Мои Альма матер. Часть 1-4

                « На старости я сызнова живу
                Минувшее проходит предо мною-
                Давно ль оно неслось, событий полно,
                Волнуяся, как море- окиян ?
                Теперь оно безмолвно и спокойно.
                Не много лиц мне память сохранила,
                Не много слов доходят до меня,
                А прочее погибло невозвратно …»
                А.С.Пушкин, «Борис Годунов».

            
            Часть 1.    Хочу в школу !
    Шел «победный» и трудный  1945 год.
После праздника Победы жизнь для меня как бы остановилась .
  В хозяйственных заботах  незаметно пролетело лето. 
   Поскольку мама работала, мне пришлось взять на себя обязанности патронажной сестры по уходу за пятимесячной сестрой.
 Пришлось научиться варить- подогревать на керосинке кашки – болтушки, кормить и поить теплой водой  с бутылочки через соску, регулярно  подмывать положенные места, по мере необходимости менять пеленки и пеленать, т.е. заворачивать протестующую сестрицу в плотный кулёк.
   Дело ,в общем то , не хитрое, но на «личную жизнь» времени совсем не оставалась.
   Редкая возможность погулять и поиграть с ребятами во дворе дома была для меня каждый раз маленьким праздником.
     А были еще многочасовое стояние в очереди в магазинах за продуктами по карточкам, в том числе и ночью.
  Были и почти ежедневные "прогулки" в детскую консультацию в конец Красной улицы, где по специальным талонам выдавали в бутылочках жиденькую  сладкую манную кашу на молоке - "подкормку" для детей до года.
Походы эти были не только дальними (около 2 км. в одну сторону), но и в какой-то степени опасными – путь проходил через две враждебные территории, с молодым населением которых у нас, «почтамтских», были недружественные отношения. Могли не только хорошо поколотить, но и отнять драгоценные бутылочки.
Спасала бдительность , маскировка и «быстрые ноги».
   Я с нетерпением ждал осени в надежде, что с посещением  школы мне будет посвободнее.
   Как- никак, и у меня будет «своя работа» и  мама…... Что мама? Что она могла изменить? На что я рассчитывал? Непонятно.
    С приближением сентября о прогулках пришлось почти совсем забыть, поскольку маме пришлось перейти на работу в вечернюю смену т.е. с 16 и до 24 часов по «скользящему» графику.
   Вернее, прогулки были, но около дома с сестрой в мальпосте ( высокой открытой детской коляске), откуда она все время норовила вывалиться на асфальт.
   Я с завистью смотрел, как ребята играют во дворе в разные игры, и с нетерпением ждал возвращения отца, чтобы вручить ему этот  писклявый живой «подарок». Было уже начало октября.
       Наконец, в конце октября появился долгожданный глава семьи, да не один, а с чемоданом «трофейных  подарков» прямо из Германии.
   Были там какие -то цветные тряпки для мамы и полчемодана шикарных цветных почтовых открыток городов и курортов Германии довоенного исполнения.
     Это был сказочный мир красоты природы, великолепия архитектуры дворцов и готических соборов. Я мог часами быть в этом  мире – таком далеком от реального.
     Между тем, на улице начало холодать и дорогу до школы мне приходилось преодолевать «легким аллюром» , чтобы не замерзнуть. Зимней одежды у меня не было никакой, да и не зимняя  была на пределе.
   Выручила черная (морская) шинель отца, которую мама как –то  умудрилась перешить на меня , да его морская  «суконка» , из которой получилась вполне приличная "куртка- москвичка" ( был такой фасон- с накладными карманами).
 Долго не получалось купить ботинки – мои давно «каши» просили.  Но цены на детскую  обувь на «барахолке» были заоблачные – СЕЗОН !
  Современная молодежь вполне резонно может спросить : «А почему бы твоим родителям в магазин было не сходить, и  не купить все для школы? В чем проблема?».
   А я у них также резонно спрошу :  «А они ,эти магазины, были?».
Да, много чего было «не так». Не было бесплатных (и платных) завтраков в школе, не было даже буфета.
    А тот бутерброд  (хлеб с подсолнечным маслом и солью), что давали нам мамы,  мы съедали в первый перерыв – до второго было просто не дотерпеть.
    Я немножко забежал вперед в своем рассказе . Возвращаюсь к началу истории.


                Часть 2.    Дом Мятлова.
               
Первого сентября без цветов и оркестра мы приступили к занятиям в приспособленном под школу здании на углу Исаакиевской площади( дом 9) и дома 2 по улице Союза Связи (ныне Почтамтской). 
  Этот  дом – старейший в этом районе города и мне хочется поподробней остановиться на его истории.
    До 1710 года на месте современной Исаакиевской площади  были фортификационные земляные укрепления Адмиралтейской крепости. Впоследствии на месте оборонительных сооружений возникло поселение работников Адмиралтейской верфи – Морская слобода.
Санкт-Петербургский пожар 1736 года уничтожил большую часть жилых (деревянных) построек Морской слободы , после чего на этой территории стали возводиться  каменные дома для купцов и знати.
    Перестройка дома до того вида, каким его знают сейчас, произошла в 1765 – 1767 годах  для князя Голицына в стиле раннего классицизма.
   Автор проекта неизвестен , но могли принимать участие в строительстве  А. Ринальди, М. Деламот  или Ю. Фельтен.
   С февраля 1772 года домом владел вельможа и приближенный империатрицы Екатерины Второй  Л.А. Нарышкин.
В 1817 году дом приобретает И.В.Мятлев – богатый и знатный барин, собственник 12 тысяч душ крепостных, крестник Екатерины Второй, друг А.С.Пушкина и большой меценат.
   С этого времени в особняке Мятлова ,который еще называли «Исаакиевским домом», возник  петербургский великосветский салон, где бывали царские особы, иностранные дипломаты, министры, люди из мира искусства -артисты, музыканты, литераторы ( Екатерина Вторая, Александр Первый, Д.Дидро,Пушкин, Крылов, Вяземский, Малевич и др.)
   С 1870-х  и заканчивая 1914 годом Мятлевы сдавали дом генерал- лейтенанту Е.В.Богдановичу –участнику Крымской войны и военной компании в Болгарии, старосте Исаакиевского собора.
  После выезда последних наследников Мятлева в 1918 году в Париж, в особняке размещался «Музей Старого Петербурга», Отдел народного просвещения, Музей художественной культуры, Институт художественной культуры , где до 1935 года был директором Казимир Малевич.
  Затем в здании был госпиталь, восьмилетняя школа номер 13, структуры «Ленгорисполкома».
    С  1 сентября 1944 года    в здании находились: РЖУ Октябрьского района , ЖЭК 196 , 225 мужская неполная средняя школа (до 1958 года) и склады .
   После реставрации здания в 1990-х годах в нем располагалась Прокуратура Санкт-Петербурга, а  позднее Управление Генпрокуратуры РФ по СЗФО.
      
                Часть 3.    Школа.
    Под классы  приспособили жилые комнаты второго этажа с великолепными изразцовыми каминами и видом на Исаакиевский собор, сквер , гостиницы «Астория» и «Англетер» ( позже «Ленинградская»).
   Вход в школу был со двора дома № 2, "по черному" . Парадные двери  с Исаакиевской площади были забиты досками и не открывались.
   В школе было четыре первых класса.. В моем, «первом  Б», было 42 ученика в возрасте от 7 до 10 лет. Ребята - "переростки" - это результат скитаний по стране ленинградских семей во время эвакуации.   (  К стати, мне тоже уже шел девятый год). 
    Полное название нашей школы звучало так: "Мужская неполная средняя школа № 225 Октябрьского района города Ленинграда". Мы были её вторым набором и вторым   выпуском в 1952 году.
    Теперь мне хочется с особой теплотой рассказать о моей первой учительнице Евдокии Алексеевне.
   Мне она понравилась с первой нашей встречи 1 сентября.
Это была пожилая, спокойная седоволосая женщина, обликом и манерой поведения очень похожими на мою любимую «бабулю» - маму моей мамы.
    Даже имя у нее было такое же – Евдокия.
      Возможно, что мне  тогда показалось, но и она ко мне относилась как-то не так, как к другим.
    Во всяком случае , на нашей групповой классной фотографии  я  почему-то оказался рядом с ней.  И мне кажется, не случайно.
  Тем не менее, любимчиком у нее я не был, так как  был часто наказуем стоянием в углу класса во время занятий.    Но за это я на нее никогда не обижался – было за что.
  Дело в том, что мальчишки в классе  были очень разные: с разным развитием и разной подготовкой.
   Были десятилетние ребята, не умеющие читать и писать. Были ,как мне кажется, и просто умственно отсталые.
  Поэтому Евдокии Алексеевне приходилось этим ребятам уделять больше внимания, а мы, « образованная галёрка», позволяли себе заниматься  « посторонними» делами, по нынешним понятиям – криминальными.
   Мы приносили в школу и хвастались друг перед другом находками, найденными на полях боев под Лигово, Колпино  и на Пулковских высотах. А там было много «интересного».
   Если в первый – второй год мы еще не решались на использование  в школе наших находок, к третьему классу  наша аудитория «созрела».
    К тому же, с третьего класса у нас появились новые предметы и  новые преподаватели, которые не были педагогами в лучшем смысле этого слова.
   Да и откуда им было взяться в то тяжелое послевоенное время?
   Наша «Евдокия», которую мы любили и уважали за справедливость, после второго года ушла от нас и получила  очередной отряд «первоклашек». А у нас появился новый  классный воспитатель – Людмила Александровна, с которой наши отношения сложились не сразу.
               
               
                Часть 4.  Школьные будни.      
 
   Возраст 10 – 14 лет не зря называют переходным. Это прощание с детством и проба сил для вхождения во взрослую жизнь.
   В «закрытом» мужском коллективе, даже таком как школьный класс, начинается расслоение: по возрасту, по интересам, по достатку в семье и просто по физической силе.
   Формируются группы и группки с вожачками- главарями, начинается борьба за лидерство в коллективе.
      К сожалению, в описываемый мной период (1946-48 годы) криминальная обстановка в Ленинграде  была очень  сложной.
    Вместе с возвратившимися ленинградцами в город заехало большое количество уголовно – криминальных элементов.
      Выходить на улицу в темное время стало опасно, а уличное освещение было только на больших улицах и проспектах.
    Профессиональные уголовники вербовали в банды «малолеток», которые не попадали под  статьи  Уголовного кодекса (до 14 лет).    Завербованные «малолетки» создавали свои банды мелких воришек - карманников  «для работы» в очередях, транспорте, рынках. 
    Ленинград накрыла криминальная волна, как и во всех больших городах Союза. Крупные банды были хорошо вооружены и представляли  серьезную угрозу для города и жителей.  По ночам они грабили магазины и разбойничали на улицах . Городская милиция не справлялась с ситуацией.
    Поэтому, каждый уважающий себя «пацан»,  обязан был иметь «пушку».
    А кто себя не уважает в 10-14 лет?   Вот все и имели их(разного вида и типа), и носили с собой даже в школу.
     Признаюсь честно, я в школу оружие и боеприпасы не носил, и на лестные предложения поучаствовать в «выгодных операциях» по экспроприации карманной собственности у «богатеньких» хватило ума отказываться.
    А половина мальчишек нашего двора моего возраста ( четверо из девяти),к сожалению, именно в это время  попали под влияние уголовников, прошли через лагеря и тюрьмы, рано загубили свои жизни.
   Несомненно, большую роль в моей жизни того периода сыграло то обстоятельство, что меня приняли в пионеры, избрали председателем совета отряда (класса) и членом совета дружины (школы). 
   Положение как-то обязывало, да и пионерская клятва была не пустым звуком.
    Но, придя домой , сняв пионерский галстук  и куртку с красными нашивками на рукаве, я становился «нормальным уличным  пацаном», но «не без царя в голове».
   Границу между мелким хулиганством и  криминалом  я знал ,и старался не переходить.
   Конечно, во время наших военных игр замок на двери чердака или подвала дома не мог остановить наш « боевой отряд». Уж слишком хороши были там условия для реализации наших «военных» планов : темно, просторно, много мест, где можно спрятаться от «врагов» или заманить их в засаду.
  Но главное – не было посторонних, кроме нашей дворничихи- татарки, которая иногда появлялась в неподходящий момент с палкой в руках.
   Это даже не портило наши игра, а придавало им динамизм и остроту ощущений. Конечно, пожилой женщине было не угнаться  за нами. Да мы и  были  уверены, что она  не позволит себе  поднять руку на ребенка, даже хулигана.
    Другие тогда были люди.
Что-то я увлекся бытовой темой и забыл о главной – школьных занятиях.
    Итак, третий класс.
 Идет урок нелюбимого нами преподавателя (каковых, к сожалению, было добрая половина). Урок не выучен, домашнее задание не сделаны , пионерский галстук «забыт дома».( Берегли пионерскую честь, однако !)
   Преподаватель открывает классный журнал и выбирает из списка первую «жертву».
  Вдруг от  громкого взрыва звякнули стекла в окнах и наступила звенящая тишина в классе.
 Оглушенная учительница  ,естественно, бежит к директору школы жаловаться на наше безобразие..
   Если она при этом еще  забывала на столе наш классный журнал, то там могли  "вдруг"  появиться несколько «новых» положительных оценок по этому предмету или по другим, с «проблемными» преподавателями.
   Иногда было достаточно поставить точку против своей фамилии на следующее занятие ,если тебя давно не вызывали, и выучить урок. Так некоторые учителя определяли будущих   «жертв», нарушавших дисциплину на уроке.
    Пока приходил в класс директор или завуч, пока они пытались найти «автора» проделки, используя все допустимые педагогические приемы, звенел звонок об окончании урока.
    Виновного, конечно, было не найти: самому признаваться – глупо, «продать» товарища – подло, а весь класс наказывать из-за одного « хулигана»- не педагогично.   
   (Бедные наши учителя и воспитатели! Трудно им приходилось с нами!  Не все выдерживали.)
    А все дело –то в маленьком патронном капсюле, приклеенном мякишем хлеба на кончик пера ручки,  «нечаянно уроненной на пол». Шуму много и совершенно безопасно!
  Было еще около десятка подобных « маленьких хитростей», чтобы сорвать урок и не получить заслуженную «двойку» : мокрая промокашка в патроне электролампочки,  которая гасила  свет в классе после начала урока;  карбид в чернильницах на парте, который делал из чернил большую пенную «шапку» и неприятный запах в классе; школьная доска, натертая свечкой; мокрый мел у доски; массовое расстройство желудка; дым в классе «от рано закрытой истопником печки», и т.д. и т.п.
   Но были иногда и осечки в нашей «методике» , если попадался «ушлый преподаватель»- после «акции»  весь класс стоял до конца урока, а после окончания плановых занятий проводился «показательный» урок с присутствием руководства школы. 
  И тогда уж счет был не в нашу пользу !
 Не хочу дальше  утомлять  техническими подробностями наших школьных проделок (а фантазия у нас была богатая !).
    Расскажу лучше о том, что потрясло весь наш класс и запомнилось на многие годы.