Поздно понять

                Есть у меня одна мысль и я ее думаю.
                Пан Зюзя из телевизионного кабачка "13 стульев"


      Костика угораздило родиться  в непростой советской семье: его папа имел довольно высокий чин в местном КГБ и мама была не последним человеком в исполкоме. Мама строго контролировала сына, и потому он учился в школе почти на одни пятёрки. Кроме того, он занимался в секции бокса – на этом настоял папа, полагая, что сын должен уметь постоять за себя. А мама настояла на занятиях в кружке бальных танцев, чтобы он научился не комплексовать перед девочками. А у него были причины для такого подросткового комплекса, поскольку рост его был ниже среднего, да и лицом он не вышел.
      Так он жил до 14-ти лет и, как положено, вступил в комсомол. Но вдруг у него на руках начали появляться бородавки. Они не болели, не мешали учёбе и не мешали боксировать (в перчатках их не было видно), но подавать руку девочке во время танцев он теперь стеснялся. И потому отказался ходить на танцы. Мама переполошилась и повела его к дерматологу.
      Дерматолог направил его на анализы, а потом, изучив все полученные отчёты, сказал, что ничего страшного нет, что это – во-первых, от вируса папилломы, который есть практически у всех, а во-вторых, от гормонального всплеска, который происходит у мальчиков в этом возрасте. Он выписал какую-то мазь и обещал, что скоро всё пройдёт. Но почему-то не прошло.
      Мама задействовала свои обширные связи и повела Костика к лучшему дерматологу в их областном городе. Но всё повторилось. И хотя мазь была другая, но результат – тот же. Вообще, сколько-нибудь заметное влияние на бородавки оказывал только ляписный карандаш. После воздействия ляписа бородавки чернели и отваливались, но одновременно рядом вырастали новые.
      Пришлось задействовать папины служебные возможности и выйти на лучшего дерматолога СССР, который работал, естественно, в столице. Тут подошли каникулы, Костик с мамой сели в поезд и поехал в Москву. Но и с московским профессором-дерматологом всё повторилось. И выписанный им (помимо прочих лекарств и процедур) комплекс витаминов ничего не изменил.
      Мама была очень расстроена – это был тот редкий случай, когда она не знала что делать. И на работе она поделилась с коллегами своим горем.  Все ей посочувствовали, но помочь ничем не могли. И только уборщица, которая случайно услышала разговор,  подошла к маме в коридоре и сказала:
      - А зря это вы в Москву ездили – у нас в области живёт одна знахарка, так она моего двоюродного племянника за раз вылечила от бородавок. Вот те крест!
      Мама, конечно, не верила в знахарок. Но, как известно, утопающий хватается и за соломинку. К тому же она понимала, что этой малообразованной деревенской женщине нет никакого смысла её обманывать. И мама расспросила её про знахарку и про деревню, в которой та жила.
      В те времена личных машин было довольно мало, но у папы была машина, и у мамы тоже имелись водительские права. И мама решила в ближайший выходной свозить сына к знахарке. На его слабое возражение:   
      - Мам, ну я же комсомолец...
      Она ответила:
      - Но ради мамы давай съездим – хуже не будет!
      Костик понимал, что на такой мамин аргумент возражать нет смысла. Да и кататься на машине он любил, и потому согласился. На всякий случай они сказали папе, что собираются съездить в область в познавательно-развлекательных целях, а также за экологически чистыми продуктами. И в воскресенье утром поехали.
      Доехать до самой деревни не удалось – по колдобистой просёлочной дороге мама ехать не рискнула, и последние 5 километров пришлось идти пешком. В деревне оказалось всего десятка два домов и, как заметил Костик, не было столбов с электрическими проводами. На единственной улице им встретился только маленький мальчик, который сам подошёл и поздоровался. На вопрос мамы о знахарке он просто указал пальцем на её дом. Костик думал, что это будет избушка на курьих ножках у самого леса, но оказалось, что её дом был посреди деревни и ничем не отличался от других домов.
      Мама оставила Костика у калитки со словами:
      - Подожди здесь, я сначала сама с ней договорюсь.
      Она вошла в дом и подозрительно долго не возвращалась. Костик уже начал думать, не пора ли идти спасать маму от злой ведьмы, но она вышла сама и сказала:
      - Всё в порядке. Заходи один, только ничего не говори и делай то, что она скажет.
      Костик зашёл в сени, постучал в дверь и, так и не дождавшись приглашения, решительно шагнул в комнату. Точнее, в кухню, поскольку там была большая русская печь. Все стены были увешаны пучками каких-то растений. Костик уловил запах сена, мяты и ещё чего-то довольно приятного. В переднем углу, как и положено, висели образА, перед которыми горела маленькая тусклая лампадка. Костик ожидал увидеть старуху с клюкой, но стоящая возле лампадки женщина не была старухой. В помещении после улицы было довольно сумрачно – небольшое окно давало мало света, а керосиновая лампа, стоящая на столе, не горела. Женщина была в длинном деревенском платье и расшитом переднике; её голову покрывал платок, скрывая её волосы и возраст. Единственное, что Костик смог тогда разглядеть и запомнить, - колючий взгляд её больших серых глаз. А, может, они были голубыми – при том освещении он не разобрал.
      Костик поздоровался с лёгким поклоном – уроки танцев не прошли даром. Но женщина безо всяких предисловий произнесла безразличным и вполне молодым голосом:
      - Сядь сюда и положи руки на стол ладонями вниз.
      Сама она села напротив и несколько секунд смотрела на его руки с бородавками. Потом обратилась к нему:
      - Посиди так спокойно пару минут. Только не дёргайся – больно не будет.
      Костик и не думал, что может быть больно. Он полагал, что она будет мазать его руки какой-нибудь мазью или натирать травами. Но всё оказалось проще – она расположила свои руки в нескольких сантиметрах над его руками и, слегка двигая своими руками, начала что-то шептать. Костик прислушался, но не понял ни одного слова: то ли это был один из языков малых народностей, проживающих в области, то ли просто набор звуков. Так продолжалось с минуту, потом она перестала шептать, но продолжила слегка двигать своими руками. Затем убрала свои руки, помолчала несколько секунд и произнесла:
      - Всё. Иди. Пройдут твои бородавки через три дня.
      Костик встал и пошёл к двери. Он ожидал чего-то большего, его мучили сомнения и очень хотелось спросить, что делать, если бородавки не пройдут. У двери он обернулся и успел произнести только:
      - А если...
      - Я же сказала, через три дня пройдут, - сердито перебила его знахарка, - да иди уже!
      И Костик вышел на улицу, на дневной свет, к маме.
      - Ну, как? – спросила мама.
      - Вскрытие покажет, - ответил он старой шуткой медиков и шахматистов,  не веря в душе в положительный результат.
      Они пошли назад, в посёлок, в котором оставили свою машину. По дороге мама рассказала, как она договаривалась со знахаркой. Та, выслушав маму, сначала отказалась, сославшись на неблагоприятную фазу луны и собственное недомогание. Мама это восприняла, как повышение цены, открыла сумочку и начала доставать купюры. Знахарка её остановила, сказав, что за детей денег не берёт – это её правило. Да и не нужны ей деньги – в деревне все живут своим натуральным хозяйством и работой в колхозе, а в ближайший магазин, который в соседнем посёлке, ходят крайне редко.
      На такой вариант мама не рассчитывала и, после секундного замешательства, решилась на блеф: она предложила знахарке посодействовать в получении жилья в городе. Мама и в самом деле имела некоторое отношение к распределению жилплощади, но пробить жильё для какой-то деревенской женщины было абсолютно нереально. Но знахарка сама отказалась:
      - Была я в вашем городе. Мне сильно не понравилось: воздух грязный и воняет горелым бензином, люди почти все суетные. В городе  душа киснет и черствеет.
      Мама перепугалась – не уезжать же несолоно хлебавши! Остался самый последний вариант. Она встала на колени и взмолилась:
      - Не за себя прошу – за ребёнка! Ребёнок страдает! Помогите, Христа ради!
      Это подействовало – знахарка буквально силой подняла её с колен и сердито произнесла:
      - Не устраивай мне тут трагедию! Пусть твой сын заходит один, только пусть молчит и делает, что я скажу!
      Костик с мамой дошли до своей машины и в посёлке возле магазинчика на импровизированном рынке скупили почти всё, что продавалось: большую банку молока, лукошко куриных яиц, разные овощи и зелень. Погрузив всё это в машину, они благополучно приехали домой.
      На следующий день, умываясь утром, Костик с удивлением заметил, что его бородавки начали подсыхать. А ведь он уже давненько ничем их не мазал. На второй день бородавки начали отваливаться, и его вера в материализм слегка пошатнулась. На третий день бородавки отвалились почти все, и новые не росли. Костик поделился этой новостью с мамой. Она внимательно осмотрела его руки, даже пощупала для верности, заулыбалась и поцеловала его в лобик. Этого она не делала  уже несколько лет, так как считала, что мальчика надо воспитывать в строгости. Её вера в материализм тоже пошатнулась, хотя уже и не в первый раз.
      Вечером папа пришёл с работы как обычно довольно поздно. Мама радостно доложила ему  о произошедших изменениях. Он самолично осмотрел руки сына и спокойно сказал:
      - Вот и отлично. Стало быть, закончился твой гормональный всплеск. Кстати, как у тебя голос ещё не начал ломаться?
      - Нет, не начал, - ответил Костик своим звонким мальчишеским голосом.
      Костик обрадовался, что папа так и не догадался об истинных причинах произошедшего. А значит, не надо будет ничего объяснять, извиняться и краснеть за свой не совсем комсомольский поступок. И папина вера в материализм не пострадала - при его работе это было недопустимо.
      Потом, много позже, Костик узнал про биополя и всякую экстрасенсорику. И решил, что знахарка, конечно же, обладала сильным биополем и, главное, в совершенстве умела им управлять. Это объясняло многое из произошедшего тогда, но не всё. Было непонятно, зачем она так долго мурыжила маму, хотя, видимо, с самого начала знала, что будет его лечить, и при том совершенно бесплатно. Сначала он решил, что это просто женский выпендрёж. Но, потом, хорошенько обдумав, понял, что выпендрёж и эффективное владение биополем – две вещи несовместимые. За этим её поведением стояло что-то другое.
      И только спустя много-много лет, когда Костик уже похоронил родителей, перебрался в Питер, женился и сделал неплохую карьеру, он как-то, пытаясь разобраться в очередной размолвке с женой, в одну из бессонных ночей вдруг понял суть и своей размолвки, и поведения знахарки с мамой.
      Со знахаркой всё было не так, как он думал раньше. И с мамой, и с танцами тоже было не так. В ту пору он был совершенно равнодушен к девочкам, даже слегка их презирал, и потому ходить на танцы было для него пыткой. У него начался пубертат, но мама не хотела этого замечать и продолжала его дрессировать, как маленького. А надо было начать с ним договариваться, как с подростком. И бородавки стали появляться как подсознательная реакция на мамино насилие над его подростковой психикой. А мама была убеждена, что должна полностью его контролировать, что только от её усилий зависит благополучие сына. Знахарка сразу поняла сложность отношений мамы с сыном и начала с психотерапии мамы. Она специально разыграла этот спектакль, показывающий, что от мамы уже не всё зависит, что надо хоть чуть-чуть ослабить контроль над подростком и дать ему возможность в чём-то действовать самостоятельно. И у знахарки всё получилось и с мамой, и с Костиком.
      Примерно такая же ситуация была у него с женой – оба стремились к контролю над партнёром, и не переносили контроль над собой. А знахарки рядом не было. Утром Костик начал звонить жене, чтобы поделиться своим открытием и покаяться, но все его телефоны были уже в чёрном списке...