С П А С

 
ЯГАНОВ,
- Черт бы вас забрал! – я выругался вслух - Вы угомонитесь  когда-либо?
Я приподнялся и заглянул в целлулоидное окошко палатки. В соседней, трехместной палатке, горел свет,  на стенке ее металась тень – кто-то размахивал руками и слышался возбужденный голос. Явно кто-то рассказывал очередную завиральную рыбацкую историю.
- Никак у них еще пол-литра было в заначке? Вот черти! Мало им было литра на нас всех четверых!
Я посмотрел на часы.
- Ладно!  Резвитесь пока, время еще терпит. Мне двигаться еще рановато. Так! Еще раз проверим, ничего, не забыл ли? Ствол в сумке. Патроны в коробке тоже в сумке. Порошок для собак в жестяной баночке. Калоши тоже в сумке. Что еще? Вроде бы всё! Перчатки? В сумке. Повторю снова, весь план. Я подхожу к переулку, заглядываю в него, нет ли та людей, не горят ли окна в соседних домах. Если  есть свет, делаю круг  по улицам и снова выхожу на  точку старта. Если темно, сажусь на лавочку у ворот углового дома, достаю калоши и смесь от собак, засыпаю немножко в калоши, встряхиваю и надеваю их на ноги. Достаю обрез и патроны. Заряжаю обрез, не взводя курки. Надеваю перчатки. Коробку от патронов прячу в сумку. Обрез прячу под полой дождевика, держу правой рукой сквозь разрез. Встаю. Ремень сумки забрасываю на плечо. Иду к дому. На крыльце  вынимаю обрез из под полы, взвожу курки, держу обрез в руке готовым для стрельбы.  Левой рукой давлю кнопку звонка. Дожидаюсь вопроса «Кто там?» Отвечаю: «Срочная телеграмма  Сафроновой из Астрахани, от Веры Серегиной. Откройте и распишитесь». Он начинает открывать дверь. В руке держу бланк телеграммы. Голову в капюшоне брезентового дождевика опускаю ниже, чтобы не увидел мое лицо сразу. Он открыл дверь, я резко втыкаю ему в живот ствол обреза двустволки, давлю  и наступаю на эту сволочь, заставляя пятиться назад, стараясь, чтобы он отступил как можно дальше вглубь дома. Отойдя с ним подальше в дом, откину капюшон и спрошу спокойно и негромко: «Узнал, сука? Я обещал, что убью тебя, я пришел!» Несколько секунд буду видеть, как меняется его лицо,  вдавлю стволы в его живот, чтобы звук выстрела был тише и нажму на спуск. Звук будет глухим»
Я приподнялся и снова взглянул на соседнюю палатку. В ней было темно и тихо. Слышно было лишь, как моросит по палатке мелкий дождик.
-Пора! – сказал я сам себе  вслух, раскрыл вход и, стараясь не шуметь, вылез наружу, захватив сумку. Через несколько минут, подсвечивая фонариком, я уже шагал к городу, по тропинке,  что тянулась вдоль реки. 
АВТОР.
Я немного введу вас в курс всего, что случилось раньше, ибо мой герой не очень любит делиться воспоминаниями. У Яганова много лет была жена. Яганов до сумасшествия влюбился в Ирину, которая показалась ему трепетной и фантастически красивой. А когда он провел с ней ночь и он, не имевший таких контактов ни с одной женщиной, увидел ее обнаженной, увидел ее голову на своей подушке, распущенные волосы, ощутил её тело, совсем ошалел. Она вышла за него замуж. Никто не понял, как это случилось, ни сам Яганов, ни окружающие их люди, потому что Яганов был не Бог весть какой уж блестящей партией для такой красавицы. Человек, битый жизнью, искушенный, понял бы сразу, что Ирина стремится везде и во всем казаться всегда правой, уверенной в себе, символом непогрешимости. Может быть, она такой и была. Самоуверенной в этом. Ограниченность ума или легкая глупость   может выражаться в человеке по-разному, в Ирине она выразилась вот так. Это часто встречается у красивых женщин. Яганов влюбленный по уши, а потому и беспомощный, все принимал с восторгом, все его умиляло, поскольку любое человеческое качество может быть и со знаком плюс, и со знаком минус. Яганов наскучил Ирине, поскольку его влюбленность тоже приобрела черты глупости, недалекости, какой-то идиотской восторженности. Она не демонстрируя это явно, постепенно, но твердо ввела в их отношения высокомерное отношение к мужу. Тем более что вскоре и влюбленность у Яганова испарилась, как-то постепенно из сладостного тумана, который в его глазах окружал Ирину, проступили вещи суровые и суровые. Ну и неприятные новости. Её самоуверенность выглядела нагловатой самоуверенностью. И ничего больше не будет. Ирина же, увидев беспомощного мужа, его зависимость, податливость, вызванные опять же влюбленностью, решила для себя раз и навсегда, что муж нуждается в окриках, замечаниях, назиданиях, без которых он наверняка пропадет. Тем более мать Ирины подогревала это стремление: «Ирина, бери мужа  в руки!» Яганов не возражал, ему казалось унизительным и бесполезным доказывать, кому бы то ни было, что он другой, не такой. Она так явственно видела свое превосходство над мужем, что даже не хотела скрывать это от кого бы то ни было. Даже в постели она себя вела, словно исполняла тяжкую работу, и ее лицо постоянно было в мучительной гримасе. Она считала, что это право, давали ей разочарования, эти пожары, в которых сгорели мечты о красивой и значительной жизни. Это мечты, самые заветные мечты о нарядах, вечерах в сверкающих залах, среди известных людей, среди бальных платьев и мужчин во фраках, свет славы которых дает смысл твоему существованию. Это все исчезло в дыму пожарищ. Когда отпылают и рухнут башни воздушного замка, где ждала тебя прекрасная и недостижимая жизнь, ты начинаешь понимать, что на черных пожарищах, уже не появиться обновленной жизни. Ожоги и копоть остаются в душе, и делают человека, может быть даже сильнее, но сила исходит совсем не от доброты и возможностей, нет, от обиды и разочарования, Это сила от слабости.
Вот так и жил Яганов. Притерпелся. Из-за двоих детей. Были они в семье, как без них.  Без детей не семья. Люди будут с жалостью смотреть на такую семью. Димка и Машка. Одиннадцать и девять лет. Жаль, что Яганову мало приходилось с ними возиться. У него была хорошая работа, нравилась ему, хорошо оплачиваемая,  неважно, что это была за работа. Это для данного рассказа значения не имеет. А имеет значение только то, что для Яганова она была связана  с длительными командировками. Самая большая однажды была полгода. Только это омрачало жизнь Яганова, мало видел детей, а очень их любил. Вот так шло время. И вот она приблизилась  к тому моменту, который однажды  описал Оноре де Бальзак. Многие женщины, входя в этот возраст, который так и зовется  «бальзаковский», вдруг перестают думать головой, а начинают думать совсем другим органом… Для мыслей не приспособленным. Впрочем, не только женщины. Лица мужского пола тоже не всегда думают головами, а подобным органом, разница только в том, что многие из них думают этим от совершеннолетия до глубокой старости. Но это совсем другая история.
ЯГАНОВ
В тот раз командировка затянулось. Вместо двух недель мне пришлось задержаться на месяц. Сообщить жене о задержке было невозможно. Связь была только по рации и то с руководством. Я  просил  руководство сообщить о задержке  жене, но сообщили или нет, не знал. Однако же всему приходит конец, даже командировкам. До своего дома я   добрался голодный и измученный последним этапом пути домой. Вертолет растряс меня так, что руки дергались и сейчас.   Уже смеркалось, когда я подошел к своему дому, поднялся на лифте на свой восьмой этаж , пошел по галерее, на которую выходили двери квартир. Окно кухни моей квартиры выходило на галерею, и я невольно заглянул в него. То, что я увидел,  мне не очень понравилось. То, что в квартире был посторонний человек, было делом привычным. Ирина работала в поликлинике врачом-терапевтом и часто к ней прибегали за советом или помощью.  Тем более, что человек, сидевший с его женой за столом, был наш общий знакомый. Сашка Сафронов, работал в автосервисе и часто «лечил» нашего старенького «Жигуленка»  Сашка жил в соседнем доме, где в одной из квартир было общежитие и его койка.. Но мне не понравилась поза   жены. Она сидела за столом, напротив, Сашки, в своем синем с драконами китайском шелковом халате, но слишком уж была обнажена нога жены, слишком много, слишком близко к бедру сверкала она наготой. Я.позвонил в дверь.
-Кто там? – спросил голос жены через некоторое время.
-Я там! – сказал я.
Дверь открыли. Вид у Ирины и Сашки был всё же смущенным..
- Привет! – сказал я. - Саша, а ты что здесь, с машиной что-то?
- С машиной все в порядке, Это вот я приболел что-то.
- Ну-ну, - ответил я. - Завязывай с этим подлым делом!
-С каким? – испуганно спросил Сашка…
- С болезнью…
Я  зашел в  ванную и стал раскладывать на полочке бритвенные принадлежности, которые достал из своей дорожной сумки. За спиной   слышал голос жены:
- Вот эту таблетку выпьешь перед сном, вот эти три в течение завтрашнего дня. Если послезавтра не станет легче, придешь ко мне на прием. Всё. Выздоравливай. И больше пей воды.
Я услышал, как Сашка поблагодарил и попрощался. Хлопнула дверь.
- Приготовь, что-либо поесть, пока я сполоснусь, голодный как волк… - сказал я Ирине.
Когда после душа, я   вышел из ванной, то с удивлением увидел, что Ирина уже не в домашнем своем халате, а в том, в чем обычно ходит на работу. Она стояла посреди комнаты, держала в руке сумку, что только что я освободил. 
- Не понял, - сказал я, - ты, куда на ночь, глядя, собралась?
-Ухожу!
-Куда уходишь?
-От тебя ухожу. Совсем. Я подаю на развод.
Когда-то, в юности, я увлекался некоторое время боксом, пока тренер так и не смог сделать из меня боксера. Но что такое апперкот я знал. Именно все  признаки апперкота я сейчас почувствовал. Дыхание перехватило, я слышал как сквозь вату,  не разбирая слов, которые мне в лицо бросала Ирина,  видел,  каким уродливым стало ее недавно еще красивое лицо, как движутся её губы,  как мерзко кривит она рот, выплевывая какие-то оскорбления, но слов не слышал, словно она говорила за толстыми, звуконепроницаемыми стеклами. Со зрением его тоже что-то произошло, теперь он всё видел чётче обычного, внимание цеплялось за странные детали, вроде пены у нее в уголках рта., Всё внезапно поплыло, и закружилась, сливаясь в хоровод и теряя всякий смысл и значение. Чтобы не упасть, я схватился за спинку стула.  Это было как в кошмарном сне, когда ты пытаешься бежать, а ноги как ватные, еле двигаются, вязнут в какой-то липкой массе непонятно чего, хочешь громко кричать, а получается только мычание или сиплый писк. Ноги не держали меня, и я просто рухнул на стул, наблюдая, как Ирина мечется по комнате, доставая из шкафов какие-то вещи и укладывая их в сумку. Постепенно я стал различать звуки, но лучше бы мне ничего не слышать. Прожив двенадцать лет с Ириной, он понятия не имел, что она знает такой отборный восьмиэтажный мат.
- Верни в свою фамилию букву В! – услышал он последнее и за ней захлопнулась входная дверь.
 - Она сошла с ума…Она сошла с ума…При чем тут буква В?
И тут снова мне показалось, что сердцем ухнуло куда-то в желудок, словно большая неповоротливая таблетка, я даже икнул от неприятного ощущения лицо, вспыхнуло от бешенства,  горло странно сжалось, словно его перехватили костлявые пальцы, стало трудно дышать, вся боль,  раздувшаяся внутри, была готова вырваться наружу, закружилась голова. На непослушных ватных ногах я бросился в туалет, упал на колени перед унитазом и меня  стало рвать . Меня выворачивало наизнанку, рвало тем, чего не было в пустом желудке, рвало горечью и желчью. Его трясло от озноба , руки тряслись..Тряслась и голова словно шея была уже не в состоянии ее держать и держала из последних своих сил. Каким-то чудом я приподнялся, дотянулся,   открыл кран с холодной водой и, прямо из-под крана, сделал несколько глотков. Стало легче… На коленях, не вставая – на это не было сил , добрался до дивана в комнате и со стоном взобрался на него. И обессилев, тут же провалился в забытье.
 АВТОР.
То, что его жена сошла с ума,  у Яганова  сомнений не было. Не было причины для такого ее решения. Не было ни ссор, ни размолвок. А одночасно, даже одноминутно, такие решения не принимаются.  Дело было в чем-то, чего Яганов не понимал. Или не знал. Ни одна женщина нее уйдет просто так, если у нее нет запасного аэродрома. Разве что от записного ханыги или алкаша, жизнь с которым стала невозможной. Теперь у него самого была боязнь , не сойти с ума от такого поворота. На кого же она его, Яганова, променяла? Она ушла и не ночевала дома. Когда Яганов был на работе, она приходила в квартиру, кажется, даже спала там днем.  Яганов пошел к ее матери, к тёще, но она захлопнула перед ним дверь. Не удалось ему встретиться и с детьми. Сидеть и караулить, когда они выйдут погулять, возможности не было.  Надо было заботиться самому о себе. В магазинах в то время было  шаром покати, и проблемы с питанием были не последними. И постоянно сверлил мозг вопрос, к кому она ушла. Не выдержав, Яганов подкараулил подругу жены Ольгу, в надежде, что уж лучшая подруга не преминет рассказать гадость, о той, с которой дружила. Ольга посмотрела на него непонимающими глазами и спросила: «Ты совсем дурак или как? Ты приехал, кто был в твоей квартире? Хорошо приехал не ночью, а то увидел бы их в постели… Совсем дурак  ты. Она с ним давно крутила, а последний месяц, так вообще,  открыто с ним жила. Об этом все соседи знали, она совсем всякий стыд потеряла!»
- Глупости говоришь..Взрослая женщина,  врач, мать двоих детей и этот чумазый ПТУШник малограмотный? Он же моложе ее лет на 6-8?
- Да ты точно дурачок. Ей в постели грамотность нужна или что – то другое? Молодой он..Застоявшийся жеребец … Да и есть у меня подозрение, что твоя жена беременна…Вот так вот!
-От кого?
- Нет, всё-таки ты не только дурак, ты законченный идиот…Ты же сам сказал, что она якобы подает на развод. Значит, торопится, пока еще не видно… Грех торопится прикрыть. Поскорее развестись и замуж за этого недоросля выскочить…
Разум Яганова отказывался что-то понимать.  Ученые называют это состояние прострацией.  И только  оцепенением ,  ощущением полного бессилия ,можно объяснить те глупости, которые Яганов сделал  позже. 
  Яганов решил поговорить с Сашкой, пришел к нему в автосервис.
 Яганов.
Как говорят в Китае  я «потерял лицо».Признаю это честно. Видимо  у меня и в самом деле слетела крыша, если я попытался что-то объяснить этому подонку, рассказать во что он суёт свою сопливую молодую голову, что женщина старше его с двумя детьми ему не пара, что он найдет себе девушку для создания семьи и много другое. Я задавал ему вопрос, почему по отношению ко мне он совершил такой подлый поступок, что он много раз в праздники сидел у меня за одним столом, что я принимал его как нашего друга , и даже представить не мог, что он совершит такую подлость. Пока я все это высказывал , меня не оставляло ощущение, что это напрасный труд, что он либо не понимает, либо,  еще хуже, все понимает и  это его решение. Я понимаю, что многие мужики, скажут, что я просто трус, что тут же, во дворе автосервиса, не задушил этого негодяя, либо не проломил ему башку  железякой. И в этом есть доля истины. Сидеть в тюрьме за этот кусок дерьма, мне никак не хотелось. И вдруг он открыл рот и понес  такое, что я даже поёжился. Он орал что я всегда презирал его, что я  его унижал, что считал его моим слугой, всегда подчеркивал что он мне не ровня и что-то в этом же духе. Вдруг он замолчал, а потом сказал: «Я отдам тебе твою жену, если ты станешь передо мной на колени!»
Я не медлил ни секунды и просто рухнул на колени и  опустил  голову  к земле, потому что из глаз моих просто брызнули слёзы унижения. Несколько секунд была тишина. А потом раздался СМЕХ! Он стоял передо мной и показывая на меня пальцем смеялся, каким-то визгливым истеричным смехом. Я медленно встал. Краем глаза увидел несколько изумленных лиц рабочих и посетителей сервиса, привлеченных нашими криками. Но мне было все равно.
- Ты совершил подлый поступок! - сказал я. – И будешь наказан за это. Я убью тебя. Рано или поздно! Жди!
Я повернулся и пошел восвояси. Стыд жег мне лицо. В этот субботний день я напился. Купил по дороге домой   бутылку водки, вошел в квартиру, сразу налил полный граненый стакан и выпил. Назавтра я плохо помнил, что творил вчера. Вспомнил, что со мной началась истерика, когда я обнаружил, что шкаф с моими вещами и ее вещами пуст. Она унесла всю мою одежду и мое белье. Осталось только то, что было на мне.  На кухне я обнаружил,  что кроме одной жестяной миски, ложки и кастрюльки, всё исчезло. Даже продуты из холодильника , которые я купил только вчера вечером.  Вспомнил ,что вчера, пьяный,  я на полную  мощность включал магнитофон , крутил одну и ту же музыку, танцевал под нее. Это была песня «I Will Survive»   Глории Гейнор. Я танцевал под нее, закрыв глаза, и кричал «Я выживу! Я выживу! I Will Survive!» Кто-то звонил в двери,  кто-то колотил в нее.  Я не обращал внимания. Сколько времени  так бесился - не знаю. Обессилев,   выключил магнитофон , упал на диван и мертвецки уснул. Я проснулся и удивился тому ,что не чувствую похмелья. Правда, я плохо помнил все в деталях. Но  это уже было неважно. Чашу своего унижения я выпил до дна. Теперь во мне осталась только МЕСТЬ. Отныне моя фамилия Ятаганов.
АВТОР.
Яганов ошибался. Чаша унижений была еще полна , и ему предстояло ее испить. На суде, Яганов узнал   о себе многое, чего не знал ранее… Оказывается он был алкоголиком, беспробудным пьяницей, импотентом, пропивал все деньги, развратничал с  женщинами легкого поведения, избивал детей и жену. Все это подтверждали бесчисленные свидетели со стороны жены, справки из поликлиники, где она работала, о гематомах на ногах, якобы свидетельствующие о побоях. Яганов стиснул зубы и молчал. Он молчал, когда Ирина поливала его помоями, когда свидетельницы, честно округлив глаза, несли ахинею… Он молчал и тогда, когда на суд привели детей, которые с испуганными и ,ничего не понимающими глазенками, лепетали ,что они хотят жить с мамой, не говоря больше ничего. Он молчал, когда судья дала месяц на примирение. Выслушал и молча, пошел к двери. Судья остановила его. Процесс закончен, но она попросила объяснить, почему он не ответил ни на один вопрос, не возразил ни на что, ни на какие обвинения. Яганов ответил, что напрасно был весь этот спектакль, что через месяц, его бывшая жена ,придет на суд, с животом, который полезет на нос, беременная от своего любовника… Какое уж тут примирение и о чем говорить?! От мужа уходят раз и навсегда. Сказал и понял, что попал в точку. Лицо жены залилось краской, а судья удивленно не нее посмотрела.
ЯГАНОВ.
- Шеф, поймите меня правильно, у меня нет никаких претензий ни к вам лично, ни к нашей фирме. Но , видит Бог, я держусь уже из последних сил. Передо мной выбор  - или меня отвезут в психиатрическую больницу, либо я сам повешусь. Вам не понять, что это такое, когда приходишь домой после работы и видишь что в ней пусто. В прямом смысле пусто. В комнатах нет ничего, всё она вывезла, всю мебель, всю бытовую технику…  Эту ночь я спал на лоджии, на топчане, который сколотил когда-то сам, укрылся каким-то мешком… Мне не в чем приготовить себе что-то поесть, негде сохранить продукты. Я купил себе кое-какое белье, храню его в своем рабочем столе здесь, чтобы было во что переодеться…  Когда я дома, она приходит, разобьет об пол какую-либо принесенную чашку, разорвет на груди кофточку, взлохматит волосы, выбегает на галерею и начинает истошно орать, что ее убивают, звать на помощь…Меня уже два раза забирала милиция, привозили на свой опорный пункт, я писал какие-то объяснительные… Правда , ребята милиционеры всё понимают, но сделать ничего не могут… У нас законы на стороне женщин, а мужики всегда виновны, a priori ! 
- Не понимаю, зачем она это делает???
 Да что тут понимать?! Квартира ей нужна! Разделить её, нельзя    У нас двое детей, и квартира не делится,  двухкомнатная.  Видимо снимать квартиру им стало уже накладно, и надо меня вышвырнуть из квартиры. Это можно сделать двумя способами, либо создать условия, чтобы я сбежал сам, бросив всё, либо  отсудить мою часть  жилплощади, выселить меня в связи с невозможностью совместного – проживания, в связи с тем, что я дебошир, скандалист и прочая, прочая…. Вот она этим и занимается. И весьма успешно. Есть протоколы, есть свидетели… Машина работает!
- Но ты же можешь уйти, снять где-либо ,пусть не квартиру, комнату…
- Шеф, мне придется платить алименты на двоих детей, да еще и за комнату. Плюс к тому, что мне даже надеть нечего, всё придется покупать. Моя зарплата это не позволит.
- Хорошо! Допустим, я подпишу твое заявление об увольнении по собственному желанию. Как тебе это поможет?
-Я  уеду, шеф! Куда не знаю пока… Придется начинать жизнь с чистого листа, буду как-то карабкаться, коль так судьба сложилась.
- М-м-м! Вот что! Я думаю , пару дней потерпеть ты сможешь..Дай мне подумать. Мне не хотелось бы лишаться тебя, как специалиста… Ступай, работай!
АВТОР.
Яганов даже не предполагал что его шеф волшебник. Через месяц Яганов уже жил в другом городе. Он был назначен директором филиала своей фирмы. Прежний директор  вышел на пенсию, и его место занял Яганов. Мало того, он получил двухкомнатную квартиру, с мебелью и прочими  бытовыми причиндалами, холодильником, телевизором, компьютером. Правда все это служебное, которое в случае  увольнения придется оставить, но какое это сейчас имело значение?! Вдобавок ко всему Яганову выписали приличные подъемные и он просто не верил своему счастью. Главное, он оставался        по-прежнему сотрудником фирмы, мог часто , по служебной надобности, бывать в своем прежнем городе, видеть детей. И готовить МЕСТЬ.
 Я часто разговаривал с ним, пытался убедить, что он затеял плохое дело, что может за это поплатиться…  Смирись, говорил я ему. И если уж невмоготу совсем, отомстить как-то иначе. Ну, не знаю, анонимку какую-то написать в органы, ребят нанять, чтоб отметелили обидчика Сашку до кровавых соплей. Тщетно!
-  Жажда мести не  проходит никогда, - говорил он, -  каждый обиженный человек носит в себе это через годы и расстояние и не стирают эту жажду ни жизненные невзгоды, не новые обстоятельства, вообще ничто . Когда кто-то говорит что он смирился это означает   что человек вообще смирился со всем на свете плюнул и на человечество и на себя прежде всего. У мести  нет срока давности. Обида не исчезает.  Сколько бы ни прошло, десять лет, двадцать –  она не пропадает, она застывает,цементируется.  И становится вечной – до тех пор, пока сам обиженный помнит о ней, она возможна и необходима. И месть непременно должна быть больше, сильнее нанесенной обиды, нанесенного оскорбления. Тот, кто посеял ветер, должен пожать бурю. Безымянной, анонимной месть быть не может. Обидчик обязан знать, кто его наказывает, иначе это не месть. Обидчик  должен знать, откуда пришел удар, за что, кто его наносит.
И Яганов продолжал подготовку мести. Он теперь жил в другом городе, но у него было столько друзей и знакомых в прежнем городе, что о своей бывшей жене и ее молодом муже, об их жизни, он знал, практически, все. А жизнь эта шла косолапо. Ирина родила мальчишку, через два года девочку. Только вместо счастья воспитания детей ей выпало «счастье» вытаскивать мужа из чужих постелей, ибо ее муж загулял не на шутку. Ирина подала на развод, но этому воспротивились ее родители. Как они разрулили этот конфликт, Яганов в деталях не знал, да и знать не хотел. Всё шло так, когда-то Яганов и предсказал своей бывшей жене. Так  прошло два с лишним десятка лет. Яганов женился снова. И на этот раз у него всё складывалось просто замечательно. У него уже была дочь, любящая жена, отличная работа. Что еще нужно человеку для счастья?  Только отомстить!  И когда Яганов узнал, что его прежняя жена и ее муж продали квартиру, купили дом в райцентре,
что в сотне километров от места жительства Яганова, он увидел в этом перст Божий! У него давно сложилась мужская компания  любителей рыбалки, которая выезжали всей группой   на известную русскую реку, где был замечательный клёв, и это было совсем недалеко от города нужного Яганову. Его час пробил!!!
ЯГАНОВ.
Я шел по ночному городу,  приближаясь к нужному мне переулку. Подковки на моих сапогах, в тишине, мелодично звенели об асфальт. Я шел, накачивая себя решимостью. Мне еще не приходилось убивать человека, даже такого поддонка, как этот Сашка Сафронов. Я должен был прервать эту странную дьявольскую зависимость от этой фамилии. Это открытие я сделал пока шел. Когда я еще учился в школе, я хотел дружить с девочкой , но она предпочла   хулигана и драчуна Пашку Сафронова. Когда после школы я работал на заводе, то встречался с девушкой, которую метил в будущем  в жены. Но она неожиданно уехала. Я встретил ее через несколько  лет. Она была замужем и носила фамилию Сафронова. В институте меня поедом ел доцент Сафронов, не знаю, отчего он меня так ненавидел. И вот снова эта фамилия. Это надо было кончать.  Надеюсь, все у меня получится. Только вот что-то  не так. Не могу понять что. Как будто где-то рядом что-то такое чего не должно быть . Ладно, потом разберемся. По своей диспозиции я должен убедиться, что в нужном мне переулке нет никого. Я зашел за угол, взглянул в переулок … И обомлел. Во всех домах в этом переулке горел свет, и в нем были люди.Человек пять или шесть мужчин и женщин   стояли где-то, как раз напротив ,нужного мне дома. Меня заметили. Я был обязан пройти мимо , обойти кругом по улицам, дождаться когда все обезлюдеет. Так было по моему плану. Я шел по переулку, навстречу этим людям, взглянул на нужный мне дом и растерялся…  ДОМА НЕ БЫЛО!!! Вместо него был обгорелый сруб с пустыми  окнами, отсутствием крыши, который кое-где еще дымился.  Только теперь до меня дошло, что меня тревожило раньше, это запах гари, которым был пропитан воздух,  Я поравнялся с людьми, поздоровался, спросил что произошло. Я старался, чтобы голос мой не дрожал, хотя меня сотрясала мелкая дрожь, словно от озноба.
- Да вот пожар случился. Дом вот сгорел, боялись, что на наши дома перекинется, пожарные спасли, быстро приехали, домчались вмиг, улицы пустые, а то бы занялось тут, ой-ой!
- Жертв нет?
- Здесь докторша жила Ирина Григорьевна, она намедни к дочке  уехала в Москву, а муженек ейный, Сашка вот т тута в доме и сгорел, хухрик…
-Как сгорел?
- Навовсе сгорел, увезли уже…
- Проводка, наверное, а дом деревянный
- Не проводка, а ВОДКА, Видела в магазине,  как две поллитры купил он – вступила в разговор другая женщина. - Всё пьете вы, мужики, всё пьете, когда напьетесь только..Вот посмотри, идол, – ткнула она в бок мужчине рядом с ней,  - что бывает..Нажрался Сашка, небось, да с цигаркой и заснул…И снова  мужчине - Ты такой же обормот!
 Попрощался я с людьми и пошел дальше, Я с трудом сдерживался. Во время разговора я вдруг отчетливо почувствовал запах жареного мяса, В желудке резануло словно ножом, в горло подкатил ком, я просто задыхался от запаха сгоревшей плоти, хотя запах этот  был явно только в моем сознании, меня мутило,   я почти побежал, свернул за ближайший угол и меня сорвало. Я еле отдышался. И только сейчас,  отчетливо понял, что всё кончено. Раньше эта мысль как-то текла рядом, не задевая сознания, а теперь вдруг ударила в голову так, что зазвенело в ушах.
Что со мной происходило дальше, я понимал довольно плохо. Я не думал ни о чем , в ушах не прекращался слабый звон, я куда-то шел, не понимая куда. На пути попалась водопроводная колона, под холодную струю, которой я сунул голову. Звон в ушах прекратился, но тупая одурь не прошла, и я снова пошел куда-то. Через какое-то время я понял, что иду обратно к своей палатке, потому что увидел реку. Я бросил в воду свою сумку с орудием убийства и прочим. Но ноги повернули меня обратно в город. Как сомнамбула я болтался по улицам, словно что-то искал … И вдруг в темноте я увидел свет, сияние, в квадрате широко открытой двери и понял,  я нашел что искала моя истерзанная душа   
АВТОР,
- Куда? Куда? Нельзя сюда! – преградил дорогу Яганову тщедушный человек в черном. – Нельзя сюда мирским. Это старообрядческий храм, Мы двуперстно молящиеся. Нельзя вам.
- Пропусти отче! Мне все равно кто как молится, я неверующий. Пропусти отче, надо мне.
 - Я не священник,  я послушник при храме… Ну, нельзя сюда, нельзя! 
- Пропусти, послушник ! -  глухо, каким-то утробным голосом, страшно, произнес  Яганов.  Не бери греха на душу и меня не вводи во грех, отойди!
И как-то он это произнес, что послушник побледнел и испуганно посторонился .   
Яганов прошел притвор, вступил в молельню и упал на колени.  Несколько секунд он постоял, а потом опустив руки на пол ,на коленях, пошел в глубь храма. Он передвигался целеустремленно ,словно знал дорогу, словно проходил ее многократно. И наконец, остановился, застыл, склонил голову перед «Спасом Нерукотворным»
- Спас, спас меня, не дал страшному греху совершиться  ,сам наказал обидчика моего, сам осудил его… Да святится имя твое, да придет царствие  твое…Благодарю тебя…
Яганов рыдал, звуки рыданий разносились в тишине храма, отражались от стен, растворялись где-то вверху под куполом. Яганов рыдал, плакал навзрыд, как никогда не плакал в жизни, и кричал : Спас меня! Спас!,Спас!
Слова звенели, словно бил зазвонный колокол, ликуя и радуясь.
 Застывший в изумлении послушник, смотрел на  корчащегося в радости и благодарности человека, мелко мелко,  двуперстно крестился и повторял : -    Свят, свят, свят!