Бабочки высшего света

     Над нами праздничные всплески радости в воздухе, за нами – хрупкие плечи вечернего города, под нами – ступеньки, по которым плавно взбираются мужчины и женщины, сошедшие с картин Генри Патрика Райли. Из машин то и дело выпархивают новые изумительные гости, и каждый раз они все чудеснее и необычнее предыдущих созданий: фазаны, павлины и страусы хвастаются своими перышками, леопарды и тигры красуются своими мехами и роскошью, гусеница скидывает старую кожу-пуховичок, превращаясь в бабочку. И для нее это целое событие: яркий и красочный миг, который она ждала чуть ли не всю свою жизнь.
     Оставив все плохое на улицах промозглого серого города, у главных дверей их встречают такие же люди-звери и люди-маски, пестрящие утонченными нарядами, у которых только одна цель – скрыть истинное и честное в человеке, находящемся перед тобой. «Так что способно разорвать этот золотой и унылый кокон? Бар, конечно же, он!» – приходят к выводу многие. И действительно, бар встречает посетителей прямо на входе. Вокруг него уже сидят мужчины в костюмах-тройках. А на стойке возле них покоятся мундштуки, перчатки и цилиндры. Загадочные джентльмены читают свежий выпуск «The Capitalist News», горячо обсуждая новости: «А вот многие женщины стали носить юбки выше колена и вести разгульный образ жизни», «Зачем они только получили право голоса, не дай бог их теперь получат и черные», и поначалу такой антураж прямо-таки сбивает с ног. На берег действительности всплыть помогает местный разносчик газет, он-то и объявляет о главном событии этого года – вечеринке у мистера Гэтсби.
     Разумеется, вторым таким местом, захватившим пытливые умы гостей, становится арт-оранжерея: все бабочки слетаются сюда, заполняя пространство дивными узорами и окрасами. Находиться для них здесь – привычнее и правильнее. Их приветствуют две обаятельные девушки, держащие корзинки с цветами. И в них нет ничего от «ревущих двадцатых»: никаких пайеток, боа и вырвиглазных страз, а только белоснежная, прямая юбка и сложно выкроенный верх с большими рукавами-лепестками, как у английской розы. Они держат не просто корзинки, а целый хрупкий мир, который ненадолго ароматно раскроется перед нами, поведав свою историю любви и разочарования.
     Внезапно ко мне обращается одна девушка: «Как вам вечер?» Не успев придумать подходящий ответ, я проваливаюсь в то неприятное состояние, находящееся на грани стыда и прибывающей паники. После небольшой задержки и заикания я не нахожу ничего лучше и выразительней, чем ответить: «Да нормально, а у вас как?» К счастью, ее ответу не суждено было случиться, так как в этот удачный момент свет гаснет. Но гаснет не насовсем: в картинной галерее напротив лучи прожекторов мягко спадают на плечи рассказчика, такого же, как и я, но более известного и талантливого – Ника Кэррэуэя.
     «Огни тем ярче, чем сильнее земля отворачивается от солнца, – сообщает он звонким голосом. – Вот уже оркестр заиграл свою золотую мелодию, а оперный хор голосов зазвучал тоном выше. Кружки гостей то и дело меняются, обрастая новыми знакомствами, и вот уже появились непоседы из молодых красоток...». В ту же секунду в зале оказывается женщина в платье малахитового цвета, которая скользит по полу, словно перышко. Это бабочка, у которой крылья перестали быть свернутыми, и она совершает свой первый полет. Полет, которому позавидуют многие. «Что сказать? Вечер начался!» – добавляет в конце монолога Ник. Свет и музыка теперь снова с нами.
     Я аккуратно прогуливаюсь из одной комнаты в другую, боясь задеть таких же растерявшихся посетителей. И вот наконец задерживаюсь в одном помещении в стиле арт-деко. Там подслушиваю разговор женщины-леопарда с женщиной-маской.
     – Простите, что вы не понимаете? – испуганно переспрашиваю их же фразу.
     – Смысла этого мероприятия, – отвечает женщина-леопард, – не понимаю, вот и все!
     – А я, кажется, все поняла, – решаю перед ними похвастаться, не раскрывая своих секретов, и направляюсь в сторону бара.
     В это же время гостей бабочка малахитового цвета учит полету, а именно историческим танцам, а в большом зале со множеством зеркал и кожаными диванами разносчик газет срывает свою первую маску: он занимается азартными играми, зовут его Джонни Перевертыш.
     – В данный момент в штате Нью-Йорк запрещены азартные игры, так что мы будем играть на интерес. Думаю, это будет достаточно весело, – предупреждает он, внимательно осматриваясь по сторонам. – Кто у меня играет, мэм, вы? О, ваш муж знает об этом? Не завидую ему!
     После двух бокалов красного полусладкого и коктейля «Космополитен» мне веселеет настолько, что я пропускаю одну сцену: встречу Ника, Дейзи и Тома. Я решаю завязать со всем, что меня до этого связывало с баром, и направляюсь навстречу новым волнующим ум и душу событиям, улыбаясь и желая счастья всем гостям, оказывающимся на моем веселом пути. Вдруг я натыкаюсь на девушку, по красоте сравнимую только с Сандрой Боттичелли, – Дейзи Бьюкенен, танцующей в картинной галерее с мужем. У Дейзи волосы, наряд и даже голос из золота. Она окидывает публику, собравшуюся посмотреть на нее, высокомерным взглядом. Она знает, что хороша собой, понимают это и другие.
     «Старина!» – раздается вдруг из другого крыла пространства, но я не успеваю и на эту встречу-знакомство Гэтсби с Ником, отчего сильно расстраиваюсь.
     – Какая же красивая у вас сумочка! – произносит женщина в цветочном платье сиреневого цвета, с шубкой неведомого зверя, повязанной на ее маленьком плече. – Это что-то азиатское? – Все это время, как я поняла, женщина стояла позади меня.
     – Да, здесь изображен журавль – главный символ Азии, – и тут же я добавляю, – как вам мероприятие?
     – Прекрасное, только недавно читала «Великого Гэтсби» в оригинале, я занимаюсь в кружке английского языка. Не думала, что здесь столько красивых людей соберется.
     – Тоже не думала. А чем вы обычно занимаетесь?
     – Я пенсионерка, занимаюсь всем, что нравится. Меня зовут Татьяна, недавно стала следить за этим пространством, была на днях на другом их тематическом мероприятии. На иммерсивном спектакле тоже уже не впервые.
     – А я нахожусь здесь впервые, и пока не успеваю нигде.
     – Быть такого не может! Нужно просто расслабиться и довериться происходящему, – напоследок дает Татьяна поистине дорогой совет.
     Удивительно, но после этого небольшого разговора все у меня идет более чем складно. И вот я вижу, как красавица Дейзи проходит в комнату Ника, украшенную всевозможными цветами. «А уж не влюбился ли ты в меня? И почему это я должна была непременно приехать сюда одна?» – задает она вполне логичные вопросы. На фоне музыка щекочет нервы зрителям. «Дело в том, что... Джей!» – Ник запинается, переключаясь на своего приятеля. Наконец перед ней и публикой предстает сам Гэтсби, в светлом костюме и с фиолетовой бабочкой на воротнике, сопровождая эту сцену весьма неловкой фразой: «Мы старые знакомые».
     После неудобного молчания два приятеля удаляются. Наступают долгие уговоры и поругания Джея Ником в духе: «Вы ведете себя, как непослушный мальчик» и «Зачем вы оставили девушку одну?» Мужчины возвращаются к ней лишь после фразы рассказчика о том, что Дейзи взволнована так же, как и сам Гэтсби. И вновь обретенные друг друга «старые знакомые» скрываются в тихом уголке здания, откуда из окон открывается вид на вечерний Челябинск. Ник завершает эту сцену фразой: «Живая Дейзи проиграла Дейзи его мечтаний. Но дело было здесь не в ней, а в огромной жизненной силе созданного им образа».
     Я чувствую, что скоро эта история подойдет к завершению, стараясь насладиться как можно скорее всей этой атмосферой, деталями и улыбками, которые магическим образом создают люди вокруг. И, конечно же, думаю, за что бы еще такое ухватиться. В толпе примечаю режиссера спектакля-вечеринки – Светлану Попову – миниатюрную и элегантную девушку, аккуратно интересующуюся у зрителей, что им понравилось на этом вечере, а что – нет. Я еще недолго наблюдаю за ней, за Дейзи и Гэтсби, растворившихся среди гостей и в своих чувствах. Но мне немного остается пребывать в этом сонливом состоянии, так как пленительная музыка приводит таких же, как и я – усталых и запутавшихся – в оранжерею, в центре зала которой танцует не то цыганка из «Двора чудес», не то Айседора Дункан, звезда начала 20 века. После магнетического танца появляются знакомые всем герои, но место действия переносится в отель «New York City Plaza». Зрители становятся свидетелями ужасного семейного конфликта.
     – Том, если ты будешь говорить людям дерзости, я здесь ни на минуту не останусь! – предупреждает мужа Дейзи.
     А дальше летят маски, совсем не щадя тех, кто за ними так старательно скрывался и так искусно долгие годы с ними срастался.
     – А по какому праву вы сейчас пытаетесь устроить скандал в моей семье? – высказывается Том. – Я не могу спокойно смотреть, когда мистер Невесть Кто, Невесть Откуда, амурничает с моей женой. Мы что, собрались наплевать на семейный очаг? А что будет завтра, браки между белыми и черными?
     – Дело в том, что ваша жена вас не любит и никогда не любила. Все это время мы любили друг друга, но она не могла быть со мной, потому что я был беден, – нервно проговаривает Гэтсби. – Она собирается уйти от вас!
     – Да? И к кому она пойдет? К жулику, который даже кольцо ворованное ей на палец наденет? Я знаю про вас все. Я знаю все!
     Разумеется, Дейзи отвернулась от Гэтсби, как только он потерял престижное лицо, явив себя настоящего, и никогда бы не променяла свою золотую клетку на то самое «неведанное настоящее». Так сорвалась великая маска – великого Гэтсби: он был не из круга – признанных богачей – и никогда бы не смог приблизиться к таким, как Том и Дейзи.
     Через несколько минут в центр зала выходит Джонни Перевертыш, зачитывая срочные новости газет: «Автомобиль смерти: неизвестный автомобиль сбил Миртл Уилсон», «Муж сбитой застрелил мистера Гэтсби в его же особняке, а затем покончил с собой» и «Похороны мистера Гэтсби состоятся в его особняке в 12 часов дня».
     Одна зажженная свеча теряется среди цветов, где еще раньше с корзинками встречали зрителей две элегантные леди. Я размышляю о свете, дающего надежду и руководство в трудные времена, как вдруг свет в помещениях снова гаснет, кроме галереи, в которой Ник уже ясно и чисто произносит важные строчки из книги:
     «Я подумал о Гэтсби, о том, с каким восхищением он впервые различил зеленый огонек на причале, там, где жила Дэзи. Долог был путь, приведший его к этим бархатистым газонам, и ему, наверно, казалось, что теперь, когда его мечта так близко, стоит протянуть руку – и он поймает ее. Он не знал, что она навсегда осталась позади, где-то в темных далях за этим городом, там, где под ночным небом раскинулись неоглядные земли Америки.
     Гэтсби верил в зеленый огонек, свет неимоверного будущего счастья, которое отодвигается с каждым годом. Пусть оно ускользнуло сегодня, не беда – завтра мы побежим еще быстрее, еще дальше станем протягивать руки… И в одно прекрасное утро… Так мы и пытаемся плыть вперед, борясь с течением, а оно все сносит и сносит наши суденышки обратно в прошлое». Затем Ник покидает наш вымышленный особняк.
     С появлением света бархатистый голос диктора просит на сцену выйти людей, которые создавали хрупкий мир спектакля-вечеринки – и зрители радостно приветствуют их. Когда же появляется автор сценария, продюсер и режиссер проекта – Светлана Попова – то девушка просит не расходиться гостей, потому что будет дискотека. Из толпы некто выкрикивает заветное: «Бухаем!», и один из актеров со сцены шуточно грозит ему пальцем. Такое спонтанное сатирическое изображение дает нам понять, что мы больше не находимся в Нью-Йорке 20-х годов, а за окном все тот же – Челябинск-Чикагинск.
     А дальше все становится как джаз: люди больше не думают о своих нарядах, о том, чтобы вписаться в общество, снимают неудобные туфли и украшения, отправляясь танцевать с актерами в самых красивых помещениях, и, кажется, что все это происходит за одну секунду.
     На эту фантасмагорическую вечеринку взирают девушки с забытых всеми картин, чьи глаза глядят поверх происходящего... словно глаза Бога. И, Господи, как же это было хорошо! Как хорошо...