Семечки

Не помню, когда в руки попала первая. Детский мозг не счел нужным сохранить это воспоминание, положив на полку «важное». Сейчас, спустя десятилетия, я борозжу просторы сознания, выдергивая поочередно сюжеты связанные с этими антрацитовыми треугольниками, по ботанической жестокости, недостойные гордо назваться орехами.

Пожалуй, самый крепкий образ из раннего детства – это семечки купленные матерью на развес, просушенные, но не годящиеся для употребления сразу. Ещё слишком сырые, они были лишены главной прелести – щелчка. Процесс их приготовления был небольшим, уютным, кухонным ритуалом. В моих воспоминаниях семечки жарятся на чугунной плите кирпичной печи, в глубокой, толстостенной сковороде, которая может обеспечить медленное прогревание. Во время готовки самым важным моментом было осуществлять постоянное перемешивание,  а так как роль мешальщика часто доставалась мне, то в рецепторы плотно въелся запах подгоревшей шелухи – как критерий некачественного исполнения возложенной обязанности. Готовые семечки постепенно остывали, будучи убранные с камина. Было приятно взять горсть ещё горячих, и сделать контрольный лузг, удостовериться, что со звуком и вкусом все в порядке. Единственным существенным недостатком было то, что если нижний слой подгорал, то  потом подгоревшие семечки перемешивались и распределялись в общей массе. Отличить их было не просто,  поэтому вкус «горькой подсолнечной пилюли» надежным слепком застыл во вкусовой памяти.

Семечки выращенные на огороде, в какой-то мере являлись гастрономический противоположностью. Никакого щелчка при вскрытии, лишь мокрое немое жамканье. Вместо сухого похрустывания на зубах, лишь мягкая  сладость. Это не хорошо, и не плохо, просто абсолютно по-другому. Вышелушивание семечек из подсолнухов, всегда казалась мне глупой затеей. Ведь смолянистые зебры, лишенные своего дома-улья, слишком быстро усыхали и теряли свой вкус, который отличал их от магазинных собратьев. Да и само поедание семечек из подсолнуха, как бы подразумевало абсолютно иное действо. Другой набор движений, другие способы хранения, переноса и передачи. Я хорошо помню прикосновение рукой к мелким желтым цветкам, которые необходимо убрать, чтобы добраться до содержимого, вспоминаю  белую вату разломленного на части солнечного круга. Мякоть, напоминающая  с виду медицинское изделие и на вкус была примерно такой же, разве, что чуть смолянистее. Помню как вооруженный ножом и корзиной, шел вдоль картофельных гряд по борозде, срезать поникшие буйные головы тощих подсолнухов. После этого наблюдал на их голые хребтины, торчащие из земли как одинокие недодеревья. Вырванные с корнем, хребты служили мечами в детских забавах, пока не разлетались щепой по огороду и  не становились топливом для костра из ботвы.

Прогресс погнал рынки пищевого сбыта вперед, наполняя магазинные прилавки и вытесняя конкурентов. Семечки не сдавались. Хотя жарка развесных постепенно ушла в прошлое, а свежие подсолнухи делились своими семенами лишь в конце лета и осенью, потребление не снижалось. Окружающие развлекались готовым магазинным разнообразием в цветной, шуршащей упаковке. Были разные: «белочка», «русский орех» в пачки которого производитель к семечкам добавлял арахис и «джинн» -  самое популярное трио в нашей местности. Ходили легенды о семечках, в пачке с которыми, могли попасться деньги, но такие я так и не встретил. Продавались и всевозможные тыквенные эрзацы – но они оставались прерогативой гурманов.

Хочется описать процесс лузганья более детально. Самый маргинальный способ из тех, что помню: закинуть горсть целиком в рот, вылавливая языком по одной семечке и перекидывая её на поверхности зубов, давя и кроша все без разбора. Помимо эстетической неприязни, способ нес угрозу стоматита. Или аппендицита, ибо в детских байках именно червеобразный отросток являлся вместилищем для случайно проглоченных кожур. Самый распространенный способ – взять семечку в пальцы, поднести к передним зубам и разгрызть легким движением челюсти. Ну и развлечение  для деревенских эстетов – исключительно ручное вскрытие, осуществляемое подушечкой большого пальца и боковой поверхностью указательного. Обычно лузгал именно так, обрамляя пальцы мозолями. Воспитанная бабушкой бережливость управляла мной, потому я старался скопить в руке запас почищенных семечек, и закинуть в рот всё разом, методично и неспешно прожевывая. Если грызли в доме, кожурки было принято сплевывать в кулек из газетного листа, делать который так и не научился.

Покупать же чищенные семечки, почему-то считалось моветоном.