Процент эффективности

Танк догорал. И кто сказал, что в космосе не горит? В  космическом танке горит всё, особенно, когда в него попадают. Нет, с пятьюдесятью процентами эффективности космический танк – грозная и почти неприступная чушка, но когда их остаётся десять… 
Я не гожусь в герои. Я боюсь подраться на кулаках, пасую перед сильным, смелым, да и просто шумящим противником. Я не воин. Однако я – неплохой оператор. Я знал, что будет контрольное попадание. Прямо в кабину. Знал, сидя в снарядном ящике, в окружении самопальных реле, кнопок и выключателей. Знал, что катапультироваться бесполезно: после такой мясорубки никто не будет собирать отработавшие скафандры.

ТРА-АНГ!!

Я знал, что будет контрольное попадание, и держал руки на пульте. Когда тряхануло и начало разворачивать, я приоткрыл семнадцатую маневровую – так, будто от встряски. Надеюсь, никто не заметил секундную паузу между уничтожением электроники и поджигом маневрового двигателя…
«Резервный», а вообще-то самопально врезанный монитор выдал остаточную эффективность – 1%. Танк разваливался по частям, однако «лишняя» батарея давала мне ещё один выстрел, а «случайно запущенный» двигатель разворачивал кувыркающийся металлолом аккурат гразером в сторону встречного вражеского фрегата. «Вторанг» меня не боялся: электроника выжжена, а пилот… Если он действовал по инструкции, то болтает ножками, не представляя опасности; если же «думал себя героем» - сидит цыплёночком табака в расплавленном скафандре. Ибо что есть героизм, как не следствие ошибок? Не всегда, правда, ошибок героя, однако…
Однако враг притормаживал. Он хотел мною прикрыться! Улучив момент, я вжался в стенку и твёрдо, уверенно дёрнул рубильник…
Когда я очухался, от меня медленно уплывал разрезанный надвое корабль. Фрегат. Мои руки беспорядочно тыкали старомодные кнопки. Только сейчас я понял: при замыкании кнопки искрили, реле (технология трёхсотлетней давности) вообще воспринимались «их» сенсорами как отвалившаяся проводка… Противник счёл этот залп случайностью. Он не думал добивать меня. Впрочем, этого и не надо: танк прекратил существование.
Многих невыживших – тех, кто, пальнув издали, сумел поцарапать хотя б аппарат третьего ранга, причислят к героям. Я не завидую: я ведь никогда не годился в герои. К тому же, кони я пока что не двинул. Причём тут это? Да так: нравятся людям гикнувшие герои. Каждый помнит Икара, но вспомнит ли о Дедале? О том, кто создал и лабиринты Крита, и те самые крылья? Того, кто создал себе такие же, и, между прочим, долетел? Но мы помним Икара, оболтуса, умудрившегося нарушить сразу обе инструкции: сперва «искупался», а потом рванул в тропопаузу – сушиться, наверное…
Миф? Хорошо, переходим к истории. Кто не знает о Зое Космодемьянской? В моём поколении – все. А кто знает о Старинове?! О личном враге Гитлера, взрывавшем самые охраняемые объекты в глубоком тылу неприятеля?! Не знаете? Не потому ли, что полковник Старинов, величайший диверсант, создатель современной минной стратегии, умер от старости, через десятилетия после войны?

С этими мыслями я выровнял танк на «окошко» резервного телепортационного отхода, и, как бы случайно, отстрелил пустые снарядные ящики. Ибо знаете, в чём прикол? Да в том, что Дедал долетел, а Икар – долетался…