Тайна поместья

В пригородном поместье, что находилось не так далеко от уездного города, доживала свой век графиня Таманская Елизавета Сергеевна. Пройдя тернистый путь, она не желала вспоминать прошлое, считая его несносным. Единственной радостью графини был сын Алексей Таманский, служивший в лейб-гвардии ее величества.
После обеда старая графиня с тоской глянула в окно. Она сжимала письмо сына, в котором говорилось об очередном отпуске. В гостиную забежала Настя, дочь покойной подруги, которую вопреки воле родственников графиня приютила у себя. Она с тоской глянула на повзрослевшую девицу, помня, как привезла ее совсем еще крохой и впервые выдвинула ультиматум старому супругу. Отметив разительное сходство с матерью, она с грустью вспомнила юные годы, когда беспечность кружила голову и все вокруг было прекрасным.
- Не видать? – подбежала Настя, - не видать его еще. Но он обязательно прибудет. И привезет мне мишку. Как и обещал. Огромного мишку из лавки Петерсона. 
- Куда же он подевался, - проворчала графиня, - одна ты у меня осталась. Совсем Алеша позабыл обо мне. Нам надобно поговорить и устроить твою судьбу, милая.
- Замуж? – лучезарно улыбнулась Настя, - а за кого? Иль сватался кто?
- К нам с визитом приезжал сосед, - нехотя призналась графиня, - да только мне он не нравится. Слишком вульгарен. И какие сейчас пошли женихи!
- Жених! – выдохнула Настя, - а что, уже пора? А ведь и вправду пора! Вот Ирина Федоровна Шереметьева уже выходит замуж. А она меня на год младше.
- Девичий век не так уж и долог, - графиня пригладила локоны девицы, - ну, беги. Мне надобно подумать. А сын все не едет.
Настя выбежала, по дороге, чуть не сбив с ног старую няню Алексея Марфу. Она недобро глянула вслед девице и покачала головой.
- Доколе это будет продолжаться? – няня строго посмотрела на графиню, - совсем сиротка уже на шею вам села. А вы и не чуете! А ведь так и до беды недалече.
- Ну вот скажешь тоже, какая еще беда? – старая графиня проницательно взглянула на Марфу, - а ты ее так и не полюбила. Ни дитем, ни девицей не угодна она тебе. Как же так?
- Да что я-то, матушка! Бог со мной, - махнула рукой Марфа, - а вам бы о сыне подумать. Ведь один он без братьев. А после вас и вовсе один останется. Слышала я доктора, недолго вам ведь осталось, матушка!
- Все же вычерпала меня эта жизнь, - вздохнула графиня, - всю молодость мою извела на старика. А теперь не могу пожить при сыне. Далеко он всегда, ждать уж мочи нет.
- Так ты все же подумай об Алеше, матушка, - склонилась над ней няня, - я же лишь его жалею. Знаю, девицу эту вы привезли на испытание всем. Но пуще всего ему на испытание. А вдруг через нее помрет?
- Помрет? Да как ты можешь так говорить о нем?! – возмутилась графиня, - да и чем ему Настя угрожает?
- Так ведь сосед ваш дуэлями славен. А уж как он добивается Насти! Вот помяните, будет Алексей с ним стреляться!
- Да ты что! – графиня почувствовала удушение и схватилась за ворот.
Няня открыла окно и подвела ее к камину. Усадив графиню, она предположила, что сосед уж точно не откажется от Насти и добьется даже если придется устранить Алексея Таманского.
- Но что же делать?! – графиня чувствовала угрозу и не желала верить, - как мне быть?
- Да отдайте ее за соседа! – Марфа схватила ее за руку, - пока не прибыл барин, заклинаю вас, пускай исчезнет из дома. Иначе быть беде.
- Как же отдать?! Отдать ее, голубушку, за этого разгильдяя?! Да он из нее жизнь выпьет, словно аспид. Раньше срока со свету сживет.
- Или убьет Алешу.
- Алешу? У меня голова кругом от твоих слов. Неужто возможно?!
- Жизнь ее с малых лет обделила, так вы восполнили. Вы и так сделали доброе дело, так не губите сына.
Даже светлые умы попадают во мрак, когда приходит час торжества зла. На беду графиня затеяла разговор, да прислушалась, думая лишь о безоблачном будущем сына. К приезду графа Таманского Настю отослали в дом жениха, где и прошла скоропалительная помолвка. Граф Иван Иванович Скольников торопился со свадьбой, как и советовала графиня Таманская. Одна лишь Настя жила в счастливой безвестности, недоумевая отчего плакала и печалилась графиня. Пообещав навещать после венчания, она не обратила снимания на злобный взгляд графа Скольникова.
Алексей Таманский прибыл в имение, когда матушка была на смертном одре. Он еще долго сидел у пустой кровати, где еще недавно тихо угасла мать, чувствуя ее легкое прикосновение. Слуги шепотом проходили мимо, не беспокоя барина три дня. Старый дядька графа зашел к нему на четвертый день, взяв с собой шустрого мальца с разносом. Быстро накрыв на стол, слуга застыл рядом.
- Вот и не стало ее, Трофим, - сказал граф.
- Я ее помню еще совсем ребенком, - всплакнул дядька, - что же поделать, не удержалась, ушла.
- Тихо ушла, - продолжал граф, - а я не прибыл раньше как обещал. Задержался в харчевне на три дня.
- А как же Настя? – подал голос слуга.
- Цыц! Поговори тут у меня! – шикнул старик, - совсем барыня вас распустила! Уж я тебя!
- А где она? – граф вдруг вспомнил о Насте, - я не видел ее на похоронах. И в церкви не была. Она здорова?
- Матушка ваша перед смертью устроила ее судьбу, - дядька прокашлял, - венчается скоро Настя. Живет сейчас в имении жениха.
- У графа Скольникова, - уточнил слуга.
- Ивана? – граф недоуменно взглянул на них, - да неужто Настя согласилась?
- Радовалась, - подтвердил дядька, - приданое ей матушка дала славное. Не обидела сироту. Шуб да соболей всяких. Опять-таки украшений на заказ. Давно было готово-то приданое. Хоть напоследок потешила себя барыня.
- Скольников убьет ее, а вам будто все равно! – вдруг вскипел граф, - сидите здесь в тепле. И как матушка надумала такое!
- Марфа застращала, - подсказал слуга.
- Помолчи, - дядька строго глянул на слугу, - никакого сладу нет!
- Рассказывай, - барин смотрел на слугу, - а ты, Трофим, помолчи.
Не дослушав и половины рассказа, граф спешно покинул имение, направив карету в соседние владения. Он приказал гнать коней, подгоняя кучера, торопился так, словно решалась его судьба. Граф Скольников принял его сразу же и с первого мгновения встречи стало понятно, что эти двое станут непримиримыми врагами. Сходу сказав, что находиться в доме жениха вовсе не по чину, граф Таманский потребовал увезти Настю до венчания. Скольников подчеркнул, что сама графиня Таманская позволила невесте переехать, но граф был непреклонен. Сказав, что это все делается вопреки правилам света, он пригрозил оглаской у главы уездного дворянства. А заодно напомнил, как люто поступают со всяким своеволием после шумихи Салтычихи. Решив уступить, граф Скольников велел собрать вещи Насти и отвести назад. Граф Таманский смотрел на спускающуюся бледную Настю, не узнавая ее, удивляясь преображению. Не было уже прежней беспечной девицы, хохотавшей над его шутками. Она испуганно глянула на него и села в карету. Пообещав забрать ее вскорости, граф Скольников приказал отворить ворота.
Всю дорогу Настя озиралась, оглядываясь назад, то приподнимая шторки, глядела в тьму ночи, словно опасалась погони. Граф Таманский ехал с плохим предчувствием, боясь спросить, он ждал, когда она заговорит. В имении они закрылись в кабинете графа, и она вдруг разразилась слезами.
- Боже мой! Да что случилось там с тобой?! – граф подскочил к ней, но она вдруг сжалась и села на пол, - да что с тобой такое?
- Он недобрый человек, - прошептала она, глядя на дверь, - никто не подслушивает? У него здесь имеются люди. Он сам так сказал.
Граф открыл дверь и никого не увидел. Кабинет находился в дальнем крыле, куда мало кто ходил. Сказав об этом, он протянул ей стакан воды.
- Не отравлена? – она спросила так серьезно, что он насторожился.
- Рассказывай, - велел граф.
- Убьет он вас если расскажу, - она замотала головой, - а после и меня. У него уж как три жены было. Три портрета висят, а мой будет четвертый. Синяя борода! Я про него читала в газетах.
- И все трое умерли родами, - мрачно добавил граф.
- Одна умерла родами, а двух он уморил голодом да поркой. Я видела кнут. Такой огромный, что от одного удара можно умереть не встать.
- Он бил тебя? – граф встряхнул ее за плечи, - бил?
- Нет, нет. Но обещал быть беспощадным. Он поклялся. Как же мне быть? Не выйду, так вас убьет, а выйду так сама помру.
Граф спешно вышел, на ходу отдавая приказы, первым делом велел удалить в деревни всех слуг, оставив лишь одного мальца. Вызвав верных людей из ближайшей деревни, он даже кухарку заменил немедля. Имение Таманских всполошилось, а граф действовал как опытный воин в оккупированной части. Дядька Трофим был также удален, но няня всеми правдами осталась. Граф доверял ей и решил оставить, вверив ее заботам Настю.
В светлых покоях Настя плакала под причитания Марфы, слушая ее исповедь. Марфа вспоминала несчастную графиню, молодость и мучения которой прошли перед ее глазами. Она говорила, как стала похожа на барыню Настя, валяясь в ногах девицы, просила прощения.
- Плохо мне жилось, Настя, - говорила она, - а барыни страдания-то служили хоть каким-то утешением. Ну хоть не у одной у меня жизнь-то сломлена. А тут ты расцвела на зависть. И словно нашло на меня темное, от сатаны. Толкнула я графиню на дело жуткое, ведь знала, что пострадаешь. А теперь барское дело взяться за пищали. Сама понимаешь, граф тебя без боя не отдаст тому аспиду.
- Как же быть? – печалилась Настя, - прекрати реветь, итак тошно. Убьет нашего барина тот, убьет. Как быть-то?!
- Ты хоть любишь его? Алексея любишь? – вдруг спросила няня.
- С чего вдруг? – смутилась Настя, - да нет. Не по мне жених. Да и ему я не люба. Ты же знаешь, зачем спрашиваешь.
- Но тогда что же он вступился за тебя?
- Как сестра я ему. Вон видишь, даже мишку привез, как обещал. На что мне сейчас этот медведь. Какая я глупая была и жизни не знала. А жизнь, Марфа, куда страшнее зверя лютого.
- Не для таких речей тебя барыня растила, - всплакнула Марфа, - а ну как зарежу его как приедет? Сама все начала, а там хоть на каторгу.
- Ты что, ты что, - всполошилась Настя, - грех-то какой! Что же станется после с тобой? Нет, так нельзя.
- Сгубила я вас, детки, ох сгубила, - продолжала Марфа, - в аду мне гореть за такое!
- Что же ты. Ты при чем? Тот мне так и сказал, что мол все равно добился бы, выкрал бы меня. Черт окаянный. А может помолимся, Марфа? Что же еще у нас осталось?
Плача Марфа встала на колени перед образом, рядом с девицей, молясь и прося милосердия свыше. Так и уснули они перед образом, укрывшись шубкой барышни. Наутро Настя проснулась от шума во дворе. Разбудив Марфу, она испуганно глянула на нее.
- Никак он прибыл, - выдохнула она, - прознал. Вчера барин выгнал слуг, вот он и прознал. Что же делать?!
Марфа подбежала к окну и перекрестилась. Сообщив, что прибыл друг графа Таманского из соседнего имения, она поспешила уложить растрепавшиеся локоны Насти.
- Ты перед ним не робей, - говорила Марфа, - вдруг женихом тебе будет? Авось Бог услышал наши молитвы!
- А каков он? – растерянно спрашивала Настя, - я уж женихов бояться стала. Уж какие бывают!
- Этот рос у меня перед глазами. Ты его не знаешь, так как забрали его родители при переезде в столицу. А теперь он вернулся в родовое гнездо. А как возмужал! Уж таков хлопец убережет тебя от того аспида.
- А наш граф не так возмужал? – улыбалась Настя.
- Он для меня всегда будет дитем, - не удержалась Марфа, - как и ты, моя милая.
Пока Настя не решаясь спуститься велела накрыть на стол в покоях, граф Таманский встречал на крыльце своего друга и соратника графа Белозерского Никиту Михайловича. Отчаянный дуэлянт и первая шпага империи, коим по праву считался граф Белозерский прибыл по первому зову друга и с интересом уставился на расшитые розовым кружевом окна, в одном из которых мелькнула девица. Здороваясь с другом, он все поглядывал на окна, усмехаясь и по-доброму улыбаясь, спеша навстречу приключениям. Его старый слуга Матвей охал, пытаясь стащить сундук барина. Попросив подсобить мальца, он потащил его с черного ходу. Тем временем господа зашли с парадного и крепко обнялись в холле.
- Как твое ранение? – бодро спросил граф Белозерский, - не помешало привезти в дом девицу? Или мне показалось?
- Если ты о верхнем этаже, то там проживает маменькина воспитанница. Она сирота, - отвечал граф, - и я в ответе за нее.
- Судя по всему она прехорошенькая и ты мне не уступишь.
- Она мне как сестра, - граф проводил гостя в кабинет и рассказал о случившемся.
Слушая графа Таманского, гость темнел на глазах, заметив, что одна из покойных жен графа Скольникова была его возлюбленной.
- Я был слишком юн, а родители и слушать не желали, мечтая, чтобы сын попал в лейб-гвардию, - мрачно сказал он, - говорят, ее убила родильная горячка.
- Всякое может быть, - граф решил не ворошить прошлое горе.
- Хмельные пирушки и прелестные девицы вскружили мне голову так, что я позабыл о ней. И вот теперь снова вспомнил. Как будто было в прошлой жизни.
- Он снова нашел себе жертву. Настя росла у нас, хоть и не родная. Ее родители умерли, а родня попросту присвоила себе имение и оборвала связи. Нам не на кого опереться. Разве что ты посоветуешь, как быть.
- Свататься предлагаешь? – усмехнулся граф Белозерский, - вот уж не ожидал от тебя. Ты отправил нарочного посреди ночи, чтобы лишь вызвать меня для сватовства?
- Он не сватался, - вспомнил граф, - сговорился он с маменькой. Но это в прошлом.
- И ты предлагаешь мне бесприданницу, - граф замолк, глядя как в кабинет входит Настя.
Склонившись, она напомнила о накрытом столе в гостиной и удалилась. Граф Белозерский был очарован и не скрывал, спеша ей вслед. Так и не найдя ее в гостиной он с неким упреком взглянул на друга.
- У здешних девиц заведено показаться и тут же спрятаться, - сказал он, - но как она прекрасна! И как печальна! Как ты мог допустить ее в имение Скольникова!
- Меня не было дома, - напомнил граф, - а давай-ка позавтракаем.
- Она присоединится к нам? – волновался граф, - вы вообще вместе завтракаете?
- Думаю нет. Обычно Настя завтракает у себя в покоях.
- В этаких сказочных покоях с розовыми кружевами на окнах. Думаю, то было французское кружево.
- Да. Я привозил из Прованса. Но довольно о кружевах, - рассмеялся граф Таманский, - ты ее едва видел, мой дорогой.
- И уже очарован. Она прелестна. И, думаю, в вашем имении она получила должное воспитание. Умна, скромна и покладиста.
- У нее всегда был мятежный дух. В детстве она частенько получала за непослушание от няни.
- Так мы породнимся?
- О, да, - улыбнулся граф Таманский, - тебе я могу ее доверить.
Решив не откладывать дела, граф Таманский ближе к обеду сообщил Насте о сватовстве графа Белозерского, заверив ее о его благородных намерениях. Решив поселить ее в городском особняке Таманских, граф с другом направились в город. Выхлопотав разрешение на брак, они спешили, посвятив в планы лишь Марфу. Скоропалительная помолвка графа смутила свет, но даже самые привередливые дамы были очарованы молодой невестой. Вспоминая добрым словом покойную графиню Таманскую, они решили поддержать ее воспитанницу. И пока в доме графа Таманского было весело и много гостей, к городу приближалась карета графа Скольникова, грозя прервать веселый бал.
Граф Белозерский хотел остаться наедине с невестой хотя бы на несколько минут, уводя ее вглубь зимнего сада, он торопился, чувствуя волнение.
- Как много господ пригласил Алексей, - сказала она, - дом полон гостей.
- Весь город говорит о нас, и мои любезные тетушки жаждут познакомиться с вами, - он протянул руку, - отчего вы так печальны?
- Граф Скольников, - напомнила она, - ох, он не отступится.
- Я убью его, не сомневайтесь, - испугал он ее, - заколю шпагой или пищалью, это уж как пожелаете.
- Но он же человек, - возмутилась она.
- Этот человек либо нас убьет, либо я его становлю. Есть такие люди, что не чуют края. Вам его жаль?
- Ох, нет, вовсе не жаль. Но разве не грешно пролить кровь?
- Сказать по правде я говорил с ним и убедился, что он вовсе не желает связываться со мной, - граф решил слукавить, - а потому забудьте его, прошу вас.
- Правда? – обрадовалась она, - но тогда к чему мы так спешим? Почему Алексей торопится с помолвкой?
- Он собирается поехать на Кавказ, - здесь он говорил правду, - и надеется, что вы останетесь с моей тетушкой, Натальей Николаевной Шереметьевой. Она любезно согласилась погостить в особняке Алексея.
- Ух ты! – Настя была в восторге, - Алеша будет писать письма. А вы? Вы ведь останетесь в городе? Или собираетесь на службу?
Их беседу прервал выстрел, и они бросились в большую залу. Отовсюду слышались причитания дам и возмущение господ. На полу лежал слуга графа Таманского, закрывший собой хозяина. В руке графа Скольникова дымилось дуло оружия.
- Вы убили его! – воскликнул граф Таманский, - будь вы проклят! Вы пристрелили его!
Присутствовавший глава уездного дворянства тут же вызвал дознавателей, приказав всем разъехаться по домам. По его приказу слуги скрутили графа Скольникова, глядевшего на плачущую Настю, платье которой было в крови умирающего мальца. Настя держала его голову, надеясь на подбежавшего доктора. Она разрыдалась, когда он прикрыл веки мальца и сообщил о смерти.
- Сгниете на каторге! – глава уездного дворянства был в бешенстве, - довольно я терпел всяческие недомолвки! Мы не нашли доказательств, однако все говорят о гибели трех дворянок. Но теперь, милостивый государь, страсть и злоба обуяли вас настолько, что вы не постеснялись господ! У суда будет достаточно свидетелей.
- Ни один дворянин не выступит против меня из-за слуги, - надменно отвечал граф Скольников, - побоятся пойти против меня! Что же до вас, я сам вскорости стану главой уездного дворянства. И тогда я выгоню вас из города.
- Что говорит этот несчастный?! – вскричал глава уездного дворянства, Петр Алексеевич, - да как вы смеете! Молчать! Увезти!
Настя смотрела как уводят графа Скольникова, понимая, что Никита попросту обманул ее. Она знала, что угроза не исчезла, а напротив, нависла над ними. Ночью она подслушала беседу Алексея с жандармом, сообщившим о побеге графа Скольникова из тюрьмы. Алексей Таманский приказал усилить охрану, закрыть все потайные двери, оставив Марфу в комнате госпожи. Казалось, они все приготовились к удару извне. Со страхом глядя на закрытые ставни, Настя не удивилась оружию на столе Алексея. Он мрачно чистил дуло, поглядывая на графа Белозерского.
- Он лишний раз показал, как безумен, - говорил граф Таманский, - страшно подумать, какая участь была бы у Насти, окажись она в его власти.
- Во власти этого безумца были три дамы, - граф Белозерский был в гневе, - клянусь, я пристрелю его!
- И возьмешь на себя грех, как говорит Настя, - заметил Алексей, - она готова стать жертвой, лишь бы ты этого не делал. Не брал греха на душу.
- Ему недолго осталось. Но что это?
- Тихо! – граф Таманский услышал явственный скрежет по дереву, - кто-то пытается вскрыть потайную дверь моих покоев!