Мужики

        Шепот старика  едва  слышен в моей комнате.
        - Господи, освободи мою душу! Зачем ты мучаешь меня, человека верующего. Не сотворил я грехов великих, Господи.
       - Нет, ты не слышишь. Ты же все знаешь обо мне. Нет на моей  семье проклятий до седьмого  колена. Ты же дал мне  душу, Не запятнана она  великими грехами,  Ты же знаешь  беды мои. Раб я  верный твой, защити и сохрани душу мою,   освободи меня от  прегрешений моих.  Каюсь   и рассказываю тебе все без утайки.  Ты же знаешь мою душу. Прости  прелюбодеянья мои. Отпусти! 

       Я лежу   и слышу,  как дед пытается угнездиться   на печи. Отец с матерью спят за стенкой.  Дом большой, две комнаты и кухня.  Бабка тоже  спит в кухне,  у  окна.  Тихо. У молодых хороший слух.  Невольно  внимаю словам  деда.  Чую запах тулупа,  еды из чугунка, стоящего на загнетке. Все привычно, повозится и заснет.
       В иные вечера он прочитывает не одну по счету  молитву. Бабушка тоже богобоязненная, она уже скучно прошептала свое благодарение богу,  ровно, без душевного надрыва и  чуть носом  посвистывает. У нее и  деда есть любимые  тексты. Я  знаю весь их богатый репертуар.  Оба в молодости они пели  в церковном  хоре, это уже после войны,  и дед этим чрезвычайно горд.  Иногда они поют вдвоем, зажигают свечку и псалмы поют. В церковь иногда ходят. Сегодня дед молитву не творил,  перед иконами  не стоял.
      Он всегда засыпает трудно.  Деду помогает в этом  большая  русская печь, которая, когда она протоплена,  сохраняет  подолгу тепло.  Дед тепло очень   любит, вечно  просит кинуть к нему на печь тулуп, укутать, чтобы не зябли, ноги.  Сегодня тулуп висит на стене.
       
         Мне уже тринадцать лет. Я знаю год и день рожденья деда и каждый раз перед тем, как заснуть самому,  зачем-то заново считаю, сколько ему  лет. Мне тринадцать. Высчитываю, когда мне будет столько же, как ему. Долго придется жить. Есть за дедом  история. Бабушка  мне  однажды ее рассказала, но раньше я это от родственников слыхал, они рассказывали, отчего дед лют. Дома об этом не говорят. Бабушка  у него - вторая жена.  Вернулся с войны домой, а его жена с кем-то из деревни  уехала, и дочка у них там завелась. Вернулся муж не холостой, не женатый, и деревенские бабы, вдовые, его обхаживали. Женился однако на девке молодой,  и весь век ревнивый был, доставалась жене ни за  что, ни про что.
    Неужели буду как дед, с белой бородой, с седыми волосами.  Мне говорят, что седина - это признак ума.    Поэтому я  спрашиваю  деда:
   - А что, если у человека белая борода, то это от ума?
   Дед  смотрит, покачивает головой и ничего не отвечает 
  Я навязчиво продолжаю:
- А если у меня  русые волосы, так что, это у меня ума нет?
- Да отвяжись ты, Колька. Вот вырастут  волосы  еще в одном месте, поймешь...
- Где вырастут?
- Там, где  у всех мужиков растут. Под мышками.

   Видимо, дед завел  разговор с отцом , и тот неожиданно  взял меня с собою в баню.  Папка сказал: – Пойдем, Коля,  вместе в баньку сходим, пора тебя к жару банному приучать. Будешь пар любить, здоровее телом  будешь.
. Я мылся обычно последним, когда в бане не жарко было.  Обычно отец с мамой  вместе ходит. Пок баня не выстыла. Теперь буду  привыкать..

   В бане он  мне показался красавцем, каких я только на картинках видел. Была у нас книжка про греческих богов. 

   Мой отец  красавец, сильный, здоровый мужчина. Но он никогда не  ходил со мной на  рыбалку, считал, это занятие пустое,  не лежал на речном песке, чтобы  позагорать. Я  на речке видел купающихся больших парней, но не подойдешь же к ним,  рассматривать не будешь.  Дома я  его раздетым не видел,   А тут в нашей бане  он оказался  передо мной без трусов, смеющийся, веселый.  Ослепительный. И я такой буду.
    
    Я  однажды спросил маму, почему мраморные  боги не одетые.   Что, в Греции все так ходят?
    Я уже тогда с интересом рассматривал Венеру и Аполлона.
   Мать ответила хитро: - А  в Греции жарко, теплое море близко. Вот их в музеях и  показывают, будто они  у моря. Там  люди такие, как  у нас, легко одетые ходят.
 -  Мам, хочу в море купаться.
 - Эк чего захотел.  Будет лето, на речку сбегаешь. В речке лучше. В море вода соленая.
 - А зачем же люди туда едут?
 - Здоровья запасают.  Вот  у человека как из носа потечет , значит, простуда, в море она мгновенно проходит.
 - Мам, а ты  Аполлона видала?
 - Зачем нам Аполлон?  У нас папа не хуже Аполлона.
   После этого я снова взял книжку и долго рассматривал  Аполлона, и  молодых мужчин,  которых обвили  огромные змеи, полозы. Лаокоон и его сыновья, это  так называется.    И мне  расхотелось ехать к морю.

     И вот я  с папой, Я чувствую  себя рядом с ним крохотным мальчонкой,   а он смотрит с интересом на меня. И я с удивлением   слышу от него: - Ох, сын, посмотри-ка,  какой ты  большой у меня вырос.  Этак скоро  тебя женить придется.
-  Пап,  ты че, какой из меня жених?
-  Лет через пять ты  меня перерастешь.
-  Что, я  волосатый как медведь буду?
- Конечно, красавец будешь,   первый сорт. Залезай  наверх, ко мне на полок,  я тебе спину  намылю. Парку добавим?
С каменки летят клубы обжигаюшего тумана. Весело как в жаркий летний день.
  Мне уже не стыдно перед отцом, что я такой неуклюжий и маленький.  Что тут  такого, мои друзья тоже пока большие  не выросли -  Сережка маленький и  Вовка тоже маленький. Вовке  почти четырнадцать, но он нс   выше  нас  с Сережкой ростом, 
  Все хорошо, мне становится легко от общения с отцом. Значит, все идет по уму.
 Кожа розовеет, и млеет душа.
-  Пап, а зачем-то у Вовки  отец его  Вовкой-морковкой зовет.  Оттого, наверно,  что он в бане, как  я, красный,
- Не-е, это потому что у мальчишек  между ног морковка приделана. 
 - А ты то...  Я взглянул на него, но ничего не сказал.
Я заливисто смеюсь. Морковка,  Знаю я, что это за морковка.  Старшеклассники рассказывали. Но не буду же я эти разговоры  отцу пересказывать
  Отец спросил с улыбкой:
  - Что, сын, чувствуешь себя  мужиком?
  - Не-а,  папк.
  - Почувствуешь,  мне скажи. 
  - Так  совсем ничего у меня не растет. Ты вон какр
  - Ты жа не репа, только репа за лето вырастает.
 
  А папка сам начинает  вспоминать  каким он парнем был. Юноша – это когда  первый  пушок на подбородке появится. Волосы к пупку подбираются.   
  -   Скоро  ты у  меня юношей будешь.  У меня в твоем возрасте тоже еще молоко на губах не просохло .
  -   Какое молоко?
  -   Да... так само по себе вылетело,  с этим потом разберешься – он вроде бы как бы отмахнулся, на меня  глядя. - К девчонкам приглядывайся, да  не приставай, а то с этим  беда будет.
    И вдруг добавляет задумчиво: - Ну, может и  не беда.  Только еще расти надо. Когда мы тебя с юга, из Геленджика привезли, тогда мне двадцать три было...  Мы с мамой взрослые были люди,   на своих ногах стояли.    Как видишь, деньжат на тебя  накопили, и приехали домой  уже трое. Ты уже у мамы тогда оказался. родился здесь, у нас. Приехал бесплатно.  Безбилетник.
 - Ах,  вот как, пап. Это смешно,   я  не ожидал.  Это здорово. Вы с мамой мне об  этом никогда не говорили.
-  Да маловат ты еще, сынок, чтоб все как надо понимать. Школу хоть закончи, устройся на  работу. На поездку в Геленджик надо было заработать.  Книжки про любовь потихоньку читаешь?.
-  Братьев Карамазовых.
-  Нет, не читай это пока.  Совсем  это не для тебя. Лучше у Пушкина «Капитанскую дочку»,  Дубровского, Онегина почитай,   Высокой чистоты есть книги.
 
- А дедушка мне тоже мне про себя рассказывал. Как он в лес с ребятами ходил. Про какой-то грех говорил.  Как они там греховодили, через огонь голышом прыгали, как костер заливали. 
 - Да, дедушка во всем грех видит.  На земле святым не будешь. В пост что-нибудь скоромное съешь, он скажет - грех.  Лишнее возжелать – грех.  А какой грех?  Святые, они в облаках. На земле ты как все живешь. Земля-матушка всех любит,  все стерпит.
-  А Аполлон, а Венера?  Они боги?
- Да  какие же они боги? Они среди людей жили. От любви  никуда не уйдешь. И ты будешь Аполлон и найдешь свою Афродиту. Или она тебя найдет. Вот будет тебе лет девятнадцать - двадцать... Будешь искать и найдешь. Она тебя  сама сыщет.
   
   А папа – он мой настоящий, самый  лучший  папа на свете.   У него   как у меня, две родинки на боку. И такие же глаза веселые .  Только он больше, сильнее, умнее  и красивее меня. Главное, что я его люблю,  и он меня любит.
    А Вовка, мой лучший друг,  мне рассказал,  как  отец  его за одним делом застал.  И  не только не заругал его, а  даже обрадовался.   – Получается? -  спросил. – Только, - сказал, -  слишком не  увлекайся... Это тебе не шоколадные конфеты есть.
   А Вовка испугался. Отец его по спине ласково потрогал и отошел.   Вовка, хоть и большой вроде,  забрался в чуланку и заплакал навзрыд.   Папка нашел его в углу и сказал на ухо, что он тоже так умеет. 
 -  Это у каждого парня получается.
   И мы  сразу с пониманием дела  начали обсуждать, никого об этом не надо спрашивать.    Сошлись  на том,  что тут  лишние слова ни к чему.  Мы – мужики.