10. Практический семинар

        Профессор сидел дома за столом в своём кабинете; утро – задёрнутая штора приглушала свет. Он смотрел на игру струек пара из чашки с чёрным чаем, поднёс чашку ближе, чтобы понюхать аромат – вкусить радость жизни ещё доступную ему. Он вдруг вспомнил запах, который исходил от этой девушки Нины – чистый запах молодого тела, свежесть и какой-то едва уловимый аромат, присущий только ей. Мечты унесли его воображение, и смутная надежда ободрила его, – как же всегда хорошо, когда Нина рядом. Он принюхался к запаху в своей квартире: «Да, запускаю я себя, - подумал он, учуяв затхлость от давно не сменяемого постельного белья, от пыли, которую он до сих пор не замечал, от давно немытой посуды на кухне, - с женой у меня такого загнивания не было».
        Он решил не откладывать уборку и открыл форточки настежь. Какие-то тряпки высовывались из-под дивана, видимо это когда-то было носками; когда-то слетевшие со стола бумаги валялись на полу, паутина на потолке у двери попалась на глаза,  - а раньше я этого не замечал, - подумал он. Прошло часа два, - с азартом, с огоньком он прибрал свою квартиру и приготовил себе новый чай.
        Портрет его ушедшей супруги стоял на столе. Грустные мысли подступили вновь, но не захватили его, как это бывало раньше, а как будто остановились рядом, как будто уже не было в этой грусти такой силы и наполненности тяжестью. Он всматривался в любимые черты на портрете, - грусть стала какой-то более светлой, лёгкой, - время ещё несло его по этой жизни. «Значит, что-то есть, что-то будет, и стоит ли закрываться в своей крепости?» -  подумал он. Глаза его супруги как будто ответили ему на вопрос, который он не решался ей задать: «Это твоя жизнь. Бог даёт тебе то, что нужно тебе. Главное – будь честен перед собой. А у меня… тебе отсюда не понять. Просто живи».
        Пётр Алексеевич встрепенулся от неожиданности, посыл от жены был такой ясный и однозначный, - он был абсолютно уверен, что это не игра воображения. Откинувшись на спинку кресла, он осмысливал произошедшее. «Да, и что? – думал он, - она мне во внучки годится! Что я возомнил о себе, старик! Что нравится, то это – правда. И что? Какие перспективы? Зачем так? Почему такое случилось? Может быть, резко поставить её на место, чтоб не вздыхала и глазки не строила?! Студентка, вот студенткой и будь! И пусть смотрит на своих сверстников, вон, Антон, бегает за ней», - вспомнил профессор и ощутил укол ревности к этому Антону.
        «Да, ну и повело меня! Живи, значит, говоришь, - вспомнил он посыл жены, - заживёшь тут! И что я в ней нашёл? По правде, что-то есть. Молодость? Молодость – да, но не это главное, есть в ней такое, что близко мне, родственное что-то, и говорить с ней приятно и интересно, и эмоции её меня трогают, и какая-то глубина в ней есть, которую, похоже, она и сама для себя ещё не раскрыла. И если бы она была бы моей ровесницей, она также привлекала бы меня, дело не в молодости».
        Профессор ощутил, что скучает по Нине, признался себе в этом и разозлился на себя и на жизнь за нелепость ситуации. «Прости!» - сказал он, глядя на портрет жены. 
        «Да что я о себе возомнил?! Что вообразил? – раздалась другая, отрезвляющая мысль, - просто студентка, просто рада, что математика стала даваться, просто благодарна, что я внимание к ней проявил. Вот и смотрит с уважением и, возможно, с заискиванием. А я напридумывал себе влюблённость! Эх, да, одиночество не в радость, никому не в радость, оно противоестественно природе человека - вот я и ушёл в эти фантазии, стыдно!»
        «Всё! - решил он, - вести себя подчёркнуто в принятых рамках этикета, на вздохи не реагировать, всё только по делу, только о том, что касается учёбы» - утвердил он себя в этой мысли, с облегчением вздохнул, довольный собой, что честно разглядел и пресёк в себе этот нездоровый соблазн. Коснувшись лба, он удивился, что на нём выступили капельки пота.

        Через неделю у группы, где училась Нина, проходил семинар по математике. Нина решала задачки, боялась и волновалась по привычке, но быстрей вникала и находила решения, это радовало и успокаивало её. Пётр Алексеевич настроился к беседе с Перманцевой только по делу, только  в рамках учебной темы оценить её работу, дать необходимые рекомендации, и сухо пожелать успехов. Когда подошла очередь Нины, она вдруг замешкалась, сказала, - очень прошу, можно я ещё проверю? И тут другой студент, который по очереди шёл после неё сказал: «Пётр Алексеевич, а можно я? я готов… и по семейным обстоятельствам сейчас мне быстрей нужно, пожалуйста…» Трудно и, было бы странно – не пойти на встречу  просьбы студента, и Пётр Алексеевич пригласил его, а Нина, таким образом, оказалась последней.
        Когда она вставала со своего места, чтобы подойти к столу профессора, вновь это странное, но знакомое волнение охватило её, такое же, которое она испытала, стоя в коридоре в зимнюю сессию; но не было времени думать: откуда, зачем и к чему, она ускорила шаги, чтобы быстрей сесть на стул, шумно шлёпнулась, сама из-за этого смутилась, посмотрела на профессора, быстро и скомкано извинилась, невольно при этом, округлив глаза. Пётр Алексеевич получил импульс из глаз Нины, был на мгновенье очарован её искренним эмоциональным состоянием, которое рубило на корню все его умственные построения и самозаверения о строгом отношении к этой студентке. Он уткнул на короткое время взгляд в тетрадь, чтобы собраться с мыслями и вернуться в рабочее состояние. Чтобы разрядить возникший накал он хотел было сказать: «И куда же вы, Перманцева так спешили? Я же не убегал» - но решил, что это будет дурная шутка, что это будет продолжением стиля неформальных отношений. И Пётр Алексеевич, стискивая зубы, поднял взгляд на Нину и увидел, что она смотрит на него со слегка приоткрытым ртом, затаив дыхание, с беспокойством за его смущение как будто.
- Так, приступим, - с усилием возвращаясь к деловому тону, произнёс профессор. –
        Пожалуйста, прокомментируйте ваше решение первой задачки.
- Да, сейчас, - Нина собралась с мыслями и рассказала.
Задачки Нина решила правильно. Профессор удостоверился, что она достаточно глубоко поняла эту тему, задал пару дополнительных вопросов. Нина подумала, ответила не сразу, профессор выслушал, не выдавая эмоций; Нина застыла в ожидании.
- Вы, Перманцева, хорошо усвоили этот материал, ставлю вам «зачёт», - он сделал отметку в журнале и поставил подпись.
- Продолжайте ваши усилия, видите, труд раскрывает ваши возможности, будьте уверенней, у вас есть способности, - подбодрил Нину профессор.
- Спасибо, - Нина моргнула и замерла, взгляд опустила.
Деловое общение было закончено, но повисла пауза какой-то незавершённости.
- Что ж, порадуйте своих родителей, - сказал профессор, чтобы сдвинуть ситуацию с мёртвой точки, - Вы говорили, что ваше поступление на экономический связано с некоей семейной историей, надеюсь, эта история развивается положительно, - сам не зная зачем, добавил профессор.
- Да, родители будут рады, - проговорила Нина.
- Хм, а вы? Вы разве не рады? – профессор был удивлён этим ответом.
- И я рада, - как будто вспомнив эту давнюю историю, с улыбкой чуть грустной ответила Нина.
- Вы же учитесь, прежде всего, для себя. Радовать родителей это приятно, но впереди ваша жизнь, - добавил профессор, ища способ завершить разговор, но в то же время невольно, продолжая его.
- Да, для себя, - и Нина опять застыла: и не собиралась уходить и ничего по делу не спрашивала, - как будто в замешательстве зависла. И взгляд у неё внутрь обратился.
        «Как-то неудобно вот так оставлять человека, неуклюже это будет, как бегство», - подумал профессор и обрадовался этой своей мысли.
- Что же это за семейная история, которая привела вас в наш уважаемый ВУЗ? – чуть шутливо, желая поддержать девушку, спросил профессор, - если не секрет, не настаиваю.
        Нина оживилась, подняла глаза, в её взгляде, хотя она и хотела это скрыть, мелькнула благодарность.
- Да, понимаете. Даже не знаю… А я вас не задерживаю? – спросила она.
- Уж, расскажите, время есть. Я же вижу, что вам хочется рассказать, - профессор откинулся в кресле и поддержал Нину улыбкой наставника, но и лёгкая хитринка заискрилась у него на лице.
- Семья у меня театральная, - начала Нина, и вздохнула от того, что уже главное сказала, никому она не говорила об этом, даже на вопросы Антона отвечала уклончиво, - папа мой артист театра, а мама костюмерша.
        Профессор с интересом слушал.
- Продолжайте, - сказал он, - интересно, в каком театре они работают?
- В театре им. Маяковского, вы и фамилию папы можете найти в анонсах спектаклей. Он хороший артист, может быть, не звезда, но роли всегда имеет. А мама ведущая костюмерша в этом театре, у неё другая фамилия, это бывает, вы же знаете. Вот и я хотела в театр пойти, мечтала с детства. Не знала куда именно, то в артистки тянуло, то - как мама хотела костюмами заниматься или декорациями. Я ведь поэтому не с первого года после школы в институт поступила, а два года работала в костюмерной, так, на подсобных работах.
- Да, неожиданные вы факты раскрыли, продолжайте. И как же так получилось, что не пошли в театральный мир?
- Папа отговорил. Настоял, прям. Очень настаивал, говорил, что с моим характером не выдержу я в этом мире, говорил, что столько там подводных камней, что только с виду - красота и эмоции, а чтобы выжить там - выдержка нужна и твёрдость. Говорил, что не выдержу я подлостей, которые часто происходят в этой среде. Как говорил, - обо мне заботился. И вместе выбирали потом, какую специальность получить, чтоб, как он говорил, надёжней была. Вот, почему с математикой у меня такие трудности, - Нина вздохнула, посмотрела на профессора.
- Да, - профессор смотрел серьёзно, с пониманием важности и значимости этой непростой истории, которую девушка доверила ему.
- Только, прошу вас! Никому не говорите!
        Профессор залюбовался девушкой в её доверительном порыве, в её открытости.
- Будьте уверены, всё останется между нами, дальше меня не пойдёт, - произнёс профессор и хотел задать вопрос, - почему Нина считает для себя необходимым скрывать профессии родителей, но остановился, догадка сама пришла ему в голову.
 
        Он посмотрел в глаза девушки, она тоже смотрела на него: несколько мгновений это длилось, - это не было любованием с его стороны, это не было желанием опереться о мужскую силу с её стороны, - две души, воплощённые в этой жизни, знакомились друг с другом. Причины неизбежности были считаны, задачи знакомства - приняты, программы событий на каждой ступеньке лестницы вариантов – выстроены.

        Нина увидела, что профессор хотел задать вопрос, но остановился. Она улыбнулась, слова здесь оказались не нужны. У неё самой быстро оформилось понимание того решения, которое когда-то она приняла интуитивно - не говорить никому о своей театральной семье - она боялась предвзятого отношение к себе. В то время люди из артистической среды как-то особо почитались, знакомством с ними хвастались, смотрели на них снизу вверх как на стоящих на пьедестале. И тогда, решила она: кто-то сторонился бы, стесняясь, кто-то бы набивался в друзья и подруги, а кто-то от злорадства и зависти смотрел бы на неё как на несостоявшуюся артистку, а она хотела быть просто девушкой.      
- Да, конечно, понимаю. Бывают случаи, когда необходимость не всё о себе рассказывать вполне обоснована.
- Спасибо, - сказала Нина и стала собираться.
- Успехов вам. Всего доброго.
- До свидания, - ответила девушка.
        Они оба хотели взять паузу и поспешили сделать это, чтобы понять - что это произошло между ними. А силам небесным оставалось наблюдать и болеть за своих подопечных, – что решат они и как поступят.

        Нина закрыла дверь аудитории, замерла в задумчивости. Вдруг её обдало порывом воздуха, в нос ударил запах горьковатого парфюма. Быстро прошла мимо дама с пучком на затылке, резко обернулась и бросила на Нину взгляд, как будто сфотографировала.

продолжение http://proza.ru/2024/11/24/157