Михаил Моисеевич и Йоси Мизрахи

Михаил Моисеевич всю трудовую жизнь проработал доцентом на кафедре физики Егупецкого педагогического института. Мечтал стал заведующим кафедрой, но антисемиты помешали — вместо него назначили Богдана Степановича. «Пойми, Михаил», — сказал ему тогда ректор. «У нас Егупец, а не Иерусалим, и ты не Эйнштейн и не Ландау. Твои публикации компилятивны, никакой самостоятельной научной ценности они не представляют. У Богдана то же самое, и мы выбрали его». Михаил Моисеевич крепко обиделся, дотерпел до пенсии и переехал в Иерусалим.

В Израиле он работал ровно две с половиной недели, ночным сторожем в офисном центре. Потом хозяин-изер, поц лысый, его уволил за то, что спал на рабочем месте. «Ну и что такого? Все там спят». Но больше Михаил Моисеевич работать не пробовал — получал специальное социальное пособие, потом пособие по обеспечению прожиточного минимума. Жил на съемной квартире, через несколько лет получил хостель. И так уже 25 лет.

В хостеле ему хорошо. По выходным два раза в месяц постояльцев возят на моря — то на Мертвое, то на Средиземное. Есть культурная жизнь — приезжает певица, лауреатка чего-то в прошлой жизни, и поет «Золотой Иерусалим» Наоми Шемер и «Йом вэ-Лайла» Александра Розенбаума под аккомпанемент рояля, на котором играет один из жителей хостеля, в прошлом джазмен. А в остальные дни Михаил Моисеевич сидит во дворе хостеля и играет в шахматы.

Он не посадил дерево и не построил дом, вообще не сделал в своей жизни ничего достойного упоминания, что останется после него. Сына, однако, вырастил. Сын обучился на программиста и переехал в США, сейчас программирует там.

Михаил Моисеевич неизменно голосует за политика Авигдора, потому что «он наш». Ненавидит арабов, потому что те мечтают его убить (к арабским уборщикам хостеля это не относится), и ортодоксов, за то, что они паразиты и вместо того, чтобы служит в армии, защищать Родину и работать, изучают в ешивах средневековую чушь. Да еще и одеваются так, что противно на это смотреть.

=========

Йоси Мизрахи родился в поселении Шаарей-Дотан в Самарии, он четвертый ребенок из пяти. Семья переехала туда в поисках качества жизни и не прогадала. Где еще бы она имела двухэтажную виллу с бассейном и балконом, с которого открывается головокружительный вид на окрестные холмы? Мать работает секретарем поселкового совета, отец «равшац» — ответственный за безопасность поселения. Мама может уделять много времени семье, где еще она, работая, имела бы такую возможность?

Йоси учился в предармейской ешиве в соседнем поселении. Науки там преподают совсем мало, а об истории ученики не имеют никакого представления вообще, если не считать историей библейскую историю Эрец-Исраэль и историю сионистского движения. Это хорошо, потому что история — опасная наука. Кто знает историю, тот понимает, за что надо сражаться, а за что не надо, когда надо стоять насмерть, а когда лучше дезертировать или сдаться в плен, какова общая динамика развития и чем кончаются некоторые политические концепции, когда они овладевают обществом. Из того, кто знает историю, не получится идеальный солдат Огилви, герой Оруэлла.

Кстати, если мы вспомнили Оруэлла, заметим, что в стране, в которой живет Йоси, полностью материализовались два из трех лозунгов Оруэлла — «Война — это мир, свобода — это рабство, невежество — это сила». Про войну и про невежество. Хоть пиши их на растяжке и вешай над автострадой Аялон. Про свободу вот пока не воплотилось, мы до сих пор свободная страна, разумеется лишь постольку, поскольку речь идет о правах евреев. Но на будущее никакой гарантии нет.

Поэтому Йоси знает о нацизме только то, что «нацизм — это когда убивают евреев». Если бы кто-то сказал ему, что то, чему их учит раввин в предармейской ешиве — это и есть тот самый нацизм, он бы вначале обиделся, а потом назвал сказавшего это антисемитом.

Йоси тоже никогда не построит дом и не посадит дерево. Для этого есть арабы из соседних деревень, работающие в их поселении. Арабов друзья весело освистывают и бросают в их сторону камни, когда их под конвоем ведут на стройку. Иногда веселая компания идет в арабскую деревню бить стекла и писать веселые надписи краской на домах и машинах. Йоси это не нравится, но не ходить туда он не может, потому что тогда его сочтут трусом и леваком.

Ребенка Йоси наверняка завел бы, но не получилось. Он призвался в армию и погиб, когда бронетранспортер, на котором их отделение возвращалось после взрыва школы, в которой, по сведениям разведки, был штаб террористов, наехал на противотанковую мину. Смерть была мгновенной, и это единственное, что можно считать светлым пятном в его истории. Но по телевизору сказали, что Йоси погиб смертью героя, как будто речь шла о гибели в перестрелке или рукопашной схватке с врагом.

==========

На следующий день политик Авигдор написал в своем бложике два слова: «Сердце разбито», и поставил под ними фотографии четверых погибших солдат, одним из которых был Йоси. У Авигдора год с лишним каждый день инфаркт миокарда, а он всё еще жив — это уникальный случай в истории медицины. На самом деле ничего у Авигдора не разбито и даже не болит, а всё, что он говорит и пишет, называется «прачечной слов». Слова в ней отмываются добела, теряют свой смысл, даже самые страшные слова. Единственное, что интересует политика Авигдора — рейтинг. С рейтингом у него всё в порядке, набираются 15 мандатов. Надо только не сболтнуть лишнего, чтобы не пришлось задуматься над этим Михаилу Моисеевичу — маленькому кирпичику из сотен тысяч таких же, из которых состоит база поддержки политика Авигдора.

Йоси Мизрахи погиб ради того, чтобы Михаил Моисеевич жил той жизнью, которой он живет, и эта жизнь не изменилась к худшему. Это страшно, чудовищно несправедливо. Не знаю, есть ли что-либо более несправедливое в этом мире.