Змееносец Ликише. 17-19гл

17 глава
 
    Ликише не любил подобные споры, где присутствует бесполезный распри на повышенных тонах и женское сумасшествие. Вовремя покинув застолье, а в его памяти на долго сохраниться испуганное лицо Хионы и пред обморочное состояние королевы. Он не мог поверить в невероятную беспечность со стороны отца и матери, их излишняя тщеславие. губит не только их, но и Мириду.  Искустно фальшивят, исполняя последнюю роль любящей семьи, оба давно заигрались, а в глазах пустота. и только деньги, только власть. Не ошибался Ликише, не ошибался и Улем, что Асхаев-Дан давно изжили себя, и закрепили этот статус именно простолюдины, даже не альхидская кровь.  Порочны и безнадежны. Их уже нечем не заинтересовать, нечем привлечь кроме власти и роскоши. Любой торгаш с базара  может пожаловать ко двору с лишним кругляшом, он купит себе время, чтобы  ощутить себя очень значимым, если поест сладкую ряху приготовленье достопочтенным поваром рядом в зале гостей или дворцовой столовой.
   Ликише видел это, чувствовал, будто сам фатум неизбежной разрухи, сей призрак неотвратимости, уже давно поселился в их надеждах.
   В сопровождении трех святозаров, Ликише прошел два пролета до своих покоев.  На стенах дворца его сопровождали яркие, глазурованные фрески, изображая династию Асхаев-Дан, священный сонм богов Элиды и запоминающие битвы святозаров. Фрески, которые любил изучать и сам Ликише. Он и сам охотно подрисовывал усы брату, но это была детская шалость, но с недавних пор совершено страшное деяние происходило по всему дворцу -- все стены фресок были обезображены жирной, черной краской. Всевозможные знаки и иероглифы Элиды были просто исписаны, изрисованы в надежде защитить людей от смертоносного зла и черной магии. Тем не менее, защитить себя полностью "они" так и не смогли, некоторые несущие правильные заклинания знаки незаметно были испорчены, подтерты, отсюда Ликише ощутил как тело покрылось колючими мурашками, а воздух наполнился свежим ароматом медового дерева.
    Оставляя святозаров за дверьми, корсей вошел в комнату. Ликише давно знал, что «он» рядом.  Ждет его.  А до тех пор, колдун беследно изчез и где он находился все это время,  можно было только догадываться, но сейчас Ликише был настроен на другой разговор.
    — Это правда? То, что рассказал Саржа? — сквозь маску раздался грубый голос Аморфа. —  Сюда прибыли северяне? Хм,какой же клан бореев прибыл к дверям сарфина? Зифа? Нет?! Дамана?!
    — Да, мелисса бореев Хиона Авилонская мелисса клана Даманиев и мой брат...Они скоро поженятся.
    Ликише с трудом сглотнул сказанные слова, а от одной мысли его сердце ревностно защемило.
    — И когда?- Аморф не мог не заметить эти изменения, в воздухе запахло ядовитой серой.
   — Они выдумали церемонию, которая ранее и не существовало. Говорят, мол, это превалириат! Хотят убедить альхидов в целомудренности мелиссы, хотя о ней не идет и речи. Это постыдное положение для бореев! — ответил корсей, с насторожённостью приглядываясь к Аморфу. — Ранее она была обвенчана, но это было скорее заочное соглашение с кланом Зифа, а с кончиной этого жестокого борейца, что вырезал целый город Анур-Манур, королева отказала новому королю Зифов -- Нотту.
   — Неслыханное оскорбление и безудержная храбрость королевы Оритии! Женщина достойная великого восхищения! Ее дочь, клянусь...ее дочь унаследовала характер королевы!  — прозвучал злорадный смех колдуна в маске. — Однако, эту варварку ждёт самая горькая участь. Правящий дом превалиров навечно вытопчут в грязь всех полярников. Ах, какой позор ценою жизни! Зря они ослушались завета предков. Ранее мы были единым народом, но они предали нас, ушли, а теперь их ждет чудовищная расплата. Давно в Мириде не было рабов... Рабов из севера.
    — Непростительное преступление для Фрийи! Она погубит мелиссу, дочь Борея!
    — Какая разница, что будет с девицей? Ты лучше скажи, ты видел его? Аллеля? Он был там? — Колдун ни с того ни с сего вел себя неестественно, даже слишком. Бросался из угла в угол, как необузданный зверек в клетке, метался в ожидании ответа.
    — Нет. Аллеля там не было. — Отметив про себя странности колдуна, тем не менее Аморфу этого было недостаточно, он жаждал продолжения бесконечных поруганий на сарфина.— Этот негодяй пропустил этот цирк? Он усадил лживую собаку на свое место! Видать этот проходимец совсем плох, раз не смог выйти к гостям! Навешал на себя амулеты и медальоны и затаился! Скрывается от моего возмездия! Ах, как он сплоховал!
     — Я думаю, надо помочь бореям, — поднял тон Ликише, тем самым шокировал колдуна настаивал на своем. — Этот народ бедствует. Тонет во мраке хаоса! Я думаю…
     — Откуда такая симпатия к бореям?! — впервые за столько лет колдун позволил себе ответить дерзко.
       Ликише круто повернулся, грубо посмотрел на собеседника.
       Немыслимо, если раньше колдун был подобен огромному камню, что мирно покоится у края пропасти уже много лет, и сдвинуть сей камень невозможно ни черным испытаниям, ни другим ударам судьбы, но сейчас этот образ давно утерян в собственных переживаниях и помешательств на мести. Аморф больше выглядел безумным, опустошенным на собственной идее. Внутри себя он все еще держит те самые воспоминания прошлой, счастливой жизни и они медленно убивают его.
       — Они ищут защиты у самой Мириды, поэтому они здесь! Пришли к заклятому врагу, отдавая свое самое дорогое сокровище! —  смиряя душевный порыв, Ликише продолжал доказывать обратное.
       — Что это за сокровище?! Что может быть ценнее силы и власти? Только власть может заставить любого преклониться, только власть подчинит себе порядок! Перед властью трепещут враги! Власть, в первую очередь, это мир. Мир в твоем Ириле! Люди издавна...
     Неестественное поведение Аморфа все больше озадачивало, наводило на вопросы; Ликише уже начал волноваться за наставника, призадумался.
      — Зачем их принуждать, если они сами здесь и готовы припасть к любым ногам, где выгоднее, а мы слишком заняты Аллелем! В который раз доказываем свое могущество перед пешками, а они что? Без толку все! Пустая трата времени и доказывать тут некому! Сам же твердил, что этот город, погрязший в пучине обмана и самодурства. Нужно оставь это место, и вскоре мы будем наблюдать, как они сами умоются кровью. Но северяне… это народ долгожителей! Они отличные воины и преданный народ!
      — Полярники мне не интересны, — твердо ответил Аморф, круто повернувшись спиной к Ликише.
     — А арахниды, значит, интересны? — завёлся корсей, ощущая злой умысел колдуна. — Чего же ты ждешь? Ты же сам говорил, что здесь живут жалкие подобия ирильцев. Что здесь живет лживая спесь грязнокровок и отступников от своего сарфина. Что они забыли, кто наш праотец. Забыли свои корни, кто даровал нам первородный город! Ты говорил речами полные истово праведными и я верил тебе. А сейчас ты отказываешься от королевы? Она наследница могучего бога ветра!  Они сохранили кровь первожителей Элиды, первых альхидов, они та самая кровь, как из Дома Невест! Даже чище!
    — Ты не понимаешь! — уклончиво отвечал колдун.
    — Что я могу не понять? — Корсей все никак не мог разгадать предвзятое отношение наставника, взялся доказывать обратное.— Как только мы покончим с Миридой, в наших руках будут все южное побережье Элиды! Наши пути лягут в сторону, где никогда не были! Запад! Возможно и север. Элида еще не видывала такой могущественности! И мы докажем, что многие круто ошибались, низвергнув нас в сторону! В тень. — властным тоном поделился планами Аморф.
    — Ты используешь Змееносца как орудие!- не сдержался Ликише как только в его ушах прозвучали слова Аморфа.-  Водишь пальцем как хозяин бешеной собаки, только по твоей указке я хожу в поселения и навожу страх. И на кого? На слабых, ни в чем не повинных людей? Где здесь сила, издеваться над немощными! В чем мощь змея?  Ты понятия не имеешь, каково быть Змееносцем и его предназначение. Вся правда обо мне пошла вкривь  из-за вас с Аллелем! Это вы устроили братское сражение! Это вы пристрастились к могуществу как какие-то простолюдины, не альхиды, -опора мира Элиды,  будто дети не сарфина Даория, а того свинопаса!, что в детстве собирался меня убить!
     Сквозь махонькие глазницы посмертной маски сарфина Даория, корсей углядел скользкий взгляд колдуна. Не тот, что был раньше, когда корсей проявлял непокорность, после чего Ликише отрабатывал свой нестерпимый характер в октаэдре. Совершенно иной, словно он пропустил слова корсея мимо ушей.
   — Ну то ж, это время Иивлика! Ты видать позабыл? До дня Змеевика осталось совсем чут-чуть  Не забывай, что ты будешь самым могущественным существом на земле!  Этот день будет неотвратимым Ты должен покончить с Миридой!
    — Никогда! — отрезал идею Ликише. — Этого никогда не случится! Я не стану устраивать здесь конец света ради твоего всевластия! Оно того не стоит!
      Аморф некогда шокирован новому противостоянию ранее послушного как щенок адепту. Ничего подобного прежде от его корсея, его внучатого племянника, никогда не слышал, да и сам Ликише не был прежде таким сентиментальным. Видящим в Мириде мира и процветания. Он стал выражать чувства, которые, по мнению Аморфа, ему были ни к чему. Бессознательное влечение к тихому уголку, где душа смогла вздохнуть. и обрести покой в душе как у простого семьянина. Но что могло притягивать его к этому моменту? Что могло его так кардинально изменить? Оба пересеклись взглядами. Ликише знал неумолимо жестокий прищур Аморфа. Видел его в деле, когда приходилось спасать свои шкуры в самых необычных местах вселенной, но этот взгляд хоть и отличался строгостью, все же это было уже не тот. В этом корсей убедился — Аморф жаждит крови.
    — Этот народ борейский... — самая гнусная часть Аморфа все пыталась сломать корсея, от отчаяния он шёл на самые крайние меры: приводил любые доводы, с которыми было сложно не согласится. — ...этот народ, как я помню, гордый и невероятно жадный. Они быстро учатся. Ты глазом не успеешь моргнуть, как эти дикари приставят тебе нож к горлу! Зачем им лидер, если они и так все могут? Невообразимо воинственные люди. Правда, я не раз поглядывал в их сторону, но стоит убрать преграду, из-за которой они сидят в своих холодных норах, как ты думаешь, что произойдёт?
      Ликише понял, к чему клонит колдун, к чему провоцирует. Он снова поставил под сомнение его решение, уверяя его в том, что кругом враги: — Существуют и другие способы решать проблемы. Пора заниматься дипломатией, а не спускать свою псину за мясом. Сколько еще таких будет? С меня довольно, я устал от ненависти и страха невинных! Я больше не пойду никуда!
    — Я не ошибаюсь, у тебя есть предложения? - выдохнул колдун.
    — Да, есть одно.
    — Так давай, озвучь его.
    — Мы можем заключить долгое перемирие с помощью... свадьбы.
    — Что?! Да как ты додумался до этого?! Забудь!!! Навсегда! — оборвал Аморф. — У тебя не может быть тихой семейной жизни! Я воспитывал тебя воином, а не семьянином! Так будь же ты бойцом!
     Ликише снова почувствовал, как его пытаются одурачить.
     Такая яростная ревностность, колдун явно не хотел делиться с кем-то Змееносцем. Это сильно ощущалось, особенно в последнее время.  Теперь ему более чем понятна его роль в кровожадных планах наставника. По указке Ликише совершал набеги, показывал людям Змея и те без боя соглашались. Падали на колени как только тот входил в деревню. Насколько люди боялись Ликише страшно было думать; безысходное отчаяние заставляло людей терять сознание, мочиться, только об упоминании его черного имени.  А для некоторых уж лучше смерть, чем видеть порождение зла. Это и была карма Ликише.  Страх перед гневом Ликише, Змееносцем, куда сильнее, чем он сам.
     По мнению Аморфа — так надёжнее. Осталось за малым -- Мирида и корона сарфинов, а также до чего ненавистные ему святозары. Уж кого, а этих корсей давно хотел очистить от скверны, что посеяла Фрийя.  Ликише хотел отомстить за мать, за то пережитое видение и за то, что ему пришлось проклять себя. Все как бы шло по плану, ведь недалеко отошли от намеченной цели, но вот один нюанс: его духовная сущность, его змей, выбрал себе в невесты борейку и желает оставить после себя наследие. Цикл должен продолжаться.  А также после настойчивых расспросов королевы Оритии Ликише внезапно задумался о наследии. Все-таки от колдуна не так просто освободиться, и корсей это понимал.
      — Северяне сейчас нуждаются в помощи точно так же, как и арахниды, так почему же мы не можем помочь и им? 
      — Мы сможем построить целую империю! Единую, без отдельных государств и суверенитетов, и арахниды нам помогут. Эти могут творить страшные вещи! Только вдумайся, куда мигрирует народ, если жизнь в Визерии будет не пригодна? В Ириль! — Твердил одно и тоже Аморф, он все продолжал и продолжал пока Ликише не вспылил.-– Мы сделаем так, что Визерия лишиться подземных вод. Мы перекроем подземные русла и...
      — Хватит! Остановись! Так больше нельзя! Этого не будет!
      -– Да?! А кто мне запретит? То, есть тебе? Где тот, кто восстанет против тебя самого?!
      --  Не стоит делать что-то от моего имени не советовшись со мной! Я намерен идти путем договоренностей!
      — Что я слышу?— обомлел Аморф.— Ты посмел поднять голос на меня? Ты не понимаешь что творишь. Теми холодными мирами правит сын великого воина Зифа- Кровопийцы. Известный своею ненасытностью к войне и крови борейцев, тот владыка севера покинул этот мир, оставив свое наследие сыну — Нотту. Ему уже за двадцать, а этот бореец превзошёл самого Зифа, дерзко обирая земли из-под самого носа   мягкосердечного   дядюшки   Дамана Синеволосого. И как я понял, этот сопляк собрал армию. Он навряд ли боится тебя и приклониться перед твоим могуществом, придется постараться завоевать те земли, а договориться еще труднее! К сожалению, эти варвары не многословны, но очень воинственные. Как ты думаешь, Нотт обрадуется этому союзу? Разве тот сопляк придет к тебе с дарами и прошении о мире?
     — Но Авилонии нечем обороняться! Я должен их защитить! Они лишены всего! Многие покинули свои дома в поисках лучшей жизни для клана. А для того, чтобы избежать бессмысленной войны, необходимо заключить союз!
     — Нет! Нет! НЕТ! В тебе что-то изменилось! — схватился Аморф, подозревая корсея в чрезмерной мягкости. — Авилонская девица произвела на тебя впечатление? У тебя есть к ней чувства? Какой глупый поступок, Ликий. Здесь ты потерял себя! Стал гибким! Тебя больше не интересуют тренировки! Ты перестал уходить в астральный мир, искать учителей, что помогли освоить новые навыки! Ты напрочь не отказался от общения со своим нагом.
    — Я горел! Слышишь меня?! Я горел заживо! После того, я больше не хочу видеться с ним, пока... А где был ты? Ты же здесь и не пришел ко мне. Тоже боялся?  Странно,   отомстить больному омытому старику?! Признайся, будь он в полном здравии, ты бы не приехал? Побоялся? Ты боишься Аллеля! —  осознал корсей.
      — Ты перегорел. Сердце больше не бьется вместе с той местью, что питала тебя когда-то. — с такой яростью прошипел Аморф нарочно уходя от ответа. — Нет искры. Сюда ты ехал, в тебе пылала страсть, который даже я не мог потушить. Ты бился отчаянно: ломал кости, вставал и снова бился, выворачивал всех противников наизнанку. К тебе ехали со всего мира, чтобы сразиться с тобою! Из других миров являлись самые жуткие чудовища, но твой эту месть, что двигала тобой… она пылал так же, как и твое сердце. Но стоило тебе переступить этот проклятый порог, как тебя победили без боя! Ты стал добреньким. Бегаешь с ними по паркам и пикникам. Принимаешь обеды в накрахмаленных сорочках. Тебе будет к лицу тот  золотой виссон самого Лютоса. Навощённые до блеска вышитые золотой нитью чафры на твоих ногах! Волосы пахнут душистыми ароматами и благовониями! Сегодня ты намазал ручки бальзамом, а к вечеру дал распоряжение приготовить тебе ванну?!
       — Долго ты за мною наблюдал? — Ликише внезапно озарило, его одолевала буря эмоций, после которой Аморф пожалеет, что спровоцировал его. — Мне не нравится ощущать себя цепным псом в твоих руках. Ты решаешься управлять моим же змеем, не замечая ошибок. Посмотри, в кого ты превращаешься! Посмотри на себя в зеркало, взгляни, кто скрывается под той маской?! Что же там осталось человеческого? Изо дня в день я слушаю о том, как мы будем править миром, но я понял одну вещь: этим миром будешь править ты, а мое место у твоих ног!
    — Что ты несёшь?! — неубедительно запротестовал Аморф.
    — А ты считал, что я приду и сожгу здесь все дотла? Отомщу всем за... твои обиды? Ошибаешься!
     — Но… Ты же забыл? Забыл?! Я спрашиваю! Как они хотели убить тебя?
      — Я альхид и вижу главное из всего. Не зацикливаюсь на старом.
    Перескакивая на более высокие тона, позабыв об осторожности, корсей и его колдун были готовы к поединку. Сколько лет прошло с последнего боя, где ученик одержал ошеломляющую победу над учителем. И сейчас оба слишком близки к яростному бою. К счастью, никто не стал очевидцем спора между двумя, иначе последствия могли бы быть ужасающими. Аморф не мог допустить, чтобы Ликише отошёл от их общего дела, связав судьбу с варваркой. Старался разбавить чувства корсея вернув его к прежней жизни глупыми доводами. Питал его злом, будил в нем ненависть, часто напоминая о предательстве родных. Однако тот никак не ожидал, что Ликише примет решение пойти своим путем. Он не мог допустить подобного у себя за спиной, решив убрать виновницу с пути.   
    По привычке после тяжелой беседы с корсеем колдун, повернувшись спиной к Ликише, не реагировал на него больше часа, пересказывая священную отповедь из книг великих магов и чернокнижников о смирении их учеников. А в это время Ликише стоял бы сзади и слушал наставления предков из уст колдуна опустив голову или того хуже -– опустился на колени, но ни того, ни другого не произошло. Это был шанс для корсея, тихо сбежать из покоев. Он быстро переоделся в более простецкую одежду, тихонько приоткрыл дверь, покинул Аморфа в глубоком онемении.
  — Ты мало знаешь шипящего друга, — многообещающе произнес колдун, обернулся лицом к пустой комнате. — Этот монстр явит свою мощь и покажет тебе, что значит Иивлик для Змееносца.
18 глава
      Разгневаный после тяжелого разговора с колдуном, Ликише не мог ни о чем думать, кроме как искать выход из сложившейся ситуации. Все дальше Аморфа захватывало безрассудство, помешанное на мести, а он, изведав его прожорливость, все дальше отдалялся от него. После последних событий все чаще возникало острое желание оставить дворец. Отойти от всех интриг и заговоров, отбросить в сторону накрахмаленные рубахи и с уличными повесами пуститься по Мириде, обчищая брюхатых купцов и торгашей на рынке. Ему вдруг вспомнились слова святозара Улема о выживших альхидах, что скрываются где-то в низовьях города, и лишать себя шанса найти хоть одного из забытого всеми Дома Невест он не мог.
    Ближе к полудню Элл нещадно жарил городской кирпич. Плитка на стенах превращалась в фаянсовое покрытие украшенное в золотой орнамент на белой глазури, бросала блики от потекшей глазури. Донельзя пересушивая город острыми как меч лучами город все же жил своей жизнью. Никого не останавливало чрезмерная жара. Скорее наоборот – многие привыкли, смогли перестроиться. Их кожа заметно темнела и буквально  превращалась в сморщенную сливу с синим отливом. Женщины кутались в длинные полотна от головы до пят, накрывали лица вуалью, чтобы сохранить лицо от Элла. Мужчины кутались в более цветные полотна, закручивали на голове чалму, при чем чем больше, тем уважительнее миридиец. От невыносимой жары, в узких улочках, между домами людей,  над головой растягивали многослойную  хлопчатую магистраль. Легкий сквозняк трепыхал ткань и те создавали некий эффект опахала и в том месте собирался всякий люд: в тех улочках обсуждали запредельные разговоры, кальянщики курят мундштук,  искатели легкой наживы и мелкие воришки воруют кошели, базарные бабы торгуют дешевым сукном.
Жизнь в Мириде никак не прекращается.
    Не смотря на   всю опасность  Ликише решает покинуть дворец. С легкой улыбкой на лице он живо пронёсся по длинным коридорам скрываясь от святозаров, а после, точно как в свои десять, как тот мелкий проказник, съехал по перилам вниз скоренько юркнул в глухой холл, откуда раздавался веселый смех прислужниц, начищая до блеска мраморные стены. Две девушки что-то горячо обсуждали. и тихо хихикали. Ликише пробирался на носочках мимо девушек, прижался в небольшую нишу, куда потайная дверь для прислуги вела по коридорам прямо в прачечную и столовую.  Ликише решил затаиться. Отчаянный голос Оритии и более грубое восклицание Фрийи заполнило все пространство. Северянка все ещё яростно высказывалась, отпуская тяжёлый слог борейцев. Смешивала его с лёгким наречием Мириды. Позади матери, с навалившимися няньками, медленно шла мелисса Хиона. Несмотря на свою мать, девушка придерживалась послушной стороны, смиренно опустив голову она приняла все как данное. Как надлежит всем мелиссам из сурового края, Хиона изобличала силу духа даже в обществе невежественной коссеи Фрийи.
       Корсею были до боли знакомы тирания матери. Он так же их пережил, и теперь под влияние заносчивой женщины попала невинная душа. Ранимая и беззащитная. Она вошла в повседневность дворца Мириды не в самый благоприятный момент. Да и с выбором жениха не повезло. Грустная история. Истёртая до дыр девичья наивность и безграничная вера в лучшее. Полагаться на фальшивую свадьбу, поступаясь молодостью и красотой. В эту же секунду корсею стало жаль несчастную, ведь таких историй юных дев из альхидского рода много. В эту же секунду в его сердце загородилась безумная идея выкрасть девушку из «когтистых лап» женщин. Вынести мелиссу из-под носа тысячи святозаров.
 «Вот это было бы здорово! Вызов целому ордену и Даману Синебородому! Королева не в счет, она на этом хорошо сыграла, а вот Фрийя...!Колдовать здесь не стоит. Звезданутых здесь и так полно. Могут найти меня по запаху серы. Значит, будем орудовать по старинке!»
    Заранее захватив с собой пару ирильских кругляшей, Ликише нарочно пустил в сторону наивных девушек. Подметив внезапный сюрприз, прислужницы жадно пустились вдогонку. В тот самый момент, когда обе взялись рассматривать ценную находку, а когда Хиона сравнялась с Ликише, одним рывком он потянул к себе северянку, уместившись с ней в том узком проходе.
—Тс-с-с! — зашипел корсей, прикрывая девушке рот. — Иначе нас быстро найдут, а ты хочешь, чтобы тебя нашли?
      От внезапности Хиона сильно испугалась и хотела уже кричать как можно громче. Позвать на помощь, но, узнав в простой одежде корсея Ликише, тут же обрадовалась, предаваясь новым порывам чувств.
— У вас привычка такая, закрывать мне рот? — улыбаясь легкой ухмылкой девушка прижалась к стене, надула щеки так смешно, что корсей едва ли удержался, чтобы не рассмеяться.
      Внутреннее желание гореть вместе с ним перекрыло  все назидания отца — Дамана. Со стороны выглядело, что   наивность снова сыграла с ней злую шутку — девушка поддалась авантюре, но в глубине мелисса дала себе обещание, что этот рывок будет уже  точно последним.
          — Прежде я ничего с вами не делал.— Прошептал он Ликише.
           — Я бы с этим поспорила.
          — Спорте, но только потом, когда мы выйдем из дворца. Так вы…ты со мной, мелисса?
— О великие, это так заводит! Я будто ощущаю себя маленькой девочкой, что вот-вот исполнит давнюю мечту лететь вместе с птицами высоко в небо и даже выше!
— Да, согласен, это заводит, но не вздумай колдовать! Иначе нас быстро найдут, — предупредил корсей, увлекая за собой бесценный трофей. — Нам сюда.
        Не забывая об осторожности, Ликише и Хиона прошли едва проходимый коридор с десятками старых дверей, где их ждал узкий как щель проход в кухню, откуда маленький трубочист выносил золу из кухни прямо к стоковым ямам. В той самой кухне,  в свои десять лет корсей жестоко расправился с наёмником Фрийи, а теперь он и его мелисса пронесся под стеной, где суматошливые кухарки и совсем юные суетливые девочки тут же заприметили двух чужаков. Через задний двор Ликише провёл Хиону к сараям, где мирно спали жирные мясистые вепри и быстроходные зайцы, куропатки, круторогие бараны и другие. Босоногие мальчишки в оборванных штанах, но с озорными лицами, живенько вывели беглецов на задний двор, где новенький негласный ход вёл прямо на многолюдный базар под высокими стенами дворца.
«Об этом проходе я не знал», — подумал корсей, едва
пролезая через узкую щель, радовался новым приключениям.
Недолго им пришлось ликовать свободе. Звон об опасности разрывало слух, словно о пропаже уже раструбили по всей Мириде. Неподалёку показалась дворцовая стража. В чёрных одеждах и широких тюрбанах на голове, бесстыдно срывая маленькие вуали с лиц юных девушек, что таили юную красоту от пытливых мужчин и рыночной пыли. Пока те наглецы забавлялись на другом конце базарного ряда, Ликише с Хионой скрылись за лавкой одной жадной до золота торговки с разнопёрым, дешёвым сукном. Укрыв беглецов под широким столом, женщина продолжила продавать добром, громко торгуясь с покупателями.
— Может их заморозить? — еле слышно прошептала мелисса. — Они слишком своевольны для стражи. Смотри, они бесчестят этих девушек!
— Нет, нельзя. Святозары! Орден богат на самые уникальные способности. Одарённые, которые ощущают магию, учуют тебя. Не успеешь закончить колдовать, как вдруг они окажутся здесь, снося все вокруг. И тогда нас точно возьмут.
— Не люблю святозаров, — поморщилась мелисса, едва коснувшись плечом Ликише.
Сердце девушки тревожно забилось.
— Я тоже, но не все такие, — шёпотом ответил Ликише, приложив палец к губам от чего мелиссу обдало жаром.  — Тише, они здесь!
    Через гул напуганных людей было слышно, как эти двое подходили все ближе, продолжая своё бесчинство. Уже совсем скоро двое наглецов подступили к той лавке с сукном, где прятались беглецы, громко голося: «Именем сарфинa! Именем сарфинa!».
Вместе с тем как эти двое творили безобразие, с каждым их приближением Ликише ощущал нарастающую невыносимую вонь, как от старой шерсти.
— Фу! От них несёт старой шерстью! Будто это бродячая собака, а не человек.— прошептал корсей, затаив дыхание.
— Оборотни! — смекнула мелисса, прикрыв нос, повторила за корсеем, снова набрав в  рот воздух, она надула щеки.
— …это же Змееносец, как мы его найдем, если эта рептилия холоднокровная, да еще пускает яд, — послышался голос одного из стражей.— А если и найдём, что нам делать? Он же нас, как блоху, раздавит или отравит!
— Не боись, Вифалай сказал, что нас ждёт сюрприз.
Остаётся найти эту ящерку, а девицу не трогать, слышал?
— Эх, надеюсь, она окажется не такой сладкой, чтобы я ее не хотел, — ответил грубый голос. — А то ты знаешь, я падкий на молоденьких девушек.
 
— Потому и предупреждаю, что ты тут всех девиц перещупал! Приказ от самого главного: дикарку не трогать!
— Почему эти звезданутые не чухаются, они же маги! Это их работа?!
— Наша работа найти, а они подойдут, как только он начнет колдовать! А это, несомненно, случится.
— Что-то мутят нам голову. Я давненько предлагал — пора завязывать с магами! Нас тут всех перещелкают. Нужно уносить ноги подальше от этого проклятого города.
— Ты поговори еще. Кров над головой есть и еды вдоволь! Что еще вечно голодному зверю надо?
— Эх, не нравятся мне маги и их грязное золото.
Внимая каждому произнесённому слову, Ликише уже не сомневался, кем являлись эти двое. Понимая, что их могут найти по запаху, корсей решил тихо продвигаться дальше. Для этого необходимо сменить наряд мелиссы и укрыть золотые, яркие волосы. Одеться в грязные тряпки и сбить со следа ищейку. Выменяв дорогое платье мелиссы из золотого виссона на старое, изношенное одеяние с рваной мантией, двое незаметных нищих поплелись узкими улочками от рынка и других преследователей.
— Что теперь с тобою будет? — послышался испуганный голос мелиссы из-под глубокого капюшона. — Наверняка коссея послала в погоню за нами все полчище оборотней.
— Верно, послала, — с улыбкой ответил ей Ликише. — Скорее всего, весь дворец поднят на ноги. Они ищут мелиссу Хиону, дочь горного короля бореев, и Змееносца, но никак не двух попрошаек.
— О! Как мудро! Я бы никак об этом не подумала! Но они же нелюди? Я много читала о них в книгах, но не думала, что столкнусь с подобным. Черные псы перевертыши. Страшно злые оборотни!
 Тараторила девушка, она явно их боялась.
— А мне говорили, что в Ириле жить опасно, — подметил Ликише, осматриваясь по сторонам, он положил руку на плечи Хионы, близко прижал к себе, а сам продолжил. — Лютые, падкие на свеженькое мясо, безжалостные монстры живут под самым носом у самих святозаров и сарфина. Однако нам по- везло! Эти двое оказались слишком сопливы и неопытны, потому не смогли унюхать твой аромат эдельвейса среди тошнотворного застоявшегося базарного смрада. Если бы среди них был тот, кому принадлежит вся свора, то он учуял бы нас еще с начала торгового ряда.
— Если оно так, то нас все равно найдут?
— Да, найдут, поэтому не стоит отчаиваться, перед нами открылся мир, которого ты наверняка не знала. Так почему же не использовать его?

19 глава

Пустившись по каменистым улицам, Хиона подметила, что богатые девицы белокожие в отличии от тех, кого ей довелось увидеть на рынке. У них были  длинные платья свободного, струящегося золотого виссона, что при каждом дуновении легкого ветерка вздымался, словно парус. Эти платья украшались отделкой или вышивкой, а головы покрывали едва прозрачной тканью, вышитой пестрой нитью, закрепляли сбоку богатой брошью, каскадом будто стекала вниз. Такие жеманные мужчины в отличии от воинственных борейцев; они не разнились с девицами своей цветистостью, даже добавляя в свой образ больше красок, от того выглядели намного ярче, как павлины, когда сами девушки одеты только в золотые тона.
 Как и сама Хиона во время застолья.
      Богатый район был великолепен. Здесь встречались расписные жилища с фресками и мозаичными панно, торжественные статуи великого сарфина Аллеля и его единственного преемника Лютоса. Каменные изваяния украшали родовитые дома альхидов, богатые дома купцов, витрины магазинов. В этом же районе на самой вершине холма на город смотрело благородное здание, что слишком выделялось от пестрого колорита храмов, посвященных богам и благословенному Лютосу Великолепному. Заграждённая высокой стеной от изнуряющего городища, поднималась ввысь обитель святозаров. Шесть величественных башен похожие на именитые фигуры из шахматной партии стояли так же свободно, как и что на поле брани с непримиримым врагом. Уже ближе к обители на улицах все чаще стали встречаться спешащие святозары. Чтобы ненароком не попасться на глаза бдительному служивому, корсей выбрал путь подальше от обители, свернув в бедный район. Уже там он выбрал для себя ничем не приметную, старую, с потрескавшейся краской одноколку, за- пряжённую птицей-великаном диатримом. Это сбитая, на вид крепкая птица человеческого роста с мощными ногами и острыми как лезвие когтями, большой головой и мощным клювом, давно знакома Ликише, но для Хионы эта птица была настоящим открытием. Но как бы ни был прекрасен пернатый великан, корсея все же не покидало чувство тяжёлой опасности. Дав указания возчику, беглецы тут же покатились в экипаже по накатанной дороге, пошатываясь в разные стороны, скрываясь в уличной толпе бродяг и попрошаек.
— Господин, здесь опасная дорога. Если мы покатимся дальше, моя коляска попросту «сядет на пузо», и мы больше не сможем дальше двигаться!
Скудный возчик был явно недоволен выбором места Ликише. Глядя, как с испытывающими взглядами его коляску медленно обступали нищие и прокажённые, старик заметно струсил.
— Это конец бедного района. Здесь живут не самые добродушные маги и колдуны! Невесть кто скрывается под черными мантиями! Они высосут мою душу, украдут удачу, навешают проклятия или посадят мне на хвост лихо неви- данное. Измените дорогу, прошу! — взвыл возчик.
— Я отплачу тебе ирильским золотом! Езжай до самого конца улицы, — успокоил его корсей, доставая из кармана золотую монету. — Вот держи.
Если бы корсей был тем, кем он привык быть, находясь под влиянием Аморфа, то старому возчику пришлось бы встретить самую жестокую смерть. Если прежде корсей стирал с лица земли тех, кто посмеет бросить на него дерзкий взгляд, то ныне в нем ожила человечность, понимание и даже сострадание. Смилостивившись над уставшим стариком, корсей не стал зря вгонять в ужас мелиссу, но как вошло в привычку, Хиона снова ошеломила его простосер- дечностью.
— Чего мучить бедного старика, пошли пешком! Похоже, мы ничем не отличаемся от этих бедняг, но больше подозрения вызывает твоя монета! Мало кто ожидает увидеть здесь золото.
— Точно, но если…
— Никаких! Я дочка горного короля и смогу постоять за себя!
— Никто не посмеет обидеть тебя. Помяни моё слово, что я одолею любого, кто посмеет обидеть мелиссу бореев. Клянусь! — восстал корсей, крепко сжав кулаки, и уже был готов к мнимому бою.
— Если этот бедняга существует, то он, наверно, уловил твои посулы и уже давно сбежал за край этого мира, — все насмешничала мелисса.
Холодная невозмутимость корсея, конечно, цепляла мелиссу. Девушка изворотливо боролась с его нечеловеческой выдержкой, норовя вывести парня из себя. И, кажется, ключи от его самообладания она ужe нашла.
— То есть заступник не нужен?
— Совершенно верно.
— Сами во всем разберётесь?
— В аккурат!
— Ого! — Вглядываясь в безобразные лица прохожих попрошаек, корсей   отмечал   не   самый   добрый   умысел и желание многих, кто находил холеное личико мелиссы красивым. — Звучит очень пугающе.
— Вы издеваетесь надо мной? Издеваетесь? — бойко продолжала мелисса.
— О, как я смею, ведь передо мною смелый и бесстрашный маг. Смотрю, вы хотите сами справиться с толпой колдунов и ведьмаков, что вот-вот окружат вас и выкрадут, как «дорогой товар» продадут на рынке живых душ.
— Я не рабыня! — воскликнула девушка, не подозревая об опасности. — И у меня нет желания очутиться на том рынке.
— Тогда позвольте сделать это мне! Без магии и лишнего возгласа.
 
— Хорошо. Позволяю.   Могу   вообразить,  что   станет  с беднягой, который познал кару самого Змееносца. — Хиона мило улыбнулась, положила тонкую ручку на плечо корсея, норовя утихомирить его. — Оставь их всех. Разве со слабыми и немощными  ищут славы?
— Верно. Это большая честь для них, но сейчас нам надо быть особенно внимательным. Так как нас ищет бесплатный хор альбиносов, лучше нам избегать магов. Особенно в том месте, куда мы идём. А! Мы уже на месте!
      О той проезжей дороге, по которой не рискнул колесить возчик, умалчивали жители Мириды. Ходили слухи, что там, на том краю бедного района, живут потерянные в этой жизни негодяи, лихие головорезы, черные душегубы и дру- гие нечестивцы, от которых можно ожидать минимум как шишку на затылке или колотую рану в боку. Потому этот край городища известен как Угубан — падшая улица, где единственным заведением, что веселило всю эту нечисть, был трактир известный всем жителям бедного района. Лавка, где беспробудно потягивали напитки местные бездельники и подавали разжиженное зелье, от которого местные выпивохи, едва коснувшись губами к чарке, уже никогда не покидали трактир, встретив там свою смерть.
Ликише и Хиона, ускорили шаг, добрались до улицы Угубана без приключений. Немеченое ветхое помещение было насыщенно зловонными запахами рвоты и перегара, наряду с тем дурманом, что выдыхали смердящие курильщики. Уже там корсей с мелиссой, едва переступив порог тёмного заведения, тут же изведали вкус бедного района. Держал трактир таинственный гость Мириды Тарантул из расы арахнидов. Синекожие создания, живущие в привольях свободы под палящим солнцем в песчаных пустынях, подобных знойной Сахаре. Внешне они больше походили на людей: две руки две ноги, самые обычные глаза со странным пигментом, однако то было только на первый взгляд.
 
 Тот арахниец стоял за стойкой бара обслуживая местных выпивох. Крепкий на вид мужчина, лет сорока, укрытый непонятным золотистым кружевным узором, в изношенном до дыр жилете и широких штанах, был крайне занят своим делом. С искренней улыбкой охотно болтал с посетителями, плёл какую-то небывальщину насчёт его нового коктейля удачи. Корсей знал, что арахниец краем глаза уже оценил новых гостей. Пройдя глазами, вокруг, Ликише изучил здешнюю атмосферу, внимательно окинул взглядом постояльцев трактира; редкие негодяи расслабившись, заливая в себя шипящее пойло, так же свирепо косились на чужаков позвякивая медальонами, ожерельями, амулетами и другими ценными артефактами, что мерцали тусклыми бликами от  огарков свечей таящих в битых бутылках. Не стоило бы долго гадать, кто это мог быть?
Чародей заметен сразу!
    По черным, вымаранным в чернило рукам корсей подметил чернокнижника. А также недоброжелательное расположение двух ведьм, сестер-близняшек, собирательниц невинных душ. Скорее всего, это были торговки рабами или заблудшими душами людей. Старые, ржавые кандалы на тонком пояске издавали противный скрежет при легком движении   их тонкого, гибкого тела.
Трактир заполнился принуждённой тишиной. Все ждали, пока новоявленные гости не скинут с лиц глубокие капюшоны и обнаружат свои лица постояльцам лавки.
— Перед вами мелисса Хиона Авилонская, дочь горного короля и будущая ваша сарфина! — пронёсся грозою голос Ликише во весь трактир. — Через секунду здесь появится весь орден святозаров! Уносите ноги, если не хотите лететь головой вниз с самого высокого бастиона обители, или получите пинка в сторону гнилого каземата!
      Не успел Ликише закончить фразу, как за секунду в трактире стало пусто. Колдуны и маги тут же в страхе испарились в воздухе, применяя магию перемещения. Ушли быстро не задавая лишних вопросов. Торговки и чернокнижники, затянув пояс на талии, уносились как можно быстрее. Ведьмы, что запомнились корсею, захмелев от выпитого, едва ковыляя на своих двоих, неспешно убрались из трактира. Прежде «развесёлая» атмосфера пропала, как только корсей проявил свою сообразительность, однако арахниец не спешил покидать свое место. Бросив на незнакомцев сердитый взгляд, словно те являлись не выше тех пьяниц, что с минуту назад поднимали ему кошелёк, хватая кружку за кружкой.
— Мы пришли из самого дворца. — Ликише начал первым. — Я знаю, что ты арахниец из расы арахнидов! Твое имя Тарантул, и нам нужен оракул, чтобы она подняла нам завесу тайны и осветила нам будущее, но перед этим ответь на вопрос, где прячутся альхиды, которых привёл связной из Ириля?
— Кто ты такой, чтобы оракул приняла тебя? — вытянулся арахниец, приготовившись к битве. — Ее здесь нет, убирайтесь из моего трактира немедленно! А про альхидов знать ничего не знаю.
Арахниец заметно нервничал, но Ликише не отступал:
— Оракул питается магией, и ты об этом прекрасно знаешь, потому ты открыл трактир для магов, чтобы она могла есть. Поишь их до упаду особым зельем, и те не покидают трактир, поколе смерть не заберёт их черные души.
— Я тоже это чувствую! — воскликнула мелисса. — Моя магия, подобно живому роднику, что жадно пробивается из- под земли, желая напоить целебными водами весь край! Кто- то нуждается в живительных силах! Я ощущаю ее немощь! Да пусть будет так!  Пусть берет столько, сколько ей нужно!
    Тарантул понял, что скрывать оракула напрасно, если незнакомцы испытывают на себе магию арханской провидицы, которую он укрывал здесь, добавил басистым голосом:
— Оракул не принимает кого попало! Она дочь богини и не берётся за грязное отребье вроде вас. Убирайтесь, иначе мне придётся выкинуть вас из трактира.
 
— Десять лет назад ты получил этот трактир благодаря одному случаю. — Корсей угрожающе шагнул вперёд, наседая на арахнийца. — Хозяин этого убогого заведения странным образом оставил этот трактир, а после стал свинопасом во дворце сарфина, он принял заказ -- убить мальчишку, который вскоре станет магом. Увидев мешок золота, этот пьяница не удосужился поинтересоваться, кто этот ребенок. Он слепо пошёл исполнять своё грязное дело. Однако, столкнувшись с этим мальчиком, он познал смерть. Как только трактир запустел, ты занял его место. Год назад  ты спорил с одним выпивохой за это заведение, бедняга тут же скончался от недостаточности жизненных сил. Его высосали! После этого смерть в этом трактире, как полноправная хозяйка, косит жизни бедняг, что попали на твою удочку. Отвечай на поставленные вопросы, немедленно!
История о трактире не внушала доверия к собеседнику, потому Тарантул решительно настаивал на своем:
— Я не привожу магов сюда насильно! Кроме тех бедняг, что довелось укрыть у себя. Провожатые не явились вовремя, а моя богиня беспощадна к тем, кто надолго засиживается в этих стенах. — Арахниец ухватился за острые сабли, что скрывались у него за спиной, исполнил пару рубящих движений, легко перескочил через барную стойку, выставив лезвия вперед. — Они сами сюда являются, изливают мне свою душу. Они ищут искупления и я им прощаю. В эти последние минуты я их надежда на светлую жизнь после смерти. Они мне приносят столько боли, столько грехов у каждого, что прощения им не нет в этом мире, но я тот кто им простит и отпустит. Они смиренно уходят из этого мира. Становятся более счастливыми! Я избавил этот мир от самых жутких монстров, что населяли наш край! Убийцы, людоеды, воры чужой магии и тор- говцы рабами, чернокнижники которые слагают самые темные заклинания, продают их на рынке! Посмотри налево, да, в том краю я держу свои трофеи, что оставили их грязные души! Предметы каждого, кто здесь был. Перед смертью они самовольно отдавали свои книжонки, курительные трубки, камни и медальоны, перстни и ожерелья, редкие коренья и кости самых редких животных. Все это они самовольно отдавали, чтобы получить желаемое!
 
— Положи ножи! Перед твоим лицом стоит невинная девушка! — В голос отозвался корсей, разжигая в воздухе огненный лук и стрелу в виде змеи, устремляя магическую силу Змееносца на трактирщика. — Тебе не одолеть меня!
       Увидев знак, воспламеняющий Змееносца перед собою, арахниец заметно испугался. Опустил острые сабли, без затруднений принимая поражение. Магия пауков, безусловно, уникальна и способна на многое, к тому же арахнийцы — прекрасные умельцы сражаться в ближнем бою, легко управляясь дугообразной саблей, однако против Змееносца идти со своею паучьей силой было глупо.
 Хоть Тарантул никогда не считал себя трусом, да и честь не позволяла, все же он знал, что не каждый храбрец восстанет против вселяющего ужас духа. Не пойдет против бога, не выстоит против его карающего гнева. Магия арахнидов слишком слаба для таких трюков, а сам Тарантул почитал каноны высших сил и праведно шел к ним.
— Я мог бы биться до конца, если ты не был Змееносцем. — Утихнув, хозяин заведения отошёл от корсея и мелиссы к своей стойке, нащупав пару склеенных из мелких стеклянных осколков стаканов, наполняя их горячим зельем, протянул оба стакана посетителям. — Угощайтесь, это надо перед встречей с моей матерью. Вы же за будущим пришли? Верно?
   Ликише вопросительно посмотрел на синего человека с причудливыми золотыми узорами в виде спиралей, нарочно медлил. Он остро смотрел в глаза арахнийцу пытаясь найти подвох, но Тарантул оказался не трусом, он настоятельно передал чарки Ликише и мелиссе. Ждал, когда они все же сделают это, тогда он окунется в подробности.
      После выпитого дымящего пойла Ликише резко утратил ориентир, но разум помалу приходил в себя.
— Ответь, почему...поч...почему провожатый не явился за аль....хидами? - Заплетающим, вязким  языком спросил корсей.
—  Десять лет назад я поклялся себе, что больше в этом городе я не отрою двери, но я был вынужден сделать это.  — издалека начал арахниец. — Как вы знаете, мы живём в нескольких измерениях, потому мне более удобно иметь эту лавку, открывая ее для посетителей из разных миров и времен. И постояльцев не так уж много, потому никто не замечает, как впадают в вечность черные маги и колдуны. Но как только святозар притащил тех девиц… среди них были предательницы. Нарочно подосланная ведьма умело притворялась высокородной. От нее веяло изменой. Моя богиня покусилась на их жизни, ощущая на себе ее тёмные мысли.
— Это невообразимо! Она испила их жизни?! — восхищённо воскликнула Хиона, изумляясь новым открытиям. — Твоя богиня высосала?! Как тряпку выкрутила! Досуха! Может, она попросту избавила юных прелестниц от тягот повседневной жизни? Возможно, они спровоцировали оракула на убийство?
— Мелисса! Не думал, что вы настолько осведомлены. Вы абсолютно   правы!   Кто-то   просил   быстрой   смерти, и смерть пришла сразу! Удивительно, вы стали на защиту арахнийца! — Ошеломлённый Тарантул тут же принялся восхвалять красоту северянок. — Истинное лицо борейцев! Несусветная красота гармонирует с той суровостью, что отражается в ваших дивных зеленых как изумруд глазах. Ваша молочная кожа едва заметно серебрится, как только слабые блики огня касаются вашей холеной кожи. Воистину, ваши волосы сияют золотом, словно из пряжи! Какая честь для меня и для моего трактира увидеть лицо борейского рода. Уж простите меня за такую гостеприимность, я впервые принимаю почётных гостей. Дарю вам лёгкий поклон, потому как мне не пристало кланяться до самого пола.
— Правда? И кто же ты? — Просияв улыбкой, Хиона проявила искренний интерес. — Я впервые встречаю человека с синей, как глубокая ночь, кожей! И эти узоры, спирали, они похожи на движение нашей галактики. Признаться, я польщена! Я много читала про ваш народ. Нечестные писцы изображали вас как монстров, но у меня совершенно иное мнение. Вы именно такой, как я вас представляла! Хороший, добрый арахниец!
— Я Тарантул, сын дочери архонта – моя мать оракул. Мы верим, что наш бог существовал в пустом пространстве времени и форме жизни, потому не имеет ни имени, ни лица. Наш бог и есть наша вера, а вера — она всюду. Везде, где бы ни ступала нога арахнийца!
 
— Святой Борей, как интересно! Мне хочется больше узнать о вашем паучьем боге. Если это возможно, то я бы хотела… Ах да, жаль, никак не получится. Завтра они хотели уже...обручить меня с.... Мне будет запрещено общаться с другими мужчинами и даже встречаться с кем-то. Едва ли коссея воспримет на- шу с вами дружбу, а знаете, вы пишите мне от женского имени. Я буду знать, что это вы!
— Да будет светел весь мир, Мирида дождалась законных правителей. Корсей Ликише, несомненно, вам повезло с невестой! Вы настоящее сокровище!
— О, как жаль, но вы ошиблись, я не его невеста. — Голос девушки поник при одном упоминании о свадьбе, а щеки залило густым румянцем.
— Э-э… нет, мелисса, я все же сын своей матери, потому знаю, что говорю: вы невеста корсея Ликише, но что-то… Нет! Вас ожидают тяжёлые испытания, о которых я говорить не смею. Пусть лучше мой оракул вам все расскажет, но запомните, при встрече каждый узрит провидицу так, как вам повелит наш внутренний мир. Это испытание по силам самым смелым и отважным магам. Будьте осторожны со своим внутренним миром, может, это не он травит вас и вам пора помощь.
      После этих слов арахниец потянул гостей к глухой стене, где вскоре прорисовался потайной вход. Спустившись по лестнице, что вела к глубокому подвалу, Ликише снова вывел Тарантула на разговор:
— Мне ключ от твоей лавки передал Рой Саржа. Неудивительно, если этот земляной червь здесь крутится, набираясь как свинья, но он сказал, что давно не захаживал сюда. Кто же снова открыл дверь твоего трактира здесь?
Благодаря небольшой паучьей магии Тарантул раздул  небольшой, едва освещаемый крутую лестницу огонек, ответил:
— Да, этот сухой человечишка захаживал пару раз. Мне не нужны проблемы, я не раз выпроваживал его, клянусь. Но он как прищепка, прицепился, умолял меня выслушать его. Как видите, это необычный трактир, но этот наглец не по- нимает. Не стоит ему ходить сюда. Он и до вечера не протянет!
— Кто открыл двери? — В голосе корсея послышались зловещие нотки.
— Святозары, по приказу нашей сарфины.
Трудно было поверить в слова арахнийца, хоть они звучали правдоподобно. Но Ликише все же колебался, ведь очернить святых воинов в белом сложно, а порой невозможно.
      Корсей и сам когда-то хотел встать в ряд с самоотверженным и несгибаемым орденом, что несет добро в полный аморальностей мир. Изучая их историю, поимённо знал старых мудрецов, излагая мудрость, что канула в историю, прославляя орден на века.
      По легенде, этот орден родился со дня падения звезды на земли Ириля. Яркая, она осветила серебром всю землю, призвала служить ей самых сильных, наградив не только особенной силой, но и чистейшим ликом. Эта кучка самоотверженных магов оставили все мирское, ушли жить в темные пещеры самых высоких гор дабы прославить небесную властительницу небесных сил в песнях и молитвах, а когда они показались, вышли из черного мрака, то весь мир увидел их белые как мел лица. Освещенные святой зарью , они дали клятву людям, что во веки вечные будут хранить их покой. Так и по сей день орден непогрешимо взялся за обещанное. Преданные своему делу святозары знали, что их дела правильны, какими бы изуверскими они ни показались.
После битвы в Ириле в их сердцах что-то вмешалось. Словно потерянный стержень они стали не больше, чем просто кружок всесильных. Фрийя знала кто такие святозары и боялась их, но, чтобы убрать проблему, она предложила старым, отвоевавшим свое мудрецам несуществующую высокую должность. Уже семь лет маразм спорит, кому достанется гланый чин орденариуса,.   
 
Потому более молодые святозары пошли своим путем. Без поучений стариков, наставлений предков; подались на службу безумному сарфину и хитросплетенному превалириату.
— Ты уверен, что святозары пошли на такое? — все еще сомневался Ликише. — Это же… святозары! Они не могли опорочить себя вот так легко!
— Могу руку себе отсечь, если сказал неправду! — возмутился Тарантул, протягивая руку с огоньком вперёд, тот снова достал саблю, чтобы осуществить обещанное.
— Тарантул, не надо! — взмолилась Хиона, успокаивая арахнийца.
— Мирида не имеет сарфины, кто же посмел взять на себя такое право наз… — задумался корсей.
— Фрийя, — едва шевеля губами, торговец осёкся, как только взгляд Ликише потемнел при одном упоминании этого имени. — Это я так сказал, а когда она впервые явилась к нам в лавку, чтобы не солгать мне, назвала себя Ми- ридианой. Она хочет сделать Мириду матриархальной.
— Новый титул?! — послышался испуганный голос мелиссы. — Что же это будет? А для чего здесь мы — борейцы?
— Это невозможно! Мирида никогда не подчинится женщине! Веками ирильцы чтили традиции, что давали нам наши предки. Право вести за собой людей не есть женское только потому, что это мужской долг! Она как мать должна заниматься наследником. Готовить Лютоса к будущему! Вносить женское начало для своего чада, и только лишь по совершеннолетии дети уходят к мужскому — то есть под покровительство отца! Но что она даст своему сыну, если сама станет… Миридианой! Она не собирается отдавать Мириду Лютосу, верно?
— Это ненормально! — добавила Хиона. — Она разрушает все! В мире всегда играет противовес, а какой противовес несет она? Разгромы? Ссоры? Полное противоречие! Безначалие?
 
Представленная картина все никак не складывалась в голове корсея. Какая-то нелепица крутилась в мыслях, словно он уже представил картину, где его величавая мать Миридиана осуществила свой коварный умысел и завладела троном. Жуткая картина напугала его. Он вопросительно глянул на арахнийца, дабы разгадать, какую же роль играет он в этой затее, но ответ как-то сам всплыл из его потока противоречий.
— Ей нужен очень сильный и влиятельный покровитель.
— Вы верно сказали, что для таких дел нужен отчаянный альхид, готовый на самые мерзкие поступки, — неуверенно ответил арахниец. — Из тех, кто мог вогнать Мириду в страх. Он единственный, кто мог бы утаить подобную игру, протаптывая дорогу коссее.
— Лукерий? Он как старая, анархичная, отжившая свое собака! Его место говорит само за себя! Он заклинал людей отказаться от воды! Бедняги, которые последовали за ним, погибли от обезвоживания. Много умерших, из них больше наивных стариков и детей. Однако этот одержимый собственной дурью уничтожил целую стаю рукокрылых крыланов, что мирно таились в темных глубинах пещеры от убийственного солнца. Он вынудил вынестись их на свет! Бедных животных постигла смерть, как только те показались за пределами Тенистой горы, что возле городища Менкар. После такого сумасбродного чудака закрыли в обите- ли. Его уже пятнадцать лет никто не видел! Как эта лживая спесь может влиять на коссею, если он никогда не покидал водосточной башни, что стала для него вечной тюрьмой? Здесь нужен тот, кто держит ось мира.
     Ликише подавлял себя в своих высказываниях, старался унять ядовитые феромоны, дабы не напугать юную спутницу.
— Я как-то раз подслушал разговор между оракулом и вашей матерью. Она никак не могла уяснить, что это… то, что она делает… это запрещено всеми законами природы и завета наших предков. Злодеяние, что она берет на себя, непростительно, и будет караться самым страшным божеством — Вагой. Женщина не боится возмездия.
Тарантул броско притаился, словно знал, что Вага точно его услышит.
— Что? Что она хочет сотворить?
— Мой оракул не молода, — медлил арахниец, подбирая правильные слова, но уже шепотом добавил: — Она часто разговаривает сама с собою, и весь разговор с коссеей она несколько раз пересказывала вслух.
— И?..
— Смею сказать… — Хорошенько прокашлявшись, Тарантул продолжил: — cветлейший Лютос не может одарить Мириду радостью. Он так же сух, как отощавшая щепка в пыльной кладовой. Коссея брала у оракула зелье, что моглo бы заполнить ее сына жизнью, но, как мы видим, все ее старания тщетны. Жизнь давно покинула крон-корсея. Он давно мертв.
— То есть как это? Я видел его перед собой и клянусь, он был живее всех живых! — Ошеломлённую рассказами арахнида Хиону, как и Ликише, переполняли эмоции.
— Да, но это всего лишь оболочка, вымышленная картина! Светлейший давно связан с мертвыми. Он носит на себе лича А Хами. Оба рождены под одной звездой и давно связаны клятвой. Коссея Фрия связала себя с влиятельным по- кровителем, она не могла подумать, чем придется расплачиваться ей.
      Холод уже пробирался по стенам подвала, как только арахниец закончил свой рассказ. В той кромешной темноте, где единственным светилом был тот огонёк на ладони Тарантула выглядел как надежда на спасение от надвигающе- го зла. Но уж лучше темнота, пусть глухая бездна, пусть неземные чудовища сошлись с ним глазами, нежели видеть неистовое безумие на лице корсея.
— А как же я рожу, если… корсей Лютос… — растерялась Хиона. — Для чего все это? Зачем мы прибыли сюда?
 
— Так сложились ваши звезды и судьбы. Эта жизнь вам подбросит еще немало сюрпризов, но конец этой истории того стоит. А теперь пусть мой оракул покажет вам всю правду, а то что-то тут стало сильно холодно, мелисса.
      Хиона вспомнила предостережение Ликише о святозарах. Она тут же взяла себя в руки, а после воскликнула корсею:
— Ликише, друг мой, не смей показывать змея, держи себя в руках, иначе нас тут же отыщут святозары! Прошу тебя, услышь мою мольбу!
     Слова девушки не сразу донеслись до сознания корсея. Его все еще трясло от гнева, и он медленно отдалялся в глубь своего разума, открывая дорогу Змееносцу, но едва слышимый голосок Хионы быстро вернул корсея обратно.
— Если проклятая магия А Хами завладела корсеем, святозары должны были об этом узнать! Все стены дворца исписаны всякого рода заклинаниями, разрисованы иероглифы и увешана амулетами. Я полагал это против моего змея. Что же происходит в обители? Веди меня, арахниец, к своему оракулу. У нас будет долгий разговор.
     Тарантул на одном дыхании провёл своих гостей к потайной комнате, где таился оракул. Ловко обходя все ловушки, которые он устроил для непрошеных гостей в случае какого-либо набега. Снял со стен заряженные энергией камни, которые бьют высоким зарядом, и жертва тут же превращается в обугленный уголёк. Подложил самодельный деревянный мостик на каменистый пол. Это потом оказалось, что пола там вовсе и нет. Пройдя все ловушки, наконец перед всеми троими предстала заветная дверь. Арахниец взялся за ручку и произнёс пару заклинаний, после чего изображённые привычные для магического мира шестеренки на его темном теле закрутились, завертелись, каждая по своей оси, вскрывая колдовской замок, дверь медленно распахнулась, как бы приглашая корсея и Хиону внутрь.
— Можно мне задать вопрос? — Пока корсей надумывал входить, Тарантул поторопился изобразить любопытство на лице. — Год назад вы пополнили великое трио! Вы были в другом мире, где живут слабые, лишенные магических сил люди. Говорят, что вам пришлось пережить тяжёлую утрату. Вы потеряли собрата, вытягивая синюю ведьму из того мира. В наказание от вас хотел избавиться весь богемный пантеон! Подослав прямо на Арену Смерти! Они полагали, что вы   скоро   покинете   этот   мир,   отправившись к предкам, но вы выстояли! Сразились с морским монстром, одолели трех призрачных сестриц! В состоянии Змееносца вы обезглавили великана, вырвав зубами то легендарное Золотое Руно. Воистину, великий воин! Я поставил на вас кучу золота и выиграл!
— Я бы не хотел об этом говорить. Все, кого вы перечислили или слышали о них, мертвы. Арена нещадная. И там нет места для добрых людей. Негласное место в городе Кифаресе. Туда съехались самые опасные маги, колдуны, ведьмы, демоны. Люди звериной внешности, разные убийцы, психи или приговоренные к смерти заключенные. Цель у нечестивцев всех была одна: заработать больше золота на ставках, выпуская своего воина. Участников смертельных боев прозвали смертниками, так как никто никогда арену и не покидал. Это вечная цепочка победителей, что вскоре становились побеждёнными.
— Согласен, но как вы выжили на той Арене? Говорят, вас выкупили?
— Ничего подобного, я сам покинул это место. Золотые рога Ареса — это поистине редчайший артефакт, что подарит владельцу безмерное богатство и бесконечную жизнь.
— Я так и думал! Ах, как жаль, что время жмёт. Оракул уже заждалась. Прошу откланяться, я удаляюсь. Мелисса Хиона, прошу, не расстраивайтесь. Ваша жизнь полна приятных сюрпризов и неожиданностей, идите внутрь, чтобы поскорее узнать будущее!
Закрыв за собой дверь, Тарантул покинул корсея и мелиссу Хиону. Довольный собой, насвистывая весёлый мотив, исчез во мраке.