Долина верности. Продолжение

И было от чего юной прелестнице тосковать. Бок о бок с ней сызмальства рос соседский парнишка – Халид. Имя, которое дали ему родители означает: вечный в свершении праведного. Правда мальчишка не особо-то соответствовал этому гордому званию. Лазая с местными ребятишками по соседским участкам, летом и по осени обирал фруктовые деревья да поспевшие ягоды с кустов, ни одного не пропуская. А зимой да по весне дети творили разные шалости: то овцу у подслеповатой Гошнан стреножат, а та и не поймёт сразу, что это её Кара недовольно блеет; то подкинут статному карачаевскому жеребцу старого Фармаха вместо овса соломы в ясли, а тому и невдомёк, отчего его красавец фыркает да копытом бьёт; а то чего и похуже учудят. По-малолетству и сама Зардах бывало бегала с соседскими пацанятами на речку купаться да в догонялки играть. По другим участкам правда ни-ни: оно и понятно – хоть мала девочка, а всё разумения поболе, нежели у ребят…


И никого из мальчишек, кроме как приятелей и компании для весёлых игр она всерьёз не воспринимала. Даже когда и подросли да возмужали друзья детства – видела в них лишь неуклюжих забавных подростков с ломающимися голосами, что стараются её рассмешить или, наоборот, чем-то раззадорить, красуясь перед ней да друг перед другом, силушкой молодой да удалью меряясь. И вот поди ж, надо было такому случиться… Одним ясным весенним утром, полоскала Зардах бельё в ручье, что искристой змеистой лентой вливается в буйнокипящие воды горной Пшады. Её неразлучная «команда» затеяла невсамделишные кулачные бои недалече от девушки. Неожиданно озорной лучик упал на одного из парней и, солнечным зайчиком запрыгав по густым волосам и мускулистым плечам юноши, привлёк внимание Зардах. Всего на секундочку дольше обычного задержала она взор на возмужавшем парне, невольно залюбовавшись его статной фигурой. Всего на миг подумалось девушке: а ведь Халид-то стал настоящим красавцем… но этого хватило, чтобы полюбила она приятеля детства, да так крепко, что и белый свет не мил, коль не увидать хоть разок за день, хоть мельком своего милого. Оттого и замутнялся порой взор Зардах, оттого и не смотрела она, как раньше – будучи любознательной девчушкой – по сторонам. И дичиться стала девушка, как самого Халида, так и остальных юношей. Взглянет вскользь, будто невзначай, да и взор отведёт, глаза опустит, а то и вовсе пойдёт чуть не бегом в другую, от идущих гурьбой своих недавних приятелей, сторону. Оттого и стала казаться всем в округе нелюдимой да высокомерной. А что же сам Халид?


По-прежнему продолжавший нет-нет, да и устраивать разные проделки с друзьями, но успевающий тем не менее, как и вся их дружная команда, помогать своим родичам по хозяйству, а то и соседкам безмужним где подсобить: хвороста да воды натаскать аль саклю кому подправить – мастеровитый и проворный юноша не сразу заметил перемену в подросшей Зардах. Подметил правда, что сторониться вдруг в одночасье стала… его ли, или всех ребят. Но значения не придал: зазналась, наверное. А и ладно, не больно-то и надо.



Но однажды узкая горная тропка столкнула лицом к лицу бывших товарищей по детским проказам. Юноша не сразу узнал свою давнюю приятельницу, настолько похорошела за последние месяцы Зардах.



«Это что за чаровница? Откуда она…» - думал Халид, с головы до ног разглядывая «незнакомку». Не ожидая встретить тут любимого, смущенная красавица зарделась, став ещё прелестней. Не зная куда спрятать лицо с пылающими ланитами, вдруг осмелев, она неожиданно сделала шаг навстречу и протянула в приветствии тонкую в браслетах руку, застенчиво улыбнувшись.



 - З-зара… - изумился он, признавая во встреченной "незнакомке" свою недавнюю компаньонку по играм. И поздоровался, смутившись оттого, что назвал детским именем статную, как статуэтка, изящную барышню. И бережно, словно хрустальную вазу, взял протянутую маленькую ручку.



Почувствовав его прикосновение, Зардах затаила дыхание. Затем чуть заметно кивнула и, борясь со смущением, украдкой смахнула словно надоедливую мошку непрошенную слезинку с пушистых ресниц. Говорить от волнения она не могла.



Так бы и стояли восхищённый юноша и смущенная красавица, не в силах завязать непринуждённый разговор, но видно кто-то сверху сжалился над молодыми людьми. Неожиданно с голубых небес без единого облачка и ярко сияющим солнцем, на застывших Халида и Зардах хлынул проливной ливень, что порой называют ещё «дождём влюблённых».



Не сговариваясь, юноша и девушка схватились за руки и весело смеясь побежали под ближайшее укрытие в виде одиноко растущего на горном склоне граба. Неловкость между ними растворилась будто сама собой – стоя под раскидистыми ветвями зелёного великана, Зардах заливалась счастливым смехом, слушая весёлую болтовню паренька. А он, вдохновлённый такой поддержкой, опьянённый нежным цветочным благоуханием красавицы и непривычной близостью с ней, взахлёб рассказывал, порой сам себя перебивая, о недавних событиях, которые она пропустила по причине… Впрочем, о причине они – словно тайные заговорщики – не упоминали, интуитивно понимая, что о подобном не говорят.


Слово за слово, день за днём, то там то здесь постоянно встречаясь, не то сговорившись, не то случайно (кто же скажет) молодые люди всё больше вновь, но уже иначе, привязывались – буквально врастая в кожу – друг к другу… Также не сговариваясь, оба начали сторониться бывших приятелей, предпочитая незаметно, таясь, по-одиночке, ближе к вечеру удаляться в сторону темнеющей на фоне ночного звёздного неба ближней горы.


Продолжение пишется…