Песня первой любви

                Песня первой любви в душе до сих пор жива
                В песне той о тебе все слова …
                Рашид Бейбутов

       Однажды приятель пригласил меня в свою голубятню и сказал, что у него для меня есть сюрприз.
       На одной из крыш, стоящих на пустыре гаражей, была построена самодельная будка. Верхняя половина нагромождения была обтянута ржавой сеткой, нижняя половина была забита фанерой с облупившейся краской. Сооружение венчала большая, напоминающая полигон, крыша с люком для вылета птиц.
         Внутри голубятни, на жердочках и просто на полу сидели голуби. Их было  много, и как только они помещались в этом тесном пространстве, но постепенно присмотревшись, оказалось, что в этом скромном по размерам птичьем домике у каждого было свое место. Птицы без суеты и толкотни что-то клевали, увлеченно чистили свои перышки и мило ворковали.
          Было тепло, светило солнышко. Мы сидели  рядом с голубятней,

неспешно попивали пиво и говорили о голубях. Приятель говорил, какие же они удивительно красивые,  нет похожих друг на друга. Каждая из них имеет свой характер и нрав, но всех  объединяет одно - любовь к небу. Стоит поднять крышку люка, и увидишь взрыв  крыльев, бешеный старт в небо, к простору, к солнцу, к свободе.
           Последние дни голуби не летали, в небе появился коршун и несколько доверчивых птиц пострадали.
            Немного пообвыкнув, я рассматривал голубей. Действительно сказочно красивые.  Кто не видел вблизи этих умных и гордых птиц, голубиных глаз с радужным ободком, не слышал удивительного грудного воркованья, тот, наверное, не сможет достойно понять и оценить эту редкую по красоте птицу.
          Мое внимание сразу привлек голубь, сидевший отдельно от других. Это была голубка.  Она так разительно отличалась от  окружающих птиц, была так необычайно грациозна и красива, что даже дыханье перехватило. Словами это выразить невозможно. Эта птица была достойна кисти художника. Даже в старой, обитой ржавым железом  голубятне, в тесном помещении, не чувствовалось, что она в неволе. Голубка  с большим достоинством и величием разгуливала по клетке. Белоснежное оперенье с небесно голубым оттенком напоминало красивое свадебное платье.

        Гордо поднятая головка с высоким пушистым хохолком, изящный изгиб клювика с горбинкой, заостренные кончики идеальных по форме крылышек, стройные высокие ножки -  все свидетельствовало о том, что это не простая, это редкая, это царская птица. Глаза голубки не были так широко открыты как у остальных птиц. Верхнее веко было чуть приспущено и при движении головы казалось, что она кокетливо подмигивает. И ворковала она как-то по-особенному, словно напевала. Прогуливаясь по тесной клетке, голубка поднимала вверх миленькую головку и взволнованно поглядывала через сетку, всем своим видом призывая, как ей хочется расправить крылья, взлететь и покорить небо.
        Приятель рассказал, что в голубятне она появилась недавно. Несколько дней назад  случайно прибилась к парящей в полете стае.
        На вопрос, почему голубка сидит отдельно, приятель прочитал мне целую лекцию.
      - Птицы делятся на две категории: на тех, которые суетятся, впустую бегают, хлопая крыльями и на тех, которые летают. Между ними большая разница. Взять, к примеру, курицу - тоже птица. Когда петух в любовном порыве, прижав к бокам бестолковые крылья и грозно разинув клюв, с выпавшим языком бежит за курицей, его преследует только одна мысль - догнать и затоптать. Неважно куда затоптать - в пыль, в  лужу, в крапиву.  Затоптать!
         У бегущей, как от безумного маньяка, курицы, от страха и глубокой одышки  две мысли. Первая - привлечь к себе внимание окружающих! Как можно громче орать на всю округу, чтоб все видели, как этот - мерзавец петух прилюдно втопчет ее в грязь, через секунду бросит и, как ни в чем не бывало, продолжит выковыривать из земли червяков. Вторая мысль - более разумная. А не быстро ли она бежит? Молодой петух, с крепким гребешком, догонит, а постарше, с гребешком в виде челочки, может и передумать?
         У голубей любовь совсем другая. Они, как и красавцы лебеди, создают пару. Голубь - кавалер долго ухаживает за голубкой - дамой. Право выбрать самого красивого и достойного голубя - жениха остается за голубкой - невестой. Соединившись, они мило воркуют, по-своему признаются в любви друг к другу. У остальных, обойденных вниманием голубок - невест, возникает неуправляемое чувство зависти и в природе такое не редкость. В приступе ревности они могут до смерти заклевать, забить крыльями более удачливую соперницу. Поэтому и пришлось временно, для ее же безопасности, посадить красавицу отдельно. В небе же соперничества у птиц нет. Всех в полете объединяет  свобода выразить свои чувства.
          Весь оставшийся день я постоянно думал о голубке. Так сильно она запала мне в душу, словно до встречи с ней всегда ждал и надеялся, что придет тот день, когда я ее встречу, испытывал непонятное душевное волнение.
          Хотелось, как можно скорее вновь ее увидеть и ни о чем другом уже думать не мог. Все остальное ушло на второй план.   
           Ночь казалась вечностью. Рано утром я уже стоял у закрытой на замок голубятни. Знал, что до прихода приятеля не смогу увидеть  голубку, но  стоял и чувствовал, что она рядом.
           Подошедший приятель,  внимательно посмотрел на меня   и сказал с улыбкой: "Ну что? Запал! Бывает. Редкая птаха. За всю жизнь только один раз такую можно встретить, а можно всю жизнь прожить и не встретить. И жизнь впустую. Пойдем запускать стаю".
           Небо было чистым. Люк открылся, и стая дружно взмыла в небо. Приятель открыл дверцу клетки голубки, отсыпал мне в ладонь зерна и попросил ее покормить. Голубка гордо подошла к моей руке, нет, не подлетела,  подошла с особой грацией,  поклевала зернышки, мило поворковала и, нежно потерлась крылышком о мою руку. Я  всем телом почувствовал это нежное теплое прикосновенье, затем птица резко взлетела в небо.
          Стая летала кучно. Голуби кувыркались в небе, выделывали всевозможные пируэты и кульбиты. Голубка летала отдельно.
          Это был необыкновенный, ни с чем несравнимый полет, полет больше похожий на фантастический танец в небе. Она словно хотела доказать и показать всему окружающему миру, что она свободна, любит и любима, что она самая счастливая на всем белом свете.

          Полет голубки был не просто красив, а красив немыслимо, ошеломляюще. Она парила в небе по какой-то причудливой извилистой линии и небо, словно расступалось перед нею. С замиранием сердца я наблюдал этот волшебный полет-танец, которому казалось, не будет конца. Все это так завораживало, но      коротко истинное счастье и не всегда сказка имеет счастливый конец.
           В стаю голубей врезался коршун. В страхе птицы вмиг разлетелись в разные стороны, только голубка ничего не замечая вокруг, продолжала свой восхитительный полет. Приятель залез на самый верх голубятни, что-то громко кричал, матерился, свистел и размахивая длинной палкой с привязанной на конце красной тряпкой, всеми силами старался отогнать от стаи хищника.
           И откуда он только взялся, почему, ну почему из всей стаи выбрал себе в жертву именно ее?
          Удар был такой силы, что голубка, сложив крылья, камнем полетела вниз к земле.  На какой-то миг, рванулась вверх, словно остановив падение, хотела в последний раз  крыльями зацепиться за небо, но силы покидали раненую птицу. Беспомощная, с неестественно опущенной головкой и максимально распахнутыми в сторону солнца крыльями она падала на землю.
          Я нашел и поднял ее из густой травы на поле, усыпанном

цветущими ромашками. С влажными от слез глазами, с трудом сдерживая себя, чтоб не закричать от горя, гладил ее по бессильно опустившемуся хохолку, по опавшим беспомощным крыльям и умолял бога: «Господи, помоги! Спаси ее! Не дай ей умереть! Помоги же Господи!».
 Голубка  была еще жива, тяжело дышала, но  недавно искрящиеся глаза медленно покрывались смертельной пеленой.
          Чувствовал, как часто билось ее сердце, как едва ощутимая мелкая дрожь проходила по ее крыльям и передавалась моим рукам.
          Внешних повреждений на голубке видно не было, только беспомощная хохлатая головка опускалась все ниже и ниже на мою ладонь. Кокетливое веко медленно закрыло глаз, у края изящного клювика, как ранняя утренняя росинка, показалась маленькая капелька крови.
        Часто смотрю в небо. Как бывалый голубятник, не щурясь,  широко раскрытыми глазами  могу долго смотреть на солнце.
         Надеюсь! Жду и верю! Вернется моя голубка. Моя небесная мечта!