Дадаизм игра, мистификация и актуальность

ЦЮРИХ
Авангардное течение в искусстве с самым коротким названием «Дада» зарождается во время Первой мировой войны в нейтральной Швейцарии, в Цюрихе, в кабаре «Вольтер», в феврале 1916 года. Хотя эту дату можно считать условной. А появление дадаизма вполне соотносимо с 1913 годом, когда Марсель Дюшан создаёт своё «Велосипедное колесо» и, возведя предметы «ready-made» в статус арт-объектов, по сути становится первым художником-концептуалистом.
 
Кабаре, где обосновались дадаисты, - не было роскошным кафе или элитным салоном для клубных заседаний. Это была обычная пивная, где собиралась разного рода публика. Наряду с простыми бюргерами, сюда заходили поэты и художники, музыканты и философы, политики и реформаторы мира.  Бывал здесь и Владимир Ильич Ленин. Квартира, которую он снимал, находилась недалеко от кабаре, на улице Шпигельгассе.

 В нейтральную Швейцарию, этот оазис спокойствия и мира, стекались литераторы и художники из Европы, в том числе из восточной: из Бухареста прибыли Марсель и Жорж Янко, Тристан Тцара. Любопытно, что Тцара оспаривал первенство в происхождении названия группы с немецким писателем, драматургом Хуго Баллем. Не важно, кто из них первый, листая словарь Ларусса, наткнулся на коротенькое слово «дада», означающее и хвост священной коровы на языке древнего африканского племени, и детскую игрушку-лошадку во французском. Важно то, что как бы то ни было, это слово несёт в своём значении определённый инфантилизм, примитив, предельную простоту.

 Течение охватило не только изобразительное искусство, но литературу, театр, кинематограф, музыку.  Его главным принципом стал полный нигилизм и антиэстетизм. Заявка выглядеть антиэстетическим и антихудожественным направлением укладывалась в формулу «протест – абсурд – ирония». Это работало.

ПАРАДОКСЫ «ДАДА»

Парадокс кроется уже в самом наименовании группы, которое в русском и румынском означает утверждение. Дадаисты не утверждали, а отрицали. Они заявляли, что лучшая программа – её отсутствие, а лучший дадаист – это противник дадаизма.
Да и в названии заведения, где впервые появились художники нового течения - двоякий ироничный смысл. С одной стороны, Вольтер – представитель свободомыслия эпохи Просвещения, с другой – её великий насмешник, острый сатирик, и в этом смысле по духу близок к дадаистам. По словам Маяковского, это было «всеутверждающее и всеотрицающее дада».

Отказываясь от всякой идеологии, тем не менее представители группы придерживались идей нигилизма: и это «отрицание всего и всея».
Что касается бессмыслицы произведения, то опровержение можно найти в провокационном эпатажном жесте Марселя Дюшана, выставившего (правда, не с первой попытки принятого на выставку) писсуар, купленный в магазине сантехники, которому он дал романтично-ироничное название «Фонтан». А смысл дюшановских «реди-мейдов» всё-таки был. Он - в отрицании традиционных критериев искусства и вопросе выбора, для которого, как заявлял Дюшан, не обязательно использовать синюю и красную краску и холст. Так, выбрав сушилку для бутылок на базаре «де л'Отель Де Вилль» и принеся в мастерскую, Марсель Дюшан обосновал свой выбор: «Дело в том, что данный предмет был выбран, и этот факт делает его сакральным, так сказать. Это достаточно чёткое определение?"

Проще говоря, своеобразный акт сакрализации предмета проверяет широту взглядов зрителя, способность ассоциативно мыслить. Так, дюшановская «Вешалка для шляп», если присмотреться - очень напоминает оленьи рога, и в этот момент предмет теряет своё изначально функциональное предназначение.
Парадоксально, но отрицание логики и стало сутью дадаизма, любившего и даже смаковавшего парадоксы.

ХУДОЖНИК ПИКАБИА

Состав группы был многонациональным. Сюда входили уже известные в ту пору французские художники и поэты: Андре Бретон, Луи Арагон, Поль Элюар.

 Стоит упомянуть и такую яркую фигуру, как Франсис Пикабиа.
 Он был дружен с Марселем Дюшаном. В плане отрицания закоснелых и общепринятых стандартов они были единомышленниками. Вслед за Дюшаном, который на открытке с изображением Моны Лизы подрисовал усы и бородку и оставил интригующе-вызывающую подпись «L.H.O.O.Q», Пикабиа также использует репродукцию, правда, ничего не подрисовывая. Он просто подписал её «Бритая», тем самым внеся свою лепту в концепцию «реди-мейд». А дальше идёт своим путём.

Пикабиа создаёт самобытные композиции, где присутствуют механические детали, различные инструменты, цилиндры, сосуды. Его работы относят к особой категории и называют «механоморфными». Изображения человека здесь нет, но есть демонстрация силы человеческого восприятия, способного вживить образы в любую, самую абстрактную или абсурдную форму. А ещё футуристическое преклонение перед механикой, динамикой, скоростью мчащегося авто, перед которым, по заявлению Маринетти, Ника Самофракийская просто блекнет.

БЕРЛИНСКАЯ ВЫСТАВКА

В 1917 несколько активных деятелей цюрихской группы уехали в Берлин н вскоре устроили здесь Первую международную выставку дадаизма.
Событие произошло в 1920 году.  Выставка была необычной, как и другие акции членов группы. Вместо привычного аккуратного ряда картин, тянущегося вдоль стен, - работы располагались совершенно хаотично: живопись рядом с коллажами, плакатами и листовками, а под потолком парила фигура офицера в военной форме, со свиной головой. Рядом – картина Отто Дикса – «Инвалиды войны.» Представленное на выставке отражало в гротескной форме жёсткую послевоенную действительность Германии.

Здесь же экспонировался манекен со светящейся электрической лампой вместо головы. Автор – Георг Гросс. Позднее подобные инсталляции назовут «ассамбляжем». Это была «Электромеханическая скульптура, посвящённая Татлину».
Работы русского конструктивиста Владимира Татлина вдохновляли немецких дадаистов. Его работы они воспринимали как революцию в искусстве. На берлинской выставке экспонировалось фото, ставшее историческим. На нём Георг Гросс и Джон Хертфильд держат большой плакат с надписью:

        «Искусство умерло — Да здравствует машинное искусство Татлина!»


ФОТОМОНТАЖ ОТ ДАДА
 
Хотя дадаисты не ставили целью изобрести новый жанр или стиль, тем не менее, они изобрели технику фотоколлажа. Это получилось спонтанно. Открытие принадлежит немецкой группе художников.

Берлинские дадаисты Рауль Хаусманн и Георг Гросс внесли в коллаж содержательный элемент, связанный с политикой. В этом был особый умысел: ведь в визуальной форме (да ещё в витиеватом сочетании «колле» с максимальной экономией технических средств) можно было выразить то, что нельзя было высказать словами из-за запретов цензуры.

В своих композициях художники использовали фрагменты фотографий и называли их «фотомонтажами», а себя – «фотомонтажниками». В этом тоже был определённый апломб: сравнивая себя с людьми рабочей профессии, а не с буржуа, они снижали пафос принадлежности к привилегированным сословиям.
 
Единственной женщиной-художницей в группе была Ханна Хёх. Одной из её восьми работ, представленных на берлинской выставке, был коллаж «Веймарская республика, разрезанная кухонным ножом». Конечно, вырезая и склеивая фотографии из периодической печати, в качестве инструмента она использовала ножницы.
Однако в названии фигурирует нож, намекая на традиционно отведённое место женщине – кухню, где её «орудие» -  не краски и холст, а кухонный нож.
Определённо, в этом было и феминистское послание. К тому же, в нижнем правом углу была карта с изображением стран, где женщины к тому времени получили право участвовать в выборах.

Пульсирующий, хаотичный, переполненный энергией Дада коллаж заселён известными лицами того времени: здесь и Вильгельм II, который отрёкся от престола, и Карл Маркс, и Альберт Эйнштейн. Среди них – циркачи, известные киноактрисы, спортсмены, упитанные бюргеры с пивными животами. Все они – в свободном «плавании» среди шестерёнок, шарикоподшипников и различных механических деталей.
Работа Ханны Хёх стала самым узнаваемым произведением группы Дада.


АКТУАЛЬНОСТЬ

Дадаизм можно назвать самой удавшейся мистификацией в истории искусства.
Эта мистификация изощрённым образом ускользает от анализа и «раскладывания по полочкам». И всё-таки, возвращаясь опять к парадоксам Дада, в самых эпатажных и алогичных заявлениях группы можно увидеть и логику, и скрытый смысл.
Поэт-дадаист Хуго Балль писал: «То, что мы называем дада, — это игра шута с безделицей, в которую впутаны все более высокие вопросы».

Один из этих «высоких вопросов» - разразившаяся мировая война.
В нашей исторической памяти Вторая мировая война затмила Первую. Это вполне объяснимо. Для современников же начала ХХ века Первая мировая война со смертями и ужасами, газовыми атаками, битвой при Вердене - стала глобальной катастрофой.
Международная группировка творческих людей воспринимала войну как антигуманное явление, основанное на извечно живущих в человеке звериных инстинктах, а разум, моральные принципы, эстетику как лицемерную маскировку.  Один из участников группы, Ханс Рихтер, охарактеризовал Дада не как художественное течение в общепринятом смысле, а назвал «ураганом, разразившемся над миром искусства», подобно войне, которая разразилась над народами.
 
Будет ли мир когда-нибудь совершенным? В наши дни он остаётся безумным. Ложь, цинизм, лицемерие, агрессия и злоба – востребованы. Поэтому ответная реакция в духе дадаизма – актуальна.