Осенний блюз

Этот дождливый вечер надолго отпечатался в памяти. Она сидела на скамейке в парке, дождь струился по её щекам, смешиваясь со слезами. Он укрыл её под своим зонтом. Она никак не могла припомнить его лица, моросящий дождь смывал его черты, заслоняя от неё что-то важное, что она хотела рассмотреть. Но он так же сливался с серым промозглым днём и таял, таял, как прошлогодний снег. И ей хотелось посмотреть, что же вскроется под этим серым невзрачным покровом. Ей хотелось знать, случайно ли он встретился ей, что-то подсказывало, что неслучайно.

С детства она помнила бабушкину присказку о «Человеке дождя». Говорили, что он является страждущим, чтобы выплакать их слёзы, смыть печаль, терзающую душу, и наполнить её светлой грустью. Причём каждый видит его по-разному, но лица его так никто и не разглядел.

Она вспомнила об этом, когда заболела мама и медленно угасала на её глазах. Невыносимая боль и тоска разрывали душу, и некуда было деться от этой напасти. После смерти мамы стало ещё хуже. Она не знала, что делать, хоть в петлю лезь. Вот тогда в короткие минуты забытья ей явилась уже давно почившая бабушка, капли дождя прозрачными жемчужинками сияли на испещрённых морщинками щеках, скатывались в натруженные ладони и медленно таяли, бесследно исчезая, как и раскрытый над нею зонт.

С тех пор каждый день она ждала его на той самой скамейке. Люди, окидывая равнодушным, невидящим взглядом, обтекали её со всех сторон. От чего становилось как-то не по себе, она словно осталась совершенно одна на этом маленьком островке ожидания. Только он разглядел её тогда посреди дождливой промозглой серости. Что-то подсказывало ей, что «Человек дождя» снова явит себя в один из таких дождливых дней, и с ним уйдёт и её нестерпимая боль.

У неё уже вошло в привычку с первой каплей дождя приходить на заветную скамейку. И вот однажды в проливной дождь, под раскаты грома он вдруг возник перед ней, пронзённый молнией, отсветы небесного огня остались в его глазах – серые, невзрачные, они вдруг ярко вспыхнули, и этот огонь согревал и бередил её душу.

Ослепительный свет погас так же молниеносно, как и вспыхнул. Но она видела его, видела сердцем. Видела, как его слёзы дождём проливались на её бледное застывшее лицо, размывая её черты. Она таяла с каждой его слезинкой, пока не превратилась в дождь и плакала вместе с ним тихо, беззвучно, безвозвратно, чтобы снова пролиться каплями дождя, смывая боль и тоску, удаляясь всё дальше и дальше…

Прозрачными капельками они кружились с осенним листопадом. А мокрые листья падали наземь, стелились багряно-золотым ковром под ноги прохожим, чтобы быть в конце концов безжалостно растоптанными… И этот прощальный осенний блюз, этот краткий миг паденья был самым прекрасным в их недолговечной жизни.

И она познала этот миг, он подарил ей его, а когда открыла глаза, его не было, он исчез с первыми проблесками солнца. Она так и не разглядела его лицо, оно сливалось с осенним пейзажем, и только осенний блюз звучал в её памяти, воскрешая драгоценные секунды мимолётного виденья, и серебряные жемчужинки таяли в её ладонях, а с ними всё, что так мучило и терзало душу…