Честно говоря, не думаю, что большинство из вас поверит мне. Скорее всего, вы посчитаете мой рассказ в лучшем случае буйной фантазией, в худшем – больным бредом. Мне все равно. Ведь обязательно найдутся и те, кто обладает знанием, те, кто видит и слышит. Такие же, как и я сам. Уверен, что я не одинок.
Ну, а если уж совсем откровенно, я пишу это и для себя. Так много всего произошло, становится трудно удерживать знание в себе. А поделиться ни с кем не могу, даже с Аленкой. Вернее, попытался однажды, но она как-то очень напряженно выслушала меня, а потом просто обняла и сказала: «Все хорошо. Теперь я с тобой». И меня накрыла мягкая волна душистого счастья. Больше таких попыток я не предпринимал. Все-таки не стоит огорчать близких, рассказывая, что ты видишь невидимое им.
Дело в том, что квартиры и дома, в которых мы живем, не совсем неодушевленные... Вернее, совсем не неодушевленные. Они наблюдают за нами, они испытывают эмоции, они даже вмешиваются в нашу жизнь.
Впервые я прикоснулся к этому знанию в раннем детстве, лет в пять, наверное. Родителям очень нужно было уйти куда-то, и они сделали то, что никогда не делали ни до, ни после того вечера – они оставили меня одного с включенным телевизором. Помню, мама без конца спрашивала справлюсь ли я один, и все повторяла, что когда мультики закончатся, они уже будут дома. «Конечно, справится, - сказал папа. – Взрослый парень уже». И весело мне подмигнул.
Я точно знаю, что был очень рад остаться один в квартире. И очень горд – вон, я уже взрослый парень! Но когда все мультики кончились, а родителей рядом не оказалось, я подумал – а вдруг они вообще не вернутся? Никогда-никогда? И сделалось страшно так, что стало совсем нечем дышать.
Вот тогда я и увидел дыхание нашей квартиры. Она будто обняла меня, обволакивая теплом и заботой. Боюсь, у меня не получится объяснить, как что-то большое и монолитное может одновременно и остаться на месте, и сжаться вокруг тебя и окутать любовью. Но именно это и произошло. Квартира как бы пеленала и баюкала меня. И я сразу перестал бояться. Я был не один. Я достал из коробки с игрушками свою любимую белую БМВ-шку, лег на ковер и принялся медленно катать ее. Форточка была открыта, шелестела штора от легкого ветерка, и шепот квартиры сливался с этим шелестом. «Все хорошшооо»...
Наверное, я уснул прямо на ковре, потому что следующее, что помню – это как мама со слезами целует и тискает меня, и папино «Ну вот, я же говорил. Взрослый парень!» И тогда, на радостях, я начал взахлеб рассказывать, как я не мог дышать и наша квартира спасла меня, как она обнимала меня и разговаривала со мной, и что я могу еще хоть каждый вечер оставаться один, то есть нет, я же буду не один... Мама слушала, не перебивая, с широко раскрытыми глазами. А папа бодро сказал: «Ну да, конечно. Мой дом – моя крепость!» Но я понял, что родители мне не верят и замолчал. А еще меня прямо-таки поразила эта папина фраза, она как нельзя точно отражала саму сущность, сам характер квартиры! Так появилось имя - Моя Крепость.
Все последующие годы я пытался повторить тот невероятный опыт общения-единения с ней, если можно так сказать. Время от времени я чувствовал ее дыхание, ощущал ее поддержку и тепло, но все это были ничтожные крохи того, первого, озарения знанием. Теперь-то я понимаю, что в тот вечер, находясь в состоянии невероятного стресса, я каким-то образом смог войти с Моей Крепостью в резонанс. Это как случайно поймать радиоволну. Больше мне этого сделать так и не удалось.
Я рос, взрослел, учился, занимался плаванием, обрастал приятелями и интересами. Я неплохо сдал ЕГЭ и поступил в ВУЗ на одну из лингвистических специальностей, иностранные языки – английский и французский, которые преподавались в нашем лицее, давались мне практически без усилий. Моя Крепость всегда была рядом, где-то на периферии сознания. А потом произошло событие, которое навсегда изменило мое восприятие окружающей действительности.
***
Если быть точным, произошло два события. Но с небольшой разницей в семнадцать дней, они превратились для меня в одно большое черное пятно. По сути, все то лето, лето моего двадцатилетия, осталось в памяти огромной воронкой, высасывающей силы.
Умерли мои родители. Сначала мама, потом папа. Болезнь диагностировали слишком поздно, у обоих сразу.
Я помню нескончаемый калейдоскоп людей – соседи, приятели, друзья родителей, Саня и, конечно же, дядя Миша с тетей Дашей – все считали своим долгом выразить соболезнования и оказать мне помощь. Любую. За все то лето я ни разу не оставался один, как будто все сговорились маячить где-то поблизости, а тетя Даша даже поселилась в Моей Крепости.
Не поймите меня неправильно – я всем очень благодарен за заботу. Нет, правда. Но к концу августа я уже просто хотел тишины. К тому же я обнаружил то, что раньше никогда не замечал – насколько тетя Даша была похожа на маму. Причем даже не внешне – все-таки сестры были погодками, а не близнецами – а жестами, улыбкой, интонацией, поворотом головы, в общем, чем-то едва уловимым, непредсказуемым и оттого причиняющим постоянную боль.
Тетя Даша, похоже, раньше меня поняла, что я устал от людей и решилась оставить меня одного. «Не волнуйся, я норм», - бодро сказал я ей на прощание и даже улыбнулся. «Будем звонить», - пообещала она, и я закрыл входную дверь.
Первым делом я пошел в кухню и выпил воды. Открыл и закрыл холодильник. Сел за стол. И услышал шаги в комнате родителей. В привидений я не верю. Нельзя верить в то, чего нет. Поэтому я просто распахнул дверь в их спальню и встал на пороге. Плотные шторы создавали приятный полумрак. Я сделал несколько шагов вперед и лег на кровать мамы и папы.
Вот тогда на меня и обрушилось знание. Уверен, если бы я стоял, меня бы сбило с ног этой мощной лавиной запахов, звуков, красок. Весь мир будто содрогнулся несколько раз и встал на место. Но встал чуть не так, как прежде, и теперь я смог осознать-ощутить-понять Мою Крепость как живое существо. То случайное озарение в пятилетнем возрасте ни в какое сравнение не шло с моим нынешним знанием, как если бы в темноте, где только едва угадывались очертания предметов, резко включили свет. Теперь я увидел Мою Крепость по-настоящему. «Здравствуй», - сказал я ей, и она радостно обернула меня любовью.
Как объяснить слепому, что такое цвет? Или описать запах человеку, лишенному обоняния? Вот и я не в состоянии подобрать нужные слова, чтобы вы поняли, насколько изменился для меня теперь окружающий мир. По-моему, в языке просто нет таких слов. Все эти глаголы – увидел, услышал, почувствовал – не передают ту полноту восприятия знанием, которым я теперь обладал. Я узнал саму суть Моей Крепости, я мог с ней общаться.
А через несколько дней позвонил дядя Миша: «Чего трубку не берешь?» - было первое, что он сказал. Я промолчал. Странный вопрос, трубку-то я взял. «Ты как там?» - задал он второй вопрос. «Супер», - честно ответил я. Наступила тишина. «Я сейчас приеду, я мигом», - наконец изрек дядя Миша. Я пожал плечами. Ну ладно.
И он действительно приехал мигом, я не понял даже как ему это удалось – вечером по пробкам. Первым делом он открыл чуть ли не все окна, потом помыл посуду и вынес мой позвякивающий мусор. Мы с Моей Крепостью молча наблюдали. Стыдно мне не было – я и сам завтра планировал уборку.
«Вот что, - сказал он наконец. – Поехали, поживешь у нас. Я понимаю, как тебе здесь тяжело сейчас.» Ничего он не понимал, конечно же. Как раз наоборот – в Моей Крепости мне было очень легко. Но спорить я не стал. Во-первых, мне нужно было кое-что обдумать вдали от нее, а во-вторых, я хотел проверить свою догадку, что теперь я могу видеть любое другое помещение, и мне было ужасно интересно пообщаться с их домом.
***
Семья Морковиных – тетя с дядей и двумя маленькими дочками («морковками», как однажды назвал их папа) – живет в элитном загородном поселке. Чистый воздух, охраняемая территория. И большой трехэтажный дом, который построил дядя Миша для своей семьи и куда я довольно часто приезжал вместе с родителями, в большинстве случаев с ночевкой.
Теперь же я посмотрел на знакомые стены и интерьер совсем по-другому. «ЗдорОво, Домина», - отправил я мысленное послание, но не удостоился ответа. Домина был о себе очень высокого мнения. Дядю Мишу он обожал, к его жене и детям относился с большой теплотой, до остальных же – просто снисходил. И то не до всех.
«Ну вот, поживешь у нас, - говорила тетя Даша, поднимаясь со мной на третий этаж, в одну из комнат для гостей. – «Никто тебе мешать не будет, захочешь – спустишься к нам, не захочешь – не надо. Сам знаешь – места много». «Ага, - подумал я, - места много, а пафоса еще больше» и Домина возмущенно заскрипел лестницей.
Когда утром я вошел в кухню, завтрак был в полном разгаре. Тетя Даша радостно засуетилась, предлагая мне разную вкуснятину, мелкая Морковка уселась мне на колени, а старшая придвинулась вплотную и попыталась обхватить меня за плечи. Домина был преисполнен чувством собственного превосходства.
Дядя Миша подождал, когда я доем и взял быка за рога. «На следующей неделе начинается учебный год, и это замечательно. Тебе нужно заняться делом. Чем быстрее ты войдешь в прежний ритм, тем лучше. Потеря родителей – это, конечно, большое горе. Но жизнь продолжается, надо двигаться дальше, нельзя себя вгонять в депрессию». Я молчал. Домина, полностью согласный с каждым произнесенным словом, одобрительно развевал занавеской.
Вступила тетя Даша. «Поживи у нас. По утрам я буду отвозить девочек в школу, тебя в университет. А с учебы дядя Миша тебя сможет забирать. Посмотрим на твое расписание, придумаем как все организовать, в крайнем случае есть такси...» Похоже, они уже все решили.
Я поднял голову и посмотрел дяде Мише в глаза. «Я хочу продать...» – запнулся, чуть было не сказал «Мою Крепость». «Я хочу продать квартиру». Домина чем-то очень сильно грохнул наверху, но дядя с тетей не обратили внимания.
Болезненную необходимость расставания с квартирой детства, которая так много значила для меня, я осознал практически сразу после озарения знанием. И именно это я и хотел обдумать вдали от нее. Как вам объяснить... Я понял, что Моя Крепость испытывала постоянную потребность защищать и успокаивать меня, пеленать любовью и баюкать, навевая спокойные сны. В этом была ее суть, по-другому взаимодействовать со мной она не умела. Но я-то уже давно вырос. И должен был научиться сам заботиться о себе и сам справляться с проблемами. В конце концов, дядя Миша был прав. Нужно двигаться по жизни дальше.
Приблизительно так я и сказал своим потрясенным родственникам. Конечно, без упоминания всех подробностей. Не стоит огорчать близких, заявляя, что ты видишь невидимое им.
Оба дня, что я провел в Домине, тянулся мучительный разговор о том, как именно нужно поступить с квартирой и где мне жить. Дядя Миша напирал логикой, тетя Даша давила на чувства и эмоции. Но я выстоял. Они наконец сдались, не понимая меня, но принимая мое право идти своим путем и совершать ошибки. Домина, кстати, все время агрессивно фыркал на меня водой из-под крана, но при расставании дружески пожелал удачи. Конечно же, не переставая важно смотреть свысока.
Вообще-то я не был абсолютно уверен в своей правоте. Более того, мне было страшно. Будущее, казавшееся таким спокойным и предсказуемым всего несколько месяцев назад, пугало теперь неизвестностью. А когда обе Морковки навалились на меня на диване и практически задушили в обнимашках, уговаривая не уезжать, я чуть было не смалодушничал и не согласился. Все-таки они были такими милыми, хоть и невероятно шумными время от времени.
Чего уж тут, все они – и тетя с дядей, и мои двоюродные сестренки просто замечательные! Очень хотелось поплыть по течению, остаться в семье любящих родственников... Если бы не Домина, я бы, скорее всего так и сделал. Но представить себе его постоянное высокомерное шуршание под крышей или снисходительный шелест штор было невыносимо. Нет, однозначно, жить в Домине я бы не смог.
- Ну что ж, - сказала тетя Даша, привставая на цыпочки, чтобы поцеловать меня. - Звони почаще, приезжай в любое время.
- Главное, не стесняйся просить помощи, - добавил дядя Миша и похлопал меня по плечу.
- Дядь Миш, теть Даш, спасибо вам за все. Не обижайтесь на меня, пожалуйста. Не могу я у вас остаться...И с квартирой ...
- Ладно тебе, все уже обсудили. Иди, вон такси ждет... Будем на связи.
И мы действительно были, да и остаемся, постоянно на связи, а тетя Даша даже до сих пор заезжает, чтобы привезти мне разные домашние вкусности. Готовит она потрясающе.
***
С Моей Крепостью объяснения вышли тяжелыми, но очень быстрыми. Мне же не нужно было подыскивать слова, стараясь поточнее сформулировать мысль. Моя Крепость поняла меня сразу. И мне вдруг стало очень холодно, несмотря на теплое солнце уходящего лета. Я пообещал ей, что плохим людям я ее не отдам. Было очень больно...
А ночью я услышал, как Моя Крепость всхлипывает водой в трубах. «Не надо», - сказал я и неожиданно разрыдался сам. Так горько и так долго я плакал последний раз в далеком детстве.
Большие мальчики не плачут. Слыхали такое выражение? Неправда, еще как плачут. Папа говорил, что в мужских слезах нет ничего постыдного, мужчины не бездушные роботы и должны давать волю своим эмоциям. Моя Крепость привычно обернула меня ласковым серебристым дыханием, и во сне я увидел большое теплое море и яркое солнце. Мне было пять лет, я играл с волнами и смеялся.
Утром я взял свою игрушечную БМВ-шку и медленно покатил ее по столу. Она всегда помогала мне собраться с мыслями. Послезавтра наступало 1 сентября, и я собирался грызть гранит науки своего третьего курса. Учиться совсем не хотелось и даже подумалось, а не взять ли мне академ.отпуск, но понял, что не стоит. Родители бы не одобрили.
Продать Мою Крепость я мог только в середине января, через полгода после вступления в наследство, так мне объясняла тетя Даша. Деньги на карте у меня были, на жизнь и оплату коммуналки должно хватать, к тому же еще в прошлом году появилась пара учеников, я занимался с ними английским. Значит, в сентябре-октябре появится и подработка. В крайнем случае всегда можно обратиться за помощью к дяде Мише. Моя Крепость радостно зазвенела посудой в шкафу, день расставания откладывался.
И потянулась серая дождливая осень. Корпус, в котором проходили мои занятия, оказался холодным и бездушным, идти на общение отказывался. Девчонкам (я был единственным парнем в группе) сказал, что собираюсь искать съемную квартиру, и они пообещали сообщить, если что узнают. Про родителей тоже пришлось рассказать, и до конца своей учебы, до самого выпуска, я получал от них усиленное сочувствие и опеку, которые выражались в радостной готовности поделиться конспектами и домашкой и подкармливании меня бутербродами и печеньками во время перемен.
Учеба стала даваться с трудом, многие предметы раздражали своей бесполезностью, а преподаватели – огромными бессмысленными заданиями. Как предыдущие два курса я этого не понимал, не знаю. Наверное, поумнел за лето. С удовольствием ходил только на практику английского и французского, да еще на пару интересных лекций. Все остальное охотно прогуливал бы, но Моя Крепость не позволяла. Она была очень изобретательна.
По утрам я просыпался или от различных звуков, например, громкого гудения водопроводных труб, или от разнообразных запахов, как приятных – аромат кофе, так и резких – подгоревшей еды. А в редкие ясные дни солнце просачивалось сквозь неплотно закрытые шторы (это при том, что с вечера я их всегда закрывал) и не давало спать. И мне приходилось вставать и ехать в Универ.
Где-то в первых числах декабря позвонила мамина подруга:
- Есть очень хороший вариант с квартирой.
«Ага! - подумал я. – Тетя Даша постаралась. Все теперь в курсе». Но раздражения не было, наоборот, я обрадовался.
- Моя соседка, - рассказывала тетя Катя, - едет в Казань помочь дочери, та должна скоро родить, ждут двойню. Сам понимаешь, с близнецами справляться тяжело, Евгения Степановна собирается пожить там полгода-год. Квартиру оставлять без присмотра боится, а сдавать чужим людям не хочет. Максимка, ты слушаешь?
- Да-да, конечно!
- Ну вот, я рассказала ей про тебя, она очень обрадовалась. Приезжай, посмотришь, квартира очень уютная. Или ты, может, передумал снимать? – мне показалось, что тетя Катя спросила с надеждой.
- Да нет, не передумал. Могу приехать хоть завтра.
- Вот еще что... Не спрашивай Евгению Степановну, сколько стоит съем. Она денег со своих не хочет брать ни в какую, будешь просто оплачивать коммунальные услуги и все.
- Какой же я свой, мы даже не знакомы.
Тетя Катя усмехнулась.
- Я для нее своя, мы всю жизнь рядом живем, а ты сын моей подруги, значит тоже автоматически попадаешь в эту категорию.
И я поехал посмотреть на квартиру. Конечно, сначала зашел к тете Кате. Они с мамой дружили всегда, сколько себя помню, и она мне ужасно нравилась – легкая, позитивная, с большим чувством юмора и тонкими, абсолютно точными замечаниями на любую тему. Общаться с ней всегда было в радость.
«Есть хочешь?» - спросила тетя Катя, едва поздоровавшись. Я уже понял, что у всех представительниц прекрасного пола проявление заботы выражается через желание накормить. «Да нет, я же из дома, ел недавно». Но она все равно потащила меня в кухню и мне пришлось героически осилить первое, второе и чай с тортиком, который, как я подозреваю, тетя Катя купила специально для меня и который, если честно, в меня уже еле влез.
Мамина подруга жила в очень приветливой Двушке, имеющей явную склонность драматизировать. Не прошло и четверти часа, как она сообщила мне, что бедняжка (и красивая, и умная, но вот ведь не везет в личной жизни!) никак не оправится после второго развода и вообще очень страдает, что у нее нет детей.
Тетя Катя, однако, страдающей не выглядела совсем. Она порасспрашивала меня о моих делах, рассказала о своих, так весело, в лицах, описывая забавные случаи на работе, что скоро я уже смеялся в голос. Впрочем, как всегда, когда общался с ней.
Мне вообще кажется, что страдать и унывать эта женщина не умеет в принципе. Летом следующего года она вышла замуж за грека и переехала к нему на его родной Кипр, а Двушка перешла к ее племяннице. Кстати, тетя Катя периодически зовет меня в гости, но я что-то пока так и не собрался. Может осенью полетим, вместе с Аленкой. Очень интересно выяснить, смогу ли я общаться с их домом без знания греческого. Есть у меня теория, что не в языке дело, и ужасно хочется ее проверить.
***
Ласковая и улыбчивая Евгения Степановна была очень нарядно одета, явно ждала нас. «Какой хороший мальчик!» радостно сообщила она, обращаясь и ко мне, и к тете Кате буквально на второй минуте знакомства, и я растерялся. Не знал, что сказать и не понимал, исходя из чего она сделала такой вывод – я ведь только успел поздороваться.
«Проходите, проходите», - суетилась пожилая женщина. – «Чай? Кофе?» Тетя Катя перехватила мой испуганный взгляд и засмеялась: « Нет, спасибо, мы только что из-за стола».
«А, ну ладно... Вот, проходите, пожалуйста, квартира очень хорошая, солнечная сторона, и балкон застекленный, всегда тепло. Очень уж не хочется оставлять здесь все без присмотра, а мне ехать уже скоро, Надюше помочь нужно, ей срок на 10 января ставят, очень волнуюсь за нее, двойню ждем, мальчиков, как все будет, не представляю даже, зять, конечно, у меня просто чудо, так ее любит, помогает, квартиру вот купил большую в центре города, они в Казани живут, и родственников у него много, все очень дружные, сразу Надюшу приняли, так заботятся о ней... Да вы не стесняйтесь, пройдите везде, осмотритесь».
В детстве я очень любил играть с маминой большой резной шкатулкой. Она вкусно пахла деревом, в ней было много разнообразных ящичков и отделений, и я подолгу мог просто открывать и закрывать их, водя пальцами по бархатной обивке и рассматривая цветочные узоры.
Квартира почему-то напомнила мне ту шкатулку. Крохотная прихожая (вдвоем еле разойтись), небольшая кухонька, маленький санузел и комната, вся обставленная мебелью, но вместе с тем, не кажущаяся захламленной. Шкаф, стол, стулья, комод – все было в одном стиле, не современным, но и не сказать, что безнадежно устаревшим. Тяжелые шоколадные шторы с кисточками так хорошо сочетались с обивкой двух кресел; большая сверкающая люстра; полочки, вазочки, сервант с посудой...
Я рассматривал комнату, а Шкатулочка, прищурившись, рассматривала меня. «Ну, будем знакомы, - сказал я ей». «Посмотрим», - с большой паузой ответила она.
Когда я приехал в следующий раз три недели спустя, настроение у Шкатулочки было еще мрачнее и отношение ко мне еще более негативное. Они с хозяйкой составляли резкий контраст.
Евгения Степановна будто на крыльях летала. Она с нетерпением ждала встречи с дочерью и говорила вообще без пауз, одна мысль плавно перетекала в другую. Тысячу раз поблагодарила меня, что я буду присматривать за ее квартирой, в деталях рассказала, как что где включается/выключается и наконец отдала мне ключи, настоятельно попросив заехать прямо в день ее отъезда, то есть 27 декабря.
А в прихожей я обнаружил свою куртку на полу. Шкатулочка делала вид, что ни при чем.
- Ах, это у вас петелька порвалась, давайте я пришью, ну надо же, как неудачно... - Евгения Степановна была ужасно расстроена.
- Нет-нет, не беспокойтесь, я сам пришью, да и мне пора уже.
Наверное, нужно было еще тогда отказаться от этой идеи переезда в Шкатулочку. Квартира ясно давала понять, что не рада мне. Но я отчаянно жаждал самостоятельности! Жизнь в Моей Крепости была очень комфортной, однако я не чувствовал себя независимым. К тому же, мы уже обо всем договорились с Евгенией Степановной, она на меня рассчитывала. Эта добродушная женщина была непоколебимо убеждена, что нельзя оставлять квартиру пустой ни на один день, иначе обязательно произойдет что-то ужасное в виде взлома, залива сверху, возгорания, утечки газа и еще бог знает чего.
И я проигнорировал неприязненное отношение Шкатулочки ко мне. «Со временем все наладится», - убеждал я себя, возвращаясь домой.
***
Мне было совсем некстати переезжать именно 27 декабря. Перед зимней сессией накопилось много долгов по разным предметам, нужно было срочно их закрывать, иначе грозил недопуск к экзаменам. Последние дни уходящего года я занимался как сумасшедший, никогда еще раньше я так много не просиживал за учебниками и конспектами.
Я не знал, как быть и испытывал чувство вины перед Евгенией Степановной, но тетя Катя поддержала меня: «Успокойся, ничего с квартирой не случится. Делай свои дела, переедешь на новогодних каникулах». И я последовал ее совету – успокоился и перестал думать о Шкатулочке.
Но все праздничные дни мне тоже было не до переезда. Новый год я встретил в Домине, по традиции 30-ого и 31-ого туда съезжались многочисленные друзья тети Даши и дяди Миши, с семьями и без, и я с удовольствием провел три шумных дня в большой веселой компании.
Домину распирало от чувства значимости и самодовольства. Он был весь украшен новогодними шарами и мишурой, но больше всего гордился высоченной пушистой елкой в холле. И просто обожал, когда речь заходила о нем и гости восхищались, какой он просторный, уютный и красивый!
Все было почти как всегда: те же люди, те же пожелания здоровья и счастья в Новом году, те же фейерверки, те же песни под гитару, те же игры и развлечения в доме и на улице, тот же детский смех и топот на всех этажах и лестницах. Все было почти как всегда, не было только папы с мамой...
А потом из Питера на неделю приехал Саня. Если не считать скайпа, то последний раз мы виделись на похоронах – Саня примчался, отказавшись от своих планов на лето, примчался специально, чтобы поддержать меня и был рядом довольно долго, что-то около двух-трех недель, но о чем мы говорили, да и говорили ли вообще, понятия не имею, не помню.
С Саней мы подружились еще в 7-ом классе, когда он перешел в наш лицей из другой школы. А в конце 9-ого его семья переехала в Питер, и это расставание друг с другом казалось тогда нам обоим колоссальной жизненной трагедией!
«Фигня какая-то», - прямолинейно заявил мне друг, услышав про съем жилья. Моя Крепость согласно загудела трубами. «То есть ты хочешь уехать из своей квартиры и жить в чужой?» Я кивнул. «Я не догоняю. Зачем?» Я внимательно посмотрел на него и чуть было не рассказал про знание, но в последний момент передумал. Все-таки нельзя расстраивать близких людей, уверяя, что видишь нечто, невидимое им. «Не могу здесь, все напоминает родителей», - нашел я ответ. Моя Крепость шумно вздохнула. Саня помрачнел и кивнул.
Неделя пролетела очень быстро, мы все время проводили вместе, заниматься переездом не хотелось совсем. «Вот провожу друга и перееду», - думал я. Удивлялся, что Евгения Степановна не звонит, не спрашивает как дела. Я ведь думал, чуть ли не каждый день звонить будет... Потом уже, пару недель спустя, она рассказала (как всегда долго и с подробностями), что малыши родились раньше установленного срока, и я понял, что в те праздничные дни ей было просто не до меня.
Сразу после праздников был экзамен. Я даже не особо готовился, думал, не сдам. Но мне почему-то поставили четверку. Вообще, в ту зимнюю сессию мне здорово повезло. Я все сдал с первого раза.
В общем, в середине января совесть меня уже изрядно мучила. Я все время думал о Шкатулочке, а Моя Крепость постоянно грустно вздыхала.
– Господи, да не случится ничего с той квартирой! В конце концов, там же Катерина по соседству. Сдавай спокойно экзамены, после переедешь, - говорила тетя Даша.
– Да нет, я и так уже сильно затянул.
– Подожди хоть до выходных, я тебя отвезу.
Но ждать я не стал. Стоя в прихожей с большой сумкой и рюкзаком, я отправил Моей Крепости поцелуи и объятия и поспешил на выход. Долго прощаться не было никаких сил.
***
Шкатулочка встретила меня сильным затхлым запахом. Цветы на подоконниках поникли, я совсем забыл про них! Запах я устранил, проветрив квартиру, вернее, напустив холоду – на дворе стояли морозы. Цветы спешно полил. И начал обустраиваться, стараясь не обращать внимания на Шкатулочку, которая недовольно скрипела дверцами абсолютно всех шкафов. Она была очень обижена на Евгению Степановну и никак не хотела смириться с чужим человеком.
Жизнь в новом месте принесла мне много неудобств и проблем. Я даже и не представлял, что привычки к бытовым мелочам и укладу так много значат. Кровать казалась слишкой мягкой, раковина в умывальнике маленькой и неудобной, письменного стола не было - тетради и учебники приходилось складывать горкой на небольшом круглом столе, по обе стороны от ноутбука.
В первые дни я буквально не мог включить старую газовую плиту! Я никогда раньше не пользовался спичками и извел, наверное, полкоробка, прежде чем нашел способ одной рукой держать влюченной конфорку, а другой подносить к ней горящую спичку так, чтобы умудриться не обжечься. Кстати, потом я купил зажигалку и жить стало проще.
Я вообще первое время только и делал, что придумывал, что можно купить и как сделать свой быт более удобным и привычным, и, во многом благодаря помощи и советам окружающих меня людей, довольно быстро адаптировался к новым условиям. Я скучал по Моей Крепости, чего уж скрывать, но вместе с тем я по-настоящему был независимым от нее.
Однако все мои небольшие покупки и новшества были неприемлемы для Шкатулочки, она постоянно недовольно скрипела, вздыхала, кряхтела. И еще ей невозможно было угодить ни с мытьем посуды, ни с уборкой, ни с готовкой - довольно редкой, к слову сказать, так как тетя Даша и тетя Катя, очевидно, сговорились и поочередно приносили мне вкусную домашнюю еду.
Шкатулочка никак не хотела принять меня, хотя, сейчас я уже понимаю, что дело было не во мне, она бы не приняла никого. Никто не мог соответствовать ореолу Евгении Степановны.
Я прилагал все усилия, чтобы если не подружиться, то хотя бы наладить контакт с этой квартирой. Я наивно полагал, что Шкатулочка постепенно изменит свое отношение ко мне. Но, поверьте, если квартира решила от вас избавиться, то рано или поздно она вас выживет.
Сначала она так громко тикала часами, что я не мог спать. «Тебе эти часы нужны? Нет? Тогда вынь батарейки» - посоветовал Саня. Потом Шкатулочка перешла на центральное отопление, и стало невыносимо жарко и душно, а если я открывал форточку, то начинало задувать ледяным ветром. «Завесь батарею большим одеялом или покрывалом, будет не так жарко. Нет такого? Сейчас принесу» - это тетя Катя. Затем я стал слышать работу лифта и шаги людей за стеной – Шкатулочка решила сделать мои ночи бессонными и начала проводить чуть ли не все звуки в подъезде. «Нужно убрать кровать от той стены, там лифт по соседству. Приеду - передвинем» - сказал дядя Миша.
А еще меня мучили резкие неприятные запахи, и вот с ними ничего нельзя было поделать. Запах выхлопных газов, запах солярки, запах гари, запах прокисшей еды, запах канализации... Шкатулочка транслировала мне любую вонь в подъезде и за окном.
Так, в энергичном преодолении все новых квартирных трудностей и сдаче зимней сессии, прошел конец января. Я вступил в права наследства и теперь мог заняться продажей Моей Крепости, но убедил себя, что пока на это нет времени.
На зимних каникулах планировал смотаться в Питер, но Шкатулочка решила иначе - неожиданно начал подтекать полотенцесушитель в ванной. Сначала несколько дней ушло на то, чтобы из местного ЖЭУ вызвать и дождаться сантехника, услышать от него, что старый змеевик ремонту не подлежит и нужно купить новый, и потом еще почти неделю провести в ожидании этого же сантехника, чтобы он, наконец, перекрыл воду и установил новый полотенцесушитель.
Каникулы проходили, я злился, рушились планы встретиться с Саней и познакомиться с его квартирой. «Значит, не судьба», - философски заметил друг, - Приедешь в другой раз». «Другой раз» наступил только летом, я сделал себе такой подарок на день рождения – поездку в Питер, и был просто очарован Саниной умной интеллигентной Квартирой-Петербурженкой.
После установки нового полотенцесушителя Шкатулочка не успокоилась, и чуть ли не каждый день происходила какая-то поломка. Я поменял несколько перегоревших лампочек, прикрутил отвалившуюся ручку шкафа, починил полозья ящика комода, затянул винты в табуретах, поставил новый смеситель в кухне вместо подтекающего. И все это в течении месяца.
Мне нравится, как это звучит – «я сделал то, я сделал это», но, если откровенно, практически все делал дядя Миша. Он приезжал со своими инструментами, объяснял, показывал, учил меня. Тогда мне впервые пришло в голову, что хоть я и избавился от опеки Моей Крепости, но настоящей независимости в моей жизни просто не существовало – я по-прежнему был ребенком и зависел от взрослых вокруг, которые продолжали обо мне заботиться и помогать.
Долго мне эта мысль не давала покоя. «Забей», - просто сказал Саня. – «Предки все одинаковые». Можно сказать, то же самое я услышал и от дяди Миши: «Хватит каждый раз рассыпаться в благодарности. Как же иначе? Ты теперь наш сын».
В феврале Евгения Степановна звонила часто, я поначалу рассказывал ей о проблемах и об их доблестном преодолении, но потом перестал. Она так охала и так переживала (непонятно даже из-за чего больше: из-за самой поломки или из-за того, что мне приходится устранять ее), что я начал говорить, что все в порядке. Шкатулочка при этом ехидно дребезжала посудой в серванте.
А вообще-то я так и не смог сказать Евгении Степановне про цветы на кухне. Несколько растений завяли еще тогда, в январе, когда больше двух недель остались без полива в пустой квартире. «А цветов очень много? Ты передвинь немного горшки, хозяйка не заметит даже» - это посоветовали девчонки из группы.
Но я точно знал, что Евгения Степановна все сразу заметит – помнил, как она подробно рассказывала мне, как какой цветок называется и как его поливать: «Этот часто не нужно, он любит редкий полив, а то перельете, а этот нужно только в поддон, ни в коем случае не сверху» и так далее в течение, наверное, получаса.
Тетя Даша успокоила: «Ну, извинишься, купишь ей весной новые фиалки. Не конец света». Однако, когда Евгения Степановна приехала в Москву в апреле, ей было совсем не до того, сколько ее растений я загубил. Счастливая, она не переставая рассказывала всем вокруг о своих необыкновенных внуках, и собиралась продать квартиру, чтобы перебраться в Казань насовсем. Как на это отреагировала Шкатулочка, не знаю. Меня к этому времени там уже не было.
***
Как-то в начале марта Вероника, наша староста, спросила: «На фига ты вообще там живешь? Одно название, что бесплатно, ты уже, скорее всего, на ремонт потратил кучу денег». Маша добавила: «Ты свою квартиру тоже сдавай, тогда хоть смысл будет».
И я задумался. Девочки правы, смысла оставаться в Шкатулочке не было никакого. Я, и правда, потратился достаточно. Евгения Степановна предлагала оплатить расходы, но мне было неудобно брать с пенсионерки деньги. К тому же, многое чинил и устанавливал дядя Миша, естественно, бесплатно.
Сдавать Мою Крепость? Однозначно, нет! Ей было бы тяжело привыкать к меняющейся череде квартирантов. И потом – какими они окажутся, те, что снимут мою квартиру? Будут ли они любить ее и бережно относиться к ней?
Помню, я так живо представлял себе, как найду для Моей Крепости новых хороших жильцов, деньги от продажи квартиры положу на счет под большие проценты и буду путешествовать, переезжая из одного места в другое и преподавая английский онлайн. Прямо идиллические картины...
Знакомство со Шкатулочкой быстро вернуло меня в реальность. Оказалось, бывает очень непросто ужиться на новом месте, и если бытовые неудобства можно решить – например, заменить мебель и сантехнику, то как приспособиться к несносномухарактеру квартиры? И можно ли вообще приспособиться?
И я капитулировал. Собрал вещи под насмешливое поскрипывание паркета, отдал ключи тете Кате и вернулся в Мою Крепость. Меня неотвязно мучила мысль, что нужно поскорее уезжать из Шкатулочки, пока не начались более серьезные поломки. Залить соседей из-за стиральной машины, например, мне совсем не улыбалось.
Евгении Степановне я сказал по телефону, что во втором семестре в Университете поменялось расписание занятий, часть лекций нам поставили в другом корпусе, и ехать из ее квартиры стало очень далеко и неудобно. И в общем-то, это было правдой. Евгения Степановна поохала, повздыхала, но в итоге поблагодарила меня («Даже не представляю, что бы я без вас делала!») и пожелала всего наилучшего.
И я снова оказался в привычных объятиях Моей Крепости, и снова видел цветные радостные сны, и снова она будила меня по утрам, буквально выпихивая на учебу. Честно говоря, после напряженного противостояния со Шкатулочкой я с наслаждением принимал эту повышенную заботу.
В Университете я много прогуливал в последнее время и теперь снова был по уши в долгах, и снова мне грозило несколько недопусков к экзаменам. Да еще и неминуемо приближался день сдачи курсовой работы, а у меня практически ничего не было сделано.
Я пытался усиленно заниматься, но за окном все ощутимей веяло весной, становилось все теплее, звуки и запахи улицы напоминали о маме. Приближался день ее рождения. Я понял, что оставаться в Моей Крепости не могу и нужно всерьез искать съемную квартиру.
- Что, опять?! – тетя Даша была так расстроена, что я прямо испугался. - Я думала, ты понял, что лучше жить у себя дома.
- Да нет, пока не понял. Наверное, дурак.
Я попробовал все перевести в шутку, но не получилось. Тетя Даша снова вернулась к нашему летнему разговору, и снова мне пришлось выслушивать все те же доводы и приводить все те же аргументы. Прямо дежавю, разговор по кругу. В конце она чуть не расплакалась, по-моему. Прямо как мама... Но на следующий день тетя Даша скинула мне номер риелтора по недвижимости с подписью «Позвони Светлане обязательно, она профессионал».
***
Позвонил я из Универа, не хотел, чтобы Моя Крепость расстраивалась раньше времени. Светлана занималась и куплей-продажей, и арендой жилья. И вот тут я немного струсил. Сказал, что хочу снять однокомнатную квартиру, но что хочу заняться продажей своей, говорить не стал.
Как вам объяснить...Одно дело подумать «продам квартиру» и совсем другое в реальности сделать все шаги к этому. Я как представил, что предстоят очередные объяснения с Моей Крепостью, что нужно будет освобождать квартиру, решать, куда деть мебель... Да мебель-то ладно, можно и с мебелью продавать, но что делать с вещами родителей? В общем, я снова решил подождать с продажей. Уверен, к большой радости тети Даши и дяди Миши.
Светлана тем же вечером скинула мне фото съемных квартир, но по фотографиям было, конечно, непонятно, что каждая из себя представляет. Нужно было ехать и знакомиться . Я тогда подумал, что люди обычно ищут жилье, исходя из приоритетов по оплате, месторасположению, общему состоянию, наличию мебели и так далее, а для меня все это было не так важно. Самое главное – это увидеть характер квартиры.
Но познакомиться с подборкой риелтора мне в тот раз так и не пришлось. На следующий день после лекции ко мне подошла Вероника.
– Есть крутая двушка недалеко отсюда, минут 10 пешком. Парень Лизки, моей сестры, сдает совсем недорого.
10 минут от Универа? Это было невероятно заманчиво, настораживала только цена.
- А чего так дешево?
- Да не знаю даже. Ты не бойся, там все в порядке. Мы тусили пару раз там, классная квартира, красивая такая, просторная, и с техникой, даже посудомойка есть.
Я очень волновался, когда отправился по адресу знакомиться с квартирой. Помнил про Шкатулочку, твердо решил, что если мне что-то не понравится, развернусь и уйду. Но мне понравилось все и сразу, начиная с дверного звонка. Он переливался так мелодично, будто много маленьких колокольчиков заливаются смехом.
Дверь открыл Андрей, хозяин. Он был немного старше меня, и мы мгновенно перешли на «ты». Квартира сразу располагала к себе. Когда-то она была трехкомнатной, но маленькую кухню объединили с одной из комнат, убрав стену.
Квартира мне улыбалась. Она радостно ответила на мое приветствие, да и вообще все время, пока Андрей рассказывал мне про нее, добродушно смеялась и поддакивала ему. В одной комнате она брызнула мне в лицо солнечным светом, в другой – весело скрипнула диваном, в кухне приветливо зазвенела посудой, и все это в сопровождении хрустального смеха.
Ну и как можно было не влюбиться в эту Двушку-Хохотушку? Я переехал уже на следующий день. Правда, не удержался, спросил:
- Андрей, а чего так дешево сдаешь? Квартира с ремонтом, техника вся есть, район хороший, метро близко.
- Да так... Зато быстро квартиранты находятся.
И я с головой погрузился в учебу. Устранил свои задолженности, дописал и вовремя сдал курсовую, стал посещать почти все лекции, чуть ли не каждый день радуясь, что до Универа рукой подать. Конечно, в другой корпус тоже приходилось ездить, но нечасто. В общем, я вел себя как примерный первокурсник. На сессии, правда, один предмет, самый бестолковый и ненужный, я все-таки завалил, так что пришлось пересдавать его в конце августа. В итоге тройку мне поставили («Скрепя сердце» - заявил препод), но это было совсем неважно.
К концу третьего курса у меня было уже пять учеников в возрасте от 9 до 13 лет, я стал понимать, что мне очень интересен весь процесс преподавания языка – и подготовка, и само проведение урока. Я получал столько положительных эмоций от своих подопечных, что зачастую даже неудобно было брать деньги, ведь, казалось, это не работа, а одно сплошное удовольствие.
В общем, я уверился, что у меня в жизни началась белая полоса и неприятности позади. Но я ошибся.
***
Если вы живете в Квартире-Хохотушке, будьте постоянно готовы к непрекращающимся шуткам и сюрпризам. Поначалу вы смеетесь вместе с ней, потом просто улыбаетесь, затем они вас начинают утомлять, а в конце наступает стадия раздражения.
В первый же вечер Хохотушка долго не давала мне горячую воду в душе, а когда я, устав ждать, положил шланг на пол кабинки, неожиданно развернула его, и я получил мощную струю прохладной воды прямо в лицо. Было смешно, не спорю.
Вообще она очень любила шутки с водой. Не припомню, чтобы хоть раз мне удалось настроить нужный напор и правильную температуру. Если с помощью терпеливых манипуляций я все же ухитрялся поймать и то, и другое, то ненадолго, не больше, чем на пару минут, и снова что-то менялось, и снова Хохотушка смеялась.
Все под тот же смех у меня периодически выбивало пробки, пока я не сообразил, что не стоит включать одновременно три электороприбора. Лучше два, а еще лучше один. Так что приходилось выбирать - включить ноут, запустить стирку в машине или поставить чайник. И я научился продумывать последовательность по приоритетности.
А еще Хохотушка прекрасно воспроизводила звуки. Я очень часто попадался на шутку, что кто-то стучит в дверь и шел открывать, уже на полпути слыша хихиканье и вспоминая, что есть дверной звонок. Время от времени мне не давали спать по ночам шаги и глухие звуки, как будто наверху постоянно передвигают мебель, но я жил на последнем этаже, надо мной никого не было.
И, конечно же, пропажа мелких предметов. Это, наверное, было самым раздражающим! Ручка, которая только что лежала на столе, стоило выйти, оказывалась на другом месте, телефон кочевал из комнаты в комнату, ключи приходилось искать довольно часто, я однажды из-за этого даже опоздал на пару.
Я разговаривал с этой невероятно веселой Двушкой, просил прекратить, убеждал, что уже не смешно. И она, даже вроде, соглашалась. Но проходило два-три дня, и розыгрыши возобновлялись. По-другому Хохотушка не умела.
И в какой-то теплый майский день я не выдержал. Позвонил Андрею, сказал, что после сессии перееду. Можно, конечно, бы и пораньше, но к хорошему привыкаешь быстро: жить в двух шагах от учебы – это вам не около часа из Моей Крепости на метро добираться!
Андрей очень расстроился.
- Блииин... Да что ж никто больше трех месяцев не живет?!
«Ну, неудивительно», - подумал я, но промолчал.
- Слушай, Макс, скажи честно, почему уезжаешь?
И я сказал честно:
- Не сошлись с квартирой характерами.
Андрей понял меня по-своему.
- Вот ведь алкаш этот задолбал!
Я не сразу сообразил, что это он о соседе. Да, был такой, сильно пьющий, заходил познакомиться, то ли Витя, то ли Ваня, не помню... Потом еще пару раз наведывался, просил деньги в долг, какую-то смешную сумму. Я каждый раз ему давал, думал, что даже если с концами, то ладно, не жалко. Но Витя-Ваня каждый раз долг возвращал.
Иногда из его квартиры доносилась громкая музыка, были и шумные посиделки, но нечасто. И вообще, по сравнению с тем, что устраивала мне Хохотушка, сосед он был вполне адекватный.
Тетя Даша встретила мое решение на удивление спокойно. Думаю, это дядя Миша «поработал», он всегда убеждал ее, что я не маленький, сам разберусь. Тетя только вздохнула.
- Жаль, конечно, так близко до института! И что теперь делать собираешься?
- Ну, сдам экзамены, вернусь пока в Мою ... в мою квартиру и буду искать новую съемную.
Все эти разговоры проходили в Двушке-Хохотушке, и она, впервые со дня нашего знакомства, не смеялась. Мне даже жаль ее стало, такой непривычно притихшей я ее никогда не видел. Но прошло не больше пары дней, и я снова утром носился по всей квартире в поисках чистых носков под звонкий заразительный смех.
Так что в самом конце июня, вернувшись с последнего экзамена, я собрал вещи и попрощался с этой квартирой. Она выглядела грустной, даже вздохнула. Я понимал, что ей действительно жаль, что я уезжаю. Хохотушка снова оставалась одна и устраивать розыгрыши было некому.
***
В Моей Крепости я взял свою машинку и улегся с ней на ковер, как в детстве. Нужно было обдумать новое открытие. Оно заключалось в том, что, оказывается, характер квартиры можно сразу не увидеть, он проявляется постепенно, и пока ты не проведешь какое-то время в новом месте, ты его не узнаешь.
Открытие было не из приятных и вело к умозаключению, что не стоит в принципе продавать свою квартиру. Моя Крепость была местом, куда можно было всегда вернуться после неудач и неприятностей, набраться сил и, отдохнув, двинуться дальше.
И понеслось московское переменчивое лето: то невероятно жаркое, то дождливое и сырое. Я всегда, еще со школы, каждый год удивлялся, куда деваются три месяца летних каникул. Вот просыпаешься утром и ты безумно счастлив - на дворе первое июня, а потом через какое-то ужасно короткое время уже конец августа и мама говорит, что нужно идти покупать школьную форму и тетради к новому учебному году.
В Университете же летние каникулы были короче чуть ли не вдвое. Сначала я отметил свой день рождения в Питере с Саней. Потом неугомонная тетя Даша затеяла генеральную уборку в Моей Крепости и заставила меня лезть под потолок и вытирать толстенный слой пыли со всех шкафов. В течение недели мы перестирали все шторы и перемыли все окна, а также кухонную мебель и кафель в ванной. Моя Крепость очень радовалась всем этим мероприятиям.
Потом были поминки – годовщина со дня смерти родителей. Я совсем не хотел ничего организовывать, но тетю Дашу порой не переспоришь, и я уступил. Удивительно, но мне даже понравилось побывать на кладбище (впервые за год, если честно), а застолье вышло очень теплым и светлым. Не ожидал, что можно смеяться, рассматривая старые фотографии и слушая забавные случаи из жизни папы с мамой.
Потом дядя с тетей звали меня с собой на море и я собирался поехать с ними, но выяснилось, что мой загранпаспорт просрочен и пришлось заниматься оформлением нового. Мне, конечно, было неохота, но, можно сказать, Морковки вынудили – взяли с меня обещание, что в следующий раз я поеду с ними. Учитывая то, что ездят заграницу они часто, паспортом пришлось заниматься.
Ну вот, собственно, и все. Каникулы подходили к концу. Я еще, конечно, вышел на пересдачу экзамена и в последних числах августа позвонил Светлане. Хотелось по-быстрому снять квартиру и переехать до начала учебного года. Все эти разговоры, кстати, я уже не боялся проводить в Моей Крепости. Она изменилась - реагировала теперь спокойно, правда по-прежнему вздыхала.
Светлана показала мне семь квартир за два дня. Все они были на вид приветливыми и доброжелательными. Я даже не помню толком их отличительные черты – все были однокомнатными, с хорошей мебелью, не очень далеко от метро. Все точно соответствовали моему запросу. Выделялись только две из них.
Одна очень напоминала паутину, в которую если попадешь, то не выберешься. Не знаю, почему сразу создалось такое ощущение, ничего мрачного в интерьере не было, да и Паутина общалась со мной вполне дружелюбно. На вид обычная хорошая квартира. Но ощущение тревоги и дискомфорта у меня не проходило все время, пока мы в ней находились, и я точно знал, что сюда я не перееду ни за что.
Вторая была студией. Большое пространство в стильном современном дизайне, барная стойка отделяет зону кухни от остальной комнаты, кровать в специальной нише... Все цвета сочетаются, гармонируют с мебелью, абсолютно все тщательно продумано и подобрано. Студия прекрасно знала, что очень красива и благосклонно разрешала ею любоваться.
Я вернулся домой, пообещав Светлане все обдумать и окончательно определиться. Исключая Паутину, выбрать нужно было из шести квартир. Самой красивой и интересной, конечно, была Студия, но также и самой дорогой, и я был не уверен, что потяну арендную плату.
Моя Крепость шептала мне остаться, не уезжать, но я старался не слушать. Мне, конечно, уже поднадоело каждый раз собирать вещи и привыкать к новому месту, но моя квартира по-прежнему видела во мне ребенка, который нуждается в ее защите.
Я катал свою машинку по кровати, обдумывая, как угадать в какой квартире жизнь будет комфортной и сделать правильный выбор, когда в дверь позвонили. Это была моя соседка, Ирина Петровна. Она знала меня с рождения и всю мою школьную жизнь каждый раз, когда мы случайно встречались на лестничной площадке или возле дома, удивлялась, как я вырос. А когда хоронили маму, а потом папу, она плакала так, будто сама лишилась близких.
Ирина Петровна жила со своим отцом, и последние несколько лет я его не видел, он был совсем стареньким, на улицу уже не выходил. Так что, как только я открыл соседке дверь поздним вечером, я сразу понял, что случилось.
- Максим, как хорошо, что ты дома! Отцу совсем плохо, нужны два человека, чтобы перенести его на носилках в машину скорой. Ты не мог бы помочь?
***
Квартира Ирины Петровны горевала. Она прощалась с хозяином и больше ни на кого не обращала внимания. Я пытался сказать ей, что Петр Иванович вернется из больницы и все будет хорошо, но она не слышала.
Сам Петр Иванович лежал на кровати с капельницей и тяжело дышал, а рядом были две девушки – фельдшеры скорой. То, как они работают, мне очень понравилось: без излишней суеты, спокойно и профессионально, но в то же время очень участливо и внимательно.
Ирина Петровна больше никого не хотела беспокоить и собиралась вместе со мной нести своего отца, но девушки убедили ее, что ей будет тяжело и нужно найти еще одного мужчину.
И я побежал по соседям. Конечно, сначала позвонил ближайшим, тем, которых хорошо знал. Но там никого не было, возможно, они еще не вернулись из отпуска. И я начал нажимать на кнопки звонков квартир, что находились напротив, с другой стороны от лифта. Мне пришло в голову, что я только смутно предполагаю, кто там живет, а имен не знаю вообще. Вот мама, кстати, всех знала и помнила!
В двух квартирах дверь не открыли, а в одной была только женщина, просить ее нести носилки я, конечно, не стал. И я немного запаниковал. Представил себе, что Петр Иванович может умереть потому что его вовремя не доставили в больницу!
Решение проблемы я нашел в лице соседа этажом ниже. Он с готовностью вызвался помочь, и вдвоем мы занесли больного в машину скорой. Ирина Петровна поехала тоже, а я решил дождаться ее возвращения. И ей, и ее Квартире требовалась поддержка.
Вернулась она нескоро. Я долго лежал в темноте и думал об ушедших родителях, а Моя Крепость гладила меня по голове. Окна моей комнаты выходили на фронтальную часть дома, и я услышал, как Ирина Петровна подъехала на такси. Я думал, что ей сказать и как напроситься в Квартиру, однако соседка, увидев меня, не удивилась: «Положили в реанимацию. Заходи, Максим».
Квартира была испуганной и потерянной. Она с удивлением посмотрела на меня и только сейчас увидела. «Не бойся, все будет хорошшшооо» - сказал я ей, вспомнив как Моя Крепость успокаивала меня и стараясь интонационно попасть в тот же ритм. И Квартира благодарно выдохнула и задвигалась.
Я ушел домой далеко заполночь. Узнал, что у Ирины Петровны есть дочь и сын. Сын давно живет в Германии, а дочь с мужем и детьми - в Москве. Ну, как сказать – не совсем узнал. Мама ведь всегда общалась с соседями и иногда рассказывала дома про них, но я никогда ничего не запоминал, для меня все это была ненужная информация.
Я слушал свою соседку, кивая и изредка задавая вопросы и одновременно говорил с Квартирой и видел, как она постепенно успокаивается. Именно тогда я и понял, что научился наконец разделять свое внимание на два потока. Я мог свободно разговаривать с человеком и одновременно общаться с квартирой – навык, который вырабатывался у меня очень долго.
Знание, так внезапно обрушившееся на меня год назад, сделало меня очень рассеянным и невнимательным в глазах собеседников. Я постоянно терял нить разговора, потому что отвлекался на квартиру или дом, в котором шел разговор. Я видел и слышал само помещение, его отношение к людям и реакцию на то, о чем говорят. Понимаю, как странно выглядело, когда я замолкал чуть ли не на середине фразы или переспрашивал то, что мне сказали мгновение назад. Но за год я, наконец, научился находиться одновременно в двух мирах.
Эта была Петина Квартира, именно так она себя ощущала. Она помнила Петра Ивановича совсем молодым, когда он с женой только переехал в тогдашнюю новостройку. Рождение дочки, повышение на работе, эмиграция в Израиль его близкого друга, замужество Ирочки, рождение внуков, развод дочери, болезнь и смерть жены, выход на пенсию, общение с внуками, а потом с правнуками - Квартира проживала с ним все счастливые и горькие события его жизни и была наполнена его чувствами и эмоциями.
- Большое спасибо тебе, - сказала Ирина Петровна, когда мы уже прощались в коридоре и желали друг другу спокойной ночи. – Ты очень чуткий, Максим. Прямо как твои родители, царствие им небесное!
- Спасииибо, - прошелестела Петина Квартира.
Я хотел возразить, что я ничего не сделал и, наоборот, поблагодарить Ирину Петровну – прошлым тяжелым летом она была одной из тех, кто помог мне пережить потерю, но неожиданно для самого себя я ее просто обнял.
А утром ей позвонили из больницы. Петр Иванович скончался.
***
Я вернулся к вопросу съема жилья где-то в середине сентября. В Универе загрузили по полной и нужно было поскорее определяться и переезжать. К тому времени две квартиры из тех, что мне показывала Светлана, уже сняли, так что выбор уменьшался. Но тут вмешалась моя энергичная тетя.
- Конечно, снимаем студию! Самый лучший вариант!
- Тетя Даша, я не смогу ее оплачивать.
- Оплачивать ее будем мы!
Вот это было совсем неожиданно! Я-то хотел ни от кого не зависеть... Мы яростно поспорили по телефону, и каждый остался при своем, но на следующий день ко мне приехал дядя Миша. И по сути он приехал ради одной только фразы. «Послушай, Макс, ты теперь наш сын, а значит, ты не откажешься принять нашу помощь». И посмотрел так, как смотрел на меня папа. Мне ничего не оставалось, как согласиться.
Неожиданно некоторые трудности создала хозяйка квартиры. В прошлый раз в Студии мы были вдвоем со Светланой, но сейчас встретились с самой хозяйкой. Мне она совсем не понравилась. Красивая, стильно (и, наверно, дорого) одетая женщина смотрела будто сквозь меня и снисходительно расспрашивала о моей жизни: откуда я, чем занимаюсь, есть ли у меня девушка...
- Извините, Кристина, а какая разница?
- Надо же мне знать, кому я квартиру сдаю! В этот ремонт столько бабла вбухано!
- Я ничего здесь не испорчу.
- Да уж, постарайтесь! Я с мужем живу на Бали, снимаю влоги, контент, кстати эксклюзивный, можете найти меня в Инсте. В Москву прилетела кое-что разрулить. В следующую субботу уже возвращаюсь. Будете мне раз в неделю видео-отчеты по квартире присылать, что все в порядке здесь.
Мне очень хотелось развернуться и уйти, но Светлана слегка покачала головой, и я понял этот незаметный для Кристины знак как «не обращай внимания». К тому же Студия прошептала мне «Оставайся!», и я остался. Мы подписали договор аренды на три месяца, что Кристине совсем не нравилось, она планировала сдавать квартиру не меньше, чем на полгода. Но здесь я был непреклонен, и она, закатив глаза, неохотно уступила.
На улице Светлана сказала мне:
- Дама неприятная, ничего тут не скажешь. Но она сейчас улетит и слава богу, ты ее больше не увидишь. А то бы приходила раз в неделю квартиру проверять.
- Видео еще снимать каждую неделю...
- Ну, поснимаешь немного. Уборку все равно делать надо, как раз видео и будет тебя стимулировать.
В этом был смысл. Честно говоря, у меня с уборкой обычно не очень...
Я решил прогуляться по району, осмотреться, где что находится, какие магазины есть поблизости и прямо в соседнем дворе неожиданно наткнулся на школу иностранных языков «Успех», которая занимала первый этаж высотки. Большой рекламный постер приглашал не только всех желающих изучать язык, но и преподавателей на работу. Выглядело это довольно смешно, вроде «мы вас научим разговорному английскому в занимательной и игровой форме, но нужны преподаватели, которые будут это делать».
Мне давно хотелось попробовать вести занятия в группе, у меня ведь были только индивидуальные уроки онлайн. Я даже представлял себе, как можно разделить класс на команды, какие интересные веселые задания можно придумать... В общем, я не удержался и зашел в «Успех».
Мне очень обрадовались. Я честно сказал, что еще учусь, и диплом получу только в конце учебного года, но мне дали заполнить анкету и стали рассказывать, какие группы уже набраны и какие планируются. Школа открылась год назад и позиционировала себя как школа иностранных языков, хотя по сути преподавался только английский.
Моя Крепость грустно шуршала шторами, пока я собирал вещи, но я заметил, что этот мой третий отъезд уже не вызывает в ней сильные негативные эмоции, как раньше. То ли она привыкать стала, то ли решила, что я скоро вернусь. Да и мне тоже прощание далось гораздо легче.
***
Студия была не только красивой, в ней было очень комфортно жить. Вся мебель точно соответствовала моим потребностям и моему вкусу – вместительный шкаф-купе, стильный письменный стол, два уютных кресла, широкая кровать с твердым матрасом. В кухне все под рукой, удобные шкафы, хорошая плита, красивая посуда. Небольшой санузел с душевой кабиной, стиральная машина. Здесь явно продумывали каждую мелочь, все было сделано не просто для красоты, но и для жизни – качественно и добротно.
Я решил проводить уборку по субботам и сразу снимать видео-отчеты, но снял всего дважды – походил с телефоном по квартире. Оба раза Кристина никак не отреагировала, и я перестал этим заниматься. Подумал, если попросит, тогда сниму, но она ни разу не попросила и вообще к этой теме не вернулась.
В Универе загрузили по полной, да еще девчонки постоянно обсуждали магистратуру – кто пойдет и какие экзамены нужно сдавать. Меня магистратура не интересовала совсем, я не видел смысла учиться дальше. Более того, был огромный соблазн вообще бросить учебу, но во-первых, родители не одобрили бы и во-вторых, до конца бакалавриата оставался один учебный год, дотянуть можно.
Дело в том, что занятия в Университете и работа над дипломной шли вразрез с моим интересами. Мне позвонили из «Успеха» и предложили ежедневную занятость и если бы не учеба, я бы согласился! А так пришлось взять только вечерние группы два раза в неделю. И я с огромным удовольствием погрузился в преподавание.
Со Студией общение наладилось сразу. Я даже поначалу удивлялся ее разговорчивости - все квартиры, с которыми мне приходилось контактировать раньше, были не такими многословными. Обычно мы обменивались парой реплик-образов. Студия же интересовалась абсолютно всем в моей жизни и часто между нами возникали долгие полноценные диалоги! Мне льстило ее внимание, и я с готовностью рассказывал о своих учениках, об уроках в «Успехе», о занятиях в Универе.
Не прошло и недели со дня моего переезда, как я познакомился с соседом. Вернее, это он со мной познакомился. Мы столкнулись утром на лестничной площадке. К моему удивлению обычное «здравствуйте» оказалось для него недостаточным. Он широко улыбнулся и протянул мне руку:
- О! Вы наш новый сосед! Я - Овик.
- Максим, - я пожал руку, - Как вы сказали? Овик?
- Да! Вообще полное имя Ованес, но это очень официально. Овик – меня все так зовут.
Пока мы ехали в лифте Овик рассказал, что они с женой живут здесь чуть больше двух лет и за это время Студию снимала молодая пара, потом девушка-художница и вот теперь я. Говорил он очень бегло и грамотно, но в конце каждой фразы немного растягивал гласные и интонировал вверх.
- Очень рад знакомству! – сказал он на прощание. – Хорошие соседи – это самое главное!
Я поспешил на метро и вскоре совсем забыл об Овике. Но на следующий день, в субботу вечером он позвонил в дверь.
- Максим джан, здравствуй! Пойдем к нам, жена толму приготовила, посидим, познакомимся получше.
Мне стало невероятно интересно посмотреть, где живет такой гостеприимный человек. И я пошел знакомиться.
Если вы так же, как и я понимаете выражение «дом – полная чаша», то вы легко представите себе, какой была квартира Овика. Всего здесь было в изобилии: пестрый ковер на полу, обои с причудливым золотистым узором на темно-вишневом фоне и такие же шторы в тон, большущий телевизор на одной стене и огромные часы на другой, сервант с многочисленными тарелками, вазами, бокалами, цветастый диван с креслами... А в центре – стол, весь заставленный ... так и хочется сказать «явствами», слово «еда», не подходит никак. Я даже растерялся.
- А... вы гостей ждете?
- Нет, Максим джан, только тебя!
Полная Чаша сразу обернула меня дружелюбием, она была мне невероятно рада! Овик познакомил меня со своей женой, очень милой и такой же улыбчивой, как и он сам, но минут через десять я с замешательством осознал, что не запомнил ее необычное имя, а переспросить постеснялся.
Вечер я провел потрясающе! Никогда раньше я так свободно не чувствовал себя с незнакомыми людьми. За пару часов я узнал, что у Овика свой бизнес – установка кондиционеров, что два его брата живут в Лос-Анджелесе и зовут его к себе, но они с женой пока не решились на переезд, ведь в Москве тогда останутся родители жены, а они ни в какую не хотят переезжать в Америку. К тому же Овик не так давно начал строительство дома, чтобы поселиться всем вместе...
Такой необычайной искренности и открытости было невозможно противостоять и вскоре я сам тоже стал рассказывать о себе. Полная Чаша была под стать хозяевам – она проявляла заинтересованность, но не любопытство, радушие, но не навязчивость. Она испытывала эмоции синхронно с людьми – оживилась, когда я сказал, что изучаю иностранные языки, порадовалась, когда услышала, что я нашел работу рядом с домом, обдала сочувствием, когда я рассказал о родителях. Единственным отличием стало мое сообщение, что у меня есть трехкомнатная квартира, но я предпочитаю жить в съемной. Полная Чаша понимающе кивнула, но Овик воскликнул:
- Почему не сдаешь?! Нужно сдавать или продавать! Квартира должна доход приносить.
- Ну, сейчас некогда... Вот доучусь и займусь летом.
- Максим джан, продавай квартиру, если там все равно жить не хочешь и покупай эту студию. Район у нас очень хороший и работа вот у тебя уже есть.
- А вы знакомы с хозяевами? С Кристиной и ее мужем?
Соседи переглянулись.
- У нее есть муж? – удивилась жена Овика. – Никогда не видели.
- Злая очень, - заявил Овик. - Но квартиру продавать собиралась, покупатель даже был. Не знаю, видно что-то не получилось. Я тебе дело говорю – продавай свою трешку и переезжай сюда насовсем!
- Ты не можешь жить в своей квартире из-за родителей? Тоскуешь все время? – осторожно спросила жена Овика, а Полная Чаша вздохнула.
- Да, - согласился я, так было проще всего.
***
Постепенно, я даже не заметил как и когда, тон Студии стал меняться. Если сначала она была заинтересованной и внимательной, то теперь стала давать мне советы и поучать, и чем дальше, тем больше. «Ты так много не заработаешь». «Преподаватель – это не круто». «Открой лучше свой бизнес».
Я пытался объяснить ей, что люблю свою профессию и считаю, что мне вообще-то повезло найти свое призвание – нечасто встретишь людей, которые с удовольствием ходят на работу. Студия в ответ презрительно свистела чайником, она измеряла успех исключительно количеством денег.
Она стала обращать мое внимание на припаркованные возле дома иномарки, а в Интернете я периодически натыкался на блогеров и мотиваторов с их бесчисленными советами и мастер-классами как нужно жить. Более того – мне начали сниться дорогущие символы статуса и успешности в виде часов, особняков, автомобилей и яхт.
Все это было и смешно, и тревожно. Смешно, потому что Студия, похоже, решила изменить вектор моего целеполагания, и тревожно, потому что ее вмешательство в мое жизненное пространство приносило мне колоссальный дискомфорт.
Я перестал вступать с ней в дискуссии и просто просил оставить меня в покое. Но она не только не унималась, ее замечания становились все более резкими и неприятными. «Мужчина должен делать деньги». «Ничего-то ты так не добьешься в жизни». «Неудивительно, что у тебя нет девушки».
Постепенно находиться в Студии становилось все невыносимей, я ловил себя на мысли, что мне не хочется идти домой. Было ужасно обидно! И до Университета ехать удобно, и работа под боком, и район действительно хороший – и что, снова переезжать? Снова искать квартиру? Да и когда искать? Времени не было совсем!
Я старался посещать если не все, то большую часть занятий в Универе и делать домашку вовремя, кроме групп в «Успехе» у меня были ученики онлайн и ко всем своим урокам я тщательно готовился. Кстати, Студия при этом всегда заявляла, что я трачу время и силы не на то, что нужно.
В середине декабря, меньше, чем за две недели до окончания срока аренды, позвонила Кристина и сказала, что повышает ежемесячную оплату. И это известие поставило точку моим колебаниям.
- Нет, мне это не подходит. Буду съезжать.
По-моему, хозяйка опешила, она не ожидала отказа.
- Но... вас же все устраивает? Можно договориться, часть суммы сейчас переведете, остальное – в январе.
- Нет, Кристина, для меня это слишком дорого.
И она бросила трубку. Больше я ее не видел. Потом уже, чуть ли не полгода спустя, я узнал от Овика, что после меня в квартире никто не жил и она долгое время пустовала, а потом Кристина вернулась в Москву и поселилась в ней сама.
***
Сказав Кристине, что я не буду больше жить в Студии, я испытал одновременно и облегчение, и разочарование. Планировал вернуться в Мою Крепость, но не представлял, как буду дважды в неделю приезжать на работу в «Успех». На дорогу уходило бы довольно много времени. О том, чтобы бросить свои группы не могло быть и речи! Мне нравилось в этой школе абсолютно все – и мои ученики, и моя свобода выбора учебного курса, и мои коллеги, с которыми я время от времени общался на коротких переменах.
Выход из этого затруднения нашелся сам, и это было похоже на чудо. Я ожидал зеленый на пешеходном светофоре и случайно мой взгляд упал на фонарный столб, рядом с которым я стоял. «Сдаю однокомнатную квартиру в этом районе» было написано от руки. Я сразу же набрал номер, уговаривая себя не радоваться раньше времени.
Хозяин квартиры был готов показать мне ее только в конце недели, и четыре дня до назначенной субботы были самыми длинными в моей жизни! Но час икс все же наступил. Мы встретились с хозяином возле подъезда, он открыл потертую дверь квартиры на первом этаже и пропустил меня вперед.
Большего контраста со Студией было невозможно представить! Я будто бы попал в иллюстрацию к сказке Чуковского «Федорино горе», была у меня такая книжка в детстве. Там неряха по имени Федора не делала уборку в своем доме и вся ее грязная посуда взбунтовалась и сбежала от нее. На случай, если вы не в курсе: заканчивается все хорошо – женщина осознала свои ошибки, попросила посуду вернуться и навела чистоту в доме.
Я не могу сказать, что квартира была грязной – скорее наоборот, в комнате пахло чистящим средством. Скорее всего здесь поработала клининговая служба, но общее впечатление - старая, треснутая и покосившаяся мебель, а также выцветшие и заляпанные бумажные обои - не давало избавиться от ассоциации с картинками в моей книжке.
Сама Квартира-Федора равнодушно ответила на мое приветствие и больше не проявляла абсолютно никакого интереса ни ко мне, ни к нашей беседе. И в общем-то это было неудивительно.
- Борис Анатольевич, а вы давно квартиру сдаете?
- Да уж лет десять, наверное. Нет, больше... Хм, почти четырнадцать...
Чего только не повидала Федора за эти годы! И ссоры, и драки, и любовные драмы с битьем посуды и даже пожар!
- Максим, ты не куришь? А то жил здесь как-то парень. Заснул с зажженной сигаретой.
- И... и что?
- Да не, слава богу проснулся, когда диван загорелся. Сам потушил пламя.
В общем, Федору было уже ничем не удивить. Более того, я понял, что ей абсолютно наплевать на меня! И мне это было как раз жизненно необходимо! Она не станет опекать меня, не станет ни с кем меня сравнивать, не станет устраивать розыгрыши или учить как добиться успеха в жизни. Она вообще! Никак! Не станет! Со мной! Взаимодействовать!
- Смотри, окна пластиковые, смеситель в ванной новый совсем, только поменял, стиральная машина старая, но работает хорошо, телевизор если нужен, скажи – привезу. В шкафу есть одеяла, подушки, постельное белье. С посудой также – поищи в кухне. В общем, все есть.
Я рассеянно слушал Бориса Анатольевича, решение было уже принято. Вернулся в Студию, собрал вещи и не переехал – просто перешел из одного дома в другой. От Студии ожидал очередных колкостей, но она молчала.
Федора тоже ничего не сказала мне, когда я вошел с вещами и начал обустраиваться. Она вообще эмоциональностью не отличалась, и я спокойно стал изучать свои нынешние владения.
Смеситель в ванной был новый, а раковина старая, желто-коричневая, вся в мелких и глубоких трещинах. Стиральная машина изнутри давно покрылась густой плесенью, и резкий неприятный запах распространялся на весь санузел. Ветхие матрасы, одеяла и подушки в большом количестве были свалены в одной секции гардероба бесформенной горой, которая начиналась от пола и доходила до уровня моей груди. Тарелки и чашки, по большей части треснутые, со сколами, лежали пыльной грудой на самой верхней полке. Я нашел и проржавевшие кастрюлю со сковородкой, и один нож со сломанной ручкой, а пара ложек и вилок были вполне ничего, вот только отмыть нужно.
Если вы думаете, что я испытал разочарование и стал сожалеть о своем поспешном решении переехать сюда, то вы глубоко заблуждаетесь! Равнодушие и отстраненность Федоры вызывали во мне ликование, а старая убогая мебель совсем не имела значения. Я понял, что именно здесь я смогу спокойно жить. И пока я не познакомился с Аленкой, так оно и было.
***
Близился Новый год, я с головой ушел в подготовку к празднику в школе иностранных языков. Про свои зачеты тоже не забывал и сдал все на удивление легко, большинство автоматом. Федора вообще со мной не разговаривала. Я даже не всегда был уверен, что она замечает мое присутствие, и это было счастьем!
Отдал риелтору ключи от Студии, зашел к Овику рассказать о своих новостях. Он поцокал, повздыхал, но успокоился тем, что я остался в том же районе и мы можем часто видеться. Они с женой собирались в Лос-Анджелес встречать Новый год с родственниками.
А мои родственники подхватили жесточайший грипп и болели все вчетвером – началось с Морковок, за ними и взрослые. Мне было строго-настрого запрещено приезжать.
- Ни к чему нас навещать, еще заразишься! Все лекарства и продукты мы закажем доставкой на дом, не волнуйся. Сам береги себя. И подумай, где и как будешь Новый год встречать. Есть варианты?
Я ответил, что вариантов полно, но их на самом деле не было. Саня со своей девушкой уехал в Таиланд, с бывшими одноклассниками общение поддерживалось через общий чат, но в новогоднюю ночь никто нигде встретиться не планировал. Девчонки из группы тоже никуда не приглашали.
Да я, если честно, и не очень-то расстраивался, что остаюсь один, без компании. Тетя Даша больше меня переживала. Я собирался встретить Новый год с Моей Крепостью, провести с ней несколько дней и заодно привезти оттуда кое-что из посуды и постельного белья, хотя, самое необходимое я сразу же купил в соседнем супермаркете.
Однако в запланированный день, 30 декабря, начался сильный снегопад. Пушистый снег все сыпал и сыпал, а я стоял у окна с выключенным светом в Квартире-Федоре и не мог оторвать взгляд от белоснежных сугробов и заснеженных деревьев. 30 декабря у папы был день рождения. Я вспомнил, как когда-то очень давно также шел снег, и мы втроем – мама, папа и я – любовались зимним пейзажем за окном.
Подкатил комок к горлу, я прижался лбом к стеклу и почему-то прошептал вслух: «Родители, дорогие мои! Как же мне вас не хватает!». И вот тут безразличная неэмоциональная Федора меня удивила. Она слегка прикоснулась к моим плечам и накинула на меня теплоту и сочувствие.
Ни в тот день, ни на следующий я так и не уехал. Остался в Квартире-Федоре и в новогоднюю ночь. Было хорошо и спокойно, как будто внутри меня разлилась тишина.
В январе началась суматошная подготовка к экзаменам, но самое главное – я наконец всерьез принялся за свой диплом. В Квартире-Федоре работалось очень плодотворно, я постоянно испытывал эмоциональный подъем и прилив сил.
А в конце января меня приехали навестить тетя с дядей. Я оттягивал их приезд как мог, нетрудно было представить как они отреагируют на Федору, но рано или поздно это должно было произойти. Всегда бойкая и разговорчивая тетя Даша буквально потеряла дар речи и смотрела на меня как на сумасшедшего. Даже невозмутимый дядя Миша сказал:
- Ну, Макс, ты даешь! А что, ничего получше не нашлось?
- Да как можно было вообще здесь поселиться?! – опомнилась тетя. – Это же рухлядь! Ты посмотри, здесь опасно находиться даже! Вот, ножка у шкафа уже подломилась, еще грохнется не дай бог! А диван этот жуткий! И ты спишь на нем?! Да тут же пружины торчат! Его выбросить давно пора! А что за вонь в ванной? Это от стиралки?
- Тетя Даша, да вижу я все!
- Нет, Максимка, ты мне объясни – какого фига ты делаешь в этом гадюшнике?!
Федоре было абсолютно все равно. А вот мне стало обидно.
- Вовсе это не гадюшник. Мне здесь нравится. Район хороший, работа в двух шагах и до учебы ухать удобно. Стиралку – да, выбросить бы, поговорю с хозяином, может, согласится купить новую пополам со мной. А диван ничего еще, матрас собираюсь сверху положить, станет лучше.
- Станет лучше?! Ты как будто на помойке вырос! Зачем из Студии съехал? Не квартира – конфетка!
- Дорого очень, тетя Даша! Не стоит она того!
- А здесь, значит, недорого! Вижу, уже посуду свою из дома привез и купил еще наверняка много чего. Стиральную машину тоже покупать собираешься. В эту развалюху ты готов вкладывать деньги, а студию снимать, где все уже есть – это, значит, дорого!
Не знаю, как долго мы бы еще с ней спорили. Хорошо, дядя Миша был рядом. Он просто взял тетю Дашу за руку, и она почему-то сразу успокоилась, только продолжала хмуриться.
- Значит так, - сказал дядя Миша. – Клеим обои, покупаем диван и стиральную машину, в ванной меняем всю сантехнику. Если хозяин не согласится оплатить половину, ну и бог с ним! Шкаф можно немного подправить, не упадет. Все остальное вполне приемлемо.
- Шторы! – простонала тетя Даша. – Из дома привезу, у меня новые лежат. Покупала давно, нам по размеру не подошли, а сюда хорошо будут.
И все это было реализовано на моих коротких зимних каникулах. Борис Анатольевич с готовностью согласился оплатить половину расходов. По-моему, он был очень рад, что квартира станет чище и уютней. А вот самой Федоре было по-прежнему все равно.
***
В первую субботу февраля я решил пойти в свой лицей на встречу выпускников. Я не был в школе с выпускного, почти 4 года назад. Большинство моих одноклассников собирались там каждый раз, и сначала чат наполнялся оживленной перепиской кто придет, а потом массой фотографий со встречи, которые я с удовольствием смотрел.
Я сам не видел большого смысла ходить на такие мероприятия. Со своими школьными друзьями я продолжал поддерживать контакт, мы даже изредка играли онлайн в разные шутеры. Остальных мне достаточно было увидеть на общем фото.
Даже не знаю, почему, но в этот раз мне захотелось со всеми встретиться. Про общение со своим лицеем я и не думал. За полтора года обладания знанием я ни разу не смог выйти на контакт с нежилым помещением. Разные корпусы моего Университета, многочисленные маленькие магазинчики и крупные торговые центры, банки, поликлиника, в которую я зашел один раз исключительно ради эксперимента – все эти здания никак не откликались на меня. Они не казались неживыми, от них исходил ментальный фон разной степени интенсивности, но его амплитуды не хватало на полноценное общение. И я сделал вывод, что либо общаться могут только квартиры и дома, либо мне не хватает знания для контакта абсолютно со всеми строениями.
Так что, когда я переступил порог своей школы меня ждало настоящее потрясение! Лицей увидел меня и прямо распахнул свои объятья, обдав букетом знакомых запахов и воспоминаний. Лицей был безумно рад меня видеть! А потом я понял, что не только меня.
В здание оживленно входили люди разного возраста, кого-то я даже помнил в лицо, тех, кто учился на год-два старше или младше, но многие были старшего поколения. Я даже и представить не мог, что столько людей горят желанием прийти в школу на день выпускников.
А Лицей, казалось, помнил всех! Он так радостно обнимал каждого вошедшего, с таким участием прислушивался к разговорам, ему был искренне интересен каждый и каждого он оборачивал радужным теплым сиянием. Я подумал, что теперь мне стал понятен смысл выражения «родная школа».
Наш кабинет математики ничуть не изменился. Впрочем, также, как и наш классный руководитель Сергей Сергеевич – остроумный и энергичный, с потрясающей способностью легко объяснять сложное и с неискоренимой уверенностью, что математика – самое важное не только в школе, но и вообще в жизни.
В этом году пришел почти весь наш класс, и все расселись за свои парты. Было радостно и очень светло на душе, как будто я попал в давно забытое прошлое, когда мои родители были еще со мной.
Мы пообщались в классе, прошлись по школьным коридорам, заглянули в другие кабинеты, чтобы увидеться с другими учителями. Столько радостных приветствий, шуток и улыбок, расспросов и живого участия, столько воспоминаний, а также соболезнований о моих родителях – за пару часов я был буквально эмоционально переполнен и чувствовал колоссальную усталость. Многие ребята поехали продолжать вечер встреч в кафе, но я доплелся до Моей Крепости и сразу уснул.
Утром я вернулся в Квартиру-Федору, и Моя Крепость на удивление вообще не вздыхала, когда я уходил. Просто осыпала меня в коридоре добрыми пожеланиями, и я спокойно вышел. Без стресса, без горечи и боли.
***
И понеслись недели учебы, преподавания и работы над дипломом. Сейчас, оглядываясь назад, мне трудно представить как я выдержал такой бешеный темп. Я, правда, немного приболел в апреле и неделю никуда не выходил, но заниматься продолжал. Федора вообще мной не интересовалась, ни во что не вникала и часто будто даже не замечала меня.
Я сдал экзамены и защитил диплом, а в «Успехе» даже получилось найти возможность и время принять участие в общем празднике в конце учебного года.
К моему дню рождения вся учебная суета была уже позади, и я с удовольствием отправился в Турцию вместе с родственниками. Морковки, конечно, меня постоянно тормошили, по-моему они умели молчать только во сне, но меня весь этот визг и суета не раздражали.
А потом я встретил Аленку. Вернее, нет – я встретил Елену Прекрасную. Через несколько дней я понял, что она еще и Елена Премудрая. А потом она стала просто моей Аленкой.
Почему-то Федора невзлюбила ее с первого взгляда. Едва мы перешагнули порог квартиры, как я с изумлением увидел совсем другую Федору. И куда только подевалось безразличие ко всему происходящему? Квартира хмурилась, шипела газовой конфоркой, недовольно бурчала водой и даже выплеснула Аленке на руки грязную желто-коричневую воду. «Что с тобой?» - удивился я, но Федора не ответила, только громко загудела трубами.
Я решил не обращать внимание на это странное поведение, но каждый раз, когда Аленка переступала порог Квартиры-Федоры она получала дозу враждебности. Даже она сама однажды сказала мне:
- Не понимаю, в чем дело, наверное, душно здесь у тебя. Когда приходим - сначала ничего, а потом постепенно у меня начинают ломить виски.
Я пробовал поговорить с Федорой, но она молчала. Когда Аленки в квартире не было, Федора снова становилась равнодушной и неэмоциональной, но стоило моей девушке появиться на пороге, как Квартира накрывала ее колючим неприятием.
Долго так продолжаться не могло, я был не в силах изменить поведение Федоры, значит, к моему огромному огорчению, нужно было прощаться с ней. Возник закономерный вопрос – а что, если Моя Крепость будет вести себя также? Понравится ли ей Аленка?
Я очень долго терзался сомнениями, но в конце все-таки решился. Всю дорогу ужасно нервничал, не мог ни о чем другом думать. Будто бы вот прямо сейчас определится твоя судьба, а ты ни на что повлиять не можешь. Если вы когда-нибудь испытывали такое чувство, то вы меня понимаете. У подъезда Аленка сжала мою ладонь:
- Максим, нам необязательно туда идти. Если тебе так тяжело, то не нужно. Это же квартира твоих родителей...
- Да. Именно поэтому идти обязательно.
И мы вошли. Моя Крепость сразу же замерла, я не видел ее эмоций и не понимал, что она думает о моей гостье. Это было очень странно и очень тревожно. Чтобы хоть немного снять напряжение, я громко сказал:
- Знакомься, Алена, это Моя Крепость.
- Здравствуй, крепость! - засмеялась девушка.
- Нет-нет! Это имя квартиры, ее так зовут. Моя Крепость.
- И мне тоже можно ее так называть?
- Даже нужно.
- Здравствуй, Моя Крепость. Очень приятно познакомиться!
И тут я увидел большое золотистое облако любви, которое окутало Аленку. И только тогда я с огромным облегчением выдохнул.
***
Ну вот, пожалуй, и все. В конце июля было торжественное вручение диплома в Университете и веселое празднование этого события в Домине. Он все так же важничал, но был за меня очень рад.
Я съездил на кладбище к родителям. Собирался без семьи, один. Хотелось побыть в тишине со своими мыслями. Но Аленка вызвалась поехать со мной, и я согласился.
У Овика недавно родился долгожданный ребенок, девочка, и он вне себя от счастья! Он надеется закончить внутреннюю отделку построенного дома в ближайшие два месяца и переехать туда вместе с родителями жены. Полную Чашу продавать не собирается, говорит, оставит ее своему племяннику. И конечно, («Максим джан, ты всегда наш желанный гость!») приглашает меня в гости в свой новый дом. И конечно, я с удовольствием приму его приглашение.
В предстоящем учебном году в «Успехе» мне дают довольно много групп разных возрастов, но еще более интересно – это вновь набранная группа французского, которую вести тоже предстоит мне!
Моя Крепость больше не считает меня испуганным малышом, о котором нужно постоянно заботиться. Конечно, она по-прежнему заворачивает меня в любовь и обдает волнами заботы и внимания, но это уже не удушающая сверхопека. Так что я решил вернуться в Мою Крепость навсегда.
Что касается Квартиры-Федоры, то я так и не понял, почему по отношению к Аленке она была враждебной и агрессивной. Думаю, я никогда это так и не узнаю. И тем не менее, на прощание хотелось сказать ей что-то доброе.
- Спасибо, мне здесь замечательно работалось. Желаю тебе хороших жильцов. Счастливо оставаться.
Ответа по обыкновению не ждал, но и здесь Федора меня удивила.
- И тебе спасибо. Счастливого пути.
Это было самое длинное, что я слышал от нее за все семь месяцев! Я настолько опешил, что до меня не сразу дошел смысл слов. «Счастливого пути». Похоже, для Федоры все квартиранты были путниками, которые временно останавливались на ее отрезке пространства и потом дальше продолжали свой путь.
Но свой квартирный вопрос я решил. Мой путь лежал Домой.
Квартирный вопрос
© Copyright: Виктория Мастерук-Миронова, 2024
Свидетельство о публикации №224112300876
Свидетельство о публикации №224112300876
Рецензии