Лупус из Ферье. Вокруг трех вопросов

ВОКРУГ ТРЕХ ВОПРОСОВ
Лупус из Ферье

То, что мы считаем полезным для себя, если мы поделимся этим с другими, мы без всякого сопротивления заслужим у Бога,, Которому принадлежит все. На благочестивую заповедь мы отвечаем послушанием; и если на то, что мы уже получили, нам передается искреннее благоволение, то, что мы еще не получили, мы получим Его даром. Размышляя об этом вместе со мной, когда после побежденных гонений и ложных убеждений, возникших с начала воплощения Господня, в 849 году от того же воплощения, Церковь находилась в мире, который имел Спаситель. оставив для нее, будучи с ней по обещанию Своему через веру до скончания века. Я нашел впервые в Италии, а затем в Галлии, что если  я и не поколебался верой, то непременно меня встревожило намерение некоторых преподать простому народу некоторые неслыханные прежде вещи о свободе воли и предопределении добра и зла, и об искуплении в крови Господней, о котором люди более осведомлены. Здесь каждый призвал на помощь Бога, у которого был не он один. Мы также поняли, что знаем друг друга, и я подчинился  власти в том, на что опирается согласие всех верующих.
Тогда я тревожно и долго спрашивал, что думают по поводу упомянутых вопросов эти самые знаменитые переговорщики и самые непобедимые защитники; Если бы все они либо понимали, либо владели наиболее блестящими делами, озарённые Божественной речью, то меня по праву можно было бы обвинить в излишестве или высокомерии, если я либо употреблял те же слова по отношению к другим, либо полагал, что смогу выполнить то, что они сами не смогли  сделать. Но так как то и другое достигло многих, что-то - некоторых, а возможно, никого, - я стремлюсь быть присутствующим для тех, у кого есть то и другое или ни то, ни другое, чтобы те, кто обладает обоими, если они перенесли эти мои вещи, как бы то ни было, они, может быть, достойны моих знаний, и я никого не буду обижать. Итак, не говоря ничего от себя меня, но  многое для Бога, я постараюсь выполнить то, что намеревался сделать здесь.
Бог, Творец всех вещей, Владыка места и времени, а значит и всякой изменчивости (ибо пространство, заключающее в себе все вещи, не завершается и не увеличивается с течением времени, Который ни в коем случае не является временным  или изменившимся с началом всякой твари, сохраняя в себе вечные причины непреложности, творит духовную тварь только для времени, телесную же Он подчинил не только времени, но и месту, в котором она была  способна пасть,  чтобы она больше не могла вернуться в состояние прежнего счастья. Если бы мы теперь были одарены таким состоянием, тогда, пройдя через суд земной жизни, мы не оказались бы в такой безопасности блаженства, что мы больше не могли бы ни грешить, ни желать грешить.
Далее, природа тела, как начинающаяся со времени, так и увеличивающаяся и уменьшающаяся, не превращаясь в другую способность, признает изменения , которые все совершаются во времени. Но в вопросе места пусть не сомневается тот, кто считает, что всякое тело, постоянное по длине, ширине и высоте, называемое твердым, всегда содержится только в месте. И обе природы, то есть духовную и телесную, с их войствами, которые придал им Бог-Творец, Он соединил человека из души и тела, как мы получаем от того же, Кто сотворил его. Это правда, что Он создал  душу по Своему образу и подобию, потому что, хотя Он и начал ее во времени, как творение, но она вечна как Бог, и будет продолжаться согласно Его образу, или потому, что Он внес в нее долю разума и разумения, подобно тому, как Он внес его в святых ангелов; но Он не сформировал,наши тела отличиными от всех других животных, за исключением того, что  последних Он создал в горизонтальном положении, а нас - прямостоячими. Через веру душа должна служить Творцу, подчиняясь велениям ее Автора. Но насколько душа присуща телу, пытается выразить даже языческий автор, говоря о том и другом, он говорит: одно общее у нас с богами, а другое со зверями.
 Так был создан первый человек, Адам с Евой, которую по дивному слову Бог произвел из его ребра во сне, и Он поселил их в раю наслаждений, как свидетельствуют Священные Писания; и, имея все необходимое для своей пользы  в своем распоряжении, они  не были обречены на утомительный труд, а на утомление от безделья, лишавшее их способности трудиться. Но чтобы человек  знал, что он обязан чередой подчинения и послушания Тому, от Кого он получил свое существо, и что он должен быть счастлив без сопротивления движений души или тела, противоречащих  обещанию, что он на себя брал, после того как Бог дал ему в пищу  райские плоды, Он запретил одно дерево, которое назвал познанием добра и зла. А так как надежда на безнаказанность есть великое искушение согрешить,Он добавил к заповеди наказание, подтвердив, что они должны умереть в тот день, в который вкусили от запрещенного дерева. Было очень легко соблюдать заповедь, когда не было необходимости нарушать ее, и враг, который был всего лишь дьяволом, не мог  сбить с толку какой-либо силой. Он сам уже впал в гордыню и завидовал тому, что у людей было то, что он сам заслуженно потерял. Что бы сделал тот, кто не мог ни подавить однажды зародившуюся злобу, ни сбросить человека, который бы  не согласился, если бы он не захотел? Автор всего зла, искатель чужого, он обернулся змеем, и когда нужно не искать причину Божественного суда, а лишь ожидать его исполнение, то то, что он притворно ищет, побуждает грубых искать, почему же Бог не предоставил для них все плоды. Он не просто предложил распущенность. Отвечая женщине, как легко было быть обманутым ловким соглядатаем, чтобы  погибнуть, он увел неосторожных от истинного положения дел и тотчас ввел их в ложное мнение, что они не умрут, прибавив, что Бог так не делает; они должны были решить, что если бы они съели то, что им было запрещено, то вскоре открылись бы их глаза, и они бы существовали, как боги. Несомненно, что множество богов по меньшей мере испортило бы их веру, если бы они  поддались искушению непослушания с  пороком чревоугодия.
Так плененная женщина, заговорив с вргом, а затем восприняв запретный плод с неумеренным обаянием сначала съела его сама, а потом  уговорила съесть мужа. Вскоре он убил их обоих, не только душу, но и тело, когда они почувствовали неизбежную необходимость умереть. И хотя это была смерть греха, от которого он был свободен воздерживаться, он не боялся, не желая платить смертью своего тела, хотя он иногда прибегал к нему. Конечно, не будет удивлен и мертвец, которого уже считают безнадежным, если его, раненого смертельной раной или непоправимо испорченного заражением ядом, не назовут ошибочно мертвым, потому что смерть настолько неизбежна, и что он настолько поражен, что никакой надежды на спасение не найти. Автором этого предложения является и апостол, который говорит: Тело мертво для греха (Рим. 8). Конечно, у него есть нужда умереть, которой у него не было до греха. Действительно, Адам был настолько принят, что не мог согрешить, если бы захотел, и не мог умереть, если бы не согрешил. Правда, там, где одного добра ему было недостаточно, он должен был выдержать еще и испытание злом, и когда волей  он обратился к греху, он потерял способность не умирать и столкнулся с неспособностью не умереть. Так поздно он почувствовал познание доброго послушания, от которого добровольно отказался, и нашел познание зла, на которое воздействовал с нечестивым любопытством. Ибо он никогда не боялся и чувствовал чрезвычайную  жажду греха, а именно аппетит гениталий, который его так ужасал, что он искал прикрытия листьями как средства от стыда.
 Итак, то, что он мог бы согрешить, если бы захотел, он совершил, согрешив; но тот факт, что теперь он не мог бы не грешить, даже если бы захотел, ясно дал понять Творец, Который, когда ему угрожали наказанием, предупредил его не грешить.Таким образом, Адам имел свободный выбор воли как к добру, так и к злу, чтобы помогать добру служением Богу и предавать зло Божественному суду. Ибо точно так же, разве  не хотел ему помочь во благо Тот, Кто был жизнью его души, как и душой тела его? Наконец, если душа, согрешившая, сама умрёт (Иез. 18), как предписывает пророческий авторитет, последствием будет то, что живёт та, которая поступила хорошо, приняв жизнь Самого Бога. Но свободная воля человека во зле, следовательно, должна была быть предоставлена Божественному суду; ибо когда он имел равную способность к добру и злу, у него не было ни нужды, ни насилия, он склонтл свою волю ко злу, соблюдая при этом легчайшую заповедь Бога своего, от Которого, как он видел, он получил так много благ, и он презрел их с кощунственным нечестием без подозрения на неведомого врага, в котором он вообще не нуждался, и он не только не заподозрил вопрос о Боге, но принял его с смелой опрометчивостью, как будто это могло  быть полезным. Значит, он справедливо застрял в том, что выбрал по своей воле. А потому, что, как утверждает Апостол, в нем все согрешили (Рим. 5), его природа во всем испорчена в потомстве обоих полов, так что, поскольку нам позволено продвигаться вперед, чтобы творить зло, мы имеем, как и он, свободную волю, а делать добро никто из людей не свободен, если только он не освобожден благодатью Божией.
 В нашем первом родителе, который мог бы устоять, мы все впали в грех и все мы осуждены на самое ужасное, но и самое справедливое наказание за наши общие заслуги. Человек не был бы неблагодарен Тому, Кто его создал, если бы он повиновался Создателю, а не соблазнителю, не хотел бы быть ничем, кроме того, чем ему пожелал быть тот, кто создал его силой и правил благодатью. Мы познали слова врага, прозвучавшие извне через змея, по священному откровению Писания: которые действительно возбудили внутренние мысли человеческого ума; хотя мы, несомненно, неспособны постичь это, однако мы можем оценить возможные предположения. Действительно, диавол внушил Иуде в его сердце предать Господа, не открыто с криком, а тайно зажигая убогие факелы скупости. Дьявол, гордясь перед подобием Божьим, позарился на него; и теперь, когда Адам возжаждал чужое, он пал в своем достоинстве. Хотя  бы ему даже не хотелось этого и он не мог выздороветь, он завидовал тому, что у него было прежде, и, возможно, прежде чем он успел съесть плод, он уже не заботился о чуме, от которой он погиб. Ибо как мог бы он так скоро поддаться внешнему обольщению, если бы сначала не смутился внутренне, чтобы обрести собственную свободу?
Как бы то ни было, прародитель нашего рода, как мы видим, впал в пороки. А так как мы все согрешили в нем, то его падение, несомненно, повлекло за собой всех нас. И как возможно для всякого, когда он захочет броситься в яму, широкую и с неровным краем, но когда захочет выйти, тот не сможет выбраться, если ему не помогут посторонние, так первый человек пал сам по себе в грех, в который от начала впали и мы сами, но, оказавшись в этом аду греха, мы, даже если бы и захотели, не могли бы выбраться; мы можем подняться, только  если благодать Божия через Иисуса Христа, Господа нашего, извлечет и  поднимет нас.
 Преступление воли дало столько зла, что не только первый человек, но и все его потомство, через  союз двух полов, наследовало заслугу проклятия; а когда причина одна, то пусть все страдают сообща, так как все повиновались не Богу, а дьяволу. И на это не может быть справедливой жалобы, заслуживающей получения,  ибо Бог, несравненно благой и справедливый, как говорит о Нем наше Писание, Которым мы спасены, вообще милует кого-либо из нас.И хотя все дожны погибнуть по своим заслугам, многие спасаются Божественной благостью.Так мы признаем и принимаем Его милость; и хотя мы не могли обрести присоединение к ней исполнением заповедей и непрестанными молитвами, мы все же можем воспрепятствовать Его снисхождению.. Но когда многие осуждаются таким же образом, не будем винить их, потому что они справедливо осуждены за свои заслуги; но будем бояться суда Того, Кто страшен в Своем замысле и гневе на сынов человеческих, и будем удивляться тому, что мы, заслуживающие того, можем быть спасены: чтобы, размышляя об этом, мы могли более горячо воспламениться к любви, хвале, и проповедовать Его милость.
Когда все стоят твердо и верно сохраняют свое согласие, никто не будет здравомыслящим, кто не знает, что Бог не является автором и причиной разрушения человека, которого Он создал правым и показал предупреждением, что он может, если захочет, останется в своем состоянии. У него не было ущербности природы, которая заключалась бы в том, что он либо не знал, что нужно знать, либо не мог выполнить этого, когда из-за мешающей трудности научился этому. Конечно, человек сам, или от себя, или от диавола, задумал и породил зло, поскольку, отняв у самого себя Божье благоговение, он считал себя обманутым, а присвоив себе дар, противозаконное преступление, караемое смертью. Это действительно было причиной всех зол человечества. Действительно, грех приводит к наказанию, и все, что Бог не простил нынешней милостью, Он возместит возмездием, которое будет справедливым.
 Но пусть кто-нибудь восстанет из числа горько сетующих и скажет: Бог не создал бы человека, который, как Он знал, согрешил бы. Насколько правильнее было бы он сказать: человек не совершил бы греха, которого он мог бы легко избежать, благодаря тому, что он знал бы, что, если бы он поверил словам Божьим, он бы умер. Или же он сделал такое, пусть признает, что не может не грешить. Почему он не жалуется? Почему человек, когда он стал таким, что  мог не  грешить, если бы захотел, отказался оставаться в этом состоянии, только чтобы  заслужить у Бога, подчиняясь Ему, возможность не грешить;  мог бы он или не мог?
Но почему человеку должно быть отказано в той воле, по которой либо, если он хорошо ею воспользуется, он ожидает награды, либо, если он не выйдет за пределы предначертанного, он принужден терпеть мучения? Я бы последовательно сказал, что Бог не создал бы ни одного существа, которое могло бы стать плохим из-за греха, если бы Он не решил снова сделать его чем-то хорошим. Ибо Он предпочитал делать добро из зла, нежели позволять злу существовать. И действительно, Он превращает большинство людей, либо по природе, либо по их собственной вине, в хороших людей, не вменяя им никакого беззакония, посредством Своей безвозмездной доброты, которой следует держаться наиболее твердо. Но никто не достоин этой благодати  из нечистых духов, упрямая гордость которых определила, что для них нет средства для прощения. Их, однако, Он хорошо использует для  служения заблудшим, хотя они сами этого и не желают, в то время как те, либо явно искушаемые, либо тайно подстерегаемые, проявляют терпение святых, чтобы увенчаться вечной наградой.  И не делает Он хороших из плохих, когда переоценивает заслуги каждого из них. Ибо хорошо наказывать нечестивых, которые не обратились, чтобы гордость гордых могла быть подавлена, преданность смиренных могла возрастать и Божественная хвала могла возрастать с обеих сторон.
Как я думаю, на основании вышесказанного делается непобедимый вывод, что человек был осужден и душой, и телом, и что несчастье его проклятия не может быть вменено кому-либо другому, кроме него самого и его соблазнителя в некоторой степени. Также стало ясно, что человек может пасть, согрешив, своими собственными силами, но что он никогда не сможет снова подняться своими силами. Поэтому как бы ни был он благочестив, человек не сможет родить себе сына вечного, равного Отцу в воле и силе, ибо не от мужа и  жены, но от Святого Духа и Девы Марии новой привилегией рождения Он создал человека без греха, так что через ту, что была осенена Духом Святым, Он не был зачат в пылу похоти, и не из тех, кто был зачат во грехах, Он упразднит всякий грех.
С этого начала Рожденный от Девы, зачатый без греха, то есть без всякого пятна и порока, явивший домостроительство нашего спасения через учение, истинный Бог, истинный человек - оба суть одно. , то есть единый в обоих и от обоих, чудесным снисхождением охотно претерпел смерть за грех, освободил от всякой заразы и избавил нас, грешных, от вечной смерти. Затем на третий день  воскреснув, он вознес нашу надежду на небо и постепенно разъяснил истину прежнего падения и целостность нашего восстановления не только Своими словами, но также словами и писаниями Своих учеников.  Священные Писания, называемые Ветхим Заветом, выразили одно чудесным свойством, а другое запечатлели мистическим предзнаменованием. Ибо грех прародителя открылся в них самих, а то, что род человеческий будет восстановлен через Господа Иисуса, наряду со многими другими вещами, в них явлено высочайше и яснее всего: Он будет владычествовать от моря до моря и от река до концов земли (Пс. 71).
 Поэтому верный и благочестивый исследователь должен тонко рассмотреть, насколько велико было беззаконие человека, которого нет ни у людей, ни у кого-либо из ангелов, , что ничто, кроме как Кровь Самого Бога, могла искупить грех; и не должно думать, что заслуживает чего-либо иного, кроме казни, тот, кто отступает после очищения крещением, посредством которого дверь в Царство Небесное открывается даже малышам, хотя и подозревает, больше, чем он знает; что не совершил какое-то достойное покаяние. Однако есть еще много людей, которым следует опасается строгости Божественного суда. И следует опасаться даже благовоспитанным людям, когда столь великий человек говорит: Вся праведность наша – как запачканная одежда (Ис. 64). Ибо наша праведность, хотя и сияет иногда перед людьми в деле и слове, но запятнана в глазах Божиих неправильными помыслами.
Теперь мы имеем, как было сказано выше, от Адама свободную волю, не на добро и зло, такую, какую он получил от Творца, а такую, которую он сам избрал добровольно, граничащую с низом и занимающуюся грехом, она не свободна  от зла; но это меняется к лучшему, если  происходит с нами по Божественному дару, как мы уже сказали выше об избавлении благодатью Божией. Я бы солгал, если бы эта первая книга не показала Божественную власть в таких словах: Чувства и помышления человеческого сердца склонны ко злу от юности (Быт. 8). Павел, верный истолкователь небесных тайн, уже крещеный, может быть, уже вознесенный на третье небо: для него, если читать Закон Божий   по внутреннему человеку, он говорит: «Не пожелай, но я вижу другой закон в моих членах, против закона ума моего, и он пленяет меня» по закону греха, который в членах моих (Рим. 7). Законом в членах он называет похотливость, которую после греха в половых органах ощущали уже прародители, и тогда они полагались на Божественного Помощника, Который противостоял этому, и даже имели склонность отталкивать это, но они не могли полностью это исключить, чтобы оно никогда не вернулось, пока они жили здесь смертными.  И Господь Иисус, Который единственно как Создатель знал, что есть в человеке, напоминает нам о нашей немощи: Без Меня, говорит, не можете сделать ничего (Ин. 15), то есть ничего доброго, ничего способствующего спасению. И не должен никто возмущаться тем, что  спасаемые не могут ничего сделать без Спасителя, Который обещает: Если Сын освободит вас, то будете истинно свободны (Ин. 8).
А почему, скажет кто-то, возможно, что предписано то, что впоследствии окажется невозможным? Люби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всей душой твоей и всем разумением твоим (Мф. 22); и: Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Там же); и: Любите врагов своих, благотворите тем, кто  возненавидят вас (Мф. 5); и: Кто придет за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Лк. 9); и многое другое, что то запрещает грехи, то наставляет веру, то формирует силу. Действительно, пока кто-то старается, и ему недостаточно исполнить повеленное, он бежит обратно туда, смиренный усталостью, где, прося, ища, стуча, он получает желаемое, и не в себе, а в Господе, и он хвалится всеми Его благодеяниями. Он также не должен думать, что тот, кто предан Богу, должен ослабить свою силу и мужество, когда ему предоставлено такое ясное доказательство того, что он не может сделать ничего хорошего в одиночку. И действительно, я не умалял заслуг: поскольку только человек может думать сделать что-то превосходнее Бога, сотрудничая с Ним, не говоря уже о том, что если он может воображать или мечтать, то это не столько гордец, сколько безумец, ибо от полноты Его мы все получили благодать на благодать, и за благодать, которую Он тратит в трудолюбивой благости, Он воздает благодатью блаженного воздаяния.
Даже пророк Иеремия не сомневался, что человек не имеет свободной воли в добре: Знаю, говорит Господь, что   путь человека не в его воле, и не ему идти и направлять шаги свои (Иер. 10). Соответственно, он немедленно просит помощи: Обличай меня, Господи, все же на суде, а не в ярости Твоей (там же). Поскольку не в моих силах исправить мою извращенность и уловить Твою справедливость и сохранить Твою прямоту, Ты применяешь исправление и суд, страхом которого Ты исцеляешь больных к здоровью, а не исправляешь строгостью которой Ты страшно сокрушаешь гордых; так что я могу сделать с изменившейся и окрепшей волей, сотрудничая с Тобой, чего я не в силах исполнить своими силами. Более того, Исаия, самый известный пророк, утверждает, что мы ни в чем не можем сделать Бога должником, говоря: «Господи, дай нам мир, ибо Ты сотворил для нас все дела наши» (Ис. 26). Ибо даже здоровье наших детей не от нас, а  мы гордимся своей волей, много чего напрасно испытав в течение долгого времени, мы так смущаемся силой лютого врага, и трудимся в хлопотливой войне, пока не изнеможим и не прибегнем к Божественной помощи. Получив это, мы обретаем мир, о котором сказано: «Много много мира для соблюдающих закон Твой» (Пс. 118). тогда как, благодаря доброму расположению к Богу, наш ум покоится как бы на самом надежном оплоте и уже с уверенностью работает над спасительными заповедями, поскольку сам Повелевающий их исполняет их.
 Никто бы не удивился, что даже малые дела не от нас, но и от Бога, если бы не знал, что самые добрые помыслы и начало и завершение веры исходят не от нас, а есть в тех, кто должен быть вдохновленным и укрепленным Богом. Это говорит учитель народов, а через него мытарь Духа Божия: не как бы мы достаточны, говорит он, мыслить что-нибудь как бы от себя, но наша достаточность от Бога (2 Кор. 3). Это то, что принадлежит святости религии; но чтобы нам было достаточно, мы получаем добрые мысли от Самого Бога. Также о начале веры: Но я помилован, говорит, для того, чтобы быть верным (1 Кор. 7). Ибо он не говорит, что я помилован потому, что был верен, но что я помилован для того, чтобы быть верным. А о совершенстве веры: Благодатью вы спасены через веру, и это не для вас, ибо это дар Божий (Еф. 2). И не по одной лишь вере, но по самой доброй воле: Бог, говорит он, производит в вас и хотение, и исполнение (Фил. 2). Но что постоянство Божие в добрых делах - это тоже дар, а через это благодать Божия, легко подтверждается этим достаточным свидетельством: Мы уповаем на Господа Иисуса, потому что Начавший в вас доброе дело будет совершать его даже до дня Христа Иисуса (Фил. 1). Это Бог, Который начал делать в вас то, что повелел,  Он будет продолжать Свой труд до тех пор, пока не начнет отдавать то, что обещал, когда придет к ушедшему из этой жизни.
Всем этим мы научаемся не надеяться на себя, чем тяжко оскорбляем Его своим мнением; но учитывая наше состояние, перенесем полноту всей нашей надежды на Него, Который поэтому призывает нас к Себе для поддержки, и поэтому предлагает нам просить о будущих благах, чтобы Он мог даровать их, поэтому со страхом повелевает нам не доверять самим себе, чтобы Он не оставил нас. Ибо проклят человек, который надеется на человека. Но тот, кто помещает свою опору в себя, помещает ее в человека, поэтому он проклят. Конечно, благость Божия в высшей степени восхваляется, когда говорится, что человек, надеющийся на Господа, блажен, и иногда только чувство доверия уже получает награду благословения. Но нечистые духи любят обмануть надежду хитростью и переносить на  людей то впечатление, что они произвели на своих поклонников, или путем какого-либо сговора внедрять в их умы ложные убеждения, как будто из-за достоинства и превосходства природы для них безопаснее всего возлагать некоторую надежду на самих себя.
Это следует показать из писаний тех, кто был просвещен знанием житейской мудрости, но лишен знания Бога Туллий заставляет не Лелия или Сципиона, что могло бы быть сомнительно, но старшего. Катона, который, по его мнению, уверен в этом. «Для кого в себе нет ничего, что могло бы помочь жить хорошо и счастливо, для того всякий век тяжел». Но тем, кто  ищет всего хорошего от себя, не видно никакого зла, которое приносит необходимость природы. «Они просят всякого блага у истинного Бога, а не от себя", Марк Туллий, сказал бы ты это нам с таким великолепием слов  и был бы удовлетворен истинностью этой сентенции? Вергилий также, как и подобает человеку, имеющему дело с поэтическими вымыслами, высказал еще одну мысль такого рода, скорее подразумевал, чем выражал: «Надежда каждому своя». О, если бы это сказал тот, для кого Бог есть истинная надежда, и поверил, не льстив Меценату, но хорошо и превосходно воспевая  одну и ту же истину и одного Бога: "Пусть высокий ум начнёт без Тебя ничего".
Но наши авторы, которые легко превосходят в мудрости, потому что они равны иным в Божественном красноречии, которое они выражают, когда хотят, и скрывают, когда хотят, я говорю о Киприане, Августине, Иерониме, Амвросии и некоторых других, и тщательно исследовали разум Божественного слова и с пользой выразили его для нас. Конечно, нам нужно освободиться по доброй воле Божией, и благодать Божия не по нашим заслугам, а по дару. Посему славнейший мученик Киприан и кротчайший учитель, не приписывая ничего нашей силе, но все Богу, описывая всякого рода заслуги, говорит, что мы ничем не должны хвалиться, когда нашего ничего нет (Киприан., Свидетельство. к Квирину книга III.,4). Амвросий в письме пишет, что наше сердце и наши мысли не в нашей власти; и это включает в себя и самые дела и слова, которые непременно исходят из сердца и мысли. Иероним, глава Божественного и светского учения, и как бы родитель Августина в церковной философии, которая ни многого не желает, ни презирает во всем человеческое, мощно разоблачает вновь возникшую пелагианскую ересь: "а мы довольствуемся волей что есть,, и нам не нужно ее больше, иначе, если она нам понадобится, и свободная воля не будет нарушена, то мы не должны будем больше ни молиться, ни умолять Его милосердие молитвами, чтобы мы могли ежедневно получать то, что  в наших силах".
Опять же чуть далее,: Будем всегда благодарить Дающего и будем знать, что мы ничто, если Он не сохранит в нас то, что дал. Также и в другом месте Второзакония ясно показано, что мы спасаемся не нашими делами и праведностью, а милостью Божией. Не в твоей праведности то, что Господь, Бог твой, даст тебе во владение лучшую землю, потому что ты народ упрямый (Втор. 9). Также через некоторое время: Ни за что спасешь их (Пс. 55), без сомнения, праведных потому, что они спасаются не по своей заслуге, но по милости Божией. Также в другом месте изложения предложения: Да не хвалится мудрый мудростью своей, и да не хвалится сильный силою своей, и да не хвалится богатый богатством своим, но пусть хвалится тем, что он может знать и понимать и знать Меня, потому что Я Господь, творящий милость и суд и справедливость на земле (Иер. 9). Где, говорит он, такие, которые говорят, что человек управляется по своей воле, что таким образом дается сила свободной воли, чтобы отнять милость и справедливость Божию?
Но сам Августин, которого вы не знаете, удивляетесь ли вы больше изобретению вещей или счастью речи, так много рассуждал о свободной воле и благодати Божией, что едва ли кто-нибудь может  прочитать все его труды, но все они , по моему мнению, хотя они и наиболее ясны и полезны, их невозможно сохранить в чьей-либо памяти. Ибо что следует думать о свободной воле и благодати Божией, поскольку никто не совершил столь трудоемких поисков, никто не потрудился так долго, как он, так что я могу сказать со всем миром: никто не нашел того, кто обладает таким познанием истины, никто не обладает таким красноречием. Он с избытком утверждал, что никто не защищает такого обилия неприступных аргументов. Соответственно, поскольку все его труды были лучшими и почти бесчисленными, а я колебался, что же выбрать важнее всего, я решил пригласить к нам на их чтение школяра, которому на наш взгляд будет легче в них проникнуть, если он будет известен заранее, чем если его пригласят в несколько мест или обманут такие же или лучшие.
Однако я не позволил скрыть одну вещь, которую, между прочим, Августин очень остро открыл в отношении свободы воли. Свободная воля, говорит он, врожденная и совершенно непростительная, если мы ищем то, посредством чего желаем быть счастливыми, будучи теми, кто не желает того, что ведет к счастью. И пусть никто не думает, как множество людей, что если мы получаем блага через дар Божий, что Его дары не являются также и нашими. Они поистине от Бога, и главным образом потому, что они даны Им. Следовательно, они также являются нашими благами, потому что мы верим, что они от Него; и когда мы замышляем или делаем что-нибудь доброе, в нас есть свободная воля, потому что благодатью Божией мы уже освободились от привязанности ко греху. И это то же самое дело Бога, Который действует в нас; и оно наше, потому что мы по своей воле делаем то, что нам повелено. Помышления Божии хороши тем, что они даны нам Им, как сказано выше в апостольском документе: Не то чтобы мы достаточно мыслили что-то от себя, как от себя, но достаточность наша от Бога (2 Кор. 3). ; и они для нас одни и те же, потому что Дух Божий напоминает нам: возложите мысли ваши на Господа, и Он напитает вас (Пс. 15).Наше обращение – от Бога, Которому мы молимся: обрати нас, Боже, Спаситель наш (Пс. 82); и также оно наше, потому что заповедано Богом: обратитесь ко Мне всем сердцем вашим (Иоиль. 2). Это склонность сердца нашего к повелениям Божиим и к самому Богу, Которого мы умилостивляем этими молитвами того же мудреца: Приклони сердце мое к свидетельствам Твоим (Пс. 118); и у нас такая же склонность, потому что именно мы есть желающие. Посему не хвалимся ложно: склони сердце мое творить оправдания Твои вовеки (Пс. 112).
Наконец, все наши добрые дела и принадлежат Богу, Который говорит: Без Меня не можете делать ничего (Ин. 15); и они для нас одни и те же, потому что Ему пророчески сказано: Господи! дай нам мир, за все дела наши, которые Ты сотворил для нас (Ис. 26). Но благодать Божия является автором и причиной всех наших благ. Ибо после греха Адама, которым мы все согрешили и были справедливо осуждены (ибо праведен Господь Бог наш, и нет в Нем беззакония); чего заслуживает весь род человеческий, который испорчен и проклят из-за первородного греха и из-за  собственных дополнений к нему, если он достиг всего, чтобы быть проклятым к вечному наказанию? Ясно, как было сказано выше, что весь человеческий род, испорченный грехом, будет вынужден терпеть, если все  из одного рода  будут иметь одну и ту же причину осуждения, и некоторые по скрытому суду Божию, хотя и самые праведные , останутся под должным осуждением через Его справедливость, в то время как другие будут спасены явной благодатью через Его милосердие. Это чтобы избавленные не возгордились, потому что получили то, чего не заслужили. Осужденным нет смысла жаловаться, ведь им придется терпеть только то, что они заслужили.
 Но почему Бог не спасает этих или почему тех, а не других, это уже за пределами ума человека, и разумения тайны Божией, особенно столь великой, не следует ожидать от человека. Кто знал, что имел в виду Господь, или кто был Его советником? (Рим. 9). Поэтому, как апостол говорит так же: «Кого хочет, помилует, и кого хочет, оденет» (Рим. 9). Пусть же пожалеет обильная доброта, а беззаконие будет ожесточено без просто вмешательства. И  пусть кто ожесточается, Бог не толкает таковыхна грех, ибо Бог есть губитель зла (Иак. 1), а оставляя грех, ибо Он один есть Избавитель тех, кого Он пожелает. И, конечно, как это бывает с некоторыми, если бы Он захотел, Он мог бы стать Им и для всех. Ибо все, что пожелал Господь, Он сделал на небе и на земле. Но Он желал проявить милосердие так, чтобы ни в каком отношении не ослабить правосудие. Ибо то, что говорит досточтимый Павел: «Он желает, чтобы все люди спаслись» (1 Тим. 2), не следует понимать так, как будто Бог желает, чтобы вообще все спаслись, и что при некоторых бессильных препятствиях Вседержитель не может совершить того, что Он желает, но скорее так, чтобы, для них вольно или невольно (ибо многие, крестившиеся в младенчестве, не имея различения оных, вскоре после ухода из жизни переходят в славу), спаслись все, кого Он пожелает спасти. Поэтому он хочет, чтобы все эти люди спаслись, а не кто-либо другой, кроме тех, кто спасается.
Какой смысл использовал апостол в этих  словах: Просвещающий всякого человека, приходящего в этот мир (Ин. 1), а не светом веры, просвещающим всех приходящих в этот мир (что является крайне нелепым чувством, когда действительно многие омрачены тьмой неверие), а именно тех, кто просвещен, до тех пор, пока они не таковы, никто, кроме как чрез него, не просвещается. Но не всегда это охватываюе вселенную вообще, а иногда есть и известное исключение в частности; даже сам Апостол, о чьем мнении обдумывается, является подходящим  здесь  автором, когда говорит: Так же, как я во всем ьыл всем угоден (1 Кор. 6). Ибо, не говоря уже о большей части верующих, которым он, конечно, не мог угодить, он не угодил тем, кем он был убит, он не угодил тем, кто его забрасывал камнями, он не угодил тем,  кем он был изгнан из города, как мертвый. Но он был угоден  только верным, которых было так много, что всех их можно было назвать достойными, и которые прославляли Бога тем, что Он остановил гонения проповедью.
Мы также можем понять, что значит " кто хочет, чтобы все люди спаслись (1 Тим. 2), таким образом, согласно здравому смыслу, что Он собирает из всех людей для спасения, то есть некоторых Иудеев и язычников, некоторых обоего пола, некоторые из магистратов и частных лиц, некоторые из господ и рабов, некоторых мудрых и тупых; Действительно, с той же мыслью Лука вложил в Евангелие то же имя: Горе вам, фарисеи, дающие десятину с мяты и руты и всякой овоща (Лк. 11). Ибо фарисеи не давали десятину со всех видов овощей по всему лицу земли: но с каждого овоща, который у них был, и с этим надлежит считаться без колебаний. И этот смысл недалеко от истины, поскольку Тот, Кто хочет, чтобы люди спаслись, и Кто делает это для нас, означает, что все спасенные люди должны быть спасены по Его воле, чтобы мы, многие призванные, но немногие избранные, могли быть разделены без различия,если мы все хотим спастись. Ибо то же самое мы находим и у Апостола: Сам Дух молится о нас воздыханиями неизреченными (Рим. 2), то есть заставляет нас молиться.
И это  благодать, которой все мы, спасаемые, освобождаемся, оставляя многих в осуждении, чего мы и заслужили, восхваляя сосуд избрания: если Он избрал нас, говорит апостол, в Себе прежде создания мира, то мы должны быть святы и непорочны в любви к Тому, Кто предопределил нас к усыновлению через Иисуса Христа в Самом Себе (Еф. 1). Чтобы мы не возгордились против Бога по Его служению, прежде чем возникнет болезнь гордыни, от которой есть действенное лекарство. Бог избрал нас перед миром  не потому, что мы были святы и непорочныили потому, что нам надлежало быть святыми и непорочными, иначе Он не столько даровал бы дар Своей благодати, сколько воздавал бы за наши заслуги, настоящие или будущие, как бы из долга; но Он избрал нас прежде основания мира, чтобы мы были святы и непорочны, чем мы не могли бы быть, если бы Он не пожелал.
Более того, когда дело касается избрания, или предузнания, или предопределения апостолов, те, кто говорит, что Бог поэтому избрал, предвидел или предопределил кого-либо, утверждают, что Он предвидел, что они будут преданы Ему и останутся в той же преданности, и хотя таковые имеют большой авторитет среди других,  этому мнению их нельзя полностью следовать, чтобы не лишиться Божественного дара благодати, если он раздается в соответствии с человеческими, пусть и будущими, заслугами. И те, кто не умеет говорить в этом вопросе, должны возмущаться не тем, что перед ними ставят Апостола, а скорее против Христа, Который свидетельствует, что Он есть истина, как Он есть. Все они предопределены одной благодатью, о которой Спаситель говорит: Всякий, услышавший от Отца и наученный, ко Мне придет (Ин. 6).
Но это учение о спасении, посредством которого мы приходим к спасительной благодати, очень далеко от телесных чувств. Оно схватывается не ушами по звучным словам, а постижением разума Творца, и даже в отношении дела, должного подвизающемуся, или милости, чтобы призванные были избавлены, или суда, чтобы оставленные были прокляты. Оно ясно действует на умы благочестивых, помогая тому, чтобы они могли желать благ и преуспевать в них; Он действует, оставляя умы нечестивцев, чтобы они только причиняли себе вред и скатывались к худшему. Понимая это, пророк молится: Помоги мне, и я спасусь (Пс. 118). А о нечестивцах, которые добровольно грешат и оставляют ум Божий и устремляются к худшему, апостол говорит: Так как они не желали иметь в познании Бога, то Бог предал их нечестивому уму, так что они делают то, что не подобает (Рим. 1). Те и другие отличаются волей, либо в помощью милости Божией, либо без помощи на Его суде.
Поэтому к Богу, содействующему тому, чтобы воля была добра, и  самой воле, и по отношению ковсем благам, проистекающим из нее, а также  наградам, вытекающим из них, без всякого сомнения, никто не настолько неблагодарен, чтобы не верить и не признать того, иникто, кроме сумасшедшего и заблудшего человека, не посмеет думать, что он автор всего этого. Ибо не воля самого хорошего делает другого плохим. Следовательно, как не он является виновником злой воли нечестивых, так не он и виновник каких-либо других грехов, проистекающих из нее. Это правда, что тот, кто вообще не является виновником какой-либо вины, несомненно, является цензором и судьей. Но как преступнику, осужденный Его Величеством,  справедливо вменяется то, что он наказан, и он не свалит это на своих соучастников в преступлении, так и тот, кто осужден судом Божьим, не может справедливо обратить на другого зависть в его казни, и ему о ни в коем случае не стоит обвинять другого в грехе, добровольно совершенном им самим.
Поэтому человек вменяет себе или, если он угоден дьяволу, которому он опрометчиво поверил, и грех, и возмездие за грех, то есть и причину проклятия, и само проклятие, но Богу принадлежит и  само доброе дело и  награда за доброе дело.К этому добру не приходил ни один злой человек, если только он не собирался прийти, к нему не приходил ни один добрый человек, если он не был привлечен; Ибо если правда, что они вышли от нас, но не были от нас (1 Ин. 2), то верно, что никто не приходит ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня (Ин. 6). Если иметь в виду испорченность нашей природы, в ошибочном выражении то есть употребляя его неправильно, мы говорим природа по Апостолу, который говорит: Мы были некогда по природе дети гнева, как и прочие (Еф. 2) , называя природу, уже имеющую грех, противоречащей природе, что есть истинная и правильная природа, в которой создан Адам, что называется нетленной. Здесь показана, говорю я, порочность нашей природы, которая, как в другом месте это объявляется чувством и мыслью сердца, с юности склонна ко злу, то есть, в силу чего она может иметь суждение по своему усмотрению, но к добродетели она тянется лишь неохотно.
Но вернемся к цели: никто не был допущен к добру и к награде за добро, если только он не был избран благодатью прежде создания мира, предвиден благодатью, предопределен благодатью, как мы обнаружили в речениях Божия Духа. Избрание не для всех, но для некоторых, что исповедуют спасение. Предвидение будущего недоступное лишь нам, поскольку все вещи одновременно доступны Богу, это предполагает предвидение. Ныне мы говорим, что предопределение, заключенное в добре, показывает в Писаниях приготовление благодати; но явление благодати - это дар. Бог предвидит все, что Он собирается сделать или разрешить, и то и другое без необходимости, , и без всякой несправедливости Он предопределяет все, что решит сделать, неизменно. Более того, Он предопределил все, что собирался сделать, когда сотворил все, что должно было произойти. Поэтому предопределение никогда не бывает без предузнания. Ибо Бог не предопределяет ничего, что Он не знает, если Он сделает. Но предведение вообще не бывает без предопределения: потому что Бог предвидит преступления развращенных, которых Он, конечно, не предназначал совершить, и Он их не сделал. Действительно, Он определил число избранных,  которого никто не может увеличиться и никто не может убавить его, чтобы не было видно, что Бог заблуждался в истине Своего предопределения, о чем неправильно и думать.
Но если кто желает утвердиться в этом вопросе, то ему следует принять приговор Иоанна Крестителя, о котором сообщается в Евангелии: Сотворите плод, достойный покаяния, и не говорите среди вас: у нас есть Авраам, отец наш; ибо Бог силен из этих камней поднять детей Авраама (Лк. 3). Тем самым он достаточно показывает, что, если они не принесут плода, их следует истребить, чтобы их можно было заменить другими, либо по плоти, либо только в подражании сыновьям Авраама, чтобы никто не мог не рассчитывать достичь определенного положения, указывая на веру отцов в Божье обетование. И еще более открыто в Апокалипсисе, где заповедано: Держи то, что держишь, чтобы другой не взял венец твой (Апок. 3). Ибо  никто другой не примет, если только ему не удастся разрушить пустое место, значит, число избранных  определено.
Но для того, чтобы можно было сказать, что они упорствуют таким же образом, как если бы не считалось несомненным, что они будут упорствовать, важная причина состоит в том, что страх необходим для тех, к кому болезнь гордыни еще может подкрасться; и за ними еще столько слабостей, что поощрять безопасность и уверенность будет лишь еще одним способом успокоить слабость.  Вспомним апостола, страдавшего неопределенным физическим или умственным расстройством и жаждавшего исцеления, которому Небесный Врач, лучше его самого знавший, что ему подходит, указал, что предопределено, что  противоядие для него должно открыться в немощи, потому что Бог, раскрывая благодать, делает нас святыми, и не находит ее в нас, а послесовершения течения завершает и венчает жизнь.
 Вот, говорю я, предопределение, которое изложено прославленными свидетельствами Божественной речи и неопровержимыми доводами, и  верующие и те, кто здесь и там принимают его, постоянно защищают его, в нем, как оно явно описено, они полагают надежду на свое спасение по благочестивому согласию, а не незаслуженно. Действительно, другого пути спасения человечества, кроме этого не найти, что и явила Божественная благодать. Если не считать этого, то нет абсолютно никакого ясного возвращения к спасению. Большинство людей ужасаются и сторонятся предопределения Божия, и среди них есть некоторые люди, не
 видящие превосходного света Апостола на недоумения, а именно, чтобы не подумали, что Бог просто создал некоторых с неизбежностью  наказания, и несправедливо осуждает тех, кто не согрешил, и таким образом мог бы избежать наказания. Если бы они обратили внимание на то, что, как в Адаме, который согрешил по своей воле, все согрешили, как и до того, как он существовал без греха, все существовало без греха, Но  Бог не ввел в человека необходимость случайного падения, но тем не менее допустил его силу, и Он действительно сотворил вещи и назвал их такими, какие они есть, и  Он предвидел этот случай и определил то, что он последует за случаем, то есть за развращенным по собственной свободной воле родом человеческим, и что не будет он полностью осужден по милосердию, и не будет полностью спасен по справедливости; и пусть никто не видит здесь тьмы.  Бог, изначально сотворил человека праведным, его. собственная воля развратилась, и кого не спасает благодать, будет наказан судом, и не Бог, но сами люди причина своего проклятия.
 Тут кто-то, кого следовало бы умиротворить, может быть, скажет более раздраженно: а если мне однажды придется погибнуть, то зачем мне тратить усилия этой жизни? Почему, если это в любом случае произойдет со мной и в будущей жизни все будет плохо, то нельзя ли здесь какое-то время пожить хорошо? Почему я не получаю всех своих удовольствий и не совершаю всего, что мне нравится? Да отвратит Бог это безумие от каждого христианина - верить, что он один из числа заблудших, считать себя неспособным обратиться от зла, не верить в то, что он может быть спасен неоценимым милосердием Божиим.  Это те, которые укрепились в страсти сердца, то есть те, которые возлюбили зло ненасытной любовью, и решили упорнейшим в нем упорством упорствовать, и с невозвратным нечестием погрузились в бездну отчаяния. Но кто помнит, что он был искуплен кровью Христа такой ценой, и знает, что он был посвящен крещением в такое священное таинство, не поколеблется открыть путь покаяния как довод в пользу своего спасения. Не умоляет ли он неустанно о прощении своих  заслуг, хотя бы и злых, чтобы получить и добрые заслуги от Бога и то, что происходит из добрых заслуг? Почему он отчаянно пытается вернуться, пока живет здесь, когда, скорее, он должен полагаться на благость Божию, потому что он живет для того, чтобы, наконец, когда-нибудь исправить себя? Кто мог когда-либо полностью надеяться на Господа и не мог достичь прощения? Да, пусть каждый, осужденный собственным судом, бежит от Бога к Богу, от гнева, когда он грешит, к умиротворению, когда он раскаивается. Он откроет путь свой Господу, и пусть надеется на Него, и сделает так, что совершенно оставит зло и с пылом и восторгом ухватится за добро. Тот не может получить милость Божию, кто не может надеяться на Него. Ибо надеющегося на Господа, как он сам это открывает,  окружит милость. О, как надежно наше прибежище в милости Божией! Бог готов пощадить смиренных и победить гордых. Легко даровать прощение тем, кто оставляет свою вину и слезно просит прощения. Кто не полюбит Его так сильно, что ему простятся многие грехи? Поэтому пусть каждый поспешит к порту покаяния, крепко ухватится за него и удержит его. Пусть каждый выставит себе соперником в благочестии царя Давида и апостола Петра; один из них, упрекаемый в прелюбодеянии и убийстве , как бы то ни было, с сильной болью, он сказал Господу: «Я согрешил» (4 Царств 12), и грех вскоре был прощен, и он заслужил услышать, что он не умрет. Пробудившись к чувству покаяния, он отер пятно отречения от Бога, и столько зла, что быстро разбавил его горькими слезами.
Но если кто-нибудь, по созерцанию столь многих людей, задумает скорее отчаяние, чем подражание,  так что, хотя они и отталкивали и подавляли величайшие преступления обилием добродетелей, но стенали от обилия своих пороков, то пусть он, по крайней мере, взглянет на этого разбойника, который без сомнения заслужил крестное наказание своими злыми делами и одной лишь верой, которая вдруг породила у него исповедание  и надежда, обрел жизнь среди смерти. Наконец, если бы кто-нибудь знал, что он настолько несчастно к чему-то пристрастился, что подлежит без всякого сомнения осуждению, то почему бы ему не воздержаться от пороков? Почему он не постарался и преследовать добро, какое мог, чтобы потом наследовать  хотя бы более легкое наказание? Кто, терзаясь наказаниями земной жизни, если бы была предоставлена возможность, не выбрал бы меньшие, но отказался бы от больших? Но малые наказания должны быть возданы  за меньшие и большие за большие грехи, согласно Божественному Писанию. Воздастся, говорит пророк, каждому по делам его (Пс. 61), а именно по качеству хорошего или дурного, и все получат награды, достойные их.
Но если мы уже что-то продвинули в убедительной доброй надежде по Божественному благоволению, то должно ли ощущаться предопределение зла, после приведенных нами рассуждений, блаженного Августина? Этот самый надежный автор, поскольку он был самым почтительным к божественным Писаниям, добился успехов в письме. Поэтому он обвиняет некоторых в книге о предопределении святых, потому что, хотя они и изучали его книги, но не стремились преуспеть вместе с ним, а он писал умело, но все же не достиг совершенства в своих суждениях. потому что даже в своем замечательном труде по грамматике Присциан понимает, что ничего совершенного во всех отношениях нельзя найти в человеческих выражениях. Да, как говорит наш Апостол: Отчасти знаем, отчасти пророчествуем (1 Кор. 13). В этом он соизволит откровенно признаться в самой точной книге о пользе настойчивости, которую он опубликовал после или среди книг "Пересмотров". А в этих книгах, в которых он не стыдился публиковать все, в чем, по его мнению, ошибался, и осуждать с суровой критикой и, используя все, что мог, для исправления по мерке Божественного авторитета и остроты самой тщательной аргументации, он дошел до такой степени, что каждый школяр мог безопасно извлечь уроки из его конкретного учения. И не следует считать злонамеренным то, что он справедливо критикует. Кто точнее, чем он сам, отсек свои недостатки? Кто сильнее побуждал к добродетелям, вернее сказать, подталкивал к ним? Кто успешнее убеждал тех, кого хотел? А когда нужно, как говорит Марк Туллий, меньше говорить об искусстве, а больше следовать ему, то он исполнил роль оратора, говоря поистине так чисто, как ему хотелось; а что касается искусства, то в Четвертой книге "Христианского учения" он представил себя способным, открыв его силу. Кто здесь святее, кто осторожнее, кто острее?
Итак, здесь, украшенный столькими Божественными добродетелями, он намекает, что существует предопределение зла, не сомневаясь, не спрашивая, не споря, а прямо поучая, как бы исповедуя. Я привел его слова из книги, которую он назвал  Энхиридион, ибо  в "Пересмотрах", когда он пожелал положить на него руку, он, что называется, не нашел ничего,  чтобы добавить, ничего. чтобы отнять, ничего, чтобы изменить. Это великие дела Господа, явленные во всей воле Его (Пс. 100), и настолько премудро утончённые, что, когда согрешили ангельские и человеческие твари, то есть свершилось не то, что Он желал, но то, что Он желал, Он сделал, даже через ту же волю твари, которой, по сути, не желал Творец, Он Сам исполнил то, что пожелал, употребляя добро и зло для высшего добра для осуждения тех, кого Он справедливо предопределил к наказанию, и к спасению тех, кого Он милостиво предопределил к славе.
И чтобы вы не подумали, что это было им опущено и не подтверждено как найденное и наиболее достоверное, хотя это есть во многих его книгах и местах, я также скажу из упоминания того, что я упомянул немного раньше, что начертано в Даре стойкости, который он написал еще молодым и с твердым суждением, это может быть подтверждено. «Кому, - говорит он, - Он не хочет помочь, Он не помогает, о ком в своем предназначении, хотя и тайно, но справедливо, Он рассудил нечто иное». Ибо нет беззакония у Бога. Папа св. Григорий, папа Фульгенций и Исидор не отличались от этого, и их свидетельства я решил изложить, чтобы наши труды не были продлены надолго за счет писаний других.
 Но давайте узнаем, о важности чего Августин учил папу Целестина. Августин, говорит он, в нашем общении всегда был человек святой памяти своей жизни и заслуг, и что бы ни говорили, мы помним, что он обладал когда-то такими большими знаниями, что даже мои предшественники всегда считали его среди учителей. Все, следовательно, хорошо относились к нему, как к тому, которого все везде и любили, и почитали. «Это неправда, что мы также должны остерегаться светских книг, ибо проникнемся знанием, примем любовь к учителям и осудим их заблуждения (поэтому Августин справедливо призывает к тому же в упомянутой выше книге о даре упорства такими словами: Скорее, важно где искать.
Чтобы проследить истину, позвольте Павлу перейти к середине, чтобы он мог, наконец, раскрыть эту тайну в своей речи: о славе Своей в сосудах милосердия, которые Он приготовил для славы. Вот, совершенные сосуды гнева укрепляются Учителем народов к сокрушению. И конечно, что касается человеческого мнения, правильнее сказать, что что-то скорее совершено, нежели  предопределено. Что же касается разнообразия человеческих дел, то оно не может быть совершенным, но предначертанное может быть изменено в любой момент. Но что касается величия Бога, держащего все, то все для Него одинаково и совершенно, потому что Он сотворил будущее, и предопределил,  что оно должно завершиться неизменной истиной. Но тот гнев, которым наказываются нечестивцы,  называется в Евангелии такими словами: Кто не верует в Сына, не увидит жизни, но гнев Божий остается на нем (Ин. 3). Чтобы избежать этого, пророк молился: Господи, не обвиняй меня в гневе Твоем и не упрекай меня в гневе Твоем (Пс. 37).
 Но, возможно, не с этого момента разум разумного спит, потому что большинство примеров являют не сосуды гнева, совершенные для погибели а сосуды гнева, пригодные для погибели. Как будто сосуды гнева не могут быть предопределены к погибели, потому что они пригодны к погибели. Поэтому пусть Господь Иисус выйдет вперед и Сам развяжет узел вопроса. Наконец, он говорит в Евангелии: вам дано знать тайну Царствия Небесного, а им не дано (Мф. 13). Вам дано, говорит Он ученикам, но им не дано, речь идет о множестве, сходящемся со всех сторон. Если я прибегну к Учителю благому, Он соберет тех, кому дана милость, а тех, кому не дан суд, он оттолкнет, то есть оставит их без помощи. Теперь предопределены избранные, которые даны, чье число известно. | Ибо Бог не стал бы предопределять тех, сумму которых Он не знал. Поэтому, поскольку нечестивцы не могут претендовать на их число, потому что им не дано спастись, то кто может показать, кто осмелится утверждать, что не предопределено, чтобы они были осуждены?
 Также и в Евангелии предписан неизменный приговор: Кто не верует, тот уже судим (Ин. 3). С какой целью судим, кроме как наказать? Почему, умоляю вас, если не потому, что Адам согрешил, согрешив по своей воле,и благодать Божия не избавила его? Или он осознавал, что решил продолжать жить в неверии? Это правда. Но почему он отказался поверить? потому что, как написано, не у всех есть вера. Но почему бы не быть уверенными в вере всех,  и в границе, которую никто, кроме самых нечестивых, не осмелится переступить? Потому что им это не было дано. Ибо почему им не дано -  это всего лишь Его совет,  который, хотя он и может быть сокрыт время от времени, никогда не является несправедливым приговором. Эта строгость, скорее всего, перекликается с этим предложением: «Подумайте о делах Божьих, которые никто не может исправить». (вариант: которые презрели (Екклезиаст 7); а именно, что как сосуд гнева, пригодный для уничтожения или совершенный для погибели, злой человек всегда упрямо держится за зло, и хотя таковой на время может показаться, т он притворяется исправленным, он как  пес возвращается на свою блевотину, так он обращается к греху и смерти самому себе.
 Итак, когда дело решено, оставим словесные споры, чтобы нам не укорять других детской злобой, споря друг с другом из-за тщеславного хвастовства победой, как говорит Апостол: Не соперничайте словами. ибо оно ни на что не годится, кроме как на развращение слушателей (1 Тим. 2). Поскольку у нас есть один небесный Учитель, Кто есть истина и от Кого она получена, и к Ккому следует относить всю истину  зачем нам бороться за свои выводы, когда лучше, чтобы мы все говорили одно и то же, что это не наше мнение, а Его слова, и мирно и смиренно найти то, что наиболее правильно. Но если те, которые движимы столькими авторитетами, и не последуют нашему утверждению, но поймут, что их поборола ясная истина, плохо, если они не соизволят изменить своего мнения, потому что не так уж и стыдно за человека допустить ошибку, как нежелание избежать известной ошибки. Это полезно и подробно показывает на своем примере великий оратор Цицерон. Если, говорит он, окажется, что мы сделали что-то наобум, кого-то упустили или недостаточно четко следовали этому, мы легко и охотно изменим свое мнение, когда нас кто-то научит.  Ибо позорно не то, что кто-то мало знал, а то, что он по глупости и долго упорствовал в малом, потому что одно приписывается общей слабости людей, другое - единственному пороку каждого из них..
С двумя раскрытыми вопросами, то есть о свободе воли,  и после обсуждения предопределения, не так, как мы хотели, но как могли, перейдем к третьему, а именно к искуплению Кровью Христа, которое является последним. И откуда нам взять лучшее начало рассмотрения, как не из слов Того, Кто впоследствии явился как человек, как прежде предсказал Бог? Вот его слова: Если вознесусь от земли, то всех привлеку к Себе (Ин. 12). В этом возвышении, которое Он претерпел, смирив Себя, чтобы мы возвысились, за многих пролилась кровь во прощение грехов. Ибо таким образом Сей Иисус,  на нашем языке Спаситель, спас Свой народ от грехов их. Короче говоря, Он не выбрал ни одного народа, который хотел бы спасти в целом посредством особой привилегии; но  как и Каиафа признал, что не по своей заслуге, а, возможно, по благодати похвального достоинства священства, Иисус умер не только за народ иудейский, в котором Он возглавил род, но и для того, чтобы собрать вместе рассеянных детей Божьих. Не потому, что они все еще были детьми Божьими, а для того, что дети Божьи объединились в единстве веры. Неудивительно, что, как Он и предсказал, Он привлек к Себе всех, изыбрав из каждого рода людей тех, кого он решил спасти. О многих сказано, потому что многие, несомненно, спасены; но обо всех потому, что они собраны из всякого рода людей. Ибо за них была пролита кровь Божия, потому что Слово стало плотью, то есть Бог стал человеком, что признает всё Писание, и о чем говорится и в других местах: И увидит всякая плоть, что Бог спасёт (Лк.3), то есть каждого человека. И поскольку Бог, хотя и принял всю нашу природу, но, конечно, спас в Свое нетление, то и Вселенская Церковь исповедует распространение по всему миру земному, который стесняется необходимостью пребывания в принятом освящении, объясняя таким образом с Апостолом: вы куплены дорогою ценою, прославляйте и носите Бога в телах ващих (1 Кор. 6).
Точно так же, упомянув себя, тот же апостол говорит обо всех: Бог Сына Своего, несомненно, не пощадил, но предал Его за всех нас (Рим. 8). Также обо всем этом в Послании к Евреям: Мы видели Иисуса, увенчанного славою и честью за смертные страдания, чтобы по благодати Божией вкусить смерть для всех (Евреям 2). И открыв, кто эти люди, сразу апостол продолжает: Ибо надлежало  Тому, ради Которого все существует и через Которого все существует, чтобы привести многих детей к славе, став Виновником их спасения стать совершенным через страдания. Воистину, угодно было Богу Отцу, ради Которого все существует, то есть по благости Которого все и через Которого все, чтобы от Него родился Сын, совечный Ему, через Которого все сотворено( Ибо все сотворил Ты в премудрости, говорит священный Псалом [Пс. 11], ибо Он, то есть Отец, многих сынов привёл в славу, ибо никто не пришёл к Сыну, кроме тех, кого Сам Отец призвал, как Автор  их спасения, через Виновника спасения, Который должен был быть усовершен страданиями, как сказано о Нем; то, что Иисус начал делать и учить,Он первый исполнил в мире то, чему учил, то есть. нет большего милосердия, чем положить душу свою за друзей своих, и поэтому Отец хотел совершить  через Его страсть, то есть явить Его законченным и совершенным. . И когда Он Сам учил благу, то не только не отказывался выполнить его, как бы трудно это ни было, но и вдохновлял Своим примером других. Надо заметить, что всех, о ком Он говорит, немного раньше, что по благодати Божией вкусил смерть за всех, тех же многих он называет несколько позже, отмечая как тех, которые приведены в славу многих сынов.
Эти авторитетные Божественные высказывания, что Сын Божий вкусил смерть за всех, предполагает, разумно понять так, что речь идет о спасении всех, кто принят по воле Божьей. Ибо как Он желает спастись всем спасаемым, так Он искупит всех искупленных. Но не все спасены и не искуплены. Поэтому Он не хочет, чтобы все остальные были спасены или искуплены, кроме тех, кто искуплен и спасен. Это блаженный Августин разъясняет в уже упомянутой нами выше книге, которая называется Энхиридион.. «То, что называется Церковью у святых ангелов и добродетелей, тогда станет известно нам таким, какое оно есть, когда мы в конце соединимся с Ним, чтобы вместе иметь вечное счастье. Действительно, то, что странствует из нее по земле,  нам лучше известно, чем мы ему, и поскольку она взята от людей, то и мы  искуплены от всякого греха кровью Посредника, не имеющего греха. Он говорт: Если Бог за нас, кто против нас? Который не пощадил Сына Своего, но предал Его за всех (Рим. 8). Ибо в Церкви, искупленной от всякого греха кровью Посредника, не имеющего греха,  все включены в апостольское свидетельство, то есть Он избавил Его за всех нас. Однако тех, кто заинтересован в Божественных изречениях, не должен смущать тот факт, что Христа можно назвать мертвым для всех, кто обязуется соблюдать  таинства Его веры. Действительно, никто не может сомневаться в том, что они будут спасены. Ибо вы не удержите апостола как подходящего автора этого свидетельства:  погибнет брат, за которого умер Христос (1 Кор. 8). Неудивительно, ведь вера без дел праздна, и многие званы, но мало избраны для научения.
Это правда, что некоторые яростно проклинают и осуждают это как богохульство, считая, что Искупитель будет сильно унижен, если не искупит всех людей вообще. Что касается нас, сохранивших веру, то это потому, что Бог Своей кровью искупил всех, кого пожелал, и никто не должен быть искуплен, кроме тех, кого Он Сам искупил. Если они способны что-то доказать, давайте не только ничему не сопротивляться, но и охотно согласимся с их мнением. Ибо если солнце хотя и не просвещает слепого, но все же согревает его, то почему более сильное солнце, хотя бы оно и не спасало ослепленного и проклятого  собственными заслугами, не наказывало меньше за столь драгоценные заслуги? Если, однако, признается благосклонность Его совета ,то мы помним, что поется: «Благостен всем Господь, и милость Его превыше всех дел Его» (Пс. 144). Но апостол как будто противоречит этому мнению, когда говорит: Я, Павел, говорю вам, что если вы обрезываетесь, то Христос не принесет вам никакой пользы (Гал. 3). Ибо если Христос ничем не поможет крещеным, получившим  Святого Духа, как говорит тот же апостол в таких словах: «Чрез дела ли закона вы получили Духа, или через слышание веры» (Гал. 5)? Если, говорю я, Христос ничем не поможет таким крещеным, отступившим от веры, какая будет польза тем, кто был крещен, и кто упорствовал в преступлениях и не был исправлен, и кто умер в неверии? Но пусть они не объявляют меня осмеянным и отвергнутым кем угодно, хорошим или плохим, но все равно искупленным Христом, позвольте мне засвидетельствовать им одно, и я верну им всех в благосклонность, как я думаю. Иоанн Константинопольский, епископ, отличавшийся своим учением и святостью, говоря о том, что благодать Божия вкусила смерть за всех, как я уже сказал выше, таким образом объяснил, как благодать Божия вкусила смерть за всех, не только за верных, но и за всех. весь мир. И действительно, Он умер за всех. А что, если не все верят? Он выполнил то, что было Его. Конечно, каждый выбирает, после тщательного рассмотрения своих авторитетов, что лучше всего подсказал ему Бог по скрытому вдохновению, или то, что его учителя, Священное Писание, вывели на свет ясным разумом.
Вот что мне хотелось сказать вот что по поводу трех вопросов, на которые невозможно ответить, и мне бы хотелось изложить их и с пользой, и подробно.  Прилежные люди, хотя и могут не одобрить мои тупые и неотесанные рассуждения, тем не менее, когда я изложу их тем, кто желает любезно ознакомиться с тем, что я считаю полезным, они, я полагаю,  одобрят одно, а именно, такую преданность тем, кто желает извлечь пользу.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn