Старая фотография

Автобус уходил рано. Свежесть летнего утра бодрила. Дышалось легко - воздух еще не насытился выхлопными газами и городскими миазмами. Пассажиров было немного, но водитель предупредил, чтобы рассаживались по указанным в билетах местам.

Я ехал искать деревню моей бабки, бабы Нюры. Она родилась в селе в большой многодетной семье еще до революции. В последние годы своей жизни она часто вспоминала своё детство, молодость, много рассказывала о своей деревне; большие богатые дома, широкие улицы, церковь, праздники, крестных ход и многое что другое. Народу было много. Деревня стояла на берегу реки или озера. Рядом был лес, подробно рассказывала, как они ходили за ягодой и грибами, как однажды встретили волка, испугались и убежали.

Деревня уже много лет как перестала быть обитаемой; укрупнили совхоз, жителей перевезли на центральную усадьбу, кто смог перевёз свой дом. Несколько дворов осталось на прежнем месте, но постепенно жильцы вымерли, и деревня совсем опустела. На новых картах её совсем нет.

По рассказам бабы Нюры приблизительно можно определить то место, где была деревня. Мне удалось найти старые карты, одну даже 1916 года, на них можно было обнаружить три селения похожие по рассказам и описаниям. Сравнив с более поздними картами, я остановился на одном самом большом из них, предполагая, что это именно оно, и решил ехать. Расстояние до выбранного мной места было около 200 километров, а от дороги до села нужно было пройти ещё два-три километра через лес. Во время поездки я наслаждался удобным креслом и мерным шумом двигателя автобуса, который погружал меня в мир воспоминаний. Передо мной мелькали картинки из рассказов бабы Нюры.

Водитель остановился по моей просьбе в том месте, о котором мы договорились. До опушки леса было не больше ста метров, но никаких следов тропинки или дороги видно не было. Я пошёл прямо в лес. Он был смешанным: среди сосен проглядывали берёзы и другие лиственные деревья. Войдя в лес, я обнаружил следы старой дороги — деревья были значительно ниже, и виднелось подобие колеи. Я без колебаний отправился в этом направлении.

Я шел уже почти полчаса, как вдруг заметил, что кругом стало тихо; замолкли птицы, верхушки деревьев не шевелились, воздух стоял не двигался. И вдруг послышался нарастающий грохот и через несколько мгновений я почувствовал мощный толчок, бросивший меня на землю. Все вокруг меня крутилось, ветки кустов хлестали по спине и ногам, голову я спрятал под рюкзак. Сквозь грохот урагана был слышен треск ломающихся деревьев, одно упало рядом, накрыв меня ветками. Я всеми силами прижимал к себе рюкзак, видя в нем свое спасение. Страх, который меня обуял трудно описать, наверное, такое можно испытать, находясь на железнодорожном пути, когда над тобой летит с большой скоростью поезд и вот-вот подхватит, и утащит.

Всё прекратилось мгновенно, будто кто-то могучий и не видимый закрыл огромное окно. Я еще с минуту лежал на земле. Когда поднял голову и открыл глаза, обнаружил что нахожусь под ветками упавшей в полутора метрах от меня сосны. Выбравшись из-под дерева, я не узнал то место, на котором находился до урагана: почти все деревья были или повалены с корнем или сломлены пополам, и эта картина наблюдалась широкой полосой. Буд то великан прошел, круша всё на своём пути. Идти было трудно, приходилось перелазить через поваленные стволы деревьев или под ними. Почти час мне понадобился для преодоления этой преграды. Уже не ориентируясь на прежние приметы условной дороги – шел, выбирая проходимые места. Пока выбрался из завалов, до не тронутой части леса, полностью выбился из сил.

Пролежав несколько минут, я почувствовал сильный голод. С трудом подтянул к себе рюкзак и достал из него термос и бутерброды. Поев и отдохнув, я пытался определить по смартфону своё местоположение, но связи не было. Перед тем как отправиться в этот поход я внимательно изучил не только местность по карте и спутниковым снимкам, но и погоду по разным метеослужбам – никто не указывал на возможность такого природного явления, которое меня настигло. Вот так – не учтенный кратковременный локальный ураган, принесший катастрофические последствия. Мне как-то попалась статья о том, что ученые вычислили скорость ветра, способного сломать любое дерево, независимо от его вида, высоты, толщины или гибкости - эта скорость составила 42 метра в секунду. Значит, на меня обрушился ураган со скоростью не менее 42 метров в секунду.

Размышляя о произошедшем и о том, что чудом уцелел я не заметил, как иду по проторенной хорошо наезженной дороге - на карте её не было. Вдруг из-за поворота появилась повозка. Лошадь шла тихой рысью. Я посторонился и ждал, когда возница остановится, но он продолжал свой путь, не посмотрев в мою сторону. Он даже не среагировал и на мой окрик. Повозка будто сошла с экрана старого кино: колеса деревянные, на таких сейчас не ездят, у всех резиновые, да и человек одет не по-современному, на нем была холщевая косоворотка и картуз. Еще немного порассуждав об увиденном, я пошёл по дороге в направлении, откуда ехала повозка. Через некоторое время увидев просвет ускорил шаг и вскоре вышел на опушку леса.

Дорога шла по ржаному полю. За ним виднелись дома, возвышался купол церкви, слышался лай собак. Что это? Неужели ошибся и вышел к существующей деревне? Я ускорил шаг. Вот уже можно было рассмотреть дома, постройки, людей. Но во всём этом виделось что-то необычное как будто сошедшее со старых фотографий.

Я шел по улице, рассматривая дома и вглядываясь в людей – всё мне казалось не настоящим, декорацией, но строения не выглядели новоделом, люди были одеты не современно. Но больше всего поразило – они меня не замечали, будто не видели, проходили мимо не взгляну в мою сторону. Обычно в деревнях все здороваются знакомый ты или нет. Здесь же я для них не существовал. Так я прошел до центра деревни. Дома были разные; некоторые большие с резьбой с мезонинами. Но в основном были маленькие низенькие без всяких излишеств строения. Много было детей разного возраста, они также меня не замечали. Дети одеты были очень просто – совсем маленькие бегали голыми.

У забора девочки разных возрастов играли в куклы. Одна из них стала меня рассматривать: сначала ей были интересны мои ботинки затем мой рюкзак. Подбоченившись, девочка подняла голову и сказала
- Ты к нам? Тятя уехал в Долинку за быком, мамка с Катькой и Пашкой на покосе, Серега сегодня пасет – быстро без пауз выпалила девочка, как будто заучила. Она говорила чисто ясно. – Дед дома, он плохо видит.
- Как тебя зовут?
- Анна, но все кличут Нюрой или Нюсей, а тебя как?
- Александр, Саша.

Пока мы разговаривали из калитки вышел дед, опираясь на забор он подошел к лавке и сел. Деду было лет семьдесят. Но он не был похож на немощного старика: среднего роста, широкие плечи, широкая кость, нос с горбинкой и широкая седая борода. Заметно было, что он плохо видит; то щурился, то широко открывал глаз. По-видимому, у него была катаракта в этом возрасте частая напасть.

Аня взяла меня за руку и подвела к деду.
- Деда, дядя Саша к Тяте пришел.
Старик повернул голову на голос внучки и стал рассматривать меня.
- Ты чей будешь паря? Одежа на тебе чудная и мешок, а на руке что? - Оказывается, со зрением у него было не совсем плохо.
- Из города я.
- Из города, - протянул старик, - во как занесло тебя, а зачем Артемка тебе нужен?
- Да не к нему я вовсе, это Анна почему-то так решила, я искал исчезнувшую деревню, где жили мои деды и бабки, а попал в вашу. Как она называется?
- Новотюменцево, - опередила деда внучка, - и куда наше село исчезло?

Меня будто обдали крутым кипятком. Я не чувствовал ног, я куда-то летел. Передо мной моя бабка, баба Нюра и мой прапрадед. Я в прошлом!? Как звали прапрадеда, кажется Тимофей. Дед Артем уехал в Долинку за быком, прабабка на покосе. Я нашел свою деревню, но не исчезнувшую, а живую настоящую. Моя будущая бабка присела рядом со своим дедом. Я смотрел на старика и девочку и этот взгляд через столетие. Меня постепенно стало отпускать, видимая объективная реальность сместила многие вопросы на второй план.

- А ты за кого будешь за царя или этих, новых, большаков? – спросил старик.
- Не знаю, ещё не определился, - уклончиво ответил я – какой же это год, восемнадцатый, или девятнадцатый
- Ты смотри паря, большаки наших мужиков подбивают на худое. В Глубоком окаянные, милицию побили, ружья отобрали. Так отряд из Камня пришел и гоняет их теперь. Митька к ним притулился.
- Катькин папка, - пояснила Анна.

Я сел на лавку рядом со своей будущей бабушкой, рядом с той, кто меня через три десятилетия будет нянчить, носить на руках, но до этого она должна пройти сквозь все лихолетья, родить мою мать, получить похоронку на мужа с фронта. Мы сидели молча как обычно сидят близкие люди думая каждый о своём, но это своё их объединяет. Мы с девочкой смотрели друг на друга держась за руки. Её глубокие синие глаза со временем потускнеют, но этот пронзительный взгляд сохранится. Я не мог осознать всего происходящего, мой мозг отбрасывал всё потустороннее мистическое и воспринимал как реальную обыденность.

- Катькина мамка умерла зимой, а дядя Митя каждый день пьяный, Катька у нас живет. – рассказала печальную историю Анна.
- Он паршивец всё забросил и хозяйство, и дочку, пьет почитай кажный день. А с прошлой осени связался с проходимцами нову жизть говорит будем строить. Мужики из Глубокова сказывают ловят их, и Митьку, стало быть, тоже.

Я достал фотокамеру сделал несколько снимков: сидящих на лавке деда Тимофея с внучкой, дома, бегающих по улице ребятишек с собакой.
 
Вдруг из далека послышались резкие неразборчивые выкрики, конский топот, шум нарастал, из проулка выскочили два всадника у одного за спиной была винтовка.  Лошади неслись галопом оставляя за собой клубы пыли. За ними гнались казаки, передний с обнаженной шашкой выкрикнул «не уйдешь, зараза». Еще громче «Трофим, Трофим смотри они в поле, в поле». Они загоняли двоих беглецов как зверя. Я рассмотрел, как за домами и огородами в поле появились убегающие, но уже их было трое. Преследователей было больше, казацкие лошади привычные к седлу быстро несли своих всадников. Донеслось несколько выстрелов, одна лошадь убегающего упала, всадник вскочил, побежал, догнавший его казак несколько раз ударил шашкой. Еще одного всадника догнали и окружили. Последний беглец успел исчезнуть в лесу.

Всё происходящее в моей голове перемешивалось с когда-то увиденным шоу с ряжеными казаками, когда они на одном из праздников демонстрировали свое умение обращаться с шашкой и скакать. Трудно было принять это всё за реально происходящее.

Вдруг дед сказал внучке чтобы она спрятала меня. Во дворе она подвела меня к собачьей будке и приказала лезть в неё. Видя мою нерешительность, она сказала, что это её проход в тайное место в сарае. Я с трудом пробрался через все отверстия и попал в помещение. Сквозь щели попадал свет, под ногами было сено, в углу лежала овчина. Я вздрогнул, услышав шёпот.
- Ты кто?

От неожиданности я выпалил. «Я Анин внук». После продолжительной паузы, опять вопрос
- Ты кто?
- Прохожий, меня дед Тимофей и Аня спрятали от казаков. А ты кто?
- Дмитрий.
— Это тебя ловят?
- Да.
- Двоих ваших поймали, одного, наверное, зарубили, я сам видел.
- А кого зарубили?
- Не знаю, я их не знаю.
- Ты откуда?

Я ответил не сразу, действительно - откуда я.
- Из Энска, изучаю историю, как деревни строились, дома, как люди живут.
- Ну ты даёшь - как живут. Вот так ходишь и спрашиваешь – как живете. Ну и что тебе рассказывают?
- Да я вижу как живете. Дед Тимофей говорил мне, что вы милицию в какой-то деревне побили.
- Это в Глядени то? Никто их не бил. Когда к ним пришли они, все пьяные были, лежали в лежку, даже не шевелились. Ну мы забрали у них два револьвера и два ружья. Патроны были только в одном ружье. Один револьвер был ржавый. Мужики из Глядени говорили, что они как очухались то друг другу морды побили, чтобы подумали на нас, а Панкрат набрехал и разнес. Большому начальству дошло, что их жизни лишили. Да мы их пальцем не тронули, - досадовал Митя, - Тишка Круглов мой кум, Катьку крестил, как бы я его смог побить.

Панкрат которого упомянул Митя - его дядька, младший брат деда Тимофея, поскребыш. Митя и Панкрат родились в один год, росли как братья, оба ухаживали за Евдокией. Она выбрала Митю с тех пор между ними нет мира – Панкрат не мог смириться.

Митя старался говорить шёпотом, но временами от волнения переходил на полный голос и его бас заполнял всё маленькое помещение – мне приходилось его осаживать. Разговаривая, Митя встал, и я увидел перед собой высокого мужчину в пиджаке с надорванным рукавом. Длинное узкое обросшее лицо, длинный с горбинкой нос на голове спутанные волосы. В разговоре он размахивал длинными руками и несколько раз ударил ими о деревянную стену нашего убежища.

Вдруг за стеной стукнула калитка, послышались голоса. Митя присел и рукой махнул мне несколько раз, чтобы я тоже сел как будто нас кто-то может увидеть. Совсем шёпотом как приговор произнес на выдохе: - «Панкрат». Собака залилась лаем.
- Тихо, бес тебя задери, - закричал на пса дед Тимофей.
- Где ты его прячешь, - гремел густым басом Панкрат, - запорю паршивца.
- Я его сам зашибу появись он здесь, - отвечал дед. Панкрат не унимался, видно азарт погони в нем не унялся.
- Нюрка, он был у вас, куда ты его спрятала? – теперь уже на ребенка переключился Панкрат.
- Не видела я его, - испугано отвечала Нюра, - С весны его не было, - добавил дед Тимофей.
- Ну смотрите, ежели прячете всем достанется, - Панкрат, рывком открыл дверь в сарай, прошелся по нему, заглядывая по углам и тыкая шашкой. Мы с Митей замерли упали на землю и почти не дышали.
- Ты Панкрат угомонися, чай не чужой. Появится, по-семейному разберемся, ну а если что сильно набедокурил тада пусть власти забирают и судют. Только мужики глядинские говорят, что они у пьяных милиционеров ружья просто так забрали и никого не били, те сами признались. Тишка Круглов Артему рассказывал, как было. Ты Панкрат напраслину на Митьку не наговаривай, - в голосе деда Тимофея появилась твердость и уверенность. – Появится узнаем как было, ты Митьку знаешь – врать не будет.

Выйдя из сарая Панкрат дальше проверять не пошел.
- Ты брат не серчай, служба такая, - и уже совсем спокойно, - если появится Митька, пусть не высовывается, много у вас здесь глазастых, быстро донесут, мне с ним поговорить надо. И никакой напраслины я на него не наводил, милиционеры сами наболтали, может по пьяни и ружья то свои где растеряли. – Панкрат помолчал и добавил. – На всех нас ведь поклеп. Тимоха, так чей это мешок на лавке?
- Не ведаю, чей, - ответил дед, и строго посмотрел на Аню.
- Я его заберу, там разберемся.

Только сейчас я спохватился что оставил свой рюкзак на лавке. Самое ценное для меня в рюкзаке была фотокамера, новенькая, «Никон». Документы, деньги, телефон я, к счастью, держал в карманах жилета. Панкрат обнаружил мой рюкзак, меня видят и слышат Аня, дед Тимофей, Митя - получается я существую здесь только для кровных родственников, и Панкрат тоже меня мог бы увидеть. Кто меня видит и видит мои вещи – мой кровный родственник. Другие не видят и не слышат. Я не стал мучить себя вопросами почему, принял это как данность. А вот «Никон» жалко, Панкрат рюкзак забрал и ничего тут не поделаешь. Интересно как он прореагирует на содержимое рюкзака, на фотокамеру, термос, контейнер с бутербродами.
Снаружи доносились неразборчивые голоса – братья разговаривали между собой, - фыркал конь. Панкрат ускакал.

Через десять минут услышали голос Ани.
- Дядя Панкрат уехал, дед сказал не надо еще выходить.
Я ответил, что выходить не буду, про Митю ничего не сказал. Она, наверное, не знала, что Митя здесь. На мой вопрос, знает ли Аня что он здесь - он отрицательно покачал головой. Об этом потайном месте знают только Аня, Артем и он, так как сам когда-то делал этот тайник, теперь и я о нём знаю.

Я договорился с водителем автобуса о том, что он меня заберёт на обратном пути в девять часов вечера. На часах было начало восьмого. Время идет, надо отсюда выбираться. Оказалось, из тайника незаметно можно выбраться во двор, в огород и даже в соседский двор. Митя выбрал путь через огород, что бы по оврагу незаметно добежать до леса. Овраг заканчивался метров за двести до леса и это расстояние мы должны преодолеть как можно быстро чтобы нас не увидели и не кинулись в погоню.

Бежали не оглядываясь. Митя отстал, тяжело дышал и когда вбежали в лес упал. Сквозь кусты я смотрел в сторону села, трое всадников поднимая пыль, галопом неслись по дороге в сторону леса - всё-таки заметили. Значит, они никуда не ушли, а всё это время вылавливали беглецов.

Митя знал этот лес, вел меня в труднопроходимые места. Мелкий редкий кустарник мы преодолели легко и быстро, но перед нами возник глубокий и широкий овраг с высокой плотной травой. В низу оврага чувствовалась под ногами влага, осторожно ступая, помогая себе руками выбрался из него по противоположному крутому склону. Я лежал на спине ждал Митю. Но прошла минута вторая он не появлялся. Я вскочил на ноги и стал всматриваться в овраг. Дымка покрывала его дно тянуло сыростью и прохладой, когда шел через этого не замечал. Мити нигде не было.

Легкий ветер шевелил верхушки деревьев, пение птиц и стук дятла и никаких других звуков. Где Митя? Может быть, он пошел в обход. Я первый начал спускаться в овраг - его рядом не было. Значит, он или пошел в обход или… - меня осенило, а если это черта, пространственно-временная черта, которую он не мог и не должен был преодолеть.

Внезапно вспомнился потерянный рюкзак с фотокамерой. Я включил телефон, индикатор указывал на наличие связи, значит я в своем времени. Понимая, что Мити уже рядом нет, и то, что, между нами, уже столетие я всё-таки несколько раз громко позвал его, но лес поглотил мой крик безответно.

Надо выбираться из леса. Настроив навигатор определился со своим местоположением, до дороги было около двух километров, и уже не таясь быстро пошел в выбранном направлении. Когда вышел из леса, автобуса на трассе не было, проезжали легковые и грузовые машины. От леса до дороги было поле со скошенной травой, равномерно лежали прессованные кубы сена.

В далеке показался автобус, когда он подъехал я уже стоял на дороге. Автобус был полупустой. Я сел у окна и прильнув к нему смотрел в сторону леса. Вдруг откуда-то появились три всадника в казачьей форме. Кони шли рысью, двое седоков размахивали нагайками и что-то кричали в сторону автобуса, третий держал опущенную в низ шашку. От неожиданности во мне всё замерло – неужели это те, кто нас с Митей преследовал, и только всмотревшись, я понял, что это ряженые. Вся картина длилась несколько секунд, пока автобус их не обогнал. Некоторое время, всматривался в лес пока внимание не стало рассеиваться.

Очнулся от голоса водителя из динамика, сообщавшего об остановке у кафе. Водитель сказал, что до места, где я его просил высадить осталось полчаса езды. Я оторопел.
- Как высадить? –спросил его в ответ, - вы меня уже высаживали и опять подобрали.
- Ну ты даешь парень, хорошо поспал. Так что будешь выходить, как просил или без остановки поедем? И тут до меня дошло – это был сон, мне всё приснилось. Никуда я не выходил и нигде не был на яву. На улице еще только день разгорался, не могло быть второй половины дня. Так это был сон. Значит и рюкзак с фотоаппаратом на месте.
- Сколько времени мы едем, - спросил я у водителя. Он ответил, что едем мы ровно полтора часа.

Да, так оно и есть, как я рассчитывал, до выбранного мной места езды два часа. 
Автобус остановился в том месте где был съезд на дорогу, ведущую в лес. Дорога была отсыпанная щебенкой, хорошо наезженная. До леса было полкилометра. После двухчасового сидения ноги плохо слушались, были ватными, но через несколько метров быстрой ходьбы всё это прошло, и я почувствовал лёгкость. Ещё большую бодрость придавало ощущение, будто потерянного рюкзака за спиной.
В лесу было прохладнее. Деревья плотно обступали дорогу. Она несколько раз делала повороты. Вдруг послышался звук двигателя тяжело нагруженной машины, похоже КАМАЗ. Действительно, минуты через три из-за повороту появился КАМАЗ, кузов и прицеп которого был с верхом груженый тюками сена. Водитель молодой парень остановился, спросил, нет ли у меня закурить. Я сказал, что не курю и в свою очередь спросил, далеко ли до деревни. Никакой деревни нет, есть какие-то развалины.
 
Выходя из леса, я увидел тоже что видел во сне – поле. Вдали там, где было село, стояли деревья, заслоняя полуразрушенную церковь. На этом месте час назад в моём воображении шумело, кричало, жило. Дорога по полю шла прямо к этим развалинам. На скошенном поле ровными рядами лежали тюки сена, эхом разносились звуки вдалеке работающей техники.

Село стояло на возвышенности, за ним по рассказам бабы Нюры должен был находиться пруд. Я нашел место похожее на то, которое видел во сне, но только отдаленно схожее с ним. Многое за сто лет перестраивалось, разрушалось. На месте где стоял дом были видны большие камни. Хозяйственные постройки были полностью разрушены. Сруб дома, скорее всего, разобрали и перевезли в другое место. В нашей истории были периоды укрупнения сельских поселений, когда обжитые места с глубокими хозяйственными корнями вынуждены были бросать, рвать эти корни.

За селом в низине с поросшими камышом берегами лежало небольшое озеро. На противоположном берегу виднелись два вагончика. За озером за горизонт уходило поле, по нему еле заметными точками двигалась сельхозтехника. В камышовой стене местами были проходы, возле одного из них стоял легковой автомобиль, хозяин накачивал лодку. Присмотревшись, увидел на воде несколько надувных лодок с рыбаками – значит, в озере есть рыба.

С грустью смотрел на то, что осталось от села. Когда то здесь бурлила жизнь, по утрам гнали скот на пастбище, слышен зычный окрик пастуха и сухой треск бича. В каждом уголке этого места была жизнь – людские желания, страсти. Всё ушло, всё растворилось. Кусочек той жизни проник в мой сон, причем с такими подробностями деталями с ощущением полной реальности даже сейчас я помню запахи, детали одежды Мити, запах сена.

Оставалось еще много времени до встречи с автобусом, но мне не хотелось ходить по заросшим развалинам как по заброшенному неухоженному кладбищу. Кладбище - вот что я не видел. Оно располагалось в километре от села, заросшее кустарником и деревьями и только несколько могил были прибраны, со свежее окрашенными оградками. Остальные, поросшие бурьяном и покосившимися надгробиями.

Вот оно - время, его может ощутить только человек. Без человека нет времени. Только сейчас я это остро воспринял как оно течет и сжимается, летит и застывает, уходит и уносит с собой того кто его измерял кусками своей жизни, кто расплачивался своей жизнью чтобы остаться в мгновениях на вечность. Такие мысли кружились в моей голове, под впечатлением от того, что со мной сегодня произошло.

А жил ли я той жизнью во сне? Скорее да, ведь я всё переживал по настоящему, чувствовал учащенное сердцебиение, когда прятался в тайнике, когда убегали с Митей, ощущал запахи сена леса – я жил полноценной жизнью, без каких-то символов и условностей. И, наверное, можно считать, что я всё- таки прожил кусок жизни в том времени. С такими мыслями я шел по накатанной тяжелыми грузовиками дороге, и эта дорога проходила в том месте, где когда-то была деревенская улица, по которой бегали дети и с ними моя будущая бабка – баба Нюра.
 
Скрип тормозов заставил меня обернуться. В нескольких метрах от себя в клубах пыли я рассмотрел УАЗик. Вышедший из него водитель без дружелюбия в голосе спросил меня, кто я и что тут делаю. Я сказал что здесь жили мои предки и назвал фамилию, и что я несколько лет искал это село. Лицо хозяина УАЗика просветлело. Оказалось что он родом из этой деревни, его семья переселилась вместе со многими, когда укрупняли сельские поселения. В то время в селе проживало два десятка семей. Это он мне рассказывал, когда мы уже ехали по дороге в сторону леса. Когда же заговорили о своих предках, выяснилось, что он был правнуком Панкрата. Это меня потрясло не меньше чем сегодняшнее путешествие во сне в прошлое. Алексей, так звали моего нового родственника, оказался фермером, причем преуспевающим. В этом году у него получался хороший урожай.

Алексею было пятьдесят два года. Закончив сельхозинститут, он поступил в аспирантуру, защитил диссертацию и несколько лет преподавал в альма-матер. Однако тяга к земле и появившаяся возможность стать хозяином своего дела привела Алексея к фермерству. И вот уже пятнадцать лет он занимается любимым делом. Хозяйство большое как он выразился, есть и поле и скотина. Прибранные могилы дело рук Алексея. Всё это он мне успел рассказать, когда мы ехали вдоль деревенских развалин. У некоторых из них Алексей приостанавливался, рассказывал кто здесь из наших родственников жил. Оказывается, больше половины деревни были повязаны кровными родственными узами; близкими или дальними, кто-то роднился, а кто-то чурался родства.

Въезжая в лес, Алексей предложил поехать к нему в гости на завтра он планировал поездку в город. Я позвонил водителю и сообщил что наша встреча отменяется в связи с непредвиденными приятными обстоятельствами. Предчувствие меня не обмануло - не зря обменялись с водителем номерами телефонов.

Расстояние между нашей деревней и селом, в котором жил Алексей было 32 километра. Дом моего нового родственника был большой с большим двором с несколькими хозяйственными постройками. Нас ждал накрытый стол, жена Алексея Елена постаралась. После обеда хозяин повел меня показывать свое домашнее хозяйство. Надо сказать я ожидал что-то подобное увидеть, но был поражен продуманностью всего, ничего лишнего всё для конкретного дела.

Вечером Алексей показал мне материалы по истории нашей деревни Новотюменцево. Много было старых фотографий, несколько даже дореволюционных. Нескольких родственников я узнал, но в основном были неизвестные мне люди. О некоторых он рассказывал подробно, многих знал лично. Алексей обратил моё внимание на одну старую хорошо сохранившуюся фотографию она была на плотной бумаге размером 18 на 24 см. На ней были видны все мелкие детали, полутона были плавными. С полной уверенностью можно считать, что фотографию делал высокий профессионал на стеклянной пластинке. Я сразу обратил на это внимание так как много лет занимаюсь фотографией.

Вглядываясь в содержание фотографии вновь который раз за сегодняшний день был потрясен – на ней были мой прапрадед и моя бабка, точь-в-точь как я их видел, когда снимал в своем мистическом сне. Как так, как я мог это предвидеть, ранее не видя эту фотографию. На вопрос кто на фотографии Алексея с уверенностью назвал деда Тимофея, а кто девочка он точно не знает.
— Это его внучка Анна, это моя бабка, баба Нюра. – почти прокричал я.
- Откуда ты знаешь? – спросил Алексей.
И я ему рассказал своё приключение во сне.

Прошел год. Я посетил выставку «История края в изобразительном искусстве». Меня привлекли фотографии, особенно притягивали фотографии совсем старые, дореволюционные, было несколько цветных, не раскрашенных, а изначально выполненных в цвете. Некоторые были высокого качества. Среди них я увидел ту фотографию с дедом Тимофеем и моей бабой Нюрой что была у Алексея в альбоме только та была черно-белой, а эта цветной. По качеству её нельзя было отличить от сделанной на современной технике. Я внимательно просмотрел нет ли здесь постановки, но нет всё точь-в-точь совпадало с той.