Ледяной пилот

Автор: Генри Леверидж. АВТОРСКИЕ ПРАВА, 1919 год.
***
ГЛАВА I — ПОБЕРЕЖЬЕ БАРБАРИИ.В Сан-Франциско шел дождь.

Над этим Багдадом на Западе стелился тонкий моросящий туман, похожий на мелкую сеть сейнера, над заливом висел туман.

Человек одиноко стоял на вершине Телеграф-Хилл. Под ним простирался город
с его квадратными жилыми домами; длинными, размытыми переулками
огней; его вагончики ползли, как светлячки, вверх и вниз по скользким склонам.

 В тот вечер мужчина наблюдал, как солнце садится в жёлтом великолепии.  Он видел, как тень ночи в безумной пляске гонится за солнечным светом за краем мира.  Он заметил — у него были зоркие глаза — как передний парус шхуны прочертил на горизонте квадратную линию и, словно испуганное белое существо, прошёл через Золотые Ворота.

Прямо под мужчиной на склоне холма стоял дом,
который, казалось, разрывался от пьяного веселья и смеха. Женский голос звенел
в такт звенящему пианино. Она спела старую песенку, которую знают китобои
знать: "Спасибо за грог"— Веселый, веселый грог.
 ’ Спасибо за грог и табак.
 Мы истратили всю нашу жестянку с дамами, попивая джин,
 И через соленый океан мы должны отправиться...

Мужчина пожал плечами, звякнул двумя серебряными монетами и
спустился с холма в «Рыбную комнату», откуда доносилась песня.
Когда он открыл и закрыл дверь, пианино громко приветствовало его.

Он сел за столик, снял кепку с поседевшей головы,
Он откинулся на спинку стула и оглядел прокуренное помещение «Устричного клуба».
В зловонном воздухе вырисовывались фигуры старых морских волков, калек, офицеров на половинном жалованье и одного моряка с квадратной челюстью. Женщина с накрашенными красной помадой губами и тонкой синей шеей стояла рядом с юношей, игравшим на пианино.

Всё это было знакомо Стирлингу, известному от Клайда до Золотого Рога как Хорас Стирлинг, лоцмейстер. Он уже бывал в таких забегаловках. Он
знал «Номер Девять» в Йокогаме и «Серебряный доллар» в Маниле.

 Стирлингу не везло, он занимался птицеводством в Окленде. Его
Куры умирали, как моряки умирают от цинги на острове Гершель, и он хотел
уйти с берега.
Море и Арктика манили его, а денег у него почти не осталось.  В тот вечер в «Тюленьей комнате» у него появилась
возможность отправиться в приключение. Ходили слухи, что корабль снаряжали для плавания к Восточному мысу, в Сибирь и на неизведанную землю вокруг полюса.

На лице Стирлинга лежала печать несчастья —
лицо, с которым любит играть судьба, лицо скитальца и
отщепенца, но в то же время сильное лицо, которое останется сильным до
самого конца.

Глаза у него были темно-карие и широко расставленные. Нос у него был длинный и раздвоенный, полные; круглые щеки с багровыми прожилками, что говорило не только о ветре и погоде, о море и соленой воде, но также о осадке и
обрывки жизни странника.
Его фигура, сидящая за столом, казалась вырезанной из крепкого дуба.
Он окинул взглядом посетителей «Моржового зала» и пришёл к выводу, что приключение,которое он искал, находилось далеко от этого шумного, прокуренного заведения. Там был только один посетитель, который выглядел способным на отчаянное предприятие, — моряк, — и этот человек сидел, ссутулившись в кресле, как будто сильно пьян во время воздержания.
Стирлинг изучал лицо моряка и нашел на нем черты, которые были
слегка знакомыми. Это напомнило ему о Налоговой службе и о
младшем лейтенанте, которого он встретил у острова Малый Диомид в
Беринговом проливе.Отворачиваясь от его пристального внимания матроса, Стерлинг посмотрел на дверь ворвани номер через которое двое мужчин шагнули который привлек бы где внимание.Эти мужчины, блестящие от дождя, сели за столик и заказали бутылку лёгкого вина. Один из них был янки, судя по его произношению- с хрипотцой в голосе и козлиной бородкой, испачканной табаком. Другой мужчина был в два раза легче первого, худой, подтянутый, с аккуратно подстриженной бородкой Ван Дейка, над которой сверкали глаза, похожие на прицелы своей пронзительной напряжённостью.
 На обоих этих мужчинах лежал отпечаток моря — в их жестах,
пиджаках и своеобразной привычке всегда к чему-то прислоняться,
приобретённой на палубах кораблей.
Стирлинг изучал этих людей, наблюдал, как они пьют вино, и видел, что
они попали под скрытое наблюдение моряка, похожего на младшего лейтенанта налоговой службы.Ледовый лоцман почувствовал приключение. Он также заказал бутылку легкого вина, и заплатил за нее своим последним долларом. Он медленно потягивал жидкость, делая вид, что интересуется женщиной за пианино, и ждал, что что-нибудь произойдет.Ждать пришлось недолго.
Двое моряков встали из-за стола, бросили на стол монеты, многозначительно посмотрели в сторону женщины за пианино и официанта, который подавал
им вино, и вышли из Буфетной.
Стирлинг посмотрел на моряка, который привстал со стула,
но передумал, откинулся назад и положил локти на стол.
Стирлинг сел за стол и закрыл лицо ладонями.

Песня женщины то поднималась, то опускалась в нагретом воздухе, а лампы
мигали и почти гасли. Звонкие ноты пианино перешли в пронзительную мелодию, которая была сигналом. Затем, прежде чем Стирлинг успел осознать происходящее, он услышал ругань официанта, чьё-то проклятие, громкий стук по пианино и пронзительный женский крик.
Стул, табакерка и часть стола пронеслись по комнате Блюббера.Бутылки ударялись о стены; свет погас, когда лампы разлетелись на тысячи осколков.
Стирлинг перевернул свой стол, спотыкаясь, пробирался в темноте, споткнулся о тело, упал на четвереньки и пополз к двери. Он поднялся и попытался повернуть ручку, но она не поддавалась. Он услышал позади себя крики женщины и глухие удары, затем, после минутного шума, вспыхнула спичка, зажатая в красной ладони, и ее лучи упали на пол, покрытый опилками.

Ледяной лоцман почувствовал, как его сердце забилось в крепком теле. Женщина, которая стояла у пианино, лежала лицом вверх с рукоятью матросского ножа.
Из её груди торчал нож; кровь окрасила её шею и талию.
"Следите за дверью и окнами!" — крикнул моряк. "Кто-то ушёл и
проклинал Тедессу."
Обвиняющие глаза сверкали в жёлтом свете спички, и Ледяной Лоцман почувствовал, что он в центре подозрений.  Поднялась рука, и длинный палец указал на него.
Он подождал, пока кто-то зажжёт фитиль разбитой лампы, затем, выйдя из запертой двери, подошёл к женщине и опустился на колени рядом с ней. Поднявшись, он сказал: «Я не убивал её. Думаю, это сделал пианист».
«Может, она не умерла», — сказал голос, в котором Стирлинг узнал голос моряка.
Официант снял фартук, хитро прищурился и, грубо рассмеявшись и окинув взглядом собравшихся моряков, воскликнул: «Да никто её не убивал — она просто упала на нож!» Стирлинг поискал взглядом исчезнувшего пианиста. Он расправил плечи, сжал кулаки и откашлялся. "Я пойду за полицией," — сказал он.
Официант и моряк схватили его за крепкие руки. "Подожди," — настаивали они.
"Почему я должен ждать?" Официант посмотрел на женщину на полу.
«Она мертва. Никто не знает, кто её убил. Давайте все вместе отнесём тело
на Мейгз-Уорф и опустим его в воду».
Стирлинг покачал головой. Он услышал за спиной мягкие шаги
пианиста, который вышел из двери рядом с пианино.
"Я заплачу за это, — сказал он Ледяному Пилоту, и в его голосе послышалось нытьё.«Помоги мне выбраться из этой передряги, приятель. Давай пустим «Тедессу» по течению — она всегда хотела уплыть в море».

Стирлинг почувствовал на себе настойчивый взгляд моряка, похожего на
младшего лейтенанта. Он подошёл к этому человеку и собирался задать ему вопрос
Он погас, когда фитиль лампы затрещал и потух.

Зажгли другой фитиль и сунули его в горлышко винной бутылки, где он вспыхнул, как факел в море. "Что скажешь?" — спросил пианист. "Что все говорят?
Полиция схватит нас за убийство и продержит в тюрьме несколько недель."
— Ты ударил ножом ту женщину! — заявил Стирлинг.
 Пианист моргнул своими бледными ресницами, затем подошёл к двери, достал из кармана ключ и отпер замок.  Он выглянул в долину, окутанную туманом, который простирался от Телеграфного холма до вод залива.
«Кто поможет мне нести Тедессу?» — спросил он.
Пианист, официант и один или два матроса предложили свои услуги.
Стирлинг заколебался, но снова почувствовал настойчивость второго лейтенанта и согласился, кивнув головой.
Пианист, который знал дорогу, пошёл впереди, держа ноги женщины под мышкой, а официант и матрос поддерживали Тедессу за голову.
Стирлинг и моряк замыкали процессию.
"Меня зовут Иган," — сказал моряк. "Пойдёмте и посмотрим, что
произойдёт. Это лучший способ выбраться из неприятной ситуации."
"Вы были в Беринговом проливе три сезона назад?"
Иган покачал головой, схватил Стирлинга за руку и повел его вслед за
троицей, которая вынесла женщину на пристань Мейгга и опускала ее в лодку Уайтхолла.- Нет, - сказал он Стирлингу. - Но я должен тебе кое-что сказать— Через некоторое время. Кое-что важное.
Ледовый лоцман замешкался на стрингере причала и посмотрел в сторону затянутого туманом залива, но Иган снова повел его дальше. Они схватили
маляра, который был привязан к кнехту, спустились на яхту Уайтхолла и сбросили с причала. Десса лежала на корме лодки, где сидели пианист и официант.
сидели, сблизив головы. Матрос умело грёб, и лодка с острым носом рассекла короткие волны, качнулась, выровнялась и направилась
к темной массе на поверхности залива Сан-Франциско.
Стирлинг внезапно почувствовал воду вокруг своих ботинок. Он посмотрел вниз и
поднял ноги. Он услышал крик пианиста."Мы тонем! В этой лодке нет затычки!
Иган попытался найти затычку. Он поднялся, стряхивая с рук ил. Человек на вёслах погрузил лопасти глубоко в воду, согнулся и снова погрузил их, как будто от этого зависела его жизнь.
Стирлинг забрался на нос лодки, вгляделся в туман и услышал звон корабельного колокола. Он жестом велел гребцу грести в том направлении, и лёгкая лодка приблизилась к тёмной массе.
 Подняв руку, Ледяной Лоцман спрыгнул с лодки и ухватился за
свисающую верёвку, которая проходила по борту корабля. Он подтолкнул Игана локтем и поднял руку за рукой вверх, пока одна ладонь не зацепилась за поручень, затем он повернул голову и посмотрел на лодку.
Пианино-плеер, официант, и женщина—все трое очень многое живо—стояли на пресекает. Иган и другие моряки нашли Стропы, по которым они взбирались,
Стирлинг увидел, как женщина вытащила из-за пазухи изогнутый нож, выбросила его за борт и отжала воду с юбок.
Он услышал её насмешливую песенку, когда лодка Уайтхолла скрылась в тумане и
наконец направилась обратно к Мейгской пристани и «Рыбьей комнате»:

 «Ура грогу —  весёлому, весёлому грогу!»
 Отлично подходит для грога и табака!
 Потому что ты потратил всю свою банку с этими дамами, попивая джин,
 И через этот наполненный до краев океан ты должен отправиться...


ГЛАВА 2. "По МОРЮ ЧЕЛОВЕКА"


Вдыхая бодрящий ночной воздух, Хорас Стирлинг перелез через борт корабля, расправил плечи и направился к трапу на ют.
Он осознал, что его обманом заманили на корабль; это было новое для него
ощущение. Он добрался до трапа.  Там он остановился и развернулся лицом к кормовой части корабля.  В кубрике собралась группа моряков.
Они принимали на борт моряков, которых привезли на лодке Уайтхолла.

Стирлинг узнал подробности о китобойном судне, и у него отвисла челюсть.
Он с удивлением смотрел на корабль, и в его глазах светилось восхищение. Он никогда не плавал на таком корабле. Он был цельным и напоминал яхту, а его рубка простиралась от носа до кормы между грот-мачтой и бизань-мачтой. Это была такая каюта, какую можно было бы ожидать увидеть на правительственном катере. Приземистая серая труба возвышалась над шлюпочной палубой и светилась в тумане, как кончик толстой сигары.

Стирлинг повернулся и поднялся на ют, чтобы встретиться лицом к лицу с двумя мужчинами, с которыми он пил в таверне у причалов. Один из них вытянул руку, похожую на окорок  рука. - Помнишь меня? - спросил он с огоньком в глазах. - Я Кушнер. я возглавлял экспедицию Андерсона к устью реки Лена. Ты
был ледовым лоцманом "Северных огней" в том сезоне. Ты обыграл нас в
Беринговом проливе. Помнишь?"
Стирлинг смотрел в лицо моряка, щуря глаза в
попытка вспомнить смутное воспоминание. Постепенно до него дошли подробности экспедиции Андерсона.
"Вы Кушнер!" - выпалил он. "Клянусь прыгающими гренландскими головами, это вы!
Кто этот малыш?" Стирлинг указал на второго матроса , который
Он спустился по трапу с подветренной стороны и направился туда, где у угла рубки собралась группа людей.
Старший помощник капитана перегнулся через перила квартердека и сказал:
"Это Марр — капитан Марр из Баффиновой бухты. Смотрите, он общается с
людьми. Никто не покинет этот корабль, кроме вас. В наши дни моряков в Западном океане не больше, чем китов."Вам нужен лоцман?"
"Конечно! Вы можете прийти, если хотите." -"Как насчёт этого корабля?"
"Это «Полярная звезда». Когда-то он назывался «Александр». Это был
Русская яхта. Она приспособлена для китобойного промысла и торговли. Хорошая еда и всё такое. Старик будет рад взять тебя на большую добычу. Мы идём прямо во льды. -"Кто будет вахтенным?"
"Ну, ты будешь вахтенным, если присоединишься к нам. Там Марр и Уайтхаус, которые только что пришли по трапу. Это возвращает меня на должность второго помощника. Затем есть Сандерсон и Мэнли — третий и четвёртый. Кроме того, есть Мэддокс и Болдуин из машинного отделения. Это хорошая команда. Честная игра и
деньги, которые можно заработать.
Стирлинг потёр нос, поднял глаза к такелажу, расправил плечи.
Он пожал плечами и повернулся к Кушнеру. «Как тебе всё это?» — спросил он, широко разведя руки. «Странновато, да?»
 «Ну, нет», — протянул старший помощник, теребя свою длинную бороду. «Нет, насколько я знаю, Стирлинг. Насколько я вижу, всё на своих местах. Старик — совладелец, это частное предприятие». Он и Уайтхаус знают своё дело. Просто держи язык за зубами и ничего не говори. Старик будет в каюте в шесть часов. Тогда мы с ним поговорим; если хочешь сойти на берег, можешь. Если останешься, я обещаю тебе честную игру в открытом море.
Стирлинг обошёл полую палубу «Полярной звезды», затем вернулся к поручню и перегнулся через него. Марр исчез.
 Над туманными водами города ударил колокол, за ним последовали другие. С запада донёсся рёв, там, где прибой бился о скалу
Сил и вход в гавань. Солёный порыв ветра всколыхнул стоячий такелаж корабля и наполнил лёгкие Ледяного лоцмана воспоминаниями. Он расправил плечи, поднял голову и почувствовал себя человеком,который стряхнул с себя дурной сон. Он снова отправлялся на Север на хорошем корабле с надёжной командой.

Стирлинг повернулся к старшему помощнику, который стоял в тени длинного белого вельбота. «Я присоединюсь», — просто сказал лоцман. «Давайте спустимся вниз и посмотрим на Марра. Уже шесть часов утра. Скорее всего, мы с ним поладим. Я не из тех, кому трудно угодить. Только это должно быть честное плавание». Я не участвую ни в чём откровенно противозаконном. Это не в моей природе!
— И в моей тоже, — сказал Кушнер. — Пойдёмте!
Стирлинг последовал за вторым помощником по палубе к богато украшенному трапу,
расположенному рядом с фальшбортом, и они спустились, повернувшись, как
моряки по всему миру. Стирлинг снял фуражку и застыл, как вкопанный, в дверном проеме- его глаза изучали детали интерьера каюты.
Мягкий электрический свет сиял над головой, а стены и переборки были
завешены драпировками. Палуба была устлана персидскими коврами, а
тут и там, беспорядочно разбросанные, поблескивали рыжевато—желтые
шкуры диких животных.

Поперек корабля, от внутренней обшивки до внутренней обшивки, тянулась каюта,
с каютами по обе стороны от трапа. Круглые
иллюминаторы, занавешенные шёлковыми шторами, были единственным
напоминанием о том, что это помещение находится на корабле.

Стирлинг моргнул, затем широко раскрыл глаза и впился взглядом в
обилие богатств и роскоши. Он уставился на полки с книгами в сафьяновых
переплётах с золотыми тиснёными названиями; он заметил пианино —
первое, которое он когда-либо видел, — привязанное шёлковыми шнурами к кормовой переборке. На нём лежали ноты в переплётах.
Кушнер подошёл и взял ледяного пилота за локоть. "Пойдем",- прошептал он, указывая на нишу между двумя книжными шкафами. "Капитан сидит там".
Наполовину скрытый портьерой, вытянувшись на диване в три четверти роста.,
Марр откинулся на спинку кресла, углубившись в книгу современных стихов. Он поднял ноги и опустил их на палубу, отложил книгу и быстро поднялся.
махнув рукой в сторону Стирлинга. - Садитесь, - сказал он, нервно сжимая руку
Ледового пилота, затем указал на длинное мягкое кресло.
Стирлинг последовал примеру второго помощника и сел на ближайшую
подушку, вытянув длинные ноги, подтянув брюки и теребя в руках фуражку. Он поднял голову и посмотрел Марру в глаза, изучая аккуратные ноздри маленького капитана. Он оценивал его настрой.мужчина, и прокручивал в уме события ночи, сохраняя при этом устойчивое равновесие.
"Это Гораций Стирлинг!" - выпалил Кушнер голосом, похожим на рев
быка. "Он лучший китобой и ледовый лоцман в игре. Я
не узнал его в той комнате во Фриско. Мы поймали рыбу покрупнее,
чем мы думали. Я думаю, он может сойти на берег, если захочет. Мы не можем задерживать его. Если он сам не захочет остаться. "Как насчет этого?" - спросил Марр.Стирлинг пальцами фуражку, но он уже принял решение. Судно
его устраивало, Cushner был хорошим другом, и Северный позвонили со всеми
сила широких местах.
— Я подпишу, — просто сказал он. — Скорее всего, я не смогу найти ничего лучше. Мне не нравится, как вы расправились с частью своей команды; в остальном, если честно, меня это устраивает.
 — Команда, — мягко сказал Марр, — была серьёзной проблемой. Мне нужно было ещё несколько человек, и в тот момент я не видел другого способа заполучить их, кроме как по-старинке, шантажом. И это сработало!
*********
Глава 3 — НА КВАДРАТНОЙ ПАЛУБЕ

Ледовый лоцман усадил капитана, пока тот выслушивал извинения — Марр был не из тех, кто принимает оправдания. Он решил отправиться на «Полюсе»
«Стар» отправлялся в плавание с целью открытия новых земель и получения прибыли, и он действовал вне закона, чтобы набрать команду. Это не было чем-то необычным на Берберийском побережье. Стирлинг, честный как золото, уже видел, как применялся этот метод, и ломал голову, пытаясь понять, что же скрывается за стальными глазами маленького шкипера.
 Казалось, невозможно было разглядеть лицо капитана, скрытое бородой, и
Стирлинг откинулся на спинку стула, опустив взгляд на ковёр у своих ног, где он рассматривал отполированные мыски своих береговых ботинок.

"Мы отправимся с приливом на рассвете," — сказал Марр. "Вот причина, и
только одно: мы взяли дело в свои руки и набрали полный экипаж. Судя по всему, китобои в этих водах плохо пахнут.Стирлинг поднял взгляд. Он кивнул.
 «Мы отправляемся на север, — продолжил Марр, потирая руки. — На север, на семь месяцев, на китобойный промысел! Мистер Кушнер знает, кто я такой. Помощник капитана,мистер Уайтхаус, на берегу. Он скоро вернётся и подтвердит мою финансовую ответственность. «Рот и Ко» снарядили «Полярную звезду».
 Они знают меня! Я поверю на слово мистеру Кушнеру, что вы первоклассный
ледовый лоцман. Ты запишешься ко мне, и я позабочусь, чтобы ты получил тысячу
долларов чеканкой золотом, когда мы бросим якорь во Фриско. В дополнение к
этой премии я выплачу вам жалованье помощника капитана — одну двадцать пятую часть от доходов от плавания. Вас это устраивает?
Стирлинг обдумал упомянутые цифры. Сумма была, по крайней мере,
доля капитана в старые времена китобойного промысла.
— «Довольно мило, капитан», — сказал он. — «Мне подходит. Но вот что — я прямолинеен — этот корабль идёт на китобойный промысел или на что-то другое? Я хочу знать».
Марр приятно улыбнулся. — «Почему ты спрашиваешь?» — сказал он, поглаживая своего Вандика - борода с тонкими пальцами.
"Только чтобы знать. Видишь ли, я могу сойти на берег и наняться на один из кораблей
Ларриби. Ларриби знает меня. Я привел многих в голове кости
для него".

"И ты сделаешь то же для меня!" - воскликнул Марр, упираясь рукой на
Плечо Стирлинга. — Подписывайте, и я обещаю вам, что вы не пожалеете. Всё честно и открыто. Уайтхаус — мистер Уайтхаус — английский джентльмен. Он говорит как кокни, но это его недостаток. Вы с ним поладите. Он новичок на «Берингии». — Я подпишу! — сказал Стирлинг, вставая. — Мне нужно взять свою сумку для мусора.Это Антон, вплоть паром".
"Мы будем стремиться к этому!"
Стерлинг повернулся к Cushner. "Ты полностью экипирован?" он спросил:
профессионально. "У вас на борту все китобойное снаряжение?"

"У нас есть! Шесть лодок! Носовой швартов, леска и утюги.
Документы, все, все готово для оформления. Кое-кто из команды бывал на Севере
раньше. Остальные могут научиться. Мы с тобой можем позаботиться об этом, а?

Стирлинг тщательно осмотрел каюту. "Слишком роскошный корабль в бак
старые льдины с", - сказал он, глядя вниз на капитана.

"Ничто не слишком хорошо для Севера!" - воскликнул Марр. - Выпишите мне приказ
— за вашей сумкой. Я пришлю Снежка, моего юнгу, с лодкой.

Стирлинг нацарапал приказ на обратной стороне карточки капитана. Он
передал её Марру, который нажал на кнопку в конце пианино. Негр, сонный и
любопытный, просунул кудрявую голову в дверь.

 Марр перешагнул через ковры и прошептал свои указания. Стирлинг,
у которого были острые уши, уловил приказ ждать кого-то на берегу.
Этот приказ был повторен.

Негр исчез, и Марр зашагал по кораблю. Внезапно развернувшись,
он прислушался, прижав ухо к балкам палубы. Послышалось шарканье ног
Над головой зазвучали шаги, когда люди спрыгнули с перил. Колокол в рулевой рубке ударил семь раз. Ему отозвалось эхо с носа.

"Это Уайтхаус!" — сказал капитан. "Мы все выпьем!"

Дверь на палубу открылась, и спустились двое мужчин. Один из них был
квадратным, с длинными руками и густыми бровями, которые нависали над
вечно улыбающимися глазами. Это был Болдуин, американец
инженер.

Второй мужчина держал Стирлинга. "Мистер Уайтхаус", - представил его Марр с
многозначительным смешком, кивнув в сторону помощника капитана по английскому.

У Уайтхауса был длинный, похожий на клюв нос типичного кокни, в то время как его
губы были толстыми и немного красными. Его загорелые черты лица и узловатые руки,
его быстрые манеры и уверенный шаг говорили о китобоях Данди и Гримсби,
которые плавали по многим морям и имели дело с большим, чем обычно, количеством судов.
гренландские киты.

"Мы все здесь!" - объявил Марр. "Корабль полностью укомплектован
моряками и материалами. Мы выпьем за успех!

Маленький капитан исчез в боковой двери и вернулся с подносом и бутылкой. Поставив их на стол, он развернул карту Арктики и Берингова моря.

— Пока мы пьём, — сказал он, сузив глаза, — давайте посмотрим на карту. Вы, Стирлинг, могли бы нам помочь. Рад, что вы с нами.

Стирлинг перевернул графин и налил щедрую порцию бренди.
 Он попробовал, вытер рот тыльной стороной ладони и наклонился над картой. Его палец провёл линию от Алеутских островов на север.

«Там, — сказал он, — первая китобойная станция — прямо за островами. Льды будут примерно здесь, и гренландский кит не сможет уйти на север, пока они не растают. Это умные рыбы, но они не смогут пройти дальше, чем мы».

"А как насчет других мест китобойного промысла?" - спросил Марр.

"Ну, капитан, - сказал Стирлинг, - после Берингова пролива вы найдете
в изобилии, есть остров Герольд и Земля Врангеля. Есть точка
Барроу—Я поймал поздних китов в Пойнте. Затем есть полоса движения
между выброшенными на берег льдинами и побережьем, вплоть до устья
реки Маккензи. Я трижды зимовал на острове Гершель,
и ранней весной, когда таял лёд, мы всегда добывали китовую кость.

Марр наклонился над картой и тихо спросил: «Как обстоят дела с китобойным промыслом
вблизи сибирского побережья? Я слышал о выловах в заливе Анадэр. Я
Думаю, было бы разумно отправиться туда, как только позволят льды.

Стирлинг пристально посмотрел на маленького шкипера, потому что почувствовал в этом вопросе более глубокий смысл. Залив Анадэр был действительно близко к России.
Это было излюбленное место для охоты на тюленей; там было мало китов.
Сезон, как правило, был слишком поздним для охоты на гренландских китов из-за
ледяного барьера, который удерживал корабли.

«Я не рекомендую этого делать», — просто сказал он. «Я был там дважды. Первый раз — на «Белуге». В тот год мы ни к чему не привязывались.
Во второй раз мы были на старом «Норвайле» под командованием капитана Галли. Мы
пришвартовались к одной из бухт недалеко от сибирского берега. Вот и всё. Это
бесплодные воды, если только не пришвартовать корабль заранее.

"А вы не можете этого сделать?"

"Не всегда; иногда. Я видел, что паковые льды были такими толстыми у
Прибилофса или к северу от острова Сент-Пол, что в июле, когда мы
прорвались и достигли Берингова пролива, мы не получили от
туземцев ничего, кроме нескольких предметов для обмена. Было уже слишком
поздно искать гренландских китов; они прошли Северо-Восточный проход и
добрались до залива Баффина.

— Тем не менее, — сказал Марр, — я бы хотел попробовать добраться до залива Анадэр.
 Вы когда-нибудь слышали об острове Диско?

Стирлинг прищурился. Остров Диско был самым богатым промысловым районом в мире — за исключением Прибылова. Он принадлежал России, и вокруг него курсировали канонерские лодки Англии, Японии и Соединённых Штатов.

— Я хорошо это знаю, — сухо сказал он. — Там много тюленей, но чертовски мало гренландских китов!

Марр взглянул на Уайтхауса, затем обвёл взглядом круг и
остановился на карте. Он проследил за пальцем Стирлинга.

"Какой позор!" - выпалил английский помощник. "Это возмутительно, что
у этих русских такие красивые маленькие шкурки. Что это за "рука, которая смотрит’
на остров? Кто теперь будет беспокоиться? Кто вообще управляет Россией?


"Большевики", - сказал Марр. "Что ты скажешь, если мы посмотрим на остров
? Стирлинг может провести нас через первые льды. Потом мы обогнём
сибирский берег. Я хочу заглянуть в Восточный мыс, говорят, там
хорошо торгуют.

Стирлинг взял стакан и поднёс его к губам. Он уставился на
карту, затем бросил проницательный взгляд на маленького
мозг шкипера, и слабо улыбнулся, когда Марр промолчал.

"Я согласен", - сказал он. "Я отвезу тебя куда угодно. Мы все вместе. Я
Не вижу вреда в том, чтобы осмотреть остров Диско.

"Все, чего мы хотим, - сказал Кушнер, вставая, - это следовать за шкипером, здесь,
и держать челюсти закрытыми. Он принесет результаты!"

Стирлинг наблюдал за лицом Марра, которое заметно просветлело.

Капитан "Поул Стар" протянул руку ладонью вверх. "Хорошо
сказано", - сказал он. "Я гарантирую хорошие результаты!"

Марр быстрым движением руки свернул таблицу, затем встал и
уставился на Болдуина, который хранил молчание.

"У вас все на борту?" спросил маленький шкипер.

"Да, у нас много угля. Я могу с уверенностью сказать, что силы машинного отделения укомплектованы.
Естественно, нам придется отступить в любой точке сибирского побережья
или в Уналашке. Бункеры забиты, но вы же знаете, что ледяной покров
работа требует больших усилий. А уголь стоит дорого; в Датч-Харборе или Пойнт-Бэрроу он будет стоить около двадцати долларов за тонну, если там вообще что-то есть.

 — Проклятый малыш! — выпалил Стирлинг. — Там есть береговая китобойная станция и поселение миссионеров. Но... — лоцман сделал паузу и
— улыбнулся он, вспомнив что-то, — «есть место на побережье к востоку от Пойнт-Барроу, где мы можем добыть столько угля, сколько нам нужно. Я знаю это место. Я был там на старом «Северном сиянии» и видел больше угля, чем можно найти в Питтсбурге. Там под снегом лежат целые горы угля».

 «Отлично!» — воскликнул Марр. «Мы заполним там бункеры». А теперь
все встаньте, и мы выпьем последний тост за успех нашего
предприятия. Какой будет тост?

- За полный запас кости! - Предложил Стирлинг.

Марр взглянул на Уайтхауса. Помощник подмигнул и уставился в свой стакан.
- Я бы сказал, - пробормотал он, - что есть тост получше. Давайте все выпьем за
успех на острове Диско, где водятся тюлени.

Стирлинг задумался. Снова всплыла тема морских котиков, и он
перевел взгляд с одного лица на другое. Круг людей, составлявших
заднюю стражу "Полярной звезды", поддержал бы почти любое отчаянное предприятие
. Ни один из них не был молодым человеком; все были опытными.

Стирлинг поставил свой бокал. Марр подошёл к задней переборке каюты
и положил руку на пианино.

 Лёгкий толчок, как будто небольшая лодка коснулась борта корабля,
раздался звук, за которым последовали шаги на палубе над головой. Голоса
отозвались эхом, и низкий зов донесся через открытые иллюминаторы.

Капитан быстрым рывком повернулся и посмотрел вверх, подняв руку
требуя тишины. Раздался стук в заднюю дверь. Этот стук был
повторен.

"Спокойной ночи, джентльмены!" - Воскликнул Марр. - Идите к своим койкам и ложитесь.
Я буду ждать тебя на рассвете. Тогда мы отправимся в путь!

Стирлинг последовал за крупным вторым помощником, который хорошо знал корабль. Когда
они наконец остановились в кормовой части, где на них падала тень от тёмного кубрика,
лежавшие поперек досок два ходовых огонька светили сквозь туман, и
факел обозначил верхушку изящной трубы. В котлах "Полюса"
"Звезды" шел сильный пар.

- Кто поднялся на борт? - прямо спросил Стирлинг.

Кушнер сжал ладони, сглотнул и погладил свою длинную заостренную бороду,
затем повернулся и уставился на низкий поручень, который находился над проломом шканцев.
шканцы.

"Пассажир!" сказал он.

"Пассажир?"

"Точно! Разве ты не слышишь голос? Это была женщина. По крайней мере, это звучало
что для меня способом. На море им всегда не везет.

"Я слышал, что так оно и есть", - сказал Стирлинг.




ГЛАВА IV. НА БЛЕСТЯЩЕМ МОРЕ


Туман, окутавший «Полярную звезду», был подобен ультрамариновой глубине.
Узкий круг видимой воды угрюмо поднимался и опускался, в то время как наверху
конические рангоуты сливались с туманом. Время от времени резкий рывок якорной цепи
вызывал вибрацию от штевня до бушприта. Под
каменными настилами палубы храпел вахтенный, не подозревая, что прилив достиг
максимума и что над Береговым хребтом, словно бумажный фонарик в летнем
саду, восходит бледное жёлтое солнце.

 Стирлинг беспокойно зашевелился, его глаза открылись, как у тихого ребёнка, и он
Он оглядел свою каюту. События ночи и раннего утра нахлынули на него, и он моргнул, увидев своё отражение в зеркале с белой рамкой в изголовье койки.

  Он вскочил на палубу, окунул голову в таз, проверил краны, затем вытерся толстым полотенцем. Оглядевшись, он увидел свою одежду, развешанную на крючках на обшивке корабля. Надев одежду, он
открыл дверь и вышел в переулок, который вёл к корабельной
палубе. Выйдя на влажные доски, он поднял глаза к туману
и вдохнул утренний воздух.

"Привет!" - воскликнул Кушнер, стоявший у поручня. "Как раз вовремя"
ты встаешь. Мы собираемся поднять багор, как только Марр отдаст
приказ.

Стирлинг опустил глаза и подошел к помощнику. Уставившись поверх
перил, он поднял палец, понюхал во второй раз, затем
заявил: "К полудню она освободится. Туман рассеялся.

Кушнер повёл Стирлинга вперёд, на богато украшенный ют, и Стирлинг
взглянул вниз через открытый люк, где по обеим сторонам корабля тянулись
ряды коек. На этих койках спали моряки, закинув руки за голову.
их лица и ноги вытянулись. К
корме фок-мачты был привязан бочонок с патокой, а на нем стояла большая сковорода с
белым хлебом. Весь кубрик показался Стирлингу слишком чистым и
слишком большим для китобойного судна. Он больше походил на кубрик дорогой яхты.

"Это отборные люди!" - сказал Кушнер. "Кое-что подобрали в канаве
а кое-что - в пансионах. Полагаю, я их разбужу. Пора
выводить обе вахты на палубу.

Второй помощник снял швартовную скобу с леера и застучал ею по палубе,
как полицейский по тротуару. «Вставайте и светите,
парни! - крикнул он, перегнувшись через комингс компаньона. "Мы должны
заплатить Пэдди Дойлу за его ботинки. Все свободны!"

Кушнер прислушался, а затем повторил свое постукивание. "Весь экипаж на палубу!" - крикнул он
. "Живее, ребята! Пробило пять склянок, начинается отлив!"

Стирлинг услышал недовольные возгласы сонной команды; по
баку летали ботинки, гремели кастрюли, раздавались ворчание и слабые протесты,
когда две вахты собирали свою одежду и пытались одеться в
темноте.

"Кофе они получат, — сказал Кушнер. — Кофе, яйца, сливовый пудинг и
белый хлеб и солонина. Им повезло. В моё время мы жевали сухари
и пили забортную воду. Китобойный промысел изменился!

Стирлинг кивнул и поднял глаза на такелаж «Полярной звезды»,
где на реях и мачтах поблёскивал лак, а белоснежный холст
свисал вниз, как бельё на бельевой верёвке. Такелаж был сделан из новой пеньки. Всё это показалось ему сном, когда он повернулся и подошёл к
перилам у лебёдки левого якоря.

"Посмотри сюда, — сказал он Кушнеру. — Сомневаюсь, что на плаву есть более
прекрасная морская лодка, но как насчёт льда? Она обшита, но деревом. Она должна
чтобы на носу была стальная плита.

Рослый второй помощник ухмыльнулся. "Это хороший ледовый корабль, Стирлинг", - сказал он,
перегнувшись через поручень и указывая вниз. "Это тиковое дерево и тис.
Нет ничего лучше, и это ни в какой степени не снижает ее скорость. Вы
должны были находиться на борту по пути из Сэнди—Пойнт в одиннадцать целых пять десятых.
несколько дней подряд. Она будет идти со скоростью тринадцать узлов при форсированной осадке. Она будет идти
ещё на два узла быстрее, когда ветер будет по носу. Это скорость шестидневной лодки!

Стирлинг покачал головой. Он привык к китобойным судам с тупым носом
с прочным настилом в носовой части и стальной обшивкой в кормовой части до ватерлинии. Это была
единственная конструкция, которая, как он знал, могла выдержать трение о
северные льдины.

"Взгляните на вельботы!" — сказал Кушнер. "Симпкинс из Данди
построил их. Они отделаны красным деревом. Такое нечасто увидишь."

Стирлинг взобрался по подветренному борту на ванты и ухватился за поручень белой шлюпки,
которая покачивалась на полированных лебёдках сразу за форпиком,
и заглянул внутрь. Китобойное снаряжение было на месте; он насчитал две
кадки с китовым тросом, тщательно укрытые новыми брезентами.
весла были в полной мере шестнадцати футов в длину, и весла были поломаны под
сиденья. Мачта и гик — гарпуны, пики, бомбометы, лопаты для ворвани,
черпаки для вычерпывания воды — лежат на месте между бортиком и
обшивкой лодки.

"Хорошее оборудование!", - заявил он, падая на палубу, с легким
отскок. "Они будут делать. Не удивлюсь, если у нас есть некоторые спортивные этом плавании.
Прошлый сезон был неудачным. Два неудачных года подряд — это неестественно. Они сменяют друг друга — смотри и смотри.

 «Она хорошо оснащена, Стирлинг. Нет лучшего корабля, идущего на север».
в этом сезоне. Вам стоит спуститься в машинное отделение и посмотреть на эту
мечту с тройным расширением. Болдуин и Мэддокс говорят, что это один из лучших
двигателей, когда-либо выпущенных Клайд-Бэнк. В первые дни Россия покупала хорошие вещи. Тогда у неё были деньги!

Стирлинг посмотрел на корму, где из рубки появлялись сонные канакские матросы и рулевые, затем подошел к левому борту и стал изучать качающуюся корму «Полярной звезды». За дымом из трубы кока он увидел качающуюся четвертую палубу. По ней от борта к борту расхаживала фигура. Это был Марр.

- А как насчет той женщины? Вопрос сорвался с губ Стирлинга, когда он
повернулся ко второму помощнику янки.

"Ваше предположение так же верно, как и мое. Я не знал, что Марр имел в виду какую-то женщину
когда бросил якорь в этом порту. Существует что-то вроде закона, запрещающего
женщинам плыть на Север на китобойных судах, не так ли?

"Владельцы не позволяют этого! Но тогда Марр - владелец. Он мог сделать
что угодно.

Кушнер погладил бороду. Он покрутил ее кончик. "Я слышал голоса на палубе
прошлой ночью", - сдержанно сказал он. "Я готов рискнуть пятью пачками табака’
это был женский голос. Может быть, она вышла попрощаться
— шкиперу. Может, и не она. Может, это его жена.

Стирлинг полез в карман своего пиджака и достал трубку отборного табака. — Я нечасто жую, — сказал он, — но готов поспорить на эту трубку, что это был не женский голос, который ты слышал.

— По рукам! — воскликнул помощник. — Это был женский голос. Она спустилась вниз и сейчас на борту. Время покажет, что с ней делать. Марр нем как рыба. Она какая-то родственница, это точно!

Стирлинг убрал затычку в карман, сложил руки на груди и с улыбкой встал перед старшим помощником. Он покачал головой. — Я выиграю эту затычку, — сказал он,
искренне. «Я простой человек, Кушнер. Неразумно, что
Марр взял бы с собой в китобойное плавание женщину. Если он собирается на
остров Диско и к сибирскому побережью, это было бы опасно. Это
отчаянные моря!»

«Вот и вахты!» — воскликнул второй помощник. — Давай-ка взбодримся и выведем корабль из дока, как следует. Забудем о леди, пока ты не увидишь её своими глазами. Скорее всего, она хорошенькая.

Стирлинг фыркнул, вспомнив о своём единственном романе. Он закончился провалом на куриной ферме в Окленде. Вдова
Она смотрела на ферму до тех пор, пока не начали дохнуть куры. Эта вдова
часто размышляла о счастье семейной жизни. Стирлинг, которому было уже под пятьдесят, долго и серьёзно размышлял над этим вопросом. Он был настоящим мужчиной и считал, что женщины, особенно привлекательные вдовы, принадлежат к другой сфере. Они были так же далеки от его жизни, как звёзды на небе, — так же далеки, как центр Антарктиды. Он слишком долго плавал по Северным морям .

Он направился на корму к штурвалу, в то время как помощник капитана бросился вперёд и присоединился к группе на полубаке. Марр стоял рядом с
баком и как раз в этот момент повернулся к рулевому.

"Будь готов," — сказал он, подняв глаза на Стирлинга. — Вы за главного, — добавил он, слегка улыбнувшись, когда лоцман бросил острый взгляд вверх, туда, где сквозь остатки тумана пробивалось утреннее солнце.
 — Палуба ваша, мистер Стирлинг. Мистер Уайтхаус пойдёт вперёд и присоединится к мистеру Кушнеру.

Стирлинг расправил плечи и напряг ноги.

Маленький шкипер, щеголевато одетый в синюю куртку и хорошо сшитые брюки, быстро подошёл к поручню на квартердеке и перегнулся через него.

"Поднять пар на лебёдке!" — крикнул он. "Пошевеливайтесь, ребята!"

Раздался резкий скрежет, и железные зубья лебедки проглотили
ржавую цепь, словно великан, откусывающий кусок мяса. Корабль выровнялся во время прилива
, который проходил через Золотые ворота, когда якорь подняли из
грязи и ила залива.

"Все чисто!" Кушнер скомандовал вельботам.

— Полный назад! — скомандовал Стирлинг, оценив ситуацию. — Полный назад.
 Теперь на румпель! Еще! Держи так!

Марр потянулся к телеграфу в машинном отделении, внизу зазвонил колокол,
единственный винт взбаламутил воду за кормой, и «Полярная звезда» описала
длинную дугу, скользя вниз по заливу к причалу Мейгса.

Лоцмана и последние документы доставили на таможенном катере, пока
«Стирлинг» шёл на полном ходу. Сирена на корме
издала один короткий сигнал, и они отправились в первый этап
перехода в Арктику и Берингово море.

Прозвучали гудки и свистки, и им ответили с правого и левого борта.
Один раз прямо впереди в тумане раздался колокольный звон.
Двигатели заработали на реверсе, и «Полярная звезда» развернулась,
прощупывая туман изящной гика-шкотом, словно антенной.
Она выпрямилась под управлением пилота.


Пелена рассеялась, и сквозь нее пробилось солнце, высветив четкие
детали реев и рангоута. Появилась похожая на сцену декорация. Слева
лежал город — холм за холмом, плотно застроенные домами; справа
высились зелёные склоны Берегового хребта и возвышенность горы
Тамалпаис. Позади и прямо перед нами солнце целовало сверкающий океан.

 «Полярная звезда» проскользнула под хмурыми пушками Пресидио и
протанцевала по отмели. Клифф-Хаус и тюленьи скалы остались позади. Земля Калифорнии опустилась до низкой черной линии после того, как лоцмана
спустили на палубу качающейся яхты.




 Глава V. В пурпурных сумерках


Свежий бриз, пахнущий морской солью, пронёсся над кормой корабля и наполнил паруса, которые Кушнер и Уайтхаус приказали поднять. Якорь был поднят и привязан к кнехтам
рядом с левым бортом. Команда, почувствовав себя в своей тарелке, вытащила
шланги и швабры и начала убирать мусор и такелаж, распевая старую песенку:
«Ура грогу — весёлому, весёлому грогу».

 Стирлинг передал штурвал старшему помощнику после того, как Марр
указал направление по компасу, затем прошёл по квартердеку и встал у
зелёного правого борта, который был погашен. Он почувствовал
тёплое дуновение попутного ветра, вдохнул морской воздух и расправил
плечи, проницательно взглянув на вахтенного на корме.
свисал с поручня правого борта.

Земля Калифорнии была в дымке по правому борту. Он поднимался
местами, как облачная гряда, и расселину, отмечавшую Золотые Ворота,
пересекала белая вода бара. Ледовый Лоцман улыбнулся, когда
простота чистой жизни нахлынула на него как поток.

Он отвернулся от обзора суши и изучил корабль. Интересно, с какой
миссией он направлялся? В каких морях им придётся использовать
косую гика-шкот-бушприт? Какие товары и порча будут забиты в
люки? Он снова и снова прокручивал эти вопросы в голове и
во власти неизведанного. Маленький щеголеватый шкипер, женский
голос, упоминание острова Диско и лежбищ тюленей — всё это
околдовывало:

 «Хоть я и пашу землю на лошадях,
 но на душе у меня неспокойно,
 потому что мудрые люди приходят ко мне время от времени
 со своими морскими сагами».

Он процитировал этот стих, вытащив большие серебряные часы, собравшись с мыслями и сосчитав пятьдесят оборотов.

«Полярная звезда» выходила в Тихий океан на своем первом рейсе со скоростью четырнадцать с половиной узлов в час.

"Кто-то дергает за ниточки", - сказал Стирлинг, ослабляя натяжение
лески и надевая серебряные часы на место. "Может быть, девочки Мазека из
Индиан-Пойнт", - добавил он, направляясь к поручням на юте.

Он с праздным интересом разглядывал команду, которая все еще находилась под умелой
опекой Уайтхауса и Кушнера. У британского китобойного судна был голос, как у уличного торговца, и слова «****ь, да» и «Боже, ударь меня током» разносились по ветру и взрывались, как шрапнель, на корме.

Стирлинг прищурился, и действительно, вид двух матросов в море
Сапоги и оборванная команда, толпившаяся на палубе, могли очаровать сердце любого моряка. Это напомнило ему о других путешествиях, и он вспомнил экспедицию, которую возглавлял к мысу Барроу и устью Маккензи. Младший сын, у которого были деньги, зафрахтовал китобойное судно и отправился в северные моря на поиски новой добычи. Дичи он находил в изобилии: моржи, тюлени — и мясо, и мех, — косатки, гренландские киты, белые медведи и овцебыки — всё это попадало под прицел ружья или гарпун младшего сына. Однако команда оказалась слишком вонючей для утончённых ноздрей. Они
были отобраны из трущоб Берберийского побережья.

Матросы на фок-мачте «Полярной звезды» и большинство гарпунщиков и рулевых
привели бы в восторг любого этнолога. Стирлинг
изучал их и определял их происхождение. Один был кокни, как и помощник капитана.
Другой был голубоглазым датчанином. Трое уроженцев острова Гей были метисами, как и
двое канаков. У двоих были высокие скулы, как у шведов. По крайней мере, четверо из них были портовыми крысами из Фриско, которых собрали
работники пансиона и пообещали аванс, но получили лишь малую его часть.

Стирлинг искали фасад для моряка, которого он видел в
Номер Фриско, но он был не в доказательствах. Этот матрос был впечатлен
Стерлинг, далеко из ряда вон. Не только отполированные
ногти и решительная линия подбородка, но и уверенный вид
, который носил моряк, привели к выводу, что он
когда-то командовал другими людьми.

Кушнер вытер лицо рукавом и прошёл на корму по правому борту, где
взглянул на Стирлинга.

"Привет, старик!" — сказал он, чтобы его не услышала занятая работой команда. "Что ты делаешь?"
— Что вы думаете о «Полярной звезде» сейчас?

 — Хороший корабль. Хотя и команда так себе.

 Второй помощник вытер лоб во второй раз, затем прищурился, глядя на
группу матросов, которые протирали палубу. — Восемнадцать человек до
мачты, — сказал он. — Не так уж много для шести шлюпок. Они нам
все понадобятся, если мы спустимся за носовыми обтекателями.

— Где матрос, который вышел со мной?

— Он внизу! — выразительно сказал он, подмигнув. — Думаю, он останется внизу на одну-две вахты. Кто-то — может, это был Марр — ударил его по голове швартовочным костылём. Со временем заживёт.

— Что ты думаешь о том матросе?

«Может быть, шпион. Может быть, хороший человек, сбившийся с пути».

«Он узнал Марра в кают-компании!»

Кушнер покачал головой. «Мы будем следить за этим парнем, как за косаткой.
 Он пройдёт прямо подо мной и Уайтхаусом».

Второй помощник с щелчком сомкнул челюсти и посмотрел вперёд, а затем
с креном покатился туда, где на палубе виднелось небольшое пятно.
Схватив островитянина за шею, он подвёл его к проёму и
показал вниз. Стирлинг услышал взрыв радостных возгласов, когда
туземец с жаром принялся за работу.

«Полярная звезда» продолжала путь. Она преодолела длинные маслянистые волны Северного моря
«Пасифик» рассекал их, как острый нож, проходящий сквозь иней. Он
развивал скорость четырнадцать узлов на резервном парусе. Фок-мачта, грот-мачта и
бизань-мачта наполнялись ветром и вздымались, а стаксель и кливер
держали попутный ветер. Уайтхаус, взглянув наверх, приказал
закрепить марсели, а затем перепрыгнул на ванты, пока команда
мужественно тянула их под руководством Кушнера.

Марр перегнулся через планширь кормы и оперся локтями на
поручни, всматриваясь в море впереди в бинокль. Он повернулся к
рулевому. «Куда держим курс?» — спросил он, когда последний ярус был закреплен.

«Северо-запад по курсу».

«Держать курс на северо-запад по курсу. Держать курс прямо!»

Корабль плыл сквозь день и пурпурные сумерки, и земля
Калифорнии исчезала за кормой. Он оставлял после себя низкую
линию серых облаков, на которых солнце сверкало, бледнело и угасало,
переходя в более тёмные оттенки.




Глава VI. По большому кругу


Ровный стук двигателей тройного расширения, вращающих винт со скоростью
сто десять оборотов в минуту, сияние над тусклой трубой, шипение волн
по бокам — всё это говорило о том, что
они направлялись к далёким Алеутским островам и проливу, который вёл в
Датч-Харбор, где китобойные суда и лодки Юкона покидали Тихий океан и
погружались в воды Берингова моря.

Стирлинг обедал в кают-компании вместе с Кушнером, Уайтхаусом и двумя
мастерами.  Марр распорядился, чтобы его ни при каких обстоятельствах не
беспокоили в кормовой каюте.  Этот приказ, переданный матросом-кокни,
заставил разговор перейти от предположений к конкретным подозрениям.

Cushner поднялся со своего еды кивком головы в сторону Стирлинга. "Пойдем на
палубы", - сказал он, взяв себя в руки, взявшись за стойки. "Давайте
Покурите и возвращайтесь. Мистер Уайтхаус будет на вахте до восьми склянок.

Стирлинг набил трубку табаком, завернутым в шнур, схватил второго помощника за руку и повел его на ют, где они остановились в тени правого вельбота.

"Нам не рады на корме!" — воскликнул Кушнер.

— Колесо там, и нактоуз там, и лебёдка там, —
предложил Стирлинг, прижимая большой палец к тлеющим углям в трубке. — Нам нужно на корму.

— «Только по долгу службы», — вот что сказал старик. Что ты об этом думаешь?
это? Он хочет, чтобы кормовая часть корабля принадлежала ему.

"Это его корабль, Кушнер!"

Помощник янки посчитал на пальцах. - На корме только двое, - сказал он.
- Двое - старик и Сноуболл, юнга.

Стирлинг затянулся трубкой. - А что насчет женщины, которую вы слышали? - спросил он
сухо.

«Может, она там, Хорас. Может, она там! Может, поэтому он хочет, чтобы квартердек был только его. Он попросил двух островитян с Гая соорудить ширму между штурвалом и планширем. За ширмой только лестница в каюту и вешалка для вёдер. Там едва ли хватит места
чтобы развернуться. Я бы назвал это милым маленьким закутком.

Стирлинг задумался, отступая во мрак и прикрывая глаза. Над низким парусом виднелся кончик штурвала с одной спицей. Рядом с этой спицей была грязная кисточка на фуражке рулевого. На корме возвышалась бизань-мачта с чистым парусом, развевавшимся на ветру, как
каррарский мрамор. Сигнальный фонарь на верхушке мачты указывал на усиливающийся
южный ветер. Качка корабля, вращение винта, песня,
которая звучала с носа, где собралась группа моряков,
Носовая часть полубака — всё это говорило о действии и движущей силе, ведущей в
Северные моря, где бьются сильные сердца и дуют крепкие ветры.

Ледовый лоцман повернулся к Кушнеру, прижимая мундштук своей трубки широким
большим пальцем.  — Мы хорошо идём, — задумчиво сказал он.  — Ещё пять дней, и мы увидим Алеутские острова. Полагаю, нам лучше не беспокоиться о потайной комнате на корме и о женщине. Я всё равно никогда их не понимал.

Кушнер рассмеялся и хлопнул Стирлинга по спине. Он отошёл на метр или больше, широко расставил ноги и посмотрел на Стирлинга со смешанным чувством гордости и
расчёт.

Кушнер прищурился и протянул: «Ты в порядке, старик! Ты не манекен из магазина одежды и не один из этих умников в ботинках для спардечной палубы и с золотым ремешком на часах; но ты пройдешь там, где они не пройдут.
Ты мужчина — каждый сантиметр твоего тела!» Я слышал, что нет ничего лучше, когда дело касается работы со льдом.

Стирлинг промолчал. Он затянулся трубкой.

 «Мужчина, который любит женщин, — продолжил Кушнер, — не для этих морей и не для тех морей, куда мы направляемся. И говоря это, я не имею в виду, что я плохо отношусь к шкиперу. Я был с ним, когда мы огибали мыс Горн. Он боец, и всё.
но в нём есть лоск, который мне не нравится. Это неестественно. Он
похож на вежливого посыльного из пансиона. За этими акулами нужно следить.
 Они знают больше, чем мы!"

"Мы будем держать свои челюсти наготове!" — сказал Стирлинг, постукивая трубкой по перилам и засовывая её в боковой карман. «Мы отправимся в плавание и займёмся своими обязанностями. Утром я поднимусь на мачту.
 Вы увидите, что я готов ко всему, кроме нарушения закона трёх наций. Я поведу «Полярную звезду» туда, куда скажет старик, но я не буду совершать с ним набеги на птичьи базары. Я этого не сделаю!»

Решительное выражение лица Стирлинга стало облегчением для Кушнера. Он кивнул.
"Я тоже, — сказал он, направляясь на корму. — Я готов ловить китов, торговать или отправиться на Полюс с тобой, если ты будешь командовать кораблем."

Стирлинг вошел в свою каюту, запер раздвижную дверь, ведущую в
правый кубрик, и медленно разделся. Он погрузился в глубокий сон,
однажды прерванный сном о Фриско и Берберийском побережье.

Он проснулся, когда маленькие морские часы над койкой пробили семь склянок
, потянулся к полке и вытащил компас в кожаном
переплете. Это была часть его пожитков , которые он вынес в сумке для мусора
из табачной лавки Антоне.

Установив компас на трещине в изголовье койки, он
тщательно рассчитал, в каком направлении движется «Полярная звезда».

За ночь курс был изменен. Теперь он был на северо-запад.
Стрелка вибрировала в такт работе двигателей, но каждый раз возвращалась в исходное положение.

Стирлинг встал, неторопливо оделся, надел фуражку и вышел через дверь на мокрую палубу. Здесь он перегнулся через правый борт и посмотрел вниз на быстро бегущую пену, которая
Он прислонился к бортам корабля, затем поднял глаза и окинул взглядом горизонт. На востоке небо было бледным, с первыми розовыми проблесками рассвета.

 На мгновение он застыл в одной позе, затем повернулся и уставился на корму широко раскрытыми глазами. Мрак, окутывавший корму корабля, рассеивался от света, проникавшего через открытый люк, и на крайнем левом борту квартердека виднелась фигура. Эта фигура была
окутана и скрыта, но красное отражение от бокового фонаря
позволило разглядеть некоторые детали.

Стирлинг вцепился в перила и продолжал смотреть.  Несомненно, это был Марр.
который занял позицию так близко к рулевому. Однако в
положении головы было что-то такое, что вызывало беспокойство Стирлинга. Обычно Марр
высоко держал подбородок. Эта голова, видневшаяся над серым брезентом, была опущена
и задумчива.

Рулевой повернулся и прикоснулся к своей фуражке. Стирлинг услышал часть вопроса
, который касался курса, и на него не было ответа. Фигура вздрогнула, слегка отстранилась, затем развернулась и исчезла во мраке за кормой, где клубился и завивался дым из трубы.

 Свет, похожий на луч прожектора, из открытой двери каюты стал бледным, а затем и вовсе погас.
заслоненный спускающейся фигурой. Люк с громким хлопком закрылся, и
корабль устремился дальше, не оставив Стирлингу никаких впечатлений. Он
с легким ворчанием повернулся и поспешил вперед.

Кушнер выходил из рубки, украдкой заглянув внутрь, на
камбуз кока, где всегда дымился кофе.

- Доброе утро! - воскликнул он, узнав Стирлинга на палубе.
«Солнце ясное, ветер попутный — почти. Лёгкий ветерок и спокойное море. Доброе
утро, я сказал!»

 «Кто изменил курс?» — прямо спросил Стирлинг. «Мы не идём в
верно. Мы не можем пройти Датч или где-либо поблизости от него на этом галсе. Что
Имеет в виду Марр?

Кушнер почесал в затылке, поднял руку и указал за корму.
"Уайтхаус дал мне новый курс, когда сменились вахты", - сказал он
. "Это все, что я знаю. Это далеко от того места, куда мы ожидали попасть".
Направляемся, Стирлинг".

— Да, чёрт возьми! Это в сторону большого круга. Ещё пол-оборота, и мы будем на нём. Что это значит, Кушнер?

 — Будь я проклят, если знаю!

 — Большой круг ведёт в Японию и северный Китай. Мы увидим
«Крысиный остров» на этом маршруте и единственный хороший проход к Берингову проливу в
пятистах лигах. Это неправильно!

«На этом корабле много чего неправильно!» — заявил янки.
"Мы в руках капитана Марра."

Стирлинг потянулся за трубкой, набил её табаком, чиркнул серной спичкой о поручень и поднёс пламя к чаше, пока она не запылала. Он затянулся, затем сжал челюсти и
зажал янтарный мундштук.

"Мы будем держать ухо востро!" — сказал он, обнажив белые зубы. "Кажется, я видел
женщина на корме. Я думаю, что это была женщина. Она не отвечала на
человек за рулем. Она была одежда Марра на. Это очень странные поступки
для простого китобоя, отправившегося за гренландскими головами и товаром для торговли!

Кушнер протянул мозолистую руку. "Положите это сюда", - сказал он. "Мы посмотрим
это путешествие до конца и выясним, что не так, даже если оно займет три сезона.
Мне просто очень любопытно узнать!




Глава VII. Скитальцы и заброшенные корабли


Стирлинг тщательно записывал изменения, произошедшие с «Полярной звездой», и обнаружил, что маленький шкипер стремился к истине
Путь по большому кругу до Йокогамы. Это проверил Кушнер, который был хорошим штурманом-практиком.

 Они скрывали свои наблюдения от Уайтхауса. Второй помощник был бережливым человеком, который большую часть времени гонял команду по палубам или заставлял их полировать медные детали самодельной и дешёвой пастой из песка.

 «Это отвлекает их от мыслей о проблемах», — заявил он Стирлингу. «Теперь, когда шкипер взял на себя командование, им особо нечего делать».

Стирлинг выжидал и внимательно следил за квартердеком. Он
Марр часто видел, как он расхаживал от левого борта к правому и обратно прямо за рулевым, хотя натянутый парус закрывал большую часть вида на планширь и грот-марс. Однако с позиции в вороньем гнезде можно было хорошо наблюдать за кормовой частью «Полярной звезды». С этой выгодной позиции Стирлинг следил за происходящим глазами, обостренными подозрениями и решимостью узнать правду о неизвестной женщине.

Кушнер выбрался наружу через отверстие для смазки на третий день
"дальний проход", перевалился через край "вороньего гнезда" и
опустился рядом со Стирлингом.

По приказу Марра их курс был изменен на пол-пункта. Ветер
был южным и дул над левым кварталом мягкими теплыми волнами.
Его смягчило Японское течение.

— Есть закурить? — спросил второй помощник, опираясь локтями на край
вороньего гнезда и щурясь в сторону кормы, где развевался бизань-парус,
а рея резко поворачивала.

 Стирлинг протянул ему самокрутку. — Оставь мне немного, — медленно сказал он. — Не торопись,
Сэм. Я нечасто курю травку, но, возможно, мне придётся что-то сделать
Если Марр продолжит менять курс, мы окажемся в отчаянном положении. Мы почти на пути в Японию. Ещё пол-острова — и мы окажемся на большом круге. Это приведёт нас далеко на север, в Северную часть Тихого океана. Не удивлюсь, если это будет место встречи.

 — Что это? — спросил Кушнер, сжимая своими огромными челюстями пробку и раздвигая похожую на сосульку бороду, чтобы откусить ещё раз.

«Место встречи. Место для игры в океане!»

Кушнер понял последнее. «Игра» — это термин, который использовали только китобои.
 Он означал посещение другого корабля или посещение кормы другого
китобойного судна.

— Может быть, Стирлинг. Может быть. Кого мы можем встретить в этом океане? — Второй помощник указал рукой на север. Дикая пустошь взбаламученных вод, вздымающихся белыми волнами под южным ветром, простиралась до самого горизонта. Ни пятнышка, ни паруса, чтобы скрасить вид. Казалось, что это бесконечная гладь.

"А как насчёт тюленей? — продолжил Кушнер.

— Вряд ли мы пойдём за ними, — сказал Стирлинг.

Стирлинг повернулся и посмотрел на квартердек.  Рулевой —
канака — висел на штурвале, не отрывая тёмных глаз от нактоуза.
Холщовый щит был слишком высоким, чтобы можно было разглядеть планширь и
кают-компанию. Лишь однажды Стирлинг увидел движущиеся тени на фоне
света, как будто по правому борту в сторону левого прошло несколько человек. Он
нахмурился и отвернулся, так как не было возможности выяснить, что именно
происходит.

 Кушнер взял у него трубку, чтобы сделать третий затяг, и вернул её
без благодарности. Он посмотрел на Стирлинга, перебросил одну огромную ногу через край
вороньего гнезда, подождал, пока корабль выровняется, а затем исчез.

Стирлинг остался. Он посмотрел вдаль, на дикие просторы Северной
Водоросли колыхались в воде, и их мягкое колыхание очаровывало его. То, как ловко китобойное судно рассекало волны, как ровно работали двигатели, радовало его сердце, и он начал насвистывать песенку западного побережья. В конце концов, решил он, мир — не такое уж плохое место для того, чтобы сражаться и побеждать. Он совершил много ошибок. Ему следовало командовать кораблём, а не быть ледокольным проводником. Куриное
предприятие и крах его скудного состояния были неудачными.
Это отбросило его амбиции на пять лет назад.

Его лицо озарилось и стало решительным от радости жизни. У него был кодекс, который был кодексом справедливости. Он всегда был честен с моряками и туземцами и решил довести путешествие до конца, заработать все, что сможет, а потом попытаться обзавестись собственным кораблём. Китобои готовы были поспорить с ним почти на что угодно. Марр мог бы вложиться в него. Нужно было сохранить расположение маленького шкипера и следить за развитием событий, которые происходили довольно быстро.

На седьмой день после того, как мы покинули Золотые ворота, на тайну прохода по большому кругу пролился свет.

Стирлинг, Кушнер и Уайтхаус стояли на полуюте корабля, и им ничего не оставалось, кроме как наблюдать за тем, как команда лениво отдыхает после лёгкой работы.

Солнце висело высоко на юге, и к нему, словно рука, тянулись серые облака.  Ветер повернул на юг и запад и слегка накренил китобойное судно, так как все реи были закреплены спереди и сзади.

— Каково наше точное местоположение? — спросил Стирлинг, поворачиваясь к Уайтхаусу,
который сфотографировал солнце и закончил расчёты.

"Я определяю его как 49-52 и 179-58! Мы недалеко от Алеутских островов и близко к
— Сто восьмидесятый меридиан!

Кушнер взглянул на солнце. — Мы почти на месте! — сказал он с проницательностью
янки. — Я чую, где нахожусь в этих водах. Я чую запах берега —
рыбы и мха.

— Это ветер! — фыркнул кокни с отвращением.

— Тем не менее, мне не нужен секстант. Всё, что мне нужно, — это якорная цепь и
опыт.

 Уайтхаус сглотнул и нахмурил брови, как горилла, а затем повернулся к корме корабля. — Видел шкипера? Видел старика? Он побрился — да! ’E выглядит
прекрасно — ’e выглядит!"

- Побрился? - воскликнул Стирлинг, поворачиваясь и глядя на шканцы.
- Что вы имеете в виду? Он снял бороду?

"Ты чертовски прав, ’e ’as! Я бы его не узнал! Выглядит как
обычный "e". Все безупречно. ’E спрашивал о нашем положении’
не далее как минуту назад. «Он ожидает, что встретит что-нибудь в этих морях.
Скорее всего, это будет другой корабль!»

«Вы с ним довольно близки», — предположил Стирлинг.

"Так же близки, как торговцы на рынке — когда-то! Теперь он исчез из виду, как призрак
из музыкального зала. Я не знаю, что и думать».

Помощник, очевидно, был настроен серьёзно, и Стирлинг пристально посмотрел на него, затем
отвернулся и уставился на Кушнера. Янки взъерошил бороду и
засунул её под воротник своего грязного камзола, а затем вздрогнул,
посмотрев в сторону кормы.

"Старик хочет тебя видеть," — сказал он. "Он зовёт тебя, мистер Уайтхаус."

Помощник капитана-кокни расправил плечи и поспешил на корму к трапу на ют
с наветренной стороны. Он взобрался на него и исчез за брезентом
там, где прогуливался Марр.

"Что ты думаешь?" - спросил Кушнер.

"Пока ничего, Сэм. Придержи свой подбородочный прием. Где ты впервые встретился с
Уайтхаусом?"

«В тот же день, когда тебя обманули. Он приехал через Штаты по железной дороге. С собой он
привёз два чемодана и жуткий акцент. У него были документы, всё в порядке. Он сказал, что служил в британском флоте. Я спросил его, почему он ушёл».

«Что он сказал?»

«Он сказал, что дело было всего лишь в пяти тысячах фунтов. Вот что он сказал». Это деньги, не так ли?

«Значительные деньги! Интересно, есть ли у него какие-то обязательства перед Марром?»

«Может быть. Похоже на то. В любом случае, старик никому ничего не говорит. Корабль принадлежит ему. Он имеет право охотиться на китов и тюленей
и торговать с туземцами. Ничто не остановит его в этом".

"Нет, если он будет охотиться на морских котиков и соблюдать закон".

"Почему он работает в этих водах?"

Стирлинг не ответил на этот вопрос, но уставился вперед и прямо
на вахтенных на палубе. Он пересчитал их, ища моряка, который
оказал сопротивление, когда его подняли на борт. Его нигде не было видно.

— Интересно, — спросил Стирлинг, нахмурив брови, — рассчитывает ли Марр на то, что эта команда последует за ним в беззаконном предприятии? Я знаю их только понаслышке, за исключением троих или четверых. Они бродяги. Они ни на что не рассчитывают.
но железный доллар. Ларриби за пять сезонов не заплатил китобоям ни цента сверх
официального доллара. Он считает, что аванса и того, что они берут из
судового журнала, достаточно для морских бродяг. У него совсем нет
совести!

— Грязная работа!

— Так и есть, — искренне сказал Стирлинг. — Особенно когда они даже
не получают аванса. Хозяева пансионов, сутенёры и шлюхи
знают об этом. Они выдают мужчине одежду и сумку для вещей.
Одежда состоит из «ослиного завтрака» вместо матраса и пары
картонных морских ботинок, которые расплавятся при первом же дожде. Это никуда не годится
— отправить человека на Север!

Кушнер взглянул на Ледяного Лоцмана. Он покачал головой. — Ты заступаешься за бедного Джека, — сказал он. — Это правильно. Законы написаны для владельцев и прислуги в пансионе. У бедного Джека нет друзей.
 Что он может сделать?

— Есть моряки и есть моряки, Сэм! Есть прибрежные бригады и
глубоководные, которые знают достаточно, чтобы получать высокую зарплату и состоять в профсоюзе.
 Те, кто страдает, — это парни вроде нас.  У них нет шансов;
 они работают по восемь месяцев за железный доллар, и их обманывают!

Cushner раскосые глаза вперед. "Они не выглядят так, как если бы они помощи
то, что произошло", - сказал он. "Марр или кто-нибудь другой, могли бы дать им хорошо
аргумент и они последуют за ним до конца мира. Пять квадратных кружек
джина с табаком хватило бы на целый стакан пива.

Стирлинг выразительно пожал своими сильными плечами. — «Отчасти ты прав!» — признал он. — «Я бы тоже их не винил. Но ты здесь, и я здесь, и мы проследим, чтобы этот корабль не нарушал закон».




Глава VIII — НА НИЖНЕЙ ПАЛУБЕ


Внезапно Стирлинг замолчал и подошёл к перилам, глядя на
Он внимательно посмотрел из-под прикрытия своей правой ладони.

"Что-то виднеется!" — крикнул он. "Похоже на корабль, идущий в нашу сторону! Разглядел, Кушнер?"

Второй помощник прищурился, затем протёр глаза рукавом и
попытался снова. "Пока нет," — сказал он. "У тебя хорошее зрение. Где именно?"

- Примерно в двух румбах от носа. Вон оно. Видишь его? Я думаю, бриг.
Видишь дым?

Кушнер кивнул, внезапно вздернув подбородок. "Просто размазать. Она
корпуса вниз!"

Позднее он был, прежде Стирлинга сделана из японского флага
который развевался на корме брига. Он назвал ее национальность
затем развернулся и посмотрел в сторону кормы и рулевого. Марр стоял
под навесом у поручня, опираясь локтями на брезент, и смотрел вперёд в бинокль. Он опустил бинокль, потянулся к телеграфу в машинном отделении, и вибрация винтов «Полярной звезды» прекратилась. Ядра были убраны, и китобойное судно вышло на ветер с небольшим ходом. Это привело к тому, что
японский бриг оказался по правому борту.

 Из трубы странного корабля вырвался столб дыма,
Она могла идти только на японском угле. Она медленно двигалась по морю и вышла на ветер в том же направлении, что и «Полярная звезда».

 Неловко спустили шлюпку. Четверо матросов спрыгнули в неё и стали ждать, пока пятый спустится по опущенной для него лестнице. Шлюпка отделилась от брига и запрыгала по волнам под взмахами четырёх вёсел, которыми ловко управляли.

«Пеньяна Мару» — вот название, которое Стирлинг разглядел на бриге, когда тот
пришвартовался на расстоянии двух кабельтовых. Большего контраста с «Полярной звездой» и быть не могло
не были сформированы. Построен в Японии до войны, бриг еще
везли какой-то топ-корзинку, которая по праву принадлежала мусор. Ее
реи были наклонены, мачты наклонены вперед, а не на корму, ее положение
такелаж был разболтанным и прогнил от непогоды.

Вдоль поручней "Пеньян-Мару" тянулся ряд сизо-голубых лодок
которые были слишком велики для лодок, слишком малы для вельботов. Она несла на себе безошибочно узнаваемые
следы японского тюленеголового судна, морского вампира, — столь же
подозрительного для любого таможенного судна, как заключённый для
уважающего себя полицейского.

Четверо моряков, гревших на баркасе, ловко подняли вёсла,
когда проходили под правым бортом «Полярной звезды». Уайтхаус,
стоявший на корме, опустил боцманскую лебёдку, и по ней поднялся человек,
который привлёк бы внимание в любом океане.

Он был толстым и жёлтым; его широкое, как луна, лицо было усыпано крошечными волосками, как нос моржа; его раскосые глаза сверкали и сияли, когда он перегнулся через перила, взял Уайтхауса за руку и спрыгнул на палубу «Полярной звезды». Он подошёл к Марру.
с подвижным вразвалку, и двое мужчин сжимали в дружеской хватки. Он был
видно наблюдателям на китобое, что они были друзьями.

Они немного постояли на палубе, затем Марр указал на север и
восток. Японец последовал его примеру, вежливо улыбнулся и прошептал
что-то на ухо маленькому шкиперу. Они спустились вниз через кают-компанию
, задвижка которой закрылась за ними.

Стирлинг пристально посмотрел на Кушнера, подошёл к борту и наклонился,
уставившись на грязные борта и безумные снасти корабля.
китобойное судно. Он опустил взгляд и посмотрел на четверых членов экипажа, которые
стояли у борта китобойного судна, сразу за кормой. Эти моряки не
пытались как-то общаться с командой «Полярной Звезды». Они молча
ждали возвращения своего капитана.

 Кушнер подошел к Стирлингу и оперся локтями о поручень. Он тоже
посмотрел на маленькую лодку и ее содержимое.

— Команда тюленей, — сказал он. — Это японские тюлени. Смотрите, какие у них ружья и
дубинки. Такие не найдёшь на обычной лодке. Они для охоты на
тюленей в открытом море или для чего-то ещё. Симпатичный наряд.

"Эффективные и занимающиеся своим делом!" - заявил Стирлинг.

"Что вы думаете об императоре, который поднялся на борт? Ему были рады!"

Стирлинг повернулся и посмотрел в сторону юта. "Сэм, - сказал он, - в этих морях есть
больше вещей, чем мы когда-либо узнаем. Этот бриг - какой-то корабль снабжения
. Если нет, то он встретится с нами позже и заберёт наши товары.

«А также шкуры тюленей».

«Да, шкуры тюленей, если они добыты честным путём. Мне всё равно, где Марр
выбрасывает свой улов, лишь бы он был честным и законным!»

«А вот и морж снова. Посмотрите, как он улыбается. Должно быть, они выпили немного джина. Марр потирает руки, как будто заключил выгодную сделку».

 Японец, переваливаясь, подошёл к борту, взобрался наверх и спустился по трапу в ожидавшую его маленькую лодку. Марр встал над ним и сбросил painter, и лодка отчалила от «Полярной звезды». Он
протанцевал по морю, исчез под бортом «Пеньяна Мару» и
был поднят на борт.

 Из ржавой трубы повалил чёрный дым японского угля.
Якоря были закреплены, и китобойное судно направилось на север и запад,
исчезнув в облаке, которое он сам же и создал.

 Через минуту Марр отдал приказ изменить курс и потянулся к телеграфу в машинном отделении. Винт завращался; команда бросилась к нок-рей и ют-рей. «Полярная звезда» двинулась обратно по старому пути в бескрайнем океане. Курс был задан на восток.

В тот вечер за столом в рулевой рубке «Полярной звезды» собралась притихшая компания. Смена курса, маневры японского траулера, загадочные действия шкипера — все это повергло матросов в молчание.

Стирлинг и Кушнер вскоре ушли, оставив первого и второго механика наедине с их мыслями.

Двое моряков, у которых нашлось что-то общее, вышли на ют китобойного судна, закурили трубки от одной спички и уставились на тёмный бархат северной части Тихого океана.

Кушнер долго, целых пять минут, затягивался. Его побудило к разговору то, что вперёдсмотрящий
поднял с колокольни морскую щуку и ударил в колокол два раза,
а затем ещё два.

"Четыре колокола!" — объявил янки. — Четыре колокола, Стирлинг. Четыре
колокола, и мы возвращаемся. Не удивлюсь, если мы впервые сойдем на берег в Калифорнии.

Стирлинг расправил плечи, вынул трубку изо рта и уставился на тлеющие угольки. Он придавил их большим пальцем, резко развернулся и посмотрел на корму. Его лицо посуровело, когда он заметил тень на корме и попытался понять, Марр ли это. Размах
судно, снижение грот на лист, смыл его
смотреть.

Он повернулся и ухватился за руку Cushner это. "Мы направляемся не во Фриско", - сказал
Ледовый лоцман. "Мы направляемся к Голландскому перевалу и Берингову морю. Мы
для этого нужно отклониться к югу от истинного курса, но Марр пользуется дрейфом.

«Почему он не прошёл через один из внешних проливов? Их много у
Крысиной гряды».

«Возможно, он хочет пополнить запасы угля в Уналашке. Там он мог бы взять на борт пятьдесят тонн».

«А как насчёт льда?»

«Он ещё не растаял». Он находится примерно в десяти узлах к югу от
Прибилофса. Однако он распадётся и очистится в течение недели. Так
всегда бывает.

Кушнер кивнул. Он с уважением относился к знаниям Стирлинга о
льдах. Пилот не имел себе равных, когда дело касалось работы во
льдах.
рыхлые льдины или найти переулка на север. Эти полосы были
опасной и вводящей в заблуждение, а многих привело в толще льдин и бесплодной льда.

- Скоро мы будем во льдах? - спросил второй помощник.

- Пять дней, с учетом дневной остановки в Уналашке. Сначала становится светло.
льдины и китовое пятно. Далее идет линия барьера, которая тянется
до полюса. Он начинает открываться и ломаться. По этим протокам киты
идут в Арктику. В Беринговом проливе обычно много китов.
Летом течение идёт с востока на север, а осенью — с юга на запад.
К северу от Алеутских островов и к западу от мыса Барроу нет айсбергов.
 По крайней мере, я их никогда не видел!

«Люди всегда говорят об айсбергах в Арктике».

Стирлинг кивнул. «Я знаю, — сказал он с уверенностью. — Причину
нетрудно найти. Там, где есть ледники, есть и айсберги». Их сколько угодно
на нижнем побережье Аляски много здоровяков. Эти айсберги тают в
теплом Японском течении. Гавань Уналашки и пролив Датч-Пасс
никогда не замерзают. Это из-за того же течения.

- Но арктические айсберги, Стирлинг?

«В западной Арктике их очень мало. Вдоль северного побережья Аляски и Канады
ледников нет. На сибирском побережье их немного. Земля вся низменная. Большие льдины — некоторым из них по сто лет —
похожи на небольшие айсберги. В этом и заключается ошибка, которую совершают
путешественники на севере».

Стирлинг повернулся, постучал трубкой по поручню, затем убрал ее в карман и посмотрел назад. Не было никаких признаков на какашки любого наблюдателя сохранить
wheelsman, чьи глаза были прикованы вперед.

Cushner зевнул. "Это Уайтхауза смотреть", - сказал он. "Я собираюсь лечь спать"
. Спокойной ночи!

Стирлинг последовал за вторым помощником в камбузную каюту и, устало взглянув на компас, забрался на свою койку. «Полярная звезда»
шла тем же курсом, что и при отплытии с японского зверобойного судна. Ветер переменился и теперь дул с Алеутских
островов — в пятидесяти милях к северу. Он был слегка ослаблен льдом.
 Стирлинг закрыл иллюминатор и перевернулся на другой бок, чтобы уснуть.

Кушнер разбудил его в полночь, когда сменилась вахта.
 Второй помощник осторожно приложил палец к губам, закончив
трясти Стирлинга за плечо.

— Выходи на палубу, — прошептал янки. — Надень что-нибудь и поторопись. Мне нужно сменить Уайтхауса.

Стирлинг скатился с койки, покачиваясь, встал на палубе и натянул на себя часть одежды. Закончив, он застегнул на своей крепкой фигуре большое морское пальто и натянул шапку на уши. Температура уже заметно упала. Он поднялся на палубу китобойного судна и стоял, глубоко вдыхая воздух Арктики, от которого по его жилам разливалось вино жизни. Он чувствовал себя более мужественным, чем когда-либо после своего последнего путешествия на «Берингии».

Кушнер тронул его за локоть. «Иди вперёд, — тихо сказал помощник. — Зайди под
палубный дом, а потом за фор-марс. Не шуми».

 Вахтенные на палубе бросились к кабестану, а некоторые из тех, кто
находился внизу, поднимались по штормтрапу. Остальные собрались вокруг
моряка, который был в рубке.
Он лежал на грязных досках полубака, вытянув руки
и ноги и опираясь ими на край нижней койки.

Стирлинг оттолкнул матросов, собравшихся вокруг боцмана
люк. Ледовый лоцман спустился задом наперед и встал в полумраке
полубака. Единственный электрический шар был подвешен над бочонком с патокой у
основания фок-мачты. Его свет был слишком тусклым, чтобы разглядеть детали.


- Что произошло? - мрачно спросил Стирлинг.

Матрос, притворявшийся больным во время плавания, высунул лохматую голову из-за фальшборта и сказал: «Команда его избила. Они говорят, что он правительственный шпион. Они говорят, что он собирается помешать капитану охотиться на тюленей. Он выглядит именно так!»

Стирлинг наклонился и потрогал запястье матроса. Он осмотрел синяк на
Затем он выпрямился и посмотрел через иллюминатор на Кушнера.

"Иди на корму, — сказал он, — и скажи мистеру Марру, чтобы он отдал тебе аптечку.
Скажи ему, что… как там зовут этого парня?"

"Иган, — сказал портовый рабочий, — Майк Иган, так он говорит, мистер Стирлинг."

«Передайте мистеру Марру, что матроса по имени Иган ударило бревном. Не говорите ему, что произошло, — пока что. Я собираюсь разыскать Игана! Если он представляет Соединённые Штаты, его нужно защищать как к северу от 53°, так и к югу от этой широты!»

Кушнер поспешил на корму и поднялся по трапу на ют.




ГЛАВА IX. ПОЛЯРНЫЙ БАРЬЕР


Стирлинг закончил осмотр раны моряка к тому времени, как
Кушнер вернулся с кормы с аптечкой. В ней были
повязки и грубые лекарства, которые, к счастью, были слишком сильными.

Ледокол промыл рану грубыми пальцами и приложил компресс с мазью,
пропахшей йодоформом и арникой. Он пристально посмотрел на
Кушнер, когда Иган сел и оглядел полубак озадаченным взглядом,
спросил:

"Что сказал старик?"

"Немного! Сказал, что команда этого корабля, похоже, умеет уворачиваться от блоков."

Стирлинг наклонился к Игану. «Кто тебя ударил?» — с чувством спросил он.

 Моряк прижал левую руку к повязке, затем посмотрел на свои пальцы.
 Он собрался с мыслями, глубоко нахмурился, оглядывая пустые койки и
проход на палубу. Там толпились любопытные и суровые лица.

"Меня не били!"

В голосе моряка звучала ложь. «Я упал на ведро, — продолжил он. — Поскользнулся, наверное. Должно быть, ударился о край бочки с патокой. Она чертовски острая».

Стирлинг достал из банки немного мази, намазал ею руку.
он взял листок бумаги и твердыми пальцами протянул его моряку.

"Ты лжешь!" - сказал он сквозь стиснутые зубы. "Ты лжешь о падении.
Помни, что это может случиться снова".

Иган выпятил челюсть и во второй раз взглянул на мину.
затем он потер руки, протянул руку и взял мазь.
предложенную Стирлингом.

"Я позабочусь об этом в следующий раз", - сказал он хрипло. "Я позабочусь об этом! Мне
не нужна дополнительная защита, чтобы сражаться в моих битвах. Я могу побить любых троих мужчин
из этой команды, мистер Стирлинг.

Ледовый лоцман повернулся и зашагал по грубым доскам бака,
и поднялся по трапу на палубу. Кушнер вынул из-под мышки ящик с лекарствами и направился с ним на корму.

"Погоди, — сказал Стирлинг. — Минутку, Сэм!"

Второй помощник повернулся.

"Больше ничего не говори Марру. Просто отдай ему ящик и встреться со мной в
кубрике. Мы перекурим. Эта команда выглядит так, будто они настроены серьёзно. Они убьют Игана, если он не будет бдить.

Помощник капитана кивнул и поднялся по трапу на ют, а Марр
подошёл к рулевому и выглянул из-за брезентового поручня.
Его взгляд встретился со взглядом Стирлинга, и он не смог выдержать обвиняющего взгляда ледового лоцмана. Еще до того, как они вошли в Берингово море, на «Полярной звезде» поселились подозрения и недоверие.

 Кушнер подошел к поручню, а Марр исчез во мраке. Двое моряков закурили трубки и уставились на северное море. В воздухе чувствовался холодок, и высокие звезды сияли морозным светом.

«Я должен сходить на корму», — сказал Кушнер, запахивая дождевик
и оглядываясь назад. «Уайтхаус ушёл на камбуз. Марр не будет стоять
— Он, наверное, спустится в каюту.

Стирлинг пожал широкими плечами, постучал мундштуком трубки по столу,
а затем задумчиво подул на большой палец.

"Я как бы подвожу итоги, Сэм. Сначала шанхайская группа, затем
матрос, который хотел подняться на борт. Затем, Сэм, загадка с японцами. Похоже, у Марра есть какая-то цель. Похоже, что это не та точка на компасе, по которой нужно ориентироваться!

«Чёрт, не та!»

Стирлинг крепко сжал руку второго помощника. «Я простой моряк, — тяжело сказал он. «Я плавал по Арктике и
Беринг и Северная часть Тихого океана, мужчина и мальчик, на протяжении тридцати лет. У меня нет ни родных, ни близких. У меня есть одна звезда, которая ведёт меня. Это честно и правильно, Сэм. Она вон там!

 Ледяной лоцман указал на главные звёзды Большой Медведицы и провёл ногтем по Полярной звезде. «Это мой путеводитель», — сказал он. «Я играю по правилам!» Я никогда не добивался многого, играя по правилам, но я собираюсь
держать курс на эту светлую точку. Марр не собьёт меня с пути ни на четверть
пункта.

— Справедливо сказано! — заявил Кушнер. — Можете на меня рассчитывать.

Матрос исчез во мраке кубрика.

Стирлинг затянулся трубкой, вытянул руку, постучал ею по поручню и одним движением выбросил тлеющие угольки за борт. Он остановился у двери своей каюты. Корабль мчался на восток, вращая винт на скорости три четверти оборота в минуту. Над трубой клубился мягкий дымок, похожий на кончик сигары без пепла, и вибрация сотрясала палубу, которая слегка накренилась под воздействием северо-восточного ветра.

— Держим курс прямо, — сказал Стирлинг. — Мы направляемся к Датч-Пасс. Я буду рад увидеть лёд. Так или иначе, Берингово море всегда казалось мне мужским морем.

Дни, последовавшие за нападением на Иган, были тяжёлыми для смешанного экипажа «Полярной звезды». Китобойное судно неслось на всех парусах навстречу ветру, который переходил от вахты к вахе.

 В ночь между наполненными пеной днями над головой сияли звёзды во всём своём северном великолепии — казалось, что они были заострены, как сталь. Внутри них и над северным миром мерцал бледный свет, который то исчезал, то появлялся снова.
Это было отражение северного сияния на огромном северном барьере.

Шубы, кожаные сапоги, шерстяные носки с моховой подкладкой, варежки и
Из бочонка с водой были выломаны черпаки и розданы команде.

В полдень третьего дня после того, как японский тюлень-рыболов был замечен,
Стирлинг поднялся на марсовую площадку, остановился на краю, чтобы взглянуть на
палубу, затем опустился в удобное, далеко отстоящее от борта место, откуда
ему открывался вид на сотню лиг ледяной воды.

Он дотянулся и взял пару биноклей диаметром двенадцать дюймов, которые
лежали на небольшой подставке для карт, оперся локтями о край
вороньего гнезда и внимательно осмотрел горизонт.

Миля за милей он искал признаки китового следа или фонтана, но ничего не находил
показал, затем повернулся и, прищурившись, посмотрел вперед. Показались два иглообразных пика.
далеко на востоке. Они были самыми высокими точками Алеутской группы островов
и отмечали проход к Берингову морю.

День развернулся и поднял архипелаг вверх, в Северное небо
. Это казалось покрытой белым горной цепью - с каждым шпилем и утесом,
образующими зубья гигантской пилы. Розовый свет мерцал и окрашивал этот
барьер в красный цвет, когда солнце садилось за Западным миром. Свет
побледнел до цвета фламинго, а затем до фиолетового, когда корабль продолжил путь.

 Была полночь, Уайтхаус и Марр стояли на вахте на корме.
а Стирлинг и Кушнер были на марсовой площадке, когда они достигли
нависающей тени прохода к Берингову проливу. Корабль выровнялся, развернулся,
затем проскочил под прикрытием бесплодного острова; впереди лежал пролив
с десятками крутых поворотов.

Они миновали вход в Датч-Харбор и Уналашку, поднялись на скалу Бишоп, развернулись и на полном ходу прошли через узкий выход в пролив, войдя утром в воды Берингова моря.

Стирлинг вздохнул, впервые почувствовав, что у них есть пространство для манёвра.  Подняв бинокль, он поприветствовал утреннее солнце, которое светило ярко и холодно.
арктические воды, которые поднимались и опускались в медленном скольжении. Он опустил
локти и сильно наклонился вперёд, выглядывая из «вороньего гнезда» и
изучая небольшие участки весеннего льда, сквозь которые острый нос корабля
прорезал воду, как нож, разрезающий атлас.

 Льдины в форме старых «дедушек» проплывали по правому и
левому борту. Они дрейфовали по течению через Берингов пролив
и должны были растаять в тёплых водах Японского течения. Некоторые
из них представляли собой небольшие льдины, образовавшиеся той зимой, и на некоторых
из них резвились арктические птицы и морские котики.

Впереди появилось более крупное формирование — часть великой Северной стаи. Морж
и белый медведь нырнули за борт, когда китобоец налетел на эту льдину,
развернулись и вышли на широкую полосу, ведущую на север и восток.

- Забирайте корабль! - крикнул Марр с юта. - Отныне это ваш корабль,
Мистер Стирлинг.

Лоцман перегнулся через край "вороньего гнезда". "Куда ты
направляешься?" спросил он с натужным смехом. "Я не знаю, куда указывает твой компас".
"Ты мне не сказал". - Спросил он. "Я не знаю, куда указывает твой компас".

"Привязать ко льду—пак!" Марр проконсультировался с нактоузом, прежде чем отдать
приказ.

Стирлинг усмехнулся, как большой мальчик, повернулся в своей узкой каюте и
согнул руку в локтеОн стоял, сжимая в руках подзорную трубу. Он изучал течения и дрейф более лёгких льдин, принюхивался к ветру, затем перевёл взгляд с северо-востока на северо-запад.

"Полный вперёд!" — крикнул он штурману. "Полный вперёд!"

"Полный вперёд!" — донеслось из вороньего гнезда. — «Она сильно кренится на правый борт,
сэр!» — поправил рулевой.

"Теперь ровно. Ровно! С этим покончено. Теперь ровно. К левому борту! К левому борту! Сильно к левому борту!
Ровно там!"




ГЛАВА X — ДО ПОСЛЕДНЕГО ДНЯ


«Полярная звезда» скользила по льдинам, как танцор по полированному
пол. Она двигалась весь день на север и восток; она пробивалась сквозь новый
лёд; она уворачивалась от древних льдин и шла в паковых льдах и по
каналам под умелым руководством Ледового лоцмана, который не
знал отдыха. Мальчик с камбуза принёс ему кофе. С ним и с трубкой,
которую он время от времени покуривал, он отстоял три вахты, пока
не наступило утро и не показалась на востоке более высокая линия
барьера, за которую корабль не мог пройти.

— Стая впереди! — объявил он, повернувшись и пристально глядя на Марра, который стоял с Кушнером на корме. — Это северная стая!

Марр поднял голову и посмотрел ему в глаза, затем опустил взгляд под
пристальным наблюдением и переглянулся с Кушнером.

Стирлинг развернулся и окинул взглядом белую линию без очков.
Он знал её с
давних пор и знал, что ещё слишком рано искать тропу, ведущую на север или восток.
Древние льдины всё ещё были сцементированы в неподатливую массу.

На них поблёскивал снег, и виднелись лужицы пресной воды.— «Привяжи к вьюку!» — скомандовал Марр. — «Выбери место, где можно набрать воды. Найди
возвышенность, к которой мы сможем привязаться. Мы немного полежим здесь!»

В крошечной бухте, с трех сторон окруженной древними
айс, Стирлинг управлял "Полюсной звездой". Здесь она была привязана к кочке с помощью
троса, который трое членов команды перенесли за борт и закрепили за
булинь из прочной пеньки.

Матросы и рулевые перебрались через поручни китобойца и
растянулись, быстро пробежав по льду. Они поймали брошенный им шланг
и поднесли его конец к луже пресной воды, которая
образовалась в результате таяния снега.

Насос зашумел, палубные цистерны наполнились, и первый механик,
при поддержке машинной команды, приступил к работе с котлом, который
три протекающие трубки в трубном листе. Самый маленький из них
пролез в люк и начал снимать показания, его постукивание
разносилось по всему кораблю.

  Стирлинг спустился с марса, бросив последний взгляд на
северо-восток. Там ледяные поля, спрессованные и скрепленные
вместе, простирались до холодного края горизонта, и не было никаких признаков
дорог. Дневное тепло и его работа каждую ночь сводились на нет
ледяным холодом.

Кушнер встретил Стирлинга у перил, протянул ему свою широкую ладонь и гордо улыбнулся.

"Отличная работа со льдом!" - сказал второй помощник. "Я знал, что ты справишься. Марр все это время
наблюдал за тобой!"

"Он что-нибудь понимает во льду?"

"Немного гремят! Он Баффина человек, так он говорит. Там много
различие между заливом и Беринговым".

"Немалая! Здесь вопрос течений. Стая находится дальше
южнее, чем я когда-либо видел в это время года. Это означает, что сезон открыт
, когда он заканчивается. Что вы думаете о погоде?

Второй помощник взглянул на индикатор на верхушке бизань-мачты.
"Хорошо", - сказал он. - Ветер переменился на южный.

"Это значит, оттепель, Сэм".

"Лед мягкие сверху. Видеть воду дыры?"

Затем Стерлинг кивнул, повернулся и уставился на сломанную поверхность, где
экипаж двигался. "Здесь в изобилии водятся морские котики", - сказал он. "Очень жаль, Сэм,
это не морские котики. Может быть, Марр был бы доволен, если бы остался здесь".

Кушнер широко раскрыл глаза. — Всё ещё думаешь о набеге? — проницательно спросил он.


"Об этом и о другом. Посмотри на юг. Ты когда-нибудь видел лучшее место для китобойного промысла? Там полно китов. Боже, как бы я хотел спуститься за тушей! Они повсюду на этом льду."

"Никто ещё не поднял ни одного кита."

«Они там! Они не могут пройти на север. Барьер их сдерживает. Точно так же было, когда мы поймали трёх больших гренландских китов с «Мэри Фостер».
 Спустили четыре лодки и привязали их к трём китам. Это был отличный день!»

По искренности, звучавшей в сильном голосе Стирлинга, Кушнер понял, что у него на сердце, и взглянул на низко висящее солнце, которое садилось, описывая длинную дугу, знаменующую конец северного дня.

"Спокойной ночи, — сказал он. — Иди ложись и забудь о луках. Не думаю, что старик думает о них. Он полон тюленей. Он спросил меня
Тысяча вопросов о них. Чертов тюлень, говорю я! Китобойный промысел — мужская игра! Многие старые гренландские киты давали отпор. Многие лодки были разбиты кашалотами — здесь или в южной части Тихого океана.

 Стирлинг понимающе кивнул, потому что знал, что это зов крови старшего помощника. Он посмотрел, как тот исчезает в камбузе, а затем последовал за ним, окинув взглядом палубу. Многие из
членов экипажа всё ещё были на льду.

 Его каюта казалась странно маленькой и тесной, и он открыл
иллюминатор, из которого виднелись палуба, поручни и море на юге. Он
Он с тоской оглядел свои немногочисленные пожитки: в углу каюты стояла ярко начищенная бомбарда, на полке лежали секстант и древний хронометр, а также «Боудитч» и потрепанный альманах, составлявшие его библиотеку. Одежды у него было мало, и она была поношенной.

 Он разделся, выключил свет и перевернулся на правый бок. Он задремал под музыку скрежещущих льдин, доносившуюся до его
ушей, а затем услышал сотрясающую дрожь, идущую с севера и востока; это
был огромный Северный Ледовитый океан, разбивающийся на протяжении всей своей
длины.

Он проснулся, как испуганный ребенок. Острая бородка Кушнера высунулась
в открытый иллюминатор, а широко посаженные глаза второго помощника смотрели
пристально и жестко.

"Вылезти из койки!" - сказал он. "Встать в ботинки и присоединиться ко мне на
лед. Я буду рядом на кочке, где береговая линия".

Стирлинг поспешно оделся и накинул на плечи широкое морское пальто с перламутровыми пуговицами. Он твёрдым шагом вышел на тёмную палубу, инстинктивно взглянув на корму, когда перебросил ногу через леерное ограждение, обогнув рубку.

 На корме никого не было. Однако слабый свет пробивался вверх и
высветились обрывки кормового такелажа. Этот свет
внезапно исчез, затем захлопнулся вспомогательный люк.

Стирлинг спрыгнул на лед и пополз по его поверхности, пока не достиг
возвышающейся кочки. За ней присел Кушнер, и старший помощник капитана
приложил палец к его усатым губам.

Стирлинг опустился на колени на снег и прислушался. Он слышал плеск волн,
которые накатывали на шельфовый лед, и время от времени
выбрасывали белые гребни в сторону кормы. Обломки южных льдин
скрежетали друг о друга, и ночь была наполнена тысячей звуков,
слились в рёв.

Затем, внезапно, с кормы китобойного судна поднялся столб
жёлтого света. Раздался голос, и сквозь открытые иллюминаторы кормовой каюты
донеслись звуки песни. Марр пел:

 «Есть англичане и португальцы,
 Которые держатся за бок бурого медведя,
 А есть шотландцы, но худшие из всех —
 Самые смелые воры - янки!

Кушнер схватил Стирлинга за руку. "Это еще не все", - сказал он глубокомысленно.
предостерегающе. "Кто стоит на юте? Кто это там, под навесом из
парусины, на корме, прямо у штабного домкрата?

Стирлинг выглянул из-за кочки, ухватился за трос и
подтянулся вперед. Он снял фуражку и широко раскрыл свои
великолепные глаза. Кушнер был прав. На юте была фигура, и
эта фигура зашевелилась и медленно подошла по доскам к поручню, который
выходил на шкафут китобоя.

В кают-компании зазвенели стаканы. Уайтхаус присоединился к своим кокни акцентом на
песня:

 «О, я сын джентльмена,
 И я пью чистое виски —
 Я пью чистое виски…»

 Фигура на корме перегнулась через перила. Стирлинг напряг слух;
Арктический воздух сотрясло рыдание, и фигура на шканцах
выпрямилась, конвульсивно содрогнувшись. Голос Уайтхауса зазвучал вновь
и песня была пьяной и властной.

Фигура над смелым певцом отвернулась от поручней корабля и
медленно заскользила на корму. Желтый свет взметнулся вверх, когда компаньон медленно открылся
, затем этот свет постепенно погас; компаньон
люк со щелчком закрылся.

Прошли минуты. Ни один из мужчин на льду не двигался; оба были погружены в раздумья.
Эти два факта было трудно осознать: Марр и Уайтхаус были
в каюте, пил; другой Марр стоял на шканцах. Это
был маленький капитан — очередь в очередь. Только в одном это было отличие
— мучительные рыдания от пьяного веселья внизу исходили из женского
горла. Это был протест, который, как она верила, обрушился на Северян
тишина.

Стирлинг вскочил на ноги с ледяным блеском в голубых глазах.

«Мы разгадаем эту тайну, — сказал он Кушнеру. — Мы разгадаем её, даже если на это уйдёт последний день путешествия!»




Глава XI. Под водой


Солнце встало, чтобы описать свою южную дугу. Глядя на
От льдины к льдине он казался холодным бронзовым диском, приведенным в движение каким-то норвежцем из арктических дебрей.

Стирлинг, изможденный, с горящими лихорадочным огнем глазами, сидел за столом в кубрике,
наблюдая, как свет падает на красно-клетчатую скатерть и
высвечивает грубые детали каюты.

Он не спал с тех пор, как увидел ту странную фигуру на квартердеке
китобойного судна. Он сидел, выпрямившись, на протяжении всей утренней вахты, сопоставляя факты,
которые, казалось, притупляли и оглушали его здравый смысл.

Никогда в жизни он не верил в сверхъестественное. Он не
разделял распространённое среди большинства моряков убеждение, что море таит в себе непостижимые
тайны. Он часто посмеивался над рассказами бывалых моряков. Не
раз он указывал на то, что в этом мире всё объясняется естественными
причинами. Огонь святого Эльма, скрип блоков в штиль, пыль на
беспыльном море, стук, который может издавать болт в пологой мачте, —
все эти явления можно объяснить с помощью науки или здравого смысла.

Призрак на корме «Полярной звезды» был так же необъясним, как сама жизнь. Он был похож на Марра, но не был им, потому что
капитан был пьян и пел в салоне. Стирлинг доверять
в звуке человеческого голоса. Это была одна вещь, которая не может легко
быть изменен или замаскированный.

Он поднялся в шесть склянок, медленно пожав широкими плечами. Он
постоял немного, вцепившись руками в стойки, на его лице были глубокие морщины
от разрушительных последствий бессонной ночи. Он протянул ладонь и уставился на нее
его пальцы неудержимо дрожали. Они всегда были надёжными.

Он поднялся на палубу и встал у поручня, ближайшего к
огромной северной туче. Кок, зевая, разводил огонь на камбузе.
Печь. Одинокий «якорный вахтенный», расхаживающий взад-вперед по
носу, повернулся и уставился на Стирлинга.

 Воздух был холодным, с морозцем. С юга и
запада дул шквалистый ветер, который прижимал льдины друг к другу. На
севере, до самого горизонта, простиралась изрезанная поверхность
ледяного поля. Оно издавало свой собственный звук — скрежет и
скрип, словно душа в агонии.

Стирлинг оперся руками о поручень и посмотрел вниз. Китобойное судно
натолкнулось на шельфовый лед, выровнялось, а затем снова натолкнулось. Тюлени
с любопытством выглядывали из-под Берингова пролива. Некоторые спрыгивали с льдин и плюхались в ледяную воду. На льдинах были моржи. Они
проломились сквозь тонкий лёд, образовавшийся за ночь, и их усы и бивни побелели от инея.

  Стирлинг посмотрел вверх, слегка вздрогнул и плотнее закутался в пальто. Шкоты и стоячий такелаж, ванты и
фалы образовывали призрачный узор, похожий на паутину на лесной поляне.

Он поднял руки, подышал на них, чтобы восстановить кровообращение, и медленно
Он взобрался на фальшборт, ухватился за ванты и, переступая с ноги на ногу,
поднимался, пока не добрался до лебёдки. Перебравшись через неё, он
высунулся далеко за борт, посмотрел вниз на палубу, а затем
закончил подъём в воронье гнездо, покрытое инеем.

  Какое-то течение очистило море на юге и востоке.
Как будто метлой промели пурпурный ковёр. Льдины, отколовшиеся от основного массива, уносило на юг, где они
таяли в тёплых водах северной части Тихого океана. Однако иногда
Старый седой «дедушка» проплыл мимо с грузом моржей и морских котиков, а над ними кружили чайки и другие птицы.

 Стирлинг прищурился и долго и внимательно высматривал признаки другого китобойного судна.  Сезон начался рано.  В таких водах можно было ожидать гренландских китов; их следы указывали на места кормления.  Он не видел ни паруса, ни дыма. Легкая дымка на
юге обозначала дымчатое море, где охлажденные воды Берингова пролива
встречались с первым теплым течением, которое просачивалось через перевалы
Алеутской группы.

Спустившись с «вороньего гнезда», Стирлинг перегнулся через леер и слегка улыбнулся, увидев терпеливого рыбака в мохнатой шкуре белого медведя, который слишком сосредоточенно смотрел на круглое отверстие во льду, оставленное тюленем.

 Запах галерного дыма и грохот падающего со снастей льда
потревожили рыбака. Он поднял свою жёлтую морду, моргнул крошечными глазками и неуклюжей рысцой побежал к более высоким холмам на востоке.

Кушнер выглядел как великан, проспавший всю ночь на боку.
Он поднял свои длинные руки, потянулся, взмахнул острой, как сосулька, бородой и, разинув рот, уставился на Стирлинга, спускающегося по вантам.

"Клянусь звёздами, старина!" — воскликнул он. "Ты ранняя пташка. Не больше семи колоколов, если не ошибаюсь. Уже поднял паруса?"

Стирлинг спрыгнул с перил на палубу и потёр замёрзшие руки.
Он подошёл к Кушнеру и хлопнул его по спине.  «Пока нет!» — сказал он.  «Китов нет, но океан покрыт тонкой плёнкой.  Это день китобоя, если такой вообще когда-либо был».  «Ваал», — зевнул Кушнер. — Ладно, я вызову вахтенных и приготовлюсь. Мы
С таким же успехом можно было бы отделиться от стаи.

Не посоветовавшись с Марром, второй помощник отдал приказ отдать шкот и поднять марсели на фок- и грот-марселях. «Полярная звезда» развернулась и поплыла на юг. Стирлинг вышел из камбуза, вытер рот тыльной стороной ладони, ощущая прилив сил от выпитого крепкого кофе, затем пересёк палубу и снова поднялся на ют, где занял позицию, чтобы наблюдать за любыми признаками китов или белой воды.

 Китобойное судно стояло на якоре, паруса были убраны, из труб валил пар.
труба после дымовой трубы; шлюпки были спущены за борт;
снасти были убраны, а бочки с водой наполнены.

Марр появился через час. Он взглянул на далекую стаю, слегка нахмурился,
затем перегнулся через перила квартердека. «Кто отдал приказ спускать шлюпки здесь?» — спросил он Кушнера.

Второй помощник стоял выпрямившись в шлюпке правого борта. — Я так и сделал, — медленно произнёс он. — Я подумал, что раз там китовый жир, то нам лучше занять позицию для спуска на воду. Там, где мы были, мы могли спустить на воду только три лодки.

Марр подал знак Уайтхаусу, который взбежал по трапу на ют, и
оба мужчины прошли на корму за брезентовый экран. Кушнер взглянул на
Стирлинга в вороньем гнезде, и Стирлинг кивнул. Казалось, он без слов
сказал, что поддержит заявление второго помощника.

 Появился Уайтхаус и посмотрел вверх. «Что ты там видишь?» — спросил он,
указывая за борт. — Как там море с подветренной стороны?

 — Много признаков, — сказал Стирлинг. — Вдали, у той большой льдины, виднеется парус. Похоже, это первый корабль из Фриско. Он направляется к
лёд. Скорее всего, их будет больше. Старина Хэнк Петерсон и его «Белуга»
всегда швартуются где-то здесь. Похоже, это передний топсель «Белуги». Он довольно грязный!

«Белуга», как и следовало ожидать, легла на другой галс и пошла дальше,
ярко выделяясь на фоне белых льдин в лучах северного солнца.
 Петерсон шёл по знакомому маршруту. Он увёл корабль от
стаи и исчез в дымке морей, и лишь обрывки его
древних парусов виднелись в последний раз.

 Другой корабль поднялся над краем мира. В
длинная очередь сланцевых, и вскоре было обнаружено в порядке само и отделка салона оборудование
компания резак. Стерлинг опустил очки с сухой улыбкой, и
посмотрел в сторону кормы на китобоя. Марр стоял, расставив ноги и прижав к глазу
подзорную трубу.

Маленький шкипер что-то яростно пробормотал, быстро развернулся и зашагал
к поручням. - Что это за корабль? - крикнул он Стирлингу.

— Таможенный катер Соединённых Штатов «Медведь», мистер Марр!

Капитан нахмурился, повернулся и посмотрел на покрытые льдом воды.
 — Куда он сейчас направляется? — спросил он.

— Тем же курсом. Она нас изучает. Скорее всего, будет кружить вокруг стаи, туда-сюда,
пока не найдёт путь на восток. Она всегда так делает.

 — Сколько катеров идёт на север?

 — Обычно три: «Медведь», «Росомаха» и «Северная звезда».

В голосе Стирлинга прозвучало предупреждение, когда он перегнулся через край
вороньего гнезда и пристально посмотрел на Марра. Маленький капитан был явно встревожен. Он сжимал и разжимал свои ухоженные пальцы,
поглаживал гладкий подбородок, затем быстрым шагом направился на корму и
исчез в каюте.

Кушнер вскарабкался по вантам и спрыгнул рядом со Стирлингом.
Ущипнув ледового лоцмана за руку, он усмехнулся, покрутил ручку очков и вытянул руку вперёд.

"Она — «Медведь», это точно," — сказал он, внимательно осмотревшись.  "Она
хорошо нас рассматривает.  Мы для неё в новинку. Я думаю, что китобойные суда
удовлетворят её. Здесь нет ничего, что могло бы вызвать подозрения.»

«Медведь» медленно растворился в тумане, и лишь полоса тёмного дыма
отмечала его путь.

Кушнер отложил подзорную трубу и воскликнул, глядя в бороду: «Они
должны знать тебя, старик!»

"Не на этой платформе", - сказал Стирлинг. "В последний раз, когда я видел "Медведя", я был
пилотом "Мэри Фостер". Они атаковали нас на другой стороне Сент-Луиса.
Остров Лоуренса. Они искали браконьеров. Кто-то совершил набег на
северо-восточную оконечность собора Святого Павла, и триста тюленей-холостяков пропали
."

"Честная игра, я говорю, когда ты делаешь это за пределами трехмильной дистанции. Это
точно так же, как на шоссе, когда это делается на лежбищах ".

"Я так думаю. Марру лучше принять предупреждение. Это будет
короткий переход до острова Макнила и длительное заключение, если бы он попытался
ничего".

Кушнер выбрался из «вороньего гнезда» и спустился на палубу.
Стоя у перил, он наблюдал за командой, которая была готова поднять
флаг. Уайтхаус по предложению Марра предложил десять пачек
табака и две бутылки джина за первый замеченный кит.

Утро прошло без каких-либо признаков китов. В два часа пополудни мимо проплыл второй китобойный
корабль и просигналил, что он уже пришвартовался. С его короткой
вантовой стрелы свисал тёмный кусок ворвани.

Стирлинг знал этот корабль, как свою ладонь. Это был «Норвал» из Фриско. Он выкрикнул его название и указал на его пожилого капитана команде «Полярной звезды».

"Самый удачливый человек на Севере!" — воскликнул Стирлинг. "Уже закрепился и ищет ещё. Смотрите в подзорную трубу, ребята. Там
океан нефти и множество следов.

Солнце клонилось к западу, когда на «Полярной
Звезде» началось волнение. Голос впереди что-то прокричал, а затем
смолк. Один из дозорных указал далеко на юг и восток; Стирлинг
повернулся к нему.
он поднял бинокль и изучил широкую поверхность Берингова моря. Он увидел фонтанчик, который
оказался волнами, отброшенными от наветренной стороны льдины, и морских чаек,
парящих над маслянистым пятном. Он проверил направление ветра
держа его пальцев, и уставился на явные, которые свисают с
бизань топ.

Прижав бинокль к глазам, он медленно описал круг. Повернув на
юг, он успокоился и застыл. Он увидел, как вода слегка колышется,
что означало присутствие какого-то животного под поверхностью. Он плотно сжал губы,
его лицо прояснилось, а руки стали твёрдыми, как прутья.
из стали. Он ждал, напрягая каждый мускул. Затем, внезапно, он
опустил подзорную трубу, перегнулся через край марса и громко
крикнул: «Удар! Удар! Она ударила!»




Глава XII. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ПОСТУПКИ


Корабль задрожал от топота множества ног. Помощник капитана
подскочил к вантам и прикрыл глаза рукой.

— «Где это?» — крикнул Кушнер.

"Прямо на юг! Прямо над той льдиной! Вот она снова вздымается!
Вот она вздымается!"

Во второй раз показалась белая водяная струя. За ней последовал
поток мягких брызг, которые взметнулись в морозный воздух и исчезли.
С подветренной стороны. Кит поднимался, чтобы сделать вдох.

"Все по шлюпкам!" — этот приказ отдал Уайтхаус, стоявший на верхней ступеньке подветренной кормы.

 По палубе прокатился шум, и возбуждённые люди, спотыкаясь, перелезали друг через друга, торопясь добраться до шлюпок. Это было похоже на то, как если бы мы оказались на подводной лодке во время войны.

Стирлинг хмуро посмотрел на необученную команду, затем перевёл взгляд на
маленького шкипера. Он опасался, что шум спугнёт добычу; в определённых обстоятельствах у кита
замечательный слух. Ледяной лоцман знал
из-за того, что весло ударилось о внутреннюю обшивку лодки, гарпун не
закрепился.

Он подал сигнал тревоги и указал на море, где в последний раз
появился фонтан. Команда прислушалась к этому сигналу и замерла у
бортов каждой лодки.

"Опустить!" — крикнул Уайтхаус.

Лодки с плеском опустились в море, шлюпбалки были отвязаны от
шпангоутов на носу и корме, и длинные вёсла были спущены на воду, когда команды
спустились вниз.

 Возглавляемый шлюпкой второго помощника, крошечный флот развернулся, как стая
голубей, и побежал по ветру под своими единственными парусами
над подветренными поручнями и поднятыми центропланами.

Перепрыгивая с моря на море, легкие, как веретено, они приняли форму веера
и сомкнулись примерно в том месте, где был замечен кит.

Ведущая лодка, управляемая Кушнером, немного прибавила ходу и отошла в сторону.
рослый помощник капитана с белой бородой, выпрямившись, стоял на корме. Его рука
была сжата на руле, взгляд прикован к точке с подветренной стороны.

Стирлинг и Марр, оставшиеся на корабле в качестве кока и
механиков, наблюдали за ареной, как зрители за битвой. Ледяной пилот
поспешил на носовую часть и понял, что Кушнер взял правильное направление и, скорее всего, перехватит кита при следующем появлении.

 Последовало короткое ожидание, и Стирлинг прикрепил маленький красный флаг к сигнальному фалу, который можно было поднять из вороньего гнезда.  Это на случай, если кита заметят с корабля.  Два рывка означали бы, что флоту следует идти с подветренной стороны; один рывок — с наветренной.

Лодка помощника пронеслась по китовому следу, затем приблизилась и остановилась,
хлопая парусами. Кушнер поехал дальше на юг, где
он тоже поставил свою лодку по ветру и стал ждать.

Марр опустил подзорную трубу и посмотрел на Ледяного лоцмана. «Пора, не так ли?» — спросил капитан.

"Почти, — ответил Стирлинг. — Этот старый бык уже восемнадцать минут как
спустился."

Ледяной лоцман снова посмотрел на часы и стал ждать, как охотник на дереве в джунглях. Он был самым зорким в этих водах. Он пронёсся по морю чуть впереди шлюпки Кушнера, затем напрягся и
поднял флаг. Он держал его на топе мачты, затем снова взмахнул.
Кит оставил за собой белую полосу не дальше длины троса от шлюпки
второго помощника.

«Он поднялся!» — взволнованно закричал Стирлинг. «Сэм прямо там!»

Кушнер заметил сигнал с марсовой площадки «Полярной звезды».
 Он развернулся и позволил лодке идти по ветру, вглядываясь
под вздувшийся парус с поднятой гиком. Он указал рукой и нажал на
ручку руля.

Гарпунщиком на лодке Кушнера был гигант-канака. Он был знатоком китов и однажды, как известно, привязал себя к киту,
находясь на борту другой лодки. Стирлинг видел, как он наклонился, поднял тяжёлый гарпун с
прикреплённым к нему ружьём и застыл на носу китобойной лодки. Его
бронзовая рука поднималась дюйм за дюймом. Маленькая лодка продвигалась вперед и углублялась в
удушающий столб пара, который поднимался из моря и был скользким, когда
кит вынырнул и выдохнул свое дыхание.

Лодка Кушнера двинулась дальше. Канака выпрямился, отвел руку назад,
а затем швырнул тяжелый гарпун вниз, в волны, когда
вельбот вошел в первое отверстие, образовавшееся при прохождении
монстра.

Мачта лодки опустилась на ходу, вёсла были выброшены за борт,
Кушнер отцепил румпель и поспешил вперёд. Канака обогнал его.
наклонился и поднял длинное рулевое весло, которое поместил в уключину на корме.
уключина на корме.

Стирлинг наблюдал за вторым помощником, пока тот балансировал на носу с латунным бомбометом
подмышкой, и его взгляд был прикован к мотку пеньки, который
плавал на поверхности моря. Кит был поражен, и
он дулся только под лодкой, но еще не звучали.

Секунд прошло, пока дозорные на корабле остался немым с
продолжительность. Затем, внезапно, белая лодка развернулась, едва не перевернув
Кушнера, и пошла против ветра со скоростью быстроходного катера.
Кит ожил, оправился от оглушительного удара гарпуна и бомбы и «доставил почту» в большую северную стаю, а лодка тащилась за ним.

Кушнер махнул рукой в сторону кормы, стряхнул брызги с глаз, наклонился и нащупал леску, которая исчезала за носом.  Затем он выпрямился и во второй раз махнул рукой в сторону кормы.

Стирлинг понял сигнал. Это было указание матросу-рулевому бросить
воду в бочки. Из круглого деревянного чурбака на носу, вокруг которого была намотана
леска, уже поднимался дым.

Судовладелец, портовая крыса из Фриско, зачерпнул ковшом за борт, оступился
прошел вперед и плеснул морской водой на быстро разматывающуюся коноплю. Он
поскользнулся, когда лодку качнуло на волне, и ковш вылетел у него из рук
и упал в большую из двух ванн.

За этим последовал резкий натяг дюймовой веревки. Казалось, тонкий питон
потянулся и обвился вокруг Кушнера на носу, который вскинул руки и
выронил бомбомет. Петля затянулась на его талии, и его потянуло вперёд и вниз, когда кит двинулся вперёд. Он боролся изо всех сил
обладая гигантской силой, он перевернулся, а затем погрузился в морскую пучину.

"Небеса!" - воскликнул Марр. "Ты видел это, Стирлинг?"

Ледовый лоцман перемахнул через край "вороньего гнезда" и спустился по такелажу
в течение пяти секунд. Он ударился о палубу и бросился на корму.
"Ему конец!" - крикнул он. "Прибавь оборотов и поторопись. Есть только один шанс.

Марр уставился на Ледяного Пилота. «Кто здесь отдаёт приказы?» — резко спросил он. «Пусть этот дурак сам о себе позаботится. Он сам выбрал этот лист».

Стирлинг сглотнул, затем сжал кулаки и вытянул их под
подбородок шкипера. Он оттягивал их дюйм за дюймом. Его эмоции были
непреодолимыми. Он мог раздавить маленький шкипер с одного удара, но
держал себя в руки и повернулся, его глаза наполнились огнем
битва.

"Следуйте за мной!" - крикнул он двум механикам, стоявшим на шкафуте.
"Помогите спустить шлюпку. Кит поворачивает с наветренной стороны. Я могу это сделать!

Крошечную лодку неуклюже спустили на воду. Стирлинг оттолкнулся от берега и сел на вёсла. Через плечо он увидел ухмыляющуюся фигуру маленького шкипера, стоящего у фальшборта, но только согнул спину и заработал вёслами.
Он погрузил вёсла глубже в воду. Он направил лодку прямо на
надвигающегося кита, который поднялся и показал изогнутый гарпун на своём
покрытом пеной горбу.

 Бросив вёсла, Стирлинг вскочил на нос лодки и поднял
бомбовый пистолет, лежавший на правом борту. Он взвёл его и
замер, вглядываясь в море. Он выпрямился, прицелился и выстрелил
тонитовой бомбой в массу, которая неслась в его направлении.

Едкий дым от орудия отнесло в подветренную сторону, и негромкий грохот
взрыв бомбы потряс море. Куски плоти полетели вверх, осколки
Кит крутился и поднимался, а затем плюхнулся в воду, взмахнув гигантскими плавниками в предсмертной агонии. Маленькую лодку затянуло в водоворот, и, когда оба механика закричали, предупреждая об опасности, Стирлинг открыл сумку под сиденьем, достал ещё одну бомбу и патрон, вставил их в казённую часть пушки и стал напряжённо ждать. Он больше не был похож на спокойного пилота, который поднялся на борт китобойного судна во Фриско.

Остальные суда флотилии шли против ветра с опущенными швертами и туго натянутыми шкотами, ожидая, пока усилия кита не увенчаются успехом
Он умирал, удар за ударом. По сигналу Стирлинга они потянули за верёвку, которая всё ещё была привязана к лодке Кушнера. Верёвку вытягивали фут за футом и сматывали в катушки. Кит умер на дне моря.

  Стирлинг подождал, пока корабль приблизится к флоту и направит свой острый нос на место, где затонул кит. Он отдал приказ
набросить верёвку на ванты и прикрепить её к носовой лебёдке. Пар
был пущен, и прочная конопляная верёвка выдержала, хотя и была натянута
до предела. Тушу кита вытащили из грязи и ила и
Подняли на поверхность. Шаг за шагом — сажень за саженью — прощупывали дно.
Раздался тихий крик, и лодочник указал вниз. Стирлинг
и инженеры перегнулись через борт шлюпки.

Они увидели, почему лодочник привлёк их внимание, и побледнели — а ведь они были крепкими мужчинами. Затем они выпрямились и сняли фуражки.

Тело Кушнера, зажатое в петле из китового троса, висело у них на глазах, и жизнь в нём угасала под безумной силой кита.

 Одно свидетельствовало о том, каким человеком был второй помощник. Он
нарисовано длинный нож из ножен на поясе и занимал эту охватил
крепко в левой руке. Но он ни разу не применялся. Трос
небанальному. Cushner предпочли пойти на смерть, нежели север
конопля и позволяют кита, чтобы спастись.




ГЛАВА XIII—В ЛЕД


Они похоронили второго помощника обычным морским способом, Марр прочитал
простую службу из Библии.

Стирлинг увидел, как тело, зашитое в мешок, погрузилось в ледяные воды Берингова
моря, и надел шапку, когда схлынула последняя волна. Он повернулся и
взглянул на Марра, наблюдая, как шкипер складывает Книгу и смотрит на
у поручня. Кит лежал рядом, и лишь небольшой горб выдавал его
размеры, а в центре этого горба торчал гарпун. Прочное железо шведской
конструкции было согнуто и скручено, и к нему был привязан моток пеньковой
верёвки, которая выдержала всю борьбу.

 Наступала фиолетовая ночь, когда Стирлинг
привёл тело кита в положение для зарубки. Вбили ещё несколько костылей, затащили на борт и привязали к кнехтам, обвязали вокруг гигантских плавников прочным канатом.

 Поднять кита на борт «Стирлинга» было всё равно что почистить яблоко.
Это была одна из величайших радостей, которые даровало ему море. Это было
кульминацией месяцев подготовки и поисков. Стоимость головы из
кости исчислялась тысячами, и Стирлинг оценил длину кита в целых
семьдесят футов. Таким образом, кость была пропорциональной, и он
ожидал, что пластины из верхней челюсти будут достигать пятнадцати
футов.

Палуба корабля была очищена от мусора и балласта; между фок-мачтой и грот-мачтой была натянута прочная
китобойная снасть, один конец которой был намотан на переднюю лебёдку. Другой конец был
спустились на палубу и привязали себя к куску ворвани, который был содран с шеи кита. Этот кусок ворвани назывался «одеялом».

 Канаки перелезли через скользкое тело и начали работать лопатами и топорами. Они отрезали полосу, и когда лебедка пришла в движение, кит перевернулся и обнажил открытую рану на шее. Команда рубила в этом месте, пока не добралась до хребта. Затем они забрались на борт, закрепив вторую верёвку за выступ в
верхней челюсти.

"Поднимайте!" — приказал Стирлинг. Заскрипел такелаж, верёвка
натянули, и верхняя челюсть чудовища поднялась на борт и повисла
на такелаже, опустившись в нужное положение, когда такелаж ослабили. Тушу, которая теперь была бесполезна, бросили за борт, перерезав тросы.
Она поплыла под ветер, где вскоре её окружили белые медведи и
кричащие морские чайки.

Марр появился у поручня на квартердеке и спустил огромный кувшин с
виски, который команда разделила с громкими криками. Шкипер
посмотрел на них, затем пожал худыми плечами, бросил взгляд на льды
на севере и исчез, когда Стирлинг отдал приказ убрать палубу
и вырезал кость из верхней челюсти.

Эту китовую кость, как её называли, нужно было отделить от белой хрящевой ткани с помощью
лопаток и ножей для разделки китового мяса. Кость была от шестнадцати футов в длину
до маленьких усиков, и её стоимость составляла пять долларов за фунт.

Последнюю из плит отнесли вниз, чтобы хранить в носовой части трюма, а
огромную челюсть, после того как кок вылил бочку помоев,
выбросили за борт. Она опустилась на дно Берингова моря. Затем палубы
протёрли и вымыли, и дежурная вахта закончила уборку.
Была полночь, когда Стирлинг повернулся к Уайтхаусу и доложил, что всё чисто.

 Матрос-кокни поднялся с тёмной кормы, обошёл корабль,
прошёлся пальцами по доскам и шпангоутам и заглянул в
бак.

 Затем он подошёл к Стирлингу и спросил: «Сколько, по-твоему, будет весить эта костяная голова?»

«Все двадцать две сотни фунтов. Это самый большой кусок, который я когда-либо отрезал.

Уайтхаус посмотрел на корму. «Старик не рассчитывал на это», — задумчиво сказал он. «Думаю, это не входило в его планы. Он просто
Он доверительно сообщил мне — не в вахтенном журнале, — что отправляется на Север по торговым делам.
 Кроме того, он сказал, что владельцы «Данди» и «Гримсби» заинтересованы в этом путешествии. Я-то думал, что он и есть владелец корабля.

 Стирлинг вгляделся в лицо помощника, пытаясь понять, говорит ли тот правду. Уайтхаус был далеко не уверен в своих словах.

— Это новость, — сказал Стирлинг. — Я думал, что вы или кто-то другой сказали мне, что он единственный владелец.

 — Может, Кушнер вам это сказал.

 — Может быть! Это проясняет один-два вопроса, которые я пытался понять.

Стирлинг взглянул на ют, и ему почудилось, что там появилась фигура
. Он отошел к стене камбуза и посмотрел на корму. А
тень двинулась на экран холст, свет выстрелил в небо, а затем был
смыл в качестве компаньона закрыт.

"Марр?" спросил он, шагая к Белому дому.

Помощник ухмыльнулся и полез в карман за пачкой табака.
- Конечно, - сказал он. «Кто ещё это мог быть? Старик очень непостоянен в своих привычках. Никогда не видел никого похожего на него. Никогда не знаешь, где он.
 Всё время ходит вокруг да около».

Стирлинг засунул руки в карманы и отвернулся от помощника, но задержался у двери, ведущей в переулок и его каюту.

 Уайтхаус, решив, что Стирлинг вошел внутрь, взмахнул руками,
аккуратно застегнул пальто, пригладил волосы и привел себя в порядок.  Затем он направился на корму и поднялся по трапу, насвистывая.  Стирлинг услышал свист и задумался:

 «Англия, о, моя Англия!
 Я отсутствовал много дней;
 Я никогда не знал, что люблю тебя,
 Пока не отплыл».

Ледяной Пилот поднял брови и плотно сжал губы.
Помощник капитана показал другую сторону своего характера. Он спустился в
кормовую часть корабля, чтобы провести осмотр, и возвращался, как человек,
ожидающий радушного приёма. Возможно, решил Стирлинг, он спустился
на корму и в трюм, чтобы произвести впечатление. Едва ли он мог произвести
впечатление на Марра. Этот маленький шкипер интересовался китобойным промыслом не больше, чем ловлей рыбы на удочку. Он рассматривал всю сегодняшнюю погоню как развлечение, которое поможет
пока лед не вскрылся и не позволил "Полярной звезде" двигаться на север
к какому-то побережью, где ждала более крупная дичь.

Наступило утро, теплое, серое, затянутое облаками. Подул восточный ветер
над Северным паком и расшатал более легкие льдины. Они дрейфовали к
югу, когда тюлени предупредили о первом расколе
льда, и с наветренной стороны послышались громкие выстрелы.

Стирлинг скатился с койки, принюхался к воздуху, прижался лицом к
иллюминатору, затем быстро оделся. Взяв кофе у кока, он
поспешил на палубу и огляделся. Корабль стоял на якоре в
позиция, с которой открывался вид на паковые льды и море на юге
и западе.

Перебираясь с руки на руку, Стирлинг добрался до лебёдки, а затем
до «вороньего гнезда». Он устроился поудобнее и приставил подзорную трубу к глазам.

С квартердека раздался голос, который становился всё громче, пока Стирлинг
продолжал смотреть в подветренную сторону.

"Эй, там наверху!" — сердито крикнул Марр. — Эй, наверху!

Стирлинг неторопливо снял очки и посмотрел вниз. Он ничего не сказал.

"Как лёд?" — спросил шкипер, указывая большим пальцем на север и восток. "Что ты об этом думаешь?"

Стерлинг повернулся и снял очки. "Она разбивает," он называется. "Я
видеть несколько полос на восток. Этот ветер будет ясность в день или
два. Тогда мы можем идти!

Марр прошелся по палубе, остановившись у поручня на ледяной стороне корабля
. "Мы идем сейчас!" - крикнул он. "Прямо сейчас, если есть какая-либо возможность"
маршрут открыт. Я хочу быть в Индиан-Пойнт в течение недели. Ты сможешь это сделать
?

"Я могу!" - сказал Стирлинг. "I’m——"

- Удар! - крикнул матрос с фок-мачты с форпика. - Удар! Вон она!
удар!

Стирлинг повернулся и бросил взгляд на море с подветренной стороны. Он
слегка прищурился и увидел белый пар из фонтана огромного кита. Он
сжал губы и прикрыл лоб ладонью. Еще один удар пришелся с наветренной стороны от
первого. Косяк гренландцев приближался к открытой полосе с
севера и Арктики.

- Приготовиться к шлюпкам! - нетерпеливо крикнул Стирлинг. - Вызовите обе вахты и
приготовиться!

Марр выпрямился, стоя у поручня, повернулся и заскользил вперёд, пока не остановился у трапа, ведущего на ют. Он бросил яростный взгляд на море, затем уставился на Стирлинга. — Отмените этот приказ! — крикнул он.

Стирлинг выглянул из «вороньего гнезда». «Что это?» — спросил он. «Разве ты не знаешь, что с подветренной стороны киты? Они плывут ко льдам. Там...»

«Мне плевать, даже если там миллион китов. Я сказал тебе, что делать.
 Делай!» Я капитан этого корабля!

"Удар!" - повторил матрос с фок-мачты.

Марр потянулся и выхватил из поручня латунный страховочный штырь. Он
наклонился вперед, ухватившись левой рукой за поручень трапа, и
взмахнул оружием над поясом корабля в направлении
крика. ’Ну и ну!" - прорычал он. "Ну и ну с тобой! В этом нет необходимости
вопите изо всех сил! Этот корабль уходит под лед. Вы меня поняли?




ГЛАВА XIV — ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ, ПРОИЗНЕСЕННОЕ ШЕПОТОМ.


Стирлинг перелез через край вороньего гнезда и потянулся за веревкой
. Он рухнул на палубу, как подкошенный, прошел на корму и поднялся на
ют, где с булавкой в руке стоял Марр.

Наспех одетая команда бросилась на корму и собралась в кубрике,
а Стирлинг выдвинул челюсть вперёд и встретился взглядом с маленьким
шкипером. Назревал взрыв; матрос на фок-мачте, который десять лет ходил
на китобойном судне, продолжал повторять: «Удар! Удар!»

— Что ты имеешь в виду? — рявкнул Марр. — Что ты имеешь в виду, поднимаясь сюда без приказа?

Глаза Стирлинга опасно сверкнули, карие сменились орехово-карими и красными. Его кулаки сжались от ненависти; он видел
огонь.

"Что я имею в виду? — спросил он. — А что ты имеешь в виду? Что вы скажете на то, чтобы отпустить эту стаю китов? Я никогда не видел столько китов в этих водах.

Марр поиграл с якорной цепью, поднял ее и взмахнул рукой. «Я не собираюсь с вами спорить! — заявил он. — Я хочу, чтобы вы подчинялись моим приказам! Я командую этим кораблем. Я приказываю вам идти ко льдам. Я
— Приказываю вам доставить меня в Индиан-Пойнт на сибирском побережье.

Стирлинг потянулся и схватил швартовную скобу, вырвав её из рук Марра. Вставив её обратно в скобу, он повернулся и уставился на команду. Маленький шкипер потянулся назад и хлопнул себя по карману. Подумав, что это не лучшая идея, он заколебался.

— «Ребята, — сказал Стирлинг, — вы подчиняетесь приказам шкипера, как вы знаете. Я хочу, чтобы вы обратили внимание на то, что он запретил вам спускаться за китами.
 Эйган, подойди сюда!»

Моряк поднялся по трапу на ют. «Эйган, — сказал Стирлинг, положив руку на
положив руку на плечо матроса, «ты свидетельствуешь, что я сделал всё, что мог, чтобы заработать справедливую плату для матросов и помощников. С этого момента мы отправляемся в неизвестное предприятие сомнительного характера. Я умываю руки. Я буду выполнять приказы, пока они не противоречат законам этих вод. После этого я попрошу мистера Марра высадить меня на берег».

Иган потёр небритый подбородок, моргнул и повернулся к Марру. «Я на стороне шкипера, — сказал Иган. —
Я думаю, он прав. Я бы лучше загрузился товарами — и другими вещами, — чем связываться с этими китами. Я
— Думаю, команда на моей стороне.

Стирлинг растерянно огляделся. Ему казалось, что палуба уходит у него из-под ног. Иган, судя по всему, был правительственным шпионом. Теперь он встал на сторону капитана и самых буйных членов команды, которые наверняка прикончили бы его в начале плавания.

 — Повтори-ка! — ухмыльнулся Марр, потирая руки. «Просто повернись и скажи это
этой команде. Скажи им то, что ты сказал. Скажи им, что ты со мной, как и они. Этот человек, Стирлинг, пытается лишить нас честной игры.
В следующий раз он будет руководить воскресной школой. Я знаю таких, как он, — они боятся закона! Какой закон действует к северу от 53-й параллели?

 — Закон небес! — искренне сказал Стирлинг. — Вы не будете устраивать облавы на птичьи базары, если я смогу этому помешать. Разве вы не знаете, что в этих водах есть только один таможенный катер? Вы собираетесь воспользоваться этим фактом?

Уайтхаус прошёл по квартердеку, схватил Марра за руку и
подвёл капитана к штурвалу и иллюминатору.
Они что-то шептали, а Стирлинг отвёл Игана в сторону и резко сказал:
«Ты тоже с ними? Я думал, ты мужчина!»

Матрос покраснел и взглянул вниз, на палубу, потом повернулся к
экипаж. "Бороться с этим самостоятельно", - сказал он взобрался на нижнюю палубу.

Стирлинг подождал, пока Марр выйдет вперед, с тоской поглядывая на
покрытое гладью море. Казалось, в насмешку киты резвились
вокруг безмолвного корабля. Один из них подошел так близко к носу, что упавший блок
на палубе бака испугал его. Он исчез, вызывающе взмахнув
чёрными плавниками, и стая направилась ко льду.

Уайтхаус закончил шептаться с капитаном, подошёл к Стирлингу и
схватил его за руку. "Старик говорит, чтобы мы поднимались наверх и работали со льдом.
Говорит, что мы займемся китом позже. Все равно школы больше нет".

Мирное окончание какого Стирлинга ожидали, что приведет к
общий рисунок линий на корабле было больше, чем он мог стоять.
Он повернулся и устремил на Марра взгляд, полный глубокой решимости, его
пальцы сжались в узел.

— Запомните, — отчётливо произнёс Ледяной Пилот, — я всегда буду на палубе. Я
не потерплю предательства.

Произнеся эту фразу сквозь зубы, Стирлинг неторопливо двинулся по палубе и, спускаясь на ют, заметил, как один из
команда зашипела. Он развернулся, протянул руку, схватил мужчину за пояс и
за шею и перекинул его через плечо, как мешок с мукой.

 «Ещё кто-нибудь?» — мрачно спросил он.

 Никто из них не вызвался, хотя Стирлинг ждал, обводя взглядом
грубый круг. Он разжал пальцы, медленно подошёл к
перилам и вскарабкался по вантам, пока не добрался до «вороньего гнезда».
Стоя на краю, он окинул взглядом ледяную гладь от горизонта до
горизонта.

"Один колокол!" — крикнул он вниз. "Все на брасы! Трое из вас
поднимитесь на палубу и ослабьте парус."

Корабль ожил. Уайтхаус дернул за телеграфный провод в машинном отделении;
 гребной винт завращался; паруса были спущены с реев и убраны. Конусообразная стрела кливера развернулась в сторону открытой полосы на севере и востоке, и под носом корабля замелькали льдины.

 В течение двух вахт Стирлинг оставался на палубе, отдавая приказы громким голосом. Он знал лёд так, как мало кто из людей когда-либо его знал,
и воспользовался всем своим опытом. Он держался курса по
дороге, пока, не справившись с управлением, не поехал по морю слякоти и тонкому льду и
пробил путь, открывающий еще одну тропу на север.

Прибилофы, уже позеленевшие от мха и весенней зелени, были замечены
на закате. Низкий сарай отмечал тюленью стоянку, где жили холостяки.
В былые времена с тюленей сдирали шкуры, а на шесте рядом с
домом комиссара развевался флаг. Его белые и красные полосы приветствовали
Стерлинг. Это была эмблема его страны в Северных морях.

Других кораблей в ледяном поле не было; Стирлинг рискнул,
чего опасались менее опытные пилоты. Он шёл на север и восток под парусами и на пару.
десятки раз спасал корабль от крушения. На четвертый день он тихо объявил
, что впереди находится Восточный мыс, и указал на
носовую часть. Марр, стоявший на шканцах, хлопнул Уайтхауса по плечу
, помощник капитана ухмыльнулся и заплясал по доскам.

Массивная торжественность большого мыса, возвышающегося над ледяным полем
Приковывала взгляды каждого на борту китобойца. Это была самая дальняя точка
к востоку и северу от Сибирского континента. У подножия мыса
приютилась туземная деревня.

- Индиан-Пойнт? - спросил Марр, свирепо глядя вверх на Стирлинга.

Ледовый лоцман кивнул, когда провёл корабль через последние льдины у берега, и приказал бросить якорь в укромном уголке. Звяканье цепи в якорной скобе эхом отдалось в скале; навстречу им выплыли индейские каноэ в форме умиаков из тюленьей кожи и каяки, а другие лодки рассекали Берингов пролив, подгоняемые ветром и течением со стороны Восточного мыса.

«Полярная звезда» была первым кораблем в этом сезоне, и аборигены
приветствовали его громкими криками. Вожди поспешно спустили шлюпки и
поднялись на квартердек, чтобы собраться вокруг Марра и Уайтхауса. Стирлинг

Девушки-туземки, старухи, мужчины и дети приносили товары для продажи:
лосося, моржовые клыки, маленькие китовые кости, резных идолов,
шубы из перьев, шапки из шкур и капюшоны.

Из-подо льда пролива показался большой умиак, на носу которого стоял
вождь, который выкрикнул имя Стирлинга. Ледяной лоцман перегнулся через перила
и схватил за руку предводителя островитян Диомеда. Они
привезли лучшие сапоги Мазеки, которые ценятся китобоями и
охотниками Севера. Это были мокасины из тюленьей кожи с
полная длина с замшей, водонепроницаемые и теплые.

"Много костей на берег", - рассказал родной вождь, указывая на иглу от
Индиан-Пойнт. "Много китов в этом сезоне. Я возьму второй.

Стирлинг улыбнулся широкому лицу эскимоса, затем покачал головой.
"Скоро прибудет много кораблей", - сказал он. "Ты продаешь старине Питерсону. Вы
помните, он хорошо платит за товары. Не берите виски.

Вождь хитро прищурился, порылся в своей меховой парке и достал
трубку, которую набил щепоткой табака. Стирлинг предложил
ему спичку, и вождь затянулся, оглядывая корабль.

- Новенький! - коротко сказал он. - Отличный корабль. У вас есть?

Стирлинг покачал головой и указал на шканцы, где Марр
совещался с вождями индейцев Пойнта.

"Он покупает китовый ус?" - спросил житель острова Диомид.

"Я так не думаю. Ты попробуй старину Питерсона. Может, он даст тебе много".

"В этом году мне нужны два вельбота", - сказал проницательный туземец. "Я хочу десять".
ружья и китовые веревки. В следующем году я поймаю много китов".

Стерлинг вспомнил метод, применяемый туземцами в плен
гренландские киты. Они, как правило, завязываются с байдарки или umiaks и отвез в качестве
как можно больше утюгов. К каждому утюгу была прикреплена веревка для снятия кожи, которая
заканчивалась уплотнительным кольцом, надутым воздухом. Они, если были в достаточном количестве
, не давали киту протрубить и позволяли прикончить его
длинными копьями с заострением из слоновой кости.

Пьяные аборигены, шатаясь от какашек и роились в талии и
форпике корабля. Марр был распространен виски за то, что торговля вещами
он нужен. Он купил три головы китового уса за двенадцать бочонков спирта и
воды, смешанных вместе. Этот китовый ус был упакован в умяки и хранился вместе с другими
китовыми усатыми в носовой части судна.

Время шло своим чередом. Казалось, Марр не очень торопился войти в
Арктику, даже сошел на берег и остался на ночь с местными
вождями. Доносились звуки их веселья и пьяного разгула.

Стирлинг жаловались на задержку. Шкипер, видимо, ждут каких
сообщение из-за моря. Каждый корабль, который прошел или бросил якорь в
Ист-Кейп был gammed; каждый раз, когда капитан вернулся без его слово
цель. Пять китобойных судов отправились на летние китобойные промыслы, которые
простирались до самого устья реки Маккензи и далее.

Наступила ночь, когда солнце едва опустилось за западные воды.
Стирлинг пытался уснуть, но в конце концов вышел на палубу с горящими глазами. Воздух был тяжёлым и душным, жужжали комары. Их
принесло с сибирской тундры.

Стая давно прошла через проливы и спустилась по длинному
побережью Берингова моря. Группа туземцев спала на передней части «Полюса»
Стар_, в то время как один из членов экипажа медленно ходил по
палубе от левого борта к правому и обратно, наблюдая за якорем.

 Какой-то тихий шум на квартердеке заставил Стирлинга повернуться назад.
он стоял в полумраке кают-компании. Он пристально посмотрел вверх, туда, где виднелся серый брезент перил с тенью позади него. Из открытого люка падал слабый свет.

 Затем, внезапно, он услышал, как его зовут. Он направился к трапу, но остановился, когда ему прошептали предупреждение. Он в замешательстве уставился вверх. Белая рука потянулась к перилам, разжала пальцы, и на палубу упал тёмный предмет. Затем послышался звук мягких шагов по доскам квартердека и закрывающейся двери каюты.

Стирлинг наклонился и поднял предмет. Медленно развернув его, он
покраснел, несмотря на загар, и протянул крошечную перчатку. Такую
перчатку могла бы носить только изящная женщина.

"Клянусь всеми морскими богами!" — воскликнул он. "На борту красивая девушка, и она
меня заметила. Интересно, кто она?"




ГЛАВА XV — ИЗ ПОРТОВОГО ОТВЕРСТИЯ


Засунув перчатку в карман куртки, Стирлинг направился к ватерлинии «Полярной звезды». С этого места он взглянул на квартердек, который был пуст.

 Мягкий аромат духов ударил ему в нос, и он огляделся.
вспомните события, которые привели к тому, что ему было брошено изысканное подношение
.

Марр и Уайтхаус знали секрет кормовой каюты китобоя.
Они никогда не подавали никаких признаков того, что кто-то другой делил с ними трапезы и великолепные каюты
. Эту другую взяли с собой в плавание
против ее воли — Стирлинг вспомнил рыдание и одинокую фигуру на
юте, когда они привязались к Северному ранцу. Он сопоставил несколько сделанных им наблюдений, и все они привели его к одному выводу:
изящная женщина, которая по росту и весу очень похожа на шкипера,
находился на борту "Полярной звезды". Она сделала первый шаг к нему.
За ней могут последовать другие.

Он обогнул тень камбуза и уставился на хмурый
мыс Индиан-Пойнт, затем повернулся и окинул взглядом воды
Берингова пролива. Лед ушел на юг от подножия мысов
. Дорога в Арктику была открыта.

Затем он услышал сквозь храп туземцев, спавших на передней палубе, низкий гул далёкой пушки. Он повторился. Какой-то корабль подавал сигнал с подветренной стороны.

Оглядывая море, Стирлинг напрягал зрение, но не видел ни дыма, ни парусов. Ночь была звёздной и странно тёплой.
Мерцающие воды Берингова моря на юге поблескивали, как полированное зеркало. Раннее солнце начинало подниматься по дуге, и на горизонте виднелась далёкая земля Аляски.

 Снова до Стирлинга донёсся звук пушечного выстрела. Он встревожил туземцев и заставил одинокого часового на посту обернуться. Он уставился на
Стирлинга.

"Корабль с подветренной стороны", - сказал Ледовый лоцман. "Смотри в оба. Он
далеко отсюда".

Матрос подошёл к поручню и перегнулся через него. Он был в таком положении,
когда Стирлинг открыл дверь своей каюты и вошёл внутрь. Он
включил свет, достал из кармана перчатку и поднёс её к своим широким ноздрям. Он почувствовал аромат с бьющимся сердцем.
  Почувствовав, как кровь прилила к лицу, он виновато вздрогнул и
положил перчатку в инкрустированную шкатулку для секстанта. Закрытая крышка
закрепила его намерение остаться с женщиной, которая была на корме.

Утро наступило в арктический час, и белый свет прокрался сквозь
открыть иллюминатор кабины Стирлинга. Он встал и оделся, возникающих в
колода с широким зевком. Яркий Белл сказал ему, что он не спал
более чем на два часа.

Мимо него прошел матрос и поспешил туда, где были туземцы.
они стояли на более высоком выступе, отмечавшем форпик. Все
взгляды были прикованы к быстро несущемуся проливу, по которому
проплывал лёгкий крейсер с двумя трубами. На нём не было
флага, и сигналы были установлены наНа мостике висели флаги с неизвестным
кодом.

Уайтхаус подплыл к Стирлингу. Второй помощник был сильно взволнован; он
заикался и спотыкался. — Чёрт возьми, — сказал он, — что она здесь делает?

 — Лёгкий крейсер, — задумчиво ответил Стирлинг. — Американский или британский.
Он прямо по курсу «Диомеда». Она нас не видела.

Уайтхаус поджал отвисшие губы и погладил свой длинный,
красный нос.

Стирлинг широко раскрыл глаза. Темный шлейф дыма-все, что осталось
чтобы отметить корабля. Этот шлейф тянулся вдоль восточного горизонта, затем
выцвели и побледнели в первые солнечные лучи.

Марр окликнул его с кормы. Уайтхаус виновато вздрогнул, поспешил вдоль
борта корабля и поднялся на ют.

Через несколько минут он вернулся и тронул Стирлинга за руку.
"Шкипер хочет тебя видеть, — сказал он. — Это очень важно."

Спускаясь на корму, Стирлинг огляделся. Корабль стоял в тени мыса. Её палуба в носовой части была заполнена туземцами и товарами. Команда вынесла всё своё красное нижнее бельё и
нагрудники в поисках выгодных сделок, и их голоса смешивались с
голосами туземных служанок и охотников.

- Что вы думаете об этом катере? - спросил Марр, когда Стирлинг добрался до
ют.

- Американец или британец. Отправляется в Арктику с какой-то миссией. Я не
верю, что она нас видела.

"Как это было?" Марр явно нервничал.

"Мы были далеко под мысом, ни огней, ни полотна не было видно. Мы
находились в таком положении, что ее можно было видеть так, чтобы она не видела нас.
По крайней мере, таково мое мнение, мистер Марр.

Маленький капитан поигрывал пуговицами своего бушлата. "Это
звучит разумно", - сказал он. "Почему она здесь, наверху?"

"Я не знаю".

"Вы когда-нибудь раньше видели здесь патрульные машины?"

"Только один раз. Это был старый "Бейнбридж".

"Что привело ее в эти воды?"

"Браконьеры-тюлени!"

Стирлинг взвесил свои слова и выпалил их прямо в лицо Марру, затем понаблюдал за
их эффектом, как стрелок смотрит, как пуля попадает в цель. Марр убрал руку
от пуговиц и слегка побледнел.

"Она их получила?" - спросил он.

— Так и было! Она также сняла капитанов Джонса и Пристли с
«Спутера» и брига «Бельвидер». Оба капитана торговали
виски за кости; здесь есть закон, запрещающий это!

Стирлинг снова наблюдал за реакцией на свои слова. У Марра было много бочек
дешёвый контрабандный виски на борту «Полярной звезды», и уже отправил немного на берег.

"На этом всё," — сказал шкипер, быстро нахмурившись. "Вы слишком
придирчивы! Разве я не имею права задать вам несколько вопросов? Кто
капитан этого корабля?"

"Капитаны не защищены от некоторых законов. Один закон распространяется на всех людей.
Вы не можете торговать с туземцами гнилым виски. Вы не можете отбирать у них кости ради бочонка воды и алкоголя. Вы не можете совершать набеги на птичьи базары и оставаться безнаказанными. Этот крейсер — ответ на ваши вопросы. До сих пор вам везло. В следующий раз вам может не повезти.

Марр развернулся со злобным ругательством. "Иди вперед!" - сказал он. "Иди туда, где тебе место
. Тебе следует присоединиться к какой-нибудь из этих миссионерских школ кантинга.
Есть один или два, куда я хотел бы тебя подбросить.

Стирлинг остановился на первой ступеньке юты и сжал кулаки, но тут же разжал их.
он снова спустился на палубу и медленно двинулся туда, где
команда и туземцы торговали. Он выделил островитянина с острова Диомед,
который избавился от большей части своих сапог из тюленьей кожи.

 «Когда ты возвращаешься?» — осторожно спросил он.

 Туземец постучал трубкой по перилам и набил её табаком.
щепотку нарезанного табака. Затем он отломил спичку от коробка и осторожно чиркнул ею по палубе, выпрямился и сделал пять глубоких вдохов, прежде чем табак был выкурен, и ответил:

 «Довольно скоро», — сказал он, убирая трубку в оленью шубу и глядя воспалёнными глазами на море в направлении Малого Диомеда. «Я возьму умиак и обменяю вещи, а жена и дети
пойдут со мной».

«Ты помнишь старого Хэнка Петерсона?»

«Я его знаю. Всё тот же капитан китобойного судна».

«Большой капитан!» — с улыбкой сказал Стирлинг. «Ты видел его в этом сезоне?»

— Да! Я его видел. Он всегда останавливается, чтобы купить сапоги.

— Ты передашь ему что-нибудь от меня?

— Да, передам.

Стирлинг поспешил в свою каюту и вырвал лист из старого журнала. На нём он написал послание Петерсону, которое, как он был уверен, доставит верный вождь Диомед.

Сообщение касалось Тюленьих островов и опасности нападения на них.

 Оповестите все таможенные катера и крейсеры, —

скомандовал Стирлинг.

 Вождь аборигенов взял клочок бумаги, осторожно огляделся и
засунул его в плетёную из бисера сумку, в которой хранились его самые ценные вещи
пожитки. "Я отдам их!" - решительно заявил он. "Белый капитан, у него
есть, может быть, день или два. Сейчас приходит много китобойных судов".

Стирлинг был доволен своим посыльным. Вождь отошел от
На стороне "Полярной звезды" после того, как погрузил на борт своего "умиака" все свое ремесло
вещи и родственники. Последних было семнадцать, и каноэ-лодка была достаточно глубоко в воде, чтобы предположить, что катастрофа произойдёт до того, как они доберутся до Малого Диомеда.

Однако последнее, что увидел Стирлинг, было обнадеживающим.
Верный туземец ловко поднялся на нос умаяка,
расставил свои короткие ноги поудобнее и достал расшитую бисером тычинку. Ею он помахал
над головой, стараясь не опрокинуть груженую лодку.

В ответ Стирлинг снял свою кепку и держал ее высоко, затем
лодка обогнула скалистый выступ. За ней последовали другие умиаки и каяки.
Многие туземцы сошли на берег, прихватив купленные вещи;
те немногие, что остались, были на корме вместе с Марром. Один из них пел пьяную песню,
которую никогда прежде не слышали ни на суше, ни на море.

Иган подошёл к Стирлингу, когда последние ноты этой песни разнеслись по палубе.

"Выпивка!" — лаконично сказал моряк.

— Алкоголь! — воскликнул Стирлинг. — С этими туземцами всё было в порядке, пока не пришли белые люди. Они охотились, ловили рыбу и жили простой жизнью.

Иган улыбнулся. — Что вы собираетесь делать с этой сибирской шайкой? — спросил он. — У США нет здесь юрисдикции.

— Есть! Россия не виновата. Не русские китобои и торговцы
творят злодеяния.

«Забудь о нравоучениях, — сказал Иган на сленге Фриско. — Оставь своё мнение при себе, Стирлинг. Похоже, что в Соединённых Штатах
с выпивкой покончено. Только что…»

Голос моряка затих. Он выпятил сильную челюсть,
бросил на Стирлинга многозначительный взгляд и быстро ушёл,
пересекая палубу.

Стирлинг всё ещё думал о виски; как и все сильные натуры, он
слишком долго размышлял над одной темой.

Он подошёл к поручню и опёрся локтями на цепи, где они
крепились к вантам и стоячему такелажу. Он окинул пристальным взглядом родную деревню; она была уже не такой, какой он её помнил. Иглу в долине, которая всё ещё была покрыта
зимой снега было мало, и он был небольшого размера. Каркасные лачуги и грубые
палатки летнего поселка несли на себе определенную печать запущенности и
беспечности. Собаки охотились за кусками мяса. Дети в торговле
калико играл с вялым видом. Умиаки и каяки были залатаны
и сломаны.

Стирлинг нахмурился. Другие деревни вдоль берегов Сибири и Аляски
были отмечены аналогичным образом. Они были затронуты и загрязнены влиянием тех китобоев, которым было проще позволить местным жителям добывать китовый ус, чем выходить в море и делать это самим.

Резкий приказ прервал размышления Стирлинга, и он отвернулся от
вида на деревню. Марр стоял на корме.

 Маленький шкипер указал на ватерлинию китобойного судна. "Опустите
это!" — рявкнул он. "Вы с Иганом и ещё двумя моряками отправляйтесь на Восточный
мыс. Посмотрите, есть ли там кости."

Стирлинг ответил на приказ шкипера медленным взглядом, не спеша подошёл к вельботу и забрался внутрь. С этого места он подозвал Игана и двух матросов, которые бездельничали на ют-брам-стеньге.

 Лодку освободили от креплений и спустили на воду, Стирлинг встал на нос.
и Иган на корме, затем моряки спустились по свисающим канатам и
запрыгнули на борт. Они вытащили два длинных весла и оттолкнули шлюпку
от корабля.

  Стирлинг взглянул на сигнальную ракету на «Полярной звезде», затем
показал, что нужно поднять единственный парус и опустить шверт. Лёгкое судно плыло по ветру и сильно накренилось на
подветренную сторону, скользя из тени мыса, когда солнце
перевалило через плечо Сибири.

 Вскоре после наступления темноты
был достигнут Восточный мыс.  Стирлинг спрыгнул на берег и
крикнул, а затем повторил свой призыв.  В окнах летних домиков
горел свет.

Стая лохматых собак в сопровождении трёх аборигенов вышла на берег и уставилась на
китобойное судно. Одна собака спустилась по пляжу и обнюхала
туземные сапоги Стирлинга, затем подняла морду и издала долгий волчий
вой в знак приветствия.

 В большой хижине открылась грубая дверь, и в свете
внутреннего огня, вокруг которого сидели на корточках туземные женщины, появился вождь.
Стирлинг подошел и, протянув руку, коснулся плеча шефа полиции.
 - Вы помните меня, - сказал он. - Меня, ледового пилота "Белуги". У тебя
есть китовый ус на обмен?

Лицо вождя прояснилось, и он шумно приветствовал меня. У него не было
китовый ус; он показал меха, а также бивни. На некоторых из них были вырезаны изображения
бегущих людей и бьющих фонтаном китов.

Было уже после рассвета, когда Стирлинг отдал приказ спустить вельбот
и направиться к "Полюсной звезде". Вождь, его семья и еще двадцать человек
туземцы молча махали на прощание, стоя на берегу, пока лодка
не обогнула выступ скалы и не исчезла в спокойных водах пролива
.

Стирлинг управлял лодкой, когда она прошла под кормой «Полярной звезды»
и пристроилась рядом. Он взглянул на нависающую корму, где
В иллюминаторах показались огни. Из одного из них высунулась рука и помахала ему, и он услышал приглушённое предупреждение. Оно было приглушённым и неразборчивым, но это был девичий голос. Он едва успел повернуть штурвал, когда лодка заскрежетала о корпус китобойного судна, и Иган схватился за свисающую верёвку.




 Глава XVI — Из его кармана


Ледяной Пилот добрался до палубы по цепям в трюме и
увидел, что вся команда собралась между камбузом и кормовой частью.

Марр был с ними. Он развернулся, прошёл по доскам и встал.
себя перед Стирлингом. "Что вы нашли на Восточном Кейпе?" спросил он.

Стирлинг сжал кулаки и отступил назад. "Мало или ничего", он
сказал, поглядывая через небольшое шкипера плеча и встретившись глазами
экипажа, который, казалось, вдруг враждебным. "Мало или ничего", он
повторяться, просто. - Там есть шкуры и слоновая кость, но нет костей. Я сказал им, что у нас нет виски для обмена.

 — Ты так и сказал?

 Стирлинг покраснел и отступил к перилам. Он услышал, как Иган упал на палубу рядом с ним, и за моряком последовали двое матросов, которые совершили путешествие на Восточный мыс.

  — Так и сказал!

— Разве ты не знаешь, что эта команда пытается честно заработать на жизнь? Разве ты не знаешь, что каждый храбрый человек на борту получает по две сотых доли от добычи, которую мы продаём или захватываем? Почему ты не попробовал приманить туземцев небольшим количеством виски? Ты бы нашёл кости в каждом иглу.

 — Иди сам! — сказал Стирлинг. — Я не буду делать твою грязную работу!

Марр повернулся к полумесяцу грозных людей. "Вы это слышали", - сказал он.
"Вот такой человек этот пилот — всецело за себя. Я говорил тебе, что нам придется
присматривать за ним. Мы не можем двигаться дальше, пока о нем не позаботятся.
"

Команда пришла к какому-то соглашению ещё до того, как Стирлинг прибыл с
Восточного Кейпа; это он увидел, широко раскрыв глаза и переводя взгляд с одного лица на другое. Канаков выбрали за их преданность маленькому шкиперу. Рулевые были портовыми крысами из Фриско, которые управляли рулём — для них это была высокая должность. Остальные члены команды мало на что надеялись в этой жизни, кроме добычи и трофеев. Они бы охотно последовали за Марром через всю группу птичьих базаров, начиная с острова Диско и заканчивая Прибилофами.

Стирлинг потянулся и положил руку на поручень, где было с дюжину
латунных страховочных штырей. Он поднял руку, обхватил пальцами ближайший
и приподнял его на дюйм или больше. Напряжение отчаянной правой руки
напрягло его мускулы; мышцы челюсти превратились в шарики, а губы
сжались в мрачную линию.

Марр потянулся назад и хлопнул ладонью по правому бедру. Движение
было сигналом. Команда взревела от ярости,
выстроилась полукругом и окружила Стирлинга. Один из них открыто держал в руке нож.

«Убей этого нытика!» — воскликнул он. «Убей его! Он мешает нам получить то, что мы везём в этом путешествии. Чёрт, говорю я, если я поеду во Фриско без гроша. Что скажете, ребята?»

 «Держись!» — закричал Стирлинг, поднимая свой массивный правый кулак. «Первый, кто попытается что-то сделать, получит вот это!»

Иган отступил от перил на полшага и встал между
Стирлингом и маленьким шкипером. На лице моряка было написано то, что
волновало каждого на корабле. Его глаза сверкали, а тело было напряжено,
как будто он собирался прыгнуть.

"Минутку!" Иган рявкнул стальным тоном. "Такой расклад приведет к
убийству. Убийство приведет к раскачке. Я не хочу раскачиваться. Я согласен с
шкипером во всех отношениях. Понял?"

Команда посмотрела на каждое лицо перед собой — Стирлинг сильный, но
неуверенный; Иган властный; Марр открыто насмехается.

— Мы поняли, — ответил моряк.

"Тогда я предлагаю всем не торопиться. Этот Стирлинг слишком много болтает о виски и тюленях. Он может увидеть слишком много и потом наговорить слишком много. Вы меня понимаете, не так ли?"

"Мы вас понимаем."

— С другой стороны, — продолжил Иган, — есть опасность испортить всё путешествие. Если мы прикончим этого парня, об этом станет известно, и нам придётся платить. Если мы высадим его где-нибудь на этом побережье, он найдёт способ подать сигнал тому крейсеру, который ушёл на север, или «Медведю».

— Как насчёт острова? — спросил рулевой.

— Вот и всё! — заявил Иган, опуская руку. — Мы высадим его на
острове после того, как закончим небольшое путешествие, которое
запланировал для нас капитан. Этот остров будет в северной части Тихого
океана. Мы можем выбрать хороший, тихий остров.

Стирлинг, по-прежнему сжимая кулак, повернулся к Игану и
воскликнул: «Ты с ними, да?»

«Конечно, я с ними! Ты один против тридцати — даже больше,
если считать тех, кто в машинном отделении, и тех, кто в трюме. Опусти
кулак и иди в свою каюту; оставайся там и не выходи на палубу.
 Иначе они тебя прикончат».

- Я рискну, что... - начал Стирлинг, надвигаясь на команду с обоими руками.
Теперь кулаки были сжаты.

Он никогда не колебался в атаке. Это был "булл стронг", предназначенный для того, чтобы
расчистить путь на ют; люди перебегали через него, как кегли; удары наносились с
его плечи. Он добрался до трапа, обхватив себя руками,
сбросил их, дико крутанувшись и извиваясь, и полез вверх, как канака.
гарпунщик схватил его за ноги. Тащит медленно, он ухватился за рельс и загнул
его тело.

Именно в этот момент страховочный штырь пролетел через корпус корабля,
отскочил от поручней шканцев и ударил Стирлинга в висок.
Он скатился по ступенькам — в центр рычащей толпы — и затих, истекая кровью из раны на голове.

Иган снял с него рюкзак и поднял, как тяжелый мешок с мукой.
"Я отведу его в каюту", - сказал он с ворчанием. "Я присмотрю за ним.
Предоставьте эту часть мне".

Марр повернулся лицом к команде. "Поднять якорь!" - приказал он. "Мы
повернем против ветра и направимся к берегу. Помните, мы ищем
гренландцев, пока я не дам других инструкций".

Иган положил Стирлинга на нарах и пошел на работу. Он нашел воду и
чистое полотенце, купались на опухшие раны, наклонился и потряс Стирлинга
в сознание.

"Затаись!" прошептал он. "Разве ты не знаешь, кто я?"

Стирлинг перекатился и прижал руку к глазам. "Я не знаю", - сказал он
слабым голосом. "Кто ты такой?" - спросил я.

Иган полез в карман и достал золотой значок. Он показал его
Стирлингу, у которого от удивления округлились глаза.

"Я заместитель комиссара по тюленям," — сказал моряк.




Глава XVII. В запретных водах


Долгий северный день наконец угас, когда «Полярная звезда»
двинулась на юг и запад по покрытым льдами водам Берингова моря.

Надвигалась ночь, и ветер сменился попутным бризом, который
хлопал парусами на полированных реях. В котлах поднимался
пар, винт вращался, и корабль мчался вперёд, рассекая
дрейфующий лёд, как нож разрезает тонкую бумагу.

Китобойное судно направилось навстречу восходящему арктическому солнцу. Туман окутывал их, а когда он рассеивался, открывалась широкая гладь угрюмых вод, на поверхности которых резвились тюлени и моржи. Однажды внимание привлёк косатка. Кто-то из зелёной команды крикнул: «Удар!»

 Марр знал, что это не так. Он гнал корабль вперёд, как будто тот вёз почту в южные воды. Он стоял на вахте вместе с Уайтхаусом, и
оба моряка получили от Игана сообщение о том, что Стирлинг спокойно отдыхает
и не доставляет хлопот.

Они посовещались о том, как лучше поступить со Стирлингом.
Марр предложил надёжно запереть его в цепном ящике — это было крошечное пространство в носовой части полубака. Уайтхаус, которому понравился
Стирлинг, восхищавшийся его мастерством обращения со льдом и условиями, с которыми они столкнулись на «Берингии», предложил оставить Игана присматривать за пленником и нести за него ответственность. Марр согласился, и ни один из них не подозревал, что у моряка был какой-то мотив оставаться рядом со Стирлингом. Их первое подозрение было забыто. Иган сыграл трудную роль и добился своего.

На третий день, когда сгущались сумерки, в порт вошла «Полярная звезда»
по небу, в зоне опасности, куда в это время года не допускались никакие суда, — самый строго охраняемый участок воды в мире.
Тюлени, мех которых так ценен и редок, разгуливали повсюду.

Марр ехал с потушенными огнями и брезентовым конусом, закрывавшим трубу и паропровод «Полярной
звезды».  Был отдан приказ, чтобы каждый занял своё место. Орудия были установлены на вельботах, а на место китобойных снастей
были закреплены большие дубовые лебёдки.

 В груди каждого моряка теплилась надежда; жребий был брошен, и
они были близки к большой игре. Китобойный промысел был уделом стариков и
слабаков. На баке и в кубрике рассказывали истории о внезапной прибыли от
набегов на тюленей. Маклейн был примером отчаянной смелости и
невероятной предприимчивости, Маклейн, который за один сезон совершил
набеги на Коппер-Груп и Прибилоф. Он привёл свою шхуну в Сиэтл,
доски палубы которой прогибались под тяжестью засоленных шкур.

Иган переходил из каюты Стирлинга на ют и обратно.
Он раздобыл пару ржавых наручников, которыми очень эффектно размахивал
закрепили Ледового лоцмана, где он лежал на спине. Время от времени кто-нибудь из
толпы на камбузе выглядывал в открытый иллюминатор и докладывал
матросам на палубе.

Был удвоить наблюдение из форпика и Юте, и
горизонт был тщательно проверяется Марр и Уайтхаус. Лежбища располагались
близко к югу и западу, и корабль направлялся к
северо-восточной оконечности острова Святого Павла.

Стирлинг определил своё местоположение по замедлению вращения винта и
направлению лёгкого ветра и проанализировал всю последовательность событий
с момента прихода на корабль. Голова его теперь очистили, и незначительное
отек в храме шел под умелой обработки в Игане.

Ситуация была настолько отчаянной. Марр рискнул и
добрался до вод около лежбищ. Но было известно, что два вооруженных корабля
находились в Беринговом море или Арктике. Одним из них был транспортный катер
_Bear_; другой, неизвестный крейсер, который прошел через Берингов пролив
.

Гнев Стирлинга кипел и бурлил, пока он лежал в наручниках
и ждал сообщений от Игана, которому нужно было соблюдать осторожность.
ничтожный шанс, что они когда-либо захватят корабль. Двое против сорока давали
мало надежды на то, чтобы останавливаться на достигнутом; нужно было найти другой метод, кроме насилия
.

Иган вошел за час до полуночи, закрыл дверь, положил ключи в карман.
Затем подошел к иллюминатору и внимательно выглянул наружу.

- Как у нас дела? - спросил я. - прошептал Стирлинг.

- На юго-запад.

— «Мёртв на Сент-Поле?»

«Его только что подняли с кормы. Марр и Уайтхаус передали сообщение. Всё племя канаков, островитян с Гая, портовых крыс и
мусорщиков — не говоря уже о двух первоклассных инженерах, которые
Они должны были знать, что лучше не вмешиваться, — им не терпится добраться до тюленей. Если мы вмешаемся, это будет стоить нам жизни. Марр их всех взбаламутил.

 — Где «Медведь»?

 — Одному Богу известно! Сигрейвс, его капитан, сказал мне во Фриско, что ему нужно охранять целый океан. Там русское побережье, пролив Коцебу и Нортон-Саунд.

— А тот, другой крейсер?

— Он ему помогает. Скорее всего, в Арктике потерпела крушение экспедиция. Сообщалось, что «Кадик» затонул. Крейсер, возможно, прошёл через него, чтобы забрать выживших.

— Значит, Марр добьётся успеха? — Стирлинг приподнялся и уставился на
Иган.

"Похоже на то." Иган сжал кулаки и отвернулся от иллюминатора.
"Похоже на то, что плохо," — продолжил он, сурово глядя на него. "При этом, Стирлинг, у нас есть ещё три или четыре часа. За это время многое может случиться. «Медведь» может обойти Сент-Пол."

"Вы ничего не запланировали? Комиссия должна знать, что вы на этом корабле. Они будут ждать от тебя весточки.

Иган улыбнулся, несмотря на свои сомнения. - Нас двое, - сказал он. - Они не подозревают меня.
и у меня есть план. Я приземлюсь на лежбищах и попытаюсь
добраться до охраны. Если у меня не получится, ты сможешь каким-нибудь образом пробить корабль
пока с "Медведем" не свяжутся по радио.

Стирлинг поднял запястья и посмотрел на наручники.

"Они тугие", - предположил он. "Предположим, вы немного ослабите их. Тогда,
что бы ни случилось с вами во время рейда, я буду на палубе и активен. Кто
это бросил страховочный штырь?

"Уайтхаус".

Стирлинг сделал мысленную пометку на будущее. «А теперь, Иган, — продолжил он, — тебе лучше ослабить наручники и оставить мне автоматический револьвер. Я слышу, как винт замедляется. Мы прямо у птичника. Послушай.
 Это прибой на пляже».

"Хуже того", - сказал правительственный агент. "Также слышен звук
лая тюленей. Слышите их? Я бы не удивился, если бы они почувствовали, что происходит
".

В полумраке моряк наклонился и вставил ключ в замок
наручников. Стирлинг направлял его прохладными пальцами, и вскоре наручники
ослабли.

- Теперь пистолет, - сказал Стирлинг.

Иган скользнул к иллюминатору, взглянул проницательно, затем вернулся в
Сторона Стирлинга. "Возьми и мои", - сказал депутат. "Она мне не понадобится. Спрячь это
у себя под матрасом.

Ледяная холодность в голосе мужчины взбодрила Стирлинга. Он откинулся на спинку кресла.
Иган прошел через каюту, открыл дверь и быстро вышел на палубу. Щелкнул замок.

 На «Полярной звезде» воцарилась тишина. Шаги людей на палубе, скрип блоков, натяжение канатов говорили о том, что спускают шлюпки. Голоса звучали приглушенно, когда на конце китового каната опускали легкий якорь, чтобы развернуть корабль и направить его к пологому берегу.

Стирлинг уловил низкий рёв тюленей-холостяков. В своём воображении он увидел, как
лодки скользят по воде и скрежещут по берегу. В своём воображении он увидел, как
снова поднятые лебёдки и разбитые черепа добычи.

 Лодка ударилась о борт корабля, скрипнула лебёдка, раздался смех, который тут же
стих.  Затем послышались шаги, и иллюминатор потемнел.

 Уайтхаус просунул свой длинный нос в отверстие и прищурился, глядя на
 Стирлинга.  — Ты здесь, — пробормотал помощник. — Потише, будь добр, — сказал я ему. Всё закончится через полчаса. Жаль, что тебя не было с нами, Стирлинг.

Ледокол не ответил, и лицо помощника исчезло из иллюминатора. К борту корабля причалила ещё одна лодка. В неё сбросили связки шкур.
подтащили к носовой части и сбросили вниз. Последовали негромкие инструкции
возвращаться на лежбище.

Стирлинг перекатился на другой бок и нащупал под матрасом ружье. Холодный ствол пистолета
заставил его подняться и сесть на край койки. Он взвел курок
и подождал, не сводя глаз с иллюминатора, затем повернулся и
уставился на запертую дверь.

"Пора что-то делать", - просто сказал он. «Они врываются в
гнездовья, и их никто не замечает. Скорее всего, они
победили местную охрану. Потом им придётся несладко».

Он выпрямился и высвободил одну руку из наручника. Намотав цепочку
на запястье, он подошел к иллюминатору и выглянул наружу. Черный
бархатную ленту, натянутую над морем, а через него пришел из своей
глаза привыкли сами представления. Он перевел взгляд через борт корабля
туда, где он увидел слабые белые пятна, отмечавшие дрейфующий лед.
За ними виднелась серебристая рябь.

Корабль, стоявший на якорной цепи, находился недалеко от
скрытого от посторонних глаз пляжа. Стирлинг почувствовал, как медленно поднимаются волны, что означало
мелкое дно. Ему пришла в голову мысль, что если перерезать веревку, которая вела
к якорю, "Полюсная звезда" наверняка выбросится на берег. Оказавшись
на берегу, команда не сможет вовремя вычислить судно и спастись.
Можно было ожидать, что Иган поднимет тревогу, и охрана на
других островах группы морских котиков нападет на них.

"Я рискну", - сказал Стирлинг. «Вот и дверь, и путь к якорному канату. Я не слышал, чтобы они бросали цепь».

Он сделал шаг от иллюминатора. Снаружи послышался звук скользящих ног.
Он услышал шаги по корабельным доскам и застыл на месте, затем наклонился к койке.

Шаги повторились. Они приближались к углу камбуза, и откуда-то спереди донесся голос. Поскрипывание вёсел
усилилось под лёгким ветерком, и с красных берегов лагуны донёсся лай тюленей.

"Тихо!"

Стирлинг коснулся края своей койки обеими руками, наклонился и
приготовился перевернуться. Металлическая цепочка наручников щёлкнула.

"Тихо!" Звук был слабым и прозвучал как предупреждение. Он подождал,
его плечи приподнялись от глубокого вдоха, взгляд был устремлён на
Бархатный круг открытого иллюминатора.

Медленно появилось лицо, словно тень луны, пересекающая солнечный диск, и Стирлинг в изумлении разинул рот. Это было слишком нежное лицо для кого-то из команды. Глаза, смотревшие на него, были
глубоко голубыми и доверчивыми.

"Тихо!"

"Да, да," — ответил он, чувствуя, как кровь прилила к щекам.

«Возьми это быстро.»

Стирлинг поднялся, распрямив ноги и спину, и перешагнул через пол своей каюты, протянув свободную руку. Он коснулся края иллюминатора и пошарил снаружи. Они вернулись
соприкосновение с крошечным револьвером с перламутровой рукояткой. Он вытащил его и удивился
его миниатюрным размерам.

- Тише, мистер Стирлинг!

Он бросил револьвер к своей койке и повернулся к иллюминатору. А
губки бантиком из красных губ, через который сверкали белые зубы, которые встречались в
даже строки, поздоровался с ним.

"Что это?" хрипло спросил он. — Что… кто ты?

Розовый пальчик коснулся столь заманчиво приоткрытых губ; золотисто-бронзовые
волосы, увенчанные котельком, качнулись и отодвинулись, затем снова приблизились,
пока голубые глаза осматривали полумрак хижины.

Звук ещё нескольких вёсел, рассекающих воду, донёсся до него по ветру; голос предупредил его с
квартердека, и по палубе под кормовой галереей прокатилось эхо шагов.

"Кто… зачем ты пришла ко мне?"

Губы девушки сомкнулись в сомнении, а затем приоткрылись.  "Скоро ты узнаешь,"
сказала она.  "А теперь я пойду.  Будьте осторожны, мистер Стирлинг. Будь очень осторожна ради меня. Не делай ничего, что может поставить под угрозу твою жизнь — или жизнь капитана.

 — Ты капитан…?

 Стирлинг так и не закончил вопрос. Бледность сошла с лица девушки, и она исчезла, пока он смотрел в иллюминатор.
открытый иллюминатор. Её шаги зазвучали по палубе, затихли на корме,
а затем послышались более тяжёлые шаги матроса. Он завернул за угол
кубрика, выглянул за борт на север и восток, а затем прошёл мимо Стирлинга.

 На его плече висел тяжёлый кабестан, на поясе поблёскивал нож, челюсть была напряжена и слегка выдвинута вперёд. Стирлинг узнал в нём одного из портовых крыс Фриско, который был самым агрессивным во время нападения, когда Уайтхаус бросил швартовную скобу.

 Стирлинг повернулся и посмотрел на дверные панели; они не были
Он был силён. Он приподнял плечо и огляделся. Он мог вырваться на свободу одним бычьим рывком; затем он перерезал бы якорный канат и отчалил бы от корабля.

  Он мысленно представил себе эту картину и посмотрел на бархат за иллюминатором. Звёзды бледнели. Они превратились из белых светящихся точек в жёлтые пятнышки; они плыли и танцевали в утренней дымке. Арктическое солнце скоро взойдёт над восточным горизонтом.




Глава XVIII — Со скоростью ветра


Девушка придала ему храбрости, ведь её крошечное подношение всё ещё лежало на
на койке. Он бессознательно потянулся к нему и покрутил посеребренный
ствол. Он был полностью заряжен шестью патронами.

"Два пистолета", - сказал он. "Я пошел!"

Он не слишком быстро подошел к двери и наклонился. Замок был с внутренней стороны.
Он держался на четырех маленьких шурупах. Он проверил засов, надавив
на панель плечом. В фаске раздался щелчок.

 Порывшись в кармане свободной рукой, он нащупал десятицентовую монету,
вытащил её и посмотрел на неё. Она могла бы послужить отвёрткой, и он нашёл
отверстие для первого винта. Тот легко повернулся; он быстро
Все нервы были на пределе. Лодки подплыли и оттолкнулись от борта
корабля; команда была занята в носовой части; скрипела
вахтенная снасть; по палубе разносились грубые замечания. Браконьеры
намеревались до утра забрать тюленьи шкуры, хранившиеся внизу.

 Стирлинг вынул третий винт из замка, положил его в карман и в последний раз
оглядел всё через иллюминатор. Полоса желтого и
огненные завитушки отстрелялись перпендикулярно небе; светало быстро в
Арктический востоке. Он предвещает безоблачный день.

Внимательно прислушавшись, он вернулся к двери и дернул за ослабленную
Он отделил замок от деревянной панели. Бросив его на койку, он потянулся кончиками пальцев, глубоко впиваясь в ближайшую панель. Дверь бесшумно открылась, и его встретил солёный воздух.

 Он проверил, на месте ли оба револьвера в карманах, затем, быстро работая, соорудил на койке грубую имитацию человека. Он сделал её из одеяла и двух подушек, чтобы она напоминала спящего человека. Он подошёл к двери, сухо усмехнувшись от удовольствия, и
вышел на палубу, незаметно проскользнув под поручень.

Подняв свою голую голову, он посмотрел в сторону острова с его нависающими
тенями и скалистыми стенами. Под этими стенами находились жилища
больших тюленей-быков и их самок. Животные были встревожены, и их
лай и рёв смешивались со звуком волн, разбивающихся о песок.

 Позади, с подветренной стороны от стада быков, находились более богатые
колонии, где собирались холостые тюлени и те, кому не хватило места в других жилищах. Именно к этой части пляжа Марр направил своих охотников, и они быстро расправились с большинством тюленей-холостяков. Они крутили штурвал
бары, в то время как канаки и островитяне-геи снимали шкуры.

Стирлинг увидел белый блеск вельбота, который подводили к кораблю на веслах.
корабль. Он сунул руку в карман, достал автоматический пистолет, который дал ему Иган
, и на четвереньках пополз к форпику.

Пятеро членов экипажа находились внизу, в трюме, откуда пробивался свет.
наверху горел такелаж и рангоуты корабля. С квартердека раздался голос. Там стоял Уайтхаус,
а Марр сошел на берег с рейдерами.

 Стирлинг воспользовался шансом и выпрямился. Казалось, выхода не было.
не получится. Корабль качнулся с нежно теребит в бухте линии кит
которые были привязаны к небольшой якорь. Двойной линии показал
явно из той позиции, где он стоял. Ему оставалось только броситься вперед,
перегнуться, перерезать канат и вернуться в каюту до того, как Уайтхаус
обнаружил, что корабль дрейфует.

Пилот льда повернулся и посмотрел вдоль палубы туда, где штурманская
фигура двигалась гротескно за полотно железной дороге. Два или три моряка поспешили на корму, чтобы встретить отплывающую шлюпку, поднялись по трапу на ют с наветренной стороны и присоединились к Уайтхаусу.

Стирлинг добрался до пятки фок-мачты, осторожно обогнув носовой люк. Его взгляд стал жёстким, когда он поднял руку, вытянул её перед собой и сделал шаг к кабестану и якорной цепи правого борта, к которой была привязана китовая верёвка.

 Затем, словно алая змея с множеством чешуек, с острова взмыла ракета, которая достигла верхних слоёв атмосферы, изогнулась и взорвалась, разбросав зелёные и синие искры. Вспышка от этой ракеты осветила
птичьи базары и китобойные суда; мёртвых, освежёванных тюленей;
Пригнувшиеся фигуры членов экипажа на берегу. Он озарил весь океан зловещим светом; он вселил ужас в сердца налётчиков.

 Они побросали ножи для снятия шкур и дубинки. Они побежали по
красным пескам и столкнули лодки на воду, оглядываясь с бледными лицами,
когда отчаянно гребли к кораблю.

Стирлинг услышал, как Уайтхаус разразился потоком ругательств, таких же жутких, как предупреждающий свет ракеты. Раздался громкий крик Марра, который находился в передней шлюпке. Пожарные двери под палубой были открыты,
тертый через кочегарка пластин, в качестве главного инженера стремительно поднялся
к товарищу и спрыгнул на палубу.

Печать налетчики были обнаружены; охранники были предупреждены о
другие острова группы. Уже тогда по радио передавалось сообщение
над водами Берингова моря. "Медведь" или какой-нибудь другой корабль
должен был обрушиться на них.

Стирлинг в точности осознал, что произошло, и его мозг заработал
быстро. Ещё было время перерезать якорные канаты, но это должна была сделать возвращающаяся команда. Иначе они не смогли бы отвести корабль от берега и выйти в открытое море.

Он отступил назад, задел моряка, поднявшегося из-за
переднего люка, и обогнул камбуз, прежде чем испуганный матрос
понял, кто прижался к нему.

Дверь в каюту была слегка приоткрыта. Стирлинг просунул
пальцы в щель и потянул, затем проскользнул внутрь и закрыл дверь.
Все еще ясно соображая, он засунул оба пистолета под матрас на своей
койке, закрутил замок, лег и надел манжету на освобожденное запястье.

Тихая улыбка озарила его лицо, когда он прислушался к звукам, которые
поплыл сквозь открытый иллюминатор. Проклятия и команды смешались в
жаргон; лодки были поспешно водрузил на свои позиции на шлюпбалки;
матросы выскочили на палубы и бросились вперед.

В машинном отделении прозвучал звонок; винт дернулся и глубоко вонзился
в море. В _Pole Star_ замахнулся, очистили пляж от скудной
длина кабеля, и поехали в сторону севера и Востока.

Мрачное лицо появилось в иллюминаторе, и Марр вгляделся в полумрак каюты.
Он увидел фигуру Стирлинга на койке.

"Ты здесь!" — с горечью сказал он. "Что ж, ты ещё немного побудешь здесь.
время. Ты и эта крыса Иган чуть не сорвали наши планы.

Стирлинг не ответил разгневанному шкиперу, посчитав ответ ниже его достоинства
. Однако было совершенно очевидно, что Иган исчез из жизни
людей на борту "Полюсной звезды". Он поднял все Берингово море
против браконьеров.

Двигаясь быстро, на всех парах, с хорошо поставленными фок-мачтой и гротом, "Полярная звезда" освещала остров Святого Павла солнцем.
_Pole Star_
посветлели воды Берингова моря на востоке.

Была поднята тревога; они были в большой опасности. Наблюдатели на
остров, включая Игана, увидит, как браконьер идет ко дну, прежде чем
они отложат свои бинокли. Его курс будет передан первому
правительственному катеру, поднятому по радио. Было более чем вероятно , что
Медведь должен был отправиться в погоню к полудню.

Стирлинг почувствовал быструю смену руля, которая произошла на рассвете. Марр
осознал опасность и отклонился к западу по крайней мере на два пункта.
Этот курс по магнитному компасу должен был привести корабль к
берегу Сибири и в широкое устье залива Анадэр.

 Кок в сопровождении Уайтхауса появился в дверях каюты, когда
В корабельный колокол ударили восемь раз. Когда помощник капитана вставил свой ключ в замок, он заметил, что тот плохо держится. Он вошёл внутрь и осмотрел винты, которые Стирлинг поспешно заменил, его взгляд был проницательным и суровым.

  «Вы отправитесь на корму! — сказал он с горечью. — С этого момента мы не будем рисковать». Отсюда до порта, куда мы прибудем, очень далеко.

Стирлинг выпрямился и потянулся за едой, которую мальчик принёс на
оцинкованном подносе. Он выпил кофе, улыбаясь, пока Уайтхаус
стоял в дверях.

Мужчины встретились взглядами. Взгляд Стирлинга был твёрдым и
проницательным, но Уайтхаус отвернулся, тихо выругавшись. «Я вернусь», — бросил он через плечо и
исчез в проёме.

 Кок собирал банки и чашки, когда появился Марр в сопровождении
помощника. Маленький шкипер выглядел не лучшим образом после событий этой ночи: он был небрит, на щеке виднелось пятно засохшей тюленьей крови, одна рука была перевязана, а глаза ввалились и покраснели.

 «Сломал твой замок», — сказал он, хлопнув себя по боковому карману.
и вошёл в каюту. «Ну, ты мало что сделал. Всё сделал Иган.
 Зато мы добыли достаточно тюленей, чтобы покрыть расходы».

 Стирлинг скрестил руки на груди и щёлкнул кандалами.

"Лучше освободи меня, — сказал он с искренней прямотой. — Это будет очень
сложно, Марр, и так уже нелегко. Ещё немного, и ты отправишься на виселицу, как бы ни было
спокойно в этом море. Я не сомневаюсь, что Игану удастся тебя
догнать. Сейчас не время для Маклейна и других, которым ты
подражал.

"Чёрт бы побрал тебя и Игана — этого стукача! Он не знает моего курса.

"Он знает, что ты проиграл в карты тот японский тюлений корабль у Крысиного острова. Это почти
достаточно, чтобы знать. Я бы посоветовал вам повернуть к Датч-Пасс, сдаться там портовому офицеру и сойти на берег.

Марр разразился потоком ругательств. «Я суровый человек!» — закончил он. «Я не потерплю вмешательства. Вы отправитесь на корму и в кают-компанию, где и останетесь до конца путешествия, мистер.
Уайтхаус?

«Эта каюта ему не подойдёт», — заявил помощник капитана, возясь с замком.
"Она слишком близко к команде и steerage. Правая каюта в кормовой части
переборки — вот место для нашего друга."

«Слишком хорошо, чёрт возьми!» — воскликнул Марр. «Вставай, Стирлинг. Мы приведём его».
— Добро пожаловать в ваш новый дом.

Стирлинг пребывал в нерешительности. У него почти не было шансов на сопротивление, пока он
покручивал и разкручивал цепь наручников. Он оглядел каюту.
Предметы, представляющие личную ценность, скорее всего, будут украдены командой
или толпой на камбузе, и некоторые из них он ценил превыше всего.

"Я хочу забрать свои вещи," — сказал он с холодной покорностью. — Дайте мне собрать кое-какие вещи, и я пойду с вами. Это займёт у меня пять минут.

Марр многозначительно похлопал себя по карману. — Давайте, — сказал он, пятясь от хижины и многозначительно поглядывая на Уайтхауса. — Пять минут,
— Вот, возьми. Больше не надо! Сними с него наручники.

Двое моряков стояли между дверью каюты и бортом корабля и перешёптывались, но Стирлинг не мог разобрать их слов. Он выпрямился, медленно повернулся и потянулся под матрас, а Марр схватил Уайтхауса за руку и указал на горизонт.

 В руках у Стирлинга оказался маленький револьвер, который передала ему девушка. Он засунул его между воротником и шеей, и
от его холода по его телу пробежала знакомая дрожь.

 Уайтхаус просунул голову в дверь.  «Будь чертовски быстр,
— Попался! — прорычал он. — Берите свои пожитки и пойдёмте. С подветренной стороны виднеется
дымок.

 — Рад этому! — сказал Стирлинг, опускаясь на одно колено и доставая свою
сумку. — Надеюсь, это «Медведь», «Корвин» или катер, который мы
видели, когда шли в Арктику. Он должен был уже вернуться.

— Чертовски удачный шанс! — хихикнул Уайтхаус. — Скорее всего, это охотник за тюленями,
прощупывающий почву. Это более чем вероятно.

Стирлинг знал, что это не так. Корабли в Беринговом проливе не охотились на тюленей ради жира;
это занятие было ограничено южными морями.

 Марр явно нервничал, когда вел Стирлинга в кормовую часть корабля.
«Полярная звезда» и продолжал смотреть на юг и запад. Он остановился на
трапе и посмотрел вниз.

 Уайтхаус последовал за Стирлингом. Помощник капитана жестом
отозвал команду в сторону, и они собрались на корме, насмехаясь над троицей,
проходившей мимо. Они тоже нервничали. Пятно дыма превратилось в полосу, которая тянулась по горизонту; какой-то корабль мчался параллельно курсу «Полярной звезды».

Началась погоня.

Стирлинг подхватил свой мешок с провизией под левую руку и, добравшись до квартердека, обернулся. Он лучше всех видел на китобойном судне и
Он знал каждый корабль, заходивший в Берингово море. Он напряг все свои силы, чтобы определить, что это за быстроходный незнакомец, а затем медленно улыбнулся. Это был «Медведь». Смутное ощущение от расположения мачт и наклона трубы подсказало ему, что грозный таможенный катер получил сообщение Игана с острова Святого Павла. Он шел со скоростью ветра и отставал не более чем на семь узлов.

Марр понял, что Стирлинг разгадал имя преследователя, и
его лицо помрачнело. Он крикнул приказ вознице, затем вскочил на
переговорная труба, ведущая в машинное отделение. Из трубы «Полярной звезды»
вырывался столб дыма. Корабль вилял, как конькобежец на льду,
и доски палубы вибрировали и дрожали. Команда взревела от ярости и
негодования, когда корабль сменил курс; они выстроились вдоль
борта и смотрели на сверкающее море, потрясая грязными кулаками
и выкрикивая проклятия.

— Давай, — крикнул Уайтхаус на ухо Стирлингу. — Спускайся в свою каюту. Пройдёт ещё много времени, прежде чем этот корабль дойдёт до нас. Я думаю, мы быстрее.

Стирлинг последовал за помощником капитана по трапу в каюту и спустился в
коридор. В конце коридора Уайтхаус вставил ключ в замок и открыл
дверь, жестом приглашая его войти.

  Ледовый лоцман оказался в маленькой каюте, отделанной
клёном и белой плиткой.

 Он бросил свой мешок с вещами, когда помощник
капитана закрыл дверь и повернул засов, и оглядел каюту.Единственный иллюминатор, расположенный глубоко в двойной обшивке корабля, был
обит латунью и размером не больше маленькой обеденной тарелки. Его можно было открыть
повернув два бронзовых винта, он увидел за окном
участок воды, по которому стремительно неслись льдины.

 «Тюрьма или дворец?» — спросил он, повернувшись и осмотрев каюту, которая покачивалась в такт движению корабля.  Корабль слегка накренился на левый борт.  Часть парусов была поднята, чтобы поймать легкий бриз, поднявшийся с восходом солнца. Наверху, на палубе, раздавались шаги; Марр и помощник капитана
делали всё возможное, чтобы сохранить скорость.

 Обстановка в каюте была как на яхте и удобной. На койке лежал
волосяной матрас и стеганое одеяло. Сверху на нём лежали
две латунные стойки для багажа и контейнеров, и на противоположной стене
умывальник и полотенцесушитель можно сложить в кресло. Повсюду были разбросаны фотографии
, на которых были изображены морские пехотинцы, нарисованные заслуженным декоратором.

Стирлинг переводил взгляд с одной на другую. Тропические сцены довели до ума
несоответствие их широты—_Pole Star_ толкал от
экватор так же быстро, как пар мог бы ее отвезти. Её последний курс был направлен к бесплодным землям Сибири и верхнему мысу залива Анадэр. Для большинства моряков это была неизведанная земля, за исключением нескольких китобойных судов и торговых кораблей.

Стирлинг осмотрел замок на своей двери. Он был намного прочнее, чем тот, что
был в кают-компании, и был врезан в дерево так, что виднелась только маленькая плоская замочная скважина.

 Он наклонил голову и прислушался. По коридору кто-то прошёл. Шаги
повторялись, переходя с правого борта на левый и обратно по всему кораблю.

 Уайтхаус оставил на страже матроса.Стирлинг выпрямился и расправил плечи, возвышаясь почти до
стеллажей с припасами над белой койкой. Его взгляд посуровел, когда он перевёл его с
залитый зеленью иллюминатор до двери и обратно. Каюта была надежной
тюрьмой, как и сказал Марр. Потребуется немалая изобретательность, чтобы
сбежать из нее. Часовой на страже наверняка был вооружен одним из ружей для герметизации.
Его сменяли каждую вахту.

Корабль мчался вперед, к сибирскому побережью. Винт вращался
взад-вперёд, глубоко погружаясь в волны, и снова вращался — каждый раз, когда за кормой
вздымалась пена, корабль содрогался и кренился.

Звенели колокола, раздавались крики, над головой
мелькали бегущие ноги, скрипели блоки, ветер крепчал и требовал больше парусов.  Угроза
"Корма" подобралась на расстояние четырех миль. Над дикой пустошью
Северных вод прогремел выстрел. Выстрел пришелся с наветренной стороны; за ним последовал другой. Тогда, и
медленно, сцепление преследователя было стряхнуть. Суперскорость, попутного ветра,
и напрягая экипажа кочегарка, сделан небольшой разницей.

Стирлинг нахмурился, почувствовав, что "Медведь" отдаляется. Он
открыл иллюминатор и прижался лицом к стеклу. Он почти ничего не видел, кроме моря и льдин. Катер береговой охраны был где-то позади. Его орудия молчали; это означало, что расстояние увеличилось до бесполезного.




ГЛАВА XIX — ТОСТ ОТ МАРРА


На «Полярной звезде» было шесть часов вечера, когда щелкнул замок, и вошел Уайтхаус.

"Ну, старина, — хвастливо сказал он, — мы провернули дельце. Наступает ночь, и «Медведь»
опускается на дно. Это настоящая королевская яхта — быстрая и мореходная.

"Это вам не поможет - в конце концов. Как вы собираетесь выбираться с "
Беринга?"

"Я оставляю это на усмотрение капитана Марра. Я просто упал в чтобы увидеть, если вам объявления
кормили. Я не медсестра любые чувства Ард. Я прощаю моим врагам, я делаю".

Таким образом, Уайтхаус говорит правду. Стирлинг всегда относился к этому с пренебрежением .
симпатия к английскому помощнику, который был одним из изгоев Англии — тем, кто
покинул свою страну ради блага своей страны. У него был странствующий характер
характер британцев, он быстро прощал и недолго ненавидел
период времени.

"Ты, пожалуй, лучший из них", - сказал Стирлинг, ощупывая висок.
в то место, куда попал страховочный штырь. "Я считаю, что был нокаутирован против
тебя, но это все. Почему бы тебе не сыграть роль мужчины, которым ты и являешься, и
не убедить Марра отказаться от его бесполезной экспедиции? Весь мир судоходства будет его искать. У тебя не так много шансов сбежать
как вор на людной улице".

"Вот тогда вор и сбегает", - сказал Уайтхаус.

"Я возьму обычную порцию еды на камбузе", - внезапно заметил Стирлинг.

Помощник кивнул. "Хорошо", - сказал он, пятясь к двери и останавливаясь.
в переулке. "Все в порядке, старина. Никаких острых чувств?"

Стирлинг позволил тени улыбки скользнуть по своим губам. Он окинул взглядом
кокни с расчетливым выражением лица, думая быстро и в одном направлении
. - Куда мы направляемся? - спросил он.

- Сибирь. Мы выбрали милую маленькую бухточку.

- В Анадырском заливе?

- Там или где-то поблизости.

— Марр, ты не знаешь этого побережья.

— Второй инженер знает. Он был в экспедиции Де Лонга. Говорит, что это чертовски красивый берег от самого устья Лены.

— Красивый — это точно! — сказал Стирлинг с улыбкой, садясь на койку и скрещивая ноги. — Он бесплодный и мрачный. Одно хорошо…

Уайтхаус замер с ключом в руке.

"В этом месте есть революционеры," — сказал Стирлинг. "Марр должен быть осторожен с тем, что он туда кладёт."

"Они нас не побеспокоят."

"Я в этом не уверен. Они в любой момент обманут обманщика."

Уайтхаус покраснел. "Обманщика?"

— Вот кто вы с Марром! Обманщики! Вы разграбили птичьи дворы. Вашим судьёй станет возмездие, которое настигает за все проступки. Ваше собственное сердце и душа восстают против того, что вы сделали.

 Уайтхаус исчез в проёме, и Стирлинг услышал, как он отдаёт распоряжения часовому. Послышались шаги на кают-компании
и на шканцах, а затем помощник вернулся к
двери и прислонился к фаске. Он потер свой длинный красный нос
отражающим пальцем.

"Я слишком сильно влип, чтобы сейчас выбираться, Стирлинг. Я сделаю все, что в моих силах
вами. Вы хотите уйти в устье Анадыря? Я могу это исправить
.

Стирлинг медленно подсчитал на пальцах. Он взглянул вверх
в сторону палубы и нахмурил брови. "Залив, - сказал он, опуская
взгляд и уставившись на Уайтхауса, - находится примерно в трех тысячах миль
от какой бы то ни было цивилизации. Я думаю, что останусь на борту - пленником.

Помощник добродушно кивнул и повернулся к канаку, который принес поднос
на котором стояли две банки тушеного мяса и дымящийся кофейник с кофе.

Стирлинг взял их и положил на край койки. Уайтхаус
Он пожал плечами, с ухмылкой осмотрел замок и закрыл дверь. Щёлкнул засов.

 Канак вернулся к своим обязанностям часового, но Стирлинг успел хорошенько его рассмотреть. Он был старым гарпунщиком из Арктического океана и когда-то плавал на китобойном судне, которое проиграл в карты Ледовому лоцману. Он был слабым звеном в цепи, заключил Стирлинг. Туземец с большей вероятностью прислушался бы к доводам, чем любой из членов экипажа «Полярной звезды». В каждом канакском сердце таилась скрытая преданность правому делу. Многие из них были воспитаны миссионерами.

«С моим изящным другом где-то на корме и таким часовым, как тот гарпунщик,
у меня есть шанс на победу», — сказал Стирлинг, наклоняясь над аппетитным рагу.

 В карманах его куртки было несколько крошек табака и
трубка. Он поставил поднос с пустыми консервными банками на палубу, откинулся
назад и закурил.

Клубы дыма, которые он выдыхал в иллюминатор, были похожи на
снаряды. За несколько часов, прошедших с момента отплытия с острова Сент-
Пол и из птичьих гнёзд, ситуация прояснилась. Уайтхаус стал более приветливым;
ворчание команды более или менее стихло;
Шкипер был в отчаянном положении.

Стирлинг чувствовал общее направление, в котором быстро двигался браконьер.
Крен на левый борт, общая устойчивость ветра в Беринговом проливе,
дрейфующие льдины — всё это было теми ориентирами, которыми он руководствовался в своих выводах.

Сибирь и открытый залив Анадырь должны были быть достигнуты к полудню следующего дня. Это означало, что до них оставалось чуть меньше двенадцати часов хода.
Остров Святого Лаврентия находился в нескольких лигах к северу.
«Медведь», если он не отказался от преследования, мог обыскать
берега этого острова. На западном побережье было два поселения туземцев
, и они, вероятно, служили убежищем для браконьеров и тех, кто жил
вне закона.

И пришли к напрягаясь Стирлинга уши мягкие звуки фортепиано.
Он поставил трубку на стойку у изголовья койки и двинулся крадучись
к двери. Прижавшись ухом к панели управления, он прислушался. Он
услышал шарканье ног часового, и над этим звуком зазвенела
тонкая чистая нота, которая могла исходить только из женского горла. Она
поднялась, упала и снова поднялась, превратившись в знакомую песню:

 «Куда, о, великолепный корабль, с твоими белыми парусами,
 Направляющийся в лоно стремительного Запада,
 Ты не боишься ни волн, ни туч,
 Куда ты идёшь, прекрасный странник, и что ты ищешь?»

 Стирлинг глубоко вдохнул. Он уловил смысл этих слов, как будто они были созвучны его собственным мыслям, и это укрепило его в решении остаться на борту «Полярной звезды» и выяснить, что за женщина или девушка живёт на корме. Она была родственницей Марра — это было очевидно. Он задумался, не жена ли она ему.
сестра или подопечная. Одна из трех объяснила бы ее нахождение на борту. Ни одна из них
не объяснила бы, почему она казалась почти пленницей.

Он прислушался, не прозвучит ли еще музыка, и время от времени пианино издавало
вибрирующую ноту. Наконец все стихло. Остался только плеск
волн, скрип блоков, скользящие шаги по шканцам на шканцах
, отмечающие их прохождение.

Последний луч дневного света угас на поверхности воды, и на горизонте появилась первая
яркая звезда. Она величественно взошла на востоке, со стороны Аляски, и
засияла в открытом иллюминаторе, как
Многообещающий взгляд. Стирлинг встал с места, которое он занял на койке, и
выключил электрический свет. Он откинулся назад и стал изучать эту звезду,
находя утешение и решимость в её белых лучах.

  Рассвет, наступивший в два часа ночи, вырвал Стирлинга из
его грёз и погрузил в объятия наступающего утра. Он умылся и с сожалением
взглянул на своё небритое лицо, но исправить это было невозможно. Моряки в Беринговом проливе и Арктике часто обходились без бритья в течение целого сезона.

Он думал о девушке и её песне, коротая время до конца часа.
последовала за ним. Каким-то образом она сблизилась с ним. Как будто на одном корабле оказались два пленника. В её голосе звучала тревожная нотка. Она спросила, как ему показалось, о том, куда направляется высокий браконьер. Её тоже охватила эта тайна.

 Первое появление окутанного дымкой солнца, которое взошло над Беринговым проливом
Море, словно магнит, отвлекло Стирлинга от мыслей о девушке и привлекло к открытому иллюминатору. Море было испещрено и покрыто дрейфующим льдом и китовым жиром. Мимо проплывали старые «дедушки» — грязные и ячеистые
из-за воздействия рассола. Моржи и тюлени ныряли с этих
древних ледяных глыб. Птицы улетали с пути
быстрого браконьера.

 Курс был изменён за ночь, и Стирлинг с
чувством вины заметил это, взглянув на положение солнца. Теперь они
находились в заливе Анадир, и плавающие вокруг льдины только что
отделились от берега. Их поверхность была частично покрыта снегом.

Семь колоколов возвестили о приближении к Стерлингу. В арктическом небе появился тёмный
мыс, увенчанный елью
Северные сосны. Зелёный мох рос на склонах мыса. Из-под ила выглядывала тундра. Они огибали дикое побережье Анадыря.

  «Сибирь, — сказал Стирлинг. — Что за земля!» Он отвернулся от иллюминатора и оглядел каюту. Маленький револьвер, который дала ему девушка, всё ещё был зажат в его подвязке. Он потянулся
вниз и ослабил его, осматривая приклад и посеребренный ствол.
Он был заряжен.

Он посмотрел на дверь, ведущую в переулок, и положил револьвер в карман, когда снаружи послышались шаги.

Уайтхаус крикнул в замочную скважину: "Стой смирно и жди, старина"
. Я прослежу, чтобы к восьми склянкам тебя хорошо накормили. Никаких острых чувств,
а?"

Стирлинг не ответил. Однако он передвигался и всячески давал понять
помощнику капитана, что все еще находится на борту корабля.

После восьми склянок обещанной еды не принесли. Вместо этого корабль замедлил ход
и, наконец, заскользил по морю с неподвижным винтом.

До Стирлинга донесся топот бегущих ног, и он бросился к иллюминатору,
чтобы выглянуть наружу. Они огибали скалистую стену, из трещин которой била вода
белый от низвергающихся потоков снежной воды. Корабль развернулся, выровнялся
медленно описав круг, и вошел в окруженную горами гавань, такую же прекрасную
и такую же одинокую, как любая в целом мире.

Ее конусности дворы, скребли камни для правого и левого борта, киль раз
коснулся песчаного Сплит, но она продолжала давление валил из
ветер на холсте. Путь открывался в долину, сложенную из твёрдого гранита и
сланца, и здесь якорная цепь с ржавым лязгом была отпущена. Кормовая часть
корабля качнулась, почти касаясь узкой отмели, по которой проворный человек
мог бы взобраться наверх или спуститься вниз.

Ликующий голос разнёсся по всему укрытому от непогоды кораблю. Он исходил от
Уайтхауса, который в своём ликовании танцевал на досках квартердека.
"Все на корму, чтобы подсластить главную стеньгу!"

Стирлинг понял этот последний приказ. Экипаж, машинный отдел,
команда в кочегарке и пассажиры второго класса были приглашены опустошить ящик
с виски.

Марр произнёс тост за своих товарищей-заговорщиков, пытаясь
завоевать их доверие. «Пейте на здоровье, друзья! — воскликнул он. —
Пейте за вечное замешательство сборщиков налогов!»

 Стирлинг едва улыбнулся, но порылся в карманах и нашёл несколько монет.
крошки табака. Он набил их в трубку и прикурил от
серной спички. "Я буду курить, выполняя это обещание", - просто сказал он. "Медведь
никогда не отпускает, когда его хватка крепче".




ГЛАВА XX — ДВИЖУЩИЕСЯ ТЕНИ


Не имея выхода к морю и находясь в безопасности, команда "Полюсной звезды" провела день за
случайными работами на палубе. Стирлинг услышал, как они спускаются по трапу, и уловил
акцент кокни, с которым помощник капитана весело подбадривал их, пока
шкипер отправлял вперёд ещё порцию грога.

Долгий арктический день медленно угасал над водами Берингова моря и
Анадырского залива.  Волны, бившиеся о скалистые мысы,
окаймлявшая крошечную гавань, изгибалась внутрь и бурлящей пеной бежала по пологому берегу.

Марр совершил один рейс в открытое море. Он вернулся и позвал
Уайтхауса на корму. Они неосторожно повысили голос, и
Стирлинг услышал, как упомянули «Медведя». Последовавший за этим хвастливый смех
показал, что таможенный катер прошёл мимо, не заметив входа в гавань. С моря открывался вид на сплошные скалы и
высокий мыс.

Без пяти минут склянки Стирлинг услышал шаги в переулке.
Часовой спал на посту, и он проснулся, когда голос Марра нарушил тишину.
Тишина на корабле. Щелкнул замок его двери, и Стирлинг
включил электрический свет и стал ждать, обнажив грудь, демонстрируя
волосатые массивные плечи и гибкие мускулы под ними.

  Марр вошел с настороженным видом, оглядел каюту, задумчиво посмотрел в иллюминатор, затем поднял взгляд на Стирлинга. — Как у тебя дела? — спросил Марр. — Все в порядке?

— Как и следовало ожидать на этом преступном корабле!

Марр нахмурился и сел на край койки. — Не принимай это так близко к сердцу
— Послушайте, — сказал он, теребя перламутровые пуговицы своего щегольского сюртука. — Пойдёмте с нами и досмотрим до конца. Мы подождём здесь ещё несколько дней, а потом…

Пауза была многозначительной. Стирлинг медленно отступил к борту корабля и опустил руки. — А потом что? — спросил он.

 — Ах, мир велик, чтобы в нём бродить. Есть много портов захода.

Стирлинг сжал кулаки и посмотрел на уверенного в себе шкипера.
— Думаю, вам лучше убраться отсюда! — резко сказал Стирлинг.
— Я не хочу выслушивать ваши предложения. Храбрецы так не поступают.
не совершать набеги на лежбища. Человека не сажают за то, что он выполняет свой долг.

Марр улыбнулся, и Стирлинг внимательно посмотрел на него. Маленький капитан пришел в
в салоне почему-то кроме той, которую он заявил, он был далеко
слишком добродушный и снисходительный.

"Что ты хочешь от меня?" спросил пилот. - Выкладывай все, а потом
уходи. Я попрошу вас выделить мне это небольшое пространство. Это
небольшая просьба.

— Я хочу, чтобы вы проявили добрую волю, Стирлинг. Дело в том, что...

Стирлинг увидел, как улыбка сошла с губ шкипера, а лицо
который выглядывал из-за тени койки, был далеко не так уверен в себе.

"Дело в том, что на борту есть человек, который
заинтересован в тебе. Я привёл аргумент, что рано или поздно ты присоединишься к нам. Я собираюсь сделать так, чтобы ты присоединился к нам в своих интересах."

"Кого вы имеете в виду?"

"Сейчас я не могу сказать! Однако этот человек считает, что в будущем вы будете представлять
большую опасность для моих интересов. Другими словами, вы выступаете за
глупые законы моря. Если вы будете упорствовать в этом, у вас
может быть только один конец.

"Какой конец?"

«Тебя либо выбросят на необитаемом острове, либо стукнут по голове и сбросят за борт. Не надейся, что ты нас сдашь».

 «А как же Иган?»

 «Он слишком много видел и догадывался, но он не увидит того, что будет. У меня есть план, как избежать «Медведя» и других катеров. Мы отправимся в
странные моря и на прекрасные побережья». У нас достаточно тюленьих шкур, чтобы сделать
каждого на борту богатым; мы можем добыть ещё на Диско и Коппер-Айленде. Все
должны поделиться поровну и раздать по ветру.

Стирлинг понял, к чему клонит маленький шкипер. Он предлагал
взятка за молчание и согласованности. "Я никогда не меняю своих взглядов," он
сказал, решительно. "Вы не можете уйти с рейда или шкурки. Право
победит тебя. Общественное мнение - сильнейшая сила, которую я знаю. Ты
действовал вопреки ему ".

Марр поднялся с койки и взглянул на дверь, за которой
часовой энергично расхаживая взад и вперед. — «Ты обречён», —
прошептал шкипер. — «Я дал тебе шанс. Этот человек не сможет тебе помочь. Тебе лучше хорошенько всё обдумать».

Тон капитана изменился; он был слишком уверен в себе, чтобы это понравилось
Стирлинг. Возможно, ему не суждено увидеть рассвет.

"Кто этот человек, который интересуется мной?" — прямо спросил Стирлинг. "Уайтхаус?"

"Нет, не помощник капитана. Возможно, ты считаешь его своим другом, но он со мной до конца этого перехода. Остальная часть команды со мной. Никто из них не хочет, чтобы доносчик оказался где-нибудь на берегу, где он может причинить нам вред. Они все за то, чтобы зашить тебя в мешок и выбросить за борт.

Если бы шкипер выкрикнул свои угрозы или повел себя по-хамски, Стирлинг не так сильно бы забеспокоился, но в его словах не было ничего такого.
Ледяной тон и бесстрастные заявления, от которых стыла кровь и
предчувствие сжимало сердце.

 Мужчины молча стояли, затем медленно повернулись и уставились друг на
друга.  Марр первым опустил взгляд.  Он с усилием поднял его.  «Мне не хочется тебя добивать, — сказал он, не шевеля губами, —
но это нужно сделать». Я поставил второго часового на юте. У обоих
есть приказ застрелить вас, если вы попытаетесь сбежать.

- Кто этот человек? - повторил Стирлинг, как ребенок, которому преподали всего один урок.


Марр скользнула к двери и остановилась в проеме.

— Кто этот человек?

Маленький шкипер наклонился вперёд и прошипел:
«Ты никогда её не увидишь! Она хочет, чтобы я пощадил тебя. Я не могу этого сделать и жить
на этой земле. Ты слишком много знаешь!»

Дверь с щелчком закрылась. Марр ушёл.

Мозг Стирлинга оцепенел, и, когда горячая кровь прилила к его щекам,
он поднял руку и прижал пальцы к пульсирующим вискам. Он уставился на дверь, напрягая каждый мускул. Можно было бы прорваться в переулок. Однако там он столкнулся бы с часовым-канакой, а туземец был слишком невозмутим, чтобы
быть движимые внезапным порывом.

Корабль слегка качало с движением внутренних волн, которые были
поднялась за раннего часа ночи. До ушей Стирлинга донесся шепот
, и он пересек каюту, прижимаясь лицом к медному ободку
иллюминатора. Скалистая стена, испещренная кое-где темными трещинами,
воздвигла барьер, в то время как "Полюсная звезда" раскачивалась на якорной цепи, повернув корму
в сторону выхода в залив.

Стирлинг услышал шаги часового на палубе и, несмотря на то, что тот
шёл бесшумно, уловил голоса людей за брезентовым барьером.
Марр и помощник капитана переговаривались шёпотом.

 Уайтхаус позволил своему голосу повыситься.  Он настаивал на чём-то, что было для него жизненно важно, и _это касалось устранения единственного шпиона среди них_.  Ответ Марра Стирлинг не расслышал, но он успокоил помощника капитана, как будто тот своими ловкими пальцами устранил препятствие.  Марр был вдвойне опасен. Он полностью контролировал свой разум и язык.

Стирлинг расхаживал взад-вперед по тесному пространству своей каюты.
Он измеряется в иллюминатор с простирая руку, и знал, что это был
слишком маленькое для побега. Он не может быть расширен с помощью какого-либо инструмента в
его владение. В качестве последнего средства он повернулся к двери. Ее прочные панели
и тяжелые дубовые доски требовали огромных усилий, но их можно было
разрезать, при условии, что часовой уснет. Стирлинг ждал и
прислушивался, чтобы это произошло.

Полночь и восемь ударов колокола застали его сидящим на корточках и прижавшимся ухом к
нижней панели по правому борту. К нему вернулась сила, чтобы исправить несправедливость и сражаться до
конца. Он был не слабее Марра и половины
другим экипажа. Он боялся не пять человек, находившихся на борту судна, если борьба
должны были быть с кулаками.

Чистая жизнь и устойчивый цели часто творил чудеса. Он
проанализировал всю ситуацию и подытожил ее медленно и твердо.
Марр, помощник капитана и остальные члены команды усвоили урок от
Игана. Они слишком глубоко увязли в браконьерстве, чтобы отступить,
поскольку добыча была спрятана под палубой, а также ждала их на Медных
островах.

"Лучше вырвать иллюзию у женщины," — мрачно сказал Стирлинг.«Лучше
отказать команде «Берингова моря» в праве на браконьерство».

Он подумал о прощальных словах Марра, отсутствие яда в которых говорило о том, что конец наступит быстро и после тщательной подготовки. Его единственной надеждой была женщина, которая умоляла сохранить ему жизнь. С ней нужно было считаться — возможно, она была находчивой. Её глаза были широко раскрыты и смотрели на него не мигая.

Стирлинг подошёл к стене и потянулся к выключателю, но
опустил руку, не включив свет. Он нашёл койку, пошарил
под матрасом из водорослей и почувствовал холодок от крошечного револьвера
это действовало ему на нервы, когда он держал его на ладони правой руки. В конце концов, подумал он.
В посеребренном бочонке была жизнь человека или две.
Смелый бросок, когда дверь была открыта, поток свинца и открытая палуба
могли предложить новые возможности.

Ночь была темной. Там была одна расщелина, ведущая от уступа
пляж к более высокому плато. Если он доберется туда, то будет свободен.
Сибирь и бескрайнее небо были хранилищем для возможной мести.

Он подошёл к иллюминатору и прижался лбом к холодному металлическому ободу.
Его взгляд медленно скользил по деталям гавани и
берег. Они выросли острый и проницательный.

Фонтанный и бросая трансляция сливочного воды выдается с лица
рок. Он серебрился и сглаживался там, где волны набегали на
отлогий берег. Рев этого водопада был слабым и музыкальным, как
мелодия, происходящая во сне.

Стирлинг остался у иллюминатора, глядя в сторону берега. Его взгляд
сосредоточился, и теперь он разглядел детали, которые сначала
не заметил. Стали видны скалы и мох; из тёмной линии выросла
полоса, которая могла бы стать проходом для ловкого человека. Он проследил
за ней взглядом.
и увидел, что он исчез за крайним выступом самого высокого утёса,
где тёмный камень выделялся на фоне усыпанного звёздами неба.

"Я могу взобраться на него, — уверенно сказал он. — Это дорога в
Сибирь."

Он прислушался к звуку, донёсшемуся с квартердека. Шаги
звучали прямо над ним, и на поверхность вздымающихся вод упала тень,
лёгкая и изящная.

Перед его изумлёнными глазами, частично закрывая вид на
открытую ночь, появился предмет, прикреплённый к концу верёвки.

Когда он качнулся вперёд-назад, рядом с бортом корабля что-то заскрежетало, и
низкий голос произнёс что-то мелодичным тоном.

 Стирлинг высунулся в иллюминатор и потянул за верёвку.  Он
развязал пакет, завязанный квадратным узлом, и стал ждать.  Верёвку потянули вверх; в вантах заскрипел швартовный костыль; снова послышались шаги.  Затем они, казалось, направились на корму.

Отойдя от обшивки корабля и нащупывая что-то левой рукой, Стирлинг
нашёл край койки и сел, погрузившись в тяжёлые мысли. Он
поиграл с пакетом и взвесил его, двигая правой рукой вверх-вниз в полумраке.

Медленно развязывая его, он впервые почувствовал аромат
гелиотропа. Однажды он уже ощущал этот запах. Это было, когда
девушка появилась в иллюминаторе камбуза и передала ему револьвер.

Он достал кружевной носовой платок, сунул его в карман рубашки и
улыбнулся практичному подарку, который спустили с кормы.
Предложение было своевременным и многозначительным. Он насчитал двадцать пять
крошечные картриджи, которые, безусловно, были разработаны для самых маленьких
посеребренный револьвер.

"Я люблю ее", - сказал он, засовывая патроны в его рубашку. "Она
«Она настоящая и думает о правильных вещах. К тому же она дочь
моря!»

Он встал и медленно направился к иллюминатору. По какой-то причине
теперь внешний мир казался ближе; друг на палубе согрел его кровь. Она
стояла наготове на случай удара.

 Корабль дал приглушённый сигнал, и Стирлинг
терпеливо ждал. Он сосчитал удары и услышал, как где-то далеко закрылся люк,
что означало смену вахты. Часовой в коридоре
переговорил с другим, пришедшим на его место. Новый прибывший
Он проверил дверь и вёл себя так, словно собирался бодрствовать всё время, отведённое на выполнение его обязанностей.

 Внезапно, без предупреждения, Стирлинг осознал, что на берегу по верхнему уступу скалы движется тень.  За этой тенью последовала вторая, а затем и третья.  Люди в лохмотьях спускались по тропе, которая вела от сибирского плоскогорья к закрытой от моря гавани, где стоял «Полярная звезда».

Спускающиеся фигуры исчезли, войдя в расщелину в скалистой стене. Они снова появились в поле зрения и встали на выступ, который был
прямо над конической стрелой корабля. Они указывали покачивающимися
руками сначала на Звезду-полюс, а затем на открытый Анадирский залив.
Было видно, Стерлинг, что они никогда не были в той же местности
перед.

Он опирался на его воображение, как он пытался понять причину
рваные посетителей. Они не были туземцами или эскимосами. Их спутанные волосы и
смелые, пристально смотрящие глаза выдавали русских.

Ведущий подал безмолвный сигнал, указав вверх, после чего
мужчина поднялся по тропе, исчез в пропасти и снова появился на
Он исчез на фоне бархатного неба, и прошла долгая минута. Затем из-за края показалась дюжина голов, и размытая масса изгоев двинулась по тропе во главе с посланником.

 Стирлинг увидел достаточно, чтобы понять, что кораблю грозит опасность. Из бесплодной сибирской земли к морю ползли люди. На них были видны следы ужасного путешествия, и их было достаточно, чтобы захватить корабль.

 С палубы браконьера не доносилось ни звука; часовой у двери был
опираясь на ствол его винтовки; якорь спал
глубоко. Честная игра лей в бухте, и час был близок, когда его
враги нанесут удар.

"Пусть идут", - сказал Стирлинг. "Я не буду предупреждать Марра. Он сам во всем виноват.
"ГЛАВА XXI. ЧЕРЕЗ ИЛЛЮМИНАТОР." "Я не буду предупреждать Марра."




"Он сам во всем виноват".


Терзаемый сомнениями и решимостью, Стирлинг окинул взглядом темную гавань
и увидел, что банда отверженных достигла пологого пляжа
и готовится вплавь добраться до корабля.

Он отвернулся и посмотрел на запертую дверь. Часовой пошевелился
Он беспокойно заёрзал; приклад его ружья поднялся и опустился на палубу. Раздался
хриплый кашель.

 Шаги заскользили по юту от переднего поручня к каюте; затвор
выстрелил; часовой позвал, и ему ответили. Затем в замке двери щёлкнул
ключ, и Марр встал в полумраке. Позади маленького капитана
вырисовывались двое из команды. В их жёстких, пристальных взглядах
не было милосердия.

— Ну же, Стирлинг, — сказал капитан. — Выходи и иди с нами.
 Ты под судом. Обыщите его, ребята.

 Стирлинг шаг за шагом отступал к койке и прятал крошечный револьвер.
Он крепко сжал пистолет в ладони. Его большой палец надавил на спусковой крючок,
и ощущение холодного металла решило дело. Он сложил руки на груди, прижал пистолет к себе и позволил ему упасть.

 Марр включил электрический свет, и обыск был проведён в спешке.
Канакский гарпунщик неуклюже ощупал карманы Стирлинга. Он повернулся и покачал головой.

"Я ничего не нахожу".

"Отведите его на камбуз!" Приказал Марр. "Следите за ним тоже".

Часовой замыкал шествие. Стерлинг вздохнул с глубоким входы
острым воздухом, как он пересек палубу и спустился по Ли-какашки
трап. Он вошел в камбузную каюту, откинув голову назад и сверкая
глазами.

 Уайтхаус сидел во главе стола, а вокруг помощника собрались
все юнги и трое матросов. Они пили джин из квадратных стаканов. Пустые
бутылки и стаканы валялись на полках, повсюду были разбросаны
лимоны.

Два инженера сидели в углу каюты, вытянув ноги
вдоль палубы, с мутными и злобными взглядами. Они громче всех
требовали смерти Стирлинга, так как тюленьи шкуры
В носовой части «Полярной звезды» находился королевский выкуп. Доля каждого из них исчислялась тысячами. Они не видели причин рисковать.

  Болдуин ухмыльнулся ледоводу и толкнул своего товарища. «Стрелять — это слишком хорошо», — сказал Болдуин. «Я бы хотел засунуть этого крикуна в топку и включить принудительную тягу — если бы у нас была принудительная тяга».

Стирлинг невозмутимо посмотрел на двух мужчин. Наличие маленького револьвера и осознание того, что голодная, оборванная орда уже приближается к кораблю, придавали ему уверенности. Многое могло произойти в течение
Через несколько минут. Пьяная стража не сможет противостоять
изгоям.

 Марр откашлялся, подошёл к двери и, закрыв её, обернулся с
внезапным огнём и гневом в глазах. — Мы проговорили целый час, —
горько сказал он. — Время вышло! Прежде чем мы что-нибудь сделаем,
наступит рассвет. Мы все в этом замешаны. Что скажешь, если мы проголосуем и решим, что с ним делать? Есть
только два варианта: выбросить его на берег или за борт.

— А если ты бросишь этого парня, — сказал Уайтхаус, — то увидишь, что к его лапам привязан здоровенный якорь. Он не только упрямый, но и водолаз.
нападающий. ’Он опасен — это он!"

"Он хороший человек — мертв!"

Стирлинг повернулся и столкнулся лицом к лицу с гарпунщиком-канакой. "Что я тебе такого сделал?"
"Что я тебе сделал?" он спросил. "Вы меня знаете. Я всегда хорошо относился к вам, мальчики.
Помните "Белугу", "Карлука" и "Норквала"? Вы забываете
легко. Ты напился джина и сам не свой.

«Мне нравится слушать, как они говорят», — сказал Канака с застенчивой улыбкой.

Марр понял, к чему всё идёт, и быстро взял ситуацию под контроль.  О Стирлинге хорошо отзывались
среди коренных жителей сибирского побережья и островов
Тихого океана. На простодушных канаков было легко повлиять.

"Сделал!" — воскликнул маленький шкипер. "Если вы все за то, чтобы высадить его на берег, я доволен. Но..."

Пауза была двусмысленной. Марр взглянул на двух инженеров и
Уайтхауса. "Вы знаете последствия," — сказал Марр. «Этот парень когда-нибудь всплывёт со всеми нашими именами и с двумя-тремя таможенниками за спиной. От этого никуда не деться. Это может произойти в
Шанхае, а может — во Фриско».

«Или в Ливерпуле», — предположил Уайтхаус. «Я еду в Ливерпуль и
Биркенхед, когда я получу цветущий ворс от пелти. Что мне помешает?
’Ничего!" - сказал Марр.

"Ничего!"

"Тогда давайте проголосуем двояко. Я бы хотел сделать hit, но я голосую за
walking’ the plank ".

"Здесь то же самое", - сказали два инженера в один голос.

— Ты, Кринка?

Лицо Канаки смягчилось, когда он ухмыльнулся Марру, и бронзовый загар на его
измученном морем лице приобрел желтоватый оттенок. Он повернулся и открыто
улыбнулся Стирлингу, который стоял, скрестив руки на груди и опираясь
всем телом на носки.

"Мне нравится," родной сказал. "Меня никто не голосует. Он хороший человек,—иногда".

Марр уловил нотку в строгом стиле и нахмурился. Он чувствовал себя
скольжения. Там были еще два Канаков в салоне, которые будут следовать
большой гарпунер; в втроем может оказаться хлопотным.

"Ты!" Марр сорвался. "Теперь следующее. Как ты голосуешь, Слим?

Слим был лидером команды кочегаров и машинистов, которая полностью
находилась под влиянием двух инженеров. Марр улыбнулся, когда шестеро
кочегаров и масленщиков встали со своих мест, которые они заняли
за столом и проголосовали за смерть Стирлинга. Каждый из них потянулся за стаканом джина, когда назвали его имя.

"Это почти всё решает," — пьяно прошептал Уайтхаус. "Старина, ты покойник. Это тяжело, очень тяжело, но мы..."

- Но ты не собираешься этого делать! - перебил Стирлинг, пятясь к двери.
присев на корточки, он потянулся рукой к своему правому ботинку. - Ты всего лишь
пьян и полон фальшивой храбрости!

Пламя, вспыхнувшее в глазах Стирлинга, потускнело и заметалось по
заполненной дымом комнате. Каждый мужчина почувствовал внезапную вспышку силы, охватившую
него; каждый на секунду отстранился.

"Вернись!"

Стирлинг пригнулся ниже и выставил вперед свои массивные плечи.
Казалось, что он заполняет собой всю комнату. Он был больше, чем просто бойцом.
для всей команды. Они знали это с зарождающейся интуицией.

Марр хитро сунул холодную руку во внутренний карман своего бушлата,
и уже вытаскивал пистолет, когда Стирлинг подскочил на расстояние, подсек его
правый локоть и нанес апперкот со страшной силой. Удар поднял бы.
на нижней палубе. Он швырнул Марра через стол и уложил его на
доски, где тот потерял сознание.

 «Теперь следующий!» — крикнул Стирлинг, пятясь и опуская кулаки.
— Следующий! Ну же!

Болдуин, инженер, смотрел в глаза Ледяного Пилота и видел, как угасающий огонь ярости сменился холодным расчётом. Это было похоже на то, как если бы смотришь на лёд, уходящий за горизонт, когда стальной блеск сменяется холодным серым цветом. Но взгляд был направлен поверх голов моряков, склонившихся над столом. Он был устремлён на открытый иллюминатор.

Какая-то интуиция, сильнее желания убивать, охватила команду. Они
как один повернулись и проследили за пристальным взглядом Стирлинга. Они
опустили подбородки и уставились в иллюминатор.

«К чёрту всё!» — закричал Уайтхаус. «Клянусь небом, ребята. Смотрите!
 Смотрите!»

 В тусклом медном обрамлении виднелось лицо усатого русского, чьи маленькие глазки жадно осматривали каюту. За дверью раздался грохот, по кораблю прокатились крики, и сразу же началась ожесточённая борьба. «Полярная звезда» была захвачена революционерами.




Глава XXII — Один в каюте


Захватчики во главе с тем самым усатым русским, который выглядывал в иллюминатор, пронеслись по палубе и ворвались в дверь, ведущую в камбуз.

Это была безумная волна победы для них. Они были застигнуты врасплох и полны решимости, и их было много. Они уже расправились с вахтенным у якоря и с частью команды, которая спустилась с бака.

 Стирлинг, застывший на месте, где он столкнулся лицом к лицу со своими обвинителями, впервые в жизни почувствовал, как его охватывает страх. Он увидел, как Уайтхаус рухнул,
сражённый ударом гигантской дубинки, а второй инженер
пошатнулся и побрёл к столу с ножом в груди.

Каноэ-гарпунщик из племени канака, чей одурманенный джином мозг отказывался действовать, бросился в
посреди наплывающей орды и пошел ко дну, в центре волны
разъяренных захватчиков. Один лодочный рулевой с крючковатым носом, известный своими
мягкими манерами, обезумел, выхватил гарпун из стены
каюты и вонзил его в шею русского. Он тоже был сбит с ног
а затем убит тяжелыми дубинками.

Это сопротивление на мгновение остановило волну русских. Марр пронзительно закричал
. Ему ответил русский, который выкрикнул приказ из
двери. Камни летели по всей длине хижины; лебёдки
были подняты; захватчики повернулись лицом к выжившим и приготовились
атакуйте Стирлинга и маленького шкипера, которые нашли общее дело в
сопротивлении.

Стерлинг машинально потянулся вниз и схватил крошечный револьвер,
хотя впоследствии он ничего не помнил об этом действии. Пистолет стабилизировался
его нервы, как он взглянул на нее, а затем, вглядываясь в лица собравшихся
о дверях и после окончания салона.

Он хладнокровно выстрелил, и шесть струй пламени пронеслись над столом
и опалили лица перед ним. Русские падали, как подкошенные,
другие кричали от боли, а двое попятились, закрыв лица
руками.

Стирлинг перезарядил револьвер неуклюжими пальцами. Это действие было для него в новинку; времени было в обрез. Ожидая, пока к нему вернётся хладнокровие, он размышлял о том, как так вышло, что патроны оказались у него в нагрудном кармане, ведь канаки обыскали его в кормовой каюте. Их просто не заметили.

  Марр закашлялся в едком тумане и крикнул в иллюминатор. В ответ он услышал ругательство по-русски; в проём просунулось лицо, и в него метнулось китовое копьё. Оно пролетело в нескольких сантиметрах от шкипера.

 Он попятился и коснулся руки Стирлинга. «Убей их!» — закричал он. «Убей их,
Стирлинг!»

Крик послужил сигналом для портовых крыс и морских отбросов, которые прятались во мраке каюты. Они приближались, опустив головы и сжимая в руках грубое оружие, подобранное на палубе. Один из них швырнул бутылку из-под джина в лицо русскому, который наполовину высунулся из двери. Этот знак неповиновения навлек на защитников гнев орды. Острый камень пролетел через иллюминатор и ударился о электрический купол на потолке. Упавший стакан звякнул о стол,
и тьма скрыла от Стирлинга то, что произошло дальше. Это было
Толпа обезумевших людей, которым нельзя было отказать, и он выстрелил, не зная, попал ли он в русских или в остатки экипажа «Полярной звезды».

 Он отступил назад и ощупал всё вокруг левой рукой.  Его пальцы коснулись стены, и, следуя по ней, он добрался до конца стола, где споткнулся о тело канака.  Поднявшись, он двинулся вперёд и нащупал ручку двери, которая вела на кухню. Эта дверь была заперта, и
он напряг плечи, готовясь нанести сокрушительный удар.

Русские наступали в полумраке развалин и чувствовали себя
об Марр и другие команды, которые сбежали от своих
натиск. Сейчас и потом громкий крик ознаменовал собой жертвы. Российский тяги
внутрь для конца факел, сделанный из веревки, пряжи. Она вспыхнула и
погасла, превратившись в сияние.

Стирлинг отступил от двери, опустил плечо и сделал выпад.
для удара он вложил в удар всю тяжесть своего упитанного тела.
Он отскочил, пригнулся, сделал выпад во второй раз, и дверь
раскололась с левой стороны и оторвалась от косяка.

Он бросился на кухню и споткнулся о кучу вещей
Стуча сковородками, Стирлинг нашёл вторую дверь, которая вела на палубу.
 Она тоже была заперта.  Он ударил ногой по нижней панели, и
дерево раскололось, образовав достаточно широкое отверстие, чтобы пролезть.  Он
выбрался наружу, как решительный медведь, и выпрямился, его широкая грудь
поднималась и опускалась, когда он вдыхал ночной воздух.

В кормовой части корабля царил хаос, а впереди, где захватчики зачищали полубак, раздавались тяжёлые удары. Тела летели за борт, а последние крики обречённых людей эхом разносились по кораблю.
скалы на берегу и пробуждение гнездящихся там морских птиц.

После убийства команды воцарилась глубокая тишина.  Стирлинг присел на корточки в
укрытии камбуза, где труба повара была просунута сквозь стену, затем
повернулся и посмотрел на корму.

Ему пришло в голову, что девушка была одна в каюте.  В последний раз
Марра видели сражающимся с русскими, которые ворвались в камбуз, и там
все еще продолжалось сопротивление. У двери виднелись силуэты людей, но палуба корабля, казалось, была заполнена людьми, которые
Они взобрались на борт из моря. Эти люди ждали какого-то
сигнала.

 Он пришёл с пугающей внезапностью. Марр, первый механик, и двое
матросов ворвались в дверь, выкрикивая оскорбления, и бросились
прямо на корму и в укрытие кормовых кают. Один матрос и механик
были сбиты с ног и задушены. Марр и второй матрос поднялись по трапу на ют, посмотрели вперёд и исчезли в направлении кают-компании.

Эта вылазка наполнила корабль дикими проклятиями и криками, и
Стирлинг был в смятении.  На квартердеке сгустилась тень.
по трапам карабкались русские; ют и полуют раскачивались под их ногами, пока
они искали выживших.

Тонкий язычок пламени из кормового иллюминатора освещал ночь.
Стремительный град пуль из винтовки разбрызгивал по палубе и
расщеплял дерево. Марр добрался до корабельного арсенала и
стрелял из-за кормы по русской орде. Ситуация изменилась за считаные секунды.

Не успев оценить ситуацию, Стирлинг услышал, как люди
бегут в поисках укрытия за камбузом и в полумраке
китобойные шлюпки по левому борту. Он поднял револьвер и разрядил его вдоль палубы. Один выстрел попал в цель, остальные — нет. Он сунул револьвер в карман, развернулся и бросился к подветренным вантам, которые вели к вороньему гнезду. Затем он взобрался на перила и подтянулся, напрягая руки.

Передовой отряд русских бросился к нему, но он выпрямился и с бьющимся сердцем
пошёл к вороньему гнезду. Он добрался до лестницы Иакова и вышел наружу,
не проходя через люк. Здесь он обернулся и посмотрел вниз; палуба
казалась далёкой; свист ветра
Швартовная скоба пролетела в нескольких футах от его головы. Он усмехнулся и коснулся рукой своего лица. На руке была кровь из какой-то незамеченной раны.

 В полумраке показались усатые лица, и Стирлинг усмехнулся во второй раз и быстро взобрался на марсовую площадку. Запрыгнув внутрь, он прижался подбородком к краю площадки и посмотрел на скалистую стену, нависавшую над кораблём. Другие русские спускались по тропе, ведущей к пологому берегу, и он видел ещё с десяток человек, плывущих в тёмных водах гавани.

Внезапно вся его решимость исчезла, как вода из губки.
Шансы были слишком малы — Марр, моряк и девушка составляли арьергард.
Они были хорошо вооружены, но захватчиков было так много, что это указывало на отступление целой армии.
Они либо двигались на север по суше из Владивостока, либо, как заключил Стирлинг, взяли корабли и потерпели крушение у побережья.
Это было возможно, учитывая отдалённость залива Анадир.

С тёмной стороны донёсся зов; Стирлинг отвернулся от
вид на гавань и посмотрел вниз. Революционер стоял на площади
контур через люк, и он поднял руки.

Пятеро россиян были восхождения на борт, обнимает, каждый с ножом в
силы. Каждый смотрел вниз, на человека, на после того, как люк и потом возобновлено
восхождение.

Стирлинг высунулся еще дальше, поднял револьвер, прицелился в полутьме
и осветил ночь конусом прыгающего огня. Он выстрелил
во второй раз. Один русский выронил нож, повис на вантах
и, как подстреленный, рухнул на палубу. Остальные поспешили прочь
их уязвимое положение и присел под лестницу Иакова, где
Джек предложил какое-нибудь укрытие. Стерлинг дождался открытым прицелом на эти
два.

Человек возле люка выкрикнул приказ. Двое захватчиков ухватились за канаты
и соскользнули на палубу. Они неуклюже приземлились и, пошатываясь, направились к сумраку
вельбота. Стирлинг убрал револьвер в карман и опустился на землю.
вернулся в "воронье гнездо". Атака успокоила его нервы, и он
почувствовал себя в безопасности на какое-то время.

Над тёмным краем утёса забрезжил рассвет; взметнулся шлейф от фламинго
Красное солнце поднялось в зенит и выглянуло из-за Сибирской
равнины. Вскоре гавань достаточно осветилась, чтобы можно было
разглядеть хаос на палубе «Полярной звезды».

 Верхушки гор порозовели и побелели. Свет
становился ярче и тусклее, отбрасывая бледные тени и обнажая
поверхность моря в ужасающих подробностях. Матросы и русские
плавали, как мёртвые тюлени.

На палубе царил хаос после того, как Марр рассеял русскую
орду. Наспех возведённая баррикада у кормового люка не давала
маленький шкипер, подметающий всю палубу. За этой баррикадой прятались русские, а впереди, у полубака, их было очень много, они вломились в кладовые.

Люди хрустели корабельным печеньем и пили джин из квадратных бутылок.




Глава XXIII — НА КОРМЕ


Со своего высокого поста Стирлинг попытался сосчитать
революционеров и досчитал до двухсот десяти, прежде чем
остановиться. Остальные были на берегу. Спустили шлюпку и
под прикрытием корабля доплыли до берега. Она вернулась с грубыми
оружие и оборванная команда, которая не умела плавать, и они присоединились к общему шуму, когда налетели на корабельные запасы и джин.

"Славная вечеринка, — сказал Стирлинг. — Интересно, как я из этого выберусь."

Его мысли переключились на юнгу, моряка самого низкого ранга.
Стерлинг вспомнил его, как Фриско док крыса называется "тонкий". Он был
слишком ленив, чтобы работать—тоже управляться с ножом, но он один из экипажа был
выжил.

Этот моряк появился внезапно и навис плечом над товарищем
. Стирлинг наклонился вперед и наблюдал за ним. Было это в
Его ухмылка говорила о том, что он крепко выпил и жаждет мести. Он
на мгновение замер, пригнулся, увидев революционеров, а затем
появился с латунным ружьём. Это было ружьё, которое китобои используют для
добивания кита, и оно было очень мощным.

 Ружьё поднялось к плечу моряка; он прищурился, глядя в ствол, и нажал на спусковой крючок. Бомба пролетела мимо грот-мачты и взорвалась
перед камбузом по правому борту корабля, где
присели на корточки трое беженцев. Казалось, они вскочили на ноги.
воздух и исчезновение. Корабль сотрясался от криков, когда матрос заряжал ружье
и готовился ко второй попытке.

Стирлинг понял, что у последних защитников было оружие на миллион. Это
было похоже на винтовочные гранаты, используемые в позиционной войне, и против этого
русские были в очень невыгодном положении. Они не могли противостоять восьми
унции тонита взорвались посреди них.

Марр появился рядом с матросом, и у него тоже было бомбовое ружье.
Выстрел, который он произвел, разорвался у передней части фок-мачты и не попал в открытый люк
на баке. Взрыв сотряс утренний воздух и
Осколки разлетелись так высоко, как воронье гнездо.

Стирлинг наблюдал за последовавшим за этим боем. У революционеров было одно преимущество: их было достаточно, чтобы преодолеть любое сопротивление,
при условии, что ими хорошо руководили. Однако, похоже, у них не было лидера.

В русского, который стоял у кормового люка и руководил операцией, попал осколок пепла с вельбота. Его отнесли вниз, на ют. Человек, занявший его место, присел за
грот-мачтой и выкрикивал приказы слабым, писклявым голосом.

Наконец-то началась атака, и захватчики стали просачиваться на борт. Они
просочились вдоль двух релингов и вышли из-за баррикады, а затем взобрались на
ют. Марр выстрелил в упор и спрыгнул с трапа, когда камень ударился ему в грудь. Матрос
стоял на своём и размахивал бомбической пушкой. Он сбил с ног троих русских,
отошёл назад и посмотрел вниз.

Маленький шкипер, бледный и истекающий кровью, появился на мгновение и
дал понять, что собирается закрыть люк. Матрос
развернул пушку, собрался с силами и направил ее на собравшуюся толпу.
Он бросил взгляд на людей на квартердеке, затем развернулся и быстро нырнул вниз.
Люк закрылся с громким щелчком.

Стирлинг считал патроны, пока сбитые с толку русские толпились над
корпусом. Он мог бы попасть в нескольких из них, если бы тщательно прицелился, но не стрелял. Всегда была вероятность, что на него тоже нападут. Отряд решительных людей мог добраться до «вороньего гнезда», если бы не думал о себе.

Солнечные лучи высветили все детали ночного боя. Палуба корабля казалась нереальной
и жуткой. Стирлинг протёр глаза и
Он посмотрел вниз, туда, где революционеры собрались в кучу перед камбузом. Человек, стоявший у люка, что-то говорил им; его жесты были напряжёнными и драматичными. Он указал вверх.

 Все подняли головы и оружие, но никто не полез на мачты. Решительный лидер позвал добровольцев. Казалось, он понял, что «воронье гнездо» — опасная точка обзора, а крошечный револьвер в руке Стирлинга — весомый аргумент. Ледяной пилот вытянул руку и прицелился. Командир пригнулся под прикрытием
разбитая шлюпка. Остальные революционеры были более невозмутимы; они
смотрели и размахивали своим оружием.

 Прошёл час, пока захватчики обыскивали корабль в поисках
дополнительного запаса джина и провизии. Стирлинг откинулся назад и прижался к борту
вороньего гнезда. Его глаза закрылись, но он резко открыл их.
Не стоило засыпать, пока русские были начеку; в любую минуту они могли
забраться на мачты.

Сверху доносились звуки, свидетельствовавшие о том, что захватчики корабля убирали
палубу и готовились к отплытию. Они
заколотили люк, ведущий в кормовые каюты, и двое стояли там на страже с лебёдками. Остальные были внизу, в машинном отделении, где слышался лязг дверей. В кочегарке скрежетали лопаты, и из вентиляторов доносились пронзительные крики.

 Из трубы поднималась струйка дыма, окутывала мачты и поднималась прямо вверх в арктическом воздухе. Стирлинг кашлянул и выпрямился; он перегнулся через край «вороньего гнезда» и стал наблюдать за происходящим. Было очевидно, что среди русских есть один или два инженера.

Командир появился из-за решётки машинного отделения и встал у
перила. Он слегка пошатывался от выпитого джина, поднял
слабый подбородок и ухмыльнулся. Его взгляд скользнул
вниз и остановился на входе в гавань, где он упирался в скалу,
вокруг которой «Полярной звезде» пришлось бы огибать её, чтобы
выйти в открытое море.

Отданные им приказы выполнялись вяло; некоторые русские
открыто медлили и советовались. Трое из них подошли к лебёдке правого
китобойного судна и сбросили швартовы. Лодка
был опущен носом вперед и почти наполнился, когда врезался в море. A
вторая лодка, которая использовалась, чтобы доставить орду с берега,
обогнула нос "Полюсной звезды" и подплыла к борту. Две лодки,
с предводителем на корме той, что была спущена на воду, скользнули
через гавань и исчезли за каменной стеной.

Стирлинг удивился этому маневру, но долго ждать ему не пришлось. Лодка
вождя вскоре вернулась, и русские столпились у перил. Их
вождь поднялся по свисающей лестнице и указал на вход, затем
отдал ряд приказов. Якорную цепь очистили от обломков, и
из-за течи в стержневом двигателе повалил пар. За лязгом цепи
проходящей через трос, последовал медленный поворот винта.
Рев приветствовал этот знак отправления и был отброшен скалистыми стенами
.

Опустив штурвал, российский морской пехотинец неряшливо повел себя в качестве пилота
. Корабль задел берег, проскочил по каменистому выступу и
слишком сильно развернулся для входа в порт. Это было исправлено быстрым реверсированием
двигателей. Вторая попытка оказалась более успешной. Коническая гика-шкот-бушпритная мачта
вниз по узкому проливу и свернул как раз вовремя, чтобы встретить первые валы
в Анадырском заливе.

Стирлинг был откровенно поражен способностью, проявленной русскими в
создании пара в котлах. Один из них разбирался в двигателях
и колокольчиках; он даже повернул шаровой клапан, ведущий к стержню
цилиндра. Это показало, что в Сибири были люди, которые упустили
свое призвание.

Корабль встретил попутные волны, повернул на восток, насколько Стирлинг мог определить по положению солнца, и быстро поплыл дальше.

Мыс вдавался в залив Анадир, и лидер указал на него, когда скорость увеличилась и гребной винт застучал за кормой.
 Стирлинг прикрыл глаза от солнечного света и посмотрел на мыс. Он
увидел причину изменения курса. Поперек двух похожих на клыки скал, о которые бились волны, лежало затонувшее судно. Остов гигантского корабля напоминал о том, как революционеров выбросили за борт.

«Полярная звезда» приблизилась к этому месту крушения и развернулась. Командир
выскочил на ют и громко отдал приказ. Спустили шлюпку,
и через десять минут русские вернулись с места крушения с
хронометром и секстантом. Они были у них отняты, когда Марр
забаррикадировал каюту браконьера.

 Стирлинг почувствовал, как усталость и боль в мышцах
наваливаются на него. Он встряхнулся, как лохматая собака, и заставил себя не засыпать.
Скрип блоков, звон колокола в машинном отделении,
пульсация гребного винта — всё это было настолько по-корабельному и реальным, что ему
трудно было поверить, что корабль был захвачен, разграблен, а теперь
отправляется в новое плавание в северных водах.

Он широко раскрыл усталые глаза и позволил им скользнуть по палубе, которая
лежала под ним, словно заострённое семя. Русские выполняли свои обязанности
с новообретённой энергией и решимостью, а их командир стоял у
палубного поручня, возвышавшегося над ватерлинией, и отдавал приказы. Нижние паруса
были поставлены по ветру. Под их воздействием и под действием пара
«Полярная звезда» быстро оставила позади тёмное побережье Сибири и
направилась к Берингову проливу и американскому берегу.




Глава XXIV — Перед бурей


Удивляясь повороту событий, Стирлинг пошарил в вороньем гнезде
и нашёл свои двенадцатидюймовые бинокли, которые использовались для охоты на китов. Он повернул их винт, настроил фокус и окинул взглядом открытый залив Анадир и Берингов пролив за бушпритом. Ни корабля, ни паруса не было видно. То тут, то там виднелись пятнышки льда, дрейфующие вместе с великим Северным течением, которое изменит направление и потечёт обратно в Арктику ещё до конца месяца.

Полдень наступил, когда «Полярная звезда» постепенно сменила курс.
Стирлинг дремал в вертикальном положении.  Каждый раз, когда он просыпался,
виноватое начало. Существовала серьёзная опасность, что кто-то из русских
поднимется по вантам, так как они уже были на реях.
Парус, который они натянули, развевался на ветру и закрывал
вид на палубу.

 Стирлинг подумал о девушке, которая, должно быть, была с
капитаном и портовым рабочим из Фриско. Было очевидно, что Марр получил сокрушительный удар от
камня, брошенного русским; лицо маленького шкипера было бледным и
вытянутым, когда он забаррикадировал люк.

Стирлинг в оцепенении думал о девушке. Он понял,
что ситуация требовала от него всех сил, но он бы отдал год жизни за то, чтобы вздремнуть в безопасности.

 После полудня и шести ударов колокола, которые русский выбил вперед, открылось
открытое море, окаймленное темной линией на юге, которая обозначала
остров Святого Лаврентия.  Стирлинг поднял подзорную трубу и окинул взглядом
горизонт на севере и востоке.  Он уже собирался опустить ее, когда
что-то привлекло его внимание. Он сосредоточился на
этом пятнышке и собирал воедино деталь за деталью, наслаждаясь прекрасным видом.
Он слегка улыбнулся, опустив руки и взглянув на палубу. Таможенный катер «Медведь» уже заметил «Полярную
звезду». Он держал курс на север, чтобы отрезать корабль. Казалось,
что спасения нет, потому что земля по обоим берегам сужалась, превращаясь в
воронку, чьим «рыльцем» был Берингов пролив.

"Спасены!" — воскликнул Стирлинг. — Я спасён, и она спасена. Я думаю, что мы спасены — я и эта девушка. Но да поможет Бог остальным на этом несчастном корабле.

Искренне надеясь на то, что их захватят в плен, Стирлинг молча молился, воздев руки к небу.
Стекла для второго осмотра моря на севере и востоке. Пятнышко
превратилось в тянущийся к небу дымовой след.

 Глядя с марса, Стирлинг наблюдал за русским командиром на
корме. Он увидел, как разворачивают карту, похожую на огромный ковёр, и двое
русских смотрят на неё. Командир поднялся с корточек и начал отдавать приказ вознице, но
этот приказ так и не был отдан горло. Крик прокатился по всему кораблю, и был повторен в
гортанный акцент. Революционеры, собравшиеся на форпике,
заметили дым над перилами правого борта, указывали на него и бормотали,
осознав его значение.

Раздался звон колокола, когда командир потянулся к телеграфу машинного отделения и
включил его на полный ход. Матросы сомнительной квалификации столпились наверху и
начали разворачивать верхний парус; трое добрались до вант-путенсов
и неуклюже спустились по вантам.

Они были так близко к Стирлингу, что он мог бы застрелить их с реи.
"Полярная звезда" наклонилась и двинулась на север вдоль линии меридиана, ее курс был
параллелен курсу быстро приближающегося "Медведя".

Последующий час был наполнен смешанными надеждами и страхами. В
компания резца были оценены быстрый корабль китобоев, кто знал его, но
это было два узла медленнее, чем _Pole Star_. Этот факт пришел домой
Стирлинг с силой нанес удар. Полотно, которое установили русские,
помогло в длительном забеге. «Медведь» не сокращал дистанцию, но упорно держался.

 Стирлинг оценил расстояние, понял, что это проигрышная игра, и
Он полез в карман за револьвером. Он мог бы попасть в рулевого, который
стоял на корме, и это привело бы к тому, что корабль накренился бы. Он
медленно прицелился. Выстрел, который он сделал, пролетел в нескольких сантиметрах от головы рулевого;
второй выстрел раздробил спицу; третий попал рулевому в левое плечо. Он разжал руки и закричал, предупреждая.

Команда взбежала по трапу на ют, посмотрела в сторону марса и
принялась строить баррикаду перед штурвалом. Это было сделано, когда
Стирлинг прекратил стрельбу; их было слишком много, чтобы справиться с ними
ничего прочного момент. Патроны в крошечный пистолет бегали
низко, и пули были слишком малого калибра, чтобы убить сохранить, когда они
поразил жизненно важное место.

Вторая идея пришла ему в голову, когда он убирал пистолет в карман. Потянувшись вниз, он
поискал нож, который должен был быть в футляре от бинокля
"воронье гнездо". С его помощью он мог перерезать тросы, идущие ко всем парусам
на фок-мачте, которая проходила мимо вороньего гнезда и поднималась к грот-мачте. Ножа
не было!

"Я в отчаянии!" — сказал он. "«Медведь» никогда нас не догонит!"




Глава XXV. В ПОГОНЕ ЗА НЕИЗВЕСТНЫМ


В пользу «Медведя» говорил один факт: оба корабля направлялись к Берингову проливу. Пролив был менее сорока миль в длину, а между двумя мысами находились острова Диомида. Возможно, «Медведь» обогнал бы «Полярную звезду» до того, как они достигли бы Северного Ледовитого океана.

 Стирлинг с малой надеждой изучал ситуацию. Русские, доведённые до отчаяния, сумели выжать из винта все возможные обороты. Из трубы за кормой валил пар; корабль дрожал и сотрясался; лязг дверей и зловещий свет, лившийся из
Каюты машинистов и открытые люки свидетельствовали о напряжённой работе
командира, который крепко держал в руках революционеров.

Острова Диомеды поднимались из моря и стояли,
чёрные на фоне солнца.  Далёкий мыс Принца Уэльского казался
мрачной грядой облаков.  Стирлинг забрался на верхушку
вороньего гнезда и изучил картину.  Быстроходный «Медведь» держался
на плаву.
Расстояние между двумя кораблями составляло не более восьми миль; это,
однако, было за пределами досягаемости орудий "Медведя".

"Суровая погоня", - сказал он, бросив взгляд на горизонт впереди. "Мы будем
сделать Арктику".

В _Pole Star_ разбился через свет плавучая льдина и отвело на траверзе
Диомед. Она возглавляла почти на запад по компасу, где бы
приносят ее в виде острова Геральд и Врангеля Земли.

Тяжелые ледяные поля маячили впереди, и Стирлинг смотрел на них с беспокойством.
Русский рулевой выглянул из-за баррикады и получил приказ от
командира; корабль накренился на левый борт, затем выровнялся с помощью
неуклюжего руля. Грохот древних льдин, ударявшихся о его нос, и скрежет
скользившего рядом льда заставили революционеров громко закричать.
Они столпились на форпике и возбужденно показывали на него пальцами.

Стирлинг взглянул на корму. В _Bear_ не так повезло в выборе
прохода через лед, и упал обратно в погоню. Он действовал
с внезапным вдохновением.

Перегнувшись через край "вороньего гнезда", он крикнул: "Уходите в открытое море!
Идиоты! Три румба правого борта! Если мы все не будем
задавили!"

Вождь заморгал глазами вверх и вытаращил маленькие глазки. Он был грубым человеком
в униформе из меха и тюленьей кожи сапоги украли из _Pole звезды_
помои-грудь. Он повернулся, чтобы водитель после быстрой коситься в сторону
впереди лед.

Руль был заменен. Судно накренилось, пропустило массив льдин,
и вошло в полосу дрейфующего льда.

"Спокойно!" - крикнул Стирлинг, чувствуя азарт игры. "Держите ее"
держитесь крепче!

Он улыбнулся, несмотря на опасность, потому что отдача команд и обнаружение, что
им повинуются, показали, что русские были новичками в работе на льду. Они бы
наверняка разрушили корабль и утопили всех, кто был на борту. Столетние льдины, по которым они скользили, отделились от полярного
потока, но как только они миновали их, курс на американский берег
привёл бы их в безопасное место.

Медведю повезло меньше, чем браконьеру. Лед между "
Диомед" и мысом Принца Уэльского был почти непроходим, и
лейтенант, командовавший катером, решил не рисковать.
Он снизил скорость и направился к побережью Аляски, поскольку было очевидно,
что этот курс снова приведет браконьера на перехват. Их место
встречи должно было быть у пролива Коцебу.

Стирлинг забыл о резне на борту "Поул Стар". Он никогда не был на стороне
прежней команды, а революционеров, не знавших, что такое лёд,
было меньше оснований опасаться. Они захватили корабль и бежали
сбесились, но, по крайней мере, двигались. Их конец мог наступить десятком разных способов, и Стирлингу было выгодно, чтобы корабль оставался на плаву. Нужно было думать о девушке, Марре и портовой крысе из Фриско.

 Кровь Стирлинга закипала от возбуждения, он вдыхал свежий воздух и расправлял плечи. Впереди виднелась открытая вода и китовый
след, а за ним — восточный горизонт и серая тень суши. Теперь они
шли на север по компасу, слегка отклоняясь на восток. Курс, по его
расчётам, должен был быть северо-северо-восточным.

Убаюканный покачиванием и пульсацией корабля, он почувствовал приближение
настоящего приключения. Он пришел на Север, чтобы заняться китобойным промыслом. Китобойное плавание
превратилось в незаконную охоту на тюленей. Теперь революционеры
за ними следовал "Медведь", удерживавший палубу.

Низкое арктическое солнце склонилось ближе к горизонту. В фиолетовой дымке
за кормой появились вспышки малинового света, которые сменились лавандовым, а затем
лавандовый превратился в бархатный сумрак. На бушующее море опускалась ночь. Было уже далеко за десять часов. Революционеры, занятые у костров и за выпивкой, почти не обращали внимания на корабельные колокола.

Стирлинг задремал, прислонившись головой к краю «вороньего гнезда», просыпался время от времени и зевал. Сон одолел его крепкое тело. Он посмотрел вниз, на палубу, увидел, что она почти пуста, затем опустился на дно «гнезда» и положил подбородок на подтянутые к груди колени.
 Так он проспал всю ночь.

 Проснувшись от неожиданности, он обнаружил, что наступил день. Он
поднялся и посмотрел на нос корабля. У левого борта виднелись льдины, а за ними — открытое море и холодный блеск
Великой Северной стаи. Он качнулся на правый борт, и изучал через туман
что солнце вставало на длинной наклонной. Земля была там, и он произвел быстрый расчет.
корабль, должно быть, пересекает открытый пролив Коцебу.

Из наземного тумана, когда солнце скрылось за облаком, появилось
прыгающее существо из хорошо простеганной парусины и изрыгающих ее воронок. «Медведь»
опередил браконьера в тёмное время суток, и по волнам прокатился выстрел. Он пролетел мимо кормы «Полярной звезды»
на расстоянии всего нескольких кабельтовых. За ним последовал ещё один выстрел с Revenue
Носовая пушка катера выстрелила, и снаряд попал в вельботы, стоявшие у правого борта.

К Стирлингу донёсся рёв испуга и неповиновения. Командир выскочил из камбуза и взбежал по трапу на ют. Толпа его последователей высыпала из люка на баке и из трюма, а некоторые спрыгнули с трапа в машинное отделение. Из трубы повалили большие клубы дыма, и загрохотали противопожарные двери. «Полярная звезда» свернула
на запад, в открытое море. Этот манёвр спас революционеров от неминуемого
захвата.

 Стирлинг ждал, затаив дыхание и плотно сжав губы. Это была игра в кошки-мышки
«Летучий браконьер», но постепенно расстояние между ним и
катером увеличивалось. Следующие выстрелы не попали в цель.

 Люди на палубе приплясывали и размахивали кулаками в сторону катера, а
команда в трюме по очереди подходила к перилам люка и ругалась в
адрес «Медведя». Они смотрели наверх, на одинокую фигуру в
вороньем гнезде, но в их лицах не было злобы.

В жилах Стирлинга закипела кровь от азарта игры, и он перестал
ненавидеть русских. Они вели себя как дети, освобождённые из рабства.
 Они бежали из Владивостока, потерпели крушение в заливе Анадэр, и
теперь они приступили ко второму этапу своего приключения. Он вел на ледяной Север.
и в незнакомые воды.

Корабль понесся прочь от берега в сторону Северного пака. Стирлинг
понимал, что "Медведь" будет следовать до победного конца, и он знал, что
в Северном Ледовитом океане есть и другой источник дохода — шансы
у русских было мало шансов спастись бегством, и ловушка могла захлопнуться.
Пойнт-Барроу, который выступает далеко в Арктику.

Направляясь на запад, а затем на север по мере наступления дня,
«Полярная звезда» избегала стаи и уверенно продвигалась вперёд
Американский берег в окрестностях Ледяного мыса.

 День тянулся, холодное солнце плыло по небу сквозь
туманы. Ночь, медленно надвигавшаяся на Стирлинга, застала его
слабым и вялым из-за недостатка еды и воды, и он понял, что
придётся приложить усилия, чтобы выбраться из этого «вороньего гнезда». Команда
выпила весь запас джина и виски и бродила по палубе группами,
устремив взгляд на низкий берег, у которого потерпели крушение
многие арктические китобойные суда. Проход между этим берегом
а припайный лед местами был узким. Северо-восточный ветер раздавил бы
корабль и выбросил бы его на берег.

Полоса незамерзающих вод расширилась, когда миновали мыс Лисберн. Этот
путь часто был перекрыт легкими льдинами, и Стирлинг изучил
донную стаю на западе и севере, придя к выводу, что
сезон будет чрезвычайно открытым. Никогда раньше в его опыте
он видел яснее паром на восток.

Наступила ночь, а «Полярная звезда» шла со скоростью тринадцать узлов. Удивительно, но кораблем управляли русские, которые больше полагались на интуицию, чем на
из опыта, но у них есть чувство смещения и направление. В
_Bear_ осталось КАСКО в крапинку области за кормой, но все же идет
на мрачно.

Моржи и тюлени были распределены по прибою корабля; одинокие волки
выли с берега; белый медведь неуклюже ступал по льду, когда шест
Star_ прорвался, пошатнулся и продолжил свой курс на восток.
Русские на палубе бросились на корму, опасаясь катастрофы. Окружив рулевого и капитана, они с тревогой смотрели на
кормовую каюту, которая была забаррикадирована изнутри.

Полосы жёлтого света прорезали восточное небо, и этот свет
превратился в малиновую туманность. Северное сияние играло,
мерцало и поднималось к зениту, а сквозь него сияли бледные
звёзды. Луна взошла и покатилась по равнине, лежащей между
Лисберном и Ледяным мысом. Бесплодная земля предстала во всём
холодном великолепии, простираясь до берегов реки Маккензи и
гор у форта Юкон.

Стирлинг почувствовал движение, потому что знал эти воды.
Однако никогда прежде он не видел море таким открытым. Старый и опытный
Льдины находились далеко на северо-западе и не поднимались выше семифутовой линии. Проход, который они оставляли для навигации, был достаточно широким, чтобы по нему могли пройти все военно-морские силы мира, и только сильный шторм мог закрыть его за «Полярной звездой».

 К полуночи Стирлинг устал от подробностей путешествия и ослаб от недостатка еды и воды. На него навалилась усталость; он зевнул и попытался уснуть, но лязг пожарной двери и крен корабля на четверть оборота
вернули его в сознание. Он выглянул из-за края «вороньего гнезда».

Палуба внизу казалась убежищем; там были еда и вода. Спуск
должен был быть недолгим. Он искал хоть какие-то признаки присутствия русских.
 Кроме головы рулевого над баррикадой и высокого командира,
стоявшего у фальшборта на квартердеке, никого не было видно.

 Труба, почти скрытая такелажем, была увенчана кольцом огня, и
время от времени порывы ветра поднимали дым вверх. Стирлинг поперхнулся
и попытался продумать детали побега, но почувствовал, что его положение
слишком отчаянное, чтобы дожидаться рассвета. Русские спали
последний глоток джина. Их предводитель отдал приказ двигаться к мысу
Барроу и рискнуть встретиться там с кем-нибудь.

 Стирлинг широко раскрыл глаза и прижал руку к разгорячённому лбу, изучая
белую полосу воды, окаймлённую с одной стороны льдом, а с другой —
тёмной землёй. Провидение держало корабль в своих руках. Небольшие
льдины не представляли никакой опасности для рулевого, а тонкий лёд, образовавшийся за ночь,
разорвался, как атлас, под ножом.

До мыса Барроу оставалось меньше пяти часов хода, а за мысом, с его китобойной станцией и деревней,
лежало открытое море
Бофорта и неизведанную землю Кинана. Это было отчаянное море, в которое
они отважились отправиться, и ужас этого короткого месяца вернулся к
Стирлингу. Он столкнулся с холодом, голодом и изоляцией — триадой
отчаяния.

 Звезды поблекли, когда на востоке начало медленно
разгораться утро. Корабль, плывущий сквозь сонную картину с
пятнами льда и зеркальной водой, стал казаться нереальным.

Стирлинг вглядывался в даль и узнавал знакомые ориентиры из
других путешествий. На горизонте виднелись рёбра китобойного судна.
тундра. Это были обломки "Джорджа М. Фостера", выброшенные на берег
три сезона назад напором Северного пака.

Другие затонувшие корабли, отмеченные на пляже, показывая, где флотилия китобоев было
попытались получить убежище от Пойнт-Барроу. А сильный северо-западный ветер был
рассеял их и положил свои кости на бледно Арктической глуши. Люди
умерли там от голода и холода.

Показались деревни коренных народов с их летними хижинами, худыми и голыми на фоне
снега, а за ними — иглу, быстро тающие в тёплом воздухе. Каяки
и умиаки усеивали берег; собаки спускались на берег и смотрели на
корабль. В дверцу палатки из коры просунулась голова, и кто-то помахал рукой
. Затем послышались темные силуэты, мчащиеся по
тундре, и крики туземцев.

Рулевой держался середины курса между Северной стаей и
песчаными косами. Вожак, до самых глаз закутанный в тюленью шкуру, вышел из
камбуза и посмотрел наверх. Он отдал приказ увеличить подачу пара,
и из трубы повалил дым и пепел. Винт
завращался, и корабль устремился навстречу наступающему рассвету.

 Стирлинг выбрался из вороньего гнезда, свесив ноги.
Он сел на корме, сжимая в руках один из рулей. Море впереди было гладким и спокойным, путь к мысу
Барроу был открыт, и земля уже поворачивала на север и запад.
 Они огибали Аляску.

 С темной палубы донесся крик, с бака высыпали люди, и
корабль ожил. Капитан почувствовал опасность, которая поджидала их у мыса
Барроу. У него возникло предчувствие, что «Медведь»
мог подать сигнал по радио ожидавшему его правительственному судну.

Стирлинг догадался, что так и будет, и прижал ладонь к груди
ударило его по голове. Дрожь корабля, ощущаемая на верхушке мачты, вызвала у него приступ тошноты. Конец был близок,
если только они не выберутся в открытое море, пройдут сквозь льдины и избегнут мыса.

 На севере и востоке, прямо перед конусообразной мачтой «Полярной звезды»,
взошло туманное солнце. Он прогнал с неба последние отблески полярного сияния,
поднялся в огненном шаре и высветил все детали раскинувшейся
арктической дикой природы.

 На севере и западе виднелись огромные льдины, которые
прибило к берегу.
Мелководье, обозначавшее семифутовый берег. Между этими льдинами
появились полосы, покрытые китовым жиром и тюленьей шерстью. Они вели
на истинный север, к сплошному льду под холодным горизонтом.

  Резко повернув штурвал, капитан повел корабль по широкой полосе
в сторону от берега. Стирлинг почувствовал, что этот маневр был
направлен на то, чтобы их не заметили у мыса. Командир разложил карту на квартердеке и большим пальцем
прочертил курс, который увел бы его от возможного преследования. Это
также было бы рискованным предприятием.
неизвестное море. Белокурые эскимосы и потерпевшие кораблекрушение участники экспедиции Франклина должны были
предполагалось, что полярные берега Бэнкса и Земли Кинана населят люди.

Стирлинг изучал палубу корабля глазами, полными голода и
решимости. Он искал место для спуска — отверстие, которое позволило бы
добраться до носового трюма, где можно было найти припасы и воду.

Революционеры были рассеяны от форпика до пролома в полуюте
. Из кухонной трубы валил дым. Экипаж машинного отделения и
люди в кочегарке удвоили усилия, чтобы выровнять корабль
с суши. Ходили слухи, что «Медведь» может подать сигнал
людям из правительства в Пойнт-Барроу, который был почти в поле зрения.

 Стирлинг посмотрел на корму, где русский у штурвала получал
приказы от командира, который взобрался на планширь и держался за бизань-шкот.

 Появилась возможность сбежать с марса. Грот-парус свисал с грот-мачты, и его хлопающее полотно создавало
небольшое укрытие. Стирлинг взвесил все «за» и «против» и приготовился
к спуску. Открытый главный люк манил видом ящиков и
разбросанный торговый хлам.

Он спустился с "вороньего гнезда" и встал на домкрат над
Лестницей Джейкоба. Здесь он был укрыт от случайного взгляда сверху. Он
выровнялся, собрав оставшиеся силы, затем потянулся
вниз и ухватился за верх трапа, его взгляд медленно переместился на корму.
Они покоились на брезентовой баррикаде, воздвигнутой перед
каютой компаньона. За этим холстом что-то зашевелилось, и утренний свет
высветил детали. Это был Слим, портовая крыса из Фриско, с
лохматой шапкой-ушанкой на нестриженых волосах.

Прижавшись лицом к краю холста, Слим вгляделся в детали корабля и революционеров и нахмурился. Вторая фигура
приблизилась к нему, и девушка заглянула за холст, подняв заплаканные глаза в поисках «вороньего гнезда». Когда её взгляд упал на
Стирлинга, она поманила его белым пальцем, а затем издала душераздирающий,
пронзительный крик о помощи.




ГЛАВА XXVI — ВО МГНОВЕНИИ ТЕМНОТЫ


Ледяной Пилот не мог ответить на пронзительный зов девушки, но
революционеры могли в любой момент обнаружить её присутствие. Лидер
был начеку и продолжал прочесывать море в поисках случайного выхода, который
уводил бы дальше от суши. Один раз он повернулся к рулевому
и отругал его по-русски за то, что тот недостаточно быстро повернул штурвал
судно едва избежало столкновения с тяжелой льдиной.

Девушка снова поманила Стирлинга к себе, и он увидел две фигуры за
брезентовой баррикадой. На этот раз она подняла бледное лицо, чтобы он
мог видеть ее плечи и руки. Они были слабыми и детскими, и
на её щеках блестели слёзы. Её призыв нельзя было игнорировать, и
Стирлинг опустил ноги, сильно раскачиваясь над палубой, помедлил в таком положении и повернул голову.

 Слим, единственный выживший из команды на баке, тянулся вниз, напрягая спину.  Он выпрямился и, пошатываясь, направился на корму к планширю.  Бремя, которое он нёс, заставило Стирлинга застыть на полпути к трапу, и по телу лоцмана пробежал ледяной холодок, который почти лишил его самообладания. Он обхватил пальцами леер и
глубоко вдохнул. Арктический воздух казался странно тихим.

 Слим добрался до перил и поднял одну ногу на верхнюю перекладину. Он снял
Он поправил шапку с кисточкой, пошевелил ношей, повернулся и взглянул на девушку, которая закрыла глаза руками; затем он поднял тело, которое нёс, и швырнул его за корму быстро идущего «Полярной звезды».

 Стирлинг напряжённо наблюдал за грубым погребением. Марр был ранен камнем, который попал ему в грудь во время схватки с революционерами, и маленький шкипер, должно быть, умер вскоре после этого. Возможно, девушка нежно ухаживала за ним в течение
часов погони из залива Анадир. Её зов показал, что она
Слим, который теперь был наедине с ней на корме «Полярной звезды»,

 снова уставился на девушку. Она убрала руки от лица,
медленно повернулась и схватилась за край брезентовой перегородки. Её волосы
распустились, и она предстала хрупким созданием в объятиях сильного мужчины. Она взмахнула рукой, отпуская холст, затем медленно опустилась на колени, уткнулась лицом в ладони и зарыдала.

Слим отвернулся от поручня, расправил плечи и посмотрел на девушку.  Он хитро улыбнулся, затем подошёл к ней и взглянул на неё.
на русского вожака на вантах и похлопал девушку по руке.

Стирлинг начал спускаться по вантам с лихорадочной энергией.  Он добрался до стоячего такелажа, нашел опору в вантах, повернул голову и уставился на корму, как косматый медведь.  Девушка и Слим исчезли в люке, и шум, который они произвели, закрывая люк, привлёк внимание вожака.  Его голова была повернута в сторону от них.

Именно тогда Стирлинг спрыгнул на палубу и бросился к открытому
главному люку. Путь к корме преградила группа революционеров
Они собрались у левого борта в кормовой части. Они смотрели на приближающийся берег, где он выравнивался и переходил в мыс Барроу. Там виднелся крейсерский катер, с сигнальных фалов которого развевались флаги, а из кормового парового котла валил пар. Однако он не мог пройти, потому что вал из многовекового льда образовывал преграду между каналом, по которому он шёл, и тем, по которому «Полярная звезда» направлялась на север и запад.

Стирлинг на мгновение замешкался у люка. Он увидел, что катер
ждал у мыса, надеясь поймать браконьера. Погоня
можно было бы отплыть от берега и выйти на паковые льды, которые простирались до
Полюса.

С кормы донесся крик, и командир обернулся как раз вовремя, чтобы
увидеть пригнувшуюся фигуру у главного люка. Он крикнул, и русские у
борта развернулись и бросились на палубу. Стирлинг сунул руку в
карман, достал маленький посеребренный револьвер и направил его
вперед. Группа людей отпрянула. Остальные высыпали из камбуза
и осторожно обошли его, но тоже остановились.

Стирлинг вызывающе рассмеялся. Он боялся собственного каркающего смеха.
Голос его был хриплым и сухим, как будто он долго кричал. Он сунул револьвер в карман, ухватился за край люка и спрыгнул в трюм. Приземлившись, он споткнулся о ящик. Он выпрямился, поднял руки и, моргая в наступившей темноте, побрёл на корму, к лазарету и каюте, где жила девушка.




 Глава XXVII — В ЯМЕ


Главный трюм был завален коробками, тюками и связками,
последними из которых были грубо связанные тюленьи шкуры, посыпанные солью с
мясистой стороны. Эту предосторожность Марр и
Уайтхаус на следующий день после рейда.

Стирлинг остановился там, где балки палубы образовывали узкий проход
к лазарету, и под люком, который вел на камбуз и в каюту кока. Он огляделся и дал глазам привыкнуть к темноте.

Никто из революционеров не осмелился последовать за ним через главный люк. Вид револьвера, которым он их припугнул, был суровым
напоминанием, и он чувствовал это оружие, пока ждал. Он слышал
ровный гул двигателей и крики по-русски, когда кочегаров
поощряли к более усердной работе.

«Полярная звезда» удалялась от мыса Барроу и укрылась в длинной полосе льда, уходящей глубоко в северные льды. Было бы очень хорошо, если бы эта полоса открылась и позволила кораблю выйти в море на восток.

  Стирлинг нашёл в лазарете ящик, который кто-то взломал, и через дыру в нём достал две пригоршни твёрдого и сухого корабельного печенья. Он погрыз их и огляделся в поисках
воды. Нигде ничего не было видно. Он нашёл несколько пустых бутылок из-под джина, из которых
были вынуты квадратные пробки; в тёмном углу лазарета
На нижнем ярусе стояли маленькие прочные коробки. В них были бутылки с имбирным элем и содовой. Он опустошил три бутылки содовой, подождал несколько минут, а затем начал пить из четвёртой.

 Эффект был волшебным. Сухое печенье, которое было высококалорийным,
помогло освежить его уставшее тело, и он с интересом огляделся.

Крепкая дверь, надёжно запертая поперечной балкой в переборке, указывала
путь в котельное отделение и кормовую часть корабля. Он прошёл
сквозь мрак и проверил эту поперечную балку. Её можно было поднять, но
Он остановился, чтобы прислушаться. Лязг дверей и скрежет лопат по железным плитам
в кочегарке указывали на то, что русские разжигали топки «Полярной
звезды».

 Попасть в каюту и к девушке можно было только через
кочегарку и машинное отделение, а палуба была заполнена бдительными
революционерами.

Стирлинг сунул руку в боковой карман своего плаща и
почувствовал холодную сталь маленького револьвера. Это придало ему смелости, когда
он вытащил руку и поднял перекладину, которую повар поставил,
чтобы предотвратить набег на лазарет.

Показался проем, зловещий от пламени в печи и горячих углей. Трое
Русские, раздетые по пояс, развалились в углу
кочегарки, и все курили сигареты, сделанные из обрезков пробки и папиросной бумаги
. Их внимание было приковано к четвертому русскому, который следил за индикатором пара
над центральным котлом.

Уверенно потянув пальцами, Стирлинг расширил дверь и уставился
поверх русского туда, где в переборке виднелся проем. Это
отверстие указывало путь в машинное отделение и кормовую часть
корабля.

 Бункерные двери и трапы вели в левый и правый борт, а уголь лежал
там, где его разгребали прохожие. Русский выбросил сигарету, схватил лопату и подошёл к задней дверце
передней топки. Яркий свет, заполнивший топку, когда он открыл дверцу,
дал Стирлингу возможность.

Рискуя всем, он широко распахнул дверь в переборке, ведущую из лазарета, и бросился через рассыпанное по полу топливо, добежав до входа в запасной бункер по правому борту трюма прежде, чем его заметили. Затем кто-то из русских крикнул предупреждение, и начальник кочегарной команды оторвался от топки и посмотрел в полумрак.

Стирлинг оттолкнул в сторону бросившегося на него революционера и нанёс второму русскому размашистый удар под ухо. Продвигаясь вперёд, он добрался до двери, ведущей в машинное отделение, и в этот момент в его сторону полетел лом.

 Он развернулся к двери и приготовился. Русский, которого он ударил, медленно поднимался с железной плиты перед запасным бункером, и чья-то фигура качнулась в свете, падавшем из пепельницы, и бросилась вперёд. Стирлинг крикнул, предупреждая, и согнулся, изогнулся и протиснулся через дверь в переборке, пока не оказался в переулке.
которая вела в машинное отделение.

Сверкающие коленчатые валы и отполированный металл ослепили его. Люди
стояли на решётках и на полпути к трапу, ведущему на палубу. Стирлинг обогнул первый и второй промежуточные
цилиндры, оперся рукой о огромный цилиндр низкого давления, затем
опустился на одно колено, пролез под хвостовым валом и пополз по
проходу.

Русские были слишком ошеломлены, чтобы помешать этому маневру, но теперь
они подошли к корме с фонарями и ломами. Свет от лампы, висящей над головой
солнечные лучи, проникающие через палубу, освещали детали шахтного прохода
на корме до второго сцепного устройства. За ним была узкая яма
, сжатая с обеих сторон толстыми досками и уходящая под уклон на дне
в веерообразный выступ кормы "Полюсной звезды".

Стирлинг прошел на корму к подпятникам, которых было три.
Всего их было три. Здесь в шахте было темно и сыро, и он обернулся и посмотрел
вперед. Слабый свет, обозначавший контуры шахтного коридора,
становился всё ярче по мере того, как он ждал.

 Во мраке зашевелилась массивная фигура, затем к ней присоединился ещё один человек
Русский. Раздались удары молотка, и свет исчез, как будто опустилась тень
. Стирлинг, обострив все чувства, догадался о причине этой
темноты. Революционеры из машинного отделения принесли на корму несколько листов
котельной плиты, и они установили их вокруг хвостовой части
шахты, где она входила в машинное отделение.

Мрачная улыбка тронула губы Стирлинга, пока он ждал. Теперь путь был преграждён трёхдюймовым железным прутом; он был пленником в яме.




Глава XXVIII. Третья дверь


Слабый звук сверху эхом разнёсся по переулку, и Стирлинг
повернул голову, прислушиваясь всеми органами чувств. Звук повторился.
Затем по доскам палубы заскрежетали шаги. Лязг двигателей
и вращающийся вал заглушили дальнейшие шаги в кабине.

Стирлинг потянулся к упорным подшипникам, измерил расстояние и
глубоко задумался. Он находился прямо под проходом, который тянулся от
кают—компании к кормовому отсеку - девушка и Слим, доковая крыса Фриско
, были над ним.

Он прикоснулся к доскам, нащупывая швы между настилом толщиной в дюйм.
Он проследил за этими швами и обнаружил, что они заканчиваются на каждом
по обеим сторонам шахтного коридора. Они были прикреплены к балкам настила с помощью шурупов,
которые, в свою очередь, были забиты гвоздями. Преграда казалась непреодолимой.

 Ритмичное постукивание шурупа, вкрученного до упора, успокаивало
Стирлинга, который опустился на колени и пополз по коридору, пока его пальцы не коснулись упорного блока.
Сев на него, он уронил голову на грязные руки и задумался, его разум блуждал в лабиринте сомнений и нереальности.

У него не было инструмента, которым он мог бы прорубить себе путь наверх, и его задача
заключалась в том, чтобы связаться с девушкой и прорубить проход


Отполированный вал рядом с ним привлёк его внимание, и он коснулся его, считая обороты. Они были чуть быстрее, чем биение его пульса. В этом стальном стержне была сила тысячи лошадей, и он смутно подумал, можно ли как-то использовать её.

Крышки упорных блоков и подшипников вала были надёжно закреплены болтами. Он пошарил вокруг и обыскал каждый уголок переулка, найдя
дюймовый болт и помятую канистру из-под масла. Он положил их у стены
и продолжил поиски.

Слабый свет из машинного отделения освещал передний конец шахты, и он подполз к этому отверстию и заглянул внутрь. Цилиндр низкого давления и рама двигателя мешали рассмотреть что-либо, но тени, которые двигались по решёткам над цилиндром, указывали на присутствие революционеров. Возможно, один из них стоял на страже.

 Стирлинг просунул пальцы сквозь пластину, прибитую, чтобы помешать ему сбежать. Напрягшись, он увидел, что может сдвинуть нижнюю часть
железной обшивки. Предмет под задней опорой
Его внимание привлёк двигатель — длинная полоса кожаного ремня, покрытая смазкой и маслом.

Он сдвинул плиту и подождал, затем прополз через отверстие наполовину и закрепил ремень. Осторожно пятясь, он пробрался на корму к упорному блоку.

Теперь у него были ремень и болт, и с помощью этих грубых инструментов он намеревался просверлить доски над головой.  Задача была болезненной. Ему нужно было расположить ремень так, чтобы он проходил под валом и
над болтом, который вращался под действием вала. Его углы могли
проходить сквозь доску.

Он обнаружил, что болт был слишком мал в диаметре, чтобы обеспечить какой-либо результат,
и что ремень соскальзывал и не поворачивал хвостовик. Он отложил болт
и взял масленку, форма которой подсказывала решение
проблемы.

Сняв масляный носик, отвинтив его с верхней части банки, он
вставил болт на место. Банка свободно поворачивалась с помощью болта в качестве
оси.

Стирлинг улыбнулся сквозь грязь на лице. Его разум
создал пилу высшего порядка, мощную и эффективную. Он подождал, прежде чем продолжить эксперимент.

Бурление воды подсказало ему, что они все еще мчались сквозь
полосу льда, и льдины скрежетали рядом. Сзади донесся крик
из машинного отделения, и лязг приводимых в движение паром тяг перерос в
крещендо усилий. "Полярная звезда" направлялась в открытое море.
неизвестные воды к северу и востоку от Пойнт-Барроу.

Катер-крейсер отошел на некоторое расстояние, и "Медведь" отставал третьим
в погоне. Невозможно было предугадать, куда приведёт погоня.
 Стирлинг смутно подумал о северо-восточном проходе и пути к Баффиновой Земле.
 Только безумцы могли решиться на такое предприятие.

Пока Стирлинг возился с банкой, наверху послышались шаги, и он услышал, как они
направляются на корму. За ними последовали другие, более лёгкие. Затем донеслось
слабое эхо потасовки и тихий женский вскрик, за которым последовал грубый мужской
смех, когда лёгкие шаги направились вперёд, и хлопнула дверь.

 Стирлинг мысленно представил себе эту сцену: портовый
работяга схватил девушку и обнял её, а она вырвалась из его хватки. Грохот захлопнувшейся двери подсказал, что она заперлась в каюте. Пора было вмешаться. Доски толщиной в дюйм над головой были единственным
он ощупал их, затем потянулся за канистрой с маслом.

Ремень затянулся на полированном стержне и на краю банки,
которая была не менее трех дюймов в диаметре. Болт действовал как стержень,
и режущая кромка, когда она касалась доски, прошлась насквозь на
четверть дюйма, а затем отказалась входить глубже.

Стирлинг понял причину этого: медь банки не имела абразивной кромки
. Он опустил банку, достал револьвер и начал ковырять металл. Каждый удар отдавался в его напряжённых ушах, как удар молота, и
он боялся вмятина в нижней части могут так свободно, что она не может быть
выпрямился. Он сунул в карман револьвер и почувствовал краю. Это было грубо,
в любом случае.

Самодельное видел теперь нарезаем накладные планки, как он нажал на
болт вверх напрягая руки. Ремень проскочил на раз, но он
подождал и попробовал снова. Мощности, которая была в хвостовом валу двигателей
, хватало на тысячу пил.

Пыль и осколки падали на его напряжённое лицо, но он упрямо держался,
с одной-единственной мыслью, овладевшей им: Девушка была в
опасность. Она забаррикадировалась в своей каюте, а портовая крыса,
вероятно, сидела за большим столом в главной каюте с огромным
резервуаром джина и виски, из которого можно было пить.

Стирлинг почувствовал, как край банки проткнул доску в одном месте.
Он опустил её и осмотрел отверстие. Ремень растянулся под
нагрузкой и позволил сделать разрез длиной семь или восемь дюймов.

Пересекая пояс, Стирлинг начал второй разрез под прямым углом к первому.
Он работал, пока его руки не начали болеть и немеют от
натянутое положение. Масло в банке служило для смазки
болта, но когда это масло высохло, болт заскрипел, и банка стала
горячей.

Он вытащил его из прорехи в доске палубы, и запах горячего масла внутри
подшипники вала навели его на мысль. Там было достаточно смазки и масличной массы.
там были отходы, чтобы подшипники оставались холодными. Он поднял крышку и
достал пригоршню капающей упаковки, которую выдавил в банку.
Теперь болт был смазан.

Несмотря на то, что он работал почти в полной темноте, он быстро продвигался вперёд, и
сверху по-прежнему не доносилось ни звука. Вероятно, крыса-привратник спала
Он перегнулся через стол; девушка в своей каюте не шелохнулась.

Первый слабый луч света, пробившийся сквозь проделанную им щель, придал
Стирлингу новых сил.  Он расширил отверстие и выпрямился.

Вид открывался ограниченный: богато украшенный потолок, кое-где испещрённый
фресками и бордюрами.  В центре потолка мерцал
холодный свет электрического купола. Горели три лампы, несмотря на то, что роскошную каюту наполняло мягкое свечение. Это свечение исходило от зарождающегося рассвета, который окрасил в розовый цвет палубу и каюту.

Стирлинг убрал глаз от щели и нащупал бороздки, которые он прорезал в доске. Их было почти достаточно для его целей. Он подрезал угол своей самодельной пилой, провёл пилой по глубокому надрезу, пока она не отделила край доски, а затем сильно надавил вверх. Вырезанную им дверцу люка удерживали лишь несколько щепок.

  Он подождал и оценил своё положение. Революционеры были заняты у двигателей и печей, и их крики смешивались с приглушёнными
проклятиями. Звон колокола возвестил о том, что командир приказал дать больше пара.
и корабль мчался по свободному ото льда морю. Стирлинг не слышал
скрежета, доносившегося из шахты.

  Он продвигался вперёд, ориентируясь на ощупь по полированному хвостовому
валу. Баррикада из железных пластин была эффективным препятствием для внезапного
нападения. Опасность со стороны русских была невелика. Часовой, которого они
поставили на страже, стоял высоко на решётке, наблюдая за входом в шахту. Стирлинг выглянул из-за переборки и
посмотрел на него. Он пристально смотрел на два промежуточных цилиндра.

 Осторожно ступая, Стирлинг добрался до люка и
Он прислушался. До него донесся звук глубокого дыхания. Слим, портовая крыса, был прямо над ним, он то и дело задыхался, и его руки двигались по стойкам стола. Затем он затих — если не считать пьяного дыхания, которое почти прекратилось.

 Стирлинг уперся плечами в доски, надавил ногами на подшипник вала и напряг все мышцы. Раздался треск. Второй удар оторвал последнюю доску. Они посыпались вокруг него, когда он потянулся вверх, оперся локтями о край
и спрыгнул на палубу каюты.

Слим поднял руку, подался вперёд, вздёрнул подбородок и медленно повернул его. Его глаза моргнули, когда Стирлинг бросился на него с медвежьей грацией, от которой невозможно было отмахнуться. Сильные пальцы сомкнулись на горле портового крысы; его подняли со стула и швырнули на пол каюты. Стирлинг быстро последовал за ним.

 Последовавшая за этим борьба была ужасной по своей интенсивности. У Стирлинга была сила, присущая людям, живущим на открытом воздухе; однако он был неопытен и слабел от недосыпания и голода. Слим научился боксу и борьбе
набережная Сан-Франциско. Он встал на колени, вывернувшись из хватки
Стирлинга, и опустил голову для броска. Стирлинг встретил эту атаку
яростным взмахом рук и хрюканьем в виде Тонкого апперкота с
порочной силой. Они сошлись в клинче, их качало и шатало
по каюте, переворачивая стулья и табуретки.

Чистая жизнь Стирлинга начала сказываться, когда Ледовый Лоцман пришел в себя
и стал более осторожным. Удары в прыжке выпрямились и превратились в
толчки, объятия уступили место обмену ударами стоя. Портовая крыса ухмыльнулась
судя по опухшим глазам, он осмотрелся в поисках оружия. Латунный бомбомет и
Винтовка "Ремингтон" лежали поперек стола. Он увернулся и потянулся за бомбой
его пальцы сомкнулись на стволе, когда Стирлинг подскочил на расстояние
и обвил руками талию Слим.

Портовая крыса, катапультированная в воздух, врезалась в обшивку
стенки правого борта. Ему удалось подняться, но Стирлинг уже перепрыгнул через
доски и набросился на него, злобно оскалив зубы. Безумие борьбы
полностью овладело Ледяным Пилотом, который яростно сражался.

Вскоре Слим затих. Стирлинг, оглядываясь в поисках верёвки или троса, увидел
кисточку, торчавшую из-за занавески, закрывавшей проход на корму.
 Сдернув её, он быстро подбежал к Слиму, заломил ему руки
за спину и завершил работу моряка, связав его так, что ни один человек не смог бы освободиться.

 Портовый бродяга открыл один глаз и застонал. Стирлинг отстранился и сурово посмотрел на него. Казалось, что его массивная фигура заполняет всю каюту.

Слим закрыл глаза и застонал во второй раз.

«Отпусти меня», — сумел он сказать.

«Оставайся на месте!» — сказал Стирлинг, медленно оглядываясь по сторонам.Его внимание привлекла занавеска. Она была частично оторвана от
карниза из-за натяжения шнура. За ней виднелся коридор и
каюты в кормовой части корабля. Каюта девушки была одной из
четырёх.

"В какой каюте девушка?" — спросил он, наклонившись над Слимом.

 Моряк извивался и дёргал связанными руками,
перевернулся и уставился в потолок. Свет, льющийся из-за баррикады, возвещал о восходе солнца.
Стирлинг проследил за взглядом портовой крысы и посмотрел на тень, а затем
Он быстро развернулся и увидел крошечные корабельные часы, встроенные в стену. Поспешный
подсчёт времени и тени показал ему, что «Полярная звезда»
двигалась на восток по счислению пути и на север по компасу. Разница составляла
всего девяносто градусов.

  Он прислушивался к движению корабля, ожидая, пока портовый рабочий ответит на его вопрос. Шипение винта и стремительный поток воды под
прилавком свидетельствовали о том, что революционеры продолжали
свои усилия. Большая бухта за мысом Барроу и устье реки Маккензи
были преодолены. Земля впереди
это была бы неизвестная территория, полная опасностей и голода.

Стирлинг слабо обернулся; казалось, вся борьба оставила его, и он
покачнулся, посмотрев вниз. Матрос сжал губы в жесткую линию
, и в его острых, бегающих взглядах были злоба и расчет.
он обвел каюту.

Стирлинг пожал плечами, опустился на одно колено и нащупал шнур.
Он был натянут достаточно туго. Медленно поднявшись, Ледяной Пилот глубоко вдохнул,
почувствовав, как болят мышцы его груди, когда она расширилась. Затем он
расставил стулья и табуреты в каюте и поднял винтовку
пока она не оказалась у него под правой подмышкой.

 «Стой здесь!» — скомандовал он, взглянув на моряка. Он удивился, услышав свой голос, неестественный и фальшивый.

 Устало покачав головой, он подошел к занавеске, отодвинул ее левой рукой и
шагнул в переулок, где виднелись четыре двери. Все они были закрыты. Он постучал в первую дверь, но
ответа не последовало; то же самое было и со второй.

 Третья дверь оказалась дверью в комнату девушки. Он услышал её
Он почувствовал, как внутри у него всё перевернулось, когда он повторил стук, а затем прислушался, склонив голову.
Он чувствовал, что эта комната священна, — он так мало знал женщин, что все они были для него святынями, и он сказал себе, что совершает святотатство.

Он снова постучал — на этот раз легонько.  Его ушей коснулись душераздирающие рыдания.

Он наклонился ближе и сказал: «Это я. Не бойся. Я
Стирлинг — Ледяной Лоцман. Это я был в вороньем гнезде.

Он напряг слух, и всхлипывания прекратились. Рука легла на засов;
дверь начала открываться.

"Это я", - повторил он, когда рука, нажавшая на дверь, заколебалась. "Я в порядке".
"Со мной все в порядке", - добавил он с усталой уверенностью. - Я вооружен, и об этом моряке
позаботились — о том, кто тебя оскорбил.

Дверь быстро открылась, и в проеме возникла девушка.
Ее волосы были вниз по ее спине, ее глаза опухли от слез и
дистресс.

Он прислонил винтовку к бедру. «Ты в порядке?» — спросил он искренне. «А ты?»

 «Да, теперь я в порядке». Взгляд, который она подняла на него, был открытым и
полным изумления. Стирлинг посмотрел ей через плечо прямо в глаза.
длинное шевалье-зеркало, и он отпрянул, взглянув на свое отражение.
Масло и смазка шахтного переулка, недельная щетина,
бледные, с красными ободками глаза, которые блестели из впалых глазниц, — все это создавало
картину отчаянного приключения.

"Вам придется извинить меня", - сказал он. "Я не знал, что так выгляжу".

Девушка улыбнулась и протянула руку. — Ты пришёл ко мне, — смело сказала она. — Этого я и хотела.

Стирлинг кивнул и потёр подбородок ладонью, затем повернулся и
уставился на занавеску. Слим перевернулся и застучал по
Он колотил пятками по палубе, пытаясь освободиться от пут, стягивавших его запястья и локти.

"Я нашёл его," — сказал Стирлинг. "Что вы скажете, если мы войдём туда — мисс… мисс…"

"Мисс Марр — Хелен Марр," — быстро сказала она, выйдя из каюты. «Видишь ли, — добавила она, — я совсем не боюсь — тебя!»




Глава XXIX. Увидеть всё насквозь


Стирлинг, одетый в грубую одежду и испачканный от своих усилий, провёл Хелен Марр на корму, в большую каюту «Полярной звезды», затем повернулся и отодвинул занавеску. Он поклонился, когда она проходила мимо, и уставился на распростёртое тело портового рабочего из Фриско.

- Я займусь им, мисс, - заявил Стирлинг. - Он оскорбил вас?

Девушка слегка покраснела, но в ее поведении чувствовалась уверенность, которая
выдавала дочь моря. Она выпрямила свою хрупкую фигуру, облокотившись
на стол и повернулась к Ледовому пилоту. "Нет, он не оскорблял
меня", - сказала она. "Он не мог. Но он не джентльмен и никогда им не будет.

Стирлинг перешагнул через палубу, наклонился, обхватил Слима
руками и поднял его с досок.

"Придержите занавеску, — тихо сказал он. — Я уберегу этого парня от опасности.
— Пойдёмте. Для него специально построили хижину, где мы сможем его кормить и присматривать за ним.

Хелен Марр уставилась на Стирлинга, когда он пошевелился, медленно улыбнулся испачканными грязью губами и, пошатываясь, вместе со Слимом прошёл через занавеску и по переулку к хижине, где Уайтхаус и Марр держали его в плену.

Через три минуты он вернулся с ключом в руках. — Возьми это, — сказал он с беспокойством. — Возьми и сохрани. Я пойду поищу воды и бритву. Думаю, мы ещё какое-то время будем вместе, так как революционеры направляются на восток. Я не
— Не хочу пугать вас своим видом, мисс Марр.

 — В каюте дяди есть водопровод и бритвы.

 Стирлинг напрягся и провёл рукой по щетине на щеках,
сняв шляпу и спросив: «Так он был вашим дядей?»

 «Да, мистер Марр был моим дядей. Он взял меня с собой в это путешествие, потому что
на берегу за мной некому было присмотреть». Я была в школе-интернате в
Конкорде, когда он приехал за мной.

Стирлинг взглянул на девушку с искренним сочувствием, и она ответила ему
взглядом, слегка покраснела и отошла от стола. Ключ, который он
Она опустила взгляд на палубу. Она подняла его и откинула назад волосы,
поднимаясь на ноги.

"Мне жаль, что он умер," — удалось сказать Стирлингу. "Мне жаль. Но я не думаю, что он поступил правильно, приведя тебя на Север, и я не думаю, что охота на тюленей была правильной. Видишь ли, я прямолинеен. Я не привык к юным леди."

По каюте разнёсся смех. «Ну и вид у тебя!» — сказала Хелен Марр.
"Мы поладим. Теперь я ничего не боюсь. Эти ужасные русские
боятся тебя."

Стирлинг взглянул на забаррикадированный фонарь на палубе и прислушался к быстрому
Корабль мчался по спокойному морю. В воздухе чувствовался лёгкий холодок,
который говорил о ледяных полях на севере и востоке.

Он опустил взгляд и окинул взглядом каюту. Пистолет-пулемёт на столе был
одним из тысячи видов оружия, и с его помощью можно было бы отстоять каюту
против большого количества людей.

"Нам нужно выяснить, — сказал он, — как остановить корабль,
пока мы не зашли слишком далеко. Теперь мы у острова Гершель. Ещё один безумный день
на полном ходу нас точно разобьёт. Я не хочу, чтобы ты разбился.

Девочка указала на дверь в кормовой части. — Это каюта дяди, — сказала она.
— сказала она. — Иди побрейся и приведи себя в порядок. Потом мы поговорим. Я не думаю, что потерпеть крушение — это так уж страшно.

Стирлинг покачал головой и направился к каюте. Он открыл дверь,
повернулся и оглянулся, а затем вошёл внутрь, запечатлев в памяти
лицо девушки. Она была полна огня и молодости, путешествие на «Полярной звезде»
было для неё приключением. Смерть Марра не
опечалила её. Он нашёл мыло и бритву, лежавшие за умывальником,
и с их помощью начал приводить себя в порядок.

 Сила и молодость читались в его чертах, пока он скреб и брился;
Простой во всех своих движениях, он впервые обнаружил, что очень спешит. Девушка была очаровательна, как эльф, хотя он знал о женщинах не больше, чем сухопутные жители о тайнах моря.

 После бритья, тщательного умывания холодной водой, быстрой
расчёсывания волос и надевания галстука, взятого из коллекции Марра, он улыбнулся своему отражению в зеркале. Он стоял, выпрямившись во весь рост, лицом к ветру, непогоде, невзгодам или
революционерам.

Ситуация была достаточно отчаянной, чтобы призвать на помощь все силы
Разум и мускулы Стирлинга. Корабль шёл строго на восток по меридиану, или на север по магнитному компасу, и истинный полюс отбрасывал зловещую тень на левый борт корабля. Впереди лежал магнитный полюс и земля, где Франклин и его отважные люди погибли в поисках Северо-Западного прохода.

 Стирлинг перевёл взгляд с зеркала на открытый иллюминатор каюты и увидел низменную сушу, обозначавшую американский континент. Вода
была мутной и покрытой корягами, что указывало на то, что мы приближаемся к острову Гершель
и устью реки Маккензи.

"Наше последнее место зимовки", - сказал он, с лицом, прижатым к
иллюминатор. "Она там. Есть незначительный шанс, отныне".

Он обернулся и взглянул по салону. Верный компас более
латунь с привязкой двухъярусная показали, что курс читают на север. Это изменило точку зрения
когда "Полюсная звезда" развернулась и понеслась мимо поля древнего льда. Затем корабль
успокоился, двигатели застучали, и над головой послышались шаги.
Революционеры собрались на совещание.

 Стирлинг открыл дверь каюты, вышел и увидел Хелен Марр,
которая стояла у пианино, привязанного к кормовой части корабля
переборка.

"Мы недалеко от острова Гершель", - сказал он, проводя пальцами по лицу.
в тревоге. "Я сожалею ради тебя. Там нет зимовий.
Насколько я знаю, за пределами острова; это все низменности и опасные места.
якорная стоянка. Мы влипли!

Девушка наклонила голову и прислушалась, затем указала наверх. Бледная,
усталая улыбка, от которой в уголках её рта появились крошечные морщинки,
привлекла внимание Стирлинга. Она вдруг показалась ему старше, и он удивился этой перемене, ожидая, пока она заговорит.

"Они наверху," — сказала она наконец. — "Как вы думаете, они замышляют что-то?"
«Поймать тебя?» — её голос изменился, и Стирлинг уловил в нём нотку беспокойства. Он поднял глаза и поймал её взгляд. Она прикусила губу и покраснела.

  Он попытался что-то пробормотать в ответ, но ничего не приходило на ум. Между ними внезапно разверзлась пропасть, и в её глазах больше не было того блеска, который был раньше. Она уставилась на него, как будто он был
призраком или духом из другого мира, и её поведение внезапно стало холодным.

"Что я сделал?" воскликнул он. "Почему ты так на меня смотришь?"

"Потому что… потому что я думала, что ты старик. Но это не так!"

Поправил Стерлинг, и он почувствовал, как его сердце бьется. "Мне сорок шесть"
сказал он. "Вот старый, не так ли?"

На лице девушки появились ямочки; морщинки исчезли с губ, придав ей
откровенный и детский вид. "Сорок шесть?"

"Скоро будет сорок семь.

"Это еще не старость. Ты выглядишь совсем по-другому, когда побреешься и помоешься. Я
заставлю тебя пообещать одну вещь.

Стирлинг был готов пообещать что угодно. "В чем дело?" - спросил он
.

"Что с этого момента ты бреешься каждый день, и с этого момента мы— друзья".

"Я обещаю это!" - искренне сказал Стирлинг. "Мы двое увидим
«Мы справимся с этим — как друзья. Ты можешь мне доверять! Мы будем стоять на страже — смотреть и наблюдать».




Глава XXX — В БЫСТРОМ САЛЮТЕ


«Ты ведь никого не убьёшь?» — спросила Хелен Марр после секундной паузы.


«Только если они попытаются причинить тебе вред», — ответил Стирлинг.

Девушка вздёрнула подбородок и протянула правую руку. «Я всегда была дикаркой», — сказала она. «Отец умер вскоре после моего рождения, и мама
позволяла мне гулять на свободе в Конкорде. Потом приехал дядя из-за моря. Он всегда
любил меня; однажды он взял меня с собой в Англию. Это был Бостон
— Корабль, в котором он владел долей. Я умею вязать узлы и управлять судном. У меня был шлюп в
Мэне — всё лето.

— Ты умеешь обращаться с ружьём?

— Да. Только я не хочу никого убивать.

Стирлинг подошёл к оружейному шкафу по правому борту каюты, просмотрел висевшие там ружья и выбрал лёгкое ружьё, которое Марр привёз с Севера для охоты на тюленей.

«Мы погрузим это, — сказал он, кладя его на стол. — Это ваше на случай неприятностей. Революционеры заходят в глубь льдов, и
придёт время, когда они обратятся ко мне. Возможно, мне придётся взять командование
кораблём на себя. В противном случае…»

Его пауза была многозначительной. Хелен Марр уставилась в ближайший иллюминатор,
затем повернулась, и в уголках её рта появилась складка.
"Что ты хотел сказать?" — спросила она.

"Иначе мы будем брошены в забытой Богом земле. Здесь
нет ничего, кроме смерти и голода. Здесь нет ни еды, ни крова;
здесь только холод, лёд и запустение. Почти всё это неизведанно.
Залив Коронации, куда мы направляемся, ведёт к проливу Виктория и
проливу Ланкастер. Этот путь никогда не использовался.

"Но русские могут его использовать. Разве сезон не открыт?"

— Так открыто, что я боюсь, как бы мы не зашли слишком далеко, чтобы повернуть назад. Угля на борту достаточно, чтобы добраться до Баффиновой Земли.

— Дядя был там.

— Но не с этой стороны света. — Стирлинг оглядел каюту, а затем подошёл к богато украшенному книжному шкафу, под которым был ящик с картами.

Он развернул карту и разложил её на столе. — Иди сюда, — сказал он, кивнув девушке. — Я покажу тебе, где мы и куда направляемся.

Девушка подошла к нему и наклонилась над картой, следуя за его пальцем, который он водил по маршруту от Пойнт-Барроу до устья реки.
из реки Маккензи. "Оттуда, - сказал он, - мы можем пойти двумя путями.
Наиболее вероятный путь - через залив Коронации, а затем через Бутию
Персидский залив, но есть другой путь на восток. Он ведет на запад по
компасу и вокруг этой земли. Стерлинг нажал большим пальцем на лабиринт
заливов и узких проливов. "Если революционеры пойдут этим курсом, мы будем
выброшены в полярный поток. Всё будет зависеть от тебя и от меня.

Девушка отодвинула карту и поднесла палец к губам, почти
надув их, и спросила: «Ты боишься?»

Стирлинг запнулся и быстрым движением правой ладони свернул карту. «Не то чтобы я боялся, — сказал он, — но с нашей командой на палубе есть все шансы, что нас заденут льдины».

 «Заденут?»

 «Да! Попадём во льды и разобьёмся. Такое случалось со многими кораблями». Я
помню «Белугу», «Принца Чарльза» и шхуну «Рози
Эндерс». Все они были захвачены к востоку от острова Гершеля. Мы
в тех же водах.

«Но разве не было бы замечательно, если бы русские добрались до Баффиновой Земли?
 Только подумайте, что бы сказал мир. Северо-Западный проход!»

— Северо-восток, — с лёгкой улыбкой поправил Стирлинг.

 — Разве за кругосветное путешествие по Американскому континенту не полагается большая награда?

 — Полагалась, но я не знаю, что с ней сейчас.  Норвежцы совершили его на маленьком корабле, но им потребовались годы.

 Девушка прошла по каюте и прижалась лицом к ближайшему иллюминатору, затем повернулась и увидела, что Стирлинг не сводит с неё глаз.

"Я вижу много льда", - наивно сказала она. "Лед повсюду".

"Кроме как впереди. Мы идем по полосе открытой воды между льдинами
и берегом. Скоро должен показаться мыс Батерст.

Девушка повернула голову и выглянула в иллюминатор. «Я вижу землю!»
— воскликнула она дрожащим голосом. «Она не выглядит такой уж ужасной.
 Там зелёный мох и деревья — я думаю, это деревья».

 «Арктические сосны», — сказал Стирлинг. «Это Ничейная земля на этой стороне
мира». Ты постой на страже с этим «Ремингтоном», а я пойду осмотрю того моряка. Он, должно быть, голоден.

Стирлинг двинулся к занавеске, а девушка отвернулась от открытого иллюминатора и подошла к столу, на котором лежала винтовка. Она подняла её и в замешательстве нахмурилась, теребя пальцами предохранитель.
и механизм перезаряжания.

Вдруг она катила и положил винтовку. "Я не мог стрелять
никому", - сказала она, оглядывая каюту. "Никто не собирается беспокоить
нас сейчас".

"Я не так уверен, мисс Марр. Наступает время, когда
революционеры окажутся в бедственном положении. Тогда придется считаться со Слимом. Он
может сбежать, пока я сплю. Ты же знаешь, я не спал несколько дней — только
подремывал время от времени в вороньем гнезде и в шахте.

Стирлинг поспешил к каюте портового рабочего и, вставив ключ в замок,
открыл дверь. Слим сел и пошевелился.

— Неплохо ты меня оставил, — с горечью сказал он.

 Стирлинг осмотрел путы и мрачно улыбнулся, но ничего не ответил
моряку. Он оглядел каюту, увидел, что иллюминатор надёжно заперт,
и поспешил обратно к девушке.

 — Пожалуйста, принеси печенье и воду, — сказал он. — С этим моряком всё в порядке. Если
он не перестанет, я сдам его революционерам.

«Он был в порядке, пока не умер дядя», — сказала Хелен. «Потом он начал
пить и говорить со мной всякие вещи. Я не боялась его, только…»

«Только, — перебил Стирлинг, — тебе не следовало оставлять ту маленькую…»
— Револьвер. Я был благодарен, но он был нужен тебе больше, чем мне. Вот он.

Стирлинг сунул руку в карман и достал маленький позолоченный пистолет. — Возьми его, пожалуйста, — сказал он, — и... не принесешь ли мне немного печенья и воды? Я покормлю матроса.

Девушка поспешила через заднюю дверь, открыла несколько банок в маленькой
кладовке и вернулась с подносом крекеров. Она поставила их на стол
и налила в кувшин воды из-под крана в хижине.

Стирлинг наблюдал за ее движениями и мечтал о фее или эльфе. Он был
уставившись на ступеньки, ведущие к кают-компании, она протянула ему
кувшин с водой. Он опустил глаза, и губы его сжались. "Я скоро вернусь", - сказал он далеким голосом.
"Ты следи за революционерами.
Стреляй из этого ружья, если они попытаются спуститься". - "Я скоро вернусь". - Сказал он далеким голосом. "Ты следи за революционерами.

Матрос принял предложение с неохотой, как Стирлинг подпер его
в двухъярусных и отпустил одну руку так, что он мог бы съесть. Он на пенсию его
надежно как в последнее печенье было съедено между желтых зубов.

"Стой там", - сказал Стирлинг, как он закрыл дверь. "Лучше держать
«И очень тихо», — сурово добавил он, вынимая ключ из замка.

 Девушка уже наполовину поднялась по лестнице и обернулась,
подбирая юбки, когда увидела, что Стирлинг идёт по проходу.

"Что там наверху?" — спросил он, ставя пустой кувшин и поднос на
стол.  "Вы что-нибудь видите, мисс Марр?"

«Лидер и ещё двое революционеров стоят у штурвала, — сказала она.
"Они чем-то озадачены. Я думаю, лидер хочет повернуть
на север."

Девушка указала на левый борт корабля, и Стирлинг покачал головой.
поверните голову. "Теперь это запад", - сказал он. "Это магнитный запад. Вы видите, что
все направления изменились. Мы движемся на север по компасу. Если он
повернет на запад, это означает, что он попытается очистить банки
Сушу. Это приведет нас к проливу Мелвилл. Возможно, он открыт."

Хелен Марр вздернула подбородок и просияла, глядя Стирлингу в лицо. "Есть
солнце на льду", - сказала она, указывая через правый борт
иллюминатор. "Видишь это? Вы должны улыбаться. Я не думаю, что мы в любой
опасность".

Стирлинг заразился молодостью и приподнятым настроением. Сезон был
Это было настолько удивительно, что он усомнился в своих чувствах, потому что «Полярная звезда»
шла со скоростью двенадцать узлов по водам, которые обычно были закрыты для всех, кроме удачливых китобойных судов. Они непрерывно продвигались от мыса
Барроу. Они зашли дальше на восток, чем большинство арктических экспедиций, и путь на север был свободен, если не считать небольших льдин. Возможно, удастся добраться до пролива Мелвилл и неизвестных проливов, ведущих к Баффинову заливу.

Ледяной Пилот склонил голову и глубоко задумался, но корабль внезапно
накренился, и он выпрямился. Теперь сквозь иллюминаторы лился солнечный свет.
после того, как в иллюминаторы по правому борту каюты хлынул свет, озарив
столик и выхватив из темноты книжные полки и пианино.

 Хелен Марр хлопнула в ладоши, подбежала к иллюминатору, ближайшему к кормовой
переборке, выглянула наружу, а затем повернулась с горящими глазами.  «Смотрите, — сказала она, — теперь мы идём на север — или на запад.  Там открытая вода и открытое море. О, я рада этому!

Она подошла к пианино, опустила крышку и выдвинула табурет. Музыка, которую она играла, была знакома Стирлингу:

 «Куда, о, прекрасный корабль, плывёшь ты, белые паруса распустив,
 Склоняясь над грудью настойчивого Запада,
 Ты не боишься ни подъема моря, ни затуманивания неба,
 Куда уходит прекрасный скиталец и что ты ищешь?"

Девушка повернулась на вращающемся табурете и посмотрела в сторону Стирлинга. - Как
тебе это нравится? - беспечно спросила она. - Хочешь еще?

Стирлинг улыбнулась и кивнула, и ее пальцы на мгновение задержались на клавишах из слоновой кости
. Песня, которую она пела, была новой для Стирлинга, но, слушая её,
он услышал поверх серебристых нот другой звук. Сверху послышались шаги;
тень заслонила стекло фонаря на палубе. Русский
Лидера привлекла музыка, и к нему присоединился один из
революционеров. Двое русских стояли, заворожённо слушая, как Хелен Марр
пела под собственный аккомпанемент:

 «Дул попутный ветер, летела белая пена,
 Плыла свободная ладья;
 И мы были первыми, кто когда-либо нырял
 В это безмолвное море».

 Девушка обернулась. «Это из «Старого моряка», — сказала она. «Я положил это на музыку. Думаю, это уместно, не так ли, мистер Стирлинг?»

 «Часть про безмолвное море, — сказал он. — Я бы не удивился, если бы вы спели правду. Даже лидер заинтересовался. Интересно, понимает ли он
— По-английски?

Двое в каюте уставились на тени на палубе, и эти тени
отодвинулись, когда девушка встала с табурета у пианино и пошла по
палубе.

"Вам лучше пойти в каюту и поспать, мистер Стирлинг,"
предложила она. "Вы выглядите усталым и измотанным. Сон пойдёт вам на пользу. Я постою на страже."

Стирлинг поднялся по ступенькам и проверил дубовую баррикаду, которую соорудили Марр и Слим, затем спустился и подошёл к занавесу. Второй дверной проём, находившийся в конце переулка, был
были заколочены трёхдюймовыми гвоздями, и, казалось, не было никакой возможности для
революциичтобы пробраться в кормовую часть корабля.

Он передвинул стол на отверстие, которое прорезал в палубе, и навалил на него табуретки и книжный шкаф, чтобы получилась баррикада.

"Дайте мне знать, если что-нибудь случится," — сказал Стирлинг, направляясь к
каюте Марра. "Обязательно так и сделайте!"

Девушка подняла винтовку и встала по стойке «смирно». — Спокойной ночи! — сказала она. — Закрой дверь, я разбужу тебя, если понадобится.




Глава XXXI. Опасность и сомнения


Когда Стирлинг проснулся, ему показалось, что он проплыл через океан
снов. Он перевернулся и, моргая, уставился на
иллюминатор. Рассвет разгорался над дикой пустошью северных вод; мимо проплывали льдины
и древние стаи; резвились тюлени; виднелось китовое пятно
маслянистые пятна, и солнце скользило по гладкой поверхности моря. A
рябь показала, где острый стержень Полярной Звезды рассекал
поверхность.

Стирлинг протер глаза и прислушался. Ровный гул двигателей
и вибрация хвостового оперения под ним все еще продолжались. Он
взглянул вверх. Крошечный контрольный компас над головой показывал на запад.
Корабль направлялся к истинному полюсу!

"Безумцы!" - воскликнул Стирлинг, вскакивая с койки.

Он вышел в большую каюту и обнаружил, что Хелен Марр исчезла.
 Ружье лежало на столе, а её вязаная шапочка висела на углу пианино; иллюминатор был распахнут, а дверь на трап открыта.

 Стирлинг прошёл за занавеску и проверил дверь, ведущую в каюту матроса.  Она была заперта.  В ответ на его вопрос раздался горький возглас на фриско-сленге. Он замешкался. Девушка каким-то образом ускользнула от него. Она
вышла на палубу.

 Он пересёк переулок, взвёл курок и ворвался в большую
каюта. Он с дикой силой взбежал по трапу, ведущему на ют, и свет зарождающегося дня и порыв соленого ветра, наполнившего его легкие, прояснили его разум. Он оглядел квартердек, затем опустил приклад винтовки на ботинок.

 
 Девушка с непокрытой головой и развевающимися лентами сидела в шезлонге; рядом с ней были русский лидер и еще двое революционеров.Они обернулись, когда она весело рассмеялась, но предводитель нахмурился и потянулся
к карману. Стирлинг поднял винтовку и сунул её под мышку.

- Доброе утро, мистер Стирлинг, - позвала девушка. - Пойдемте со мной на корму. Эти
бедняги нам не враги. Они заблудились и им нужен лоцман.

Стирлинг опустил дуло винтовки, но по-прежнему смотрел на главаря, и
его губы стали твердыми и ровными от подозрения. Он слегка приподнял плечи
.

Девушка заметила это движение и с криком вскочила с шезлонга.
«Они всего лишь большие мальчики!» — воскликнула она. «Я играла на пианино и
пела — пока ты спал. Одна песня им понравилась, и вожак
постучал в стекло и позвал меня. В его глазах были слёзы.
Он сбежал из Сибири и хочет добраться до Америки. Они все сбежали, мистер Стирлинг. Они никому не причинят вреда!

Стирлинг вспомнил резню, когда революционеры захватили корабль.
Но, возможно, они думали, что команда «Полярной звезды» окажет сопротивление,
и поэтому ожидали нападения. И, похоже, они относились к девушке с вниманием, подобающим принцессе. В ногах шезлонга лежала подушка, в чайнике кипел чай, с камбуза принесли крекеры.

«Думаю, вам лучше спуститься вниз», — сказал Стирлинг, взглянув на запрокинутое лицо девушки.

— Поговори с ними, они не причинят нам вреда.

Стирлинг повернулся к вожаку, и маленькие глазки, которые только что были полны страха,
озарились. Грубая волосатая рука выразительно взмахнула.

"Ты не знаешь, где ты?" — спросил Стирлинг, жестикулируя.

Мужчина, очевидно, поняв вопрос Ледяного Пилота, покачал головой.

— Ты хочешь вернуться? — Стирлинг направил винтовку на флагшток и корму корабля.


Лидер снова кивнул, затем обратился к двум другим, которые, по мнению Стирлинга,
принявший решение, также занимал должность среди революционеров. Они неуклюже подошли к
перилам и уставились вперед, подняв руки и указывая на них.

Стирлинг заслонил глаза от лучей солнца, которое раскачивалось над
длинной косой полосой над морем, и увидел впереди, по правому борту, отблеск
уходящего к горизонту льда. Он знал причину — они были в тридцати милях от
Земли Бэнкса.

Море простиралось на запад, где виднелась чёткая линия берега. Над головой летали чайки, а над водой поднимался дым от печей. Вся эта картина была полна отчаянного стремления вперёд.
Они плыли по неизведанному океану опасностей и сомнений, куда не
смогли бы проникнуть ни одни исследователи. Только открытый сезон, какого
Стирлинг никогда раньше не знал, позволил «Полярной звезде» продвинуться вперёд.

 Бросив властный взгляд, он повернулся к капитану, откинув голову назад, так что
вены на его шее выступили, как корни гигантского дуба. Хелен Марр
схватила его за левую руку и придвинулась ближе.

«Я поведу этот корабль!» — сказал он.

"Куда?" — спросила Хелен Марр.

"Через Северо-Восточный проход!"




Глава XXXII — До последнего дня


Когда на следующее утро солнце взошло над покрытым льдом морем,
Разговор Стирлинга с лидером революционеров, корабль был
повернут в сторону северного магнитного поля и загнан в проход, который находится
между землей Бэнкса и островом Принца Патрика.

Проливом Бэнкса назывался этот пролив, и он вел от моря Бофорта и
неизведанных вод к востоку от Земли Кинана к проливу Мелвилл и Барроу
. Судя по виду льда и направлению ветра,
Стирлинг решил рискнуть. Обратного пути не было!

Он вскарабкался по вантам и спрыгнул в «воронье гнездо». Кормовая палуба,
от люка для пассажиров до фальшборта, была отведена под
революционеры ради Хелен Марр и её пароходного кресла. Она покорила русских своими улыбками и песнями. Все они стояли перед лицом смерти и неизвестности. Вид моря, странные приливы и течения, компас, указывающий не на звёзды, а в другую сторону, — всё это пробуждало в мужчинах навязчивое желание общения. Старые разногласия были забыты перед лицом отчаяния.

 Стирлинг спокойно управлял кораблём. Он отдавал приказы, которые
отчасти понимал предводитель, который, как вскоре узнал Стирлинг, действительно знал
изрядно владел английским, хотя поначалу не хотел раскрывать свои знания.
Без сомнения, по стратегическим соображениям. Один или двое
другие русские немного владели английским.

"Полярная звезда" лавировала между льдинами и дрейфующими пакетами, которые
были ослаблены необычным теплом. Путь вперед был неизвестен и
неизведанные, и это было едва ли возможно, что более тяжелый лед ушел
на юге и западе с текущими.

Охваченный жаждой исследований и открытий, Стирлинг сделал множество
заметок в старом журнале Марра. Он оставался на мачте до захода солнца
обогнул западную пустошь, покрытую водой и льдом, затем спустился на палубу,
когда перед кораблем открылась свободная полоса.

 Держа руку в кармане, он прошел мимо молчаливых революционеров,
и они расступились перед ним, когда он перешагнул через ватерлинию и поднялся по трапу на ют. Они относились к нему с уважением. Разве
не он в тот день провел «Полярную звезду» через ледяную пустыню,
которую никто из них не считал проходимой? Его энергичное «Держись, левый борт;
крепче, левый борт — теперь правый борт!» стало откровением в пилотировании.

Появился кофе, который он выпил, как Хелен Марр со стороны собеседника тем
очистила его мозг. Он постучал вахтенный журнал и охватила рукой
море на севере.

"Все новые!" - сказал он гордо. "Мы почти первый корабль, совершивший этот переход"
. Макклинток на санях был здесь ".

Хелен Марр смахнул волосы со лба и повернулась с серебром
кофейник в ее руке. Она указала на конический бушприт «Полярной
звезды». «Я помню, — сказала она, — картину в старой книге, на которой леди
Франклин и сэр Джон Франклин сидят вместе в старой лондонской комнате.
Картина называлась «Северо-Западный проход».

«Он умер там, внизу», — сказал Стирлинг, указывая на магнитный север.
«Видишь отблеск льда? Сегодня солнце не зайдёт, оно обойдёт мир
с запада и медленно поднимется».

Девушка посмотрела на Стирлинга и подошла ближе. "Как ты думаешь,
мы сможем выйти в открытое море?" спросила она, поднимая к нему лицо.

Он покачал головой. "Я не знаю", - ответил он. "Мы попробуем! Мы
рубрика для Барроу пролив и пролив Ланкастер. Как может быть забита
лед. Если они..."

Пауза Стирлинга был наводит на размышления. Девушка вздрогнула и натянула пальто
обнял ее за плечи, затем поставил кофейник на палубу и скользнул
к поручням. В воздухе повеяло прохладой, и больше не было ни дня
, ни ночи. Морские птицы неподвижно отдыхали на льдинах; тюлени
и моржи наблюдали за быстро скользящим кораблем, затем соскользнули в воду
и исчезли. Опустошение и смерть правили миром выше семидесяти трех.

Стирлинг подождал, пока девушка вернется. Она взяла кофейник,
и в её глазах читалось страдание, когда она сказала:

«Возвращайся и делай, что можешь. Кажется, повсюду лёд».

Стирлинг расправил плечи и быстро подошёл к рулевому. Он
наклонился и посмотрел в бинокль, протянул руку и взял карту, которую
ему протягивал капитан. Детали на ней были довольно расплывчатыми. Точки
показывали, где _могла_ быть земля, а промеры глубины были в тех местах,
где исследователи опускали леску сквозь замёрзшую поверхность.

"Не лучшее место для этого," — сказал Стирлинг капитану. — Я думаю, что теперь нам не поздоровится.

Капитан вытянул руки, и в этот момент корабль налетел на
подводный выступ изо льда. Нос накренился, и с носа донеслись крики.

— Держи ровно! — крикнул Стирлинг рулевому. — Держи ровно, пока я не увижу!

Он перепрыгнул через планширь и спрыгнул на палубу. Он ловко, как мальчишка, вскарабкался по вантам на ют и огляделся. Ледяная гладь казалась бесконечной,
поскольку длинная песчаная коса, обозначавшая часть Принца Уэльского,
Из-за суши льдины прибило к берегу, и, казалось, пути на восток не было.
Стирлинг повернулся и посмотрел на корму корабля.
Путь, по которому они пришли, теперь был заблокирован льдинами.

"Зажаты!" сказал он сквозь крепкие белые зубы. "Мы зажаты!"

В бинокль он осмотрел весь скованный льдом горизонт. Солнце
поднималось сквозь туман на западе и казалось шаром холодного огня.
Полярное сияние заиграло на севере небес и достигло зенита.
Сквозь него просвечивали световые точки высокого качающегося ковша и путеводной звезды
над головой.

Стирлинг собрался с духом, прижал очки к глазам, чтобы взглянуть ещё раз,
а затем отложил их. Он перегнулся через край «вороньего гнезда»
и крикнул командиру, стоявшему у штурвала:

 «Полный вперёд и право руля!»

Корабль набрал высоту и рванулся вперед. Стрела стрелы качнулась в сторону
нижнего шельфового льда, и последовавший за этим треск, когда прочная обшивка
прорезала льдины, заставил русских упасть на колени. Фок-мачта
затрещала, как ивовый прут. Девушка предупредительно закричала.

"Назад!" - крикнул Стирлинг. "Назад и попробуйте снова!"

Маневр повторился. Лёд поддался; «Полярная звезда» рванула вперёд
и выбралась на открытую полосу. За этой полосой был ещё один ледяной
барьер.

 Стирлинг яростно атаковал его. Он чувствовал в воздухе дыхание зимы,
и крошечные участки нового льда образовывались, несмотря на восходящее солнце.
Море, однажды замерзшее, заперло бы их на Севере на много зим. Единственный
выход - раздавить льдины впереди.

Судно строится на скрытых песчаная коса, которая торчала из ближайшей
земля по правому борту. Стерлинг отдал приказ, который очистил его, но только
после тревожного полчаса поддержку и понесся вперед. Он вытер лоб
. Лед обогнул мыс и надвигался на
корабль. На этот раз казалось, что спасения нет. Он неохотно подал
сигнал прекратить попытку и спустился с марса.
такелаж. Они застряли во льдах в проливе Бэрроу.

Корабль развернулся носом к берегу и начал дрейфовать.
Стирлинг задержался у поручня ровно настолько, чтобы отдать приказ отдать якорь,
а затем прошел на корму, пока русские перерезали якорные канаты и начали поднимать
якорь.

Грохот ржавой цепи, проходящей через клюз, пробудил в нем ужас
от сложившейся ситуации. Из кормовой трубы валил пар, но винт
не вращался. Люди из машинного отделения вышли на ют и
уставились на ледяную пустыню. Морская вода переливалась через борт и
вокруг "Полюсной звезды" была покрыта пленкой жидкого льда.

Лидер предложил Стерлинг график, когда он вышел на шканцы,
и он взял его, он снял рукавицы, и вдунул в
пальцы. Они покалывали, когда он отслеживал курс корабля от
устья Маккензи и изучал все, что могла сказать ему карта
о проливе впереди.

Положение "Полярной звезды" было отчаянным. Образование тяжёлых
льдов прижало бы его к берегу, а изменение течения или продвижение льдин
неизбежно привело бы к гибели корабля.

Стирлинг поднял глаза и свернул карту, затем, пожав широкими плечами, передал её обратно командиру. Ледяной лоцман оперся о перила и окинул взглядом палубу.
Революционеры собрались в носовой части, и некоторые указывали на землю по правому борту, где на равнине виднелись зелёные пятна мха, но холмы были покрыты вечными снегами. На пологой стороне хребта виднелись глубокие овраги, заполненные чёрным льдом, из которых вытекали потоки воды, а затем замерзали. Никаких признаков жизни.
спасите арктическую птицу, которая сделала круг в небе и направилась к
югу.

Хелен Марр скользнула по палубе и подошла к Стирлингу, взглянув
на него снизу вверх с удивлением, сквозившим в красоте ее глаз. Она была
в шапке из тюленьей шкуры и длинном пальто, и ее красные губы и пунцовые щеки
поразили его силой обвинения. Он опустил взгляд и
уставился на палубу.

— «Мы не можем идти дальше?» — спросила она дрожащим голосом.

 «Не сейчас, мисс Хелен. Возможно, к ночи ледяной барьер растает, течение по-прежнему в нашу пользу, но главное — ветер. Смотрите, он
приближается к берегу. Это приносит лед.

Девушка изучала дрейфующие льдины, которые собирались вокруг
китобоя, как цыплята вокруг наседки. За этими льдинами появились другие,
они разбивались и кувыркались, подгоняемые северо-восточным ветром. Она повернулась к
суше, и ее рука поднялась, чтобы прикрыть глаза от блеска солнца
на льду. "Что это за страна?" - спросила она.

— Это остров Рассел у Земли Принца Уэльского. Если бы мы могли обойти
этот мыс, то могли бы пройти через пролив Бэрроу.

Девушка прикусила губу, резко развернулась и уставилась на пояс
корабль. Революционеры пришли в возбуждение из-за своего спора, который
заключался в том, должны ли они покинуть корабль до того, как его раздавит
собирающиеся льдины. Они указывали на землю и небо за ней,
где дымка обозначала еще одну землю. Недалеко от берега виднелись зеленые пятна.
берег - арктический мох и тундра.

Стирлинг тронул девушку за плечо. "Я вижу их", - сказал он. "Они
могут решить покинуть корабль. Давайте спустимся вниз и сварим кофе. Я
подожду, пока ветер изменится, прежде чем приму решение. Возможно, они захотят, чтобы я
возглавил высадку, но я останусь на корабле.

"А я?"

«Да, и ты — до последнего дня моей жизни!»




Глава XXXIII. Мрачное предостережение


Это заявление было сделано с таким пылом, что Хелен Марр покраснела и не ответила, следуя за высокой фигурой Ледяного лоцмана по квартердеку в каюту, где было тепло от паровых труб, идущих от котлов. Кофейник был наполнен и поставлен на спиртовку, и она добавила к еде немного печенья и мармелада.

Стирлинг снял фуражку, и в его волосах виднелась седина, но его глаза были молоды и полны решимости.  Она
Она подняла взгляд и улыбнулась, предлагая ему кофе.

До неё вдруг дошло, что он больше не был старым косматым медведем,
который вползал в люк на палубе каюты. Она оказала на него благотворное влияние, и он напоминал ей верного викинга, который пролил бы последнюю каплю крови ради её защиты. Революционеры были потенциально опасны, но она женским чутьём почувствовала, что они боялись Стирлинга.

Он встал из-за стола и встал, прислонив голову к балкам палубы.
- Я поднимусь наверх, - сказал он, - и посмотрю, что там со льдом. Ваш кофе был превосходным.
бодрящий напиток.

Она тоже встала и последовала за ним к ступенькам, ведущим на палубу.
компаньонка. "Вы думаете, русские покинут корабль?" - спросила она.

"Если они это сделают, они пойдут на смерть. Местность непроходима. До ближайшего поста в Гудзоновом заливе пятьсот
миль. Франклин и другие не смогли бы
пересечь эту бесплодную землю. Революционеры тоже не могут ".

"Но они русские и привыкли к холоду".

Стирлинг покачал головой и надел фуражку. "Корабль - это единственный выход
", - искренне сказал он. "Мы должны придерживаться этого!"

Он был на полпути к лестнице, когда она окликнула его. Он обернулся и
Он опустил взгляд, его пальцы коснулись гребёнки люка. Его глаза расширились,
когда она подняла к нему лицо и слегка надула губы.

"Мы кое-что забыли," — сказала она.

"Что именно?"

"О человеке из Сан-Франциско, которого ты запер в каюте.
Тебе не кажется, что его нужно выпустить?"

Стирлинг уловил нотку сочувствия в ее голосе, но покачал головой
.

- Он будет хорошо себя вести, - быстро добавила она. - Я уверена, что будет. Он
боится тебя.

Ее глаза были широко раскрыты и очень голубые.

"Пожалуйста, отпусти его", - попросила она. "Я уверена в нем".

Ледовый пилот повернулся и прошелся по каюте, отодвинул занавеску
и вышел в коридор. Голоса звучали как Хелен Марр
подождал, потом тонкий появился, держась одной рукой за запястье
другие.

Он косился через полумраке кабины, и взглянул на
открыв колоду. "Это хороший способ, чтобы ..." начал он, но его замолчать Стирлинга
с первого взгляда.

— На палубу! — скомандовал Ледяной Пилот. — Поднимайтесь и идите вперёд!
Русские вас не убьют, они слишком заняты тем, что решают, покидать корабль или нет. Вы найдёте еду на камбузе. Идите!

Слим остановился на верхней ступеньке и сердито посмотрел вниз, затем пригнул свое
небритое лицо, когда Стирлинг подошел к подножию лестницы и
начал подниматься. В лице Стирлинга было что-то такое, что не терпело никаких оправданий
его челюсть была сжата в боевую выпуклость.

Палуба была пуста, штурвал вращался вхолостую, и "Полюсная звезда" поднималась
и опускалась вместе с наземной зыбью, которая поднимала льдины и укладывала
их на отмель.

Стирлинг пересек палубу, закрыв люк в каюту,
и встал у фальшборта, наблюдая за взволнованными людьми.
революционеры по пояс ниже его. Главарь забрался на люк
и что-то быстро говорил, время от времени указывая на угрозу льда
, собирающегося к северу и западу.

Земля по левому борту проходит определенный приманка для невежественных умов,
зеленый мох и лишайники, которые показали, по-видимому, обещание
зеленые вещи на юг. Но Стирлинг знал, что этот вывод
не может быть сделан. Путь к американскому континенту был усыпан льдом и
лишён животных; это был путь смерти и голода.

 Русские толпой подошли к рельсам и стали изучать лёд вокруг
корабль — уже достаточно прочный, чтобы выдержать вес человека. Низко висящее солнце
недостаточно прогрело воздух, чтобы предотвратить замерзание моря, и
льдины и дрейфующий лед цементировались в лаборатории природы.
Только корабль был свободен, но окружен кольцом губчатого льда и снега.

Небо над головой было бледным; легкие хлопья льда падали вниз
на палубу, в то время как Северное сияние играло и поднимало полосы до самого
зенита. Солнце погрузилось в густую дымку, которая, казалось, окутывала весь горизонт, и температура упала. Барометр показывал стабильное значение
двадцать девять, точка шесть. Стирлинг надеялся на перемену ветра, которая одна
могла бы вывести корабль из создавшегося тупика.

Он ждал и наблюдал за революционерами. Портовый бродяга вышел из двери камбуза, вытер рот тыльной стороной
ладони, посмотрел на русских, а затем на квартердек. Он не пытался пройти на корму, и злоба, написанная на его лице, заставила Стирлинга застыть.

Командир что-то прокричал по-русски, и из множества глоток вырвалось хриплое
«Ура!». Было принято решение покинуть корабль.
_Pole Star_. Русские численностью около двадцати человек бросились вперед, сорвали
ограждения с носового люка и скрылись в трюме. Другие
обыскали камбуз в поисках еды и одежды.

Грубые сани были сделаны из частей вельбота и веревочной пряжи
сращивания. После этого лидер поднялся и драматично указал в сторону
низменности, похлопал по карте тыльной стороной ладони и
начертил воображаемый курс. Стирлинг наклонился вперёд и посмотрел на него. На его сильном лице отразились
удивление и жалость. Он позвал его, а затем повторил зов. Командир опустил свой планшет и
Он повернулся.

"Вы идёте навстречу своей гибели!" — заявил Стирлинг. "Покиньте этот корабль, и вы погибнете. По суше нет пути к цивилизации!" Он
указал пальцем в перчатке на остров и магнитный север.

 Командир покраснел, резко ударил по карте, вскочил с саней и поспешил на корму. Стирлинг встретил его холодной улыбкой. — Я же говорил тебе, — сказал он, — что это невозможно. Невозможно! Ты это понимаешь?

— Есть…

Стирлинг вытолкнул вожака с квартердека, затем повернулся и зашагал к трапу. Остановившись у люка, он посмотрел наверх. Лед растаял.
появившийся на верхушке бизань-мачты такелаж был покрыт инеем
ветер, дувший с севера и востока, не ослабевал. Его
скорость была не более восьми миль в час, и оно показало признаки
изменяя какое-то время во время короткого Арктического ночь.

Стерлинг пошел ниже после раздвижные открытым люком кабины. Хелен Марр стояла
у иллюминатора, обращенного к берегу, повернулась и улыбнулась Стирлингу, но
улыбка погасла, когда она увидела мрачный огонек в его глазах. — Что случилось? — спросила она.


"Они собираются покинуть корабль. Это означает их смерть.

"Ты не можешь остановить их?" Девушка начала верить, что Стирлинг был
достаточно силен, чтобы добиться чего угодно.

"Было бы бесполезно даже пытаться", - сказал он, сняв фуражку и дрочит его
с пальцами, которые дрожали. "Они уже все решили. Лидер думает
он может достигать Гудзонов залив пост. Он не знает того, что знаю я...

Голос Стирлинга затих, и он выразительно замолчал, вспомнив мрачные истории, которые слышал о Земле Бэнкса и заливе Бутия. Многие
охотники и исследователи сложили свои головы в арктических дебрях.
Земля была бесплодной, простираясь до белых берегов реки Маккензи на юге и западе и до залива Гудзон на востоке и севере. Девять месяцев в году здесь не было ни растительности, ни животных, а водоёмы замерзали до того же мёртвого уровня, что и остальная часть мира. Можно было увидеть только белую лисицу и крадущегося волка, но эти два животных были слишком осторожны, чтобы их можно было подстрелить.

— Они погибнут, если покинут корабль, — сказал Стирлинг, очнувшись от своих
раздумий. — Мы останемся здесь и перезимуем, если понадобится. Лед может раздавить
«Полярная звезда», но мы можем взять на берег достаточно провизии и топлива, чтобы продержаться. Возможно, следующим летом мы сможем отправиться на запад на китобойном судне. Всё зависит от сезона. Я никогда не видел такого открытого места, как это, но, возможно, другого такого больше не будет, мисс Марр.

Девушка повернулась к иллюминатору, и холодный ветерок, проникавший в него, придал краскам её щекам и взъерошил волосы.

— Неужели этим летом нет никакой возможности выйти в открытое море? — спросила она, слегка дрожа и запахивая куртку из оленьей кожи на своей тонкой талии.

"Да, клянусь Небом, шанс есть!" Голос Стирлинга повысился и заполнил собой
каюту. "Шанс есть, мисс Марр!"

Она повернулась и уставилась на него, и ее губы сложились в вопрос. Он положил
кепку на стол и распахнул бушлат, дыша огромными
глотками от сдерживаемых эмоций. Внезапно воздух показался ему теплым. «Я
смогу пройти, — сказал он, — если в течение нескольких часов ветер
подует на юг и запад. Это очистит пролив Бэрроу ото льда. Как только я выйду из
пролива, путь в Баффинову бухту через пролив Ланкастер будет открыт».

Хелен Марр хлопнула в ладоши, затем развернулась, шурша юбками, и
посмотрела в иллюминатор. «Ветер, — сказала она, — стихает. Это о чём-то говорит?»

 «Обо всём!»

 «Значит, русские останутся?»

 «Нет, они уходят. Я хочу, чтобы несколько человек остались с нами». Эта портовая крыса, он слишком ленив, чтобы попытаться добраться до Американского континента. Возможно, есть и другие, кто прислушается к доводам, но времени мало. Может быть, через лидера я смогу донести до них суть дела и попросить добровольцев, готовых подождать, пока ветер переменится.

Хелен Марр скользнула к пианино и взяла со стула шубу из тюленьей шкуры
. Она сунула руки в рукава, когда Стирлинг шагнул вперед.
на лице его было написано удивление.

"Что ты собираешься делать?" спросил он.

"Я буду видеть их и говорить с ними. Я собираюсь сделать себе
понял, в некотором роде. Разве вы не видите, Мистер Стирлинг, дело
серьезно? Если они уйдут, то некому будет управлять кораблём, кроме нас с тобой, когда ветер переменится. Мы не сможем сделать это в одиночку.

 — Что ж, стоит попробовать, — сказал Стирлинг. — Я буду стоять на
— На полуюте у трапа, и ты спустишься к ним. Сначала попробуй Слим. Командир не останется, но кто-то из молодых русских может.

 Девушка натянула на голову кепку, собрала волосы в пучок и
побежала вверх по лестнице, ведущей на палубу. Прежде чем последовать за ней, Стирлинг взял винтовку. Они стояли на морозном воздухе и смотрели вперёд. Русские спустили сани и провизию на льдину,
которая причалила к кораблю. От льдины до берега тянулся
ещё один лёд, и трое революционеров уже
проход. Они стояли на берегу, размахивая руками.

 Девушка спустилась по трапу на квартердеку и проскользнула вперед через
главный люк. Она тронула Слим за руку, и портовая крыса последовал за ней
туда, где революционеры выносили припасы из трюма.

 Стирлинг наблюдал и ждал. Русские уделили время, чтобы выслушать просьбу
девушки, но большинство из них тупо уставились друг на друга. Она указала на сигнальный фонарь на бизань-мачте, изящно взмахнув рукой и показав, что ветер переменится. Она закончила
Она подкрепила свой аргумент, вскочив на планширь и показав, где лед
растаял на борту корабля.

Волшебство ее голоса и мягкое обращение подействовали на
русских, и они собрались, заволновались и разделились на группы.
Семь человек, бросив проницательный взгляд на пустынный берег, подошли вместе со Слим
к камбузу, где расположился вожак. Эти семеро подняли руки и повернулись к Стирлингу.

— Поднимайтесь! — крикнул Ледовый лоцман, жестикулируя, чтобы прояснить смысл своих слов.


Страх охватил сердца всех русских на борту «Полярной звезды».
Неизвестное море и пронизывающий до костей холод посеяли панику в их сердцах. Капитан заявил, что можно добраться до форта в заливе Гудзон до наступления зимы, и добавил, что море скоро замёрзнет и корабль разобьётся.

 Они поверили в это, и семеро, которых Хелен Марр убедила остаться, оказались в опасности из-за своих товарищей. Мог начаться бунт. Командир быстро выкрикнул приказ, и ящики и банки были
выброшены за борт на льдину, а русские выстроились в длинную очередь.
Они стояли и смотрели вверх, разинув рты, их усатые морды побелели от инея.

"Прощайте!" — крикнул Стирлинг, размахивая винтовкой. "Прощайте все!"

Вожак что-то прорычал в ответ и принялся грузить ящики и банки на сани, где едва хватало места для половины из них. Оставшееся было оставлено, когда отряд двинулся через
льдины и выбрался на берег. Здесь они повернулись и посмотрели на корабль
как будто не желая расставаться с ним.

Девушка быстро поднялась на шканцы к борту Стирлинга.

— Семь человек остались, — сказала она, затаив дыхание. — Семь и тот мужчина из Сан-
Франциско. Я хорошо справилась?

Стирлинг улыбнулся ей и коснулся фуражки. — Да, маленький
капитан, — галантно сказал он. — Вы отлично справились! Скажите Слим и
четырем парням из отряда — думаю, вы сможете объяснить русским, — чтобы они
спустились вниз и запустили пар в котлах. Скажите мужчинам, чтобы они потушили костры, когда они хорошо разгорятс
я.

Девушка коснулась лбом лба в знак приветствия, повернулась и улыбнулась, глядя на палубу, а затем направилась к доку.
крыса и русские у двери камбуза. Русские поняли ее
жесты, если не слова, и Слим нахмурился и почесал свою спутанную
голову, переводя взгляд с русского на русского. Они приняли его как своего
лидера без вопросов, но их овечьи глаза устремились на корму и
остановились на мрачной фигуре Стирлинга.

Четверо последовали за матросом в соседнее машинное отделение и спустились по
железной лестнице. Вскоре через вентиляторы донеслись звуки костров, разжигаемых новым углем, и корабль накренился и задрожал, словно освобождаясь.

Стирлинг подал знак трём русским, оставшимся у камбуза, и они последовали за девушкой на ют. Он перегнулся через планширь и уставился на них.

  Девушка поднялась по трапу и встала рядом с ним. Он заслонил её своим телом, пока они ждали, пока солнце не скрылось за горизонтом. С его исчезновением стало холоднее, и складки у губ Стирлинга слегка разгладились. Он отвернулся от девушки и подошёл к перилам
с наветренной стороны корабля, где она присоединилась к нему, и они стали смотреть
Русские длинной вереницей тянулись по заснеженному острову.
Предводитель повернулся на вершине ледяного холма и помахал на прощание; затем он
исчез.

  Ветер стих до лёгкого бриза, который менялся в течение нескольких часов
полумрака, пока Стирлинг и девушка несли вахту. Лед скрипел и трескался на севере и востоке; полярное сияние вспыхивало и окрашивало небеса в багровые тона, а холодные световые точки угасали в его сиянии. Луна
взошла, окружённая двойным кольцом, показав своё местоположение в дымке, и
далёкая северная стая застонала и прошептала мрачное предупреждение об опасности.




ГЛАВА XXXIV — СКВОЗЬ МЕТУЩИЕСЯ СНЕГА


Вскоре Стирлинг почувствовал, что девушка лежит рядом с ним, но она не произнесла ни слова за все эти часы. Красота арктической ночи очаровала её;
красота Севера пленила её. Она была в гармонии с великой дикой природой, покрытой льдом и снегом.

 Внезапно над островом пронёсся лёгкий порыв влажного воздуха и направил корабль на истинный север. Этот порыв повторился.
«Полярная звезда» натянула якорную цепь, льдины разошлись с подветренной стороны, и
появилась полоса открытой воды. Она вела через более глубокую часть Барроу
Пролив; это был путь к открытому морю и Баффинову заливу.

 Русский впередсмотрящий прокричал предупреждение, перегнувшись через перила на баке и
указав на якорную цепь.

"Ветер переменился!" — просто сказал Стирлинг.

"С юга?" — спросила она.

"Нет, с юга и запада, мисс Марр. Скоро мы выйдем в открытое море.
Смотрите!

Хелен Марр медленно подошла к поручням и уставилась полными слез глазами на
белое сияние острова Рассел, затем импульсивно обернулась. "Разве мы не можем
спасти русских?" - спросила она.

"Нет", - ответил он. "Они ушли, возможно, навстречу своей гибели. По крайней мере
мы ничего не можем для них сделать. Для себя мы выбрали правильный путь. Он ведёт в открытое море!

На корабельных часах в каюте была полночь, когда Стирлинг поднялся по трапу, оглянулся на Хелен Марр, ободряюще кивнул ей, затем вышел на палубу и развернулся лицом к предстоящему делу.

Солнце клонилось к западу, и сквозь опаловую дымку его свет выхватывал из
тумана детали дрейфующего льда, который южный ветер гнал через пролив Бэрроу.

Стирлинг обратил внимание на этот дрейф, а затем подошёл к борту с подветренной стороны корабля. Полоса открытой воды, которая казалась чёрной на фоне льдин и нового льда, вела на восток, к проливу Мелвилл.

 Он измерил дрейф проплывающего мимо ледяного острова, принюхался, поднял руку, затем медленно повернулся и направился к штурвалу. Склонившись над
палубной баррикадой, он крикнул вниз, на палубу, и в тени камбуза
зашевелилась фигура. Это был Слим.

"Спускайся вниз!" — рявкнул Стирлинг. "Запускай передний лебёдку. Мы идём по льду!"

Этот краткий приказ прокатился по корабельной палубе и заставил оставшихся
русских покинуть тёплый кубрик. Слим пожал плечами
и побрёл в машинное отделение.

 Вскоре из кормовой трубы повалил пар, когда
тлеющие угли раздули. Лебедка захрипела и застонала, когда русский
неумело повернул двусторонний кран. Стирлинг вскочил на трап и спрыгнул на палубу,
пробираясь вдоль борта, как медведь в поисках добычи.

"Отвяжи его!" — крикнул он в ухо русскому. "Лебёдка слишком
— Помедленнее. Вытащи этот штифт из якорной цепи!

Стирлинг указал на то место, где цепь проходила через отверстие для швартовного каната, и русский понял. Он снял швартовный штифт с перил и вытащил болт. Якорная цепь упала за борт, когда
Стирлинг отскочил назад, посмотрел вперед, а затем поспешил на ют.

 Повернув штурвал, он дотянулся до индикатора в машинном отделении и переключил его на четвертую скорость. Заработали двигатели, винт заскрежетал по новому льду
за кормой, и «Полярная звезда» отвернула от острова, направляясь
к полосе тёмной воды.

Зачехленный нос резко оборвался, когда Слим широко открыл главный клапан и
крикнул, чтобы подали еще пара. Корабль накренился, выровнялся и держал курс
между льдинами высотой с рельс, пока Стирлинг не выровнял руль. Путь вниз по проливу был
открыт.

Хелен Марр прошла черезОна вышла из каюты и встала у ближайшего к Стирлингу фонаря на палубе, боясь побеспокоить его или окликнуть. Её лицо раскраснелось от мучительной тревоги, а скрежещущие льдины под килем корабля грозили сорвать доски с рёбер. Покачивание тела Стирлинга, когда он боролся с рулём, было захватывающим зрелищем, и она не сводила с него глаз, пока ждала. Она глубоко вдохнула арктический воздух и позвала Стирлинга, но он не услышал её. Его напряжённые мышцы выпирали на шее, а плечи вздымались и
сжимались.

Корабль нырнул дальше, труба извергла дым и золу, которые
осветили ночь, как светлячки, а затем с шипением упали в море
за кормой. Земля по правому борту поднялась до барьера, под которым
завивались и кружились льдины.

Стирлинг прорвался сквозь нее, неумелыми руками вцепившись в спицы
штурвала. Впереди показался серебристый отблеск луны. За кормой
солнце смягчало арктический мир. Вокруг была смерть и холод, леденящий
ужас.

Это был тот самый проход, который искал Франклин на «Эребусе» и «Терроре»
напрасно, и он был открыт от моря до моря. Стирлинг осознал этот факт, когда
дотянулся до телеграфа в машинном отделении и включил полную скорость.
 Был шанс пройти, пока ветер не сменился с
южного, но он пытался сделать то, что мир называл невозможным.

 Раздались четыре звонка, и «Полярная звезда»
скрылась в белой пелене падающего снега, порождённого южным ветром. Луна казалась серебряным диском прямо над покрытой инеем мачтой, а солнце скрылось из виду.

Хелен Марр робко приблизилась к напряжённой фигуре Ледяного Пилота.
Он почувствовал её присутствие, но не свернул с дороги.

 Она прошептала ему в ухо: «Продолжай!»

 Стирлинг кивнул и повернул спицы на четверть оборота.  Они вернулись
на место, и он посмотрел сквозь снег.  У луны было двойное кольцо, и
это пробудило в девушке, закутанной в меха, поэзию:

 «Та округлая дева, окутанная белым огнём,
Которую смертные называют луной,
Скользит, мерцая, по моему устланному овчиной полу,
 Усыпанному полуночными ветрами».

Стирлинг слегка повернул голову и улыбнулся, стряхивая снег с лица.
его губы. Девушка посмотрела вперед и вздрогнула, когда плывущее облако
закрыло луну. Путь был покрыт падающими частицами льда, и
корабельный такелаж казался призрачным. Закутанные русские на форпике
передвигались во мраке, как моржи, забравшиеся на борт.

"Полюсная звезда" мчалась дальше. Стирлинг с мастерством опытного пилота определял истинное направление и на расстоянии в несколько саженей уворачивался от надвигающихся льдин. Он повернул корабль на магнитный запад и направился к возвышающейся там суше, а затем свернул в канал, образованный
чернильные воды. «Полярная звезда» скользила на восток вдоль меридиана и
пронзала своим острым носом полосу бушующих волн, отмечавших
открытые участки Ланкастерского пролива.

Путь на юг — на север по магнитному компасу — тоже был открыт.
Стирлинг чувствовал, что можно пройти через залив Бутия, и этот маршрут мог привести его к Гудзонову заливу и проливу Гудзона.
Он выбрал восточный проход и широко расставил ноги, когда льдины
набросились на непоколебимый корабль.

Хелен Марр наклонилась над штурвалом и посмотрела на компас.
кружилось и никогда не останавливалось. Они были над истинным магнитным полюсом, и
север был югом; только чувство направления подсказывало Стирлингу, куда
рулить, но он упрямо держался, стиснув зубы. Русские на ют-брам-стеньге
кричали, предупреждая о волнах, которые перекатывались через гик и
бак, а бурлящий вихрь поперечных течений и шторм швырял корабль,
как щепку в водовороте, а снег падал кружащимися облаками.

Проход вёл к подветренной стороне острова Норт-Сомерсет, и возвышающийся
базальтовый мыс защищал корабль от ярости южного ветра. A
впереди показалось спокойное пятно, сквозь которое пробивались лунные лучи.

Стирлинг убрал одну руку со штурвала и указал. "Смотрите", - сказал он.
"Смотрите, это Сомерсет! Мы направляемся к острову Северный Девон и
Проливу Ланкастера. Мы уже в проливе. Я никогда не знал, что он был
открыт!

Он был открыт, как увидела девушка. Луна вырисовывала зубчатые очертания суши на юге, где острые выступы прибрежных гор,
подпирающих берег, были обнажены от льда и снега. Казалось, что
огромная пила рассекает вершину мира.

 Стирлинг глубоко вздохнул,
посмотрел на компас и повернул налево.
Она повернула на север, пробилась сквозь скованную льдом кромку и вышла на открытую полосу, которая вела на восток, к Баффиновой бухте.

 Девушка обернулась, когда свет озарил бурлящие воды, и вскрикнула, увидев оранжевый диск солнца, поднимающийся на юге.  Оно пробилось сквозь снежную бурю.  Оно осветило сушу и пролив, которые местами были покрыты свежим снегом, и показало летящие облака, которые неслись на юг.

Она протянула руку и схватила Стирлинга за руку. «Солнце!» — воскликнула она. «Смотри, наш маяк! Мы выйдем в открытое море!»

Стирлинг поднял штурвал и выровнял его, улыбаясь девушке, стоявшей перед ним с сияющим лицом. Она наблюдала, как он расставил ноги и запрокинул голову, затем с сожалением отвернулся от неё и наклонился над шканечным компасом. Он снова выпрямился, когда она процитировала:

 «Кровавый рассвет с его огненными глазами
 И распростёртыми пылающими крыльями
 Прыгает на спину моего парусного судна»
 Когда утренняя звезда погаснет.

 — Утренняя звезда, — сказал Стирлинг. — Она там! — Он указал на зенит, и Хелен Марр проследила за его твёрдой рукой.
ее глаза расширились от изумления, когда она заметила путеводную звезду почти
над головой. Она подождала, пока пройдет облако, и проследила за светлыми точками
Большой Медведицы. Затем она увидела, что то, что она приняла за верхнюю часть,
было в четырнадцати или пятнадцати градусах от истинной вертикальной линии.

"Мы находимся примерно в семидесяти шести градусах", - сказала она с уверенностью. "Почти
до Полюса!"

Стирлинг оторвал одну руку от штурвала и коснулся
матового стекла над компасом. «Проследите взглядом вдоль южной
линии, и вы увидите Полюс. Туда далеко,
Мисс Марр. Мы пытаемся двигаться в другом направлении.

Корабль преодолел самую трудную часть пути, и расходящиеся льдины
указывали путь к открытому морю. Стирлинг не следил за временем, но смутно
понимал, что Слим и остальные, спустившиеся вниз, выжимали из котлов
все возможное. Винт вращался на максимальной скорости, и
облако дыма, которое плыло на север, закрывало вид на остров Норт-Девон, вдоль которого они шли.

 Стирлинг впервые вздохнул полной грудью, уверенный в себе. Он повернулся и
Он улыбнулся Хелен Марр. «Мыс Хей, — сказал он, — где-то там!»

Девушка никогда не слышала о мысе Хей, но, прикрываясь обледенелыми вантами бизань-мачты, она напряжённо вглядывалась в южную и восточную стороны. Под серебристым отражением луны виднелись облака, а под ними — более тёмная линия. В одном месте она поднималась к мысу.

Она вернулась по скользкой палубе и кивнула. «Я вижу это», — сказала она ему на ухо. «Это далеко, мистер Стирлинг».

 Стирлинг улыбнулся и кивнул в сторону компаса. «Мы на правильном курсе».
сказал он. "Как насчет кофе, Мисс Марр?"

Она прошла через палубу и спуститься в кают-компанию в
мгновение.

Стирлинг расстегнул две пуговицы на своем бушлате и достал свои огромные
серебряные часы. Они шли, но прошедшие часы были
стерты из его памяти. Он простоял за рулем семь трюков, но
далекий мыс был в тридцати милях отсюда из-за сильного снегопада. Ветер дул с запада прямо по курсу, и он знал, что ему придётся попотеть, чтобы выйти в открытые воды Баффинова залива.




Глава XXXV — Дело нескольких минут


Льдины, среди которых Стирлинг вёл корабль, становились всё больше и выше. Мимо проплывали старые «дедушки» — их бока были испещрены бороздами от воздействия воды. Эти льдины отделились от основного массива и двигались на юг через пролив Смита. Можно было ожидать появления айсбергов, поскольку побережье Гренландии было покрыто ледниками. Стирлинг выглянул вперёд и
осмотрел море, ожидая, что вот-вот увидит белый барьер, за который
он не сможет пройти, но по мере того, как тянулось время, ничего не
появлялось.

 Девушка принесла дымящуюся банку чёрного кофе и печенье
и хлеб. Стирлинг поставил банку на латунную крышку
нактоуза и откусил печенье, с беспокойством глядя на Хелен Марр. На её лице
появились тёмные круги, губы побледнели, а в уголках рта
появились крошечные складочки.

 Он повернул штурвал и сказал ей: «Пожалуйста, поспите. Вы выглядите
усталой, мисс Марр. Я присмотрю за штурвалом!»

Она рассмеялась, плотнее запахнув куртку из оленьей кожи, и потянулась к
спицам. «Можно мне порулить?» — спросила она. «Теперь уже не так плохо. Я могу держать
курс».

 «Тогда держи её ровно!» — с улыбкой сказал Стирлинг, отпуская
Она кивнула, уставившись на компас. «Держи курс, пока я иду вперёд.
 Где-то впереди есть полоса открытой воды. Мы должны её найти».

 Она кивнула, уставившись на компас, и спицы медленно вращались в нужном направлении, пока Стирлинг пересёк палубу и спустился в машинное отделение. Он на мгновение остановился у камбуза и заглянул внутрь. Двое русских стояли у плиты, готовя еду для команды машинного отделения.

Стирлинг кивнул и пошёл вперёд по обледенелой палубе.  Он взобрался по вантам, перелез через поперечный шпангоут и спустился в «воронье гнездо».

Льдины были разбросаны по акватории Ланкастер от того, где они
достигли моря Баффина. Ветер загнал массу льда через князя
Залив Риджент, и его выступающие клыки угрожали выбросить корабль на берег
на острове Северный Девон.

Стирлинг в бинокль осмотрел весь горизонт. Ветер за этот час
сместился на один пункт и теперь дул со стороны высокого плато
Баффиновой земли, направляясь к северному магнитному полюсу и истинному западу.
Это закроет пролив Ланкастер, и ни один корабль не сможет пройти
через него.

 Наклонившись вперед, Стирлинг оперся локтями о край
Он забрался на «воронье гнездо» и вгляделся в просвет, который виднелся в направлении мыса Хей и залива Баффина. Просвет был частично забит льдом, и в дымке виднелся низкий айсберг.

 Повернувшись, Стирлинг окликнул Хелен Марр и приказал поднять руль и выровнять его. Новый курс пролегал скорее на юг, чем на восток, и был рассчитан так, чтобы обойти
ледяную гряду, которая угрожала перекрыть пролив Ланкастер.

 В последний раз окинув взглядом бескрайние воды и покрытые снегом
земли, Стирлинг спустился с марса и направился к
палуба. Со шпангоутов посыпались сосульки и замёрзшие комья снега, когда
корабль накренился и выровнялся на заданном курсе. Стирлинг увидел, что
девушка ловко увернулась от льдины, подняв штурвал.

 Это его воодушевило. У него была спутница, которая старалась изо всех сил, настоящий
друг моряка, прорвавшегося в отчаянное море. Он спустился по остаткам вант на палубу, погрузившись в раздумья. Шансов спасти корабль было мало, и для этого потребовалась бы вся его сноровка в работе со льдом. Клыки обнажались для
Последний рывок. Льдины уже сгущались впереди.

"Я возьму штурвал, — сказал он, подходя к ней. — Ты спустишься вниз
на час. Потом я тебя позову."

"Есть какая-то опасность?"

"Либо нас раздавит в течение двух часов, либо мы выйдем в Северо-Восточный
проход. Впереди Баффинова залив!"

— Тогда я останусь на палубе! — заявила девушка. — Я буду рядом с тобой!

Стирлинг взял штурвал и повернул курс на юг. Он разрывался между двумя вариантами: направиться прямо к вздымающейся стене льда, которая закрывала горизонт, как дверь, или искать
узкий проход между гигантским полем и неприветливым берегом у
мыса Хей. Он выбрал последнее.

 В последовавший за этим час страх сковал сердца русских.
Команда машинного отделения во главе со Слимом оставила кочегаров, чтобы
выглянуть в люк, но была вынуждена отступить под угрозой в
голосе Стирлинга.

Корабль столкнулся с гигантскими льдинами, дал задний ход, развернулся и продолжил путь, пробираясь
сквозь новый лёд и выходя на открытые участки воды, которые
закрывались позади. На них надвигались айсберги, но Стирлинг избегал
откосов и двигался на юг и восток.

Снежные вихри закрывали всё вокруг; ветер дул с юго-запада на север и нёс с собой ледяной холод зимы. Он проникал сквозь меха девушки и холодил её тело, пока она расхаживала взад-вперёд по квартердеку, наблюдая за Стирлингом, который, казалось, был охвачен яростью викинга, сражавшегося со стихией. Его единственной целью было провести корабль между мысом и ледяным полем. Впереди, в этом узком проливе, всё ещё виднелась открытая вода.

«Полярная звезда» кружилась в потоке и шла против ветра, который теперь дул
прямо в борт. Свинцовая пелена опустилась на поверхность водного мира, и
Льдины бились о корпус корабля и преграждали путь. Стирлинг прикрыл глаза от снега и посмотрел вперёд. На спицах штурвала намерз лёд, и с кормы на нос летели брызги.

 Потрясённая величием надвигающейся опасности, девушка наблюдала за Стирлингом и молилась о спасении. Она знала, что протянутая рука настигла корабль. Теперь от нескольких минут зависело, войдут ли они в воды Баффинова залива или будут раздавлены льдинами и скалистым мысом. Один поворот винта мог решить исход дела.

Корабль накренился и накренился; раздался грохот, когда острый нос
ударился о льдину. Девушке показалось, что мир закружился, когда Стирлинг
нагнулся, ухватился за спицы и поднял штурвал, чтобы накренившийся
корабль мог отвернуть от берега. Он успел повернуть штурвал, и
рангоут заскрежетал по выступающему из воды базальту.

Внезапно Стирлинг напрягся и быстро повернул штурвал, сильно наклонившись
над спицами и глядя на воду перед «Полярной звездой». Сквозь льдины виднелся
трек, и он направил корабль к нему. Последние из
Лед, достигший берега, прыгнул вперёд, преодолел расстояние и устремился к кораблю. Он промахнулся всего на несколько кабельтовых, и грохот и эхо от удара этого льда о берег пробудили Хелен Марр от её молитв. Она, пошатываясь, поднялась на ноги и стояла, покачиваясь, на скользкой палубе. Стирлинг развернулся и уставился на неё, его сильное лицо озарила широкая улыбка.

Он инстинктивно повернул спицы, продолжая смотреть на нее. - Смотрите, - сказал он, указывая твердым пальцем на корму.
- Смотрите, мисс Марр! - крикнул он. - Смотрите, мисс Марр!

Она повернулась и посмотрела через поручень "Полюсной звезды". Лед, наваленный
наледи перекрыли проход, через который они пришли. Рев
великой Северной стаи был подобен сбитой с толку орде, загнанной в угол. Корабль
нырнул дальше и вышел в открытую воду.

- Где мы? - спросила она, прижимая руку ко лбу. - Где мы?
мы, мистер Стирлинг?

Ледовый лоцман улыбнулся, развернулся, выровнял штурвал и повел рукой над
диким миром вздымающихся волн. — Это Баффинов залив! — сказал он. — Мы прошли Северо-Восточный проход!




Глава XXXVI — В КАЮТЕ


Хелен Марр подошла к брезентовому поручню, за которым виднелась корма корабля.
_Полярная звезда_ откинула волосы с лица и отжала воду с
варежек.

Затем она повернулась к Стирлингу, вздернув подбородок. "Вы идёте
наперерез?" — спросила она.

"В Гренландию, мисс."

"Но почему не на юг и не домой?"

Стирлинг повернул штурвал на пол-оборота и заблокировал его коленом, указывая
на берега Баффиновой Земли.

Девушка громко вскрикнула, увидев причину, по которой Ледяной Лоцман держал курс на север.
Льды, подпираемые новыми льдами, неслись на север; наступила зима, и
на западе формировались новые льдины и айсберги. До суши было не добраться.
На юг, и корабль занял единственную свободную полосу.

"Гренландия, — нерешительно сказала она. — Но Гренландия такая же дикая, как и это побережье.
Она указала на левый борт «Полярной звезды».

Стирлинг улыбнулся и убрал колено с руля. Он изменил
курс больше на истинный север, и корабль продолжил движение, как Тонкий, и
Русские поняли, что они вырвались из белых челюстей ледяной
смерти.

"Гренландия, - сказал Стирлинг, - это Рай по сравнению с Баффиновой землей. Ты
увидишь".

Девушка заколебалась и посмотрела на Стирлинга, который консультировался с
нактоуз, просунув руку сквозь спицы штурвала и протирая
стекло голыми пальцами. Крошечный огонек загорелся над компасом, когда
штурвал повернулся, медленно поднимая трос правого борта.

Корабль выровнялся, ореол дыма и пламени венчал единственную воронку.
Слим, портовая крыса из Фриско, искупал свою вину, и его голос доносился
сквозь вентиляцию, когда он призывал русских в кочегарке к
возобновлению усилий.

Стирлинг слегка повернул голову и посмотрел на девушку, которая вскоре скрылась за
квартердеком, слегка кивнув на прощание.
Слайд сказал Стирлингу, что она была слегка оскорблена его
задумчивым видом, и удивился этому, когда невидящим взглядом уставился
на воды Баффиновой залива.

Час за часом он вёл корабль, погрузившись в раздумья и
воспоминания. Он ничего не знал о женщинах; он чувствовал, что Хелен Марр
так же далека от него, как звёзды над головой, и привык смотреть на неё
как на спутницу — вот и всё. Он боялся довериться своему разуму и углубиться в этот вопрос.

 Выбранный им курс указывал на руку суперпилота.
Скрежещущие льдины с подветренной стороны подгонялись ветром таким образом, что между ними и стаей, стремившейся заполнить залив, оставалось свободное пространство. Наступили последние дни открытого сезона; через неделю, самое большее, вода замёрзнет и превратится в ледяную глыбу, которая продержится до следующего июля.

  Его выносливости, какой бы сильной она ни была, был предел. Корабль накренился,
и он понял, что заснул. Он проснулся и собрался с мыслями, пожав плечами.
он поёжился, но вскоре снова задремал. Корабль сбился с курса,
ударился о дрейфующую льдину, и русский матрос крикнул с
носовой надстройки: «Внимание!»

 Стирлинг напрягся и вовремя повернул штурвал, чтобы избежать столкновения с ледяным островом
площадью в акр. Он посмотрел вверх, словно надеясь найти вдохновение на небесах, и сквозь пелену снега и кружащегося мокрого снега
пробился слабый солнечный свет. Он рассчитал положение солнца и достал часы, вспомнив о течениях в Баффиновом заливе. Возможно, придётся воспользоваться лунным или солнечным
замечание прежде чем он достиг берега Гренландии, который был больше, чем
испаряясь день в восточном направлении.

Стирлинг с мрачным видом заблокировал штурвал, вернул часы на место, поднялся на цыпочки
и позвал русского с форпика. К счастью, этот впередсмотрящий обладал
некоторыми познаниями в управлении рулем. Он поднялся по ступенькам с подветренной стороны
и прикоснулся к фуражке.

Стирлинг указал на нактоуз. "Держи этот курс", - сказал он. — Ты
понимаешь?

Русский ухмыльнулся и взялся за спицы колеса. Стирлинг
отступил на шаг или больше и посмотрел на гик корабля, который
Он неподвижно висел над тёмными водами, затем, пошатываясь, направился к трапу, ведущему в каюту. Спустившись по нему, он нерешительно остановился в свете, льющемся из иллюминаторов, затем рухнул на диван, стоявший между двумя закрытыми иллюминаторами, и погрузился в самый глубокий сон в своей жизни.

  Он проснулся, как будто проспал всего мгновение. Каждая мышца болела. Он поднял взгляд и увидел Хелен Марр, стоящую над ним с серьёзным и сочувственным выражением лица. Она приоткрыла губы, но ничего не сказала, и
её взгляд скользнул по лицу Стирлинга, а затем переместился на
стол. На нем стоял дымящийся кофейник с кофе, а рядом с ним - печенье.
и тушеная говядина.

Стирлинг, пошатываясь, поднялся на ноги и пошарил вокруг руками. Его пальто
сняли, пока он спал; на том месте, где была его голова, лежала подушка,
а диван был частично покрыт одеялом индейцев навахо.

Он понял, что она его накрыла его, и он оценил ее тоже
заботливое внимание в тепле кофе.

Стирлинг подошел к столу и повернулся. "Спасибо", - сказал он.

Она дружески улыбнулась и прошла через каюту. "Я был на
на палубу, - сказала она, указывая на соседа по каюте. - Солнце припекает.
лед, а русский все еще придерживается курса, который вы ему указали.

Стирлинг посмотрел на свой карман: он проспал тринадцать часов. Вскоре он
начал есть, время от времени поглядывая на девушку, сидевшую рядом с ним. Он закончил,
не говоря ни слова, и вошел в каюту Марра. Когда он появился десять минут спустя
, его подбородок был чисто выбрит, а волосы расчесаны на прямой пробор.

Он набил табаком трубку, завернутую в шнур, нашел свою кепку и
пальто и повернулся к ней, поставив одну ногу на ступеньку, ведущую
в каюту. «Ты поднимаешься?» — спросил он.

— Ты хочешь, чтобы я это сделала?

Стирлинг улыбнулся. — Ты мой первый помощник, — сказал он. — Мы с тобой
закончим переход до Гренландии. Мы должны добраться до Упернивика к полуночи.

— Это порт? — Её голос зазвучал увереннее, когда она посмотрела на него.


— Да, — ответил он. - Пожалуй, единственное место, где мы можем безопасно перезимовать. Ты
сожалеешь, что я не попыталась добраться до пролива Дэвиса и Северной Атлантики?

- Тебе виднее, - заявила она, отворачиваясь от его пристального взгляда. - Я
буду на палубе через десять минут, - тихо добавила она.

Стирлинг высунул голову и плечи из кают-компании и
Стирлинг изучал происходящее на палубе. Русский дремал у штурвала,
наклонившись вперёд; из трубы всё ещё поднималось облако дыма; двое
революционеров стояли у передней части полубака, наблюдая за
обстановкой.

 Пересекая обледенелые доски, Стирлинг тронул русского за плечо
и жестом показал ему, чтобы он шёл вперёд и поспал. Улыбка Стирлинга
была такой заразительной, что русский импульсивно протянул ему руку, и
Стирлинг горячо её пожал.

 Он посмотрел на компас, а затем окинул взглядом море, и его глаза расширились от удивления.
расчёт. Полоса открытой воды тянулась с востока на запад через
Баффинов залив. На юге, судя по отблескам на горизонте, собирались льды
к приближению зимы. На севере виднелись айсберги и льдины,
собравшиеся в эскадроны и роты, как солдаты, готовящиеся к атаке. Небо, видимое сквозь падающий снег, было свинцовым.

 
С некоторым трепетом Стирлинг ждал прибытия Хелен Марр.В последнее время она вела себя странно. Им предстояло провести вместе десять зимних месяцев в Упернивике; сбежать в более цивилизованное место было невозможно.

Слим, портовая крыса из Фриско, появился у перил машинного отделения. Он вышел на палубу и направился на корму с грязным лицом. Поднявшись по трапу на
квартердек, он встал с подветренной стороны из уважения к
Стирлингу.

 Слим посмотрел вперед и повернул голову, когда дошел до штурвала.
"Я подумал, что должен как-то извиниться," — сказал он, протягивая руку. — Теперь я с тобой до конца, за то, что ты сделал.

Стирлинг убрал руку со спиц и сжал пальцы портового рабочего. — Продолжай в том же духе, и я не буду возражать, — сказал он.
Ледовый лоцман. «Мы должны добраться до зимних квартир к полуночи».

Слим прошел вперед и исчез в машинном отделении.
Русские на полубаке, заметившие поведение этих двоих, подняли руки и помахали, а затем вернулись к своим обязанностям дозорных. На бывшего браконьера снизошел покой.

 Стирлинг изучал спину одного из этих русских, ожидая появления
Хелен Марр. Его звали Иван. Это был Иван, русский
из донской казачьей области, который стоял на посту, пока Стирлинг спал. Ледяной лоцман сделал пометку.




ГЛАВА XXXVII — ЗОВУЩИЙ БЕГОМ


Дверь каюты внезапно открылась, и из неё вышла Хелен Марр. Она стояла в мехах и плотно натянутой шапке, пока Стирлинг поворачивал штурвал и смотрел на неё. Она окинула взглядом дикую пустошь тёмных вод, задумчиво нахмурив брови, прежде чем подойти к нему. Затем она подняла глаза к тусклому свету, струившемуся с свинцового свода небес. Солнце садилось за горизонт, окутанный пеленой тумана.

Несколько часов они стояли бок о бок, и Стирлинг лёгкими движениями
держал курс. Корабль то входил в небольшие льдины, то выходил из них.
Они собирались вместе, привлечённые друг другом.

В воздухе чувствовался запах земли.  Тюлени резвились и ныряли
перед тёмной громадой приближающегося корабля, а моржи и косатки
появлялись в полосе прибоя.  Птицы кружили и парили над покрытыми инеем
мачтами, которые двигались сквозь туман.

Стирлинг почувствовал, что они приближаются к берегам Гренландии. Он поднялся
на цыпочки и вгляделся вперед, где из дымки выступала более темная масса, разбитая тут и там
ледяными полями. Она была изрезана фьордами и
заливами.

Он повернулся к девушке. "Нет возможности понаблюдать", - сказал он.
— Мы немного прокатимся вдоль побережья. Думаю, я смогу добраться до мыса Упернивик. Там должны быть огни.

Она кивнула и посмотрела на него, как товарищ на товарища. — Я поведу, — предложила она, протягивая руки.

Стирлинг медленно покачал головой, отстранился от неё и наклонился над
баком, затем изменил курс «Полярной звезды», пока тёмное
побережье не оказалось по левому борту. Держась этого курса, он ждал и напряжённо вглядывался в темноту в поисках хоть какого-то признака света.

  Он слышал плеск волн в бухтах, треск ледника, и
Грохот рушащегося айсберга доносился издалека. Корабль качался и дрожал на быстрых волнах; затем он выровнялся и пополз ближе к берегу. Они скользили, словно во сне, в тени гавани.
 Опаловая цитадель заняла место свинцового свода, когда луна взошла на юге и востоке и озарила быстро летящие облака бледным, нереальным светом. Сквозь эти облака сияли и мерцали белые звёзды.

«Мы приближаемся к Упернивику!» — сказал Стирлинг, когда наступила полночь. «Внимательно следите за огнями, мисс Марр».

Его голос встревожил её, а то, что он назвал её «мисс Марр» вместо более знакомого имени, заставило её придвинуться ближе к рулю.

"Что мы будем делать?" — спросила она, не задумываясь.

"Зимовать в Упернивике и отправиться в путь весной."

"Но ведь это будет длиться много долгих месяцев?"

"Девять или десять", - сказал Стирлинг, протирая глаза тыльной стороной правой руки
и поворачиваясь к ней. "Больше ничего не остается", - добавил он
. "Таким образом, мы можем спасти корабль. "Полярная звезда" принадлежит
тебе — теперь.

Румянец залил ее щеки, и она подняла руки в перчатках,
Она откинула волосы с ушей. «Пусть русский рулит, — предложила она. — Пусть он рулит, а мы с тобой поговорим у перил».

 Стирлинг отметил курс, затем позвал вперед. Иван развернулся и поспешил на корму,
перегнувшись через планширь и придерживая рукой фуражку.

"Держи как есть, — сказал Стирлинг, отпуская румпель. «Следите за огнями на берегу. Упернивик — вы понимаете?»

Русский кивнул. Хелен Марр и лоцман отошли на корму и встали у фальшборта, пока корабль скользил параллельно мрачному берегу Гренландии.

Девушка отвернулась от Стирлинга и посмотрела за борт, где серебристое свечение кильватерной струи в
бесчисленных местах прерывалось набегающими волнами. Луна вышла из-за
туч и плыла, словно подгоняемая серебряными парусами, освещая
квартердек.

 Стирлинг чувствовал себя странно неловко в присутствии молчаливой девушки. Он
отступил на шаг назад, затем двинулся вперёд вместе с креном корабля, когда её
рука потянулась и легла на поручень.

 «Полярная звезда» скользила по цитадели на половинном ходу.  Раздался слабый
рев бегущей воды пришел с берега, и там был эхом
волны на стеллажи пляжей. Мыс, к которому направлялся корабль
, был округлым, и за ним, словно драгоценный камень в медальоне, сверкал
сапфировый свет.

- Упернивик! - сказал Стирлинг.

Девушка кивнула головой, отворачиваясь от Земли и смотрел на
поверхность моря Баффина. Затем ее глаза остановились на Стирлинге, и в
них он прочел тайну ее молчания. Он покраснел и поднял руку
к гладко выбритому подбородку, затем опустил ее и робко протянул вперед.

"Смотри!" - внезапно сказала она.

Стирлинг напряг руку и обернулся. Он увидел шпиль маленькой
церкви на пляже в бухте, где он выделялся на фоне заснеженного склона
холма, как зовущий маяк.

- Пол-румба вправо, - сказал Стирлинг рулевому.

Русский крутанул штурвал, а девушка все еще смотрела на сверкающий шпиль.
приоткрыв губы, она прошептала::

— Дом для богослужений — церковь.

Стирлинг протянул руку и накрыл её пальцы, лежавшие на поручне корабля. Она позволила ему оставить их там, и радостное тепло разлилось по их телам.

На корабле орали на территории материкового льда, который хрустел под острым
лук. Стерлинг посмотрел вверх и увидел белый шпиль против темных
облака, которые были изгнаны по снежной горы Гренландии.

Затем он сжал пальцы девушки, привлекая ее к себе, и почувствовал
ее горячее дыхание, когда их губы встретились.

 КОНЕЦ ;;;;

КНИГИ ГЕНРИ ЛЕВЕРИДЖА

 Первый лоцман, "_
 "Пастух моря", "_
 "Там, где ходят мертвецы"_
 "Шепчущие провода"_
 "Белый шифр", "_