Усатый мальчик и смущённые кормильцы

I

 Начало октября выдалось холодным и ветреным. С первыми ночными заморозками пожухла и поскучнела трава, а листья, так и не успевшие порадовать горожан золотистым окрасом, безвольно опали с деревьев. Надвигалась зима – безрадостная и слишком долгая в наших краях. Из-за лютых морозов и пронизывающих ветров ни от зимних развлечений, ни даже от кратковременной прогулки нельзя было получить удовольствие.

 Я сидел в своём павильоне, и, глядя, как ветер гнёт голые деревья и гоняет пыль по тротуарам за окном, чувствовал приближение лёгкой хандры.

 До меня донеслись знакомые голоса, раздающиеся из коридора и принадлежащие трём приятелям, работающим по соседству. Я вышел в коридор и увидел Алекса, Кемпеса, Шабана, а также редко появляющегося в их компании Витьку Радина.

 Одного взгляда на довольные загорелые рожи было достаточно, чтобы понять, что они недавно вернулись из залитых солнцем земель. В тот год они часто «пропадали с радаров». Я подошёл к любителям приключений, поздоровался и стал слушать их сбивчивые истории о поездке в Турцию. Все они были под впечатлением от поездки: тёплое море, южное солнце, свежие фрукты. Когда истории моих знакомых подошли к концу, выяснилось, что все четверо собираются через пару недель слетать в Турцию ещё раз, дабы продлить лето.

 Мне так захотелось хоть на пару недель обмануть надвигающуюся зиму и погреться в землях заморских… Приятели пообещали взять меня с собой, и с той минуты я стал жить ожиданием встречи с летом. Через пару недель все, кроме Витьки Радина, от поездки ввиду отсутствия денег отказались.

 Хоть я и здоровался с Радиным при встрече, но о нём не знал практически ничего кроме того факта, что в компании его снисходительно называют «женатиком» - этой кличкой приятели как бы подчёркивали преимущество своей холостяцкой разгульной жизни над Витькиной.

 Надо сказать, что Радин действительно отличался от трёх моих соседей-раздолбаев. В нём без особого напряжения воображения, несмотря на его двадцатипятилетний возраст, угадывался вчерашний школьник: всегда гладко выбритое моложавое лицо, сухощавая подростковая фигура и интилегентный вид.

 Так как я уже настроился на путешествие, то согласился не колеблясь.

II

 Вылетели в Ростов-на-Дону, когда у нас на улице уже трещал мороз за двадцать градусов и дул порывистый неприятный ветер, переметающий жёсткий колючий снег с места на место.

 Прилетели утром. Хмурое небо, порывистый ветер – погодка не из лучших. По приезде в центр, к месту, где тусуются валютчики, Витька инициировал бурную деятельность.

 Менялы денег представляли из себя разношёрстную компанию из людей разного возраста, комплекции и достатка. Из всех валютчиков Радин выбрал самого несуразного и неказистого парня - классического ботана с пухлыми губами и мутноватым взглядом. Медленно он делал всё: соображал, говорил, двигался. Ботан работал по ведомой только ему схеме: он медленно пересчитывал деньги и за каждой тысячей долларов уходил в кафешку неподалёку.

 - Ты специально такого тормоза выбрал? - спросил я у компаньона, когда валютчик, отдав нам очередную купюру выдвинулся со скоростью улитки в сторону кафе.

 - Такой не кинет. Да и вообще рад будет, когда мы уберёмся. – Ответил он с улыбкой. – Гляди, возвращается с очередной тысячей баксов. Сейчас я на него жути нагонять буду.

 Валютчик подошёл и протянул деньги. Увидев приготовленную нами для обмена пачку рублей, он с алчной замедленностью облизнул свои пухлые губы.

 - Слушай, ты бы уже принёс бы нам все деньги, а то по «штуке» баксов до обеда будешь носить – не выдержал я, так как терпеть не могу в людях излишнюю медлительность.

 - Я так работаю – промямлил в своё оправдание валютчик после пятисекундной паузы, необходимой ему для обработки информации.

 - Ну раз ты так работаешь, тогда ладно! – Витька придал своему голосу уважительную интонацию, словно перед ним стоял пахарь, вспахавший на своём горбу все земли мира.

 - Родной, неси ещё тысячу – добавил я и тоскливо подумал о том, что такими черепашьими темпами тормознутый валютчик будет обслуживать нас ещё несколько часов.

 Пока валютчик медленно разворачивался, Витька, подмигнув мне, назвал район с суровым, чуть ли не пиратским названием, куда мы якобы поедем после окончания сделки. Он также обеспокоенно заявил, что нас на хате в этом районе ждут для осуждения «тёмных делишек» некие крутые парни по кличке Бугай и Лютый.

 Судя по тому, что у развернувшегося в нашу сторону местного валютчика взгляд стал как у затравленного зверя, а его губы мелко затряслись, стало понятно, что в том районе простые люди предпочитают не появляться.

 Закончив обменивать деньги, мы выдвинулись по оживлённой улице в сторону вокзала.

 - Резко меняем курс и заходим в кафе. Посмотрим изнутри, нет ли хвоста. – Неожиданно заявил Витька, когда мы подходили к какому-то заведению.

 Мы зашли в кафе с немногочисленными посетителями. Я заказал себе кофе, а мой приятель остался рассматривать у окна проходящих мимо людей. Через несколько минут он заявил:

 - Чисто вроде. Пора сваливать. Едем на вокзал.

III

 На следующий день уже гуляли по Сочи. Поселились в гостинице недалеко от моря. Пару дней осматривали местные достопримечательности, нашли нужную туристическую компанию с ближайшим вылетом и оформили путёвки.

 При прохождении сочинской таможни мы с Витькой получили «пять минут славы». Наши паспорта, в которых почти не было свободного места, после еженедельного посещения Китая работники таможни рассматривали с неподдельным интересом. Судя по их озадаченным лицам, им было трудно поверить, что в Китай, находящийся на противоположном берегу реки, можно запросто попасть, сев либо на корабль летом, либо на автобус зимой.

IV

 Преодолев почти десять тысяч километров, мы очутились в Стамбульском аэропорту. Едва мы вышли из самолёта, нас обнял тёплый воздух, прогретый южным солнцем и насыщенный ароматом кипарисов и других растений.

 Я снял лёгкую демисезонную куртку и шагнул в лето. Пока ехали до гостиницы на автобусе, я рассматривал крепостные стены бывшего Константинополя и Босфорский пролив.

 Нас поселили в небольшую уютную гостиницу в торговом районе Ак-сарай. С первого дня мы стали жить по режиму. Утро наше начиналось с лёгкого завтрака в небольшой столовой. Пожалуй, без всякого преувеличения, это были самые странные завтраки, которые мне доводилось видеть. На среднего размера тарелочке каждого изголодавшего жильца ожидала маленькая, микроскопическая булочка, а рядом с ней, ожидая намазывания, находился кусочек безвкусного спреда. Булочку и спред можно было подсластить джемом из упаковки, похожей на те, что выдают в самолётах. На второй неуместно большой тарелке пафосно возлежала какая-то малюсенькая запеканка, способная насытить лишь балерин, которым до выхода на пенсию запрещено набирать вес.

 Сразу же после завтрака в гостинице мы с Витькой отправлялись набить пузо в расположенный неподалёку "Туборг", где пища была разнообразней и вкусней. В это же заведение ходили обедать и ужинать. На третий день наши рожи настолько примелькались, что все три работника заведения: повар, разносчик и управляющий; улыбались нам как старым приятелям.

 Я осознавал, что вряд ли ещё полечу в Турцию за десяток тысяч километров от дома, поэтому в магазинах брал на вечер разное мороженное или пару бутылок пива разных производителей. День на пятый нашего нахождения в Стамбуле мы зашли поужинать в ставшее чуть ли не родным заведение. Заказали тушёную картошку с овощами и фасолью, сели за столик и достали две бутылочки пива, купленного в магазине неподалёку.

 Молоденький официант подошёл к нам и на хорошем русском языке сказал, что заведение у них фирменное и в нём не принято пить пиво других производителей. Доводы его нам показались вполне разумными, мы убрали пенный напиток конкурирующей пивоварни в пакет и заказали "Туборг".

 Вечером следующего дня мы как обычно засели в фирменном заведении. Как только разносчик принёс нам заказ, он сразу же скрылся в подсобном заведении, где я успел заметить стоящие в центре стола бутылочки пива тех самых конкурентов, которые днём раннее нам не рекомендовали пить в "Туборге".

 - Прикинь, Витёк, нас вчера жёстко обвели вокруг пальца. В подсобке сейчас все три молодца глушат пиво, которое нам не рекомендовали употреблять.

 - Ну, сейчас я им устрою сладкую жизнь – Радин оживился и уставился в дверь в ожидании, когда из неё кто-нибудь выйдет. Вскоре из неё посмотреть, что творится в заведении, выглянул самый молодой работник.

 - Поди сюда, «мой сладкий сахар» – хищно улыбнулся Витя.

 Ничего не подозревающий разносчик подошёл к нам и выслушал от Радина упрёки, что обманывать постоянных клиентов нехорошо. Смутившись, молодой турок промолвил: «сейчас» и скрылся в подсобке. Вскоре из неё вышли все трое наших кормильцев и смущенно попросили извинений. В руках у администратора было четыре бутылочки пива "Туборг", которые перекочевали на наш стол за счёт заведения. Мы искренне пожали друг другу руки, и недоразумение осталось в прошлом. Не знаю как Витька, но я ощутил симпатию к работникам и проникся уважением.

 Всю неделю после завтрака мы занимались хождением по магазинам, а вторая половина дня уходила на посещение исторических достопримечательностей.

 В магазинах, заваленных кожаными изделиями и дублёнками, царили тишина и умиротворение. Хозяева пили кофе и предлагали нам кофе и коньяк.

 Мы благодарили и отказывались. Пока я выбирал себе куртку, подарок жене, Витька садился рядом с турками и начинал с ними обсуждать футбол. Они как старые друзья спорили, порвёт ли Галатосарай или Фенирбахче конкурентов в европейских турнирах. Витька сыпал именами местных футболистов, хозяева магазинов таяли на глазах и готовы были, кажется, носить любителя турецкого футбола из заснеженной страны на руках. Если мы с Витькой что-то покупали, то скидка нам была обеспечена. Расставались мы как старые товарищи, хотя ещё минут тридцать назад не подозревали о существовании друг друга.

V

 Путь домой всегда быстрее и радостней… Не задерживаясь в Сочи, мы сразу вылетели ближайшим рейсом в Ростов. По прилёте в местный аэропорт купили билеты с вылетом домой на следующий день и побежали ночевать в ближайшую ночлежку. Дежурившая бабка преклонного возраста взяла с нас деньги и пробормотала: «Номер 70. Стучите громче. Там мальчик спит».

 С минуту мы долбились в дверь указанного номера, пока она не приоткрылась и в дверном проёме мы не увидели заспанного дядьку лет пятидесяти с крупным лицом, на котором красовались пышные усы, и пивным округлым животом, какой бывает у людей, любящих пожрать.

 - Здорово, мальчик! – поприветствовал его Витя и прошмыгнул вовнутрь. Я зашёл молча следом, поскольку посчитал, что компаньон пусть и фамильярно, но соблёл нормы приличия.

 Едва мы упали на кровати, как усатый дядька, названный с лёгкой подачи бабки "мальчиком", начал храпеть словно русский богатырь. Храп третьего жильца содрогал стены номера до самого утра. Утром мы с Витей встали не выспавшиеся и не отдохнувшие. Пока мы одевались, в комнате царило молчание. До той поры, пока Витька не застегнул последнюю пуговицу на своей куртке, никто не проронил ни слова. Однако как только всё было готово к выходу, Радин резко повернулся к остающемуся в номере дядьке и произнёс: «Ну ты мальчик и храпишь!». Я засмеялся и мы вышли из номера. Думаю, что для усатого дядьки так и осталось загадкой, почему два двадцатилетних путешественника называли его мальчиком.

V

 Вскоре уже были дома. Распрощались в аэропорту, и каждый отправился к себе. В доме своём пришло понимание, что в окружении семьи и есть то самое настоящее тепло, способное согреть даже в самую холодную зиму.