Такое же быдло

Коротка наша память.
Вот и мы, дети 60-х столкнулись с проблемой наших
родителей.
Мы не можем объяснить своим детям то что мы прожили,
то как проходило наше детство.
Точно так же как наши родители никак не могли
объяснить нам как они пережили голодоморы,
расстрелы, войну.
Как-то я рассказал своей младшей, Кате, про Ленина,
про мавзолей.
Катя восприняла мавзолей как пирамиду, а Ленина
как мумию фараона.
Есть такое слово в иврите,- ихс.
Переводится как реакция на безусловную гадость.
Это то что она сказала по поводу моего рассказа.

И вот мой брат Юра напомнил мне одну историю
которая просто забылась во времени.
Были мы школьники.
Жили в хрущёвке у танкового полка по улице
Лаврищева.
Это в городе Ужгород.
В 1969 году там построили две пятиэтажки.
И заселились туда семьи военных.
Мой друг одноклассник Игорь Лоншаков жил
на третьем этаже в трёшке, а мы на пятом над ним.
Дружили, вместе занимались спортом.
Офицерские семьи в подъезде делились в основном
на две категории,- те кто служил заграницей
и те кто служил х-й знает где.
Мы жили в Симферополе, потом на Сахалине, потом
опять в Симферополе, и потом отца перевели в Ужгород.
Те кто служил в Германии были упакованы немецкой
мебелью, сервизами «Мадонна», коврами, немецкими
пианинами, аккордеонами «вилдмайстер»,
автомобилями, гаражами.
Кто служил в венгрии, чехии, были упакованы скромнее.
А те кто не прошёл в загранку по личному делу,
но был безупречный служака, как мой отец, имел
из мебели нихуя.
Одни книги, солдатские кровати, сервант из фанеры,
шкаф из неё же, придавленный диван, холодильник «гавно»,
пылесос кавер американского 20-х годов который таки сосал,
радиоприёмник «спидола» завода ВЭФ, какое-то двух
диапазонное деревянное радио.
Ну что там ещё было?
Табуретки, письменный стол.
И ху-ва гора книг сложенных прямо на пол под стенкой в мой
рост на всю эту стену.
Раз в пол года мама просила меня перебрать эту библиотеку
и протереть пыль.
Вот раз в пол года я и читал всякую всячину.

Класса до пятого я читал сказки.
Разные и много.
Немецкие сказки были о практичности и изобретательности.
Карпатские сказки были сумеречные с оттенком ужаса.
С украинских сказок начиналась бойкая придурковатость,
усиливалась далее на восток до полного идиотизма.
По душе были сказки Андерсена.
Да это и не сказки были вовсе.
Но мало кто понимал.
Я осиливал только одну его сказку.
Почти после каждой плакал.
Клялся больше не читать.
Но спустя время возвращался и опять плакал.
Поэтому все эти пушкины, толстые, достоевские и прочая
ху-та спустя время меня не тронула вообще никак.

Потом были приключения, естественно не советских авторов.
Потом была такая же фантастика.

Ну да я не об этом.
Вот что Юра мне напомнил.
Была у моей мамы подруга, одноклассница, тётя Ляля.
Так как они проживали на украине, они пережили оккупацию,
и закончили школу только к годам 20-ти.
Мама поступила в Киевский лесотехнический институт
и по окончании уехала на Сахалин, где и вышла
замуж за отца.
А тётя Ляля окончила Киевский литературный институт,
вышла замуж за киевлянина и работала в редакции
редактором.
И вот тётя Ляля подсуетилась маме книгу под своей
редакцией об их Звенигородском земляке, известном
исследователе, профессоре Агатангеле Крымском.
Это был основатель украинской академии наук,
в 1918 году, при Скоропадском.
Речь не о нём, в векипедии почитаете.
Крымский знал более 50-ти языков.
Это была его профессия.
Он исследовал народы востока и Азии.
По сути антрополог лингвист.
Его дом сохранился в городе Звенигородке.
В Звенигородке после войны жила моя мама.
Она училась в школе с приёмным сыном Агатангела Юхимовича,
Николаем Крымским.
Они дружили и общались.
Мама каждый год навещала своих родителей, наших бабушку
и дедушку Козицких, проживавших в городе Звенигорода,
и всегда встречалась со всеми оставшимися там одноклассниками.

Как-то зашёл ко мне мой друг Игорь Лоншаков, с третьего
этажа.
И что-то маму пробило на красноречие.
И давай она рассказывать об Агатангеле Юхимовиче, как об
образованном человеке, учёном и полиглоте.
Рассказчица мама была замечательная.
Умела очаровывать.
Мы-то с братом к этому привыкли.
А Игорь видимо попал под впечатление.
Он вообще в Германии родился, в городе Нойруппене.
Его папа там служил.
У его папы анкета была чистая, как свежий подворотничёк.
Игорь был упакован полностью.
Но книг у него было совсем мало.

На следующий день Игорь опять пришёл в гости.
По его поведению было очевидно что он пришёл не просто так.
Улучив момент Игорь вспомнил мамин рассказ про Крымского,
и авторитетно заявил что его папа сказал что знать столько
языков как рассказала наша мама невозможно, и что больше
всех языков знал только один человек в мире это Владимир
Ильич Ленин.

Дядя Боря, папа Игоря умер неожиданно, лет за 60 ему было.
Тромб оторвался.
Бывает такое.
Биография чистая, мозг абсолютно чистый, а сосуды не в пи-ду.
Пошёл поссать ночью, упал в сартире, так и помер.

Екатерина Васильевна, его жена, мама Игоря была лет на 10
моложе супруга.
У офицерских жён есть такое право, получать пенсию супруга
вместо своей.
Ей уже за 80.
Старенькая.
Живёт там же, в Ужгороде.
Игорь в Питере.
Их разлучила война.
Машину, гараж и пианино они продали.
Осталась немецкая мебель 70-х годов, сервиз «Мадонна».
Книг по прежнему нет.
Внучек Екатерина Васильевна не видит.
Да и нынешней украине до Агатангела Юхимовича дел никаких нет.
Получается этим людям при любой власти умные не нужны.
Они были убеждены что они умнее и лучше основателя украинской
академии наук профессора исследователя, редактора тёти Ляли
Дахненко, моей мамы.
Они и сейчас так считают.
И это не про чужих.
У меня двоюродный брат, вова агеев, такое же быдло.