Фехтовальщики. Свет и тьма 17

Через три дня после выхода из больницы Олегу позвонил Сергей Иванович.

- Как самочувствие? – поинтересовался он. – Не пора ли поговорить о наших общих делах?

- Можно и поговорить, - ответил тот.

- Тогда давай подъедем сейчас в наш офис, к Геннадию Иосифовичу. Он сейчас там. Сможешь?

- Смогу. Только давай заедем в одно место. Я двух своих пацанов захвачу. Ты на тачке?

- Само собой. Где тебя подхватить?

Олег сказал, на каком перекрестке будет ждать машину.

Через полчаса они вошли в офис Русской рабочей партии: Сергей Иванович, Олег и двое таких же бритоголовых, как он, парней.

- Привет! – с порога бросил Геннадию Олег. – Это мои камарады – Вольф и Ратмир.

- Очень рад! – изображая искреннюю радушность, партиец вышел из-за стола, пожал всем троим руки, предложил кресло и кожаный диван. Олег уселся в кресло, «камарады» - на диван, Сергей устроился во втором кресле. Секретаршу Геннадий Иосифович предусмотрительно отпустил, поэтому в офисе больше никого не было, а навесной сплит-кондишен навевал прохладу.

- Итак, - начал хозяин кабинета, глядя на Олега, - как я понимаю, вы окончательно согласились с моим предложением, не так ли?

- Я и в прошлый раз согласился, - уточнил Скорцени. – При условии, что получу пушку.

Он горделиво посмотрел на своих «бойцов», и Геннадий подумал: «Зачем он привел их сюда? Не иначе как для поднятия авторитета. Вот, мол, какие солидные люди со мной переговоры ведут!»

- Ты ее получишь после первого дела, - ответил он как можно более спокойным тоном. – Я должен быть уверен, что на вас можно положиться. А пока я предлагаю комнату для ваших собраний и деньги.

С этими словами он положил на стол и придвинул к Олегу не слишком толстую пачку тысячерублевых банкнот. Тот хладнокровно сунул деньги во внутренний карман куртки и спросил:

- Что за комната?

Геннадий Иосифович живо поднялся из-за стола, остальные последовали его примеру, и вся компания последовала за ним. Офис Русской рабочей партии располагался в обыкновенной двухкомнатной квартире жилого дома. Большую комнату занимал сам Геннадий Иосифович – вместе с партийной атрибутикой, книжным шкафом, креслами и диваном, в маленькой обычно сидела секретарша с компьютером и факсом. Еще имелись кухня и совмещенный санузел.

- Вот здесь и будете обитать, - сообщил Геннадий, входя в комнату секретарши. – А Зиночку я в кухню переселю. Все равно она там все время кофе пьет.

Олег вошел за ним следом, по-хозяйски уселся в высокое компьютерное кресло, положил на стол ноги в тяжелых ботинках фирмы «Доктор Мартенс», огляделся.

- Ладно, на первое время сойдет. Факс можно убрать, компьютер оставим. Интернет пашет?

- Пашет, - с некоторой оторопью, машинально ответил хозяин офиса.

- Пару кресел сюда еще затащим и диван, чтоб Зинку твою было на чем мять. Ха-ха!

«Камарады» тоже заржали, а Геннадий Иосифович и Сергей Иванович сумрачно переглянулись.

- Гони также ключ от входной двери, - продолжал скинхед, - а в эту дверь мы свой замок врежем. И самое главное… Договорчик сейчас напишем. О бессрочной и безвозмездной аренде. А то знаем мы таких деятелей! Сегодня дал комнату, завтра выгнал.

- Олег, какой договор? - еще более оторопел Геннадий. – У нас с тобой джентльменское соглашение…

- Иди в жопу, Гена! – с откровенной наглецой во взгляде остановил его Скорцени. – Сам прикинь: мы - честные пацаны, а ты – лживый насквозь политик. Какое на хер может быть между нами джентльменское соглашение? Думаешь, я про тебя ничего не узнал? Думаешь, не догнал, зачем тебе Али-Бабу палить? Не партийный у тебя к нему интерес, милый Геночка, а чисто личный! Конкурента нашими руками устраняешь!

- Тебе что за дело? – беря себя в руки, холодно спросил Геннадий. – У тебя к нему свои претензии, у меня свои. В целом, наши интересы совпали. В чем претензии?

- Никаких претензий! – Олег весело переглянулся со своими соратниками и спустил ноги на пол. – Садись, пиши договор, да и всех делов.

Тут он сильно закашлялся и отхаркнул кровью в вынутый из кармана платок. «Тоже недолечили, суки! – подумал он зло. – Или эта зараза и вправду не лечится? Неужели этот придурок и в самом деле не блефовал? Убью паскуду!»

Геннадий посмотрел на молчащего Сергея, пожал плечами, сел на стул, взял лист бумаги. Через несколько минут, в течение которых в комнате был слышен только легкий скрип шариковой ручки, он протянул написанное Олегу. Тот просмотрел, сказал: «Хоккей!», поставил свою подпись, сложил бумагу вчетверо и сунул в карман.

- Ну, вот, - произнес он удовлетворенно, - теперь можно и о делах поговорить. Насчет пушки я согласен: ее надо заработать. Термитные шашки готовы?

- Готовы. Только, сам понимаешь, они у меня не в офисе. Я скажу, где они лежат, надо будет пойти и взять.

Скорцени поднял брови:

- То есть?

- Есть маленький складик, типа бытовки. Они там лежат без всякой охраны. Замок навесной, снимается одним движением…

- Шустёр, ты, Гена, ох шустёр! – ухмыльнулся скинхед. - Мало нам поджога, так ты на нас еще и кражу со взломом навесить хочешь!

- Какая кража, Олег! Фактически, это мои шашки. Просто мне там нельзя засвечиваться, давать ментам зацепку. А замок даже не закрыт будет, для виду только ковырнете и фомку там бросите.

- Ладно, уговорил. Фейерверк-то когда будем делать?

- Лучше всего с субботы на воскресенье. Товару будет много. Ночью, естественно.

- План рынка есть?

- Само собой.

- Тащи!

Геннадий отправился в свой кабинет за планом «Восточного» рынка, Сергей вышел вместе с ним.
 
- Ну и наглец этот молокосос! – едва сдерживая ярость, негромко произнес партийный секретарь. – Сделают дело, вышвырну отсюда, как котят!

- Да, наглости у него хватает, - согласился рядовой член партии. – Но с ним надо работать. Не исключено, что такие боевики нам еще понадобятся. Думается мне, что все только начинается.

- Ты имеешь в виду муслимскую агрессию?

- Не только. Посмотри на Украину! Братья-славяне тоже щеки надувают. Русских надо чем-то сплачивать.

Вернувшись в комнату, которая теперь уже принадлежала скинхедам, партийцы в шоке замерли на пороге. Стену за столом украшал плакат с портретом Гитлера, а справа от него «бойцы» прикрепляли небольшой черный флаг с белой свастикой.

- Охренеть! – только и вымолвил Геннадий.

- Привыкай! – весело отозвался Скорцени, щелкая клавишами компьютера. – Мы еще газету здесь будем выпускать: «Белая власть»! Ваш Ленин тоже с газеты начинал. Из «Искры» разгорится пламя!

- Возгорится, - машинально поправил секретарь рабочей партии.

- А у нас «разгорится». С помощью твоих термитных шашек. Не ссы, Гена, мы с тобой сработаемся!

В эту же ночь скинхеды, одетые в черные рубашки и прикрыв лысины черными шапочками, сняли с указанного им складика бутафорский замок и вынесли оттуда два ящика термитных шашек и коробку запалов к ним. Вынесенное тут же разложили по сумкам и разнесли по домам. До субботы оставалось еще три дня, и у Скорцени созрел план – как расправиться с придурочным «мушкетером» без «волыны». Конечно, приятнее было бы всадить ему в живот обойму, но чего тянуть? Квартира, где он живет, известна, термитная шашка прожигает даже железную дверь. Бесплатный крематорий!

Сказано – сделано! Следующим же вечером Скорцени, Вольф и Ратмир подошли к дому, где жил Антон. Окна в его однокомнатной квартире на втором этаже светились. На двери подъезда был домофон, поэтому они дождались, когда кто-то из жильцов вышел из подъезда, и вошли – Скорцени и Вольф. Ратмир остался на улице.

Вот и второй этаж, вот и дверь нужной квартиры. Приладить шашку к дверной ручке и вставить запал – дело нескольких секунд. Впрочем, Скорцени с непривычки провозился минуты две. Наконец, все готово. Осталось чиркнуть зажигалкой и можно смываться.

Поджигатели скатились по лестнице, освещаемой неровным красным пламенем разгорающегося огня, выскочили на улицу. Отбежав на несколько метров от подъезда, все трое задрали головы вверх. Пламя, видимое в окне подъезда, пометалось, пометалось и угасло.

- Черт побери! – выругался Скорцени. – Наверное, запал выпал. Сбегай, Вольф, вставь другой!

- Ага, сбегал! – огрызнулся тот. – А кто домофон откроет? Да и шухер там сейчас уже поднимется. Все-таки, дым, вонь!

- Ладно, - нехотя согласился Скорцени. – Повезло, собаке! Но, все-равно, будет знать, что он у нас на крючке. Пошли отсюда, пока пожарные да менты не наехали.


Дым и вонь в подъезде действительно развились немалые. Антон и другие жильцы один за другим начали выскакивать на площадку. Запал и в самом деле вывалился из шашки. Он лежал на цементном полу и еще слегка дымился. Один из соседей Антона вылил на него ковш воды. Пожарных решили не вызывать.

- А вот милицию вызвать надо, - заметил другой сосед. – Это типичное злостное хулиганство! Вон, смотрите, парню бомбу к двери прицепили! Весь дом мог сгореть.

- Не милицию, а полицию, - поправил его третий. – И это не бомба, а термитная шашка. Ими рельсы сваривают. Я знаю, я на железной дороге работал.

- Ни хрена себе! – воскликнул первый сосед, с ковшом, и посмотрел на Антона. – За что это тебя парень? Сильно, видать, кому-то насолил!

- Не знаю, - пожал плечами Антон. – Наверное, с кем-то меня спутали.

Он открутил проволоку, которой к дверной ручке была привязана безобидная на вид непонятного вида штуковина с дыркой посередине.

- Думаю, что полицию вызывать тоже нет смысла. Никого они не найдут. Да и не произошло, в общем-то, ничего.

Соседи с ним молчаливо согласились (никому не улыбалось идти в свидетели) и разошлись по квартирам.

На следующий день Антон рассказал о случившимся Люсе. Решил ее позабавить. Однако девушке не стало весело. Ей стало очень тревожно и даже страшно.

- Это твой Скорцени, - сказала она. – Он хотел сжечь тебя.

- Значит, он еще раз доказал, что он придурок, - невозмутимо ответил Антон. – Ну его к дьяволу! Давай лучше сходим в церковь, к отцу Николаю. Я ему звонил, он приглашает прийти в воскресенье, договориться насчет крещения.

- Ты хочешь креститься?

- Хочу. А ты?

- Я как ты. Я уже говорила: что бы ты ни делал, куда бы ни пошел, я хочу быть с тобой. На всю жизнь.

Антон почувствовал, как какой-то спазм сдавил его горло, мешая сглотнуть: так тронули его эти простые, но проникновенные слова, и взгляд ее глаз – глубокий и горячий.

- Я тоже хочу быть с тобой, - вымолвил он, притянул к себе девушку и поцеловал. – Покрестимся, а потом обвенчаемся. И будем муж и жена, на всю жизнь.