Ключ от перехода. Гл. 4. ч. 2

Глава 4. Часть 2.

Начало: http://proza.ru/2024/11/11/1849

     На какое-то мгновение повисла тишина, которую я поспешно прервал: «Ей было всего пятнадцать… Пятнадцать! Она умерла из-за тебя. Ты понял, подонок?! Ты – убил её!»

За моей спиной раздался сердитый кашель Левона Давидовича, но я даже не обернулся.
Гагик побледнел, заёрзал как-то нервно и подался вперёд, будто потерял равновесие. В какую-то долю секунды я даже подумал, что он решил напасть на меня, и уже внутренне собрался дать отпор, как его снова качнуло и он обмяк. Куда-то подевалась вся его внешняя бравада, его уверенность в непотопляемости… Остались лишь животный страх перед содеянным и жажда жизни.
Вновь нависла пауза, на сей раз длинная и тягучая, как смола. Я выжидал. Это было одним из моих приёмов – обличить, запугать и дать время подумать, прежде, чем сделать свой выбор.

- Интересно, что сейчас происходит в их головах?», - думал я со злорадством, - Считают ли они теперь себя защищёнными от правосудия? «Илья Аронович обещал» - мысленно передразнил я адвоката, - «Он обещал, а дело веду я. Могу дать и ход этому делу. А что, если… - в голову пришла сумасбродная мысль: «На пэпээсников ведь можно и «нажать»… На всех можно «нажать»… На всякую силу найдётся любая другая, непобедимых нет. Вымерли «непобедимые», как мамонты вымерли. Остались слабые, те, что не могут устоять перед силой собственных пороков. И кто «нажмёт»? Я? Кто осмелится плыть против порочной толпы? Слишком опасное это «плавание», когда на кону стоит всё, к чему ты стремился… А, порой, и жизнь твоя, и твоих близких. Вот и выходит, что против и плыть-то некому, и я один из тех безвольных слабаков, у которых кишка тонка, чтобы отказаться от своего благополучия по собственной воле».

Тишину нарушил Гагик:
- При нём говорить не буду… - глухо произнёс он и мотнул головой в сторону Левона Давидовича.

Адвокат, вытаращив глаза от возмущения, открыл было рот для протеста, как Гагик рявкнул: «Ну?» 

Левон Давидович, ворча себе что-то под нос, нехотя направился к двери, на ходу засовывая в портфельчик какие-то бумажки, но у самого выхода обернулся, и зло пробуравив меня глазами, чиркнул напоследок большим пальцем по горлу, обещая проблемы, на что я внутренне рассмеялся. Гагик проводил его взглядом и как только за адвокатом закрылась дверь, хмуро произнёс: «Если скажу, как было, меня точно закатают…»

Я запер дверь на ключ и, молча, с нарочито задумчивым видом, медленно прошёлся по кабинету, играя на нервах своего подопечного. Я так вошёл в роль, что мне самому передалось то состояние напряжения, в которое я старался вогнать Гагика, прятавшего глаза в пол: «Дело твоё, мягко говоря, дрянь. Закатать тебя или нет, в моих силах. Но я здесь для того, чтобы спасти твою поганую шкуру. Усёк?»

Гагик, вскинув голову, слабо оживился: «Усёк».

Я подошёл к столу и выдвинул ящик, где лежал диктофон. Незаметно для Гагика, нажал на запись, достал бланк объяснения и отчеканил жёстко: «Ну, а если усёк, то рассказывай, как дело было!»

Он снова уставился в пол и помолчал немного, будто собираясь с мыслями:
- Короче, ехал к челу одному… Оттопыриться хотели. «Спонсор» ещё с утра задонатил мне сорок «рублей*». Еду по этому…, ну Торговому шоссе, а по тротуару тёлка, ну девушка в смысле, щемится на остановку…к автобусу... Папку уронила. Из папки листы какие-то вылетели. У неё папка в руках была, ну большая такая, с завязками…для нот, типа. Пока подбирала, водила закрыл двери и уехал. Стоит такая…овца, глазами хлопает…

- Так, - грубо прервал я, - без овец, давай!

Он скривился: «Сорян*... Ну так вот, стоит она, значит, на остановке… Клёвая. Глаза у неё ещё прикольные такие, голубые…странный какой-то цвет… В общем, запикапить* хотел, понравилась она мне. Остановился, предложил подвезти… Опаздывала она куда-то. В музыкалку, что ли… А мне это на фига? Не для этого сажал… Я ей и говорю - на, водички хлебни, охладись. Она и выпила. У меня бутылка «колы» была…с…«буратино*». Да там было-то всего ничего, так, для настроения. А она давай моросить, типа, плохо ей… Пена изо рта пошла, глаза закатила…и все дела… Ну, думаю, ещё копыта откинет, умрёт в смысле, я и рванул… Хотел сбросить её у больницы, пока не окочурилась. А тут мусора… Движуха пошла… Ну, а дальше ты сам знаешь. А папку я по ходу скинул, там и правда, ноты были.»

- Ну и гад же ты, Гагик! – вскипело во мне.

- Угу, - кивнул он, повеселев, - Я – гад, а ты за меня, гада, бабосы берёшь.

Это было ударом под дых. Я залился предательской краской, не найдясь, что ответить. Он прав был, этот Гагик, тысячу раз прав, я был таким же гадом, если не хуже. Я снова «нырнул» в стол, чтобы прервать запись.
- Не плюй в колодец, Гагик! Рискуешь не напиться в другой раз.

Гагик пропустил это мимо ушей, он был чем-то озабочен, впрочем, я догадывался, что волнует его далеко не смерть девчонки.
За дверью скрёбся Левон Давидович…

 - Слышь, Борис, дурь у тебя? – шепнул Гагик.

- А что, ломает?

- Не, норм пока. Отдай, а? Зуб даю, что… - он запнулся.

- Да, не вопрос! – я достал из сейфа пакетик с содой и бросил перед ним на стол, - На, травись! Надеюсь, ты скоро сдохнешь!

Гагик хмыкнул, не глядя схватил пакетик и быстро сунул его в карман. Кажется, он не заметил подмены. Ничего, пусть нажрётся, гадёныш!
Закончив писать объяснение, я взял в руки лист и пробежал глазами по тексту, после чего толкнул его Гагику.
- Писать-то могёшь? Не забыл ещё буквы? – я просто упивался своей властью над этим ничтожеством, пусть и временной, пока он на моём «крючке».
 
- Помню пока, - кисло осклабился Гагик.

- Вот и пиши: «С моих слов записано верно, мною прочитано». Верно написано, а? Не соврал? Ох, врезать бы тебе! Подпись теперь свою… Число не ставь, герой хренов!

Гагик вышел героем. Спасителем. Из «его» объяснения следовало, что ехал он на своём автомобиле марки «Ferrari Roma» в магазин за покупками, и на остановке по ул. Торговое шоссе обнаружил лежащую на земле незнакомую девушку в бессознательном состоянии, после чего он решил незамедлительно отвезти её до ближайшей больницы, превысил при этом допустимую скорость, поскольку полагал, что её жизни угрожает опасность. Сотрудников ГИБДД и ППС он не заметил, так как, сильно спешил. О том, что у девушки был пакетик с порошком белого цвета в правом кармане джинсов, он узнал тогда, когда сотрудники ГИБДД остановили его. Сам он наркотические средства не употребляет, на учёте у нарколога не состоит.
Вот такая вот подлятина… Из всей этой писанины правдой лишь было то, что Гагик действительно не состоял у нарколога на учёте, поскольку везде были «свои» люди, которые и «споют», и «спляшут» за папкины деньги.

- Долго ещё? - зевнул Гагик. – Спать охота.

- Я могу вернуть тебя в камеру и спи себе спокойно лет двадцать.

Внезапный телефонный звонок по внутреннему прервал нашу милую болтовню.
- У тебя сотовый отключен, что ли?! – кричал Иа, - Я звоню, звоню… Вы почему Левона Давидовича выставили? Он мне тут все двери кипятком… Что ещё за цирк ты там устроил?!

«Очкует прибытка лишиться, кровосос», - подумал я с презрением, а вслух произнёс:
- Да, всё нормально, Илья Аронович. Это так, для профилактики…на будущее... Объяснение взял. Левон будет доволен.

- Ладно, заканчивайте там..., - раздражённо выдохнул шеф, - И вот, что…извинись перед Левоном. Да дело подсобери на эту… Экспертизу не забудь назначить! Там стопроцентно наркота будет. Потом ещё справок натолкаем, закончишь на «отказняк». Понимаю, что ночь на дворе, но надо, Боря, надо…чтоб к утру материальчик какой-никакой был. Не могу же я доверить кому попало… Левон обещал хорошие… - он вдруг осёкся и матюгнулся. – Да, включи ты свой чёртов мобильник, наконец!

Левона Давидовича за эти полчаса будто подменили, и он вошел в кабинет смиренной овцой без единого звука, признав тем самым не только моё первенство, но и своё поражение, что в его практике приходилось делать нечасто. Он показался мне каким-то выжатым, изнурённым, словно от тяжёлого физического труда или болезни, и уже совсем не был похож на того злобного паука, а скорее на сухую муху с его «стола». Нервы…нервы… Перенервничал, видно, за чадо хозяйское. Что ж, закономерно. Такова «плата» за «оплату».
Прочитав материалы, он заметно приободрился, его сухое тело буквально на глазах стало наполняться жизнью, а на желтых скулах завеселел довольный румянец.
А у меня не шла из головы эта Арина. Я мысленно представил на её месте Димку, своего единственного сына… Ему двенадцать, всего-то на три года моложе. Я бы убил за него.

***
За «работу» мне отвалили пять штук в баксах, что было сверх щедро со стороны старшего Мирзояна. Обычно он ограничивался штукой, но прошлые дела были просто мелочевкой, а тут уж раскошелился по-крупному. Всякий раз, принимая грязные деньги, меня бросало в жар. Был ли этот жар проявлением стыда, отголоском покаяния, или всё же удовольствия? Я испытывал и то, и другое. Ощущение вины за совершённое и удовлетворение от желанной награды за то совершённое.
Болезненные противоречия, терзавшие меня, хорошо оплачивались, притупляя хрустом купюр душевные страдания, и я, искавший поначалу оправдания своей тающей совести, в конце концов прекратил эту самотиранию, утвердившись во мнении, что честных денег много не заработать.

И вот мне вновь заплатили за подлость. И я снова взял. Взял и шеф. Бросало ли в жар моего начальника? Вряд ли. Он жил по своим правилам, чуждым морали и нравственности. Да и с чего ему вдруг отказываться от халявы, когда деньги сами в руки плывут? Хитрый чёрт нигде не светился, рисковал один я, а он был посредником между просителем и исполнителем, давая лишь устные указания. И если, не дай бог, все наши мутные дела всплывут наружу, то загребут только меня, а Илья Аронович, за плохой контроль над подчинёнными, отделается выговором или неполным служебным соответствием. При совсем уж плохом раскладе ему влепят полное служебное несоответствие, а после отпустят на вольные хлеба или, как зачастую и происходит, отправят «чистеньким» на пенсию, с почестями, сохранив все льготы и регалии. Вот так, нигде не замаравшись, играя втёмную, и дослуживаются до пенсии подобные «оборотни» под «прикрытием», ведя двойную, а порой и тройную жизнь.

Об этом мне совсем не хотелось думать. Я хотел работать и жить, хорошо жить. Но всё же у меня периодически сосало под «ложечкой», может, совесть просыпалась, а может, элементарный страх перед нарисованным мною фиаско. «Тайное всегда становится явным»… Адвокат мне был не страшен, он сам завязан в этих делах по уши, и дача взятки карается не менее строго, чем для берущего эту взятку… Возможно, когда-то для меня всё закончится плачевно, а пока...пока я продолжал работать, где-то честно, а где-то… Там, в глубине души я был хорошим парнем. Просто я делал плохие дела.


* «сорян» (сленг) – «извините» от англ. «сорри»
* «рубль» (сленг) - тысяча
* «буратино» (сленг нарк.) – высокотоксичный наркотик
* «запикапить» (сленг) – знакомиться, снять, соблазнить


Продолжение: http://proza.ru/2024/12/03/952