Подслушано на Дзене

От автора. Автор ли я, застенографировав случайное видео, попавшее в рекомендации на Дзене? Был простуженный вечер, посмотрела со скуки, а после и другие видеоролики с канала той женщины. Обычная пожилая женщина, миловидная, голос приятный. Дальше будет только стенограмма.

Видео 1

Обещала вам рассказать, почему мою полуспаниельку зовут Костошкой, вот слушайте, раз уж к слову пришлось. Взяли мы её щенком, из приюта, уж больно внучка просила, Катюшка. Так вот, пришли мы собак смотреть, а там всё какие-то барбосы лохматые бегают. У нас в квартирке и места-то таким серьёзным собакам не хватит, да и взрослые все уже, ну как не обвыкнутся? Катюшка тогда совсем маленькая была и всё просила: "Абаську, баба, абаську". Стоим мы с Андрюшей, значится, смотрим. И тут видим в углу маленького вольера пятнышко абрикосовое. Уши длинные, а остальное тельце маленькое и такое худое, что страшно даже гдядеть.
— А это кто? — спрашиваем у девушки. Она нас водила по приюту.
— Это новенький, то есть — новенькая. Имя пока не подобрали, ни на какое не откликается. Только если скажешь "косточка", сразу подходит.
Катерина наша смекнула быстро и стала звать:
— Косточка, косточка!
У неё выходило "костошка, костошка". Собачка подбежала, радуется, ждёт угощения. Мы с Андрюшей переглянулись. Девочка, сучка, то есть, хлопот не оберёшься. А с другой стороны, щенок, как и хотели...
Забрали, одним словом. А дома уже стали имя подбирать. Лайка, Пася, Буся, — не откликается. Так и осталась Костошкой. Косей или Касей, Касей-собасей (Катюшка так звала) и даже Кассиопеей (это уже Андрей мой, он затейник был на прозвища всякие). Только если эта самая Кассиопея на прогулке убежит или найдёт что интересное, так не дозовёшься её никаким именем, только Костошкой.
Ну, так вот, к чему это я. Андрей мой той весной ушёл, вы знаете. Почти и не мучился, болезный... Катюша в колледж поступила, ко мне редко заглядывает. Остались мы с Костошкой две старушки на одном поводке. Я уж её не спускаю, куда мне с больными ногами за собакой бегать. Да и она давно не шустрая, что уж там, так и ходили гулять поблизости — от подъезда до сквера. А там и скамеечка есть для меня, и лужайка для Костошки. И магазинчик рядом, всё забываю, как его. "Тёмное и светлое" или "Красное и белое", ну, вы знаете такие. Вечно там мужички непутные собираются.
А я, не подумайте, за собакой смотрю, все её результаты в пакетик собираю. Грязи и без того хватает кругом. Только нагибаться мне тяжеловато стало. Да ничего, потихонечку.

И вот однажды соорудила Кося моя немаленькую такую кучку посреди лужайки. Я пакетик вынула, поводок вокруг столбика скамейки примотала да и пошла убираться. Пока наклонялась, пока то да сё, старость не радость, слышу разговор такой за спиной:
— Ты говоришь, чего не прихожу, а когда мне? Я ведь сорок лет тренером по боевому каратэ проработал, мои ученики куда только не пошли! И мастера спорта, и военные, и всякие есть. Один, самый тихий, вообще... Но про это мне нельзя, и не расспрашивай. Так вот все они ко мне в гости приезжают, звонят, пишут, целыми днями. До магазина дойти некогда, веришь? А мне и не надо, они мне продуктов нанесут, выпить там тоже, как положено, чин-чинарём. Пенсию почитай, на еду не трачу. Лекарств тоже всяких, хоть импортных, хоть секретной разработки нашей, у меня ж и военные медики учились, высокие чины. Доктор Рошаль, слыхал? Мои повыше будут. И сам даже, тот тихий... Но про это я — молчок.

Тут я ушки навострила, интересно же, какие люди у нас рядом живут. А я и не знала. Голос, правда, уж больно неприятный, скрипучий, кашлючий. Курит, небось, как паровоз. Ну вот, разогнулась я, пакетик завязываю, чтобы, значит, выбросить его, а тот и продолжает:
— Меня уволили по самой нехорошей статье, брат, кому-то я дорогу перешёл со своими разработками. ФБР или ЦРУ, не иначе. А что знакомства не помогли, так я не просил. Обозлился тогда, ну вас, думаю, к чёрту, пропадайте совсем, а Николай Семёныч никогда не унизится до вас.

У меня ж четыре высших, да каких. Когда ты ещё в школьных учебниках письки писателям рисовал, я уже МГУ с красным дипломом заканчивал, параллельно Гарвард, конечно, ну, мне это любопытно было и насчёт языка хорошо. Я ж на секретной атомной подлодке служил, мы до самой Америки ходили. Между прочим, третья мировая на волоске была. Я не допустил. Я и командир наш, Сазонтьев. Да ты не знаешь, он засекреченный до сих пор, а меня под подписку о неразглашении демобилизовали. Остался бы, да уж больно физикой увлёкся, так я после армии в Бауманский пошёл. Они говорят, чему мы тебя, Коля, научим, ты и так все науки прошёл. А я говорю, тайнам учите, черти, знаю я ваши разработки. Ну, и двадцать лет в НИИ одном закрытом...

Тут я обернулась: сидят. Два таких дедка пропитых, один в усах, другой без. Усатый как на меня зыркнул, так и замолчал. Я Костошку отвязала и мы пошли к дому.

Скажете, каких только чудиков не бывает? Тоже так думаю. Я в голове не люблю долго держать ненужные истории, я ж не Чехов какой-нибудь. А что здесь, на Дзене, рассказываю иногда, — это так, для общения больше. Когда рецептом поделюсь, когда из детства что вспомнится, а вы и откликнитесь. Будто рядом посидели и поговорили.

И в другой раз я того усатого видела, теперь уж, каюсь, специально прислушалась. А как не прислушаться, когда он чуть не всю улицу вещал. Принял, должно быть, поболе обычного. Рядом теперь два приятеля сидели. Они на крылечке боковом у магазина, может знаете, если здешние. Вот что я услышала:
— Я в те годы в литературный институт пошёл, мы дружили с Асадовым и Искандером. Ну, и с Евтушенко, разумеется... Так вот все они мне говорили, что гениально пишу. Асадов так и говорил: "Я, Николай, очень рад нашей дружбе. Пушкину так не радовался бы. У него мне многое не нравится, а у тебя — почти всё". Меня тогда звали в Союз писателей, десять рекомендаций было, но козни всякие помешали вступить. Книгу вот в прошлом году хотел издать, да кто теперь книги читает? К слову, это я подсказал Искандеру писать прозу, до этого он всё больше по стишкам. А я ему говорю: "Фазиль, будем честны, стране нужна проза жизни. Вот хоть про козлотура напиши". И он написал. Меня там тоже изобразил в одном из героев, во мне же кровей намешано — и абхазская, и черкесская, и азербайджанская. Евреев только в роду не было, их не люблю. А меня почему-то армяне невзлюбили. Иностранцы звали меня к ним работать советником по русским вопросам, называли специалистом-универсалом, мастером во многих областях, но я остался с матерью-фронтовичкой, она мне была дороже карьеры. Местные армяне раз попытались назвать меня летуном, но их шеф их осёк. Кто прав, иностранцы или армяне, пусть правнуки разбираются.
А вот ещё монастырь есть один, Святые Кустики называется, слыхали? В этом монастыре собрания проходят, о которых никому знать не надо. Я если про те Святые Кустики услышу, сразу ухожу, ни в какие беседы не вступаю. Страшные там дела творятся...

Ну, думаю, понесло деда, совсем фляга дырявая, вон как свистит! Кустики страшные, надо же. Подозвала я Костошку, да и поплелись мы домой. А вечером звонит мне подруга одна, мы вместе работали в лаборатории, на пенсии она вся набожная сделалась. Так вот, звонит и тараторит:
— Я в таком монастыре была, чудотворном, ты себе не представляешь. Святые Кустики называется.
Я так и села, а то бы упала. Сговорились они что ли? Потом в компьютер залезла, гляжу — и впрямь есть такое место. Не всё, выходит, усатый насвистел. Может, на старости лет я впечатлительной стала, только стал мне сон сниться. Не скажу, чтобы каждую ночь, но часто. Будто бы еду я на работу, автобуса жду на остановке, народу вокруг полно. И вот будто подъезжает старый-престарый автобус, на стекле картонка: "Святые Кустики". Все в него ломанулись, а я из этой волны выбраться не могу, несёт меня к дверям. Только и кричу: "Это не мой, это не мой!" Вот к чему это?

Сейчас прервусь, что-то Костошка меня зовёт, поскуливает. Проголодалась что ли? Пойду погляжу.
До следующей встречи, дорогие мои!

Видео 2

Ну вот, стоило на недельку выпасть из эфира, как вы тут комментариев понаписали с три короба... Спасибо всем, мои хорошие, кто переживает за меня, кто своими историями делится. Да знаю я, что чудаков и фантазёров в жизни хватает. Катюшка вон в Москву ездила, так ей в поезде встретился добрый волшебник Иван Кулебякин, представляете? Упитанный такой дедок с длинными волосами и бородой, на волосах шнурок витой. Уверял, что погодой управлять умеет, и вывел-таки руками солнце из-за облаков. Ну, поезд ведь едет, по его пути погода потихоньку меняется. Но мою Катю это впечатлило... Эх, сейчас бы мне доброго волшебника. Что-то всё у нас с Костошкой посыпалось.

Я ведь чего пропала — разболелась моя собаченька, скулит и скулит. Я её к ветеринару, к другому, с ног сбилась. Анализы, уколы, таблетки всякие. Как дитя малое лечу, у самой с утра до вечера глаза на мокром месте. И понимаю всё, никто не вечен, тем более животинка, а как подумаю, что одна останусь... Сейчас вроде получше стало, только тихая она, задумчивая какая-то. Гуляем уже только перед подъездом, далеко не ходим. Так что вы думаете, больше не видала я того усатого? Как бы не так. Вот послушайте.

Едем мы с Костошкой к ветеринару, дальнему. Ближний-то мне и раньше не нравился, а теперь и вовсе не пойдём к нему. Усыпить предложил, представляете? Ну так вот, едем в автобусе. Я на сидении сижу, Костошка в лукошке у меня на коленках. В окошко смотрим. То есть, смотрю я, а она только вздыхает жалобно. И тут сзади голос скрипучий:
— При СССР мази тоже не помогали, и их было мало действенных, разве что Бом Бенге. Так напузыривали полные вёдра мочи, лучше всего детской или от молодого поросёнка, и в ней ноги держали. Даже тромбы порой моча разбивала. А ноги мыли потом. Не знаю, было ли такое в средневековье. Русь в девятом или десятом веке веру поменяла. У меня есть частично словарь 9-11 веков с фразами и частями рун и писем, не нашёл там ничего об использовании мочи.

Скосила я глаза осторожно: точно, тот самый, сидит через проход, наискосок от меня, и какой-то тётке в уши дует:
— Однажды мои знакомые по Дому дружбы народов, гостящие в нашем городе японские врачи Мика сан, Норика сан и Кая сан вытащили с того света мою маму после третьего инсульта. Наши врачи говорят: Ждите, к утру помрёт. А когда увидели мать на ногах, сказали, так не бывает. А японки им сказали, у вас каменный век, а не медицина. И улетели к себе, не попросив за работу ни копейки, ещё лекарства подарили. Наши врачи японским гостям визу тогда продлить не захотели, грубиянками назвали.

Сидим мы с Костошкой, я уши развесила, а она своими, наоборот, завесилась. Усатый же не унимается, и на радио он передачу вёл, и в депутаты его выдвигали, на жизнь высших бонз насмотрелся, в гостинице "Гамма-Бета" в Москве с ними заседал, в предвыборных гонках участвовал. У меня аж голова кругом пошла. Вроде стараюсь не слушать, а голос уже в голову залез: "Мой знакомый каратист по прозвищу Сушёный Геракл уж больно развыступался. Это когда я в турбюро походы лыжные водил. Прибежали ко мне, просят угомонить его. Он меня только и боялся, после того, как во время игры в регби я его случайно ударил, и он сознание потерял. Ну, иду я в приемную, там шум, гам! А я говорю: "Сенька, ты что ли шумишь?" Он и сник сразу. Уважали меня все. Детей со мной отпускали куда угодно, безо всяких документов".

Тут уже наша остановка приблизилась, я встала,  прохожу с корзинкой мимо этих двух, усатого и тётки. И вдруг он поднял голову, поглядел на меня и говорит: "А вы замечали, что в городе асфальта всё меньше становится?" Я ничего не ответила, вышла и пошла к ветеринару.

А только с того дня стала примечать: то тут, то там вскрывают асфальтовые дорожки ломами и отбойными молотками, целые рабочие бригады приезжают на пазиках. Вскроют, аккуратно кучкой в сторонке старый асфальт уложат, песком или щебнем то место посыпают и уезжают. Дороги пока не трогают, но на тротуарах, во дворах — повсюду. Я даже специально проехалась на другой конец города (там и ветаптека хорошая), смотрела по сторонам. Асфальта всё меньше.

И сон мне этот про автобус до Святых Кустиков снится и снится, не каждую ночь, но всё же. Автобус тот будто уже не по дороге, а по взрытой земле подъезжает. И рядом со мной скрипучий голос говорит: "Правильно, земле-матушке дышать надо. Задушили бетонами да асфальтами, вот она и вздыбилась".

Кате я не рассказывала всего, зачем ребенка пугать. Для меня она всё равно дитя малое, хоть и замуж скоро. Так, немножко поделилась. Она говорит, надо валерьянки попить или глицина какого, для нервов. Совсем ты у меня, говорит, бабушка, мнительной стала. Утомляешься, переживаешь, вот оно тебе и снится, и кажется.

Так что напишите, мои хорошие, чем вы свои нервы лечите? И нет ли у вас такого, что асфальт вскрывают, а нового не кладут? Постараюсь не пропадать надолго.

Видео 3

Пообещала не пропадать, а сама почти две недели сюда не заходила. Вы уж простите меня. Похоронила я свою Костошку абрикосовую. Ох, слёзы текут и текут, не обращайте внимания. Я же знаю, вы переживаете, что у меня да как. Комментарии ваши почитала, вроде и не одна...

Неделю назад... Да, вот ровно неделю. Вижу опять тот сон. Стою на остановке, жду автобуса до работы, а народу вокруг полно. И все молчат. Только один голос скрипит и скрипит. Обернулась — тот самый, усатый. "Я, говорит, подошёл к краю жизни своей, поскольку начал видеть титры. Раньше только с закрытыми глазами видел, а теперь и с открытыми: плывут титры сверху вниз, как в конце кинофильма". Не успела я удивиться, подъехал автобус до Святых Кустиков, усатый меня в сторону оттащил. Нам, мол, туда не надо. Смотрю, среди людей Костошка моя мечется, будто меня ищет. Я её зову, а звук изо рта не идёт, только выдох. Она в автобус — прыг — и уехала. Проснулась я в слезах. Пошла на кухню водички выпить, а там Костошка... Ох, не могу...

Катюша помогла похоронить её в лесочке. Место обложили снятыми кусками асфальта, теперь повсюду такие лежат. Асфальта всё меньше становится.

А вчера смотрю: мимо нашего дома идёт процессия похоронная. Это ведь раньше всё ходили до кладбища, с оркестром, на руках несли покойника, сейчас же тайком вынесут да быстрее в автобус. Даже у подъезда не поставят гроб, чтобы проститься. А тут — несут. Молча, без оркестра. Сильные рослые парни, как на подбор, одеты богато. И за гробом видные люди идут. Никак, начальника хоронят. Спустилась я вниз, у нашего подъезда две кумушки сидят, всё про всех знают. Одна говорит, профессора понесли. Другая, — да нет, тренера известного. Ты ж его видала небось, — это они уже мне говорят, — у магазинчика в сквере часто сидел, усатенький такой, говорливый. Я так и села. Хорошо, скамейка вкопана у нас, а то на землю бы пришлось. Асфальт-то взрыли.

Как до квартиры дошла, не помню. Катюшка мне вечером продукты принесла, посидела и убежала. У неё учёба, жених, не до бабушки... А я глаза закрыла и не пойму: мелькает что-то, плывёт без конца. Как спать ложиться стала, дошло — это титры плывут. Да, точно в кино. Режиссёр, музыка, актёры...

Вот я и хотела вам сказать... Валерьянку пила, даже посильнее кое-что, у меня после Андрюшиной смерти остались таблеточки, врач ему выписывал. Не помогают,  видимо. Проснулась, глаза открыла — а титры всё плывут. Кажется, и Костошку там прочитала... Вам вот видео записываю, а на экранчике вижу надписи. Плывут сверху вниз, медленно так... Вы уж не переживайте за меня, если что. Берегите себя, мои хорошие. Ваша Валентина.