Звезда на одну ночь

Автор: Элси Дженис.
***
НЬЮ-ЙОРК УИЛЬЯМ РИКИ И КОМПАНИЯ. 1911 год издания.
Поставлена в театре Чарльза Диллингема "Глобус", Нью-Йорк_
*********
«Зинсхаймер из Нью-Йорка» 1Английская актриса 15Знакомство с Мартой Фарнум 27
Взгляд в прошлое 49Строго деловая сделка 63«Там, где всё по-домашнему» 71
Стодолларовая купюра 89.Сэнфорд Гордон возвращается 103Любовь и амбиции 121
Подземные провода 133В гримёрной 143.Увертюра и прелюдия 155
Перед тем, как поднялся занавес 167На следующее утро 183.Последний расчёт 197
********
ГЛАВА I. «ЦИНШТАЙМЕР ИЗ НЬЮ-ЙОРКА»

   Воткните булавку в карту южной Индианы, на полдюйма левее Лост-Ривер, примерно в шести часах езды от остального мира, если измерять время в поездках по железной дороге, и вы найдёте точку под названием
Френч-Лик-Спрингс. Спрятанное в холмах, настолько удалённое от
центров цивилизации, что только богатые пьяницы и хронические
инвалиды могут позволить себе посетить это отдалённое, но дорогое место,
Во Френч-Лик есть и другие достопримечательности, помимо природных красот и целебных свойств воды. В то время как больные и страждущие могут отправиться на источники в надежде исцелиться от дурно пахнущей воды, которую они пьют, и десятки мужчин с румяными лицами почти каждый день приезжают в маленький городок из больших и далёких городов, чтобы «вымыться» после чрезмерного употребления алкогольных стимуляторов, есть и другие, кто отправляется на источники просто ради небольшого развлечения в игорных домах
Столы, которых, по слухам, там предостаточно, но о которых проницательный помощник шерифа неизменно докладывает местному большому жюри: «Их нет».

Сам город представляет собой крошечную деревушку. Там есть почтовое отделение, железнодорожная станция, несколько каркасных зданий и отель — _тот самый_ отель, потому что это единственное место в городе, где может остановиться уставший путник. Посетители, остановившиеся в отеле «Сити» в Маршаллтауне, штат Айова, или в отеле «Коммершл»
Дом в Джоплине, штат Миссури, может вызвать удивление: как в таком крошечном городке может быть такой гигантский отель, но сельские жители, собравшиеся на железнодорожной станции, которые вы видели, как поезда на литтл-бранч-роуд привозят Пульман за Пульманом Пульман, загруженный до крыш, знает, что немалая часть великого внешнего мира приезжает сюда для отдыха, оздоровления.
Употребление алкоголя здесь запрещено, то есть, если вы должны пить, вы должны пить сернистую воду. И каждый, кто пытался смешать алкоголь с
водой из Источников, знает о пагубных последствиях этого.

Последнее объясняет, почему мистер «Марки» Зинсхаймер, нью-йоркский импортер перьев, был особенно раздражен в один осенний день, когда он
Прогулялся по солнечной веранде отеля «Френч Лик Спрингс»
в Нью-Йорке. В районе Бродвея и Канал-стрит мистер
Зинсхаймер был очень важной персоной. Не модельер с Гранд-стрит, но все знали его как «прекрасного джентльмена».
Не танцовщица с юга от Пятьдесят девятой улицы, но все знали, что «Марки»
всегда был другом в беде и настоящим другом. Официанты в «Ректоре»
обращались с ним почти как с равным. Он всегда был уверен, что
за ним закреплён столик в «Кафе де л’Опера», независимо от того, был ли он в вечернем костюме
или нет. Он привык к вниманию и требовал его. Более того, он
был готов платить за всё внимание, которое получал. Сорокадвухлетний
блондин с немецкими чертами лица, которые проявлялись в слегка
выбритом лбу, слегка вьющихся светлых волосах и слегка светлых
усах, мистер «Марки» Зинсхаймер всем своим видом показывал, что он
важная персона. Его одежда была, пожалуй, слишком экстравагантной;
галстук, возможно, был слишком ярким по цвету; цепочка от часов — слишком
тяжелой; а бриллиантовая булавка для галстука, несомненно, была слишком большой; но Несмотря на это, если бы вы были хоть немного искушённым в житейских делах человеком, «Марки» Зинсхаймер
не был бы тем, кого можно легко игнорировать.

[Иллюстрация: «Марки» Зинсхаймер (Джозеф Которн)]

Естественное добродушие мистера Зинсхаймера было нарушено ещё до того, как он вошёл в гостиную. Во-первых, он продержался семь дней без воды, что было довольно просто для верблюда, но немного сложнее для Зинсхаймера. Во-вторых, он придумал, как развлечься во время вынужденного отпуска на курорте. Развлечение заключалось в визите и игре в гольф с одним
Мисс Флосси Форсайт из труппы «Безумства», которая поспешно покинула труппу в Чикаго, чтобы принять телеграфное приглашение мистера Зинсхаймера. Но, хотя мистер Зинсхаймер искренне любил Флосси и даже однажды вскользь упомянул о женитьбе, он обнаружил, что неделя в её обществе за завтраком, обедом и ужином, не говоря уже о гольфе, немного утомляет.

Третьей причиной волнения мистера Зинсхаймера стало то, что, войдя в солярий, он обнаружил, что все удобные кресла заняты.

 Два плетёных кресла-качалки стояли у небольшого столика, за которым
Две полные дамы играли в шашки. Вдоль застеклённой
стены через равные промежутки располагались ещё четыре столь же полные
дамы, откинувшиеся на спинки столь же удобных кресел, кто-то читал, кто-то
дремал. Мистер Зинсхаймер, предвкушавший приятное утро за чтением
нью-йоркских газет, был явно раздражён. К счастью, он знал, как
правильно атаковать и разгромить врага.

Одна из дородных дам, размышлявшая над своим следующим ходом, чуть не подавилась,
когда по шахматной доске пронёсся порыв дыма. Мгновение спустя
позже сонная и полная дама в одном из кресел-качалок встрепенулась
в ярости, когда в ее сторону донесся очередной дуновение. Вошел мальчик-посыльный
в этот момент возмущенные дамы поспешно вызвали его к себе
и мистер Зиншеймер, рассеянно смотревший в пространство, почувствовал легкое
прикосновение к руке.

"Прошу прощения, сэр, - сказал мальчик, - курить здесь запрещено".

Мистер Зинсхаймер нахмурился.

"Я не спрашивал разрешения," — ответил он.

Две полные дамы собрали свои журналы, сердито посмотрели на
спокойного Зинсхаймера и озадаченного мальчика, пробормотали «Негодяй» и
ушли.

— Но я имею в виду, что здесь нельзя курить, — продолжил мальчик.

 «Марки» Зинсхаймер выпустил особенно мощную струю дыма в
направлении шахматного столика.

 — Ты ошибаешься, малыш, — заметил он. — Здесь можно курить, и я это делаю.

— Но это противоречит правилам отеля.

— Правила отеля подобны женской логике, — небрежно сказал «Марки»,
подходя к шахматному столику. — Их можно изменить в зависимости от ситуации.

Игроки в шахматы были настолько поглощены игрой, что сначала не заметили его, поэтому он добродушно наклонился над столиком и спросил:

- Ну, а теперь чей ход? - спросил я.

— По-моему, это моё, — возразила одна из двух играющих, возмущённо поднимаясь на ноги и направляясь к двери.

 — И моё, — ответила другая, следуя её примеру.  У двери они остановились и позвали третью обитательницу комнаты: «Мы идём гулять, Мейбл. . Не хочешь с нами?»

Мейбл взяла свою книгу и направилась к разгневанным игрокам в шашки, которых
так быстро разгромили.

"Мне не нравится эта сигара," — заявила она, остановившись и повернувшись к
Зинсхаймеру.

"Ну, тогда попробуй одну из этих," — ответил неугомонный «Марки».
Он предложил несколько длинных сигарилл из кожаного портсигара. В ответ он услышал лишь возмущенное фырканье, и в следующий миг улыбающийся и учтивый мистер Зинсхаймер, оставшись один на поле боя, устроился в самом удобном из освободившихся кресел.

 Но спокойствие «Марки» продлилось недолго. Раздался звон
чаш, смутный и неясный запах каких-то неузнаваемых, но ярких духов,
шелест шёлковых юбок, возглас радостного удивления,
и мисс Флосси Форсайт, очаровательная, привлекательная, юная и притягательная,
Она устроилась на подлокотнике его кресла-качалки, как будто имела на это право по закону об отчуждении частной собственности в общественных интересах.

"Марки, — воскликнула она, — я тебя повсюду искала! Кто бы мог подумать, что ты окажешься в солярии?"

Мистер Зинсхаймер смущённо кашлянул.

"Да, я так и думал, — пробормотал он. — Видишь ли, — добавил он, — я заметил, как ты разговаривала с этим славным парнем Гордоном в вестибюле, и мне это не понравилось.

Флосси игриво похлопала его по щеке, несмотря на попытки «Марки» увернуться, и радостно сказала:

«О, Марки, ты ревновал!»

Мистер Зинсхаймер хмыкнул.

— Что ж, если ты хочешь найти нового спонсора, то вперёд. Хорошо, только тебе лучше быть осторожной, чтобы я не передумал. В этом сезоне на Бродвее востребованы импортёры перьев, — добавил он как бы между делом.

 — Но мистер Гордон — мой старый друг, — надулась Флосси. «Я познакомился с ним однажды вечером, когда он сидел за столиком рядом со мной во время представления «Флородоры».

«Полагаю, вы были одним из тех, кто изначально выступал вшестером, да?»

«Ну же, Марки, не будь таким грубым, я просто хотел попросить тебя об одолжении».

Мистер Зинсхаймер осторожно поднялся на ноги и застегнул пальто.
зловещий вид, в то время как Флосси, освобожденная от своего балласта, чуть не упала с
своего удобного насеста на ручке большого кресла.

- Ничего не поделаешь, Флосси, - холодно заметил Цинсхаймер. "Конечно, это
для меня нормально оплачивать гостиничный счет моей невесты, но поскольку счет
принимает щедрые размеры, я не думаю, что невесте следует ожидать, что
пойдет дальше ".

Тёмные глаза Флосси наполовину наполнились слезами, а уголки губ слегка дрогнули,
словно она заподозрила несправедливость по отношению к себе, и она жалобно
сказала:

 «О, я не хочу занимать деньги».

При этих словах Зинсхаймер легко распахнул свой сюртук, облегчённо вздохнул и непринуждённо спросил:

«Ну конечно, моя дорогая. Что ты хочешь?»

«Ну, это насчёт моего приятеля Пинки Лексингтона», — начала Флосси, стряхивая пыль с рукава сюртука мистера Зинсхаймера. — «Мы были вместе два года назад с «Девушкой из Парижа» — в тот раз, когда она застряла в Бьютте, и ты прислал нам железнодорожные билеты, чтобы мы вернулись домой».

«Я помню», — быстро перебил Зинсхаймер. «Она была довольно хорошенькой».

«Она и сейчас хорошенькая, но ужасно толстая», — продолжила Флосси.
— Невинно. — И я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь называл её красивой. В любом случае, шоу, в котором она участвует, провалилось где-то под Индианаполисом, и Пинки осталась без гроша.

 — Так ты хочешь, чтобы я отправил ей ещё камней, да?

 — Вовсе нет. Пинки написала мне об этом, и я телеграфировал ей, чтобы она немедленно приехала сюда. Она должна приехать сегодня днём, и я могу поселить её в своей комнате,
если вы просто поговорите с управляющим и скажете, что мы готовы заплатить.

Зинсхаймер задумчиво почесал голову.

"Но у вас обоих нет денег," — предположил он.

— Вы знаете, как только мой иск будет удовлетворён, я буду в шоколаде, —
надменно возразила Флосси. — А пока что ваше слово с управляющим
имеет силу.

— Иск? — переспросил мистер Зинсхаймер. — Флосси, это длится уже пять лет,
и я так и не понял, в чём дело. Где он и когда будет удовлетворён?

Явное смущение Флосси из-за расследования обстоятельств её иска, к счастью, было прервано внезапным появлением посыльного с телеграммой для «мисс Форсайт».

 «Это я, мальчик!» — воскликнула Флосси, хватая конверт и разрывая его.
Открыть. "Это от Пинки, и она будет здесь поездом в 3:30", - объяснила она.
Повернувшись к Циншаймеру. "Мальчик, вызови мне вагон".

"Да, мисс", - ответил мальчик, направляясь в кабинет.

"И отнесите это в мою комнату", - поспешно крикнула Флосси. Затем, взяв «Марки» за лацканы пиджака, она подняла на него свои большие карие глаза и лукаво спросила:

 «Вы поговорите с менеджером о Пинки?»

Мистер Зинсхаймер попытался выиграть время, но вопрос был прямым и по существу.  Он дважды кашлянул, словно собираясь с силами, а затем сдался.

— Ладно, — прорычал он. — Я поговорю с менеджером, Флосси, но я знаю, кто оплатит счёт.

- Ах ты, старушка! - воскликнула Флосси, и в следующее мгновение послышался грохот
шатлен, неясный и неузнаваемый аромат духов, шуршание юбок
и очаровательная Флосси порхала по веранде к ожидавшему ее экипажу
, в то время как Марки пытался заинтересовать нью-йоркские газеты
и подсчитать общую сумму в семнадцать дней по пять долларов в день, с
дополнительные услуги в виде цветов, экипажей, конфет, маникюра, чаевых и
другие мелочи, дорогие сердцу прекрасной женщины, которая живет
экономно, но хорошо.




ГЛАВА II

АНГЛИЙСКАЯ АКТРИСА


У миссис Дейнтон, великой английской актрисы, был артистический темперамент.
У миссис Дейнтон были нервы. У миссис Дейнтон было много всего, что можно было ожидать от иностранной звезды, стремящейся произвести фурор. Например, у неё был Пушистик, маленький померанский пудель, который не покидал её ни днём, ни ночью. У неё был личный управляющий, Виктор
Уэлдон, который днём присматривал за собакой, а также занимался
разными делами. Ещё были две горничные — Лизетта, француженка,
чьи обязанности в отелях носили личный характер, и Йоханна, горничная-немка, которая помогала в театре. Кроме того, был лакей, в обязанности которого входило постоянно сопровождать миссис Дейнтон и следить за тем, чтобы никакие грубияны не причиняли ей ни малейшего беспокойства. В конце этой внушительной процессии, как правило, можно было увидеть Сэнфорда Гордона.

 Когда-то миссис Дейнтон была очень красивой. Дочь малоизвестного сельского священника в своей родной Англии, она была вынуждена сама себя обеспечивать. Естественно, как и многие представительницы её пола, она
Тяготела к сцене, которая всегда манит красотой, молодостью и талантом. Слишком часто именно Лорелея
разрушает надежды тех, кто не подходит по характеру или темпераменту для
преодоления трудностей, с которыми приходится сталкиваться, но в случае с
миссис Дейнтон борьбе за успех существенно помогали красота и обаяние,
которыми она была щедро наделена. Вернувшись к
Америка спустя несколько лет — во время своего первого турне по этой стране
после триумфа в Лондоне, который был подобен вихрю, — миссис Дейнтон
Она обнаружила, что на неё по-прежнему смотрят с интересом, по-прежнему восхищаются её красотой, которая теперь достигла зрелости, и по-прежнему раздражаются и капризничают из-за того, что исполняются все её малейшие желания и прихоти. Её маленькие причуды всегда объяснялись её личным
менеджером как «темперамент мадам». Если любопытный журналист
хотел узнать, почему мадам не спускала занавеску до девяти часов, хотя на
самом деле она просто заехала слишком далеко в глушь и не следила за
временем, Виктор объяснял: «Ах, мадам была
навещает больных детей. Она всегда такая щедрая, такая внимательная ".
Многолетний опыт сделал Виктора бесценным. Его целью было принимать на себя
вину всякий раз, когда что-то шло не так, максимально оправдывать
слабости английской актрисы всякий раз, когда, как это часто случалось, ее капризы
, казалось, могли повлиять на кассовые сборы.

Поэтому, когда миссис Дейнтон и её свита, направляясь к новому туристическому автомобилю Сэнфорда Гордона мощностью в девяносто лошадиных сил, который стоял перед отелем, вошли в солярий, они не
меньше всего удивит любезного и внимательного Виктора присутствие англичанки
актриса остановилась, шмыгнула носом, топнула ногой и запротестовала.

"Здесь кто-то курил", - пронзительно настаивала она. "Виктор, пошлите
за управляющим! Вчера произошло то же самое".

"Я уже один раз пожаловался..." - начал Уэлдон, перекладывая померанского шпица
из левой руки в правую.

"Неважно - жалуйся снова. Если мы не получим удовлетворения, жалуйтесь в третий и четвёртый раз. Для этого и нужны управляющие отелем — чтобы выслушивать жалобы.

Сэнфорд Гордон, наименее заметная фигура в этой маленькой кавалькаде, и
Тот, кто по личным причинам меньше всего хотел, чтобы эта сцена попала в газеты, вышел вперёд, чтобы успокоить разгневанную актрису. Когда-то, по слухам, Сэнфорд Гордон умел усмирять её вспыльчивый нрав, но это было давно. Тогда он брал напрокат личный автомобиль, чтобы быть рядом с ней во время её путешествий, он рисковал вызвать скандал своей преданностью знаменитой красавице. Теперь всё было по-другому. Ему не только не нравилась мысль о ссоре с
администрацией отеля, которая всегда чревата сенсационными заголовками в газетах
возможности, которые его умные коллеги по клубу в Нью-Йорке могли бы превратить в насмешку или шутку, но его влияние на саму миссис Дейнтон, похоже, ослабевало.

"Право же, моя дорогая миссис Дейнтон, — мягко начал он, — какое это имеет значение?
Мы не собираемся оставаться здесь дольше, чем на минуту."

Возможно, по какой-то скрытой причине миссис Дейнтон, казалось, получала удовольствие от того, что внезапно повернулась к нему.

«Откуда вы знаете, как долго я могу здесь пробыть? Возможно, я захочу провести здесь весь день», — заявила она. «Кто-то здесь курил,
курение мерзкой, поганой сигары. Такие вещи влияют на мой голос. А что может
Я делал без моего голоса? Я ничего не могла поделать. Я должна быть без гроша в кармане. Виктор,
вы не должны допустить, чтобы это повторилось.

"Я сделаю все, что в моих силах, миссис Дейнтон", - ответил Виктор.

«Марки» Зинсхаймер, незаметно выбросив сигару, встал и поклонился
английской актрисе, в то время как лакей удивлённо уставился на него, а
Виктор, казалось, был потрясён такой наглостью.

 «Прошу прощения, миссис Дейнтон, это я курил», — сказал «Марки».

Миссис Дейнтон с любопытством посмотрела на него в лорнет.

— В самом деле! Вам следовало быть умнее. Я действительно думаю, что вам лучше пожаловаться управляющему, Виктор, на этого человека.

 — Меня зовут Зинсхаймер, — поклонился «Марки», дружелюбно улыбаясь. — Я известный в Нью-Йорке актёр, выступающий на первой сцене, — хожу по всем театрам, — может, вы обо мне слышали. Меня знают по всему Бродвею. Возможно, вы помните, что я
купил первый ряд на ваш премьерный показ в прошлом сезоне. Да, я заплатил за него триста долларов, — гордо добавил он, словно опомнившись.

 «Правда?» — вяло переспросила миссис Дейнтон. «Такие вещи меня не интересуют
«Ничуть не бывало. Я никогда не думаю о грязных деталях бизнеса — я живу
только ради своего искусства».

Она прошла мимо него, словно он был частью мебели.
"Марки" украдкой взглянул на неё, но постепенно самообладание покинуло его.
Он осторожно попятился от этого чудесного создания.

"Она живёт только ради своего искусства, да?" — тихо пробормотал он. «Я тебя поймаю — ты умрёшь молодым», — добавил он про себя, доставая из кармана ещё одну сигару, демонстративно закуривая её и выходя на веранду.

"Виктор, где машина?" — спросила миссис Дейнтон.

Виктор переложил померанского шпица на другую руку, подошёл к двери
солярия и сообщил, что шофёр, кажется, возится с машиной.

"И я должен дышать этой ужасной атмосферой, пока этот ленивый шофёр притворяется, что чинит машину? Вы должны уволить его и нанять другого.

"Но послушайте, — вмешался Гордон, — этот человек — лучший водитель, который у меня когда-либо был. Я
привезла его из Франции.

«Мне всё равно, привезли ли вы его из Индии, — холодно ответила миссис
Дейнтон. — Когда я говорю, что не буду пользоваться им после сегодняшнего дня, я имею в виду именно это».
Она протянула к померанскому шпицу две изящные руки в перчатках.
Устроившись под рукой Виктора, актриса взяла его маленькую пушистую головку, прижала к щеке и осыпала поцелуями. «И мой бедный маленький Пушистик. Должно быть, он тоже надышался этим ужасным дымом, бедняжка. Пушистик — мамин любимец, не так ли?»

- Мотор готов, мадам, - отважился флегматично сообщить Виктор.

Миссис Дейнтон передала собаку Джоанне.

- Укутайте потеплее свою драгоценную любимицу, Джоанна, - сказала она. - Ты поедешь со мной
Виктор. Лизетт, мой плащ. Кроули, ты поедешь впереди с
шофером и следи, чтобы пыль не попала в глаза Пушистику.

Когда процессия направилась к ожидавшему их автомобилю, Гордон, следовавший за английской актрисой, спросил:

 «Куда мы поедем сегодня?»

 «Право, я не думаю, что сегодня у нас найдётся для тебя место, Сэнфорд», — несколько холодно сказала  миссис Дейнтон, остановившись на верхней ступеньке, пока горничные с помощью лакея и Виктора осторожно сажали Фаззи-Вуззи в автомобиль.

«Именно это ты и говорил последние три дня», — напряжённо воскликнул Гордон. «И всё же я привёз сюда из Нью-Йорка свою машину и своего шофёра, чтобы угодить тебе».

«И ты очень меня радуешь, Сэнфорд, тем, что позволяешь мне пойти одной».

«Неужели ничто из того, что я делаю, никогда тебя не тронет?» — спросил Гордон. Затем, увидев, что она больше заинтересована в том, как Джоанна держит померанского шпица, он яростно добавил: «Раньше ты бы ответила по-другому».

Миссис Дейнтон повернулась к нему, и в её взгляде было странное сочетание грусти и сожаления.

— Ах, да, когда-то, — тихо сказала она. — Тогда я любила тебя, не думая о будущем, и заплатила за это многими, многими горькими годами раскаяния. Теперь, после всех этих лет — лет, когда ты, казалось,
забыл о самом моем существовании и о том, что ты когда-то называл любовью.
Я возвращаюсь в Америку, восхваляемый и почитаемый теми, кто в старые времена
относился ко мне так легкомысленно, в том числе и тобой ".

- Это неправда, - перебил Гордон. - Я всегда любила тебя.

- Но мы расстались, - с горечью продолжала миссис Дейнтон. «А если бы я
вернулся, нуждаясь в твоей помощи, вместо того, чтобы отвергать всё, что ты можешь дать, пришёл бы ты ко мне снова?»

«Ты же знаешь, что должен был бы».

«Нет, Сэнфорд, мы ищем только то, что находится за пределами нашего досягаемости», — сказала она
— тихо сказала она, положив руку ему на плечо. — Свеча догорела. Не пытайся зажечь её снова. Я была лишь эпизодом в твоей жизни...

 — Это неправда.

 — Думаешь, я не знаю о других?

 — Они ничего для меня не значили. Только ты, всегда ты.

«Тот, кто прошёл через мельницу, не хочет, чтобы его снова размололи жернова. Послушай моего совета, Сэнфорд: возвращайся в Нью-Йорк, найди себе милую юную девушку и женись на ней».

«Никогда!»

«Серьёзно!» — миссис Дейнтон слегка рассмеялась, сбегая по ступенькам, и бдительный Виктор помог ей сесть в машину. «Пока-пока, Сэнфорд, я ещё увидимся
Увидимся завтра или послезавтра. И в следующее мгновение большой красный автомобиль умчался прочь, оставив на ступеньках одинокую фигуру высокого, смуглого, симпатичного парня неопределённого возраста, который крепко сжал руки, а затем резко обернулся, когда мимо него по веранде прошёл посыльный.

"Мальчик!"

"Да, сэр."

"Скажи моему камердинеру, чтобы он немедленно упаковал вещи. Я сегодня вечером уезжаю в Нью-Йорк.

— Да, сэр. Очень хорошо, сэр, — закрывая отзывчивую ладонь. — Спасибо, сэр.




Глава III

Знакомство с Мартой Фарнам


В космополитической атмосфере любого известного курорта, как ни странно,
Часто встречаются противоположные типы. Среди тщеславных, глупых,
пьяных и праздных людей, которые стекались к источникам ради развлечений и
отдыха, было несколько человек, которые действительно приезжали лечиться. В течение трёх месяцев весёлые прохожие на тенистых аллеях возле отеля
обращали внимание на одну такую пожилую даму, слабую, седовласую, очевидно,
поправляющуюся после тяжёлой болезни, которая неизменно сидела в кресле-каталке,
приводимом в движение очень привлекательной молодой девушкой, всегда одетой в простое чёрное платье. Девушке было около девятнадцати лет, она была стройной,
грациозная, с ясным и слегка загорелым лицом, которое появляется от жизни, проведённой на свежем воздухе. У неё были карие глаза и каштановые волосы — большие и задумчивые глаза, светлые и волнистые волосы. Она не носила украшений, и в её костюме не было ни намёка на цвет. И всё же в её лице была какая-то лёгкость и весёлость, которые создавали впечатление, что печаль не была частью её жизни. Она улыбалась, час за часом читая больному на веранде, и, казалось, ей действительно нравилось катать кресло туда-сюда к источникам в задней части отеля.

Однажды, когда путешественник, заехавший на выходные в Спрингс, предложил портье дешёвую сигару и поинтересовался, как зовут эту молодую леди, услужливая энциклопедия объяснила:

 «О, это мисс Фарнам. Она компаньонка старой миссис Килпатрик. Нет, не сиделка — вроде бедной родственницы, я думаю».

[Иллюстрация: "О, ЭТО МИСС ФАРНУМ. ОНА СТАРАЯ МИССИС КИЛПАТРИК
КОМПАНЬОНКА".]

После чего вышеозначенный джентльмен поиски, разочаровавшись в очевидное
невозможность шанс поговорить с Мисс Фарнум, присвистнул и сказал::

«В любом случае, она чертовски хорошенькая. Я бы хотел увидеть её в настоящем платье».

 Однако Марта постоянно носила простые чёрные платья по двум причинам. Она хотела, чтобы все знали, что она здесь просто как компаньонка: это избавляло её от необходимости притворяться, потому что другие девушки её возраста, гости отеля, не делали никаких предложений, которые требовали бы взаимности. Кроме того, что ещё более важно, чёрный цвет был недорогим и долговечным.

Уже три месяца Марта Фарнум была компаньонкой миссис
Килпатрик, богатая вдова из Мэрион, небольшого городка недалеко от
Индианаполиса. Миссис Килпатрик страдала от ишиаса, и врач
рекомендовал ей отдых на источниках. На её возражение, что оба её сына были слишком заняты, чтобы сопровождать её, и что она не знала никого, кто мог бы составить ей компанию, врач ответил:

"Я знаю человека, который идеально подойдёт. Её зовут Фарнам; она
дочь моего старого друга, которому не везло последние три
года. Живёт на ферме неподалёку отсюда. Марта — старшая девочка в семье
Она из хорошей семьи, и я знаю, что она ухватится за этот шанс. Вы найдёте её скромной,
благовоспитанной и хорошо образованной, с двумя недостатками, — он улыбнулся, заметив нерешительность миссис
 Килпатрик, — она очень красива и очень бедна.

За Мартой послали, всё устроили, и она впервые в жизни оказалась в настоящем отеле, где все её расходы были оплачены, а кроме того, она получала тридцать пять долларов в месяц. Её обязанности не были тяжёлыми, потому что гостиничная прислуга выполняла большую часть поручений миссис
Килпатрик. Однако она читала больной, разговаривала с ней, смеялась.
Она пела, катала кресло по красивым дорожкам и обедала с ней.
Каждый день после обеда, пока миссис Килпатрик дремала, Марта была свободна.

Сначала жизнь в отеле ошеломила её. Она почти не могла прийти в себя. Переход от жизни на их скромной ферме, со всеми её лишениями и неудобствами, к тому, что казалось ей волшебной страной огней, музыки, красивых платьев и драгоценностей, а также расточительной экстравагантности и демонстрации богатства, казался нереальным и невозможным. На ферме, будучи старшей из семи детей в семье, она работала, терпела и надеялась. Но в её
В самых смелых мечтах она никогда не представляла себе такого прекрасного побега. Ни у кого дома не хватило воображения, чтобы понять её. Никто, кроме, может быть, отца, не посочувствовал ей в её отчаянии, когда три года назад из-за паники закрылся маленький городской банк, а град тем же летом погубил их урожай. До этого они собирались отправить её в школу-интернат в Логанспорте; она даже сдала вступительные экзамены. Затем всё это пришлось забыть из-за
последовавшей за этим нищеты.

Теперь Марта впервые увидела _жизнь_. Она была для неё в новинку, пугала её, но всё же она училась любить её.

 Миссис Килпатрик была добра к ней и искренне привязалась к ней. Поэтому в тот осенний день она с грустью остановила Марту, которая катала кресло взад-вперёд по веранде, и заговорила на тему, которую упорно игнорировала в течение трёх дней.

— «Марта, дорогая, позволь мне поговорить с тобой», — внезапно сказала миссис Килпатрик.
 «Придвинь свой стул», — добавила она.

 «Доктор сказал мне, — продолжила миссис Килпатрик, — что он считает, что
морское путешествие будет полезным. Он предлагает мне провести предстоящую
зиму в каком-нибудь теплом климате, предпочтительно в Италии, и я решил так и поступить
так."

Хотя Марта и не была уверена в том, как именно это повлияло на нее, она не могла
сдержать свое удовольствие и возбуждение от возможной мысли об отъезде.
Она судорожно стиснула руки, глаза ее загорелись
предвкушением, и она радостно воскликнула:

"Прекрасно! И я тоже пойду?"

Миссис Килпатрик покачала головой. «Дорогая моя, — печально сказала она, — мне очень жаль, но я не смогу взять тебя с собой. Моя сестра, которая находится в Нью-Йорке,
со мной идет", - пояснила она. "Я боюсь, что мне придется позволить тебе
вернуться домой на этой неделе. Если только, - добавила она, - вы можете сделать кое-что еще
чтобы это сделать".

"Я должен. Я буду. Возвращаться домой сейчас было бы признать свое поражение. Я никогда не
сделать это. И мы все так ужасно бедны. Теперь, когда я начала зарабатывать себе на жизнь, я не имею права навязываться им.

«Возможно, доктор сможет предложить тебе другую работу, дитя», — сказала
миссис Килпатрик.

 «Возможно. В любом случае, я должна сама зарабатывать себе на жизнь», —
уверенно заявила Марта. «Другие девушки так делают, и я тоже должна. Я пойду
в Нью-Йорк, или в Чикаго, или в какой-нибудь другой большой город, и я буду работать на... на
чём-нибудь, — довольно неубедительно закончила она.

Миссис Килпатрик снисходительно улыбнулась её серьёзности.

"Это правильный настрой, дитя моё, — сказала она. — Я уверена, что-нибудь
да найдётся.

Марта выглянула из-за деревьев, потому что в этот момент с маленькой железнодорожной станции у подножия холма подъехал неуклюжий старый дилижанс с несколькими пассажирами, приехавшими на дневном поезде с Севера. Она всё ещё размышляла о том, что
с грустью подумала об этой внезапной перемене в своем будущем, когда посыльный принес миссис Килпатрик
визитную карточку.

- Я забыл тебе сказать, Марта, - вмешалась та, взглянув на
визитку. "Я ожидал увидеть мистера Клейтона из Нью-Йорка. Он хорошо известен.
коллекционер редкостей и приезжает сюда в основном для того, чтобы посмотреть на
мою коллекцию скарабеев. Сейчас я чувствую себя немного уставшей. «Не могла бы ты увидеться с ним за меня, Марта, и показать ему коллекцию?»

«Конечно, миссис Килпатрик».

«Пожалуйста, проводи мистера Клейтона сюда, — сказала она мальчику, — и попроси его подождать». Затем, когда мальчик ушёл, больная устало повернулась к Марте:
— Отведи меня в мою комнату, дорогая, а потом возвращайся за скарабеями.

Тридцать три года Джордж Клейтон легко нёс на своих плечах,
хотя внимательный наблюдатель заметил бы, что его чисто выбритое лицо
было чуть более загорелым, чем можно было ожидать, и можно было бы
удивиться, обнаружив лёгкую седину по краям его слегка вьющихся волос. Спортивное сложение его плеч и прямая осанка указывали на то, что, хотя он и не был «надеждой белой расы» с точки зрения бокса, он вполне мог постоять за себя.
позаботиться о себе в любой чрезвычайной ситуации.

 Визит Клейтона в Спрингс преследовал две цели. Ему нужен был отдых, потому что за последние семь лет его юридическая практика, которая стремительно развивалась, отнимала у него слишком много времени. Единственным развлечением, которым он наслаждался, были кратковременные увлечения. Хотя он и не был
богатым, его необычайный успех в юриспруденции обеспечивал доход, более чем
достаточный для удовлетворения его потребностей, а излишки он время от
времени тратил на развитие бизнеса. Как раз сейчас одним из таких
предметов были египетские скарабеи и известная коллекция миссис Килпатрик
привлекая к себе внимание, он решил взять отпуск и посмотреть на них.

"Вы мистер Клейтон?"

Перед ним стояла стройная девушка, сжимавшая в руках большой кожаный чемодан, и, когда он улыбнулся в знак согласия и поклонился, она протянула ему руку в знак сердечного приветствия.

"Простите, я ожидал увидеть миссис Килпатрик," — сказал Клейтон.

— К сожалению, она нездорова, — сказала Марта. — Я её компаньонка, мисс Фарнум.

Клейтон снова поклонился и пробормотал что-то неразборчивое.

 — Миссис Килпатрик попросила меня показать вам скарабеев. Потом вы сможете
рассказать ей, что вы о них думаете.

— Я буду рад это сделать. Возможно, я им позавидую.

— Миссис Килпатрик сказала мне, что вы коллекционер.

— Да, — медленно ответил Клейтон. — Я коллекционировал почти всё, кроме денег.

— Должно быть, это интересно, — наивно сказала Марта, садясь в одно из кресел-качалок и открывая футляр, пока Клейтон пододвигал свой стул.

«Сначала это были почтовые марки», — объяснил Клейтон, взяв в руки одного из
странных маленьких жуков и внимательно его рассматривая. «Но почтовые марки
вскоре наскучили. Затем появились индейские реликвии, но они вышли из моды, когда
Я занялась старинным оружием. Потом я увлеклась изумрудами и
драгоценными камнями, но они оказались слишком дорогими. Думаю, за последние десять лет у меня было двадцать увлечений.

"Но ваш бизнес — он не пострадал?" Марта улыбнулась.

"Ничуть. Я прекрасно провёл время, и мои клиенты, которые знали о моих причудах, стали относиться ко мне ещё лучше, потому что думали, что я, должно быть, умный парень, раз у меня они есть. — Он рассмеялся.

 «Должно быть, это чудесно — делать всё, что вздумается», — размышляла Марта, глядя на деревья.

 Клейтон снова рассмеялся.

 «Даже это надоедает», — сказал он. "Девушка в кондитерской никогда
«На третий день хочется карамели. Через какое-то время всё надоедает. Теперь, когда я исчерпала свой список увлечений, меня ждёт ужасное будущее: тридцать три года, достаточно денег, чтобы удовлетворять свои потребности, и ни одного нового увлечения, на которое можно было бы потратить излишки. Что мне делать?»

 «Всегда есть Армия спасения», — рассмеялась Марта.

— Да, или Общество по борьбе с курением, — непринуждённо ответил он.

 Портье с двумя большими чемоданами, каждый из которых был обклеен множеством иностранных
этикеток, прошёл по веранде к ожидавшему у подножия холма автобусу.
шаги. За ним последовал еще один мужчина, очевидно, камердинер, с еще большим багажом, и
затем из отеля вышел высокий, представительного вида мужчина неопределенного возраста
. Он с любопытством посмотрел на Марту, но его глаза загорелись от узнавания.
когда взгляд упал на Клейтона.

"Привет, Клейтон, что ты здесь делаешь?" громко спросил он.

Клейтон поднял взгляд с лёгкой тенью недовольства, но, как воспитанный джентльмен, встал и протянул руку.

"Как дела, Гордон?" — непринуждённо спросил он. "Я не видел тебя с тех пор, как
Комптон проиграл дело о нарушении обещания."

Гордон поморщился от этого напоминания, но выдавил из себя натянутый смешок.

"В тот раз ты меня подставил," — признал он.  "Знаешь, Клейтон, с тех пор, как ты заставил меня давать показания, я хотел
поручить тебе ведение моего собственного дела."

"Спасибо," — холодно ответил Клейтон. "Но меня не интересуют ваши делишки.

"Что вы имеете в виду?"

"Я предпочитаю такие дела, в которых никогда не замешана женщина.

Гордон снова смущённо рассмеялся.

"Я ничего не могу с собой поделать, когда девушка воспринимает меня всерьёз. Тогда я предложил
щедрую компенсацию, но, как и все эти женщины, они думают, что раз я
— Я богат, и меня легко обмануть. Теперь, если вы увидите меня в Нью-Йорке, может быть, мы сможем
договориться.

 — Я так не думаю, — коротко ответил Клейтон.

 . Взгляд Гордона даже во время этого короткого разговора не отрывался от
Марты, которая была занята своими скарабеями.

 . — Чертовски хорошенькая девушка! — тихо заметил Гордон Клейтону. — «Вы могли бы представить меня».

 — «Вы покидаете отель?»

 — «Да, через несколько минут».

 — «Тогда я не возражаю. Мисс Фарнам, могу я представить вам мистера Сэнфорда Гордона из Нью-Йорка?»

 — «Рад с вами познакомиться, мисс Фарнам», — воскликнул Гордон, протягивая руку.
Марта просто поклонилась. «Простите, я покидаю отель как раз в тот момент, когда встречаю
единственного интересного человека здесь». Затем, обращаясь к Клейтону, который поклонился Марте и вышел из поля зрения: «Кто она?»

Клейтон зловеще кашлянул.

"Она компаньонка миссис Килпатрик."

На лице Гордона отразилось разочарование.

- О, послушайте, - пробормотал он. - Платная компаньонка? Во всяком случае, она чертовски хороша собой.
Он оглянулся на Марту, затем отвернулся. - Она... Она... Она... Она... Она... Она... Она... Она... Она... Она чертовски хороша собой. Он оглянулся на Марту, затем повернулся. "Увидимся в Нью-Йорке"
"Клейтон, и не забудьте о моем предложении".

"Я не хотел представлять его вам, мисс Фарнум", - объяснил Клейтон,
после того, как Гордон уехал на автобусе. "Он не из тех мужчин, которых я хотела бы знать".
"О, это не имеет значения", - засмеялась Марта.

"Он не из тех, кого я хотела бы хорошо знать". "Я слышал о нем. В
Воскресные газеты печатали много историй о его маленькие знаки внимания
для актрисы. Он был с этой английская актриса здесь большинство
время".

«Обычно он с какой-нибудь актрисой», — признал Клейтон.

"Я имею в виду миссис Дейнтон. Она такая уж великая актриса?"

«Ну, — парировал Клейтон, внимательно рассматривая другого скарабея, — мнения о её величии расходятся».

— Но она, должно быть, зарабатывает очень много денег, — настаивала Марта.

 — Она очень много тратит.

 — Разве это не одно и то же?

 — Не всегда. Сначала нужно заработать деньги, а потом их потратить.

 — Значит, у неё есть другой источник дохода, как у миссис Килпатрик, я полагаю?

- Возможно, у нее есть другой доход, только не совсем тот.
На самом деле ... Но я не думаю, что нам лучше беспокоиться о ней, мисс Фарнум.

- Но мне интересно. Может быть ... ну, может быть, я и сама когда-нибудь пойду на сцену
- внезапно добавила Марта, словно спохватившись.

- Ты пойдешь на сцену? Клейтон рассмеялся. "Чепуха!"

"Я не понимаю, почему это чушь", - воскликнула Марта, вскакивая на ноги так резко
, что Клейтон успел только схватить коробку с драгоценными
скарабеями вовремя, чтобы спасти их от падения. "Я должен что-то сделать, и, судя по
тому, что я видел театральных деятелей здесь, в этом отеле, у них у всех есть
много денег. Даже эта мисс Форсайт, которая так громко одевается, зарабатывает
много.

Клейтон откинулся на спинку стула и рассмеялся.

«Дорогая моя девочка, — попытался он объяснить, — я знаю девушку, о которой ты говоришь. Она танцовщица в Нью-Йорке. Я только что видел её на вокзале, когда мой поезд
прибыла. Увидев ее в этом изысканном костюме, вы бы не поверили.
ее зарплата составляет всего двадцать долларов в неделю, не так ли?

"Двадцать долларов в неделю?"

"Да. Она в хоре".

"Но как она может позволить себе останавливаться в этом отеле на такую зарплату?"

При этих словах Клейтон кашлянул и начал перебирать скарабеев.

— «У неё, вероятно, тоже есть... э-э... независимый источник дохода», — запнулся он.


 «Могу я получитьдвадцать долларов в неделю на сцене? - задумчиво спросила Марта.
Не замечая его замешательства.

"Вполне вероятно, если вы готовы начать в хоре", - ответила
Клейтон.

Марта решительно сжала кулаки.

"Ну, я бы начала с самого низа; я бы работала как угодно, чтобы добиться успеха",
напряженно сказала она.

Клейтон закрыл чемодан и поднялся на ноги.

"Право, мисс Фарнам, я не знал, что вы так серьёзно к этому относитесь," — объяснил он.

"Видите ли, моя служба у миссис Килпатрик заканчивается через несколько дней," — просто сказала
Марта. "Она уезжает в Италию, и мне больше нечего делать"
Мне ничего не остаётся, кроме как вернуться домой, а наши люди слишком бедны, и я должна зарабатывать на жизнь, чтобы помогать им.

 — Так ты действительно хочешь выступать на сцене? — задумчиво спросил Клейтон. — Я бы не советовал. Там слишком много опасностей, слишком много соблазнов.

 — Думаешь, меня волнуют опасности? — почти презрительно воскликнула Марта. «Все соблазны находятся не на сцене. Универмаги, магазины, офисы — почему бы не подумать о них? Там работают девушки, сотни и тысячи девушек. Но как только девушка упоминает сцену, кто-то начинает говорить о соблазнах. Это абсурд».

Горячность молодой девушки поразила Клейтона, и он понял, что в споре на эту тему он, скорее всего, проиграет. Более того, он оказался в незавидном положении, будучи вынужденным возражать против курса, который, как он был уверен, приведёт к катастрофе или, по крайней мере, будет трудным, в то время как за время их короткого разговора он искренне заинтересовался Мартой. Как предусмотрительный генерал, он решил отступить.

«Что касается этих скарабеев, — начал он, — я бы хотел поговорить с миссис
Килпатрик».

Однако мысли Марты, так внезапно переключившиеся на новую тему, были
трудно было сосредоточиться на чём-то столь обыденном, как скарабеи. Прошло несколько секунд, прежде чем она пришла в себя и ответила на его вопрос:

  «О да, — повторила она. — Миссис Килпатрик в гостиной А. Она сказала, что будет рада увидеть вас чуть позже».

Клейтон поклонился. — И я не буду прощаться, — сказал он, — потому что мы наверняка увидимся за ужином.

 — Сцена, — мечтательно повторила Марта после его ухода, опустившись в одно из больших кресел и прижав обе руки к пульсирующим вискам.
"Сцена. Почему бы и нет? Почему бы и нет?"




Глава IV

ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ


«Это солярий, Пинки», — воскликнула Флосси, вводя в комнату девушку, которая только что нашла убежище и приют для бедняков в Спрингс. «Боже мой, но мы здесь отдыхаем с шиком. Я наслаждаюсь жизнью».

 Пинки Лексингтон огляделась и вздохнула с облегчением. Вид
хорошо одетых женщин вдалеке заставил ее инстинктивно вспомнить о ней самой
несколько потрепанный сшитый на заказ костюм, сильно помявшийся после поездки на поезде
. Даже в лучшем виде он предлагал "Отвези меня домой за 12,99 долларов"
знаки прилавков для распродаж. Кроме того, шляпа Пинки была из
Ранняя весна, и лента выцвела. Её гордостью и славой всегда были волосы, большие светлые пряди которых выбивались из-под края соломенной шляпы, но поход к парикмахеру был роскошью, которой Пинки не знала уже несколько месяцев. Кроме того, Пинки стала необычайно полной и поэтому всегда нуждалась в идеальном уходе, чтобы выглядеть хорошо, и нетрудно понять, что она выглядела не лучшим образом. Этот факт
Флосси отметила про себя с искренним внутренним удовлетворением от собственной сообразительности и
Красота, естественно, приобретала дополнительный блеск в сравнении с бедностью бедной Пинки.

Но Пинки довольно вздохнула.  Несмотря на некоторые недостатки в одежде и украшениях, было приятно находиться в отеле, где можно было быть уверенным, что тебя три раза в день отлично накормят.

"Как здорово оказаться в настоящем месте после этих ужасных встреч на одну ночь,"
 — вздохнула Пинки. — Но я боюсь, что мне это не очень понравится — я на диете.

— Что? — спросила Флосси.

— Я худею, — печально ответила Пинки.

— Почему ты не сидела на диете на прошлой неделе, когда у тебя были деньги? — спросила Флосси.
Флосси. «Теперь ты здесь в качестве моей гостьи, и если ты не будешь есть, я буду
оскорблена. Подожди, пока я не познакомлю тебя с мистером Зинсхаймером».

 «Мне не терпится с ним познакомиться», — скромно сказала Пинки. «Перья, не так ли?»

"Один из крупнейших импортеров в Нью-Йорке", - гордо сказала Флосси. "Он
настоящий джентльмен. Ничего, кроме вина".

"Я знаю, что он мне понравится", - повторила Пинки.

Флосси подозрительно посмотрела на своего приятеля, а затем рассмеялась.

- Ну, он мне не слишком нравится. Я увидела его первой.

Большие глаза Пинки почти наполнились слезами.

"Ну что ты, Флосси, как ты можешь? Я уверена, что не хочу красть твою
друг-джентльмен.

Флосси нежно обняла Пинки за довольно широкую талию
и рассмеялась.

"Не обращай внимания, дорогая, я просто пошутила. Конечно, вы знаете об этом.
предполагается, что мы с мистером Циншаймером поженимся, как только мой судебный процесс будет урегулирован.
"

Сам Zinsheimer поступил на данном этапе, а мизинец был официально
введен щедрым импортер перо. Она расплакалась, когда он сердечно похлопал её по руке, задержав её в своей чуть дольше, чем было необходимо, и тем самым вызвав предупреждающий взгляд бдительной Флосси.

"О, мистер Циншаймер, это такое облегчение - встретить настоящего джентльмена", - воскликнула
Пинки, чуть не плача. "Честно говоря, я почти готова обнять тебя за твою
доброту к бедной маленькой потерпевшей кораблекрушение, выброшенной на берег девочке. Я так беспомощна
и одинока".

— Ну-ну, не плачь, — возразил «Марки». — Твой дядя Марки
позаботится о том, чтобы ты не голодала в этой поездке.

В этот момент Флосси ловко вклинилась между ними и кашляла, пока «Марки» не отпустил руку Пинки.

"Разве я не говорила, что он тебе понравится, Пинки?" - резко заметила она.

"Давай пойдем и сыграем в рулетку", - предложил Циншаймер. "Может быть, мы сможем
выиграл достаточно, чтобы купить Пинки новый наряд, а? И он с сомнением посмотрел
на несколько поношенный костюм, который был единственным имуществом бедняжки Пинки.

При этих словах Пинки громко зарыдала. "Мне жаль, что я опозорила вас", - причитала она,
"но ужасный менеджер отеля в Индианаполисе не позволил мне
забрать свой чемодан, пока я не заплатила ему семнадцать долларов сорок пять центов.
И где я мог бы взять столько денег?

Циншаймер ободряюще похлопал ее по руке. "Приходи в казино", - прошептал он.
"Мы попытаем счастья за рулем". "Мы попробуем нашу удачу". И с цепляющейся за него Флосси
Взяв Пинки под правую руку, а Микки — под левую, добродушный торговец перьями
направился в сторону казино. В начале лестницы троица едва не столкнулась с лакеем миссис Дейнтон, который нёс померанского шпица.
Следом за ним шла сама миссис Дейнтон, её горничные и управляющий.
Зинсхаймер быстро прошептал девушкам:

«Это английская актриса», — тихо сказал он. «Я когда-то знал её, но сейчас мы не разговариваем, когда проходим мимо. Давайте будем по-настоящему высокомерными».

Итак, когда Зинсхаймер и девушки демонстративно прошли мимо, Пинки и
Флосси, поняв намёк, разразились весёлым смехом.
в то время как Циншаймер так руководил вечеринкой, что миссис Дейнтон пришлось отойти в сторону
чтобы избежать грохота шатленов Флосси.

Миссис Дейтон опустился в кресло, и Виктор поспешно поправил
валики для ее комфорта.

"Прошу прощения, мадам, но когда мы отправляемся?" - спросил
подобострастный личный менеджер.

«Я вообще не собираюсь уезжать», — резко ответила миссис Дейнтон.

 Стремясь вернуть её в Нью-Йорк, менеджер миссис Дейнтон надеялся, что это последнее досадное обстоятельство заставит её передумать.

"Но репетиции вашей новой пьесы, — сказал он.

"Напишите руководству в Нью-Йорке, чтобы они прислали сюда труппу. Мы будем
репетируйте здесь".

Уэлдон не смог удержаться от выражения отчаяния, будучи
на мгновение ошарашен мыслью о расходах. Ни миссис
Ни Дейнтон, ни ее менеджер не заметили, что молодая девушка в простом черном
платье, которая, очевидно, искала журнал, оставленный на одном из
стульев, слышала, что они сказали.

- Но если игроки не подходят друг другу... - возразил Уэлдон.

«Отправьте их обратно в Нью-Йорк и купите ещё один лот».

«Но это будет очень дорого».

«И что с того?» — лениво спросила миссис Дейнтон. «Это не мои деньги».

Уэлдон помедлил, а затем поклонился.

- Как скажете, мадам, - слабым голосом произнес он. - Я телеграфирую в Нью-Йорк
руководству. И едва способный скрыть свое негодование по поводу этой последней
прихоти, Уэлдон удалился, чтобы телеграфировать их нью-йоркским спонсорам со всеми
подробностями ее последней эксцентричности.

Марта Фарнум, все еще держа в руках найденный журнал, колебалась.
Затем, осенённая внезапной мыслью, она робко подошла к знаменитой актрисе.

 «Можно мне… можно мне поговорить с вами минутку?» — нервно спросила она.

 Миссис Дейнтон удивлённо обернулась, внимательно осмотрела её с головы до ног и небрежно спросила: «Кто вы?»

— Меня зовут Марта Фарнум, и...

— Ну и что?

— Я только что слышала, как вы...

— Это не очень приятно слушать.

— Но я ничего не могла с собой поделать...

— Вы хотите сказать, что я говорила так громко?

— Нет, но вы говорили так отчётливо...

Миссис Дейтон улыбнулся. "Критики всегда говорил, что мой голос
ну, и что мое высказывание было прекрасно", - сказала она, польщенная.
"Ну, что я могу для тебя сделать, моя дорогая?"

Марта колебалась и запиналась. "Я ... мне не терпится попасть на сцену",
она запнулась.

"Что ты умеешь делать?" - спросила миссис Дейнтон.

"Я не могу сказать, пока не попробую", - призналась Марта.

— Вы хотите сказать, что у вас нет опыта? Простите, но я взял за правило никогда не давать молодым девушкам их первое выступление на сцене.

 — Но почему? — ахнула Марта.

 — Потому что я не одобряю их выход на сцену.

 — Но вы же добились успеха, — возразила Марта. — И вы, должно быть, начали где-то в это время.

Жестом пригласив Марту принести стул и сесть рядом с ней, миссис Дейнтон
порывисто наклонилась вперёд и взяла её руки в свои.

"Ты не знаешь, чего мне стоил мой успех, моя дорогая, — просто сказала она. — Успех — это замечательная вещь, но дорога к нему вымощена искушениями.

"Я все это знаю, но наверняка должен быть какой-то способ преодолеть эти
препятствия", - настаивала Марта.

"Я когда-то думал так же", - думала Миссис Дейтон, с далекой-далекой искать в
ее глаза. "Но вот пришел момент, когда я ненавидела себя и весь мир.
Хочешь, я расскажу тебе сказку, моя дорогая?

— «Я бы с удовольствием послушала», — искренне ответила Марта, глядя в глаза пожилой женщине.

"Когда-то была другая девушка, такая же, как ты: молодая, амбициозная, невинная, —
мягко начала миссис Дейнтон. — Она тоже была бедной и несчастной. Но некоторые
люди называли её красивой. Как и многих других в подобных обстоятельствах.
В сложившихся обстоятельствах она обратилась к сцене. Она начала с самого низа, в хоре лондонской музыкальной постановки. Труппа, в которой она выступала, приехала в Америку, и постепенно она продвигалась по карьерной лестнице, но, о, это был такой тяжёлый труд, а бедность была такой мучительной. Её зарплата почти ничего не стоила. Вскоре в этой чужой стране она погрязла в долгах. Хозяйка её пансиона была добра к ней в течение недели или около того, но девушка была безнадёжно втянута в это. Затем, однажды, в кинотеатр пришла записка. Она
открыла ее и обнаружила внутри ... Стодолларовую банкноту.

- Стодолларовую банкноту? - Стодолларовую? - удивленно переспросила Марта.

"Да, без слова объяснений. Девушка не знала, что делать
с деньгами. Она не могла его вернуть. Она наконец-то провел это".

"Сто долларов!" - повторила Марфа.

Несколькими днями позже пришла еще одна записка. Еще одна стодолларовая банкнота. За ней последовали
третья и четвертая. Цветы, бриллианты, любовное письмо и последнее
из всего - мужчина.

— Мужчина? — с любопытством переспросила Марта.

"У мужчины было состояние. У девушки не было ни гроша. Она не могла вернуть деньги, потому что потратила их. Мужчина был добрым, учтивым,
хорошим собой — словом, именно таким, какой нужен девушке, чтобы завоевать её сердце.

- И так они поженились? рискнула спросить Марта.

- Нет, моя дорогая. Миссис Дейнтон печально покачала головой. - Они не поженились.
Он дал ей все можно купить за деньги, и она, дурочка, приняла его.
Когда случилось неизбежное, когда мужчина покинул ее без единого слова
прощание, она пожинала горечь она засеяла. Но этот опыт
придал ей новых сил. Она была полна решимости одержать победу, несмотря ни на что.
И она победила. Ей это удалось. Спустя годы она снова встретила этого мужчину.
Она увидела, как он во второй раз унижается перед ней и тщетно умоляет о любви.

- Это было великолепно! - воскликнула Марта, всплеснув руками.

"Это было единственное наказание, которое она могла применить", - добавила миссис Дейнтон.
С горечью она поднялась и подозвала свою горничную. "Он заставил ее
глубоко страдать, и хотя она гордилась своим успехом,
самым гордым моментом в ее жизни был момент, когда она публично унизила человека, который
обманывал и обижал ее в прошлом ".

Марта поднялась на ноги и сочувственно протянула руку.

"Мне так жаль, миссис Дейнтон," — просто сказала она.

"Жаль, моя дорогая девочка?" — весело повторила миссис Дейнтон.  "Зачем вам это?
— Так и есть. Это случилось с моим другом, и поэтому я не стану помогать ни тебе, ни кому-либо другому выходить на сцену.

— Но ведь, — в отчаянии воскликнула Марта, — некоторые люди добиваются успеха без боли и страданий?

Миссис Дейнтон нежно поцеловала девушку.



— Ты молода и, как все молодые люди, льстишь себе, думая, что станешь исключением, — сказала она. «Прощай, моя дорогая. Осмелюсь сказать, что все мои
советы будут бесполезны, потому что если это у вас в крови, если в вашей душе зов
сцены, а в сердце огонь амбиций,
Ничто не остановит тебя на твоём пути, ни совет старухи, ни опыт других. До свидания, моя дорогая. Au revoir.




Глава V

Строго деловая сделка


Через десять минут Клейтон нашёл Марту в углу веранды, в коричневом кабинете.

"Вот, это никуда не годится, — весело начал он. — Неужели всё так плохо?

Марта подняла взгляд, пытаясь выглядеть жизнерадостной.

"Это не имеет значения, — просто сказала она. — Ты бы не понял.

— Неужели я такой тупой? — возразил он. — Любой, у кого есть глаза,
Я вижу, что у вас проблемы, и я бы хотел помочь, если смогу.

Марта с надеждой посмотрела на адвоката. «Мистер Клейтон, — сказала она, — миссис
Килпатрик говорит, что вы из Нью-Йорка. Я никогда там не была. Несколько
минут назад я сказала, что хочу выйти на сцену, и вы надо мной посмеялись.
А теперь, могу я серьезно попросить у вас совета, и вы дадите мне
серьезный ответ?

Клейтон сел рядом с ней. - Стреляйте, - приказал он.

"Во-первых, я твердо решила пойти на сцену,"
объяснила Марфа. "У меня большие амбиции, мне сказали, что я читал
что ж, и я должен как-то зарабатывать на жизнь. Это решено, единственная проблема
- как к этому подступиться. Ты мне что-нибудь посоветуешь?"

"Но ты не создана для такой жизни", - запротестовал Клейтон.
"Ты... ты должна выйти замуж... там ты найдешь больше настоящего счастья".

"Ты это делал?" - спросила Марта.

"Это другое дело. Я мужчина.

«О да, и будучи мужчиной, ты думаешь, что мы, женщины, не можем обойтись без тебя».

«Никто не может жить счастливо без любви».

«Если ты успешен, тебе не нужна любовь», — настаивала Марта.

«Моя дорогая девочка, — попытался объяснить Клейтон, — величайший успех означает…»
«Ничто, если нужный человек не разделит его с тобой».

Марта гордо поднялась на ноги.

"Я рискну всем, если только смогу получить его."

"Ты это серьёзно?" спросил Клейтон, глядя на неё.

"Да."

"И ты решила, что должна сделать карьеру?"

"Безусловно."

Клейтон слегка усмехнулся, глядя на её серьёзность.

"У вас есть деньги?" — внезапно спросил он.

"Нет," — неохотно призналась Марта.  "То есть немного."

"Тогда с чего вы начнёте?"

"Я не знаю."

"Вам очень понадобятся деньги."

«Я как-нибудь справлюсь», — уверенно заявила Марта.

Клейтон смотрел на нее с любопытством на несколько минут. Кое-что о
девушка, должно быть, поразил его как явно из ряда вон. Дважды
он начинал говорить, но каждый раз колебался, как будто не знал, что сказать
. - У меня есть идея, - наконец выпалил он.

Марта вопросительно повернулась к нему, но ничего не сказала.

- Я помогу вам, - объяснил Клейтон. — «А что, если я одолжу вам денег, чтобы вы могли поехать в Нью-Йорк и жить там до тех пор, пока не добьётесь успеха, на который вы так надеетесь?»

«О, но я не могу позволить вам это сделать, — возразила Марта. — Люди могут подумать, что…»
— Поговорим, и в любом случае я намерен добиться успеха своими силами, если вообще добьюсь.

— Подождите, — перебил Клейтон. — Это хладнокровное деловое предложение. Если человек открывает магазин, у него должен быть начальный капитал.
 Если шахтёр отправляется на поиски, у него должен быть кто-то, кто «подбросит ему дровишек», то есть даст ему еду и деньги, чтобы продержаться, пока он не найдёт золото. В любом деле так: нужен капитал — почему бы не позволить мне использовать ваш? После того, как вы добьётесь успеха, вы сможете вернуть первоначальные
вложения с обычными коммерческими процентами.

«Но если я потерплю неудачу — у вас не будет гарантий».

«Это мой риск. Кроме того, у меня есть ещё одна причина. Я потратил достаточно денег на разные причуды, чтобы отправить дюжину девушек в колледж. Я потратил тысячи долларов на бесполезные вещи вроде старых почтовых марок и антиквариата, но мне никогда не приходило в голову собирать образцы характеров».

— «Я не совсем понимаю». — Глаза Марты широко раскрылись от удивления.

"Меня интересует ваше отношение к успеху."

"Я уверена, что оно оправданно," — настаивала Марта.

"Это ещё предстоит выяснить. Предполагается, что я начну вас наставлять.
эта карьера исключительно как деловое предложение. Но если я хочу предоставить
деньги, у меня должен быть контрольный пакет акций партнерства. Вы должны
безоговорочно руководствоваться тем, что я говорю, нести ответственность передо мной и
следовать моим советам во всем ".

"Неужели у меня даже не будет голоса меньшинства?" - надулась Марта.

"Да, но председательствующий может отменить ваше решение в любой момент, когда пожелает. Другими словами, я буду практически вашим... вашим...

«Что?»

«Вашим опекуном. Но помните: если я начну вас знакомить с этой жизнью, в которой вы сразу же окунётесь в водоворот всего увлекательного и
— Если ты будешь привлекательной, то, возможно, найдёшь много поклонников. Не тащи Любовь за собой, если мы встретим её на пути.

Марта радостно захлопала в ладоши.

"Я буду слишком занята, взращивая Успех, чтобы даже заметить Любовь, если встречу её," — весело воскликнула она.

"Хорошо. Значит, Любовь под запретом?"

"Да," — ответила Марта. "И с успехом".

"Тогда это решено", - ответил Клейтон деловым тоном,
взглянув на часы. "А теперь, я думаю, нам лучше поужинать".




ГЛАВА VI

"ГДЕ ВСЕ ПО-ДОМАШНЕМУ"


«Если я чем-то и горжусь в своём пансионе, — настаивала миссис Андерсон, обсуждая пансион для странствующих актёров, которым она руководила много лет, — так это домашней атмосферой. Люди сразу чувствуют себя как дома, как только переступают порог моей гостиной».

Миссис Андерсон, которую профессиональные покровители,
возвращавшиеся под её гостеприимную крышу из года в год, обычно называли «тётей Джейн», по праву гордилась
той любовью и уважением, которыми она, очевидно, пользовалась. Миссис Андерсон,
похожая на мать, была вдовой, у которой не было детей, и ей было не меньше пятидесяти лет.
Она посвятила всё своё время созданию заведения, которое должно было быть
уникальным. Актёры, как правило, боятся пансионов. В таких заведениях есть что-то, что инстинктивно вызывает у них дрожь. Особенно это касается пансионов, которые рекламируют себя как заведения для представителей актёрской профессии. Но мгновенный образ дешевизны, убожества, неухоженных комнат и плохо приготовленной еды, который возникает при одном упоминании «театрального пансиона», не имеет ничего общего с «тетушкой Джейн».

Её дом был другим. Трудно сказать, в чём именно, но когда посетитель
входил в её гостиную, она казалась непохожей на все остальные.
 В чём-то старомодная, в чём-то современная.
 На столе не было красной скатерти, на деревянных мольбертах — хромовых фотографий в позолоченных рамках, на стенах — ярких пейзажей. Вместо этого на пианино, на каминной полке и даже на стенах висели аккуратно вставленные в рамки фотографии театральных знаменитостей, на которых, как можно было заметить при ближайшем рассмотрении, были автографы, а кое-где — несколько простых пожеланий: «Дорогой тёте Джейн».

По сути, заведение миссис Андерсон было одним из последних быстро исчезающих типов пансионов, о исчезновении которых никогда не будут сожалеть, несмотря на естественную печаль по поводу ухода столь достойного заведения, которым руководила уважаемая «тётя Джейн».
Но современные апарт-отели, в которых можно снять отличное жильё по той же цене, что раньше платили за спальню в коридоре, постепенно вытесняют старые пансионы в Нью-Йорке, расположенные в районе театрального квартала. У миссис Андерсон
всего в двух шагах от Бродвея, в доме, который когда-то был
центром светской жизни города; но теперь день за днём мрачный
звук взрывов динамита на соседних улицах предупреждал о том, что
современные небоскрёбы и стальные здания постепенно вытесняют
старые постройки.

В течение двадцати трёх лет миссис Андерсон управляла своим уютным
заведением.  Как и прежде, миссис
Андерсон старалась не допускать, чтобы её дом ветшал. Это объясняет,
почему однажды субботним днём в середине зимы она была занята
Она лично следила за перестановкой мебели в гостиной и размещением некоторых фотографий на каминной полке и пианино. Лиззи, служанка, вошла с карточкой, потому что миссис
Андерсон была так поглощена работой, что не слышала звонка.

"Артур Мортимер, ведущий ювенил_," — прочла Лиззи, когда миссис Андерсон повернулась к ней. — Он в коридоре. Послушайте, что такое «ювенил»?

 — Это относится к его работе, — резко ответила миссис Андерсон.

 — Работе? — изумлённо переспросила Лиззи. — Ну, он же актёр.

Неосознанный сарказм этого замечания остался незамеченным миссис
Андерсон.

Мистер Мортимер оказался приятным молодым человеком, элегантно, но не дорого одетым.
ему было около двадцати двух лет, и он очень нервничал. Он
вертел в руках котелок и, казалось, был весьма смущен, когда миссис
Андерсон сердечно приветствовала его.

"Я... я ищу комнату", - начал Мортимер. "Меня направили к вам".

"Вы по профессии?" - спросила тетя Джейн, указывая на
удобное кресло.

"В июне прошлого года я окончила театральную школу, но сделала не так уж много
и все же. Я не могла позволить себе дорогие комнаты...

- Все в порядке, мистер Мортимер, - перебила тетя Джейн. - Мне нравится принимать у себя
новичков. Они оплачивают свои счета. И мне нужны только утонченные люди, которые
ведут себя прилично. Конечно, немного непринуждённого веселья заставляет каждого
почувствовать себя как дома, и если я что-то и стараюсь делать, так это
сделать свой дом похожим на дом.

 «Я уверен, что это так».

 «Да, сэр. Настоящий дом, особенно для одиноких молодых девушек,
которые живут здесь со мной. Например, сейчас здесь живёт одна юная леди,
которая находится под моей особой защитой». Джентльмен, который прислал ее ко мне, сказал он
знал о моей репутации и о том, что хотел, чтобы я была настоящей матерью для
нее.

- Надеюсь, меня примут в эту счастливую семью, - отважился сказать Мортимер,
улыбаясь.

"Я так горжусь его доверием ко мне", - продолжила тетя Джейн, очевидно, перейдя на любимую тему.
"Я никогда не выпускала эту девочку из своих
зрение - за исключением, конечно, тех случаев, когда она в театре. И мне приходится
звонить ему каждый день и рассказывать, чем она занимается. Но как я справляюсь
продолжаю - вот Лиззи, она покажет тебе несколько комнат. Вы хотели снять
большую комнату или маленькую?

- Это зависит от цены, - пробормотал Мортимер, вставая.

Лиззи протянула миссис Андерсон телеграмму, и замерла в ожидании
инструкции.

- Лиззи, покажи мистеру Мортимеру свободные комнаты на третьем и четвертом
этажах напротив, - распорядилась тетя Джейн, разрывая конверт. "О, кстати,
кстати, мистер Мортимер, у вас случайно нет фотографии, которую вы могли бы мне показать
?"

"Моя фотография?" повторил Мортимер, удивленный и польщенный. "У меня есть
несколько в моем сундуке".

"Если ты поедешь с нами, я захочу включить твою коллекцию в свою коллекцию
известных актеров", - объяснила тетя Джейн.

- Но я не знаменит... - запротестовал Мортимер.

«Не волнуйся — когда-нибудь ты тоже будешь знаменитостью. Ты видишь все эти фотографии знаменитостей, — она взмахнула рукой, — все эти люди сейчас со мной,
кроме Мод Адамс, Этель Бэрримор и ещё одной-двух. Где-то в этом доме у меня есть фотография каждого актёра или актрисы, которые когда-либо останавливались здесь. Я храню их уже пятнадцать лет с лишним». Много лет назад одна известная звезда подарила мне фотографию, когда я был всего лишь неизвестным жильцом в её маленьком уютном доме.

 — Я обязательно принесу вам одну, — воскликнул довольный Мортимер. Когда он направился в холл в сопровождении Лиззи, миссис Андерсон крикнула им вслед:

"Минуточку, Лиззи", - плакала она, держа телеграмму. "Мистер Лоуренс
приходя в этот вечер из Бостона и хочет, чтобы его старую комнату. Будьте уверены, и у
он готов".

"Да, мэм", - ответила вездесущая Лиззи.

"И еще минутку", - продолжила миссис Андерсон доверительным тоном,
подзывая рабыню. — «Поднимись на чердак и принеси мне ту большую фотографию мистера Лоуренса, которая стояла на пианино, когда он был здесь в последний раз».

«Да, мэм».

«Вот, возьми с собой эту», — лукаво добавила тётя Джейн, взяв фотографию светловолосого мужчины с вьющимися волосами. «Это Джимми Карлтон — он
уехал в Калифорнию и вернётся только весной. Убери эту фотографию
вместе с остальными. И проследи, чтобы с портрета мистера Лоуренса
хорошо стёрли пыль. Я хочу, чтобы он чувствовал себя как дома, когда войдёт и увидит его на пианино.

Мортимер, который внимательно рассматривал фотографии, вдруг увидел одну,
которую узнал.

"Разве это не Флосси Форсайт?" — спросил он.

— Она самая, — ответила миссис Андерсон. — Она тоже остановилась здесь — она и её подруга, мисс Лексингтон. Лиззи, покажи мистеру Мортимеру дом — и
Лиззи, — добавила она доверительно, — порекомендуй четвёртый этаж.
больше его нет, но в бане всегда арендуют третий номер попроще.

Половина секунду спустя, с Лиззи на четвертый этаж, позвонил в звонок
снова и на этот раз сама миссис Андерсон вынужден был на него ответить. А
посыльный с большой коробкой цветы, шагнул в коридор. Миссис
Андерсон взяла коробку и посмотрела на карточку.

- Для мисс Фарнум? - фыркнула она. — Хм! Это уже третий раз с воскресенья, как ей кто-то присылает цветы. Кто их прислал, мальчик?

Курносый Меркьюри посмотрел на неё и подмигнул.

"С чего ты взял, что я знаю имя этого парня?" — возразил он.

"Нахал!" — ответила тётя Джейн.

- И скажите, леди, у меня есть записка и для мисс... мисс Фарнум.

- Тогда отдайте ее мне, юный негодяй.

- Никси. Мальчик покачал головой и снова подмигивала. "Мне сказали отдать это
Мисс Фарнум себя".

"Но я могу дать ей это".

«Может, у меня тоже зелёные глаза», — ответил посыльный. «Тот, кто дал мне это, сказал, чтобы я отдал это только ей. Если её нет дома, я вернусь, когда она будет».

 «Мисс Фарнам нет дома», — с негодованием заявила тётя Джейн. «А ты грубый и неуважительный мальчик, раз так разговариваешь со старшими».

— Ну, скажи, когда её щёчки вернутся?

— Примерно через полчаса, — отрезала тётя Джейн, захлопнув за ним дверь и унося коробку в гостиную. Там она с любопытством заглянула в коробку. Это была обычная коробка из цветочного магазина, но большая, и в ней, очевидно, лежали дорогие американские розы на длинных стеблях. К коробке была прикреплена небольшая записка с именем «Марта Фарнум» на конверте.

Миссис Андерсон секунд пять размышляла, должна ли она
прочитать записку. Конечно, она не имела права смотреть, но
пришла к выводу, что её положение временной опекунши Марты требует этого
она тщательно изучала все, что могло пролить свет на человека
который посылал так много цветов ее юной подопечной.

"Внутри, конечно, есть карточка и, возможно, имя", - возразила она с легкостью
софистики. "Это мой долг, чтобы смотреть. Некоторые молодые искры пытается сделать
любовь к Марфе под самым моим носом."

Она нервно разорвал конверт, открыл его и достал карту. Она
прочитала его и в отчаянии всплеснула руками. Открытка была пустой,
если не считать написанных слов: «От вашего неизвестного поклонника».

 «Привет! Цветы! Мне?» — воскликнула Флосси Форсайт, блистая мехами и
большая картинка-шапка, ворвавшись в комнату, как миссис Андерсон
заменили карту. "Пинки, посмотри, какие цветы мне кое-кто прислал", - добавила она.
повернувшись, чтобы позвать мисс Лексингтон с грустными глазами, которая все еще появлялась
подавленная и покинутая, она стояла в дверях.
прогулочный костюм прошлого сезона неровно сидел на ее развитой фигуре и
казался немного тесноватым в определенных местах.

— Полагаю, их прислал Марки, — сказала Пинки, с отвращением падая на диван. — Я бы предпочла, чтобы кто-нибудь однажды вместо цветов подсунул мне бифштекс.

Миссис Андерсон вежливо, но твёрдо выхватила цветы из рук Флосси.


"Для мисс Фарнум," — холодно сказала она, унося коробку к пианино, подальше от
опасности.

"Что за чушь," — воскликнула Флосси. "Я никогда не видела, чтобы девушке дарили столько
цветов."

Пинки вздохнула. — «В этом сезоне у меня не было орхидеи», — грустно сказала она.

 «Не волнуйся, дорогая», — воскликнула Флосси, опускаясь на диван рядом с ней.
 «Подожди, пока начнётся новое шоу, и мы обе станем знаменитостями.  Ты будешь
усыпана цветами».

 «Чтобы усыпать меня цветами, понадобится несколько цветов», — ответила Пинки, оглядывая себя.
полный обхват с сожалением. "Но что меня поражает, так это то, как Марта Фарнум побеждает
с помощью сисек, которые присылают ей цветы. Да ведь у нее нет никакого стиля.
И в припеве она тоже только начинающая.

- Но говорят, что она сделала самый большой хит, когда-либо известный в Казино.
с тех пор как я ушла прошлой весной, - небрежно протянула Флосси.

— Жаль, что ты не осталась, дорогая, — улыбнулась Пинки. — Но, конечно, ты же не была в хоре.

 — Я бы сказала, что нет, — возмущённо воскликнула Флосси. — Я уже два года не была ни в каком хоре. В дальнейшем со мной будут только секстеты, и
ты знаешь, что мне не нужно работать.

— Как продвигается твой судебный процесс? — невинно поинтересовалась Пинки.

"О, адвокаты всё ещё спорят."

"А где вообще этот судебный процесс?"

"О, где-то в Британской Колумбии. Ты бы не узнала название города, даже если бы я тебе сказал. Если я выиграю, то буду сниматься в музыкальной комедии."

— А если ты проиграешь?

[Иллюстрация: «В этом сезоне у меня не было орхидеи».]

"Полагаю, вернусь к секстету, если только мистер Зинсхаймер не сделает меня звездой."

— Где «Перья»? — зевнула Пинки. — Не видела его целую неделю.

— Неважно, где он, — резко ответила Флосси, внезапно повернувшись к ней.
подруга, подозрительно глядя на неё. «В последнее время ты задаёшь слишком много вопросов о мистере
Зинсхаймере. Не будь неблагодарной. Вспомни, что я для тебя сделала».

Пинки чуть не расплакалась от этих несправедливых намёков. «Но, Флосси, — всхлипнула она, — я не хочу Марки. Мысль о том, что я могла бы захотеть увести его у моей дорогой подруги,
не укладывается у меня в голове.

Пока Флосси утешала Пинки и извинялась, миссис Андерсон нервно, но решительно, подкреплённая воспоминаниями о многих подобных случаях, подошла к деликатной теме. «Юные леди, — начала она, — надеюсь, вы не забыли о нашем маленьком счёте».

- Это непременно решится сегодня вечером, - ответила Флосси,
надменно вставая. - Прошу прощения, если доставил вам неудобства, но вы
получите чек после ужина.

"Вы знаете, я совершенно не против, чтобы счета продолжали поступать", - объяснила
Миссис Андерсон с тем вездесущим сомнением, которое всегда присутствует в отношении
"даннинг хулиганов", - но ни одна из вас, юные леди, не пыталась
найди себе место."

- Да я и не пытаюсь, - повторила Пинки. - Мы ходим в офисы менеджеров
каждый день, но эти ужасные животные нас не видят.

"Но посмотри на мисс Фарнум", - сказала тетя Джейн. "Она приехала сюда без
опыта и мгновенно получила ангажемент ".

"Да, в припеве", - усмехнулась Флосси. "Представь, что мы будем петь хором", - он встает.
и восхищенно смотрит на ее округлую фигуру. "Я хочу реплики".

"Но Марта не возражала против припева", - горячо воскликнула миссис Андерсон. «Она
начала с самого низа, и, если я скажу это сама, я горжусь тем, чего она добилась».

«Добилась?» — повторила Флосси. «Полагаю, да, если судить по тому, сколько раз посыльные приносили ей записки, цветы и подарки.
 Готова поспорить, что в этих цветах сейчас спрятана бриллиантовая тиара». Она подошла
к коробке, поднял ее с любопытством, и поднял наверх. "Американский
Красавцы, а?" - добавила она. "Я посчитал количество мальчиков-посыльных, которые
приходили сюда вчера, чтобы повидаться с Мартой, и как ты думаешь, сколько их было?
Семь".

"Я почти уверена, что она отправляет эти вещи самой себе", - надулась Пинки.
злобно.

— «Она не могла, дорогая моя, на восемнадцать долларов в неделю в хоре», —
рассмеялась Флосси. — «Бесполезно говорить, тётя Джейн, — Марта, может, и была немного дикаркой, когда прилетела в Нью-Йорк из лесов Индианы, или Огайо, или откуда-то ещё, но в одном ты должна ей отдать должное
«Надо отдать ей должное: кто-то, должно быть, очень сильно в неё влюблён».




ГЛАВА VII

СТОДОЛЛАРОВАЯ БАНКНОТА


Марта шла домой из театра. Это было после утреннего представления, в начале зимы, в то время года, когда Верхний Бродвей — самая чудесная улица во всём мире. Толпы нарядно одетых женщин и
ухоженных мужчин сновали взад-вперёд; такси и частные лимузины
разъезжали во всех направлениях; звон трамваев и пронзительные
крики разносчиков газет добавляли суматохи, а тысячи
электрических вывесок ярко сверкали в ночи.
полумрак раннего вечера. Витрины магазинов манили прохожих, и Марта с тоской заглядывала во многие из них, но решительно качала головой при одной мысли о том, чтобы что-то купить. Это был
Нью-Йорк. Это была жизнь. Наконец-то она, Марта Фарнам, ничтожная
пылинка из отдалённого провинциального городка, оказалась на Бродвее, стала частью
бродвейской жизни, потому что была второй девушкой с конца в новой
Постановка в казино «Любимица Парижа» уже больше четырёх месяцев
приводила в восторг, очаровывала и увлекала своей притягательностью.

В течение всех этих недель она спокойно и размеренно жила в пансионе миссис
Андерсон. Клейтон встретил её на Центральном вокзале,
когда она приехала в Нью-Йорк, и отвёз её в пансион,
познакомив с миссис Андерсон словами, которые она восприняла с обидой, хотя
в тот момент понимала, что он был вполне прав в своих требованиях.

"Мисс Фарнам будет под вашим присмотром," — объяснил он. «Подразумевается, что она должна во всём поступать так, как вы ей укажете. Она не должна принимать ничьих приглашений на ужин, она должна приходить прямо
домой после каждого представления, и она никуда не должна ходить без вашей
сопровождения.

Однако эти раздражающие ограничения теперь начинали казаться
невыносимыми. Молодость нельзя заковать в слишком тесные оковы,
не порвав их. Так было и с Мартой после четырёх месяцев свободных
отношений за кулисами, где даже самая воспитанная девушка будет
рассказывать о маленьком ужине, на котором она была гостьей накануне. На самом деле, из-за тяжёлой работы на репетициях и необычных часов, которые приходится проводить на сцене, Марта часто мечтала, чтобы она тоже
она могла бы обладать свободой и привилегиями, которыми пользовались другие девушки в «
Любимчике Парижа».

Поэтому, когда она вернулась домой в тот день и рухнула в большое кресло, совершенно измотанная и немного сожалеющая о том, что ей пришлось обедать в несколько мрачном старомодном доме, она не с самым большим удовольствием приготовилась отвечать на обычный допрос благонамеренной, но язвительной тёти Джейн.

"Ты сразу вернулась домой после утреннего приёма?" — спросила та.

"Конечно", - сонно ответила Марта. "Там было так много народу.
И так много выступлений на бис, что я смертельно устала".

"Вы, кажется, намного позже обычного?"

- Ну, тетя Джейн, не задавай так много вопросов. Это Марта такая-то и
Марта такая-то и "Марта, где ты была?«Весь день напролёт, пока мне это не надоело».

 «Это всё для твоего же блага, и ты знаешь, чьи указания я выполняю».

 «Я знаю», — с сожалением надула губы Марта.  «Но тебе не кажется, что он немного не в себе?  Кому может навредить небольшой ужин после представления?  Другие девушки ходят».

- Ваш "неизвестный поклонник" приглашал вас пообедать с ним? - резко спросила
Миссис Андерсон.

- Мой "неизвестный поклонник"? - непонимающе повторила Марта. "Кого ты имеешь в виду?"

"Того, кто прислал тебе эти цветы", - воскликнула тетя Джейн, протягивая коробку.
Марте, которая с удивлением смотрела на великолепные розы.

«Ещё цветы, и от человека, с которым я никогда не разговаривала», — воскликнула Марта,
читая записку.

В этот момент Лиззи открыла дверь из коридора и вошла.

"Если вам угодно, мэм, этот посыльный снова здесь, — сказала она. —
Он хочет видеть саму мисс Фарнам."

«Это мальчик, который принёс цветы», — объяснила тётя Джейн. «У него есть
записка, которую он не отдаст никому, кроме тебя».

 «Как интересно!» — воскликнула Марта. «Впусти его».

Посыльный № 109 злорадно подмигнул миссис Андерсон и почтительно приподнял фуражку перед Мартой, которую, судя по указаниям в записке, он, очевидно, считал важной персоной.
 Марта открыла конверт, и на пол упала банкнота с жёлтой
стороной.  Миссис Андерсон ахнула, Лиззи уставилась на неё, а посыльный вежливо поднял банкноту и вернул Марте.  Это была стодолларовая
банкнота.

- Есть какой-нибудь ответ, леди? - невозмутимо осведомился 109-й.

Марта заколебалась. Она снова посмотрела на конверт, затем перевела взгляд на
листок бумаги, в который была вложена стодолларовая банкнота.

"Нет", - просто сказала она. "Да, подожди секунду".

Мальчик остановился у двери, и Марта прошептала ему на ухо несколько слов.
— Ты понял? — спросила она.

 — Лучше не бывает, — воскликнул 109-й. — Я готов, леди, я готов. — И, весело присвистнув и подмигнув взволнованной тёте Джейн, 109-й с достоинством и непринуждённостью вышел, а за ним последовала удивлённая Лиззи.

[Иллюстрация: «Ещё цветы от мужчины, с которым я никогда не разговаривала».]

"Хорошо," сказала миссис Андерсон, - угрюмо, сидит со скрещенными на груди руками, "я
в ожидании".

"Ждали, что, тетя Джейн?" - спросила Марфа.

- Для объяснения этой необычной сцены. Кто прислал тебе эти деньги.
и что ты собираешься с ними делать?

Марта чуть не рассмеялась над ее серьезностью.

"Я не могу сказать вам прямо сейчас, тетя Джейн", - сказала она.

"Но я должна знать. Когда мистер Клейтон привел вас ко мне, он попросил меня
присматривать за вами, и я намерен это делать.

- И вы это сделали. Ты была такой, какой только могла быть, дорогая и
заботливая, но получилось так, что я стал посмешищем для всей
Компания. Я не смею и шагу ступить из этого дома, но вы должны быть полностью осведомлены.
обо всем, что я делаю, и куда бы я ни пошел.

- Мистер Клейтон желает знать.

- Если мистер Клейтон хочет знать, почему он не придет и не спросит меня? Он
был здесь не больше двух раз за последние четыре месяца. Разве я виноват, что
мне хочется невинного развлечения? Он никогда не думает обо мне, а когда кто-то другой проявляет интерес к моим делам и уделяет мне немного внимания, разве я виновата, что мне это нравится?

«Ты виновата в том, что принимаешь стодолларовые купюры».

"Но я еще не принял их. Я не смог вернуть их"
"до этого..."

"Что? Были и другие?"

"За последние шесть недель посыльный принес мне каждую ноту
Суббота. Каждая буква содержала сто-долларовая купюра".

"Великие небеса!" Тетя Джейн рухнула на диван. — А на письмах не было подписи?

 — Только слова «От вашего неизвестного поклонника». Я не могла вернуть
деньги, потому что не знала его имени — до сих пор. В этом письме, которое я
только что получила, указано его имя.

 — Кто это, дорогая? — доверительно спросила тётя Джейн, подходя ближе.
Со стороны Марты. - Возможно, я его знаю.

- Его зовут... но это не имеет значения. Марта отвернулась и положила
и письмо, и стодолларовую купюру в сумочку.

"Это действительно важно", воскликнула тетя Джейн, возмущение и любопытство борется
за первенство. "Это очень серьезная вещь. Если незнакомый мужчина посылает
молодой девушке сотни долларов, что ж, он, должно быть, без ума от тебя. Он
посылал тебе что-нибудь еще?

"Несколько безделушек - какие-нибудь украшения".

- Он просил тебя выйти за него замуж?

- Что за чушь, - засмеялась Марта. - Он всего лишь пригласил меня на ужин.

- Ты не должна идти, Марта, - решительно сказала тетя Джейн. - Ты же знаешь, мистер
Клейтон не хотел бы, чтобы ты ужинала с другими джентльменами.

- Тогда почему бы мистеру Клейтону самому не пригласить меня на ужин? - горячо воскликнула она.
- У мистера Клейтона есть другие дела. - Она улыбнулась.

- У мистера Клейтона есть и другие.

— Тогда он не должен винить меня, если я поужинаю с кем-нибудь другим.

 — Я не отпущу тебя, Марта.

 — И как же ты меня удержишь? — раздражённо спросила Марта, но не потому, что действительно хотела нарушить своё обещание, данное самопровозглашённому покровителю, а просто чтобы посмотреть, какие шаги он предпримет, если она даст показания.
о нарушении ее условно-досрочного освобождения. "Ты запрешь все двери и будешь держать меня в качестве
заключенной?"

"Неважно, - ответила тетя Джейн. "Этот неизвестный поклонник пришел сюда, чтобы
увидеться с тобой, или ты послала ему сказать, чтобы он встретил тебя на углу улицы?"

"Я послала ему сказать, чтобы он пришел сюда", - возмущенно ответила Марта. "У меня нет
нужно встретиться с ним в другом месте. Мне нечего стыдиться.

[Иллюстрация: «Я НЕ ОТПУЩУ ТЕБЯ, МАРТА».]

"Ну что ж, тогда",- возразила тётя Джейн, направляясь в библиотеку, как она амбициозно назвала
заднюю гостиную. "Я позвоню мистеру Клейтону и скажу, что
умываю руки. Если он хочет присмотреть за тобой, он будет
сделать это сам после того, как в эту ночь. Я пришлю за ним сразу".

- Вы пошлете за ним? - радостно воскликнула Марта.

- Я позвоню ему, чтобы он приехал так быстро, как только сможет приехать такси, - заявила
Миссис Андерсон. "Я думаю, это приведет тебя в чувство".

— Надеюсь, что так, — тихо пробормотала Марта, зарывшись лицом в
ароматные цветы. И про себя добавила: «Интересно, придёт ли он?»

 — Проходите, мистер Зинсхаймер, — раздался пронзительный голос Пинки
 Лексингтон в прихожей. — Я видела, как вы перешли через дорогу и
— поспешила она продолжить, ведя его в гостиную.
"Флосси только что вышла, но, может быть, если вы подождёте, она скоро вернётся.

"Что ж, я не против, — заявил Маркус Зинсхаймер, снимая своё
огромное меховое пальто и с любопытством глядя на Марту, которая
возилась со своими цветами у пианино. - Кто это? - тихо спросил он.

- Это Марта Фарнум, - прошептала Пинки. "Она в казино и все такое"
надменная, но я собираюсь подружиться с ней.

"Как будто две хористки могут быть подругами", - перебил всезнающий.
"Марки".

— Я не хористка, — поправила Пинки. — И в любом случае, у неё есть очень богатый поклонник, который может сделать её звездой, и если он это сделает, я бы хотела быть в её труппе. Понимаете?

 — Ого! Вот это размах, да? — рассмеялся «Марси». — Может, ты и права. «Тонна
денег, унция здравого смысла, хорошенькая девушка и влюблённый ангел
сделали из многих звёзд на театральном небосклоне».

«И пока это продолжается, я тоже могу поучаствовать, — мудро
добавила Пинки. — Видит Бог, мне нужны деньги».

«Марки» внимательно посмотрел на Пинки.

— Почему тебе всегда так тяжело, Пинки? — спросил он. — Тебе следовало бы
чтобы иметь возможность заключить выгодную помолвку, но, по-моему, в том, как вы одеваетесь, нет особого стиля. Мне нравится стиль — настоящий яркий стиль — много цвета и рыжего.

 — Простите, что я такая бедная, — жалобно всхлипнула Пинки. — Но я ничего не могу с этим поделать, мистер Зинсхаймер. Вы знаете, что компания застряла, и с тех пор я ничего не
делала. Очень любезно с вашей стороны, мистер
Зинсхаймер. Вы не против, если я буду называть вас «Пёрышко»? Так я
всегда называю вас перед Флосси.

— Что ж, если вы будете называть меня «Пёрышко», я не буду называть вас «на вы», — ответил
— Марки, — он натужно рассмеялся над собственной шуткой. — Но теперь я скажу тебе, что мы будем делать. Флосси ушла и ничего не узнает, так что давай
мы с тобой сядем в такси и съездим в несколько магазинов. Мы успеем до шести, и я куплю тебе много модных вещей.
Э, что?

"Э, что?" - почти прокричала Пинки. "Ты серьезно?"

"Я серьезно?" настаивал "Марки". "Конечно. Меня ждет такси
снаружи. Ты придешь?

Пинки величественно поднялась, соответствуя случаю. Она вытерла глаза и с тревогой посмотрела на часы в гостиной, боясь, что уже пора
Чтобы Флосси вернулась, прежде чем она успела сесть в такси, она схватила свое
пальто, даже не дожидаясь, пока достанут шляпу, схватила "Марки" за руку и
потащила его в прихожую.

"Смогу ли я?" - повторила она. "Смотри на меня, малыш".

[Иллюстрация: "Прости, я ТАКАЯ БЕДНАЯ", - ВСХЛИПНУЛА ПИНКИ.]




Глава VIII

Сэнфорд Гордон возвращается


Шикарный лимузин пронесся по Бродвею, свернул за угол и остановился у дверей пансиона миссис Андерсон. Из него вышел высокий, темноволосый, симпатичный парень, чья прямая фигура была полностью скрыта под пальто с меховым воротником, и быстро поднялся по ступенькам. Лиззи
открыл дверь и отшатнулся от неожиданности, когда незнакомец спокойно
шагнул внутрь, закрыл дверь, сунул ее в купюру, и говорит
тихо:

"Возьми эту карточку, чтобы пропустить Фарнум. Она ждет меня.

- Да, сэр, - запинаясь, ответила Лиззи. - Вы подождете в гостиной, сэр?

"Так это здесь она живет?" размышлял посетитель, качая головой.
он оглядел опрятную, но бедно обставленную комнату, с ее запасом
театральных фотографий и большой фотографией Арнольда Лоуренса, играющего главную
роль, на пианино. - Я скоро вытащу ее из этой жалкой дыры.

Марта Фарнам вошла так легко, что он не услышал её шагов, пока она не коснулась его руки и не протянула её в знак приветствия. «Мистер Гордон!»

 «Я получил ваше сообщение», — воскликнул Сэнфорд, быстро повернувшись и сжимая её руку с таким жаром, что Марта невольно попыталась её отдёрнуть. «Я рад, что вы меня помните».

 «Я запомнила имя», — объяснила Марта. «О вас так много говорят, что неудивительно, что маленькая деревенская девушка помнит, как впервые встретила столь знаменитую персону. Но когда вы прислали мне
— Сегодня вечером я впервые понял, что это ты присылал мне столько подарков.

 — Всего несколько мелочей…

 — И поэтому я хотел тебя увидеть.

 — Это было очень мило с твоей стороны, — ответил Гордон, когда они сели на диван. — Я
хотел увидеть тебя все эти недели, но почему-то не знал, с чего начать. Наконец-то сегодня вечером я решил написать вам небольшое послание и
посмотреть, помните ли вы меня.

Марта откровенно повернулась к нему.

"Я хочу знать, что означают ваши замечательные подарки," — сказала она с
наивной непосредственностью.

Гордон слегка рассмеялся, словно отмахиваясь от этой темы.

— Чепуха, — заявил он. — Они не такие уж и замечательные. Несколько подарков и немного карманных денег, которые, как я думал, могут пригодиться девушке с небольшим доходом.

 — Такие подарки были бы оценены некоторыми девушками, — ответила Марта, протягивая ему маленький пакетик, который держала в руке, — но я не имею права их брать.

— Значит, ты ничего не потратила? — удивлённо воскликнул Гордон,
глядя на пачку купюр с жёлтыми корешками и полдюжины безделушек,
которые она ему вернула.

"Ни доллара. Я бы вернула их раньше, но не знала, кто
этот таинственный даритель.

«Пожалуйста, оставьте себе деньги, мисс Фарнум, и другие вещи. Они ничего для меня не значат, и подумайте о том, сколько удовольствия и радости они могут вам принести».

 «Я не имею права принимать от вас ничего».

 «Тогда возьмите деньги для кого-нибудь другого. Должно быть, есть какая-нибудь благотворительная организация для животных, какая-нибудь заслуживающая внимания девушка из хора, у которой больная мать, какой-нибудь фонд, в который вы хотите внести свой вклад». Пожалуйста, не проси меня вернуть то, что я так
щедро отдала.

«Нет, я не могу это взять», — твёрдо ответила Марта.

Гордон нервно покрутил усы и с любопытством посмотрел на неё.
Это был действительно случай, с которым привередливый Сэнфорд никогда раньше не сталкивался. Хористка, отказывающаяся от денег и подарков?
 Беспрецедентно! Как бы его подняли на смех в клубе, если бы он рассказал эту историю. Он — самый известный повеса Бродвея, желанный гость на каждом богемном сборище, который называл актёров и менеджеров по именам и был самым желанным и востребованным членом этого странного общества ночных гуляк, которые считали закат солнца началом нового дня, — он, Сэнфорд Гордон,
практически отвергнута безвестной хористкой, которую он удостоил своим вниманием? Это было невероятно.

"Вы серьёзно?" — спросил он.

"Конечно," — ответила Марта, вставая. "Я не могу быть обязанной вам или кому-либо ещё, особенно в денежных вопросах."

"Послушайте, мисс Фарнум," — воскликнул Гордон, подходя к ней. «Моё поведение может показаться вам странным. Назовите это прихотью, если хотите. Но с тех пор, как я увидел вас в тот первый вечер в казино, я хотел подружиться с вами. Мы можем быть друзьями?»

«Друзьями? Конечно, можем», — искренне ответила Марта.

«Ты хочешь добиться успеха в своей профессии. Позволь мне помочь тебе».

 «Что ты можешь сделать?»

 «Во-первых, я хорошо знаю менеджера. Виктор Уэлдон собирается поставить несколько новых спектаклей в этом сезоне, и если я попрошу его дать тебе роль, он, скорее всего, согласится».

 «Но я хочу добиться успеха своими силами», — настаивала Марта. «Если я хочу добиться успеха, я должен его заслужить. Мне было бы стыдно и унизительно, если бы я добился помолвки с помощью влияния, а потом потерпел неудачу».

 «Но зачем отказываться от влияния? — возразил Гордон. — Оно даёт тебе возможность, а это то, что нужно каждому. Многие умные
Актёр и актриса сегодня прогуливаются по Бродвею без ангажемента,
просто потому, что у них нет возможности. Теперь, если Уэлдон предложит вам роль в своей новой постановке в театре «Глобус», вы ведь не откажетесь, не так ли?

 «Нет, я бы не стала этого делать», — задумалась Марта. «Но как вы думаете, я могла бы сыграть небольшую роль?»

«Конечно, ты можешь, и в любом случае никогда не сдавайся без боя. Уэлдон
мог бы дажедля тебя главную роль, если эта роль тебе подходит.

- Главную роль? - ахнула Марта. - Невозможно!

- Вовсе нет, - продолжал Гордон. "Я знаю, что в своей новой
продукция ведущей роли-это просто маленькая страна
девушка-просто то, инженю вы были, когда я впервые встретил тебя на французский
Лизать. Песни очень простые. На самом деле, это небольшая пьеса с песнями, а не
масштабная музыкальная постановка. Ваша простота и естественность
позволят вам прекрасно сыграть эту роль.

— Звучит как мечта, — удивлённо воскликнула Марта. — Вы уверены, мистер
— Уэлдон когда-нибудь даст мне попробовать себя в этой роли?

Гордон подошёл к ней вплотную. — Если я попрошу, — сказал он внушительно и с какой-то странной интонацией, которую Марта не поняла. — Если я попрошу, дело будет сделано. Пойдём со мной ужинать, и мы всё обсудим.

Сердце Марты упало. — Я бы очень хотела, — устало сказала она, — но я никогда раньше не ходила на ужин, и тётя Джейн будет в ярости, если я пойду.

— Ты не обязана перед своей тётей Джейн, как ты её называешь, не так ли?

— Нет, но...

— Больше никого нет, да?

— Да-нет-то есть...

— Я думал, ты здесь одна?

"Я одна", - ответила Марта с внезапной вспышкой бунта
против условий, которыми она себя окружила. "Я
ни перед кем не несу ответственности и могу поступать так, как мне заблагорассудится. И все же... - она заколебалась.
- Я не думаю, что мне лучше идти.

- У меня машина снаружи. Зайди в "Ректорс" и перекуси. Потом я отвезу тебя в театр.

«О, я бы с удовольствием», — воскликнула Марта. «Интересно, осмелюсь ли я».

«Конечно. Пойдём».

«Но я не могу пойти в этом платье», — воскликнула Марта. «Мне нужно переодеться.
У меня есть маленькое вечернее платье, которое я надевала на танцы в
Индиана. О, я уверена, что ничего страшного не случится, и даже если тётя Джейн рассердится, к завтрашнему дню всё уляжется.

— Конечно. Когда ты будешь готова?

— Через двадцать минут.

— Я поеду в клуб и вернусь за тобой. Я бы подождал здесь, но в этих гостиных так многолюдно. И это напомнило мне, что вам лучше переехать в какое-нибудь другое место, где вы сможете жить с комфортом и в приличных условиях.

«Я уверена, что здесь очень мило, и это всё, что я могу себе позволить», — ответила Марта,
проявив некоторую решительность.

«О, вы сможете позволить себе жильё получше, когда завтра вас наймёт Уэлдон», —
— ответил Гордон. — «Конечно, твоя зарплата будет больше. Поторопись и переоденься. Я буду ждать тебя в машине, когда вернусь».

Три минуты спустя Марта всё ещё стояла в одиночестве в пустой гостиной. На её лице было написано нерешительность. Гордон ушёл, но она всё равно не двигалась в сторону своей комнаты, чтобы переодеться. Наружная дверь хлопнула, и Флосси Форсайт вошла под привычное
сопровождение дребезжащих шаталей.

"Привет, Марта," воскликнула Флосси. "Это не тот ли Сэнфорд Гордон, который только что приехал?"
— Его лимузин перед домом? Тоже приехал отсюда. Я видела его, как только свернула за угол.

— Правда? — холодно ответила Марта, направляясь к двери. — Полагаю, вы знаете его лучше, чем я, — добавила она, выходя из комнаты.



— Хм, — пробормотала Флосси. — Заносчивая актриса.

— Где Пинки? — спросила миссис Андерсон, входя, чтобы зажечь газ.
"Она ещё не вернулась?"

— Пинки ушла? — спросила Флосси, жуя карамельку.

"Да. Она уехала на такси с каким-то мужчиной полчаса назад. Я
думала, он твой друг.

"Пинки укатил в такси с мужчиной?" Флосси довольно завизжал
изумление. "Чудеса никогда не прекратятся?"

"Я не могла разглядеть, кто это был", - объяснила тетя Джейн, когда звонок в дверь
возвестил об очередном посетителе. "Но я знаю, что это был мужчина".

"Вы когда-нибудь слышали что-нибудь подобное?" Флосси удивленно покачала головой.
«Кажется, я попадаю в двусмысленное положение».

«Ну, если это не мистер Лоуренс», — воскликнула миссис Андерсон в коридоре,
впуская в дом представительного мужчину с вьющимися тёмными волосами, гладко выбритым лицом, элегантной осанкой и задумчивым взглядом.
его сверкающие темные глаза. "Я так рад снова приветствовать вас дома - потому что вы
знаете, мне нравится чувствовать, что все мои гости, в конце концов, члены
маленькой счастливой семьи".

- И я рад вернуться в ваш гостеприимный дом, - ответил Лоуренс.
- Что это я вижу? Моя фотография? - добавил он, сияя от восторга.
восхищенно глядя на большую фотографию, стоявшую на пианино.

«Если мы не можем быть с вами, мистер Лоуренс, — с чувством заявила миссис Андерсон, —
нам приятно, что ваша фотография всегда перед нами».

«Добрая леди по-прежнему предана мне, — подумал Лоуренс. —
Вслух: «Ах, это действительно дом для нас, актёров, моя дорогая миссис
 Андерсон, настоящий дом».

[Иллюстрация: «И я рад, что вернулся в ваш гостеприимный дом».]

"Это ещё один член нашей семьи, — объяснила тётя Джейн. — Мисс
 Флосси Форсайт, мистер Лоуренс».

"Здравствуйте". Лоуренс коротко поблагодарил за представление.

"Я однажды видела вас в Гарлеме", - с восхищением ответила Флосси. "Я сразу узнала
вас по фотографии".

"В самом деле? Я верю, что мои возможности несколько знакомых широкой
общественности".

"Ой, я по профессии тоже", - добавила Флосси, гордо.

- В самом деле? Припев?

— Что ж, идея…

— Что касается меня, то я не из тех, кто считает хор законной частью актёрской профессии. Это нечто выходящее за строгие рамки нашего искусства, как художник-декоратор, реквизитор, музыкант. Актёр — это нечто отдельное.

Флосси рухнула на диван, когда он вышел в коридор вместе с миссис
 Андерсон. — Ну, разве это не вызовет у тебя тонзиллит! — воскликнула она.

 Дверь из коридора внезапно распахнулась, как будто Геркулес отмахнулся от неё, как от мухи, и Пинки Лексингтон ворвалась в комнату.
Комната была похожа на радугу. Вместо старого, потрёпанного дорожного
костюма на ней было элегантное новое платье из фиолетового бархата. Шляпа с
великолепным фиолетовым пером почти скрывала её лицо, а на плечах висел
изысканный меховой наряд. Позади этого великолепного создания стоял
«Марки» Зинсхаймер, немного нервничавший и смущавшийся из-за того, что
вокруг было так много людей.

— Привет всем, — воскликнула Пинки. — Как вам моя экипировка?

 — Пинки! — в ужасе закричала Флосси. — Это правда ты?

 — Ради всего святого! — заявила миссис Андерсон, входя вслед за ней и
всплеснув руками в немом восхищении.

"Потрясающе, ей-богу!" Даже Арнольд Лоуренс был тронут до глубины души
восхищение.

"Хотела бы я посмотреть на менеджера, который откажет мне в приеме, когда я притащу
эти наряды к нему в офис", - воскликнула Пинки, гордо делая пируэты, чтобы продемонстрировать
наряд со всех сторон.

- Ты выглядишь как наличные деньги, моя дорогая, - ахнула Флосси. — Но где, чёрт возьми, ты взяла эту ерунду?

 — Неважно, — ответила Пинки, явно смутившись.

 — Миссис Андерсон сказала, что ты ездила на такси с мужчиной, — удивлённо сказала
 Флосси.  Затем, впервые взглянув на
Зинсхаймер, который пытался прокрасться к двери и незаметно сбежать,
она вскочила на ноги, указала пальцем на съёжившегося «Марки» и
закричала: «С ним?»

«Не твоё дело», — огрызнулся Пинки.

"Марки, ты был с Пинки? — закричала Флосси. — Ответь мне.

- Это тот самый человек. Конечно, - заявила миссис Андерсон.

- Ну и что из этого? - пробормотал Марки. "Я только что сводила Пинки в несколько магазинов
и вот ты здесь".

"Ах ты, кошечка!" - воскликнула Флосси, топнув ножкой и сжав кулаки.
"Ты лицемер!"

— Послушайте, я думала, что вы, девочки, подруги, — начала Зинсхаймер. — Поцелуйтесь и помиритесь, девочки.

 — Я не буду никого обзывать, — ответила Пинки с видом мученицы. — Она меня оскорбила, но я прощу её, если она извинится.
 Марки, скажи ей, чтобы она извинилась.

— Никогда! — закричала Флосси, так резко развернувшись, что
грохочущие шатлены взмыли вверх под углом в сорок пять градусов. — Я
никогда больше не заговорю с ней, да и с тобой тоже, Марки Зинсхаймер. Я
порвала с вами обоими. За всю мою сценическую карьеру это
самый лучший момент.
разочарование. О, какое унижение! Быть оттесненным толстой блондинкой!

Марки Циншаймер направился к двери.

"Это, - заявил он, - то место, где Марки Циншаймер уходит с улыбкой".




ГЛАВА IX

ЛЮБОВЬ И АМБИЦИИ


«И я ничего не могу с ней поделать», — заключила тётя Джейн, рассказывая о недостатках Марты, в то время как Клейтон с интересом слушал историю о последнем приключении своей подопечной. «Она упрямая и ненадёжная, и хотя я люблю её как родную дочь, думаю, вам пора серьёзно с ней поговорить. Когда хористка начинает
чтобы получать стодолларовые купюры и бриллианты, она не может оставаться в моём доме,
пока я не узнаю, кто их присылает и почему. Вот и всё. Поэтому я
позвонила тебе, чтобы ты приехал прямо сейчас.

 — Я рад, что ты позвонила мне, тётя Джейн, — сказал Клейтон. — Из-за
тебя я пропустил очень важное деловое мероприятие за ужином, но из твоего
сообщения я понял, что случилось что-то важное. Я думаю, Марта расскажет нам об этом. В конце концов, восхищаться Мартой — не преступление. Я и сам восхищаюсь ею. Она так изменилась. Когда я впервые привёз её сюда, я и представить себе не мог, что несколько месяцев в Нью-Йорке приведут к такому результату
при таком стремительном развитии событий.

«Да, всё произошло очень быстро, мистер Клейтон. Я скажу ей, что вы здесь».

Клейтон ждал прихода Марты со смешанным чувством удовольствия и сожаления:
удовольствия от встречи с ней, потому что она искренне нравилась ему и вызывала восхищение;
сожаления, потому что он боялся, что она начинает уставать от добровольно наложенных на себя ограничений. В таком случае, конечно, их договорённость подошла бы к концу, потому что, хотя их соглашение не предусматривало никаких инцидентов, которые могли бы привести к разрыву их контракта, было очевидно, что Марта не могла ожидать, что он будет игнорировать
спокойно нарушая его. Его собственное самоуважение делало это невозможным. Ему
пришлось бы протестовать, а протестуя, он, возможно, полностью утратил бы
всякое влияние на неё.

  Прошедшие с тех пор, как он впервые согласился финансировать
театральное предприятие Марты, месяцы были полны тревог.
Снова и снова он решал навестить её, поговорить с ней, узнать, как у неё идут дела, но каждый раз боялся, что проявит слишком личный интерес к этим расспросам. Таково было их соглашение: «Долой любовь, да здравствуют амбиции». Он предупреждал её об этом
своенравное влияние любви в то время, когда ему и в голову не приходило, что он может сам испытывать к ней чувства. «Полагаю, — говорил он себе раз десять, — она влюбится в какого-нибудь актёра и выйдет за него замуж, даже не потрудившись сообщить мне об этом». Эта мысль впервые пробудила в нём мысль о том, что он может сильно пожалеть о такой неосторожности с её стороны. Затем возникло страстное желание увидеть её, дать ей совет и
защитить от опасностей, связанных с её профессией. Но он отмёл это как уловку, придуманную им самим, чтобы увидеться с ней.

"Нет", - заключил он. "Я буду придерживаться своей сделки. Я провожу
эксперимент по развитию характера, и я не позволю своим личным
чувствам повлиять на мои суждения как делового человека. Я согласился помогать ей
до тех пор, пока она не сможет самостоятельно обеспечивать себя или не признает, что она неудачница.
Пока она выполняет свою часть контракта, я буду выполнять свою ".

Другой, более веской причиной, по которой он избегал всех мест, где мог бы с ней встретиться, и особенно пансиона миссис
Андерсон, был страх, что она может посчитать его
свет благодетеля, перед которым она была в долгу. Это раздражало
его - думать, что она могла быть внешне радушной, в то время как втайне скучала.
Ибо Клейтон был достаточно скромен, чтобы поверить, что его непритязательный вид и
сдержанные манеры не покажутся привлекательными для пылкой девушки, которая на столько
лет моложе его.

- Какой сюрприз! - воскликнула Марта, внезапно входя в гостиную. Она была
одета для улицы. На самом деле, если бы Клейтон пришёл на несколько минут позже,
он бы вообще её не застал, потому что тётя Джейн объявила о его визите
как раз вовремя.

— Привет, — сказал Клейтон, сердечно приветствуя её. — Что у вас с тётей Джейн за проблемы?

 — Проблемы? — повторила Марта. — Никаких проблем.

 — Тогда что она имела в виду, когда сказала по телефону, что ты становишься слишком дикой для неё?

 — Она посмела так сказать? — возмущённо воскликнула Марта. — О, и поэтому она
позвонила вам, чтобы вы приехали и… и приручили меня, я полагаю?

— Не совсем так, — ответил Клейтон, улыбаясь. — Она действительно
позвонила мне, но только в соответствии с моими указаниями. Я всегда считал, что, поскольку я отвечаю за ваше пребывание в Нью-Йорке, это мой долг —
присмотрю за тобой. Но это только часть нашего соглашения, знаешь ли. Я должен был
предоставить тебе все необходимые деньги, строго контролируя каждую
копейку, а ты взамен должна была прислушиваться к моим советам, а когда
станешь знаменитой — вернуть долг.

 — Когда я стану знаменитой? — задумалась Марта, опускаясь на диван. — Интересно, стану ли я когда-нибудь знаменитой?

 — Конечно, — ободряюще воскликнул Клейтон. — И я хочу помочь тебе всем, чем
только смогу.

Марта умоляюще посмотрела на него большими глазами.

"Тогда почему ты не приходишь ко мне почаще? — тихо спросила она.

"Это не было частью соглашения, — улыбнулся Клейтон.  — И я едва ли думал, что
— У вас найдётся время для простого человека?

 — После всего, что вы для меня сделали, было бы странно, если бы я не уделила вам время, — ответила Марта. Клейтон неловко поёрзал, пока она говорила.

  — Звучит как «спасибо, сэр», — сказал он.

— И мне иногда приходится прерывать работу, чтобы поесть, — добавила Марта,
злорадно глядя на него, словно пытаясь передать тонкий намёк. — И я ненавижу есть _в одиночестве_. Я ненавижу ужинать у тёти Джейн
_всё_ время. Я так много раз хотела сходить куда-нибудь поужинать с тех пор, как
приехала в Нью-Йорк, но до сегодняшнего дня меня никто не приглашал.

«Хм! Это из-за этого вы поссорились с тётей Джейн?»

«Ей не понравилась эта идея».

«Какой-нибудь поклонник-мужчина, конечно?»

«Да, это он», — вызывающе ответила Марта.

«Кто он?»

Когда она отвернулась, не ответив, Клейтон добавил: «Марта, кто он?»

- Тот, которого вы сами мне представили, - коротко ответила она.

- Я? - Он на мгновение задумался, удивленный. - Не Сэнфорд Гордон? сказал он.
наконец, и только усилием воли подавив слабое "Черт".

"Да", - заявила Марта. "Я собираюсь с ним поужинать".

- Только не с моего согласия, - решительно заявил Клейтон.

"А почему бы и нет, пожалуйста?"

— По многим причинам, — сказал он, садясь рядом с ней. — Откровенно говоря, как давно это началось?

 — Около трёх месяцев, если вам так интересно, — ответила Марта, слегка ощетинившись от его допроса.



 — Вы часто его видели?

 — Сегодня впервые.

 — Он вам писал?

— Да.

 — Полагаю, он присылал вам подарки?

 — Несколько ювелирных изделий. Каждую неделю он присылал мне конверт. Внутри, на чистом листе бумаги, была стодолларовая купюра. До сегодняшнего дня я не знала, кто их присылал.

 — Что вы сделали с этими вещами?

 — Я вернула их ему в этой комнате полчаса назад. Я сказал
Я ничего не могла от него принять, но в конце концов согласилась поужинать с ним сегодня вечером. Он, наверное, сейчас ждёт меня у входа в своей машине.

Клейтон нервно поднялся на ноги и зашагал по комнате.

"Что ещё он сказал?" — спросил он.

"Он был очень мил и вежлив. Он предложил поговорить с мистером Уэлдоном,
менеджером, и получить для меня новую роль — возможно, главную — в его новой
постановке.

«Так вот в чём его маленькая игра, да?» — сказал Клейтон, ещё больше раздражаясь.
"Деньги и драгоценности возвращены, следующая взятка — помолвка. Откуда вы знаете, что сможете сыграть эту роль?»

"Я могла бы добиться успеха", - надулась Марта. "И даже звезда, которая пытается и терпит неудачу,
никогда не сможет забыть, что она была звездой - однажды".

"И значит, твой успех значит для тебя больше, чем все остальное, что может предложить жизнь
?"

Глаза Марты все еще горели светом ее амбиций. "Да", - сказала она
.

— Если вам угодно, мисс, — прервала её вошедшая в этот момент Лиззи, — мистер
Гордон снаружи, в своей машине, и хочет знать, скоро ли вы будете готовы.

— Скажите ему… — начала Марта. Затем она заколебалась, с сомнением глядя на
Клейтона, который подошёл к ней, словно ожидая её решения по важному вопросу.

"Марта, - спросил он, - вы все еще намерены держать этот ужин
взаимодействие с Гордоном?"

"Почему нет?" Марфа, казалось, у меня острое наслаждение пробудить его
неудовольствие. - В этом нет ничего дурного, и мистер Гордон был очень добр
ко мне.

- Так же, как он был добр к другим - до вас, - сказал Клейтон с горечью,
почти свирепо.

"Что ты имеешь в виду?"

"Неважно. Если я не смогу убедить тебя, не подставляя его, я позволю
тебе уйти. Я только прошу вас доверять мне и верить, что я делаю все возможное ...
для вас. Клейтон с сомнением помолчал. - Если вы не хотите ужинать
— одна, — внезапно добавил он, словно опомнившись, — и я тоже. Марта, пойдём со мной.

 — Но я обещала мистеру Гордону. Он ждёт.

 — Но помни, у тебя со мной контракт.

 — Да, — ответила Марта почти сердито. — С другом. Не с тюремщиком.
  Спокойной ночи.

Марта направилась к двери, но Клейтон поднял руку, и она остановилась.
он преградил ей путь в нерешительности.

- Ну? - с вызовом спросила она.

"Ты можешь выбирать между ним и мной", - горячо заявил Клейтон. "Но
ты должен выбрать. Если ты пойдешь с ним, нарушив свой контракт, я умываю
свои руки от всего этого бизнеса. Теперь выбирай."

Марта прямо встретила его взгляд, наполовину сердитый, наполовину презрительный. Затем
она повернулась к ожидающей горничной.

"Лиззи," — сказала она ясно и отчётливо, — "попроси мистера Гордона..." Но даже
когда она заговорила, её голос дрогнул, она посмотрела на Клейтона и добавила,
опустив глаза, почти неслышно: "...извинить меня."

Клейтон нетерпеливо взял её за руку, и она снова посмотрела ему в лицо.

"Ты грубиян," — сказала она, но рассмеялась, когда произнесла это.




Глава X

Подземные провода


На табличке у двери номера 1239 в здании театра «Никербокер»
простыми чёрными буквами было написано:

 ВИКТОР УЭЛДОН

 Театральный менеджер

 Номер 1239 на самом деле представлял собой две небольшие комнаты, внешний и внутренний кабинеты. Внешний кабинет с видом на оживлённый Бродвей, где бурлила и кипела спешащая толпа далеко внизу, был разделён на две части перилами. С одной стороны две длинные скамьи служили местом отдыха для уставших актёров в поисках работы. Время от времени один, два или даже три
актёра, возможно, хористки, возможно, актёры, возможно, характерные
персонажи, робко входили, оглядывали кабинет, словно ожидая
Императорский Юпитер должен был обрушить на них громы и молнии за их дерзость, с которой они
вторглись в священные пределы, а затем с трепетом спросить рыжеволосую стенографистку по другую сторону перегородки:

"Мистер Уэлдон кого-нибудь принимает?"

И рыжеволосая стенографистка, неизменно не отрываясь от своей машинки, отвечала:

"Сегодня никого нет."

Иногда этот порядок немного менялся, если мистер Уэлдон по каким-то своим причинам хотел, чтобы его кабинет выглядел как оживлённая лавка.
Тогда стенографистка говорила:

"Мистер Уэлдон сейчас очень занят, но если вы хотите подождать, возможно, вы сможете его увидеть."

Это приглашение, сделанное левой рукой и содержащее лишь слабую надежду на то, что великий менеджер, возможно, наймёт кого-нибудь на какую-нибудь работу, неизменно принималось с жадностью, потому что актёры, выполняющие эту печальную ежедневную рутину, известную как «обход», к своему огорчению знали, что приглашений даже просто сесть и подождать было очень мало. Лозунг «Позвоните завтра» был более распространённым предлогом для того, чтобы избавиться от соискателей. В такой перенасыщенной профессиями сфере, как театральное искусство,
на каждую возможную должность претендуют по тридцать человек, но всё же
Те, кто не преуспел, продолжают «обходить кабинеты» в надежде, что рано или поздно их пригласят.

Личные причины, по которым мистер Уэлдон хотел, чтобы его приёмная была заполнена в определённое время, возможно, были связаны с тем, что в эти моменты приходили по делам хорошо одетые, преуспевающие мужчины, которых сразу же пропускали во внутренний кабинет. Затем стенографистка, получив сигнал, вскользь заметит что-то вроде: «Спонсор нового шоу», после чего профессионалы насторожатся в предвкушении «чего-то интересного». Конечно, и наоборот,
таинственные «спонсоры» были впечатлены декорациями в приёмной, где актёры искали работу у великого мистера Уэлдона.

Вопреки распространённому мнению, основанному в основном на комиксах,
театральные спонсоры, или «ангелы», встречаются сравнительно редко.  Поэтому Виктор
Уэлдон действовал по-своему с тех пор, как миссис Дейнтон внезапно закрыла свою
Американский тур из-за болезни её померанского шпица был
крайне неопределённым. Он планировал различные постановки за свой счёт и безуспешно пытался заинтересовать некоторых
финансовые магнаты с Уолл-стрит в достоинствах двух или трёх пьес, которые он прочитал. Одна из них, в частности, простая маленькая комедия о крестьянской жизни в Германии с двумя или тремя песнями, произвела на него большое впечатление. Она была написана в Вене, искусно переведена и адаптирована, но сохранила венскую атмосферу и персонажей. В главной роли
«Деревенской девушки» была крестьянка, которая влюбилась в принца, когда тот охотился, переодевшись простым лесничим. Позже она встретила его на балу и узнала в нём
Отказавшись от своей любви к нему из-за его ранга и титула, она в конце концов убедила старого императора смягчиться и дать согласие на их брак.

"Хороший сюжет," пробормотал Уэлдон, прочитав его в своём кабинете.
"Подобные старые истории всегда нравятся публике. Это сюжет, который должен быть успешным, потому что он никогда не терпел неудачу. Я могу поставить эту пьесу и заработать кучу денег, если только найду спонсора. Интересно, не мог бы я привлечь к этому Гордона?

Это объясняет, почему Сэнфорд Гордон уже слышал об этой пьесе в
В тот раз он возобновил знакомство с Мартой, и это объясняет тот факт, что три дня спустя он закрылся с Уэлдоном в кабинете номер 1239 в здании театра «Никербокер».

"Это будет стоить около двадцати тысяч, прежде чем мы поднимем занавес," — объяснил Уэлдон, ловко подсчитывая что-то с помощью карандаша и блокнота.  "На постановку уйдёт около семи тысяч, включая костюмы и униформу. В этом сезоне всё по-венски,
поэтому мы должны создать правильную атмосферу. Реклама и полиграфия
Может потребоваться ещё две-три тысячи, и тогда нам, вероятно, придётся
гарантировать как минимум двадцать пять сотен в выбранном нами театре. Я бы
хотел выбрать такой престижный театр, как «Глобус», где у них есть
билетеры в английской военной форме, и светские люди всегда ходят туда, потому что
кто-то им сказал, что это самый престижный театр Нью-Йорка.
 Но, возможно, придётся потратить немного больше денег, чтобы попасть в «Глобус».

«Во что бы то ни стало получи «Глобус», — сказал Гордон. «Несколько тысяч больше или меньше ничего не значат, если фильм станет хитом, а если нет, то, думаю, я переживу и это».

Виктор Уэлдон взволнованно вскочил на ноги. «Приручить» его оказалось проще, чем он ожидал, потому что Сэнфорд Гордон, несмотря на свою склонность растрачивать богатство в определённых направлениях, принадлежал к категории «мудрых людей». Никто никогда не тратил почтовую бумагу на то, чтобы отправлять ему каталоги с товарами, и Уэлдон очень сомневался, что сможет привлечь Гордона в качестве спонсора, хотя, конечно, у него была неограниченная возможность завоевать его доверие, выступая в роли миссис
Управляющий Дейнтона.

«Это шанс, который выпадает раз в жизни», — подумал Уэлдон, сжимая кулаки.
Гордон протянул руку, чтобы скрепить сделку.

"Мой адвокат подготовит необходимые юридические документы, — объяснил
Гордон. — Деньги будут внесены на счёт в Коммерческой трастовой компании
завтра утром. Вы будете распоряжаться этой продукцией так, как будто она
ваша собственная, — за одним исключением, мой дорогой Уэлдон."

"Что это?" — с опаской спросил Уэлдон.

— Вы пригласите на главную роль молодую леди, которую я укажу...

— А, теперь я понимаю, — начал Уэлдон, улыбаясь.

— которая даже не подозревает, что я являюсь спонсором
это шоу. На самом деле никто не должен знать, что я предоставляю деньги.
 Более того, в любой момент, когда я сочту нужным, — если, например, юная леди, по моему мнению, не сможет удовлетворительно сыграть свою роль, — я оставляю за собой право немедленно остановить всю постановку, просто оплатив необходимые счета. Вы понимаете?

 — Но вы же не закроете шоу, если оно станет хитом, не так ли? — спросил я.
Уэлдон.

"Я вряд ли вообще закрою шоу, — рассмеялся он. — Но у меня есть свои причины, по которым я оставляю за собой это право. В остальном, однако, вы — менеджер, владелец, продюсер и директор. Делайте, что вам угодно, моя дорогая
— Уэлдон, но вспомни условия нашего соглашения.

— Я вряд ли их забуду, — с энтузиазмом воскликнул Уэлдон. — Но, —
нервно добавил он, — сможет ли юная леди, которую вы хотите, чтобы я
привёл, сыграть эту роль?

— Я не знаю и мне всё равно, — ответил Гордон. — Дело в том, что она собирается сыграть эту роль, и если она не знает, как играть, научите её. Вот и всё.

Уэлдон печально покачал головой.

"После моего опыта, мистер Гордон, я надеялся, что покончил с этими дурацкими попытками навязать публике неизвестную актрису, — сказал он.
вздохнул. "Но я слишком хорошо тебя знаю, чтобы пытаться утверждать, что известная
актриса с хорошей репутацией помогла бы пьесе и, возможно, сделала бы ее хитом".

Гордон взял свой шелковый цилиндр и сбалансированного его одной рукой, а он
взял трость и перчатки со стола.

"Для меня не имеет значения, Уэлдон, станет ли эта пьеса хитом или нет", - сказал он
небрежно. «Конечно, я искренне надеюсь, ради вас, что это
будет успех. Но я не буду лить слёзы, если это не так. Как и уважаемые основатели Нового театра, я ставлю эту пьесу не для того, чтобы заработать. Я просто пытаюсь помочь одной юной леди
шанс сыграть главную роль в бродвейском театре. Если у неё хватит таланта, чтобы преуспеть, тем лучше для неё и для вас. Но лично мне всё равно — пока я дёргаю за ниточки.




ГЛАВА XI

В ГРИМЕРНОЙ


Время: три месяца спустя.

"Полчаса! Полчаса!"

Звонкий голос посыльного, обходящего гримёрные театра «Глобус», доносился до большой пустой гримёрной, примыкающей к гримёрной звезды. Снизу, из комнаты музыкантов, доносился скрежет смычков по скрипичным струнам.
Сквозь струны доносились редкие звуки валторны или
предварительные ноты флейты. Сквозь обитые зелёным сукном двери, ведущие на сцену, доносились звуки смены декораций, когда рабочие сцены устанавливали первый акт «Деревенской девушки». Занавес был наполовину задёрнут, закрывая вход в соседнюю комнату актрисы, за которой верная Лиззи из пансиона, теперь превратившаяся в настоящую горничную, деловито готовила туалетные принадлежности и костюмы для мисс Марты Фарнам, актрисы.

Мальчик-посыльный 735, его миниатюрная фигурка почти скрыта под
Гигантскую коробку с цветами сопровождал через обитые сукном двери старый
Пит, сторож у задней двери.

"Поставь их вон туда, сынок," — распорядился Пит, указывая на диван в
зелёной комнате. "А потом быстро уходи. Я должен следить за дверью, потому что
мисс Фарнум ещё не пришла."

Номер 735 положил цветы на место, как было велено, аккуратно перерезал бечёвку,
открыл коробку и уже собирался отломить прекрасную американскую
«Красавицу», когда Лиззи, к счастью, заметила его из
гардеробной.

"А ну-ка, вор. Не смей!" — закричала она.

— Я хотела только один, леди, — ответила 735-я. — Боже, если бы я была актрисой со всеми этими цветами, я бы с радостью вручила один из них ребёнку, который будет сидеть на галерке и аплодировать вашему старому шоу.

 — Ты пойдёшь на спектакль? — спросила Лиззи.

 — Непременно. Мужчина дал мне билет и четыре шиллинга, чтобы я сидел на
галерее и хлопал во время всего представления.

«Что — всего представления?» — спросила Лиззи.

«Ну, всего, что делает наш руководитель. Нас сорок детей, у всех есть бесплатные билеты на галерею и пятьдесят центов на карманные расходы. И знаете, когда мисс
Фарнам выйдет на сцену, она услышит наши крики. Нам приказано
поднимите крышу!"

"Ты ужасный мальчишка!" - воскликнула Лиззи, искренне потрясенная. "Вот, возьми розу,
но никому не говори о своих бесплатных билетах. Мисс Фарнум будет все равно.
пусть хоть кто-нибудь узнает, что зрителям платят за то, чтобы они ей хлопали.

"Ой, хватит издеваться надо мной", - ответил 735-й, направляясь к сцене. — Ну, мы
видим почти все нью-йоркские шоу бесплатно. Нам платят за аплодисменты, даже если шоу отвратительное. Не пытайся меня обмануть, детка.

 — Удивительно, чему можно научиться, выходя на сцену, — пробормотала потрясённая Лиззи после того, как загнала 735-ю в тёмные уголки
«Интересно, что задерживает мисс Фарнам?» — задумчиво добавила она, возвращаясь в гримёрку.

Уэлдон, одетый в безупречный вечерний костюм, в сопровождении незаметного молодого человека в смокинге, сером жилете, сером галстуке и маленьком котелке, прошёл за кулисы, чтобы убедиться, что всё готово к открытию. Это действительно была самая амбициозная попытка Уэлдона. В течение многих лет он сотрудничал со многими звёздами в качестве бизнесмена и время от времени продюсировал их, но никогда прежде его состояние не достигало таких масштабов, как сейчас.
оправдать его решение арендовать эксклюзивный театр «Глобус». Если новая постановка
принесёт успех, это сделает его и хорошим менеджером.
 Поэтому он пребывал в прекрасном расположении духа.

 Его спутник был немного более сдержан, потому что на его мальчишеском лице
было написано беспокойство. Он был проницательным, бдительным, почти
почтительным по отношению к управляющему, но некая
опытная манера поведения подсказывала, что за его юношеской внешностью
скрывалась динамичная энергия и запас жизненных сил, которые могли
проявиться в любой момент. Это был Фил Хаммер, пресс-секретарь театра «Глобус»,
бывший газетчик, который, как он часто выражался, "бросил писать для
газет, потому что обнаружил, что может зарабатывать больше денег в качестве пресс-агента".
В течение нескольких недель он усердно информировал общественность через такие
газетные сми, которых он мог убедить напечатать его излияния, о
важность приближающегося звездного дебюта мисс Марты Фарнум - ибо в
новой пьесе, да будет известно, Марта играла "главную роль".

Звезда Бродвея! Как часто вы читали о том, как какой-нибудь
неизвестной хористке в критической ситуации выпадает шанс сыграть главную роль
роль, а на следующий день провозглашают звездой! Это красивая выдумка. Иногда такое случается в реальной жизни, но очень редко. Именно заманчивые истории о внезапном возвышении хористок привлекают и очаровывают новичков. Часто рассказываемая история о том, как Эдна Мэй поднялась из низов и за одну ночь стала звездой казино, служила путеводной звездой в жизни многих хористок, стремившихся к славе; увы! слишком часто напрасно.

«Готовлюсь к сегодняшнему звёздному дебюту мисс Марты Фарнум», — с энтузиазмом воскликнул
Уэлдон. «Сегодняшний вечер решит всё».

В явное нарушение правил пожарной охраны молодой мистер
 Хаммер аккуратно закурил сигарету и небрежно заметил: «Не понимаю, как кто-то может проиграть, если только это не мисс Фарнум».

 «Не проиграть?» — повторил Уэлдон. «Дружище, разве я не арендовал театр на шесть недель с гарантией, не говоря уже о том, что нанял труппу и заплатил за самую дорогую постановку сезона?» С новым парижским платьем для каждого выступления? Если мисс Фарнам не добьётся успеха, где буду
я?

«Там же, где и три месяца назад», — ответил Хаммер.

- Ничего подобного... - начал Уэлдон, когда Хаммер предостерегающим жестом
приложил палец к губам и кивнул в сторону гардеробной,
где Лиззи готовилась к приходу своей хозяйки.

- Прекрати, Уэлдон, - многозначительно прошептал он. - Я знаю, что это не твои деньги,
так какой в этом смысл?

- Не мои деньги? Разве я не плачу вам зарплату?

"Конечно; но я знаю, и все остальные в компании догадываются, что
вы всего лишь номинальный руководитель ".

- Идея! - напыщенно пробормотал Уэлдон. - Разве в объявлениях не написано: "Виктор
Уэлдон представляет мисс Фарнум"? - _представительство_, заметьте.

Хаммер немного приблизился, затянулся сигаретой и указал
на гримёрку.

"Она — наш билет в жизнь," — добавил он.

"Вы имеете в виду мисс Фарнум?"

"Именно. Она нашла ангела, а не вы. Если бы он отказался от поддержки
сегодня вечером, вы бы не продержались и тридцати минут.

Уэлдон плюхнулся в кресло и слабым голосом спросил:

 «Как вы узнали?»

 «В тот день, когда вы наняли меня, чтобы привлечь внимание публики к вашей звезде, я узнал, кто этот ангел. Я не просто так ошивался в казино. Половина газетчиков знает о его увлечении ею».

Виктор Уэлдон слабо улыбнулся. "Все говорили, что ты хорош в угадывании
вещей", - заметил он. "Но послушай, Фил. Никому ни слова об этом.
Даже мисс Фарнум не знает, как обстоят дела на самом деле.

Хаммер присвистнул.

"Она не знает, что Гордон вкладывает деньги?"

Уэлдон покачал головой.

— И она думает, что это честное признание реальных заслуг?

Уэлдон ничего не ответил.

"Боже мой, какая хорошая история, а я не могу её напечатать, — воскликнул Хаммер,
поворачиваясь к двери, которая вела за ящики в переднюю часть дома. Как только он собрался открыть её, Гордон толкнул её одной рукой.
Он быстро взмахнул своей мощной рукой и вошёл в гримёрку.

"Где мисс Фарнум?" резко спросил он.  "О, я думал, это вы,
Уэлдон," добавил он, резко отвернувшись от Хаммера.

"Это мистер Хаммер, наш пресс-секретарь," объяснил Уэлдон,
торопливо подходя к нему.

"А, пресс-агент? Очень хорошо", - ответил Гордон, небрежно поворачивая
его обратно на Хаммер.

"Давайте, говорит, скорее, человек, представляющих общественный интерес", - пояснил Хаммер.
"Платят за то, чтобы в газетах появлялись выдумки и замалчивались факты".

Гордон с любопытством повернулся к нему. "В самом деле! И что же вы замалчиваете?"
он спросил.

— Ну, — протянул Хаммер, — во-первых, кто-то же должен финансировать
предприятие мисс Фарнум, особенно если она сама не знает, что делает. — И,
легко рассмеявшись, Хаммер вышел «на сцену» через проход за кулисами.


— Послушайте, Уэлдон, — решительно сказал Гордон, — сейчас почти восемь часов. Когда вы поднимаете занавес?

- В двадцать минут шестого, - ответил Уэлдон.

- Тогда поймите меня правильно. Вы не поднимете занавес, пока
Я не разрешу. Поймите меня правильно - _пока я этого не скажу_.

Тон Гордона явно свидетельствовал о чем-то необычном. "Что вы имеете в виду?"
спросил Уэлдон.

— Если сначала всё пойдёт не так, как я задумал, занавес никогда не поднимется в этом спектакле, — напряжённо сказал Гордон. — О, не волнуйся, — добавил он, увидев, как нахмурилось лицо собеседника. — Я позабочусь о том, чтобы ты ничего не потерял. Но если я собираюсь заплатить за эту безумную затею с главной ролью, я хочу получить что-то взамен. Пусть оркестр заиграет, как обычно, увертюру. Пусть все будут готовы в своих костюмах, а затем, прямо перед тем, как Марта Фарнам выйдет на сцену, я хочу увидеть её здесь. Вы понимаете?

 — Раньше не понимал, — многозначительно ответил Уэлдон, — но теперь начинаю.

Оставшись один, Гордон нервно стиснул руки.

"Я дал ей все, чего она хотела за последние три месяца", - пробормотал он.
"даже эту новейшую игрушку - театр и ее компанию
владею... Но я думаю, что сегодня вечером мы придем к соглашению, моя дорогая Марта;
немного более ясное понимание, прежде чем поднимется занавес над моей последней
глупостью ".




ГЛАВА XII

Увертюра и прелюдия


«Вот, — сказала Марта, — как далеко вы можете зайти. Здесь моя гримёрная, священная только для звезды — это я, бедняжка».

И с глубочайшей учтивостью она низко поклонилась Клейтону. Затем, поднявшись, она сказала:
С видом королевы трагедии она указала на дверь.

"Прочь, холоп!" — воскликнула она с притворной страстью. "Твоя королева прогоняет тебя."

Клейтон рассмеялся. "Значит, малышка Марта Фарнум наконец-то стала великой нью-йоркской звездой," — серьёзно сказал он. "Я и не подозревал, что ты так быстро взлетишь. Этого предложения от Уэлдона было достаточно, чтобы у вас перехватило дыхание, и когда он решил во время репетиций выделить вас так ярко, я пришёл к выводу, что, возможно, у вас больше таланта, чем мы оба предполагали. Но когда он действительно поставил вас в центр внимания — скажем,
ты видел свое имя, написанное электрическими буквами, когда мы проходили мимо театра
?

"Да", - воскликнула Марта. "У меня чуть дыхание не перехватило".

Клейтон удивленно покачал головой.

"Я помню, ты говорила мне, что Гордон предложил тебе эту помолвку",
сказал он. "Ты думаешь..."

Марта рассмеялась над его недосказанной мыслью.

«Мистер Гордон не имеет к этому никакого отношения», — заявила она. «Я уверена в этом, потому что он ни разу не пришёл ни на одну из репетиций. Однажды я видела в тёмном зале кого-то, похожего на мистера Гордона, но когда я спросила его, был ли он на репетиции, он ответил, что я обозналась».
— Вы ошибаетесь."

"Но вы его видели?"

"Да, несколько раз, и с тех пор, как вы сняли ограничения, я
часто с ним обедал, но вы и так об этом знаете."

"Я не мог ожидать, что вы будете всё время сидеть взаперти, —
признал Клейтон, — особенно когда ваша зарплата так резко выросла. И я не
виню тебя в более комфортабельную квартиру в Вебстер. Тетя
Пансион Джейн был хорош для хористки, но немного...
слишком пафосен для будущей звезды.

Марта печально покачала головой. "Я думаю, что в те дни я был счастливее, чем когда - либо
теперь," - думала она. "Чем больше попыток, тем больше шансов на
провал. В эту ночь я понял, что это цель большинства игроков, все же,
как-то, я наполнен страхом. Мне кажется неправильным, что я, некрасивая
Марта Фарнум, должна устремляться ввысь подобно ракете. Хотя
ракета устремляется ввысь в сиянии славы, палка должна упасть ".

"Боже мой, вы не должны предвидеть неудачу", - запротестовал Клейтон.
весело. "Я выйду и стану свидетелем вашего триумфа".

"Если бы только это был триумф!" - вздохнула Марта.

"Так и будет", - настаивал Клейтон. "Однако не нервничайте. Помните, если
Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, я буду на связи. _До свидания_ — и удачи вам, — сердечно добавил он и через мгновение ушёл, а
Марта стояла, тупо уставившись перед собой, и гадала, что принесёт ей эта ночь.

"О, мисс Фарнум, — воскликнула Лиззи, внезапно появившись из гримёрной, — вам лучше поторопиться и одеться к первому акту. Уже почти пора начинать увертюру.

 — Хорошо, Лиззи, — ответила Марта, входя в комнату и начиная раздеваться. Мгновение спустя мисс Пинки Лексингтон, загримированная под
светская дама осторожно вошла в гримёрную и
подошла к двери за кулисами.

«Где же он может быть?» — пробормотала она себе под нос. Затем, услышав, как мальчик-разносчик
кричит вдалеке: «Увертюра, увертюра», она быстро направилась к сцене, но резко остановилась, оказавшись лицом к лицу с мисс Флосси Форсайт, аккуратно одетой в костюм горничной, в белом фартуке и чепце.

 «О, я бы не пришла сюда, если бы знала, что ты здесь», — заявила она.
Флосси сердито.

Пинки примирительно протянула руку и торжественно сказала: «Давай будем друзьями,
Флосси. У девушки не должно быть врагов в компании.

«Достаточно трудно согласиться на помолвку в одной компании с тобой, —
саркастически ответила Флосси, — но, слава богу, девушка может сама выбирать себе друзей».

«Это первая роль, в которой у тебя есть настоящие реплики, не так ли?»

"Нет!" - возмущенно воскликнула Флосси. "У меня были реплики, когда я была с the
"Follies" на крыше Нью-Йорка".

"О, но я имею в виду настоящую пьесу", - высокомерно ответила Пинки.
"В любом случае, ты не хочешь быть слишком веселой со мной. Помни, я купила тебе это
помолвка. Я попросил Марту дать тебе настоящую роль, потому что знал, что тебе нужны деньги, а теперь ты проиграл свой иск, и мистер Зинсхаймер тоже.

 «Зинсхаймер!» — повторил громкий голос позади них, и появился гордый обладатель этого исторического имени, великолепный в своём великолепии, с широкой грудью и белой гвоздикой в петлице.
— Пинки, ты же знаешь, я просил тебя называть меня «Пёрышко».

— О, мистер Зинсхаймер, — всхлипнула Флосси, — вы как раз вовремя. Даже
если я вам больше не нужна, вы слишком джентльмен, чтобы позволить
мне быть оскорблённой. Это _существо_...

"Ничего подобного, перья," прерванная Пинки. "Флосси еще
боль на меня. Я говорю, что она лучше забыть об этом. Девушки должны дружить.
когда они в одной компании.

Циншаймер протестующе поднял руки. "Ой, девочки, перестаньте, перестаньте!
перестаньте. Люди в наши дни должны быть важными, чтобы иметь врагов. Забудьте об этом.
Впереди огромная аудитория, и все они ждут, чтобы увидеть маленькую звезду. Ах, Боже мой! — добавил он, когда двери из зелёного сукна внезапно распахнулись, и в зал ворвался возбуждённый вихрь. — Ах, Боже мой, что это такое?

«Это» оказалось внушительной фигурой, одетой в белый гусарский мундир немецкого принца. Его бронзовый парик с эффектом помпадур,
подкрученные усы, сверкающие ордена и парадный мундир — все указывало на то, что он был важной персоной. Но, увы! ниже колен иллюзия исчезала. «Это» не носило сапог. На самом деле он был в носках и ступал по половицам осторожно, но не менее драматично. «Это», другими словами, был Арнольд Лоуренс, главный герой, и он явно был немного _не в себе_.

"Мисс Фарнам," — воскликнул он. "Где мисс Фарнам?"

"Она там, в своей гримерке", - объяснил Циншаймер. "Но она не выйдет".
"Пока... ну, пока она не поправится больше, чем сейчас. В чем дело?
"

"Вот глупая сапожника не удалось отправить мои сапоги", - воскликнул Лоуренс.
"Как я могу пойти на без моих сапог? У меня есть часть наследный принц
Германская империя. Вы ожидаете, что я появлюсь в таком виде - без сапог?

"Пойди спроси у агента по недвижимости", - посоветовал Циншаймер. "У него они есть".

"Ба! Немецкий принц носит сапоги от собственности? Невозможно!"

Марфа, все готово к первому акту, появился в дверях ее
гардеробная.

— Мисс Фарнум, — драматично воскликнул Лоуренс, — мои ботинки не пришли.
Я отказываюсь выступать, если не буду правильно одет.

[Иллюстрация: «МОИ БОТИНКИ НЕ ПРИШЛИ, Я ОТКАЗЫВАЮСЬ ВЫСТУПАТЬ, ЕСЛИ НЕ БУДУ
ПРАВИЛЬНО ОДЕТЫМ».]

"Но что я могу сделать? — беспомощно спросила Марта.

"Отпустите публику. Я не выйду на сцену без соответствующего костюма.

«О, боже, пожалуйста…»

«Я не буду играть».

«Но мы можем достать другие ботинки…»

«Говорю вам, я не буду играть».

«Ради меня… ради труппы…»

«Я должен думать в первую очередь о своём искусстве», — почти закричал Лоуренс. "Критики
— Они впереди. Если бы они увидели меня в ботинках, не соответствующих костюму,
они бы сказали, что я неправильно оделся. Я бы погиб.

Зинсхаймер оттащил обезумевшего актёра в сторону. — Иди сюда, —
крикнул он. — Ей и без тебя есть о чём беспокоиться. Ты что, хочешь,
чтобы у немецкого принца был синяк под глазом?

"Но, боже мой, что же мне делать?" - запротестовал Лоуренс. "Посмотри на меня. Я
хочу свои ботинки".

"О, иди и изображай босого", - с отвращением ответил Циншаймер.

"Что? Я босиком?"

"Ну, почему бы и нет? У вас ничего нет на Рут и Айседору. Если они
можешь играть босиком, почему не можешь ты?

"Нелепо!" - взорвался Лоуренс, видя, что с ним играют. "Я
говорю тебе, я отказываюсь играть. Страдают зрители, а не я ".

К счастью, в этот психологический момент вошел Уэлдон с посылкой,
которую задержали. Ботинки были отправлены в кассу
вместо выхода на сцену. Лоуренс, мгновенно успокоившись, словно по волшебству,
бросился к нему со вздохом облегчения.

"Мои ботинки — наконец-то!" — воскликнул он. "Всё в порядке, мисс Фарнум. Они прибыли. Я буду играть сегодня вечером."

В наступившей тишине раздался резкий крик помощника режиссёра: «Места — первый акт». Когда Марта шагнула на сцену, слегка дрожа от нервного возбуждения и радостного предвкушения осуществления своей заветной мечты, Уэлдон коснулся её руки.

"Одну минуту, пожалуйста, мисс Фарнум, — тихо сказал он. — Поверьте, я
сожалею, что беспокою вас, но возникло кое-что очень важное. Мистер
Гордон хочет поговорить с вами здесь.

Марта удивлённо повернулась к нему. — Мистер Гордон? — повторила она. — Как
странно! Сейчас я никого не принимаю.

- Он очень настаивает, мисс Фарнум.

- Тогда скажите ему после спектакля, - ответила Марта. - Он должен знать, что
занавес вот-вот поднимется в первом акте.

"Он это знает", - ответил Уэлдон, искренне сожалея о неловкости.
он видел, что ситуация становится затруднительной. — Я знаю,
но, пожалуйста, ради меня, увидься с ним, хотя бы на несколько минут.

— Странная просьба, — задумалась Марта. — Но если ты действительно этого хочешь,
мистер Уэлдон, конечно, я соглашусь. Ты так много сделал для меня, что я
действительно должна это сделать.

— Я сейчас же пришлю его сюда, — быстро сказал Уэлдон и исчез.
через ложи.

- Гордон? - спросила Марта, удивляясь самой себе. Затем обратилась к своей горничной.:
- Лиззи, иди и дождись моего появления.




ГЛАВА XIII

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ПОДНЯЛСЯ ЗАНАВЕС.


Гордон остановился перед Мартой, невольно впечатлённый тем, как она хороша в своём простом, но эффектном платье для первого акта. Она полулежала на оттоманке в центре гримёрной, повторяя про себя реплики из своей роли, которую держала в руке и на которую время от времени поглядывала, чтобы освежить память.

 «Ты сегодня действительно прекрасна», — полушёпотом произнёс он, приближаясь к ней.
ближе. Марта холодно повернулась к нему.

"Ты так настойчиво приставал ко мне только для того, чтобы произнести такую банальную фразу?" — спросила она.

"Настойчиво приставал?" — повторил Гордон, наполовину возмущенно.

"Да. Ты же знаешь, что я нервничаю и волнуюсь перед сегодняшним выступлением. Через несколько мгновений мне придётся предстать перед несимпатизирующей мне
публикой, готовой посмеяться, если я потерплю неудачу, и не желающей признавать
мой успех. Как вы можете себе представить, что в такое время я захочу с кем-то разговаривать?
 Все мои силы и энергия нужны для этого конфликта сегодня вечером, и
с вашей стороны было нехорошо настаивать на том, чтобы прийти сюда в такой момент.

Гордон придвинул стул к оттоманке и жестом пригласил её сесть.
Марта неохотно села рядом с ним, погрузившись в свои мысли и напряжённо прислушиваясь к музыке, возвещающей о начале первого акта.

"Если бы вы отказались видеться со мной прямо сейчас, — сказал Гордон тихо, но решительно, — занавес сегодня вечером так и не поднялся бы. На самом деле, я
теперь не уверен, что он поднимется ".

[Иллюстрация: МАРТА ФАРНУМ (ЭЛСИ ДЖЕНИС)]

Марта посмотрела на него с простым изумлением. "Чепуха", - ответила она. "В
занавес поднимется через несколько минут.

- Поднимется, когда ты скажешь слово, при условии, что меня это тоже устроит.

- Что ты имеешь в виду? Голос Марты выражал только любопытство.

"Времени мало, поэтому я буду говорить прямо", - напряженно сказал Гордон. "Я
намеренно ждал до последнего момента, чтобы вы могли увидеть обе стороны
картины. С одной стороны, вот вы, Марта Фарнум, вот-вот
появитесь на сцене в качестве звезды бродвейского театра. За шесть
месяцев или даже меньше вы превратились из простой деревенской девушки в
ту, кому часто отказывают в должности, за которую многие борются годами. Кто вы
«Как вы думаете, кто всё это для вас устроил? Кто делает вас звездой
сегодня вечером?»

«Ну-у-у, мистер Уэлдон, конечно», — слегка растерянно ответила Марта.
"А кто же ещё?"

Гордон рассмеялся с лёгкой усмешкой.

"Я, — холодно сказал он.

"Вы? Невозможно!" Марта в изумлении вскочила.

«В течение трёх месяцев я давал тебе всё, чего может желать женщина, — спокойно продолжил Гордон, подходя к ней. — Сегодня вечером наступит кульминация, когда ты появишься в качестве звезды — если появишься. Пока ты думала, что твои природные таланты получают должное,
В знак признательности я оплачивал счета.

«И если то, что ты говоришь, правда — всё правда, — что тогда?» — Марта смотрела на него
непонимающим взглядом, словно в оцепенении.

«Это. То, что я сделал, я сделал из-за своего восхищения тобой.
До этого момента я ничего не просил взамен, но теперь прошу».

«Взамен? Ты имеешь в виду?..»

«Ты не такая дура, как мне показалось. А как же красивая квартира, в которой ты живёшь, обставленная мистером Уэлдоном и, как предполагается, оплачиваемая из твоего жалованья? Думаешь, мистер Уэлдон действительно платил за неё? Нет, дорогая. Это делал я».

— Нет, нет, нет, я не верю в это, — воскликнула Марта, отступая от него.
"Это невероятно."

"Мне плевать на деньги, которые я потратил, — воскликнул Гордон, следуя за ней. — Я бы отдал их в десять раз больше, если бы ты только любила меня.

"Любила тебя? — презрительно повторила Марта. "Как ты можешь?"

"Не говори" нет " слишком поспешно, марта. Я думаю, что я больше забочусь о тебе, чем я
никогда не делали для любой другой. Я сделаю тебя счастливой. Нет ничего, что мой
деньги не приносят или не могут сделать. Мы можем пойти по миру вместе-с
Париж, Вена, Индии, Японии, где угодно". Он подошел ближе.
«Марта, за всё время, что я знаю и люблю тебя, я ни разу тебя не поцеловал. Может, сегодня ночью я сделаю это впервые?»

Девушка повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

"Ни сегодня, ни в какую-либо другую ночь, — звонко воскликнула она.

"Ты это серьёзно?" Лицо Гордона побледнело и вытянулось.

"Да."

"Это ваш окончательный ответ?" - спросил он, помолчав.

- Именно, - ответила она вызывающе.

"Тогда послушай меня", - заявил Гордон, его лицо вспыхнуло от внезапного
гнев. "Либо ты дашь слово принять меня на моих собственных условиях здесь
и сейчас, либо ты никогда не выйдешь на эту сцену. Ах,"он
добавил, как Марфа намотаны на внезапное осознание того, как сильно он
контролировал ситуацию, "что делает ваше самолюбие, не так ли? Миленький
история для газеты Завтра. Театр закрыт, публика распущена,
новая звезда потерпела такое жалкое поражение, что слишком напугана, чтобы появиться на публике.

"Но это неправда, это неправда", - воскликнула Марта.

"Разве нет? Попытайтесь убедить публику в обратном.

«Я попытаюсь, и сегодня вечером занавес поднимется», — Марта смело посмотрела на него,
хотя её мужество почти покинуло её.

«Попробуйте и посмотрите, чьим приказам будут подчиняться. Послушайте — оркестр уже играет».
закончил увертюру. Подумай хорошенько, твой окончательный ответ сейчас
решит твою судьбу. Ты на распутье. Будущее со мной,
все, что ты пожелаешь, или назад, в дни твоей бедности.

Уэлдон появился, когда Марта, казалось, колебалась.

"Мне поднять занавес?" тихо спросил он.

- Подожди, - ответил Гордон. Он повернулся к Марте. — Ваш ответ?

Марта не смотрела на него. — Нет, — просто ответила она.

 Гордон резко втянул воздух, и его гнев, казалось, был готов вырваться наружу. Он пристально смотрел на неё.
минуту, потом, видимо, поняв, что он не смог изменить ее
решение, он вскинул руки в отчаянном жесте и начал
к двери.

"Не будет никакой эффективности, Уэлдон", - сказал он грубо. Распустите публику
, выплатите всем зарплату и сворачивайте весь этот проклятый
бизнес. Я потратил двадцать тысяч долларов на хобби и хорошенькое
личико, но теперь, слава Богу, с этим покончено. Я вылечился. Это всё — спокойной ночи.

 — Подожди, прежде чем уйдёшь, — воскликнула Марта, уязвлённая до глубины души. — Возможно, ты и раньше ослеплял других девушек своим золотым дождём. Возможно, ты и раньше...
поднял занавес над успехом и потребовал расплаты, но на этот раз,
даже если ты принес мне неудачу и унижение, ты можешь отметить
одну неудачу для себя. Спокойной ночи. " И с гордым жестом
независимости она повернулась к нему спиной и ушла в свою
гримерную, в то время как Гордон, пробормотав что-то невнятное, покинул
гримерную и направился в переднюю часть театра.

Как можно быстрее отчаявшийся Уэлдон отдал необходимые распоряжения.
Как только игроки поняли, что выступления не будет,
начался хаос. В мгновение ока гримёрная наполнилась
толпа возбужденных игроков, как ни странно, контрастные костюмы, все стучат
прочь изо всех сил.

"Нет спектакля?" - воскликнула Флосси Форсайт. "Что все это значит?"

"Неужели я никогда не сыграю настоящую роль?" причитала Пинки.

"Я тоже впервые на Бродвее", - печально сказал Артур Мортимер.

— Я никогда не слышал о таком возмутительном поступке, — напыщенно закричал Арнольд
Лоуренс. — Как это, никакого представления? Я был занят в течение сезона, и я буду требовать зарплату за сезон.

— Вы были заняты в течение показа пьесы, — возмущённо возразил Уэлдон. — Если пьеса не будет показана, вы имеете право на
ничего, но я выплачиваю вам и всем остальным двухнедельную зарплату".

"Это оскорбление артиста", - настаивал Лоуренс, обращаясь к группе
недовольных и разочарованных игроков.

Внезапно дверь за ящиками распахнулась, и вошел Клейтон.

- Что все это значит? он требовательно спросил. "Театр переполнен множеством людей.
люди хотят знать причину внезапного объявления. Почему
представления не будет? добавил он, отводя Уэлдона в сторону.

"Я должен был это сделать, мистер Клейтон", - объяснил Уэлдон конфиденциально. "Вы видите это
это не моя постановка - я должен был подчиняться приказам моего финансового спонсора.

- Вы имеете в виду...

- Гордон. Да.

- Понимаю. Сегодня вечером дела достигли кульминации, - сказал Клейтон. "Я подозревал
что-то закулисное, но я не верил, что даже Гордон способен на такой
трюк". Он на мгновение замолчал. — Послушайте, Уэлдон, этот театр
арендован на ваше имя?

— Конечно, — быстро ответил Уэлдон.

— Тогда вы могли бы дать представление, если бы захотели?

— Но мистер Гордон не оплатит счета, если я не выполню его приказ, —
возразил Уэлдон.

Клейтон радостно хлопнул его по спине. "Тогда выполняй мои приказы", - сказал он.
— воскликнул он с энтузиазмом, — и я оплачу счета.

 — Вы? — глаза Уэлдона загорелись новым интересом. Он увидел перед собой
ещё одного потенциального спонсора, который мог бы заменить того, кто только что
его бросил. — Вы? Конечно, это можно сделать, Клейтон, договор аренды
на моё имя.

 — Тогда решено, — быстро заявил Клейтон. «Ты знаешь меня и знаешь, что мои чеки в порядке. Быстро — пошли кого-нибудь объявить зрителям, что представление состоится».

 Когда режиссёр поспешно направился к занавесу, Лоуренс,
Лоуренс, который подслушал этот разговор, подошёл к Клейтону.

"Всё очень хорошо," — напыщенно воскликнул он. "Но как насчёт моей зарплаты?"

"Сколько ты получаешь?" — спросил Клейтон.

 Лоуренс подошёл к нему вплотную. "Четыреста в неделю," — прошептал он.

 Клейтон повернулся к Уэлдону. "Сколько получает этот человек, Уэлдон?" - спросил он
.

"Семьдесят в неделю", - быстро ответил Уэлдон.

Лоуренс буквально кипел от ярости, в то время как члены компании
захихикали.

"Условия моего контракта священны и конфиденциальны", - запротестовал он. "Я
согласился на снижение зарплаты только потому, что сезон заканчивается. Вы
«Ты не имел права раскрывать секреты нашего контракта».

Клейтон рассмеялся. «Я дам тебе сотню, если ты продолжишь и хорошо сыграешь», —
предложил он. «Уэлдон, составь список зарплат в этой компании, и я выпишу тебе чек на
зарплату за две недели для каждого члена организации. Подсчитай, сколько стоит театр, и
я заплачу за всё, что Гордон не заплатил». А теперь все приготовьтесь к первому акту и поднимайте занавес.

Марта, оставшись одна в своей гримёрке, слышала, как Клейтон отдавал
свои властные распоряжения. Она всё ещё была в полубессознательном состоянии
после внезапного, казалось бы, краха.
Она едва ли осознавала, что поражение уже превращалось в победу. Но приказ приготовиться к выходу на сцену вывел её из оцепенения.



— Мистер Клейтон, — воскликнула она, подходя к нему, — как вы можете всё это делать?

— Я не так богат, как Гордон, — ответил он, глядя на неё с лёгким укором. — Ни в коем случае, но, думаю, ты всё равно можешь поголодать одну ночь, Марта, даже с ангелом-одноножкой.

 — Ты делаешь всё это не ради меня? Что ж, лучше бы всё это провалилось, чем так рисковать.

"Я делаю это, потому что мне это нравится", - объяснил Клейтон. "И потому что я
хочу, чтобы у тебя были все шансы на успех, которых они пытались тебя лишить
".

"Просто пожелай мне удачи?" - мягко спросила Марта, протягивая руку.

"Я желаю тебе всего, чего ты желаешь сама", - ответил он.

"Занавес поднят, мисс Фарнум", - крикнула Лиззи, на мгновение появляясь на сцене.
"Скоро ваше выступление". "Скоро время".

"Пожелай мне успеха", - взмолилась марта, вновь.

"Это все, что ты желаешь?" - спросил Клейтон, отправляясь с ней в сторону
этап. "Если это все, чего ты желаешь, я от всего сердца надеюсь, что ты
«Сегодня вечером я выиграю его».

Марта убрала руку, повернулась и слегка улыбнулась, прежде чем выйти на сцену.

«Интересно, так ли это?» — задумчиво произнесла она, и в следующий миг Клейтон услышал аплодисменты, когда она вышла на сцену.




Глава XIV

Утро после


Квартира Марты в «Вебстере» была отделана в белых и золотых тонах, за исключением изящной спальни, которая была розовой. Однако гости видели только белые и золотые тона в гостиной и
кабинете, а иногда и в столовой из тёмного дуба.

Первые лучи утреннего солнца, проникая в щели между тяжёлыми занавесями, отбрасывали несколько теней, и в тусклом свете можно было различить дюжину корзин с цветами, в основном орхидеями и розами, расставленных по гостиной.

Должно быть, было почти девять часов, когда Лиззи, войдя из комнаты горничной, задернула занавеси и залила бело-золотую гостиную ярким тёплым солнечным светом. Занавески в спальне всё ещё были задернуты,
но Марта, очевидно, не спала, потому что из соседней комнаты раздался голос:

«Это ты, Лиззи?»

"Да, мисс Марта", - ответила горничная. "Уже почти девять часов. Принести вам газеты?"
"Принести вам газеты?"

Марта, торопливо накинув розовый халат, вошла в гостиную.
Ее глаза все еще были тяжелыми, а лицо осунувшимся и обеспокоенным.

— У меня была ужасная ночь, — сказала она, опускаясь в большое кресло.
"Я не могла уснуть. После этого ужасного испытания..."

— Ужасного? — в ужасе повторила Лиззи. — Господи, мисс, я слышала, как все рабочие сцены говорили, что представление было великолепным. Только актеры, как я слышала, вообще не жаловались.

— «Боюсь, я совершила ужасную ошибку», — вздохнула Марта. «Я пыталась сделать
все слишком быстро. Я был честолюбив, но я забыл, что гонка не
всегда быстрое. Я потратил годы и годы подготовки
прежде чем прошлой ночью. Конечно, руководство ввело меня в заблуждение,
которое заставило меня поверить, что меня повысили из-за моих способностей.

"И разве это не было правдой?" потребовала ответа Лиззи.

Марта слабо улыбнулась. «Сейчас я не могу объяснить, — сказала она. — Я знаю, что до вчерашнего вечера не понимала, насколько я была никчёмной».

 «О, не говорите так, мисс Марта, — возразила Лиззи. — Посмотрите, сколько вам аплодировали, и все эти цветы».

"Аплодисменты и цветы-это все, что неудачи когда-нибудь", - и пожал марта
ее голова устало. "Конец моей мечтой. Я должен закрыть
театр-ночь".

- Господи, мисс Марта, - воскликнула Лиззи, - не торопитесь. А, - раздался стук в дверь.
- вот бумаги. «Вам их открыть?»

«Я и сама могу найти объявления», — сказала Марта, беря газеты.
«Я уверена, что ужасные заголовки будут бросаться мне в глаза. Мистер Клейтон
вчера вечером пытался меня подбодрить, но я уверена, что вердикт будет
против меня».

«Я бы не стал читать газеты, если бы чувствовал то же самое, мисс Марта. Многие актёры в театре миссис Андерсон говорили, что никогда не читают критику, но
когда у актёра получалась хорошая реплика, я всегда замечал, что он
находил способ прочитать её вслух за ужином».

— Кстати, Лиззи, — внезапно сказала Марта, — как ты думаешь, миссис Андерсон уже
занята?

— Это было не вчера.

— Как ты думаешь, я могла бы снова занять свою старую комнату?

— Свою старую комнату? — воскликнула изумлённая Лиззи. — Но это же не место для настоящей актрисы.

Марта снова вздохнула и попыталась улыбнуться. "Но я не настоящая актриса, и
мне нужно найти место подешевле. Собери вещи сегодня. Лучше сразу позвони в отель и скажи, что мы уедем через час.

Лиззи подошла к телефону, а Марта открыла газеты. Она лениво листала страницы, пока не нашла нужные заголовки, и какое-то время молча читала. Внезапно она вскочила на ноги и бросила газеты на пол.

— «Позорно», — с горечью воскликнула она. — «Зачем они так жестоки? Я больше не буду читать».
В этот момент раздался стук в дверь, и Пинки, одетая с иголочки, вошла в комнату.
В комнату ворвалась новая, сшитая на заказ ярко-красная мантия.

"Я просто вбежала, чтобы сказать тебе, как прекрасно ты выглядела вчера вечером и
какие замечательные вещи писали обо мне в газетах, — воскликнула она. —
Конечно, тот умный критик из «Американца» мог бы сказать, что я немного
похудела, но он сказал, что я так же артистична, когда играю реплики, как и когда я была только в секстете. Мило, не правда ли?

Марта улыбнулась. "Что сказали в "Джорнал"?" - спросила она.

"О, что-то приятное ... я не совсем помню", - уклонилась от ответа Пинки.

"А "Герольд"?"

— Успех! — воскликнула Пинки. — Но я думаю, что это позор, то, что некоторые из них
сказали о тебе, Марта. Это совсем не так.

 — Неважно, дорогая, — устало сказала Марта. — Мы сделали всё, что могли.

 — Проблема в том, что пьеса была плохой, — продолжила Пинки. «Не знаю, что имел в виду тот автор, поместив меня только в один акт, а затем позволив
Флосси дважды появиться, чтобы прервать мои сцены. Но идём, Марта,
ты должна припудрить нос, если хочешь прожить ещё один день. Я помогу тебе одеться».

[Иллюстрация: «ЭТО ЗНАМЕНИТО, ЗНАМЕНИТО! Я НЕ БУДУ ЧИТАТЬ НИЧЕГО
СЛИШКОМ ДОЛГОГО».]

Полчаса спустя, когда Марта почти закончила свой туалет, Лиззи
вошла и сказала, что портье хочет прислать кого-нибудь посмотреть на
квартиру — молодожёнов. Не помешают ли они мисс
Фарнум? Если да, то они позвонят ещё раз.

"Конечно, нет," ответила Марта. "Покажите им всё сами. Я буду готова
через несколько минут."

Примерно через три минуты мистер «Марки» Зинсхаймер и его невеста, ранее
мисс Флосси Форсайт, были приглашены в бело-золотые апартаменты,
совершенно не подозревая, что там находится мисс Фарнам. Мистер
и миссис Зинсхаймер, поженившись чуть больше часа назад,
уже искали голубятню для своего медового месяца.

"Это может нам подойти..." — начал Зинсхаймер, но Флосси
перебила его криком.

"Боже мой, это же Лиззи!" — воскликнула Флосси.

"Лиззи?" — повторил Зинсхаймер. - Что вы здесь делаете?

- Да ведь это квартира мисс Фарнум, - объяснила горничная. - Я скажу
ей, что вы здесь, мисс Форсайт...

"Миссис Циншаймер, если вам угодно", - надменно ответила эта молодая леди.
"Мы поженились сегодня утром".

- Факт, - признал Циншаймер. «Ты всегда нравилась мне больше всех, Флосси, пока не разозлилась на меня за то, что я помог Пинки, но когда я увидел, как ты вчера вечером играла скромную маленькую горничную, а Пинки помыкал тобой, и ты ничего не отвечала, я сказал: «Вот она, моя девушка». Поэтому я ждал у двери на сцену, а когда ты вышла, я схватил тебя, и мы так долго сидели у Джека, что утро наступило раньше, чем мы закончили разговор». Так что оставалось только одно — пожениться.

 — Конечно, вы оба выглядите счастливыми, — сказала Лиззи.

— И мы счастливы, не так ли, Марки? — воскликнула Флосси. — Я собираюсь навсегда
покинуть сцену.

 — Вы можете получить эту квартиру через час, — сказала Лиззи. — Мисс Фарнум
отказывается от неё, потому что она слишком дорогая.

"Слишком дорого для нее, а?" улыбнулся Zinsheimer; затем он добавил:
конфиденциально: "я знаю много людей, которые почли бы за честь
разрешается выплачивать ей ренту".

- Марки, - предостерегающе крикнула Флосси. - Помни, ты теперь женатый человек.

Марки, чтобы успокоить свою невесту, обнял ее и поцеловал.
В этот психологический момент мисс Пинки Лексингтон вышла из
будуар. Она вскрикнула при виде этого.

"Марки", - воскликнула она. "Ты здесь с Флосси?"

Флосси гордо увела Циншаймера подальше от возможности контакта с
Мисс Лексингтон с гордостью, почти надменно, бросила вызывающий взгляд на
свою соперницу.

- Моего мужа, мистера Циншаймера, - сказала она.

Пинки с криком упала в большое кресло и принялась раскачиваться взад-вперед.
 - Они женаты, - простонала она. - Они женаты.

- Сегодня утром, дорогая, - холодно улыбнулась Флосси. - Большое спасибо за твои
поздравления.

- Замужем, - недоверчиво повторила Пинки. - Замужем.

Зинсхаймер осторожно приблизился и несколько раз ободряюще похлопал её по
плечу.

"Ну-ну, не расстраивайся так, — сказал он мягко. — В море есть и другая рыба, почти такая же
вкусная. Это и вполовину не так плохо, как то, что пишут в газетах о пьесе. Послушайте это, - добавил он, разворачивая газету.
и прочел: ""Жутко нелепая выставка сентиментального месива", Ах!
Готт, что вы об этом думаете? "Введенный в заблуждение автор зарядил тринадцатидюймовую
пушку идиотскими словами и превратил большую и
многострадальную аудиторию в посыпанные перцем развалины. Как автор, он посмешище.
Как убийца, он силён. Какие забавные эти критики.
Вот что он говорит о мисс Фарнум: «Звезда, которую, кстати, можно было наблюдать только с помощью телескопа Лика, была всего лишь падающей звездой. Она издала один слабый, фантастический треск, а затем беззвучно упала во мрак милосердного забвения. Она даже не была метеоритом, и
только врожденное чувство деликатности мешает нам называть ее охотницей за дьяволом.
Неудивительно, что дамы любят Солнце. Теперь, Пинки,
послушай, вот что он говорит о тебе.

- Что? - закричала Пинки. - Этот человек смеет...

— Так и есть. Послушайте: «Среди актёров появилась мисс Пинки Лексингтон с немецким акцентом в имени Лекс; дородная особа овальной формы. Она была похожа на репку и артистично играла свою роль. Если бы этот сочный овощ только что проклюнулся из-под скудной ботвы — но кто жарит репу?»

«О, если бы он только был здесь, где я могла бы его обнять».
- закричала обезумевшая Пинки, вскакивая на ноги. - О, отпустите меня. Мне
душно. Слава богу, воздух снаружи, по крайней мере, чистый. И Пинки
вылетела из комнаты.

Флосси смотрела вслед удаляющейся фигуре своей бывшей подруги.

— Хороший выход, — заметила она. — Пинки действительно стоит заняться
мелодрамой.

Марта, которая слышала достаточно, чтобы понять, что происходит, вошла и поздравила Флосси и мистера Зинсхаймера.

 — Жаль, что вы покидаете это место, — сказала «Марси». — Какие-нибудь… э-э… денежные
проблемы?

"Спасибо, никаких", - ответила Марта. "Я собираюсь уйти со сцены".
"Я собираюсь вернуться в свой старый дом в Индиане".

"Уйти со сцены?" - ахнула Флосси.

"Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, ты знаешь" - Марки кашлянул
конфиденциально.

[Иллюстрация: "ОНА БЫЛА ПОХОЖА НА РЕПУ И ИГРАЛА РОЛЬ
«ИСКУССТВЕННО».]

"Спасибо. До свидания, — ответила Марта, улыбаясь.

"Марки, — надула губки Флосси, — я думаю, нам лучше пойти. Пойдём — ты
обещал купить мне много новых вещей сегодня утром. Поторопись, _ангел_."

"Ангел? — повторил Зинсхаймер. «Именно такой я и хотел бы быть, но она не позволяет. Ладно, Флосси, я иду».




Глава XV

Окончательный расчёт


Гордон тоже провёл бессонную ночь. Резко покинув театр после того, как приказал распустить публику, он в ярости поехал в свой клуб. Там, в уединении гриль-комнаты и в нише, не
далеко от бара, он попытался облегчить его
разочарование, принимая многие Джин rickeys. Поздним вечером некоторые из
его друзья прервал его в этом аттракционов, чтобы рассказать ему о новом
играть на глобус.

"Новая пьеса?" он повторил. "Почему театр не был открыт."

"Конечно, так оно и было", - ответил один из его спутников. «Но с таким же успехом они могли бы оставить его закрытым. Отвратительная пьеса, избитые шутки, плохая компания, а звезда — чепуха. Довольно милая девочка, знаете ли, очень красивая и всё такое, но она не может играть для «кислых яблок».

Гордон с удивлением слушал. "Вы хотите сказать, - требовательно спросил он, - что
Марта Фарнум появилась сегодня вечером в "Глоуб"?"

"Самое верное, что вы знаете", - ответил его друг. "Я был там и видел ее".

После этого Гордон разыскал Уэлдона, жестоко раскритиковал его за
предательство и узнал всю правду о вмешательстве Клейтона. В
то, что девушка одержала победу против него, не давала ему покоя. Люди не
как правило, верх над его цепкость бульдога и упрямая решимость.
Однако, когда рассвело, он чувствовал, что должен быть другой
интервью с девушкой. Если он ошибся в ней - если она действительно
в конце концов, обладала божественной искрой или чем-то вместо нее, что помогло
ей противостоять той несимпатичной публике прошлой ночью - он тоже хотел
обнаружить это. Поэтому вскоре после того, как Марта закончила укладывать вещи,
о нем доложили и велели подняться.

- Мне действительно не следовало вас видеть, мистер Гордон, - просто сказала Марта.
деловым тоном. — Но есть кое-что, что нужно сказать,
прежде чем я уйду.

— Куда ты идёшь? — удивлённо воскликнул Гордон.

— Домой, в Индиану.

- Я в это не верю, - хрипло сказал он. - Ты уезжаешь с этим
Клейтоном.

- Это неправда, - с жаром возразила Марта.

"Ну, ты должна быть благодарна ему за то, что он позволил тебе появиться прошлой ночью"
после того, как я остановил тебя."

Марта вопреки себе не смогла удержаться от улыбки,
но это была слабая улыбка.

«Я бы тоже хотела, чтобы он остановил меня», — сказала она.

"О, правда? И всё же ты отвернулась от меня, который может дать тебе всё,
к нему, который ничего тебе не может дать».

«Он дал мне больше, чем ты когда-либо сможешь предложить».

«Что?»

«Право на добрую и искреннюю дружбу. Я рад, что вы пришли сегодня утром, потому что мы должны договориться».

 «Договориться? Как?»

 «Я сохраню то, что принадлежит мне, и верну то, что принадлежит вам».

 «Верну что?»

 «Каждый пенни, который вы потратили на этот безумный план, должен быть вам возвращён».
Я не знаю, как и когда, но я буду работать, чтобы заработать деньги и вернуть их
каждый цент. Я не буду у тебя в долгу.

Зазвонил телефон. Марта сняла трубку.

"Если вы ожидаете посетителей..." - сказал Гордон.

"Это всего лишь мистер Клейтон, и я хочу, чтобы вы его увидели", - сказала она.

— Снова Клейтон, да? Как давно вы дружите?

 — Я познакомился с ним в тот же день, что и с тобой, во Французском заливе. Он проявил ко мне интерес с деловой точки зрения и одолжил мне денег, чтобы я мог приехать сюда и учиться актёрскому мастерству. Каждый доллар из этого долга был выплачен давным-давно, но он по-прежнему мой друг, испытанный и верный, и он никогда бы не совершил того предательства, которое ты совершил прошлой ночью.

Клейтон вошёл непринуждённо. Казалось, он был несколько удивлён, увидев Гордона.

"Маленький деловой совет?" — непринуждённо спросил он.

"Это нечто большее," — объяснила Марта. "Я указала на
— Мистер Гордон, между нами должно быть заключено окончательное соглашение.

 — Именно это я и собирался сказать, — ответил Клейтон, присаживаясь на подлокотник большого кресла.  — Видите ли, Гордон, совершенно необходимо, чтобы мисс  Фарнум — или кто-то другой от её имени — вернула вам каждый доллар, который вы на неё потратили.  Что касается того, что вы на самом деле потеряли в этом предприятии...

"О, понятно", - усмехнулся Гордон. "Смена менеджеров?"

"Нет", - заявила Марта. "У меня был шанс, и я его упустила.
Сегодня театр будет закрыт.

- Что ж, в любом случае, это разумно, - сказал Гордон. - Значит, это просто перемена обстановки.
из ангелов - с тобой, Клейтон, чтобы оплачивать счета?

- Отныне, - спокойно сказал Клейтон, - я буду иметь удовольствие и
привилегию оплачивать все счета мисс Фарнум всю жизнь. Она обещала
быть моей женой.

- Что? - удивленно воскликнула Марта.

- Ваша жена? - Что? - спросил Гордон.

— Именно, — продолжил Клейтон. — Я предлагаю больше, чем ты можешь
предложить, Гордон. Моя ставка включает обручальное кольцо.

Гордон отступил назад, перевёл взгляд с Марты на Клейтона и обратно на
девушку, которая стояла, смущённая и растерянная, опустив глаза в пол. Затем врождённая утончённость и результат многолетней
Благородство отразилось на бледном лице Гордона. Он серьёзно шагнул вперёд,
обращаясь к Марте.

"Мисс Фарнум," — сказал он смиренно и искренне, — "лучшие люди, чем я, совершали ошибки. Могу я пожелать вам всего наилучшего? И вам, Клейтон, от всего сердца. До свидания."
Он повернулся и вышел из комнаты. Только когда он ушёл, Марта осмелилась посмотреть Клейтону прямо в глаза.
 «Я собиралась написать тебе сегодня утром, — сказала она, — чтобы сообщить, что я еду домой».
 «Без разрешения твоего менеджера? Даже не предупредив за две недели?»

«Пожалуйста, будь серьёзной», — взмолилась она. Затем, внезапно вспыхнув от страсти: «Я потерпела неудачу во всём, за что бралась».
 «В моих глазах ты не потерпела неудачу», — заявил Клейтон, взяв её за руку,
когда она отвернулась от него. «Ты просто упустила одну возможность, о которой мечтала».
 «Вчера я мечтала, но сегодня я проснулась». Я иду домой.
Клейтон потянулся и взял её за другую руку, затем развернул к себе так, чтобы она
смотрела ему в лицо и не могла уклониться от его прямого взгляда.

"Разве я не говорил Гордону, что собираюсь жениться на тебе?" — спросил он. "Я сбежал - из всех моих других увлечений, и теперь мое последнее увлечение пытается сбежать от меня.

Марта кокетливо посмотрела на него снизу вверх. "Ты хочешь сказать, что хочешь жениться на мне только для того, чтобы посмотреть, что я буду делать?" она надулась.
"Это одна из причин, не говоря уже о любви к тебе", - ответил Клейтон.
бодрым, деловым тоном. "Ну?"
Марта немного помолчала. "Помнишь, - спросила она, - однажды ты сказал, что
величайший успех ничего не значит, если нужный человек не разделяет его с
тобой?"  -"Да".

"Ты был прав. И теперь я знаю, что самая большая неудача также ничего не значит, если правильный человек _ делает_ поделится ею с тобой".

Клейтон умоляюще протянул руки.
"Думаю, мне очень понравится моя последняя причуда," — прошептал он.

"И я постараюсь продержаться дольше, чем кто-либо другой, даже почтовые марки," — ответила она, устроившись в его объятиях.


КОНЕЦ