Новый Свет

     - Проклятые идиоты! – сказал Анатолий Ефимович. – Отдали весь Крым! С Новым Светом, Судаком и Феодосией! Да они со своей Верховной Радой все вместе взятые не стоят одного Межводного под Евпаторией! Собаки!
     - Ну что же делать, уж так оно, видно, было суждено, - сказала Наталия Сергеевна.
     - Вот возьму и будущим летом специально в Феодосию поеду, на Золотой пляж! – возмущался её неугомонный муж.
     - Поедешь, поедешь, - успокаивала его Наталья, а про себя подумала: «В ж...  носом!»
     Этим она не хотела сказать ничего плохого или обидного, а просто жизнь в последнее время, года, примерно, с 1994-го, пошла такая, что было не до морей.
Ах, Боже мой! – как же ей хотелось на море в молодости! В последний раз съездили в 1993-м, на базу отдыха в Феодосию, на этот самый Золотой пляж. Золотой пляж тянулся на много километров и весь был занят под базы и дома отдыха. Путёвку дали на Анатолия Ефимыча стекольном заводе, за десять процентов, в профкоме. По утрам к берегу подплывали порезвиться дельфины, а персики на базарчике были такие, что потом снились зимой.
     Потом завод стал, Анатолий Ефимыч занялся частным бизнесом, возил в сумке запчасти к «Запорожцам» из Запорожья и продавал их в автомагазине, и все моря закончились.
     Наталия Сергеевна вздохнула и пошла на кухню: «Ах, Судак, ах, Евпатория, Новый Свет! О-о, Новый Свет!..» - и она занялась мороженой селёдкой и больше уже о морях не думала.
     А муж её, Анатолий Ефимыч, покурив на балконе, смотрел по телевизору политическое ток-шоу «Момент истины» и, нет-нет, а продолжал думать о пропавшем Крыме.
     На экране ядовито ругались, вскакивали, хватались за грудки и предлагали друг-другу выйти поговорить политологи и депутаты, но Анатолий Ефимович уже их не слушал, а весь обратился в воспоминания.
     Новый Свет! Новый Свет!..
     Был он тогда молодой, красивый, спортивный. После неудачной встречи с хулиганом в подворотне, он бросил многолетние занятия каратэ и стал ходить на бокс в общество «Колос».
     Милиционер в житомирском аэропорту долго смотрел на его просвеченный багаж в чемодане:
     - Тю, гантели, шо ли? – спросил он у другого.
     - По полкило всего! – заискивающе сказал Анатолий Ефимович.
     И они полетели на АН-24 в Симферополь, а потом приехали на автобусе в ночной Судак, а наутро, по совету гостиничной прислуги поехали на автобусе в Новый Свет, и когда автобус, попетляв, выехал из-за горы и внизу показались прелестная бухточка и тропический городок, Анатолий Ефимович сказал Натке, молодой, сексуальной:
     - Я отсюда не поеду!
     На каждой двери и на каждом окне, и даже на угольных сарайчиках белели бумажки: «Мест нет», но он ходил и ходил, и стучался в запертые двери, а Натка сидела на остановке и плакала, от женской дури и оттого, что к ней приставали армяне.
     Под вечер он нашёл свободное место – одна старушка сдавала во дворе, под сенью персиковой рощи – шалаш не шалаш, а нечто вроде сколоченных нар, прислоненных к стене дома и закрытых от нескромных взглядов брезентовым пологом.
     Там они и поселились и прожили три недели, и ещё не хотели уезжать, если бы не закончился отпуск и если бы не маленький Саня, оставленный на бабушку.
     Справа бухты стояла скала Орёл, слева – Сокол, а уже чуть выше пляжа и посёлка тянулась колючая проволока, за неё не пускали лесники, там всё было вытоптано и загажено со времён фильма «Три плюс два»; а по пляжу мальчишки носили банки и кувшины с шампанским, вынесенными их отцами и братьями с завода шампанских вин, стоящего тут же, на берегу.
     Здесь были развалины графского имения одного графа, который разводил виноград и изобрёл крымское шампанское, а в летнем кинотеатре в то лето крутили «Кин-дза-дза», новую комедию, которую мало кто полюбил, а Анатолий Ефимович сразу стал от неё без ума, а Наталья ничего не поняла своими куриными мозгами и больше не ходила, а он сходил раз пять.
     За персиками и помидорами ездили в Судак на базар, а у бабки-хозяйки персики были поздние, специально, чтобы не рвали отдыхающие. Она сдавала все комнаты и два шатра, похожие на юрты, в саду, и эти полунары, где жили наши житомиряне, а сама жила неизвестно где у дочери.
     А плита была, пожалуйста, под навесом из винограда, и стол, и холодильник в доме, и летний душ из бочки.
     Толик с Наткой, по своей молодости и неиспорченности не замечали этих бытовых ужасов, потому что море в Новом Свете искупало всё.
     Здесь также стоял в роскошных садах профилакторий для космонавтов и шикарные дома отдыха для каких-то киевских министерств, и была красивая набережная для моционов, куда пускали всех, и они гуляли по вечерам среди столичной публики, и Анатолий заботливо кутал Натальины плечи в тонкую кофточку.
     А потом возвращались в свой шалаш и сладко спали до утра.
     Море! Море!..
     Что толку описывать красивое море, если его и так уже описали писатели и нарисовал Айвазовский, настоящая фамилия которого была Айвазян, а имя Иванес, и музей которого потом в Феодосии они хотели посетить, но он был на ремонте. Зато был открыт музей Грина, но он не вдохновил Анатолия Ефимыча, который был пылким гриновским почитателем, особенно «Бегущей», и в душе представлял себе, что Грин существо бестелесное и эфирное, и прибыл сюда из горних мест, и потом туда же вернулся, а в музее стояли какие-то столы, кровати и шифоньеры, снижающие этот возвышенный образ.
     Но море, море!
     Ах, если было нырнуть с маской и с трубкой под вечер, когда солнце ещё светит, но светит по вечернему, и увидеть, как стайка рыб одновременно повернётся и засверкает сотней маленьких зеркалец – то, кажется, век бы не выныривал, а остался бы жить, как Ихтиандр!..
     О, море Нового Света!..
     Анатолий Ефимович смотрел по телевизору как кипятятся патриоты, просравшие Крым и опять подумал: «Проклятые идиоты! Оккупированный полуостров! Вот возьму и поеду! На то лето!»


         2017 г.