Тургенев Сергей Николаевич -отец великого писателя

Сергей Николаевич Тургенев
(15.12.1793, с. Тургенево Чернского уезда Тульской губернии — 30.10.1834, Санкт-Петербург)
полковник русской императорской армии, участник Отечественной войны 1812 г., кавалер Знака отличия Военного ордена, отец Ивана Сергеевича Тургенева.

Эта работа может вызвать когнитивный диссонанс («разрыв шаблона» — психический стресс от информации, не соответствующей убеждениям категорического большинства), так как мы говорим о том, что Сергей Николаевич Тургенев — замечательный отец и внимательный муж. Не приводя пока доказательств, они будут изложены ниже, мы сразу предупреждаем, что, восстанавливая хронологию жизни отца великого писателя, естественно, уделяем внимание доказательствам этой нашей версии, а не тем, чем переполнены почти все истории о С.Н.Т. в биографиях И.С. Тургенева (ведь почти во всех этих историях — это мнения людей, а люди: 1. имеют свойства ошибаться, 2. или просто повторять то, что было сказано до них, считая недостоверную информацию (= ложь) истиной в последней инстанции.
  Итак: «Самое сложное для человека — вовсе не накопление знаний о фактах, а умение их оценивать с разных сторон, выходить за рамки сложившихся стереотипов восприятия и смотреть на факты другими глазами, с другой точки зрения.» Что мы и попробуем сделать.
 
Пояснения 1.
1. Информация представляется максимально цитатно, из авторитетных первоисточников (в первую очередь: письма родителей Ивана Сергеевича, его самого, воспоминания современников Тургеневых, несколько цитат из исследований авторитетнейшего тургеневеда Чернова Н.М. «Спасско-Лутовиновская хроника. 1813-1883»).
И совсем мало, только для примера, цитаты из художественной литературы, которые, правда, часто повторяются и расширяются комментариями нашими современными писателями и артистами, озвучивающими рассказы о великом писателе и его родителях. Эти современные умозаключения, почему-то только одного резко отрицательного характера, не оставляют никакой надежды на иное положение дел, как только очернение жизни родителей Ивана Сергеевича Тургенева.
2. Источники первой части информации указываются в конце работы. Имена иных комментаторов называются сразу, их мало — нет нужды повторять иные выводы наших современников. Так как большая часть информации — это цитаты, а личное мнение автора исключительно редко озвучивается, если только для привлечения внимания читателя, то кавычки не везде ставятся, еще и потому, что это не научный труд, а компиляция на тему «Сергей Николаевич Тургенев — человек-загадка?».
3. Просьба к читателям, помните, пожалуйста: письма — наиболее достоверные источники, художественная литература — как бы не был авторитетен автор — это художественное творчество писателя; а воспоминания современников Тургеневых следует принимать во внимание с учётом знания обстановки той эпохи и личных отношений между Тургеневым и автором. Конечно, хотелось бы порассуждать, почему почти все так плохо пишут о С.Н. Тургеневе, но, это, пожалуй трудно объяснимо.
***
Пояснения 2.
1. Среди воспоминаний о детстве мальчиков Тургеневых моё внимание привлекла фраза их отца Сергея Николаевича — о необходимости писать Николаю и Ивану отчеты о школьных успехах на разных языках — эта фраза и заставила искать дополнительные сведения об участии отца в воспитании детей…
2. Слишком большая негативная повторяющаяся характеристика Сергея Николаевича у современных исследователей и «любителей» творчества Ивана Сергеевича — как плохого отца и мужа — у них, не видевших и не знавших его — вызывает сомнение в достоверности и хочется узнать: как было на самом деле.
3. Настолько редки, можно сказать: просто единичны, сведения о том, что Сергей Николаевич был хорошим человеком (отцом, мужем), как будто нерешительно и стеснительно пишут это корреспонденты в общем хоре завистников и недоброжелателей, не знавших о письмах самого С.Н. — где он раскрывается именно хорошим человеком, опровергая чёрные сплетни того времени и наших современников, повторяющих злобные (чёрные) характеристики этого человека.
4. Самое сложное в этой истории то, что САМ Иван Сергеевич способствовал созданию отрицательного образа своего отца. А читатели (и исследователи) знают, что великий писатель в своих СОЧИНЕНИЯХ именно сочинял, то есть творчески подходил к воспоминаниям (причины его рассказов о своём тяжёлом детстве — мы не будем рассматривать, но факты, упрямая вещь, говорят о другом: (1). Варвара Петровна пишет, что после сурового наказания старшего сына в 9 лет, когда ей стало плохо, она уже никогда (!) не наказывала физически своих детей (Ивану в это время было 6-7 лет); (2). она же пишет, что добрые призывы к выполнению её указаний мальчиками игнорировались и только суровое обращение они понимали (см. «Твой друг и мать Варвара Тургенева»); (3). сам Иван Сергеевич в своих ежедневных дневниках=отчётах ни разу не сказал — что его наказывали). Вероятно, в интересах создания особого художественного образа отца, он «забыл» о добрых моментах своего детства, как отец называл своих сыновей уменьшительно-ласкательными именами, как заботился о них, их образовании.
5. И более всего: интересные сведения в письмах самого Сергея Николаевича о себе и его обращения к сыновьям —
всё это побудило нас обратиться к более достоверным источникам о жизни Сергея Николаевича — а не к умозаключениям современных «недостоверных свидетелей» жизни Тургеневых, позднейших мемуаристов, которые сильно расходятся с фактами из писем Ивана Сергеевича, его отца и Варвары Петровны, сказавшей, что определением их на учебу занимался отец — начальник семейства.
***
«Творчество Тургенева сливалось с воспоминаниями и, наоборот, процесс воспоминания был у него тесно связан с литературным творчеством. Слушатели (читатели) его не могут быть уверены, предаётся ли он воспоминаниям или импровизирует.»

«… совершенно некритично вылавливать из художественных произведений некоторых, якобы автобиографических, признаний.»
«… обычные представления о С.Н. Тургеневе, о котором все знают только по «Первой любви», и по недостоверным свидетельствам позднейших мемуаров, сильно расходятся с данными...» (письмами С.Н. Тургенева сыновьям).
«Удачное выделение биографического элемента из рассказов возможно только по накоплении достаточного количества совершенно неопровержимых документальных данных, несоблюдение этого непременного условия влечёт за собой то, что при каждом опубликовании нового документа все ранее усвоенные представления рушатся, как карточные домики».
***
1. С.Н. Тургенев в традиционных оценках (цитаты):
«Отец писателя, Сергей Николаевич Тургенев, гусарский офицер, был небогатым дворянином, растратившим свое состояние на кутежи и карты. Женившись по расчету, Сергей Николаевич, выйдя в 1821 году в отставку полковником, зажил привольной и довольно легкомысленной жизнью. Он рано умер». (С.М. Петров. И.С. Тургенев)
«Красавец мужчина, поправивший свои дела женитьбой на богатой наследнице, был человек равнодушный ко всему, в том числе к детям. Ограничившись относительно них ролью чистокровного производителя, он покорно склонял свою выю под иго жены». (А.Ф. Кони. Собр. Соч.)
и далее бесконечное количество вариаций на эту тему...
***
Чернов Н.М.: «Всё вышесказанное - неверно, и фактически, и по существу. Почтенные исследователи отечественной литературы превосходно знали сочинения писателя Тургенева, но были мало увлечены изучением подробностей его жизни, в том числе личностью его родителей. Их устраивали привычные стереотипы. Отец Тургенева, Сергей Николаевич, человек — несомненно достойный, просвещённый в полном смысле слова. Воспитан в правилах строгой нравственности и нерушимой чести.»
«Большинство мемуаров о Тургеневе, вполне достоверно, хотя возникал и понятный соблазн несколько приукрасить отдельные черты личности писателя и притушевать те или иные его слабости. Надо сказать, что некоторые мемуаристы, например В.Н. Житова (в оценке молодого Тургенева), А.Н. Луканина, А.Ф. Кони не устояли против такого соблазна. Иные мемуаристы, как А.Я. Панаева, избрали тон иронический или, как Гончаров, ревниво-скептический. Но преобладающий тон воспоминаний и высказываний о Тургеневе, даже у Салтыкова-Щедрина, часто сурово о нем отзывавшегося, полон уважения, нередко любви и восхищения, признания великих заслуг Тургенева перед русским обществом и русской литературой.»
«...Неправильно было бы отождествлять образ героя «Первой любви» Петра Васильевича с отцом писателя, Сергеем Николаевичем Тургеневым, человеком высокой культуры, ума, образованности, который был верен принципам дружбы, добропорядочности и чести.» (Ел. Новикова)
Вот и мы посмотрим на жизнь отца великого писателя Сергея Николаевича внимательнее, но не с современной точки зрения тех, кто представляет себе жизнь офицера как сплошное празднество, а со слов более достоверных источников — современников Сергея Николаевича, причём не завистников его красоте и выгодной женитьбе на богатой невесте, а тех, кто был более объективен и знал истинное положение дел.
Но сначала комментарии к выше приведенным цитатам.
Комментарий=пояснение к «гусарскому офицеру», как пример  и к другим «шедеврам».

Сергей Николаевич Тургенев был кавалергардом.

КАВАЛЕРГАРДИЯ — конная гвардия. Кавалергарды носили черные кирасы и высокие каски, они выделялись красивой парадной формой белого цвета.
Белый двубортный колет с красным воротником, на котором вышивались парные серебряные петлицы – отличительная особенность униформы Кавалергардского полка.
В кавалергарды выбирали из высоких голубоглазых и сероглазых блондинов без бород, постройнее и половчее. Голубоглазых и светловолосых — в память об отличавшемся такой внешностью Александре I, он любил носить вицмундир Кавалергардского полка — и именно в нем въехал в 1814 году в покорённый Париж...
А высоких — потому, что Кавалергардский полк относился к кирасирским полкам, то есть к тяжёлой кавалерии. Её назначением было опрокидывать строй противника, сшибая его массивными лошадьми с огромными всадниками на них. Скакали эти бравые парни только на лучших конях исключительно гнедой масти.
Обязанности службы кавалергардов — составлять ближайшую охрану Их Величеств.
За Бородинское сражение Кавалергардскому полку было пожаловано 63 Знака Отличия Военного ордена. Из этого числа 5 знаков предназначалось для юнкеров и эстандарт-юнкеров. С формулировкой: «Храбро врезались во фронт неприятеля» солдатские Георгиевские кресты получили: эстандарт-юнкера (отвечающие за штандарт в конном полку и возящие его) … и С.Н. Тургенев (ранен картечью в руку); а также юнкера … и Н.Н. Тургенев (младший брат С.Н. Тургенева… С.Н.Т. «был ранен картечью в руку и награжден за отличие орденом Св. Георгия, а за участие в кампании 1812 года – серебряной медалью на голубой ленте».
В кабинете И.С. Тургенева висел портрет отца его, писанный с него в молодые годы. Он глядит ещё юношей лет 26, хорош собой.
В формулярном списке Сергея Тургенева неизменно показывалось, что он «имеет домашнее воспитание, знает по-французски и по-немецки, обучен истории, географии, математике».
Служебный путь С.Н. Тургенева достаточно известен, но все-таки приведем хронологию его службы (так как в книгах о его знаменитом сыне всё ещё приводятся произвольные сведения).
«Из всех войск русской армии на долю одних кавалергардов досталось быть зрителями достопамятного первого свидания Александра с Наполеоном».
В апреле 1810 г. 16-летний Сергей Тургенев поступил на службу юнкером в Кавалергардский полк.
1811 год был голодным для северо-западных губерний; жители «ели хлеб с соломою, а скот питался древесною корою... Все крестьяне были нищие... вконец разорены панами». Случалось, что солдаты по два дня «не находили продовольствия, а лошади получали уменьшенную дачу овса и почти не имели сена», так как «магазины были недостаточно снабжены», — пишет генерал Ф.Я. Миркович.
Высочайший приказ от 13 июня 1812 г. о начатии войны, оканчивался словами: «Воины! Вы защищаете Веру, Отечество, Свободу. Я с вами! На зачинающего Бог.»
В дальнейших боевых действиях Сергей Николаевич участия не принимал, остался в России, командовал эскадроном, в котором служил его младший брат Николай.
В 1813 году Сергей Тургенев пожалован поручиком.
В марте 1814 г. со своим эскадроном он был направлен за границу на пополнение полка, возвращавшегося из Парижа. Встреча произошла в Германии около Вирцбурга. Там Сергей Николаевич пробыл около года, встречался по служебным делам с будущим декабристом Николаем Ивановичем Тургеневым и его товарищем по Геттингенскому университету А.И. Михайловским-Данилевским.
15 ноября 1815 г. он уволен в 3-месячный в отпуск в Тульскую губернию, а в январе следующего года женился на Варваре Петровне Лутовиновой, которая родила ему троих сыновей: Николая (4 ноября ст. ст. 1816), Ивана (28 октября ст. ст. 1818) и Сергея (16 марта ст. ст. 1821).
После женитьбы Сергей Николаевич вернулся на службу, жил в Петербурге в казармах кавалергардского полка, приезжая к семье только во время отпуска. В августе 1817 г. он произведён в штаб-ротмистры, а в июле 1818-го – в ротмистры.
***
«Сергей Николаевич Тургенев человек – несомненно, достойный, просвещенный в полном смысле слова. Воспитан в правилах строгой нравственности и нерушимой чести.» (Н.М. Чернов)
Молодой офицер произвёл неотразимое впечатление на Лутовинову. Отец Сергея Николаевича настойчиво советовал ему добиваться руки Варвары Петровны: «Женись, ради бога, на Лутовиновой, а то мы скоро пойдем с сумой».
Н.В. Богословский («Тургенев») так рассказывает об истории сватовства: «Неизвестно в точности, при каких обстоятельствах произошло знакомство Сергея Николаевича Тургенева с Лутовиновой. По рассказам соседей, может быть, и не вполне достоверным, Сергей Николаевич, бывший в своём полку ремонтёром, приехал однажды в Спасское к Варваре Петровне, чтобы купить лошадей из её завода для полка. Знакомство, начатое с делового визита, кончилось сватовством. Но и сватовство, по-видимому, вызвано было деловыми соображениями.»
На предложение Сергея Николаевича Варвара Петровна ответила согласием (или он ответил на её предложение!), и они обвенчались 14 января 1816 г. в Спасском-Лутовинове, в приданое от Варвары Петровны С.Н. получил 936 душ крепостных (Н.М. Чернов), они поселились в собственном городском доме на Борисоглебской улице в Орле.
4 ноября 1816 г. родился сын Николай (в доме П.М. Каменского-Менкасского). (Н.М. Чернов)
6 ноября 1816 г. Н.Н. Тургенев уволен по болезни из Кавалергардского полка с чином штабс-ротмистра.
Начало 1817 г. С.Н.Т. - в Спасском; командирован от полка в южные губернии сроком на 1 год для закупки «ремонта» лошадей на 19 тыс. руб. (то есть за лошадьми он уезжает после женитьбы!). (Н.М. Чернов)
9 августа1817 г. С.Н.Т. произведен в штабс-ротмистры.
Начало 1818 г. после закупки 90 лошадей он возвращается в Кавалергардский полк.
6 июля 1818 г. С.Н.Т. получает чин ротмистра (начинает хлопотать о переводе в другой полк), он состоял в вакантном эскадроне Кавалергардского полка до октября 1819 г.
19 октября 1818 г., за 40 дней до рождения второго сына, Ивана, Варвара Петровна составляет дарственную на городскую усадьбу, в которой живёт семья: «Лета тысяча восемьсот осьмого на десять октября в девятнадцатый день подарила я тому мужу моему благоприобретенный мой деревянный дом с местом, садом, флигелями и всякого рода строениями, доставшийся мне от Коллежского секретаря Андрея Андреевича Глазунова по купчей крепости, состоящий в г. Орле в третьей части в приходе Бориса и Глеба. Места же меры под оным домом ширины осьмнадцать, а длины пятьдесят сажень… К сей записке Кавалергардского полка ротмистр Сергей Николаев сын Тургенев руку приложил».
28 октября 1818 г. родился Иван Сергеевич Тургенев в Орле, где стоял полк Сергея Николаевича, в восприемники приглашаются командир Сергея Николаевича, генерал-майор Федор Семенович Уваров и Федосья Николаевна Теплова.
28 октября 1819 г. С.Н. перевелся в Екатеринославский Кирасирский полк, квартировавший в Орле; (последние 2 года) С.Н.Т. служил в этом полку подполковником сверх комплекта. В это время по делам службы он часто встречался с двоюродным племянником просветителя Н.И. Новикова – Михаилом Николаевичем Новиковым, членом Союза благоденствия, автором республиканского конституционного проекта. Позднее довольно близкими были общение и переписка с братом Н.И. Тургенева, Александром Ивановичем.
30 октября 1819 г. он получил отпуск на 28 дней.
В казармах Кавалергардского полка часто бывал член Союза благоденствия Федор Николаевич Глинка. Он подарил Сергею Тургеневу свою книгу «Письма к другу». В Петербурге С.Н. вновь встретился с Н.И. Тургеневым, который подарил ему первое издание своей книги «Опыт теории налогов». Также в круг общения входили В.А. Жуковский, А.А. Плещеев, родственник Н.И. Кривцов, родной брат которого Сергей Иванович Кривцов был причастен к заговору декабристов, а после поражения восстания сослан в Сибирь. Сергей Николаевич посылал ему туда вещи и книги.
К декабристскому движению Сергей Николаевич так и не примкнул. Но постоянное общение с прогрессивно мыслящими людьми того времени, стремление к самообразованию помогли отцу писателя сформировать представление о том, какими бы он хотел видеть в будущем своих сыновей.
Офицеры-кавалергарды в большинстве своем несли службу при дворе, были на виду. Многие делали карьеру через адъютантство, становились известными в высшем свете. У Тургенева-отца недоставало для этого должных качеств и возможностей. Чтобы служить в кавалергардах, надо было располагать значительным состоянием. Дед писателя Николай Алексеевич содержал в этом полку одновременно двух сыновей, поэтому семья находилась в стеснённом положении. Сложившиеся обстоятельства способствовали женитьбе Сергея Николаевича на богатой В.П. Лутовиновой. Несмотря на ум, развитость, импозантную внешность, С.Н. Тургенев оставался человеком, не уверенным в себе, внутренне скованным. Притом был робок, когда дело касалось отношений с высшими чинами. Мать в письме к Ивану так объясняла причину крушения служебной карьеры старшего сына Николая: «Он боялся начальства, командиров, как приучил его бояться отец, бояться власти…» (10.02.1840).
Май — начало лета 1820 г. супруги находились в СПб.
Зима 1820 г. Тургеневы живут в Орле.
20.02/28 апреля/1821 г. Сергей Николаевич вышел в отставку с чином полковника. (Чинопроизводство в гвардейской кавалерии шло по полковым (а не по дивизионным) линиям, ждать открытия полковничьей вакансии им приходилось долго, и кавалергарды, бывало, «и за сорок лет сидели в ротмистрах»: что опровергает расхожую реплику о том, что Сергей Николаевич был неудачлив в службе и долго не получал следующее звание — это историческое разъяснение ситуации, а вовсе не его неудачливая служба).
В октябре 1821 г. С.Н., выйдя в отставку, по состоянию здоровья, едет за границу для консультации с европейскими врачами. Другая цель этой поездки — образовательная. (Н.М. Чернов)
Зима 1821 г. Тургеневы в Спасском.
Апрель-май 1822 г. Семья через Москву и Петербург выезжает за границу, в Германию. Осмотром достопримечательных мест руководил Сергей Николаевич.
Варвара Петровна: «Путешествие было мечтою моей жизни, и когда в Шафгаузене увидела я Рейн, я взбежала на гору и в бассейне пила чистую ледяную воду, умывалась… Насилу отец оторвал меня, боясь, чтобы я не простудилась». («Твой друг и мать»)
Варвара Петровна впоследствии бережно хранила путеводитель Рейхарта с пометками мужа и многочисленные виды (открытки), которые он с увлечением покупал. В Страсбурге Вар.Пет. осталась на целый месяц для прохождения курса лечения, а Сергей Николаевич вместе с братом и сыновьями отправился путешествовать по Швейцарии и искать детям гувернёра, знакомого с методами педагога-гуманиста Иоганна Песталоцци.
19 мая 1822 года С.Н. дарит своему отцу один из флигелей дома на Борисоглебской, со «всякого рода строениями, двором и землёй». Сергей Николаевич незаметно для самого себя попадает в семейную кабалу: по разделу между отцом его Николаем Алексеевичем и сыновьями 24 июля 1824 года (когда Николай Алексеевич разделил свои имения между детьми) Сергей Николаевич обязан был ежегодно выплачивать отцу по 1 тысяче рублей и по «Реестру» продукты из имений (из с. Тургенево или из имения Варвары Петровны?). Интересная дата — ведь в это время С.Н.Т. находится за границей! И интересный факт — сначала С.Н. дарит отцу часть дома, а потом уже отец его устраивает раздел имений между детьми.
Конец сентября 1822 г. - продолжительная остановка в Берне из-за болезни Варвары Петровны.
Осень — начало зимы и опять остановка по болезни В.П.
Зима — семья в Париже.
Л.И. Третьякова («Дамы и господа») рассказывает о случае, произошедшим с Варварой Петровной в Карлсбаде: «У источника ей пришлось стоять бок о бок с одной из владетельных принцесс Германии. В своё время по какому-то случаю Сергей Николаевич был ей представлен. Когда Варвара Петровна подставила кружку под струю, та заметила браслет на Варваре Петровне, в центре которого красовался миниатюрный портрет ее мужа. Вглядевшись в миниатюру, принцесса с чувством сказала:
- Вы — жена Тургенева, я его помню. После императора Александра я не видала никого красивее вашего мужа».
Подобная аттестация была особенно лестной, если учесть, что русский император считался красивейшим мужчиной Европы.
В Париже Тургеневы познакомились с актрисой Колосовой А.М. (1822/1823 гг.) В доме её любили, к дебюту молодой актрисы В.П.Т. «послала ей из деревни своей для сцены платье, вышитое шелками разноцветными дворовыми её девушками, сделанное наподобие одного из понравившихся ей в Париже на м-ле Марс».
Август — начало сентября 1823 г. возвращение в Спасское.
Когда семья Тургеневых вернулась из заграничного путешествия, перед родителями встала задача воспитания и образования подрастающих сыновей. Учреждён «порядок Колина учения» (Варвара Петровна составляет вопросы для сына Николая — это начало обучения и контроля за выученным).
С полной ответственностью за это взялся С.Н. Его письма сыновьям свидетельствуют о том, что девятилетнее пребывание в Кавалергардском полку и встречи с прогрессивными общественными деятелями не прошли бесследно. Он испытал воздействие просветительской философии, особенно философских взглядов Николая Новикова. Сергей Николаевич был основательно знаком с его педагогической теорией, основные положения которой совпадали с теорией Песталоцци, и использовал её для воспитания и образования своих сыновей.
Сергей Николаевич заставлял сыновей писать отчёты не только по основным предметам, но и по художественному воспитанию – музыке, пению, рисованию и черчению, и по физическому. Когда же Николаю исполнилось 14 лет, отец его предупредил, что через 5 лет ему уже придется отчитываться перед обществом в своих познаниях и своих поступках. «Если же найдут тебя легкомысленным, — писал он, — в поведении, в познаниях слабым или ни к чему не способным, то ты сам будешь везде лишним и всем в тягость».
Особое внимание он уделял кардинальным принципам педагогической теории: о значении для человека знаний и образованности, о необходимости нравственного самосовершенствования и, наконец, об обязательности служения обществу. Так же как и Новиков, Сергей Николаевич был сторонником обширного воспитания, включающего «три главные части: воспитание физическое, касающееся одного тела: к нему относились игры – «веселости», танцы, верховая езда, огородничество; нравственное, имеющее предметом образование сердца… и разумное воспитание, занимающееся просвещением и образованием разума».
Сентябрь 1824 г. — зима 1825 г. Тургеневы живут в Москве.
«Некоторые исследователи, например Л.А. Балыкова, не исключают, что отец писателя примыкал к какой-то ложе. Экслибрис на его книгах в семейной библиотеке явно вписывается по графике в масонскую символику. Не поддаётся пока объяснению и поведение С.Н. Тургенева в декабре 1825 года. Почему семья, жившая тогда в Москве, спешно рассталась с налаженным бытом и в разгар зимы уехала в деревню? Что означают намёки камердинера Михаила Лобанова, вспоминавшего пушечную пальбу на Сенатской 14 декабря, где был он со своим барином в тот день?»
25 декабря 1825 г. С.Н. в связи с возвращением в деревню приглашает учителя «знающего хорошо российский язык» (по объявлению)! Варвара Петровна сыну Ивану: «Ваш брат обладает даром слова, как и ваш отец.»
1826 г. начало года — 1827 г. семья в Спасском, «братья в русских рубашках и коротко острижены»; В.П.: «у Ивана блестящие способности, из ряду выходящие дети…» (ему около 14 лет).
Следуя философским взглядам Н.И. Новикова, Сергей Николаевич решил дать детям еще и «общественное воспитание». Известный просветитель придавал большое значение школе, т.е. преимущество общественного воспитания перед домашним, еще и, как выясняется (Н.М. Чернов), «эксперимент с домашними учителями явно не удался»...
Поэтому в 1827 г. Тургеневы переехали в Москву и поместили двух старших сыновей в частный пансион И.Ф. Вейденгаммера.
Это было небольшое заведение домашнего типа, всего 10-12 учащихся.
В пансионе большое внимание уделялось изучению языков. Кроме русского и латинского, изучали немецкий, французский и английский. В числе других предметов – закон Божий, история, география, математика, рисование. Для уроков приглашались московские профессора. Среди них известный математик П.Н. Погорельский, которого с признательностью впоследствии вспоминал Тургенев; Г.Е. Щуровский — в будущем видный русский ученый-испытатель – начинал свою карьеру в качестве учителя; русский язык и словесность преподавал П.Ф. Калайдович.
Плата за обучение в пансионе была высокой — свыше двух тысяч в год. Кроме классных уроков, допускалось репетиторство, что обеспечивало эффективность обучения. Кроме того, Вейденгаммер предполагал сроки сокращения подготовки от полутора лет до одного года. Мальчиков старшего возраста нередко готовили к поступлению в полк или юнкерскую школу. Именно такое решение было принято тогда С.Н. Тургеневым. «Вас поместил отец, начальник семейства», — писала впоследствии Варвара Петровна сыну Ивану.
Начало осени 1827 г. — переезд в Москву. В.П.Т. купила дом в Москве на Самотеке, куда и переехали; мальчики помещаются в пансион Армянского института.
Зима 1827 г. — родители возвращаются в деревню.
3 июля 1828 г. — февраль 1829 г. С.Н.Т. очень болен и едет лечиться в Москву, живут в доме на Самотечной.
Конец апреля 1829 г. С.Н.Т., заболевший почечнокаменной болезнью, отправляется для лечения за границу. Ему предстояла опасная хирургическая операция «камнесечения». Он едет в сопровождении доктора А.Е. Берса и дворовых — М. Лобанова и С. Маглинова.
Сергей Николаевич был человеком сдержанным и рационалистичным. Его письма к детям, одновременно строгие и участливые, сосредоточены не только на житейских премудростях. Отец внушал мальчикам понятия дружбы, благородства, верности и чести. Порицая старшего сына за неподобающую резкость суждений и оригинальничание, С.Н. Тургенев пишет: «Странность тогда только извинительна, когда она имеет свою выгодную сторону. Без оного условия всякое отчуждение от принятого общего правила и порядка есть совершенная глупость и неряшество».
Он стремился воспитать детей на национальной культуре, приучал их контролировать себя, писать ежедневные отчеты – «журналы» - «занятий и веселостей».
Братья Тургеневы находились в пансионе Вейденгаммера до лета 1830 г. Младший, Сережа учился у гувернеров и приходящих репетиторов. Но Николай и Иван уже нуждались в серьезной целенаправленной подготовке.
Той же осенью/зимой, т.е. начало 1830 г. С.Н. Тургенев возвратился на время в Россию, вероятно, для устройства дел на случай неблагоприятного исхода лечения и решения дальнейшей судьбы сыновей. Обучение у Вейденгаммера признано незавершенным и недостаточным, поэтому отец распорядился продолжить обучение, пригласив на год домашних учителей, уже знакомых педагогов из закрывшегося пансиона.
Вторично он отправился в чужие края с той же целью в конце апреля 1830 г., где ему сделана тяжелая операция. Сопровождают его доктор А.Е. Берс и камердинер М.Ф. Лобанов. Во Франции «выдержал операцию бокового сечения»...
С.Н. после операции пишет письма из Эмса (курорт в Германии) к сыновьям: основное содержание их — отцовские наставления и вопросы учебы. Даже продолжительное заграничное путешествие не стало препятствием для его общения с Николаем и Иваном, он наставлял их в науке жизни, радовался успехам.
Вот лишь маленькая часть большого письма, на что указывают слова: «Я такое длинное <письмо> написал к тебе, что не было место приписать, о моем вояже.» Такие письма к сыновьям сочинял тяжелобольной человек, которому предстояла мучительная операция с неизвестным исходом.
В мае Сергей Николаевич вернулся в Москву и продолжил хлопоты о дальнейшем образовании сыновей. Николай и Иван готовились к поступлению в специальные учебные заведения.
Лето 1830 г. — в Москве болеет В.П.
Август 1830 г. — в Европе революция, Николай I — всем русским подданным велено возвратиться в свое отечество…
В апреле 1831 г. III отделением было заведено дело «О наблюдении за полковником Сергеем Тургеневым». Из-за операции он не смог подчиниться высочайшему повелению о немедленном выезде российских подданных в Россию.
О «твердости покойного отца — который 11 лет страдал, а умер мученик морально и физически», - писала позднее Варвара Петровна. Постоянное общение с детьми, пусть на бумаге, было для Сергея Николаевича поддержкой и опорой в самые трудные моменты жизни.
Сергей Николаевич искренне надеялся, что сыновья вырастут достойными, добропорядочными людьми. Из Эмса он писал Николаю: «…я так в тебе уверен, что несумненно полагаю к возвращению моему найти в тебе вполне то, чего мы с таким пожертвованием искали, то есть, что будешь не беспечный и рассеянный Колинька, но милый и занимательный юноша, по своему приличному поведению, любезности и по успехам в науках. Вы будете, как говорят французы, человеком порядочным, вызывающим интерес и много обещающим в будущем. Одна сия мысль уже меня больного в моем одиночестве, быв так далеко от вас, сердечно утешает».
С.Н. писал через каждые 4-5 дней длиннейшие письма; он подробно расспрашивал о жизни детей и, особенно, интересовался их занятиями: «Ты несумненно знаешь, сколь занимает меня твое учение, а потому в своих журналах за первое поставишь писать мне об оном, — то есть не просто «много учителя довольны, стараюсь помнить твои приказания», но напиши мне на каждый предмет особо, например — в фран: немецк: языках занимаешься тем то; в латынском №№, в русском то то. Если что переводите; — в географии то же, в истории и русском языке мы «там то» читаем; наконец, в математике мы то то проходим, и так по очереди все предметы, какие тебе преподают, — не забудь и музыку. — Да вспомнил я об вашем классе чистописания — неужели ты по сие время учишься чисто писать; в твои лета оным уже некогда заниматься. Да и я помню, что И.И. хотел оным вас занять только на некоторое время — а настоящий оный класс должен был быть до рисования и чертежей. — То напиши мне подробно, что в оном успели».
В письмах к сыну перед нами предстает любящий, внимательный и вместе с тем требовательный отец, который не стремится подавить Николая своим безусловным авторитетом и отцовской властью, а с уважением относится к его личности, всегда демонстрируя веру в собственный правильный выбор сына.
То есть учили Николая и Ивана не слуги…, а настоящие учителя… Известны имена многих из них еще и по дневникам-отчетам самого Ивана.
В письмах отца чувствуется большое чутье и знание родного языка, и С.Н. настаивает на занятиях им сыновей. «Вы мне все пишите по-французски или по-немецки — а за что пренебрегаете наш природный — если вы в оном очень слабы, - ето меня очень удивляет. Пора! Пора! Уметь хорошо не только на словах, но на письме объясняться по-русски — ето необходимо. - И для того вы можете писать ваши журналы следующим образом — Понедель. по французски: Вторник по немецки: - Середа по русски, и так далее в очередь» «…прошу вас более писать по-русски, а то я живо здесь совсем забуду русскую грамоту...»
«Как правильно говорить: «...я был у обедни, ходил к обедни. Пожалоста, Ваня, напиши мне об этом, а если сам не знаешь, то спроси у своего руского учителя. А тебе, Колинька, препоручаю спросить у Дубле (учителя), как надобно сказать я играл на дворе или… … вперед буду спрашивать вашего решения, вы верно уже безошибочно знаете, как должно правильно сказать — а мне приятно будет, что вы вместо лексикона, которого со мною нету… Ваня, спроси у руского учителя...».
Уже тогда проницательный ум Сергея Николаевича ясно прозревал те недостатки в характере старшего сына, которые впоследствии сыграли столь роковую роль в неудачной военной карьере Николая Сергеевича Тургенева. Так же строго, с позиций опытного светского человека, осуждает отец резкие высказывания Николая.
Сергей Николаевич — сыну Николаю 1829–1830 гг. (?) «Вчера получил письмо от Мамаши, в коем она уведомляет меня, что Вейденгамер говорил ей, что ты, Коля, переменился, и даже он доволен твоим прилежанием! — Ах! Какая для меня радость. Я такое длинное написал к тебе, что не было место приписать о моем вояже, что пишу в Ванином письме. Прошу вообще очень, для Мамаши зачитай.» {Печатается по подлиннику: ОПИ ГИМ. Ф. 83. Оп. 2. No 19. Л. 150, с сохранением некоторых особенностей орфографии и пунктуации/}
Небрежные отчеты Николая обычно не удовлетворяли отца. Зато он очень хвалил «журналы» Ивана, который, по выражению Николая, всегда летал на Пегасе и писал с увлечением. Его «журналы» были поэтичны и красочны.
Осень — зима 1830 г. — холера в Москве. Мальчиков переводят на домашнее обучение.
26 марта н.ст. 1831 г. (даты по новому стилю). С.Н. Тургенев поведал некоторые подробности о перенесенной им операции. Она произошла 3.3.1831 г., по настоянию самого С.Н. Тургенева, который, вопреки советам врачей, «предпочел умереть от воспаления раны, чем замучиться от камня». При этом он упомянул, что «Сивиян, видя мои мучения, долго колебался приступить к окончательному действию, не имея никакой надежды в желаемых последствиях, что подтвердили на консилиуме все здешние лучшие хирурги, из коих Dubois и Boge решительно положили предложить мне остаться с камнем», операция, по словам С.Н. Тургенева, «счастливо была сделана».
Французский хирург-новатор Жан Сивиаль (1792–1867) специализировался на лечении мочекаменной болезни; один из изобретателей операции литотрипсии, или бескровного камнедробления, для которой им был разработан специальный медицинский инструмент, позволявший разрушать камни в мочевом пузыре без разрезов, через уретру.
Поначалу эксперименты, проводимые Сивиалем на себе, были мучительными, но в конечном итоге они помогли ему выработать малоинвазивную, щадящую методику, и в 1824 году была запротоколирована первая официальная операция литотрипсии на пациенте. За пять последующих лет Сивиаль провел 115 операций без единого смертельного случая. Он был удостоен ордена Почетного легиона, а вскоре в больнице Неккер под его руководством открылось первое в мире специализированное отделение литотрипсии. «Благодаря бога, — писал он 26 марта А.И. Тургеневу, находившему в Лондоне, — последствия оной, несмотря на все противные условия, были благополучны. А как ныне прошло 23 дня и я смело могу сказать, что уже вне опасности; с должным терпением продолжаю почти недвижимо лежать в постели, что еще протянется дней 10-ть».
Следующее письмо было написано неделю спустя, 3.04.1831 г., в ответ на полученное С.Н. Тургеневым послание от А.И. Тургенева из Лондона: «Хотя я еще не выхожу из комнаты, но не менее того могу сказать, что уже столько здоров, а главное покоен духом...». «...Я возвращаюсь в Россию в собственном экипаже, — а потому избавлен от всех неудобств дилижансов, могу останавливаться везде, где нужда заставит, ...я никак не располагаю выехать отсюда, как 14 апреля ст. ст., надеюсь, что к тому времени окрепчаю, да и погода установится хорошая. … дилижанс отправляется отсюда прямо в Москву чрез Франкфурт, Майанс, Берлин, Кенигсберг, Тилзит, Юрбург, откуда чрез Вильно в Москву или чрез Динабург в Смоленск.»
Январь — июль 1831 г. семья живет в Москве.
16 марта 1831 г. предположительно, С.Н.Т. возвращается после операции (за ним установлено секретное наблюдение). Братьям сразу приглашаются учителя (из бывшего пансиона), их готовят к поступлению в учебные заведения. К Сереже приглашен репетитор. (март/май!?)
Однако Сергей Николаевич покинул Париж лишь 2.5.1831 г.: «Наконец наступил тот счастливый день, в который я выезжаю отсюда. — Еще 20 дней и я буду с моим семейством!! после столь долгой разлуки и здоровый!!».
8/20 мая 1831 г. Сергей Николаевич, в сопровождении А.Е. Берса и камердинера, и повара, был уже в Риге, откуда проследовал в Москву, где и состоялось долгожданное воссоединение с семейством, о чем находим красноречивую запись в «Мемориале» И.С. Тургенева: «Возвращение отца здоровым (летом).»
***
К тому же периоду относится знакомство С.Н. Тургенева с писателем М. Загоскиным. «Он был коротким приятелем моего отца, – вспоминал И.С. Тургенев, — и в тридцатых годах, во время нашего пребывания в Москве, почти ежедневно посещал наш дом». М.Н. Загоскин был их соседом в Гагаринском переулке Арбата. В доме С.Н. Тургенева изредка появлялся еще один человек из пушкинского окружения – Н.И. Кривцов. Поддерживал он также связи с А.И. Тургеневым и его братом Николаем – политическим эмигрантом.
(Чернов Н.М.): Зиму 1832 и весь 1833 год Тургеневы безотлучно провели в Москве. Сыновья готовились вступать в службу и в учебные заведения. Подыскание учителей, распорядок домашних уроков, выбор для мальчиков дальнейшего пути — все это было предметом забот отца. (Варвара Петровна Ивану: «Вас поместил отец, начальник семейства».)
С 4 июля по 18 сентября семья живет в Спасском.
С 18 сентября и 1832 г. — семья в Москве; С.Н. «жизнь ведет открытую, бывает всякий день в театре».
1 ноября 1832 г. — С.Н. выехал в Калужскую губ. к родственникам.
Осень — зима 1832/1833 г. — С.Н. снял 3 дома в Москве, что спровоцировало некоторых исследователей (даже Н.М. Чернова) сделать вывод о том, что в семье был разлад, хотя в одном из этих домов семья жила в январе-феврале.
Из приведенных здесь фактов, предшествовавших дачному лету 1833 года, следует пока только то, что духовная жизнь и интересы в семье Тургеневых были во многом иными по сравнению с тем, что впоследствии отразилось в «Первой любви».
Зима 1833 г. — семья живет в доме, нанятом С.Н.
У него отношения с княжной Екатериной Шаховской.
Иван сломал себе руку, как раз в то время, когда решалась его жизненная судьба. Отец и мать увидели, что средний сын обладает задатками оригинального ума и способностей и его стали готовить к поступлению в университет, они окружили сыновей лучшими по тому времени учителями и наставниками. Кроме уже известных (Погорельского, Калайдовича и Щуровского), в доме Тургеневых преподавали Д.Н. Дубенский – русский язык, историю, географию, Дубле – французский язык, Грегориус – немецкий (а не дворовые учили Ивана).
Домашние занятия происходили не в «уединении», а согласно теории Н.И. Новикова: в классной комнате всегда было много народу. Вместе с сыновьями пополняла свое образование Варвара Петровна; здесь же учились и дети дворовых, в том числе дворецкий Поляков, Порфирий Кудряшов и камердинер Сергея Николаевича Ф. Лобанов, которого Иван в своих письмах почтительно называет «г-н Лобанов». Родители заботились о хорошей гуманитарной подготовке, поощряли занятия математикой. От сыновей требовали совершенного знания языков, учили их музыке, рисованию. Учителем рисования и черчения был Иосиф-Евстафий Вивьен. Это автор одного из лучших ранних портретов А.С. Пушкина (1826—1827 гг.) и ряда других работ. Одно из своих изображений Пушкина Вивьен подарил С.Н. Тургеневу.
Весна 1833 г. — Тургеневы наняли под дачу дом за Калужской заставой.
7 мая 1833 г. умер отец С.Н.Т. Николай Алексеевич (р. 1749 г.).
10 июня 1833 г. — С.Н. у директора училищ Московской губ. с заявлением о дозволении Ивану сдавать экзамены в университет.
Лето — «Первая любовь».
(4.8. - прошение Ивана о зачислении и 20.9. — он зачислен в университет).
Конец года — С.Н. с сыном Николаем едет в СПб, где тот зачислен в юнкерскую артиллерийскую школу, В.П. живет в Москве в том же доме.
Начало 1834 г. — семья в Москве, но в другом доме, снятом тоже С.Н. на 3 года.
31 января объявление об отъезде В.П. за границу.
4 февраля масленица в Москве (письмо сыну в СПб), (обратите внимание: С.Н. с семьей!) «Как же ты, мой дружок, проводил масленицу?  Полагаю, что для тебя оной не существовало, точно также, как и для нас, хотя в Москве в веселостях и блинах недостатку никогда не бывало.» «Вчера вся наша семья собралась к нам на вечер смотреть кукольную комедию, [устроенную] для детей брата Алексея и Сливицких. За ужином пили твое здоровье и всем было очень грустно, что тебя недоставало, мой милый друг.» (02.1834).
19 февраля 1834 г. «Ваню на время поместил у Краузе», «много дел встретилось, кои требуют моего пребывания здесь и главное устроить занятия Ванички...», «...Со вчерашнего дня начались экзамены Вани, итак теперь наверное могу сказать, что через две недели мы выедем в Питер.»
В своей статье «Отец Тургенева в письмах к сыновьям» М.К. Клеман на основании документальных свидетельств делает основополагающий вывод о том, что Сергей Николаевич «обладал незаурядным педагогическим талантом и несомненно благотворно влиял на обоих сыновей». И в письмах видно, как тонко Сергей Николаевич от конкретного факта, радующего душу любого родителя, — одобрения изменений к лучшему у сына — переходит к далеко идущим обобщениям. Он старается показать Николаю плоды его усилий, если тот будет продолжать трудиться. Сергей Николаевич искусно выстраивает мотивацию, ведет свою педагогическую «партию», говоря не о своих отцовских надеждах или разочарованиях, а о выгодах для самого Николая: «...Самим Богом прошу тебя продолжай, ты в короткое время увидишь свою пользу, и сколько ты облегчишь свой труд.». Здесь же требование, которому Сергей Николаевич, будучи светским человеком, придавал особое значение: «не позволяй себе никогда ничего не обдумавши и без внимания делать», понимая, что необдуманность поступков, импульсивность — причина серьезных промахов и неудач в карьере и свете.
23 февраля — С.Н. пишет Николаю: почему В.П. едет одна, а он остается с семьей:  «Преждевременная распутица причиною, что мамаша по сие время ещё не выехала, да вряд ли уже будет зимняя дорога, а потому она вынуждена будет дожидаться первого колесного пути, что прежде 15-го апреля быть не может. Здоровье ее так расстроено, что я не смею подумать оставить ее здесь одною до отъезда за границу, а сверх того много дел встретилось, кои требуют моего пребывания здесь, а главное устроить занятия Ваничке, который будет жить у Краузе. Барон Черкасов (дальний родственник В.П.) едет с мамашей, без чего она не могла бы предпринять вояжа, потому что ни мне, ни брату Николаю без большого расстройства нельзя было бы оставить всего семейства и имения.»
В этих письмах Сергея Николаевича никаких даже малейших намеков о ссоре и расставании, якобы уходе С.Н. из семьи, что приписывают ему: его забота о ее здоровье, решение вопроса о сопровождении супруги во время путешествия и забота об устройстве сына на учебу — вот чем был озабочен С.Н., вот его планы и дела в это время, а не ссора с женою и уход от семейных забот (тот, кто предполагает, что С.Н. в это время бросает детей из-за любовной интрижки — считают его совсем безнравственным человеком или рассуждают с современной точки зрения, а он, кроме обеспокоенности здоровьем супруги, устройством сына, озабочен и хозяйственными делами — имением). Ведь планировалось, что позже к В.П. присоединиться и сам Сергей Николаевич, так как она пишет: «Мой бедный Сергей лежал уже на столе, а ему принесли заказанные им сапоги, ехать ко мне.»
3 марта 1834 г. — С.Н. сообщает Николаю семейные новости! Это внимательный родитель, с любовью вникающий во все мелочи жизни детей, дружески и искренне даёт им советы. Вот несколько цитат, показывающих, что С.Н. относился к детям далеко не холодно, как это утверждает автор рассказа «Первая любовь»: «Ваня у Краузе, а Сережа в пансионе».
С.Н. постоянно просит сына чаще писать и доставить тем удовольствие своим родителям: «Получение от тебя письма, милый мой друг Колинька, есть для всего нашего семейства праздник, а для меня истинно сердечное утешение, за каковое благодарю тебя и прижимаю крепко к сердцу.» — «С каким полным удовольствием мое к тебе письмо, чтобы сказать нашу сердечную радость, каковую мы все ощущаем при получении твоих писем: они для нас, а особенно для меня, есть предмет всех разговоров, и единственное утешение, не знаю, как тебе изъявить мою благодарность».
Конец марта — В.П. выезжает за границу.
Апрель 1834 г. Еще одно письмо к старшему сыну: «Вчера был у нас проездом из Петербурга в деревню Николай Иванович Кривцов (родственник Тургеневых), который тебя, однако, не видел со дня моего отъезда... Впрочем, сказывал он мне, что слышал об тебе от Берса (Ал.Евст., театральный доктор в С-Петербурге, брат Андрея Евстафьевича) и от Николая Александровича Хитрово, который сказывал ему, что ты очень жалуешься на службу, столь она тягостна и трудна. Каково было мое чувство слышать о тебе такой отзыв, рассказанный при многих здешних наших знакомых, которые, по моим словам, тебя ставили в пример своим детям. Представь себе мое положение и сделай заключение каково было моему сердцу.»
«Письма эти носят назидательный характер родительских поучений»; и хотя личность С.Н. выразилась в них несколько односторонне, но зато они ярко показывают, как несправедливы те, кто считал, что отец не интересовался воспитанием и образованием сыновей (что утверждает автор «Первой любви»).
Апрель 1834 г. Заботился С.Н. об обучении и манежной верховой езде Николая в военном училище: «...ты знаешь, что день моего отъезда ты не был на учении, беспокоит меня очень, чтобы тебе за оное не было выговора. Прошу мне написать истинную правду. Вчера, то есть в воскресенье был твой первый урок у В. (профессор артиллерии), подробности коего мне очень интересно знать — а потому и жду твоего письма нетерпеливо.
Равно как идут уроки К. (преподаватель математики)… Познакомился ли ты с Ш. и уговорился ли об уроках фортификации… как идет твое фрунтовое учение и манежная езда.»
Как вы думаете: был ли этот человек равнодушный ко всему, в том числе к детям…?
«Сергей Николаевич Тургенев, как выразилась одна дама, друг их дома, «был хорошим отцом и сыном». Теперь, зная работы М.К. Клемана, Т.П. Ден, В.А. Громова и других, мы можем смело повторить: да, был прекрасным отцом. Он требовал от сыновей аккуратности, терпения в любом деле, не допускал потворства. И при этом оставался заботливым и нежным родителем.»
Стоит ли комментировать — отец не формально интересуется успехами детей, но он помнит: когда и какие уроки должны быть у сына, в чем он слаб, на что непременно надо обратить внимание...
Даже заботы о внешности сына проявлялись в письмах: «прикажи, чтобы к твоим сапогам с шпорами подделали повыше каблуки, а то ворочаться тебе трудно, да прикажи Яшке пришить стяжку у шинели своей тонея (тоньше!), так что когда ты дома в ней ходишь без мундира можно было застегнуть опрятно — а то она очень широка» и т.д. и другие практические указания: «я к тебе приказывал отсюда, чтобы к празднику сшил себе тонкого сукна пару — но заказывал ли ты оную или нет, я не знаю. - Досадно мне будет, если ты меня не понял и не будешь иметь тонкой пары для праздника.» ! какие примеры заботы родителя не только об учебе, но и быте сына!
А далее:
С.Н. заботится и об отношении сына с друзьями, наставляет его в поведении, указывает, какие сделать визиты, как себя вести: «… смотри не острамись снять кивер и кланяться, - а явись как следует в твоем звании. Здравие желаю Ваше превосходительство. Честь имею поздравить с праздником. После чего он верно тебя обласкает и позволит снять кивер — тогда ты можешь уже говорить с ним свободнее — от меня скажи ему мое почтение… Потом будь с визитами у Кривцова — у Хитрово, Скуратовой, Нахимовых, - не считаю твоих начальников, не забудь и … А главное не забудь своих учителей, а более всех Весселя.»
С.Н. особенно обрушивается на беспечность, недостаток настойчивости и лень сына — это были личные недостатки Николая: «… Если ты решительно не положишь себе за правило употребить твердую волю, стряхнуть с себя несносную твою лень, ...то ты никогда не достигнешь желанной цели: хотя ты от природы одарен хорошими способностями и многими отличными качествами души. Я часто тебя теперь сравниваю, когда ты (был) помоложе. И для забавы с удочкой ходил ловить рыбу. Все усядутся и с терпением ловят рыбу — ты же все перемещаешься с места на место, отыскивая лучше, и наконец бросишь с негодованием удочку, что не ловится твоя рыба. Такова будет твоя карьера службы, если ты не вооружишься должным терпением и деятельностью. В полке будешь ты несчастлив, если в тебе оправдается руская пословица — с чем в колыбельку, с тем и в могилку…. Пока ты еще так молод, что мой долг заставляет тебя поддерживать, чтобы ты не споткнулся — ты всегда упираешься там, где надобно было покорить какое-либо затруднение, сия несчастная черта твоего характера была с детства и к совершенному горю для меня у тебя и до сих пор осталась». (надо ли комментировать: как нежно отец наставляет сына!)
Николаю: «Ты пишешь в своем письме касательно больных солдат, - верно ты не подумавши написал, что строго тебе запрещено, не думавши говорить не позволено, а писать есть вдвое глупость или легкомыслие.»
31 марта 1834 г. М.Н. Клеман: «Не нужно думать, что письма переполнены скучными укорами, не достигавшими своей педагогической цели. С.Н. умел лукаво скрывать свои наставления и выговоры. Таковы его замаскированные религиозные наставления: «Я уверен, что ты не забудешь исполнить христианскую свою обязанность, уведомь только, когда ты располагаешь говеть и при какой церкви будешь у службы.»
Возможно, это самое замечательное (на жалобу Николая на строгость): «Будь мой друг истинно убежден, что строгость по службе страшна и нетерпима только нерадивым и избалованным детям, как к несчастью и всегда, не только по службе, но и во всяких случаях хотят без труда пользоваться заслугами, а потому всегда ропщут на все и всеми недовольны — им все кажется, что они более стоют, нежели их оценивают и сею пагубною мыслию утешают свое необузданное самолюбие, которое по временам делает их ни к чему не способными, и недовольными самих собой. А так как ты вовсе не такой, то ты не должен бояться строгости по службе».
Можно цитировать в списке мудрых мыслей мудрецов: «строгость по службе страшна и нетерпима только нерадивым и избалованным детям...»
Письма отца рисуют нам симпатичную фигуру отца писателя. В некоторых чертах он сливается для нас с образом отца героя рассказа «Первая любовь» - как и тот, он энергичен, умен и обходителен, но мы раз и навсегда должны отказаться от мысли, что Иваном отец не занимался, что он научился русскому языку от крепостных дядек. С.Н. обладал незаурядным педагогическим талантом и несомненно благотворно влиял на обоих сыновей. (М. Клеман)
В письмах отца мы видим любовь и заботу отца: «…скажи Ване, моему любезному дружочку, что я им очень доволен, на будущей почте буду к нему писать». «К Ваничке на сей почте особо не пишу, впрочем, вы не должны на сей счет делиться, мои письма относятся всегда на ваше общее лицо».
Середина июля 1834 г. — С.Н. с Иваном выезжают в СПб, отец решил перевести Ивана в Петербургский университет. «Со вчерашнего дня начались экзамены Вани, итак теперь, наверное, могу сказать, что через две недели мы выедем в Питер». В доме остается Сережа вместе с дворовыми и потом приедет к нему Дунаевская С.А.
26 июля 1834 г. «К начальникам своим будь почтителен, но не менее того, не думай, что тебя притесняют без причин — будь смел, ибо ты своим поведением стоишь, чтобы тебя отличали, с товарищами будь обходителен, не показывай, что ты их пренебрегаешь за дурное их поведение, будь по наружности их приятель…»
Отец и мать писателя, судя по письмам, проявляли большое чутье и знание родного языка. Сергей Николаевич всегда писал детям по-русски, цитировал красочные народные пословицы, называл сына Ванечкой, а не Жаном, как это делала Варвара Петровна. Он настаивает на занятиях русским языком сыновей: «…прошу вас более писать по-русски…».
По-видимому, Иван отличался врождённой грамотностью; свидетельство тому приписка в письме С.Н.Т. жене; он озабоченно пишет, что в выполненном им для В.П. переводе католической молитвы есть, верно, орфографические ошибки, и тут же замечает: «Пусть Ваня поправит», признавая способности сына в орфографии.
Сергей Николаевич зорко следил за успехами сыновей и приглашал по тем предметам, в которых они были слабоваты, первоклассных учителей, не жалея денег. Он заставил Николая брать уроки по артиллерии у преподавателя наследника, Е.Х. Весселя, а по математике - у А.Я. Кушакевича, дававшего уроки царским детям.
Когда Иван перевелся в Петербургский университет, Сергей Николаевич пригласил ему для приватных занятий двух преподавателей из пансиона Иоганна Муральта, где преподавание происходило по наглядному методу Песталоцци. Ф.А. Липман, доктор права Берлинского университета, занимался с И.С. Тургеневым всеобщей историей, а Ф.А. Вальтер – древними языками. Этих преподавателей рекомендовал Сергею Николаевичу В.А. Жуковский.
Ивана Сергеевича Тургенева мы знаем не только как великого писателя, но и как необыкновенно образованного человека. Образованностью отличался и его старший брат Николай. Можно с уверенностью сказать, что таковыми братья Тургеневы стали благодаря усилиям и заботам своего отца. Сергей Николаевич организовал процесс воспитания и образования сыновей по строго продуманной системе, которая принесла свои плоды.
Лето 1834 г. — С.Н. с сыновьями в СПб жил на квартире в доме на углу Спасской и Надеждинской улиц, он хлопочет об учителях и привлеченный рекламной репутацией некоего заезжего европейского доктора, якобы, лечившего каменную болезнь особым способом, надеялся избежать опасной хирургической операции. Анестезии тогда ещё не знали. «Доктор Франчески как из пистолета застрелил моего бедного отца, — вспоминал впоследствии И.С. Тургенев, — засадив его в деревянную ванну с клапаном и поджаривая его снизу.»
30 октября 1834 г. — С.Н. Тургенев умирает после трёхдневных ужасных мучений. «Отец умер, страдая морально и физически», — записала вдова. Варвара Петровна находилась тогда за границей. Возвратилась она через полгода.
Кончина Сергея Николаевича вызвала горькие сожаления у близких ему людей. К осиротевшим сыновьям, чтобы выразить сочувствие, приезжали знакомые и друзья С.Н. Тургенева. Тем временем, г.г. полицеймейстерам обеих столиц дано указание об исключении Сергея Тургенева из списков о лицах, состоящих под секретным надзором.
Спустя много лет, в мае 1880 года, посетив Спасское-Лутовиново, И.С. Тургенев писал: «Я нашел Спасское точно таким, каким я его оставил. …здесь же и портрет моего отца (19 лет) в форме унтер-офицера кавалергардского полка. Красивый молодой человек, белый, розовый, немножко слишком полный; небольшой тонкий нос, какие-то детские голубые глаза, красиво изогнутые брови, пробивающиеся усики, пепельно-белокурые волосы, ниспадающие на лоб по моде того времени. На груди – георгиевский крест: он был тяжело ранен в Бородинском сражении, за что и награжден. А сын этого молодого человека – уже старик с седыми волосами!» (7/19.05.1880 г.)
Сергей Николаевич навсегда остался для своих сыновей образцом чести, мужества, независимости, сильного характера и непреклонной воли.
***
«Может быть, сдержанность, чувство имущественной неравности с другими укрепили в Сергее Николаевиче привычку держаться незаметно в кругу товарищей. Будучи знакомым с многими людьми пушкинской поры, с декабристами, находясь десяток лет в этой среде в самую интересную эпоху, он остался в стороне от главных событий. Этот человек ещё во многом загадочен. Мы не знаем многого. Не знаем обстоятельств его столь ранней близости, а потом дружбы, с братьями Тургеневыми — Николаем и Александром. В дни, когда «хромой Тургенев» в 1818 г. подарил своему сородичу книгу «Опыт теории налогов», он, идеолог декабризма сообщал в одном из писем: «Присовокупились к нам несколько молодых людей, бывших воспитанников Лицея, и несколько офицеров. Из них мало умеющих писать хорошо». Кого он имел в виду? Пушкина, Чаадаева? Но, может быть, и Сергея Тургенева?»
***
Февраль 1835 г. — Варвара Петровна возвращается в Спасское.
В июле приезжает в Петербург. Вероятно, здоровье ее было все-таки не очень хорошее, потому как в поездке в СПб ее опять сопровождают, это В.И. Губарев (восприемник младшего сына Сергея), живший во время ее отъезда за границу в Спасском.
Август 1837 г. — Иван в Спасском ломает себе руку.
24 октября 1843 г. — В.П. просила Ивана в день смерти отца 30.10. поехать с братом на его могилу…
30 октября 1843 г. В.П. серьезно заболела, даже священник уже исповедовал…
***
(В.П.Т. представлена к получению медали в память Отечественной войны 1812 года (1913 г.)
Некоторые комментарии.
Про «был небогатым дворянином, растратившим свое состояние на кутежи и карты».
«За службу Тургеневы пожалованы многочисленными землями в Калужской губернии. Там же находилось имение и Николая Алексеевича – деда писателя. Николай Алексеевич служил в Семеновском полку, но офицерского чина не получил, вышел в отставку поручиком. В статской службе занимал должности по выбору от дворянства. Он покинул свое родовое гнездо в Калужской губернии и переселился в имение матери – село Вязовну Тульской губернии. Здесь Николай Алексеевич построил скромную усадьбу, которая впоследствии стала центром села Тургенево.»
Сергей Николаевич был не совсем бедным дворянином, когда отец определил его (и брата его Николая Николаевича) служить в кавалергадский полк (что было довольно затратно). Отец отделил его, т.е. выделил долю ему ото всего своего состояния в числе остальных 7 детей (а до этого у Сергея Николаевича не было своего состояния, чтобы кутить и играть в карты, тем более у кавалергардов не приветствовались кутежи (см. Приложение про службу кавалергардов), у него не было возможности тратить состояние отца, ведь раздел наследства родители его произвели только в 1824 году, когда С.Н. был уже женат). Варвара Петровна подарит ему дом в Орле и Сергей Николаевич часть дома выделит своему отцу (!). Похоже, Николай Алексеевич нуждался в этом, это дарение не только положительно характеризует С.Н., но и еще раз говорит о том, что раньше отец не мог ему финансово помочь и, возможно, версия, что он женился по настоятельной просьбе отца имеет большее основание, чем считается.
Здоровье Сергея Николаевича было слабым (и в результате ранения, и наследственно), поэтому была необходимость постоянно заниматься лечением — эти поездки за границу сначала с семьей, а потом и одному (читай письма его и о нем в письмах А.И. Тургенева).
***
«...выйдя в 1821 году в отставку полковником, зажил привольной и довольно легкомысленной жизнью.»
Но у него не было возможности жить привольно, а легкомысленность проявилась всего ОДИН раз, о чем мы знаем из творческого рассказа об этом его сына Ивана («Первая любовь») и из писем Варвары Петровны (она очень нежно говорит о том, что, возможно, это была ее («поетки») инициатива!)
Вместо «легкомысленной жизни» — постоянные поездки на лечение, подготовка детей к поступлению на учебу и занятия устройством детей на учебу (см. Прошение ректора Московского университета министру образования о поступлении на учебу Ивана Тургенева)!
***
Детство и служба Сергея Николаевича.
Сергей (1793 г.р.) — четвертый ребенок в семье Николая Алексеевича и Елизаветы Петровны Тургеневых. Известно, что его старшая сестра Екатерина (1780 г.р.) воспитывалась у бабушки со стороны матери, у Екатерины Алексеевны Апухтиной (ум. ок. 1800 г.), урожденной Скуратовой, дочери известного участника Северных экспедиций. Бабушка Екатерина Алексеевна умела ценить учение и науки, она ревностно следила за воспитанием внуков: когда сестра Сергея Николаевича (и, вероятно, он тоже) жила у неё — приглашались хорошие гувернеры и учителя. В их числе был, например, известный естествоиспытатель и математик Е. Войтяховский, некогда преподававший великим князьям, автор ряда пособий и книг. В доме танцевали и музицировали. Дети Тургенева-деда заметно разнились между собой, словно тяготели к двум полюсам: одни, по отцу, были религиозны, склонны к меланхолии; другие, по матери (это Сергей Николаевич!) — с более здоровой наследственностью, отличались добродушием и беспечностью. Материнский род, Скуратовы и Апухтины, обнаруживали больший интерес к знанию и наукам, чем Тургеневы, которые, переселившись из калужских своих поместий, словно оторвались от культурной почвы. «Твой дедушка (Тургенев), — писала Варвара Петровна сыну, — бывало всё письмо наполнит молитвами к Пречистой и ко всем святым... Я скучала этим, он надоедал мне» (1.1.1841). Старший дядя писателя — Алексей, очень похожий на своего отца, — тоже был суеверным, болезнено-религиозным, к тому же подверженным эпилепсии. Сергей Николаевич (тоже!) был суеверным (воспоминания Ивана Сергеевича про домового).
Теперь известно достаточно материалов, характеризующих личность и взгляды отца писателя. Сергей Николаевич не был пустым и легкомысленным человеком, как еще, к сожалению, до сих пор пишут некоторые биографы. Сдержанность, рационалистический склад ума... сочетались у него со строгими жизненными принципами, с уважительным отношением к учености и наукам. Годы, проведенные в Петербурге в окружении молодых людей преддекабристской эпохи, способствовали выработке у С.Н. Тургенева взглядов просвещенного человека… Вместе с товарищами по полку С.Н. Тургенев интересуется историей, философией, политической экономией.
***
Б.К. Зайцев в книге «Жизнь Тургенева» чуть ли не любовную песнь пел Сергею Николаевичу: «Но до последнего вздоха был предан Эросу, и завоевания его оказались огромны (ЕСТЬ ПРИМЕРЫ?). Он мог быть с женщинами мягок, нежен, тверд и настойчив, смотря по надобности. Тактика и стратегия любви были ему хорошо известны, некоторые его победы блестящи (КАКИЕ?). „Бойся женской любви, бойся этого счастья, этой отравы…“ — говорил сыну (говорил герой повести, а не отец!). По пути своему, иногда жестокому, мало жалостливому, почти всегда грешному (ГДЕ, КОГДА И КУДА ОН ШЕЛ?), шел Тургенев-отец, не сворачивая (ПРИМЕРЫ? ФАКТЫ?). Его девиз: взять, взять всю жизнь, ни одного мгновения не упустить — а дальше бездна (ВО ВРЕМЕНА Б.К. Зайцева НЕ БЫЛИ ИЗВЕСТНЫ ПИСЬМА С.Н.Т). Он очень походил на Дон Жуана.» (ДОМЫСЛЫ!!!)
«Сергей Николаевич Тургенев был большой ловелас, этакий орловский Дон Жуан. Сын изящно называл его «великим ловцом пред Господом». На помещице Варваре Лутовиновой, некрасивой старой деве, на шесть лет старше, полковник женился по расчету. У нее было 5 тысяч душ крепостных, у него — всего 150. Жена долго прощала ему многочисленные измены, хотя и закатывала скандалы (БОЛЬНОЙ ЧЕЛОВЕК, постоянно занимался лечением и образованием сыновей, мог ли он многочисленно! изменять? Кто и где рассказал о скандалах?). (Евгений ЧЕРНЫХ НЕ читайте на WWW.TULA.KP.RU: https://www.tula.kp.ru/daily/author/162/)

Еще одно приложение.
Военные комментарии к «характеристикам» С.Н. Тургенева у некоторых исследователей.

Про различия между кавалергардом и гусаром.
С.Н. - «гусарский офицер»… (С.Н. Петров)
КАВАЛЕРГАРДИЯ — конная гвардия. Кавалергарды носили черные кирасы и высокие каски, они выделялись красивой парадной формой белого цвета.
Вне строя кавалергарды носили более простую форму, тяжелую каску заменяла бескозырка. Кутузов во время Бородинского сражения изображен в «Войне и мире», как и на всех исторических картинах, «в белой кавалергардской, с красным околышем и без козырька фуражке».
Благородный ореол окружал Кавалергардский полк и потому, что его офицеры были олицетворением рыцарского правила "noblesse oblige" - "знатность обязывает".
Несмотря на привилегированность, «первый полк Русской конницы отличался отсутствием пустой гордости и заносчивости». Полковыми ценностями были:
- честь (которая виделась в доблести, жертвенном служении и личном достоинстве кавалергарда),
- благородство и
- скромность.
Чинопроизводство в гвардейской кавалерии шло по полковым (а не по дивизионным) линиям, ждать открытия полковничьей вакансии им приходилось долго (смотри выше: хронологический биографический послужной список С.Н., что опровергает расхожую реплику о том, что Сергей Николаевич был неудачлив в службе и долго не получал следующее звание).
Еще одной отличительной чертой Кавалергардского полка была особая «близость между офицером и солдатом». «Многолетняя традиция требовала от офицера Кавалергарда быть поближе к солдату, знать его, заботиться о нем и, обучая его, вносить любовь и ласку».
9 августа 1799 г. назначен Его Императорского Величества генерал-адъютант Уваров шефом Кавалергардского корпуса (у него будет служить Сергей Николаевич Тургенев и он будет восприемником=крестным отцом у его сына Ивана).
Отметим требования Уварова: чтобы взводные командиры занимались обучением своих людей; чтобы люди точно знали, что и сколько им полагается от казны; чтобы офицеры избегали карточной игры. «Рекомендуется всем господам обер-офицерам, - писал Уваров в приказе 5 февраля, - как возможно удаляться карточной игры, даже убегать и тех, которые оною занимаются».
В первый период полк преимущественно комплектовался производством офицеров из полковых юнкеров, огромное большинство которых получило домашнее образование, это были люди вполне образованные, а иногда и весьма высокого образования. (Это хорошая реплика исторического факта к портрету Сергея Николаевича!)
Гусары
Стремительные налеты на неприятеля требовали быстроты и ловкости, поэтому в гусары не брали особо рослых и тяжеловесных. Рослый гусар — понятие немыслимое. Гусары щеголяли в красивой форме, прославившейся на весь мир. На плоской кожаной сумке – ташке – располагался вензель императрицы «ЕР» и корона. В замысловатое обмундирование входили кивер (потом прибавилась меховая шапка), ментик – короткая куртка с пятью рядами пуговиц. Она надевалась поверх доломана – еще одной куртки, была опять же с пуговицами, одним бортом и воротником-стойкой с витыми шнурами. Кушак –идентичен по цвету доломану и украшался перехватами, которые называли «гомбы». На ногах гусар были обтягивающие, на подтяжках рейтузы – чакчиры и сапоги со шпорами. Вооружены были они коротким карабином и саблей с темляком. Гусарская форма со временем менялась, но незначительно. На протяжении веков она оставалась предметом гордости ее обладателей.
Однако под венец гусары шли редко или вовсе не шли. У них случались по большей части мимолетные романы – не только по причине ветрености натур, а потому что жизнь их была кочевая. Отвоевался гусар в одном месте, передохнул неделю-другую, попил винца, закрутил роман, но боевая труба уже зовет на другую баталию. Воевали ведь в прежние времена часто. И погибали гусары нередко.
Редко кто из гусар доживал до морщин и седин. Но, если бывало, на таких глядели с укоризненным подозрением – выходит, не случалось ему бывать в гуще сражений, рисковать жизнью. Верно, служил при штабе и больше махал бумагами – приказами и реляциями, – чем саблей. Те, кто попадали в разные переделки, бились, не щадя живота своего, долго на белом свете не задерживались. Кавалерийский генерал Антуан де Лассаль, служивший у Наполеона, говорил: «Гусар, доживший до 30-ти лет – дерьмо, а не гусар». Сам он сложил голову в 34 года.
Вот такие различия между кавалергардом и гусаром.

Некорторые источники:
Руммель В.В, и Голубцов В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. т. 2. СПб. 1887. Дело о дворянстве Тургеневых. ЦГИА Спб. Ф. 1343. Оп. 30. Ед. 1842.
"Домашний памятник Н.Г. Лёвшина". 1788-1804. Рус. старина, 1873, N 12, с.823-852
Отдел рукоп.Рос.нац.библиотеки (РНБ Спб.), ф.795 (И.С.Тургенева), ед. 98, л.185
РГАЛИ, ф.509 (И.С.Тургенева), оп. 1, ед.1, л. 3
Шифман А. Старинная летопись села Тургенево. "Вопросы литературы". 1973, N 10, с.311-315
М.К. Клеман, Отец Тургенева в письмах к сыновьям, в кн. «Тургеневский сборник». Под ред. А.Ф. Кони, Пб. 1921;
Т.П. Ден, С.Н. Тургенев и его сыновья, «Русская литература», 1967, N 2;
В.А. Громов, Секретное наблюдение за С.Н. Тургеневым и его письма к А.И. Тургеневу, в кн. «Тургеневский сборник», III, «Наука», 1967.
В.Н. Житова. Воспоминания о семье И.С. Тургенева. Тульское книжное издательство. 1961.
Н.М. Чернов. Спасско-Лутовиновская хроника (1813-1883). г. Тула. 1999 г.
и письма матери, отца, самого И.С. Тургенева.