5. Нетерпение

        Наступил сентябрь, поступила разнарядка отправляться студентам на картошку. По случаю, группы Нины и Антона попали в одно место. Первого сентября они увиделись в институте. Он посмотрел на Нину с радостью, но чуть сдержано, изучая её состояние. Она была рада, улыбнулась и всмотрелась в него, хотела понять, в чём изменился Антон за лето. Он приобнял её за плечи, она поддалась, но потом мягко отстранилась. Они поговорили недолго, рассказали друг другу о летних впечатлениях, он сказал, что рад, что она отдохнула и похорошела, она отметила, что он возмужал в стройотряде. Но какая-то дистанция повисла между ними, Антон чувствовал это, да и Нина не была спокойна от этой затянувшейся неопределённости, - она не понимала, что с ней происходит, но Антону она была рада. Антон не стал допытываться, решив, что на картошке будет достаточно удобных случаев, чтобы поговорить и побыть наедине.
 
        Опыт жизни в стройотряде положительно повлиял на Антона, он получил закалку преодолевать трудности, находить компромиссы в общении с однокурсниками, он стал более уверен в себе, более решителен. В то же время, он был свидетелем, как некоторые из его товарищей легко и без особых переживаний и душевных сомнений соблазняют девушек, и видел, как те девушки сами тому были рады. Со всем этим багажом опыта и решительных намерений он и поехал на картошку. 

        Вокруг столика, были сдвинуты кровати, на них расположились студенты. Справляли день рождение однокурсника Антона. Стол был заставлен стаканами, бутылками портвейна, открытыми консервными банками и другими закусками. Уже произнесли два тоста в честь именинника, молодые люди и девушки с аппетитом закусывали, на лицах некоторых уже проступил жар алкогольного румянца, кто-то развлекал компанию шутками, кто-то курил тут же за столом, деликатно выдыхая дым в сторону, - все отдавались настроению расслабленного веселья. Стоял специфический запах студенческой вечеринки: сигаретный дым, смешанный с ароматами спиртного, запах еды и тепло испарения от разгорячённых молодых тел.
 
         Нина сидела рядом с Антоном, он пригласил её; в компании были ещё четыре девушки, всего за столом находилось человек двенадцать. Наливали на третий тост. Антон наполнял стакан Нины, посматривал на неё вопросительно. Она умоляющим жестом показала, что ей только половинку. Он так и сделал, а себе налил полный; заметно было, что девушка с непривычки уже разомлела. Произнесли тост, раздался звон стаканов, звучали поздравительные возгласы. Нина выпила, оставив часть портвейна в стакане. Кто-то из группы Антона поглядывал на Нину и рассматривал её, - что за девушку привёл их отличник математик. Нина любила иногда чуть обратить на себя внимание, тонко подыгрывая собеседнику, артистизм был ей не чужд, но это всматривание было ей неприятно. Она прислонилась плечом к Антону и шёпотом сказала:
- Антон, ты как?
- А что? – поглядел он на неё и обнял за талию. Она не отстранилась.
- Слушай, здесь так накурено, я уже не могу, - и она посмотрела на него с доверием и состроила выражение лица девочки, ищущей защиты, - и с тем, что её одолевало опьянение, очень умилительно у неё получилось это произнести.
Антон обнял её посильнее и сказал, наполнившись решимостью и радостью:
- Да, сейчас пойдём, чуть минутку погоди, пожалуйста. Прям сейчас сразу после тоста неудобно, все жуют.
        Нина вопросительно посмотрела на него и нахмурила брови.
- Сейчас, сейчас, не бойся, пойдём обязательно. Ты сама ещё чего-нибудь съесть не хочешь?
        Нина зацепила вилкой кильку из банки, положила в рот, повернулась к Антону и стала жевать её, не моргая, не отводя глаз от Антона. «Ах, ты моя артистка, как же я тебя люблю!» - промелькнуло у Антона в его пьянеющем сознании. Ему стало неудобно. Он приподнялся и нагнулся к имениннику:
- Слушай, Андрюх, я тебя очень уважаю. Не обидься, мне надо с девушкой пройтись, плохо ей с непривычки, потом придём, ага?
        Именинник Андрей, как будто оценивая девушку, шутливо, но по-доброму, посмотрел на неё и сказал:
- Антон, нормально, конечно, такую девушку беречь надо, – он замолчал, - не теряйся, друг, - зачем то добавил он и незаметно хитро подмигнул.
 
        Студенты жили в корпусах летнего пионерского лагеря. Корпуса делились на женские и мужские, в каждом было три комнаты, где умещалось десять или двенадцать кроватей. В одном торце корпуса был туалет и умывальники, а в другом - две комнаты для вожатых, и в корпусе, где жил Антон только одна была занята преподавателем, который здесь выполнял функцию начальника, а вторая комната пустовала.
        Оказавшись на свежем, ещё только чуть прохладном, осеннем воздухе, Нина шумно вздохнула, улыбнулась, с радостью подняла руки вверх, потянулась. Антон не курил, относился к табачному дыму терпимо, но он тоже с удовольствием вдохнул ароматный осенний воздух, пропитанный запахом ещё не опавшей листвы, и приятной бодрящей вечерней влажности. Они оглянулись вокруг, в лагере была тишина, только из окон корпусов иногда доносились приглушённые звуки голосов.
- Давай туда пройдёмся, - предложил Антон и показал взглядом в сторону аллеи из клёнов. Он прикоснулся к кисти Нины, пожал её, предложил взять её под ручку, она согласилась и чуть прижалась к нему.
- А что там? – игриво спросила Нина. Ей было весело, она была рада, что Антон не стал долго томить её в этой комнате, где уже стало скучно, да и к спиртному она не была приучена и пила только за компанию. Портвейн всё же действовал, расслаблял, как будто уносил в мир беззаботного настроения и игривой романтики.
- А вот мы и посмотрим, что там, - ответил Антон, поддерживая её игру, - главное – не бояться!
- С тобой – точно не буду бояться! – изобразив из себя солдата, рапортующего офицеру, ответила Нина.
 
        За эту неделю пребывания на картошке, в их общении появилось больше теплоты, та выросшая за лето дистанция постепенно таяла. Они не скрывали от окружающих, что они вместе, что общаются как парень и девушка, но непонятно и для себя самой почему, Нина очень медленно сближалась, - и к этому времени она позволяла Антону только обнимать себя и целовать в щёчку.
 
        Они погуляли по аллее, мягкий вечерний шелест кленовых листьев создавал уют. Потом по желанию Нины прошлись рядом с клумбами, на которых ещё оставались летние цветы. Нина призналась Антону, что не только из-за дыма она пожелала выйти, а что какой-то тип уж очень сально на неё пялился. Антон возмутился, сказал, что присмотрится к этому типу. Он чуть отодвинулся в сторону, не отпуская пальцы её руки, посмотрел на Нину; одета она была, как и одеваются на картошку, в свободные брюки, сверху был простой тёмно зелёный свитер, спускающийся ниже пояса, на шею она повязала лёгкий бежевый платочек для тепла, он очень украшал её. И даже в этой деревенской одежде она выглядела изящно и можно сказать – изыскано. «Ну и сокровище мне досталось. Да, беречь надо», - подумал Антон, и его охватило желание обнимать её, тискать и целовать свою любимую девушку.
- Что это ты отошёл? - спросила Нина, приподняв брови.
- Любуюсь тобой, - откровенно признался Антон.
- А-а, - сказала она, при этом тут же смутилась, она увидела, как глаза Антона наполняются страстью.
- А пойдём вон туда сходим, - и она потянула его за руку в сторону площадки, где располагалась пионерская линейка, она была хорошо освещена, и Нина специально потянула его туда, ближе к свету, чтобы сменить тему. 
– А ты помнишь, как ты был в пионерском лагере? – Нина встала на тропинку, где обычно строились пионеры, и взяла пионерский салют. – Ну как? Помнишь?
- Помню, - ответил Антон, удручённый тем, что Нина сбила его настрой. Антон рассказал пару забавных пионерских историй, стараясь делать вид, что ничего не случилось.
- Может быть, пойдём обратно, в компанию? - предложил Антон.
- Что-то, если честно, не хочется, - сказала Нина, - может они не обидятся, - напились уже, наверно, и забыли о нас.
- Давай тогда ещё вон в тот конец лагеря прогуляемся, - предложил Антон, радуясь, что она не против продолжить прогулку.
- Слушай, холодновато уже как-то, - искренне сказала она и поёжилась.
        Антон задумался. Он сунул руку в задний карман и убедился, что там есть то, что ему как раз было нужно. Дело в том, что в суете и неразберихе, которая стояла при вселении в корпус, преподаватель дал ему связку ключей от той, свободной комнаты, чтобы он принёс пакет рабочих перчаток для прополки. В эту комнату сложили всякие хозяйственные принадлежности, и там стоял вполне приличного вида диванчик. Антон, снял со связки один из дубликатов ключа, связку возвратил преподавателю, а тот ничего и не заметил. Он тогда это сделал молниеносно, даже не задумываясь, для чего он это делает, а как бы на всякий случай.
- У меня идея! – с заговорщицким видом сказал Антон, - Понимаешь, Нина, так не хочется тебя отпускать! Давай ещё немного побудем вместе. В тепле побудем! – он посмотрел на неё с умоляющим видом.
- Там же люди и дым, - не понимала Нина.
- Нет там ни дыма, ни людей, и там тепло! А то здесь действительно ветер холодный задувать начинает. Это в нашем корпусе, комната рядом с вожатской, у меня ключ есть, - не стал томить внимание девушки Антон.
Нина посмотрела на Антона с удивлением и с уважением, оценила его хозяйственную сноровку. Ей тоже не хотелось расставаться, хотелось просто побыть вместе, поговорить ни о чём, и ей нравилось, что он слегка обнимает её, иногда пожимает её ладонь.
- Ну, ладно, только немного, пусть ноги отдохнут, - придумала для себя повод Нина.
 
        Антон взял её за руку, сказал «тш-ш-ш» и они на цыпочках прошли по коридору корпуса к двери той комнаты. Из комнаты, где справляли день рождения, были слышны пьяные возгласы, звуки гитары, возбуждённые девичьи голоса. Антон быстро открыл дверь, втащил Нину внутрь и закрылся на ключ.
- Ты извини, я тебя дёрнул, а то вижу, ты замешкалась, мало ли, кто вышел бы, - проговорил Антон.
- Да, ничего, нормально, - сказала Нина, осматриваясь в полумраке, - а здесь ничего, - она принюхалась, - только воздух затхлый. О! и диванчик, - тихо воскликнула она, присела на него и попружинила. – Вот мои ножки отдохнут!
- Слушай, окно мы сейчас тихо приоткроем, пусть воздух будет, только свет включать нельзя – сама понимаешь, - приглушённым голосом сказал Антон. Он аккуратно открыл форточку, вернулся и присел рядом с Ниной.
- Вот и хорошо, теперь дышать можно, - Нина улыбнулась, - только бы попить чего-нибудь. Эх, жаль, а водичку нам добыть, наверно, не удастся.
- Слушай, я посмотрю, - Антон встал, пригляделся, открыл дверцу шкафа. Внизу стоял ящик с газировкой.
- Вот это да! – шёпотом воскликнул он, доставая бутылку «Дюшес».
Нина посмотрела вопросительно. Он понял её взгляд, успокоил:
- Да не бойся, одну бутылочку выпьем. А если наш препод заметит, то пусть это для него останется на веки тайной!
И он открыл ключом пробку и протянул бутылку Нине.
Нина отпила:
- Ух, хорошо! Но ты волшебник, Антоша, - игриво сказала Нина и прижалась к нему боком. Ей просто хотелось побыть в уюте, в тепле.
Антон отпил из бутылки, поставил её рядом на стол и обнял Нину. Она не отодвигалась, но и не отвечала ни одобрительным движением, ни поворотом головы, ни взглядом, - а замерла и смотрела перед собой.
- Давай же просто посидим, не надо. Антон, мне хорошо с тобой, поверь, мне нравится, что с тобой не надо напрягаться, что я с тобой могу быть самой собой, могу немного подурачиться. Но сейчас, давай сейчас просто посидим, - произнесла Нина, делая акцент на слово «просто».
- Что ж, давай, - произнёс Антон и поцеловал её в щёчку. Он мягко повернул её голову и поцеловал в другую. Ей нравилось, но большего сейчас она не хотела.
Антон крепче обнял девушку, погладил по спине, коснулся коленей, одной ладонью погладил бедро. Легкий звук «Ах» как тёплый ветерок вырвался из её уст. От смущения она захотела отстраниться, качнулась от Антона, ладонью коснулась дивана, чтобы удержаться, тут же ощутила что-то липкое. Антон же целовал её щёки, она то уворачивалась, то замирала - искала обо что можно вытереть ладонь; мгновеньями она готова была растаять от его поцелуев, но какое-то негодование вскипало в ней, - что это не здесь должно быть, что она ещё не готова, - и она мягко отталкивала его. Антон принимал её сопротивление за обычное женское смущение, о котором он наслушался от опытных товарищей в стройотряде, и продолжал удерживать её и целовать. Его губы коснулись её губ только слегка, он замер на мгновенье от этого нового, отключающего разум сладостного ощущения. Волна страсти подхватила его, он силой обнимал её, задрал её свитер на спине, гладил её открывшуюся нежную кожу и млел, стал поднимать свитер спереди, пока Нина застыла в смущении и в захватившей её страсти. Он уже стал гладить её живот, тут Нина вырвалась из его рук, резко встала, одной рукой одёрнула свитер, другую, грязную, выставила вперёд. В голове её крутилась мысль: «Ну, зачем же он так?! Почему он такой дурак?! Разве так можно?!». Она категорически не хотела, чтобы сближение произошло вот так, в какой-то тёмной вонючей комнатушке на пыльном, липком и засиженном диване, и она была до ярости возмущена, что он этого не захотел понять.
        - Ты что делаешь, дурак?! – еле сдерживая голос, чтобы не закричать, прошипела Нина.
- Нина, Ниночка, ты куда? – Антон всё ещё думал, что она просто ломается. Он вскочил и снова обнял её страстно и стал осыпать поцелуями щёки, шею. Нина решительно и сильно оттолкнула от себя Антона.
- Дурак, выпусти меня отсюда, - громче произнесла Нина, - зачем? Что ты делаешь? Отстань!
- Я же люблю тебя, Ниночка, поверь!
- И что?! Другого момента признаться тебе было трудно найти? Ты же пьян, от тебя несёт, фу! – Что-то сорвалось в душе у Нины, она закрыла лицо рукой и заплакала: от обиды, от досады, от разрушенных романтических мечтаний.
Антон обнял её, чтобы успокоить. Она брезгливо дёрнулась и скинула его руки со своего тела, машинально вытерла свою ладонь о рукав его свитера. Антон только сейчас понял, что сделал что-то не то, предчувствие предстоящей в будущем пустоты окатило его тихим ужасом.
- Нина, Нина, - прости, пожалуйста, - бормотал он, стоя перед ней и уже не решаясь касаться её.
        Нина посмотрела на него мокрыми от слёз глазами, в них было отчаяние и пустота. От этого взгляда его передёрнуло, и он чуть не взвыл от боли.
- Всё, - проговорила она тихо и бессильно, - всё, открой дверь, а то закричу.
- Конечно, открою, Ниночка, не кричи, - и он бесшумно повернул ключ в замке.
Нина замерла перед выходом, задумалась, прикрыла дверь и тихо ему сказала:
- Ты можешь в последний раз побыть джентльменом? Проводить меня, просто проводить, не дотрагиваясь. Поздно. Темно.
- Конечно, конечно, Ниночка. Выходим тихо.

        Он заглянул в коридор – тишина, они вышли и он закрыл дверь. Они шли быстрым шагом в полном молчании. У своего корпуса она обернулась и хотела сказать ему, что он козёл, - как часто слышала она такое выражение и из рассказов сокурсниц и из фильмов. Но у неё родились другие слова, те которые именно Антон заслужил:
- Свинья ты, Антон! Пьяная свинья! Прощай! Не подходи ко мне никогда!!! – она резко развернулась и ушла.

продолжение http://proza.ru/2024/11/24/129