная англичанка".

Этель спрятала распечатанный листок за пазуху, а потом прочла на досуге
следующее, очень смешная пародия:



ПОЖАЛЕЙТЕ СКОРБЯЩИХ



(Пародия на пьесу Пратта "Пожалейте бедного старика", Ежегодник
Журнал 1770 года, страница 222)



Пожалейте несчастную толстую молодую жену,
Чья молодость и сила заставляют её тосковать ещё сильнее!
Чей учащённый пульс полон горячего желания,
О, даруйте ей облегчение, и небеса благословят ваш запас!


Эти румяные щёки, моя цветущая юность,
 Эти сияющие глаза, моя пылкая страсть,
 Но о! мой муж так холоден и слаб,
 Я могла бы умереть и быть похороненной ради него!


 Моя овдовевшая сестра Мэри тоскует, как и я,
 Но пока он был жив, её муж был мужчиной!
 Моя замужняя сестра Люси улыбается, видя,
 Как часто я была сбита с толку с тех пор, как появились мои надежды!


Я не буду, не могу сказать, мне очень стыдно,
 Всё, чего я хочу от замужества,
 Быть женой только на словах,
 Это самая жалкая, несчастная судьба!


Хотя я целомудренна в душе и хочу быть целомудренной,
 Какая добродетель может противостоять вихрю вальса?
Том, Джек или Гарри обнимают меня за талию,
 Прижимаясь животом к животу, мальчик с девочкой!


Ужинать куропатками и пить шампанское,
 Разжигает мою горячую кровь до пылкого жара,
А потом снова и снова кружиться в вальсе,
 Сводит меня с ума! О, что же мне делать?


Видит бог, я бы охотно была мудрой и целомудренной!
 Но, о, это сводит меня с ума от любовной боли!,
Чувствовать обнимающие руки вальсирующих кавалеров!,
 Встречать пронзительный взгляд очаровательных мужчин!


О, скажи мне, я ошибся? Расскажи правду!
 Мое сокровенное сердце открыто для убеждения,
Глубже, о, ещё глубже, дорогой пылкий юноша,
 О, дай мне каждый сантиметр твоего эрегированного члена!


Пожалей страдания толстой молодой жены,
 Все, все мои грехи лежат у твоих ног,
 Подари мне самые большие радости в жизни,
 О, облегчи мою участь, и небеса благословят твой дом!


Наша школьница была озадачена этим излиянием чувств больше, чем когда-либо: что же это было за нечто, всегда необходимое цветущим молодым жёнам или вдовам, на что так таинственно намекали строки, которые она снова и снова перечитывала про себя?

 В конце утренних занятий мадам Куль обратилась к своим ученицам
и заявила, что мадемуазель Розали не выполнила свои упражнения по французскому
языку должным образом, и поскольку она не может допустить безделья и
безответственности в своём заведении, после обеда её выпорют
розгами на глазах у всей школы.

Этель в изумлении уставилась на неё, но Минетт с любовью обняла её за талию и прошептала: «Таков здесь обычай, но ты скоро привыкнешь и даже будешь получать удовольствие от этого зрелища».

Согласно расписанию, перед началом занятий во второй половине дня мадам Куль
вошла в классную комнату в сопровождении двух хорошо сложенных, но мускулистых и
сильные служанки, и когда все собрались, сказала: «Мадемуазель
Розали, подойдите сюда и снимите всё, кроме сорочки, туфель и чулок. Служанки вам помогут».

Бедная девушка подошла, дрожа, потому что она недавно поступила в
учреждение, и это была её вторая порка.

Когда с неё сняли платье, мадам Куль велела одной из служанок помочь ей забраться на спину другой служанки, где её крепко держали за руки. Служанка, игравшая роль лошади, крепко сжимала её запястья, а другая сильная молодая женщина
направлено на то, чтобы держать ноги жертвы широко разведенными.

Этель смотрела, словно заворожённая, на милое и соблазнительное зрелище, представшее её взору. Было так волнительно видеть Розали, которой было около шестнадцати лет, с изысканно-бледной кожей, с лицом, вспыхнувшим от стыда, с глубокими голубыми глазами, полными слёз, готовых вот-вот скатиться по румяным щекам, когда мадам Куль сначала приподняла её юбки, обнажив красивые ноги бедной девушки, обутые в очень интересные башмачки, в белых шёлковых чулках и изящно отделанных панталонах.

Бедняжка, казалось, дрожала от волнения, когда впервые
всхлипнула, а затем взмолилась о пощаде самым жалобным, надтреснутым голосом: «О,
мадам, пожалуйста, накажте меня наедине, как вы сделали в первый раз. Ах, нет, нет! Я
не вынесу позора, если все они увидят мой бедный голый зад».

«Глупая девчонка, перестань хныкать, ты заслужила весь этот позор. Разве я не говорила тебе, как накажу тебя перед всей школой в следующий раз?» — сказала мадам, явно взволнованная, и, открыв сзади платье девочки, заколола подол её сорочки вместе со всем остальным бельём вокруг талии жертвы, пока наконец они не
У меня был прекрасный вид на милую розовую киску Розали, на которой только-только начал пробиваться мягкий пушок, и ещё один восхитительный предмет, выставленный на всеобщее обозрение, — её тугая морщинистая попка, обрамлённая нежно-коричневым цветом, который прекрасно контрастировал с белоснежной кожей хорошо развитых ягодиц.

Мадам взяла берёзовую розгу, которую ей дали, и начала
хлестать по выставленному напоказ заду, постепенно усиливая удары. Затем, немного передохнув, она, казалось, с интересом наблюдала за
много удовлетворения, как шевелятся ярмарки кающегося, щеки
дно которого были огненно-красные.

Когда она возобновила, удары розгами были направлены на внутреннюю сторону бедер
жертвы и даже на губы этой нежно-розовой малышки
влагалище легкими изящными прикосновениями, очевидно, предназначенными для воспламенения частей тела
вместо того, чтобы резать их на части.

Розали, чьи тёмные глаза теперь были полны чувственной влаги, а лицо пылало
красным, то всхлипывала, то кричала, снова начиная яростно
бороться, так что слуги, напрягая все свои силы, едва могли
удержать вырывающуюся жертву.

Мадам Кал прекратила наказание, и, к огромному удивлению Этель, она
увидела, как анус Розали открылся и закрылся, а пульсирующие губы
её вагины исторгли густую беловатую жидкость, которая вытекала
толчками.

"Довольно! Она кончила, распутная девчонка; это лишь показывает, какие непристойные мысли
должны быть у девушек, если порка так на них действует.
Стыдитесь, мадемуазель Розали, что вы наделали? — воскликнула
мадам, опускаясь в кресло и, казалось, готовая упасть в обморок.
Её глаза были полны слёз, и это было так же естественно, как и то, что
чувственный взгляд на своей жертве.

Придя в себя через несколько мгновений, она велела им отпустить
Розали, а затем вышла из комнаты.

Во время этой необычной сцены Минетта положила руку за спину
Этель и сжала ягодицы, стараясь просунуть руку между её бёдрами, насколько это было возможно, учитывая, что платье мешало ей. Тем не менее наша невинная
новичок не смогла удержаться и слегка раздвинула ноги, почувствовав
странное, неописуемое ощущение удовольствия.

Другие девушки беспокойно ёрзали на своих местах и, по сути,
они использовали фаллоимитаторы, спрятанные под их одеждой.

Когда Минетт и Этель легли спать, первая пожаловалась на жару и предложила спать без покрывала или ночных сорочек, а в качестве примера легла в постель совершенно обнажённой.

Этель, не желая показаться чопорной или злой, сначала выключила свет, а затем сбросила сорочку. Присоединившись к своей
подруге, тоже совершенно голой, они тепло обнялись, и Минетта, положив руку на ягодицы Этель, раздвинула их.
вместе. Она дрожала с головы до ног, но когда Майнетт попросила ее
сжать ее подобным образом, она сразу же это сделала и не сопротивлялась
когда одно из ее прекрасных бедер оказалось между ее собственными.

Теперь Майнетт неистово целовала ее, проникая языком в рот Этель.
заставляя ее испытывать самые необыкновенные ощущения.

"Этель, дорогая моя, - сказала она, - что ты думаешь о Розали"
берчинг, разве у нее не восхитительная попка и киска? Разве это не было
ужасно возбуждающе, когда оно пульсировало?

В то же время она нежно положила руку на влагалище Этель, и
она начала сосать один из её сосков, в то время как другой палец ласкал
её зарождающийся клитор, который, хотя и был таким маленьким, что его едва
было видно, был чрезвычайно чувствителен к этим нежным и
похотливым прикосновениям столь опытной троицы.

— О, о, пожалуйста, не надо, мне так плохо, так странно, я вся дрожу, я не могу сказать, что чувствую, и всё же, и всё же, — прошептала Этель, едва понимая, что делать, и пытаясь немного отстраниться от своей грубоватой соседки по постели.

Это только сильнее возбудило Минетт, и она крепко прижала к себе юную девушку.
в её объятиях, усиливая свои страстные ласки, которые, казалось, посылали такие волны восхитительного тепла по всему телу Этель, что она была не в силах сопротивляться таким соблазнительным ласкам.

Минетта не замедлила воспользоваться своим завоеванием. Внезапно перевернувшись, она просунула голову между бёдрами Этель
и начала сосать её влагалище, погружая свой любопытный язык с бархатными
кончиками так глубоко, как только могла, или покусывая маленький клитор
так, что её спутница чуть не сошла с ума от чувства, которое ещё не
могла до конца понять.

Она снова попыталась высвободиться, но на самом деле это было лишь
видимое сопротивление — последний слабый протест её скромной натуры
перед тем, как полностью отдаться всем сладострастным играм
Минетты.

Наконец её голова откинулась назад, пульсирующая вагина приподнялась, чтобы встретить эти
тёплые, любящие поцелуи, и тогда впервые в жизни она
по-настоящему кончила — и потеряла сознание.

Придя в себя, она бросилась в объятия Минетты со словами: «О,
я действительно была на небесах. Что ты сделала, чтобы я так себя чувствовала?»

Её любовник поспешил снова её ласкать, и не прошло и часа, как
они занимались взаимным мастурбированием, трахом и кончали,
издавая крики восторга. На самом деле Этель была тщательно обучена всем возможным
удовольствиям трибадизма.

На следующий день в школе пороли ещё одну девочку, и ночью
Минетт предложила Этель пойти в соседнюю спальню, когда погасят свет,
и посмотреть, что там происходит, пока наказанная девочка спит.

Они так и сделали, и Этель застыла в оцепенении.

Двенадцать девочек в возрасте от десяти до шестнадцати лет лежали в беспорядке на двух сдвинутых вместе кроватях.
и они сосали, дрочили и трахали друг друга фаллоимитаторами.

 Минетта бросилась на кровать и быстро присоединилась к совокупляющейся девичьей массе, в то время как Этель, совершенно неспособная сопротивляться порыву, тоже подбежала к девушке с берёзой и вскоре уже сосала её вагину, в то время как другие девушки сосали её соски или доводили её почти до безумия, проникая пальцами в её чувствительную попку.  Измучив себя всевозможными ласками, они вернулись в свою комнату.

На следующее утро Этель чувствовала себя такой уставшей, что не могла выполнить задание,
которое ей дали в школе.

Когда она уходила на перемену, мадам Кал отозвала её в сторону и сказала: «Вы заслужили наказание за своё пренебрежение, но, поскольку вы, очевидно, сильно нервничаете, я наложу его в своей спальне.
Приходи ко мне сразу после занятий».

В назначенное время Этель с дрожью в коленях вошла в спальню мадам Кал.

 Директриса заперла дверь и помогла ей снять всю одежду. Когда это было сделано, она велела ей
лечь на бархатный диван, покрытый подушками. Она так и сделала.
и Мадам Куль отрегулировать ее таким образом, чтобы, лежа на ней
живот-одна из бархатных подушечках лежали между ее расширенными бедрами.

Теперь она начала с березы ей с легкими жалящими сокращений, что, хотя
нет, видимо, достаточно тяжелый, чтобы сломать или разрывают ее нежную кожу, у
такой жгучий эффект, который Этель чувствовала, что она должна кричать, чтобы облегчить
боль. Это было вскоре сменил теплый соблазнительный блеск, который отправил
Дрожь через все ее существо. Ей казалось, что она хочет в туалет,
но это не было причиной её странных ощущений.

Пока продолжалась порка, мадам время от времени клала руку на
попку кающейся, что так усиливало возбуждение Этель, что она, дико сжимая подушку между
бедрами, обильно кончила.

Мадам, довольная увиденным, приподняла свои юбки и
несколькими движениями пальца добилась того же результата на себе.

Придя в себя, она приказала Этель встать, а затем, сделав вид, что заметила влагу на подушке, спросила, что та делала.

Бедная Этель густо покраснела и выглядела ужасно расстроенной.

«Иди сюда, моя дорогая, — сказала мадам, — дай мне посмотреть, что с тобой случилось», — и она посадила её к себе на колени, уложив на спину.

Она осмотрела её промежность, надавила и потёрла живот, сжала соски между пальцами, пока они не стали дерзко торчать, ввела палец в промежность Этель и начала сладострастно ласкать возбуждённую девушку, заставляя её метаться в таком экстазе, что, когда она снова кончила, мадам едва могла её удержать, так сильно она извивалась.

(Палец мадам легко вошёл, но она ничего не сказала, потому что знала
Она прекрасно понимала, что вход был расширен пальцем Минетт, что, по сути, и произошло.)

 После этого Этель была обучена всем способам получения чувственного удовольствия, которым может научить сапфизм, но только после возвращения домой и последующей встречи с братом она по-настоящему ощутила удовольствие от проникновения в неё (которое не сравнится ни с чем), хотя она знала, что мужчина может с ней сделать.

Таким образом, можно видеть, что благодаря своему школьному опыту
она была хорошо подготовлена к любым видам разврата, которые мог бы предложить ей брат.



В течение нескольких дней мистер Этеридж был вынужден снова посетить
соседний город, где он задержался до следующего дня.

Таким образом, наконец-то представилась возможность, которой ждал Фрэнк. За
ужином он как можно больше поил мать бургундским (которое она очень любила),
не вызывая у неё подозрений, и буквально пожирал её взглядом.

Позже вечером она сидела в большом кресле и, казалось,
начинала клевать носом. Фрэнк сказал: «Поскольку сегодня вечером нам вряд ли что-то понадобится,
мамочка, можно ли отпустить слуг спать?»

Она согласилась, и после того, как приказ был отдан, Фрэнк, торжествующе глядя на сестру, всерьёз приступил к попытке загипнотизировать собственную мать. Сначала она невольно сопротивлялась его усилиям, но в конце концов сдалась, и, когда её голова упала на плечо, он открыто сделал необходимые пассы, и она быстро оказалась полностью в его власти.

— «А теперь, Этель, — сказал он, — я удовлетворю свою страсть».

Он подошёл к матери. Она была в вечернем платье, и её прелестные
груди были наполовину обнажены, а полулежачее положение, в котором она
она лежала, и были отчетливо видны все очертания ее фигуры.

Ее сын сначала осторожно приподнял эти восхитительно упругие сиськи
полностью над ее платьем, затем, пососав одну, жестом показал сестре, чтобы она
проделала то же самое с другой.

Миссис Этеридж слегка вздохнула и еще глубже откинулась на спинку стула.

Затем Фрэнк опустился перед ней на колени, и его сестра, помогая ему,
постепенно приподнимала платье своей матери, пока они не увидели
прекрасные ноги и бёдра своей родительницы, обтянутые розовыми шёлковыми чулками, с набухшими бёдрами,
он вытащил её трусики, и они показались ему восхитительно узкими. Засунув руку в разрез спереди, он отодвинул сорочку и, осторожно раздвинув её ноги как можно шире, поставил её ступни на два стула, и теперь им был полностью виден тот великолепный бугорок, из которого они оба вышли. Он был красиво покрыт волосами, не слишком большой, и между влажными губами он увидел её божественный клитор, твёрдый и возбуждённый.

Посмотрев на него с минуту, он осторожно погладил его пальцем. Мама
снова вздохнула и подвинулась ещё ближе. Теперь, взяв его
Достав из кармана фаллоимитатор (который он предварительно зарядил), он постепенно ввёл его в мать и осторожно двигал вперёд-назад. Губы с любовью обхватили его, дыхание матери участилось, её пузырьки вздымались под ласкающими пальцами дочери, и с потрясающим спазмом, охватившим все мышцы её тела, она кончила, как раз когда Фрэнк нажал на пружину и впрыснул в неё содержимое фаллоимитатора. Немедленно убрав инструмент и заменив его своим
языком, он высосал каждую каплю спермы, которую она выделила.

Пока он был занят этим, Этель растянулась на полу
и, освободив его набухший член, приняла в рот
сперму своего брата.

Полюбовавшись некоторое время видом расслабленной
матери, он внезапно закинул её ноги себе на плечи и приподнял
её тело так, что его член оказался напротив её задницы. Он,
после того как его сестра втерла немного спермы в сморщенное
отверстие, приготовился к анальному сексу. Тем временем Этель
трахала восхитительную вагину своей матери, а её брат дрочил.

Постепенно Фрэнк протолкнул свой член в восхитительную мамину вагину,
которая сокращалась и пульсировала вокруг его невероятно возбуждённого члена, так что он сразу же кончил в агонии похоти. Его сестра, в равной степени обезумевшая от мыслей о инцесте брата и от сладострастных движений его пальцев по губам её вагины и клитору, тоже кончила одновременно с ним, издав крик восторга.

Затем, чтобы не отставать от брата, она заставила его вытащить член,
который оставался невероятно твёрдым, и буквально поглотила его
губами, высасывая каждую каплю спермы и т. д., которая всё ещё сочилась из
огненно-рыжая головка его члена, а затем, направив его на божественную материнскую вагину, она заставила его войти в неё и как следует оттрахать мамочку, пока она сосала и щекотала его яйца, чтобы усилить его удовольствие.

 «Мамочка, дорогая, — сказал Фрэнк, вынимая член после очередного экстатического оргазма, — ты знаешь, что делаешь?»

Она сразу же ответила: «Да, мои дорогие дети, ваш восхитительный
секс и мастурбация заставили меня почувствовать все прелести рая».

Но её глаза были закрыты, и не было никаких сомнений в том, что она всё ещё находилась под гипнотическим воздействием.

«Есть ли что-нибудь ещё, чего бы тебе хотелось, дорогая мама?» — спросил Фрэнк.

 «Я бы хотела пососать член моего дорогого мальчика, пока Этель снова меня дрочит», — пробормотала она.

Фрэнк тут же подставил свой полувозбуждённый член под губы матери,
в то время как Этель, опустившись на колени между бёдрами матери, с наслаждением провела своим похотливым языком по великолепному клитору и внутри зазубренных нимф, охранявших вход в храм любви,
в то время как её нос наслаждался прекрасными волосами на великолепном холме Венеры и вдыхал все сладкие ароматы этого
Цитерская область, которая всегда оказывает возбуждающее действие на приверженцев
гамахучинга.

Она была слишком занята своим языком, чтобы ласкать мамину вагину, но
нежно трахнула её двумя пальцами в задний проход; мама
всё это время сосала член и ласкала яйца своего сына,
а он трахал её в рот.

В конце концов они слишком устали, чтобы продолжать свои
замыслы, и, очистив свою мать и убрав все следы её
осквернения, они дали крови немного остыть в своих
Вены — её усадили в прежнее положение в кресле, поправили платье,
а затем Фрэнк несколькими пассами привёл её в чувство, после чего они все вскоре отправились отдыхать.

На следующий день во время обеда мистер Этеридж вернулся домой, но миссис
Этеридж не появилась, у неё сильно болела голова, что, несомненно (хотя она этого не знала), было результатом манипуляций её детей с её телом накануне вечером.

День был чудесный, и мистер Этеридж предложил прогуляться, на что
его дети с готовностью согласились.

Прогулявшись около часа, они направились к летнему домику, о котором уже упоминали.

И Фрэнк, и Этель в тот день были более чем обычно нежны со своим отцом, и Этель не раз случайно задевала затылком переднюю часть отцовских брюк, а в последний раз отчётливо почувствовала его член, который, очевидно, был слегка набухшим, а его брюки слегка топорщились в самом интересном месте.

Дыхание Этель участилось, а голос стал слегка хриплым и низким, со странной дрожью в интонации, когда она почувствовала, как её охватывает странное и противоестественное ощущение, которое она не могла определить даже в своих мыслях.

 Фрэнк тоже казался странно взволнованным и время от времени прижимался к своей сестре за спиной у родителей.  Он также пользовался любой возможностью, чтобы прижаться к отцу.

Когда они сели отдохнуть, Этель заметила, что её отец выглядит сонным, и он лёг на диван. Вскоре его глаза закрылись, и он
Казалось, он погрузился в глубокий сон. Посмотрев на брата, она увидела, что он
делает гипнотические пассы руками.

 Через несколько мгновений он встал и, подойдя к сестре, сказал: «Моя
дорогая, папа теперь совершенно не осознаёт, что делает, и полностью находится под моим контролем. Мы закроем дверь, а потом ты будешь сосать
создателя твоего тела, пока его благородный член не кончит тебе в рот».

Он казался почти безумным, и Этель на мгновение застыла, словно заворожённая, — её чувства были слишком сильны.

 «Теперь, Этель, — продолжил её брат, — ты можешь делать всё, что пожелаешь, не теряй времени!»

Возбуждённая его словами, она подошла к отцу и опустилась на колени у
дивана. Он лежал на спине, слегка раздвинув бёдра. Взявшись за его ноги, она осторожно раздвинула их ещё
больше, и стало видно его член, лежащий на левом бедре.

  Этель дрожащими руками расстегнула пуговицы от талии до пупка; затем,
аккуратно сняв с него рубашку, она увидела перед собой прекрасный член
отца. Это был изысканный предмет, чисто-белый, с тонкими
голубыми прожилками, с дряблой кожей, почти закрывающей головку. Его яйца
они изящно свисали снизу, и тонкие шелковистые волосы окружали
все его половые органы.

Она коснулась члена и даже осмелилась обхватить его пальцами;
и когда она сделала это, его наполненность увеличилась. Она нежно надавливала на кожу
вверх и вниз, она пульсировала и становилась тверже с каждым мгновением, пока
наконец она не была гордо выпрямлена, упираясь в его безупречный живот, как
белый, как слоновая кость, и твердый, как железный брусок.

Она с любовью прижалась щекой к его бедру и поцеловала его, а
затем взяла его в рот, щекоча пальцами.
шарики, которые теперь были твердыми и плотно сидели в своем гнезде.

Теперь Фрэнк встал на колени позади своей сестры и, подняв ее одежду, он
раздвинул ее ноги и вскоре убедился, что ее влагалище было восхитительно
влажным и горячим. Приблизив свой член к отметке, он медленно ввел его,
а затем мягко надавил назад и вперед.

Его сестра взяла в рот отцовский член и, двигая головой взад-вперёд, восхитительно ласкала его губами и языком. Она всё больше и больше возбуждалась, пока движения члена Фрэнка пробуждали в ней все плотские желания.
Внезапно губы мистера Этериджа приоткрылись с глубоким вздохом, мышцы его живота напряглись, и он кончил в рот своей дочери, которая одновременно получила в свою вагину ароматное семя своего брата.

Когда сперма потекла изо рта шлюхи, Фрэнк,
вытащив член, обнял сестру и, засунув язык ей в рот, они жадно наслаждались спермой отца, которой был наполнен её рот, пока их руки ласкали член и вагину друг друга.

Папа всё ещё лежал на спине, его член был влажным и блестящим.  Теперь Фрэнк
Фрэнк схватил вялый член своего родителя и, приблизившись к отцу, прижался головкой своего члена к головке отцовского. Это сразу же снова возбудило его, и Фрэнк велел Этель встать на диван, широко расставив ноги над отцом. Она
постепенно наклонялась, пока кончик огромного и великолепного члена не оказался у входа в её влагалище, затем с помощью Фрэнка он был направлен в похотливую щель, а она наклонялась всё ниже и ниже, пока он не проник в неё до основания.

 Её брат положил руки ей на ягодицы и подпрыгнул.
Он гладил её вверх и вниз, пока не увидел, что по напряжению отцовских яиц и
значительному увеличению твёрдости его члена он вот-вот снова кончит. Тогда он просунул голову между бёдрами сестры сзади и
языком лизнул отцовские яйца и губы её вагины, одновременно дроча себя.

Когда отец и дочь кончили, их совместная сперма потекла по его лицу и довела его до безумия от наслаждения; затем, приподняв сестру, он заставил её сосать его только что извергшийся член, пока тот не стал
Он снова возбудился, а затем, положив её на пол, яростно трахнул,
к её большому удовольствию, в возбуждённом состоянии, в котором она тогда находилась, а он
дрочил член своего отца, пока тот снова не кончил обильным потоком.

Затем они убрали все следы произошедшего; Фрэнк пожелал, чтобы его
отец проснулся, и тот проснулся. И, рассеянно оглядевшись, он сказал:
— Дорогие дети, боюсь, я задремал, свежий воздух так утомляет меня, —
и он даже не задумался о настоящей причине своей необычной усталости.



 Фрэнк, теперь совершенно уверенный, что отец, мать и сестра были в полном
поддавшись его влиянию, он решил в полной мере удовлетворить свою похоть и с помощью Этель рассчитывал осуществить свои намерения.

 Помимо удовлетворения своих распутных аппетитов описанным выше способом, они также искали новых развлечений, используя некоторых животных на ферме. Этель дразнила быка или козу, а когда
доила любимую корову, то вдруг уговаривала Фрэнка поднять её на
руки, где она лежала бы на спине и, задрав одежду, дразнила бы себя
коровьими сосками, из которых лилось молоко
он будет проникать в её ненасытную вагину, а потом её брат будет высасывать сперму.

Фрэнк также будет незаметно подходить к козе и поднимать её за задние ноги; Этель будет наносить на её вагину холодный крем и вставлять член своего брата, который затем, совершенно не обращая внимания на жестокость, которую он причиняет, будет вводить свой член и кончать.


Наконец им пришла в голову другая идея.

Они сидели после ужина, когда Фрэнк незаметно загипнотизировал
отца и мать, а затем попросил Этель отпустить слуг на
ночь.

Они развлекались тем, что играли с интимными местами своих родителей
Какое-то время они молчали, а затем Фрэнк пожелал, чтобы они пошли в свою спальню. Они
немедленно подчинились. Брат и сестра ненадолго оставили их,
удалившись в свои комнаты, и вернулись совершенно голыми.

  Их родители теперь механически снимали с себя одежду, подчиняясь воле сына, а Фрэнк также пожелал, чтобы служанка Мод вошла в комнату обнажённой. Эта девушка под его влиянием сначала подошла к миссис Этеридж и пососала её соски,
а затем её влагалище, пока не кончила, после чего сделала то же самое с
член её хозяина, в то время как Фрэнк и Этель ласкали её анус и вагину, чтобы пробудить в ней похоть; затем её отправили обратно в её
комнату.

Мистер и миссис Этеридж начали ласкать друг друга, и после небольшой возни на кровати мамашу притянули к мужу, и они
принялись за самый сладострастный «Святой Георгий».

Боже! Какое зрелище для их кровосмесительных сына и дочери! С жадными взглядами и затаив дыхание они наблюдали, как этот прекрасный член появляется и исчезает в любящей его вагине. Теперь приближался момент оргазма, и их сладострастный пыл усиливался — это было просто
сводящее с ума.

 Фрэнк и Этель бросились вперёд и своими руками помогли своим
любимым родителям испытать максимально возможное наслаждение,
что они, несомненно, и сделали, буквально крича от удовольствия, когда
сперма хлынула обильными потоками.

 Теперь Фрэнк решил сильно рискнуть и позволить своим
родителям узнать, что происходит.

Сначала он велел своей сестре лечь на спину на кровать, раздвинув
бёдра, а затем велел отцу лечь на неё и сам ввёл свой член
в её влагалище. Затем его мать (под его влиянием) легла на спину,
Фрэнк сел на кровать рядом с Этель, возбуждённо навалился на неё и погрузил свой член во влажные и сочные складки восхитительной вагины, которая его породила.

Когда все четверо приблизились к божественной кульминации, Фрэнк снял гипнотическое заклятие и позволил отцу и матери осознать ситуацию в тот момент, когда они уже не смогли бы противиться порывам своей плотской натуры.

Мистер Этеридж вскрикнул от ужаса, а мама закричала от страха, но
Этель судорожно обняла отца, и её эротическая ярость
В тот момент она была сильна, как львица, а Фрэнк, со своей стороны,
так энергично входил в свою мать, что, несмотря на ужас от
инцеста, они кончили одновременно.

Невозможно описать чувство стыда, охватившее бедных родителей; казалось, они всё ещё пребывали во власти какого-то ужасного сна, и их дети изо всех сил старались укрепить эту мысль, в то же время радуясь тому, что прекрасный член их отца снова затвердел от одной мысли о том, что он наслаждался своей дочерью.

Вскоре Этель и её брат бесшумно выскользнули из комнаты, но
остались за дверью, чтобы подглядывать и подслушивать. Через минуту или две
мистер Этеридж набросился на свою жену в порыве страсти, восклицая:
«Какой сон — вообразить, что я трахаю Этель, и какие радости она мне
доставила! Я чувствую себя, дорогая, таким возбуждённым, как будто
меня не было с тобой полгода!»

— Как любопытно, — вздохнула миссис Этеридж, — что я тоже возбуждена, потому что мне снилось то же самое о милом Фрэнке! Ах, какая у тебя прекрасная, твёрдая и горячая любовь к члену, моя дорогая, и такая влажная, как будто ты действительно
у меня была девушка. Быстро войди в меня, любовь моя, и я буду думать, что ты настоящий
Фрэнк. Я достаточно возбуждена, чтобы заняться настоящим сексом прямо сейчас!

— Стыдись, жена, — ответил мистер Этеридж, — даже думать об этом ужасно грешно, и всё же говорят, что великий Наполеон трахал своих сестёр и тёток и считал, что имеет право развлекаться, как ему вздумается.

 — Кроме того, — продолжила миссис Этеридж, — есть случай с Лотом и его дочерьми, и, без сомнения, их знакомые считали их такими же уважаемыми, как и прежде. На самом деле, они, должно быть, рассказали о
Моисей знал, как написать эту историю, и он не мог быть сильно шокирован инцестом, поскольку не упоминает о том, что Лот прекратил его, когда узнал об этом. И потом, знаете ли, древние египетские цари всегда предпочитали жениться на своих матерях или сёстрах.

Дальнейшие замечания были прерваны необходимостью любовной схватки,
так что брат и сестра удалились, вполне довольные тем, что их
родители скоро будут так же легкомысленны в отношении кровосмесительных
отношений со своими детьми.

 На следующий день мистер и миссис Этеридж выглядели очень расстроенными и едва
смогла посмотреть Фрэнку и Этель в лицо, но в течение нескольких дней
все это прошло. К ним вернулось самообладание, и, будь то благодаря
таинственному влиянию месмеризма или иным причинам, впоследствии они
охотно предавались всем видам распущенности со своими собственными
детьми.

Однажды Фрэнк и Этель, связанные с родителями своим опытом в
колледж и школу. Мистер Этеридж был так возмущён рассказом о том, как
профессор содомировал мальчика с большим членом, что заявил, что не успокоится, пока Фрэнк не доставит ему такое же удовольствие.

"Дай-ка я посмотрю, - сказал он, - смогу ли я вспомнить красивого, прекрасно развитого юношу
, которого мы могли бы как-нибудь пригласить сюда, чтобы ты поэкспериментировал с ним.
Да, вот и юный Гарри Мортимер. У него в штанах красивая шишка.
Он настоящий Адонис - мне часто хотелось потрогать его член ".

"Старый грешник", - смеется его жена: "я всегда думал, что ты строго
нравственный человек. И думаю, что ваши идеи постоянно бегала в такой свинской курс.
Я тоже должен признаться, что теперь, когда гипноз Фрэнка сделал нас всех свободными друг с другом.
как тяжело мне часто было сохранять свою репутацию
как верная жена. Почему доктор Строкер, наш ректор, который попытался меня
десятки раз, и когда вообще-то мне показал его прекрасным инструментом, когда мы были
но в гостиной. Какая это была красота! Я чуть не упала в обморок от
желания".

"Ах, - сказала Этель, - это ничто по сравнению с тем, что он сделал со мной, когда мне пришлось
пойти в дом священника, чтобы подготовиться к конфирмации. Я всегда был с ним наедине. Он смеялся и говорил мне, что религия — это всё чепуха, а сам он лишьи проповедовал это как своё ремесло, чтобы хорошо
зарабатывать. Он сажал меня к себе на колени, запускал руки мне под одежду и
говорил, что скоро у меня на лобке вырастут красивые мягкие волосы.
А однажды он бросил меня на спину и целовал мою киску, пока я не потеряла сознание, а
когда я пришла в себя, моя одежда была задрана до талии, а он стоял
между моих ног, свисавших с дивана, и дрочил, чтобы кончить мне на живот, и в конце концов не отпустил меня домой, пока я не поцеловала и не потрогала его член. Это было незадолго до
вы отправили меня в школу мадам Куль и, без сомнения, помогли сделать так, что прикосновения Минетты были такими возбуждающими, когда она начала соблазнять меня своими распутными играми.

«Мы сыграем с ним, Фрэнк, мой мальчик!» — воскликнул мистер Этеридж.
"Теперь я думаю, что мы все можем делать то, что нам нравится, и получать удовольствие,
только к чёрту всякую ревность. Теперь я настоящий коммунист! Что ж, когда я завтра поеду верхом, я позвоню и попрошу Гарри провести с вами день.

— Ты уже нашёл что-нибудь, что стоило бы нам почитать, Фрэнк? — спросила его
мама.

"Да, немного о ссорах богинь на небесах. Это
«Вот он, старый том «Лондонского шпиона», — сказал
Фрэнк, беря в руки книгу:



ПОЭМА



«За здоровье Юпитера, за лучший конец Юноны», — так они часто
говорили, «Junctus in Uno», — чаша ходила по кругу, все смеялись и
подмигивали, каждый бог облизывал губы, выпивая за здоровье другого.
В то время как Венера и Паллада, казалось, были готовы взбеситься,
что её божественная задница должна была получить такое предпочтение; чаша была большой, и они надеялись, что
их милые попки могли бы вообще уплыть. Таким образом, обе были
раздражены, и Венера поклялась своей силой, что в нектаре было что-то, что сделало его
пить sowre: Паллас, который подтверждает, что ее щит и свой меч, и
клянусь, что это как затхлый кроме того, как Т----D а Юнона воспринимая это из
жестокого характера, что Венера и Паллас Абус бы доброе существо, потому что
чтобы ее Павлин, приоритет был отдан, как лучший и самый точный fledg бы
птица в рай; вкрадчивый под подмигивать и хихикать, а если
крепкого здоровья развратили ликера и, найдя там они бросили этот
отражения на нее, в Юноне Небесной справедливости встать на ее честь: кто
подняв ее бомж со своего места в страсти к Венере и Паллас она
произнёс эту речь: «Молю вас, богини! Что вы имеете в виду, я вас умоляю,
когда так низко отзываетесь о моём Tippet-de-wichet? Я знаю по вашим улыбкам,
по вашим ухмылкам и подмигиваниям, по вашим намёкам и насмешкам, что вы намекаете на то, что это воняет:
осуждаете нектар, прекрасно зная, что вы имеете в виду, что здоровье
моей задницы придаёт соку дурной запах. Нет, смейтесь, если вам угодно,
потому что я знаю, что сильно виноват в том, что так
неуместно выпалил это слово. Но все знают пословицу, в которой говорится, что
что есть, то есть, а что есть, то есть. И теперь я спровоцирован, потому что могу сказать правду.
скажи-ка, хоть я и рыж, как лиса, но пахну, как виалетка. Клянусь Юпитером,
я буду судьёй, если я не так же мил, как, скажем, первоцвет, от
головы до пят. И он, вы можете поклясться, мой муж и любовник,
целовал меня, ласкал меня, нюхал меня повсюду, и если он скажет, что от меня
исходит дурной запах, от моих ушей, подмышек, промежности или бёдер,
как от старого прогнившего Чешира, болотной вербены или линга, и хотя я богиня,
я буду висеть на верёвке. Ты сама, прекрасная леди, что восстала из моря,
Конечно, не стоит рассчитывать на то, что ты будешь пахнуть так же, как я: искра, которая вспыхнула в
Ты топчешь ногами все его трофеи,
От тебя иногда пахнет, как от маринованных анчоусов.
Но что, если бы ты была знатнее и старше,
Ты была бы достаточно хороша даже для кузнеца или солдата.
Эти слова разожгли в Богине
Любви огонь и заставили её покраснеть сильнее, чем Марс, который был рядом с ней. «Моя
красота, — сказала Венера, — получила золотое яблоко». «Мой поцелуй шлюхи, —
говорит Юнона, — у тебя будет пара. Я хочу, чтобы ты знала, королева
шлюх, я бросаю тебе вызов, и всё, что ты можешь сказать, или тот грубиян, что стоит рядом с тобой.
 А что касается той девчонки, которая хвастается, что может владеть, в ссорах и
Браслеты, копьё и щит,
Которые никогда не вкушали небесного блаженства,
Но всегда любили сражаться, гораздо больше, чем целоваться.
Я знаю, что она была бы рада, если бы её силой
овладел какой-нибудь похотливый бог, сильный, как лошадь.
Но кто бы осмелился, если только он не был пьян,
Выбирать в качестве возлюбленной такую мужеподобную цыганку? Стервозная, вульгарная, мерзкая
старая дева, которая избегает совокупления, как будто она кастрирована. Это заставляет меня
поверить, что под её корсажем она прячет драгоценность, которой гордится богиня.
Теперь Паллада, разгневанная столь дерзким предположением, закричала:
"я благодарю черт возьми, я сделал в совершенстве, и EV дело лишь с
отверстия в волосы, став богиней мудрости и войны; в Париже хорошо
знал, когда он состоялся опрос, в тех районах, где богини
совершенство лей; строк, Кто это и Смил, что, когда мои ноги у него разъехались,
И заглянуть бы, пока я думал, что его бедные глаза бы начал. Тогда,
облизав губы, он заявил, что это правда, и что я был так же хорош, как и ты.
Что ж, мадам Юнона, я буду откровенен: если я когда-нибудь снова услышу эти рассуждения, я поклянусь как богиня, а не как смертный.
Грешница, у меня не хватит терпения, но я разберусь с твоим грехом. С этими словами
Великий Юпитер вскочил в гневе и, взглянув на Палладу,
был готов ударить её. «Чёрт бы тебя побрал, — сказал он, — разве ты читаешь мне лекцию,
 которую следовало бы читать за чашей доброго нектара? Мы пришли сюда, чтобы выпить,
попеть и быть вежливыми; как боги, веселиться, а не валять
дурака. Что ж, смертные на земле, живущие в тесноте,
как прачки, носильщики, бедные шлюхи и хулиганы,
выпив галлон браги или стакан пунша, не могли бы
спорить больше.
их ликер. А вы, Богини, вот так ссоритесь, Как будто
вы были воспитаны для хулиганства и баловства! И все ради фиги, или
пердежа, или перышка, Или еще какой-нибудь глупости, столь же тривиальной, как и то и другое!
Как не стыдно, Моя прекрасная богинь, умерьте свои страсти, и не в
небеса такие поганые речи о bumfiddles; очень тонкая шутка!
Когда небеса всё знают, они в лучшем случае воняют. Хотя вы думаете, что
своими стирками вы многое исправите, и поможете избавиться от дурного запаха
с помощью воды из апельсиновых цветов, но когда вы всё сделаете, это будет лишь игрой.
глупец, и как будто душит Т----да на кедровом табурете: кроме того,
боги правосудия часто признавались, что естественный запах без прикрас
— самый лучший. Все богини при этих словах взяли понюшку и
поднялись со своих мест в возмущении: их хмурые лица и румяные щёки
смешались, и они ушли в гневе, я не знаю куда.



— Вот ещё одно прекрасное пародийное стихотворение, которое я прочту, если вы не против, —
продолжил Фрэнк. — Оно называется «Вулкан и Венера».



ВУЛКАН И ВЕНЕРА



Вулкан говорит Венере: «Скажи, где ты была?» «За границей», — отвечает она.
Богиня, "видеть и быть увиденной". "Боюсь, - говорит кузнец, - что ты ведешь
дурную жизнь, хотя и богиня, я сомневаюсь, что ты стерва-жена". "Почему,
как теперь, - кричит Венера, - хотя ты и моя супруга, Если ты ругаешь меня, ты
скотина, береги свои брови; Почему ты уверен, что ты не думаешь, что я,
Богиня Красоты, Благодаря нецензурным выражениям, окажется более правдивой
да, Будь вежлив, тебе лучше всего, или, клянусь своей планкой, я сделаю бога
Марс, ты испортил мою куртку!» «Ты там со своими медведями?» — отвечает Сманг своей Хасси. «Марс всё ещё освежает твой старый Furbilo, не так ли?»
он; я чувствую себя по лбу пальто, что ал, всех видов
Приманки, и идеально подходит для блудница; к красоте, я найду, как это часто
сказал: будет клев как рыба в тряпочку, красный; но Хасси, скажи мне,
больше Марса, а я сбегаю горячий бар в ваши Goddesship по
осел; я не боюсь твоих угроз, есть фарт на своего обидчика, не шлюха
в небесах должно заставить меня ее Калли!" "Ты держишь горячий бар у меня в заднице".
— сказала дама, — это знак того, что ты очень уважаешь меня. Если
твоя любовь так мала, что ты злоупотребляешь ею, я сохраню её для тех, кто знает
лучше бы ты им воспользовалась; я уверен, что ни одна богиня, дорожащая своей честью, не стерпела бы того, что ты с ней вытворяешь, и не стала бы из вредности улучшать твои старые рога, пока они не засияли бы на солнце.
 «Ты бесстыжая шлюха, — кричит он, раздувая щёки, — а я самый несчастный из всех женатых мужчин: Я знаю, что ты сделала из меня барана, я
видел это, я застал тебя, шлюха, в критический момент,
когда ты крепко обнимала своего похотливого Бога,
а его мускулистые ягодицы ритмично двигались,
и ты, как потаскуха, лежала довольная и удовлетворённая,
Как будто каждый сустав твоего тела был согласен; хотя, когда ты обнаружила, что за тобой шпионит твой жеребец, ты сопротивлялась и боролась, как застрявшая свинья, и, соскочив с твоего Бога, попыталась бы сбежать, но я
по твоим действиям понял, что это не было изнасилованием; хотя, когда ты впервые услышала, как я приближаюсь к твоей супружеской постели,
Я знаю, что ты бы улетела со своими платьями и корсетом, а потом
поклялась бы, что это была какая-то другая распутная богиня; но моя сеть была слишком крепкой, она
помешала тебе улететь и положила конец твоим ругательствам и лжи.
Кроме того, чтобы Боги могли увидеть, какая Прекрасная Королева-Шлюха.
я созвал их, чтобы воздать им Почести.
встаньте И будьте сводниками бизнеса вашей Богини в руках, Чтобы в случае, если
вы впоследствии будете отрицать правду, я мог призвать все Небеса, чтобы они стали
свидетелями вашей лжи ". "И что же ты получил?" - восклицает влюбленная дама, "За
все усилия, которые ты приложил, кроме имени Рогоносца; Это правда, что ты
убедившись, что твоя жена Шлюха, Молись, чтобы это принесло хоть какое-то утешение или
легкость в твою жизнь; И Богам показалось, что это шутка, Что
Репутация вашей жены оставляет желать лучшего. Делает ли это ваш труд
более лёгким или приятным, или придаёт ли вам больше вкуса в напитках или мясе?
Это правда, ты знаменит благодаря сети, которую сплел.
Молю, что ты в ней поймал, кроме рогов для своей головы?
Ты знаешь, что твой соперник не ценит ни ловушку, ни сеть, ни ребёнка, ни хлопушку.
Солдат никогда не стыдится своих пороков, но скорее гордится поцелуями Богини.
И думает, что покорить прекрасную даму для героя важнее, чем
завоевать город. Поэтому твоя злоба должна быть направлена только на меня.
меня, и чтобы мои маленькие недостатки были известны; раз уж так вышло, я очень рад;
ваша голова будет обременена, а мой хвост облегчён;
раз уж вы обнародовали мой позор и бесчестье, и сделали меня посмешищем для небесного воинства; теперь я буду наглым, и всякий раз, когда я буду встречаться с вами,
Мой дорогой любимый Марс, хоть он и на улице; если он будет
рядом, я больше никогда не буду медлить, он женится, если ему
это будет угодно; таким образом, всё, что ты получишь в результате своего
открытого признания в одной глупой ошибке в женской любви, — это жена, которая будет изменять тебе ещё хуже.
злоба, Теперь она поймана больше, чем прежде, что она делала для наслаждения; Чтобы
наказать твою голову и сердце, тот самый порок, Который я использовал, но наедине
пока честь была хороша; теперь я буду публично практиковаться снова и снова, Пока
ты не упадешь в обморок от Рогоносца, а я от Шлюхи ". Восклицает Вулкан: "Мог ли
когда-нибудь человек подумать, что Богиня, восхищенная своими прелестями таким количеством головорезов
, когда-нибудь будет проклята с таким безудержным хвостом, Который будет
выпей больше любовного сока, чем я могу сделать эля; Оспа на твоей заднице, ибо я
ясно вижу, что она такая же соленая, как твои родители, Океан и Тефия. Но должен ли я был
Я сразу понял, что ты родилась в солёной воде, Дьявол, мне следовало
жениться на твоей дочери. Кроме того, ты стала такой похотливой и
смелой, и, несмотря на твою милую внешность, у тебя язык как у Биллингсгейта,
что в пятьдесят раз хуже, чем у женщины-рыбы. Если это и есть муки прекрасной жены,
О, избавь меня, великий Юпитер, от такой проклятой жизни;
Если божественные Пиэ, обитающие на небесах,
Будут блудить, как смертные, по шесть и семь раз;
Будут бесноваться, греметь и насмехаться над своими напуганными супругами,
И бродить, блудя, по всем двенадцати домам;
За всю твою красоту
Я даже отдам тебя, прелести шлюхи — лишь проклятие для любовника. Убирайся и будь проклята, к своему старому задире Марсу, пусть
Бог будет рабом твоих шлюх-богинь; пока я презираю твой позорный зад,
я буду стучать по своей наковальне, с грохотом, с грохотом-грохотом!



На второй день после того, как Фрэнк прочитал эти любопытные отрывки своим
родителям и сестре, они все были рады приезду юного
Гарри Мортимера, который хотел провести день со своим старым школьным товарищем.

 Судя по всему, у мистера Этериджа были все основания для любопытства
желания, в которых он признался за два дня до этого. Гарри был по-настоящему красивым семнадцатилетним юношей с золотистыми волосами, персиковой кожей на щеках и очень милыми тёмно-голубыми глазами, в которых, казалось, горел влажный огонь любви. У него также была прекрасно развитая фигура, которую облегающая одежда подчёркивала
с лучшей стороны, и, прежде всего, что больше всего привлекало в нём друзей, когда они так сердечно
приветствовали его в своём доме, так это очевидная зрелость его половых органов, которые в спокойном состоянии
выдавали заметную выпуклость в брюках.

Миссис Этеридж: «Гарри, каким же красавчиком ты стал с тех пор, как я видела тебя год назад. Несомненно, ты слишком застенчив, чтобы сейчас поцеловать Этель, но ты наверняка обнимешь старого друга вроде меня, которая нянчила тебя на руках, когда ты был младенцем», — она так нежно обняла его и шлёпнула по щекам, что юноша покраснел до корней волос.

После обеда Фрэнк взял Гарри на прогулку и, спросив, не хочет ли тот
посмотреть на их лошадей, они направились к конюшням,
где Томас, красивый молодой конюх лет двадцати,
Он чистил коней и в то же время издавал то странное шипение, к которому так таинственно привыкают все конюхи, когда заняты работой. Он не замечал двух молодых джентльменов, пока те не понаблюдали за его действиями несколько секунд, но как только он их увидел, почтительно снял шляпу и попросил их взглянуть на его лошадей.

Войдя в конюшню, Томас, держа шляпу в руке, почтительно указал
на безупречное состояние своих питомцев и чистоту всего
оборудования. Затем он провёл их в помещение для упряжи, которое
на верхней площадке короткой лестницы.

Томас уже собирался закрыть внутреннюю дверь, через полуоткрытую створку которой виднелись его личные покои, когда Фрэнку в голову пришла внезапная мысль, и он сказал: «Ты не против, Томас, если мы заглянем в твою святая святых — если только у тебя нет молодой леди, которую ты не хотел бы показывать нам». Я просто хочу, чтобы мистер Мортимер увидел, как уютно у вас в комнате.
К тому же, знаете, я часто тайком курил с вами там в дождливые дни, когда приезжал домой на каникулы, и я знаю, что у вас в шкафу всегда есть несколько чистых стаканов, если не что-то ещё.
лучше, чем вода, которую нам предлагают. Но я позаботился об этом и
принёс хорошую фляжку лучшего бренди. Я попросил экономку дать мне немного настоящего
папиного _старого коньяка_. Он очень старый и пьётся как молоко. Как раз то, что нужно, Томас, чтобы ты не отвлекался от работы, когда у тебя есть милая девушка. Но я забыл, что ты никогда не делаешь ничего подобного, да? А как насчёт маленькой Люси, младшей горничной, которой, я слышал, недавно пришлось уйти домой с большим животом?

 — Господи, сэр! — сказал Томас, которому очень понравилась шутка Фрэнка. — Когда она родит, это будет ещё один ребёнок старого Строкера. Он сделал это, когда она ушла
чтобы преподать ей урок конфирмации. Мне сказали, что он подтвердил семерых
"девушки в сексе", этот экзамен. Он настоящий пастор, как баран, и
скоро станет отцом всех молодых людей в приходе. Интересно,
Хозяин вообще разрешил мисс Этель ходить к нему. Я всегда подозревал старика
после того, как он со мной обращался.

Они вошли в уютную маленькую спальню, где всё было чисто, как
в новой колыбели, и сели на единственные там стулья,
пока жених доставал стаканы и кувшин с чистой
сладкой родниковой водой из колодца.

Фрэнк, смешивая довольно крепкую порцию, сказал: «А теперь, Томас, выпей за здоровье преподобного мистера Строкера, а потом расскажи нам о его проделках с тобой».

Он сам и Гарри тоже выпили немного бренди. И Томас, которому не терпелось начать, откашлялся и заговорил:

«Что ж, мистер Фрэнк и мистер Мортимер, я не против поделиться с вами секретом, но дело в том, что каждый раз, когда я думаю о непристойном поведении старого негодяя, у меня встаёт, но вы не должны никому рассказывать о том, что я вам сейчас расскажу».

«Хорошо, продолжай, старина, ещё немного бренди, чтобы подбодрить твою застенчивость, а!» — рассмеялся Фрэнк.

Томас, вытерев рот после хорошего глотка бренди с водой:
 «Что ж, господа, этот праведный старый грешник, как сказал бы ирландец, начал с того, что стал задавать мне вопросы о том, кто меня создал. Знал ли я, что есть Бог и Дьявол. Потом о мире и плоти, и так далее, много всякой чепухи из церковного молитвенника. «Ты же знаешь, Томас, мой мальчик, — сказал он, — что «плоть» — это то, что связано с девушками и другими грязными непристойностями, которые приходят в голову грубым мальчикам. А теперь скажи мне, делал ли ты когда-нибудь что-то подобное с другими мальчиками или девочками?»

"Для меня это была скорее задача. Я не хотел сказать, очевидная ложь
и знал, что я был участником одного или двух мало игр такого рода,
такие, как мы привыкли делать на сенокосе, бросая девушек, превращая
их одежду, и показывать им наши краны, что, несомненно, старый
негодяй знал. Я почувствовал, что мое лицо сильно краснеет от смущения.
- Ха, я вижу, в чем дело, Томас! Я должен тщательно осмотреть тебя и сказать
по виду твоего пениса (кажется, он употребил именно это слово, но ты
знаешь, что он имел в виду мой член), когда он приказал мне расстегнуть
брюки и показать ему мой
рядовые, и вскоре он сказал бы, если бы я был до любого Дьявола
лукавство.

"Как только я оказался перед ним, он сказал мне оттянуть кожу моего члена
назад, что я и сделал.

"Сделай это снова, мой мальчик, вот так, еще раз - два или три раза, не забывай ".

«Тогда, я думаю, он заметил, что я возбудился, и сказал: «Делай это
быстрее — быстрее, мальчик», — пока я не затвердел.

"""Боже мой! Ты хорошо развит для своего возраста, Томас. Ты никогда не показывал это девчонкам?'

"""Ну, сэр, — сказал я, немного смутившись из-за того, что он заставлял меня делать, — я
— Один раз, но только один раз, сэр, и Полли Джонс потрогала его рукой,
и дала мне почувствовать, какой у неё член.

 — В моём приходе творятся чудеса, честное слово, Томас, но что это было за
чудовище? Потому что ты же знаешь, что у девушек нет ничего подобного, —
сказал он, взявшись за мой вставший член.

"Она ... она бы только немного раскололась, сэр", - ответил я. "Умоляю, отпустите меня"
а теперь, сэр, мне это не нравится."Он регулярно доводил меня до чертиков.

"Глупый мальчик, вот тебе полкроны, чтобы молчал, если позволишь мне с этим разобраться"
еще немного, и ты будешь получать еще каждый раз, когда будешь приходить ко мне", - сказал он,
Он дал мне денег, и вскоре я потратился, а потом он меня отпустил.
Я не видел в этом ничего плохого и был очень рад получить от священника
полкроны, так что ходил на осмотр дважды в неделю. Он не довольствовался тем, что просто дрочил мне, но иногда опускался на колени и сосал мой член, пока я не кончал ему в рот, что мне нравилось больше, но когда он хотел, чтобы я сделал то же самое для него, и даже предлагал мне соверен, я не соглашался, а только позволял ему тереться своим большим членом о мой живот и яйца, и тогда он кончал, прижимая головку моего члена к
и натянул на него свою крайнюю плоть. Тогда я поклялся никогда не говорить об этом и наконец получил подтверждение.

 Фрэнк налил Томасу ещё немного бренди и спросил, не хочет ли он, чтобы его загипнотизировали, добавив: «Если вы позволите мне, вам придётся правдиво отвечать на любые мои вопросы и делать всё, что я вам скажу».

Томас: «Ну что вы, мистер Фрэнк, вы пытаетесь меня запугать — как будто я в это поверю. Я не боюсь. Можете попробовать».

Фрэнк: «Тогда посмотри мне прямо в глаза и позволь мне взять тебя за
большие пальцы».

Томас: «Хорошо, сэр, но я уверен, что вы не сможете заставить меня сделать то, что вы говорите».

Некоторое время он сопротивлялся воздействию гипнотического искусства Фрэнка, но
не прошло и пяти минут, как его взгляд стал пустым, и он послушно сел на край кровати.

- А теперь, Гарри, позволь мне сделать то же самое с тобой, поскольку у меня есть идея, которую я хочу осуществить
.

"Ты можешь взять меня за большие пальцы, как ты делал с Томасом, но я бросаю тебе вызов"
"загипнотизируй меня", - сказал Гарри, смеясь.

"Это очень плохо, - ответил Фрэнк с улыбкой, - но нет ничего плохого в том, чтобы
попробовать то, что я могу сделать, старина, а?"

Было нелегко зафиксировать взгляд его юного товарища, но благодаря
терпению и настойчивости Фрэнку в конце концов удалось погрузить и его в
состояние гипнотического сна.

 «Ну что ж, друзья мои, я буду вознаграждён за свои труды, прежде чем снова приведу вас в чувство, и, думаю, теперь моя очередь, прежде чем я позову папу».

Он разделся и приказал двум своим подданным сделать то же самое, положил
маленькую коробочку с холодным кремом под подушку на кровати, чтобы она была
под рукой, затем осмотрел и потрогал молодого конюха и его друга.

Томас был снабжён прекрасным членом, который быстро набухал под его прикосновениями, когда он обнажал рубиновую головку и осторожно оттягивал крайнюю плоть назад и вперёд.

 «А теперь, Томас, держи себя в напряжении, слегка дроча, но не кончай, пока я не прикажу тебе», — сказал он, а затем повернулся к красавцу Гарри
Мортимеру, который подошёл к нему, как только получил приказ. Он действительно был
Адонис — великолепное телосложение, восхитительно пухлые и упругие
белые ягодицы, румяные щёки, сверкающие голубые глаза — но Фрэнк был так
поглощён своим драгоценным членом, который был совершенной драгоценностью.
первый раз, почти восемь дюймов в длину, когда он был возбуждён, такой же белый и твёрдый, как слоновая кость, но бархатисто-мягкий на ощупь, и окружённый мягкими, вьющимися золотисто-каштановыми волосами, которые украшали его у основания и затеняли его «кошелёк» внизу.

Как Фрэнк ласкал, гладил и целовал это сокровище любви, восклицая: «О, папа, о, мама, как же вы оба обрадуетесь, когда увидите это». Но сначала я должен насладиться этим!

Усевшись на кровать и подложив под спину подушку, он приказал Томасу сесть к нему на колени. Взяв в руки коробку с
смазав кремом, он сначала смазал головку своего нетерпеливого приапа, затем
сделал то же самое с задницей Томаса, хорошо поработав в ней двумя пальцами,
отчего член жениха запульсировал и сильно затвердел. Затем Фрэнк
приставил свой инструмент к сморщенному отверстию; повинуясь его
таинственному влиянию, Томас медленно насадился на него, пока его
ягодицы не обхватили его по всей длине, а член Фрэнка
восхитительно терся и скользил между их обнаженными животами при
каждом движении. Просунув руки под мышки Томаса, Гарри заставил
подойди к жениху сзади и подставь свой великолепный член под
левое плечо, чтобы Фрэнк мог взять эту прекрасную рубиновую головку в
рот, а его руки отвели крайнюю плоть и щекотали и играли с
придатками, одно прикосновение к которым наполняло Фрэнка
безумной страстью.

Никогда прежде он не испытывал такого экстаза и эротической ярости, как в этот раз, когда он
соединился со своим женихом и другом. Он трепетал от головы до пят в сладострастном возбуждении, а его семя, казалось, извергалось из него снова и снова, с интервалом в несколько секунд.
между каждым оргазмом, в то время как Гарри, со своей стороны, орошал его рот и
губы ароматным соком своей девственности, а Томас также наполнял его
живот судорожными струями спермы. Все они были такими молодыми и
энергичными, что казались почти неисчерпаемыми.

Наконец Фрэнк почувствовал, что этого слишком много, и откинулся назад,
охваченный таким наслаждением, что его член постепенно выскользнул из
задницы жениха.

Немного придя в себя, он сделал глоток чистого бренди,
поспешно оделся и приказал своим людям спокойно лежать на
не ложился в постель, пока не вернулся, он бежал, запыхавшись, и раскраснелся от восторга,
чтобы позвать отца и мать на это зрелище.

Через несколько минут они все вернулись вместе.  Папа и
Матушка, войдя в маленькую спальню над конюшней, была поражена
очаровательным зрелищем, представшим их взору: два прекрасных молодых
парня лежали обнажёнными на кровати; но через минуту или две они оба
сбросили с себя всю одежду, чтобы в полной мере насладиться
угощением, приготовленным их послушным сыном.

Фрэнк, действуя под его влиянием, теперь заставил Гарри встать на четвереньки на кровати, а Томаса — лечь на спину.

Мистер Этеридж, который принёс с собой отличный фаллоимитатор, намазал его холодным кремом, а также анус Гарри, затем медленно ввёл инструмент, который постепенно проникал внутрь, и с удовольствием наблюдал за его действием, когда член молодого Мортимера снова начал вставать во всей своей прежней красе. Он забрался на диван позади него и, вытащив
фаллоимитатор, вставил на его место свой возбуждённый член, предварительно смазав его
Он смазал его холодным кремом, а затем, обняв дорогого юношу,
помастурбировал его, как Фрэнк видел, когда профессор делал это
с мальчиком в колледже.

Миссис Этеридж подождала несколько мгновений, наблюдая за действиями своего супруга,
пока её кровь не закипела от любовного возбуждения, и она тут же
схватилась за член Томаса, который лежал довольно вяло между его
прекрасными бёдрами. Затем, раздвинув его ноги ещё немного, она
взяла его в рот и лизала его великолепные яйца, пока он не стал твёрдым, как всегда.
Затем, оседлав своего мужчину, она медленно насадилась на его сочный член.
Она опустилась на него всем телом, и их губы встретились в страстном поцелуе, на который под таинственным влиянием Фрэнка конюх ответил со всем пылом своей натуры.

Несколько мгновений миссис Этеридж продолжала целовать Томаса и проникать языком в его рот, не отрываясь от его ягодиц и наслаждаясь ощущением обладания этим прекрасным членом, в то время как её влагалище наполнялось восхитительным лакомством.

Фрэнк, который намеревался наслаждаться этой сценой в качестве пассивного наблюдателя,
снова возбудился при виде такой сладострастной группы, его член
Он снова начал возбуждаться, несмотря на недавнее истощение, поэтому, забравшись на кровать, он повернулся лицом к своему папочке и, спустив штаны, поднёс свой полувозбуждённый член к губам Гарри Мортимера, желая, чтобы тот взял его в рот и сосал. Губы юноши
механически приоткрылись, и от их первого прикосновения по телу Фрэнка
пробежала дрожь удовольствия, так что он сразу же напрягся и
нежно трахнул мальчика в рот, чтобы не кончить слишком быстро.

Мистер и миссис Этеридж быстро кончили, каждый из них был настолько
Возбуждённые от того, что они делали, но не меняя своих позиций,
они продолжали без остановки. Папа дрочил своего дорогого мальчика Гарри,
и тот обильно кончал, получая любовный сок в руку и с удовольствием растирая его по яйцам и стволу члена, который он ласкал.

Некоторое время они продолжали делать это нарочито медленно, чтобы в полной мере насладиться двумя прекрасными молодыми людьми, а затем все вместе закричали от восторга. Казалось, что Фрэнк гипнотизирует всю компанию, и их души вибрируют
в соответствии с его пожеланиями, радость отца, матери и сына была просто невыразимой.

 «Ах, Фрэнк, мой дорогой мальчик, — вздохнул мистер Этеридж, — ты подарил нам небесное наслаждение, но теперь это должно закончиться, иначе кто-нибудь из нас может умереть от избытка чувств».

 Одевшись и попросив двух других участников тоже одеться, папа и мама ушли. Фрэнк вернул Томаса и Гарри в сознание и подшучивал над ними, рассказывая об играх, в которые он заставлял их играть по своей команде. «Вы бы поверили? Вы делали всё, что я говорил».
— Они заказали — сосать друг другу члены, дрочить друг другу и делать именно то, что я люблю заказывать.

Ни один из них не поверил, сказав, что они отсутствовали совсем недолго и что он перевернул кровать, чтобы убедиться, что то, что он о них сказал, — правда. В то же время оба признались, что им снились очень смутные, но приятные сны.

Через несколько дней после того, о чём я только что рассказал, Гарри Мортимер нанёс им ещё один визит, который, по решению семейного совета, должен был стать
очередным «месмерическим сеансом».

Помимо их юного друга, они пригласили приходского священника,
Доктор Строкер и две его племянницы, Бланш и Ада Мэннерс, очень хорошенькие
брюнетки шестнадцати и пятнадцати лет.

День прошел чудесно на лужайке, где они играли в крокет,
или в летнем домике, где они отдыхали.

Во второй половине дня мама и пастор отправились на прогулку. Миссис Этеридж, притворяясь, что ничего не замечает, указывала на красоту цветов или обращала его внимание на редкие проблески моря, которые они видели сквозь просветы в пейзаже, пока не подошли к деревенской скамейке, где она заявила, что
она так сильно устала, что ей нужно было немного отдохнуть, если доктор не возражает.

 Усевшись с лёгким вздохом облегчения, она заметила: «Как утомительна эта игра в крокет», — и добавила: «Вам не кажется, что для нас, стариков, совершенно абсурдно играть в такие игры с молодёжью?»

 «Моя дорогая мадам, — ответил доктор, — мы всегда остаёмся детьми, пока живём». Мы с удовольствием играем в юношеские игры, даже если у нас нет
таких же способностей, и то же самое происходит с любовью, которая так увлекает нас,
что я искренне верю: чем старше мы становимся, тем больше энтузиазма проявляем
в погоне за ним. А теперь признайтесь, моя дорогая миссис Этеридж, разве не так обстоит дело с вами?

 «Фу, доктор, пожалуйста, не пользуйтесь нашим уединением, чтобы
продолжать этот безнадёжный, порочный роман. Кроме того, сэр, — добавила она со смехом, — это, знаете ли, субботний вечер, и такие мысли могут прийти в голову только дьяволу, чтобы выбить из вашей головы все мысли о завтрашней проповеди.

Теперь священник осмелился положить руку на эту соблазнительную талию, ещё ближе придвинувшись к своей прекрасной собеседнице, и сказал: «Не бойтесь, моя дорогая мадам. Можете ли вы угадать, каким будет мой текст завтра?

"Как я могла, глупый ты человек?" - сказала миссис Этеридж с очень ободряющей улыбкой.
"Это что-то необычное?" - Спросила я. "Это что-то необычное?"

"Ну, Хем ... я думаю, что это так, мадам, и та, которая принесет свои грехи
упущение своей совестью", - ответил он.

«Не держи меня в напряжении, а скажи сразу, глупец,
ты же знаешь, что я не могу догадаться».

 «Не можешь догадаться — даже не можешь догадаться! Как же ты притворяешься, миссис Этеридж,
когда я знаю, что ты всегда об этом думаешь, моя дорогая леди». Ну что ж,
это... это член... нет, я имею в виду первую заповедь... ты знаешь, что это такое
«Конечно, взгляни на этот прекрасный образец творения Создателя и скажи, можешь ли ты пренебречь его повелением «плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю», — сказал он, вкладывая ей в руку свой огромный стоячий член, который он вынул из штанов.

От прикосновения по её телу пробежала дрожь,
и она, казалось, схватила прекрасную драгоценность, не осознавая, что делает.
Её глаза закрылись, и она откинулась назад, потрясённая и беспомощная.

 «Дорогая леди, — продолжил доктор, — сам дьявол не сможет помешать мне».
проповедуя на основе этого текста. Я мог бы говорить экспромтом об этом часами, это была самая первая заповедь как для Адама, так и для Ноя, когда он вышел из ковчега. Дорогая миссис Этеридж, позвольте мне прикоснуться к вашей божественной вагине. Я не могу понять, чем занимался ваш муж с тех пор, как родилась очаровательная Этель, и у вас больше не было детей, вы наверняка не соблюдали эту заповедь!

Его руки уже были под её платьем, ощупывая эти великолепные бёдра,
и постепенно продвигаясь к источнику блаженства.

Миссис Этеридж вся дрожала от волнения, он чувствовал это
Она затрепетала от его прикосновений и приняла это за скромность,
восставшую против похотливых мыслей, которые пробудили в ней его грубые действия,
в то время как на самом деле это было вызвано безграничной похотливостью
её натуры, воспламенённой силой её желаний.

 Преподобный доктор Строкер не был робким кавалером, он быстро переходил от одной вольности к другой, приводя даму в ещё большее замешательство. Прижавшись губами к её губам, он, казалось, был готов поглотить
её своими страстными поцелуями, в то время как миссис Этеридж тоже была совершенно подавлена
она была не в силах сопротивляться его домогательствам, поэтому, задрав на ней одежду, он просунул
свои ноги между ее податливых бедер и вскоре приблизил нос мистера
Пизлина к цели. Когда он коснулся губ этой серафической вагины,
эффект был неотразим для слегка сопротивляющейся дамы, которая
внезапно раздвинула ноги как можно шире, чтобы принять его орудие, и,
обняв его за шею, ответила на его поцелуи с не меньшим пылом,
вздыхая: «О, я не могу больше, дайте мне это сейчас, дорогой доктор,
но о! о!! о!!! как же мы будем завтра причащаться?»
он вошёл в неё так энергично, что она чуть не потеряла сознание от восторга.

"Это настоящее причастие, завтрашняя церемония — всего лишь фарс.
Как вы думаете, кто-нибудь когда-нибудь действительно подходит по критериям? К чёрту всю эту глупую чепуху, ничто на небесах и на земле не сравнится с наслаждением от соития! — И он продолжал двигаться, каждым толчком своего прекрасного члена наполняя её влагалище до предела и доводя каждую мышцу и каждую клеточку её тела до высшей точки блаженства.

 Наконец они оба кончили и лежали в состоянии
вялым удовольствие, когда звук смеха на расстоянии в ближайшее время
вызвали их к ощущению своей открытой позиции, и едва они успели
пора все прояснить до того, как Мистер Этеридж. Фрэнк, Гарри и остальные
на сцену вышли три девушки.

Никаких конкретных замечаний были сделаны в то время, но многозначительными взглядами
от Миссис Этеридж, сообщил ее муж и дети с удовольствием
она только что попробовала.

Они вернулись в дом к обеду, а после, перебравшись
в гостиную, миссис Этеридж приказала слугам подать кофе
и угощения, приготовленные в гостиной, но ни в коем случае не беспокоить их, так как доктор собирался прочитать научную лекцию.

 Как только слуги ушли, священник выразил своё удивление по поводу
 заявления миссис Этеридж, так как, по его словам, он совершенно не был готов читать лекции без предупреждения. На что хозяйка ответила слегка ироничным тоном: «Но, доктор, вы сказали мне сегодня днём, что можете прочитать лекцию и проиллюстрировать первую заповедь в любое время. Однако, если вы не чувствуете в себе сил читать лекцию для нас
Для развлечения мой Фрэнк покажет несколько своих гипнотических трюков, которым он научился в Германии, и вы будете его первым подопытным.

«Ничуть не возражаю, если это вас развлечёт, моя дорогая миссис Этеридж, — ответил ректор, — но не говорите мне потом, что я исповедовался во всяких непристойностях, потому что я знаю, что эти гипнотизёры могут заставить своих подопытных говорить что угодно».

Во время этого диалога Фрэнк незаметно для остальных погрузил
мисс Бланш в бессознательное состояние, а затем повернулся к Гарри
он сказал ему, что если тот согласится на повторную операцию, то он сможет заставить его и племянницу доктора танцевать и петь под его руководством, чтобы развлечь компанию.

Гарри Мортимер был слишком добродушен, чтобы отказаться, и после него Фрэнк также погрузил в такое же состояние священника и Аду Мэннерс, а затем, оглянувшись на своих родителей и сестёр, спросил их с торжествующим видом, какова будет программа.

Этель: «Ты не пригласил меня на маленькую вечеринку в конюшне в тот
день, так что теперь моя очередь быть услышанной».

Папа: «Конечно, моя дорогая, только скажи, чего ты хочешь».

Этель: «Тогда мы все разденемся, и, поскольку я особенно хочу почувствовать этот большой и благородный член, я встану на колени на кушетку и буду ласкать доктора, как собачку, чтобы мы могли видеть всё, что происходит. Сначала пусть две девушки поласкают друг друга, а потом они сделают то же самое с Гарри и Фрэнком, которые потом лишат их девственности, пока вы с
Мама будет рада помочь и поучаствовать в операции, а после
этого мы будем руководствоваться своими желаниями.

Это понравилось всем. Подсудимых заставили раздеться догола.
кроме дамских сапожек и чулок, которые представляли собой весьма соблазнительное зрелище для свободолюбивой семьи. Затем, чтобы создать картину, Фрэнк пожелал,
чтобы Доктор, будучи обнажённым, взял и усадил двух своих племянниц
к себе на колени, и под его влиянием каждая из двух сестёр
сразу же протянула руку, чтобы схватить его великолепный член, который
в то же время поднялся во всей своей красе и силе, так что их изящные
руки, лежащие одна поверх другой на его стволе, всё равно оставляли
пурпурную головку возвышающейся над верхней как минимум на два-три дюйма.

Гарри тоже занял свое место рядом с Адой, которая ласкала его
Этель обхватила его затвердевший член свободной рукой, в то время как Бланш сделала то же самое с
Фрэнком, который разделся и встал рядом с ней, чтобы завершить композицию.

Какой бы прекрасной ни была эта сцена, Этель не стала терять времени и
встала на четвереньки на кушетке, а пока Фрэнк отдавал приказы,
две племянницы буквально тащили дядю за член, пока не поставили его позади Этель и не прижали головку его огненного жеребца к губам её жаждущей вагины.

Мистер и миссис Этеридж достали свои березовые прутья и начали
осыпать пастора градом жгучих ударов, кончиками прутьев
Береза часто задевала ягодицы или бёдра Этель и добавляла
ощутимый эротический привкус к её наслаждению, когда доктор
трахал её в совершенной ярости похоти под воздействием ударов
берёзы, которая довольно сильно царапала его твёрдую плоть,
разрывая кожу и вызывая маленькие капли крови.

Тем временем Фрэнк отвёл Гарри Мортимера и племянниц ректора в
другую часть комнаты и велел девочкам ласкать друг друга.
Они беспрекословно исполняли все его желания, и Бланш
растянулась во весь рост на прекрасном ковре из шкур диких кошек
(которые, как говорят, оказывают такое возбуждающее воздействие на тех, кто на них лежит).

Аду заставили лечь на старшую сестру, и каждая из них, совершенно свободно раздвинув ноги, ласкала и трахала друг друга в такие сладострастные моменты, что у Фрэнка не осталось сомнений в том, что эти две молодые девушки часто репетировали эту игру наедине.

Гипнотизёр и его юный друг тоже опустились на колени на ковёр по
обе стороны от племён и, повернувшись друг к другу, с явным
вожделением обнялись поверх извивающихся и возбуждённых тел.
Девушки. Каждый из них обнял другого за шею, их губы
встретились самым распутным образом, когда они сосали языки друг друга
, в то время как их расцепленные руки были приложены друг к другу
уколы, пока на группу не обрушился момент траты
одновременно - две девушки чуть не упали в обморок от избытка удовольствия
когда они испускали свой девственный любовный сок, в то время как молодые парни наверху
они также провели время, прижимая носики своих членов друг к другу,
позволяя потоку спермы забрызгать Бланш и Аду внизу.

У другой группы был столь же экстатичный финал, Этель оттолкнулась
в критический момент своей задницей от члена пастора со всей
энергия ее сводящей с ума похоти, и получение в самом сокровенном уголке
ее ненасытного лона совершенного потока блаженства, делающего ее довольно
кричать от восторга, когда она опустилась на диван от сладострастного изнеможения момента.
складки ее влагалища напряглись и
пульсировали на его возбужденном члене таким образом, что он сохранил свою
скованность, и вскоре возобновил еще один захватывающий курс с Этель
она лежала под ним лицом вниз. Это была восхитительная ситуация — она
так крепко обнимала его, хотя его член не проникал так глубоко, что он
выкрикнул: «Святой Моисей, что за чёрт! Её киска тугая, как задница мальчишки!» — и вцепился в неё, стиснув зубы от возбуждения.

Мистер Этеридж стоял позади него и, нанеся немного холодного крема на
грубую, коричневую, морщинистую задницу доктора, приставил свой член
к отверстию и, крепко обхватив его за талию, вскоре проник внутрь
через заднюю дверь. Как тесно и тепло было его возбужденному члену
Приап, который отвечал толчками на каждое движение задницы пастора, когда тот трахал милую девушку под собой.

Мама тоже, чтобы не остаться в стороне от игры, забралась на длинный диван и, лёжа на спине перед дочерью, раздвинула бёдра, чтобы Этель могла обнять её лицо и пососать её жаждущую вагину.
Затем, откинув голову и плечи на большую подушку, она позвала Фрэнка и Гарри, чтобы они оставили двух девушек и встали по обе стороны от неё, чтобы оба могли показать ей свои члены.
Она ласкала их губами, пока они не кончили ей в рот, и она не выпила весь нектар любви до последней капли.

Папа наслаждался своей атакой сзади, когда его рука с наслаждением ласкала
Член и яйца Доктора при каждом выходе из влагалища Этель,
губы которых он также мог чувствовать, когда они цепко обхватывали
ствол этого прекрасного инструмента, который доставлял такое удовольствие при каждом толчке
.

В этот момент Фрэнк пожелал, чтобы пастор очнулся от гипнотического
транса. В его глазах снова появился бессмысленный разум, и, когда он сразу
Осознав ситуацию, он, как обычно, изобразил на лице ужас и воскликнул: «Как ужасно, что они со мной сделали!» А потом добавил: «О, наверное, это сон о моих старых студенческих годах. Боже, как мы трахались и сношались в Оксфорде!»

— Верно, доктор, — рассмеялся Фрэнк, — теперь вы начинаете понимать, как мы наказываем вас за то, что вы воспользовались мамочкой сегодня днём, только это удовольствие, а не боль, старина. Но мы подумали, что с таким великолепным членом, как у вас, не стоит слишком сурово обращаться.

Спазм удовольствия помешал им продолжить разговор в тот момент,
захватив всю группу интенсивностью ощущений, которые такая беспорядочная
сладострастность не могла не вызвать у людей, которые, в конце концов,
поддерживались лишь обычными человеческими силами. На самом деле, это было
слишком утомительно, чтобы позволить себе дальнейшее потакание похоти в
данной ситуации. Но, немного придя в себя, доктор, которому теперь очень нравилась эта идея, предложил оставить Гарри, Бланш и Аду в трансе, чтобы
развлечь их, как он сказал, было бы чудесно, если бы они рассказали обо всех своих маленьких играх.

Трем испытуемым не разрешили одеться, но все остальные уже
надели свою одежду, и священник приступил к их допросу.



Вопрос: Бланш, ты когда-нибудь слышала, как появляются на свет дети?

О. — Одна девочка в школе сказала мне, что мужчины засовывают свои члены в девочек
и выпускают в них сперму, от которой рождаются дети.

 В. — Девочкам нравится, когда с ними так поступают?

 О. — Да, это ужасно забавно и приятно, от этого наши киски, как они говорят,
получают удовольствие.

В. — Вы когда-нибудь сами испытывали что-то подобное? Играют ли девочки в
«отцов» и «матерей» в школе?

О. — Почти каждую ночь мы менялись партнёрами, чтобы
почувствовать свежий «член», как мы называли их пальцы.

В. — Продолжайте, расскажите нам об этом.

А. — Некоторые девушки использовали свечу или палец от перчатки, чтобы сделать небольшой укол. Хорошо смазанная морковь тоже подойдёт, скажу я вам. Однажды они чуть не свели меня с ума от удовольствия, трахая меня морковью, в то время как другая девушка вставляла мне в задницу сальную свечу, пока
ничего, кроме фитиля осталось. Но я чувствовал себя ужасно на следующий день, и вы
можете галантерейных я прошел жир, когда я пошла в гардероб.

Вопрос:--Ну, а как же Ада ладили?

О. - Она не спала в нашей комнате, она была с гувернанткой-француженкой.

В. - Теперь, Ада, ты также должна рассказать нам все, что знаешь.

А. — Французская гувернантка была такой волосатой и грубой, что начала с того, что щекотала
меня, пока я не перестала понимать, что делаю, а потом уложила меня на
кровать, засунула лицо между моих бёдер и стала сосать мою киску.

 В. — Ну, продолжай, выкладывай всё.

А. — Через какое-то время она ложилась на меня и заставляла целовать её большую волосатую щель. О, вы бы видели, сколько у неё было волос на животе, чёрных как смоль, прямо до пупка. А потом она извивалась и пачкала мне губы и лицо, что называла «трахаться».
Её любимой игрой было заставлять меня ласкать её, засовывая как можно глубже одну из моих грудей в её вагину, что, казалось, сводило её с ума. Она лихорадочно целовала мои ноги, ступни и всё, до чего могла дотянуться, пока я это делал.

В. — Она никогда не делала то же самое с тобой?

О. — Да, было ужасно приятно чувствовать, как её грудь и сосок трутся о
губы моей маленькой киски. Кажется, она довела меня до оргазма — по
крайней мере, я потеряла сознание и потом обнаружила, что вся мокрая.

 В. — В какие ещё непристойные игры вы играли — одна или с сестрой?

 О. — Когда мы были дома на каникулах, мы ласкали друг друга пальцами или
грудью. Последнее было для Бланш в новинку.
Потом мы взяли маленькую собачку, чтобы она сосала наши киски. Ах, это была ещё одна прекрасная игра.
Казалось, что его язык был везде и сводил нас с ума.
восторг. Однажды мы по очереди сосали его маленький член, пока он
лизал одного из нас - это было красиво, но сводило маленького зверька
почти с ума. В конце концов нам пришлось привязать камень ему на шею и утопить
бедняжку, потому что он постоянно залезал нам под одежду.

Вопрос: Итак, Гарри, когда ты впервые прикоснулся к женским вещам?

О. - Полагаю, мне было около двенадцати, когда это случилось. Моя тётя Клара,
очень красивая молодая вдова двадцати трёх лет, которая только что потеряла моего дядю
(своего мужа) в ужасной аварии в туннеле Клейтон, и я могу здесь
Добавлю, что её чувствительную натуру ранило почти так же сильно, как и его гибель, то, что весёлый молодой человек тайком привёз с собой в Брайтон на день девушку, и, как вы знаете, столкновение произошло на обратном пути. Что ж, её горе и мысли о его поведении, по её словам, так расстроили её и сломили, что она попросила мою маму позволить маленькому Гарри, как она меня называла, пожить с ней какое-то время в качестве компаньона. Каждое утро она приходила в мою спальню, чтобы
разбудить меня нежным поцелуем, снять с меня одеяло и поиграть
Она придумывала всевозможные уловки, чтобы заставить меня встать. Однажды, чувствуя необычайную усталость, я попросил её позволить мне полежать ещё несколько минут, притянул её прекрасное лицо к своим губам и осыпал поцелуями. В тот момент я был почти обнажён, было ясное майское утро, и великолепное солнце заливало квартиру своими лучами света и тепла. «Мой дорогой мальчик, — тихо сказала она, — у меня немного болит голова, и я немного полежу на кровати рядом с тобой».
Она обняла меня и прижалась своими мягкими щеками к моим.
Вскоре я почувствовал, как её руки блуждают по всему моему телу, но это было
так приятно, что, когда я почувствовал, как она коснулась моего обнажённого бедра, я ощутил странную
возбуждённость, и мой маленький член встал, как копьё.
Наконец она коснулась и его.  Мои глаза были, по-видимому, закрыты,
я притворялся, что дремлю, но я видел, как она покраснела, и почувствовал, как она вздрогнула. Она на мгновение или два приласкала моего маленького петушка, и я почувствовал, что мне хочется, чтобы она продолжила. Я видел, что она сильно взволнована, но и сам был взволнован.
Чувство удовольствия помешало мне долго размышлять об этом. Казалось, что моё сердце
вырывается из груди, переполненное любовью, когда я внезапно открыл глаза и, снова обняв её за шею, целовал снова и снова.

Как блестели её глаза, и она, казалось, покраснела ещё сильнее, но её мягкая рука так и не выпустила маленькое сокровище, которое она держала в руках.

"Гарри, мой дорогой мальчик, у тебя часто бывают такие маленькие интрижки? Это совершенно
неестественно, — спросила она меня низким, хриплым шепотом.
 — Может быть, ты больна, дорогая, дай-ка я посмотрю, — с этими словами она откинула назад
Она откинула одеяло и осмотрела мои гениталии, очень нежно взявшись за мой напряжённый член, как будто действительно думала, что со мной что-то не так. В конце она поцеловала мой член и взяла его в рот, сказав, что, должно быть, это очень больно. Вы
можете догадаться, что единственным результатом её нежностей было то, что моя интрижка разгорелась сильнее, чем я когда-либо мог себе представить, а также то, что я весь трепетал. На самом деле я не могу описать, что она со мной сделала.

 На следующую ночь я проспал около двух часов, когда
Внезапно меня разбудил свет, который кто-то принёс в мою комнату. Это была
тётя Клара в ночной рубашке. «Гарри, — сказала она, — я так нервничаю,
пожалуйста, приди и поспи со мной, я не хочу просить слуг, а утром ты
можешь вернуться в свою комнату».

Мне было слишком приятно отказываться, и вскоре я уже лежал в её постели,
прижавшись к ней, уткнувшись лицом в её мягкие волосы. Она сразу же спросила, не устал ли я, и, казалось, удивилась, обнаружив, что он снова затвердел, когда она его погладила, а я сказал ей, что он был вялым весь день.

Она поцеловала меня снова и снова, говорить, что это оказался я становлюсь
человек. "Но, Гарри, дорогой, вы никогда не должны говорить об этом ни слова. Бы
вам нравится мой маленький муж и всегда спать со мной?"

"О, тетя, это было бы чудесно, ты женился бы на мне, если бы я был
человек?" Я спросил в ответ.

«Да, милый, и я буду ждать, пока ты вырастешь, если ты пообещаешь мне стать моим мужем и хранить в тайне всё, что между нами происходит».

Как мы играли вместе после того, как я дал ей торжественное обещание. Она позволила мне
ощупать её всю, встала с кровати, зажгла три или четыре свечи и
Она разделась догола, чтобы я увидел, какая она. Она заставила меня целовать её прекрасную киску, покрытую тёмно-каштановыми волосами, и заверила меня, что скоро у меня тоже появятся волосы на члене, а потом показала мне, как быть её мужем, и заставила меня трахать её, пока она не кончила.

Итак, как видите, с тех пор я помолвлен и каждый раз, когда у нас есть возможность, тётя Клара предоставляет мне все права
мужа. Она говорит, что теперь нам осталось подождать всего год или два, так как у неё есть
приличный доход, достаточный для нас обоих, если мои родители не будут возражать.



На этом сеанс закончился, все участники были приведены в порядок и
приведены в сознание, и доктор тихо прошептал мистеру и
миссис Этеридж, что хотел бы привести своих двух племянниц после
воскресной вечерней службы, чтобы их снова загипнотизировали и
сняли с них девственные покровы, это было бы так приятно.

Не стоит утомлять читателя подробными описаниями того, как Фрэнк
и Гарри сделали это для них, чтобы удовлетворить своего
почтенного дядю, который снова наслаждался тем, что оказался между ними
между хозяином и хозяйкой и помог им осуществить все эротические фантазии,
которые были у них на уме.

В заключение, возможно, будет интересно рассказать о
пережитом молодой леди (не кем иной, как Минеттой), которая нанесла визит
этой очаровательной семье в более поздние дни.

Рассказ взят из письма, отправленного другу-джентльмену, к которому
она была сильно привязана в то время.

Однажды нас всех провели в то, что я принял за гостиную,
но впоследствии выяснил, что это было место, предназначенное исключительно для
частного пользования членов семьи, и что там находился только один доверенный слуга
никому не разрешалось входить в неё, чтобы убрать, вытереть пыль и
содержать в порядке. Стены были увешаны картинами самого
захватывающего содержания, а в центре комнаты стояла огромная кровать,
покрытая малиновым бархатом и набитая пухом, но без обычного постельного
белья, вместо которого было множество подушек разной формы, также
покрытых бархатом. Некоторые из них были оснащены скрытыми фаллоимитаторами, так что при нажатии между бёдрами можно было получить самое восхитительное удовольствие. Некоторые были оснащены
искусственные вагины для джентльменов, если они того пожелают.
 Там были всевозможные машины для порки и различные предметы мебели для поддержки тела в необычных позах, которые могли потребоваться во время траханья, отсасывания или анального секса.

Не успела дверь закрыться, как Фрэнк и его мать схватили меня и повалили на кровать, где они ощупывали каждую часть моего тела,
задницу, промежность и ягодицы, и в конце концов засунули одну из
подушек-фаллоимитаторов между моих бёдер и заставили меня дрочить на ней
пока они задирали на мне одежду и без жалости шлёпали по моей бедной заднице в течение нескольких
минут, смеясь и наслаждаясь моими криками, когда моя нежная
попка вздымалась и опадала от невыносимой боли.

Этель помогала им, сидя у меня на плечах, так что я была совершенно беспомощна, но когда они наконец перестали меня шлёпать и я почувствовала, как в мою попку попеременно проникают язык, палец или член, это было восхитительно — от жара предыдущего наказания я чувствовала себя такой развратной, что из моей промежности брызнула сперма, когда я двигалась вверх и вниз на фаллоимитаторе.

Этель, как я обнаружил (как только приступ расточительности немного унял мои
чувства и мне разрешили осмотреться), сосала член своего отца, пока он дрочил ей.

Затем в комнату вошла служанка Мод, которую тут же раздели догола и привязали к машине для порки, где её с наслаждением пороли (по крайней мере, мне так показалось, хотя она кричала и корчилась от боли, умоляя о пощаде, а по её лицу текли слёзы), пока она не обессилела. Затем её оставили
она терзалась муками неудовлетворённого желания, пока мы проделывали все самые
похотливые вещи, которые только могли придумать, у неё на глазах.

Я взяла член мистера Этериджа и стала мастурбировать его между своих грудей, пока
он сосал член своего сына.

Затем мы щекотали воспалённую вагину девушки жгучей крапивой, что
усиливало её возбуждение, пока она не сошла с ума от эротического бреда, и
мистер Этеридж, к моему ужасу, предложил причинить ей вред, чтобы завершить нашу оргию в тот вечер.

 Мистер Этеридж ввёл свой чрезвычайно возбуждённый член в её
заднюю дырочку, в которой она висела, пока мы
Операция была ужасно болезненной. Фрэнк трахал бедную девушку в ****у. Миссис
 Этеридж и Этель с диким удовольствием сосали и кусали соски жертвы, заставляя её корчиться и кричать от боли. Эти двое ублюдков одновременно трахали мать и дочь, передавая ощущения мне, манипулируя моей ****ой и задницей.

Внезапно я услышал крик боли и увидел, что Фрэнк, как раз в момент оргазма, ударил девушку маленьким кинжалом, который прятал в руке.

Мы все кончили вместе, издавая крики страсти и восторга,
Судорожные движения страдающей девушки значительно усилили
интенсивность этого сладострастного извержения.

Однако наша жертва не получила серьёзных травм.

Она поправилась за неделю, но в конце концов была убита во время
оргазма сладострастником, с которым впоследствии жила. Перед моим отъездом состоялась ещё одна оргия, на которой Гарри
Мортимер представил свою тётю Клару этому дружелюбному семейному кругу.
В месмеризме теперь не было необходимости, Гарри был настолько готов
поклоняться Приапу, насколько этого желали его эротические друзья.

Главной сценой вечера была группа, в которой прекрасная
тётя Клара оседлала мистера Этериджа, как Святого Георгия, Гарри был у неё в заднице, член Фрэнка — во рту, а двумя руками она дрочила миссис
Этеридж и Этель стояли рядом с диваном, в то время как ваша
_ch;re amie_, чтобы не остаться в стороне от игры, стояла позади Гарри. Моя левая рука обвивала его чресла, лаская его прекрасный член и яйца, пока он
входил и выходил из её красивой коричневой задницы, в то время как мой
правый указательный палец ласкал его сзади.
Вы должны представить себе возбуждение этой группы, так сладострастно расположившейся;чтобы в полной мере оценить все его небесные наслаждения, нужнопоучаствовать в такой сцене — описать это просто невозможно!