Обида

    Если не вдаваться в сложные научные  биохимические теории, то жизнь человека происходит всего в двух формах -  физической и психической.
    Физической  формой  жизни занимается наше тело- кушает, пьет, дышит,  работает, отдыхает, иногда болеет, очень часто ленится, и т.д.
    Психической (эмоциональной)  стороной нашей жизни  ведает  внутреннее «Я» , в быту оно носит название «Душа».
   «Душа»- вещь хоть живая и тонкая,  но не материальная.
  Бывает различных размеров и расцветок, твёрдости и и мягкости, глубины и  чувствительности .
    А самое главное- она вместилище наших эмоций и памяти. Из набора  её различных качеств формируется характер человека, его психотип ( по научному),- его главное отличие  в человеческом (стаде) обществе от других.
      И, конечно, «Душа» имеет свои  гендерные и возростные особенности, что хорошо и плохо одновременно.

  Отношение людей – это отношения их характеров, взаимодействие их «Душ» на уровне эмоций.
    Достаточно сказать про кого-то:
-«Аааа! Это тот, который? Да он…»,- и уже сформировано мнение и отношение к человеку.
  Конечно, оно может быть ошибочным, несправедливым, и  даже заведомо ложным, если у  говорившего человека есть претензии,  обида на того, про кого зашла речь.
  Вот об обиде, как об эмоциональной составляющей понятия «справедливости», «честности» я и хочу рассказать на примере случая из моего далёкого детства.
    В народной мудрости бытует такая поговорка:
  -« Женщины всё (обиды)  прощают, но никогда  не забывают.
  Мужчины (обиды) никогда не прощают, зато их забывают».
  Конечно, в реальной жизни не всё так просто и однозначно.
Если судить по себе, то у меня почему-то явно женский взгляд на житейский случай – обиду.

    Того человека, который меня обидел до слёз ( а я был не плакса), я давно простил.
А вот наш  конфликт помню, даже в деталях,  до сих пор.
  По характеру я не злопамятный, не мстительный.
На обидчиков  (а такие, к сожалению, встречались в моей жизни) я не призывал  Небесные Кары, не старался  им «подложить свинью» или сделать другую гадость "в отместку".
 Я просто их «вычеркивал» из моей жизни.
     И, как  ни странно, жизнь сама их наказывала, и порой жестоко.
Вот поэтому я уже давно ни на кого и не на что  не обижаюсь.   Так и нервам (читай «Душе») спокойней.
   Как мне кажется ( возможно я и ошибаюсь) , у нас, славян, особенно обострено чувство справедливости. 
   Оно в нас воспитано с детства добрыми  сказками и мультиками, а в моём случае- и «честью ленинградской послевоенной  улицы».
    Стать изгоем двора или школьного  класса можно было за одно нарушенное «честное слово».
      Любое  «справедливое» наказание за проступок ( а мы было далеко не ангелы!) воспринималось спокойно,  без обид .
    Зато как нестерпимо  горько и обострённо больно воспринимались незаслуженные, несправедливые наказания.
   Вот тогда дело могло  дойти  даже до   «скупых мужских слёз», как и случилось в том случае, о котором я хочу рассказать.
 
   -« Дело было летом, летом,               
     дело было знойным летом» ….         
  в  любимой мной Новгородской области, знаменитой замечательными пейзажами   русской природы,  и не менее замечательными  русскими людьми.
     Мы, питерские мальчишки – «дачники», вместе «местными»  деревенскими мальчишками целыми днями могли пропадать на небольшой речке «Веребушке», протекавшей в полукилометре от нашей деревни  Комлыково, где я с мамой и сестрой проводил летние каникулы.
  Речка была мелкая, порожистая и не широкая. Только в отдельных местах  речки  были  небольшие «омутинки», где можно было поплавать и половить на удочку  уклеек и пескарей.
   Там, где были пороги и перекаты, под камнями можно было поохотиться за небольшими раками с помощью вилок, «потихоньку  взятых на прокат» из кухонного стола.  Во избежание возможной потери этого «оружия», оно  крепко привязывалось  верёвкой к трусам.
    Раки были небольшие, зеленоватого цвета и очень «кусачие».
   Можно было ловить их и голыми руками, отвернув камень, под которым они прятались, но уж если рак решил поохотиться на тебя, то без крови поединок не заканчивался.
  Баба Шура, у которой мы жили , рассказывала, что до войны речка была полноводнее и в ней водилось очень много раков.
    Мужики ловили их на приманки сотнями и возили за 200 километров в Ленинград продавать на Сенной рынок.
   Обычно наш же улов состоял из трёх- пяти штук, которых мы держали  пару дней в банке с водой, а потом выпускали в пруд у бани « для развода». 

  Вот с рыбалкой дело обстояло лучше.  Здесь героями дня был я и Женя- дачник, мой сосед, поскольку только у нас были настоящие рыболовные крючки, купленные на Барахолке  на Обводном.
     Леска, конечно, была из хвоста кобылы Русалки, но это не главное.
 Главное в рыбалке- крючок!
   Поэтому я иногда баловал  семью и бабу Шуру рыбным супчиком из плотичек, пескарей и уклеек.
 И вот однажды….
   …ловил я с ребятами на мелководье пескарей- кто майкой, кто наволочкой, как появился на берегу незнакомый мужчина средних лет.
     Минут десять он смотрел, как мы «загоном» ловим пескарей, потом подошёл к нам и говорит:
   -« Ребята! Бросайте это пустое занятие. У меня есть бредень и я предлагаю  всем троим порыбачить со мной. Половина улова будет ваша!»
    Мы, конечно, сразу согласились.  Мы же видели, как в глубоких местах «ходит» довольно крупные рыбины, да и вечером плещет хвостами  совсем не мелочь.



 
    Время, правда,  шло к обеду и пора бы идти домой, но мы решили, что если мы придем немного позже, но с рыбой, мамы нам простят наше непослушание.
  Мужик вынул из мешка сеть, привязал к ней две двухметровых палки и получился небольшой бредень- как раз на ширину нашей реки.
  Потом он разделся до трусов, а верхнюю одежду свернул в узел и закрепил его на голове.
Я как самый рослый и старший, вместе с мужчиной  заходили в реку ниже по течению от омутинки, и мы «вели» бредень против течения, а ребята шли по реке нам навстречу и колотили  палками  по воде – загоняли рыбу в сеть.
  Наша работа была столь успешной, что пройдя по реке вниз по течению два километра, вещь-мешок мужчины был  уже полный  плотвой, подлещиками и щурятами. 
    Солнце уже коснулось вершин   деревьев- близился вечер, когда мы мокрые, замерзшие, и почти без сил вылезли на берег. 
     Конечно,  наши мамы  давно волнуются, придя на реку и не найдя нас там.   Предстоял не шуточный разговор с «выводами».
      Наше печальное положение мог спасти только наш богатый улов. 
     И надо было торопиться – ведь до деревни ещё идти около трёх километров с грузом рыбы.
     Мы сказали мужчине, что больше не можем идти дальше, и должны вернуться в деревню.
    Он, как будто ждал наши слова, сказал:
  -« Ну, не можете, и не надо!  Да мне уже и хватит, уже  рыбу и класть некуда. 
    Вот вам, ребята, за работу. Порадуйте своих родителей!» ,-  и бросает нам,  каждому под ноги по две плотвички.
    Мы онемели от его слов, смотрим на живых рыбок, шевелящихся в траве у наших ног…
    Наконец, я набравшись храбрости, говорю:
  -« Вы же обещали половину улова. Поэтому мы так старались…».
  -« Что старались,- молодцы!  Я же не думал, что в вашем ручье столько рыбы!.  Думал штук пятнадцать- двадцать  зацепим, максимум.   

     Вот половину от этого и планировал отдать вам.
    А что рыбы много поймали, так это не ваша заслуга, а моего бредня. Без него вы бы вообще ничего не поймали.
     Так,  что ребята, берите свою рыбу и марш домой!
Мамки ваши, наверно, уже вас ищут».
    -« Так не честно!…»,- начал было я.
  -«Я  сейчас покажу тебе,  где  сидит твоё «не честно»,- перебивая меня, сказал он с угрозой в голосе, опустив мешок с рыбой на землю.
    Мы отбежали от него, оставив в траве наш «улов» и понурив голову, пошли в деревню.
     Стыд и обида душили меня. Ведь это я первый вызвался идти с этим прохвостом. Не пошел бы я, не пошли бы и ребята.
   Злую шутку сыграл со мной мой авторитет, который я всегда старался держать   
 «в чистоте».
      И что теперь?  Как я буду посл этого смотреть ребятам в глаза?
   Я не знаю, как у других ребят, но пока мы шли до дома, из моих глаз слёзы текли рекой.
      Я их и не вытирал.  Они падали на грудь,  на мокрую рубашку, прилипшую к застывшему телу. То ли эти горючие слёзы жгли мне грудь, то ли злость и обида от невозможности постоять за правду и справедливость...
    Они, эти горькие слёзы обиды,  должны были вылиться из меня, чтобы очистить от грязной  скверны человеческой несправедливости детскую душу, загаженную  подлостью взрослого мерзавца.
 Так уходило из нас детство...
                О.К.  2023.