В другом жанре или как стареют мужчины

Не верьте мужикам, когда они рассказывают о своих похождениях.
- Очнулся, и не помню, где и с кем, - похвалился ходок.
- Тебе пора сочинять фантастику, - предложил  ему.
- Жаль, времени не хватает, - согласился тот.
- Зато на баб хватает, - поддержал  его.
- Бабы – это святое, - провозгласил он победный лозунг.
В отличие от него, когда я очнулся, то сразу вспомнил, где  нахожусь и кто спит рядом.
- Нет некрасивых баб, есть мало выпивки! – одарил он меня расхожей истиной.
- Мужик всегда должен быть на коне! – сбился на военную тематику.
- На коне или на бабе? – заинтересовался я.
- Иносказательно, - объяснил он непонятливому собеседнику.
-  Не зря прославилась конная гвардия, - согласился с ним.
Вспомнил о той поучительной беседе, когда очнулся ночью.
Столько было выпито, что Земля взбрыкнула и сошла с привычной орбиты
Когда добирались до постели, то  так раскачивалась, что нас швыряло по всей палубе.
Иногда приходилось пробиваться вздыбившимися половицами. Больно впивались щепки и обломки мебели.
Буря разорвала паруса,  безжалостно хлестала тяжелая парусина.
Хватило сил содрать изодранную  одежду, я убедился в этом, проведя ладонью по бедру.
Мое тело было жестким и бугристым, ее – мягким и гладким.
Город наш  маленький, всего несколько миллионов жителей, мы встретились после долгой разлуки.
Столько лет прошло, что за это время успели вырасти и  зачахнуть наши деревья.
Мы посадили  два клена около школьного крыльца после выпускного вечера.
- Всегда будем вместе, как эти деревья, - сказала Настя.
- Конечно, обязательно, непременно - согласился с ней.
И тут же прикусил болтливый  язык.
В школе приохотился писать сочинения. И даже за небольшое вознаграждение помогал некоторым двоечникам и лентяям.
Надо было так изловчиться, чтобы учительница литературы не признала мое участие.
Но она обычно догадывалась и осуждающе грозила  указательным пальцем.
Относительно молодая женщина, ногти ее были  покрыты красным лаком.
Иногда, мне казалось, так выглядят когти  хищника, когда тот терзают добычу.
- Тренировка будущего прозаика, - объяснил я ей.
- Зыбкая дорожка, -  предупредила женщина.
А я не поверил  предупреждению.
Когда посадили деревья, избранница моя накинула невидимую сеть.
Надо выбраться так, чтобы она не спохватилась.
Может догадаться, некоторые собственницы обладают изощренным чутьем.
Когда собеседник многократно соглашается, то, скорее всего, обманывает.
Но Настя не услышала или не поверила.
Или напрасно понадеялась.
При распаде страны было выплеснуто столько желчи и горечи, что деревья наши засохли.
Сначала поблекли листья. И когда опали, то  захрустели под ногами, потом налипли на сапоги и ботинки.
Школу к этому времени переоборудовали в приют для бездомных или в иное присутственное место.
Некоторые обитатели  ночлежки  настолько ослабели, что прежде чем подняться на крыльцо, обхватывали ствол дерева.
Старинное поверье: будто так можно набраться сил.
И обдирали кору,  по стволу сползая на землю.
Когда мы встретились с Анастасией, то  решили отметить это событие.
Встречу, конечно, а не гибель деревьев.
Женщины чувствуют себя увереннее на своей территории, я согласился зайти к ней.
В дружеской беседе поделились достижениями.
Будто долгие годы можно вместить в застольное общение.
Мы попытались.
Многие заметно меняются с годами. Лица их, как драконья чешуя, и под ней почти невозможно  различить сущность.
Анастасия почти не изменилась. Мелкие  морщинки на щеках и около внешних уголков глаз можно разглядеть только при тщательном и предвзятом осмотре.
Но очки я ношу при чтении или при написании очередного рассказа. Если в школе просто сочинял  различные истории, то теперь  опираюсь на свой опыт. Всякое повидал, и научился обобщать даже незначительные события.
Но не увидел  морщин.
И тело – опытный мужчина может различить и под одеждой – хотя заметно раздалось, но сохранило былую упругость.
Некоторые деятели считают, что их недооценили, поэтому они не получили заслуженное вознаграждение.
Другие уверены, что все виноваты в их бедах.
Даже неодушевленные предметы. Например, бутылка, из которой они пьют, или стакан, в который наливают.
Мы не обвиняли стаканы и тем более бутылку.
Наоборот, я с сожалением замечал, как уменьшается ее содержимое.
В жизни, которую народная мудрость сравнивает с полем, то есть  в поле, которым мы бредем, не встречались неодолимые препятствия. А если порой мы сваливались в канавы, попадали в овраги или в буераки, то успешно выбирались оттуда.
- Я сошелся со специалисткой по мужикам, то есть по русскому языку и литературе, - поведал я о своих странствиях.
Это не тост, а воспоминание, но все равно вздернул стопку.
- После тебя, назло тебе отыскала самого видного так называемого представителя, - откликнулась хозяйка.
Наши стопки сошлись, но стекло не зазвенело колокольчиком.
Будто на перекресте столкнулись машины. И теперь незадачливые наездники выясняли, кто из них виноват.
Наверное, виноваты оба.
Вспомнил, как принес бывшей учительнице свой рассказ.
А она не прониклась.
Словно  вонзила когти. Они окрасились  кровью.
Поэтому не удалось сразу уйти от нее,  пришлось долго зализывать раны.
Мне, может быть, нужны не рассказы, а   рассказчик,  и не слушай, что говорят женщины, а смотри, как говорят, научила она,  я воспользовался мудрым советом, но расслабился за дружеским застольем.
- Выбрала самого видного, а всего лишь, надутого, но пустого, - сказала Настя.
- Потом, подвернулась  дочка значительного партийного деятеля, - вспомнил я.
Ездоки, кажется, разобрались с происшествием. Загнали свои машины в стойло, те не особенно пострадали, и уже обмыли примирение.
Когда вывалились из кабака, то вспомнили, что не пометили территорию.
В скверике, что был под окнами, раньше располагался передвижной туалет, но его перенесли в более людное место.
Поэтому пришлось приспособиться к этой местности. Сначала один забрел в кусты, а другой прикрыл его  растопыренными руками, потом они поменялись.
- Дочка была бракованная, - вспомнил и содрогнулся, - но он обещал помочь с публикацией.
Водители, конечно, помирились, сочинил я, но их жены  отомстили.
Женщины злопамятны. Каждая накатала заявление в правоохранительные органы.
Помимо неумелой езды один из них был обвинен в многочисленных изменах.
Другая заявительница не осталась в долгу, но усугубила вину нарушителя.
Тот покусился на незыблемые устои.
- Да ну их в болото,- отреагировал  участковый.
Но не уничтожил документы.
Моя папка разбухла от обилия кляуз.
А по указанному адресу отправились не только они, но многие, не сумевшие приспособиться к очередным изменениям.
В том числе и моя подруга вместе со своим отцом.
- Была лягушкой, когда я подобрал ее,  и стала похожа на человека, но природа опять взяла свое, - обличил болотную тварь.
- Но ребенок получился замечательным! – заявила женщина.
В некоторых случаях бесполезно и опасно возражать.
- Непременно, - как встарь согласился я.
Тем более, что она выпростала длинный язык и слизнула последнюю каплю.
Змеиный язык, почудилось мне.
- А отец ее превратился  в ядовитую жабу! – обвинил бывшего деятеля.
В типографии уже набрали текст. И тот мог повременить, и выступить после публикации.
Но не сдержался.
В типографии рассыпали набор.
Земля слухами полнится. Новые вершители судьбы не забыли о моем неудачном дебюте.
Не желали рисковать. Человека не напрасно наказывают. И даже тюрьма не исправит преступника.
- Жила  ради ребенка,- заявила женщина. – И он долго меня добивался, - тут же переключилась на иные события.
Я представил.
Только ночью могла насладиться относительной свободой, и когда малыш засыпал,  прокрадывалась к соседу.
Тот заранее готовился. Жене подмешивал ударную дозу снотворного,  та с трудом добиралась до кровати.
Но когда скромный товарищ на диване располагался с любовницей, то простыней занавешивал постель.
Примерно так поступали мы с очередной подругой, мне некуда было ее привести, жил я  с родителями,  а у нее были дети.
И хотя девчонки-погодки спали в соседней комнате, но – возраст созревания – наверняка подглядывали, поочередно приникали к замочной скважине.
Мать простыней занавешивала проем, и  тряпкой затыкала щель под дверью.
Она тоже обманула.
Якобы ее бывший муж – она сохранила с ним хорошие отношения – может посодействовать.
Завтра, послезавтра, когда-нибудь; но этот день так и не наступил.
Не было у нее  мужа, и ветром надуло детей. Такие случаи  описаны в  медицинской литературе.
- Тебя снова обманули – догадался я. – Он  тоже оказался не тем человеком.
Напрасно попытался слизнуть каплю,  язык мой неуклюжий и не такой длинный, как у женщин.
-  Непреодолимые обстоятельства, - невнятно объяснила она.
- Магазины уже закрыты, и я не знаю, где по ночам собираются ваши пропойцы.
- Просто он из древнего племени,  таких осталось немного,- придумала женщина.
- А если я их найду, то могут посчитать провокатором, - предупредил хозяйку.
- Его заставили жениться, чтобы продолжился древний род, - пожаловалась она.
- Так необходимо продолжить, что ноет сердце, - согласился  я.
- У кого? – не разобралась Настя.
- Его силой заставили? – не поверил ей.
- Правда болит? – всполошилась она.
- Надо сходить за лекарством, - сказал я.
- Разве нам помогут целебные капли?
- Неужели у соседей не найдется дежурной бутылки? - Кажется, сумели договориться.
- Повязали его по рукам и ногам, - пожалела женщина незадачливого кавалера.
- Не надо меня вязать,  я к тебе не притронусь, – резонно возразил ей.
Она задумалась и не сразу согласилась.
- Хорошо, - наконец решила женщина.
- Но все же я схожу, - вспомнила о предыдущем задании.
Сумела шагнуть, но такая неровная  дорога, что оступилась  и рухнула на пол.
Может случиться обвал, я зажмурился и ладоням прикрыл затылок.
Камни устремились в нашу горную долину.
Чтобы выжить, упал рядом с женщиной.
Заслонился ее телом.
Потом вслед за ней побрел в другое укрытие.
- Зато сын всего достиг. - Попыталась выжить.
- Меня несколько раз напечатали. – Тоже попытался.
С этими заклинаниями одолели половину пути.
- Значит, жизнь прошла не зря. – Почти дотянулась до укрытия. Постель иногда желаннее крепостных стен.
- За свои деньги. Но устал тратить силы и здоровье, чтобы заработать эти копейки, - признался я.
Наконец добрались до кровати.
Прежде чем забыться, различил в бредовых видениях.
Подступили женщины, которых я знал и о которых пытался рассказать.
Некоторые читатели верили.
Учительница продолжила охотиться. Все более юными становились ее жертвы. Кровью залило не только ногти, но пальцы, кисти и предплечья.
Добровольцы – еще не перевелись отважные люди – вооружились   кольями и камнями.
Она избежала расправы.
Поднялась на последний этаж. На чердак  вела узкая железная лестница. Вскарабкалась по ней. На перекладинах кровь смешалась с ржавчиной. Неохотно поддалась крышка люка. На чердаке задохнулась от пыли и голубиного помета.
На крыше не сразу  отдышалась.
Если вглядеться в ночные огни города, насладиться этим зрелищем, то придется отказаться от задуманного. 
Нельзя отказываться, дом окружила толпа с ловчими сетями и дрекольем.
Зажмурилась, чтобы не видеть.
Пальцами зажала нос, чтобы туда не попала вода.
И только после этого шагнула.
Обезображенный труп зарыли за оградой кладбища. А в могильный холмик воткнули осиновый кол.
Другая женщина переселилась в болото.
Современная медицина не зря хвалится своими достижениями. Может из мужчины или из женщины создать бесполое существо.
Но изгнанница обошлась без операционного вмешательства.
Постепенно приспособилась к новым обстоятельствам. Обернулась кикиморой.
Окликала заблудившихся путников. Иногда показывалась им в привлекательном обличье. (Ненадолго умела перевоплощаться) И те, потеряв представление о действительности, устремлялись в гибельную топь.
С каждой новой жертвой у обольстительницы разглаживались морщины.
Эта женщина тоже погибла.
Одному страннику удалось спастись. Этот счастливчик в дальнейшем стал  государственным деятелем.
Внес в Думу занимательное предложение. Чтобы увеличить площадь посевных земель, необходимо осушить болота.
Заседатели, естественно, согласились.
Утвердили первоначальный перечень.
Избавились от трясины, в которой обитала кикимора.
Сухую оболочку ее тела развеял ветер.
Женщина, что без мужского участия родили двух девчонок, в одиночку и воспитывала их.
Из этого не получилось ничего путного.
Обвинили мать в том, что выросли в бедности.
Могла бы найти богатого покровителя.
Девчонки почти одновременно отыскали таковых, а одна даже вышла замуж, но не пригласила мать на свадьбу.
Подступили героини моих рассказов, и я не знал, как от них  избавиться.
А когда заснул, то, чтобы выжить, приник к спасительному телу.
Она удобно устроилась, положила голову мне на руку и тоже  прижалась.
Одежда наша испепелилась.
Проснувшись, я нащупал ложбинку на спине, потом пальцы по крутому изгибу  вскарабкались на  бедро.
А когда сорвался с этой крутизны, и огонь  ярче вспыхнул, то бесстрашно вступил в самое пекло.
Но судорожно дернулся от нестерпимого жара.
Или затекла рука, на которой она лежала.
Женщина тоже очнулась и ладонью запечатала рот.
Чтобы криком не потревожить спящий город.
Но некоторые женщины насторожились.
Не те, что спят в гордом одиночестве, а если и подпускают к себе, то при этом не раздеваются, а если все же приходится разоблачиться, то только в кромешной тьме, и не каждый мужик может их обнаружить, а если  найдет, то все происходит, как задумано природой, и не позволены изыски.
Не об этих скромницах речь.
Но так мало  сладких женщин.
Или в каждой есть сладостные зародыши, но только иногда созревает  чудный плод.
При этом избранницы теряют рассудок.
Зубами впилась мне в руку, чтобы не закричать от боли и восторга.
Ничего не было: ни беды и горечи, ни мужиков и потерь.
Ни неверных   женщин, ущербных моих героинь.
Только ее тело, которое тщательно и подробно изучали настырные губы.
А у меня на плечах, на груди и на животе оставались кровавые отметины. Как знаки доблести и надежды.
Когда она обессилела, когда я до самых потаенных уголков изучил ее, настало время свершения.
При этом подступили героини моих рассказов.
Одна закинула назад волосы, чтобы не лезли в глаза и не заслоняли, другая широко и бесстыдно расставила ноги и перегнулась в пояснице, словно собиралась встать на мостик, третья  натужно приподняла тяжелые  обвисшие груди.
Побывал в огне и выгорел дотла, пока долго и бестолково готовился к свершению.
Или не смог под пристрастным надзором.
Наблюдатели зашлись в презрительном смехе.
Так кричит воронье, так скребутся о  стекло, с таким визгом срабатывают тормоза, так погибают люди.
- Убей меня, - откатившись от женщины, прохрипел я.
- Это ничего, это бывает,  но потом, когда отдохнешь - откликнулась она.
Незнакомый голос. Вместо того, чтобы прохрипеть и ударить, растоптать и унизить, простила, но тем более уничтожила.
Тоненький  и жалкий голосок.
Будто  виновата, что еще в школе приохотился писать сочинения. И что долгие годы искал ту, что поможет пробиться.
Конечно, виновата,  всерьез не восприняла мои потуги.
И в напрасных поисках до донышка, до последней крайности израсходовал я силы и возможности.
- Не получается после пьянки, - попытался оправдаться.
Откатился на край кровати, может сбросить или протянуть спасительную руку.
- Не ты первый, - утешила женщина.
Уже  не выпрашивала подачку, бесполезно просить у нищего и убогого.
Ее всеядность оттолкнула.
- С ними, конечно, было лучше, - отбился я.
Кое-как сполз с кровати.
Вообразил, что сорвался в пропасть. Камни на дне изуродовали.
Но уже не смог различить насколько глубоки и смертельны раны – уличные фонари, которые до этого тускло освещали комнату, неожиданно погасли.
Поэтому не увидел ее  гримасу.
- По всякому, -  добила меня женщина.
Еще один  гонитель.
Воображение разыгралось, они окружили враждебной толпой. Но  одна из них каким-то образом перешагнула в реальность.
И теперь отомстит мне.
Оделся впопыхах и  попятился, натыкаясь на обломки мебели, осколки посуды и  вздыбившиеся половицы.
Чтобы не выстрелила в затылок.
Мои предки выросли в деревне и даже не помышляли выбиться в начальство.
А у нее, кажется, служили в карательных органах.
Наверняка от них переняла она некоторые привычки.
Поэтому мы расстались после школы.
А когда встретились, мне показалось, что она забыла о давних расстрельных годах.
Но вспомнила, из-за этого я пострадал, но все-таки выжил.
Удалось выбраться из камеры смертников.
Стены и пол  были в ржавых подтеках. И засорилась дыра для стока крови.
Когда я спускался по лестнице, то испуганно оглядывался. Если кровь выхлестнет, то затопит город.
Но повезло убраться без особых повреждений.
Разве что еще больше возненавидел женщин, но это приемлемая плата за  спасение.
Водитель, что подобрал меня, принюхался, ноздри его раздулись, но не смог правильно определить.
Молодой мужик, толком не познавший жизнь.
- Так пахнет грех, - наконец разобрался он.
Тяжелая работа – общаться с людьми.  В конце смены безумно устаешь от этого.
Лицо у водителя было серое, глаза ввалились, губы обметала короста.
Но когда учуял запах, щеки порозовели, глаза заблестели, короста опала.
- Так пахнет смерть, - откликнулся я.
Водитель  отреагировал на запах:  погнал машину, и когда та подлетала на неровностях  асфальта, то долго парила, прежде чем приземлиться. Потом падала с грохотом, и так же громыхало измученное мое сердце.
Лишь  опасная езда могла примирить с постылым существованием.
Читателя можно заинтересовать только войной и любовными похождениями.
В баталиях я не участвовал, хотя в институте была военная кафедра, и нас готовили к грядущим сражениям.
Очередной полковник, входя в аудиторию, приветствовал студентов стандартной фразой.
- Пусть надорвутся и сгинут  наши враги! – провозглашал он.
- Поможем  уничтожить! – дружно откликались мы.
После обучения я случайно познакомился с секретаршей военкома.
(Еще одна потеря, еще один преследователь, их так много, что  всех не упомнить.)
В военкомате тогда еще не установили компьютеры, мое досье  завалилось за ящик  письменного стола.
Дело было летом, родители переселились на дачу.
Но девушка догадалась, что кроме меня еще кто-то проживает в квартире и слегка насторожилась.
- Они только изредка приезжают. – Попытался  уломать ее. – Несколько месяцев нас никто не потревожит.
Наверное, слишком малый срок, показалось недотроге.
- Несколько лет! – Усилил я конструкцию.
Она не поверила.
Но все же не сдала меня военкому.
Досье отыскалось через несколько лет, когда уже не могли призвать.
Кажется, я преподнес ей коробку конфет, она сама отказалась от более достойной награды.
Не служил, разве что был на сборах – это  сродни отдыху в санатории, - поэтому не знал, не умел и не имел права писать о войне.
А теперь лишился последней возможности.
Чтобы разбираться в любовных отношениях, надо самому присутствовать в эпицентре,  многократно погибать, но каждый раз возрождаться. Мчаться в машине без тормозов и чудом вписываться в крутые виражи. Или на самолете без навигационных приборов в густом тумане пытаться одолеть высокие горы.
Ураган прошел стороной, и другие оседлали машины и самолеты, женщина надругалась над моей немощью, и меня вышвырнули на обочину.
Или очутился в пустыне, песок заскрипел на зубах, песчаная пыль запорошила глаза.
Но еще не погиб, попытался высмотреть оазис.
Судорожно перебрал страницы интернета.
Некий насмешник  предложил отправиться в космос. В невесомости кровь приливает  к поникшим  членам.
Если спрыгнуть с крыши – так поступила одна из моих героинь, – то тоже испытаешь ощущение невесомости, но вряд ли можно возродиться за эти короткие мгновения, я не решился проверить.
Некоторые советовали не отчаиваться. Как не отчаиваются паралитики. Достаточно того, что еще действуют пальцы.
Я никому не пожелаю такой участи.
Много идиотских и насмешливых указаний.
Но заинтересовала страничка  путешественника.
Я не сразу разобрался в  намеках и недомолвках.
В дальние края его направил гражданин небольшого роста, с неприметным лицом, в костюме мышиного цвета.
Но когда намекнул о своем хозяине и покровителе, вытянулся, расправил плечи и прищелкнул каблуками.
Стал высоким, на лице вздулись желваки, выпятилась нижняя челюсть, костюм приобрел стальной блеск, кобура оттопырила полу пиджака.
Невозможно было отказаться.
Конечно, наши лекари тоже не дремали, усердно смешивали различные снадобья, некоторые добавляли воронью кровь.
И все равно не могли помочь престарелым деятелям.
Но говорят, там, на неведомой земле…
Путешественник не стал рассказывать, где и как искал.
Но – и это самое главное – попал в заветную пещеру.
Там обнаружил мудрых старцев. Чтобы не отпугнуть рациональных мыслителей, лишь намекнул, что они застали  потоп. И люди, которые жили в те времена, не знали наших болезней.
Мы тоже излечимся, если вкусим плоды из их сада.
Путешественник собрал урожай,  перемолол зерна.
Получились таблетки, но количество их ограничено, предупредил он.
Хозяин ожил даже после однократного приема.
Глазки заблестели, и даже ущипнул секретаршу, чего с ним давно не случалось.
Секретарша, дама в возрасте, взвизгнула непуганой девчонкой.
Фривольное поведение старика меня почти убедило. Или удалось пробиться сквозь словесную шелуху.
Такое вещество несомненно существуют.
Вспомнил, как ходок, что с упоением рассказывал о своих достижениях, однажды признался.
Марафонскую дистанцию могут одолеть только хорошо подготовленные спортсмены.
- Скольких за один день? – переспросил ходок.
Принялся неторопливо загибать пальцы.
С каждым очередным свершением улыбка его все больше походила на звериный оскал. Кровь отлила от лица, на лбу и над верхней губой выступила испарина.
Последний палец согнулся с видимым усилием.
И тогда, изнемогая и задыхаясь, он наконец признался.
- Перед каждой по волшебной таблетке.
- Из потаенных Гималайских пещер. – Указал на источник своей выносливости.
Я воспользовался его откровением.
Но когда позвонил, готов был бросить трубку.  Воркующий женский голосок обманет в очередной раз.
Но ответил мужчина.
- Пожалуйста! – взмолился я.
Снова мог отказаться. Им бесполезно объяснять и доказывать.
Если художник ослепнет, то не только не сможет писать картины, жить не захочется.
Собеседник услышал мое отчаяние и не стал допытываться.
Мы договорились.
Мне хотелось убыстрить медленный ход минутной стрелки.
Вместо этого вгляделся и прислушался.
Дом мой на окраине города. Когда его возвели, то новоселы – тогда еще люди умели договариваться – засадили пустырь саженцами. Деревья разрослись, и летом не видна дорога.
Осенью, когда мы встретились, когда женщина колдовскими своими чарами лишила меня мужественности, опали первые листья, и в зелени образовались прорехи.
Вглядывался в машины, будто та, что принесет мне спасение, будет украшена цветами.
Не наблюдалось таких машин.
Потом напрасно высматривал прохожих.
Два пса сцепились в смертельной схватке.
Их хозяева тоже принялись выяснять отношения. Наскочили петухами. Полетели перья, зазвенели шпоры, встопорщились и покраснели петушиные гребни.
Собаки помирились, или и не думали  драться, а просто принюхивались.
А у легковушки прохудилось колесо.
Управляла машиной женщина, и когда разобралась, то всплеснула руками.
Всегда надо элегантно одеваться, даже когда не собираешься в присутственное место.
Женщина была  небрежно одета, и голосовала с напряженным лицом,  ни один водитель не остановился и не помог поменять пробитое колесо.
Когда ждешь и надеешься, то почему-то запоминаются даже второстепенные детали.
Курьер позвонил, хозяева собак, наверное, помирились, а машина  доковыляла до ближайшей мастерской.
Священнодействие: прежде чем достать облатку с чудодейственными таблетками, посланник торжественно облачился в белоснежные перчатки.
Я различил круг света над его головой.
Лицо воссияло.
А когда ангел отлетел, остался  стойкий запах ладана и амброзии.
Или так благоухали таблетки, которыми меня осчастливили.
Глубоко вдохнул и насладился,  выступили и скатились слезы.
С таблеткой в руке – Гималайские старцы одобрительно кивнули, - осторожно подобрался к окну и задернул штору.
Чтобы никто не сглазил.
Машины и люди остановились, мир замер.
Таблетка мягко соскользнула по пищеводу.
Несколько минут ожидания, как сообщил специалист.
Я лег на кровать и сложил на груди руки, так быстрее снизойдет вдохновение.
Если это и произошло, то так невнятно,  что  не заметил.
Ведь когда принимаешь наши лекарства, то  не сразу удается проглотить снадобье. Потом от газов пучит живот, и долго корчишься и страдаешь.
Поэтому осторожно пощупал. Но  обнаружил лишь небольшую возвышенность в нижней части живота.
Мои героини изошли в насмешках и непристойных жестах.
А самая  продвинутая повернулась ко мне задом и задрала юбку.
Зримые тени былого.
Обычно, когда они подступали, и я пробирался  через  эту толпу, то ощущал жар тел.
Но расступились на этот раз.
Первое испытание, как, наверное, задумали старцы.
Провалил его – если на небесах существуют зачетные книжки, то строгий экзаменатор, поставил  неуд, - но я  не отчаялся.
Начало осени – еще рано подводить итоги.
На цыпочках подобрался к письменному столу.
Если передвигаться осторожно, они не услышат и не вмешаются.
Высветился и ярко вспыхнул экран монитора.
Будто зажглась комета, я не сразу притерпелся к этому свету.
Есть запретные сайты, на этот раз я пренебрег ограничениями.
Показ мод, манекенщицы поочередно выходят на подиум.
Жарко  в зале, вслед за ними  содрал пропотевшую рубашку.
Публика откликнулась жидкими  ленивыми хлопками.
Пахло как в конюшне, и хотя стойла ежедневно чистят, запах въелся в стены.
Стриптизерши  постепенно разделись.
Лишь одна, самая скромная, осталась в ажурных чулках.
Я вспомнил, как впервые попал на медосмотр в военкомате.
Врачиха, даже в белом халате похожая на борца или на вышибалу, не сразу признала мою годность.
Обеими руками прикрыл я пах.
- Покажи! – приказал экзекутор.
Голос у нее был густой и трубный. А над верхней губой встопорщились едва заметные черные усики.
Такие тяжелые и непослушные руки, что не сразу смог  развести ладони.
- Отправлю на принудительное обследование! – рассердилась врачиха.
Вместо этого вгляделась.
Будто пригодность можно определить по гениталиям.
Меня всегда подводило разыгравшееся воображение, почудилось, что губы ее пренебрежительно скривились.
Хотя – тогда еще не закрыли  бани – иногда с ребятами мы ходили в парилку. И выглядел я достойнее некоторых мужчин.
Но докторша, видимо, обладала даром предвидения, и  различила грядущий упадок.
Опять пощупал – ничего не изменилось – и еще больше сник.
Провалил второе испытание, в зачетке появилась еще одна неудовлетворительная оценка, но даже с двумя провалами допускают к пересдаче.
Когда моему учителю, так иногда шутливо называл я ходока,  становилось  невмоготу,  он вспоминал заветы вождя.
Кино  - самое доступное и полезное развлечение.
Фильмы, которые он смотрел – один из них случайно попал ко мне, -  возбуждали даже самых бесчувственных зрителей.
Голые тела сплелись в замысловатых позах.
Некоторым упражнениям позавидовали бы йоги.
В зрительном зале пахло как в хлеву. От едкого запаха даже боровы  заслонились копытами.
Задохнувшись, подобрался я к окну и, укрывшись за шторами, распахнул створки.
Пусть все насладятся и возненавидят.
Комета еще ярче вспыхнула, а потом погасла.
Старенький компьютер не выдержал повышенного напряжения.
Но запах сгоревшей изоляции не перебил вонь хлева и конюшни.
Опять ничего не получилось. И некто безжалостной рукой перечеркнул захватанные грязными пальцами страницы моей зачетки.
С тремя провалами не допускают к пересдаче.
Но я взмолился.
Меня воспитывала бабушка, и часто водила в церковь.
Потом, когда я подрос, и когда ее не стало, я забыл про те посещения.
Но  остаются следы, и если высшая сила существует, то по следам можно найти человека.
Я не знаю ни одной молитвы, поэтому просто распластался на полу, крестом разбросал руки. Поза  покорности и согласия, готов принять любое наказание.
Если меня услышат и простят, то каким-то образом сообщат об этом.
Мне сообщили.
Земная кора просела и истончилась, магма подступила к поверхности.
И прорвала земную твердь около моего дома.
Так громыхнуло, что задрожали стены
Нам не спастись, если начнется война. Земля мертвой глыбой оплавленного камня продолжит свой бессмысленный и пустой  полет.
Я поднялся и посмотрел.
Различил, как происходит извержение.
Лава выплеснула из жерла. Снаряд взлетел выше крыши. И взорвался в вышине. Во все стороны брызнули веселые разноцветные огоньки.
- Значит, вы существуете! – поблагодарил я высшие силы.
Соизволили разрешить.
Но огоньки быстро погасли.
Последняя попытка, предупредили меня. Если оплошаю и на этот раз…
Я содрогнулся.
Босиком по  насту, что калечит ноги. И даже не зарыться в снег, чтобы переждать холода.
Свернулся калачиком, подтянул колени к груди и обхватил их руками.
Говорят, перед тем как окончательно замерзнуть, человеку становится жарко.
Я задохнулся от жара. Недолгая передышка перед вечностью.
Надо успеть за короткий этот миг.
В смартфоне отыскал адрес, палец так дрожал, что иногда не попадал на нужные цифры.
Но все-таки смог дозвониться.
Диспетчеру не сразу удалось выговорить сложное слово.
- Клиринговая компания, - наконец справилась она.
Потом выругалась, закрыв трубку ладонью.
Но я разобрал.
Не запнулась и не сбилась на привычном сочетании.
- Вычистить, - заказал я.
- Кого? – заинтересовалась девица.
Наверное, еще недавно сама  убирала, но так хорошо исполняла свои обязанности, так грамотно обчищала, что ей  доверили вести  переговоры.
Требовалось рассказать о квартире и о том, сколько гадости скопилось в самых потаенных уголках сознания. А я сбился.
Назвал  возраст, причем убавил несколько лет, а этими годами как сантиметрами увеличил  рост.
- Даже делаю зарядку, - похвалился я.
Плохая связь, разыгралась очередная  магнитная буря, диспетчер не расслышала.
- Есть такая, грамотно и обязательно призовет к особому порядку, - пошутила она.
- Не надо, - испугался заказчик.
- Она разберется, - приняла мой заказ.
Я тщательно подготовился к встрече. Вспомнил женщину, что голосовала на дороге. Но никто не прельстился на  поблекший застиранный халат и домашние тапочки.
Поэтому облачился в костюм и повязал галстук. И пожалел, что не дорос до орденской планки.
Разве что не накрыл стол; но кажется, это необязательно для подобной встречи.
На всякий случай приготовил ломик, он завалялся среди инструментов.
Если она придет с плеткой – диспетчер вроде бы намекнула, - то сумею отбиться.
Старцы, наверное, осудили – не существует их, ученые впустую обследовали самые потаенные пещеры.
И тем более им не различить, на окнах плотные шторы.
Когда раздался звонок – как снайперский выстрел, но я пригнулся и уцелел, - то осторожно подобрался к двери.
До этого всего несколько раз надевал праздничные башмаки, они предательски заскрипели.
Пришелица взмахнула плеткой, услышал, как та  рассекает воздух.
Набрал полную грудь воздуха – так ныряют в омут – и распахнул дверь.
Но не захлебнулся, а вынырнул.
Диспетчер оказалась неплохим психологом, голос у меня вроде бы не старческий, но все же различила.
Возрастные клиенты предпочитают малолеток.
Послали новую сотрудницу.
Контора у них солидная, не просто подобрали ее на улице, вернее она сама пришла, но приодели и обучили.
Так называемый курс молодого бойца, опытные наставницы постарались.
( Еще в детстве вычитал, как должна ходить женщина. Надо ягодицами зажать монету, а потом забыть о ней. И хотя перевелись у нас мелкие деньги, но методика сохранилась, я представил, как девчонка в раскорячку ковыляет по лестнице.)
А когда  отворил дверь, то заслонилась от насильника.
Или я заслонился, уже не разобраться.
Но все же сказала, как научили.
- Я все умею, - поздоровалась с клиентом.
Голосок, как у птички, что запуталась в силке, тревожный и умоляющий.
Если б у меня были дети, я бы не так воспитал их.
Наказывай, пока они помещаются поперек лавки, утверждает народная мудрость.
Сколотил бы пошире.
Потянулся выпороть.
Девчонка отпрянула.
Но всего лишь погладил  по щеке.
Она еще младше, чем мне показалось, кожа мягкая и шелковистая, как у ребенка.
Доверчиво приникла к моей ладони, но тут же опомнилась и оттолкнула руку.
Я посторонился, пропуская ее.
Вспомнила, как ее научили ходить, мне одновременно хотелось  смеяться и плакать.
Попыталась спрятаться, забилась в угол и отвернулась.
- Мне раздеться? - чирикнула из своего убежища.
Я нехороший, то есть обычный человек, но так и не научился обижать детей.
- Обязательно, -  согласился с ней.
- Не подглядывай, - попросила она.
Я и не смотрел, добрался до шкафа и отыскал халат.
Конечно, она утонет в нем, но может подпоясаться и подвернуть рукава.
Но увидел боковым зрением.
Так, наверное, восходят на плаху. Как можно медленнее, чтобы продлить последние мгновения жизни.
И плащик ее, прежде чем упасть, завис, словно презрев земное притяжение.
Такое короткое платье, что видна резинка на чулках и нижний край трусиков.
- Прикройся! – приказал  расшалившемуся ребенку.
Она послушно завернулась в халат.
И все же, изображая строгого родителя, наказал ее.
Отыскал ведро, швабру и тряпку.
- Еще не забыла, как мыть пол? – спросил пришелицу.
- Спасибо, - неизвестно за что поблагодарила меня.
- И если останется хоть одно грязное пятно…, - предупредил уборщицу.
Птаха вырвалась из силка, почудилось мне, но надо осторожно лететь, вокруг ловчие сети.
С ногами забрался на кресло, чтобы не мешать.
Мои сети порвались. Если раньше отлавливал  даже ярких и экзотических птиц, то теперь не поймать и воробушка.
Девчонка увлеклась уборкой, халат иногда распахивался, но от этого ничего не менялось.
Я выяснил, в какой благотворительный фонд надо перечислить деньги.
Так хорошо отскребла пол, у меня бы не получилось, что отблагодарил  полной мерой.
Диспетчер наверняка будет довольна.
Девчонка на прощание чмокнула меня в щеку.
Кожа ее пахла не мыльной пеной, но ощутил слабый аромат полевых цветов.
Опять ничего не получилось.
Вынесен приговор, и его не  обжаловать.
Еще одной темой стало меньше в моих произведениях.
Придется насладиться красотой природы.
Летним зноем, когда футболка прилипает к взмокшему телу, и досаждают гнус и комарье.
Осенней распутицей, ноги по щиколотку вязнут в раскисшей земле, грязь карабкается по брюкам.
А зимой снег  темнеет от пыли и копати, и соль разъедает подошвы.
Весной сугробы растекаются многочисленными ручьями, и промокают ноги.
Опять подобрался к окну и отогнул уголок шторы.
На полу остались грязные следы.
Пока боролся с немощью, и изнемог в бесполезной борьбе, ветер заметно усилился.
Срывал не только листья, но ломал ветки. Прохожие с трудом уворачивались.
Не надежны стены моей камеры.
Чтобы укрепить их, вернулся к письменному столу.
Так давно работаю, что исцарапана столешница, продавлено сиденье кресла, истерта клавиатура.
Теперь, когда женщины стали недоступны, принялся   собирать облака, напечатал я.
Они складываются в разные фигуры. Некоторые выдумщики даже видят на небе божественные изображения.
Я тоже вижу.
Иногда облака напоминают тугую  женскую грудь.
Иногда похожи на желанную равнину живота.
Или на бедра с ложбинкой между ними.
Или струятся как ноги.
- Обманные облака, - осудил ложные картинки.
Потом заплакал.
Слезы прожгли дорожки на коже.
Так вода среди камня пробивает русло.
И все больше становится морщин.
Слезы бывают целительными, но меня не излечили.
И дальше, я наконец осознал это, печаль моя только усугубится.
………………
Г. В. Ноябрь 24