Сестра серафима

                Окончательная редакция
 
Глава 1
Весна 2023 года протекала неспокойно. Широко разрекламированный украинской армией «контрнаступ» постоянно откладывался из-за сильной распутицы, вызванной обильными зимними снегопадами. Но ожидание, что это случится со дня на день, держало жителей приграничных областей в постоянном напряжении.

Симе не спалось с самого рассвета, грудь давило какое-то неясное предчувствие. Наконец не выдержав, она вышла на крылечко перед домом и вдруг услышала высоко над головой нарастающий шум, напоминавший шелест крыльев стаи больших птиц. Сима подняла голову – на небе ни облачка, и внезапно заметила продолговатый темный предмет на высоте метров 50, пикирующий прямо на нее.  Стремительно увеличиваясь в размерах, он просвистел над головой, после чего послышался глухой звук взрыва. Сима испуганно оглянулась по сторонам и увидела в конце деревни столб огня с дымом.

«Началось, обстрел со стороны границы, нужно срочно хотя бы документы забрать», – мелькнула испуганная мысль, и она кинулась в дом будить сына. Тот промычал что-то нечленораздельное и отвернулся к стене. В этот момент в открытом окне снова послышался новый шелестящий звук. Сима инстинктивно закрыла собой сына и услышала новый взрыв где-то совсем рядом. Оцепенев от страха, она замерла, ожидая конца света, но воцарилась тишина...

Когда страх окончательно улетучился. Сима толчком села на кровати и только тут заметила, что сын спит, не раздевшись. Она осторожно принюхалась и учуяла слабый запах дешевого алкоголя.

«Неужели выпил накануне и развезло? Раньше за ним этого не водилось. Проснется, я ему устрою, – испуганно подумала Сима. Мысли снова перескочили на взрыв. – Ни случилось ли чего с соседями? ведь он раздался совсем рядом!»

Ближайшими соседями была многочисленная родня ее мужа Олега. Их дома разделял большой яблоневый сад. Сейчас в конце мая яблони цвели нежным белым цветом. И над этим морем душевной гармонии поднимался к небу столб черного дыма с отблесками пламени.

С замирающим сердцем Сима опрометью кинулась к калитке в изгороди, вбежала на  участок и остановилась, как вкопанная. Предчувствие не подвело, ракета упала на участок свекра.

«Только вот куда?» – испуганно подумала она, осторожно обходя дом и стараясь не думать о самом худшем.

По счастью обошлось, все многочисленное семейство, кто, в чем стояло на крылечке добротного кирпичного коттеджа и смотрело на полыхающий костер у забора в районе теплиц. Два старших брата наладили поливочные шланги и струями воды полевали костровище.

– Пришла посмотреть, как наше добро горит! – завидев подошедшую Симу, едко заметила жена среднего брата Клава, крепкая бабенка лет 40 с небольшим. – Небось, каждый день во сне видела, и вот дождалась.

– Я подумала, может помочь, чем нужно, – робко возразила та, – вижу, что обошлось, пойду потихоньку назад.

– Такое чувство, словно заново родились, ведь все в доме были, когда эта тварь прилетела, – кивая подошедшей Симе, дрожащим голосом заметил свекор. – Все-таки есть Бог на небе, страшно представить, если б попала, но по счастью промахнулась. Правда в доме от взрыва все стекла повышибало, но это дело наживное, заново вставим, ...– он пожевал губами, – там яма огромная, и все теплицы вокруг осколками посекло. Теперь их заново нужно ставить. Я вокруг осторожно обошел и пожарным позвонил. Сказали: самому ни в коем случае не подходить к месту взрыва, обязательно дождаться специалиста взрывника.  И пока ходил, вот осколков набрал, – он достал из кармана завернутую в кусочек холста пригоршню рваных кусочков металла, каждая размеров с ноготь, и показал присутствующим.

«А свекор держится молодцом!» – подумала Сима и, взяв один из осколков, стала его рассматривать.

– Олег, когда на побывку недавно приезжал, такие же привез. Это у них называется сувенир с фронта, – заметила она со знанием дела.

– Так вот он где! – удивленно поднял на нее глаза свекор. – А ведь по УДО ранней весной должен был выйти. Гляжу, а его все нет и нет. Я уж беспокоиться начал, не случилось чего опять.

Сима вдруг вспомнила, как ездила к Олегу в тренировочный лагерь после его освобождения и подписания контракта.

– Зачем ты это сделал? – спросила она его тогда. – Ведь таких, как ты, первыми бросают в самые горячие точки. Недолго оставалось сидеть. Перетерпел бы как-нибудь, а когда вернулся бы домой, решили бы, как жить дальше.

– Я не хочу, чтоб на родственниках всю жизнь висело клеймо моей судимости, – категорично заявил Олег. – А при службе по контракту судимость снимается. Кстати, я открыл на твое имя счет, – добавил он, – скоро на него начнут приходить деньги. Купи себе и Петьке все необходимое и обязательно приобрети хороший мобильный телефон. Звонить по нему будет можно только в самом крайнем случае, иначе засекут. Я тебе сам буду писать.

– Ему еще в начале прошлой осени предложили контракт заключить с последующим снятием судимости, – пояснила она свекру.

– А что ж по приезду не зашел? Аль обиду забыть никак не хочет? – немного наиграно подивился тот.

Не зная, что ответить, Сима только нервно пожала плечами.

– Ну, ничего, даст Бог, еще свидимся, – заметил свекор, – как он там, воюет?

– Его уже через месяц после прибытия в отряд командиром роты разведки назначили, – гордо ответила Сима, – а совсем недавно представили к ордену Мужества.

– Значит, разобрались, каков человек на самом деле, – удовлетворенно кивнул свекор. – Говоря по совести, мне это судилище над ним сразу не понравилось. Кто эти судьи? – мздоимцы, каких еще поискать... Я вот тут подумал, – внезапно добавил он, – трудно вам с Петькой в этой развалюхе жить. Может, пока Олега нет, к нам переедете? В доме целых две комнаты свободны. А когда Олег вернется, решим, как жить дальше.

– Спасибо, мы сами скоро новый дом поставим, – поблагодарила она свекра. – Олегу там платят вполне достаточно.

Свекор недоуменно пожал плечами и кивнул:
– Что ж, вольному воля, внуку моему передавай... Сейчас уже пожарные должны подъехать, пойду встречать.

«Ишь, как заговорил, когда понял, что все под Богом ходим, – подумала Сима, глядя ему вслед, – а когда Олега посадили, и сам и свекровь знаться не хотели и о внуке не вспоминали».

– Твоего муженька недавно встретила, – встряла в разговор жена среднего брата, поворачиваясь к Симе и внимательно глядя на нее. – Ведь ему еще с год сидеть. Отпустили по УДО или сам в бега подался?

– Он уже полгода, как по контракту завербовался, сейчас в зоне СВО воюет, – нехотя пояснила Сима, – а недавно в двухнедельный отпуск приезжал.

– А что не зашел навестить родственников? – едко поинтересовалась сноха, иль брезгует?

– Не успел, его срочно в часть вызвали, – стараясь оставаться спокойной, ответила Сима.

Сноха понимающе кивнула:
– А в храм зайти время нашел. Местный батюшка сказывал: ваш благоверный так в веру ударился, просто беда. Лучше бы о Господе вспомнил, когда грешил без меры. А тут задним числом решил все грехи замолить. Перед образом Ивана Воина лампаду зажег, а у иконы «Взыскание погибших» опустился на колени и с полчаса молился.

– Он, наверное, погибших товарищей поминал, – пояснила Сима.

– Я слышала, там жалованье хорошее платят? – не унималась сноха.

– Да, вполне приличное, я на счет получаю, – кивнула Сима, – пойду, обращайтесь, если что.

– Ну, дай то Бог, – вслед ей кинула сноха, – может он наконец уму, разуму наберется, коль за 40 лет не смог. По телевизору сказали: «контрнаступ» откладывается до лета. Интересно только, за что там бывшим уголовникам такие деньги платят.

Глава 2.
Сделав вид, что не расслышала последнюю реплику, Сима в задумчивости отправилась к себе. За годы разлуки она буквально приучила себя жить только настоящим. Иначе от тоски можно было сойти с ума. Но после общения с родственниками воспоминания полились, как вода из прохудившейся после сильного дождя бочки. На мгновенье у нее даже закружилась голова, и Сима присела на скамеечку под яблоней.

И тут же перед глазами возник  Олег, но совсем не такой, каким он недавно приехал на побывку: в камуфляже, очень коротко остриженный, с отливающими серебром висками и кротким взглядом, обращенным куда то вглубь себя, а еще совсем молодой, в военной форме с лейтенантскими погонами, которая очень ему шла. И что этот русский богатырь в ней нашел? Правда, покойная бабка всегда утверждала, что противоположности притягиваются. и при первом знакомстве все именно так и произошло.  Большой и мужественный Олег и маленькая хрупкая Сима с рыжинкой в волосах и копной веснушек на всегда улыбающемся лице, едва заметив, потянулись друг к другу. Случилось это в одном из подмосковных городков, в окрестностях которого дислоцировалась дивизия Олега, в воскресный день в библиотеке.

– Хорошо тут у вас, тихо и запах особый, так только книги пахнут, – заметил он, обращаясь к сидевшей за столом Симе. – Мне бы почитать кто-нибудь.

– Детектив? – уточнила та.

– Нет, нет, – возразил Олег, – какую-нибудь серьезную книжку по истории... Недавно в какой-то телевизионной передаче я слышал, что история повторяется, – пояснил он в ответ на недоуменный взгляд Симы, – вот, хочу разобраться.

– А я слышала, что история, повторяясь, превращается в фарс, – улыбнулась в ответ Сима. – Ну, а в качестве исторического экскурса – вот, рекомендую поэму графа Толстого «История государства Российского», – она подошла к полке и, немного порывшись, протянула Олегу книгу. Тот кинул недоуменный взгляд на обложку, но взял.    

После его ухода Сима долго переживала, не перегнула ли она палку, но Олег оценил юмор.

– Действительно, лучше не скажешь, – заявил он при следующей встрече, – «Страна, как есть обильна, порядку только нет». Вот и весь сказ, да, уели вы меня. Раз уж так вышло, давайте познакомимся,  – внезапно предложил он, – меня Олегом зовут.

– А меня Серафимой, можно просто Сима, – они обменялись рукопожатием и замолчали.
Первой тишину нарушила Сима.
– У вас семья есть? – поинтересовалась она.

Олег улыбнулся и кивнул:
– А как же, в нашей семье три сына, я самый младший, а дальше, как в сказке: «Старший умный был детина, средний брат и так и сяк, младший вовсе был дурак»...

– А почему вы себя дураком считаете? – удивилась Сима.

– Это моя родня так считает из-за того, что в военное училище пошел. Я сам родом из Белгородской области, – пояснил он. – Под ногами чернозем, палку воткни, вырастет. Родители держат большое хозяйство, я в фермерском деле хорошо осведомлен, перед армией целых два года проработал на элеваторе. Но в отличие от старших братьев, которые помогают отцу по хозяйству, в душе всегда чувствовал себя воином – защитником Отечества.

– Хорошо, когда большая семья, – вздохнула Сима, – всегда помогут в трудную минуту. А у меня только мать и старшая сестра. Она недавно замуж вышла, и пока с мужем живут с нами. А отец был машинистом тепловоза и погиб в аварии. Я заочно учусь в Москве на библиотечном факультете института культуры. Кстати, если не возражаешь, давай на ты. А то слишком много церемоний.

Олег облегченно кивнул:
– Годится. Ты мне Москву покажешь? А то уже полгода здесь служу, а толком столицы не видел...


Так они начали встречаться. Эти встречи  перемежались с его постоянными командировками в «горячие точки». Сима боялась, что с ним что-то случится, но он всегда возвращался живой и невредимый. Роман продолжался с год, пока однажды она не узнала, что беременна. Олег в это время отбыл в очередную командировку и... исчез. Оставлять ребенка или сделать аборт?  Сима вся испереживалась, хотела даже поехать в часть, где служил Олег (как-то она провожала его до КПП и знала, где та находится). И тут раздался спасительный звонок: Олег жив, лежит в военном госпитале с серьезным ранением. Дальше все проистекало, как во сне. Сима поехала в госпиталь и разыскала Олега. Узнав о ребенке, тот обрадовался и предложил немедленно расписаться. А в следующую побывку сообщил, что хочет комиссоваться и перевестись служить в ОМОН по месту жительства.

– У меня там школьный товарищ, обещал выделить служебную квартиру, а со временем и собственную получим, – пояснил он.

– А как же армия? – удивилась Сима.

– Надоело воевать, – вздохнул Олег, – хочу с семьей жить. А то однаждв подстрелят ненароком, так и не увидишь, как дети подрастают...
 
Беременность протекала тяжело, и в какой-то момент Симе пришлось лечь на сохранение. Месяц за месяцем она держалась изо всех сил и родила здорового мальчика. Когда Олег увидел сына, он был вне себя от счастья и попросил назвать первенца в честь своего отца Петром. А свекор со свекровью по случаю рождения первого внука – мальчика, предложили пока пожить вместе с ними.

Но очень скоро оказалось, что гостеприимство имеет свою оборотную сторону. Средний брат Виктор, едва увидев Симу, положил на нее глаз и не отставал, пока она не пожаловалась свекрови.

Та недоверчиво посмотрела на невестку:
– Может, тебе показалось?

– Ну конечно, – запальчиво возразила Сима, – выберет удобный момент и чисто по-родственному облапить пытается, а на ухо всякие гадости шепчет.

– Ты шум не поднимай, ни к чему это нам, а я поговорю с ним сама, – пообещала свекровь. А буквально на следующий день безапелляционно заявила, – он сказал, что ты сама ему глазки строишь.

Говорить Олегу Сима ничего не стала. Просто при первом удобном случае уехала вместе с грудным сыном в город и осталась ночевать в своей квартире. Олег, ничего не спрашивая, присоединился к ней на следующий день. Эти двенадцать лет выдались самыми счастливыми в их жизни. Вокруг царил дух стяжательства, но они с Олегом старались этого не замечать. На скромное существование вполне хватало...

Из транса ее вывели сигналы пожарных машин, подъехавших к дому тестя. Очнувшись от воспоминаний, она зашагала к дому и вдруг увидела свое жилище в лучах солнца с трухлявой крышей и нелепо торчащей печной трубой и подивилась, как раньше не замечала его убогости.

Дому, в котором Сима жила с мужем и сыном, было уже лет сорок. Свекор поставил его для своей разросшейся семьи еще в позднее советское время. Стройматериалы были тогда строго лимитированы. Поэтому пришлось  ограничиться обычным щитовым. Вскоре колхоз миллионер, в котором свекор работал комбайнером, приказал долго жить. Но свекор не растерялся и организовал собственное фермерское хозяйство. Вся семья трудилась, как каторжные, и к началу 2000-х основательно встала на ноги. Свекор поставил для себя и сыновей два добротных кирпичных коттеджа. Старый домишко оказался бесхозным. но сносить его не стали, мало ли на что сгодится. И вот однажды пришло время.

Беда грянула, когда ее никто не ждал. Олег с группой бойцов оцепили на окраине частный дом, в котором был организован притон для наркоманов. По оперативным сведениям сюда совсем недавно привезли большую партию наркотиков. Дилеры сдаваться отказались, притон пришлось брать штурмом, завязалась перестрелка, в которой случайно убили одного из постоянных посетителей из местной золотой молодежи. С подачи родителей парня дело представили так, будто командир группы Олег превысил пределы необходимой самообороны. Как не старались сослуживцы, ему дали срок и отправили отбывать его в колонию для таких же служивых. А Симе с сыном сообщили, что нужно освободить служебную квартиру.

Сыну пришлось сказать, что отец надолго уехал в командировку. Но эта легенда прожила недолго. Однажды он пришел из школы весь в слезах.

– За что нашего папу посадили? – спросил Петя напрямик у матери. – Ведь он был такой хороший, в милиции служил!

– Его оклеветали, – сжав свою волю в кулак, чтоб не разрыдаться в ответ, пояснила Сима. – Правда обязательно восторжествует, но для этого нужно время.

– Когда выросту, я обязательно отомщу за него, – решительно произнес Петя, вытирая слезы, – и тебя в обиду не дам.

Между тем время поджимало, и Сима кинулась за помощью к родителям мужа. Ее встретила свекровь и, пряча глаза, предложила пожить пока в бесхозном домике. После такого приема Симе захотелось бросить все и вернуться к матери в Подмосковье. Ее отговорили сослуживцы Олега. Они подремонтировали дом, чтоб в нем можно было жить зимой, и в складчину снабжали каждый месяц деньгами. С родственниками мужа она за это время не общалась ни разу. При случайных встречах те отворачивалась, и шли другой дорогой...

Именно тогда Сима обратила свою душу к Богу.

Глава 3.
Сима была крещенная, носила нательный крестик, доставшийся ей от бабки, но особой религиозностью не отличалась и посты не соблюдала. Только на Пасху сама пекла кулич и ходила освятить его в местный храм, да красила яйца. Но когда с мужем приключилась беда, поняв, что помогать никто не будет, она в качестве последней надежды обратилась к местному батюшке и рассказала ему о случившемся.

– Несправедливость мирская жалит подобно гадюке, и так же, как ее яд, отравляет надолго, но не тело, а душу. Очистить ее от внесенной скверны можно только молитвенным обращением к Господу, – ответил тот, выслушав ее сбивчивый рассказ.

– Может, молитва какая-то особенная имеется? – осторожно поинтересовалась Сима.

– Молитва одна – «Отче наш». Но с ожесточенным сердцем читать ее бессмысленно, не услышит Господь.

– Так что же делать? – растерянно спросила Сима.

– Для того, чтоб она дошла до Господа, необходимо отыскать тропку в душе... Как величать тебя, сестра? – поинтересовался батюшка.

– Сима, – испуганно ответила та.

– Крещенная?

Потупясь, Сима показала крестик.

Батюшка удовлетворенно кивнул:
– А полное имя при крещении?

– Серафима. Мать рассказывала, что я родилась рыженькой, в бабку. Только с возрастом волосы немного потемнели, – пояснила Сима.

– Твой святой – Отче Серафиме Саровский, – сообщил батюшка. – Вон его лик на стенке. Расскажи ему о своих бедах, только не лукавь, он этого не любит. Ты грамоте то разумеешь?

– Я институт окончила, в библиотеке работаю, – пояснила Сима.

– Значит, книжки читать любишь. Возьми вот молитву «Отче наш». Читай ее перед его ликом дважды в день. Он провидец, гибель Империи Российской в 17-ом предсказал. И вот еще иконка с его ликом и Жития святого Серафима, может тебя надоумит, – он протянул дары и наложил крестное знамение, – крепись, сестра Серафима, Господь милостив, рассудит, что к чему...

Надежда умирает последней. Дома, вся трепеща от нетерпения, Сима первым делом открыла Жития и принялась листать их, в надежде отыскать слова умиротворения. И книжица, словно желая помочь ей, сама открылась на нужной странице.

«Радость моя, молю тебя, стяжи дух мирен, и тогда тысяча душ спасется около тебя...
Стяжать мирный дух это значит привести себя в такое состояние, чтоб дух наш ничем не возмущался. Необходимо быть подобно мертвому, глухому или слепому при всех скорбях, поношениях и гонениях, которые неминуемо приходят ко всем, желающим идти спасительными стезями Христовыми. Ибо многими скорбями подобает нам войти в Царствие Небесное...»

От этих слов у Симы что-то екнуло внутри, и по всему телу стал разливаться благодатный жар. Едва уняв волнение, она продолжила листать книжицу и вскоре наткнулась на Советы Отче. Один из них гласил:
«Дух смущенного или унывающего человека надобно стараться ободрить словом любви».

И тут же вспомнилось недавнее прошлое... В каком ступоре она находилась, когда судили Олега? а ведь он ожидал от нее совсем другого.

В знак покаяния Сима повернулась к иконке Серафима Саровского и, мысленно обхватив своими ладошками большую ладонь Олега, прерывающимся голосом прочла «Отче наш». Едва дойдя до конца, она впервые в жизни почувствовала умиление от молитвы.

О том, что она пришла к Богу, Сима сразу написала Олегу в колонию. И каково же было ее удивление, когда тот в ответном письме сообщил, что последовал ее примеру, отыскал в душе заветную тропку к Богу, теперь соблюдает посты, читает молитвы, а главное, простил всех своих врагов. И от этого чувствует себя гораздо спокойнее.

Так за думами Сима не заметила, как дошла до дома. Сын по-прежнему спал. как убитый,

«Пусть проспится, потом поговорим», – решила Сима, и ее тоже потянуло в сон.

Она посмотрела на часы и решила еще тоже пару часиков подремать. Но сразу заснуть ей не удалось. В звенящей тишине чуткое ухо Симы уловило шорох. Она открыла глаза и прислушалась... Сын проснулся. Шаркающей походкой он проследовал на террасу, зачерпнул воды и стал ее пить жадными глотками. Напившись, он вернулся к себе, и снова все стихло.


«Как быстро летит время. Сына в первый раз похмелье мучит, вот и дожила!– а ведь, кажется, еще сосем недавно пришла с ним из роддома. А сколько мук перед этим пришлось перетерпеть», – тихонько вздохнула про себя Сима и провалилась...

Разбудил ее настойчивый стук в дверь.
«Кто бы это мог быть в такую рань?» – подумала она сквозь сон и, поднявшись, пошла открывать.

За дверью стоял участковый.
– Скажите, когда ваш сын вчера вечером вернулся домой? – поинтересовался он, сухо поздоровавшись.

Сима недоуменно пожала плечами:
– Не знаю, но когда раздались взрывы, и я выскочила из дома, он спал.

Участковый кивнул и задал второй вопрос:
– Скажите, у него есть современный мобильный телефон?

– Да. конечно, муж недавно в отпуск с фронта приезжал и купил ему.

Участковый сделал удивленное лицо:
– А у меня сведения, что он только недавно был должен освободиться по УДО. Оказывается, он вместо этого подписал контракт, подзаработать решил?

Сима вспомнила первое письмо Олега, присланное по «электронке» в конце января:

«Командир нашего отряда, уроженец Северного Кавказа, прошедший уже не одну войну, начштаба русский, кадровый офицер в пятом поколении. В отряде много выходцев с Северного Кавказа. Они такие же, как русские, храбрые и отважные воины. По сути, мы все и есть русские, неважно какой веры и национальности. Потому что, за Россию воюем»...

– Он отправился туда Родину защищать, – гордо заметила она, пренебрежительно посмотрев на лейтенантские погоны участкового, – сейчас он в звании капитана разведротой командует.

Тот заметил ее взгляд и покраснел:
– Я преклоняюсь перед такими бойцами, – уважительно заметил участковый, – но вынужден попросить посмотреть телефон вашего сына.

– А с какой целью? – удивилась Сима.

– Понимаете, поступили сигналы, что этой ночью группа местных ребят бегала допоздна по улицам с включенными фонариками телефонов, – пояснил участковый.

Сима усмехнулась:
– Я читала, как во время войны в Москве по ночам диверсанты таким способом указывали немцам, куда сбрасывать бомбы. Но сейчас?

– Фонариками они пользовались для отвода глаз, а на самом деле постоянно подолгу звонили друг другу, – участковый нахмурился, – необходимо как можно быстрее найти этого мерзавца, который это организовал.

– Господи, ведь таким образом можно передать координаты цели, – охнула Сима, – как я сразу не сообразила. Подождите секунду, – метнувшись в комнату, она поискала мобильный сына, подаренный Олегом, и не нашла его. Тогда Сима взяла свой и, вернувшись, протянула участковому, – странно, не могу найти телефон сына, вот, мой пока посмотрите.

Усмехнувшись, тот просмотрел входящие и исходящие звонки и попросил Симу набрать номер сына. Телефон оказался выключен.

– Ума не приложу, куда он мог деться, – вздохнула Сима, – когда проснется, обязательно спрошу.
– Уж, пожалуйста, а вообще, заметите что-нибудь подозрительное, сообщите! – попросил участковый, и откланялся.

Сима проводила его до калитки, а когда вернулась в дом, Петя уже проснулся и сидел с понурым видом на кухне.

– Зачем участковый приходил? – испуганно поинтересовался он.

– Он разыскивает ребят, которые вчера ночью бегали по поселку с включенными фонариками на мобильных, – ответила Сима, испытывающе глядя на сына.– Тебя случайно в этой компании не было?

– Нет, нет, – поспешно возразил Петька, – мы с одноклассниками у костра возле пруда сидели. Отмечали окончание 10-го класса.

– А пили что, лимонад или кока колу? – насмешливо спросила Сима.

Петька опустил глаза:
– Самогонку один из парней привез. Он не из нашего класса, старше и приблатненный такой. Меня с нее сразу развезло, еле до дому дошел.  Мам, клянусь, я ее больше в рот не возьму. Пойду, лягу, все тело ломит и голова будто  чугунная.

– Подожди-ка, – остановила его Сима, – телефон твой где?

Петя с испуганным лицом стал бешенно шарить по карманам.
– Нет нигде, – наконец, понурившись, выдавил он из себя, – наверное, я его потерял.

– Завтра пойдешь искать, – жестко заявила Сима.

«Хорошо, если аппарат просто разрядился и валяется где-то под кустом»,  – отгоняя дурные мысли, подумала она.

Представить, что сын сам участвовал в деле, рассказанном участковым, Сима не могла. Все-таки отец недавно приезжал, рассказывал, как в боевых действиях участвовал. Петька сначала не хотел верить, что Олег приехал с передовой. И тогда тот показал ему видео, снятое одним из бойцов мобильным телефоном во время боя.

– Оникс, Оникс, пусть уходит «коробочка», пусть уходит, – крик наблюдателя. Слышны звуки выстрелов, от которых становится не по себе.

Раз за разом Петька пересматривал видео, на котором «коробочка» БМП с раненым, пытаясь выйти из под обстрела, совершает маневр в лесополосе, сплошь залитой талой водой. А потом, глядя восхищенными глазами спросил у отца, кто такой Оникс?

Олег в ответ усмехнулся:
– Это мой позывной. Представьте: нас засекли и стали обстреливать из минометов. Слышу: совсем рядом, как мина разорвалась – недолет, за ней вторая – перелет, думаю: третья точно попадет, но к счастью машину к тому времени удалось развернуть, и как по газам дал, только пятки сверкнули...

– А как вообще там воюют? – прерывающимся от волнения голосом спросил Петя .

– Представь: передовая с окопами в полный рост, на расстоянии выстрела лесополоса. Разведка сообщила, что противник устроил за ней опорные пункты. Артиллерией и минометами их не достать. Подразделение ночью скрытно выдвигается и уничтожает их.

– В рукопашной схватке? – не выдержал Петя.

– Нет, даже гранаты не бросаем, – покачал головой Олег. – Увидев нас, они сразу же сдаются. Основная трудность не в этом, а чтоб не попасть под обстрел и вернуться живыми. Их дроны особенно, когда рассвело, нас засекают и передают координаты артиллеристам. Конечно, при обстреле всякое случается, осколки снарядов попадают в незащищенные части тела. Если вовремя не оказать медицинской помощи, можно руки или ноги лишиться. Хорошо, у меня еще навык перевязок сохранился. Пару раз своим бойцам приходилось раны на ногах в полевых условиях перевязывать, чтоб спасти их от ампутации. Мне потом ребята показывали целые ноги и благодарили.

А потом по горячим следам они вдвоем съездили в город, и купили мобильный, на который указал Петя. Сын тогда был вне себя от счастья и не расставался с ним ни на минуту.

Сима вспомнила этот разговор, и в который раз пожалела, что муж так мало пробыл дома.

– Куда ты так спешишь, что, без тебя не управятся? – как-то заметила Сима, заметив, как он мается.

–  Не поверишь, когда я в отряде, очень скучаю за свою семью, – признался Олег, – а приехал и попал как будто не в Россию, а какой-то другой мир. На тебя никто не обращает внимания, ты никому не нужен, та же самая бюрократия, та же самая зависть друг к другу, ненависть. Есть, конечно, нормальные люди, они потихоньку поднимают голову, но их немного. Видит Бог, я хочу вернуться потому, что дело не закончено. С вами мне сейчас не о чем разговаривать, мои близкие на передовой. Мы готовы с нашим подразделением идти в бой и умирать за веру, за Отечество наше. А здесь до сих пор борются с коррупцией, с другими ветряными мельницами. Вчера над храмом Николая Чудотворца видел крест, начинается Апокалипсис...

Только сейчас до Симы дошел сакральный смысл последней фразы: выходит, Олег предвидел, что произойдет...

Мысли снова перекинулись на сына.
«Все же какое-то чувство ответственности у него имеется, да и инстинкт самосохранения не последнее дело. Наверное, выпили, и он расхвастался. А кто-то из товарищей позарился и стибрил потихоньку. Нужно, чтоб Петя подумал, кто это мог быть. Но сначала необходимо как следует поискать, чтоб никого не обижать подозрениями»...

Глава 4
Ночь прошла без происшествий, а ранним утром Сима услышала, как возле дома свекра кипит работа: громко работает экскаватор и подъезжают и отъезжают грузовики. Петя отправился на поиски телефона и, как в воду канул.

Уже к вечеру в дверь калитки настойчиво постучали: раз, другой, третий. Очнувшись от дум, Сима вышла на улицу и увидела Виктора, брата Олега, того самого, который когда-то пытался к ней приставать. Он был явно навеселе.
– Пусти, разговор есть, – глядя под ноги, попросил он.

– А твоя супруга в курсе, что ты здесь? – ехидно поинтересовалась Сима. – Давеча она мне столько гадостей наговорила, видно никак забыть не может.

– Что с этой курицы взять? – зло заметил Виктор – Ты мне лучше про Олега расскажи.

– Проходи, коли так, гостем будешь, – кивнула Сима, – я сейчас чайку организую... Я слышала, как с вашего участка весь день такой гул шел, наверное, последствия взрыва ликвидировали? – поинтересовалась она, когда устроились за столом.

– Вчера весь участок саперы с миноискателем облазили, а сегодня мы уж сами экскаватор вызвали. Пришлось все теплицы порушить и выбросить. Ну, ничего, новые поставят, главное живы остались, – Виктор в сердцах махнул рукой, – ты лучше про Олега подробнее расскажи.

– Что рассказывать, хоть и затишье, они с ротой ходят в рейды постоянно, – пожал плечами Сима. – «Хохлы» если обнаружат, снарядами по ним кроют. Короче, убить могут в любой момент. Зачем тебе это?

– Надоело мне все здесь, мочи нет, – пожаловался Виктор, – хочу, как Олег, по контракту завербоваться.

– А жена тебя отпустит? – усмехнулась Сима.

– Куда денется, я ее и спрашивать не буду. Надоела хуже горькой редьки, угрюмо пожаловался брат.– Страна воюет, а у этих куркулей одно на уме: как повыгоднее урожай продать.

– А отец с братом?

Виктор кивнул:
– Мы сейчас с братаном посидели и все решили. Он останется отцу помогать, а я к Олегу на подмогу.

«Наконец-то у кого-то из этой семейки совесть начала просыпаться», – с облегчением подумала Сима.

– Тогда в чем дело, поезжай в военкомат, – пожала она плечами.

– Шепни на ушко, где Олег служит, я хочу вместе с ним воевать, – жалобно попросил Виктор.

– Связь у нас односторонняя, он мне сам иногда пишет. Знаю только, что служит в одном из штурмовых отрядов в Запорожье, – сообщила Сима, – только ты ни сном, ни духом, о том, что я сказала.

– Ну что ты, могила, – клятвенно сообщил брат, – пойду, просплюсь и завтра поутру в военкомат.

Сима проводила его до калитки и вернувшись в дом, на всякий случай зашла в комнату сына. Никого, и сразу от тревожного предчувствия заныло сердце. Чтоб не изводить себя, она потихоньку включила телевизор, но чутким ухом продолжала ловить все уличные звуки.

Наконец, в райне 11-ти вечера стукнула калитка. Ни жива, ни мертва Сима опрометью бросилась к двери. На пороге стоял Петька: весь в грязи и с фингалом под глазом.
 
– Нашел? – едва выдохнула Сима.

Петя кивнул.
– Его тот самый приблатненный парень спер, когда меня развезло, – сообщил он плачущим голосом.

– Отдал? – поинтересовалась Сима, предчувствуя недоброе.

Петя отрицательно покачал головой и заплакал, как маленький:
– Засмеялся в лицо: ваш отец еще пожалеет, что контракт подписал, сволочь уголовная! А когда я попытался отобрать, в глаз заехал. Мама, что теперь делать, может, в милицию сообщить?

«Это месть!» – мелькнуло у Симы.

– Умойся и ложись, - дальше я сама разберусь, она посмотрела на часы – около 12-ти. В милиции уже никого нет. Нужно дождаться утра.

Но ей не спалось. Едва стало рассветать, Сима осторожно вышла на улицу и стала прислушиваться. В звенящей тишине закукарекал соседский петух, его поддержал другой на самой окраине поселка, и снова воцарилась тишина. Зябко поведя плечами, Сима решила возвратиться в дом, в тепло, и вдруг ее чуткое ухо уловило такой же шелестящий звук, как сутки назад.

«Опять налет!» – с ужасом подумала она, инстинктивно пряча голову в плечи.

Снаряд просвистел над головой и где-то в центре поселка раздался взрыв, за ним совсем рядом второй, и поднялись клубы черного дыма с языками пламени. Охнув, Сима накинула на плечи кое-какую одежонку и изо всех ног кинулась к месту взрывов. Горело в центре поселка. один снаряд попал в крышу здания школы, другой разворотил целый этаж в поселковом совете.

Постепенно вокруг пожарища собирались полуодетые люди. Из ближайшей колонки стали таскать воду. По счастью пожарные с саперами приехали в этот раз достаточно быстро. Ни жива, ни мертва Сима смотрела, как съеживается на глазах пламя и корила себя, что еще вечером поленилась и не сообщила куда следует. Хотя, с другой стороны кто бы поверил в сказку об украденном телефоне. Вот если бы удалось найти аппарат. Она машинально пошарила взглядом по окружавшим кустам и вдруг заметила, как в лучах восходящего солнца какой-то предмет бликует на земле в глубине зарослей. Неужели? – Сима опрометью кинулась к кустам и увидела заляпанный грязью телефон, очень похожий на тот, который был у Пети. Видимо злоумышленник его случайно выронил в темноте. Оглянувшись по сторонам, она осторожно двумя пальцами извлекла его из земли, осторожно завернула в носовой платок и пошла домой.

Сын спал в своей комнатушке. Сима потрясла его за плечо:
– Просыпайся, нам нужно поговорить.

– О чем? – не оборачиваясь, промычал тот сквозь сон.

– Посмотри, это твой телефон?

Петя приоткрыл глаза и рывком сел на кровати:
– Да, где ты его нашла?

– Сегодня ранним утром снова стреляли по поселку. Одна из ракет попала в здание поселкового совета, – стараясь говорить, как можно спокойнее сообщила Сима.

– И что же теперь будет? – испуганно спросил Петя.
– Определят по симкарте, кому принадлежит телефон, а дальше будут выяснять, как это произошло, – вздохнула Сима. – Но самое плохое, что в отряд, где наш папа служит, сообщат. Ведь телефон с симкартой на него зарегистрированы. Мы здорово подвели его... Ты пока поспи, – предложила она сыну, – а я схожу с телефоном к участковому и все объясню.

Петя кивнул:
– Только затопи, пожалуйста, печку, меня озноб бьет...

Участкового на месте не было. Сима написала ему записку с объяснением, положила рядом телефон и вернулась домой. К тому времени печь разгорелась и стала чадить. Сима прикрыла поддувало и вдруг у нее мелькнула мысль:

«А может кончить все разом, а то позору не оберешься. Нет-нет, самоубийство – это грех. Подожду, пока огонь утихнет, и уберу заслонку», –подумала она, засыпая. В забытьи Сима почувствовала, как дышать становится все труднее и труднее, и стала проваливаться в темную бездну.

Глава 5
Сквозь пелену стали проступать очертания предметов.

– Она очнулась, – услышала Сима какой-то женский голос и окончательно пришла в себя.

Испуганно оглянувшись по сторонам, Сима поняла, что лежит в больничной палате.

«А как же Петя!» – снова впала в беспамятство.

Когда же снова пришла в себя, первым, кого увидела, был брат Олега. Заметив, что она очнулась, брат приложил палец к губам:
– Молчи, тебе нельзя пока разговаривать, это я тебя спас, – шепотом добавил он, совершенно случайно, зашел вечером сказать, что контракт подписал и не нужно ли чего передать Олегу. Когда к дому подошел, угарный дух почувствовал. Ну, выбил дверь, вытащил тебя и Петьку на крыльцо и вызвал «Скорую». Скажи, а зачем ты печку затопила?

– Петю озноб стал бить, – еле слышно пояснила Сима, – дом нагрелся, а она все горит и горит. Я прикрыла, чтоб погасла быстрей и, пока ждала, задремала ненароком.

Виктор понимающе кивнул.

– А Петя жив? – с трудом выдавила из себя Сима.

Брат вместо ответа опустил глаза, ...и до Симы вдруг дошла страшная мысль, что его больше нет.

«Жизнью за минутную глупость заплатил!» - ее охватил ужас, леденящий душу.

– Я пойду, – вывел ее из оцепенения Виктор, – мне уезжать завтра. А ты держись.

Сима механически кивнула:
– Постараюсь... Встретишь Олега, пока не говори ничего, – добавила ему вслед, и только, когда за ним захлопнулась дверь, забилась в глухой истерике.

Время лечит любые раны, в том числе и те, что раздирают душу на мелкие кусочки.  Несколькими днями позже Симу выписали из больницы. За ней приехали свекор со свекровью. Оба выглядели настолько постаревшими, что поначалу Сима издали даже их не признала.
– Съездим сначала к Пете, – предложил свекор.

Не в силах что-то ответить, Сима только кивнула. Всю дорогу до кладбища свекор молчал и лишь когда подошли к могиле Пети, произнес:
– Это нас Бог наказал.

А Сима стояла рядом, механически держа под руку плачущую свекровь, смотрела пустыми глазами на свежий холмик, покрытый цветами и увенчанный деревянным крестом, и не понимала, что происходит. Все походило на дурной сон, от которого никак не можешь избавиться.

Вещи перевезли заранее, и когда она зашла в комнату, в которой когда-то жили с Петей, все находилось на местах, как прежде. На полочке в красном углу стояли собранные ей иконы, среди которых поблескивал золотом заказанный Олегом во время отпуска рукописная икона Ивана воина. Сима подняла глаза к лику Отче Серафима в надежде, что в эту трудную минуту он ободрит ее. Но Отче молчал и смотрел осуждающе. И она поняла, что согрешила, вольно или невольно, и теперь для спасения души должна отмолить свой грех.

На следующее утро Сима прочла в телефоне сообщение от Олега. Он писал, что уже несколько дней, как начался «контрнаступ», идут очень тяжелые бои. И Сима решила, пока идет сражение, сообщать о том, что произошло с Петей, будет просто кощунством.

Памятуя, что душа сына до сорокового дня пребывает среди живущих, Сима каждый день стала ходить на кладбище. Здесь возле могилки она садилась на скамеечку и подолгу беседовала с Петей, как будто он был живым и мог ее слышать. Она задавала ему вопросы, которые не успела задать при жизни . временами ей казалось, что его душа отвечает. Вдоволь наговорившись, она просветленная шла домой и молилась перед иконой Отче Серафима.

Так в молитвах потихоньку прошел июнь, а в канун сороковины к ней зашел участковый.

– Я хотел бы выразить искреннюю благодарность за вашу гражданскую сознательность, – уважительно произнес он.

Сима посмотрела на него непонимающим взглядом.
– О чем это вы?

– После второго налета вы принесли мобильный и оставили у меня на столе, – напомнил участковый. – за несколько часов до атак с него действительно звонили на одноразовые номера. Но звонивший забыл стереть отпечатки пальцев. Он оказался в картотеке, в результате мы сумели отыскать и обезвредить организатора, – участковый приложил руку к фуражке, – еще раз примите мои соболезнования...

«Слава Богу, что этого злодея поймали, – глядя ему вслед, подумала Сима, – хоть здесь справедливость восторжествовала».

В тот же день от Олега пришло письмо:
«Я себе говорю: даруй мне силы Господи терпения и помоги, чтоб все мое братство вернулось живым. Говорю потому, что знаю, на той стороне есть много людей, которые не хотят стрелять. Всегда произношу, чтоб мой автомат не стрелял в православного брата, пусть он с этого пути отступит. Отступит именно в Божью благодать, отступит именно в разум Божий. Отступит именно туда, где его сердце, ум здравый. Я знаю, что они думают именно так, но под силой гнета, под силой падших ангелов идут как мученики. Господь это видит, но, к сожалению, они сделали свой выбор. Я думаю, что Господь все управил, он знал, что так будет происходить. Это все наше испытание».

«Он что-то предчувствует, – подумала Сима, – нужно срочно положить земные поклоны и прочесть молитву перед иконой Ивана воина».

Она стремглав бросилась к иконе и увидела, что дорожка, словно высохшая слеза, пролегла по лицу из глаза.  И сразу сердце зашлось от дурного предчувствия...

Через два дня начштаба сообщил, что Олега больше нет. Он геройски погиб во время последнего рейда. Отряд накрыло недавно поставленными противнику американцами кассетными боеприпасами. Командир с врачом получили множественные ранения конечностей от взрывающихся осколков и были отправлены в сопровождении начштаба в тыл. Зам командира Олег возглавил отряд и выполнил боевую задачу. Обстрел продолжался около 5-ти часов, помочь оставшимся в лесополосе не было никакой возможности. Когда начало светать под шквальным огнем Олег организовал выход оставшихся бойцов. Снаряд разорвался сзади, сорвал бронежилет и осколок попал в спину. Ранение оказалось смертельным...

За этим пришло послание командира Олега.
«Олег отдал жизнь за "други своя", как Иисус Христос. Это его семья, отряд, друзья, Родина. Это и есть "други своя". Для христианина нет высшей чести, чем это. Пренебречь личным ради забот и проблем своих близких».

Что неведомо глазу, сердце неймет. Понимая разумом, что ошибки быть не может, Сима каким-то краешком мозга подсознательно надеялась, что ее мужа перепутали с кем-то другим. И только когда увидела груз «200» с телом мужа, она окончательно поняла, что это конец, конец всему, и жить дальше незачем. И сразу мелькнула мысль о самоубийстве. Она стала раздумывать, каким образом это сделать, чтоб не привлечь излишнего внимания окружавших, и тут над ухом прошелестело:
 
«Думать о самоубийстве – смертный грех. Тем более, если Господь открыл в тебе дар ясновидения, и ты должна отнести его людям».

«Что это, слуховые галлюцинации?» – Сима испуганно оглянулось: рядом никого, только жена Виктора стоит неподалеку, и даже невооруженным глазом видно, что ее бьет нервная дрожь.

«А эта с чего?– раздраженно подумала Сима, – ведь не ее мужа убили».

И вдруг в туманной дымке она увидела проводы молодого Олега в армию и полный страсти взгляд, которым жена брата смотрела на него.

«Вот почему он заехал к родным, только когда женился, – поняла Сима, – боялся, что иначе в семье случится скандал».

И тут впервые за долгое время над ухом прозвучал совет Отче Серафима:
«Для сохранения мира душевного должно всячески избегать осуждения других... Дух смущенного или унывающего человека надобно стараться ободрить словом любви»...

«Мне дается шанс замолить грех», – подумала Сима, приходя в себя от долгого сна.

– Ты наверное, Олега вспомнила? – тихо произнесла она, подойдя к снохе и взяв ее рук в свою.

Та удивленно обернулась и тихо произнесла сквозь слезы:
– Прости меня за все, я любила его.

– Бог простил и я прощаю, – ласково ответила Сима и взяла ее руку в свою.

– Мне бы вещицу какую в память об Олеге, – вытирая слезы, попросила сноха.
Сима задумалась, ничего толкового в голову не приходило. То немногое, что осталось от Олега, еще хранило его тепло, и было ей дорого. Но и отказывать после того, что только сейчас произошло, было неловко. И вдруг вспомнила о телефоне, который ей вернул участковый. Она все собиралась его выбросить, н никак не поднималась рука.

– Знаешь, Олег в последний приезд Пете новый мобильный купил, – предложила она, – нам он теперь ни к чему, возьми на память.

– Вот спасибо, - обрадовалась сноха, – а то у меня совсем старый. Виктор обещал купить, но когда теперь это будет.

Поддерживая друг друга под руки, они присоединились к провожавшим, и тут вдогонку возле уха Симы опять прошелестело:

«Вот ты и обрела свое новое предназначение, сестра. Следуй ему, и Господь успокоит твою истерзанную душу»...   

Олега похоронили на городском кладбище с воинскими почестями, как героя. Помимо «Ордена мужества» он был посмертно награжден медалью «За отвагу». Очень скоро свекор добился, чтоб внука Петю перезахоронили рядом с отцом. Теперь они лежали рядышком, и Сима каждый день до библиотеки или после заходила на кладбище и подолгу беседовала с обоими.

«Извини, что сына не уберегла» – однажды поведала она Олегу, и в ответ где-то рядом прошелестело: «Я тоже не уберегся, видно судьба»...

Однако очень скоро визиты на кладбище пришлось сократить до минимума. Сарафанное радио разнесло по округе молву о Симе, как о прорицательнице, снимающей груз с души. И к ней потянулись женщины, сначала с округи, а вскоре и из близлежащих городков и поселений, чтоб излить душу и получить упокоение. В голове Симы чередой проносились гробы с грузом «200», а также раненные в госпиталях с отсутствующими конечностями.

Минуло лето, за ним грянула осенняя распутица, но «контрнаступ» украинской армии продолжался с прежней ожесточенностью. И как не старались сберечь бойцов, потери убитыми и раненными были велики. А женщины, жены и матери шли и шли, каждая со своей болью, ручьями лились слезы, и казалось, не будет этому ни конца, ни края. Следуя совету Отче:

«Дух смущенного или унывающего человека надобно стараться ободрить словом любви», – Серафима старалась утешить каждую.

Но особенно поразил ее один случай. Едва посмотрев на очередную посетительницу, Сима увидела в больничном коридоре мужчину в халате. Видимо он попал на мину, и ему отняли ногу по колено и кисть руки.  Сима взяла руку женщины в свою, заглянула в глаза и кивнула в знак сочувствия:

– Мужа ранило, тяжело вам приходится?

В ответ женщина протянула мобильный, в котором на видеозаписи этот мужчина, стоя на второй ноге и опираясь на тележку, на которой стоял сосуд с трубками, заменяющий мочевой пузырь, двигался по коридору.

– Ничего, главное живой, – вздохнула посетительница и вдруг расплакалась, – иногда гляжу на него, вспоминаю, каким он был раньше мужчиной во всех смыслах, и представить не могу, что этого больше никогда не будет... Не подумайте, эта минутная слабость сейчас пройдет, – добавила она после паузы.

– Ну конечно, со временем, когда все уляжется, на замену плотской любви придет что-то другое, – утешила ее Сима, – главное верьте и ждите.

Но когда женщина ушла, неожиданно сама впала в отчаяние.

«Когда, а главное, чем все закончится? ведь в гражданской войне нет победителей. На той стороне в большинстве такие же русские, только дьяволом одержимы».
И тут в ответ прозвучало послание Отче Серафима:

«Как Господь печется о нашем спасении, так человекоубийца – дьявол старается привести человека в отчаяние. Но чаша Бытия не бездонна. Однажды отчаяние заблудших душ переполнит ее, и она, опрокинувшись, остудит задурманенные головы и затопит полыхающий пожар войны».

«А ведь верно, – подумала Сима, – другого конца нет, нужно только верить и ждать».

О том, чтобы кончить жизнь самоубийством, она теперь и не помышляла. Даже ночью, оставшись одна, Сима засыпала с мыслями о завтрашнем дне. Общение с такими же, как она, обездоленными женщинами пролилось целебным елеем на душевные раны.

О жизни, которая была до гибели сына и мужа она теперь не вспоминала. После ее отравления угарным газом, странным образом, никто из родственников не звонил, и все, связанное с Москвой, отодвинулась на далекие задворки сознания. 

Глава 6
  Но однажды в самом начале зимы Сима во сне увидела мать. Та смотрела на нее вопрошающе, словно пытаясь понять, почему дочь не подает о себе вестей. Не дождавшись ответа, она скорбно покачала головой и исчезла.

Сима проснулась в холодном поту:

«Не случилось бы чего. Нужно срочно позвонить ей».

Вдруг захотелось окунуться в настоящую московскую зиму, поваляться в чистом, блестящем на солнце снегу, а затем растереть им лицо. и с кем-нибудь поиграть в снежки. И сразу нахлынули воспоминания, как она вдвоем с Петей пару лет назад ездили в Москву на зимние каникулы... Это была последняя поездка. Когда посадили Олега, она больше в Москву не приезжала. Правда по телефону с матерью общались. В последний раз перезванивались прошлой весной...

Сима задумалась, как поступить, и тут раздался звонок по мобильному. Номер был московским. Она недоуменно нажала на зеленую кнопку и узнала голос старшей сестры.


– Ты должна срочно приехать, – не терпящим возражений тоном заявила та, словно они общались только вчера, – с матерью плохо и еще кое-какие проблемы необходимо срочно решить. И одевайся потеплее, у нас зима в разгаре.

«Господи, она ведь и не в курсе, что произошло, – испуганно подумала Сима, - говорить или нет про смерть Пети и Олега? по телефону не буду, – поразмыслив, решила она, – расскажу по приезду».

– Хорошо, вечером сяду на какой-нибудь проходящий поезд, завтра утром буду в Москве. Номера поезда и вагона сообщу, когда буду на вокзале, – так же коротко ответила она и дала отбой.

 Сима посмотрела в ежедневник: на сегодня посетительниц не было, и отправилась на кухню. После гибели мужа свекор буквально настоял, чтоб она жила вместе с ними.  Для приема посетительниц Симе лаже выделили гостевую комнатку на первом этаже с отдельным входом и ни разу не намекали, что этой деятельностью лучше заняться где-нибудь в другом месте.

Свкровь хлопотала у плиты, а свекор, как обычно в ожидании завтрака, прихлебывал чай из стакана в серебряном подстаканнике. Заметив входящую Симу, он поднял на нее вопрошающий взгляд.

– Что случилось, дочка?

– Мне из дома звонили, – сообщила Сима. – Сестра просит срочно приехать, с матерью плохо.

Свекор понимающе покачал головой:
– Что ж, поезжай, мать дело святое. Тебя когда обратно ждать? – осторожно добавил он.

Сима пожала плечами:
– Как получится... В мае на годовщину приеду в любом случае.

– А как же твои посетительницы, ведь вопросами замучат?

– Отложим, – вздохнула Сима, – все равно всем не угодишь.

Свекор замолчал.
– Да, наверное, так будет лучше, – нехотя заметил он после продолжительной паузы. – Мне тут приятель из администрации шепнул, чтоб ты свою деятельность благотворительную сворачивала потихоньку. А то прикроют, как за незаконный промысел.

– Но ведь я ни у кого ничего не беру, – чуть не задохнулась от возмущения Сима, – люди сами несут, кто сколько может. Вам это ваша невестка Клава подтвердит. Этим она занимается.

Свекор вздохнул: 
– Да понимаю я все. Думаю, что ты кому-то на хвост наступила. Теперь мстят за это. Скажи, к тебе никто с необычными просьбами не обращался?

Сима задумалась:
– Было недавно. Пришла женщина лет сорока, вся в слезах. Представилась администратором концертных бригад. Она собирала артистов и вывозила их в прифронтовую полосу. Бойцы возвращались с передовой и им прямо в чистом поле на кузове военного грузовика, как на сцене, устраивали концерт. И не боялись, что передовая совсем рядом, в десятке километров, в любой момент можно под обстрел попасть. Отыграли концерт, перекусили и двинулись дальше. В день по три четыре выступления. И так с неделю. А когда все закончилось какой то седовласый зам. по тылу поблагодарил и отвез назад. в Москву Она у него спросила: «А разве платить не нужно? Ведь у всех семьи, дети?» Он только руками развел, пообещал узнать и исчез с концами, ... – Сима вздохнула, – ну я ей и описала в красках этого деятеля. Он за каждого приглашенного артиста вполне приличную сумму получал и конечно клал себе в карман, а артистов кормил только... Попросила, конечно, только на меня не ссылаться.

– А она сослалась, – хмыкнул свекор, – вот теперь его дружки и мстят. Ладно, посмотри расписание, я сам отвезу тебя на вокзал.

– А вы сам как же? – испуганно поинтересовалась Сима.

– Меня достать, у них руки коротки, – усмехнулся свекор. – Иди, собирайся...

Сапоги у Симы сохранились еще с времен, когда они с Петей однажды на зимние каникулы ездили в Москву. а вот куртка истаскалась.

«Куплю новую в Москве», – подумала она и стала собирать чемодан.

Сборы уже подходили к концу, когда в комнату стремительно вошла сноха Клава. – Бросаешь меня одну, – произнесла она плачущим голосом.

– Не одну, а вместо себя, – поправила ее Сима и погладила, словно маленькую девочку, по голове. – Действуй от моего имени по ситуации.

Клава расплылась в улыбке:
– Спасибо тебе за все, – прерывающимся от волнения голосом ответила она, – счастливого пути и пожалуйста, побереги себя...

Оставшись одна, Сима присела на стул и обвела взглядом комнату:

«Ничего не забыла? - взгляд упал на полочку с иконами, - оставлю их здесь, только Отца Серафима с собой возьму, – подумала Сима и внезапно вспомнила о своем прежнем жилище, – схожу, навещу на дорожку», – решила она.

Калиткой давно не пользовались, и она так покосилась, что Сима едва открыла ее. Сад погрузился в зимнюю спячку. Сбросив листву, голые яблони, разлапили свои ветви, кто во что горазд, и чем то напоминали людей, захваченных врасплох в разных позах с поднятыми руками.

«Только весной они проснутся, чтобы снова родить плоды, – подумала Сима, – а люди никогда».

Домик, в котором она провела столько времени, теперь продувался всеми ветрами. Сима прошла на веранду, окинула прощальным взглядом брошенную утварь, и внезапно заметила лежащую на полочке небольшую книжечку, оставленную впопыхах.
«Это же «Жития святых», – узнала Сима и вспомнила местного священника. После того, первого раза, она ни разу не заходила в церковь. И сразу нахлынуло чувство вины за невольную неблагодарность. Ведь именно он посоветовал ей обратить душу к Отцу Серафиму.

По счастью священник оказался на месте. Увидев Серафиму, он удивленно поднял брови:
– Премного наслышан о твоих делах благих, сестра.

– Простите батюшка, что раньше не заходила, – потупилась Сима.

– Господь простил и я прощаю. Вера – не на показ, в сердце. А тебе Господь через Отче Серафима великую милость даровал: дар прорицания. Сейчас с чем пожаловала?

– Благословите батюшка, – попросила она, – уезжаю.

По лицу батюшки разлилось сожаление:
– Убоялась сиюминутных трудностей с наветами? Будь тверда. Негоже бросать такое благое дело на полпути.

– У меня мать при смерти, – потупясь, пояснила Сима, – сестра звонила, до Нового года может не дожить.

– Ну, тогда, конечно поезжай, мать это святое, – кивнул батюшка. – Дам я тебе наказ на прощанье. Если грехи уныния или гордыни станут одолевать или бес своими россказнями смущать душу, выбери время и посети Дивеевскую обитель, что возле города Сарова. Ее Отче Серафим своим долгим присутствием отметил. Поклонись его мощам и иконе «Умиление», поблагодари за милость, проявленную к тебе, и они наставят тебя на путь истинный. Поклянись, что исполнишь, как только такой час настанет.

– Клянусь, все исполню, как вы велели, – тихо ответила Сима.

– Ну что ж, – произнес батюшка, протягивая нательный серебряный крест для поцелуя, – ступай с Богом сестра, не забудь, помни о клятве, - и перекрестил ее...

Глава 7
Когда долго живешь на одном месте, все в дороге поначалу выглядит необычно. Стоило поезду отойти от вокзала, он будто окунулся во тьму. И Симе на мгновенье показалось, что в этой непроглядной тьме он несет ее не в Москву, а неведомо в какие дали. Попутчики оказались спокойными и скоро улеглись, и Сима, забравшись на верхнюю полку, под мерный стук колес тоже задремала. А когда очнулась от забытья, за окном уже стало рассветать И сразу же от предчувствия предстоящей встречи с родными зашлось сердце. Она с ужасом представила, как придется рассказывать, что произошло с Петей и Олегом. Чтоб как то отвлечься, Сима принялась пересчитывать мелькавшие за окном столбы. Это занятие оказалось таким увлекательным, что она оторвалась от окна, только состав застучал на стрелках и стал замедлять ход. Ни жива, ни мертва она вышла на перрон и в поисках знакомых лиц стала вертеть головой. Но сестра заметила ее первой.

– Слава Богу, ты поспела вовремя, – радостно произнесла она, словно они расстались только вчера. – Мой благоверный ждет нас в машине возле вокзала. Мы сразу же поедем подавать документы, а уже потом домой.

– О чем это ты? – удивилась Сима.

– Мать тебе ничего не говорила? – нетерпеливо поинтересовалась сестра.
 
«Она думает, что мы с мамой поддерживаем телефонную связь», – догадалась Сима и отрицательно покачала головой.

– Ну, так слушай: у нас две новости. Поселок, в котором мы родились и прожили всю жизнь, администрация собирается сносить, а нас расселить по отдельным квартирам. На окраине поселка уже сдали дом.

– А я здесь причем? – удивилась Сима, – переселяйтесь себе на здоровье.

Сестра вытаращила глаза:
– Надеюсь, ты не забыла, что мы все трое владеем нашим домиком в равных долях, и ты все еще прописана.

– И что? – Сима вопрошающе посмотрела на сестру.

– Нам вдвоем с мужем дадут однокомнатную, а вам с матерью двухкомнатную, – пояснила та. – Нам на старости лет однокомнатной квартиры будет маловато.

– А ваша дочь с мужем, где будут жить? – недоуменно спросила Сима.

– Они свое уже получили, – нетерпеливо ответила сестра, – ну так, как поступим?

– Хорошо, мы поменяемся с вами, и я возьму мать к себе, – предложила Сима.

– Спасибо, – сестра кинулась к ней ней на шею и расцеловала.

– А какая вторая новость? – напомнила Сима, заметив, что она замолкла.

Сестра вздохнула:
– Мать с лета жалуется на сердце. Мы показывали ее врачам, они сказали: необходима операция.

– Так за чем дело стало? – удивилась Сима.

– Нужны деньги, а где их столько взять? Можно по квоте, но тут суеты не оберешься: документы собирать, в областном департаменте очереди ждать. А мы с мужем оба работаем, времени нет, – сестра еще раз вздохнула, – чего мы стоим, по дороге поговорим, – она сделала быстрых несколько шагов и снова повернулась к Симе, – тебе нужно срочно новую куртку купить. В этом году зима и холодная и снежная, особенно в Подмосковье. Деньги есть?

Сима задумчиво кивнула:

«Не спрашивает, судя по всему, они не в курсе, что произошло с Олегом и Петей. Сама пока говорить не буду. Нужно сначала разобраться с мамой», – решила она.

Пока они ехали, Сима с замирающим сердцем ожидала вопросов об Олеге с Петей, но сестра с мужем были настолько увлечены обсуждение предстоявшего переезда, что не обращали на нее внимания. Сима не осуждала их за это. Это была их территория и их жизнь. Столько лет ютиться в домике, который уже разваливается от старости. и наконец дождаться квартиры!

«Буду пока жить по их правилам, а там, глядишь, само собой все уляжется», – решила она и задремала.

Когда она очнулась, машина уже въехала в поселок. За окном проплывали родные домики, все в снегу на опушке соснового бора, и Сима пожалела, что больше этого никогда не увидит.

– Боже, как здесь красиво! – вздохнула она вслух.

– Так поэтому и переселяют, – пояснила сестра, – местное начальство на этом месте коттеджи весной поставит.

Перед зданием администрации машина затормозила. Сестра взяла у Симы паспорт, с деловым видом опустила его в сумочку и со словами:
– Ждите меня здесь! - отправилась в жилотдел.

Муж сестры задремал за рулем, а Сима с обмиравшим сердцем ждала, что ее вызовут, чтоб прояснить семейное положение. Но по счастью обошлось. Через полчаса сестра вышла из здания и помахала рукой.

= Все в порядке, – сообщила она довольным тоном, усевшись спереди. – Квартиры в одном подъезде, правда, на разных этажах. Завтра выдадут ключи, ...– она на мгновенье запнулась и всхлипнула, – дожили, наконец.

Глядя на ее счастливое лицо, Сима представила, как минут через пятнадцать расскажет матери, что у нее произошло. А у матери больное сердце. Не дай Бог, ей станет плохо, приведется везти в больницу, праздничное настроение насмарку. И все это, как благодарность за проявленную о ней, Симе заботу.

«Не нужно говорить, что случилось на самом деле, – вдруг осенило ее, – скажу: Олега ранило, он долго лежал в госпитале, мы с Петей ездили к нему, поэтому и не звонили. А сейчас дело пошло на поправку»...   

Но обмануть мать оказалось не так просто. Материнское сердце – вещун. После первых минут со слезами и поцелуями она в своей комнате выслушала сбивчивый рассказ дочери и тяжело вздохнула в ответ:
– Ладно, потом поговорим...

Повисла опасная пауза.

– Ты всю эту мебель хочешь взять с собой на новую квартиру? – прерывая молчание, поинтересовалась Сима и обвела взглядом комнату.

– Я с ней всю жизнь прожила, вздохнула мать, – да и денег на новую нет.

 – У меня есть кое, какие сбережения, – успокоила ее Сима, – докупим, что будет нужно.
 «Может плюнуть на все и в новой квартире начать с чистого листа? – вдруг подумала она. – Устроиться куда-нибудь на тихую работу, скажем снова в библиотеку, а по вечерам пить с мамой чай и смотреть телевизор? А что делать ночами, выть от тоски? Нет, единственный способ выжить: помогать таким же обездоленным, как сама. Только как их здесь отыскать?»

Глава 8
И тут судьба пошла ей навстречу. Едва они с матерью успели обустроиться и привести все в порядок, в дверь позвонил участковый.

– Вас просит зайти начальник управления внутренних дел, – доложил он. представившись. – Не откладывайте, он примет вас сразу после новогодних праздников...


Все новогодние праздники Сима была сама не своя. Чутье подсказывало, что приглашение к начальству каким-то образом связано с последним разговором со свекром. Но брало сомнение, неужели ее деятельность могла, кого-то заинтересовать всерьез?

Едва подошли к концу длинные выходные, Сима, теряясь в догадках, отправилась в администрацию. Начальник управления полиции, внушительных размеров мужчина в форме полковника с сомнением поглядел на хрупкую миниатюрную Симу и, указав на кресло возле массивного стола, уселся напротив.

– Извините, что пришлось вас потревожить, – вежливо произнес он, – мне доложили, что там, где жили раньше, вы занимались гаданим. И это пользовалось большой популярностью.

– К сожалению, вас дезинформировали, – улыбнулась Сима, – я не гадалка и будущее не предсказываю. Но открывшийся во мне дар прорицания позволяет, как то скрашивать страждущим их беды.

– Не важно, как это называть, – возразил полковник, – я настоятельно вас прошу не заниматься здесь этой вашей благотворительной деятельностью.
 
– Смею спросить, почему? – удивилась Сима.

– К вам разные люди могут обращаться, в том числе из криминальных структур, – пояснил он, – ни нам, ни вам это не к чему.

Сима недоуменно посмотрела на полковника:
– Так что же вы мне прикажете делать?

Полковник замялся:
– Конечно, вам решать. В трех остановках отсюда на электричке есть военный госпиталь. Туда постоянно поступают раненные из зоны СВО. Ну и соответственно их едут навестить родственники, – полковник внимательно посмотрел на Симу, – начальник госпиталя готов пригласить вас в качестве консультанта.

«Вот он, шанс!» – подумала Сима.

– Я готова, – произнесла она, немного помедлив. – Единственное условие: у моей матери больное сердце, Я не могу оставить ее одну, возьму с собой.

– Вот и прекрасно – улыбнулся полковник, – я передам, что вы согласны, а детали оговорите на месте сами.

На встречу с начальником госпиталя Сима отправилась с опаской. Неизвестно еще, что ему могли про нее наговорить. И тут выяснилось, что волнения напрасны, инициатива исходит лично от него.

– О вашем даре мне рассказала жена одного из раненных, приходившая к вам осенью, – сообщил он, пожимая Симе руку. – Сейчас ее мужа перевели в наш госпиталь. Она сама живет в поселке и случайно увидела вас, – он замялся на мгновенье. ...– Вы не могли лично мне продемонстрировать свои способности? Поверьте, это не праздное любопытство, – смущенно добавил он, – у меня сын пропал в зоне СВО.

Сима взяла его за руку:
– Вы с его сослуживцами после этого виделись?

Начальник госпиталя кивнул: 
– Я ездил его разыскивать в зону СВО.

Сима напряглась и увидела в дымке отступающую под минометным огнем группу бойцов в лесополосе. Раздается взрыв, и одного из бойцов засыпает землей...

– Его контузило, сослуживцы сразу не заметили, и он по-видимому попал в плен, – сообщила она начальнику госпиталя.
Тот нахмурился:
– Идите, оформляйтесь.

Ни жива, ни мертва Сима отправилась в отдел кадров. Она понимала, что сморозила глупость и долго здесь не задержится.

Но на следующее утро начальник сам разыскал ее:
– Вы оказались правы, – сообщил он, – мой сын действительно в плену, и скоро его вместе с другими бойцами будут менять на украинских пленных, ... – он с уважением посмотрел на Симу, – слышал, у вас проблемы с матерью, чем я могу помочь?

Окрыленная  Сима поведала ему о ее больном сердце, и они договорились, что пока ее положат на обследование, а в случае необходимости помогут получить квоту на операцию.

Оставалось все сообщить матери. Но как это сделать? – сказать правду? Но тогда придется рассказать и все остальное. А этого из-за ее больного сердца делать было ни в коем случае нельзя. Оставалось одно: опять сочинить какую-нибудь убедительную легенду. И тут Симу внезапно осенило. А если сказать, что она выучилась на фельдшера и там у себя в последнее время работала в госпитале? Сейчас сидеть без дела больше невмоготу, да и пить-есть надо. В поселке  вакансий нет, в управе ей посоветовали съездить в госпиталь, где она случайно встретила своего бывшего начальника, военврача, которого не так давно перевели в этот госпиталь. И они обо всем договорились.

Мать выслушала Симу недоверчиво, но видимо, чувствовала себя так худо, что согласилась. И уже через пару дней ее положили в двухместную палату. Дальше все пошло своим чередом: анализы и лечение в преддверии операции. А Сима, чтоб не бросать ее одну, по существу переселилась в госпиталь. В дневное время она занималась своим обычным делом. От посетительниц не было отбоя. Среди раненных прошел слух, что эта та свмая прорицательница Серафима, и их жены с матерями валили к ней валом. Вечерами она подолгу сидела с матерью, прото держа ее за руку, а ночью спала в комнате дежурных врачей. Вопреки скепсису старшей сестры мать скоро поставили на ноги и отпустили домой, назначив операцию на апрель.

К февралю наступательный порыв украинцев иссяк. Наши войска перешли в наступление, результатом которого на одном из участков фронта стало освобождение Авдеевки, важного и сильно укрепленного населенного пункта возле Донецка.

Посетительниц было много, и порой Симе приходилось задерживаться допоздна и ооставаться ночевать в госпитале.  В марте прошли очередные перевыборы президента, за этим наступил апрель, и мать положили снова.
За сутки перед операцией та позвала к себе Симу:
– А у тебя доченька дар прорицания, – поведала она, едва Сима, взяла ее за руку, – Я сама только недавно заметила.
 
– Интересно, от кого это у меня? – задумчиво спросила Сима.

Мать усмехнулась:
– От бабки, вместе с цветом волос по наследству передалось.

– А почему ты мне никогда об этом не говорила? – удивилась Сима.

Мать пожала плечами:
– Даже не знаю, бабка не любила особенно распространяться на эту тему. Только однажды, когда лед умер, вернувшись с кладбища, она вскользь заметила: хороший был человек, и вырастил тебя, как родную.

Я глаза вытаращила: в первый раз такое от нее слышу, и спрашиваю:
– А где родной отец?

Бабка внимательно на меня посмотрела:
– Не хотела я при живом деде это вспоминать, но теперь расскажу. Ты уже большая, должна знать.

И рассказала, как во время войны санитаркой была в прифронтовой полосе. Раненных на себе волоком таскала до медсанбата. Однажды мина совсем рядом разорвалась. Ее только контузило, и очнулась она в палате.

–  Лежу, – говорит, – а вокруг ангелы поют.

А когда окончательно поправилась, заметила, что чужие помыслы прорицает. Ну и стала, как ты сейчас, помогать окружающим...

Пока воевали, начальство ее даже поддерживало, а когда войне конец, кто-то в НКВД капнул, мол, под видом помощи тайны выведывает, не иначе – шпионка. Хорошо следователь толковый, разобрался, что к чему и доложил по начальству. Бабке предложили сотрудничать, и она согласилась. Чем занималась, не рассказывала, сказала только, что жили в каком то монастыре. Девка она была видная, в самом соку, но себя блюла. Лишь однажды, в самом начале 50-х сошлась с одним сорокалетним полковником. У него в Москве семья была, и жить вместе было нельзя. Поэтому он ее на вольное поселение устроил и, когда мог, оставался у нее. А вскоре в марте 53-го Сталин умер. Шарашку закрыли, и бабка, как нарочно забеременела. Когда полковник узнал об этом, он ей вот этот домик, в котором жили, устроил, и стал помогать материально. Но продолжалось это недолго, сгинул с концами. Видимо расстреляли, как многих в те годы. Бабка еще с год ждала, но трудно одной с ребенком. Вот она за одного ссыльного, который за ней ухаживал, и вышла. И он тебя удочерил, ...– мать успокоено вздохнула, – выговорилась и грех с души сняла. А случись что во время операции, так бы с собой и взяла в могилу.

– Ты еще всех нас переживешь, – Сима погладила ее по руке, – отдохни, скоро уже придут за тобой.

К счастью операция прошла успешно, и мать скоро пошла на поправку. Дело было сделано. Памятуя о грядущей поездке на годовщину, Сима тоже решила сворачивать свою деятельность, тем более, что на фронтах воцарилось затишье, и поток посетительниц значительно сократился. Но руководство госпиталя уговорило ее остаться еще на пару недель, подежурить ночами.

Обычно раненые вели себя тихо, и Сима подремывала на диванчике в ординаторской. Но скоро после прибытия новой партии раненых ее спокойствие было нарушено. Где то в первом часу ночи замигала тревожная кнопка. В палате лежал всего один больной, второго недавно выписали.

– Что беспокоит? – участливо произнесла Сима.

– Стоит только глаза закрыть, и ужасы мерещатся, – признался боец. – Наверное, карма забита совсем. Если можете, помогите, пожалуйста.

«Ишь ты, простой боец, а слова то какие знает», – подивилась про себя Сима.

– Давайте попробуем, – произнесла она и осторожно взяла его за руку.

Больной закрыл глаза, и вдруг его лицо исказилось в ужасной гримасе.
– Нечистая, нечистая сила, сгинь, – прошептал он, пытаясь освободиться, но Сима продолжала удерживать его руку.

Поняв, что освободиться не удастся, он открыл глаза и, пытаясь свободной рукой оттолкнуть Симу, завизжал:
– Убирайся по добру, по здорову, ведьма, ведьма!

Такое у нее случилось впервые. Сима отпрянула в испуге и стала звать на помощь. По счастью пост был недалеко, появившийся врач с сестрами скрутили бесноватого раненного и сделали ему укол, после которого тот обмяк и скоро заснул.

Обессиленная Сима неверными шагами побрела было к себе в ординаторскую и вдруг почувствовала, как у нее стали заплетаться ноги. На счастье тут ее подхватил под руку спешивший навстречу дежурный по госпиталю, отвел к себе и подставил перед ней чашку с кофе.

– Что произошло коллега? – осторожно поинтересовался он, когда после нескольких больших глотков Сима пришла в себя.

– Я увидела марширующих бойцов в форме подразделения ВСУ. Всюду горели факелы, они что-то выкрикивали, поднимая руки в нацистском приветствии. По стрелам и прочим знакам на мундирах, я понял, что это какое то элитное подразделение. Знаете, с таким я столкнулась впервые, – испуганно призналась та,

Дежурный переменился в лице:
– Вы не ошибаетесь?

– Вы мне не верите? – потеряно произнесла Сима.
Тот покачал головой:
– Лично я с большим уважением отношусь к вашей подвижнической деятельности. Поэтому признаюсь честно, даже не знаю, что и сказать. С одной стороны я не вправе в чем то подозревать поступившего с фронта контуженного бойца.  Контузия могла привести к неким изменениям в психике. Но с другой стороны: подобное поведение я и сам наблюдаю впервые. И если вы правы, этот боец – засланный казачок. 

– И что вы собираетесь делать? – осторожно поинтересовалась Сима.

– Сейчас он после укола спит. Я немедленно позвоню, куда следует, и позабочусь, чтоб он никуда не делся, – дежурный достал телефон и вышел из комнаты,... – ну вот, все в порядке, приказано ждать до приезда представителя контрразведки, – удовлетворенно сообщил он скоро вернувшись, – вас я попрошу: не привлекая внимания соберите свои вещи и дождитесь контрразведчика у меня в комнате отдыха. Вам придется ответить на его вопросы.

Представитель контрразведки появился достаточно быстро. За ним в комнату зашел начальник госпиталя. Контрразведчик внимательно выслушал Симу, потом достал достал две фотокарточки и показал ей:
– Похож?

Та внимательно вгляделась и отрицательно покачала головой. Контрразведчик перевел взгляд на дежурного.

– Мы осторожно сфотографировали его спящего, – кивнул тот и положил на стол телефон с недавно сделанным фото.

– Два разных человека! – удовлетворенно хмыкнул контрразведчик, – что ж, товарищи, благодарю за проявленную бдительность, – а вас, – он повернулся к Симе и бросил восхищенный взгляд, – мы отметим отдельно. А пока попрошу для вашей безопасности сегодня же уволиться и больше не появляться в госпитале. У него здесь могут оказаться сообщники, которые будут вам мстить. А также никому, даже матери пока ничего не рассказывать. В свое время мы вас разыщем...

Послушно кивнув, Сима пошла собираться. В служебной машине она почувствовала недомогание. Совершенно обессиленная, Сима с трудом поднялась к себе в квартиру и, как подкошенная рухнула на кровать. В голове гудели какие то бандеровские гимны, перед глазами маршировали бойцы и ярко горела свастика.

«Это бес в меня проник и под себя подмять пытается, – сообразила Сима, – нужно срочно прочесть молитву».

После «Отче наш» ей немного полегчало. Она стала думать, как поступить дальше и внезапно услышала голос.

«Я жду тебя!»

«Вот и пришло время навестить обитель», – решила Сима.

– Я отъеду ненадолго, – коротко пояснила она матери.

– Что ж, поезжай, коль сердце зовет, – вздохнула та, – я тебя жду в любое время.  ...– она замялась на мгновенье, – дочка, скажи, как на духу: Олега, и Пети нет в живых?

Сима обмерла, не зная, что ответить, и испуганно поглядев на мать, лишь утвердительно кивнула головой.

– Не можешь, пока не рассказывай, – успокоила ее та, – только всегда помни доченька: тебе есть, куда голову преклонить, здесь твой дом.

 Глава 9
Серафима бывала в Свято-Даниловом и Новодевичьем монастырях в Москве. Оба были окружены мощными крепостными стенами. Теперь, когда времена иноземных набегов канули в лету, они отгораживали обители от наступления суетной мирской жизни. Но здесь в Дивеево все выглядело иначе. Стоило Серафиме ступить на землю обители, и она чуть не задохнулась от изумления. Святая обитель была открыта всему миру. Сюда приезжали не только паломники, но и самые обычные миряне, пожилые и молодые целыми семьями. Большинство женщин омывались в расположенных близ монастыря святых источниках и только после этого шли поклониться мощам или отстоять службу.   

Окунувшись с дороги, она с трепетом двинулась от храма к храму, приложилась к вновь обретенным мощам Святого Серафима, поклонилась особо почитаемой Отче иконе "Умиление", прошла с молитвой всю Святую Канавку и остановилась у памятника Царственных страстотерпцев.

Приустав от долгих хождений, Сима уселась на лавочке возле палисадника с розами, окружавшего небольшой светлый двухэтажный домик. Сидящая напротив пожилая женщина с любопытством посмотрела на нее;

– В первый раз здесь, притомилась, касатка? – посочувствовала она, глядя на Симу.

Та, молча, кивнула и внимательно посмотрела на свою визави. Она была одета не как послушница, а в обычные юбку с кофтой, но что то подсказывала, что она здесь своя.

– Вы здесь не в первый раз? – осторожно поинтересовалась Сима.

– Я здесь живу, – поправила ее женщина. – Приехала несколько лет назад, сняла домик, соблюдаю посты, хожу на службы. Но все это, так сказать, в свободном режиме. Так многие делают. Рядом со ной одна очень известная в прошлом артистка живет. У послушниц более строгое существование, не каждая его выдерживает. Тебе то, что надобно?

– Не подскажете, как одну из матушек настоятельниц отыскать, – жалобно попросила Сима. – Я по всем храмам прошла, везде службы идут, спросить не у кого.

– А тебе к ней по делу? – участливо спросила женщина.

Сима кивнула:
– Посоветоваться хочу.
Женщина усмехнулась:

– Матушка – человек занятой, может я чем-то могу помочь? Тебя как величать сестра?

– Серафима, – тихо ответила Сима.
Женщина переменилась в лице:

– Дошел до нашей обители слух, что в прифронтовой зоне прорицательница объявилась. Кличут: сестра Серафима. Это случайно не ты будешь? – Сима кивнула и потупилась от смущения. – Проходи в дом, там комната пустая справа, подожди в ней, а я сообщу о тебе.

Минут через десять в комнату неспешно вошла матушка, еще не старая статная женщина со строгим лицом и в черных одеждах.

– С чем пожаловала в нашу обитель, сестра? – поглядев на Симу кротким лучистым взором, поинтересовалась она. – Просто поклониться Отче Серафиму, или какая другая надобность?

– Можно сказать, и то, и другое, – и Сима рассказала, что произошло при общении с раненным.

– Видно, крепко ты сумела наступить на дьявола, – если он ужалить тебя решил. Что ж, оставайся у нас, поможем твоей беде. Держи строгий пост, молись истово, и Отче Серафим поможет тебе. А вообще, какие у тебя намерения: послушницей со временем стать или просто жить рядом, как многие делают?

– Спасибо, матушка за заботу, – поклонилась Сима, – постриг совершить я пока не готова, в миру еще дела остались. Хотелось бы снять домик, как другие.

Матушка понимающе кивнула:
– Скажи сестра, дар прорицания у тебя давно появился?

Сима отрицательно покачала головой:
– Прошлым летом. У меня сначала сын погиб, а спустя месяц мужа убили на СВО. Он служил по контракту. Когда гроб из прифронтовой полосы доставили, я думала покончить с собой, но Господь вместе с Отче Серафимом остановили и наставили на путь истинный... Скажите, матушка, если я здесь поселюсь, прорицательством можно будет заниматься? – робко спросила она.

– Конечно, сюда и за этим идут страждущие, – пожала плечами матушка. – Только нужно думать, когда пророчествуешь, что угодно Господу. Когда Николай II с семьей приезжал сюда на богомолье, одна из послушниц напророчествовала ему рождение наследника. И пророчество вскоре сбылось. А вот о том, что за этим произойдет революция ему сообщать не стала. Ведь это все равно бы ничего не изменило. Зачем попросту печалить государя... Учти, в миру пророчествовать сложно. Всегда найдутся и завистники, и просто нечистые на руку людишки, которые твой дар попытаются использовать в корыстных целях. А здесь в обители тебя не только сам Господь, но и Отче Серафим защищают, – матушка поднялась и, перекрестив Симу, неспешно покинула комнату.

Если б Симе раньше кто-нибудь сказал, что она выдержит все испытания строгого поста на Страстную неделю, она бы ни за что не поверила. Человек слаб! Но желание выгнать из себя беса преисполнило ее неземной силой, позволившей преодолеть испытание. И когда на Пасху вокруг запели: «Христос Воскресе!», она ощутила переполняющую душу Божью благодать и поняла, что окончательно исцелилась.
Это событие подействовало на нее так благотворно, что Сима решила остаться с послушницами на Пасхальную неделю. Тут кстати матушка попросила побеседовать с одной паломницей. За ней последовали другие, и Сима незаметно с головой окунулась в жизнь обители. Лишь за сутки до годовщины сына она собралась в обратный путь.

– Я обязательно вернусь, – пообещала она матушке на прощанье, – только не знаю, когда.

– Не спеши сестра, – ответила та, – поступай, как подсказывает сердце... 

Глава 10
Нелегко после долгого пребывания в святой обители с ее строгим жизненным укладом снова вернуться в мирскую жизнь. Сима ощутила это едва села в поезд. Одежда женщин попутчиц казалась слишком открытой, разговоры развязными, а поведение недостойным. Но, как известно со своим уставом в чужой монастырь не идут, и Сима восприняла все это, как ниспосланное свыше испытание.
 
Свекру о своем приезде она сообщила загодя, и он встретил ее на вокзале. Увидев сноху целой и невредимой, он радостно обнял ее:
– Уже не чаяли, а ты прямо к годовщине поспела.

– Я же обещала, – целую в ответ старика, тихо ответила Сима.

– Вот и хорошо, сейчас домой заедем, вещи положим, и на кладбище, я там уже памятники поставил, – кивнул в ответ свекор, – а потом сядем, помянем, чем Бог послал.

На кладбище Сима окинула взглядом памятники Пете и Олегу, и события годовалой давности замелькали перед глазами, словно это произошло лишь вчера. Еле живая от воспоминаний она добрела до дому. Отказавшись сесть за стол, Сима буквально рухнула на кровать в своей комнате и только к вечеру пришла в себя.

Наутро Сима стала раздумывать, как быть дальше. Привычный уклад жизни оказался нарушен. Мелькнула мысль вернуться в обитель, а на годовщину смерти Олега приехать снова. Но тогда обидятся свекор со свекровью, которые приняли ее, как родную. И тут внезапно нашелся выход. Его предложила вездесущая Клава:
– Сходи в нашу церковь, проведай батюшку и попроси благословить тебя на волонтерский труд.

– А чем они занимаются? – недоверчиво поинтересовалась Сима.

– Не поверишь, – усмехнулась Клава, – плетут маскировочные сети для военной техники в прифронтовой полосе. Чтоб для вражеских дронов танки и боемашины были незаметны.

Сима ухватилась за ее предложение, как за спасительную соломинку. Дело оказалось несложным. С фабрики поставлялись рулоны прочных мелкоячеистых сетей. Они нарезались на куски длиною 5-6 метров. Затем в них вплетались разноцветные матерчатые ленты, цвет которых варьировался в зависимости от времени года. А чтоб сверху они не выглядели одинаковыми, рисунок плетения периодически менял компьютер, после чего его распечатывали и раздавали работницам.

Только где этим заниматься? На людях, чтоб сидеть и чувствовать за спиной косые взгляды, не хотелось. В доме свекра было не совсем удобно. И тут Симу осенило:

«Что если использовать домик, в котором они жили раньше? Тем более, что он на краю сада чем то напоминал место в обители, где она провела майские дни, правда, с ним были связаны неприятные воспоминания, но во имя благой цели можно и потерпеть».

Она расположилась на веранде за кухонным столом. Просовывать ленту в ячейку и вынимать ее из соседней пальцы приспособились быстро,

За монотонной работой хорошо думается. Пальцы плели сами, узор напоминал хитросплетения судьбы, Сима вспоминала Петю с Олегом и мысленно разговаривала  с ними. Часто за этим занятием она засиживалась допоздна и оставалась ночевать здесь же на веранде.
 
Так в трудах праведных миновал июнь, В июле навалилась страшная жара. На фронтах царило затишье, ничто не предвещало внезапных и неприятных перемен. Но в канун годовщины гибели Олега обстановка в одночасье переменилось с ног на голову. Ранним утром 6 августа большая колонна украинских войск на бронетехнике, легко преодолев заграждения, перешла границу и вторглась в соседнюю Курскую область. Момент был выбран удачный, основные российские части в это время отвели на ротацию. Наступление развивалось настолько успешно, что уже через несколько дней был захвачен районный центр Суджа, откуда открывалась дороге к Курской АЭС и дальше на сам Курск. Люди покидали занятые села, вокруг царила неразбериха.

В один из таких дней, прослушав очередную утреннюю сводку, Сима собиралась приступить к работе и вдруг заметила, как к ее домику подъезжает большой черный автомобиль.

«Ох, не к добру это», – подумала она и пошла встречать гостей.

 – Вы – сестра Серафима? – вежливо поинтересовался вышедший из авто крепко сбитый молодой человек в черном костюме.

Сима угрюмо кивнула.

– Одно уважаемое лицо хотело бы побеседовать с вами, – сообщил он не терпящим возражений тоном. – Не беспокойтесь, мы вас привезем обратно

Сима поняла, что сопротивляться бесполезно.

Поплутав по проселкам, автомобиль выехал на асфальтированную трассу и помчался, что есть мочи. Часа через полтора он замедлил ход, свернул на малозаметную асфальтированную дорогу, идущую по лесу, и скоро остановился возле кирпичного особняка за глухим забором. Хозяин, внушительных размеров мужчина в светлых брюках и открытой рубашке встретил Симу на крыльце и провел в дом.

– Не скрою, лично я отношусь с изрядной долей скепсиса к таким личностям, как вы, берущим на себя смелость пророчествовать, – вальяжно заявил он, располагаясь в коричневом кожаном кресле у стеклянного столика и пригласив Симу жестом сесть в такое же кресло напротив. – Но некие уважаемые лица наслышаны о вашей деятельности и хотели бы, чтоб вы перебрались в столицу. И если будете делать, как вам говорят, скоро забудете про свое полунищенское существование.

Сима пожала плечами:
– Пока на свою жизнь не жалуюсь.

Мужчина покровительственно улыбнулся:
– Это потому, что другой не видели


– В качестве кого меня хотят видеть, придворной гадалки? – не удержавшись, съязвила Сима.
– А вы не боитесь говорить со мной в таком тоне? Ведь я могу в один момент прикрыть всю вашу деятельность, а вас объявить шарлатанкой, – усмехнулся мужчина.

– После того, как я потеряла мужа и сына я ничего не боюсь, – пожала плечами Сима.

– Извините, я не знал, – мужчина нахмурился, – но перейдем к делу. Я могу вас попросить сейчас продемонстрировать ваши способности?

– А что бы вы хотели увидеть? – поинтересовалась Сима.

– Ну например, какое будущее ждет меня.
Сима усмехнулась:

 – Вы обратились не по адресу, я не гадалка и не предсказываю будущее.

– Я так и знал, вы просто обыкновенная шарлатанка, – разочаровано произнес мужчина.

– Ну почему же, – придвинув кресло, Сима крепко взяла его за руку и внимательно посмотрела в глаза.

Прежде уверенный в себе деятель под ее взглядом сник и даже слегка обмяк. А Сима вдруг увидела в дымке рабочих и матросов, штурмующих Зимний дворец.

«Так вот чего он хочет узнать: приведет ли сложившая ситуация к революции? Как бы нажитое не отняли, – догадалась она. – Шкура! Внезапно вспомнилась бабка. – Да, она работала на НКВД, но эти люди были по своему преданы стране, не в пример  многим нынешним чинушам»...

Пора было заканчивать сеанс.


«Не буду это говорить», – решила Сима, вспомнив наставление матушки настоятельницы.

Она толчком пришла в себя и выпустила руку мужчины:

– Не переживайте, скоро все образуется...

Тот рассеяно кивнул.

«А ведь теперь он так просто не отстанет, – подумала Сима, садясь в машину. – Не успокоится, пока меня со свету не сживет. Необходимо срочно, что-то предпринять»...

Приехав, она обнаружила на столе записку, написанную на чистом листе бумаги крупными печатными буквами:

«Прекращай свою деятельность, пока цела, и убирайся подобру-поздорову».

Прочитав послание, Сима долго сидела, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.  Оно опалило мозг, как обжигает руку ярко вспыхнувшая спичка.

«Быстро сработали, – подумала она, наконец, приходя в себя. – Наверняка здесь кто-нибудь за мной уже давно наблюдает. И что же теперь делать?»

Сима обвела взглядом террасу и вспомнила про сеть, которую собиралась закончить еще утром.

«Хватит толочь воду в ступе. Лучшее лекарство от пустопорожних дум это работа», –  решила она и, достав сеть, принялась вплетать в нее ленту. Но пальцы слушались плохо. Стежки шли вкривь и вкось. Наконец поняв, что сегодня закончить не удастся, она прилегла и незаметно заснула.

Обстрел начался под утро. Снаряд угодил прямо в дом, но Серафиме повезло. Она заснула на террасе рядом с открытым настежь окном, и ее выбросило ударной волной на растущие возле дома невысокие кусты черемухи. Кусты смягчили удар, и когда она пришла в себя, дом едва занялся пламенем.

«Это знак Господний, – подумала Сима, – нужно срочно уезжать отсюда. Только вот, куда, к матери? – они и там меня найдут».

Внезапно она услышала голос:

«Я жду тебя!»

Сима подняла голову и увидела, как с небес на нее смотрит Отец Серафим. И сразу исчезла мучительная головная боль и в душе воцарилась благодать.

«Отправлюсь в обитель, – решила Сима. – Только исчезнуть нужно незаметно, чтоб никто не видел. А то начнут расспрашивать: что, да как? Пусть думают, что Господь забрал к себе. Когда устроюсь, сообщу матери и свекру»...

Сумочка с документами находилась в изголовье кровати. С трудом поднявшись, она доковыляла до террасы и, устроив ее под мышкой, окинула прощалькым взглядом горящий дом. Потом тщательно умылась колодезной водой, огородами вышла на околицу и побрела по дороге на станцию.   
               
P.S.  Курскую АЭС удалось отстоять. А вскоре под руководством нового министра обороны был организован комитет, который предпринял необходимые усилия, чтобы остановить наступление и выдавить оккупантов из России.
Сима благополучно добралась до обители и арендовала  домик, в котором жила в свой прошлый приезд в северной части монастыря рядом с мощами Отца Серафима.  Помня о записке с угрозами, Сима поначалу с опаской  пользовалась своим даром Но незримые стены святой обители надежно заслоняли свою сестру от мирских передряг. Почувствовав это, она успокоилась и по мере сил продолжила умиротворять души страждущих.

               
                2023-24 гг.