Записки НЕ психолога - Жаркая зима

Таня неторопливо шла по ночной улице, освещённой высокими фонарями между пальм. Её стройная невысокая фигура отбрасывала мягкие, пересекающиеся и меняющие друг друга тени, как слои времени её жизни. Рассматривая их, она отчего-то вспомнила метель на подъезде к аэропорту, которая провожала её несколько лет назад в эту жаркую страну. В памяти всплыли переживания, когда такси застряло в пробке из-за аварии впереди, а здание аэропорта уже виднелось издали за мутной пеленой снега. Боясь опоздать на самолёт, она даже хотела пойти пешком. Водитель тогда с улыбкой сказал фразу, которая теперь звучала, как некий знаковый эпиграф в глобальной перемене её жизни:
– Что, так торопитесь из зимы уехать? Всё равно же припоминать её будете! Вот и думайте об этом, как о начале прекрасного приключения!
«Хороший водитель, – улыбнулась мыслям Таня. – Сумел убедить и даже помог немного расслабиться. Ну, а что нервничать? Зарегистрироваться онлайн успела. До вылета часа полтора было...»
Ведь именно та метель была самой последней преградой перед её сильнейшим желанием перемен.
А теперь… Теперь, оформив все необходимые документы, она прощалась с очередным прошлым и её снова ждал новый поворот жизни. Очень долгожданный и немного тревожный… А старое… Пусть оно остаётся тем…прошедшим…
 

…Он вытянул ноги, перегораживая вход в кухню, и, развалившись на стуле, развязно спросил с ухмылкой:
– Чё, не рада меня видеть?
Она сразу поняла, что Лёша слишком хорошо погулял на новогоднем корпоративе сегодня. Молча перешагнув через преграду, поставила пакеты с продуктами у холодильника и вздохнула.
–Тань! Ну, ты чё, в самом деле… – Алексей подскочил, обнял её сзади за талию и попытался развернуть к себе, откинув белокурые локоны. – Мыша! Я же не нагнетаю, а просто соскучился…
– Почему ты такое мерзкое определение для меня выбрал? – раздвигая руки и отворачиваясь от неприятного запаха изо рта, устало и раздражённо бросила Таня. – Типа, я серая мышь или что-то около того?
– Начинается…
– Не начинается! Знаешь же, что я, как и папа, не понимаю и не умею говорить с людьми в таком состоянии как…
И тут Лёша взорвался. Он громыхнул кулаком по столу и заорал:
– Харэ! Чё ты мне тыкаешь постоянно – папа, папа! Чё мне твой папа?! Ты со мной живёшь, а не с папой и я могу, как мужик установить правила в доме, что…
– Это! Мой! Дом! – негромко, и чётко выговаривая слова по отдельности, перебила всплеск эмоций побледневшая Таня и казалось, что её карие глаза потемнели от гнева. – И эта квартира тебе не принадлежит! Если ты решил сурово взяться за моё перевоспитание, спустя год отношений, то напомню, что мы в самом начале нашего совместного проживания договорились минимум уважать друг друга! Помнишь?
Повисла пауза и она понимала, что сейчас совершенно неуместно может разреветься, потому что сегодня был очень трудный и чересчур эмоциональный день. В ней всё кипело ещё на подъезде к дому из-за массы причин: в институте, веские убеждения декану об отпуске, в котором она не была уже больше года, с момента обустройства на работу к нему ассистентом, завершились ничем; оплата по кредиту за машину с долгожданной премии накрылась, потому что бухгалтерия почему-то забыла включить её в премиальный список из-за её фамилии Ярцина, идущей последней строкой в списке сотрудников, да ещё и на другой странице; и машина, словно понимая, что ближайшего ТО ей придётся ещё подождать, стала дёргать и Таня чуть не попала в аварию на скользком съезде с третьего кольца. А тут ещё домашний «концерт по заявкам» …
– Чё ты вдруг так дерзко заговорила? – сурово сдвинув брови, шагнул к ней Алексей и грубо схватил сзади за волосы.
Таню затрясло, и от испуга, и от внезапно нахлынувшей ненависти к этому, казалось, любимому когда-то человеку. Теперь она видела его покрасневшие белки глаз и выражение холодного и полного пренебрежения к себе. Это был развязный взгляд превосходства…
Да, она девочка и ей было страшно, и она понимала, что, возможно, не сможет постоять за себя, если «этот» сейчас распустит руки… Как она тогда сумела схватить сковородку и дать ею отпор, Таня уже не помнила в деталях. Но её до сих пор пробирал озноб от того помутневшего взгляда.
Сейчас эти воспоминания тоже кольнули неприятным холодом. Правда, они тут же вызвали и улыбку, потому что потом по утрам, выходя из подъезда, она видела одну и ту же картину: Лёша выскакивал из машины у подъезда, начинал суетливо что-то говорить, просить прощения; вечером – повтор «концерта раскаяния».
Да, она понимала – парнишке негде жить и ночует он зимой в папиной машине, с номерами из глубокого региона, но… Жалости этот факт не вызывал, потому что она раз за разом вспоминала тот взгляд с покрасневшими белками.
Спустя пару дней Таня решила всё рассказать маме, потому что теперь Лёша выскакивал из машины уже с более «уверенным амбре крепкого солода» и это могло закончиться очень плачевно. Папа на этом разговоре присутствовал по видеосвязи и именно он предложил кардинальный вариант, который и воплотился тем вьюжным вечером в конце января…

 
– Excuse me, miss… – прозвучали слова за спиной, вынудив Таню остановиться и обернуться.
Полицейская машина, с выключенными маячками почти беззвучно притормозила рядом и из неё вышел молодой полицейский.
Таня достаточно убедительно и быстро объяснила, что задержалась на работе до часу ночи, потому что с утра будет важная встреча и она подготавливала массу копий презентаций и так далее. До дома она обычно ездила на такси, но сегодня хорошая прохладная февральская ночь и ей захотелось прогуляться. Продемонстрировав пропуск довольно известной компании, офис которой ещё виднелся за дальним перекрёстком, Таня отказалась от предложения подвезти её и чуть быстрее пошла дальше.
Полицейская машина сопровождала её вплоть до огромных стеклянных дверей холла дома, в котором Таню ждала, пусть и не роскошная, но вполне уютная двухкомнатная квартира. Помахав на прощание, Таня лишний раз убедилась, что в этой стране закон соблюдался всеми безукоризненно.
Заходя в холл, она вспомнила, как по прибытии, на инструктаже в компании, прочитала документ с речью одного из руководителей государства. Этот приятный на вид взрослый дяденька достаточно внятно объяснил несколькими предложениями о требовании неукоснительно соблюдать свод правил. В конце он упомянул, что всем не уважающим законы его страны, он рекомендует отличный и супер современный аэропорт. «Там, – закончил руководитель, – продаются билеты в любую точку мира, куда могут отправиться несогласные, но мириться с ними здесь никто не собирается».
Лаконично. Доходчиво. Жёстко, но понятно.
Да, конечно же изредка находились те, кто решался «показать свободолюбивую натуру». Правда их, как правило, тут же и без лишних разговоров сопровождали до того самого супер современного аэропорта, фотографировали со всех ракурсов, занося в чёрный список, и без эмоций разрезали им первую страницу загранпаспорта на таможне, начисто лишая «натуру» возможности вернуться и конечно же летать потом куда-то мобильно.
Приезжавшие подруги сначала слабо верили в подобные «байки ужаса», но однажды, сидя в кафе огромного супермолла, Таня, совершенно без задней мысли, продемонстрировала им эту законопослушность.
Весело что-то обсуждая, подружки вдруг увидели над своим столиком склонившуюся голову молодого человека, который только успел произнести: «Ladies!..»
Таня тут же вытянула вперёд руку, ладонью наружу и сухо отрезала: «No...»
Мужчина хотел что-то ещё сказать, но Таня уже громче добавила: «I'll call the police now» (я вызову сейчас полицию).
У подружек вытянулись лица, когда молодой человек чуть ли не отпрыгнул от их столика и, покраснев, стал пятиться, бормоча: «Sorry, madam... Sorry... Sorry, madam...»
Но на этом демонстрация законопослушности не закончилась.
Девушки после кафе устремились по проторенному маршруту, переходя из магазина в магазин. Спустя минут двадцать в очередной примерочной к ним вдруг подлетела запыхавшаяся официантка кафе. Она с улыбкой и извиняясь протянула одной из девушек её портмоне, забытое за столиком. Подружки, удивлённо переглянувшись, стали тут же совать официантке купюры, стараясь отблагодарить за такой добрый поступок, но та быстро ретировалась в сопровождении полицейского, ожидавшего её на входе магазина. И Тане пришлось объяснить, что если бы кто-то заявил о краже и выяснилось бы что она гипотетически могла быть в том кафе, то персонал кафе просто бы депортировали, а владелец заплатил бы крупный штраф. После этого подружки уже не сомневались в рассказанных ранее «байках». 

                ***
Три года пролетели для Тани словно вспышка из-за обилия событий, которые дали ей силы и научили одному важнейшему свойству, в шутку названное мамой «скопи на домок». Причиной стал отъезд папы в другую страну на открытие очередного представительства компании. В местном подразделении компании Таня, начав ассистентом местного тех. директора, через год уже стала ведущим программистом. «Пять лет института принесли свои плоды» – шутила она про себя. Экономить она начала не из-за того, что не хватало зарплаты, нет. Просто решила, что на счету всегда должно быть столько, чтобы иметь хорошую «подушку безопасности», если вдруг что. Плюс, в какой-то момент Таня поняла, что ей стали как-то безразличны дорогие шмотки, которые здесь, в месяцы распродаж, можно было за треть цены урвать грудами. Сама она, будучи «привитой вкусом» от мамы топ-стилиста, могла легко составлять гардероб из более «спокойных» брендов и выглядеть при этом изысканно-модно. Таня знала это не понаслышке, потому что её начальник, Аджай, изредка делал ей комплименты по внешнему виду, явно намекая на продолжение, после своих льстивых речей. Но Таня, уже вполне хорошо понимая индусский английский, умела тактично напомнить шефу, что подарки для детей и жены ему нужно купить к сроку, чтобы не выглядеть печально.
 
В тот день у Тани было полное ощущение чего-то важно грядущего и очень волнующего. Вероятно от этого она была не совсем собрана и излишне нервничала. Плюс, как назло, с самого утра сбоила система по обработке заявок и у неё уже глаз дёргался, отыскивая причину сбоя.
Пиликнувший мобильный высветил на экране сообщение из чата знакомств, в котором Таня создала свою анкету сначала от скуки, а потом и увлеклась, рассматривая возможных претендентов.
Криво улыбнувшись и мысленно произнеся: «Очень вовремя, дружок», Таня продолжила штудировать потоки символов на экране и вдруг увидела причину – одна из формул просто обрывалась, оставляя за собой пустую строку, после чего и начинался бардак. Устранив проблему и мысленно похвалив себя, Таня отбила команды по внутреннему чату об устранении сбоя и смело двинулась на обед.
Потягивая кофе, Таня вспомнила про смс и открыла сообщение.
«Привет! Я тебя видеть! Ты очень красивая!» – прочитала она и чуть не засмеялась в голос. Вероятно, оттого, что нервное состояние утра окончательный спало, да и сообщение было с ошибками на английском, которые почему-то развеселили.
«Привет! – быстро написала она. – Так со мной обычно хотят познакомиться женатые мужчины», – и подумав секунду, добавила смайлик и отправила.
«Красивая и умная» – практически сразу пришёл ответ.
«Забавное начало…» – мысленно усмехнулась Таня на комплимент.
 
К вечеру переписка была уже достаточно бурной из которой выяснилось, что Марко работает в той же компании, что и Таня, но в Италии, и увидел он её на одной из видео конференций, прошедших недавно.
Было интересно и весело обсуждать текущие дела, посмеиваться над некоторыми сотрудниками, часть из которых была знакома обоим, и просто перекидываться смешными мэмами по IT тематике. Отправляя очередной смайлик, Таня поймала себя на мысли, что её не отпускает то щемяще-радостное чувство, возникшее с утра. Она ощущала легкость и какое-то умиротворение, чего не было раньше ни в одной из переписок на этом сайте. Всегда находились какие-то дежурные фразы, вызывающие чувство безразличия от абонентов, из-за чего по итогу и заканчивалось общение. Пару-тройку интрижек, которые случились у неё за эти годы, Таня даже зачатками отношений не считала и для неё встречи вживую стали своего рода пыткой, из-за постоянных разочарований.
С Марко было не так. Через несколько дней по видеосвязи он искренне удивлялся и смеялся от рассказов про правильную зиму, когда надо натягивать колготки, носки, джинсы и водолазку с кофтой и только потом, надевать куртку с шапкой. Для него это выглядело, как сборы для выхода в открытый космос. Его ужасали фразы про тридцатиградусный мороз и он даже как-то ляпнул, что не хочет растить своих детей в снегу, отчего Таня смеялась в голос, немного обидев Марко. Но потом объяснила, что сама постановка фразы для неё была смешной, но никак не искренность Марко. А вот то, что здесь в январе местные локалы ходят в пуховиках и сандалиях на босу ногу, удивляло Таню не меньше, чем морозы Марко. На что тогда он в ответ смеялся, объясняя, что и у них в Палермо встречаются такие персонажи. Просто потому, что для всех местных плюс десять – это зима, а плюс пять – страшенный дубак. Тогда и носки надеть не грех.
Да, Марко был приятным парнем и густая растительность на его лице и руках, которая раньше у Тани не входила в список достоинств у мужчин, теперь не отталкивала и казалась даже сексуальной. Его белозубая улыбка на экране выглядела искренней и очень милой, хотя Марко всегда заметно смущался, когда Таня непринуждённо поправляла его английский. Но именно от этого он выглядел в её глазах ещё привлекательнее.

Почти пять месяцев бурного общения и переписки укрепили Таню в мысли, что Марко ей очень нравится, а полученный умопомрачительный букет на её двадцать восьмой день рождения, доставленный курьером от очень не дешёвой фирмы, ещё больше привнёс уверенности в искренности парня. Таню даже не смутил его возраст, когда выяснилось, что он только на год старше, хотя претендентов она всегда выбирала минимум лет на пять повзрослее. Возможно, делала она так, «обжегшись» на одногодке Лёше, и после этого решила, что ровесники – не её. Единственное, что немного смущало Таню, что Марко никогда не показывался в полный рост. Возникло такое чувство после очередного видеосозвона, когда Марко в своём офисе откатился на стуле от экрана как-то быстро и плавно, но тут же с испуганным лицом вернулся и отключился. Таня удивилась, потому что сама часто ходила по квартире, разговаривая с ним по видеосвязи и изредка ловила он него скромные комплименты о своей изящной фигуре, красивой причёске и обворожительной улыбке. Да, ей было очень приятно. Но этот эпизод с резким отключением связи удивил её. Она не стала расспрашивать, когда Марко перезвонил, хотя было видно, что выглядел он в тот момент как провинившийся школьник.

                ***
День, когда папа сообщил, что есть возможность перевестись и переехать в новый открывающийся офис компании в Солерно, Таня посчитала знаком судьбы и, не сдерживая радости, тут же набрала Марко по видео.
Выслушав восторженные полу крики, полу визги о том, что Солерно не так далеко от Палермо, Марко улыбался и поздравлял Таню. Но женское чутьё, что с возрастом стало какой-то особенно чуткой лакмусовой бумажкой в её сознании, моментально выдало окраску сомнения в искренности поздравлений. И тогда Таня вдруг поняла, что так и не выяснила у Марко – женат он или нет.
Сделав глубокий вдох, она внимательно посмотрела на экран мобильного и, стараясь улыбаться, спокойно спросила:
– Скажи мне честно – ты женат?
Даже через экран Таня почувствовала напряжение, когда Марко совершенно бледный смотрел на неё своими испуганными глазами-маслинами.
Пауза затянулась и Таня мысленно отрешённо попрощалась с прекрасным парнем Марко, оказавшимся…
– Нет, – глухо прозвучал голос с экрана. – Но… у меня есть дочь.
Таня трясущейся рукой прислонила к экрану ноутбука мобильный, присела напротив и грустно произнесла:
– Мне, наверно, раньше об этом нужно было спросить, но…
– Подожди! – чуть ли не прокричал Марко. – Ты много не знаешь! Я мечтал и планировал в следующий год приехать к вами, чтобы всё сказать глаза в лицо. Для меня ты есть всё важное сейчас очень, поверь, пожалуйста! Прошу тебя!
Таня хотела привычно поправить некорректные обороты, но что-то остановило её и холодный озноб, разлившись пару минут назад по голове, вдруг отступил.
– Что ты скрываешь, Марко? Скажи мне честно. Просто я не смогу принять решение менять свою жизнь снова и так кардинально. Да, мне здесь нравится, но… ты мне тоже нравишься… очень…
– Я приеду к тебе! – решительно прозвучал голос с экрана. – Приеду и всё объясню. Не могу это говорить так… так далеко от тебя. Мне было нужно ещё немного время… чтобы я смог всё сказать. Но…я готов теперь.

                ***
За целый месяц Таня, как истинная женщина, составила такое количество сценариев в своей голове, что любой Голливуд, или более плодовитый индийский Болливуд, просто обзавидовались бы её фантазии.
Сначала вспомнились все фильмы и книги про итальянскую мафию, а в них Сицилия с Палермо были связаны крепкими узами, и, возможно, Марко находился «под пятой той самой мафии». Но, выяснив, что сейчас концентрация «семейных кланов» приходится на «каблук» полуострова в Апулии, немного успокоилась. Потом у неё вдруг возникло подозрение, что возможно и сам Марко главарь какой-нибудь группировки и ему нельзя раскрывать своё истинное лицо. Дошло до того, что Таня судорожно рылась в сети, отыскивая признаки карликов у людей по размерам их рук, памятуя о том, что Марко так и не показался ни разу в полный рост. Но вспомнив его крупные пальцы, Таня выдохнула и сошла на более «миролюбивые сценарии» с разводом и делёжкой имущества.
Самым сложным для неё оказалось продолжать переписку и общение с Марко, на котором она настояла. Да и он сам хотел общаться, но перестал задорно смеяться и всё чаще смущался и старался переводить темы на работу или просто торопливо и неуклюже прощался.
Перелом произошёл, когда Таня попросила показать фото дочки. Впервые за прошедшие недели она увидела у Марко его искреннюю лучистую улыбку, по которой уже успела соскучиться.
Щекастенькая крошка Лючия была точной копией папы, только со светлыми кудряшками. Её тёмно-карие глаза, с длинными пушистыми ресницами смотрели чуть наивно и удивлённо, но одновременно как-то и очень по-взрослому. Тане даже показалось, что в этом взгляде четырёхлетней малышки скрывается какая-то особая детская мудрость. А когда на очередной видео связи девчушка, увидев Таню, засмеялась и звонко крикнула: «Чао, Тата!», у Тани словно перехватило дух, как в далёком детстве, когда папа подбрасывал её под потолок. Марко в этот момент просто светился счастьем…

                ***
Стоя в аэропорту и наблюдая прибывающих, Таня ловила себя на мысли, что ей не удаётся сдержать дрожь в руках, да и во всём теле, потому что каждая минута тянулась, словно в замедленном кино.
Вот показались лица, среди которых она уже с легкостью определила итальянцев, что-то шумно обсуждающих и проходящих мимо. Следом за ними показалась стайка школьников, гуськом идущими друг за другом парами в одинаковых серых пиджаках с вышивками каких-то эмблем на карманах. Люди, люди, люди… Группка седовласых бабулек, катящих свои чемоданчики, внезапно перегородила обзор. И тут Таня увидела Марко. Он возвышался за бабулями, словно Голиаф, неспешно шествующий позади всех. Таня выдохнула, заулыбалась и готова была рассмеяться в голос от внезапно нахлынувшей радости.
Бабушки рассыпали строй и Таня замерла на секунду, увидев, что Марко идёт… опираясь на трость. Стараясь отвести глаза от трости Таня вдруг вспомнила тот эпизод, когда Марко испуганно прервал связь. В её голове внезапно в деталях проявилась видео картинка и она поняла, что он отъехал тогда не на стуле, а на инвалидном кресле! Вот почему так испуганно он и прервал связь! Только для того, чтобы Таня не смогла рассмотреть то кресло!
Марко подошёл и замер на мгновение, а потом наклонился и обнял Таню.
Оба они дрожали и больше не скрывая этого, Таня крепко обняла Марко за шею и весело сказала:
­– Ты такой высокий! Мне только в прыжке можно поцеловать тебя!
– Да, – смутился Марко. – Я высокий и сильный. Могу тебя взять на руки и поднять, чтобы ты поцеловала меня… Если хочешь.
Таня засмеялась и волнение схлынуло вместе со смехом. Она нежно коснулась бородатой щеки, но Марко повернул голову и Таня лишь спустя мгновение поняла, что целует его в губы.
– Ты пахнешь, как сольнце, – с трудом выговаривая русские слова, негромко сказал Марко и крепко обнял свободной рукой плечи Тани.
Она заливисто рассмеялась и, немного отстранившись, спросила:
– Долго учил?
– Весь месяц, – перешёл на английский Марко, сопроводив слова своей застенчивой улыбкой.
– Звучит убедительно! – игриво одобрила Таня и, заметив небольшой чемоданчик в ногах, хитро спросила: – Это весь твой багаж?
– Да, мне хватит, – пробасил Марко и добавил, – Зачем мне много вещей? Я приехал тебя забрать.
 
Сидя в кафе гостиницы Таня слушала Марко и не стесняясь потекшей туши, утирала и утирала слёзы салфетками. В первый раз – от прозвучавших с забавным акцентом слов по-русски: «Я лублю тебья и прошу быть мой жена!», и от протянутого кольца в бордовой бархатной коробочке. Потом от смущения, когда посетители кафе, увидев эту сцену, стали громко аплодировать, и требовать сказать: «Да!», а потом и от последующего поцелуя. Дальше была история, которую Марко постарался рассказать быстро и очень сухо. Но Таня словно сама ощутила, что перенёс этот большой и сильный человек, когда потерял в автокатастрофе жену и её родителей. Она физически почувствовала ту огромную боль, которая звучала в его отрывистых словах. И не только от долгих месяцев, проведённых в больнице и от потерянной ноги, но и от того, что все последующие три года после катастрофы, терзал себя мыслями о своей вине. Лишь вскользь сказанная фраза, что если бы он сидел за рулём вместо тестя, то возможно спас бы всех от падения с обрыва, показала, что эта рана ещё свежа в нём. И только малютка Лючия, которую мама Марко попросила понянчить в те выходные, оставалась тем живительным светом, который помогал преодолевать всё, обрушившееся на него. Потом прозвучало и само объяснение, почему Марко не обрадовался грядущему переезду Тани в Италию. Оказалось, что после ампутации ноги никакие протезы не подходили из-за его комплекции, а тот, который был заказан в крутой фирме из Германии, должны были изготовить и доставить только под конец года с последующей трёхмесячной подгонкой и адаптацией. Именно поэтому он не хотел являться перед Таней в инвалидном кресле, чтобы не напугать её.
Выслушав от Марко последние слова, Таня с ужасом осознала, что он сейчас прилетел к ней превозмогая дичайшую боль, и вероятнее всего, продолжает её испытывать и теперь, стараясь не показывать вида.
Марко, глядя на заплаканное лицо Тани, понял её состояние по распахнутым глазам, полных сострадания. Он тяжело вздохнул и негромко прошептал слова, которые, вероятно, боялся произнести больше всего:
– Ты сможешь полюбить калеку?
Таня, стараясь не разрыдаться в голос, взяла большую ладонь Марко, сжала её, так же глубоко вздохнула и произнесла с улыбкой:
– Какой же ты дурачок. Ну, у тебя же всего лишь ноги нет. И что? Голову тебе не ампутировали ведь.
Марко сидел, глупо хлопая глазами, и не мог произнести ни слова. Наконец он собрался и медленно выговорил:
– Меня так ещё никто не подбадривал… Это что значит?.. Нет?..
Таня отстранилась от него, посмотрела укоризненно, потом прижала к своему лицу ладонь с недавно надетым кольцом и задала встречный вопрос:
– Если я надела кольцо и сказала «да», у тебя ещё остались какие-то сомнения?
Несколько секунд Марко молчал с круглыми от удивления глазами.
– У тебя очень особенный юмор, но я привыкну, – наконец со смущением сказал он, и совершенно невпопад, добавил, – У нас зимы холоднее, чем здесь. Тут жарко, и наверно, градусов двадцать сейчас. А у нас в горах есть снег. Отвезу тебя туда, чтобы ты не скучала по настоящей зиме. Хочешь?
Таня широко улыбнулась и, хохотнув сквозь слёзы, ответила:
– Договорились! Вообще-то я не люблю жаркую зиму! 


21.10.24
Андрей Щеглов