Подруги. Дежа вю

- Маслова, ты меня слышишь?
Я открыла глаза. Полицейский сидел у кровати и недовольно смотрел на меня.
- Расскажи, что произошло.
Я что, одна живая осталась? Допрашивать меня в новогоднюю ночь, после операции – это как? Впрочем, я уже понимаю, что полиция и гуманность вещи не совместимые. Кстати, ему, кажется, тоже не хочется сейчас быть здесь. А хочется быть дома и поедать праздничные деликатесы. Может, поэтому он так недовольно смотрит на меня? Как будто я в этом виновата.

Хотя, конечно, виновата. Наврала матери, что буду праздновать в приличной компании, а сама рванула к Алке. А нечего запрещать! Мне уже четырнадцать и я сама разберусь, с кем мне дружить. Если честно, мне с Алкой совсем неинтересно. С ней и поговорить не о чем. Только о парнях и прикидах.  Но раз мать не разрешает, значит будет по-моему. Вот и результат. Иногда мамка всё-таки бывает права.

После летнего приключения мы с Алкой, конечно, помирились. Как-то само собой вышло, даже не помню как. Кажется, она сменила гнев на милость и попросила помочь с алгеброй. Я учусь хорошо, она – так себе. Я не стала устраивать разборки – мне кажется после драки глупо махать кулаками. Не знаю, как у неё, у меня к ней уже нет того доверия, но почему бы не потусоваться, когда больше не с кем. Я, конечно, гуляю с одноклассниками, у нас целая компания – пацаны, девчонки. Но близко ни с кем не дружу.

В девятом классе нам разрешили пользоваться косметикой и красить волосы. Алка осветлилась, сделала татуаж бровей и нарастила ресницы. Наши короткие юбки прикрывали наше всё ровно настолько, чтобы было видно, что мы не забыли их надеть. Моя мать устала переподгибать мои подолы – я без устали возвращала ту «длину», которая была нужна мне. Тогда она пошла радикальным путём – стала их резать и выбрасывать. Но надолго её не хватило – моя одежда сильно влияла на её кошелёк. В этой битве я победила. В остальном всё было тихо и мирно – я слегка подводила глаза и подкрашивала ресницы. Волосы теперь носила короткие, только слегка подкручивала. И вот такие красотки, мы как-то познакомились на школьном вечере с парнями из соседней школы. Они были старше, учились в одиннадцатом. Мы стали встречаться: я с Саней, Алка с Серёгой. Отношения были лёгкими – погуляли, поболтали, сходили в кино, проводились до дома. Но это у меня. У Алки всё оказалось по-другому. Я случайно присутствовала при её разговоре с Венерой. Случайно, потому что теперь не часто тусовалась с ними и в тот раз зашла за домашним заданием. Мы пили чай, и Алка рассказывала, как познакомилась с мальчиком из художественного училища.
- Дамир такой классный! – говорила Алка, закатывая глаза. – И такой темпераментный!
Дальше шло описание всего классного в Дамире, от чего я покраснела. Но девчонки этого не заметили – они живо обсуждали свою личную жизнь. Я узнала, что Алка уже успела сделать аборт. От кого залетела, она не знала, ни Серёге, ни Дамиру об этом не сказала.
- Дамирчик мне больше нравится, но Серёга такой ревнивый! Боюсь его.
Венера в компании с нашими парнями не тусовалась, у неё были свои интересы. Вскоре я поняла, какие. Ближе к весне она попалась на краже и угодила в колонию для малолетних. Алка говорила, что Венера взяла на себя вину более старшего сообщника, чтобы он не получил большой срок. Но это позже. А тот новый год Алка решила отмечать с Дамиром. Нас было семь человек: я с Саней, Алка с Дамиром, Венера одна и хозяйка квартиры Наташка со своим парнем. Её родители уехали к родственникам, и мы собирались оттянуться по-полной. 

Наташкина квартира была на первом этаже. В разгар веселья в окно кто-то постучал. Алка сидела у окна, выглянула и видно было, что испугалась.
- Серёга!
Она махнула Серёге за окном.
- Я выйду ненадолго, - сказала напряжённо.
- Я с тобой, - отреагировал Дамир.
- Нет, не надо, я сама, - не согласилась Алка, набросила пуховик и вышла.
Мы сидели молча, всем было не по себе. В открытую форточку слышались сердитые голоса Алки и Серёги, но о чём говорили, было не разобрать. Наконец Дамир встал.
- Пойду, посмотрю, что там у них.
Он вышел и почти сразу раздался крик Алки:
- Ты что делаешь, придурок!
И тут же визг:
- Аааааа!
Мы выскочили, похватав свои куртки.
Дамир лежал на снегу. Под ним расплывалось тёмное пятно. Серёга гонялся по двору за Алкой. Я наклонилась к Дамиру:
- Ты как?
- Нормальн, - Дамир сел, держась за бок.
Я вдруг почувствовала, что меня толкнули в спину. Упала. Потом встала. По двору бегали Серёга, Алка, Наташка и её парень.
Что было потом, помню как в тумане. Почувствовала, что по спине течёт что-то горячее. Потрогала – мокро. Посмотрела руку – красно. И пошла оттуда. Потихоньку зашла домой, легла. Мать, кажется, спала. Но, оказалось – нет. Она увидела кровь на полу и вызвала скорую. После этого я уже не помню. Всё, что помню – как мне зашивали спину. Было больно, но когда я стонала, медсестра зло шипела:
- Терпи, сама виновата! Нечего шляться ночами.
Наверное, злилась, что приходится работать в новогоднюю ночь.
И я терпела. Когда меня перекладывали с операционного стола, увидела красное пятно на простынке под головой – я до крови закусывала губы. И вот, теперь этот полицейский.

В больницу ко мне опять никто не пришёл. И не позвонил. Кроме матери, конечно. Она сказала, что ещё полтора миллиметра и было бы задето лёгкое.

Я, оказалось, пострадала больше всех. У остальных были только небольшие порезы – у Дамира в боку, у Алки на плече.

На этот раз я точно ни в чём не была виновата. Когда вышла из больницы, Алка вела себя, как ни в чём не бывало. Виноватой она себя точно не чувствовала. Скорее, героиней – из-за неё парень устроили такое. А я – ну что? Случайная жертва.

Весной Серёгу судили. Вместо армии он поехал в колонию. С Алкой я больше не общалась. И с Саней тоже. Он пытался поговорить со мной, но я не захотела слушать. Ему-то ко мне в больницу что мешало прийти?

Почему со мной это происходит? Почему дружба и любовь не признают меня? Что со мной не так? Когда меня выпустили из больницы, мы с мамкой поговорили. Первый раз в жизни она разговаривала со мной как с взрослой.  Она сказала, что не бывает так, чтобы всегда было плохо. Надо просто не разувериться.  Не отказаться от своего счастья, когда оно придёт, только потому, что у меня были неудачи. Она сказала, что у меня всё будет хорошо. Не знаю. Очень хочется ей верить.