***

Я так давно уже не дочь, а только мама, что уже и не помню, как это - быть дочерью.

Я помню маму как человека, но даже близко не представляю, как бы мы жили с ней, будь она жива.

Я очень долго тосковала по ней, и эта тоска наложила на меня свой отпечаток, но в конечном итоге, антидепрессанты обрубили все эти эмоциональные хвосты.

Мама была красивой, грустной, ей было тяжело жить, она писала стихи. Я держу ее грусть в своих ладонях. Всегда.

Мама осталась в моей памяти такой горящей, пылающей углями раной, что я постаралась всё это потушить, потом, как смогла, разровняла эту почву, и бросила в нее свои семена - какие были.

И даже сейчас, когда я пишу это, я плачу. Прошло 34 года, как ее нет, а я плачу не по ней, а по ее отсутствию. По своей одинокой жизни, по тяжёлому взрослению, по этому вечному, до недавних пор, ощущению бездомности и сиротства.

Мои семена взошли. Я больше не живу на пепелище. Выросло много красивых цветов.

Ее смерть оказалась самой первой и потому такой невыносимо сильной утратой, я думала, меня вообще никогда не отпустит. Но как-то это произошло.

Я думала, что совсем не хочу жить, а на самом деле, карабкалась как могла, вытаскивая на своих плечах этот непосильный, тяжелый груз.

Я навсегда осталась такой покалеченной, все мои шрамы остались со мной.

Уходящие из моей жизни люди, исчезающие в своих направлениях, каждый раз вызывают такую сильную боль отверженности, что я едва могу осознать ее, а повлиять на нее вообще никак не могу, поэтому просто учусь с ней жить.

В последний раз я была у мамы на кладбище больше двух лет назад. Мы с Надей блуждали по старой, тесно застроенной оградками, заросшей деревьями и кустами, территории. Только что прошел сильный дождь.

Я совсем растерялась, пространство не пускало меня, я оглядывалась по сторонам, с чужих фотографий на памятниках смотрели чужие глаза, мне казалось - я тону.

- Надя! Тут где-то должен быть такой заметный прямоугольный памятник, сваренный из листов металла, а сразу за ним - мамина могила.

Надя обернулась и спросила:

- Наташа, может быть, вот этот? - и указала рукой.

Я перевела взгляд. Этот памятник был практически передо мной, но я, растерянная, не могла увидеть его. Я уже почти утонула в стихии своих воспоминаний, под ногами совсем не было дна.

Кувшинки и ряска так близко подступили к моему лицу, пахло болотом, теплой стоячей водой, жирными зелёными стеблями кувшинок, пахло нежитью, мне было не по себе.

Голос Нади вытянул меня на поверхность, я пришла в себя. Мамины глаза смотрели на меня с фотографии. Мы нашли ее. Я вернулась в реальность.

Тот день прошел, исчез с поверхности событий, остался в прошлом. Я живу в своей жизни, в своем доме, выращиваю свои цветы.

Живу очень простыми, тёплыми, поддерживающими моментами. Покупаю себе варенье, чтобы пить с ним чай, теплые носки, чтобы мне никогда не было холодно.

Переживаю зиму, переживаю события, по сто раз в день хороню своё прошлое, что-то или кто-то всегда возвращает в реальность. Спасибо им за это.

Будь счастлива и спокойна на своих небесах, мама! У меня всё хорошо.

2024.