Московские тайны 1382 года

«Было некое предвестие на протяжении многих ночей – являлось знамение на небе на востоке перед раннею зарею: звезда некая, как бы хвостатая и как бы подобная копью, иногда в вечерней заре, иногда же в утренней; и так много раз бывало. Это знамение предвещало злое пришествие Тохтамыша на Русскую землю и горестное нашествие поганых татар на христиан, как и случилось то по гневу Божию за умножение грехов наших. Было это в третий год царствования Тохтамыша, когда царствовал он в Орде и в Сарае…» [1]
******
Так начинается повесть «О приходе Тохтамыша-царя, и о пленении, и о взятии Москвы», обычно именуемая более кратко «Повестью о нашествии Тохтамыша». (А мы её назовём ещё короче: просто «Повестью».)
«Повесть» написана на древнерусском языке и известна в разных редакциях. Я буду пользоваться переводом одной из редакций на современный русский язык.
Обычно историки предпочитают цитировать оригинальный текст, но все языки с веками изменяются и многим читателям средневековых текстов приходится больше думать не о смысле изложенного, а о значении малопонятных слов…
«Повесть» очень интересная, но есть в ней недоговорённости. Какие-то факты автор просто не мог знать; о чём-то, возможно, умолчал…
******
А кто автор?
О многих древнерусских авторах мы практически ничего не знаем, даже их имён. Да и не было тогда такого явления, как «авторское право». Большинство текстов, – за исключением Святого Писания, – неоднократно редактировались. Что-то убирали, что-то добавляли… Можно сказать, что у книжников того времени было «слишком много свободы творчества»…
Существует расхожее мнение, что всё «исправлялось» по указанию князей, царей и других «сильных мира сего»…
Совсем не обязательно.
Среди книжников были люди, чувствовавшие свою ответственность перед Богом, но при этом искренне считавшие, что не всегда обязательно следовать «правде фактов». Правило «Не всякое лыко в строку» было, вероятно, сформулировано ещё в Средние века…
Но это «общие сведения», а если говорить конкретно об основном авторе «Повести», то им был «человек Церкви», близкий к митрополиту Киприану. (Возможно даже, это был сам Киприан, но это недоказуемо да и непринципиально.)
******
В «Повести» лишь три даты указаны точно:
«Силы же татарские пришли [к Москве в 1382 году. Прим. А.Л.] месяца августа в двадцать третий день, в понедельник.
…Злые взяли город Москву месяца августа в двадцать шестой день, на память святых мучеников Андриана и Натальи, в семь часов дня, в четверг после обеда…
Киприан же митрополит был тогда в Твери, там и переждал он вражеское нашествие, и приехал в Москву седьмого октября».
Последнюю дату вряд ли кто мог точно запомнить, кроме самого святителя Киприана.
Есть в «Повести» и другие косвенные свидетельства того, что автор бы церковным человеком:
«А тем временем внутри города добрые люди молились Богу день и ночь, предаваясь посту и молитве, ожидая смерти, готовились с покаянием, с причастием и слезами.
…Начали сечь попов, игуменов, хотя и были они в ризах и с крестами, и черных людей. И можно было тут видеть святые иконы, поверженные и на земле лежащие, и кресты святые валялись поруганные, ногами попираемые, обобранные и ободранные.
…Христиан, выволакивая из церквей, грабя и раздевая донага, убивали, а церкви соборные грабили, и алтарные святые места топтали, и кресты святые и чудотворные иконы обдирали, украшенные золотом и серебром, и жемчугом, и бисером, и драгоценными камнями; и пелены, золотом шитые и жемчугом саженные, срывали, и со святых икон оклад содрав, те святые иконы топтали, и сосуды церковные, служебные, священные, златокованые и серебряные, драгоценные позабирали, и ризы поповские многоценные расхитили. Книги же, в бесчисленном множестве снесенные со всего города и из сел и в соборных церквах до самых стропил наложенные, отправленные сюда сохранения ради, – те все до единой погубили...
И тут убит был Семен, архимандрит спасский, и другой архимандрит Иаков, и иные многие игумены, попы, дьяконы, клирошане, чтецы церковные и певцы, чернецы и миряне, от юного и до старца, мужского пола и женского – все те посечены были, а другие в огне сгорели, а иные в воде потонули, множество же других в полон поведено было, в рабство поганское и в страну татарскую полонены были…
Плачет церковь о чадах церковных, а всего более об убитых, как мать, о детях плачущая. О чада церковные, о страстотерпцы избиенные, приявшие насильственную смерть, перенесшие двойную гибель – от огня и меча, от насилия поганых! Церкви стояли, утратившие великолепие и красоту! Где прежняя красота церковная? – ибо прекратилась служба, которой многих благ у Господа просим, прервалась святая литургия, не стало приношения святой просфиры на святом престоле, прекратились молитвы заутренние и вечерние, прервался глас псалмов, по всему городу умолкли песнопения! Увы мне! Страшно слышать, страшнее же тогда было видеть! Грехи наши то нам сотворили! Где благочиние и благостояние церковное? Где чтецы и певцы? Где клирошане церковные? Где священники, служащие Богу и день, и ночь? Все лежат и почили, все уснули, все посечены были и перебиты, под ударами мечей умерли. Нет звона в колокола, и нет зовущего ударами в била, ни спешащего на зов; не слышно в церкви голосов поющих, не слышно славословия, ни слов хвалы, нет в церквах стихословия и благодарения…»
А князя Дмитрия Ивановича Донского (1350-1389) в это время в Москве не было. Он находился в Костроме. Как это могло произойти? Зачем он туда уехал?
На эти вопросы до сих пор у историков нет однозначного ответа.
******
В «Повести», – а она для нас основной источник, – об отъезде Дмитрия Донского сказано следующее:
«Когда князь великий услышал весть о том, что идет на него сам царь во множестве сил своих, то начал собирать воинов, и составлять полки свои, и выехал из города Москвы, чтобы пойти против татар. И тут начали совещаться князь Дмитрий и другие князья русские, и воеводы, и советники, и вельможи, и бояре старейшие, то так, то иначе прикидывая. И обнаружилось среди князей разногласие, и не захотели помогать друг другу, и не пожелал помогать брат брату (…) так как было среди них не единство, а недоверие. И то поняв, и уразумев, и рассмотрев, благоверный князь пришел в недоумение и в раздумье и побоялся встать против самого царя. И не пошел на бой против него, и не поднял руки на царя, но поехал в город свой Переяславль, и оттуда – мимо Ростова, а затем уже, скажу, поспешно к Костроме…»
******
На основании этого текста можно сделать вывод, что Дмитрий Донской просто струсил.
Именно к такому выводу пришёл ещё в XIX веке историк Н.И. Костомаров: «Великий князь убоялся идти навстречу хану, поворотил назад и, покинувши Москву на произвол судьбы, бежал…» [3] На сегодняшний день эта версия не опровергнута. В общественном сознании Дмитрий Донской воспринимается, как национальный герой, но многие очень образованные и уважаемые люди (например И.Ф. Мейендорф, Д.М. Балашов) высказывались о нём крайне негативно.
Какие есть аргументы против гипотезы о трусости Дмитрия Донского?
После подобного публичного проявления трусости князь стал бы «никем» для «соседей» и всех, кто от него независим. А по косвенным данным можно сделать вывод, что после возвращения из Костромы Дмитрий Донской сохранил свой авторитет и в Москве, и в Орде, и в Литве.
В Москву Дмитрий Иванович возвратился, как «право имеющий», судя по тексту «Повести»: «После того как татары ушли, через несколько дней, благоверный князь Дмитрий и Владимир, каждый со своими боярами старейшими, въехали в свою отчину, в город Москву… Той же осенью приехал посол в Москву от Тохтамыша, именем Карач, к князю Дмитрию с предложением о мире. Князь же велел христианам ставить дворы и отстраивать города».
Посылать послов – это оказывать определённое уважение. Если бы Тохтамыш считал Дмитрия трусом, о послах не было бы и речи: «Сам приползёт, пёс!..»
Но эти отрывки из «Повести» можно объяснить последующим редактированием…
А вот отношение к Дмитрию Донскому литовского князя Витовта и митрополита Киприана: факт неоспоримый.
******
Витовт (1350-1430), ещё при жизни прозванный Великим, был человеком очень талантливым и очень амбициозным. Враждуя с двоюродным братом Ягайло за престол Великого княжества Литовского (ВКЛ, Литва), Витовт добился того, что его единственная дочь Софья в 1386 (или 1387) году была помолвлена с княжичем Василием, сыном Дмитрия Донского. Естественно, это была «политическая помолвка». Витовту был необходим сильный и авторитетный сват… Важная роль в этой помолвке  принадлежит уже неоднократно упоминавшемуся митрополиту Киприану (1336-1406).
О Витовте читатели знают или легко могут узнать и без меня, а о Киприане следует рассказать особо. Некоторые страницы его жизни похожи на приключенческий роман с интригами в Константинополе и Москве…
******
Киприан родился в Болгарии, жил в Константинополе, был монахом на Афоне.
Знаменитый митрополит Киевский и всея Руси Алексий (ум. 1378) все силы отдавал укреплению влияния Великого княжества Московского и не уделял должного внимания епархиям, находящемся на территории и в сфере влияния ВКЛ. Естественно, это привело к конфликту между Алексием и литовским князем Ольгердом. В 1373 году Киприан был направлен в Литву Константинопольским патриархом Филофеем (личным другом Киприана) с «миссией мира». Обладая незаурядными дипломатическими способностями, Киприан сделал многое, но полного примирения достичь не удалось.
В 1375 году Киприан был назначен «митрополитом Киевским, Русским и Литовским» (возглавлявшим епархии на территории Литвы), в то время, как Алексий официально оставался «митрополитом Киевским и всея Руси». После смерти Алексия Киприан должен был возглавить объединённую митрополию. Но в 1376 году Константинопольский патриарх Филофей был низложен и заключён в монастырь,  где через год умер.. Новый патриарх к Киприану относился враждебно и, когда в 1378 году умер митрополит Алексий, Киприану не удалось объединить митрополию. У Киприана были московские сторонники, в том числе преподобный Сергий Радонежский, но Дмитрий Донской решил выдвинуть преемником Алексия «своего человека», архимандрита Михаила, более известного под именем Митяй. Московский князь пошёл на грубое вмешательство в церковные дела.
«Когда Киприан приближался к Москве, великий князь Дмитрий Иванович приказал перекрыть дороги, чтобы не пускать митрополита в столицу. Однако Киприан и его свита сумели окольными путями добраться до города. Они надеялись, что никто не осмелится посягнуть на святителя. Но в Москве митрополит был немедленно схвачен вооруженной стражей во главе с неким Никифором, почти нагого и голодного его бросили в холодную темницу, подвергая всяким издевательствам. Более того, московские власти его ограбили, отобрав у его свиты сорок отличных лошадей, одежду и другое имущество, а затем пешими выпроводили из города. Сам Киприан был выведен из города Никифором и его подручными, которые, чтобы унизить митрополита, нарядились в отнятую одежду и уселись на присвоенных ими лошадей…» [4]
В ответ на этот произвол Киприан отлучил от Церкви (предал анафеме) Дмитрия Донского…
Помирились они после знаменитой Куликовской битвы 1380 года. Есть предположение, что Ягайло не соединился с Мамаем под «прямым воздействием»  святителя Киприана [4], а не потому, что «опоздал на один день к сражению». Дмитрий Донской пригласил Киприана в Москву и «повинился» перед ним. В мае 1381 года Киприан занял кафедру Московской митрополии. Анафема с князя Дмитрия, естественно, была снята. «В 1381 году новый митрополит установил в Москве почитание Александра Невского, Дмитриева пращура…» [4]
Но вскоре после нашествия Тохтамыша святителю Киприану пришлось вновь и надолго покинуть Москву. (Одной из причин была смена Константинопольского патриарха.) После приезда к Дмитрию ханского посла Киприан уехал в Киев, и вернулся в Москву в 1390 году, уже после смерти Донского…
У Киприана были причины «испытывать личную неприязнь»  к Дмитрию Донскому. Но сына Дмитрия с дочерью Витовта он обручил, следовательно, не считал это зазорным для себя и своего сана…
******
 Это всего лишь косвенный аргумент против обвинения Дмитрия Донского в трусости. И он не даёт ответа на вопрос: «Почему Дмитрий Донской перед нашествием Тохтамыша спешно покинул Москву?»
После прочтения «Повести» остаются и другие вопросы, на которые у историков нет общепринятых ответов. Поэтому выдвигаются различные гипотезы, объясняющие  исторические события. При недостатке информации это вполне естественно…
Но, к сожалению, некоторые «версии» тупо игнорируют и ту информацию, которая у нас всё-таки есть.
Прежде чем изложить свою версию событий, мне придётся кратко рассказать о наиболее распространённых заблуждениях, касающихся той эпохи.
******
Один довольно известный в недавнем прошлом историк «авторитетно» заявлял: «У нас отложилось в сознании, что Куликовская битва была битвой русских с татарами за национальное освобождение Руси от татарского ига. А на самом деле в этой битве, в том числе и Дмитрий Донской, боролись против узурпации власти Мамаем в монгольской Золотой Орде. Естественным чингисидом был Тохтамыш. Донской боролся за Тохтамыша против Мамая. А потом он не угодил и Тохтамышу, и в 1382 году Тохтамыш пришел и сжег все к чертовой матери».
Вариации на тему подобного вздора по сей день «цветут и пахнут». К имени Тохтамыша прочно приклеился эпитет «законный». (Хотя, если оценивать по делам, его правильнее было бы назвать «беспредельщиком».)  Дмитрия Донского и Тохтамыша  именуют «вассалом и сюзереном». А Орду, в которой к тому времени, возможно, не осталось ни одного человека, говорящего на монгольском языке, именуют «монгольской»…
******
В XIII веке политическая и военная элита Золотой Орды (Улуса  Джучи) была монголоязычной. И теперь «монголами» можно назвать народы, говорящие на близкородственных языках, объединенных лингвистами в монгольскую группу языков. (Среди коренных народов России это буряты и калмыки.) Изначально в Золотой Орде их было сравнительно немного. К концу XIV века монголы были ассимилированы или вырезаны тюрками. Тюрки, т.е. тюркоязычные народы, говорят на языках другой группы, не похожей на монгольские языки.
Практически все современные монголоязычные народы традиционно исповедуют «желтую веру», буддизм  школы Гелуг, основанной Дже Цонкапой (1357-1419). Никакого отношения к Золотой Орде времён Тохтамыша предки современных монголов не имеют.
Зачем же называть тюркоязычных ордынцев, формально исповедовавших ислам, «монголами»?
******
По какому «закону» Тохтамыш стал «законным ханом»?
Довольно часто называют «Великую Ясу Чингисхана». (Ещё чаще вообще ничего не называют.) А кто и на каком языке читал эту самую «Ясу» во времена Тохтамыша? Монгольский язык был уже основательно всеми забыт, о переводах «Ясы» на один из тюркских языков информации нет. До нас дошли лишь выдержки из арабских и персидских текстов. Историки спорят об общем содержании и о значении «Ясы» через 60 лет после того, как государственной религией Золотой Орды стал ислам… А в лекциях многочисленных популяризаторов «законность» Тохтамыша преподносится, как аксиома…
И у монголов, и у тюрков, и у восточных славян в те времена обычаи и традиции были важнее, чем «законы». У кочевых народов было принято решать важнейшие вопросы на курултаях – съездах наиболее знатных и уважаемых людей. (Возможно, эта традиция была отражена и в «Великой Ясе», но сами курултаи собирались ещё до Чингисхана.)  Сам Чингисхан был избран великим ханом на курултае, а после его смерти ханом могли избрать лишь кого-то из его потомков, Чингизидов. При этом формально все Чингизиды имели равные права… Обычай избирать на курултае ханов из числа Чингизидов каким-то образом сохранился в Казахском ханстве, но в Золотой Орде он через какое-то время «сошёл на нет». Ханы-чингизиды стали приходить к власти без избрания на курултае, «по праву сильного». Тохтамыш был лишь одним из многочисленных потомков Чингисхана. Он, конечно, «имел право» быть избранным на курултае ханом, но не меньшее «право» имели и его соперники, в частности Арапша, бывший ханом в Сарае или Мухаммед-Бюлек (Тюляк), от имени которого с 1377 года правил на подконтрольных ему территориях беклярбек Мамай.
Никакого курултая по избранию «законного хана» не было. Тохтамыш пришёл к власти, опираясь на иноземную помощь «Железного хромца» Тимура (1336-1405). Кроме помощи Тимура, весьма вероятно, Тохтамыш «заплатил за ханский трон» ослаблением центральной власти и усилением власти на местах других Чингизидов и представителей аристократии. По крайней мере правивший в Сарае Арабшах весной 1380 года «добровольно отказался от трона и признал ханом Тохтамыша, взамен закрепив за собой и своим родом владения в Улусе Шибана». По некоторым данным «можно сделать вывод, что в последние годы жизни Арабшах мирно владел своим улусом, не участвуя в междуусобицах и внутриполитических мероприятиях нового хана». [5] Возможно, подобные уступки были сделаны и некоторым другим Чингизидам…
Период с 1357 по 1381 годы в русских летописях известен под названием «Великой замятни». («Замятня» - мятеж, волнение, замешательство, смута.) В это время «на ордынском троне побывало, по разным данным, от двадцати до пятидесяти ханов». [5] У Дмитрия Ивановича и москвичей в 1380 году не было ещё оснований предполагать, что новый хан Тохтамыш задержится надолго, тем более, что «с московской колокольни»  у него вообще не было «права» главенствовать над Великим Московским княжеством.
Иван Красный, сын Ивана Калиты и отец Дмитрия Донского, подчинялся «доброму царю» Джанибеку и потому, что был слабее, и «по традиции». Джанибек был прямым потомком Батыя. И отец, дед и прадед Ивана Красного подчинялись предкам Джанибека… Но род Батыя угас. Тохтамыш был потомком одного из младших сводных братьев Батыя. Ни один из его предков не был великим ханом и не господствовал над Северо-Восточной Русью… А вот «мамаев хан» Мухаммед-Бюлек (Тюляк) вероятно был одним из последних потомков Батыя…
Так что Дмитрий Иванович не имел ни желания, ни «физической возможности» поднять русские рати против «мятежника» Мамая за «законного» Тохтамыша. А противостояние между Дмитрием Ивановичем и Мамаем началось не в 1380, а в 1374 году, [5] когда Тохтамыш ещё не начал свою борьбу за власть в Золотой Орде…
На беду Мамая Мухаммед-Бюлек (Тюляк) погиб в Куликовской битве и Мамай больше не мог управлять от имени Чингизида… Традиции – великая сила. Без «карманного Чингизида» не могли фактически править ни Тимур, ни Едигей… Это и предопределило поражение Мамая в противостоянии с Тохтамышем.
После убийства Мамая генуэзцами «хан-победитель с уважением отнёсся к памяти своего знаменитого противника и приказал похоронить его с почестями». [5]
Некоторые современные деятели утверждают, что Мамай собирался провозгласить ханом «себя любимого», но специалисты по истории Золотой Орды такого не говорят…
Ну а теперь наконец-то перейдём к событиям 1382 года, перечитав внимательно «Повесть»...
******
Изначально Дмитрий Иванович не собирался подчиняться Тохтамышу и платить ему дань. Приближение татарской рати не было неожиданностью для московского князя. «Хотя и не желал Тохтамыш, чтобы кто-либо принес весть на Русь о его приходе, (…) однако есть некие доброжелатели, для того и находящиеся в пределах ордынских, чтобы помогать земле Русской». [1]
Узнав о приближении врага, великий князь стал готовиться к обороне. «Начал собирать воинов, и составлять полки свои, и выехал из города Москвы, чтобы пойти против татар». [1] И тут выяснилось, что у Москвы не осталось ни одного союзника. Все другие князья решили покориться новому хану.  (Возможно, Тохтамыш обещал им какие-то «льготы».)
«И обнаружилось среди князей разногласие, и не захотели помогать друг другу, и не пожелал помогать брат брату… И то поняв, и уразумев, и рассмотрев, благоверный князь пришел в недоумение и в раздумье…» [1]
Если в «Повести» была изначальная недоговорённость либо последующая редакторская правка – она начинается именно с этого момента.
******
Дмитрий Иванович думает.
У него есть информация от «неких доброжелателей» о ситуации в Золотой Орде. Он точно знает, какие силы имеются у него в наличии…
И приходит к выводу: у Москвы нет реальной возможности успешно воевать против Орды. Следовательно… нужно покориться обстоятельствам, нужно идти на переговоры с Тохтамышем. Даже если в 1382 году удалось бы  защититься от Тохтамыша, он пришёл бы снова с гораздо большими силами…
Дмитрий Иванович был опытным воином. Под его руководством в 1368, 1370 и 1372 годах москвичи отразили три похода великого Литовского князя Ольгерда; в 1378 году  разгромили на реке Воже темника и эмира Бегича; через два года произошла знаменитая Куликовская битва...  Но здесь был «явно не тот случай»…
Великий Московский князь тогда ещё не был  самодержцем и был обязан считаться с народом. Для переговоров и уступок хану было необходимо согласие «люда московского», а москвичи идти на унизительный с их точки зрения мир не желали. Переубедить их Дмитрий Иванович не смог.
Надеясь на свой авторитет князь Дмитрий поставил народу ультиматум: «Или люди подчиняются его решению, или он отказывается выполнять обязанности князя». И здесь князь-воин потерпел поражение от своего народа. Временно «победила демократия».
Княжеское слово в ту пору дорогого стоило. После того, как народ отказался подчиниться, Дмитрий Иванович покинул Москву, оставив здесь и свою семью, и княжескую казну. Город остался без опытного и умного руководителя…
Злые языки утверждают, что он увёл и свою дружину, но это не более, чем современные домыслы.
******
После отъезда князя у одних людей началась эйфория, а у других – страх перед возможными последствиями. «А в Москве было замешательство великое и сильное волнение. Были люди в смятении, подобно овцам, не имеющим пастуха, горожане пришли в волнение и неистовствовали, словно пьяные. Одни хотели остаться, затворившись в городе, а другие бежать помышляли. И вспыхнула между теми и другими распря великая…» [1]
Вскоре демократия плавно перешла в охлократию – власть толпы. Но ведь обороной города кто-то должен руководить. И руководитель нашёлся.
«Город же все так же охвачен был смятением и мятежом, подобно морю, волнующемуся в бурю великую, и ниоткуда утешения не получал, но еще больших и сильнейших бед ожидал. И вот, когда все так происходило, приехал в город некий князь литовский, по имени Остей, внук Ольгерда. И тот ободрил людей, и мятеж в городе усмирил, и затворился с ними в осажденном граде со множеством народа…» [1] Мы не знаем, когда именно Остей появился в Москве. Но в том, что в Москве оказался один из внуков великого Литовского князя, нет ничего странного.
Ольгерд был женат дважды. Первый раз на Марии Витебской, второй раз на Ульяне Тверской. После смерти Ольгерда в 1377 году его сыновья от второго брака при активном участии своей мамаши фактически лишили своих старших сводных братьев причитающегося наследства. Остей наверняка был внуком Марии Витебской и прибыл в Москву в надежде на лучшую жизнь. Это был молодой и неопытный человек. Когда Тохтамыш хитростью захватил Москву, князь Остей погиб одним из первых…
******
После расправы над Москвой ордынцы, – разделившись на самостоятельные отряды, – приступили к разорениям других русских городов. Один из таких отрядов был разбит дружиной удельного князя Владимира Андреевича Храброго (1358-1410), замечательного русского витязя, одного из героев Куликовской битвы, двоюродного брата Дмитрия Донского.
В «Повести» об этом рассказано так: «Князь же Владимир Андреевич стоял с полками близ Волока, собрав силы около себя. И некие из татар, не ведая о нем и не зная, наехали на него. Он же, помыслив о Боге, укрепился и напал на них, и так с Божьей милостью одних убил, а иных живыми схватил, а иные побежали, и прибежали к царю, и поведали ему о случившемся. Он же того испугался и после этого начал понемногу отходить от города». [1]
Я полагаю, что не следует придавать большое значение словам о том, что «царь» Тохтамыш «испугался». Авторы или редакторы «Повести» не могли знать о чувствах Тохтамыша и причинах его ухода с территории Московского княжества. Ордынцы захватили огромную добычу, в том числе множество пленных. Долго оставаться на Руси «с живыми трофеями» было невыгодно. Пленные умирали,  а мёртвых уже было невозможно продать в качестве рабов…
Тохтамыш не жалел ни русской, ни татарской крови и гибель одного из отрядов могла оставить его равнодушным. К тому же дисциплина у ордынских воинов была уже далеко не та, как во времена Чингисхана или Батыя. Мы не знаем доподлинно, в какой мере Тохтамыш контролировал действия своего войска. Если контроль был номинальным, – а могло быть и такое, – то гибель одного из отрядов он мог воспринять с удовлетворением. Опасность дисциплинирует…
Как бы там ни было, но Тохтамыш не стал «разбираться» с Владимиром Храбрым.
******
Цель карательного похода на Москву была достигнута, зависимость Великого княжества Московского и всей Северо-Восточной Руси восстановлена…
Но здесь требуются существенные оговорки.
Во времена наибольшего могущества Золотой Орды при ханах Узбеке (1313-1341) и Джанибеке (1342-1357) власть московских князей зависела в основном от ханской милости. Эти ханы при желании могли себе позволить отобрать у московских князей ярлык на Великое княжение Владимирское, могли без ущерба для Орды низвести Московское княжество до уровня второстепенного…
Но в период «Великой замятни» к западу от Московского княжества резко усилилось Великое княжество Литовское. Литве удалось присоединить часть княжеств (Киевское, Черниговское, Новгород-Северское), ранее находившихся в сфере влияния Золотой Орды. В 1362 году литовцы нанесли татарам серьёзное военное поражение в битве на Синих Водах…
Конечно, бросив все силы на Запад, Тохтамыш тогда мог бы разгромить и Москву и Литву, но у «законного царя» были другие планы. Уже в 1383 году Тохтамыш начал борьбу за сферы влияния со своим бывшим покровителем Тимуром, вернув в состав Золотой Орды улус Хорезм. Этот «выбор цели» оказался счастливым для Москвы и роковым для Золотой Орды.
Тохтамыш был достаточно умным, чтобы исключить войну на два фронта. Выступив против Тимура, он обеспечил безопасность на западных границах Орды, поддерживая Москву, как противовес Литве. Возможно, Тохтамыш понимал, что сильная Москва, способная противостоять Литве, была «меньшим злом» для Орды, чем могущественная Литва, не имеющая соперников на землях Руси.
В 1383 году Дмитрий Донской отправился в Орду. Мы ничего не знаем о том, как велись переговоры между Дмитрием и Тохтамышем. Некоторые фантазёры утверждают, что московский князь буквально «приполз на коленях к законному хану» и «безоговорочно капитулировал». Здесь, как говорится, «каждый судит в меру своей испорченности»… Если же исходить из фактов, следует признать, что Москва продолжала играть ведущую роль среди княжеств Северо-Восточной Руси. Великое княжество Владимирское было признано потомственным владением московских князей.  Установленный размер дани в сумме 4 тысячи рублей не был слишком высоким… [5]
******
Дмитрий Иванович Донской умер в 1389 году, передав по завещанию великое княжение своему сыну Василию. В 1389 году Василий был торжественно возведён на престол прибывшим от Тохтамыша послом; а в 1389 году Тохтамыш выдал Василию ярлык на владение Нижним Новгородом, Тарусой и Мещерой. [5] Вполне логично, что  после этого московские летописцы признавали Тохтамыша «законным царём»…
Некоторые современные историки называют Тохтамыша «последним великим ханом Золотой Орды. Это очень странно с учётом того, что политика Тохтамыша закончилась полным провалом и принесла Орде множество бед. В результате его бурной деятельности экономика и культура Орды пришли в упадок, а татар погибло во много раз больше, чем русских.
В 1383 году Тимур довольно спокойно отреагировал на действия Тохтамыша в Хорезме, но в 1385 году Тохтамыш «усилил эффект», вторгнувшись в Закавказье…
Современные историки склоняются к мнению, что война с Тимуром была не столько личным желанием Тохтамыша, сколько стремлением его окружения «вести войска в битвы, захватывать добычу и пленников, завоевывать себе новые уделы». [5] «Золотоордынская аристократия вынудила своего хана поссориться со своим покровителем Тимуром». [6] Так это или нет, но главная ответственность за войну и её последствия лежит именно на Тохтамыше. Золотая Орда потерпела сокрушительное поражение. Я не буду пересказывать многочисленные подробности, лишь отмечу, что после победы на Тереке в 1395 году Тимур «провёл рейд по городам Орды, …дочиста их разграбил и угнал всех мастеров в Самарканд, на строительство своих дворцов и мечетей… И столько он награбил золота и всяких ценностей, что, вернувшись домой, освободил своих подданных на пять лет от всех налогов». [7]
После этого Москва прекратила выплату дани, но Тохтамышу было уже не до Москвы. В Орде появился новый хан и Тохтамыш с упорством психопата ещё десять лет воевал с соотечественниками, пытаясь вернуть себе власть. Своих сил не хватало и Тохтамыш нашёл себе нового покровителя, князя Витовта. Вместе с «новым другом» Тохтамыш даже принял участие в 1399 году в «крестовом походе» против Золотой Орды. (Подобного в истории Золотой Орды ещё не было.) Кроме татар, поддерживавших Тохтамыша, в армии Витовта было около полусотни князей ВКЛ со своими отрядами и 1600 воинов Тевтонского ордена. [2] Войска Витовта, Тохтамыша «и компании» были полностью разгромлены беклярибеком Золотой Орды Едигеем на реке Ворскле (приток Днепра).
******
Среди погибших сторонников Витовта были и герои Куликовской битвы: Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский. [5] На этом основании некоторые историки говорят, что это был «реванш» Золотой Орды за поражение Мамая в 1380 году. Утверждение по меньшей мере странное. Интересы Витовта были враждебны интересам Москвы.
Если уж говорить о «реванше», то битва на Ворскле в 1399 году была полноценным реваншем за поражение татар в битве на Синих Водах в 1362 году. Косвенным образом битва на Ворскле усиливала значение Куликовской битвы в восприятии как русских, так и татар. Тогда ещё были живы многие люди, помнившие времена Мамая, который никогда не опускался до того, чтобы наводить чужеземцев на Орду…
******
Тохтамыш со своими сторонниками бежал далеко на восток, в Сибирь. (Там его плохо знали и Тимур до Сибири не доходил.) Но Сибирского (Тюменского) ханства Тохтамышу было мало. (Он почему-то был уверен, что «достоин большего.) В 1404 году Тохтамыш отправил покаянное письмо Тимуру и получил от бывшего покровителя прощение. Но это не принесло никакой реальной пользы Тохтамышу. Тимур вскоре умер и Тохтамышу пришлось воевать с Едигеем в одиночку. Тохтамыш и Едигей сражались 16 раз с переменным успехом. В последней битве Тохтамыш потерпел поражение и был убит в 1406 году где-то в районе современного российского города Тюмени…
******
Меня могут спросить: «Какое значение судьба Тохтамыша имеет для понимания событий 1382 года?»
Я высказал предположение о том, что у Москвы в 1382 году не было шансов победить Золотую Орды. Но у нас нет точных сведений о потенциальных возможностях москвичей и ордынцев того времени. За неимением «цифр» (которые, впрочем, сами по себе мало что доказывают) приходится пользоваться косвенными данными. Кровопролитные сражения Золотой Орды с Тимуром, победа над Литвой, жестокая междоусобица между Тохтамышем и Едигеем свидетельствуют о том, что мобилизационный потенциал Орды был огромным. Москва подобными силами не располагала. А действия Тохтамыша показывают, что он был очень упорным человеком, готовым воевать вновь и вновь, невзирая на поражения и жертвы…
******
Следует сказать хотя бы несколько слов ещё о двух участниках событий 1382 года.
В начале 1389 года в Константинополе произошла очередная смена патриархов. Новый патриарх был в хороших отношениях с митрополитом Киприаном, что дало последнему возможность вернуться в Москву и окончательно утвердиться на кафедре «митрополита Киевского и всея Руси», объединив митрополию. Умер Киприан в подмосковном селе Голенищево «погруженный в книжные занятия и молитву». [4]
Князь Владимир Андреевич Храбрый, разгромивший в 1382 году один из отрядов Тохтамыша близ Волока, последний раз воевал против Орды в 1408 году, успешно руководя обороной Москвы от войск Едигея, которому пришлось отступить. А великий московский князь Василий I Дмитриевич в это время уехал из Москвы… в Кострому. Может быть, уже «согласно традиции». (Возможно, Василия вполне устраивало, чтобы в «Повести» подробно не говорилось о причинах отъезда его отца.)
В 1408 году Орда была намного слабее, чем в 1382 году, но продолжала представлять достаточно серьёзную силу. На место погибших воинов становились люди, в нормальных условиях готовые заниматься мирным трудом, но в результате экономической разрухи потерявшие работу и решившие добывать хлеб насущный военным ремеслом.
Едигею пришлось снять осаду Москвы, удовлетворившись «откупом» в сумме 3 тысячи рублей. Источники не сообщают, возобновила или нет Москва выплату дани Орде после нашествия Тохтамыша. [5]
Владимир Андреевич Храбрый был, вероятно, одним из замечательнейших людей своего времени, но о его жизни известно очень мало. У этого князя было два прозвища: Храбрый и Донской. Он умер через 2 года после нашествия Едигея. Похоронен в Архангельском соборе Московского кремля, там же, где и князь Дмитрий Иванович Донской.
******
Нашествие Тохтамыша на Москву стало трагедией для многих тысяч русских людей, но не имело глобальных последствий для истории России. «Иго» постепенно свелось к формальному признанию главенства ханов и нерегулярным выплатам дани. Внутренние проблемы стали важнее взаимоотношений с Ордой, в которой не прекращались междоусобицы. Время «работало» на Москву.


КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ:
[1] Повесть о нашествии Тохтамыша. // http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4983
[2] Гудавичюс Э., История Литвы с древнейших времен до 1569 года. – М.: BALTRUS, 2005.
[3] Костомаров Н.И. История России в жизнеописаниях её главнейших деятелей.
[4] Мейендорф И. Византия и Московская Русь. // История Церкви и восточно-христианская мистика. – М.: Институт  ДИ-ДИК, 2000. – Стр. 337-560
[5] Почекаев Р.Ю., Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. – СПб.: Евразия, 2019.
[6] Селезнёв Ю.В., Элита Золотой Орды. – Казань: Изд-во «Фэн» АН РТ, 2009.
[7] Археолог Вадим Егоров: «Ремесло историка – рассказывать, как, собственно, было на самом деле». // Татарский мир: интервью – Издательский дом «Шанс», 2003. – № 17.