Цепные псы самодержавия. Глава 24

 
                Глава двадцать четвёртая


  Почти моментально все обитатели Владимира-Волынского узнали, что в кавалерийский полк прибыл новый офицер, которого сопровождала большая загруженная  телега. Жалко вот не было видно чем. Ведь груз был тщательно замотан брезентом.
 
Среди офицеров 21 драгунского Белорусского полка моментально поползли слухи о том, что новый корнет, очевидно, располагает солидными финансовыми ресурсами, потому что снял в наём один из самых больших домов в городе.
 
- Весь замок! - шушукались их жёны между собой, - просто немыслимо!
 
 Мнение же офицеров разделилось.
 - Из богатой семьи корнет! Повезло в жизни! - говорили одни.
 - Такие в гвардии должны служить, а не здесь в захолустье! -с сарказмом   кривили губы другие.
 - Это личное дело корнета! Самое главное, чтобы он службу знал, да нос к верху не задирал! - равнодушно пожимали плечами третьи.
 
После представления всем офицерам, командир полка любезно попросил командира первого эскадрона ротмистра  Алябьева Бориса Борисовича взять Грабовского под свою опеку.
 - Слушаюсь, господин полковник! - очень  эффектно щёлкнул тот каблуками, что громко «запели» шпоры.
 - Дзинь! Дзинь!
 
- Корнет, я скажу вам честно, как офицер, что вам придётся ждать очень долго для того, чтобы принять взвод! -  сказал Алябьев поджарый, бритый наголо, с длинными каштанового цвета усами, закрученными вверх, когда они вышли из кабинета командира полка.

 - Господин ротмистр, меня это вполне устраивает! - убедительно ответил Грабовский.
 
- Корнет, я служу уже двадцать четыре года и до сих пор командую эскадроном в чине ротмистра! Вас устраивает вот такая карьера? - Алябьев остановился и пытливо начал смотреть прямо в лицо Николаю.
 
 Серые глаза у ротмистра были маленькие, «колкие».
 
Грабовский выдержал взгляд.
 - Самое главное, что я буду служить нашему государю и России!  - твёрдо заявил Николай.
 - Я вас понял, корнет! Тогда я вас направлю к штаб-ротмистру  Легостаеву. У него вы научитесь всему, что вам будет необходимо. Очень опытный офицер! Очень! Командует взводом уже много лет, - Алябьев поднял указательный палец правой руки вверх.
 
- Благодарю вас, господин ротмистр! Я буду учиться у него! - с признательностью в голосе заявил Грабовский.
 - Да! Хорошо вы сказали: учиться! Правильно! Молодые офицеры, обычно поступающие в полк, уверены в том, что всё знают и учиться не хотят! - осуждающе  вздохнул Алябьев.
 - Я хочу! Даю слово! - Николай даже чуть повысил свой голос.
 - Верю вам, корнет! Рекомендую стать «тенью» Легостаева! - почти прошептал штаб-ротмистр.
 
 Грабовский стоял у входа в казарму первого эскадрона, ожидая прихода Легостаева.
  Несколько солдат мели мётлами из ивовых веток плац. Где-то, совсем рядом ржали кони. «Очевидно там располагаются конюшни!» - понял Николай.  У входа в штаб стояли двое караульных.
 
Больше солдат не было видно. «В конюшнях наверное,» - подумал Грабовский и направился к длинным кирпичным сараям, находившимся в двух сотнях шагов от казарм.
  Штаб-ротмистра он нашёл у входа в конюшни. Легостаев внимательно наблюдал, как солдаты выносят наружу навоз.
 
- Подальше! Подальше его тащите, на самый край навозной площадки! - громко закричал он.

 - Прошу прощения, господин штаб-ротмистр! - негромко, но настойчиво произнёс Грабовский.
 
- А это вы, корнет! - равнодушно ответил Легостаев и протянул Николаю руку для пожатия.
 
Штаб-ротмистр был очень коротко подстрижен, с морщинистым лбом, с выцветшими бровями, раскосыми серыми глазами, впавшими щеками. Концы длинных с проседью усов уныло свисали вниз. Особо бросались в глаза его худоба и высокий рост.
 
 Пожатие Легостаева было крепким и быстрым. Одно мгновение...
- Для кавалериста вы выглядите вполне достойно! - прищурился штаб-ротмистр внимательно рассматривая Грабовского.
 - В каком смысле? - не понял Николай.
 - В самом прямом! Выглядите вполне здоровым, и с вашим ростом не весите более 5, 5 пуда. (88 килограммов. Примечание автора). Очень важно, конечно, ваше образование, но это мы унаем потом,  - Легостаев перевёл свой взгляд на двух солдат с голыми торсами, выносящими из конюшни с большую старую корзину с конским навозом.
 
- Краско, подальше его тащи! Подальше! - приказал он.
 - Слувашбродь, - ответил один из солдат.
 - Хоменко, ко мне! - громко крикнул Легостаев.
 - Слушаю, вашблагородь! - через мгновение перед штаб-ротмистром стоял старший унтер-офицер.
 - Хоменко, навоз относите, как можно дальше!
 - Слушаюсь, вашблагородь! - вытянулся старший унтер-офицер.
 - Пошли в конюшни, покажешь! - приказал Легостаев. - Ступай первым!
 - Слушаюсь, вашблагородь! - невысокий и худой Хоменко вошёл внутрь.
 
- Корнет, я знаю, что вас приставили ко мне для того, чтобы вы научились всему полезному. Ведь у меня самый лучший взвод во всём полку. Я не возражаю! Однако если у вас есть устойчивое желание учиться, то превратитесь в мою тень. Следуйте за мной! Смотрите что и как я делаю! Если возникнет желание спросить, то пожалуйста! Однако не на каждый  ваш вопрос я, возможно, сочту  нужным ответить. Тогда догадывайтесь сами! Ха-ха-ха!
 
- Я понял, господин штаб-ротмистр! - бодро ответил Грабовский.
 «Мания величия у него очень велика, - подумал Николай, -ведёт себя, как командующий всей кавалерией империи».
 
- Конюшня первого взвода, первого эскадрона является лучшей в 21 драгунском полку, - неторопливо шагая за старшим унтер-офицером, вслух, негромко, размышлял Легостаев.
 
- Вот, глядите вашблагородь, подстилки во всех денниках поменяли. Положили ржаную солому! - бодро доложил Хоменко.

 Легостаев громко потянул носом. Выдохнул... Принялся принюхиваться.
 - Запашок, однако, странный присутствует! Чуешь, Хоменко? - задумчиво спросил Легостаев.
 - Никак нет, вашблагородь! - вытянулся старший унтер-офицер по стойке смирно.
 - Нет у тебя чутья, Хоменко! Нос твой дерьмом забит! Почему не чувствуешь плохого запаха? - Легостаев застыл, как гончая на охоте, вынюхивая запах добычи.
 - Корнет, а вы чувствуете гнилостный запашок? - вдруг обратился штаб-ротмистр к Грабовскому.
 - Лёгкий, очень лёгкий есть, - ответил Николай.
 - Слышал, Хоменко? Новый офицер запах чувствует, а ты нет! Через час я вернусь! Если не выяснишь причину, то этим займусь я! - Легостаев смотрел на потолок конюшни, а лицо унтер-офицера стало белым, как молоко.
 - Покурим, господин корнет? - предложил штаб-ротмистр и направился к выходу из конюшни.
            
 - Увы,  присесть негде, - усмехнулся Легостаев, остановившись в тени кроны старого тополя. - Будем курить здесь! Угощайтесь, корнет! - штаб-ротмистр вынул из кармана своих синих кавалерийских шаровар массивный серебряный портсигар.
 Грабовский, не скрывая своего интереса, быстро его рассмотрел.
  На крышке был изображён кавалерист на крупной лошади. Позади - дом, ветряная мельница, деревья.
 
- Понравился мой портсигар? Держите! Изготовлен по индивидуальному заказу в одной из ювелирных лавок Киева. Гравировка великолепна! Особенно вот внизу надпись » 21  драгунский Белорусский полк». Видите? - Легостаев провёл по буквам своим указательным пальцем с обкусанным ногтем;
 
- Очень понравился! - с восхищением признался Грабовский.
 - Почти все офицеры нашего полка имеют такие же, а один из них даже золотой. Это стало уже традицией! Папиросу берите! Да вытаскивайте  же! Не стесняйтесь! Ха-ха! - засмеялся штаб-ротмистр.
 
Николай осторожно, чтобы не помять и не сломать вытащил папиросу.
 - Как-то вы, корнет, с опаской это делаете! Не курите что-ли? - Легостаев прищурил свои раскосые серые глаза.
 - Курю, но иногда, - Грабовский почувствовал, как краснеют его щёки.
 - Ясно-о-о, - протянул штаб-ротмистр, - а я без курения и часа не могу вытерпеть. У меня папиросы Киевской табачной фабрики. Табак средней крепости, типа «Баронских» или «Княжеских». Крепких не люблю, горло дерёт,  слабый же табак  ненавижу.
 
 Грабовский крепко зажал папиросу губами.
 Легостаев зажёг спичку и поднёс корнету огонь.
 Табак для Николая оказался крепким и даже очень крепким. Он едва сдержался, чтобы не закашлять.

 Штаб-ротмистр с очевидным наслаждением затянулся.
 - Сейчас пойдём в конюшню и я вам, корнет, всё покажу. Конюшни в нашем полку просто шикарные! Высота от пола до потолка 5, 5 аршин (3, 91 метра. Примечание автора.), крыша черепичная, которая прохладу и свежесть летом сохраняет, а зимой задерживает тепло в помещении. Денники имеют площадь в 5 квадратных аршин (12,6 квадратных метра. Примечание автора.) Человеку, который ухаживает за лошадью это пространство помогает свободно ходить возле неё, а ей  позволяет поворачиваться и не быть постоянно возле окон и наружной стены, чтобы не простудиться в холода.

 Они вошли в конюшню. Легостаев  потянул ноздрями.
 - Есть, есть запашок! - прошептал он и вздохнул.
  Грабовский тоже начал нюхать, но кроме обычного запаха конюшни ничего не уловил.
 
- Вот, корнет, смотрите какие удобные денники! Двери отворяются очень легко, скользя по рельсам. Это удобно и очень важно! Хоменко! - бросив рассказывать, зычно крикнул Легостаев.
 
- Слушаю вашблагородь! - перед штаб-ротмистром тут же появился старший унтер-офицер.
 - Хоменко, навоз весь вынесли? Полы хорошо скребли?
- Так точно, вашблародь! - Петренко стоял перед командиром по стойке смирно.
 - Подстилку когда меняли?
 - Два дню назад, вашблародь!
 - Менять через день, Хоменко! Я же тебе уже приказал на прошлой неделе! Стелить не пшеничную солому, а только ржаную! Хорошо высушенную! - на скулах Легостаева «заходили» желваки.
 
- Вашблародь, вахмистр Нефёдов сказал, что солому на подстилку он разрешит выдавать только два раза в неделю! - по бледному лицу унтер-офицера текли крупные капли пота.
 
- Кто сказал? Нефёдов? Нефёдов? Я с ним поговорю! Хоменко, через день подстилку менять! Ржаную солому! Только ржаную! Ты понял? - штаб-ротмистр был в ярости.
 - Так точно, вашблародь!
 
- Пойдёмте, корнет, дальше! Хочу показать вам полы в денниках. Все из дерева. Из качественного бука. Вот в этих денниках я приказал поменять уклон полов. Лошади в них стояли поперёк. Давно уже сделали. Смотрите какая чистота и красота! - Легостаев лично закрывал и открывал двери денников.
 «Да такой конюшни даже в Гатчине не было!» - подумал Грабовский.
 -  Честно вам скажу, господин штаб-ротмистр, что я в полном восторге от увиденного. Мне бы...
 Увы, Легостаев его не слушал. Он словно забыл, что только что хвастался конюшней своего взвода.
 
- Хоменко! К мне! - крикнул он, перебив Грабовского.
 - Я тута, вашблародь! - старший унтер-офицер уже тянулся перед штаб-ротмистром.
 - Как ведут себя новобранцы, которые поступили из учебной команды? - поинтересовался Легостаев.
 - Новобранцы они и есть новобранцы... Стараются... Только вот Нестеренко опять на коня с трудом сел и сразу же впал. Трясётся весь... Не знаю, что с ним и делать, вашблародь... Может под арест отправить? Не будет с него толку, вашблародь! Чувствую я... -  с чувством вины доложил Хоменко.
 
- Ясно! Ясно... - глубоко вздохнул штаб-ротмистр, - арестом ситуацию не исправить, не исправить, не исправить... Кстати, корнет, у вас уже есть денщик? - Легостаев резко повернулся к Грабовскому.
 - Ещё нет... - пожал плечами Грабовский.
 - Вам положено иметь денщика, корнет! Я вам настоятельно рекомендую взять рядового Нестеренко! Расторопный малый. Грамотен, быстро соображает, вот только лошадей боится. Из городских, на каком-то заводе работал. Как вам моё предложение, корнет? - Легостаев впился своими раскосыми глазами в Грабовского.
 - Я не возражаю, господин штаб-ротмистр! Если грамотный и расторопный, то почему бы и нет! - не раздумывая согласился Николай.
 - Вот и замечательно! - обрадовался Легостаев. - Просто замечательно, ха-ха! После обеда я думаю, что вы не будете чем либо заняты. Нестеренко к вам и явится. Вы где думаете обедать?
 - В офицерском собрании, господин штаб-ротмистр. В доме, который я снял, делают  уборку, - объяснил Грабовский.
 - Замечательно! Тогда Нестеренко явится к вам домой! Полковому адъютанту я скажу, чтобы он подготовил проект приказа. Ха-ха! - вновь  засмеялся Легостаев, а затем добавил, - ходят слухи, что вы, корнет, сняли самый большой дом в городе? Вы, я думаю, абсолютно правы: если возможность, то почему бы нет.

 Обедал Грабовский в офицерском собрании. Обстановка и сама еда были очень скромными. Первым блюдом были щи, душистые, наваристые. На второе - подали котлеты с жареным картофелем. На третье - кисель из свежей земляники.
 После обеда все офицеры ушли отдыхать. Как понял Грабовский из услышанных разговоров, в полк ужинать вернутся только некоторые из них.
 
В доме женщины мыли на кухне и в зале окна.
 - Здравствуй, Надежда! Как дела? - спросил Грабовский.
 - Хорошо! Работаем, Николай Васильевич! Недавно поели что Бог послал и вновь мыть. Запущено всё... На кухне оконные рамы, печь, полы залиты старым жиром, да ещё...
 - Надежда, а паркетчик приходил? - перебил женщину Грабовский.
 - А кто это такой? - у Надежды от удивления округлились глаза.
 - Человек, который полы ремонтирует, - пояснил Николай.
 - А червонодеревик! - улыбнулась женщина, - ещё не было. Сажотрус приходил. Я сказала, чтобы к вечеру наведался, когда вы дома будете.
 - Сажотрус? А кто это такой? - теперь удивился Грабовский.
 - Так это мужик, который дымоходы в печах чистит, - засмеялась Надежда.
 - Трубочист! - со смехом догадался Николай.
 
- Тук! Тук! Тук! - послышался настойчивый громкий стук во входную дверь.
 - Проходите! Открыто! - громко крикнул Грабовский.
 В зал вошёл кузнец Василий. В рваной грязной одежде и неопределённого цвета войлочной круглой шляпе на голове.
 
- Доброго вам дня, барин! - в пояс поклонился кузнец. - Вот я тута намалевал на бумажке яки вороты будут и скильки грошей надо будэ. - Он протянул помятую четвертинку тетрадного листа Грабовскому.
 
Тот взял и принялся рассматривать. Кузнец оказался неплохим художником и довольно красиво изобразил рисунок ворот, калитки и места установки петель.
 Внизу было написано печатными буквами «зализо, 16 рубл. фарба 5 руб, работа 17 рубл»
 - 38 рублей за всё? - Николай посмотрел в лицо Василия.
  Тот, не отводя в сторону своих глаз, кивнул головой.
 - Дорого, конечно... Ну ладно... Когда я увижу результаты? - вздохнул Грабовский.
 - Через тиждень, - не думая сразу же ответил кузнец.
 - Это сколько дней? - не понял Николай.
 - Через неделю! - вмешалась Надежда, слышавшая разговор.
 - Хорошо! - Грабовский полез в карман кавалерийских шаровар за бумажником.
 Вынул несколько ассигнаций.
 - Вот держи 25 рублей! Остальное потом. Хватит? - он протянул деньги Василию.
 - Добрэ, пан! - обрадовался кузнец и вновь поклонился.
 Не успел выйти Василий, как в дверь вновь кто-то постучал.
 - Входите! - вздыхая крикнул Грабовский.
 
 В приоткрытой двери показалось круглое лицо с рыжими усами, а потом в прихожую боком опасливо вошёл среднего роста молодой человек в военной фуражке с белыи чехлом.
 Увидев Грабовского, он быстрым движением кинул на пол вещевой мешок, поставил рядом с ним деревянный сундучок жуткого коричневого цвета, а потом строевым шагом направился к Николаю.
 Шёл он довольно красиво, пружинисто, высоко задирая носки сапог.

 Остановился в двух шагах от Грабовского, замер с приложенной к козырьку фуражки ладонью правой руки:
 - Ваше благородие, 21 Белорусского драгунского полка   рядовой Нестеренко прибыл в ваше распоряжение по приказу его благородия командира взвода! - бодрым голосом громко прокричал он.
 
 Надежда с бабами замерли, с удивлением рассматривая вошедшего.
 Грабовский тоже изучал солдата с не меньшим любопытством.
 В синих кавалерийских шароварах, белом кителе с начищенными пуговицами, блестящими сапогами, где из голенища правого торчала деревянная ложка он смотрелся довольно эффектно. Даже его круглое лицо с маленьким острым носиком, оттопыренные уши  и рыжие усы не портили этого впечатления.
 
- Вольно, Нестеренко! Я понял, что ты теперь будешь исполнять обязанности моего денщика? - Николай рассматривал большие  веснушки на щеках парня.
 - Так точно, ваше благородие! - рыжие глаза солдата хитро блеснули.
 - Хорошо! Ты сам то откуда будешь, Нестеренко? - поинтересовался  Грабовский.
 - Из Нижнего Новгорода, вашблагородь! Работал на механическом заводе «Сормово» на строгальном станке! - вновь вытянулся по стойке смирно рядовой Нестеренко.
 - А-а-а, - протянул корнет, - теперь мне понятна твоя нелюбовь к лошадям. Пролетарий чистой воды!
 - Так точно, вашблагородь, чистый пролетарий! - с улыбкой согласиля солдат.
 - Ладно, Нестеренко, надо решить куда тебя поселить? - вслух подумал Грабовский.
 - Так в этом доме есть столько помещениев, где я смогу приткнуться, вашблародь! Чуланчик какой-нибудь, например? - предложил солдат.
 - Чуланчик? Так там окон не бывает! - покачал головой Николай. - Впрочем ищи сам и показывай мне. Я этого дома ещё не знаю.
 - Слушаюсь, вашблагородь! - Нестеренко повернулся и строевым шагом пошел забирать свои вещи.
 
Бабы замерли, смотря на происходящее.
 - Чего стали? - первой очнулась Надежда, - время теряем.
 Грабовский принялся рассматривать большой камин в главном зале. Это сооружение впечатляло: старинный из серого камня, с закопчёнными боками и слоем старой сажи вверху.
 
Нестеренко тем временем открывал все двери, которые он встречал в коридоре,  из большой прихожей комнаты в зал и кухню.

 -Вашблагородь! Вашблагородь! - вскоре услышал Грабовский громкий вопль своего денщика.
 Через несколько мгновений он уже сам стоял перед корнетом.
 - Вашблагородь, нашёл! Нашёл!- повторял он, приложив руку к козырьку фуражки.
 - Что ты нашёл, Нестеренко? - Грабовский недовольно оторвался от разглядывания камина.
 - Каморку нашёл для жития, ваше благородие! - радостно сообщил он.
 - Пошли! Веди! - Николай шёл позади юркого худого Нестеренко.
 
- Вот! Тута! - солдат открыл дверь рядом с кухней.
 Корнет вошёл. Внутри было темно, свет входивший комнату  освещал серые стены, толстый слой пыли на полу и какие-то полки посередине.
 - Так в этом чулане окна нет! Как ты сможешь здесь жить, это же... - Грабовский принялся громко и часто чихать и немедленно вышел в коридор.
 - Как это нету, вашблагородь! - Нестеренко метнулся в комнату и начал стучать кулаком по одной из стен.
 - Слышите, вашблагородь? Это же окно! Его досками заколотили, а потом какой-то грязи сверху них накидали. Штукатурили так, наверное? - денщик продолжал колотить по стене кулаком. - Можно я их выбью, ослобоню окно и буду тута жить?
 - Можно! - задыхаясь от беспрырывного чихания разрешил корнет.
  - Благодарствую, вашблагородь! - громко ответил счастливый Нестеренко.
 
 Женщины скребли ножами печь на кухне от толстого слоя липкого жира.
 Грабовский смотрел на них и вдруг подумал:» А может я зря снял этот большой дом? Здесь всё, абсолютно всё, так сильно запущено, что мне придётся потратить уйму времени и кучу денег для того, чтобы  навести достойный порядок? Нет! Нет! Правильно я сделал! Придётся потерпеть! Подождать немного!»
 
- Надежда, - обратился корнет к женщине, -  паркетчик сегодня вечером придёт?
 - Да, Николай Васильевич! Обещался вечером и сегодня! Думаю, что придёт! Он человек сурьёзный, - с уверенностью ответила она.
 - Меня, может и не быть. Я думаю, что в полку могу задержаться. Что же делать? - прошептал Грабовский. - Нестеренко, ко мне! - громко приказал он.
 
- Вашблагородь, по вашему приказанию прибыл! - перед ним стоял денщик в сером от пыли мундире.
 - Слушай, Нестеренко, сегодня вечером обязательно прими паркетчика, он должен придти, и покажи ему полы в доме. Спроси когда он сможет начать их ремонтировать и пусть подготовит смету. Я должен знать цену. - Приказал Грабовский.
 - Слушаюсь, вашблагородь! - бодро ответил денщик и тут же, покачал головой, - нельзя щас паркет ремонтировать, вашблагородь.
 - Почему? - искренне удивился корнет.
 - Дак сначала нужно печи все проверить. Почистить дымоходы. Наладить их. Потом потолок вымыть. Вы видите, что все балки копотью покрыты и грязью? Потом только паркет переложить. Затем пусть бабы стены моют, а потом их уже и побелить можно комнатах.
 
- Вашблагородь, эта ещё лучше! Однако дымоход нужно чистить! Обязательно! - сказал денщик.
 Его лицо и  мундир уже были чёрными от сажи.
 - Ничего! Постираю! Ха-ха! - весело рассмеялся он.
 - Нестеренко, откуда ты это знаешь? - спросил удивлённый Грабовский.
 - Вашблагородь, я много чиво знаю и умею! Вы никогда не пожалеете за то, чё взяли меня к себе денщиком! - хвастливо заявил Нестеренко.
 - Буду надеяться! - усмехнулся Грабовский. - Слушай, пойдём посмотрим камин в зале. Что-то он мне не нравится. Копотью покрыт.
   - Мне нужно посмотреть нутренность! Позволите мне скинуть обмундирование, вашблагородь? - Нестеренко просяще уставился на корнета своими рыжими глазами.
 - Давай! Бабы на кухне. Стесняться тебе некого, - разрешил корнет.
 - Да чё мине бабы? Пусть смотрят! Обмундирование жалко! - Нестеренко разделся до подштанников. Даже снял свои начищенные сапоги и полез в камин.
 
 Грабовский уже не видел денщика, а только слышал его вздохи, кашель и проклятия.
 Наружу он выбрался только минут через тридцать. Весь чёрный, только блестели белки глаз. Белые подштанники стали цвета ночного неба.
 
- Плохо, вашблагородь! Вообще тяги нету! Нужно чистить и проверять. Мине кажется, что дымоход заткнули. Может это кирпич, конечно, вывалился и всё перегородил? Думаю вот об этом кирпиче я: если он вывалился, то упал бы вниз. А его нету! Вообще нету! Сажи очень много! Вот видите, вашблагородь, на потолке сажа, стены камина и его перёд все копотные стоят... Что это значит? - Нестеренко замолчал.
 - Так что это значит? - с нетерпением спросил корнет.
 - Заткнули дымоход! Только вот зачем? - пожал плечами денщик.
 - Ты уверен? А впрочем потом всё узнается. Нестеренко, я сейчас ухожу в полк, ты же осмотри все остальные печи. Вечером должен прийти трубочист. Скажи ему, чтобы прямо с завтрашнего дня занялся всеми нашими печами. Особое внимание пусть обратит на камин. Я ему оплачу все его труды. Если сделает плохо платить ничего не буду! Так и скажи, что я человек очень щедрый, но обманывать меня нельзя. Понял, Нестеренко? - корнет с улыбкой смотрел на своего чумазого денщика.
 - Так точно, вашблагородь! Я сам ему не дам вас обмануть! - серьёзным тоном пообещал денщик.
 - Молодец, Нестеренко! - похвалил его Николай и задумался.
 
- А ты прав, Нестеренко! - после долгой паузы согласился Грабовский. - Тогда скажи паркетчику, чтобы осмотрел на полы и подготовил смету. Я с ним потом, после трубочиста встречусь.
 - Слушаюсь, вашблагородь! - вытянулся денщик. - Если вы хочите, вашблагородь, то  мы с вами прямо сейчас посмотрим печи и камин и я скажу, что с ними нужно делать?
 - Давай посмотрим! - удивлённо согласился корнет. - С чего начнём?
 
Грабовский повёл денщика в спальную комнату, где он провёл свою первую ночь.
 Нестеренко подошёл к голландской печи, обложенной изразцами голубого цвета. Постучал костяшками пальцев правой руки по одному боку, затем по другому. Открыл чугуную дверцу и засунул в неё своё круглое лицо. Что-то высматривал и глубоко дышал.
 - Хорошая печь, вашблагородь! Дымоход нужно почистить и будет тепло! - наконец сделал он заключение.

 В кабинете тоже стояла голландская печь. Часть изразцов отвалились и её бока чернели серыми пятнами штукатурки.
 Нестеренко проделал такую процедуру, как и с печью в спальной
  комнате.