Паситесь, звери!

Паситесь, звери.
(по  рассказу Джеймса Ван Пелта «Подвинься!»)

С того времени, как доктор Лавдей изменила нас, прошло столетие. Вирус, естественно, не поймали, и через пару месяцев мы все превратились в травоядное стадо. Именно так – вплоть до отказа от нерастительной пищи.
Сначала был демографический взрыв, потом закончилась пища. Не совсем, конечно, однако такую прорву Земля не обеспечила. Как следствие, был падёж и упадок.
Сейчас, вроде бы, стабилизировалось. В огромных городах прошлого, где на каждого стремились выделить хотя бы несколько метров огороженного пространства, живут, по меньшей мере, столько же граждан. Живут дружно, скученно, так, что без дела остаются некоторые микрорайоны. А то и уровни.
К чему я это рассказываю? Да к тому, что в этих-то микрорайонах… люди, не бойтесь: говорят, там живут «звери»! Причём, на вид они – точно такое же стадо, однако правит ими не милая скученность, а… Нет!!! Сам испугался… Хорошо хоть существуют они только в детских пугастиках – как Кощеи там всякие, Синие Ногти…
Ой, что это?! В монорельсе, устало поскрипывающем под нормальной на данный момент нагрузкой, стало пусто. Не в прямом, конечно же, смысле – куда мы с пятидесяти метров… Просто (ничего себе «просто») включились динамики и диспетчер трясущимся голосом объявила, что где-то в городе появился маньяк. «Атавист».
«Атавист» - это плохо. Это – реально. Это – тот, в ком проснулась древняя атавистическая злость. Но самое главное: в отличие от мифического «хищника», они же «звери», «атавист» реален. Надо ли говорить, как мы были испуганы.
Выходя из вагона, я сильнее прижался к окружающим. Толпа успокаивала, толпа несла за собой, толпа… остановилась! Здесь, на одной из тысячи пересадочных площадок Шотган-Сити, разыгрывалась ужасная сцена. Маньяк набрасывался на окружающих, толкая их согнутыми в кулак ладонями. Те пытались развернуться, убежать, но эскалаторы приносили новые толпы, и на площадке царила полная неразбериха.
И, самое главное – никто не мог этому воспротивиться. Эх, если бы он был какого-нибудь другого биологического вида: нас тут сотни здоровых мужиков, да разве мы не устроили бы на него травлю? Ну, как стадо коров на пугливую псину. А на сородича – нет. Не в состоянии.
А у сородича тем временем появилась дубина. Спасаясь, толпа опрокинула осветитель, и «атавист» тотчас же подобрал его. Метровый цилиндр плясал в его нервной руке, прикладываясь к ни в чём не повинным жителям. Толпа тупо несла меня прямо к ударам. Я уже видел безумные глаза, открытый, словно в испуге, рот маньяка, и молился. Только бы проскочить. Только бы попасть во-он на тот эскалатор…
Где-то вдали остановился монорельс полиции. Скоро толпа принесёт их, со щитами, в латах. Перекрывая выходы, они заставят маньяка следовать в психологический изолятор. Там его вылечат, а не вылечат – (страшно подумать!) будет он там до самой естественной смерти… Но мне от этого было не легче: толпа несла меня, упирающегося изо всех сил, прямо к маньяку. Мы все (те, кто были рядом) жались и хотели назад, однако толпа, ещё не увидевшая маньяка, мирно брела, сметая нас, как никчёмное меньшинство… Как вдруг…
Сначала я подумал, что меня глючит: некто, перепрыгивая толпу, упорно шёл к «атависту». «Может, надеется проскочить?» - подумал я, но, выскочив на площадку, человек не бросился к выходу. Наоборот: сжав кулаки (не согнул, а именно сжал, сильно и заблаговременно), он выпрямился и медленно пошёл на обидчика. «Два «атависта», - подумал я, - этого ещё не хватало…» Но это был не «атавист»: в отличие от первого, у вновь прибывшего был спокойный, холодный взгляд и достаточно силы, чтобы приподнять себе подобного.
«Зверь». Бежать было некуда.
«Атавист» замахнулся, и дубинка полетела в голову «зверя». У того было достаточно места, чтобы увернуться (народ вереницей пробегал мимо к спасительному эскалатору), но «хищник» и не подумал. Подставив руку (больно, наверное: осветителем да по предплечью), он быстро шагнул к неприятелю. Короткий замах, и в грудь маньяка ворвался такой удар, что тот опешил. Перехватив дубинку, «зверь» отложил её в сторону, разогнулся и треснул по груди уже с размаху. Маньяк согнулся и тотчас же получил коленом по челюсти. Я снова увидел его глаза: вместо безумства в них читался страх.
- Нет!.. не буду… больше… Я больше так не буду!
Я думал, что победитель растерзает его, но «хищник» повернулся, и, потирая ушибленное предплечье, слился с мирно бредущей толпой.
Рабочий день закончился, и я мог немного подзадержаться. И я решился. Это было страшно, однако вокруг была толпа, она убаюкивала, она вселяла спокойствие. Я шёл за «хищником», пересаживался из одного монорельса в другой, пока за мною не закрылись двери ПУСТОЙ КАБИНЫ. На трёх квадратных метрах несущегося по городу монорельса не было никого кроме нас с «хищником». Даже если бы он был обычным человеком, это было ужасно. Эта пустота была пострашнее «хищника» с «атавистом». Причём вместе взятых.
Я был, наверное, бледен как мумия, а вот «хищника» пустой вагон совершенно не беспокоил. Он повернулся – спокойный, доброжелательный:
- Сожалею, что невольно завёл Вас сюда.
- Вы говорите… как в двадцатом веке, - промямлил я.
- Коллекционирую старые книги, - улыбнулся он, - Вот и «прорывается». Кстати, не поговорить ли нам: это отвлечёт Вас до следующей остановки. А там – толпа, там успокоитесь.
- С-спасибо… Можно вопрос? Почему Вы не добили его… там, на эскалаторах…
- А зачем? Он прекратил агрессию, и больше атаковать не было необходимости.
- Вы ТАК контролируете агрессию?! – удивился я.
- Естественно, - ответил «зверь», - Вы ведь знаете, что я - «хищник». А значит, агрессивен. Но знайте же и другое: чем высшее существо опаснее, агрессивнее, «зубастее-шипастее», тем сильнее у него и торможение агрессии. Это – биология.
- Запрещённая биология, - машинально поправил я, - я ведь тоже биолог.
- А я коллекционер. До Ринны Лавдей, когда ещё были национальности, предки мои были русскими. А у русских, знаете ли, прямо в крови обходить ненужные запреты (он усмехнулся), и при этом даже не вступать с ними в конфликт. Не поверите, у меня есть даже труды Конрада Лоренца. Одно имя подобных мужей поставило бы крест на приобретении фолианта… а то и на моей «хищной» жизни (сами же знаете, «звери» все на учёте). Разумеется, я не указывал ни имени книги, ни имени её автора. Просто каталожный номер, двадцать семь знаков… Кстати, Ваша станция. Отсюда Вы ещё сможете уехать вместе с толпой. Визитку? Пожалуйста… Всего доброго, рад был познакомиться…
Толпа несёт. Толпа внушает уверенность. Толпа дарит спокойствие. Назавтра я так же, как и многие вокруг, проснулся, вошёл в монорельс и, миновав злополучную площадку, остановился, как экономисты скажут, в «месте приложения труда». Просмотрев сводку происшествий (вот оно: «…маньяк-«атавист» сам прекратил нападения, но по прибытии в госпиталь у бедняги был обнаружен невиданный ранее стресс»…), я тихо занялся своими обязанностями. Как вдруг… Поймите меня правильно: я не подглядываю за соседними мониторами, однако мой сосед (как бишь его?) тоже просматривал «происшествия». Тот же сайт. Однако в его варианте ни о каком «атависте» не упоминалось! Я набрался наглости и попросил «залезть» туда другого соседа – и у него ни о чём подобном не значилось.
И я поступил так, как не сделал бы никогда раньше: взял и соединился с рабочим номером не нужного по работе человека. «Хищника».
- З-здравствуйте… Наверное, Вы меня не помните… Но мне просто…
- Не с кем поговорить, - закончил он.
- Да-да. Знаете, толпа – она… как бы это сказать…
Легко сказать «сказать»… Бред какой-то… А что я хотел: в последние пару недель… а может, месяцев… Да я уже забыл, когда в последний раз с кем-нибудь разговаривал. Не переговаривался, а именно разговаривал!
- Толпа гонимая делами
Не разговаривает с вами, - пропел «хищник», - Хотите узнать, почему о маньяке не раструбили по всему городу?
- Неужели никого этот маньяк не интересует? – догадался я.
- ЭТОТ – нет. Он – даже не сенсация: «спаслись» с эскалаторов или были затоптаны «всего лишь» 323 человека. Для Ваших соседей его не существует точно так же, как для Вас – всех остальных маньяков.
- Всех остальных?! – мне стало дурно.
- Только на том узле – два-три раза в неделю. Такова статистика. Поверьте, не всё так розово, как в «Возвращении со звёзд» достопочтенного Станислава Лема…
- Не читал… Не мой профиль, наверное: знаете, я специализируюсь на диатомовых водорослях…
Побеседовав о диатомеях (а он разбирался во всех разновидностях), я стал уже забывать о вчерашнем потрясении. Ведь что такое пустой вагон по сравнению с тем новым, неведомым чувством Объединения Интересов? С тем, что «звери», наверное, и называют «дружбой». Вообще они – интересные: живут по двое («семья» называется, биологически – «группа триумфального крика»), выпускают зло на неодушевлённые предметы, например, на рисованных персонажей какого-то «квейка»…
Вечером я как всегда просматривал выполненные за день звонки. Первым значилось: «служба обеспечения возврата, абонент 004 (РРП)». Так вот кто такой «хищник»: служба обеспечения возврата – это те, кто перегружает из неисправного звездолёта в исправный, кто чинит первый и сажает его в доки… что это – я не представляю, но поговаривают, что ребята из СОВ, как и прочие агенты комитета реагирования на катастрофы, «спят 25 часов в сутки». Работа непыльная, особенно если ты «особой ценности», «двойной ноль».
А вот что значит «РРП»? «Резервная Реликтовая Популяция», - выдал компьютер, - «для создания РРП-человека необходима сложная процедура, включающая 36-часовую капельницу постоянно меняющихся средств (выполнено 83 инъекции). Помимо возможностей, присущих нормальным людям, обладают способностью принимать решения даже в присутствии опасностей. Непредсказуемы, однако беспричинно не нападают: РРП-люди уверены в своей агрессивной силе, и проверять её наличие считают бессмысленным.» Вся статья. Потом я нашёл описание «квейка» (с третьего раза правильно написав незнакомое слово «quake»), узнал о таком «хищном» явлении как «спорт», как «взаимовыручка»…
И, возвращаясь домой, всё время думал: «зачем восьмидесяти трём «хищникам» вот уже два миллиона копий «квейка»?»