Глава 13. Parti

В понедельник утром прибыло выходное розовое платье Эдит, и тем же вечером миссис Грант написала несколько приглашений на небольшую вечеринку в среду, - не вполне заблаговременно, конечно, но нравы в Доллингтоне позволяли пренебречь строгим этикетом.
- Интересно, придёт ли мистер Эйкман, как вы думаете? – сказала Нэн своей гувернантке. – Мне так хочется посмотреть, как выглядит подходящая parti.
- И мне хочется, - сказала Клара и вдруг впала в глубокую задумчивость.
Она не вспоминала о мистере Эйкмане со вчерашнего дня, когда увидела его по другую сторону стены сада, но сейчас она мысленно принялась рассматривать его в новом свете. Лишь вчера вечером она поклялась – в душе и на бумаге – выйти замуж за «первого же попавшегося приличного мужчину, годного для брака»,  и с тех пор умонастроение её не изменилось. И вот «мужчина, годный для брака» придёт (возможно) на обед в среду. Такое стечение обстоятельств нельзя было игнорировать, над ним следовало поразмыслить. И Клара, частью с опаской, частью с удовольствием, в предвкушении нового, возможно, рискованного, опыта, начала размышлять.
Что знала она об этом человеке? Ничего, кроме того, что он – художник и когда-нибудь он разбогатеет. И ещё ему тридцать семь и у него рыжая борода. Всё это говорило в его пользу; первые два пункта в особенности, художник – по-видимому, человек артистического склада, это значит, что на него не действуют строгие ограничения здешней общественной жизни, против жёстких требований которых Клара в душе восставала с самых первых дней в этой стране. Свободным артистам позволяется многое из того, в чём отказано деловым людям или сельским джентльменам. А это на руку девушке, в которой ранние воспоминания детства оставили полу-бессознательное стремление к приятной стороне богемной жизни.
И второй пункт, касательно ожидаемого наследства,  тоже нельзя сбрасывать со счетов.  Принимая вчера это отчаянное решение, она в глубине души знала, что финансовое положение «приличного мужчины, годного для брака»  - существенное условие. Хотя она не мечтала о богатстве, она слишком близко была знакома с бедностью, чтобы не желать её для себя в будущем.  «Приличному мужчине» не нужно быть Крёзом, но он должен быть в состоянии, лёгко и непринуждённо, удерживать призрак нищеты на значительном расстоянии от дверей их дома. А то, что племянник мистера Битсона именно такой, доказывалось всей этой суетой вокруг розового вечернего платья. 
Что до обладательницы розового платья, Клара о ней вовсе не думала. Если окажется, что потенциальный жених Эдит сгодится и ей самой, она не будет терзаться муками совести по этому поводу и заберёт его у неё – если сможет! Во всяком случае, смело выйдет на поле битвы со спортивной красоткой. Это будет справедливое сражение и без преимуществ. Или нет, не так – преимущества есть, но они все на стороне девушки, обладающей красотой, нарядными платьями, возможностями и, сверх всего, заботливой матушкой; а ведь сказал же Теккерей, что «если у бедной девушки нет маменьки, которая устроила бы для неё дела с молодым человеком, значит, ей приходится действовать самой».
«Это именно то, чем я и собираюсь заняться», - сказала себе Клара, стиснув зубы и собрав силы в прямом и переносном смысле. Возмущённый дух кипел в ней сегодня так же, как и вчера, и  щепетильность тут была неуместна. 
Вдруг, посреди своих сердитых размышлений, она расхохоталась. Не слишком ли она торопится? Ведь она не встречалась с этим мужчиной и даже не видела его толком. Хотя к этому времени Клара пришла к выводу, что у неё нет «сердца» в том общепринятом смысле, в каком его имеют все знакомые ей молодые леди, всё же её разум восставал против того, чтобы связать себя на всю жизнь с человеком, к которому она не чувствует даже симпатии.
Что ж, в среду вечером она, вероятно, уже всё поймёт.
Среда была днём великого волнения в Лабёрнам Коттедж и не только для Клары. Все приглашения были приняты – что означало вечер на восьмерых – и, как обычно, домашнее хозяйство миссис Грант было полно нестыковок, исправление которых требовало сил и ресурсов. В этой ситуации в выигрыше оказалась Нэн, которую миссис Грант освободила от занятий, не в состоянии обойтись без услуг Клары, но сама Клара от этого ничего не выиграла. Весь день она была занята составлением меню, расстановкой цветов, штопаньем дыры, обнаруженной в одиннадцать утра в парадной скатерти, таким образом, время, оставшееся ей на осмотр её собственного выходного платья и на прихорашивание, оказалось коротким. Это не было так уж важно, учитывая, что она и её ученица должны были появиться в гостиной лишь после обеда. Кроме того, не в её интересах было слишком уж бросаться в глаза сегодня вечером, даже если бы попытка соперничать с Эдит во всем великолепии её нового платья не казалась бы нелепой. Сегодня она собиралась наблюдать, вот и всё; и чем более незаметной она будет во время этого процесса, тем лучше. К тому же, хотя она и обдумывала свой новый план уже три дня, десять к одному, что дальше плана не пойдёт. Даже автор «Ярмарки тщеславия» рассматривает благоприятную возможность как главную составляющую успеха женщины, а какая у неё есть возможность встретить снова мистера Эйкмана и видеться с ним часто – если предположить, что ей вообще захочется это делать?
Так что Клара, ещё раз проверив десерт и причёску Нэн, надела своё обычное чёрное платье и, устроившись в гостиной на заднем плане, стала, с некоторым волнением и скептически настроенная, ждать развития событий, а именно – появления джентльменов.
Последовал довольно долгий интервал – очевидно, более долгий, чем это устраивало хозяйку, чьи глаза то и дело устремлялись к двери, в то время как она вполуха слушала миссис Вайли, свою соседку по софе, и ту самую даму, чьи кулинарные устремления Клара имела возможность наблюдать в окно своей спальни. Миссис Вайли была особа, чья фигура, казалось, не имела шеи, и чей цвет лица, после трапезы, становился слегка пятнистым. На ней было чёрное бархатное платье с низким вырезом, и для любого, желающего начать крестовый поход против декольте для дам в летах, являла собой превосходный образец. Сейчас она взволнованно обсуждала блюда только что закончившегося обеда и против каждого находила, что сказать, замаскировав критику под похвалу. Так, суп «очень удался», если не брать в расчёт излишне много кайенского перца, поварихи так не опытны в обращении с ним, вы не находите? Она сама никому не позволяет отмерять кайенский перец во время готовки, полагается только на себя. А эти яйца ржанки! – просто восхитительны, кстати, не думает ли миссис Грант, что под соусом бешамель они были бы ещё лучше? На что миссис Грант, не отводя взгляда от двери, рассеянно кивнула. Каплун – это триумф! – фондю – мечта! – но оказалось, что и триумф, и мечта нуждаются в улучшении. Когда от меню уже ничего не осталось, беседа повернула в русло обсуждения достоинств и недостатков поварих, а затем плюсов и минусов использования газа при готовке.
- Я стала такой опытной в этом деле благодаря моему дорогому мужу, - сказала миссис Вайли в ответ на комплиментарное замечание миссис Грант. – Пока он был жив, мне приходилось вникать на кухне буквально во всё, он был так требователен ко всему, что касалось пищи, знаете ли. И теперь, когда он меня покинул, я нахожу утешение в том, чтобы готовить блюда так, как он любил.
«И в том, чтобы потом поедать их», - подумала Клара, сидящая неподалёку. Интересно, что фройляйн Поль сказала бы о таком предмете для разговора. Выше уровня кухни беседа так и не поднялась. Несомненно, вдова – достойная женщина, но именно из-за таких, как она, и возник феминизм. Женщины, которых интересует что-либо помимо меню, бросаются в другую крайность, непроизвольно протестуя против подобного интеллектуального уровня.
Тем временем миссис Хендерсон, ещё одна гостья, не уставала сыпать комплиментами по адресу платья Эдит, успех которого невозможно оспорить, коль скоро розовый оттенок так идеально подходит к светлым волосам, а складки хитроумно скроенной юбки так выгодно обрисовывают стройные бёдра. Правда, эффект был бы большим, если б на красивом лице загар был не так заметен. Но возможно и то, что контраст между снежно белыми плечами и здоровым загаром лица лишь придавал определённую пикантность наружности декольтированной любительницы крикета.
- И у вас новая белая калитка для крикета, - заметила миссис Хендерсон. – Я видела её на прошлой неделе из своего наблюдательного пункта.
То, что миссис Хендерсон называла своим наблюдательным пунктом, было верхним окном её коттеджа, преимуществом которого был, открывавшийся из него, обзор обеих сторон долины, благодаря чему её бдительному взору были доступны все происшествия по соседству на значительном расстоянии. Не обременённая другими занятиями, миссис Хендерсон точно знала, кто играл в крокет в воскресенье, а кто нет, кто принимал гостей, а кто уехал в Эдинбург, каким поездом, когда вернулся и с какими свёртками. Таким образом, жизнь не казалась ей скучной. Она была маленькая женщина со сморщенным личиком и неправдоподобно жёлтыми волосами. Каждый раз, когда она отправлялась в Лондон, её знакомые надеялись, что она привезёт оттуда новый парик, более отвечающий её возрасту, но пока что надежды были тщетны. Вечная юность, казалось, осенила её локоны, но не её лицо.
- Мистер Лейдлоу обрезал липы у себя в саду, - объявила она, делая обзор своих наблюдений за неделю, - а у Фарли – новая служанка. О, от меня не утаишь! – она рассмеялась бессодержательным, но безобидным смехом. – Я уж знала, что встречу кого-то нового здесь сегодня. Три дня назад я увидела мистера Эйкмана в саду его дядюшки и тогда же начала гадать, кто бы это был.
- И догадались? – спросила Эдит, улыбаясь немного презрительно.
Клара, занятая вышиванием, прислушалась более внимательно. Это было первое замечание, которое вызвало её интерес.
- Что ж, я узнала, что он – племянник нашего соседа, и я видела альбом для эскизов в его руках, так что думаю, он – художник.
 - Как жаль его мать, не правда ли? – со вздохом присоединилась к беседе миссис Вайли.
- А что с ней?
- Ну как же! Миссис Грант мне только что рассказала, так ведь, миссис Грант?
Призванная таким образом, хозяйка сделала над собой усилие, чтобы включиться в разговор.
- Да, его мать в жалком состоянии, - инвалид, как он сказал мне, - не физически, знаете ли, а умственно. Её разум, понимаете…, - и миссис Грант со значением поднесла указательный палец ко лбу.
И обе дамы согласно вздохнули.
- Что за ужасное существование ведёт он, совсем один с ней в этом уединённом жилище. И хлопоты с сиделкой, потому что, конечно, ей постоянно нужна сиделка. Он рассказал мне о своих проблемах, обо всех изменениях, что ему пришлось сделать. Да, несладко ему пришлось.
- Я знаю, как докучны изменения, - заметила миссис Вайли, торжественно кивнув головой. – Мне как-то случилось поменять трёх кухарок за один месяц. Думаю, с сиделками то же самое.
- Почему бы ему не нанять сестру милосердия? – спросила миссис Хендерсон, жаждущая получить новые сведения.
- Это самое я ему и посоветовала. Теперь многие нанимают их, потому что гораздо лучше иметь дело с человеком, получившим образование. Ему тем более легко было бы найти такую, раз у бедной миссис Эйкман не физическое заболевание и ей не требуется дипломированная сестра милосердия. Ему нужна женщина спокойная, полезная, по возможности, бодрая, привычная к обращению с пожилыми дамами, - такая сиделка-компаньонка. Ему пришлось по душе моё предложение, поэтому я посоветовала ему обратиться в контору, ту, что на Дун стрит, знаете. Он заглянет туда в пятницу по пути через Эдинбург.
- Да ему лучше бы жениться, - вынесла вердикт миссис Вайли. – За сиделкой нужен глаз да глаз, образованная она или нет, и нужно следить, чтобы для больной пища была правильно приготовлена. Да! Невестка взяла бы на себя часть работы.
- Несомненно, однако, он не показался мне мужчиной, подыскивающим себе жену, - сказала миссис Хендерсон, бросив любопытный взгляд на Эдит.
- Совсем нет, - эхом отозвалась миссис Грант, подавляя вздох, она тоже сделала свои наблюдения во время обеда.
- Тише, они идут, - прошептала Эдит за секунду до того, как дверь открылась.
Из четырёх вошедших мужчин лишь один был Кларе незнаком. Отношения между  Лабёрнам Коттедж и Азалия Коттедж, где обитал холостяк-садовод, были вполне добрососедские. Еще один гость, джентльмен с белыми бакенбардами, который удерживал хозяина за рукав, о чём-то горячо с ним беседуя, тоже был постоянным гостем. Мистер Кольстон был единственным из присутствующих, кто прибыл с той стороны долины, где была река, и то, что выглядело как горячий диспут, было лишь оживленным обсуждением вопроса о том, какое солнце предпочтительнее, утреннее или послеполуденное, а также того факта, что вид с восточного склона превосходит живописностью вид, что открывается с западного.  Не имея сторонников, бедный мистер Кольстон с трудом парировал атаки противоположной стороны, отсюда и его раскрасневшееся лицо, и повышенный тон голоса.
Мистер Эйкман один не принимал участия в обсуждении. Хотя долина могла бы покорить красотой его артистическую душу, но он был в ней не жителем, а случайным прохожим, и потому не мог поддержать ни одну из сторон. Пока спор, к которому присоединились дамы, всё больше разгорался, он отошёл в сторону, чтобы рассмотреть акварель на стене, привлёкшую его внимание, и пока он стоял там, всего в нескольких шагах от Клары, она воспользовалась возможностью оценить его наружность.
Красивый? Едва ли, хотя когда-то наверно он был привлекателен, и мог бы быть и сейчас, если б заботился о наружности. Большой, худой, неспортивного вида человек, одежда висела мешком на его сутулой фигуре.  Первое впечатление, произведённое им на Клару, было скорее неприятным. Голубые глаза смотрели жёстко из-под белого массивного нависающего лба. Насколько позволяла увидеть рыжая борода, линии рта тоже были жёсткими. Волосы на висках поредели. Выражение лица оставляло впечатление твёрдости и силы, возможно, страдания, - но не дружелюбия.
«Сурово,- размышляла Клара, - но в целом не плохо. Похоже, что он несчастен, но это же значит, что он, скорей всего, будет благодарен за счастье».
Еще через минуту, она решила, что его стоит узнать получше, но как это сделать?
Тем временем художник стоял от неё в трёх шагах в блаженном неведении, изучая эскиз на стене. Если б он и взглянул на скромно одетую маленькую гувернантку, так прилежно занятую вышиванием, то без тени интереса. Да и никто в комнате, включая Эдит в её розовом платье, даже не подозревал, что здесь присутствует настороженная охотница.
Эдит спровоцировало на дальнейшее действие, конечно, не это, но то, что мистер Эйкман уж слишком долго разглядывал акварель. Средство отвлечь его скоро было найдено в виде фортепьяно. Как самый молодой из присутствующих мужчин (благодаря обдуманному подбору гостей), он должен был  переворачивать страницы нот для Эдит, что он и делал, правда, без энтузиазма, по крайней мере, со своего угла комнаты Клара не заметила особого энтузиазма.
В целом, вечер не показался гувернантке скучным, хоть у неё почти не было возможности принять участие в беседе, чему она была даже рада, так как ничто не отвлекало её от наблюдения. К тому моменту, когда она выскользнула из комнаты вслед за своей ученицей, – Нэн разрешили сегодня побыть с гостями - она не заметила ничего такого, что потребовало бы изменения её плана.
Её план? Но в чём он, собственно, заключался? Знает ли она, что собирается делать? Едва ли, хотя проблеск плана – весьма безрассудного, на первый взгляд – начал брезжить в её голове.
Той ночью она долго лежала без сна, почти так же долго, как в день после похорон баронессы Сейфорт, и чем дольше она лежала, чем усерднее думала, тем всё более заманчивым и менее невыполнимым представал перед ней её отчаянный план. Она заснула, думая над ним, и он всё ещё не был готов, а когда проснулась – глядите-ка! он уже полностью созрел тем удивительным образом, которым наши мысли обретают законченность во время работы нашего подсознания. К тому времени, когда она сошла вниз, она продумала даже свой первый шаг.
После завтрака, вместо того, чтобы пойти в классную комнату, она последовала за миссис Грант в её литературное святилище. И здесь, под вопрошающим взглядом своей хозяйки, - ибо святилище строго охранялось от посторонних – она решительно произнесла:
- Беру на себя смелость попросить вас кое о чём.
- Всё, что в моей власти, - сказала миссис Грант с видимым усилием. Со времени разговора в воскресенье ей было не по себе, когда она оставалась наедине с гувернанткой, ей хотелось чем-то загладить причинённое той разочарование. Тем утром, сидя у своего стола, она выглядела несколько подавленной, как будто на неё свалилось слишком много, из чего Клара сделала вывод, что вечер не оказался, в конце концов, успешным.
- Это в вашей власти, но может показаться вам неудобным. Вы предупредили меня об увольнении, это было ваше право. Предупреждение за месяц – это то, что было согласовано между нами. Ну, а я пришла просить вас отпустить меня сейчас – я знаю, у меня нет на это права. Вы сделаете это?
- Сейчас? – повторила миссис Грант, немного взволнованно.
- Да, сейчас – сегодня. Я знаю, это внезапно. Вот почему я прошу об одолжении. Для меня это важно.
- Вы нашли что-то, что вам подходит?
- Я … да …я надеюсь… Но мой единственный шанс получить это место – это быстрота. Теперь, когда каникулы вот-вот начнутся, для Нэн моё отсутствие не будет так заметно. В другое время года я бы не осмелилась, правда, но Нэн прекрасно обойдётся без меня на теннисной или крокетной площадке, и раз она всё равно пойдёт в школу, какое значение имеют задания на каникулах?
- Очень неожиданно, - пробормотала миссис Грант тоном, который указывал, что она готова сдаться.
Кроме внезапности, правда, нечего было возразить. Если взглянуть на дело беспристрастно, в этом предложении была своя выгода. Жалованье за целый месяц будет сэкономлено, плюс гувернантка не будет столоваться, - предложение не стоит отвергать. К тому же чувство невольной вины склоняло миссис Грант пойти на уступку, хотя, как она начала понимать, благодаря уступке в выигрыше окажется именно она, миссис Грант.
В результате всех этих смешанных чувств, после недолгого колебания ради соблюдения приличий и сожалений по поводу внезапно покинутой Нэн, миссис Грант даровала согласие.
- В таких вещах не следует тянуть, - сказала Клара в ответ на последний аргумент. – И для меня, и для Нэн будет лучше расстаться быстро, раз уж всё равно должны. Спасибо, миссис Грант, вы оказали мне, возможно, большую услугу, чем можете себе представить.
Выйдя в коридор, она приложила ладони к щекам, пылавшим от волнения этой первой маленькой победы.
«Почти что ничего, - подумала она, - но всё же начало положено. А теперь, надо записать адрес, пока не забыла. Контора на Дун стрит, так? Думаю, я легко её найду».
И она легко побежала вверх по лестнице собирать свои вещи.