Миражи осени

Рассказ Журнал Север 9-10 2021Миражи осени


    В нашей столице есть места, которые своей удалённостью от центра и основных магистралей напоминают провинциальные российские города. В них есть то, что так не хватает человеку, утомлённому бесконечным шумом и сутолокой мегаполиса. Здесь, в парке, похожем на загородный лес, где среди зарослей ив, тополей и клёна журчит ручей или небольшая речка, можно в уединении предаться своим сокровенным мечтам и размышлениям. Проходя по живописным тропинкам, пожилой человек вспоминает сокровенные эпизоды своей жизни, которые невольно навевают унылую задумчивость. В будние дни лишь одиноко гуляющие пенсионеры и мамы с детскими колясками могут встретиться ему на покрытых асфальтом дорожках.
    Выполняя предписания врачей о регулярных пеших прогулках, Игорь почти ежедневно приходил в парк, расположенный между Вернадским и Мичуринским проспектами. Ему необходимо было тренировать, как говорят хирурги, опорно-двигательную систему после перенесённой операции по замене тазобедренного сустава. Кроме того, такие прогулки были полезны ему и для укрепления сердца и сосудов, изрядно изношенных за многолетнюю работу, изматывающую нервы и душу, в различных управленческих структурах. Притомившись, он присаживался на аккуратные скамейки, установленные в разных местах, и в тишине любовался догорающим пламенем осени. В этот год природа подарила людям, живущим в России, небывало долгое бабье лето. Все оттенки палитры русских живописцев украшали кусты, деревья и травы парка.
    Но накатившаяся на нас из каких-то зарубежных широт пандемия коронавируса осложнила жизнь и придала ей печальный окрас. Люди стали избегать общения друг с другом. Даже на прогулках большинство из них не снимали маски и перчатки. А в будние дни в парке стали гулять многие из тех, кто потерял работу из-за сокращения на предприятиях или перешёл на так называемый удалённый режим.
    В один из дней Игорь залюбовался весёлым осенним многоцветием, присев после получасовой ходьбы на одиноко стоявшую под раскидистым клёном скамейку. Он наслаждался теплым ласкающим светом солнечных лучей и упоительной тишиной уединённого места. Его глаз радовали еще цветущие на крутых берегах речки Раменки синие васильки, весёлые колокольчики, белеющие ромашки, лилового отлива душистый горошек, сиреневая душица, излучающая медовый запах, стройные стебли щетинника, бледно-розовый клевер и полевой вьюн. Наслаждение, испытываемое Игорем от общения с вечно прекрасной природой, вызывало у него благостное настроение и располагало к философским размышлениям.
    “Наверное, недолго я буду испытывать удовольствие - наблюдать за встречей красоты и увядания природы. Скоро наплывут тяжёлые, свинцовые тучи, подуют холодные северные ветры, пойдут дожди, переходящие в снег, и вся эта красота исчезнет более чем на полгода”, - думал он. - “Да и сам я, - с самоиронией улыбнулся он, - уже подошёл к тому возрасту, когда желания не ведают страстей и не собирают цветов чувственных удовольствий”- вспомнилась ему где-то прочитанная фраза.
    Вдруг он заметил невдалеке идущую с подростком молодую женщину в приталенном пальто кораллового цвета. Она была так хороша, что его изрядно пошаливающее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Первая мысль, пришедшая ему в голову, была: “Будь она актрисой, то зал начинал бы рукоплескать уже тогда, когда она только появлялась бы на сцене, не произнеся ни единого слова своей роли...”
    Он поспешил унять свой “пламенный мотор” таблеткой под язык. Криво усмехнулся по поводу того, что “увы, годы-то уже не те...”, и с некоторой гордостью за себя подумал: “А ведь перестань мой мотор в этот момент биться, то на высшем суде мог бы признаться, что я стал жертвой женской красоты. Может быть, это спасёт мою грешную душу?”
    Игорь привстал со скамейки, чтобы проследить за поразившей его женщиной. В этот момент бродивший вблизи него грач, держащий в клюве нечто, похожее на червяка, испуганно покоился на него и, отлетев метров на десять, начал зарывать свою драгоценную находку в траву, прикрывая её опавшими листьями. По всей видимости, птица увидела в нём своего соперника.
    Провожая “таинственную незнакомку” восторженным взглядом, Игорь вспомнил, что в его жизни было несколько мгновений, правда, в молодые годы, когда его сердце подобным образом выскакивало из груди. И такие мгновения, как он считал, не признаваясь в этом даже доверенным и духовно близким людям, были самыми ценными и дорогими для него. Но тогда они имели продолжения, которые одаривали его невероятными ощущениями, хотя и краткими. Их, пожалуй, можно назвать “праздниками души”. Потому что результатом этих праздников был невиданный подъём творческой энергии и беспримерной любви. Тогда он готов был обнять весь мир. Он чувствовал в себе силы и способность преодолеть любые препятствия, оказать помощь всем страждущим и немощным. Наверное, о таком состоянии человека сказал Гёте: “Остановись, мгновение, ты прекрасно!”
    Когда незнакомка скрылась из вида, Игорь ещё долго сидел на скамейке. От принятой таблетки сердце вошло в привычный ритм. Однако вместо душевного подъёма он испытал чувство, близкое к печали и отрешённости. Но вскоре в тайниках его души затеплилась надежда, что когда-нибудь он вновь сможет увидеть эту женщину. И взглядом насладиться её прелестью.
    Спустя несколько дней он прогуливался уже не по парку, где было много народа. Местом променада был небольшой школьный стадион, что находится неподалёку. Выйдя за ограду стадиона, Игорь неспеша направился домой по тихому переулку. Неожиданно его обогнала женщина, в которой он узнал ту самую незнакомку. Вблизи она показалась ему ещё привлекательней. Она была в том же пальто, которое так удачно подчёркивало её расцветшую и манящую женскую красоту, отдающую сиянием молодости с каким-то порочным привкусом. В воображении Игоря возникла алая роза, которая начала распускаться под яркими лучами южного солнца, лепестки которой хранили ещё прохладу летней ночи, но уже источали нежный и пьянящий аромат. Глядя на её упругую и грациозную походку, он испытал чувство, которое обожгло его душу подобно тому, как неожиданно вспыхивает уже почти погасший костёр. Он даже стал меньше хромать и, словно прикованный невидимой цепью, побрёл за ней во двор школы.
    “Наверное, она заберёт своего сына после занятий, - с надеждой подумал Игорь, - и я вновь смогу увидеть её.” Предчувствие его не обмануло. Он побродил во дворе школы минут десять. Сердечная таблетка, принятая им, как в первый раз, ещё не успела раствориться, когда он увидел её выходящей с тем же подростком из дверей школы. На этот раз он поймал на себе её взгляд. В нём Игорь уловил и любопытство и, как ему показалось, недоумение и весёлое презрение. От этого взгляда он смутился, словно она могла прочесть его мысли, проявившиеся на лице. На секунду это обожгло бешено забившееся сердце Игоря. Но не лишило его удовольствия вновь насладиться чарующим видом удаляющейся от него прелестницы. Он ощутил такое чувство, будто бы лучи солнца стали более живительными, а в душе у него зарождался давно забытый огонь.
       С тех пор уже никакие силы не могли остановить его, чтобы примерно в то же время не оказаться перед школой. Он приходил сюда с горячим желанием вновь увидеть её. “Удача настойчивых любит”, - подбадривал он себя.
    Но прошло несколько дней, а она не появлялась. “Может быть, сын перешёл на удалёнку”, - предположил Игорь.
    Она постоянно возвращалась к Игорю в его грёзах. Воображение рисовало её образ, улыбающееся лицо, движение головы и лёгкую походку. Игорь даже предположил, что у неё непременно должен быть приятный, мелодичный голос. Вечерами ему представлялись сцены, как она в лёгком халатике, под которым угадываются соблазнительные формы, готовит ужин, хлопочет по дому, накрывает на стол, наливает мужу и сыну кофе или чай. Как только его фантазии доводили её до супружеского ложа, он тут же отгонял их, боясь тем самым оскорбить её и свои рождающиеся к ней чувства.
    Игорь мысленно перебрал тысячи вариантов, которые позволили бы ему при встрече остановить её внимание и как бы непринуждённо заговорить с ней. Одни казались ему примитивными, другие могли показаться ей грубыми и навязчивыми. Из многолетней практики он знал, что некоторые замужние женщины с первых слов прерывают попытки бесцеремонных кавалеров завязать с ними знакомство. Сделано это может быть тоном равнодушным или любезным, или высокомерным. В зависимости от их характера.
    “Конечно, она тоже замужем, - рассуждал он. - Кто из нормальных мужчин сможет расстаться с таким очарованием?” Предполагаемого мужа он считал счастливцем. “Хотя, - подкрадывалась провокационная мысль, - она сама может уйти от чрезмерно ревнивого мужа. Или свекровь-мегера доведёт её до белого каления своими постоянными и нелепыми придирками...” 
    Такие раздумья, как правило, завершались самооправданием, что в любом случае он ведь не будет навязываться к ней в кавалеры, а тем более в любовники. Его чувства сугубо платонические. Он даже вспомнил прочитанное им когда-то у болгарского поэта стихи, смысл которых в вольном переводе означал примерно следующее. У героя стихов всегда замирало сердце, когда он замечал проходящую под окном женщину в белой шали. Однажды он не выдержал и воскликнул: “Я верю в библейское правило - не желай жены ближнего твоего. Но, когда я вижу проходящую под моим окном эту женщину в белой шали, то, Господи, вынь мои глаза и отдай их ему! (чтобы этот ближний увидел её моими глазами)”.
    Игорь пытался представить, где и кем она работает. Завидовал тем неизвестным мужчинам и женщинам, которые имеют возможность видеть её каждый день. “Хотя - подсказывал ему внутренний голос, - некоторые из женщин наверняка питают к ней тайную зависть и могут из-за пленительной привлекательности ненавидеть её и желать ей всяческих неприятностей. Не бывает в коллективах идеальных отношений. А что касается женской красоты, то ещё Гомер - творец могучей античной эпопеи, гениально показал, как обольстительная красота женщины может стать поводом для варварского истребления людьми друг друга”.   
     Его прогулки с каждым днём становились всё продолжительней. Но незнакомка так и не появлялась. Однажды он, выходя из дома, взглянул на себя в зеркало и заметил, что лицо похудело, вокруг глаз обозначилась паутина мелких морщин, а на скулах и впалых щеках появился матовый оттенок. Непредставительный вид усугубляли косматые рыжие с сединой брови, которые он время от времени подстригал, выполняя замечания супруги. Однако сегодня он поспешил на прогулку и этого сделать не успел.
    “Ну, что я, как влюбившийся подросток, в самом деле?! - одёрнул он себя, размышляя по пути к школьному стадиону. - В конце концов, надо же не терять своего достоинства. И потом, чем я мог бы её привлечь, а, тем более, заинтересовать? Будь я известный писатель или учёный, художник или артист, успешный бизнесмен или политик, наконец. Тогда, возможно, женские амбиции заставили бы её обратить на меня внимание. Сколько таких примеров?! Хорошо известен роман Максима Горького и Марии Закревской, которая была младше своего знаменитого любовника на двадцать четыре года. Он даже описан в художественной литературе. Сергей Михалков в девяносто лет признавался, что в восемьдесят три года он влюбился в молодую женщину и они долгие годы были вместе. Или царь Александр Второй... Весь монарший двор знал о его страсти, когда ему было почти пятьдесят, к юной княжне Екатерине Долгоруковой, фрейлине императрицы, родившей от него несколько детей и на которой он женился морганатическим браком после смерти царицы”. Игорь вспомнил также одного своего знакомого, довольно известного скульптора (из деликатности не будем называть его имени), у которого были амурные увлечения с женщиной, на много лет младше его.
        Примеры великих и популярных личностей частенько служат для оправдания наших страстей и заблуждений.
    Игорь даже пожалел, что когда-то в молодости отказался от научной карьеры, начало которой было успешным. У него были все шансы стать заметной фигурой в научном мире. После защиты кандидатской диссертации он готовил докторскую диссертацию. Мог бы выпустить ряд серьёзных монографий, создать свою научную школу. Но он предпочёл административно-чиновничью карьеру.
    “И что бы мне дало моё увлечение наукой в нынешних условиях? - возразил его внутренний голос, - наука ныне в загоне, учёные, даже академики, нищенствуют. Многим талантливым учёным пришлось уехать за границу или уйти в бизнес... Впрочем, кто поймёт этих женщин? - искушала Игоря другая мысль. - Я же в любом случае не ищу с ней физической близости, - оправдывал он себя, - а только возможного приятного знакомства, которое позволило бы мне наслаждаться тем очарованием, которое так восхитило меня. Бывает же так, что иным женщинам надоедает бытовое однообразие. У мужей тоже возникает усталость, даже если жена красавица. А у красавиц и запросы нередко бывают завышенные. Это тем более может разрушить ткань семейной жизни. И начнёт она искать что-либо для души. У неё наступает некое внутреннее раздвоение. Или, как говориться, надоедает всё время есть сладенькое. Захочется чего-то солёненького или с перчиком”.
    Вспыхнувшая нежданно-негаданно страсть Игоря и продолжительные пешие прогулки истощали его силы. Это заметила и его жена Лариса. Она за почти полувека совместной жизнь хорошо изучила Игоря. Знала все его плюсы и минусы. Порой он только о чём-то подумает, а она уже выдаёт это в сформулированном и законченном виде. Конечно, у них, как и в каждой семье, было всякое. Он даже уходил от жены на некоторое время.
    Это произошло в конце 70-х годов прошлого столетия, вскоре после их летнего отдыха в Алупке. Он вместе с сыном Колькой, которому тогда было восемь лет, рано-рано пошёл на рыбалку. Но после двух забросов удочки у сына оборвался крючок. А запасных ни Игорь, ни сын не взяли. Вручив Кольке свою удочку, Игорь пошёл за крючками в свой гостиничный номер. Подходя к номеру, он заметил, как из него вышел их новый знакомый, с которым они неоднократно проводили вечерние посиделки с вином или пивом и сушеной рыбой, выловленной Игорем и сыном накануне. Этот знакомый, его звали Василий, был из Киева. На посиделках он, словно из рога изобилия, сыпал бесчисленными анекдотами. По сиянию глаз своей жены Игорь замечал, что у неё появилась излишняя для замужней женщины возбуждённость в компании этого привлекательного и остроумного блондина. Увидев возвращавшегося в свой номер Игоря, балагур стушевался и попытался оправдаться тем, что будто бы у него закончились сигареты и он хотел стрельнуть их у Игоря.
       - Но ты же знаешь, что я не курю, - подавляя в себе вспыхнувшую злобу, сквозь зубы проговорил Игорь.
         - Да, забыл я об этом, Игорёк, после вчерашней пьянки с моими земляками.
      - У них бы и стрельнул сигареты, - бросил он киевлянину, сдерживая себя, чтобы не обрушить на него всю силу своих кулаков.
       Увидев мужа, Лариса, ещё находившаяся в постели, густо покраснела и, чуть не заикаясь, заговорила:
        - Зачем-то с утра пораньше припёрся Васька... Я его выпроводила...
        - А что он хотел? - схитрил Игорь, решив проверить жену.
        - Тебя спрашивал, - ответила Лариса
          Но по её интонации Игорь уловил, что она всё ещё не справилась с волнением.
        - Больше ничего? - продолжал допытываться муж.
        - Ничего...
        Этот ответ был для Игоря свидетельством того, что она его обманывает. Он понял, что жена не знала об уловке киевлянина, пытавшегося оправдаться перед ним поиском сигарет.
        - Скажи откровенно, - жаждал он добиться истины, - между вами что-то было?
        - Да ты что, белены объелся? - начала она плакать.
        Но муж заметил, что получалось у неё это как-то наиграно. 
        - Нет, я в порядке. Только правду говорят: кот из дома - мыши в пляс.
    Отдых превратился для Игоря в каторгу. С женой он не разговаривал. Сын почувствовал, что с родителями что-то происходит. На рыбалку отец больше не ходил, а одного его на море не пускали. Он часто уединялся. В номер возвращался заплаканный. Подозрения Игоря усилились после стремительного исчезновения киевлянина, который накануне клялся москвичам в любви и дружбе. А перед неожиданным своим отъездом даже не попрощался. У Игоря это вызвало взрыв острой неприязни и презрения к этической неполноценности киевского прощелыги.
     Время от времени всё это превращалось в воображении Игоря в самые откровенные сцены измены жены, вызывавшие у него приступы бешенства. Он не выдержал испытаний и ушёл из дома.
     Но одиночество не спасло его. В сердце продолжала кровоточить глубокая рана. Появилась и другая: он мучился от того, что сын, которого Игорь очень любил, растёт без отца и тоже страдает. Около года продолжались его терзания. В конце концов он поборол себя и вернулся в семью. Но наступали дни, когда старая боль давала о себе знать. Это омрачало семейную атмосферу. Лишь постепенно его душевные муки начали затихать. На море они больше не ездили. Пришлось отказать себе и семье в этом удовольствии, чтобы не вспоминались горькие мгновения и разочарования в дорогом ему человеке, которому он до того безраздельно доверял.
     Игорь очень любил море, хотя был человеком сугубо материковым. Его стихия - лес, собирание грибов и ягод, рыбалка на реке или озере. И тем не менее, море в его глазах обладало неотразимой притягательностью. Равномерно набегавшие на берег невысокие и длинные волны навевали на него настроение покоя, меланхолии и светлой печали. Он предавался созерцанию чарующей картины бескрайности водной стихии, смыкающейся на горизонте с небом. Здесь он забывал о нелепой суете и всей многосложности окружающего мира. И то, что ему пришлось в силу обстоятельств лишить себя и сына этого удовольствия, первое время сильно его огорчало.
     Жена понимала его состояние. Она своей тактичностью и знанием характера мужа сумела найти такой стиль поведения, что у него почти исчезли прежние фантомы ревности. С тех пор всякое своё увлечение или лёгкий флирт он оправдывал воспоминаниями о предполагаемой неверности жены. Она прощала мужу мелкие грешки. И делала это, по всей вероятности, во имя спасения семейного благополучия или из-за сознания собственной небезгрешности.   
      
    После поразившей его встречи у речки Раменки Игорь почти забытыми доводами пытался успокоить пробуждающиеся волнения своей совести.
      Лариса не могла не заметить, что мужа постоянно гложет какая-то мысль, он стал более рассеянным, участились его бессонные ночи. Он даже отказался от дневного сна, возвращавшего ему бодрость при наступающем упадке сил. Она не возражала против его прогулок, понимая их пользу для его самочувствия. Но их возросшая продолжительность и его нервозность начали беспокоить её.
       - Игорюша, может быть, тебе сократить твои прогулки? - не утерпела она.
    - Вот ещё! - возразил он резко. - Разве ты не знаешь, что они рекомендованы мне врачом? Он мне говорил: “воздух и движения вас приободрят, а то и подарят вам много плодотворных дней”. Высокопарные слова у обоих вызвали улыбку.
       Лариса поняла, что эту тему лучше больше не поднимать. А выйдя на улицу, Игорь подумал: “Лара, пожалуй, права. Наверно, я потерял чувство меры...”
    Возможно, резкие колебания атмосферного давления, происходящие часто осенью, а, может быть, его душевные переживания привели Игоря на больничную койку. Врачи констатировали предынфарктное состояние. Скоро терапия дала положительные результаты. Когда он почувствовал себя значительно лучше, то духовный взор вновь начал одаривать его приятными воспоминаниями. И здесь к нему частенько возвращался желанный образ в пальто кораллового цвета. Иногда он тихо повторял стихи любимого им и тоже весьма любвеобильного поэта Фёдора Тютчева:
Лишь ты, волшебный призрак мой,
Лишь ты, не покидай меня!..
Крылом своим меня одень,
Волненья сердца утеши,
И благодатна будет тень
Для очарованной души.
    Его воображение, взволнованное не ко времени возникшей страстью, непрерывно рисовало стройные формы незнакомки, соблазнительную грацию её движений. Это было какое-то благоговейное упоение, дурманящий восторг от женской красоты, возбуждавший душу постаревшего и уже почти немощного человека. Иногда были мгновения, когда, опомнившись, Игорь ловил себя на мысли, что у него в явной форме проявляется болезненное наваждение. “Если, - думал он в этот момент, - рассказать о происходящем со мной профессиональному психиатру, то он скажет, что у меня поехала крыша”.
    Но томления страсти брали верх, и он вновь и вновь в своих мечтаниях видел желанный образ и был не в силах устоять перед соблазном, чтобы в фантазиях не пускаться следом за удаляющейся от него обольстительницей, зажегшей его кровь. Он с алчностью предавался хмельному восторгу, всколыхнувшему остаток физических сил и наполнивших новым зарядом силы духовные. На собственном примере он начал постигать великую истину мироздания, свидетельствующую о том, что восторженное поклонение перед красотой возбуждают в человеке не только душевный трепет, но и вдохновение. А чувства, рожденные в нём женской красотой, он сравнивал с чарующим сиянием последнего луча заходящего за горизонт светила. Эти чувства становились для него спасительной соломинкой, вытягивающей его из бездны небытия. Они одухотворяли его болезненное существо, способствуя оздоровлению. И в очередной раз они подтверждали великую истину о неодолимой силе духовного начала в человеке. О его неизменном стремлении к красоте.
   
    “Когда покину больницу, - убеждал себя Игорь, - непременно снова пойду в тот же парк, на тот же стадион и к той заветной школе”.