Овалы ч. 1 За полярным кругом Глава 6 Арктика-900

                5 глава романа здесь: http://proza.ru/2024/11/15/420


                ОВАЛЫ
               
                Первая часть. ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ


                Красота северной тундры – чистая и безупречная,
                словно фьорд с высоты птичьего полета



                Глава 6. "Арктика-900"


                1995 год


     Сразу после обеда комбриг пригласил гостей к себе. Те сказали, что им пока нужны только командир и начальник штаба. Когда все расположились в КУНГе, человек в камуфляже, в котором легко угадывался старший группы, изучающе посмотрев на офицеров бригады, веско заговорил:

– Юрий Васильевич! Я – полковник Фадеев Леонид Иванович. А это, – указал он на второго товарища в камуфляже, – мой коллега, майор Викулов Николай Викторович. Желая упредить ваши вопросы, скажу – к Генеральному штабу отношения мы не имеем. Это необходимая легенда, которую нельзя нарушать для пользы дела, по поводу которого мы, собственно, и прибыли. Мы – офицеры ФСБ. Ваше руководство в курсе дела. Ну, а больше никому это знать и не нужно.

– Понятно! – посуровел комбриг. Морщины на его лице стали тверже.

– А это – Верещагин Виталий Юрьевич, – продолжил Фадеев, – доктор технических наук. Пусть это вас не удивляет, тема у нас общая.

     Человек в штатском, на вид немногим за пятьдесят, привстал и молча кивнул седеющей головой.

– Так, значит, вы не по поводу объективного контроля, связанного с происшествием?

– И по поводу и не совсем по поводу.

– Поясните, пожалуйста!

– Виталий Юрьевич! – обернулся Фадеев к Верещагину, – поясните товарищам, что нас интересует.

     Тот кашлянул в кулак и, подбирая слова, начал говорить:

– То, что у норвежцев произошла авиакатастрофа, вы информированы. Однако для нас это, хотя и важный, но только общий фон, коллеги! Связанные с происшествием у недругов, наши озабоченности лежат несколько в иной плоскости.

     Фадеев кратким жестом приостановил речь Верещагина:

– С этого момента, всё, что вы услышите – секретная информация! После беседы возьмём у вас подписку о неразглашении. Люди вы серьёзные – военные, думаю, это не вызовет возражений, – обратился старший группы к комбригу и начальнику штаба.

     Те озадаченно, но согласно кивнули.

– Мы вас слушаем, Виталий Юрьевич!

     Верещагин тоже утвердительно кивнул и после краткой паузы продолжил:

– Здесь интересны претензии норвежцев к нам в том, что мы спровоцировали происшествие направленной концентрацией электромагнитного поля, которая якобы заблокировала работу радиоаппаратуры истребителей...

– Да не существует пока в природе такой аппаратуры, чтобы с такого расстояния, да заблокировать наглухо управление истребителем! – не выдержал начальник штаба, перебив доктора наук.

     Вербин собирался с головой окунуться в спор с авторитетом.

– Владимир Иванович! – с укоризной одёрнул Вербина комбриг.

– Виноват!

– И, тем не менее, вы... совершенно правы, Владимир Иванович! – губы Верещагина тронула улыбка. – Такой аппаратуры действительно нет. Пока!

     Далее доктор наук рассказал о некоторых странных и неочевидных вещах, которые, на первый взгляд, могли показаться несерьёзными и даже мистическими. Но присутствие офицеров ФСБ исключало поводы к ироничному и даже просто поверхностному восприятию.

     Верещагин вдруг напомнил, что материя бесконечна и свойства её тоже бесконечны. Соответственно, не имеет границ и познание.

– Это – азы философии, вам известные. Да-с, товарищи! Мы полагаем, что, кроме электромагнитных и гравитационных полей, существуют и некие другие поля, пока ещё неизвестные. Научными изысканиями удалось выявить некоторые их признаки. Ни источники, ни свойства поля нами ещё не установлены. Да и утверждать, поле ли это – в его классическом понимании – пока рано. Однако есть наработки, ещё весьма сырые, по созданию аппаратуры, фиксирующей его проявления. В силу важности вопроса, в регионе установлена экспериментальная станция-детектор для улавливания таких полей. Так вот, коллеги, станция засекла кратковременную активность такого поля. – и Верещагин поднял палец вверх, – внимание, коллеги!  Ровно в 07 часов 05 минут! И весьма мощную!

     Учёный умолк, переводя взгляд с комбрига на НШ и обратно.

– Крушение в воздухе произошло точно в это время. Часы на снимках это зафиксировали! – нервно воскликнул Вербин.

     Комбригу эта информация явно не понравилась, он заметно помрачнел, но промолчал, крепче опёрся сложенными руками о столешницу и задумался.

– Совершенно верно! – удовлетворённо откинулся на спинку кресла учёный. – Таким образом, мы вполне имеем основания предполагать, что отказ аппаратуры на самолётах связан с мощной вспышкой неизвестной энергии, источник которой находится где-то в регионе.

– Но, Виталий Юрьевич! Насколько точно определяет, э-э..., местоположение источника, или же границы поля ваша, гм..., аппаратура, хотелось бы знать? – заметив реакцию командира, подался вперёд Вербин, – и где расположена ваша станция?

– Указывать местоположение станции не имею права. И границы поля, к сожалению, станция определять практически пока не может. Зато место источника определяет. Правда, с низкой точностью – плюс-минус восемьдесят километров.

– Это же очень грубый показатель! – вскинул брови и резонно заметил Юрий Васильевич.

– Да! Именно по этой причине мы вынуждены обследовать весьма обширную территорию.

– Но какой толк кружить над этими просторами на вертолёте, когда источник себя никак не проявляет? – опять не выдержал Вербин.

– На борту установлена аппаратура, аналогичная стационарной, но мобильный вариант. Она значительно меньших габаритов и мощности, но чувствительнее – локализует обнаружение явления в пределах десять-пятнадцать километров!

– И что? Вам приходилось уже обнаруживать с борта машины такие… источники? – прервал молчание Юрий Васильевич.

– Не приходилось!

– Так чем же вызвано ваше внимание именно к нашей позиции?!

– Не только к вашей, Юрий Васильевич, – вместо учёного ответил комбригу Фадеев, – мы производим облёт всех дислокаций в квадрате двести на двести километров. К сожалению, пока эта кропотливая работа ничего нам не дала. Никаких зацепок. Причина, видимо, действительно в том, что источник более себя не проявлял.

– Леонид Иванович! – обратился к Фадееву майор Викулов, который всё это время молчал, – разрешите мне добавить кое-что к сказанному.

– Слушаем тебя, Николай Викторович!

– Товарищи, у нас есть очевидные факты: первый – самолеты столкнулись и упали в 07 часов 05 минут; второй – вспышку энергии станция засекла тоже в 07 часов 05 минут; третий – ваша позиция находится в условном квадрате, о котором уже Виталий Юрьевич упомянул...

– В этом огромном квадрате не только наши части, – перебил майора комбриг, – тоже факт! И ещё факт то, что ваша мобильная аппаратура ничего в нашем районе не показала. Ведь так, Николай Викторович?

– Согласен, это – тоже факты, продолжал, ничуть не смутившись, майор Викулов, – но, кроме технических средств, есть ещё подчинённые вам люди, которые могли что-то видеть, слышать, столкнуться с чем-то необычным – как сами, так и при эксплуатации традиционных радиоэлектронных средств – радаров или же радиостанций. Возможно, это имело место, а, возможно, и нет. Дело же настолько важное, что мы обязаны опросить ваш личный состав! Вы должны нас понять.

– Добавлю ещё вот что, Юрий Васильевич! – полковник Фадеев решил подвести итог беседы, – мы обязаны это проделать, чтобы не упустить шанса, если он есть. Нам важна любая мелочь! Задача эта поставлена очень большим начальством.

     Фадеев чуть прихлопнул ладонями по столешнице:

– И ещё, как говорится, не для протокола: по нашей информации темой активно интересуются иностранные разведки. Вполне возможно, что норвежцы вкинули претензию о радиоэлектронном воздействии, чтобы проверить нашу реакцию. Поэтому максимум скрытности в вопросах нашей заинтересованности – именно её степень и выясняют вражеские разведки. В этой связи к мероприятию прошу отнестись со всей серьезностью.

     Следом Викулов уведомил:

– А опрос проведём по категориям: отдельно офицеры и прапорщики, отдельно – сержанты и рядовые. Говорить будем с каждым индивидуально. Если нас что-то насторожит или заинтересует, обсудим с вами дальнейшие действия. Организуйте!

     Вскоре последовали необходимые распоряжения и началось индивидуальное собеседование. Прибывшие распределились по категориям. Майор опрашивал сержантов и солдат, а полковник с Верещагиным – офицеров и прапорщиков.

     Мероприятие всем объяснили тем, что в условиях учений проводились некие испытания новой аппаратуры. Интересуют разные необычные явления, которые могли возникать в этой связи. Ажиотажа опрос ни у кого не вызвал: надо, так надо.
Естественно, никто ничего интересного сообщить не мог. И я вспомнил слова Алексея о том, что любая ситуация всегда может резко измениться.

     Мы втроём, как и договаривались, на все вопросы пожимали плечами: знать ничего не знаем и ведать – не ведаем! Последним из нас троих зашёл в КУНГ командного пункта, где происходил опрос, Алексей. А вышел, нет – «выполз», с ошарашенным видом.

– Лёша, ты чего?!

– Просто... охренеть! Там гражданский этот, седой... сказали, что его зовут..., – ротный обвёл нас потрясенным взглядом и отчеканил, – зовут Верещагин Виталий Юрьевич!

– Да ты что? Как такое может быть?! – в шоке спрашивали мы, – это что же получается?

– И это ещё не всё! Сейчас вы вообще – сядете!

– Давай, говори уже, что ещё?! – возбужденно переглядывались мы.

– Оказывается, я его знаю!

     Иван изумлённо ругнулся.

– Комбат, а тебе не кажется, что нам надо хорошенько выпить?! Мозги на место поставить. У меня, кстати, остался пузырь.

     «В столь прогрессирующей ситуации, возможно и не помешало бы!», – подумалось мне. А ещё я вдруг поймал себя на том, что невольно прикасаюсь к карману с футляром, проверяя, на месте ли он.

– Алексей! Да не тяни ты кота за...

     И наш друг рассказал, что, когда выяснились фамилия, имя и отчество владельца командирской сумки, у него возникало смутное ощущение, будто в памяти есть какая-то зацепка, связанная с фамилией «Верещагин». Но после того, как мы в шутку вспомнили таможенника из фильма «Белое солнце пустыни», да ещё живописца Верещагина В.В., зацепка эта как-то нивелировалась в мыслях и перестала беспокоить.

     Однако сейчас Алексей вдруг вспомнил, что во время учёбы в университете видел портрет Верещагина среди галереи выпускников, которыми гордится учебное заведение. Галерея размещалась в актовом зале.

– Ребята, точно – он! Хотя и выглядит старше! Если бы не назвали фамилию, скорее всего и не узнал бы! Ну, правильно, сейчас 1995-й год.  Я служу пять лет, пять лет учился, а портрет вывесили ещё до того, как я стал студентом. То есть, дистанция лет в двенадцать. Вот так!  И – последнее, братцы!

– Лёша, мне кажется, что предложение Ивана всё более становится актуальным! – озвучил я свою мысль.

     Мы возбуждённо хохотнули.

– Так вот, в галерее были вывешены два портрета, сына и отца! Его отец – Верещагин – тоже учёный, они оканчивали один и тот же университет. Вы хотя бы понимаете, насколько эта информация меняет нашу ситуацию?! Отец – владелец этой самой сумки. Случайности маловероятны!

     Да, новости от Алексея шокировали. И в самом деле, получается, нет никакой гарантии, что Верещагин-сын не знает о существовании артефакта. Автоматически возникали вопросы, которые, загибая пальцы, начал нам один за другим озвучивать ротный:

а) погиб или не погиб в войну старший Верещагин здесь, на Севере и жив ли сейчас?

б) если погиб, откуда может знать (и знает ли) про овал Верещагин-младший? В этом случае, судя по возрасту, на время гибели отца, сыну было лет пять-семь, не больше;

в) если не погиб и прожил после войны достаточно долго, то вполне мог рассказать об артефакте повзрослевшему сыну;

г) если это так, почему артефакт находился ненайденным в ДОТе до сих пор?

д) что мог знать об артефакте Верещагин-отец и как он к нему попал?

     По ходу размышления над информацией, подобные вопросы неминуемо возникали, росли и ширились в наших закипающих мозгах.

     Так связано ли прибытие Верещагина-сына со знаниями об артефакте? Или появление его здесь – всё же случайность, совпадение?

     И самый главный вопрос, который напрашивался вполне органично – что делать? И как нам теперь поступать?

– Судя по вопросам, которые задавал нам Верещагин на собеседовании, он выяснял, наблюдали ли мы что-нибудь необычное утром, примерно в семь часов. Это когда упали самолёты. И заметьте – это очень важно – вопросы про какие-либо своеобразные н а х о д к и Верещагин не задавал, – размышлял Алексей.

– И что это значит?

– А значит это, что информация об артефакте секретна! Недаром здесь люди из Генштаба! Хотя вполне допускаю парадоксальную мысль, что они и сами могут не знать, что именно надо искать. Просто они связывают это «что-то» с катастрофой. Вдумайтесь – какое такое электромагнитное поле могло завалить самолёты, и какой мощи оно для этого должно быть?! Даже если собрать всё, что есть на Кольском полуострове из радиотехнических средств и включить одновременно, такую мощь не накачать! Это понимает и Верещагин. Он же учёный!

     Алексей, как всегда, рассуждал очень логично.

– Лёша! Тогда встаёт извечный российский вопрос – что делать?! – не выдержал я.

– Да, и в самом деле – что делать нам? Чувствую вляпались мы в эту историю конкретно! – высказался и Ваня, – кстати, перед нами всплывает ещё и моральный аспект. Как можно не сообщать сыну фронтовика, что мы нашли вещи его отца?!

– Думаю решать надо, как и договаривались – только сообща! – заключил с мрачным видом Алексей.

     В это время к нам подбежал посыльный и сообщил, что командиров подразделений вызывает начальник штаба.

– Нутром чую – сигнал на марш, – сказал я.

     И в самом деле в штабной палатке подполковник Вербин до всех довёл полученный связистами долгожданный сигнал «Арктика-900» – означавший окончание учений и марш в пункты постоянной дислокации, то есть домой. 

     В заключение, явно довольный, начальник штаба сказал: «Командир бригады приказал – готовность к маршу через два часа!»

     Без промедления началось свертывание: снимались и укладывались масксети, сворачивалась техника, прогревались двигатели, грузились палатки и походное имущество, проверялись оружие, боеприпасы и экипировка личного состава и проводились иные, сопутствующие приказу, мероприятия.

     Мы втроём стояли рядом со всей этой суетой, которая постороннему взгляду могла показаться хаотичной, но в которой прослеживался знакомый военным людям чёткий алгоритм. Мы же стояли и лихорадочно думали о том, как нам поступить.

– Времени остаётся мало, – сказал я, – сейчас они выйдут от комбрига, сядут в вертолёт и улетят. Давайте скажем Верещагину, что мы нашли сумку с блокнотом и портсигаром; но только сейчас, когда услышали при собеседовании его фамилию, предположили по почти стёртой надписи, что фамилия на сумке может принадлежать его отцу. Хотя, возможно, это и ошибочное предположение. Про артефакт – молчим! Заберём с собой.

– Согласен! – сказал Алексей, – только я сейчас быстро перепишу себе, что нацарапано на портсигаре, чтобы у нас осталась вся информация, касательно находки. Про овал же – ни гу-гу! По крайней мере, если из записей в блокноте он поймёт, что имеет дело точно с вещами своего отца, мы моральную сторону вопроса с нашей стороны можем считать закрытой. Если же тут случайное совпадение, во что я мало верю, то Верещагин вполне может обратиться к своим коллегам, с которыми прилетел, для дальнейшего определения уже с их помощью владельца сумки и его поисков. Думаю, у них достаточно полномочий – они же из Генштаба.

– Согласен! – кивнул головой Иван, – мы ничего при этом не теряем, совесть наша остаётся чиста. Я постою здесь, а вы идите и делайте всё, как решили.

     Вскоре мы с сумкой, в которую сложили всё, что нашли, кроме артефакта, направились к КУНГу командира. И, когда группа прибывших вышла из машины, а курящие закурили, мы с Алексеем подошли к ним и козырнули.

– Что вы хотели, командиры? – окинул нас изучающим взглядом Поляков.

– Товарищ полковник! Разрешите обратиться к Виталию Юрьевичу – дело в том, что мы оканчивали с ним один университет! – доложил Алексей.

– Вот как?! – удивился комбриг, – ну, конечно, обращайтесь!

     Верещагин тоже очень удивился и подошёл к нам.

– Это в самом деле так? – с улыбкой обратился он к Алексею.

– Да, это так, – отвечал Алексей, – и полностью представился, указав, когда окончил ВУЗ, – а это мой товарищ, – и он представил меня тоже по полной форме, – видите ли, Виталий Юрьевич, мы с Виктором, здесь недалеко – в ДОТе времён войны нашли командирскую сумку. Она тоже с тех времён. А когда на собеседовании узнали вашу фамилию и отчество, то решили, что находка может иметь отношение к вам.

– Почему, ребята, вы так решили? – вырвалось у учёного.

– Потому что, Виталий Юрьевич, на сумке просматривается надпись, хотя и истёртая от времени, но которую можно с большой вероятностью прочитать, как «Верещагин Юрий Афанасьевич». Вот эта сумка! – Я протянул находку Верещагину.

– А, главное, внутри есть портсигар с процарапанными некими надписями, которые мы разобрать не успели, а ещё блокнот с записями в сравнительно неплохом состоянии. Ещё кисет, сильно попорченный временем, но, может, чем-то поможет вам, – продолжил Алексей, – если же вдруг окажется, что всё это ошибка, и владелец сумки – не ваш отец, то уж передайте, пожалуйста, находку тем, кто компетентно занимается поисками...

     Учёный сильно разволновался, у него тряслись руки, в которых он бережно держал сумку.

– Ребята! Это невероятная история! Я очень взволнован, уж простите старика! Даже сердце заколотилось... Спасибо! Огромное вам спасибо! Конечно, я разберу всю эту историю, будьте уверены! По крайней мере, приложу все силы и возможности. Нам сейчас надо вылетать! Вы, Алексей, запишите, пожалуйста, мой адрес в Москве и телефон. Звоните мне по любым интересующим вас вопросам. Я вам очень обязан! Удивительное дело! Да-а! – качал головой, словно не веря, Верещагин, – отец пропал без вести в 1943 году. Но, самое удивительное – это то, что пропал он вовсе не на Севере. Так меня известили. А тут... Удивительно!

     Верещагина позвали коллеги. Экипаж запустил двигатели. Корпус вертолёта задрожал вместе с окружающим воздухом. Верещагин долго тряс нам с благодарностью руки. Мы с ним сердечно попрощались.

     Через короткое время винтокрылая машина поднялась в воздух, взяла курс к очередному намеченному пункту, известному только пассажирам, уменьшилась в точку и исчезла в голубизне полярного неба.

     А вскоре девственную тишину тундры вновь нарушил гул тяжелой военной техники, которая в ярком свете полярного дня потянулась по безлюдной каменистой пустыне в обратный путь – к пункту постоянной дислокации. Мы и предположить не могли, что это были наши последние учения. И не только с родной бригадой, но и в составе Вооруженных Сил.


      

        7 глава романа здесь: http://proza.ru/2024/11/29/32


        КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ




        Одна картинка сгенерирована в нейросети kandinskiy
        Два фото - из инета, спасибо автору   


        22.11.24
        пос.Отрадное Московской обл.